31.02.101 г. Понедельник
Часть 1. Витоли-Сергей
Понедельник, опять химия – как меня это забодало. Все, отставить, это не мои мысли, если что. Меня ничего не бодает и тем более не забодало. Проблемы – да, есть, но они все решаемые. Химия, химия – это понятно: горение, разложение, кислоты, соли, и вот это интересно: твердое, мягкое.
Твердое серебро? И энерджазины? – гхм, что-то в этом есть.
Память реципиента, кроме «листочек», ничего про энерджазинов не знает и не в курсе. Люди или нелюди там они, но у них есть магия. О, как это интересно мне уже.
Магию я знаю двух видов или даже трех, если напрячься и разложить, то, чего нет, по категориям.
Итак, считаем:
Магия цыганская – это когда деньги из воздуха. Пошептали-побормотали, про всю жизнь рассказали, позолоти, милок, ручку.
Второе – магия этих экстрасенсов, то, что половина, половины и половины, это мошенники, но что-то в этом все же, видимо, есть.
И третья – это магия любви, о, в нее я верю, как я в нее верю!
И эти энерджазины – это третья категория, выходит, а я в нее верю. Причем здесь отголоски и второй проглядывают, интересно-то как, надо идти в люди. Ну, или в библиотеку в худшем случае. Это более правильное выражение, а не то, что чуть по-другому звучит.
Надо, значит пойдем, без проблем.
Что-то пока мыслил, урок и кончился, математика у нас следующая. Сегодня понедельник, а мы договорились на пятницу, ну и что, я же только спросить.
На алгебре сегодня – а была теоретическая часть предмета математики, я и зову ее «алгебра», хотя такого слова здесь нет, – меня не спросили ничего, только поглядывали, а я что – я ничего, сижу с умным видом, слушаю и даже пишу иногда.
Натали Сергеевна, проходя мимо по рядам, в мою тетрадку заглядывает обязательно. Я специально отстраняюсь, чтобы ей было удобно смотреть, что я делаю.
Вижу немного приподнятую бровь, в ответ слегка улыбаюсь. Трясу память Витоли и узнаю. Он, оказывается, всегда, когда Натали Сергеевна проходила мимо, тетрадь заслонял своим телом и все делал, чтобы ничего она не видела там, ибо видеть там было у него абсолютно нечего. Вот такие дела.
Большая перемена, все срываются и бегут в столовую, все как и везде. Дворяне это или плебеи, хотя что там, в другом крыле, я не знаю, ни разу в той столовой, что в другом крыле, я и не был, да и не очень хочется, если честно.
Дождался, пока все смылись, и подошел.
– Натали Сергеевна, я хотел бы сегодня вечером… э, после уроков, конечно, с вами поговорить.
– Ты хочешь позаниматься? – вижу поощрительную ул ыбк у.
Блин, не та реакция.
– Нет, – говорю, – я хочу поговорить.
Смотрю, нахмурилась и задумалась о чем-то. Ждет, замерла.
– Об этих людях с другого континента, об энерджазинах.
Вижу, отмерла.
– Хорошо, я подожду, приходи после собрания.
– Спасибо, – и убежал.
Есть-то как хочется молодому растущему организму, осознание там, в глубине, вон как ворочается, видно, Витоли – тот еще проглот был по жизни.
Часть 2. Натали Сергеевна
Сегодняшний урок математики веду десятый класс, группа «линия». Значит, будет мой подопечный.
Этот Витоли очень сильно изменился за последнее время. Прямо непонятно, как сильно. Хорошо, я не в СБ империи уже служу, а то бы он уже был там на контроле. Такие случаи расследует СБ империи, и не всегда это пустышка. Очень подозрительно это. Когда хороший ученик съезжает на четыре и пять, это и понятно, и где-то даже нормально. После такого происшествия, как у Витоли, все могло случиться.
Типичный пример – наша Рада Соколин, в прошлом – отличная ученица, сейчас – никто, она приходит, посидит полчаса или там редкий какой урок до конца досидит и уходит. Жаль ее очень, но врачи разводят руками, а на лекарства энерджазинов у ее родителей денег уже нет, да не сильно они там и помогают, видимо, в ее случае.
С Витоли все наоборот, был посредственный ученик, и это мягко сказано, и становится гением. Может, и не совсем гением, но где-то очень, очень близко.
То, что он демонстрировал мне, – все просто замечательно, кроме одного.
