Вернувшись в безумный мир из аскетичных стен одиночной камеры, Исаак понял, что возможность размышлять о вечном отдалилась от него на совсем уж заоблачное расстояние. Разум и душу заполнили терзания и мысли о раскаянии. Потом обрушился вечер. Причем скорее, чем того хотелось бы. А вместе с сумерками пришло время от помыслов переходить к действиям. Во всяком случае, братья по Церкви определенно ждали от него покаяния.

Одетый в простую черную форму священника-следователя, Исаак стоял в центре круглого зала. Голова опального служителя культа была смиренно опущена, что не мешало рыжему искоса поглядывать на пять огромных кресел, возвышавшихся перед ним. Сидящие в креслах члены совета изучали что-то на контактных панелях и интереса к виновнику собрания пока не проявляли.

Исаак даже не догадывался, что отображается на этих панелях, но затягивающееся молчание ему не нравилось. А молчали все пятеро, плюс смотритель, который всегда сопровождал посетителей в зал собраний.

В том, что за случившееся его ждет наказание, Исаак не сомневался, как не сомневался, что оно будет достаточно суровым. Но тишина угнетала, а не прозвучавший пока приговор, казалось, тяжелел с каждой секундой безмолвия.

Что с ним могут сделать? — лихорадочно мелькали в голове мысли. Ну, допустим, выгонят из Церкви. Обидно конечно, но не смертельно. Может и к лучшему. Исаак облегченно вздохнул, но тут же про себя чертыхнулся: как же он забыл?! Уйти из Церкви невозможно! Единожды став братом Церкви Света, ты останешься братом до конца.

О конце думать не хотелось, умирать в ближайшее время Исаак не собирался. Ну, и что тогда решат в отношении опального священника члены совета? Какое наказание придумают?

А что бы он сделал на их месте? Придумал бы другую форму наказания.

Исаак дал волю воображению и пришел к выводу, что если члены совета размышляют подобным образом, то ему до конца дней, видимо, придется коротать время в тяжких трудах и бесконечных молитвах. От этой мысли он жалобно покосился на советников.

Тот, что сидел в центре, — седовласый старец по имени Теодор — оторвался от контактной панели и посмотрел на рыжего священника всепонимающим отеческим взглядом. Исаак почувствовал, что уменьшается в размерах.

Теодор откашлялся и заговорил тихим, с хрипотцой баритоном:

— Брат Исаак, знаешь ли ты, зачем тебя вызвали на совет?

Исаак кивнул.

— Очень хорошо, — похвалил старик и продолжил: — Так как твое поведение не может остаться незамеченным, мы должны решить, что с этим делать…

Теодор снова воззрился на панель и принялся монотонно перечислять прегрешения брата по Церкви. Исаак зажмурился. Не то чтобы он расстроился или раскаялся в том, что натворил прошлой ночью. Скорее, он был удивлен и обрадован, узнав, что совету известны далеко не все его похождения.

Так, например, от внимания старейшин укрылась короткая, но бурная интрижка с официанткой Тиной. Девушка грезила соблазнить священника из Ордена. Исаак не был уверен, что это единственная мечта Тины, но сделал все от него зависящее, чтобы она осуществилась. Вроде бы это было неплохо, хотя всех подробностей рандеву он вспомнить не смог. Кажется, Исаак ей что-то пообещал. Вот только что? Он попытался припомнить, но память устроила забастовку, и рыжий священник начал строить предположения. Буквально от первого же его бросило в холодный пот.

Нет, обещать жениться на ней Исаак точно не мог. Не настолько он был пьян. Или настолько? Нет, нет и еще раз нет. Это должно быть что-то другое, что не посягает на его свободу. Но что? Деньги? Ужин в новейшем ресторане возле космопорта? Не то. Все последующие попытки отвязаться от дурацкой версии также не увенчались успехом. Мысль о свадьбе лезла в голову тем сильнее, чем активнее он пытался избавиться от нее.

— …итак, Исаак, ты понимаешь, что нам не остается ничего другого, кроме как признать тебя виновным за содеянное и дать тебе задание для искупления вины, — ворвался в нестройный поток мыслей вкрадчивый голос седовласого Теодора, который все это время продолжал говорить.

