Наконец, «Пожиратель» приблизился к концу своего путешествия. Стояло ясное утро. Дневная смена только что приступила к работе. Птеродактили подняли гвалт, их возбуждение росло. Затем они дружно снялись с места и унеслись вперёд. Прошло довольно много времени, но птеродактили не возвращались. Теперь возбуждение предалось гурхам. Несколько воинов полезли на надстройку птеродактилей. Достигнув верхней площадки, воины возбужденно затрещали и стали показывать лапами куда-то вперёд. Воины спустились вниз, их плотным кольцом обступила команда сухопутного крейсера. Когда рассказ был окончен, на судне начали наводить порядок. Палубу скребли деревянными лопатами. Из внутренних помещений выносился мусор. Когда судно привели в порядок, гурхи занялись собой. Они чистили своё оружие и амуницию.

На горизонте появился небольшой холмик. По мере движения судна холмик рос в размерах, но очень медленно. Понадобился целый день, чтобы стали видны детали. Это было циклопическое сооружение. Высокая стена, сложенная из необработанных каменных блоков. Камни не скреплялись раствором, и местами просветы между ними были сквозными. На равном удалении друг от друга в стене находилось несколько высоких башен. Из центра сооружения поднималось ещё недостроенное здание. Его оплетали строительные леса. Средневековый замок — самое точное название этому сооружению. Анд вспомнил, что Гы рассказывал ему о гурхах. Фарха устанавливала строгие правила к размерам и форме замка в зависимости от титула предводителя. Очевидно, фарха не допускала наличия защитного поля, его и не было. Над стенами замка поднялись чёрные точки. Сбившись в плотную тучу, они ринулись к «Пожирателю». Птеродактили практически закрыли солнце, проносясь над судном. Хлопанье кожистых крыльев стало просто оглушительным. Но неприятности на этом не кончились. Молодёжь сделала разворот и снова помчалась к судну. Их целью была горстка командиров во главе с предводителем, стоявшая на носу «Пожирателя». Птеродактили выстроились в ряды и стали пикировать на воинов. В нижней точке пике они открыли пасти, вниз полетели камни. Воины пытались закрываться щитами. Но камни сыпались сплошным потоком и вскоре ящеры попадали на палубу. Они закрывали головы лапами, вопя от боли и ярости. Наконец, у птеродактилей закончились камни. Молодёжь сделала ещё несколько кругов над «Пожирателем» и улетела к замку.

После налета судно представляло собой жалкое зрелище. Палубу завалило камнями и щепками от разбитых конструкций. Повсюду свисали обрывки канатов. «Пожиратель» остановили, команда вновь взялась за деревянные лопаты. Рабам в колесе представилась возможность отдохнуть. Они сели на ступеньки и молча смотрели в пол. Анд в который раз мысленно поблагодарил моллюсков за то, что они создали синтов такими выносливыми. Когда последствия нападения птеродактилей устранили, судно снова двинулось в путь. На подступах к замку хвощи отсутствовали. Причина была проста. Растения вырубались, как только они появлялись из земли. Этим занималась целая армия синтов под присмотром гурхов.

«Пожиратель» остановился в нескольких метрах от стены. Вблизи огромные стены замка производили просто подавляющее впечатление. Казалось, что они заслоняют собой весь мир. Рабы облегченно вздохнули, когда гурхи скомандовали остановиться. Отдышаться не дали, всех выгнали из колеса. По дороге к трапу к тем синтам, что были в колесе, присоединялась ночная смена. Под щёлканье плёток рабов загнали в широкие ворота замка. Дальше, не давая опомниться, всех затолкали в обширные клетки, пристроённые к стенам. Стена клетки, которая выходила во двор замка, была построёна из брёвен. Крышу перекрывали такие же брёвнышки, на них лежали высушенные хвощи. Клетки тянулись в половину окружности замковой стены. Их плотно забили синтами и другими существами.