Некоторые примеры не так решаются, совсем по-другому. Да, я их учила в институте, и там было и такое решение, как он применяет, но, во-первых, это даже не на первом курсе, и это закрытый институт для высококлассных имперских специалистов.
Может, конечно, ему мать или отец что-то рассказывали, все-таки они у него дворяне-специалисты, и, вроде, хорошие специалисты, если они на свою зарплату даже могут позволить нанять репетитора. Хм, да ладно, но все равно девять с половиной лет дурака валять, а здесь вдруг с чего-то взялся за ум. Все равно очень подозрительно.
Вот еще его поведение, раньше он постоянно прятал свои записи от моих глаз, а сейчас прямо выпячивает. Как бы говоря: посмотрите, какой я молодец. Может, это в свете наших отношений он хвастается мне просто так. Все может быть. Может быть, и правда я все придумала сама, и все это просто, понятно и легко объяснимо.
Часть 3. Витоли-Сергей
Собрание прошло быстро – а что время зря тратить, – обсудили одного Вихо, он схлопотал очередную двойку. Вернее, он получил четыре, но в свете местной десятибалльной системы оценок это как раз наша земная двойка и выходит. Поругали, пожурили, чуть не отдали на поруки… мне. Отбился с трудом… большим, кстати.
Сказал, я сам на поруках.
Пошли расспросы, насилу уже сам отбился… от новых расспросов. Как дети, чесслово, но потом как узнали, кто мой репетитор, то даже и посочувствовали, дурачье, дети, ну ладно, мне оно и лучше.
После собрания пошел в класс к Натали Сергеевне. Она сидела за первой партой, а не за своей кафедрой, как обычно, и проверяла задания учеников, что-то черкая своими страшными красными чернилами. Чернила, пока свежие были, чем-то похожи на кровь, а высыхая, отдавали зловещим фиолетовым оттенком, чет тревожно мне стало.
Зашел тихо. Она подняла голову, чуть кивнула мне и продолжила дальше черкать в тетрадях. Я, не решаясь сесть рядом, стал стоять около нее и смотреть. Как она быстро проверяла, просчитывая результат, иногда просто перечеркивая всю страницу тетради целиком.
Показала рукой на место рядом.
– Садись, я сейчас.
Сижу, смотрю, как она работает.
Какие красивые у нее руки, пальцы, и… она чем-то больна.
Последняя мысль нова, непонятна и не моя она как бы, но мне это точно известно, каким-то шестым чувством. Почему, как, что у нее, я не знаю, но она болеет, не смертельно, но что-то, видимо, серьезное у нее со здоровьем.
Сидим еще минут десять, она заканчивает и неожиданно дает мне тетрадь.
– Это не по правилам, но это Марти тетрадь. Марти Кастело, твоя любовь, – комментирует и чему-то улыбается при этом.
Все она знает или думает, что знает. Ну-ну, посмотрим, и что она хочет сказать мне этим. Мне немного неудобно, смотрю чужую тетрадь. – Аккуратный почерк, не то что у меня, курица лапой, все вычисления выполнены в тетради, но все выполнено хорошо и правильно. Да я и не сомневался, она одна из лучших среди учениц в классе.
Подымаю бровь, смотрю на Натали Сергеевну – и что я должен увидеть и сказать ей?
Натали Сергеевна поясняет:
– Это решение лучшей ученицы класса, и оно сделано… хуже, чем твое. Только почерк твой, а все остальное у тебя лучше, и решение красивое, и вычисления ты делал все отдельно в черновике. У тебя даже помарок не стало, если бы не почерк, я бы сказала, что это совершенно другой человек делал и решал. Ничего не хочешь мне сказать?
– чуть нахмурив брови.
Сижу. Вот это я спалился, причем в натуре спалился. Костер уже буквально маячит за окном – и что мне делать? Отмобилизовываю свои мозги и еще осознание подключаю в дело. Начнем с того, что и на земле типичная отмазка: упал, очнулся – гипс, и ничего не помню.
Может, прокатит, а может, и нет. – Мысль, блин, не своевременная, никак не своевременная.
Второе: что делать? Пойдем по родственным связям: родители, друзья, друзья родителей, случайные знакомые родителей, затем друзья случайных знакомых. По большому счету вся земля, в смысле, здесь, Этелла, это местный мир так называется, уточняю.
