В кабаке «Синий пес», что в славном городе Нассберге, не так далеко от Свиных ворот, в темном углу сидели крестьянин с крестьянкой. Здесь было много крестьян, из тех, что приезжали в город по делам и жили в трактирах неподалеку, но нас интересуют только эти двое.

Другие посетители кабака не обращали внимания на эту парочку, а если бы и обратили, то, скорее всего, подумали бы, что это муж и жена или отец и дочь. Никто бы не догадался, что эти двое и друзьями-то не были.

За столом ждали Якоба, все больше и больше нервничая, Ирма и Рудольф.

Восемь дворян, гонявшихся за девушкой и ее сопровождающим по темным лестницам домов, собрались возле Свиных ворот. Никто из них не нашел беглецов. Их нашли те двое, что лежали сейчас в переулке с перерезанными глотками.

— Ирма, — тихо шептал Рудольф, — ты одета как крестьянка, и вести себя должна как крестьянка. Понятно?

— Понятно. — Ирме уже надоели нотации.

— Тогда ведите себя как должно! На всех, кто выше вас по положению, прямо не смотреть. Отвечать, добавляя «господин» и «госпожа». Не противоречить, не огрызаться, не… не сверкать вот так глазами!

— Да он…

— «Он» был дворянином и имел полное право обойтись с приглянувшейся ему крестьянкой так, как ему заблагорассудится. Не изнасиловать же он вас хотел, только потискать. Больше так не делайте, а то нас найдут, просто пройдя по следу из зарезанных дворян. И так их уже трое.

— Я не собираюсь терпеть, когда ко мне относятся, как…

— Как к крестьянке? — Рудольф внимательно посмотрел на запнувшуюся Ирму. — А вы можете доказать, что это не так? Например, громко и во весь голос объявив, кто вы такая?

— Нет…

— Тогда терпите.

— Я не выдержу!

— Крестьяне, — холодно заявил Рудольф, — живут так всю жизнь.

— Но я же не крестьянка, почему я должна…

— А почему они должны? — Гвардеец указал рукой на тихо сидевших неподалеку крестьянок, в длинных юбках и круглых белых чепцах. Крестьянки жевали яблоки и переговаривались о чем-то.

— Ну… они же крестьянки…

Рудольф наклонился, глаза сверкнули:

— Ирма, ответь, ты что, правда считаешь, что крестьяне хуже дворян и поэтому должны покорно работать и терпеть прихоти господ?

— Ну… они же крестьяне…

— И что?

— Так положено…

— А вы не думали, что у крестьян может оказаться свое мнение? Что они не глупее, не трусливее и не слабее дворян?

Ирма молчала. Она хотела возразить, но вспомнила Якоба.

— Знаете, в чем разница между дворянином и крестьянином? В том, что одному повезло при рождении, а другому — нет.

— Ты сам стал дворянином совсем недавно, — раздраженно отозвалась Ирма, — и еще не успел понять…

— Понять что?

— Ну… что дворянин выше крестьянина. По рождению, говоришь? А как же все те дворяне, которые честно служат королю? А? Что скажешь? Согласись, что тот, кто ведет полки в бой, заслуживает больше уважения, чем какой-то крестьянин, который всю жизнь выращивает свиней. А?

— Соглашусь, — неожиданно кивнул Рудольф. — Только ответь мне, заслуживает ли уважения молодой сынок герцога, который, не зная, как занять себя, носится по столице на конях галопом, устраивает гонки по крестьянским полям и проводит все вечера в трактирах? Заслуживает?

Ирма молчала.

— Если он случайно затопчет старика-крестьянина, всю жизнь кормившего таких, как он, вырастившего сыновей и внуков, что будет такому дворянину?

— Но он же случайно!

— А если тот же крестьянин ударит дворянина, что ему грозит?

— Виселица… Ты не любишь дворян!

