Николай Резанов и Кончита Аргуэльо

В этой эпитафии нет ни слова о том, что под тяжелым гранитным крестом навеки осталось лежать сердце того, кто сумел полюбить великой любовью. Более того, его любовь не зарыта здесь, в холодной земле. Она пережила века, и даже там, где осталась вторая половина этой любви, под памятником на могиле той, которая всю жизнь ждала его, Николая Резанова, не графа, не действительного камергера, а просто человека, этой любви тоже нет. Это только кажется, что любовь можно похоронить – на самом же деле настоящая любовь бессмертна!

Николай Резанов. Неизвестный художник

Николай Резанов родился в 1764 году в семье обедневших дворян. Николенька воспитывался дома, под присмотром матери, и, возможно, именно отсюда пошло его нежное отношение к женщине как существу, достойному самых возвышенных чувств.

Домашнее воспитание вовсе не означало, что будущий государственный деятель, учредитель Российско-Американской компании остался недорослем. Напротив, Николай Резанов знал пять иностранных языков и интересовался многими науками. В четырнадцать лет его отдали на военную службу, в артиллерию, но за редкостный ум, статность и прекрасные внешние данные Резанова перевели в Измайловский лейб-гвардии полк – личные войска самой Екатерины II.

Хотя он мог продвинуться по военной линии (будучи всего шестнадцати лет от роду, он отвечал за безопасность самой императрицы, которая путешествовала по Крыму), но полковая служба была не его призванием. Резанов был скорее дипломатом, его ум требовал чего-то большего, чем муштра и прочие воинские забавы. Он подал в отставку и стал служить родине на гражданском поприще: сначала в Гражданском суде и Казенной палате, затем в Петербурге, в должности начальника канцелярии Адмиралтейств-коллегии.

Красавец и умница, Николай Резанов снова попадает в поле зрения Екатерины, что не дает покоя тогдашнему фавориту императрицы Платону Зубову. Именно он отправляет опасного соперника куда подальше – в Иркутск, а оттуда – инспектировать деятельность первых русских поселений в Америке. В Иркутске уже немолодой по тогдашним меркам Резанов – ему был тридцать один год – женился на пятнадцатилетней Анне Шелиховой. Это была первая большая любовь будущего графа. Через пять лет жена родила дочь Ольгу, а еще через год – сына Петра и… скончалась от родильной горячки.

Казалось, сердце Николая Резанова было разбито. Он даже хотел забрать детей и доживать своей век где-нибудь в глуши, но его таланты были нужны России. Новый император Александр I не принимает отставки и назначает Резанова послом в Японию, а оттуда он отправляется в первое русское кругосветное путешествие.

Ветер дальних странствий – лучшее лекарство от любых несчастий. Новые лица, новые горизонты… Экспедиция продолжалась уже несколько лет, и в 1806 году на корабле «Юнона» камергер Резанов причалил к берегам Южной Калифорнии.

Американские поселенцы были гостеприимны, и посланника как друга приняли в семье коменданта Сан-Франциско. Так он познакомился с дочерью коменданта Марией Консепсьон де Аргуэльо, юной Кончитой. Все те же пятнадцать лет и те же черные глаза… Наверняка он не увлекся бы так сильно, если бы сама Кончита не воспылала страстью к загадочному русскому с таким печальным и ласковым взглядом.

Чувства были не только взаимны, но и необычайно сильны. Граф сделал предложение – и оно было принято, хотя и не сразу. Родители Кончиты предвидели возможные трудности для заключения этого брака: Резанов был православным, а его невеста – католичкой. Однако решимость дочери последовать за суженым в далекую Россию и ее неподдельная и чистая любовь сделали свое дело: семья коменданта согласилась. Обвенчаться сразу Николай и Кончита не смогли, но обручились – тайно, из-за той же разницы в вероисповедании.

Она согласилась ждать любимого, сколько потребуется, а времени для того, чтобы добраться до Санкт-Петербурга и заручиться прошением императора на брак к самому Папе Римскому, могло уйти много. Даже слишком много. Но Кончита была готова к предстоящему ожиданию.

Да, разумеется, теперь он был счастливым женихом, но прежде всего помнил о своем долге перед родиной. Аляска в те времена принадлежала России, и жители Русского Севера крайне остро нуждались в продуктах. «Юнона», нагруженная по самую ватерлинию в щедрых американских краях, отчалила в долгий путь.

Кончита понимала, что тот, кого она любит, не вернется скоро. Но она выходила на берег океана каждый день – день за днем, месяц за месяцем, год за годом… Миновали все сроки, родители уговаривали ее забыть о несчастной помолвке и выйти замуж – благо достойных женихов было достаточно. Но ей нужен был только он, ее единственный…

Разумеется, от России до Америки было далеко, но слухи все-таки дошли и сюда. Они были нерадостны: Резанов сильно простудился на Аляске, но, поскольку он так же сильно желал поскорее добраться до Петербурга, решил продолжить свой путь. В полузабытьи, в горячке он ехал, чтобы выполнить свое обещание… Упав с лошади, граф ударился головой о камень – и больше не приходил в себя.

Николай Резанов умер в Сибири, в Красноярске, и там же был похоронен. Кончита Аргуэльо знала об этом, но все равно упорно продолжала ждать – тридцать пять лет!

Да, она понимала, что он не вернется, и поэтому через три с половиной десятилетия все же отдала свое сердце другому жениху – стала невестой Христовой. Еще до своего ухода в монастырь Кончита прославилась благими делами: обучала индейцев грамоте, лечила, помогала, чем могла. В тех краях ее считали святой – и, наверное, так оно и было. Кончита вступила в Орден Белого Духовенства, а затем стала первой монахиней новооснованного монастыря Святого Доминика.

Она прожила шестьдесят семь лет, и ее называли Ла Беата – Благословенная, шепотом передавая из уст в уста легенду о ее верной любви. Ту самую легенду, что сделает бессмертным и ее имя, и имя того, кого она так долго и преданно ждала.

