Самое тихое и спокойное место в столице в эпоху революционных преобразований - городская тюрьма. Можешь уже не думать о том, что тебя арестуют, ограбят, убьют на улице, не нужно беспокоиться о еде, одежде, досуге. Тебе уже ничего не интересно. За тебя все решили.
Однако обитатели революционной тюрьмы - бывшей жандармской - неожиданно узнали, что даже в их положении может произойти что-то, что сделает его еще хуже.
Бывшие горожане, в потрепанной, мятой одежде - рабочие, мастера, ремесленники, владельцы трактиров и просто бродяги и воры - были выведены из камер и собраны в огромном зале. Несколько сотен человек с легкостью смяли бы немногочисленную охрану и вырвались на свободу, но толпа - всегда толпа. Ее членов заражает слепя ярость, но точно так же заразным оказывается уныние и безразличие. Даже причины, по которым их здесь собрали, практически не обсуждались. Так, несколько тут же погасших разговорчиков. Самой оптимистической версией прозвучало то, что их сейчас всех закроют и утопят.
Тут открылась входная дверь, охрана расступилась, и заключенные поняли, что утопление было ОЧЕНЬ оптимистичным вариантом.
В дверь вошел... вошло...
Это создание, укутанное в черный плащ, было высотой почти в два человеческих роста - или три роста гнома.
Существо оглядело толпу, одобрительно рыкнуло и сняло капюшон плаща. Толпа ахнула и отступила на шаг.
- Яггай...
Нет, горожане слышали о том, что в столице живет несколько яггаев. Один вроде бы работал слугой у начальника особого сыска еще при короле, потом он еще сам стал начальником сыска, второй работал уже в революционной полиции... Был еще один, которого объявляли в розыск, но тут существовали разногласия: некоторые думали, что искали бывшего начальника особого королевского сыска, другие - что искали революционного полицейского... В общем, о существовании яггаев обитатели тюрьмы знали. Но увидеть одного из них на пороге тюрьмы. Что ему здесь нужно?
Реальность оказалась хуже любых предположений.
Маленькие яггайские глазки обвели взглядом присутствующих, нос раздулся, как будто выбирал жертву повкуснее.
- Моя звать Хыгр, - прорычало чудовище, - Моя быть ваша вождь.
- Гражданин Хыгр хочет сказать, - из-за спины яггая высунулось маленькое тоненькое существо в таком же плаще, - что он назначен начальником отдела принудительных работ департамента тюрем министерства порядка революционного Комитета.
- Моя говорить - ваша работать, - подтвердил яггай.
Тоненькое существо сняло капюшон и оказалось молоденькой зомбяшкой:
- Гражданин Хыгр хочет сказать, что он выберет из вас тех, кто будет работать в тюремных мастерских...
- Где это видано, - над толпой взлетел пожилой летун, - чтобы те, кого еще не осудили, где-то работали! Вы что, хотите отправить нас на каторгу?
Толпа зашумела.
- Ваша не работать - моя откусить ваша голова.
Повисла тишина.
- Гражданин Хыгр хочет сказать, что отказывающиеся работать будут наказаны...
- Хыррр!!!
- Прошу прощения. Гражданин Хыгр поправил меня: нежелающие работать будут наказаны путем откушения головы.
***
Так уж получилось, что единственным имеющимся в распоряжении товарища Речника экспертом по иномировым технологиям оказался Хыгр. То есть огромный яггай, бросающийся в глаза как слон на пляже. А ведь чтобы привлекать его к определению непонятных предметов, нужна легенда, причем железная, такая чтобы потенциальный шпион не догадался, что яггай не просто так торчит крупногабаритным столбом, а цепким взглядом выбирает предметы, попавшие сюда из другого мира.
Первоначальное предложение - назначить его на должность, отвечающую за конфискованное имущество врагов революции. Тогда присутствие чиновника по конфискату никого не удивит. Может, здесь находится что-то, ранее принадлежащее врагам народа... тьфу ты, революции... и гражданин чиновник хочет лично в этом убедиться. Или же - если происходит арест - хочет предварительно оценить возможный объект конфискации.
Идея понравилась всем, кроме Димки. По его глубокому убеждению - основанному на нескольких знакомых таможенниках - заниматься конфискатом - дело грязное и криминальное. Ладно, если бы его постоянно привлекали для "экспертизы", так ведь нет - судя по всему ему придется или реально заниматься вещами, или же у кого-нибудь возникнет вопрос: что это за синекуру тут устроили для товарища яггая?