Исаак поспешно кивнул. Кто ж тут будет спорить, когда Теодор не только один из пяти членов совета, но и настоятель главного отделения Церкви на Земле, и…

Точно! Девушка хотела, чтобы он показал ей внутренние покои священников! Ну что ж, не так уж плохо, во всяком случае, лучше свадьбы. Возможно, получится провести ее туда тайком как-нибудь после праздников. Только сперва надо будет заглянуть в бар, посмотреть на барышню трезвым взглядом. Если на трезвую голову она покажется симпатичной, то почему бы и не рискнуть…

Тон советника изменился, и Исаак понял, что прозевал нечто очень важное. Он пытался собраться и слушать внимательно, но от монотонного голоса Теодора клонило либо в сон, либо на посторонние мысли. Поэтому, пропустив половину монолога, он услышал только последние слова:

— …ты отправляешься немедленно. Все, что тебе нужно, уже в транспортном судне. Ступай. Это дело нельзя откладывать.

Исаак хотел уточнить, куда он должен лететь, но не успел. Теодор наклонил панель и нажал на кнопку в подлокотнике. Спустя мгновение кресла опустели. Несколько секунд рыжий тупо смотрел перед собой, туда, где только что были люди, силясь понять, как такое возможно. Наконец дотумкал, что похмелье отпустило не до конца. Это же голограммы! За последние несколько лет члены совета редко встречались друг с другом вживую. С тех пор как Исаак стал братом Церкви, он мог припомнить всего один такой прецедент. Кажется, тогда нужно было расписать условия договора с кланами техномагов. Во всех остальных случаях члены совета присутствовали на заседании в виде голограмм.

Вопрос о судьбе пьяного брата был пустяком, потому Исааку не стоило надеяться, что для его обсуждения кто-то из отцов Церкви прибудет лично. Но общение с голограммами его отчего-то обидело.

— Отправляешься немедленно, — проворчал он, передразнивая Теодора и не боясь уже быть услышанным. — Искусственный вердикт искусственного совета.

Возникло дурацкое желание показать пустым креслам язык, но двери за спиной открылись, и Исаак вышел, быстро прилепив на лицо смиренное выражение.

Снаружи его ждал смотритель.

— Куда теперь? — полюбопытствовал Исаак.

Но тот до ответа так и не снизошел. Видимо, уже был в курсе Исаковых похождений. Молча развернувшись, сопровождающий потопал в сторону жилых помещений. Исаак вздохнул и двинулся следом.

Смотритель привел провинившегося священника-следователя в его комнату. Рыжий обрадовался было, что теперь дадут отдохнуть, но куда там! Все, что ему позволили, — это быстро собрать вещи. Следующим пунктом оказался офис главного священника-администратора.

Все складывается удачно, подумал Исаак, увидев, куда его привели. Брат Джон, конечно, зануда, но, по крайней мере, расскажет, куда ему лететь и зачем.

Брат Джон был явно недоволен, и Исаак не без основания предполагал, что причина недовольства кроется в нем. Хорошо еще, что священник-администратор не знает про официантку. Или знает? Джон вытащил его из тюрьмы, так что, вполне возможно, ему известно больше, чем совету.

Опальный священник украдкой глянул на главного администратора. Джон продолжал мерить шагами комнату, заложив руки за спину. Его лицо сохраняло мрачное выражение. Наконец он остановился и посмотрел на Исаака. Тот опустил очи долу, всем видом показывая смирение. Хотя по-настоящему смиренным сидящий на полу, по-турецки скрестив ноги, Исаак не выглядел.

— Как ты себя чувствуешь? — вдруг спросил главный администратор.

Интересно, подумалось Исааку, его действительно заботит самочувствие брата или вопрос с подковыркой? Так и не решив, в чем подвох, он слегка покачал головой:

— Могло быть и лучше.

— Могло быть, — согласился Джон. — А кто виноват?

— «Три мудреца», — тут же отозвался Исаак.

— Какие еще мудрецы? Откуда?

— Из бутылки, — ответил провинившийся священник. — Я знал, что не стоило это пить. — Исаак снова попытался играть смирение, но припомнил вкус той бурды со странным названием «Три мудреца» и скривился. Если верить бармену, этот напиток был приготовлен по древнему рецепту, использовавшемуся еще в двадцать первом веке. Хотя чего-чего, а веры этот прохиндей с шейкером в ловких руках не вызывал. Да и «Три мудреца» с двадцать первым веком у Исаака не шибко ассоциировались. Если верить сборникам рецептов, относящихся примерно к тому времени, то более правдоподобным был бы коктейль с названием «Секс на пляже» или «Исповедь грешницы».