В 2007 году в Красноярске на могиле камергера Резанова поставили массивный каменный крест. На одной стороне его написано: «Николай Петрович Резанов. 1764–1807. Я тебя никогда не забуду», а на другой – «Мария Консепсьон де Аргуэльо. 1791–1857. Я тебя никогда не увижу». Шериф города Монтеррея, где на монастырском кладбище была похоронена Кончита, привез на могилу Николая Резанова горсть земли – как последний привет от любимой. Назад он также увез горсть сибирской земли – рассыпать на могиле Кончиты…

 

Александр Грибоедов и Нина Чавчавадзе

Потеряв мужа, Нина Чавчавадзе до самой смерти не снимет траура по нему. Эту красивую женщину под густой черной вуалью назовут Черной розой Тифлиса. Она и впрямь была похожа на цветок – красивая, нежная, овдовевшая всего в семнадцать лет! Нина могла бы снова выйти замуж, забыть прошлое и быть счастливой в новом браке, но она предпочла хранить в своем сердце ту любовь, которая дается человеку лишь раз в жизни.

Александр Грибоедов. И. Крамской

Александр Грибоедов родился в 1795 году в богатой дворянской семье. С детства будущий автор бессмертной пьесы «Горе от ума» отличался разнообразными талантами. Саша Грибоедов был чрезвычайно усидчив: в шесть лет он свободно владел тремя иностранными языками и музицировал. Такие качества позволяли окружающим предрекать отпрыску семейства Грибоедовых блестящую будущность. В восемь Грибоедов поступает в Московский университетский благородный пансион, а уже в одиннадцать становится студентом университета!

В 1808 году, тринадцати лет от роду, Грибоедов получает свою первую ученую степень – кандидата словесных наук. Однако учеба для него только начинается – впереди освоение нравственно-политического, а затем и физико-математического отделения.

Грибоедов, несомненно, был из тех, кого мы сейчас называем вундеркиндами. Однако не одни лишь науки занимали талантливого юношу: в начале войны 1812 года Александр записался добровольцем в Московский гусарский полк. Три года он отслужил Отечеству в звании корнета и описывал все происходящие события с талантом истинного публициста.

Разносторонние дарования Александра Грибоедова были замечаемы многими, и вскоре, в 1816 году, он сменил военную службу на дипломатическую. С отцом своей будущей жены Нины, Александром Чавчавадзе, он дружил еще с тех пор, когда его маленькая дочь без труда умещалась у него на коленях. Девочка подрастала, и в свои регулярные визиты Грибоедов учил дочку друга то играть на фортепиано, то разгадывать литературные ребусы…

Однако самый большой ребус подбросила ему жизнь, когда в очередной свой приезд он увидел не едва достающую ему до пояса девчушку в детских панталончиках с кружевами, а изумительной красоты молодую девушку с глазами бездонными и черными, как южная ночь… Грибоедов почувствовал, что влюбился – бесповоротно и навсегда, но как сказать об этом той, которую когда-то качал на коленях и с которой всерьез рассуждал о болезнях тряпичных кукол?

Она стала не только красавицей, но и редкой умницей. Это должен был признать даже он, который всегда пренебрежительно отзывался о женщинах: «Они чувствуют живо, но не глубоко. Судят остроумно, только без основания и, быстро схватывая подробности, едва ли могут постичь, обнять целое». Нехотя он признавал, что даже среди женщин бывают в этом плане приятные исключения, но не думал, что блистающая красотой юная девушка, стоящая сейчас рядом с ним, окажется именно такой!

Все его дипломатические таланты блекли рядом с любимой. В ее присутствии он то краснел, то терял дар речи, как незрелый юнец, а между тем был старше на целых семнадцать лет! Но объясниться оказалось куда проще, чем он полагал, потому что Нина тоже любила его – любила до самозабвения, еще не зная, что первая ее любовь окажется и последней…

Ее руку и сердце он получил без труда. Свадьбу сыграли на удивление скоро – уже через два месяца после того, как он сделал Нине предложение, они обвенчались в тифлисском соборе. От волнения, а может, и от последствий лихорадки, которой переболел не так давно, Александр уронил обручальное кольцо. В толпе гостей зашептались: «Плохая примета…» Однако они были так счастливы, что не думали ни о приметах, ни о судьбах мира – только о том, что наконец принадлежат друг другу!

Именно Нина заставила мужа иначе взглянуть на женщин. Под ее влиянием он пишет: «Кто никогда не любил и не подчинялся влиянию женщин, тот никогда не производил и не произведет ничего великого, потому что сам мал душою…» Несомненно, у них была одна душа на двоих, поэтому, когда Грибоедову пришла пора отправляться на службу в Персию, Нина не захотела оставаться в имении отца, Цинандали.

Последние дни перед отъездом, когда спешно собирались вещи для супруги посла, они вдвоем гуляли по окрестностям. Александр был как-то по-особенному задумчив и печален. Внезапно он сказал, указывая на гору Мтацминду: «Если вдруг со мной что-то случится, похорони меня вон там». Нина испуганно возразила: «О нет, любимый, наша любовь не умрет никогда! Она будет жить вечно, как и твой поэтический дар!»

Несомненно, это был день пророчеств, и их слова были услышаны… Грибоедовы отправились в Персию вдвоем. Нина к тому времени уже была беременна, и беременность протекала тяжело. Дорога по горным тропам и ночевки в палатках изматывали и бывалых путешественников, а такое «свадебное путешествие» было не для молодой будущей матери… Однако Нина стойко переносила все тяготы долгого нелегкого пути. Вскоре они оказались в Тебризе. Здесь Александр оставил свою жену, не желая, чтобы она проделала еще одно опасное путешествие до Тегерана.

В Персии было неспокойно, и с нарочным Грибоедов послал жене письмо, в котором просил ее уехать в Грузию, к отцу. Там, под присмотром родных, Нина была бы не так одинока, и ему было бы спокойнее за нее и будущего ребенка. Жена послушалась совета, а знакомые ее отца помогли ей быстрее проделать обратный путь в отчий дом.

В начале 1829 года Нина узнала то, что от нее пытались всеми силами скрыть: ее любимого мужа больше нет на свете. Александр Грибоедов погиб, растерзанный толпой религиозных фанатиков. Из тридцати восьми человек, работавших в русской миссии, погибло тридцать семь. Чудом уцелел только секретарь посольства, спрятавшийся в кладовой. Тело Грибоедова было настолько изуродовано, что его опознали по шраму, оставшемуся от дуэли.