Димка попытался было донести эту мысль до господина Шарля, но тут в разговоре промелькнула одна интересная мысль...
Товарищ Речник посетовал, что имущество - это хорошо, но вот что делать с самими врагами? Сидят в камерах, занимают место, на них тратятся деньги и еда, а в столице и без того нет хлеба...
В голове Димки щелкнуло. Нет хлеба. Нет товаров для обмена. Нет рабочих, чтобы делать товары.
- Делать их работать.
- Думали, - тут же подбил идею на взлете Речник, - каторжные работы сейчас не нужны, а вещи, сделанные неумелыми руками, да еще из-под кнута... За такие товары для обмена крестьяне не только хлеба не дадут, но еще и прогонят из деревни.
- Делать так, - Димка не хотел терять хорошую идею. Он изобразил удар кулаком по ладони, - Быть железо, ударить - стать нож.
- Штамп?
Димка успел уловить еле слышное "тррр" перед тем, как интуиция подставила перевод. Работает...
- Думал и об этом, - нет, положительно, Речник решил обламывать Димку по всем направлениям, - но реки у нас в столице нет. Да и налаживать производство...
- Река? - не понял Димка.
Зачем река?
- Ну а как поднимать штамп? Руками? Вода вращает колеса...
Димка вздохнул. Мир Свет уже не в первый раз говорил ему о том, что изобретать - дело непростое...
- Погодите... - внезапно оживился тролль, - Вода вращает колеса... Заключенные...
В глазах товарища Речника вращались огромные колеса, в которых, на манер белок, бежали заключенные.
- А что? Можно попробовать...
Так Димка стал начальником с длинным титулом и оказался в тюрьме, где отбирал заключенных, подходящих для его целей.
Одно дело - заниматься интригами и совсем другое - строить. Пусть рабочие и не рады такому "зашанхаиванию", но все-таки они - не таджикские гастарбайтеры и стоят перед выбором "работа или смерть". И пусть смерть - только вероятность, в конце концов, товарищ Речник собирается в ближайшее время устроить своим коллегам маленький тридцать седьмой год, после чего режим в отношении врагов революции смягчится и попавшие за длинный язык будут отпущены... До этого еще нужно дожить. Никакой гарантии, что завтра р-революционные товарищи Каменотес и Пивовар не захотят устроить показательную гекатомбу посреди площади.
"Простите, ребята, но со мной вам будет лучше"
Димка оглядел толпу. Приходится прикидываться тупым и злобным дикарем. Иначе работать не станет никто, а других рычагов воздействия, кроме внешности, у него нет.
Неожиданно Димка усмехнулся, вогнав в дрожь стоявших поблизости заключенных. Он подумал о том, что лет через сто будут рассказывать легенды о том, что в тюрьмах революции служили толпы зверообразных яггаев, которые заставляли работать до изнеможения несчастных заключенных, а падающих от усталости поедали живьем. И найдутся свидетели, которые видели все это собственными глазами.
- Моя нужна человек работать делать круг делать зерно маленькая.
- Гражданин Хыгр хочет сказать, что ему нужен мастер мельничных колес.
Флоранс, которая напросилась быть секретарем и переводчиком новоиспеченного начальника, не очень понимала, что говорит Димка и если бы он не объяснил ей заранее - с привлечением рисунков - то сейчас, скорее всего, была бы немая сцена.
Толпа отшатнулась от невысокого зеленомордого.
- Твоя быть мастер?
Тот затравленно оглянулся, но помощи не увидел:
- Д-да... Я раньше делал мельничные колеса... Но я не понимаю, в чем мое преступление... Все их делали: и мой отец и мой дед и мастер Жильбер, тот, что жил на улице... Почему именно меня арестовали?
- Что твоя делать?
- Я ничего не делал!
- Гражданин Хыгр хочет спросить, за что вас арестовали?
- Ни за что!
- Хыррр!
- То есть, я хотел сказать... Ну нельзя же сажать людей в тюрьму за то, что им не нравится новая власть!
"Можно. Еще как можно... Смотря какая власть..."
- Твоя идти моя. Твоя работать.
- Но...
- Хыррр!
Зеленомордый с лицом приговоренного к казни зашагал к выходу.
***
- Товарищ Сталевар, вчера я нашел решение проблемы с войсками интервентов!
