23.03.101 г. Среда

Витоли-Сергей

Утром нас будят. Марти вскакивает, она уже одетая. Она после оделась снова, даже вату подложили туда, мало ли что, я здесь не большой советчик по первому разу у девушек. Как-то не сподобился в прошлой жизни и в этой тоже.

Валери стучит: – Вставайте, хозяева.

Марти вскочила подбежала.

– Это, извини, Валери, – и потащила ее из комнаты объяснять, что я ей вчера говорил про наши отношения.

Я пока оделся, пошел в ванную мыться, короче, готовится. Завтрак уже готов, Марти ставит тарелки, чашки наряду с Валери, чуть ли не наперегонки. Я и не вмешиваюсь в процесс. Потом одеваемся, Валери сообщает, что сегодня приедут ее вещи с Загорья.

Говорю: – Хорошо, надо заказать третий ключ, а то мало ли что и всем надо.

По дороге Валери все стесняется, мол как ей быть, все узнают, а это нехорошо, что узнают.

– Что узнают? – интересуюсь у нее.

Она смутилась: – Что я вот нам… вам… согласилась.

Это наконец дошло до Валери, что я и думал: дворяне здесь не работают, а только служат и даже если работают, это называется служба, и она подразумевает, что работают они на более высокого. То есть дворянин-специалист служит у дворянина-миларда, но ну никак не у другого дворянина-специалиста или тем более дворянина-купца, хотя случаи разные бывают, но там также обходятся договором о партнерстве. Ну, местные дворяне – они такие дворяне. В свете этого я вот Валери и поясняю:

– А ты не говори, – я пожимаю плечами.

– Как же тогда быть? – Валери на меня смотрит чуть странно.

– Просто скажи, вместе живем и все. Ты платишь 20 злотов за половину нам, а мы в администрацию и все.

– И вдруг увидят, что я готовлю и прибираю, – продолжает Валери, после долгого молчания и размышления.

– Ну ты же себе готовишь или ты будешь всем говорить? Это блюдо мне, это для Марти. – Я пытаюсь разъяснить ей ситуацию.

– Ой, нет правда, хорошо тогда, так можно, – она прям обрадовалась.

– А прибирать так же, твой низ по-любому. Ну а наверх, скажешь, пришла помочь Марти – а что. Потом Марти тебе поможет – кто-то будет считать или что? Марти никому не скажет, правда ведь, Марти?

Марти опускает глаза: – Конечно, я да… не скажу.

Идем. Марти идет с Валери в школу, но Марти хочет взять меня за руку. Берет за правую, под ручку.

Валери не знает, что и делать, и стоит стесняется.

– Иди сюда, беру ее под левую, идем дальше. – Мне и ничего, ведь для Земли это нормальная ситуация. Вот я и иду.

– Э, – зависает Марти, – а она это как, ну мне так удобнее, но она же не твоя подружка.

– Почему? Она же твоя подружка, – это я шучу немножко, мне хорошо и весело без всяких мыслей в голове.

– Но идешь же ты, – возмущается Марти.

– Ну правильно, мне же это удобно, я вот с девушками, а что, она твоя подруга. Ты ей ведь доверяешь? – я улыбаюсь.

Она: – Конечно.

– Вот и молодец, – вот дальше и идем.

Марти: – Как семейные, а что в школе скажут? – с некоторым сомнением в голосе.

– А вы разыграйте, скажите, что вот договор на днях подпишут, – я подкалываю Марти, опять без всякой задней мысли. – Только ты требования как жена суровые выставляешь. Вот ходить только голой, например.

Мозги у меня плохо что-то после ночи с Марти работают, а сиськи у Валери не чета Мартиным, увидеть бы их вот в живую. Вот и предлагаю Марти свою идею, чтобы Валери голой ходила по квартире. Марти развлечение, а мне будет эстетическое удовольствие. Ну и еще там на голове чтобы, как в халифате, такая чалма из полотенца, а? Я не уверен в названии, но что-то такое Бригида мне рассказывала.