Узнав страшную весть, Нина испытала настоящее потрясение. У нее начались преждевременные роды, а родившийся мальчик прожил всего час. Его успели окрестить и дать ему имя Александр – и его не стало.

Нина похоронила мужа там, где он просил, на горе Мтацминде. На его могиле она установила памятник с надписью, которую можно видеть и сегодня: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»

Чтобы замять дипломатический скандал, внук персидского властителя привез в Петербург драгоценные дары, в том числе и знаменитый бриллиант «Шах». Это была цена крови тридцати семи подданных русского царя – и Александра Грибоедова. Однако никакими бриллиантами на свете нельзя было утолить слезы, проливаемые вдовами и детьми погибших…

Нина продолжала любить мужа до конца своих дней. До самой смерти не снимала она черных одежд и отказывала всем претендентам на руку, потому что сердце ее принадлежало другому. Она умерла от холеры, пережив любимого на двадцать восемь лет. Умирая, она прошептала: «Мы скоро свидимся, свидимся… и я расскажу тебе обо всем. И мы уже навеки будем вместе, вместе…»

 

Александр и Маргарита Тучковы

Маргарита Тучкова, урожденная Нарышкина, родилась в 1781 году. Девочка росла впечатлительной, отличалась страстным, нервным и восприимчивым характером, сочувствием как к настоящим, так и вымышленным бедам и радостям, любила чтение и музыку.

Александр Тучков. А. Варнек

Шестнадцатилетняя Нарышкина не считалась записной красавицей, но у девушки были приятные черты лица, очень белая кожа и удивительные зеленые глаза. Кроме того, Маргарита обладала просто волшебным голосом – когда она пела, казалось, окружающие слышали те самые голоса сирен, которые сводили мужчин с ума.

К невзрачной барышне посватался записной московский красавец Павел Ласунский. Обходительными манерами и букетиками ландышей, которые у него не переводились в любое время года, он завоевал расположение матери Маргариты, и она дала свое согласие на брак. Саму же девушку о том, нравится ли ей Ласунский, никто и не спрашивал – достаточно было того, что родители пристроили ее «в хорошие руки».

Семейное счастье не заладилось: муж не скрывал своих связей на стороне и того, что женился на Маргарите ради приданого. Однажды молодая жена застала Ласунского за странным занятием – он рылся в ее шкатулке с драгоценностями, выбирая оттуда знаменитые нарышкинские изумруды. Ими он собирался рассчитаться за огромный карточный долг. Маргарита протянула было руку, чтобы забрать то, что по праву принадлежало только ей, но увесистая пощечина сбила ее с ног…

Она пролежала в нервной горячке без сознания бог знает сколько времени, а когда пришла в себя, мужа рядом уже не было. Кроме того, она узнала, что мать хлопочет о разводе. Развели Ласунских быстро – благодаря репутации Павла, кутилы и игрока. Маргарита воротилась в родительский дом, вернули ей и девичью фамилию, но кто смог бы возвратить ей веру в мужскую честь и порядочность?

С Александром Тучковым Маргарита познакомилась еще во время своего неудачного замужества. Саша был, пожалуй, тем единственным, кому она безоговорочно могла верить. Но она боялась даже взглядом выдать свои чувства: замужество казалось ей священным, а узы брака – нерушимыми. Однако Александр Тучков также не остался равнодушным к скромной женщине с зелеными глазами лесной феи и колдовским голосом, который хотелось слушать всю жизнь.

Тучков приехал свататься к Маргарите почти сразу, как она получила документы о разводе. Но Нарышкины, еще не отошедшие от первого неудачного брака дочери, дружно ответили «нет». К тому же Александр Тучков был красив и молод, и в обществе его зачастую сравнивали с Аполлоном. Жизнь Маргариты с одним красавцем уже не задалась, и родители опасались снова наступить на те же грабли…

Второй раз она вышла замуж лишь в двадцать пять лет – Александр Тучков все это время нежно ухаживал за своей избранницей и показал себя верным и терпеливым. Маргарита стояла на венчании в церкви, не помня себя от счастья; огоньки свечей казались ей небесными звездами, а голоса певчих – ангельским хором. Когда уже выходили из церкви, к ней вдруг бросился юродивый и протянул свою суковатую палку: «Мать Мария, возьми посох!»

Машинально она взяла отполированную чужими руками рукоять – и так, с посохом в руках, села в карету. А пророческие слова одного из тех, кто издавна на Руси считались ясновидцами, она вспомнит лишь много лет спустя…

Муж не хотел расставаться со своей зеленоглазой богиней ни на день, и она с радостью делила с ним все тяготы военных походов. Женам было запрещено находиться в действующей армии, и во время Шведского похода (Русско-шведской войны 1808–1809) Маргарита, спрятав длинную косу под фуражку, под видом денщика скакала на лошади рядом с мужем.

Она научилась делать все: разжигать костры под проливным дождем, варить солдатскую кашу… Подчиненные боготворили жену генерала Тучкова – именно в ее лице русская армия впервые обрела сестру милосердия. Сама Маргарита, хрупкая от природы, показывала пример небывалой стойкости: ей пришлось жить зимой в палатке и не раз переправляться через реки по пояс в ледяной воде. Но зато рядом с ней был тот, кто ее боготворил, и сладок был ее сон на его груди…

Бесконечные военные походы – вот чем было ее счастливое замужество, но в 1812-м, когда в Россию вторглись войска Наполеона Бонапарта, им все же пришлось расстаться. Она только что пережила страшное горе: похоронила старшего сына, а младшего, Николеньку, кормила грудью. Кроме того, ей несколько раз снился один и тот же страшный сон, что участь ее мужа решится под Бородином. Она даже взяла карту, чтобы посмотреть: где находится это самое Бородино? За этим занятием ее застал муж, но они так и не нашли ни одного населенного пункта с таким названием в походном карманном атласе, хотя долго искали, вооружившись лупой…

Ее страшный сон сбудется через два месяца. А еще через два месяца после получения скорбного известия она тайно выскользнет из дома, оставив Николеньку на попечение нянек, и поедет на Бородинское поле, чтобы найти останки того, кого любила больше жизни, и предать их земле по христианскому обряду. Из сочувственного письма генерала Коновницына она знала, что ее мужа нужно было искать возле Семеновского редута.