Начнем. Пожалуй. По ее лицу буду отслеживать, как успешно проходит моя лажа и очковтирание.
– Понимаете, Натали Сергеевна, я недавно попал в больницу…
Поощрительно кивает мне на это.
Ну конечно, сам знаю, что факт неоспоримый.
– У меня был сильный удар, и меня даже лечили то…
– еще про вольтаж и силу тока скажи, придурок, – э… электричеством.
Сочувственное покачивание головой.
– Вот с тех пор я, пони… понимаете вот.
Тяну резину, вроде, стесняюсь, и в то же время и как бы хочу сказать.
– Я стал забывать про свою жизнь. если вспоминаю, то все помню, но как бы со стороны. Ой, это так страшно, это как стоишь в темноте, а где-то вдали свет.
Я ей не сильно нагнал пургу, а то я не знаю, тут желтых домиков с мягкими стенами нет, да, а то это ненамного легче костра для меня будет.
Хотя, нет, смотрит скорее сочувственно Натали Сергеевна на меня.
– А с решением понимаете… э.
Срочно отмазку. – Вот отец же инженер, да и мать близко около него и далеко не дура, по крайней мере в химии точно.
Решаю, должно прокатить, родители здесь авторитет непререкаемый для детей. Ну, не пойдет же она домой выяснять подробности, оно ей надо?
А вдруг пойдет? Ну тогда по-любому хана.
– У меня родители-и на заводе, вот, и они э… работают по… по профессии. Ну, связанной с математикой. Только практической, там чертежи всякие большие рисуют, – путано объясняю.
– Они тебе показывали? – чуть заинтересованно.
Ну да, с военного завода принесенные. Я совсем дурак. Так я ей и сказал да, и посадят их за это.
– Нет, что вы, Натали Сергеевна, они просто мне рассказывали.
Рука ми разводили, вот такие большущие, их и принести-то невозможно. Кошу под дурачка, для Витоли и косить не надо.
– Понимаете, Натали Сергеевна, они когда мне сказали, что если буду плохо учиться, то отдадут в мореходку, я даже в боло перестал выходить играть вечерами, вот.
Далось мне его боло, но гоню пургу дальше.
– И вот понимаете отец, он со мной немного позанимался, но у него плохо получается. Он нервничает почему-то все время при этом.
Пусть думает, что орет и психует.
Надо же накалить слегка обстановку, и, есть надежда, что пожалеет меня, бедного.
Вот он меня учил и учил, как он знает сам. Мне не совсем понятно, но вот, вот это немного показал и…, и все… вот.
Фу х, ка жется, отмазался, – ду маю про себя. Чу вству ю, поверила. С трудом, но поверила.
Натали Сергеевна смотрит на меня с сочувствием и небольшой толикой недоверия, где-то два к одному.
Думаю, надо переключать ее внимание на что-нибудь, ибо нафиг-нафиг.
– Это, Натали Сергеевна, вы мне обещали рассказать про этих людей. С этого второго континента, про энерджазинов, вот.
Ни черта она мне не обещала, но пусть попробует это сказать, и я буду канючить до последнего, отыгрывая маленького мальчика.
Чего бы не хотелось, но если придется, то всегда пожалуйста.
Смотрю, задумалась.
– А что ты знаешь про энерджазинов?
Э, а что я знаю про них? Э… а ничего я про них не знаю и Витоли тем более, тоже ничего не знает про них, да и не знал. Они ему до звезды были, если что, весь мир для него – одно сплошное БОЛО.
– Я знаю, что живут на другом континенте и что владеют магией и «листиками», вот.
«Магия» здесь – разрешенное слово, но не применяется. Вроде нашего «экстрасенс». Они есть, их даже видели некоторые, но говорить об этом не принято, ну разве что когда девушку охмуряешь. Тогда да, тогда все мы сплошные маги и экстрасенсы.
На «листочки» она ожидаемо посмеялась.
– Ладно, расскажу немного. Понимаешь, Витоли, эти энерджазины, они не совсем люди или даже скорей совсем и не люди. Отличий, правда, не много от нас. Они немного выше людей, но стройнее, и у них чуть больше нашего уши и слегка заостренные на верхних концах.
О, блин, эльфы, ити его мать. Вот где они окопались, тогда я про них больше тебя знаю. Это и лесная, там, магия, и заговоренные стрелы, это мне все тогда понятно. Хотя стоп, стоп это я как Витоли, как пацан рассуждаю, а надо послушать, что местные скажут. Может, все совсем по-другому, хуже, там, или лучше – не важно, поэтому слушаем молча и не перебиваем умных и знающих, много знающих людей.