Вспоминаю ее рассказы и про ее шарфик, что я тогда порвал. Как она мне объяснила, этот грех я возьму на себя. Там какая-то заморочка с шарфиком тем. Если шарфик порвет мужчина, он значит зовет девушку в жены по их обычаю. Или в их веселых заведениях, борделях по-нашему, там сама девушка рвет шарфик демонстративно и говорит партнеру, что этот грех (пусть это слово будет) она возьмет на себя, это значит с ней можно делать все, что мужчине хочется и он ничем не обязан ей. Правда калечить, убивать, вроде, не принято, хозяин заведения может обидеться, но случаи всякие бывали. – Посмеемся!? – Предлагаю, и мы продолжаем веселиться, идя в школу.

Валери пока не принимает участия в беседе, но медленно офигевает, судя по выражению ее лица, от наших с Марти сейчас закидонов.

Потом спрашивает: – А это обязательно нужно голой и в чалме ходить?

Мы смеемся: – Ты поверила?

– Ты… вы сказал-и это так серьезно, – начинает Валери.

– Тогда всем и говори, потом над всеми и посмеемся, – это я продолжаю веселиться.

Наконец до Валери доходит, что это все была шутка, и она оглушительно вместе с нами смеется.

– Поняла? Вот ты же поверила и другие поверят.

– А можно… – Марти влезает в игру.

Они отцепляются от меня и вместе уже придумывают что-то еще заковыристей. Я иду сзади, они еще шепчутся, потом опять, уже целенаправленно берут под руки меня, и мы заходим в здание школы, идем до раздевалки. Я церемонно беру одежду у одной, передаю работнице-плебейке, потом у другой, опять берут меня за руки, и мы пошли в класс.

Все, дальше я иду на свое место, подруги улыбаясь – на свое. Половина класса уже здесь, поэтому, не сомневаюсь, разговоров будет по самое не хочу. Вон у окна уже зашептались.

Все уроки по классу гуляют шепотки, и половина пацанов уже подходила уточнять. Я, согласно договоренности, молчал или отвечал, что вот думаю и идея не моя, а все вопросы к Марти. Смотрю, ее рейтинг как жены поднялся до небес. Как же, только три дня замужем, а уже вертит своим мужем как хочет.

Она ходит гордая и надутая. Смотрю, Валери тоже что-то задумчивая сильно ходит, кажется мне, что неудачная у нас все же шутка вышла, – одним местом чувствую, сглупил Витоли или все же я, накосячил по незнанию местных реалий.

Не надо было нам так шутить, мне-то ничего, а Валери репутацию можем испортить на всю жизнь, но и задки сдавать поздно уже.

Сейчас можно еще хуже сделать, скажут: не дворянин, испугался, где честь посеял свою? Вот не знаю, одно действие, и все цепляется друг за друга, ладно, дома поговорим на эту тему. Натали Сергеевне сказал на уроке, что после останусь, кивнула в ответ и все на этом.

После собрания стал собираться в класс на занятия, увязались мои жены и любовницы: – Мы будем здесь ждать тебя.

Я на них как глянул: – Над мужем будут издеваться, а вы подсматривать и смеяться, чтобы мне было стыдно? Во-вторых, а про мебель никто ничего не забыл? Она там сама ставиться будет, да еще и правильно, а?

Последний аргумент был настолько весом, что они чуть ли не вприпрыжку умчались. До свиданья даже не сказали, о женщины, вас надо только правильно мотивировать и жизнь будет как в раю или уже есть.

Натали Сергеевна ждала меня в классе.

– Порешаем? – смотрит вопросительно и как-то просяще даже.

– Порешаем, – я благосклонно киваю. Встали у доски, занимаемся. Пишу надоевшие примеры, заходит завхоз Гесик Смайлович.

– Э, дорогая, я это хотел. Меня пригласили, можно я… – на меня смотрит.

– Мне и… – выходят, что-то разговаривают, наконец она возвращается.

Вопросительно смотрит на меня и показывает ключ. Я киваю понятливо.

– Он должен был подойти, они с друзьями на рыбалку уезжают на три дня, сейчас он взял отпуск, какой-то лов в знак окончания зимы, – это Натали мне отчитывается. – Я пожаловалась, вот отрабатываю твой паровичок. Ничего, что я это сказала?

– Ничего, конечно, но я недоволен, я в тоске, видишь, а кто отрабатывает, не видел и даже не наблюдаю таких вокруг.