— Да нет. Просто я давно понял одну вещь: дворянин, который на самом деле достоин своего звания, почему-то никогда не старается принизить тех, кто ниже его. А тот, кто дал себе труд только родиться в дворянской семье, изо всех сил старается всем показать, что он тоже дворянин. Поэтому, встретив крестьянина… или крестьянку… которые претендуют на уважение, такой дворянин, разумеется, попытается им указать их истинное место. А нам нужно не привлекать внимания. К нам его проявляют, — он потрогал синяк на лице, — и так слишком много.

Ирма молчала.

— В романах, — не поднимая глаз, наконец проговорила она, — когда дворянки переодеваются крестьянками, все дворяне бывают поражены их красотой и никогда не позволяют себе непочтительных действий…

Рудольф широко обвел рукой, показывая сразу на все: на низкий закопченный потолок, грубые деревянные столы, веселых подвыпивших крестьян, среди которых не было ни одного благородного дворянина, восхищающегося красотой крестьянок:

— Как вы, наверное, успели заметить, мы не в романе.

— Добрый вечер, уважаемые, — за стол к парочке подсел Якоб. — Позвольте мне присесть к вам.

Рудольф кивнул, парень сел за стол, поставил кружку пива.

— Почему госпожа Ирма такая злая?

— Я не госпожа, — буркнула Ирма. — Я крестьянка.

— Прошу прощения, уважаемая, я сразу не рассмотрел…

— Хватит! — Рудольф хлопнул ладонью по столу. — Нам нужно придумать, как вывезти Ирму из города и доставить к королю.

— Скажите… мм…

Якоб и Рудольф переглянулись.

— Да говорите просто «ребята», — подмигнул Рудольф.

Ирма вспыхнула:

— Вы, ребята, вообще уверены, что я — дочь короля Вальтера? Может быть, над вами подшутили?

«Ребята» переглянулись еще раз.

— Мне, — сказал Рудольф, — об этом рассказал мой командир. И врать ему смысла не было, потому что от этого ничего бы не изменилось. Приказ есть приказ.

— А мне сказал человек, — Якоб немного помрачнел, — который всегда знал, что говорит.

Ирма попыталась уложить новость в голове, но опять ничего не получилось. Она дочь короля? Она? Дочь короля?

— Значит, простой прорыв не удался. — Рудольф вернулся к размышлениям о выходе из города. — Что можно придумать еще?

— Сложный прорыв? — хмыкнул Якоб.

— Это как?

— Не знаю.

— Тогда не будем шутить.

— А может, — выдвинула свое предложение Ирма, — перелезем через стену?

— Это как? — хором спросили парни.

— Ну, — Ирма засмущалась, — в романах так делают.

— В романах… — повторил Якоб.

— Не все, что пишут в романах, — пустая болтовня, — качнул головой Рудольф. — Вот только никто из нас по стенам лазать не умеет. Или я чего-то о вас не знаю? — Он осмотрел сотоварищей. — Понятно. Однако могу вас успокоить: сквозь стену есть тайные ходы, которые проложены местными ворами и грабителями. У меня есть среди этой братии знакомые, так что, раз через городскую стену нам не перелезть… — Рудольф замолчал. Улыбнулся. — Впрочем, не будем связываться с преступниками. Вспомнил тут я один ход…

Мимо кабака «Синий пес» проехала группа молодых дворян. С белыми прядями волос за левым ухом.

Мазнули безразличными взглядами по вывеске и проехали дальше.

Видимо, они тоже читали романы. А там дворянин, скрывающийся от преследователей, никогда не будет прятаться в кабаке или трактире для крестьян. Он всегда поселится в самом дорогом и лучшем трактире или же в крайнем случае в самом лучшем номере. Дворяне в романах считают, что именно там их никогда не найдут.

Парни вышли из кабака. Ирма чуть замешкалась, наверное, поэтому подвыпивший дворянин, спрыгнувший с лошади, принял ее за служанку:

— Эй, девка!

Якоб и Рудольф замерли.

— Вот и четвертый… — пробормотал гвардеец.

— Да, господин, — таким голосом могла бы говорить лошадь, грызущая удила.

— Дай моему коню воды.

Дворянин бросил поводья «крестьянке» и, пошатываясь, скрылся в дверях.

— И что? — Ирма повернулась к парням. — Мне поить его животину?

