— Нет, ты только посмотри на это! — Король Вальтер плюхнулся на трон, привычно согнав с него монастырского петуха. В руках король держал свиток с письмом.
— Ты посмотри! — Печать на письме хлестнула по столу у трона, как плетка.
— Ты посмотри, что они мне пишут! — Бумага метнулась туда-сюда у лица герцога цу Вайсберга. Тот проследил глазами, не пошевелившись. Это цу Гроссабгрунд не преминул бы попытаться выхватить бумагу, герцог же был слишком воспитан. И недостаточно подвижен.
— Ты посмотри!..
— Ваше величество, — не выдержал гигант, — если вы покажете мне то, что вызвало ваше недовольство, я его, несомненно, разделю. В настоящий же момент я выступаю в роли…
— Вот, посмотри. — Король Вальтер, он же генерал Нец, спокойно развернул письмо. — Так… Вот эта половина — заверения в нижайшем почтении, несомненной верноподданности и глубоком уважении ко мне лично… Ага! Вот, смотри!
Свернутый свиток опять замелькал перед лицом герцога.
— Ваше величество…
— Если вкратце… — Король швырнул злополучное письмо на стол. — Дворянство Друдена и окрестностей «нижайше и верноподданнейше» просит меня — просит! По тону это наглое требование! — сменить всех моих министров, генералов и чиновников, как погрязших в казнокрадстве, гордыне и блудодействе.
— Ну, насчет блудодейства — ложь, ваше величество.
— Как будто я не знаю, в чем там именно погрязли мои министры! Вот только где мне других взять? А? Вы знаете?
— Нет, ваше величество. — Герцог только позавчера подписал прошение о казни двух своих подчиненных, проворовавшихся не по чину.
— И я не знаю. Более того, могу поклясться, что и эти писаки тоже этого не знают. Знать бы, где тот рынок, на котором продают неподкупных чиновников, прикупил бы себе пару сотен. Эх… Работать-то приходится с тем, что есть… Или они считали, что я возьму их? Интересно, у них что, у каждого свидетельство совета епископов Нассберга о том, что неправедно нажитые деньги жгут их руки?
— Нет, ваше величество.
— Конечно, нет. — Король откинулся на спинку трона. — Представляю, сколько бы стоило такое свидетельство… Цу Вайсберг, мне нужно выехать из монастыря в Гельбштайн, встретиться с министрами. Вы поедете со мной, вернемся через пару дней. Наша страна, как норовистая лошадь: на мгновение выпустил поводья, и вот ты уже упал вниз. — Король Вальтер брезгливо взглянул на письмо: — Добрый я… Мне вот такие письма пишут, похабные песни по всей стране поют, а я все терплю. И меня за мое долготерпение еще тираном называют. Э-эх, взять, что ли, да показать всем, как выглядит настоящая тирания?
— Не надо, ваше величество. — Герцог не знал, что подразумевал король под настоящей тиранией, и не хотел этого узнавать.
— Да не буду, конечно. Хотя…
Король все время своего правления возвращался к теме тирании, когда его доставали, но с некоторых пор, по мнению цу Вайсберга, слишком уж часто.
С недавнего времени ворота святого Варфоломея начали пользоваться слишком большой популярностью. По мнению стражников.
Ночью в город въехали два шварцвайсских монаха, и вот тебе пожалуйста — днем еще трое. Хотят выехать из города.
— А разрешение у вас есть, святые братья? — пошутил стражник, отодвигая засовы.
Тот, что стоял ближе к нему, видимо, старший, медленно повернул к шутнику лицо. Стражника даже холод охватил: лицо святого брата было основательно избито. Не хотелось даже думать, кто бы это мог сделать с «черно-белым», а также как теперь лучится любовью к веселым стражникам этот монах.
— П-проезжайте…
Монахи чинно проехали в ворота. Дворяне, непонятно для какой надобности уже второй день отирающиеся поблизости, отъехали чуть дальше, чтобы не попасться монахам на глаза, и развлекали себя разговорами.
Зачем слугам Грибного Короля лишнее внимание борцов с колдовством?
До уезжавших всадников донесся только обрывок разговора:
— …кого интересует мнение крестьян? Король Вальтер нравится быдлу, значит, тот, кто за него — быдло и есть. Или я неправ…
— А-ах!
Стол разлетелся в щепки. Посетители кабака «Синий пес» шарахнулись в стороны, судорожно сжимая образы святых.
Рыжая тощая девка в бесстыже-облегающем черном костюме пнула ногой остатки ни в чем не повиннного стола и повернулась к людям.
— Опоздала… — прошипела она. — Опять опоздала.
— Уважаемая… — холодно начал хозяин кабака.