Потом нежно целую, обнимаю. Уже как-то легко получается передать нежность, хоть это и вроде наркотика для нее, но мне хочется, а ей, так точно нравится или наоборот мне нравится. Я уже не очень понимаю, я чувствую ее, она меня, и это продолжается без малого, наверное, час. Потом мы, обессилев, садимся за парту и просто сидим.

Мне даже говорить ни о чем не хочется. Где-то я слышал выражение: с близким человеком приятно иногда бывает и просто помолчать. Вот и мы сидим, молчим, хорошо, приятно. Иногда беру ее руку и целую пальчики. Она улыбается, потом внезапно, что-то вспомнив, требовательно смотрит на меня.

– То, что ты взял женой Марти, – это ожидаемо, она нравилась Витоли и тебе тоже.

Киваю.

– Это я понимаю, а Валери зачем тебе нужна?

Я улыбаюсь, рот до ушей.

Потом допытываюсь. – Что об этом говорят? – вижу непонимание на лице. – Мне просто интересно. – Поясняю мысль.

– Ну что ты хочешь ее взять, а Марти предъявляет какие-то несусветные требования. Вроде, что она должна ходить голой и по халифатским обычаям и с покрытой головой. Вот отсюда я и думаю. Либо Марти озвучивает твои требования. Всем говоря, что это ее. Либо ты не хочешь брать, а у тебя возникли проблемы с Валери и брать ее все равно нужно и придется. Как-то так примерно, – крутит рукой Натали.

– Понимаете, Натали Сергеевна. Натали, не обижайся, это я наоборот демонстрирую степень доверия.

– Хорошо, говори, – кивает.

Натали Сергеевна было вскинулась, что я ее назвал полным именем наедине.

– Понимаешь, в чем проблема, мы взяли жить Валери к нам, – объясняю я.

– Зачем? – Натали Сергеевна совсем не понимает ситуацию, как и я тогда.

– Она хотела бросить школу. Вы в курсе, что она встает в пять утра, чтобы добраться, и не всегда успевает, особенно в плохую погоду?

– М-да, я была в курсе, но считала, что не все там настолько плохо.

– Понимаете, она уже на грани. Раз вообще хотела…, ну не важно, ее подруга Марти предложила ей пожить у нас, но денег, сами понимаете, у нее нет…

– И Марти предложила ей пойти в служанки, – это уже Натали Сергеевна. – Да, не ожидала я от Марти такого, – она продолжает.

– Вот и я про то, и Марти не плохая, просто она многие вещи не понимает. Для нее не деньги главное, а статус, положение в обществе или скорее выгода такая нематериальная, без просчитывания возможных последствий.

– Да, но как Валери согласилась?

– Я сам не понял. Может, все действительно плохо, или, что подруги они, – я рассуждаю. – Короче, она согласилась, а Марти продолжала давить на нее как на служанку, я провел разъяснительную работу, и как бы все правильно объяснил, рассказал, но не учел, что я авторитет для нее, имеется в виду Марти, больший, чем ее родители и вот последствия. Валери уже, или все еще служанка, но с полномочиями дворянки и подруги, вот как-то так.

– А сегодняшняя выходка? – Натали вопросительно смотрит.

– Это уже я не продумал, шли, разговаривали, и я не придумал ничего лучше, вот мне удобнее, взял за руку, ну не совсем под ручку только, и решил, что подшутим над одноклассниками.

– Да, и подшутил над Валери. Это я понимаю? – хмурится Натали.

– Нет, Натали, скорее над Марти, или я и над собой успел. Да?

– Даже так. Значит ты понимаешь последствия своих действий, – внезапно появляется старая и строгая Натали Сергеевна.

– Боюсь, что уже да.

– Молодец, хороший мальчик, а то мог бы и по лицу от меня получить. Не смотри на меня, я любя, но рука у меня тяжелая, Витоли. – Все еще строгая Натали Сергеевна.

– Вот и я про это.

– И что думаешь делать? – Натали Сергеевна.

– У меня есть советчица, может, у нее спрошу, вдруг что скажет, – и смотрю на Натали.

