Кое-как закончила учебный год. Неплохо сдала «методом научного тыка» экзаменационные тесты. Июнь мы доживали в уже проданной квартире и день-деньской мотались по жаре, собирая справки. На термометре 38 градусов, а весь город — гигантская автомобильная пробка с базарами по обочинам дорог. Надо всем этим — выхлопные газы… Ни с горами попрощаться не успела, ни с друзьями как следует… Только беготня, бумажки, потом вещи, упаковка в контейнер, половина не вместилась — даже любимые ёлочные игрушки и наши с Борькой детские рисунки.

Набежали «санитары леса». Это такие знакомые, активность которых возрастает перед вашим отъездом.

— Сонь, а мне у вас вон та корзинка всегда так нравилась! — льет мед мамина бывшая сослуживица, которая к нам в гости ходит, а к себе никогда не зовет.

— Я ее уже обещала, — отрезает мама. — Но могу рассказать, где купила.

Не узнать человека. После той ночи с Верой Андреевной она словно обрела позвоночник. Она больше ничего не боится. Например, показаться неучтивой или жадной. И, кстати, на боли в спине не жалуется.

Я читаю об Ирландии запоем. Еще — подписана почти на все байкерские паблики. И, знаете, немногое изменилось после нашего переезда. Да, мы теперь живем в Калининграде. Не в Казахстане — в России. Вместо мамбетов — гопники с некачественными татуировками. Но не на нас местные смотрят с плохо скрываемым раздражением. Здесь достается бедным гастарбайтерам-узбекам. О, их тут много! А мы, наконец-то — равные среди равных, незаметны в толпе таких же. И вывески только на русском. И полицейские между собой по-русски говорят, и чиновники, и сантехники… И воздух здесь всегда хороший. Это очень странно, но потом привыкаешь.

О Казахстане здесь рассказывать не надо, до нас все рассказали. Земляков в городе — каждый пятый. Местные, так те удивляются: «За каким же вы все едете сюда? Жили там богато…» Смягчаются, услышав ответ: «Здесь и Европа рядом, и язык русский!»

Хотя, кого я обманываю насчет русского? Я совершенствую свой английский и учу гэльский. Мир слишком хорошая штука, чтобы запирать себя в резервации одного языка. Мне языки пригодятся. И Брадан найдет меня. Я знаю.

Мы здесь вновь обрели многое из того, с чем простились там. В купленной квартире прежние хозяева оставили нам вещи, что не влезли в контейнер на родине и были раздарены. Точно такие же! К нам вернулись такие знакомые гардины, удобное офисное кресло, письменные столы, телевизор, холодильник, диваны… Фантастика.

Сижу за компом. Он как раньше у меня стоял у окна, так и здесь. И за окном примерно то же — яблони, газон, кошки. Со Светой каждый день переписываемся. Она там выкручивается, как может — и брат на ней, и бабка. Уборщицей устроилась подрабатывать, и еще — объявления клеить.

А у меня главное дело дня — это обход всех социальных сетей. Лезу в Твиттер. «Белый ирис Татьяна» — это стоит в строке «Популярное в мире». Бывают же совпадения… Или?

Я боюсь смотреть. Как это? Но получается, что сотни людей сошлись в одном и том же стремлении: разыскать девушку по имени Татьяна, которую полюбил один человек и назвал ее Белый ирис. И он всех просит найти ее и передать, как с ним связаться. С Браданом Конноли из города Энниса графства Клэр провинции Мунстер Республики Ирландия. И его электронный адрес.

Как все просто и как все будет хорошо.

Вдруг — фр-р, шлеп! Голубь на подоконник сел и в окно клювом стучит. Очень знакомый.

— Это что, Какао за нами прилетел сюда?!!

Мама, вернувшаяся с ночной смены (она теперь — ученик повара в ресторане, чем очень гордится) замирает, всматривается…

— Нет, что ты? У Какао нос другой, и ногти на лапках были оранжевые. Этот будет… э-э…

— А пусть будет Шоколадом!

— Будешь Шоколадом? — спрашивает мама у голубя.

И голубок согласно кивает.

А на стене в моей комнате висит плакат, на нем написано: Is iad na trí rudaí riamh go bhfuil feicthe: a blade géar, an ghaoth agus an grá… Если перевести с гэльского, значит: «Три вещи, которые никогда не видно: острие лезвия, ветер и любовь…»

11 октября 2012 года