Солнце садилось, в клетках началось оживление. Узники перемещались ближе к бревнам. Вскоре по доскам, настеленным вдоль клеток, заскрипели деревянные тачки. Из них синты выливали уже привычную хвощовую кашу. Корыта стояли через равные промежутки по всей длине загона. Голодные рабы не успели разобрать кашу, как в корыта полилась вода. Собратья по несчастью спешили быстрее справиться со своей работой, чтобы не нарваться на удары плетью. Несмотря на толкотню и неразбериху, каши и воды хватило всем. Друзья почувствовали сытость в желудках. А когда освежились несколькими глотками воды, немного приободрились. Синты стали укладываться спать. Как и на судне, они прижимались к соседу животом к спине и немного сгибали ноги в коленях. В такой паркет вместе с синтами охотно укладывались и элты и горилоиды.

— Не бросайте меня, — тихо прошептал Гы. Очевидно, паркет напомнил ему события на «Пожирателе».

— Не бойся, Гы, мы тебя не бросим. Наверное, такой способ отдыха позволит не замерзнуть ночью. Ведь нам придется спать практически под открытым небом. Как ты считаешь, Анд?

— Пожалуй, ты прав, но мне бы не хотелось, чтобы ко мне кто-то прижимался, особенно сзади.

— Я тоже не в восторге от этого. Моё воспитание не допускает такого тесного телесного контакта с незнакомцами, но синты существа бесполые. Даже если в них загружен разум, — сказал Рин и первым подал пример товарищам. Он лёг рядом с последним синтом, согнул ноги в коленях и прижался к нему.

Рядом с Рином устроился Гы. Анд повторил движения друзей. Проваливаясь в сон, он почувствовал, что сзади к нему кто-то прижимается. Вдоль клеток всю ночь сновали гурхи. Физиология ящеров не позволяла им быть такими же активными ночью, как и днём. Гурхи, проходя мимо клеток, вели древками копий по брёвнам. Было не понятно для чего они это делают. Для того чтобы подбодрить себя или для того чтобы пугать синтов. Впрочем, на рабов эти звуки не производили особенного впечатления, они спали.

Лишь только солнце поднялось над горизонтом, в замке началось оживление. Гурхи бросились к клеткам и копьями стали будить рабов. Похоже, что в побудке принимало участие всё население замка. Ящерам доставляло огромное удовольствие сбивать с ног ещё сонных синтов. Они громко обсуждали особенно ловкие удары. Когда обитатели клеток проснулись, наружу вывели небольшую часть рабов. Им предстояло накормить и напоить остальных. Вскоре по доскам заскрипели деревянные тачки с кашей и водой. После завтрака те, кто уже давно жил в клетках, чтобы не дожидаться неприятностей, стали подтягиваться к выходу. Но двери не открылись. Тем временем на площади перед недостроенным зданием синты начали складывать доски и неотесанные стволы деревьев. Из досок гурхи соорудили помост метра в три высотой. На небольшом расстоянии от помоста вкопали столб. Как только синты сложили деревья между помостом и бревном, их загнали в клетки. Гурхи двинулись к центральному зданию. Внутри замковых стен повисла тревожная тишина. Перед дверью гурхи сели на землю. Более знатные и крупные сидели впереди. Менее знатные и, соответственно, менее крупные позади. И так в порядке убывания. Пока в последних рядах не оказались самые молодые воины. Их отличал более светлый оттенок зелёной чешуйчатой кожи. После долгого ожидания массивная дверь цитадели медленно открылась. На ступени вышел король всех гурхов. Существо было гораздо крупнее других ящеров. Даже предводитель «Пожирателя», который встал на встречу Великому Гурху, уступал ему в росте. Великий Гурх имел почти чёрную шкуру. Его голову и позвоночник покрывал ярко-красный гребень. Было не понятно, что это. Украшение, или гребень имел природное происхождение. Великий что-то коротко щёлкнул.

— Зачем вы здесь? — перевёл Гы.

— Великий Гурх. Я Трет, Большой Гурх. Вчера я вернулся из похода. Я захватил много рабов. В том числе и тех, кто не сможет принять фарха.

— Ты проверял?

— Да, я проверял. Они потеряны для фарха. Собственности у них нет, но они могут послужить истинным служителям фарха, — последовала пауза, затем Трет продолжил. — Дай нам Чёрного Судью.