— А, неважно, — отмахнулся Джон. — Лучше поговорим о твоем задании.

Исаак задумался. О том, что должен делать и куда лететь, он не имел ни малейшего представления. Но признаться главному администратору в том, что он попросту прохлопал ушами речь советника Теодора, было бы ошибкой. Поэтому Исаак продолжал отыгрывать покаяние, надеясь, что брат Джон не будет задавать никаких конкретных вопросов.

— Ты уверен, что справишься с этим?

Исаак кивнул.

— В одиночку?

Исаак снова кивнул.

— Если ты думаешь, что это очередная поблажка, то ты ошибаешься. На этот раз все по-настоящему. Ты в самом деле можешь столкнуться с Призраком.

Последнее слово заставило Исаака поднять глаза на главного администратора:

— А кто-то пару недель назад говорил, что Призраков не видели уже лет двадцать, — съехидничал рыжий, хотя внутренне напрягся от такой новости.

— Я говорил, — еще больше нахмурился Джон. — Их и в самом деле не видели. Только это ничего не значит. Призраки осторожны, они могут быть где угодно, и тебе лучше заранее приготовиться к встрече с ними.

— Да я всегда готов, — ухмыльнулся Исаак. — Не переживай.

Джон пристально посмотрел на рыжего следователя. Тот выглядел беспечным, как ребенок. Он все еще не верит, подумалось Джону, никогда не верил и продолжает не верить. С другой стороны, его можно понять. Он никогда не видел Призрака, более того, никогда не разговаривал с теми, кто с ними сталкивался. А верить в то, чего не видел…

А разве это не основа веры? Просто верить и знать, что так оно и есть! Так, может, на самом деле Исаак принял на веру информацию о Призраках и просто дурачится по своему обыкновению. Если так, то выговор, который он получил от совета, действия не возымел.

— Это не шутки, — сердито повторил Джон.

— Не шутки, — послушно кивнул Исаак.

Джон снова заложил руки за спину и стал наворачивать круги по комнате. Если всякий раз он так топает, когда погружается в мысли, подумал Исаак, то странно, как он до сих пор не протоптал тропинку в ковре.

— Что ты знаешь о Призраках? — остановился Джон.

— То же, что и все, — пожал плечами Исаак.

— То же, что и все, — хмуро передразнил администратор.

— Расскажи больше, — парировал рыжий.

Джон запустил руку в волосы, нарушив прическу, крякнул и снова молча стал вышагивать по кругу. Прямо пони, а не священник-администратор.

— Не маячь, — попросил Исаак, подождав с полминуты, но собеседник его не услышал.

— Принято считать, — неожиданно нарушил молчание Джон, — что Церковь Света возникла, дабы изгнать Призраков и привнести порядок в мир хаоса. Это все красивые слова, и в них только доля истины. Документов о той, первой войне с Призраками практически не сохранилось. Все, что уцелело, лежит в архивах Церкви, и я уже давно пытаюсь разобраться с ними.

— Ну и как? Нашел что-нибудь интересное?

— Нашел.

— По всему выходит, что никакого хаоса не было.

Исаак фыркнул:

— А что было?

— Просто беспричинная резня, — нахмурился пуще прежнего брат Джон. — Много веков назад, когда людям казалось, что они наконец покорили космос, на краю галактики появилась вихревая воронка.

— Что за воронка?

— Кто ж ее знает. Скорее всего, это было некое явление, с которым люди столкнулись первый и последний раз. Объяснить не смогли, но название дали. Из воронки в наш мир проникли Призраки. Они вселялись в людей и уничтожали все живое, целые миры исчезли навсегда, и за какие-то десять лет вся наша цивилизация оказалась на грани истребления. Именно тогда на руинах разоренной человеческой империи и восстала Церковь Света, восстала из тьмы и пепла, восстала для защиты человечества, — в голосе брата Джона звучало все больше пафоса.

— Аминь, — не удержался от шпильки Исаак.

— Ты будешь слушать? — рассердился Джон. — Или скабрезничать?

— Слушать, — кивнул рыжий.