Маргарита напрасно бродила целый день – поле великого сражения было усеяно десятками тысяч непогребенных тел, изувеченных дикими животными и стаями воронья, которые с шумом поднимались при ее появлении. Ее руки и платье были в грязи и крови – она все переворачивала и переворачивала убитых, пытаясь найти одно-единственное дорогое ей тело…

Она вернулась домой, не найдя ничего… Как будто муж растворился в небытие и не было лет, проведенных бок о бок с ним… Она помнила его пальцы на своем лице, его страстный шепот… Всего этого больше не было… Да и было ли у нее когда-нибудь семейное счастье или же тоже приснилось, как и тот самый вещий сон о Бородино?

Родные еще долгое время опасались за ее рассудок: Маргарита не могла даже видеться с братом, сообщившим ей о гибели мужа. Ее изнуряли обмороки, но, едва оправившись, она приняла твердое решение построить на месте гибели мужа храм.

Тучкова продала свои бриллианты, но денег хватало лишь на небольшую часовню. Она выкупила три десятины земли, и в 1818 году на Бородинском поле была заложена церковь. Сама Маргарита с маленьким сыном жила здесь же, в небольшой сторожке. Император Александр, узнав о небывалом решении вдовы генерала Тучкова, пожертвовал на постройку 10 000 рублей – и таким образом небольшая часовня превратилась в каменный храм Спаса Нерукотворного.

Стараниями вдовы храм был достроен, и Маргарита немного оправилась. Сын Николенька был ее единственным утешением. Мальчик рос тихим и чувствительным, как и она сама когда-то. Ее беспокоили слабые легкие ребенка, но доктора уверяли, что все это от бурного роста.

Пятнадцатилетний Николай Тучков умер через несколько часов после очередной консультации медицинского светила, доктора Мудрова, который заверил ее, что опасности для жизни ее сына от обычной простуды нет никакой. Этого удара она уже не могла перенести. Она похоронила сына там, где когда-то хотела похоронить мужа, – в церкви Спаса Нерукотворного.

Маргарита больше не вернулась домой, оставшись жить в обветшавшей сторожке при храме. Помогала бедным, лечила, обшивала… Дни ее проходили в неустанных заботах, и с каждым днем крестьян, приезжавших к ней за помощью, становилось все больше. Наконец слухи о самопожертвовании Тучковой дошли до митрополита Филарета, и тот пригласил вдову генерала к себе в Москву.

В приемной владыки она увидела мать с тремя сыновьями – у нее вырвался вопль отчаяния: «Господи, за что же ты у меня все отнял?!» «Значит, недостаточно смиренна была!» – ответствовал вышедший из кабинета Филарет. Маргарита, не помня себя от горя, выскочила из приемной и тихо побрела, не видя ничего от градом катившихся из ее прекрасных глаз слез. Разыскал ее сам Филарет, который понял, что обидел настоящую безгрешную душу…

Именно Филарет подал ей мысль, что нужно не просто раздавать все, что у нее осталось, приезжающим, а организовать настоящую монастырскую общину. А настоятельницей должна быть именно она – не зря ей в жизни выпали такие испытания, значит, у нее еще есть силы нести крест.

В 1838-м Маргарита приняла постриг, а еще через два года стала настоятельницей Спасо-Бородинского монастыря, матерью Марией. Как-то приехавший Филарет поинтересовался у Тучковой, всеми ли сестрами вверенной ей обители она довольна? «Жаловаться мне не на кого. Беда лишь в том, что грешна я сама», – последовал ответ. Митрополит тонко улыбнулся: «Наконец-то в епархии нашлась грешная игуменья, а то с кем ни поговорю – все святые!»

Она и в самом деле была святой – все ее дни проходили в трудах и заботах о нуждающихся. Она построила еще один храм, а в своей келье бывшая мирянка Маргарита держала лишь две вещи, связывающие ее с прошлым, – портреты мужа и сына. Именно их она поцеловала перед смертью, прежде чем присоединить свой прекрасный голос к хору ангелов и зажечься в небе над Бородином еще одной звездой…

 

Симона Синьоре и Ив Монтан

Искусство объединяет многих, но оно же иногда их и разделяет. И требуется много умения, а иногда и просто везения, чтобы долгие годы оставаться рядом, потому как искусство ревниво… Зачастую оно забирает человека целиком, не оставляя ему ни выбора, ни сил сопротивляться.

Красавица Симона Синьоре, гордость французского кинематографа, родилась в 1921 году. Белокурая очаровательная малышка Симона-Анриэтта-Шарлотта Каминкер долго была единственным ребенком в семье. Девочке очень хотелось иметь рядом того, с кем можно было играть, о ком она могла бы заботиться… Однако родители не спешили обзаводиться многочисленными отпрысками, а маленькой Симоне был куплен аквариум с рыбками. Рыбки были, конечно, очаровательны, но их даже нельзя было взять в руки, как котенка или щенка…

Карьере стенографистки чувствительность и воображение Симоны лишь мешали. Но чему быть – того не миновать, и судьба привела ее в парижское кафе «Флор». Это было место, где собиралась богема: писатели, артисты, художники. Словом, представители того мира, куда Симону манило как магнитом. Девушка хотела стать кинозвездой, однако до этого было еще далеко. Пока что Симону снимают только в массовках, а она работает над собой и надеется на успех.

Тот, кого вся Франция знает под именем Ива Монтана, родился в 1921 году в Италии, его настоящее имя – Иво Ливи. Смешливый добродушный малыш пел с тех самых пор, как только научился издавать звуки. На сцену Ив Монтан вышел уже в семнадцать лет и был замечен самой великой Эдит Пиаф. Они становятся любовниками: Ив был моложе певицы всего на шесть лет, но она скорее испытывала к нему материнские чувства. Пиаф занимается репертуаром Ива, и те, кто пишет песни для нее, создают и хиты для молодого исполнителя. Однако Пиаф и Монтан так и не стали настоящей парой – они выступали на сцене вместе до 1946 года, после чего их союз распался.

