22.02.101 г. Вторник

 

Часть 1. Витоли-Сергей

Утро. Опять в школу, опять математика, опять руси – язык местный, если что. Страна Руси называется, и язык соответственно руси, или русинский. Все, отставить разговоры, хотя какие разговоры – всего лишь эмоции, и те где-то на заднем плане.

Еда на столе, рядом записка: «Будь умницей, не балуйся, учись хорошо». Подпись: «Твоя мама».

Все понятно, таких записок примерно с десяток на разные темы лежит на антресолях, и мама каждое утро кладет одну из них на стол по сообразной теме: там, прибраться, сходить за хлебом, помыть пол. Сегодня ничего этого, это и понятно. Хлеб они взяли вчера вечером после работы сами, а полы мама мыла вечером и тоже сама, у нас прислуги нет, рылом не вышли.

Все, побежал в школу, опять в школу – хорошо хоть, не в первый класс. В школе целый день ничего интересного, если не считать, что моего соседа спереди, Вихо то есть, нет его сегодня в школе.

Сосед по подъезду и приятель, он с ним всегда в школу ходит, сказал, что он не придет. Дома он лежит, и к нему врача, вызывали. Сначала испугался, но потом решил: если лежит дома, то значит, ничего страшного. Да и не бил он его уж очень там сильно, как на мой или Сергея взгляд, или это одно и тоже, черт, запутался с этими, я, он и мы вместе.

В классе все заинтересованно поглядывают на меня, особенно вся женская его часть. Это сильно греет мою душу, даже осознание Витоли что-то чувствует, и на лицо периодически наплывает дурацкая улыбка. Приходится волевым усилием ее убирать, но она, гадина, через время наплывает вновь. По руси писали диктант, здесь не учитель его диктует, а вызывается обычно лучший ученик, вот он и диктует. Оценка за это ему потом идет автоматом, как и нам за сам диктант.

«Вот бы меня вызвали, раз один», – пришла мысль, и явно не моя.

Привычно погасив эти пораженческие эмоции донора-хозяина Витоли, стал писать. Диктант был сложный, как на мой взгляд, а для Витоли и тем более, опять использовалась статья из газеты о приезде посла – как раз того, из неметчины.

…а там посол всего немецкого народа, канцлер.

Блин, где они таких заковыристых выражений наберут для своих статей? Хорошо, читала текст лучшая ученица класса Малира, а она хорошо диктует и не ленится и по три раза повторить, для особо одаренных, ну вы поняли, для таких, как я.

С написанием были две проблемы, и обе для меня пока существенные и не быстро решаемые. Если писать быстро, то даже я сам это, что написал, уже не пойму, почерк Витоли, дай ему Всевышний здоровья, а учителям потом терпения, и мое его понимание и собственное затем переосмысливание написанного. Если писать медленно и стараться сильно, то не успею за диктором, даже таким медленным, и наделаю ошибок, но уже другого порядка. Потому как на слух я слово беру и сразу пишу, а по памяти начну путаться, «А» буква там в слове, или «У» писать. В общем, больше, чем на три, я не написал однозначно, это и мне уже ясно. Здесь же четыре балла и ниже считается очень плохой отметкой. И почему я не диктую? – это такой крик души. – О, там бы мне поставили восемь или хотя бы семь, да, мечты, мечты, в чем ваша сладость?

Воспоминания о сладостях как-то сразу повернули мне мысли в правильную сторону. Ведь сегодня у меня первое св… нет, первое домашнее занятие с репетитором, э-э с репетиторшей у-уу, хорошенькой… ура-а – последнее – это уже, ясно, реакция никак не Витоли.

О чем вчера мать выносила мозг весь вечер, а я даже и не подготовился, рубашка не наглаж… Это о чем я? Какая рубашка? Мне вообще-то учиться с ней, а не… Все равно мысль продолжилась и подсказала, что не важно, что там с ней, но угостить-то я девушку по-любому обязан, тем более такую молодую и красивую. Там цветы подарить? Все, завязуем с цветами. Цветы – явный перебор в Витолином случае, а вот сладости – это надо подумать: конфеты или пирожное?

Мозг, правильно настроенный, стал быстро просчитывать ситуацию. Конфеты? Конфеты – нет, облезет, они доро… гущие, прямо скажем, ну, не без оберток же ей брать те плебейские… что мать иногда втихаря покупает. Значит берем пирожные или печенье?

Это у Тарасы магазинчик, как раз по пути домой большой будет, или лавка дедушки Мило, чуть там в стороне в проулке, но тоже, вроде, по дороге. Этот магазинчик поменьше, но качество там повыше, но и цены тоже соответственно повыше. Это из памяти Витоли сведения вытаскиваются, пусть и не быстро, но я сейчас и не спешу.

Можно и тортик, конечно, взять, но надо уточнить какой. Вот по дороге все и уточню, так сказать, с самим объектом.

Сегодня была математика, которая алгебра и геометрия в одном лице, и была теоретическая часть, значит, по-нашему алгебра. Но меня не спросили, видимо видя мою полностью отсутствующую физиономию на текущий момент в классе. Меня решили сегодня не трогать, ну и ладно, прямо скажу не больно-то и хотелось. Уже вылез прошлый раз на физкультуре, а человек страдает теперь. Это не ирония, это, скорее, косяк или нестыковка одной души с другой, не влететь бы по-крупному, так и от души.