— Наши собратья, первые священники Церкви, вступили в битву с Призраками. Поверь, это была война на выживание, и священники ее выиграли. Церковь спасла человечество, уничтожив большую часть Призраков. Большинство, но не всех. Некоторые успели скрыться. И с тех пор мы неустанно охотимся за ними. Мы единственные, кто, сталкиваясь с Призраками, остался в живых, мы единственные, кто научился бороться с ними.

Исаак кивнул:

— Расскажешь о Призраках?

— Призраки — бестелесные создания неизвестного происхождения, питающиеся людскими душами, вернее, той энергией, что заключается в наших телах. Но до сегодняшнего дня доказать или опровергнуть данное утверждение никто не смог.

— Может, расскажешь что-то, чего я не знаю?

Джон насупился, запыхтел, как сильно обиженный ежик, и продолжил прерванный путь по комнате.

— Дело в том, — снова заговорил он, — что о сути Призраков нам ничего конкретно не известно. Официально принято говорить, что Призраки ослабли, встречаются крайне редко и справиться с ними может любой священник Света. Если же откровенно, это не так. Одолеть Призрака может далеко не каждый. Они встречаются реже, это верно. Но они столь же непредсказуемы, как и прежде. И бороться с ними, не имея практики, становится сложнее, а не легче. Ты должен учитывать это. И еще: за последние месяцы случаев, похожих на одержимость, было зафиксировано больше, чем за предыдущие несколько лет.

Джон замолчал. Рыжий следователь ждал еще какое-то время, затем подал голос:

— Это все?

— Нет, — встрепенулся администратор. — Есть еще кое-что, что не принято рассказывать, но необходимо знать каждому священнику-следователю, отправляющемуся на подобное задание.

Исаак навострил уши. Брат Джон вынул амулет с выгравированной символикой Церкви Света и вручил его Исааку.

— Теперь это неотъемлемая часть твоего арсенала. Береги его.

— Что за бирюлька? — Исаак с интересом разглядывал подарок.

— Это амулет заточения. Уничтожить Призрака не так легко: они бестелесны. Когда ты встретишь одного из них, скорее всего, ты столкнешься с его носителем. Носителя ты убьешь, Призрака — нет. Его можно уничтожить двумя способами: либо заточить в умершем теле носителя, что практически невозможно, либо при помощи обряда в чистилищах нашей Церкви. Этот амулет — контейнер-тюрьма, с помощью которого ты сможешь поймать и перевезти Призрака в чистилище.

— Любопытно, — протянул Исаак. — А как эта штука работает?

Вопрос был задан скорее из вежливости, но священник-администратор принял ее за интерес и самозабвенно углубился в технические дебри, из которых рыжий не понял и десятой части.

Брат Джон оказался столь любезен, что проводил Исаака до космопорта. Не то и в самом деле беспокоился за брата по Церкви, не то опасался, что тот самостоятельно без приключений не доберется. Если такие опасения и имели место, то администратор ошибался. Рыжий забрался на заднее сиденье того же самого летательного аппарата, который доставил его из участка, откинулся на спинку и тихо-мирно продрых до самого космопорта.

Проснулся Исаак оттого, что кто-то мягко, но настойчиво теребил его за плечо. Следователь открыл глаза.

— Прилетели? — зевнул рыжий.

— Идем, — кивнул Джон и, не дожидаясь ответа, вылез из салона наружу.

Исаак встряхнулся, закинул сумку на плечо и бодро пошел за главным администратором. Спросонья он соображал плохо, к тому же все мысли сводились к одному непреодолимому желанию: жутко хотелось чего-нибудь выпить. Лучше всего холодного пива, хотя бокал вина тоже оказался бы не лишним. Но увы: ни денег, ни времени у Исаака не было. Он зажмурился и представил бар космопорта. Небольшой, уютный в ретро-стиле. Изящные кружечки с ячменным напитком золотистого цвета, скрытым под толстым мохнатым слоем пены. Рыжий сглотнул и украдкой глянул на брата Джона. Тот шел рядом и посматривал на него с таким красноречивым выражением, что все мысли о баре улетучились сами собой.

Джон не спускал с него глаз ни на минуту. Вместо бара он потащил священника-следователя к маленькой двери в спецотсек для особо важных посетителей. Эту дверь, как и то, что за ней находилось, Исаак знал очень неплохо. Будучи молодым священником, он проходил здесь стажировку. Работа в спецотсеке была отвратительна. Он торчал там часами, встречая важных гостей, которые приезжали в Церковь. А кроме того, сопровождал братьев, приезжавших и уезжавших в большом количестве.

