— Доброе утро! — вбитый с детства этикет подсказал, что нужно делать, пока сознание еще пыталось понять, что вообще происходит. Ирма церемонно склонила голову, не вставая. — Позвольте узнать…

— Доброе утро. — «Принц» улыбнулся, заставив сердце девушки обмереть. — Прошу прощения за мою бестактность. Я полагал, что кабинет дядюшки в такое время еще пуст, и не ожидал увидеть здесь гостью.

— Дядюшки?

Что-то не помнила Ирма таких… таких… в общем, таких юношей среди своих родственников.

— О, я не представился. Дитрих цу Шварцвальд, приемный сын барона цу Шварцвальда, давнего друга хозяина этого дома.

Дитрих… Какое славное имя.

— Ирма цу Вальдштайн, племянница хозяина этого дома. Что же вы стоите, присаживайтесь.

«Принц» Дитрих опустился в кресло у стола.

— Вальдштайн? Кажется, это фамилия управляющего Штайнцем?

— Совершенно верно. Он мой отец.

— Ваш отец тоже здесь?

— О нет, он остался дома. Я прибыла в столицу вместе… Вместе со своим двоюродным дядей графом цу Юстусом, хозяином особняка.

Дитрих мило улыбнулся:

— Боюсь, вы ошибаетесь. Особняк принадлежит барону Хайнцу цу Акутзану.

— Дяде Хайнцу?

— Вы его знаете?

— Конечно! Он — мой родной дядя по матери. Так это его дом?

— Ну… — Золотоволосый мальчик замялся. — Боюсь, я проговорился. Никто не должен знать, что этот особняк принадлежит господину цу Акутзану. Это… — он наклонился и понизил голос, — тайное убежище. Я здесь прячусь.

— Как здорово! — Ситуация так напоминала истории из книг, что Ирма пришла в неописуемое восхищение. — Вас хотят убить?

— Совершенно верно, — серьезно кивнул Дитрих. — Я мешаю очень влиятельному человеку. Он послал бы своих головорезов убить меня, если бы знал, где я нахожусь. Поэтому я вынужден скрываться и скрывать свое настоящее имя.

В точности как в романах!

— А как ваше настоящее имя? — Ирма замерла от ощущения прикосновения к тайне.

— Боюсь, я не могу вам этого сказать. Понимаете, тайна — это то, что скрывают от всех.

— О, я понимаю.

Наверняка тут замешаны тайны короны. Не может быть, чтобы все было банально и просто. Это вам не глупые тайны крестьян, боящихся каждой пустяковой нечисти. Наверное, Дитрих — тайный сын короля Вальтера, который прячется от родного отца, потому что… потому что тот хотел убить его во младенчестве, а убить он хотел потому… потому что так было предсказано. Например, так: «И родится у кровавого короля благородный сын, который вырастет, ужаснется отцовым преступлениям и убьет его, чтобы самому принять корону и править долго и счастливо». Вот примерно так. А король Вальтер наверняка узнал об этом и приказал… приказал отнести своего сына в лес и оставить его на съедение волкам. Но благородный барон цу Шварцвальд нашел плачущее дитя, отнес в замок, воспитал как родного и вот только недавно открыл ему тайну его происхождения…

В этом месте Ирма задумалась. Как же барон узнал, что перед ним именно юный принц, а не сын дровосека? А, неважно… Скажем, у младенца на теле был тайный знак принадлежности к королевскому роду, родинка в виде двух переплетенных лилий на… где-нибудь.

И вот благородный барон открывает тайну происхождения своему названому сыну. Но подлый слуга, подслушав разговор, немедленно бежит к королю и доносит о том, что его сын жив. Король приказывает своим кровавым и жестоким миньонам найти и убить свою родную кровь, предварительно удушив доносчика-слугу… ну, потому что даже жестокие тираны не любят доносчиков. И вот черные миньоны рыскали по всей стране в поисках малютки… выросшего в высокого и красивого юношу, которого скрывали у надежных друзей. А юноша, узнав о своем происхождении, собрал команду верных друзей и поднял восстание против узурпатора-отца. Из-за предателя — у принцев в изгнании в друзьях почему-то всегда много предателей — юноша был схвачен, но перед казнью он признался своей давней подруге…

Стоп-стоп-стоп. Роман «Черные крылья над Нассбургом», конечно, вещь интересная, но навряд ли его сюжет будет полностью воплощен в жизнь. Тем более что кандидат в принцы, сиречь Дитрих, еще никем не предан и не на эшафоте.