– Вот чем ты мне нравишься, Витоли, смотрю на тебя – ребенок ребенком. Начинаешь говорить, уже взрослый человек, мужчина и мой ровесник… – хмыкает. – Потом, как вот нашкодишь, получаешься опять ребенок ребенком и ничего не скажешь, ведь так и есть, да? – качает головой осуждающе Натали.

Я весь внимание, делаю соответствующее лицо, понимая, что накосячил конкретно.

– Понимаешь, чтобы ничего не испортить и если тебе она, скажем, не нравится, делаешь формальный договор, в церкви регистрируешь и все. Через год можете расстаться и все на этом, это основное. Можешь это и Марти объяснить, за шутки надо рассчитываться, а за такие тем более. Ведь кем бы ни была Валери, она дворянка, правда дурочка та еще, я считала, она умнее. Может, я чего не понимаю, но в таком случае наоборот она слишком умная и рискованная выходит. Скорее всего, это вряд ли, но я не исключаю, если что, и такого варианта.

– Как-то путано для меня рассуждает Натали Сергеевна. – Теперь по Марти. Перед ней тебе придется извиняться и замаливать вину. Ну, с этим у тебя, я думаю, проблем не будет, а?

– Да, с этим не будет, а вот перед родителями и со стороны Марти и со своей ты получишь, я думаю.

– Не смогут разорвать свадьбу? – я, с опаской.

– Не знаю, вряд ли, но серьезного разговора тебе не избежать. Эх Витоли, Витоли, как же ты так, – качает головой Натали уже спокойно.

– Да вот мозги после той ночи плохо работали. Решил загладить, – развожу руками.

– Э, а почему после той ночи, и чем «та» ночь отличалась от остальных? – Натали.

– Ну, Марти женщиной стала вчера вот, – я объясняюсь, немного смущаясь.

– Да, тогда я тебя понимаю. Хотя, да…, вы уже давно вместе были, – чуть заинтересованно Натали.

– Ей хватало поцелуев, – я раскаиваюсь.

– Да от тебя и этого хватит, маг ты мой любимый, мальчишка ты мой. Поцелуй и меня, а то я что-то не туда и не то уже думаю.

Целую и опять даю немного нежности. Стараюсь не переборщить, но ей хватает и этого. Она встает, уходит мне за спину, что-то там делает и возвращается назад.

– Да тебе даже спать с женщинами не надо, вот поцеловал и все, я уже поплыла вся, – откровенничает Натали со мной.

Я улыбаюсь: – Да, причем с тобой и я вот тоже. Посиди, я тоже назад схожу, – достаю платок и вытираюсь где надо, черт, черт.

– Дела, Витоли, это же не должно быть, только у детей такое бывает и не после секса же сразу, елки-палки…

– Ну почему, я вот с тобой ребенком себя и чувствую. Маленьким глупым мальчиком, – добавляю, а то вдруг не то поймет, объясняй потом.

Она соглашается: – Да, а как ты это делаешь?

– Не знаю, что-то отдаю, вроде как нежность, любовь.

– Да, я это и чувствую, только очень-очень сильно, ты это, много не отдавай, а то привыкну и не смогу больше – и что потом?

– Не знаю, я не всегда контролирую. Это же взаимно и затягивает, но у тебя не всегда сил бывает много.

– Да, скажем, если устал, тогда много не могу дать.

– Я помню. – Натали чуть улыбается, видимо что-то вспоминая.

Помолчали.

– Ты же флаконы можешь делать?

– Да. – Я киваю.

– И как? – Натали, заинтересованно.

– Когда как. Бывает три подряд, потом надо отдыхать, если предельно, наверное, пять могу в день, но уже лежать тогда буду пластом от этого.

– Не заболеешь? – наверное, хотела сказать «не умрешь», но в последний момент заменила слово.

– Не знаю, как бы нет, только становлюсь сильнее, это вроде тренировок, раньше мог один, максимум два, а сейчас вот 3–4 уже.

– Что с ними делаешь?

– Продаю, с Кастело договорился, он берет.

– И что ему сказал? – Вижу, глаза расширились, боится за меня.

– Да сказал, контрабанда.

Она успокоилась. – Но тогда откуда? Он далеко не дурак.

– И я про это. Вот и подошли мы, я как раз поговорить хотел.

– Да, мальчик, неприятная ситуация. Он ведь понимает, что где-то ты берешь.