Товарищ Речник ходил туда-сюда по своему кабинету, нездорово возбужденный. Зомбик Сталевар меланхолично следил за ним глазами. Последнее время ему казалось, что товарищ Речник... как бы это помягче выразиться...
- Големы! - остановился тролль - Боевые големы!
Рехнулся.
Точно, рехнулся.
- вчера один изобретатель показал мне опытный экземпляр. Достаточно будет построить пару сотен таких - гигантов, закованных в броню - и любая армия противника бежит! Бежит в страхе!
Сталевара можно было понять: про ультиматум, истекающий через пять дней, он знал, а про иномировых шпионов и работающее в кабинете подслушивающее устройство - еще нет.
***
Темный трактир. Зал со сводчатыми потолками. Старые, изрезанные ножами, залитые вином столы.
У стойки нет трактирщика. В зале нет посетителей. Вернее, не так. В зале нет СЛУЧАЙНЫХ посетителей.
Два десятка человек. Хумансы, эльфы, гномы. Одетых в обычные городские одежды. Есть саламандр, есть гоблин, пара фавнов.
Но эти люди - не простые горожане.
В трактире "Старая подошва" собрались представители подполья. Последние защитники короля. Бывшие гвардейцы, бывшие дворяне.
Во главе стола сидит хуманс. Высокий, красивый, если бы не брезгливое выражение лица, которое ему придает узкий шрам, рассекший губу.
Генерал Лоран. Сеньор Лоран де Расин.
На самом деле генерал Лоран генералом не был. И к дворцовой гвардии отношения не имел. До революции Лоран был майором Первого гвардейского, и звание генерала ему присвоили общим голосованием членов контрреволюционной организации "Темное сердце". После того, как генерал Юбер был казнен.
Глаза Лорана затуманились ненавистью. Дворцовая гвардия... Разряженные лощеные красавчики, которые щеголяли своей близостью к королю, тогда, когда они, настоящие гвардейцы, умирали на полях сражений. Неудивительно, что их командир оказался предателем!
Лоран лично проследил за Юбером, сам видел, как тот встречался с вожаком революционного сброда. Предатель даже не отпирался, он имел наглость заявлять, что необходимо уметь договариваться. Конечно, все покушения на Речника проваливались! Юбер сдавал все планы заговорщиков.
Лоран застрелил генерала Юбера в том самом склепе, в котором он прятался и оставил тело там. Гнить непогребенным.
- Итак, наш план? - спросил он своих коллег. Ни одного дворцового, только настоящие солдаты. Было несколько, но после казни Юбера они ушли.
- Смерть! - ударил кулаком по столу саламандр, майор Аршембо, - Смерть Речника!
Вопрос Лорана был только риторическим. Заговорщики давно уже пришли к мысли, что вся революционная власть, как картина на гвозде, держится на одном человеке: тролле Речнике. Убрать его - и революционеры разбегутся, как крысы. Все вернется на свои места, все будет по-прежнему.
Правда, возникает вопрос, как оживить казненного короля, но над этим господа заговорщики собирались подумать после смерти Речника.
- Какова последняя информация?
У заговорщиков был источник в самом центре мятежного правительства. Таинственный друг поставлял такие сведения, что иногда Лорану казалось, что его информатор - сам Речник. Если бы не несколько почти удачных покушений...
- Пока сведений о планах Речника нет.
- Хорошо. Какие будут предложения о способе убийства?
Способы тоже перебирались сотню раз. От самого простого - ворваться отрядом во дворец, перебить охрану и убить Речника, до сложного способа, в результате которого Речника должен был придавить огромный валун. Правда, что касается последнего способа, то никто - даже сам разработчик - к концу размышлений не понимал, как же это, черт возьми, должно было сработать.
- Предлагаю доверить это профессионалу.
Незнакомый голос...
Заговорщики развернулись к двери, хватаясь за шпаги и пистолеты.
В дверях - тех самых дверях, которые должны были охранять верные люди - стоял человек. Расу пока понять было трудно, на улице шел дождь и на человеке был надет мокрый плащ с низко надвинутым капюшоном.
- Кто ты такой и откуда взялся?
- Я тот, - человек, нимало не опасаясь, двинулся к столу - кто поможет вам убить Речника. Я - с Острова черных эльфов...
Человек снял капюшон, показав всем незапоминающееся лицо немолодого хуманса:
- Меня зовут Джон.