Лошадь выглядела такой взмыленной, что хотелось налить ей вина.

— Уважаемая Ирма, — попытался не улыбаться Якоб. — Крестьянин всегда с уважением выслушает приказ дворянина, после чего сам решит, исполнять его или, если не поймают, можно этого и не делать.

Ирма неожиданно хихикнула. Якоб и Рудольф недоуменно посмотрели на нее.

— Знаете, — сказала она, — я только сейчас подумала. Ведь если разобраться, то сейчас я дворянка, которая притворяется крестьянкой, хотя на самом деле она принцесса.

Парни тоже рассмеялись. Скорее, от чувства, что Ирма правильно воспринимает ситуацию.

— Ну и зачем?

Якоб спокойно развел руками. Вместо того чтобы, как договорились, продать своих волов вместе с повозкой — меньше забот и больше денег, — он нашел человека, который пообещал позаботиться о них, да еще и заплатил ему.

— Ладно, — махнул рукой Рудольф. — Идем.

Троица подошла к маленькой дверце в углу подвала. Ирма поежилась: ей не внушал доверия сам подвал заброшенного дома, темный и сырой, с каменных сводов которого постоянно капало, а под ногами шуршал и разбегался мусор. А что ждет за дверцей, она не хотела даже представлять.

— Этот ход, — Рудольф протянул руку к замку, — проходит под стеной и выходит… Вернее, он выходит сюда, потому что проложен для того, чтобы проникать в столицу, а начинается он под камнем на берегу реки. Значит, именно там мы и выйдем…

Рудольф дернул заржавленный замок и крутанул его вместе с петлями два раза. Невидимый засов скрежетнул и щелкнул. Дверь с противным скрипом открылась.

— Надо же… — сказал Рудольф. — Десять лет, а все еще работает…

— То есть мог и не работать?

— А мы ничего не теряли. Зажигайте факелы и пойдем.

Якоб выдернул два факела из связки за поясом и поджег от факела Рудольфа, тут же проникшего в темный проем.

— Идемте, госпожа Ирма. — Он взял за руку девушку и потянул в темноту. Ирма стиснула большую твердую ладонь Якоба. А ведь он мог бросить ее. И не бросил… Он хороший. Только крестьянин…

Размышления отвлекали Ирму от окружающих ее неприятных вещей: полусгнивших бревенчатых стен, низкого потолка, с которого свисали клоки паутины — чем, интересно, здесь питаются пауки? — ползающих и иногда хрустящих под ногами мокриц, бесшумно исчезающих из желтого пятна света крыс… И запах…

— Якоб, — прошептала девушка, — а чем это здесь пахнет?

Якоб принюхался и остановился.

— Плесенью… — пробормотал он.

— Не стойте, — зашипел Рудольф. — Того и гляди, стены рухнут.

— Правда?! — взвизгнула Ирма.

— Неправда. Но стоять не стоит. Мне здесь не нравится.

— Мне тоже. — Якоб продолжал стоять, огонь факела облизывал черные бревна потолка и потрескивал. — Здесь пахнет плесенью.

— Не вся плесень — Грибного Короля. Идем.

— Идем. — Якоб переложил факел в левую руку и достал из-за пояса медную рукоять черпака.

Троица зашагала по деревянному полу, не присматриваясь к нему. Да даже если бы и присматривались…

Увидеть протянувшуюся поперек прохода тонкую белую нить грибницы в свете факела очень сложно.

— Тихо! — Ладонь Грибного Короля со шлепком ударила по столу, прервав разговор цу Юстуса и Гольденберга.

— Что случилось? — уточнил герцог, увидев остановившийся взгляд Короля.

— Наша птичка… — Казалось, Король видит что-то находящееся не здесь, настолько отсутствующий был у него взгляд. — Она вышла из города…

— Сбежала?

— От меня не убежит. Она идет под землей…

— Под землей? — не выдержал Гольденберг.

— Подземник… — проигнорировал его вопрос Король. — У меня выращен Подземник возле этого города… Он поймает ее.

Король слегка покривил душой. У него было здесь два Подземника.