С одной стороны, этот выход был много удобнее — не нужно пихаться в сутолоке космопорта. С другой — если они пошли здесь, значит, ни одного бара по пути уже точно не будет. Исаак тяжело вздохнул.

Пройдя по длинному коридору, они попали в зал ожидания. Пока администратор выяснял, все ли готово к отъезду, следователь скромно присел в кресло. Истории о Призраках, с которыми ему, возможно, придется встретиться, ничего, по сути, не объясняли. И он до сих пор терялся в догадках, куда и зачем летит. А впрочем, не все ли равно? Без сомнений, его пошлют в приличное место, возможно, какую-нибудь колонию в Солнечной системе. И задание, скорее всего, окажется пустяшным — из разряда «приехал, посмотрел, составил отчет о странных толчках, пророчествах, таинственных исчезновениях и — улетел восвояси». Толчки, пророчества и исчезновения и вправду иногда случались, но причина их крылась чаще всего не в темных силах, которым призвана противостоять Церковь, а в банальной халатности одних и хитрожопости других — проще говоря, в человеческом факторе.

За скучными мыслями Исаак чуть было снова не заснул, но в этот момент вернулся администратор. В руке он держал стандартный коммуникатор священника-следователя.

— Это тебе, — Джон протянул прибор.

— Спасибо.

— Теперь слушай и запоминай. Как только прибудешь на место, свяжешься с диспетчерской. Там тебе сообщат последнюю информацию и дадут инструкции. Ни в коем случае никакого пьянства. Ни на корабле, ни по месту назначения. Я могу рассчитывать на твою сознательность?

Исаак кивнул, хотя уже решил, что выпьет хотя бы кружку пива после взлета и затем по кружечке каждый час, пока корабль не сядет.

— Ну, корабль готов, — брат Джон посмотрел на выход в другом конце комнаты и вздохнул. — Ступай.

Исаак поднялся, кивнул и двинулся к выходу. Через несколько шагов остановился и обернулся:

— Брат Джон, могу я попросить об одолжении?

— А что нужно?

— Пожалуйста, зайди ко мне и выброси жратву, которая осталась на столе. Она и так там стоит с утра пятницы.

— Хорошо.

— В прошлый раз тоже что-то оставалось, — пожаловался Исаак. — Я уехал всего на месяц, а вонь потом стояла в квартире целый год.

Священник-администратор кивнул и посмотрел на быстро уменьшающуюся очередь у выхода на посадку.

— Да-да, иду, — заторопился Исаак.

Джон помахал ему и отправился прочь.

Посадку он прошел довольно быстро. Уже через десять минут после прощания с Джоном Исаак сидел в кресле космолета. Место за номером 113 располагалось у прохода. Суеверным рыжий не был, а вот кресла у прохода его всегда раздражали. Хотя на этот раз подобный знак невнимания к его предпочтениям можно было объяснить как наказание.

Исаак откинулся на спинку. Автоматический регулятор включился практически беззвучно, и кресло приняло форму тела.

— Заканчивается посадка, — прозвучал искусственный голос.

Исаак был рад слышать, что на борт поднимаются последние пассажиры и взлет не за горами. Через пять минут после старта по салону начнут сновать стюардессы и предлагать напитки, закуски и прочую ерунду. Прочая ерунда его не шибко волновала, а вот кружечка пива будет в самый раз. Рыжий сощурился, став похожим на кота, застывшего в предвкушении на берегу моря сметаны.

На самом деле предвкушать пришлось целый час. Именно тогда к выходу на посадку примчался последний пассажир — невысокого роста инопланетянин с голубоватой кожей. Исаак узнал его издалека и молча усмехнулся, представляя себе беднягу, которому достанется это сокровище, то есть спут, один из толпищ странных пришельцев, которые занимались, кажется, лишь тем, что фиксировали все подряд, что заслуживало, на их взгляд, внимания. Сами они гордо именовали себя Хранителями знаний, на самом деле были жутко надоедливыми созданиями. Во всяком случае, к тем, кого спуты считали участниками интересных событий, они прицеплялись мертвой хваткой и преследовали повсюду. Отвязаться от спута было нереально. Синюшный летописец оставлял объект своего наблюдения в покое лишь тогда, когда заканчивал запись всех интересующих его фактов. Можно было припомнить множество случаев, когда несчастными, попавшими под наблюдение, предпринимались попытки избавиться от спутов, но ни одной успешной Исаак вспомнить не смог, как ни напрягал память. Даже если спут в процессе сбора информации умирал, его место занимал другой, и все оставалось по-прежнему.

