Колонна состоящая из тысячи мускулистых скотов, сгибающихся под тяжестью разобранных на части конструкций осадных орудий, из четырех десятков больших повозок с продовольствием, запряженных мулами, а также из трех сотен легронеров, обеспечивающих охрану каравана, медленно двигалась по узкому ущелью. Солдаты ежеминутно покрикивали на ленивых скотов, заставляя их двигаться быстрее. Особо ленивых подгоняли кнутами и ударами копий. Опасливо поглядывали на скалы, высящиеся по обе стороны ущелья, высматривая опасность.

— Шевелитесь, уродливые создания Стана, — угрюмый Марнолий, командующий обозом, опустил длинный кнут на спину потерявшего равновесие скота. — Клянусь императором, я самолично убью каждого, кто вздумает упасть. Эй, дудкари! Сыграйте нашим носильщикам что-нибудь веселое!

Дудки и рожки музыкантов, следующих в самом центре колонны, вопреки приказу Марнолия засвистели что-то грустное и протяжное.

— Так-то лучше, — хищно ощерился Марнолий, сдавливая бока тощей лошаденке. — Скоро мы прибудем в зеленую долину, там и отдохнете. Райское место ждет вас. Не ленитесь скоты и напрягайте свои мускулы. И тогда благодать нашего Императора обласкает ваши тела.

Марнолий задрал голову, прищурил глаз, поглядывая на жаркое солнце гор. В зеленой долине, где давно наступило лето, их ждет отдых. Легон Торий уже наверняка разбил варварские отряды и ждет с нетерпением его караван, чтобы захватить крепость в горах. Доставив в срок обоз он, Марнолий, займется тем, что наведается на кладбище горняков. Уж ему то известно, как хоронят своих сородичей варвары. На каждой могиле не менее десятка светящихся камней. Настоящее богатство.

Привстав на стременах Марнолий оглядел обоз. Тысячи рабов, позванивая кандалами, тащили деревянные части для передвижных башен, железные листы для черепах, чугунные взломы. Где-то впереди колонны, за поворотом ущелья, несколько десятков наиболее сильных рабов волокли тридцатиметровое бревно, которое впоследствии должно было послужить тараном, пробивающим не только любые крепостные ворота, но и крепкие стены. Если бы не громоздкое бревно, обозы давно были бы в долине.

Но, хорошо что большая часть пути позади. Еще несколько километров, и обоз достигнет конечного пункта. Легронеры Тавия возьмут приступом крепость и военная компания закончится еще до полного наступления лета. Возможно, Марнолий даже успеет вернуться домой до того, как облетят цветы в его прекрасном саду.

Марнолий в который раз за этот день посмотрел на солнце, что висело над самым ущельем, и довольно улыбнулся.

Со стороны головы колонны, послышался неразборчивый шум. Он с каждой секундой усиливался, пока не стало ясно, что это горы обрушивает камни с нависших над ущельем скал. Марнолий помянул злобных горных духов, которые не обошли его обоз вниманием и спешно направил лошадь к первым повозкам.

— Дорогу завалило камнями, господин, — бросился к нему один из младших офицеров, что следовал впереди обоза. — Горный обвал, господин!

— Вижу, что не бродячий цирк, — огрызнулся Марнолий, недовольный внезапной задержкой.

За всю дорогу это был уже третий камнепад. На расчистку первых двух не ушло слишком много времени, но каждая минута, проведенная посреди гор без движения прибавляла Марнолию седых волос в черную бороду. Легон Торий не приимет никаких оправданий, опоздай обоз хоть на час.

— Отправьте всех скотов на расчистку, — приказал Марнолий, придерживая лошадь. — Я хочу, чтобы дорога через час была бы свободна. Подтяните повозки ближе. Пусть солдаты внимательней смотрят по сторонам.

— Думаете, это дело рук варваров?

— Я ничего не думаю, офицер. И вы не думайте. Делайте, что приказано, и побыстрее.

Грохот, перекрывающий даже громкий голос Марнолия, раздался с хвоста колонны.

— Что такое? — прошептал Марнолий, оборачиваясь назад.