Конец занятий, привычно уже хотел рвануть переодеваться и… и остановился. Одноклассники и члены по совместительству дворовой команды в боло удивленно на меня уставились: дескать, ты чего? Пришлось с унылой рожей объяснять, куда я попал и что я сейчас буду делать.

Посочувствовав мне несчастному, не скажу, что прям все так и сочувствовали Витоли-оболтусу, все свалили переодеваться и по домам.

Уже привычно задавив не свою эмоцию тоски и печали на свою судьбу, стал ожидать моего персонального репетитора.

 

Часть 2. Бригида Петовна

Бригида Петовна Дложди

Бригида сегодня была слегка не в себе. Не то чтобы она растерялась. В конце концов она уже более двух лет как закончила пединститут и ведет здесь три класса у дворян, у дворян в одном потоке и несколько занятий имеет и в других потоках, но уже не регулярно, а время от времени. За все время никаких нареканий ее деятельность, вроде, не вызывала.

У нее было несладкое прошлое до работы здесь, хотя бедной она по молодости и не была никогда. После смерти отца как-то налаженный быт резко развалился, хотя до все было просто замечательно и понятно, и вот и не ахти какое, хоть и столичное настоящее жизни учило более строго.

В свое время она с семьей жила на границе с халифатом. Там у отца была корчма и маленькая пивоварня при ней. Дела, как она помнила, шли очень хорошо, пока они не попали под набег. Корчму тогда сожгли пришлые халифатцы, а отца убили, осталась лишь одна пивоварня. Мать, науськанная соседями, пивоварню продала знакомому купцу и отправила дочь, хорошо хоть с деньгами за ту пивоварню, в столицу. Напутствовала ее, чтоб ей хорошо выучиться и найти мужа или как оно повезет.

От прошлой жизни у нее осталось умение вкусно готовить и вот мода или манера всегда ходить с малым темным воздушным шарфиком. Потому как халифат был рядом, и набеги случались тоже довольно часто, пусть и небольшие. Если в таком набеге пришлые повстречают женщину или девушку, не закрывающую шарфиком-малиром лицо, убьют или еще что похуже, если повезет, просто кнутом на скаку стегнут, но и это небольшая радость.

Вот и осталась с тех времен привычка, да и нравилось ей. Хотя здесь, в столице, шарфик был просто шарфик, и только на шее, и именно как шарфик, но был он всегда при ней.

Сама же мать осталась у родственников. Как она тогда объясняла дочери: «В столице и без меня хватает женского населения и даже переизбыток, а еще и я приеду. Пусть, доченька, тебе повезет, ты молодая, еще возьмут, пусть и любовницей, но в столице все же, ты уж постарайся там, дочка».

Здесь сделаем маленькое отступление для понимания ситуации.

После войны, что случилась на континенте сто лет назад, в мире произошли большие, можно сказать, огромные изменения.

Как люди ни старались, но количество мужчин никак не равнялось количеству женщин, хоть приблизительно. Да еще и мужское население неуклонно снижалось и по разным другим причинам, там, войны и прочее, хотя основное – все-таки процент рождения мальчиков и девочек. И там не на какие-нибудь 5-10 процентов, что совсем не критично, а раза так в полтора мужчин было меньше, да и тенденция грозила, что и один к двум скоро, видимо, будет.

Разные государства Этеллы по-разному выходили из этого положения.

В халифатстве обязательно было иметь четыре жены, и, пока хотя бы от одной из супруг не родится сын, прекращать воспроизводство детей не рекомендовалось, были, говорят, там огромные штрафы за это. От них даже известное изречение пошло: делу туфта. Имелось в виду, что был лет 70 назад такой халиф. Это местный царь, или в халифатстве – халиф значит, по имени Туфта. Он за все время правления произвел 48 детей и ни одного мальчика. Его, вроде, и убили за это и династию сменили тогда по-быстрому, чтобы не позорил страну. Но выражение «делу туфта» с тех пор так и осталось, что и символизировало полную безнадежность какой-либо затеи.

В неметчине по этому поводу требовали, чтобы мужчина имел в обязаловке две жены, можно и больше, но это уже только по собственному желанию, там большие требования к благосостоянию семьи и лишнюю в нищете никто держать не будет, и от каждой хотя бы по одному ребенку. За пол ребенка там особо не ругали. Мотивируя – не дала богиня Вверена мальчика и не дала, кто в том виноват. На Руси же церковь Всевышнего подсуетилась и не разрешила иметь больше одной жены, ни в какую поначалу, грозя костром развратникам и всем изменникам. Но прошло немного времени, всего пара десятков лет, и церковные иерархи поняли, что что-то не в порядке с рождаемостью на Руси, но сдавать назад все равно не захотели, а сделали такой финт в духе земных монахов-иезуитов. Жену можно иметь только одну, это навеки незыблемо, а вот количество любовниц не ограничено. Имей сколько хочешь, лишь бы смог их всех содержать, скажем, что ли, этот момент никак прописан не был, ну хитрые церковники, что с них возьмешь.

Права, правда, у любовниц были не как у жены, но ребенок, совместно нажитый, пользовался всеми правами, как и в основной полноценной семье, только договор с ними был другой.

Вот и сейчас мысль у Бригиды скакнула на то, чтобы вечерами не сидеть, дуре, с тетрадками учеников, а сходить на танцы в парке «У большого» и познакомиться с кем-нибудь в корч… нет, в ресторане, корчма – это все же для плебеев и для дворян урон чести получается, своя, в детстве которая, не в счет.