Правительства, компании и планетарные администрация тоже пытались противиться соглядатаям, но вскоре поняли, что есть лишь одно средство от спутов — договориться с ними. Так родились пакты об обмене информацией и знаниями, или ПОИЗы, суть которых была проста: в обмен на некую важную информацию спутам было разрешено сопровождать кого им вздумается. Единственное, что им запрещалось, — разглашать собранную информацию третьим лицам без согласия на то своего подопечного или его правителей.

Конечно, было время, когда эти соглашения нарушались. Но после ряда реформ проблемы удалось устранить, и уже много лет считалось, что спуты и сбор информации — это одно и тоже. На некоторых планетах даже отказались от службы наблюдения, дешевле и эффективнее было пригласить к себе несколько спутов на постоянное место жительства.

Все знания, которые спуты собирали в пределах галактики, передавались в их родной мир, спрятанный за пылевыми облаками на краю Млечного Пути. Всякие попытки войти в эти облака закончились катастрофой, и уже более тысячи лет никому из посторонних не удавалось приблизиться к планете спутов, чтобы хоть краем глаза посмотреть на нее. Это даже стало своего рода мифом, легендой. Более того, так как спуты отвергали любое насилие, оружие, используемое ими, не было смертоносным. Такое положение особенно устраивало всякого рода наемников, которые стали отправлять к наружному краю пылевого облака тысячи рекрутов, чтобы испытать свое оружие на спутской системе защиты. Ходили даже слухи, что некоторые кланы наемников объявили награду в миллиард кредитов тому, кто ступит на родную землю спутов. Один тот факт, что наемники были готовы расстаться с такой суммой, свидетельствовал о том, что мир спутов оставался недоступен никому, кроме них самих.

Интересно, кто этот несчастный, которому достался такой попутчик? Спут вошел на борт, и Исаак наблюдал теперь за тем, как синюшный пробирается со своим багажом по проходу. Оторвав взгляд от пришельца, он оглядел салон. Казалось, что тот же вопрос мучает всех пассажиров. За спутом сейчас пристально следили сотни пар глаз.

Синюшный инопланетянин двигался неспешно, с какой-то размеренной деловитостью и основательностью. Когда он проходил мимо очередного ряда, из-за спины спута доносились вздохи облегчения или тихие смешки. Сперва все это забавляло священника, но чем больше он слышал выдохов и смеха, тем сильнее становилось волнение. Маленький пришелец прошел еще несколько рядов. Теперь он был на опасно близком расстоянии от Исаака.

Нет, этого не может быть, панически метнулось в рыжей голове, сейчас он сядет на том ряду. Садись же! Садись там, садись!

Но спут продолжал идти и остановился, лишь поравнявшись с креслом под номером 112. Притормозив, инопланетянин кинул беглый взгляд на печать в своем билете, потом на номер ряда и снова на билет. После этого он взял свою сумку и продвинулся на один шаг дальше. Исаак вздохнул, испытав ни с чем несравнимое облегчение, но, как оказалось, радовался он рано. Через минуту спут вернулся, только уже без сумки. Посмотрел на номер места рядом с Исааком и улыбнулся.

— Извините, кажется, мое сто четырнадцатое, — сообщил спут. Голос его прозвучал застенчиво.

Исаак поднял на синюшного полные слез глаза. Мужчина, что сидел по другую сторону от прохода и наблюдал за происходящим с волнением, перестал нервно барабанить пальцами по подлокотнику и бодро хихикнул. Исаак одарил его злобным взглядом.

— Полагаю, вы брат Исаак? — поинтересовался спут.

Исаак косо посмотрел на спута. Больше всего на свете ему сейчас хотелось сказать пришельцу, что это ошибка, что он не Исаак и не священник. Но рыжий отлично понимал, что лгать спуту бесполезно, эти голубые существа знали абсолютно все, и вопрос был скорее риторическим.

Он снова покосился на приободрившегося мужика по ту сторону прохода, словно бы искал у него поддержки, но помощи не было. Каждый счастлив в одиночку. Исаак перевел взгляд на спута и нехотя кивнул.