Там, где только что находились его личные повозки, теперь висела плотная стена пыли. Последние булыжники, срываясь с почти отвесных стен ущелья, втыкались в кучу камней, полностью перекрывая дорогу обратно — к реке и к лагерю на раввине.

— Раперий, Кроной! — Марнолий подозвал к себе помощников, следовавших неотступно за своим хозяином. — Быстро узнайте, в чем дело. Вы лично отвечаете за расчистку. Мы не должны надолго оставаться здесь.

Желая самолично удостоверится, как будут проходить работы, Марнолий поспешил вперед, по ходу дела отвешивая удары плетью на головы несчастных скотов.

Завал, преградивший путь обозу, оказался слишком велик, чтобы расчистить его за несколько часов. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — даже если все скоты займутся расчисткой, до утра не управится.

— Пошлите солдат наверх, — приказал Марнолий, быстро оценив ситуацию. — Я не хочу больше никаких неожиданностей. Слишком все это необычно. Два обвала перекрывающие дорогу в обе стороны… Что-то здесь не так.

Сотня солдат, поспешили выполнить приказ караванного мастера и стали карабкаться по завалу вверх. И почти сразу же из-за камней по обе стороны ущелья показались многочисленные фигурки с оружием.

Марнолий, одним из первых увидавший неприятеля, заорал, крутясь на испуганной лошади:

— Назад, назад! Всем назад! Это горняки! Всем занять оборону!

Легронеры, вымуштрованные и хорошо обученные, беспрекословно выполнили приказ, скатились вниз и торопливо замяли оборону вокруг повозок. Их щиты образовали вокруг каждой телеги металлические колпаки, защищающие своих хозяев от стрел противника. Марнолий спрыгнул с лошади и протиснулся под защиту одного из таких колпаков.

— Почему они не стреляют?

Он смотрел на неподвижные человеческие фигуры и уже точно знал — тот камнепад, что перегородил ущелье с двух сторон, безусловно, дело грязных рук подлых варваров. Но пока не произошло ничего страшного. Подумаешь, кучка оборванных людей против прекрасно вооруженных солдат империи. Даже если караван надолго застрял здесь, в ущелье, ничего страшного. У них полно продовольствия. Они продержатся Даже если варвары перебьют скотов, что мечутся сейчас в поисках защиты, обоз не пострадает. Легон Торий скоро обеспокоится задержкой обоза и пошлет им на помощь свои отряды. И тогда варвары узнают мощь и силу Империи Кэтер.

— Но почему они не нападают? — повторил Марнолий, поглядывая вверх. — Чего они ждут?

— Посмотрите, господин, — стоящий рядом на одном колене солдат опустил щит, открывая Марнолию вид на завал.

— Что это, о святой Гран?

На самом верху груды камней, в развевающемся белоснежном плаще неподвижно стоял человек. Даже не человек. Мальчик, почти ребенок.

— У него оружие, — заметил солдат.

— Я вижу, — ответил Марнолий, разглядывая ребенка. У мальчишки, действительно, было оружие. Меч в поясных ножнах. Но ребенок почему-то не вытаскивал его. Стоял, опустив руки, и, чуть склонив голову, разглядывал сбившийся в кучу обоз, солдат, скрывшихся за щитами, скотов, затаившихся у стен ущелья. И, показалось Марнолию, мальчишка смотрит прямо в его глаза.

Неужели горняки до того ослабели, что призывают на войну детей? Или это какой-то хитрый ход, призванный отвлечь внимание его солдат?

— Чего вы ждете? — заорал Марнолий, высовывая голову из-под щита. — Убейте его!

От ближайшей к завалу повозки выскочили восемь легронеров, и, ободряя себя криками, стали карабкаться на завал, торопясь выполнить приказ караванного мастера. Не успели они преодолеть и половину расстояния, как со стороны нависших над ущельем скал в их сторону полетело ровно восемь стрел.

Если бы караванный мастер знал, чьи руки выпустили эти стрелы, он бы непременно удивился. Уроки ганны Вельды не пропали даром.

Восемь стрел, издав неприятный чавкающий звук, пробили солдатские панцири и впились в живое мясо. Восемь легронеров Кэтера остались лежать неподвижными телами на камнях недружелюбной горной страны.