Ведьма — никто в этом не сомневался — с яростным клекотом выбросила в сторону мужчины руку со скрюченными пальцами. Тот отшатнулся, но ничего не произошло.
— С-с-святые… — зарычала ведьма и длинным прыжком отскочила к выходу.
Дверь постигла участь стола.
— Ушли! — даже с некоторым восхищением произнес Грибной Король. — Ушли из города.
В помещении никого не было, поэтому ему никто не ответил.
— Цу Бальтазар, — произнес Грибной Король. — Отправляйся к цу Юстусу. Пусть найдет свою ведьму-ищейку и пришлет ко мне. Я скажу ей, что делать.
Три шварцвайсских монаха, недавно выехавшие из города, скакали по дороге. Они уже давно пересекли протянувшуюся вокруг столицы тонкую нить грибницы, оставалось совсем немного…
— Здесь! — прокричал тот, кого стражник посчитал главным, с изуродованным лицом.
Всадники остановились у каменного столба на обочине. На каждой из четырех граней верхушки столба стояла цифра «один».
— Священник обходил столицу кругом не более одной мили от стены. Значит, мы уже за пределами круга и нечисть нам не страшна.
— Спасибо всем святым, — хмуро проговорил второй монах, чье лицо было настолько похоже на лицо крестьянина Якоба, что, скорее всего, это он и был.
— Что вас так раздражает, брат Таурус? — Рудольфа радовал сам факт успешного бегства из столицы, где стало слишком уж пахнуть грибами.
— Спасибо тем бездельникам, что стерегли нас у ворот, — невпопад ответил Якоб. — Теперь я точно знаю, что мне наплевать на все пророчества. Я на стороне короля.
— Почему? — Рудольф продолжал улыбаться.
— Потому что вариантов немного: или у власти он, или люди, которые считают меня рабочим скотом.
— А что думает по этому поводу наша сестра Кокцинелла?
«Сестра» ничего не думала. Она оцепенело сидела на лошади, глядя в пространство пустым взглядом.
— Госпожа Ирма?
Ирма съехала с лошади и упала на землю.
Бессонная ночь…
— Я тебе не ищейка!
— Хорошо, — качнул широкополой шляпой Грибной Король, — вы не ищейка. Можете придумать себе любое другое имя, после чего отправьтесь за пределы города, так как наша цель убыла.
— А почему бы вам, барон, не отправить своих слуг за ней следом?
— Потому, уважаемая Даркхантер, что мои дети и мои слуги не могут пересечь линию, по которой прошел с молитвой священник Друденского собора. А вы — можете.
— И как же?
Грибной Король медленно улыбнулся.
Ехали шагом. Якоб шел у стремени Ирмы.
— Куда мы едем?
Парня беспокоило состояние девушки. После холодной воды в лицо она очнулась, но все равно ехала с видом великомученицы.
— Здесь неподалеку…
Ирма опять рухнула с лошади, но в этот раз Якоб успел подхватить ее на руки.
— Якоб… — прошептала девушка, — ты не скотина…
И уснула.
Дальше пошли пешком. Якоб нес Ирму, Рудольф вел коней.
— Здесь неподалеку, — говорил он, — школа личной гвардии. Вернее, один из корпусов. Уже был выпуск последней партии кадетов, но с десяток преподавателей найдется.
— И что? — Для Якоба Ирма не была ношей. С его силой он мог спокойно нести ее даже вместе с лошадью.
— Они должны знать, где сейчас командир. Или где находится тот, кто знает, где командир. А командир расскажет нам, где находится король.
— Найти школу, чтобы найти гвардейцев, чтобы найти командира, чтобы найти короля…
— Ну вот, ты понял весь расклад.
Ирма пошевелилась, сворачиваясь в уютный комочек. Так удобно находиться в теплых и сильных объятиях… Как она могла считать Якоба грубым и тупым?
— Ага! — Рудольф остановился. — Вон она, школа, видите?
От дороги сворачивала вторая, петлявшая по ровному, как стол, полю. Где-то в миле от путешественников дорога упиралась в светло-серое здание, фруктовыми деревьями и зелеными шарами подстриженных кустов походившее на загородный особняк.
Небольшой холмик у реки возле столицы. Большой бурый камень, намертво вросший в землю…
Хотя…
Камень зашевелился, приподнялся из земли и откинулся в сторону, как крышка люка.
Из открывшегося темного проема выкарабкалась злая, как тысяча чертей, перепачканная глиной и облепленная паутиной Фукс, с кожаной сумкой на боку.
Грибной Король пообещал, что его твари ее не тронут. Вот только насчет паутины, крыс и мокриц он ничего не говорил.
— Агрхргр! — Она вскинула руки вверх и быстро встряхнула ими.