Вроде, вместе с послами приехала и музыкальная группа, и она будет выступать в здании оперы, и туда уже продавались билеты. Дорогие, правда, по злоту за место или даже два, если близко или в ложе. Решила, пока она перебьется с тем концертом.

В первое время приезда, когда она только поступила в педагогический институт, она, дура, похвасталась одному парню, что и деньги есть и… в общем, похвасталась. Он обещал ей, «Конь», что любовницей прям возьмет первой, жена у него уже была в то время, а самому, скотине, только деньги ее и нужны были. Спасибо имперской СБ, она только потом узнала что все время ее незаметно опекали.

Молодой симпатичный лейтенант объяснил, что всех прибывших с границы ставят на карантин, на год или два, смотря по их поведению. – Это все говорил, несмело улыбаясь ей.

Вот благодаря СБ она и деньги вернула, почти все, тогда и опыт приобрела жизни в столице, хоть и плохой, но какой есть. Хорошо, что все благоприятно тогда для нее закончилось. С тех пор у нее была еще пара «встреч», она подходила к этому уже с большей опаской, и, как выяснялось впоследствии, не всегда это была только перестраховка с ее стороны. Репетиторство, проводимое на постоянной основе, облагалось налогом и требовало дополнительного разрешения. Небольшим, конечно, налогом, процентов 10, вроде, как и на все остальное, в зависимости от квалификации репетитора, но вот такие одноразовые никак не запрещались, здесь она улыбнулась сама себе.

Повезло ей в этот раз, хоть и дали место в общежитии для рабочих из плебеев, это все же лучше бывшего ее студенческого, хоть и для дворян, где в комнате двое или четверо жило вместе. Здесь только один живешь, но, Всевышний, какая же ей досталась мебель от бывшего постояльца комнаты! Такое впечатление, что прежде чем поставить, ее долго возили по полу, а потом еще и побили слегка. От того, что крыша текла когда-то – она жила на пятом и соответственно последнем этаже, – фанера рассохлась, а в некоторых местах и отслоилась даже, в общем, ничего, кроме жалости, эта мебель уже ни у кого и не вызывала.

Она попробовала сама сходить в магазин прицениться, но как-то быстро ушла оттуда, испортив настроение себе на декаду. После все же решив, что если что, то комод она, конечно, купит себе… со временем, а вот шкаф или уж тем более стенку – об этом нечего было и мечтать. Дорогая все-таки жизнь в столице.

И вот такая удача – за то, чтобы подтянуть молодого оболтуса, его родители дворяне-специалисты согласились сменить ей всю мебель. Она даже на радости отсрочила исполнение их обязательств на конец занятий. В этой ситуации она ничего не понимала. То ли родители этого Витоли… а красивое имя у парня… – Бригида, не о том думаешь. Значит вот, либо они такие богатые, либо просто не знают цену мебели. Ведь по самым скромным ее подсчетам, если не сильно шиковать с качеством, и то покупка выходит за двести злотов и сильно далеко выходит, но это будут уже не ее проблемы. За выполнение она не боялась – слово дворянина, что может быть надежнее. Дворянин-купец или дворянин-специалист – не суть важно, хоть милард.

Был и еще нюанс. Не то чтобы она в себе сомневалась как в учителе. Она была неплохой учитель, было чем ей гордиться, пусть и молодая еще, но ведь и этот Витоли – оболтус еще тот, судя по тому, что она про него знает. Не дойти бы до «туфты», а то провозится с ним четыре месяца, и до свидания скажут… без мебели, как не справившейся, и не возразишь ведь. С этими мыслями, привычно перемотав шарфик, она выскочила из здания школы, где ее подопечный уже скучал около школьных ворот, подпирая роскошную цветочную клумбу.

Рассчитывая по крайней мере на тоскливый взгляд и полную безысходность или, в худшем случае, на взгляд полного барана, что, скорее, еще хуже, но… не дождалась. Взгляд был, скорее, заинтересованный и… Если бы это не ее ученик…, который, которого она уже третий год видит в школе и второй год лично учит, то она бы решила, что ее оценивают на предмет пригласить как минимум на свидание, а как максимум и дальше.

Так, стоп, это ее ученик, причем невеликого ума, пусть и дворянин, куда тебя, Бригида, потянуло? Совсем не туда.

«Ну что, пойдем заниматься?» – спрашиваю заинтересованно. «– Как скажете, Бригида…» – слышу в ответ. «Наглец, поди ж ты», – хмыкаю скорее удивленно и немного заинтересованно, чем возмущенно за непочтительное ко мне обращение.

 

Часть 3. Витоли-Сергей

«Хороша чертовка», – подумалось мне, стоило моей будущей репетиторше появиться на ступеньках.

Длинные волнистые волосы темного цвета развевались на ветру, и этот ее неизменный шарфик. Как молодая и незамужняя, она пока ходила без шляпки, обязательной для всех местных, но замужних дворянок. Местная форма одежды в качестве головного убора, например, требовала от дам непременно носить шляпки с небольшими, у некоторых – буквально крошечными полями, молодые и незамужние иногда летом, впрочем, ходили и без. Цвет шляпки мог быть любой, но у замужних был более темный, что ли, оттенок. Это чтобы никто из дворян, возможных кавалеров и более… уж точно не ошибся и не совершить тем самым им конфуза, да и под жреческий надзор не попасть. Здесь это пугало почище знаменитого КГБ времен Сталина и Брежнева, потому как Колыма – это серьезно, но далеко, а вот костер рядом и перед глазами.