— Где лучники Кэтера! — завопил Марнолий, чувствуя, как беспокойство дотрагивается до сердца неприятной холодной рукой.

Из раскрывшихся железных колпаков выскочило несколько десятков лучников. Натянув изогнутые луки они сделали быстрый залп и также быстро поспешили укрыться за щитами.

Мальчик на камнях даже не пошевелился. Он безучастно наблюдал за тучей стрел, летящих к нему. И не сделал и шагу в сторону. Стрелы, словно наткнувшись на невидимую преграду, замедлили полет и без сил упали к ногам странного ребенка. Не торопясь он подобрал несколько штук и, коротко замахнувшись, швырнул их в сторону затаившихся имперских солдат.

Марнолий не мог поверить своим глазам. Стрелы, брошенный мальчишкой, пробили деревянные щиты легронеров и послышались крики раненых солдат.

— Сохрани нас, Хамхел-Рокх, — прошептал Марнолий, пятясь в глубину колпака.

Тем временем офицеры Кэтера, не слыша распоряжений своего командира, попытались самостоятельно решить возникшую проблему. Послышались отрывистые команды и новые легронеры, прикрываясь от стрелков, засевших в толщах скал, щитами, бросились к одиноко стоящей фигуре на завале. Но, как и в первый раз, смерть быстро настигала солдат. Невидимые лучники сбивали быстрый бег солдат, заставляя тех падать на прогретые весенним солнцем камни.

Раз за разом выступали кэтеровские солдаты, и ни одна из их попыток не увенчалась успехом. После неудачных вылазок легронеры затихли у повозок, с ужасом взирая на мальчишку, который стоял недвижимо, словно высеченное из камня изваяние.

Марнолий, видя все это, пришел в страшную ярость. Он никак не мог понять, как дикие горняки уже покоренной страны смеют задерживать обоз великой империи Кэтер. Багровея от ярости, он схватил за локоть ближайшего офицера и, брызжа слюной, крикнул:

— Убейте этого мальчишку, иначе, клянусь, я отправлю вас всех к Берехасу.

Цеперий глянул на Марнолия хмуро, выдернул руку:

— Нас подстреливают, словно голубей на поляне перед императорским дворцом. Но пока мы сидим тихо, горняки не проявляют враждебности. Лучше дождаться ночи. Может тогда мы сумеем расчистить завал и уйти из каменного мешка.

— Как ты смеешь указывать мне, что делать! — взвился Марнолий, хватаясь за рукоять короткого меча, что висел у него на поясе. Но из-за тесноты не смог вытащить его, поэтому продолжал шипеть на цеперия, стараясь дотянутся до его горла:

— Я… собственными руками… тебя… Ты солдат! Ты давал клятву Императору! Ты обязан выполнить мой приказ и, если потребуется, умереть за меня! Делай, что тебе приказывают, трусливая собака.

Под сомкнутыми щитами послышался глухой ропот. Легронеры, покорившие полмира для империи, не считали себя трусами. Марнолий, слишком поздно понял, что позволил сказать себе лишнее.

Цеперий, который тоже услышал в ропоте окруживших их солдат недовольство, неожиданно толкнул Марнолия в спину, выталкивая его за пределы щитов:

— Так иди и попробуй умереть сам!

Не ожидая такого резкого поворота событий, Марнолий засеменил ногами, стараясь удержать равновесие. Но ему это не удалось и он, на глазах врага, на глазах своих солдат и даже на глазах многочисленных презренных скотов, что нашли ненадежную защиту за камнями, растянулся во весь рост. Поспешно вскочил, растерянно озираясь. Бросился обратно под защиту колпака. Но легронеры, познавшие за долгие годы войны и смелость и трусость, еще плотнее соединили щиты, перекрывая даже маленькие щели.

Марнолий, ожидая каждое мгновение смертельного толчка варварской стрелы, метнулся ко второй повозке, к третьей… И везде натыкался на молчаливую любопытность, спрятанную за крепкими кэтеровскими щитами.

— Изменники! — завопил Марнолий, грозя легронерам кулаками. — Вы все поплатитесь, когда верховный Император узнает, как вы поступили со мной.