– Также энерджазины владеют магией. Могут заставлять, не скрещивать растения и животных селекцией, как делаем мы, а именно прямо на животном делать эксперименты и получать новое животное или растение с нужными им или нам, например, свойствами.
Вот возьми наших смож, их вывели энерджазины. Они взяли наших диких буйволов синшеруш, что с таким трудом добывались в лесах и степях предгорий Кареза, и вывели из них домашних сможей. Правда получились немного мелкие против их прародителей бывших, но зато полностью одомашненные и очень добрые и спокойные животные. Здесь в столице их только едят, а в малых городах и деревнях на них и ездят, и поклажу возят. Потому что ослики и ишаки, хоть и хорошие животные, но их экспорт идет к нам в страну из халифата, а там нам надо рассчитываться злотами за них. Это нашей империи невыгодно. Что про лошадей, то эти животные не всем по карману, даже для дворян линии, породистые если имею ввиду.
Понимаешь меня, Витоли?
– Да, вы очень хорошо все объясняете, Натали Сергеевна.
Попытался взять опять за руку – ни черта не далась. Опытная уже, руки убрала подальше от меня. Ладно, посмотрим.
– С магией, как ты говоришь, «листочек», – чему-то улыбается, – это для влюбленных растет в Колахари, это так континент энерджазинов называется, где они живут. Ну, ты это и сам должен знать, по географии учат, а нет, Бригиду Петовну спросишь. Вот там есть дерево Семурен, с него эти листочки и берут, потом их замагичивают волшебники-энерджазины.
– А они что, там не все волшебники и маги? – Надо хоть комментарий вставить.
– Все, – слегка пожимает плечами, – только все имеют разную силу. Один такой листочек будет зачаровывать целый день, другой только посмотрит и готово, но стоить это будет больше, чем тот, что целый день зачаровывал. Вот понимаешь меня?
Я-то понимаю. Лекция познавательная и очень мне интересная, но меня и другое тоже сейчас интересует. А именно ее рука, что она так неосмотрительно опять положила на парту. Осторожно беру ее руку в свои руки и поглаживаю ее.
Она пытается отобрать, но не сильно преуспевает в этом, да и не очень хочет, видимо.
Говорит:
– Не нужно этого тебе, у тебя вон Марти есть.
– Марти – это одноклассница, а вы, Натали Сергеевна, моя… учительница, вот.
Еще я что хотел сказать.
– Можно и вторую руку?
– Зачем тебе? – немного заинтересованно и чуть опешив от моей наглости.
– Пока не знаю, вот дадите, тогда и скажу.
С подозрением смотрит на меня, потом нехотя мне протягивает ее.
Беру, глажу и задумываюсь, даже гладить забываю. Она выдергивает руки и с вопросом смотрит.
– Понимаете, только не обижаетесь, пожалуйста, на меня, хорошо, Натали Сергеевна, хорошо?
Она со все большим подозрением на меня смотрит.
– В чем дело наконец скажешь? – спрашивает все более подозрительно.
– Понимаете, Натали Сергеевна, вы больны, – бросаюсь решительно словом, как в холодную воду окунаюсь.
– Я не знаю чем и как, но что-то с вами случилось. Вам бы в больницу, это не смертельно. Я не знаю, правда не знаю, но что-то с вами. Я не знаю, как сказать, Натали Сергеевна, но в общем надо к врачам вам сходить обязательно.
Я частю, торопясь, пытаясь донести до нее то, что я хочу сказать, и как все это непонятное, даже мне, объяснить ей.
То, что произошло, я не планировал. Я ждал вопросов: как? почему? А услышал:
– Уходи и оставь меня, слышишь? Уходи немедленно, – и она стала вставать.
Я с удивлением, но тем не менее проворно встал и умелся, кто его знает, что там на уме у нее. Но разгневанная женщина – это что-то.
А такая разгневанная женщина, как Натали Сергеевна, – это тем более что-то.
Да и память Витоли, невовремя подключившаяся, по поводу характера у Натали Сергеевны. В общем выгнала она меня из класса, да и из самой школы, только на улице пришел я в себя.
Ого, как меня-то проняло, страшная женщина Натали в гневе, ох, страшна.