«Все-таки у нее кто-то был в родственниках из халифата, только там такие темные и кучерявые волосы, все русинки были или блондинки, или легкий светлый шатен, – думалось мне, глядя на это, это виденье и такое… создание. – Правда, на лицо она светлая, как и все русинки, ну и ладно. Все, завязываю с самокопанием, или это как-то по-другому называется, отлипаю от этой уличной вазы-клумбы и протягиваю руку».

Задачу минимум я для себя поставил – выбрать, что ей купить из сладостей. Как истинный кавалер, предложил ей руку, и она даже не отвергла – прогресс, однако.

Сказала: «Веди, доблестный рыцарь Айвего». Правда, насколько Витоли знал историю, а знал, прямо скажем, очень не сильно, но все же про Айвего знал. Этот Айвего был не русин, а немец по происхождению и что-то там совершил во имя своей дамы, на этом знания Витоли и заканчивались, ну и ладно, решили мы с донором на пару. Они, немцы, – наши союзники, ими можно и погордиться, и походить на них.

По дороге Бригида Петовна что-то экспрессивно тарахтела и рассказывала, временами помогая себе руками. Про то, что они будут делать дома по учебе, а Сергей, не особо вникая в смысл беседы, кивал иногда, и поддакивал, и думал между делом совершенно о другом.

«Что же взять на обед? Вот, блин, тарахтушка отвлекает».

Деньги у него в принципе были, целый злот. Собирал на новый мяч для боло, и не какой-нибудь там местного пошива, что хватит только на два серьезных матча и что можно было купить за две серебрушки всего, а если поторговаться, то и за одну, ну, или пусть полторы, а настоящий немецкий на сезон, и не один даже, если чуть поберечь его. Правда, и стоимость в целый злот, и то, если удастся сторговаться с приезжими торговцами. В отличие от своего отца, Витоли по молодости не то чтобы любил, но мог торговаться и не считал это зазорным для своего дворянского достоинства, его этому научил друг Толини Хоникер, о нем история впереди будет, пусть и не так хорошо, но уж на медик-другой цену он сбить мог всегда.

Сам же Сергей решал, что уж что-что, а мяч для боло – это последнее, что ему сейчас надо, и главная задача или, скорее, вопрос – брать торт или не брать? Быть или не быть? Вот в чем в… это текущая задача.

Споткнувшись на очередном предложении и вопросительно глядя на свою партнершу и репетитора по совместительству, задал вопрос:

– Мы, это, зайдем к дедушке Мило? Он такую выпечку делает, а какие у него пирожные замечательные. Пальчики оближешь, – делаю рекламу магазину и соответствующее выражение лица.

Было очень забавно смотреть на вытягивающееся лицо Бригиды Петовны.

 

Часть 4. Бригида Петовна

Я тут иду, раз… немного нервничаю и объясняю или, скорее, строю планы, как его учить, что надо делать и, главное, как это делать. Оно, вроде, кивало и соглашалось, юное «дарование». Поэтому сомнений, что он меня слышит и слушает, не возникало. Слишком серьезное лицо у него было в тот момент, и вдруг, когда я ему рассказала, как я его буду учить и в какой последовательности мы будем заниматься материалом, чтобы его подтянуть и получить зачет на экзамене… И что? Это, это, я извиняюсь, чудо Всевышнего на полном серьезе заявляет: «А давай зайдем к дедушке Мило за его выпечкой».

Я пару раз была здесь. Выпечка, конечно, божественная, но и цены кусаются за такое ее качество. Вот и сейчас, не зная, что ответить: то ли возмущаться, что он меня не слушал, то ли согласиться… только кивнула, в итоге и мы прошли в магазинчик. Хотя по мне – лавка как лавка, на магазин она не тянула, те все-таки побольше размером будут. За стойкой стояла девушка, а по лавке витал запах, у меня даже в животе забурчало, хорошо, никто не услышал.

Здесь были две девчушки лет десяти-двенадцати, они что-то выбирали себе и в этот момент громко засмеялись на какую-то шутку продавца. Подождав, пока они выберут и уйдут, я сказала:

– Ну, выбирай, сладкоежка, что ты здесь хотел взять.

Ответ озадачил, оказывается, выбирать звали меня. Это он меня сюда звал и сейчас спрашивал, что бы такое я хотела съесть. О, как я хотела, но в то же время понимала: нельзя, он сейчас возьмет мне пару пирожных, и попробуй заставь его тогда учиться как следует, поэтому скрепя сердце отказалась.

Сказала, что нам вообще-то учиться надо, а не предаваться чревоугодию.

Ответ был на уровне «вашему столу от нашего стола».

Мне объяснили, что да, заниматься будет он, а я что буду в этот момент делать? Вот и надо меня побаловать, а то некрасиво получается.

На это мне сказать было уже и нечего, но я все равно гордо отказалась выбирать.

О чем-то посовещавшись с продавцом, Витоли взял печенье и пирожные. Я все это время стояла с независимым видом.

Дальше уже шли молча.

Жил мой подопечный в пятиэтажном доме, но на третьем этаже, в отличие от меня. Да, действительно не бедные люди, пять комнат – это да, нам так не жить. Предложив мне поесть, на что я опять же гордо отказалась, он показал, где ванная, объяснив, что пирожные он сейчас принесет в комнату.

Да, о таком жилье мне можно только мечтать на будущее. Еще немного помечтав о несбыточном, помыла руки и пошла в комнату.