Сердце Монтана оставалось свободным ровно до той минуты, пока он не увидел Симону Синьоре. На тот момент актриса жила с режиссером Ивом Аллегре, у них родилась дочь Катрин. Однако волей судьбы Симона встретилась с Ивом. Она никогда не забывала день и даже час, когда познакомилась с Монтаном: 19 августа 1949 года в половине девятого в городке Сен-Поль-де-Ванс, в кафе «Коломб д’Oр».

К тому времени они оба уже были звездами: она – киноактрисой, он – известным шансонье. Впечатление, произведенное ими друг на друга, было настолько сильным, что все четыре дня, которые они прожили порознь, пока Симона не собрала свои вещи и не переехала к Иву, прошли как в лихорадке. Да это и была лихорадка – любовная.

Они поженились в 1951 году, и им обоим было по тридцать. Зрелый возраст, зрелые отношения… Симона уверенно идет к славе: каждая ее роль – целое событие во французском кинематографе. И женщины, которых она воплощала на экране, не были просто отражением ее самой, это были образы совершенно самодостаточные, разные, притягательные именно своей несхожестью. Замкнутая Тереза из «Терезы Ракен», и тут же – вульгарная Мари из «Золотой каски». Сексуальная Элис из «Пути наверх» была, пожалуй, наиболее близка образу самой Симоны, потому этот персонаж и стал ей наиболее дорог.

Симона много раз была номинирована на звание лучшей актрисы года. Ей рукоплескали не только в родной Франции, но и в Великобритании, Америке, Италии и даже Японии. На полке у актрисы стоял золотой «Оскар», но, глядя на статуэтку, она думала лишь о том, что скажет о ее успехе Ив. Не станет ли он ревновать ее к мировой славе? Сама Симона любила присутствовать на концертах мужа: его голос никогда ей не надоедал, и одни и те же песни она могла слушать по многу раз. Она всегда сидела в первых рядах зрителей, и их восхищение вызывало слезы и у нее на глазах.

Симона могла отменить съемки, если они мешали ей поехать с мужем в турне. Она даже отвергла предложенный Голливудом выгодный контракт, потому что тогда пришлось бы надолго расстаться с Ивом. Ее чувства к мужу со временем только возрастали. Симоне было трудно вынести разлуку. Провожая Ива хотя бы на один день, Симона складывала его чемодан и плакала… Вся в слезах, она ехала на вокзал. Некоторые могут подумать, что это были выступления на публику – но нет, это просто была любовь…

Сам Ив смотрел на это иначе. Любовь – вещь прекрасная, однако когда жена всегда с тобой и рыдает, если ты уезжаешь на денек к родителям, это рано или поздно начинает утомлять. Кроме того, он гордился Симоной и ее успехами в кино, но после того, как она стала отказываться от ролей просто потому, что ей хотелось сидеть на его репетициях, он не выдержал. «Чем ты тут занимаешься? – воскликнул он прямо в репетиционном зале, раздраженно глядя на жену. – Сидишь, вяжешь? Ты не снимаешься, потому что тебя не приглашают!»

Это было жестоко, но это была правда. Симона ни слова не сказала мужу – она молча встала и ушла. Придя домой, актриса позвонила режиссеру. «Я согласна на роль, – сухо и по-деловому сказала она. – Завтра я приеду и подпишем контракт». Шоковая терапия иногда приносит хорошие плоды. Симона снова вернулась в кино, и ее возвращение было триумфальным.

Не зря народная мудрость гласит: не купи дом, а купи соседа. Симона и Ив приобрели бунгало на бульваре Сансет – в районе, излюбленном голливудскими звездами. Они поселились в номере двадцать один, а в доме под номером двадцать жила не кто иная, как американская секс-бомба Мэрилин Монро. Разумеется, ближайшие соседи встретились на одной из вечеринок – и Мэрилин буквально не сводила глаз с Ива. Певец напомнил ей второго мужа, Джо ди Маджио. Американская дива даже спросила у подруги: «А ты заметила, что он – вылитый Джо?»

Монро должна была сниматься в фильме «Давай займемся любовью» в главной роли. Однако капризная звезда тут же выставила условие: ее партнером должен стать только Монтан! Продюсерам фильма пришлось уступить. Для Ива Монтана это, несомненно, был путь наверх, но… для Симоны такая близость мужа с Монро не сулила ничего хорошего.

Самая сексуальная блондинка Америки распускала гадкие слухи: она утверждала, что Монтан женился на Симоне Синьоре только ради карьеры, называла ее некрасивой – словом, вела себя не самым достойным образом. А уж когда Симоне Синьоре в обход все той же Мэрилин вручили «Оскара», американка просто взбесилась. У соперницы теперь было все: и Монтан, который пел на церемонии вручения награды, и вожделенная золотая статуэтка…

Они частенько проводили время вместе: французская пара и Мэрилин с мужем Артуром Миллером. В компании Монро была сама любезность. За глаза же она честила Симону почем зря, а сама мечтала остаться наедине с Монтаном. Случай вскоре представился: Симоне предложили съемки в Италии вместе с Марчелло Мастрояни, и она уехала. Муж Мэрилин также отсутствовал, и соседи остались с глазу на глаз. Разумеется, Мэрилин добилась своего – перед ее обаянием Монтан не смог устоять. Однако и съемки, и жизнь по соседству в Америке заканчивались. Ив втихомолку вздыхал с облегчением: ему хотелось домой, к Симоне, а Мэрилин для него стала не больше чем эпизодом, который даже и на служебный роман не тянул…

Любовница закатывает Монтану истерики – ведь Монро не из тех, кого бросают! Она умоляет Ива остаться с ней, плачет, даже цепляется за него, когда тот покидает ее в машине одну, но тщетно. Монтан в сердцах бросает Монро, что никогда не оставит Симону, а разговоры об этом просто смешны!