Часть 4. Натали Сергеевна
Проверяю контрольные учеников, это за весь пройденный за декаду материал. Какие разные работы: кто размашисто пишет во всю строчку и потом в конце мельчит, буквально втискивая результат своих вычислений. Кто пространно решает, не влезая с расчетами и на целый лист. Кто-то правильно решает почти до конца… и получается неправильный результат. У некоторых «умников», при неправильном решении, наоборот правильный результат. У таких надо смотреть, кто сосед рядом и вызывать ко мне обоих этих умников. Или, что проще и надежнее всего, дворянское собрание, оно надолго отобьет охоту списывать. Таких здесь не много, что, право слово, меня радует, все-таки все люди взрослые и понимают, что чужими ногами на трон не взойдешь, хотя некоторые вот все же пытаются.
Вот работа Марти Кастело. Хорошая ученица и нравится Витоли, да и он, по-моему ей, нда-а, ладно, не о том речь.
Вот вспомни о людях, и они тут и появляются, прям предчувствие Всевышнего. Пришел Витоли, мой подопечный, что-то, вроде, он у меня хотел спросить сегодня.
Показываю на место рядом, садись, я сейчас освобожусь. – Так неохота прерываться, когда только сосредоточилась на работе.
Неожиданно возникла мысль: а дам я ему посмотреть тетрадь Марти. Это некорректно, но это не личные записи, а для влюбленного… – В общем, показала, мда-с…
Взял, пролистнул и вопросительно смотрит на меня. Странно, я думала, заинтересуется, но он только пролистнул две страницы и все на этом. Ничего не понимаю, странная реакция влюбленного мальчика. Может, я что-то не знаю о Витоли, моем ученике. Ладно, идем дальше.
Говорю: понимаешь, у тебя, кроме почерка, все лучше, чем у Марти. Раньше таким ты не был, может, что хочешь сказать мне?
Заговорил как-то интересно, про то, как попал в больницу. Это все знают, я даже с врачом его говорила и общалась. Я была по своим делам, приходила, и там говорили про интересного мальчика. Я тогда и не поняла, про кого. Правда я не знала, что буду ему помогать, даже и не догадывалась, а то бы зашла посмотреть, как он там, свой все-таки ученик, хоть и…
А вот это интересно: жалуется на потерю памяти. Точно что-то скрывает от меня. Но нет, все помнит, но плохо.
Такой сильный удар был. Конечно, его лечил сам профессор Селиго. Он был по делам… Знаю я его дела. Новые, не проверенные методики на людях испытывает. Нет бы в своем институте проверял на лисах, например, но нет, сюда, на окраину столицы, пошел. Пусть бы на плебеях или животных, там, каких испытывал. Хотя, помогло ведь, а может, просто организм молодой и сам выкарабкался, несмотря, хм-м, на лечение профессора.
Ладно, верю, все это я понимаю, несчастье случилось, дальше-то что, вот мямля.
Лучше мне вот что скажи. Примеры ты решаешь не по школьной программе. Я учу по-другому, у других учителей ты никогда не учился, Витоли.
Да, про родителей я и не подумала, а они ведь оба с образованием, инженеры. Да, могли и показать что-то. Заодно узнала, что они на военном заводе работают и там все сплошные секреты. Ну, тоже мне тайну нашел, мальчик.
Да и простимулировали парня, видимо, хорошо. Мореходка – это для молодежи страшное слово сейчас, хотя и не очень там уж все так плохо, если… Хотя, в общем, смотря куда попадешь, но его вон как пробрало, даже свое игрище, боло любимое свое забросил.
А вот родители не смогли его выучить. Не педагоги они, два раза накричали на него, он и испугался и замкнулся. Кто же так учит детей – с лаской надо и с любовью.
Спросил про энерджазинов этих добрых и незлых волшебников. Что ему рассказать: общую сказочку или правду? Ладно, мал еще он о них знать правду.
Что когда первые корабли достигли второго континента, то первое, что люди захотели, – это занять территорию и потеснить местных жителей.
Их даже рабами делать не захотели и возить далеко, да и невыгодно с ними оказалось дело иметь. Они обладают очень неприятной особенностью, в случае пленения и невозможности вырваться кончают жизнь самоубийством. Поэтому как рабы полностью бесполезны, тайн и секретов у них по этой же причине нельзя узнать никаких. Осталось только договариваться и торговать.
