Главного священника-администратора земного отделения Церкви Света хватило ненадолго. Поначалу брат Джон пытался хранить стойкость и непоколебимость перед лицом опасности, грозно смотрел на своего похитителя, теперь уже бывшего священника-следователя Габриеля, пытался вразумить заблудшего собрата, цитировал отрывки из священных томов, взывал к вере, требовал покаяться. Но все это на Габриеля не действовало, и священник-администратор волей-неволей начал читать про себя молитвы.

Сорок восьмая статья здесь была налицо, на все сто пятьдесят процентов, причем с отягчающими последствиями. Габриель ничего не слушал, сыпал угрозами, а вскоре от слов перешел к делу, и Джону стало не до молитв. Он стиснул зубы и приготовился к пытке.

Делать больно Габриель умел, Церковь сама научила его этому. По мере того как раненое тело Джона пронизали все новые вспышки боли, стойкость его улетучивалась, сходила на нет. Наконец боль и страх вырвались наружу, священник-администратор не выдержал и завыл.

— Не скули, брат-администратор, — бросил Габриель, садясь на стул возле лежащего на мраморном полу пленника. — Ты же служитель Церкви Света, защитник человечества. Разве так ведут себя настоящие герои галактики?

— Ты сошел с ума, ты… ты спятил, — просипел сквозь зубы администратор. — Ты знаешь, что с тобой теперь будет? Совет тебе этого не простит.

— А разве совет не приговорил меня раньше? Разве не по приказу совета меня пытались отравить? Разве не по его приказу меня обстреливали на подлете к Земле?

— С чего ты взял?

— Я умею складывать два и два, брат Джон. И если за этим стоит не совет, то остаешься лично ты.

Священник-следователь снова поднялся, нависая над администратором.

— Я ни в чем не виноват, — вскрикнул Джон.

— Значит, не ты приказал отравить меня? Странно, почему у меня сложилось иное впечатление. Помнишь наш последний разговор? Впервые после Нью-Детройта я выхожу с тобой на связь, а тебя волнует, кажется, только мое местонахождение. И практически тут же, как я рассказываю, где нахожусь, меня пытаются отравить. Что это?

— Совпадение, — просипел Джон.

Габриель удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, — неожиданно мягко согласился он. — Совпадение.

И тут же посуровел:

— А то, что происходило между тобой и Исааком в соседнем зале полчаса назад, — тоже совпадение?

— Это совсем другое… Исаак заслужил наказание. Он вызвал гнев всей Церкви Света, он недостоин. Он пьет, прелюбодействует, пятнает рясу сквернословием. Он проник в информаторий, не имея допуска, более того, привел сюда спута-шпиона…

— За это теперь убивают?

— Не за это. — Джон с трудом приподнялся и сел на полу. — Не за это. Ты знаешь, что произошло на Паладосе? Он отпустил Призрака! Что ты скажешь о священнике-следователе, по собственной воле отпускающем на свободу Призрака?

— А разве мы их больше не отпускаем? — невинно поинтересовался Габриель.

— Конечно нет! — взвился Джон, но в голосе прозвучала фальшь.

— Значит, мои труды не напрасны, — мрачно ухмыльнулся Габриель. — Как и смерть моего спута.

Он отступил от сидящего на полу администратора и принялся прохаживаться туда-сюда. Говорил при этом спокойно, будто вел светскую беседу:

— Его звали 100 градусов по Цельсию. Он умел казаться невыносимым, но, в сущности, был отличным парнем. Он спас меня там, на Нью-Детройте. Не раздумывая, отдал свою жизнь за мою, чтобы я закончил дело и поймал Призрака.

Габриель резко остановился и снова развернулся к Джону.

— Где пойманные Призраки?!

— Мы уничтожили их. Всех, — проговорил расслабившийся было священник-администратор.

— Всех? Хорошо, — кивнул Габриель. — Тогда объясни мне, Джон, что это?

И указал на стеллаж, что высился за спиной сидящего на полу священника-администратора. Джон повернул голову, поднял взгляд. На полках за его спиной ровными рядами стояли металлические кубы, украшенные символами и изящными линиями. Каждый из них как две капли воды походил на тот куб, что Габриель обнаружил у начальника тюрьмы на Нью-Детройте, или на тот, что нашел мальчик Грон на паладонийской дробилке.

Джон сглотнул, повернулся к Габриелю и снова сглотнул. В лицо ему глядел ствол плазменного ружья.

— Отвечай, брат Джон, что это и почему я нашел один из них у Призрака?

Грохнул выстрел. Сгусток плазмы врезался в пол в сантиметре от священника-администратора. Джон дернулся.

— Больше промахов не будет, — предупредил Габриель. — Ну?

Администратор молчал. Третий сгусток плазмы ударил в колено священника. Боль пронзила тело, и брат Джон заорал, крик его разнесся эхом по залу, убежал вдаль по анфиладе.