В комнате, а это была, видимо, личная комната Витоли – кто бы сомневался в обратном от увиденного, – все стены были оклеены рисунками со знаменитым Вано Чилино, главным бомбардиром в боло в столице. Это даже я знала, хотя и очень была далека от этих мужских игр, правда, было и несколько пейзажей, очень хорошо нарисованных.

Интересно, чьи, неужели сам Витоли рисует? Интересно-то как, а я и не знала про его такие таланты. На столе стояли два блюда с печеньем и пирожными – это на сколько же он взял? Был еще чай и сахар, стояли кислики (сушеные фрукты, иногда любители добавляют в напиток для придания вкуса, но это везде по-разному, чаще их просто грызут).

Глядя на все это, и очень поразилась услышанному.

 

Часть 5. Витоли-Сергей

Я действительно расстарался, зная, что женщин только пусти в ванную. Даже если не будут купаться, все равно это надолго, а я успею все приготовить. Поэтому я расставил пирожные и печенье, долго гадал, кофе или чай, добавлять сахар и эти местные, вроде, «кислики» зовутся. Вроде, деликатес – по мне, так туфта туфтой, один выпендреж, в общем, хотя и пару штук раскусил, по мне, как семечки, только со вкусом лимона, как-то так.

Класть ничего не стал, чай, не маленькая, сама положит, чего и сколько. Жаль, молока нет. Здесь холодильников нет еще, поэтому молоко долго не хранится, а сухое – чего-то не люблю я его, поэтому и не поставил. Если вспомнит, я принесу, у мамы есть где-то на полке.

Я оказался прав, потому как все успел расставить и даже ходил, не решаясь сесть, чтобы не испортить впечатление о себе. Она пришла и, судя по всему, не только помыла руки, но и умылась, потому как был очень посвежевший взгляд.

Оглядела получившийся натюрморт и сказала: «Я, конечно, рада, что попала на праздничный обед, но все же хотелось бы вначале дело».

Ну дело есть дело, я и не отказывался, только спросил: «И что у нас по плану занятий?».

И нарвался в ответ на очень обиженный взгляд.

А я что? Я ничего такого и не сказал…

 

Часть 6. Бригида Петовна

Нет, я всю дорогу шла, рассказывала и это… это чудо мне кивало и поддакивало, как будто меня слушало, и в итоге выяснилось, что я разговаривала со стенами мимо проходящих домов. Может, он забыл, может, у него проблемы с памятью? Правда, тогда да, но это уже будут у меня проблемы. Память я не особо помню, как надо тренировать, вроде, стихи надо учить и еще упражнения, там… Что же нам говорил учитель по психологии в институте для тренировки памяти?

Чтобы не повторяться, решила: пока пусть напишет диктант мне, а потом мы посмотрим. Привычно решила начать диктовать, но это чудо поставило учебник, использовав сахарницу как подставку, и сказало, что он сам будет писать, а вы не отвлекайтесь и все это в вашем распоряжении.

Нет, ну не нахал, а?

Отказаться у меня сил не хватило, да и живот все настойчивей просил что-то в него положить, а то он будет бурчать, громко, и мне будет неудобно и немножко стыдно. Витоли мой начал писать, долго приглядывался к тексту, потом только, пошевелив губами, медленно записывал. Напишет три слова, замрет и снова три слова. Примерно две страницы за час он и написал.

Я как-то задумалась о своем о и ничего не заметила, ни время что пролетело, ни то, что умела почти все пирожные и половину печенья в придачу. Хотела покраснеть, но было как-то уже и неудобно да и поздно.

Во-первых, он сам предложил, во-вторых, не съешь я печенья и заварные, у меня сильно бурчал бы живот, а это будет некрасиво, я девушка, дворянка и я культурная, а не плебейка безродная и…

Вот еще проблема: как быть в следующий раз? Поесть где-то в столовой, той же школьной надо. Это долго, он же не будет меня ждать, хотя, может, и подождет, все это потом решу, в следующий раз.

– Что, написал? Давай, буду проверять.

Я уже хотела взять диктант, но он не дал, оставил на месте, а сам встал и предложил мне сесть на свое место.

«Какой вежливый и культурный мальчик», – подумала я тогда.

Всевышний, как же я ошибалась!

 

Часть 7. Витоли-Сергей

Писать диктант было тяжело. Начать хоть с того, что отдать тело хозяину я не мог, он, этот хозяин тела, терялся от одного присутствия учительницы в его доме, можно сказать, далеко и надолго.

Второе – он дико боялся этого диктанта. Хотя чего там бояться, я, не понимая ни черта в местных буквах, и, слава этому Всевышнему, что не иероглифы хоть, и то вон, спокоен как удав.

Пришлось на пару с осознанием браться, читаю текст, запоминаю, прошу Витоли его разобрать, перевести и осмыслить и тогда пишу опять же, вроде, сам, а вроде, и мы вдвоем. Эти дурацкие буквы – и половины похожих нет на русский, а некоторые, хоть и похожи на наши, но значат совсем другое. Это вроде как русскому писать, пусть и латиницей, но на армянском языке, вон где-то такая аналогия у меня сейчас возникает.

Поэтому больше, чем по три слова, мой внутренний буфер памяти пока не брал. Потому как пока со всеми переводами-перекодировками выходило слов двенадцать. Вы попробуйте за одно прочтение 12 слов запомнить – я на вас посмотрю. Под конец, вроде, и по четыре слова смог бы, наверное, но рисковать не стал, и так чуть на русском не засобачил целую фразу.