Потому как огнестрельным оружием они не владеют, да им и не надо оно. Достаточно напустить на пришельцев ядовитых змей, а кто выживет, ядовитых мушек, мошек вослед, и все, хоть и не сильно они опасные, но их же миллионы – кто спасется от них?
Первые три экспедиции на континент энерджазинов и сгинули, не вернулся тогда никто оттуда. С остальных были посланы разведчики, но тем просто объяснили, что они были не правы, и тогда же и был заключен мир, но уже на условиях энерджазинов. Благо, что наш континент им не нужен совсем, им и своего хватает, видимо.
Но все это я рассказывать ему не буду, будет ему добрая сказка, детская.
Рассказала про сможей, этих кротких буйволов – ни за что не поверишь, какие свирепые были их прародители синшеруш. Рассказала про «листочек» – мечта всех влюбленных и основной источник интереса к этим большеухим энерджазинам от людей. Про одежду и платья самоподгоняющиеся под любой размер говорить не стала, он не девушка, ни к чему ему, да и не поймет он такого преимущества и удобства.
Пока рассказывала, опять этот влюбленный мальчик оккупировал мою руку. Потребовала отдать и дальше заняться лучше руками его сокурсницы Марти.
Стал объяснять, что она только с ним учится и все. Ну да, ну да, так я ему и поверила, видела, как он на нее смотрит временами, но, если, я что не понимаю. Хотя, после несчастья у него что-то с мозгами случилось и его на молоденьких и не тянет с тех пор.
Нет, это, Натали, ты не туда мысли свои уже повела. О, попросил вторую руку – и зачем это? – и смотрит как-то внимательно, и тревожно что-то у меня на душе стало.
Берет, гладит, я хочу возмутиться, и вдруг он замирает.
Начинает говорить и как камни в меня бросать. То, что я услышала, то моя тайна, и никто не смеет ее узнавать. Это только мое. Будет он меня здесь больной называть. Вон, уходи. Как, ишь ты, распустились молодые, да ранние дворяне-мальчишки…
Стремглав уходит, даже не прощаясь.
Я посидела, немного успокаиваясь. Это моя тайна. Больна – смешно, какая болезнь. Абсолютно здорова, все в порядке, кроме возможности иметь детей. Сволочь ты, император Владен, а я абсолютно здорова, и еще ничего я не буду говорить ни в местное отделение СБ империи, ни в церковь. Хотя в школе есть два штатных сотрудника от них и от храма Всевышнего тоже, куда ж без святош денешься на Руси.
Вот только с пареньком надо поговорить, правда испугала я его сильно сейчас, но это дело молодое, отойдет, и тогда поговорю. Может, что и у людей бывает, не все же только энерджазинам иметь своих…
Ладно, пойду я домой. Может, Гесик уже из гаража пришел, от своего паровичка отлип наконец, может, что и случится хорошее сегодня в моей жизни. Как оно все непросто в последнее время у меня и…
Часть 5. Витоли-Сергей
Вот зараза, а хотел как лучше и… вышло как и всегда. И это вон ее…, я, можно сказать, почти открытым текстом ей сказал, что я экстрасенс… э, стоп, стоп здесь есть магия и добрые волшебники. Как она сказала, злых буйволов синшеруш добрые волшебники превратили в добрых и вкусных смож (коров), а люди им сказали спасибо и даже не взяли добрых волшебников к себе на работу, например. Как это могло быть? Может, добрые волшебники не захотели работать на людей?
А злые… но, но добрые люди согласились, что не хотят и не надо. Пусть себе живут на другом континенте, а мы будем к ним в гости ездить и вот «листочки» просить.
Кстати, почему «листочков» очень мало? Добрые волшебники мало делают или мало дают. Вопросов-то, вопросов – и кто даст на них ответы?
Вот тетя-учительница нагнала маленького…
Все, хорош в детство играться, Натали Сергеевна прогнала, прогнала.
Почему? Потому что я влез не в свое дело. Прогнала – это плохо, надо идти мириться. Ладно, разберусь еще как-то с этим и подойду, извинюсь и поговорю, мы же взрослые люди.
Ну, один из нас по крайней мере точно, уже этого должно хватить. Завтра вот Бригида Петовна придет, ой, что будет. Не люблю слово «будет», это то, что никогда не будет, ха-ха.
Опустившееся было настроение стремительно пошло вверх, ну ребенок я, пусть и на… на половину, на тело, например. только.