Никто не ответил ему. Сотни глаз следили за фигуркой, мечущейся по ущелью. Сотни глаз ждали, когда умрет человек, который так любил посылать на смерть других.

Устав бегать между повозок, Марнолий, может быть впервые в своей жизни почувствовал, что его жизнь стала такой же, как у издыхающего от плетей скота. Жизнь, за которую никто не даст и медного стерона. В каком-то непонятном для себя порыве он метнулся к завалу, где продолжал неподвижно стоять странный мальчишка в длинном белом плаще.

— Что тебе надо? — закричал Марнолий, обращая взор свой к застывшей фигуре, в которой чутьем собаки почувствовал главного из нападающих. — Почему медлят твои лучники? Что вам нужно?

Не получив ответа, Марнолий, вконец обезумев, стал карабкаться по острым камням наверх, к мальчишке. Может быть в последнем своем желании умереть достойно, а может и просто не понимая, что делает и что творит.

Ему удалось доползти почти до самых ног странного посланника варваров. Несколько раз он падал, чувствуя, как впиваются острые края камней в его тело. Его руки стали красными от сочившейся на них крови. Но безумство, даже если оно дитя страха, заставляет идти вперед несмотря ни на что. Еще несколько шагов, еще несколько камней выскользнуло из-под его ног, и Марнолий оказался совсем близко от вершины завала.

Ему даже показалось, что удастся вытащить из-за пояса походный нож и расправиться с мальчишкой, который послужил причиной его несчастия и позора. Но как раз в тот момент, когда он уже потянулся к поясу, за спиной у мальчишки показался еще один человек.

Человек ли?! Марнолий ужаснулся, вглядываясь в то существо, что медленно поднималось из камней. Высокий, на целых три головы выше его, Марнолия, воин. Со страшным, перекошенным ненавистью лицом. В руках огромный, очень огромный меч.

Но что более всего поразило Марнолия, так это то, что он узнал воина, ставшего за спиной неподвижного мальчика.

Давным-давно, когда Марнолий был еще простым торговцем и водил свои караваны от одной страны к другой, он не раз бывал в столице Ара-Лима Мадимии. Случалось, его, как богатого торговца всего восточного и западного побережий допускали до стола короля Хеседа. И там, на королевских приемах, поедая королевскую еду и выпивая королевское вино, Марнолий видел огромного телохранителя, неотступно следовавшего за своим королем.

Марнолий, несмотря на все личностные качества, был не только ловким торговцем, но и достаточно умным человеком. По роду своей деятельности он обязана был знать все новости, случившиеся или происходящие на всем пространстве огромной империи. И, конечно же, караванный мастер, слышал историю о погибшем пятнадцать лет назад телохранителе короля Хеседа. Он даже присутствовал на казни тех легронеров, что вернулись ни с чем с той памятной погони за беглецом, спасшим аралимовского наследника. И слышал, как истошно вопили приговоренные к казне, будто сам телохранитель, так называемый майр по имени Элибр мертв, а наследник престола сожженной Мадимии съеден дикими волками в диких лесах.

Значит, правильно сделал верховный Император Каббар, что не поверил этим слухам? Знал, великий Император, что нельзя доверять трусливым солдатам, испугавшимся одного единственного телохранителя.

И вдруг Марнолий неожиданно понял, как ему необычно, просто сказочно повезло. Если сейчас перед ним стоит тот самый телохранитель, значит рядом с ним, вполне возможно, наследник… Если суметь донести эту новость великому Императору, то какой же наградой щедрый Каббар наградит того, кто принесет эту новость.

Оставался сущий пустяк. Выжить.

Всего мгновение назад Марнолий представлял из себя кусок испуганного мяса. А сейчас, узнав и поняв страшную тайну, он превратился в хитрого зверька, всеми силами желающего только одного, выбраться из каменного мешка и поспешить в столицу Кэтера Турлим. Марнолий уже решил для себя все. Он сделает это, даже если ради спасения собственной жизни ему придется предать своих солдат, что так несправедливо поступили, вытолкав его из-под щитов.