— Прошу прощения, — обратился к ней Дитрих. — Я вижу, вы о чем-то задумались. Мое общество вам наскучило?

— Прошу прощения, господин Дитрих, я действительно отвлеклась. Я вспомнила одну книгу…

— Вы тоже любите книги?

— А вы их любите?

— Разумеется. В замке моего названого отца не так много развлечений для того, кто не очень-то любит охоту и фехтование.

— А какие книги вы предпочитаете?

Дитрих мило порозовел:

— Романы. Понимаю, что это чтение не для…

— О нет, я тоже очень люблю романы. Какой вы читали последним?

— «Принц и белая тень».

— Не слышала. А кто автор?

Началась интересная и познавательная беседа двух любителей книг, из которой ничего не поймет тот, кто не читал тех же романов.

— Это ты подстроил?

— Нет, получилось само собой.

— Ну что ж, тоже неплохо.

— Предсказание начинает сбываться.

Веселый смех.

— Якоб, что ты думаешь о короле Вальтере?

— Я не думаю о короле Вальтере. Если уж мне приходит в голову желание подумать, я думаю о молоденьких девушках.

Подмастерье начал настораживать Якоба. Сначала он рассказывал веселые байки, не требуя того же от Якоба. Тогда с ним было проще. Но чем ближе к столице, тем чаще разговор съезжал на политику, причем Подмастерье задавал Якобу различные вопросы. Уж не провокатор ли он? Выведет разговор на критику короля и сдаст в личную гвардию, за маленькую денежку.

О личной гвардии короля слышали даже в отдаленных деревнях. Мрачные убийцы в черных мундирах наводили ужас на любого противника короля. Если в обычную королевскую гвардию испокон веков набирали дворян по принципу чем родовитее, тем лучше, то в личной гвардии — ввел ее, кстати, генерал Нец — служили не известные никому дворяне, со странными фамилиями. Ходили неясные слухи, что гвардейцы получали дворянство только после поступления в гвардию, а до этого были обычными горожанами, а то и вовсе крестьянами. Правда, не находилось еще смельчака, который бы задал гвардейцу такой вопрос.

Никто не знал, откуда их таких брали или где обучали, но, чтобы связаться с гвардейцем, нужно было быть или беспробудно пьяным, или просто сойти с ума от вседозволенности.

Так, может, Подмастерье — просто переодетый гвардеец? Правда, непонятно, зачем ему может понадобиться обычный крестьянин, но, может быть, у них что-то вроде оброка, как у крестьян? Скажем, найти и посадить в тюрьму двух заговорщиков и четырех болтунов. Вот и приходится крутиться.

Да и та история с розовым зайцем… Зачем Подмастерью понадобилось убеждать Якоба, что тот ошибается? Проверял? Зачем?

Якоб отгонял мысль, которая лежала на поверхности. Что все дело в Ирме, что он, Якоб, выручив ее, ввязался в дворянские игры, от которых всегда бежал.

«Ничего, вот доедем до столицы, только ты меня и видел, господин Подмастерье».

— Август…

— Да, ваше величество.

— Что за история произошла вчера вечером на улице… кхм… Старого Кладбища?

— А что за история?

— Август!

— Группа молодых дворян, пьяных, со знаками Лиги Освобождения, напали на сержанта вашей личной гвардии, Рудольфа цу Токенблатта.

— Опять? Господин цу Гроссабгрунд, мне кажется, или каждый, кто задирал сержанта Токенблатта за последние недели, оказывался лигистом? Что это означает?

— Лигисты — большие задиры. Или их слишком много развелось в столице.

— А мне кажется…

— Нет. Лигисты. Во всем виноваты лигисты.

— И что мне предлагаете делать? Семья Гольденхирш требует возмездия.

— Может, казнить его?

— Сколько можно? Это и так третий раз за месяц. Ладно, объявите им, что обидчик казнен, покажите отрубленную голову… запас еще есть?

— Есть.

— А сержант Токенблатт пусть сменит фамилию и… прекрати ухмыляться! И передай своему защитнику чести невинных девушек, что если в течение этой недели он не найдет Ирму, то у нас пополнится запас отрубленных голов. Твои люди могут работать только под угрозой смерти. И еще… Что это за рыжая дрянь носится по столице?