Грязь, пыль, паутина исчезли, костюм заблестел новенькой кожей. Ведьма стянула рыжие перепутанные волосы в рыжий хвост — укладывать магией прическу она не умела — и принюхалась.
— Значит, туда…
Фукс грязно выругалась — коня не было и ей предстояло пешее путешествие. Ну что ж, пешком, так пешком.
Зубы ведьмы оскалились в недоброй усмешке. Святые образа последнее время портили ей жизнь, и Фукс распотрошила свою коллекцию волшебных предметов. Осталось кое-что проверить.
Ведьма достала из сумки статуэтку святого Бернарда, небольшую, высотой в ладонь, и установила на верхушке камня-люка.
Посмотрела на широкое лицо святого, пару раз щелкнула пальцами:
— Не работает… А так?
Она достала из той же сумки ржавую подкову и бросила через плечо. Железяка упала, покатилась…
Из нее мгновенно вырос и забил копытами конь. Почти как настоящий, если не обращать внимания на черно-рыжий окрас и сбрую из блестящих стальных цепочек. Ну и на глубокие черные дыры вместо глаз.
Образ святого не действовал на волшебные предметы.
— Вот так-то, бородатый! — Фукс подмигнула святому, вскочила на коня и понеслась по полям к дороге.
Пусть теперь этот крестьянин попробует подловить ее, как дуру Монд…
Святой Бернард смотрел ей вслед и, казалось, улыбался.
— Рудольф!
— Ричард!
Вызванный охранником глава учебного корпуса в Грюнбауме радостно обнялся с гвардейцем. Странно они смотрелись со стороны: высокий гвардеец со щегольскими усиками, в строгом черном мундире, и непонятный человек с избитым лицом в черной рясе шварцвайсского монаха.
— А это кто с тобой?
— Это мое задание.
Задание уже слезло с рук Якоба и отчаянно зевало.
— Госпожа Ирма цу Вальдштайн. Очень, очень важная персона. Я должен немедленно доставить ее королю.
— А это что за молодец?
— Это, — Рудольф и глазом не моргнул, — крестьянин Якоб Миллер, который помогает мне.
— Крестьянин… — с непонятной интонацией протянул Ричард.
Ирма выпрямилась. Да как он смеет!
— Да, господин, — поклонился Якоб.
Ирма выдохнула. Пусть Якоб смел, силен и умен, пусть он во сто раз лучше этого Ричарда, которого девушка сразу возненавидела, но Якоб — крестьянин. И вынужден кланяться любому дворянину, который назовет его, если захочет, тупой скотиной и пошлет куда захочет. А Якоб поклонится и скажет «да, господин»…
Неправильно это как-то все.
— А я тоже крестьянин, — вдруг широко улыбнулся Ричард. — Бывший. Из Сухого Болота.
— А я из Черного Холма, господин.
— Это где такое?
— Возле Штайнца.
— Ты смотри, Якоб Миллер, если захочешь — приходи к нам. Дворянское звание, деньги и покровительство короля.
— Нет, господин. Я крестьянин.
— Ну, как знаешь. Все равно — наш гость.
Рыжая ведьма спрыгнула с исчезнувшего коня и бросила в сумку ржавую подкову. Прищурилась, разглядывая серое здание вдалеке.
— Там…
Нюх подсказывал, что именно там находились девчонка и проклятый крестьянин.
И еще люди, но они Фукс не волновали. Десять или сто — ее не остановят.
Ирму отнесли в гостевую комнату, где две разбитные служанки уложили ее в постель.
Для мужчин Ричард распорядился накрыть стол в беседке, где глава корпуса с гостями пил чай. По крайней мере чайник на столе стоял.
Рудольф, одетый в костюм гвардейца, и Якоб, в штанах и мундире без знаков различия и босиком, наслаждались минутами спокойствия и безопасности.
Учебный корпус готовил бойцов для личной королевской гвардии. Таких фехтовальщиков, как его выпускники, не было больше нигде. Что уж говорить об учителях: сбитые фитили свечей в любом порядке и количестве — детские игрушки. Восемь на одного — легкая разминка.
Кто нападет на такую школу?
— Эй, вы!!! — прогрохотало над полями, как гром с неба.
Гвардейцы вскочили. Якоб огляделся, продолжая спокойно сидеть.
— Отдайте девчонку, и я не трону вас!
— Похоже, нас догнали…
— Что это? — недоуменно спросил Ричард.
— Вон там… — Якоб указал на видневшуюся в поле тоненькую черную фигурку, в полумиле от школы.
— Я не буду ждать долго!
Ричард вскинул к глазу принесенную ординарцем подзорную трубу:
— Девушка?
— Рыжая? — тихо спросил Якоб.
— Рыжая… Одна из ваших ведьм?
— Самая опасная.