— Я у ног твоих, повелитель варваров! — крикнул он, падая перед неподвижным мальчиком на колени. — Один ты вправе решить, жить ли мне дальше, или умереть. Я не принесу тебе вреда. Отпусти меня, о великий.

Марнолий, слыша, как закричали возмущенно оставленные им внизу легронеры, попытался прикоснуться кончиками пальцев к носкам сапог стоящего перед ним. Но неожиданно прямо перед лицом его воткнулся в камни, разбрасывая сноп белых искр, меч телохранителя Элибра. Марнолий, отдернул торопливо руки и поднял на мальчишку глаза, полные страха и неопределенности.

На вид мальчику было лет шестнадцать. Глаза его, странно неподвижные, смотрели на Марнолия не отрываясь и как бы мимо его. Невольно по спине у Марнолия пробежали мурашки.

— Ты ошибся, человек императора, — глухо проговорил за мальчика телохранитель. — Мы не милуем кэтеровских собак. Мы их убиваем.

Задрожали губы Марнолия.

— Я невиновный торговец, которого люди императора Каббара заставили провести этот обоз через ваши горы. Простой торговец, не более того. Если вы убьете меня, то никакой пользы не будет. Наоборот, я могу приказать легронерам бросить оружие и сдастся вам.

— Прикажи — равнодушно согласился телохранитель.

Марнолий не вставая с колен, развернулся торопливо в сторону обоза и, сложив ладони, закричал, пересиливая дрожь:

— Эй, вы, все! Перед вами стоит наследник Ара-Лима, восставший из могилы! — он повернулся к мальчику, проверяя, как тот отнесется к его словам. Мальчишка даже бровью не повел, что подтверждало предположение Марнолия о том, что стоит он рядом со спасенным сыном короля Хеседа. — Если вы все немедленно бросите оружие, то наследник Ара-Лима обещает сохранить вам жизнь. Сделайте то, о чем говорит наследник, и вернитесь в свои дома живыми и невредимыми.

Несколько минут обоз оставался недвижим и тих. Марнолий заволновался, чувствуя, как из-под мышек по бокам стекают холодные капли пота. Легронеры, хоть и подчинялись непосредственно ему, караванному мастеру, но последний инцидент с выталкиванием из-под колпака мог настроить всех солдат против него. И тогда… Марнолий проглотил слюну и мотнул головой, прогоняя дурные мысли.

Один из колпаков распался и солдаты, все еще прикрываясь щитами, приблизились к завалу. Поглядывая на окружающие их отвесные скалы, они торопливо побросали в одну кучу сами щиты, пояса с ножнами, короткие копья. Лучники, оставшись без надежного прикрытия, последовали за ними и в кучу полетели тисовые луки и колчаны с о стрелами.

— Молодцы, — похвалил их Марнолий и, улыбаясь повернулся к мальчику и телохранителю. — Я прикажу им, чтобы они встали у стен, чтобы не мешать другим.

Элибр, не меняя выражения лица, пожал плечами. Твои солдаты, что хочешь, то и говори.

Легронеры отодвинулись в сторону, под стену, где и замерли в мрачном ожидании. Вскоре к ним присоединились другие солдаты, из второго колпака. Также, не говоря ни слова, они побросали свое оружие. Следом уже стояли остальные. Вскоре у подножия завала выросла большая гора из железа и дерева, а у каменной стены собрались почти все солдаты обоза. Никто не посмел выступить против варваров. Не из-за трусости. Каждый из этих нескольких сотен легронеров бывал во многих битвах. Они видели глаза своих умирающих товарищей. И глаза убитых ими врагов. Не трусость и не страх приказывали им, как поступать в этот час. Просто они видели, никому из них не уйти из капкана живыми. Но еще теплилась надежда.

— О, наследник! — довольный, что его послушались, Марнолий с победной улыбкой обернулся к мальчику. — Что прикажешь сделать со скотами? По твоей воле я приказал расковать их и они свободны. Посмотри, они сильные и полны желания работать. Ты можешь загнать их их в подземные шахты, можешь заставить таскать камни, а можешь просто убить. Они твои.