Однако по приезде в Париж ему уже не до смеха: Симона прекрасно осведомлена об интрижке мужа. И даже после бурного скандала и последовавшего за ним такого же бурного примирения Монтан чувствовал: его жена оскорблена куда сильнее, чем хочет показать. На словах они помирились, но… Неверность Ива грызет Симону, не дает ей спать, работать, жить…

Симона Синьоре смогла взять себя в руки. На одной чаше весов были десять лет счастья с любимым, на другой – одиночество Ива в чужой стране и женщина, которая… разделила с ее мужем это одиночество. Симона нашла нужные слова – и на душе у нее сразу полегчало. Тем более что Ив глубоко раскаивался и действительно дорожил женой. А вскоре не стало и той, о которой они оба думали: Симона с неприязнью, Ив – с сожалением. Когда Симона вместе со съемочной группой киностудии обедала в ресторане, официант пригласил ее к телефону. В трубке она услышала напряженный голос мужа: «Мэрилин умерла…» Симона вздохнула и сказала: «Если бы она только знала, как мало я ее ненавидела…»

Живая Мэрилин Монро не смогла уничтожить брак Монтана и Синьоре, но мертвой американской звезде это все-таки удалось. Симона так и не смогла простить Ива. Да, она все понимала и скорее презирала жеманницу Мэрилин, чем ненавидела ее, но… Внешне в их семье все было в порядке: они жили под одной крышей, вместе обедали, вместе сидели у камина… Однако огонь в очаге был живым, в отличие от их собственного огня, который давно погас. Не потому ли Симона ушла из жизни в возрасте шестидесяти четырех лет – еще не старой, но полностью выгоревшей изнутри?

После смерти Симоны Монтан продолжал жить: он по-прежнему пел на сцене, женился и даже стал отцом в шестьдесят семь лет. Его юная секретарша Кароль Амьель родила ему единственного наследника – сына Валентина. Но это скорее было существование по инерции. Монтан жил так же, как едят люди, которых хроническая болезнь лишает аппетита: не хочется, но это нужно делать, потому что так делают все… А Симона… она по-прежнему была в его сердце: не зря Ив на вопрос журналистов «Что в вашей жизни не сбылось?» ответил: «Я хотел умереть раньше Симоны».

Монтан умер от сердечного приступа прямо на съемочной площадке фильма «Остров толстокожих». Умер, закончив все дела, в последний съемочный день. Он не сопротивлялся, когда режиссер заставлял его делать все новые и новые дубли сцены купания в ледяной воде озера в холодную погоду. Не требовал теплой одежды и того, чтобы его согревали. Не жаловался, когда заболел воспалением легких, – просто продолжал сниматься. Его ничего не волновало – кроме того, что Симоны больше нет рядом с ним…

Похоронили Ива Монтана рядом с могилой Симоны Синьоре на кладбище Пер-Лашез – так, как завещал певец. Они навеки рядом, как того хотелось ей. Их могилу часто посещают влюбленные парочки, потому что Монтан и Синьоре и после смерти излучают то, что называется любовью. Прямо через холодный гранит и неумолимо текущее время. Но любовь не знает убыли и тлена…

 

Федерико Феллини и Джульетта Мазина

Их брак долгие годы был идеалом для всей Италии. А сами они – культовый режиссер Федерико Феллини и его даже в старости похожая на озорную девчонку жена – прожили душа в душу ровно пятьдесят лет и один день.

Федерико Феллини

В их семьях – и у Федерико, и у Джулии – также были свои романтические истории. Отец Федерико, Урбано, солдат, во время Первой мировой полюбил девушку из богатой семьи. Та ответила взаимностью, но родители, как водится, были против. Однако влюбленных это не остановило – тайно повенчавшись, они сбежали на родину Урбано Феллини, а от их брака и родился великий режиссер.

В семье Мазины также была похожая история, но там, чтобы жениться на любимой, юноша бросил игру на виолончели и стал кассиром на фабрике. Искусство не всегда кормит своих приверженцев, но брак Федерико Феллини и Джульетты Мазины оказался удачным не только с сердечной, но и с коммерческой стороны.

С самого детства Федерико обожал розыгрыши, представления и мистификации. Так, например, он всю жизнь утверждал, что прочел всего три книги и учился из рук вон плохо. На самом деле он всегда читал запоем и был одним из самых успешных учеников школы. Также мальчуган обожал выдумывать истории и шить театральные костюмы для кукол – словом, был натурой артистической, которой на роду была написана прямая дорога в искусство.

Джулия Анна Мазина, которая была младше Федерико на год, также с ранних лет бредила театром и музыкой. Миловидная воспитанница монастыря урсулинок весьма прилично играла на фортепиано и мечтала о карьере пианистки, однако почему-то решила поступать на филологический факультет Римского университета. Однако если твоя душа рвется к театру – ты найдешь его везде. Джулия с упоением окунулась в мир студенческих подмостков и не заметила, как перешла в профессиональный театр Каверино.

Они встретились на радио: Джулия вела радиопередачи, Федерико писал к ним сценарии. Джулия – впоследствии Джульетта, именно так предпочитал называть ее Федерико – сразу же почувствовала в новом знакомом родственную душу. Федерико же полюбил ее так самозабвенно, как и выстраивал свои удивительные фильмы-фантазии. Они поженились в 1943 году и больше не расставались.

Феллини, несомненно, нашел ту единственную, с которой ему было весело творить не только в кино. Вдвоем они превращали в феерию ту скучную повседневную жизнь, которую определяли те же составляющие, что и у остальных: быт, дети, родственники, служебная субординация… Их жизнь с Джульеттой стала веселой фантасмагорией, непрекращающимся фейерверком, праздником театра, декорацией, за которой и пряталась вся будничная рутина.

Они сами творили сказку и сами же в ней жили. Странные совпадения начались с самого момента их знакомства, однако Джульетту и Федерико это ничуть не удивило! Накануне их первой встречи на радио Феллини написал забавный сценарий, в котором герой Чико знакомится со своей будущей женой Полиной и просит у нее фотографию. Федерико увидел Джулию – и… попросил у нее фото, якобы для кинопроб.

Словом, Полиной и Чико стали они сами. Далее и по сценарию, и в жизни было свидание в ресторане – и оно также состоялось! Правда, Джульетта как следует пообедала дома, потому как Федерико не произвел на нее впечатления состоятельного человека. Феллини действительно был одним из тех молодых людей, которые подрабатывали на жизнь где придется: кроме сценариев на радио Федерико рисовал карикатуры в газеты и пока только пытался пробиться в кино.