– Я думаю, ты знаешь, что он думает.

– Ну Витоли, ну удружил, – Натали возмущается.

– А кому легко? – я немного подначиваю.

– А если меня… ну понимаешь. – Натали, уже спокойней.

– Он забоится, он торгаш, они родовых боятся, особенно таких, – я намекаю на имперское происхождение Натали.

– Извини, Витоли, я поняла, но ты страшный человек. Он же твой родственник, не жалко его?

– Понимаешь, Натали, в договоре есть пункт номер 36: в случае рождения ребенка мужского пола семья Кастело его забирает себе. Не жалко, нет. – Уже я возмущаюсь, буквально киплю весь от этого.

– Да, Витоли, ты жесток. Впрочем он тоже, я поняла, но мне надо будет иметь запас на всякий случай. Я могу купить и поставить, конечно, но все же.

– Не волнуйся, Натали, я дам тебе хорошие. Вот взял, я Бригиде должен, а ей сегодня не надо.

– Это как?

– Я договорился с ней. Рассчитываюсь флаконами за обучение. Я ей должен еще 18 штук.

– А она… – Натали.

– Нет, она не знает. Знает, что и Кастело.

– Хорошо, молодец.

– Или даже меньше. Ей это совсем не надо, – продолжаю объяснять ситуацию.

– Скажи, Витоли, а ты с ней только руси занимался? – тянет Натали, сильно задумчиво.

– Еще и географией, – я уточняю.

– Ты меня понял, что скажешь?

– Натали, давай я не буду отвечать на этот вопрос.

– Ну Витоли… я все понимаю. Ну, малыш… но такой хорошенький. Но и гад же натуральный, – смотрит на меня толи серьезно иронично и в то же время осуждающе качая головой. – Сколько ему дней? – вертит в руках флакон.

– Вчера сделал и месяц где-то… месячное в общем скорее всего.

– Воду из под крана берешь?

– Нет, только эль… энерджазинов идет, простая – нет, я пробовал.

– Это и я бы тебе сама сказала, у них есть особый ручей, из него только вода подходит.

– О Натали, а как бы к ним сплавать? – я, очень заинтересованно. – Моя старая мечта и задумки уже есть по этому делу.

– Билет купи, – Натали насмешливо.

– 800 злотов, знаешь, мне пока дороговато все же, – хмыкаю в ответ.

– Я могла бы помочь, но позже. Если хочешь летом, хорошо.

– Да, я подумаю, спасибо тебе, Натали.

– Еще у тебя проблемы. Ты не сможешь поехать сам. Только с родителями или с одним хотя бы, любым. Это потому что несовершеннолетний.

– Это почему?

– Энерджазины могут забрать. А вместе – родители тогда отвечают, энерджазины знают про это, не забирают детей. У них проблемы, не знаю какие, но им зачем-то нужны дети от людей, но они не воруют и не покупают, хотят только добровольно. Они очень честные. Наша дворянская честь против их Чести – образец безнравственности.

– Даже так? – это для меня новость.

– Да, это я знаю, не смотри на меня, у меня высшее образование, и это я изучала специально.

– Расскажешь? Мне интересно.

– Нет, подписка, – качает снова головой Натали.

– Ладно, понял, я соглашаюсь.

– Хотя, если хочешь, мне терять нечего, с тобой-то мы считай одно целое.

– Хорошо, если поеду, я спрошу, а так лишние знания – лишние печали.

– Откуда выражение?

– Издалека, Натали, издалека.

– Ты далеко жил?

– Да, Натали, я очень, очень далеко жил.

– Там энерджазины есть?

– Только в сказках. – Поясняю.

– Да? И что там? – Натали Сергеевна.

– Там страшно, люди воюют, убивают, кровь и грязь. Дворянской чести давно нет, зато страшное оружие есть и навалом.

– Ну оружие – это не страшно, энерджазины прекрасно справляются своей магией против пушек, даже наших мощных, которые с наших боевых кораблей.

– Да, это, да, это страшно. Но это тебе, а что ты скажешь об оружии размером с твою вот сумку. Может, чуть больше, которое при взрыве не оставит камня на камне от всей нашей столицы, и потом еще много-много лет на этом месте нельзя будет долго находиться?