Телохранитель мальчика, не удостоив Марнолия взглядом, кивнул кому-то невидимому, находящемуся на скалах. Почти тот час же рядом с завалом, прямо в каменной стене открылся вход в подземные лабиринты. Из него выскочило десять мальчишек, одетых под стать своему командиру. Белые плащи, крепкие мечи и серые шлема с прорезями для глаза. Ни щитов, ни крепких панцирей.

Марнолий покосился на скалы, откуда смотрели на них несколько сотен горняков. На скальные дыры, из которых прямо в солдат целились острые стрелы. Одно движение, один порыв убить кого-либо из этих маленьких солдат и здесь может начаться страшная резня. И в той резне могут задеть и его, Марнолия. И тогда Император Каббар никогда не узнает, кто ведет против него тайную войну.

Тем временем скоты, направляемые детьми, торопливо, толкая друг друга, скрывались в толщах горы. Эти безмозглые люди, захваченные Империей в побежденных странах, не кричали, не молили о пощаде. Бросая последний взгляд на караванного мастера, иногда грозя ему кулаками, уходили они в гору. Не прошло и получаса, как в ущелье остались только брошенные повозки, поклажа и сгрудившиеся у отвесных стен ущелья легронеры.

— Я выполнил все, о чем вы просили, наследник, — Марнолий в который раз за этот день склонился перед мальчишкой. — Теперь твоя очередь выполнить свои обещания. Отпусти меня.

К удивлению его наследник впервые за все время склонил к плечу голову и внимательно посмотрела на него, словно увидел впервые:

— Ара-Лим никогда и ничего не обещал ни тебе, ни твоей империи

— Но…

— Ара-Лим не дает обещаний.

Мальчишка криво усмехнулся, обнажая белые зубы. Словно повинуясь этой улыбке телохранитель его, страшный великан Элибр, столкнул ногой с завала Марнолия. Визжа и воя, скатился тот по камням. Уже у самого дна, остановившись, он услышал тихий шорох, рождающийся на вершинах скал. Услышал, как завопили солдаты.

Огромный пласт скалы, под которой стояли легронеры, повинуясь неведомым силам, откололся от стены ущелья и, помедлив немного, рухнул всей своей тяжестью, всей своей непомерной мощью на головы солдат, погребая под собой тех, кто пришел не званным в чужие горы. В горы, которые подчинялись только горнякам.

Вздрогнула твердь, сотрясенная этим невиданным обвалом, поднялась туча из пыли и мелкого камня, затмевая собой даже яркое весеннее солнце. И на том месте, где только что стояли заранее приговоренные люди, осталась груда раскрошившихся камней. И ни одного живого.

Когда через три часа окровавленный Марнолий, только чудом спасшийся в этом аду, выполз из-под каменной крошки, в ущелье гулял только вольный ветер. Отхаркивая кровь и пыль, Марнолий приподнялся на руках, обратился к небу, благодаря Грана за свое чудесное спасение. Его глаза неожиданно наткнулись на странное чучело из веток и травы, облаченное в одежу горняка. Не веря своим глазам Марнолий ощупал чучело, отыскал взглядом еще несколько таких же уродливых кукол.

— Что это? — прошептал он, обводя взглядом мертвое ущелье, спрятавшее под камнем и многочисленные повозки, и солдат, и осадные орудия, предназначавшиеся легону Торию. — Что это… Мальчишка обманул нас? Меня…? Там, на скалах стояли только куклы? Обманул? Триста лучших солдат… Лучники… Тысяча скотов… Мои повозки… Десять детей и мертвый телохранитель?

Марнолий был недалек от истины. Всего в уничтожение кэтеровского обоза принимало участие, кроме десятерых друзей Аратея и майра, пятнадцать горняков, в чью задачу входило обвалить заранее приготовленный участок на головы идущих впереди солдат. А отряд Аратея должен был просто расстреливать из горных укрытий легронеров, по возможности задерживая продвижение обоза.

Но все случилось так, как случилось. Порой одного единственного неосторожно сказанного слова достаточно, чтобы сотни людей нашли свое последнее пристанище под многотонными глыбами.