— Великолепно, — снова улыбнулся спут и наклонил голову. — Вы не возражаете, если я протиснусь? По-моему, у меня место возле иллюминатора.

Исаак немного подвинулся, и спут пробрался в свое кресло.

— Великолепно, великолепно, великолепно, — повторил Спут несколько раз, усаживаясь, посмотрел на Исаака и добавил: — Меня зовут Антрацит, и я буду вашим регистратором на этом задании.

Исаак нахмурился. Что же это за задание, если оно требует присутствия спута? Пальцы нащупали коммуникатор в кармане. Исаак быстро вынул прибор и нажал кнопку. На дисплее появилось одно-единственное слово.

— Паладос? — выпучился Исаак.

— О да, брат Исаак, — охотно подхватил спут. — Таинственная планета Паладос. Ты знаешь, что это третья по величине планета в…

Спут продолжал бубнить, демонстрируя свои выдающие познания о планете, название которой Исаак только что услышал впервые в жизни. Интересно, что еще он пропустил тогда на совете? Рыжий напряг память, так что в голове заскрипело, но ничего путного припомнить так и не смог.

— Понимаешь, — ворвался в мысли голос спута, — если мы не опоздаем ни на одну пересадку, то должны прибыть туда ровно через две недели, хотя я оставляю погрешность в два дня на случай непредвиденных обстоятельств, поломок и неурядиц. Ведь мы путешествуем по территориям федеральных властей.

Исаак недобро взглянул на пришельца.

— А ты зачем туда летишь?

— О, я рад, что ты спросил меня об этом, — оживился Антрацит. — Я буду фиксировать все, что связанно с твоим заданием. Между прочим, я первый в нашей семье, кто стал регистратором. Это большая честь и огромная ответственность для меня.

— Так ты хочешь сказать, что спуты занимаются еще чем-то кроме сбора информации?

— Конечно, — кивнул пришелец. — Наше общество такое же, как любое другое. Задачи разные, и спуты занимаются разнообразными вещами. Согласно специализации, как у вас.

— А твоя семья? — Исааку и впрямь стало любопытно.

— Вот уже двести два года мы чистим дренажные системы.

— Чего?

— Да-да, мы специализируемся на подземных дренажах. Но мой отец заставил нас выучиться и на другие специальности. Поэтому теперь мы также делаем поверхностные дренажи, дренажи космических станций.

— Если вы занимаетесь всеми этими дренажами, то что ты здесь делаешь?

— О нет, брат Исаак, — покачал головой Антрацит. — Дренажами занимаются мои братья. Я — другое дело. Мне всегда хотелось быть регистратором.

— А мне всегда хотелось стать главным дегустатором пивных производителей межгалактической федерации, — хмыкнул Исаак. — Только, знаешь ли, не вышло.

— А у меня вышло, — гордо вскинул голову спут. — Когда я достиг возраста, позволяющего мне стать регистратором, я подал заявление в специальное училище. Но мое заявление не приняли. Поэтому я в течение десяти лет самостоятельно фиксировал все то, что делала моя семья. Один из моих отчетов об отводе кислотных растворов из зоны грузового отсека, отделенного металлической перегородкой, на космических кораблях класса «Д», которые используются для обработки поверхности…

— Что? — перебил Исаак.

— А, старые корабли, используемые как жилые корпуса, и…

— Ладно, — отмахнулся священник. — Я понял.

— В общем, — упростил объяснение Антрацит, — один из моих отчетов был замечен должностным лицом, занимающимся регистрацией данных. В то время у них как раз появились вакансии, и так как кандидатов было недостаточно, одно место предложили мне. Я закончил обучение в прошлом месяце и теперь получил первое задание.

— Меня? — спросил Исаак.

— Да, ты — мое первое задание, — похвастался Антрацит.

Рыжий откинулся на спинку. От таких новостей впору было взвыть. Вот оно, самое страшное наказание, которое мог назначить ему совет. Пролететь миллионы световых лет на другой конец галактики, на сомнительную планетку, где, если верить словам спута, нет ни черта кроме голых скал… Да еще в компании новичка-регистратора. Да каждому ребенку известно, что хуже спута может быть только начинающий спут.

Исаак закусил губу и тихонько заскулил. Лучше бы его оставили в тюрьме. Рыжий закрыл глаза, перед внутренним взором возникла одиночная камера.