– Да, страшное оружие, но его еще надо привезти, машины не везде пройдут и вода не везде есть.

– Натали, что вы знаете о космосе?

– Это что такое?

– Луна вот или Селена, еще та что поменьше.

– Это – что ученые говорят, куски камня, церковь – что богиня любви своего возлюбленного туда поместила, ну эту легенду должен знать и ты.

– Да, вот и я про то, представьте, что я туда положил эти бомбы и бросаю оттуда куда хочу и паровички ваши смешные мне совсем не нужны для этого.

– Там летают люди по небу?

– Да, это быстро и в принципе любой может купить билет.

– И быстро летают? – чуть помолчав. – У нас тоже есть дирижабли, это пока секретные разработки, но это, я понимаю, не для тебя.

– Ну, до энерджазинов, я думаю, часов за 12 долетит, – прикидываю скорость и расстояние.

– Э, часов за 12… не дней даже.

– Да, это пассажирский военный и за четыре часа.

– Это бомбу можно сбросить за 4 часа куда угодно?

– Нет, бомбу такую нельзя. – Хмыкаю вспоминая ракеты и спутники.

– Почему? Если четыре часа ваши военные летят… – Натали недоумевает.

– Потому что время полета бомбы – половина часа в любую точку той планеты, Натали.

– Тебя там и убили, да?

– Да, скорее всего, я не знаю точно. – Пожимаю плечами, неприятно мне как-то воспоминание это.

– Ты был взрослый или ребенок?

– Чуть моложе тебя, Натали, хотя, я думаю, время у нас разное, поэтому мы, как бы ровесники выходим, – видя непонимание слова, я его по-русски произнес, поясняю: – одногодки значит.

– Да, теперь я понимаю тебя. У тебя была там семья, жены, дети?

– Жены были.

– У вас сколько можно иметь?

– Где я жил, только одну, в других странах столько, сколько позволяют деньги. Везде по-разному.

– Да, спасибо тебе.

– За что, Натали?

– За доверие.

– Ладно, пойду я.

– Иди, Вит… или как тебя там…

– Как вас, вторая часть вашего имени и есть мое имя, пошел я, Натали.

Тоскливо мне что-то стало, вроде, выговорился, потому как держать эту тайну уже не мог. Правду говорят, скажи человеку тайну и запрети ее рассказывать кому-либо, и человек либо умрет, либо сойдет с ума от этого знания. Это точно, я теперь понял и для себя эту истину.

Вот выговорился, отвел душу, а теперь?

Все, Витоли, пошли решать проблемы, что мы накосячили, елки-палки, бедная Марти, она хоть в курсе своей, нашей довольно гадкой, как выяснилось, шутки и ее будущих последствий?

Прихожу – ругаются.

Ну ладно, я в душ, пока-пока всем, – они даже не оглянулись, хотя видели меня. Наконец помылся, пошел на кухню – еда стоит и никого.

Пошел звать.

– Девушки, пойдемте уже есть.

– О, Витоли, а у нас… – это Марти.

– Вот поужинаем и тогда.

– Но у нас… – Марти, как всегда, не отлипнет, если ей надо что-то.

– После, на кухню шагом марш. – Отпустили рабочего и пошли, Марти все порывалась сказать, что она думает, но потом передумала. Сели, пришлось даже подогревать еду, но ничего.

– Что за проблемы?

– Понимаешь, Витоли, я придумала две расстановки. Одна и другая хороши, а какую выбрать, не знаю. Вот хочу, хотела тебе показать.

– Вот и покажешь. – Машу рукой, лишь бы отстала.

– Да, а вдруг другая лучше?

– Покажешь ее, – та чуть ли не срывается бежать за рабочим. – Подожди, покажешь позже.

– Это как? – Марти не понимает.

– Вот побудет эта композиция твоя декаду-две, потом другая, вот тогда и выберешь, а сейчас ты не знаешь ни достоинств одной, ни недостатков другой, ни той, ни другой, понимаешь?

– Ой да, какой ты снова умный, Витоли.

– Да-да, вот по поводу моего ума я и хотел поговорить.

– Э, может, пойдем, потом? – прозрачный намек на Валери.

– Да я бы с радостью, Марти, но, к сожалению, если пойдем наверх, то опять только втроем.