Вовремя одумался, зачиркал ее всю, думаю, прокатит, спишет на общую Витолину расхлябанность. За час – я краем глаза следил за часами на стене – я написал пару страниц. Для моего плана – самое то, и не сильно уж много, но и не мало.

Бригида Петовна хотела взять тетрадь и начать проверять – ага, так я и дал тебе, это в мои планы совсем не входит.

Как галантный кавалер, встаю, освобождаю место и предлагаю ей сесть, джентльмен, однако.

Номер прошел, села, проверяет, хмурится.

Я жду, когда позовет. Счастье, уже на втором моем предложении. Она спотыкается и тыкает ручкой, обратной стороной только. Забыл сказать, ручки здесь чернильные, финиш, правда заправляемые. Не надо тыкать в чернильницу каждый раз после каждого слова, а то и буквы.

Вопрос: что это я написал и почему? Как культурный, встаю, подхожу сзади и наклоняюсь – вроде, посмотреть текст, она косится, но молчит и опять вопросительно тычет в слово.

Прошу разъяснить, что не так с ним и почему неправильно. Длинно зачитывает мне соответствующее правило и начинает объяснять, почему буква «у», а не «а», хотя да, слышится именно буква «а». Я с ней соглашаюсь и рукой поправляю ей волосы на голове. Обалденные у нее волосы, черные, волнистые, с каким-то цветочным ароматом, я уже в них влюблен, если и все остальное… Стоп, стоп, кажется, не туда меня занесло, она вон даже замолчала.

Я, вроде, как и должно, бодро барабаню за ней правило, и она, вроде, успокаивается и продолжает проверять дальше. Потом, заметив, что я стою сзади, говорит:

– Садись, я пока ничего еще не нашла.

Я опять корчу интеллигента и объясняю, что я постою, мол, если что, я всегда рядом. Зачем скакать туда-сюда, а то, что придется, – я в себя верю.

Она хмыкает и продолжает водить ручкой по строкам. Я, вроде как присматриваясь, все ниже склоняю голову и носом слегка касаюсь опять ее волос. Какой аромат, я схожу с ума, черт, черт, если она сейчас ничего не скажет, я не выдержу и ее поцелую, но нет, она меня спасла, и новая порция ошибок меня немного отвлекает.

Снова правила руси, и причем еще и неправильная постановка фраз. Я как-то перепутал местами слова, и получилась вопросительная форма вместо утвердительной, это я не специально, а само вышло, для русского языка это не критично да и местного немецкого, а здесь как раз наоборот. Идет разбор, мне опять читают правила, и я снова, как тот Ванька, киваю.

Умненькая репетитор мне уже на кивки не верит ни грамма и просит повторить правила. Ну что-что, а на память ни я, ни хозяин бывший этого тела никогда не жаловались. Поэтому повторяю слово в слово, как магнитофон, вплоть до интонаций Бригиды.

Она опять хмыкает, но по-моему довольна мной, хотя как я это определил, не знаю, и продолжает водить ручкой по строкам. Находит новое препятствие, и опять разбор. Теперь уже я недоволен собой. Не мог, блин, меньше ошибок делать – и наклониться не успел, как снова начинается или продолжается учеба. Учительница, что-то заподозрив, предлагает мне встать рядом или сесть. Я не соглашаюсь, мотивируя, что мне так удобней.

Что-то подумав, не настаивает и продолжает проверять. Я опять наклоняюсь и слегка провожу рукой по волосам, вроде, поправляю их. Бригида Петовна, или какая к черту Петовна – просто Бригида ничего не говорит, но начинает потихоньку краснеть.

У нее чуть загораются ушки и появляется легкий румянец на щечках. Да, вот и довел девчонку. Витоли в глубине души урчит от вожделения, ну, ну, не время еще. Опять ошибки и опять разбор, бодро повторяю за ней очередные правила.

Она довольна, и диктант заканчивается. Я, как прилежный ученик, благодарю ее и предлагаю выпить по чашечке… ну, чего она хочет в общем.

После недолгого уговаривания… – женщины – что с них возьмешь – она соглашается на чай и даже на сухие сливки, иду, ставлю чайник на газ. Хоть в этом цивилизация здесь дошла. Начинаю потихоньку сносить за стол чашки, сливки. Садимся, подвигаю ей оставшиеся на тарелке три пирожных, а сам, чтобы поддержать только компанию, беру печеньку.

Блин, есть, однако, хочется, в следующий раз, решаю, фиг она у меня от обеда отвертится. Вот прямо сидеть два часа на голодный желудок я не намерен. У меня молодой растущий организм, а я его голодом морить. Слышу, закипел чайник, там свистулька в носике, и я, как галантный кавалер, несусь на кухню.

 

Часть 8. Бригида Петовна

Села на место моего ученика – ну до чего же правильный мальчик вырос, у некоторых дворян, такой прямо культурный весь, я на его фоне что-то плебейкой необразованной начинаю себя чувствовать. Проверяю диктант и уже на второй фразе вижу ошибку. Вот же, простейшее ведь правило есть для проверки – как он его не запомнит, неужели точно проблемы с памятью у него?

Зачитываю правило и, невзирая на его все подтверждающие кивки, прошу повторить, а то я его уже знаю, он кивает по поводу и просто без повода. Что удивительно, повторяет слово в слово. Уже хорошо, значит с памятью все у него в порядке.