Ресторан был роскошный, и девушка с ужасом думала, что пригласившему ее молодому человеку вряд ли по карману даже выпить чашечку кофе в этом заведении. Однако в конце обеда… Феллини вынул из кармана впечатляющую пачку банкнот! Позже Джульетта, со смехом рассказывая об этом их первом свидании, будет прибавлять, что таких денег в руках у Федерико она больше не увидит никогда. И это тоже было частью игры, в которую она включилась с самого начала их знакомства или постоянного представления – называйте это как хотите. Но если Федерико в компании вдруг говорил: «А помнишь, когда мы были в Австралии…» – Джульетта тут же включалась и продолжала: «Да-да, конечно помню! В отеле нам подавали удивительно вкусные артишоки!» – и это учитывая то, что в Австралии они не бывали никогда!

Сразу после помолвки Федерико без обиняков переехал к Джульетте – в дом ее тетки, воспитывавшей Джулию с четырех лет. Именно тетушка первой разглядела в девочке актерский талант, и поэтому… не отдала ее в школу, решив, что актрисе математика с химией не пригодятся никогда. Она обучала девочку дома и только тому, что сама считала важным для ее образования! Поэтому во время летних каникул Джулии приходилось буквально бегом наверстывать все пропущенное, чтобы сдать экстерном экзамены по всем предметам и получить школьный аттестат. Словом, семейная жизнь в такой компании обещала быть веселой!

Тетушка Джулии вела богемный образ жизни и потому не удивилась, когда брачная церемония ее любимой племянницы состоялась… на лестничном пролете их дома! Федерико уклонялся от призыва в армию Муссолини, артистически симулируя различные неизлечимые болезни, поэтому из соображений безопасности свадьбу из собора пришлось перенести в подъезд. Однако ни жениха, ни невесту, ни их гостей это не смущало. Друзья пропели молодоженам «Аве Мария» – и те, держась за руки, побежали… в кинотеатр! Там Джульетту ждал еще один сюрприз – как только они с Федерико вошли в зал, конферансье тут же попросил зрителей встать и поприветствовать новобрачных. Это было поразительно – и оказалось свадебным подарком ее новоиспеченного мужа!

Потом он начал снимать ее в своих кинолентах, и роли, которые прославили ее на весь мир, также были своеобразными подарками от любимого. «Дорога», «Ночи Кабирии» – эти фильмы вошли в классику кинематографа. «Дорога» собрала просто потрясающее количество наград – более пятидесяти! – в том числе и «Серебряного льва» на Венецианском кинофестивале, и американского «Оскара», присужденного за лучший иностранный фильм. Кроме признания критиками, лента имела и коммерческий успех, что, согласитесь, совпадает редко, и чета Феллини смогла переселиться в собственную квартиру.

Их дом был открыт для римской богемы. Джульетта с радостью приветствовала друзей мужа, среди которых было немало… весьма привлекательных женщин, если не сказать ослепительных красавиц. Однако для мужа она оставалась той единственной, ради которой стоило и жить, и снимать. Жена в главной роли присутствует во многих его картинах, кроме того, он снимает фильм о… самой Джульетте, и он так и называется – «Джульетта и ду́хи».

В их семейной жизни явно не хватало детей: забеременев сразу после свадьбы, Джульетта поскользнулась на лестнице, и у нее случился выкидыш. Потом была еще одна беременность, но новорожденный умер почти сразу после родов, и больше им с Федерико не удавалось зачать. Однако они были детьми друг для друга – так трогательны, чисты и удивительно непосредственны были их семейные отношения. И в них, как ни странно, вписывались романы Феллини с другими женщинами, причем Джульетта узнавала о них первой – от самого Федерико! Впрочем, бывали ли у него эти романы на самом деле или они также были плодом его буйной фантазии?

Если жена не снималась в его новом фильме, то она обязательно присутствовала на съемочной площадке – без Джульетты за спиной Феллини было не по себе. Она была его амулетом, его добрым духом, его личным маленьким бесенком с лукавыми глазами. И, хотя ее уже настигла мировая слава и предложения сниматься сыпались буквально градом, она неизменно их отвергала – потому что Феллини требовал ее присутствия рядом, на его собственных съемках.

Джульетта всегда находила время прочесть сценарий и обсудить его с мужем темпераментно и по-итальянски, частенько сопровождая замечания парой разбитых тарелок. Но потом они неизменно мирились, со смехом и объятиями, потому что не могли прожить врозь больше десяти минут кряду. Только раз они действительно серьезно поссорились, и во время съемок фильма «Сатирикон Феллини» жена перестала приходить к нему на площадку. Феллини бесился, у него ничего не получалось так, как он задумал, и все буквально валилось из рук. Первый шаг к примирению сделала Джульетта – пришла и села в уголке с вязаньем в руках. И дело сразу же пошло на лад!

Для четы Феллини не существовало запретов, ограничений и прочих условностей. Когда за новый шедевр – «Восемь с половиной» – в 1963 году ему присудили главный приз Московского кинофестиваля, маэстро не удосужился его получить. И все потому, что глава страны, почтившей его талант, Никита Хрущов… уснул на показе фильма! Зато, презрев далекого от искусства Хрущова, маэстро упал на колени перед почти не известным тогда другим Никитой – Михалковым, поставившим в Риме потрясший Феллини спектакль «Неоконченная пьеса для механического пианино».

У Джульетты Мазины, актрисы с мировым именем, не было ни меховых манто, ни украшений с бриллиантами, потому что ее экстравагантный муж мог одним махом спустить деньги. Зато у нее была любовь, а это дорогого стоило! Жила чета Феллини-Мазина также там, где было удобно Федерико, – в центре Рима, хотя дешевле и здоровее было бы поселиться где-нибудь в зеленом пригороде. Но Джульетте было хорошо там, где муж: она жила его творчеством и радовалась его радостью. Когда Феллини получал своего последнего, пятого «Оскара», она не смогла сдержать слез. Федерико крикнул прямо со сцены: «Перестань плакать, Джульетта!» – и все камеры сняли ее счастливое, залитое слезами лицо…

Федерико умер на следующий день после пятидесятилетия их совместной жизни, и провожать его в последний путь вышла вся столица. Но впечатление было такое, что Феллини провожает вся Италия! Все движение в Риме было остановлено, а многотысячная толпа шла и ехала за траурным кортежем по дорогам страны, которую он прославил, – от Рима до фамильного склепа семьи Феллини в городке Римини.