– Это почему еще?

– Да по поводу шутки сегодняшней.

– А что, хорошая шутка, все весь день шушукались про нас. Мы с Валери здорово повеселились, правда, Валери? – Марти смотрит на Валери и улыбается весело.

– Да, очень было, очень весело. Все спрашивают, и что-как подписали, мы им такого наговорили, – Валери подтверждает тихо и осторожно.

– Хоть примерно помнишь?

– Ну не все, но было весело.

– Придется вспоминать и записать все.

– Это зачем? – оторопевает Марти.

– Потому что сегодня у меня был не урок математики.

– Да, а где ты был? – явно непонимая и осматривая меня. На предмет чего только?

– Был у Натали Сергеевны на уроке этикета и дворянской чести, два часа был, если что, мне хватило, – хмурюсь я. – Принеси, пожалуйста, кодекс или туда пойдем, я думаю, чай и там можно попить.

– Хорошо, я – чайник, вы – все остальное.

Толпой подымаемся. Расставляем чашки, наливаем мы с Валери на пару. Марти ищет кодекс, сидим пьем. Они поглядывают, когда уже не выдерживает и Валери. Марта – та совсем извертелась. Беру и раскрываю первый параграф и основные положения. Они обе читают:

– Но ведь это была шутка.

– Да, была. Над кем?

– Это мы хотели пошутить над обществом.

– Э, над одноклассниками, школой, учителями и все, все. Третий закон гласит, что нельзя шутить в целом над государством. Только над весьма ограниченной группой людей или отдельным человеком, но не унижая его чести и достоинства, или придется отвечать.

– А чье достоинство мы уни-зи-л-и-и? – и замолкает. Потом удивленно смотрит, но это же шутка была, мы же…

– Что мы? – я останавливаю ее.

– Но как же быть?

– Вот я и говорю. Как быть.

– Это ты разговаривал с Натали Сергеевной.

– Да, – киваю.

– Что она сказала?

– Сказала, что это уже не шутка.

– Да, это я поняла.

– И она сказала, что надо сделать?

– Попросить прощения.

– У кого, – Марти с надеждой.

– Попросить, ну это у кого, – я в ответ.

– …? – Марти.

– Вот-вот, и я про это, – я, хмуро, вспоминая разгон от Натали Сергеевны.

– Тогда это не шутка получается.

– Тогда – да. Это вот и получается, договор надо выполнять.

– Но как же. Это же шутка.

– Шутка. Ага.

Марти сидела и плакала, она было кинулась на Валери, потом прильнула ко мне на плечо и снова навзрыд заплакала, время от времени стукая кулачком мне по спине.

Валери сидела и смотрела. Она ничего пока не понимала, но уже начинала догадываться, и на ее лицо наползала улыбка, пришлось притянуть Марти и быстро поцеловать.

Потому что эту улыбку Марти точно никогда не простит Валери. Это я понимал, поняла и Валери, поэтому она постаралась быстро убрать улыбку и проявить участие, но и я никогда, наверное, тоже не забуду ее эту улыбку.

Кто же кого надурил и поймал, а?

Я точно никогда не получу ответа на этот мной незаданный Валери вопрос.

Мысленно обращаюсь к Натали Сергеевне: – Ты, может, и была права. И не дурак ли я, но на этот вопрос… я, к сожалению, уже знаю ответ.

Поздно ночью уже и Марти заснула умиротворенная и счастливая. Как же ей мало для счастья надо. Мне же все мысль не давала покоя: стоило так открываться перед Натали Сергеевной? Вроде, и доверие она вызывает, и любовь какая-никакая между нами имеется, но вот поди ж ты. Хотя наболтал и я, но понимаю сейчас, что прапорщик Сергей постепенно растворяется в обалдуе Витоли и получается такая смесь циника-идеалиста с мальчиком обалдуем.

Очень гремучая смесь, и в сегодняшнем разговоре было скорее больше от Витоли, чем от Сергея. Никогда не любил Сергей хвастаться, не та профессия у него по жизни была.

Это Витоли мог часами на уроках рассуждать, как он пробил по воротам или как он станет великим художником, но это если не станет еще более великим болистом и не иметь за это никаких последствий.

Ладно, сделанного не вернешь, а война план покажет.