Над площадью вновь повисла зловещая тишина. Наконец Великий Гурх изрёк:

— Смертный может ошибиться. Чёрный Судья — никогда. Я дам вам его. Но помните, всех, кого он вернёт живыми, будут жить, и следовать фарха вместе с нами. Все, кто останется в нём, пойдут на пользу гурхам. И не забудьте мою долю.

Великий повернулся и прошествовал в цитадель. Через некоторое время воины поднялись с земли. Они пошли следом за Великим Гурхом. Какое-то время ничего не происходило и рабы стали потихоньку переговариваться. Напряжение, которое держало всех в оцепенении, понемногу отступало. Но вот в темноте цитадели началось движение. Затем послышался скрежет — воины что-то тащили. По обе стороны от массивных ворот появились знатные гурхи, они с усилием тащили за собой толстые канаты. Ящеры друг за другом продолжали появляться из мрака. Рабы вновь испуганно замерли. Затем они отошли подальше от решёток. Гурхи тянули и тянули. Первые, кто вышел из дверей, уже достигли помоста. Среди рабов напряжение нарастало. Вскоре послышались болезненные вскрики. Кричали те, кого живая масса придавила к стенке. Все хотели оказаться как можно дальше от того, что вскоре появится.

Канаты натянулись и стали как струна. Гурхи сильнее уперлись ногами в землю, поднатужились, зашипели ещё громче. Канаты подались, из дверей на каменные ступени вылетел закопчённый котёл. Столько металла в одном месте друзьям ещё не приходилось видеть. Котёл покачивался из стороны в сторону и тихонько гудел как колокол. Это был низкий звук, в какой-то момент переходящий в неслышную вибрацию. Она проникала в каждую клеточку любого живого организма. Вибрация поселяла в рабах ужас, который лишал воли и мыслей.

Первыми пришли в себя горилоиды, сбившись в кучу, они обнимали друг друга и жалобно поскуливали. Элты, напротив, старались держаться друг от друга как можно дальше.

— Мы не вкусные. Мы не вкусные, — лихорадочно шептал Рин.

Тем временем, следом за котлом на ступени вылетел Великий Гурх. Он, в отличие от котла не остался там, а продолжил движение. Как чёрный смерч он метался между воинами и шипел, разбрызгивая слюну. Анд готов был поклясться, что видел, как из-под когтей ящера вылетают искры. Его глаза яростно горели, его острые зубы оставили отметины на каждом, кто оказал непочтение Чёрному Судье. Наконец, Великий посчитал, что виновные получили достаточное наказание. Он подошёл к котлу и раскинул лапы, как будто хотел обнять его. Это ему не удалось, котёл был просто огромен. Ящер постоял так с раскинутыми руками у котла и величаво удалился в сумрак цитадели.

Когда высокое начальство удалилось, гурхи вновь оживились. Они некоторое время зализывали раны, в буквальном смысле слова, а затем вновь взялись за дело. Они повесили котёл на перекладину между столбом и помостом. Выстроившись в цепочку, стали наполнять его водой. Гурхи спешили, и вскоре котёл должен был наполниться.

— Что это за бред? Вы что, собираетесь нас сварить? Мы что, по-вашему, еда? — элт кричал во всю мощь легких. Он тряс деревянные прутья и всё больше впадал в истерику. — Немедленно освободите нас! Мы разумные существа!

Очевидно, гурхи и в самом деле считали другие расы всего лишь едой. Они замерли с вёдрами в руках. Как будто человек занятый своими делами на кухне, вдруг услышал требования колбасы из холодильника отпустить её на волю. Замешательство ящеров быстро прошло. Из цепочки вышел молодой гурх, поднял с земли копьё и направился к клеткам. Взбунтовавшегося элта пытался оттащить от прутьев его друг. Но не успел. Гурх подошёл к клеткам, сделав выпад копьём, и пронзил обоих. Элты рухнули на землю.

Вскоре котёл наполнился. Гурхи разожгли под ним огонь и ринулись в клетки. Из рабов они выбирали элтов и горилоидов. Гурхи превратили поход в клетки в весёлое развлечение. Палками они избивали всех, кто подвернется им под руку. Когда горилоиды и элты вывели наружу, в клетках много синтов остались лежать на полу без движения.