«Ты, дятел! Я тебя убью, понял? — всплыл грубый голос из глубин памяти. — Сегодня же на прогулке. Это будет последнее, что ты сожрал в своей поганой жизни!»

Исаак открыл глаза и тряхнул головой. Нет, пожалуй, в тюрьму возвращаться не стоит. Он посмотрел на спута. Маленький пришелец глядел на него с пониманием. Священник попытался изобразить улыбку, но вместо этого получилась гримаса.

— Что за имя такое, Антрацит? — недовольно поинтересовался он.

— О, видишь ли, перед тем как отправиться на задание, каждый регистратор должен досконально изучить тот народ, который он будет сопровождать. Регистратор обязан знать как можно больше о народе, его культуре, языке и традициях. В конце концов он должен взять себе внешнее имя, которое бы наиболее точно соответствовало выбранному народу. И это должно быть не просто имя, ему следует отражать нечто очень важное или лучшее в своей категории, чтобы представители данного народа могли с легкостью его запомнить. А все потому, что наши настоящие имена слишком сложны как в произношении, так и в написании.

— И чем же черный цвет такой запоминающийся? — не понял Исаак.

Спут мелко затрясся, издавая нечто напоминающее хихиканье.

— Чего смешного?

— Извини, — посерьезнел Антрацит. — Мое имя означает не цвет, который все знают как разновидность черного, а вид угля. Лучшего угля, который был у вас на Земле.

— Что такое уголь, черт возьми? — Обилие непонятных слов злило.

— В те времена, когда земляне еще не летали в космос, они добывали все ресурсы из своей планеты. И использовали их в самых разных целях. Все, что когда-либо строили жители Земли, было сделано из природных материалов. Так, уголь был органическим веществом, которое, в сущности, составляли мертвые деревья. Земляне использовали его, чтобы приводить в движение машины и обогревать свои дома. Лучший сорт угля назывался антрацитом.

— Бред, — подытожил Исаак.

— Скорее, предания старины глубокой, — непонятно ответил спут и пожал плечами.

— Антрацит, — попробовал слово на вкус священник. — Немного сложно для имени, ты не считаешь?

— Знаю, — тяжело вздохнул спут. — Но к тому времени, когда я закончил подготовку к заданию, все хорошие имена были уже разобраны. Оставалось только это или Подтяжки. А Подтяжки мне совсем не нравятся. И, честно говоря, я даже не знаю, что это значит.

— Ну, они, наверное, что-нибудь подтягивают, я так думаю, — предположил Исаак.

Странное дело, но он начал даже получать удовольствие от общения со спутом, которому не досталось приличного имени.

— Кстати, — вопрос родился сам собой, — почему все имена были разобраны?

— Так получилось, — Антрацит смущенно потупился, — что я сдавал экзамен последним.

— Почему?

— Я завалил его четыре раза.

От неожиданности Исаак раскрыл рот. Спут поглядел на подопечного и торопливо залопотал:

— Только не волнуйся, на пятый-то раз я все сдал.

— Замечательно, — вздохнул священник.

Вот это наказание! Просто подарок судьбы. Мало того что ему достался спут. Так еще и новичок. Причем не просто новичок, но еще и худший. Худший из худших. В сравнении с этим громилы-сокамерники уже не казались таким уж паршивым вариантом.

Салон заполнил низкий гул включаемых двигателей. Сиденье начало слегка вибрировать, и священник-следователь закрыл глаза. Взлет он переносил довольно скверно. Организм, видимо в поисках защиты, выработал привычку: каждый раз при старте на него нападала сонливость. Бороться с ней ради кружки пива еще имело смысл, но ради общения со спутом Исаак не стал.

Сон навалился прежде, чем были отпущены фиксирующие крепления. Спут, напротив, выглядел беспокойным.

— Брат Исаак, — позвал Антрацит и очень расстроился, когда подопечный не ответил.

Спут чувствовал себя крайне неуютно, вертелся по сторонам, глядел в иллюминатор, следя за каждым движением корабля. Так получилось, что в своем заявлении на должность регистратора спут по имени Антрацит не указал некоторые персональные данные, а именно то, что он боялся летать, боялся высоты и межзвездных путешествий. Но так как эти три условия были обязательными для любого регистратора, Антрацит слукавил, опустив подробности. Теперь же ему понадобилась вся сила воли, чтобы выглядеть хоть немного спокойным. Однако внутри у него все дрожало.