Светка кислая ходит, то и дело с кем-то эсэмэсится, а когда ей звонят, выскакивает в баню. Да сдалась она — слушать ее разговоры! Вон, опять побежала — уже в пятый раз за вечер. Михаил-младший домой так и не вернулся, Надежда Ивановна на работе. А дядя Миша принес Борьке и Лизе диск с аниме. И вот мы все сидим перед телевизором, а на экране — миядзаковский «Ходячий замок». Счастье!

— Мама, мам — а горы там, смотри, как у нас! — вертится Борька.

— Да, похожи. А зато ее родной город — как Калининград, — не забывает гнуть свою линию мама.

— А Софи эта нудная — ну вылитая ваша Танечка, — встревает вернувшийся из бани Светик, не сильно вникающий в сюжет. — Тоже молодости не ценила. Вот и состарилась до срока.

Я только хмыкаю — знаю, что там дальше у Миядзаки будет. Восьмой раз пересматриваю, а еще книжку читала. Однако Светик, похоже, в атаку пошла… Что ж я ей так не нравлюсь-то?

— Света, дома все в норме? — мама с трудом приподнимается на локте, поворачивается к Светке, внимательно в нее всматриваясь.

Но та, не отвечая, несется реагировать на поступивший звонок. Обычно-очередное хамство.

Мультфильм кончился, мама заснула, а Светы все нет. Братец шепотом пересказывает, что ему историк велел завтра делать. И где сапоги повыше взять, — чтобы змеи не того… Уговариваю Борю остаться с мамой, да разве этого уговоришь?

Потом спать легла. Разбудил собачий лай. Это рыжий кобель разрывается. Глухо-истошное: «бу-бу-бу», как из бочки. И, главное, умолкать не думает. Лает и лает, хрипит от ненависти. Цепью гремит.

Меня бесцеремонно трясут за плечо:

— Татьяна, там этот твой кобель рыжий пришел. И не уходит.

— Так в будку его загоните. Чего это он «мой»? Да он меня сожрет, не заметит… — ворчу спросонья.

Тетя Надя даже засмеялась:

— Да я не про Барбароссу нашего. Я ж тебе про этого, «Гуддэя» вчерашнего.

Вскакиваю. Соображаю, где тут на часы смотреть. За окном темно.

— Надежда Ивановна, а уже утро… Это вчера… договорились, что Михаил на экскурсию поведет… Может, впустим? По-моему, он не уйдет.

И добавляю виновато:

— Иностранец. Ни фига не понимает.

— И я — ни фига, — ворчит Надежда Ивановна, однако уходит звать раннего гостя в дом.

Он сидит на тесной кухоньке, как у себя дома. Чай пьет, улыбается. Небольшой, складный, легкий. По моим представлениям, первые летчики такими были. Романтики. Взгляд вполне безмятежный. А лицо — прицепиться не к чему. Нос, как нос, рот, как рот. Все аккуратно-среднестатистическое. Да, этот человек скорее цвет, чем форма. Рыжая башка, голубые глаза и обветренные красные щеки. Бороду он не отращивает, шея коротковата даже, кадык небольшой. А, вот интересно: руки в шрамах.

— Брадан, сколько тебе лет?

Отвечает. Да уж: значит, он в школу пошел, когда я только родилась. Взрослый, а ведет себя…

— Так ты специально сюда приехал, чтобы эти могилки татарские… археологический памятник, то есть, посмотреть? Ты что, историк?

Головой машет, улыбается:

— Я за тобой приехал. Искал по всему свету.

— Ага, конечно. Охотно верю. Гран мерси. А памятник как же?

— Да это я вчера от местных услышал, вот и решил посмотреть за компанию.

— А где ты еще был? Куда едешь, зачем?

— Был в Европе, России — европейской части. Хочу посмотреть мир.

— Разве в Ирландии плохо?

— Ирландия — это не весь мир. Но это женщина, к которой возвращаются.

— У тебя там женщина… подруга?

— Нет. Я неточно выразился. Это — родная земля. Мать, к которой возвращаются. Всегда.

— А я вот уезжаю от своей матери. Мы переселяемся. Далеко.

— А что здесь? — Брадан обводит кухню рукой. — Учиться негде?

— Ты думаешь, я здесь живу, в поселке? Нет, ты что! Я в городе живу. Огромном. А это — мамина родина. Мы сюда в гости приехали.

— Так! — Брадан смешно шевелит бровями и роется в кармане. Достает ключи с брелоком — маленьким глобусом. Протягивает глобус мне: — Показывай!

Только бы не опозориться! Я его найду здесь, город-то свой? На шарике хорошо заметна процарапанная линия.

— Это твой путь?

— Да. То, что уже проехал.

— А почему не весь маршрут?

— Ты его знаешь?

— Нет, откуда?

— И я не знаю. Вдруг поеду не так, а вот так? Зачем тогда портить хорошую вещь?

— Ну, ты даешь…

Спас меня Иссык-Куль. Кое-как нашла синюю удлиненную кляксочку в буйно-коричневых горных массивах рядом с Китаем. Вот тут и живу, севернее только.

Неугомонный Брадан достает из кармана складной нож. Раскрывает, задумчиво смотрит на лезвие. Ковыряет в том месте, что я показала.

— Зря ты. Я уеду оттуда через два месяца.

— Показывай, куда!

Ну, здесь проще. Ищу тигра — скандинавский полуостров. От передней лапы под прямым углом по Балтике, до упора. Примерно так. Щупаю украдкой — а много ли у ирландца ямок на этом глобусе? Получается, моя — первая. Почему?

— А почему у тебя руки в шрамах?

— Хороший байкер летит минимум тридцать метров. Но даже хорошему байкеру когда-нибудь надо приземляться.

— Вот сюда я перееду!

Он меряет расстояние до своей Ирландии и радуется как ребенок: так это ж рядом, сантиметр всего!