Джульетта пережила мужа всего на пять месяцев. Она не выходила из дома, почти не разговаривала и все время повторяла: «Без Федерико меня нет…» Похоронили Джульетту Мазину с фотографией мужа в руках – так, как она хотела. Они были единым целым при жизни и вскоре соединились там, где нет ни печали, ни тлена и царит только любовь.

 

Майя Плисецкая и Родион Щедрин

Эта звездная пара вместе уже больше пятидесяти лет. Но если у некоторых любовь возникает с первого взгляда, то у композитора Родиона Щедрина и балерины Майи Плисецкой все началось с… обиды.

Впервые они встретились в доме у Лили Брик, вдовы Маяковского, в то время бывшей замужем за своим последним мужем Василием Катаняном. Встреча не произвела на обоих особого впечатления, возможно, в этом была повинна разница в возрасте (Плисецкая была старше Щедрина на семь лет), но скорее балерина все еще была под впечатлением от несчастливого брака с танцовщиком Марисом Лиепой. Майя и Марис прожили под одной крышей всего три месяца, но впечатлений от этого ей хватило надолго!

Майя Плисецкая

Однако и Плисецкая, и Щедрин были людьми одного творческого круга – а может быть, это всевидящая судьба продолжала назначать им свидания в одних и тех же местах? Три года они периодически виделись, и однажды Щедрин вызвался развезти с вечеринки всех гостей. Маршрут был рассчитан скрупулезно, но Майя при этом почему-то добралась домой последней. Она не то чтобы всерьез обиделась, скорее была очень усталой, ведь работа балерины – это просто каторжный труд.

Родилась та, которую сегодня называют богиней пуантов, в 1925 году. Детство Майи было не слишком радостным: оно пришлось на непростые 30-е годы, когда страну трясло, как в лихорадке, от повальных арестов и ссылок. Не избежала их и семья Плисецких: отца, крупного хозяйственного работника, а впоследствии генерального консула СССР, расстреляли, мать сослали в лагерь в Казахстан. Чтобы Майечка не попала в детский дом, ее удочерила тетка по материнской линии – балерина и солистка Большого театра Суламифь Мессерер.

У Майи был ярко выраженный балетный талант, и после окончания хореографического училища ее сразу приняли в труппу Большого театра. Несмотря на то что выдвинуться в балете непросто, молодая выпускница училища сразу же заявила о себе. Ее необыкновенная грация и пластика, а также темперамент, с которым она танцевала, не могли не привлечь внимания. Вскоре Плисецкой уже поручали сольные партии и она стала примой Большого.

Родиона Щедрина, родившегося в 1932 году в семье композитора-отца и экономиста-матери, также щедро одарила природа. Мальчик с раннего детства подавал большие надежды: обладал абсолютным слухом и выдающейся музыкальной памятью – сыгранное произведение запоминал полностью! Музыкальный дар маленького Родиона был настолько ярко выражен, что родителям пришлось отпустить мальчика из Тулы в Москву, в музыкальную школу-интернат при Московской консерватории.

Оба были яркими индивидуальностями, обоим было о чем поговорить, да и помолчать вместе было приятно… Редкие поначалу встречи стали частыми, и все шло к тому, что им просто суждено соединить свои судьбы. Они оба знали, как тяжело бывает ужиться под одной крышей творческим личностям, но… отпуск, проведенный вместе в Карелии, развеял их сомнения. Они были просто созданы друг для друга, а семилетняя разница в возрасте не значила ровным счетом ничего – хрупкая Плисецкая всегда выглядела значительно моложе своих лет.

Щедрин и Плисецкая поженились спустя полгода после памятного обоим отпуска – 2 октября 1958 года. И с тех пор Родион и Майя практически не расстаются. Оба предпочитают тихую семейную жизнь без шумных вечеринок, отнимающих столь дорогое время у композитора и не дающих расслабиться той, что еще в семьдесят выходила на сцену и поражала молодых танцоров темпераментным исполнением «Кармен-сюиты», «Шопенианы», «Видения розы»…

Они и сейчас живут все в той же маленькой квартирке на Тверской: две комнаты, никакого «евроремонта», только рояль, множество книг да старые афиши, создающие удивительно уютную творческую атмосферу. Хотя, как говорит композитор, «в Москве работать невозможно, сюда можно только приезжать». Ну, а Майя… она любит, наложив на лицо, уставшее от театрального грима, густую питательную маску, просто тихо посидеть за раскладыванием пасьянса…

Композитор может творить до глубокой старости. Однако у танцоров век удивительно короток. Не зря артисты балета выходят на пенсию уже в тридцать пять лет – сказываются огромные нагрузки на организм. Плисецкая же удивительно долго оставалась на сцене и танцевала так, что дух захватывало. Чего стоили одни ее «фирменные» прыжки, когда она просто зависала в воздухе! Майя всегда любила работать, а благодаря мужу, как признается сама балерина, ее творческая жизнь продлилась еще на двадцать пять лет – целый балетный век! И это время пошло в зачет не только ей, но и всему искусству в целом.

Родион писал для нее балеты, которые были не просто музыкой. Это были идеи новых постановочных сюжетов. Сама Плисецкая не скрывает, что благодарна мужу за все: за поддержку, вдохновение… за то, что всегда был рядом. Наверное, это и есть идеальный брак – когда супруги во всем поддерживают друг друга.

У Родиона Щедрина непростой характер – но только не для его жены! Она изучила его до мелочей и говорит, что пошла бы за ним на край света, – если бы было нужно. Да и как не пойти за человеком, который каждый день дарит жене цветы? Пятьдесят лет подряд – каждый день! Согласитесь, это поступок с большой буквы. И я лично не знаю ни одной пары, даже самой любящей, где муж дарил бы жене цветы каждый день.

Майя Плисецкая как-то сказала: «Люди не делятся на расы, классы и государственные системы. Люди делятся на плохих и хороших. На очень хороших и очень плохих. И только так». И это чистая правда. Смею прибавить, и она, и ее муж относятся к категории очень хороших. Хочется пожелать им счастья и любви. Хотя все это у них уже давно есть, но мы все равно пожелаем этого и им, и тем, кто любит и любим – всем без исключения любящим сердцам на свете!