Напрасно будут высматривать в нескончаемом дожде дозорные Тория Самийского бредущий по зеленой долине долгожданный обоз. Напрасно будут обещать гураты злым легронерам скорое прибытие продуктов, палаток и терпкого вина, которое может согреть продрогшее тело в любую погоду. Напрасно. Все это похоронено, перемолото, смято и перемешано с камнем.

Такая она — война.

А Марнолий, боясь света, дождется дня и, рыдая от боли и ненависти к мальчишке, будет пробираться к границе. Через несколько дней его подберет отряд кэтеровских всадников, оставленных для охраны лагеря у реки. Еще через неделю, отмытый, подлеченный, на свежих лошадях, он помчится, сопровождаемый надежной охраной, в столицу Империи. Ни один человек в том отряде не будет знать истинной причины, по которой Марнолий так стремился предстать перед суровыми очами верховного Императора Кэтера. Только он один, только Марнолий. Слава, богатства, почести, так же как и позор, должны доставаться тем, кто их заслужил.

Известие о том, что человек, называющий себя караванным мастером, видел именно наследника Ара-Лима и его телохранителя, не вызовет у Каббара особого любопытства. Он, повелитель огромной империи, догадывался, а может и наверняка знал, что аралимовский щенок, спасенный из Мадимии, прячется в горах и готовит против него, всесильного Императора Кэтера военные планы.

Жив? Что с того? Пусть проживет еще лишний месяц. Не он первый, не он последний. Рано или поздно легрионы Кэтера перемелют горную страну со всем ее населением. И рано или поздно он, Каббар, получит сердце этого мальчишки, возомнившего себя повелителем Ара-Лима. Глупец. Только такие щенки, как это аралимовское отродье способно тешить себя мыслями о возвращении. Империя Кэтера незыблема и ничто не сможет подорвать ее могущества. Ни какой-то там юнец, оставшийся в живых и через пятнадцать лет возвестивший о своем праве на трон уничтоженной страны. Ни горняки, дикие варвары, посмевшие помогать выскочке.

Не заинтересовало Каббара известие и о том, что многочисленная армия подлых горных варваров напала на обоз и в страшной битве полностью разграбила его, не оставив в живых никого из солдат империи. Император верил — легон Торий и его баталийский легрион найдет достаточно возможностей, чтобы и без обоза уничтожить и отряды горняков и крепость, которая, по словам разведчиков, единственная основа могущества горного народа.

При встрече с караванным мастером верховный Император был как всегда добр и милостив:

— Ты смелый человек, — говорил Каббар, благосклонно поглядывая на караванного мастера. Сидел он на троне, перебирая пальцами драгоценные бусы слушал сбивчивый рассказ караванного мастера. — Рискуя своей благородной жизнью, ты, тем не менее, сумел принести важные сведения.

— Я служу тебе, мой Император, — отвечал Марнолий, упершись носом в пол и не смея поднять головы.

— Империя не забывает верных и смелых граждан, — Каббар пошевелил пальцами, давая понять, что Марнолий больше ему не интересен. — Приди завтра с утра и обратись к распорядителю. Я прикажу щедро наградить тебя. Смотри только, не напейся на радостях и не свались в дорожную канаву.

Марнолий, рассыпаясь в благодарностях, пополз по мраморному полу к выходу.

Если он больше не нужен всесильному Императору Кэтера, то стоит ли и дальше мозолить ему глаза? Завтра он получит обещанную награду и навсегда забудет страхи того дня, когда под камнями погибли сотни императорских солдат. Никто и никогда не узнает, что произошло в том ущелье на самом деле. Некому сказать. А уж он, Марнолий, караванный мастер, даже под пытками не раскроет рта.

Если сведения, доставленные караванщиком, были не особенно интересны верховному Императору Кэтера, то они в большей степени заинтересовали мага Горгония. Он, стоя за троном императора, вслушиваясь в каждое слово и наблюдая за каждым движением слишком уж испуганного Марнолия, задумчиво качал головой, размышляя об услышанном.

Наследник жив. Это маг знал и без караванного мастера. Десятки его лазутчиков находились в Ара-Лиме, собирая крупицы слухов, частицы рассказов, вырисовывая настоящую картину. Многие наемники, посланные в горную страну с приказом убить юного короля, вернулись ни с чем, если вернулись вовсе. Все приметы и все собранные сведения, включая и недозволенное вмешательство в мир духов, подтверждали существование аралимовского наследника. Но слова о страшном телохранителе, который охранял наследника, весьма взволновали Горгония.