Чуть не вздрагиваю: он зачем-то поправляет мне волосы. Чем они ему помешали, может, ему плохо видно из-за них? Они у меня пышные, от бабушки достались в наследство, у нее точно такие были, все завидовали ей в молодости, а мне пока как-то и не очень они пригодились.

Опять нахожу ошибки в его диктанте, диктую правило и слушаю его повтор.

Все нормально у него с памятью. В чем же дело? Или он не учил раньше совсем, или лодырь, каких свет не видывал. Предлагаю, пока я читаю и проверяю его работу, ему сесть, он отказывается, зачем, говорит, вставать, садиться. Все равно еще ошибки будут, я в себя верю, говорит. Да, юмор у него есть, это точно, как с остальным – посмотрим.

Пока все идет нормально, ошибок нет, но до чего же гадкий почерк. Пока поймешь, что же он написал такого. Неожиданно чувствую, как он проводит по волосам рукой. Что опять поправляет, что там поправлять-то у меня?

И тут я начинаю понимать. Действительно дура же, парень за тобой ухаживает же, а ты тут репетитора изображаешь, правда же, нехорошо это. Во-первых, он несовершеннолетний. Во-вторых – о, Всевышний, я уже краснею, а если заметит, как неудобно будет, – пришла учить, а сама… но я же ничего такого… я же только проверяю его диктант.

О, наконец нашла ошибку, слава всем богам, никогда я не радовалась так сильно ошибкам учеников, как сейчас. Почти с наслаждением начинаю указывать ему на его очередную ошибку и зачитывать правила по ней. Причем стараюсь не только по этой, но и все сопутствующие, а то, боюсь, я долго не выдержу. Он кивает и уже привычно повторяет все правила, а память у него ничего, зря, окончательно убеждаюсь, я за него волновалась.

Вон запомнил сколько, ведь специально длинно говорила, он и повторил слово в слово. Наконец диктант заканчивается, и я немного успокаиваюсь.

Он, как настоящий кавалер, предлагает чаю и сливок. Моя слабость, люблю покушать, немножко поломалась и согласилась. Надо же и мне дух перевести, никогда настолько я не напрягалась. Он убежал на кухню, потрогала себя за щеки – горят.

Ну, до чего же волнуюсь, как студентка или школьница, честное слово. Но как мне быть теперь, сейчас? Ведь и договорилась с его родителями, хорошо хоть задаток не взяла, а теперь что?

Отказаться? А что сказать? Что мальчик ко мне пристает? Самой не смешно? – самой себе качаю головой.

Мотивировать тем, что он не хочет заниматься? Так вон сколько написал и где здесь можно объяснить, что он не хочет. Подумают еще его родители, что цену себе набиваю. Очень стыдно опять стало.

Ой, хоть бы он там подольше был на своей кухне, пока я приведу себя в порядок и успокоюсь.

 

Часть 9. Витоли-Сергей

Прихожу с кухни, сидит вся пунцовая. Она еще больше покраснела, с тех пор как я ушел, что она там себе накрутила, что-то я не понял ничего. Разливаю чай по чашкам, потом кипяток следом, прошу, сахар и сливки по вкусу пусть кладет сама.

Я уже свою норму галантности выполнил на сегодня, шабаш. Да и форсировать не надо, а то еще перепугаю ее, ведь совсем еще девчонка – у нее хоть парни уже были до меня? – Мысленно чешу затылок.

Ага, вот возьму в лоб и спрошу, нет, это потом, про между делом надо, не торопясь, потихоньку, там все и выяснить.

Как же она аккуратно все берет, стесняется сильно, меня, что ли. Приходится самому. Увидел, что глянула на печенье, подвигаю вазу с печеньем, зыркает на кислики, и их подсовываю ближе. Она что-то мямлит, вроде, типа, спасибо, не надо, ей хватит.

Да, довел девушку, будь она помоложе или я постарше, уже бы убежала, а так сейчас сидим пьем чай.

Решил рассказать про чемпиона нынешнего сезона по боло. Понятно, что ей это нафиг не надо, он ей и не снился ни в каком виде. Вот для того и рассказываю, чтобы успокоилась немного.

Как-то в процессе рассказа переключился на собственные рисунки пейзажей, очень удачно вышло. Ей они понравились, она обратила внимание и даже думала, что это чьи-то, а не Витоли и свои собственные. Да, действительно талант этот Витоли, то есть и я теперь, вроде как, пусть и наполовину. Интересно, я смогу сейчас рисовать или уже все, пропал талант? Я как Сергей этого никогда не умел в жизни, только, там, кроки по карте и где и что расположено, там, танки, пехота, на той высотке два наблюдателя и в третьем доме живет… нет, это уже точно лишнее.

Жаль, очень хорошие рисунки получились. За чаем как-то забыл о времени и только спохватился, уже пять минут седьмого, извините, говорю, вот не рассчитал немного. Да, она смеется чуть натянуто, вот я лишние минуты у тебя чай пью, надо уходить, мы на это не договаривались.

Приходится длинно извиняться и предлагать остаться еще и вместе поужинать чтобы, сейчас как раз родители придут. Она благодарит и собирается домой. Выходим из дома, и я ее немножко провожаю. До, там, ну этого местного паровичка, который трамвай по-нашему будет.