Большой Гурх с головы до пят натёрся какой-то грязью и стал абсолютно чёрным. Надев на голову ярко-красную хламиду, он двинулся вокруг котла. По ходу движения он подпрыгивал и клацал зубами, совершая ритуальный танец. Так он ходил по кругу, пританцовывая, пока над котлом не появился пар.

С рабов стали срывать одежду и затаскивать по помосту наверх. Сопротивления уже ни кто не оказывал. Все были морально подавлены и, похоже, смирились со своей участью.

Большой Гурх что-то прошипел, и первый раб полетел в котёл. Раздался истошный вопль. Остальных смертников охватила паника. Они пытались бежать. Ящеры были к этому готовы. Они хватали рабов, затаскивали их на помост и швыряли в котёл. Вопли ужаса и боли стояли над замком.

— Традиция употреблять в пищу врагов…, - начал пояснять происходящее Гы.

— Гы, заткнись! Если я от тебя услышу хотя бы слово, то сверну тебе шею! — оборвал его Рин.

Гы замолчал. Он стоял у решётки и наблюдал за происходящим. Пожалуй, он был единственным из рабов, кто наблюдал за этим. Остальные отвернулись лицом к стенке. Многие зажимали уши руками. Даже незагруженные синты не могли на это смотреть. Они, вместе со всеми стояли лицом к стенке, иногда прикасаясь руками к своим товарищам по несчастью, как бы ища поддержки.

Вскоре крики смолкли. Похоже, что Чёрный Судья не нашёл достойных следовать фарха. На площади началось пиршество. Отвратительное чавканье и рычанье звучало до самого заката.

День подходил к концу. Синты, измотанные большими эмоциональными нагрузками, укладывались на землю. Незагруженные пытались устроить свой обычный паркет, но это им не удалось. Не хватало места, потому что рабы старались держаться подальше от решётки. Каши в этот вечер не было. Но об этом никто не вспомнил. Наверное, никому бы не полез кусок в горло. Может, всем кроме Гы. Наконец, длинный день закончился, и наступила тишина.

Утро началось с криков. Гурхи будили рабов полюбившимся способом — палками и копьями. Когда с едой покончили, всех выгнали из клеток. После отдыха и тёплой каши вчерашний день казался кошмарным сном. Тем более что на площади не было ничего, чтобы напоминало о вчерашней вакханалии. Гурхи убрали и котёл и помост.

Рабов согнали в одну большую толпу и погнали к выходу из замка. «Пожиратель» стоял на прежнем месте. На нём кипела работа. Жёлтые синты предавали мрачному нагромождению дерева весёлый, даже праздничный вид. Удар плетью по спине вернул Анда к собственным проблемам.

Рабов подвели к обширному котловану. На его краю горкой лежали корзины, сплетённые из молодых побегов хвощей. Синты, которые уже знали что делать, похватали корзины и стали наполнять их глиной. Те, кто впервые оказался у котлована, следовали примеру бывалых. Работа была простой, даже пустые синты быстро разобрались, что к чему. Тем не менее, гурхи проявляли недовольство. Плётки щёлкали не умолкая.

Корзины были без ручек, и нести их было очень неудобно. Часто они выскальзывали из рук, и глина высыпалась на землю. На несчастного тут же набрасывались с плётками. Синту под градом ударов приходилось быстро собирать глину.

— Ничего не напоминает? — спросил Рин, когда они шли назад к замку.

— Мне нет. А на что это, по-твоему, похоже? — ответил хмурый Анд.

— Примерно тем же самым мы занимались у элтов.

— Ну, не скажи. Там я за весь день так не уставал. А здесь мы не прошли ещё и половину пути до замка, а я уже с ног валюсь. А кормили нас элты просто по-королевски. И вкусно и разнообразно.

— Я с тобой согласен. Но я же не говорю, что мы здесь делаем то же, что и у элтов. Я говорю, что мы добываем ту же самую глину.

— Похоже, что это самый распространенный строительный материал.

— У элтов организация труда была лучше, — вмешался в разговор Гы. — Я заметил, что многие синты набирают корзины не полными. Это резко снижает эффективность труда.