Джон всхлипнул и закусил губу.

— Ну? — повторил Габриель.

— Это кубы заточения, — заговорил администратор сквозь зубы. — Церковь вложилась в их разработку спустя несколько лет после окончания войны, когда возникла необходимость перемещать пойманных Призраков.

— Зачем?

— Зачем? — переспросил Джон надрывающимся голосом. — Да затем, что у людей очень короткая память. Человечество слишком быстро и слишком легко научилось забывать. Известно ли тебе, что уже через сотню лет люди перестали бояться Призраков, перестали вспоминать о войне, перестали слушать Церковь? Один век, каких-то сто лет — ничто в масштабах космической эры. Все ужасы, все жертвы, все подвиги просто забылись. Человечество, да и другие расы, забыло о том, что таит в себе космос. Пришлось напомнить. Теперь доволен?

Габриель опустил ружье. Когда он пришел сюда, сомнений уже не было, а если б и оставались, довольно оказалось увидеть Джона и Исаака, чтобы ушли последние колебания. Но вместе с тем где-то глубоко в душе еще жила детская надежда, что, может быть, случится чудо и все объяснится и вернется на круги своя. Теперь надежды не осталось.

— Я в восторге, — процедил он сквозь зубы. — Доволен? Ведь Церковь могла бы положить конец Призракам много лет назад.

— И что тогда? — хмуро поглядел на него Джон. — Нет уж! Церковь Света не для того возникла из пепла разрушенного и разоренного мира, чтобы просто так прекратить свое существование. Наши братья вышли против жесткого, сильного врага и победили, а что взамен? Всего сто лет — и подвиги братьев забылись, а догмы Церкви стали поводом для шуток. Всего сто лет — и человечество, не говоря уже о других расах, решило подставить под сомнение власть Церкви, нас попытались сбросить с ведущих позиций.

— И вы прикрываетесь подвигом первых братьев, чтобы оправдать свои преступления? Вы перестали быть Церковью Света, когда борьбу за будущее сменили на борьбу за власть.

— Что значит «вы»? — сквозь боль скривил губы в ухмылке Джон. — Не «вы», а мы. Ты брат Церкви. Мы не сдались, не ушли в небытие, как того хотели многие, мы не оставили своих позиций, наоборот, стали их укреплять. Да, мы приняли решение выпускать призраков, но сделали это не для того, чтобы упиваться славой. Мы сделали это, чтобы человечество не забывало, каким смертельно опасным может стать мир и кто спасает от этой опасности. Скажешь, мы поступили жестоко? Нет, мы поступили мудро, мы поступили правильно. Выпустив Призраков, мы решили, что количество их в мире будет ограничено. Для этого понадобились кубы. Их изобрели первые техномаги, когда они еще подчинялись Церкви. Дальше простой расчет: сотня призраков раз в сто лет выходит погулять. Выпустили, поймали. Дали встряску, успокоили. Эффективно, и жертвы незначительны.

— Сотня Призраков? Да вы рехнулись! Это сумасшествие.

— Это политика. И наука. Каждый раз, выпуская их, мы изучаем. В их поведении происходят изменения. Они не просто бессмысленно шатаются по галактике и не просто для того, чтобы убивать. У них есть цель — прибор, они называют его «Генератор Жизни», с его помощью они хотят открыть портал между нашим миром и своим. И мы за сотни лет так и не смогли его обнаружить. Вот еще одна причина, по которой мы выпускаем их: быть может, они приведут нас к Генератору. Ведь, если портал откроется, кто знает, сколько Призраков придет в наш мир и чем это закончится.

— Какая забота, — фыркнул Габриель. — Вы отпускаете Призраков, давая им возможность открыть портал, чтобы забрать у них прибор для открывания портала. Ну да, логично.

— Логично предположить, что портал может открываться и с обратной стороны.

Брат Джон сделал паузу, Габриель молчал. Это молчание администратор расценил как первый шаг к сомнению, отчего почувствовал себя увереннее.

— Логично предположить, — произнес священник-следователь, — что если бы кто-то хотел открыть его с той стороны, то не стал бы ждать сотни лет.

— Я же сказал, Призраки меняются. В нашем мире у них теперь есть лидер. Его зовут Азуру. Он знает местонахождение генератора. А твой Исаак отпустил его. Призрак ушел с Паладоса, недавно был на Семеге, а где окажется завтра — не знает никто. Теперь ты понимаешь, почему…

— Теперь понимаю, — согласился Габриель, поднимая ружье. — Значит, виноват Исаак. И отравить меня тоже хотел он?

Ружье уткнулось стволом в лоб администратора.

— Ты совершаешь ошибку, — прошептал Джон.

Палец священника-следователя бесстрастно лег на спусковой крючок. Убивать с чистой совестью, веря в свою правоту, он тоже умел. И этому Габриеля тоже научила Церковь Света.

— Попробуй, переубеди меня, — предложил он.