Вестей от тайных агентуров, посланных с легрионом Тория, пока не поступало. И рассказ караванного мастера, якобы видевшего мертвого телохранителя, косвенно подтверждал нарушение Крестоносцами Старого Договора.

Если Крестоносцы отошли от Договора, скрепленного Великой Печатью земли огня и неба, если они предоставили себе право обратиться напрямую к запретным источникам, то это могло значит только одно. Договор, заключенный между Крестоносцами и Избранными, который был подписан кровью самого первого младенца, рожденного в новом тысячелетии, разорван. Раз и навсегда.

— Подлые колдуны. Коварные крестоносцы, — шептал Горгоний, покусывая изъеденные гнойными струпьями губы. — Не выдержали испытания. Не смогли перебороть свою любовь к слабым и поверженным. Решили помочь ребенку? Взяли под знамена восставшего мертвого майра? Как глупо с вашей стороны. Очень глупо. Значит и нас, Избранных, не сдерживают обещания и клятвы? Значит и мы, Избранные, можем без всякой опаски говорить с другой стороной? Но ошибаться нельзя. Ошибки дорого обходятся тем, кто совершает их. Слова презренного караванщика могут быть обманными. Нужна полная уверенность. И тогда…, тогда Избранные покажут, кто имеет право властвовать над миром.

— Я что-то не так сказал, Горгоний, — услышав смех мага, Каббар обернулся к нему.

— Нет, — маг спрятал улыбку. — Твоя щедрость к этому человеку безгранична.

— Все в Империи должны знать, что за верность и преданность Император награждает сполна.

Горгоний поклонился Императору, соглашаясь со всеми его словами. Истина звучит из уст тех, кто могущественен и силен.

Наблюдая за тем, как отползает караванный мастер, Горгоний подумал о том, что в голове, склоненной к самому полу, наверняка остались еще невысказанные мысли. Вполне возможно, если постараться, из этих мозгов можно выкачать и сохранившиеся образы тех, кого видел караванщик. Интересно было бы посмотреть, как сейчас выглядит мертвый телохранитель и его подопечный, аралимовский наследник. Ведь именно он, сын сожженного Хеседа, является первым разорванным звеном, которое привело к разрыву Старого Договора.

— Если мудрый Император позволит, я выдам обещанную награду караванщику из своих сундуков, — маг смущенно заглянул в глаза Каббара. — У меня слишком много золота и драгоценных камней. А этот честный и смелый человек, несомненно, заслуживает хорошего вознаграждения.

Не раздумывая, Каббар согласился. Император был твердо убежден, что любое золото не должно лежать мертвым грузом в сокровищницах. Оно должно работать на славу Империи. А подвалы мага скоро превратятся в набитые золотом каменные мешки, среди которых тому будет не развернуться.

Так была решена участь караванного мастера, известного по имени Марнолий. Проведя радостную ночь в объятиях продажной белокурой пурнии, утром он отправился в замок всесильного императора Кэтера.

Его дальнейшая судьба неизвестна. Подвалы императорского замка, в которых правит маг Горгоний, слишком темны, чтобы различить в тесных и многочисленных камерах лица людей. А личная стража мага давно разучилась говорить и слушать. Какое им дело до вопящего от ужаса человека с кудрявой бородой, который взывает к справедливости Императора.

Каждый, отправляющийся на смерть, взывает к богу.

Горгоний, исследовав внутренности, а в особенности глаза и мозг караванного мастера, со всей возможной поспешностью отправил многочисленных гонцов во все стороны света к членам совета Избранных с требованием немедленно собраться на единое собрание.

Выбрасывая остатки мозгов Марнолия в бездонный колодец, маг думал о том, что увиденного им достаточно, чтобы с уверенностью заявить — Крестоносцы нарушили Договор. И теперь, после многих веков ожидания, Избранные, наконец, могут незамедлительно выступить против Крестоносцев, используя все доступные средства этого и того мира.