Анд посмотрел на синтов, идущих по соседству, и понял, что Гы прав. Свист плётки снова вернул Анда к действительности, он потёр след на руке и сказал:

— И с плётками у элтов над нами никто не стоял.

— Это верно, — поддержал его Рин. — Похоже, элты были абсолютно правы, отказавшись от рабского труда. Один Робус, прекрасно со всеми нами справлялся. А здесь целая армия надсмотрщиков, а корзины наполовину пусты. К тому же, за надсмотрщиками следят другие надсмотрщики, — Рин кивнул в сторону.

Анд посмотрел в указанном направлении. Гурх более темного окраса и высокого роста бил своих младших сородичей толстой палкой. Удары он сопровождал злобным шипением, при этом показывал лапой на синтов. Когда начальник закончил распекать подчиненных, он фыркнул и удалился. Гурхи недолго приходили в себя и зализывали раны. Им было на ком отыграться. Началось массовое избиение. Ящеры больше не казались разумными существами. Они остервенело избивали всех, до кого могли дотянуться. Друзьям повезло, они находились рядом с теми синтами, которые уже давно жили в замке. Они заметили, что когда гурхи вышли из себя, некоторые синты легли на землю, прикрыв головы корзинами. Друзья последовали их примеру и избежали самых сильных ударов.

Когда гурхи выбились из сил, движение продолжилось. На месте избиения осталось несколько тел. Гы посмотрел на скорченные тела и сказал:

— Для чего они это делают? Такое неэффективное использование трудовых ресурсов невозможно объяснить.

— Это называется эмоция злость, — сказал Рин.

— А ты испытывал такую эмоцию? — спросил Гы.

— Все когда-то испытывают злость, но в моём обществе считается дурным тоном проявлять её. Даже по отношению к рабам.

— В твоём обществе есть рабы? — удивился Анд.

— Конечно, есть. Рабы есть везде.

— В моём обществе тоже есть рабы. Но у нас это является преступлением, — сказал Анд. — Если рабовладельцев ловят, их судят и сажают в тюрьму.

— Ну, это если существо стало рабом в случае насилия, как мы. В таком случае рабство, конечно, преступление. А если, например, ты проигрался в азартную игру, а платить тебе нечем. Что тогда? Или если ты убил кого-то, как ты рассчитаешься с родственниками?

— Если у нас совершается убийство, то убийцу сажают в тюрьму.

— А за менее тяжёлое преступление?

— Тоже сажают в тюрьму, но на менее длительный срок.

— И что? А если убит кормилец семьи? И у него остались дети? Что толку детям и их матери от того, что убийца где-то там сидит? — Рин перехватил корзину удобнее, отдышался и продолжил. — У нас преступника осуждают в присутствии всей общины. Объявляют его прегрешения и то, что он должен сделать во время своего рабства. Срок, за который он выполнит то, что ему обязали, как правило, не имеет значения. Раб по-прежнему живет своей жизнью и в удобное для него время выполняет повинность. Единственное отличие от других — это белый платок, повязанный ему на шею.

За разговорами обратный путь прошли незаметно. В замке рабы высыпали глину в огромную кучу за цитаделью. Гурхи не дали им передохнуть, они защёлкали плётками и погнали уставших синтов обратно к котловану.

— Вам не кажется, что гурхи испытывают ещё какие-то эмоции кроме злости, когда бьют синтов? — спросил Гы.

— Думаю, что они получают от этого удовольствие, — ответил Рин.

— Это нормально?

— В моём мире нет. Бить, кого бы то ни было у нас запрещено. А получать удовольствие от истязания других разумных существ, это, по меньшей мере, аморально.

— У нас также, — поддержал разговор Анд.

На друзей со всех сторон посыпались удары, оказалось, что увлекшись разговором, они отстали от толпы. Друзья быстро исправили свою оплошность, они юркнули в гущу рабов. За весь день синты только два раза успели сходить за глиной. В конце дня они снова оказались в клетке. Съели свою порцию каши, выпили тёплой воды и легли спать. На этот раз против паркета никто не возражал.