 

Часть 10. Бригида Петовна

Не успела подумать, он заходит. Ждал он специально, что ли, пока я еще больше покраснею. Ставит чашки, льет заварку и кипяток следом, хорошо хоть доверил самой сахар и сливки положить. Я сильнее по-моему стеснялась, только когда однажды была в гостях у декана своего института, и то, вроде, попроще и свободнее тогда себя все же чувствовала.

Сижу, стоит хоть на что-нибудь посмотреть, он тут же мне это пододвигает.

Как под стеклом для препарирования себя чувствую. О, наконец отстал, стал рассказывать про свою мечту, этого знаменитого болиста сезона. Честное слово, я порадовалась, как будто я самая ярая болельщица этой игры.

Оказывается, Витоли хорошо рисует, думала, это чужие рисунки у него, нет, оказалось, он свои показывает, а у мальчика несомненный талант. Потом зацепились за время, что лишние пять минут, чуть не поссорились. Вроде, я переработала, а мы только на два часа договаривались.

Мне опять неудобно стало, ну да, чай перепила, надо бы им доплатить мне за это, ага. Хорошо, он сам сообразил и стал предлагать остаться на ужин, может, всерьез, а может, лишь бы разрядить обстановку. Хотя, зная его, может, и правда всерьез. Хоть есть и хочется немножко, совести совсем нет, пирожные ведь все сама слопала и печенья половину. Вот еще и на ужин хочу остаться – это уже очень серьезно, и мне нельзя никак. Решительно отказываюсь, и он провожает меня до паровичка. Фух, а ведь это только первое занятие, никогда не думала, что репетиторство – это все настолько сложно.

 

Часть 11. Витоли-Сергей

Поднимаюсь по лестнице к себе домой. Да, это теперь я здесь живу, все никак к этому не привыкну. Теперь никаких подъемов, рейдов по горам, ночных десантов черте куда и… старых друзей, мда-а, ладно, не будем о грустном, будем жить.

Вот есть хочу, те пять печенек ни туда ни сюда для меня. Готовить сейчас мама будет. Уже как-то начинаю привыкать – мама, папа, но удобно это, что значит детство – никаких тебе забот, учись только, сынок. Разве это трудно? Поставил чашку с печеньем на кухню, перемыл посуду.

Проштудировал память реципиента. Да, паренек уборкой и помывкой посуды не заморачивался никогда. Ничего, сейчас быстренько приберу на место, никто и не заметит, что и где брал. Перетер насухо, подправил, все так и было… вроде. Позаниматься, что ли, ведь кроме этой руси много и других тем, что там у меня на завтра.

За этим занятием пришли родители, шумные и веселые сегодня. Поглядели на меня и поинтересовались, как прошли первые занятия с репетитором Бригидой Петовной. Сказал или даже, скорее, бодро отрапортовал: «Я хорошо, я старался», – и показал диктант, где были подчеркнуты ошибки. Оценив мой или скорее наш совместный труд, стали допытываться: я ей хотя бы чаю предложил?

Пока думал, что сказать-то, промухал время и мать сразу вникла, что я лопухнулся и даже ничего не предложил нашей гостье.

Мне немного попеняли и сказали, в следующий раз мы купим что-нибудь сами, а ты это предложишь ей, а то нехорошо совсем получается – мы не гостеприимные, а для дворян это лишение чести и позор на весь род.

«Это загнули, – думаю про себя, – но если…, все равно нехорошо вышло, такой косяк на репутацию дворянина».

Пришлось делать вид, что краснею, и пообещать клятвенно даже, что в следующий раз… я обязательно. Увидев на кухне печенье: а это откуда? Купил? А почему не предложил? Стал уже целенаправленно мекать, бекать.

Долго ругали. Стерпел, ничего, переживу, это не страшно.

На ужин в наказание дали есть первое, делал вид, что очень мне не нравится. Мама даже хотела простить ребенка, но отец проявил твердость в данном вопросе и настоял, чтобы я все съел. Он иногда любит вот так показательно проявить твердость, хотя по мне он довольно спокойный и неконфликтный, как мне кажется, дворянин.

Мне очень было трудно, так трудно, особенно сдержать улыбку до ушей в процессе.

После ужина поблагодарил родителей и свалил дальше учиться уже без напоминаний. Все-таки надо вникать самому, а то что-то здесь все не по-нашему, и надо не попасть впросак мне.

Занимался долго, очень долго, почти до полуночи. Из освещения здесь газовый фонарь, не очень ярко, короче, это, но мне пока хватает. Вроде, уже идут работы и обещают электрическое освещение. В правительственные дома уже провели, прогресс, однако. Как-то привык Сергей в бытность своей «прошлой» жизни при свете, то бишь при электричестве всегда, а тут газ – уже прогресс, вода из крана – невиданная роскошь, динамик на стенку, «вещатель», – только для дворян, и не самых последних, потому как одно подключение стоит сто злотов. Семья Вилесс – дворяне, но на это мы пока пролетаем, и я даже знаю, кто виноват.

Отец как узнал, сказал своей жене, что он рожей не вышел, хотя, судя по его виду, лицо имелось в виду прямо противоположное. Поэтому мама весь вечер усиленно гремела на кухне посудой, срывая зло на тарелках и ни в чем не повинных чашках.

Мужская же половина сидела тихо, как мыши под веником. Сергей уже хотел кинуть рацуху, что можно подключиться от соседей, нужен только динамик, но вовремя прикусил язык, чтоб не возникло много-много вопросов, как, а главное откуда он это все знает. Потому как в школе это не проходят, это пока гостайна, можно сказать.