— Вот так, Рудольф. Ты же меня знаешь… Но ты знаешь и нашего доброго короля. Если он пообещал отрубить голову — он отрубит.

— Да, господин генерал.

— Поверь, я все понимаю.

— Да, господин генерал.

— Я знаю, что ты искал бы девушку и без угроз, но… Ты же знаешь нашего доброго короля.

— Да, господин генерал.

— Рудольф, не обижайся.

— Да, господин генерал.

— Рудольф… И меня не обижай.

— Да… Август.

— Ты найдешь девчонку?

— Да.

Друден. Столица Нассберга.

Якоб задрал голову, пытаясь рассмотреть верх крепостной стены. Высоко…

Стена из крупных серых камней уходила ввысь футов на тридцать. Друденских футов, конечно.

У ворот в квадратной въездной башне толпились люди, прибывающие в город. Да что там толпились — въезд в город был плотно забит. Ворота закрыты, стражников на посту нет.

— В столице всегда так? — повернулся Якоб к безмятежно дремавшему Подмастерью.

— Ага, — беззаботно откликнулся тот из-под шляпы. — На час точно. Яблоко хочешь?

Ушлый попутчик успел поблуждать между узких кривых улочек пригорода и принес полмешка яблок. Красных и кислых.

— Нет, благодарю.

— Якоб, так что ты думаешь о короле Вальтере?

Вот, опять.

— Дай бог ему долгих лет жизни и здоровья.

— А если правда?

— Послушай, уважаемый, что ты хочешь услышать от меня? — Якоб резко повернулся и наткнулся на твердый взгляд светлых глаз, блестевших в полутьме под шляпой.

— Что хочу? Хочу узнать одну вещь: если в стране начнется борьба короля Неца и его противников, что ты будешь делать?

— Коров пасти пойду. Это все дворянские игры, и крестьянину там делать нечего. От него все равно ничего не зависит.

Подмастерье пробормотал что-то неразборчивое.

— Ты можешь хотеть играть в эту игру, Якоб, можешь не хотеть. Но она уже играет в тебя.

— Уважаемый, ты хочешь сказать, что они не одинаковы? Что есть разница между королем генералом Нецем и аристократией?

— Есть, — уверенно заявил Подмастерье. — Ты и сам это знаешь. Как, впрочем, и любой крестьянин. Ведь вы любите короля, хотя и не признаетесь в этом. Ведь так?

— Ну так. От аристократии крестьяне ничего хорошего не видели… От генерала Неца тоже немного, но немного — чуть больше, чем ничего. Да и генерал Нец всего добился сам, поднялся из низов. Аристократы же дали себе труд только появиться на свет.

— Понятно… А как насчет Микаеля цу Гольденберга? Вам он должен нравиться больше генерала, ведь он бывший крестьянин, поднявшийся на вершину самостоятельно.

Якоб задумался. А правда, почему цу Гольденберг, о котором не слышал только ленивый и глухой, не пользуется такой любовью в народе, как генерал Нец? Вроде бы одинаковая судьба, один — разбогатевший крестьянин, сумевший купить себе титул герцога, второй — солдат, дослужившийся до генерала и получивший корону. Один уже получил власть, другой — хочет получить. Почему Неца любят, а Гольденберга — нет?

— И почему?

— А ты подумай… Наша очередь.

Стражник у ворот привычно поймал медную монету, лениво оглядел повозку, глянул на Подмастерье, на Якоба… Взгляд мгновенно заострился и похолодел.

— Господин сержант! — заорал он, направляя на Якоба ствол мушкета.

От ворот, утирая лоб, бежал крупный стражник в обшитой галуном треуголке.

— Что такое, зелень красная?! Ты же видел, с кем я…

В воротах мелькнула и исчезла спина в черном мундире.

— Мало того, что гвардеец из меня, сине-красная голубизна, все соки выпил, так еще и ты! Что случилось?

— Вот! — Стражник ткнул мушкетом в побледневшего Якоба.

— Так… — Сержант сдвинул треуголку на затылок. — Интересно…

— Что случилось, господа? — Якоб осторожно отодвинул от лица ствол.

— Что случилось, что случилось… Вылезай, парень. Ты арестован.