Как хорошо оказаться там, где тебя помнят! Все кивают тебе, как старому знакомому, вежливо интересуются, как твои дела, и, самое главное, никто, никто не спрашивает, не вымер ли ты!
Единственное, крестьяне-хрюны все же умудрились надоесть Димке вопросом: «А чего это вы такой белый?» В конце концов ему это осточертело, и он пошел просить у господина Шарля разрешения смыть маскировку к чертовой матери. Все равно ему уже не удастся прикинуться ни големом – толпа крестьян видела, что это неправда, – ни другим яггаем – здесь его прекрасно знают и помнят именно рыжим. Господин Шарль пыхнул сигарой и дал мудрое указание: краску смыть, а потом накраситься опять. Димка взвыл, но других поблажек не получил.
После представления он попросил добрых хозяев истопить ему баньку.
Кстати, цирковое представление понравилось всем. Дети были просто в восторге, радостно визжа и прячась, когда шевелились стальные челюсти голема, говорящего: «Добрый день!» Взрослые хрюны больше заинтересовались големом-конем. Похоже, потому, что его кормить не надо. Правда, смутные планы о стальном коне, приходящем на смену крестьянской лошадке, тут же рухнули, когда хрюны выяснили стоимость коника. Что не помешало им восхищаться.
Фокусы Джона тоже радовали, но уже не так сильно, все-таки по сравнению с големами он проигрывал.
Димку оккупировали пищащие дети, буквально облепили его и лазали, как по баобабу. Он веселися не хуже самих детей, ненадолго забывая, что он лохматый яггай, что детишки по большей части – молоденькие свинки, что он в другом мире…
В общем, в восторге были все. Поэтому, когда Димка заикнулся о бане, ему тут же ее истопили. Будь баня русская, конечно, так быстро бы не получилось, но бани здесь были свои, хрюнские.
Маленький домик, тесное помещение, печь с вмурованным котлом, огороженная деревянной решеткой, чтобы не обжечься. Вода согрелась, в помещении стало тепло, пожалуйте мыться. Скорее не баня, а мыльня. Но Димке было непринципиально. Хотя… Сейчас бы в баню русскую, да с веничком…
Пофыркивая от удовольствия, Димка отмылся от краски. Далось ему это нелегко, потому что объем яггая и емкость хрюнской бани примерно совпадали.
Мытый и пушистый яггай сидел на лавке во дворе дома крестьянина Луи, того самого хуманса, у которого отмечали чудесное спасение хрюнки Женевьев в прошлый раз. Все остальные набились в дом, накурили, вот Димка и вышел подышать свежим воздухом…
– Добрый вечер, господин Хыгр. – Рядом присел на лавочку и закурил хрюн Жак, отец той самой хрюнки, которую спасал Димка. Папа-хрюн тут же достал трубку и закурил. Димка вздохнул, но ничего не сказал. Уходить сейчас было бы не совсем вежливо.
– Тяжелые времена сейчас, господин Хыгр.
– Да, – согласился Димка. А когда они были легкими?
– Вы помните, когда были у нас в прошлый раз. Всем казалось: достаточно свергнуть власть сеньоров – и наступит блаженная жизнь. Вот нет сеньоров, отрубили голову королю, мальчишка Жак застрелил сеньора Жоффруа… А спокойствия как не было, так и нет. Раньше мы платили оброк сеньору, теперь за оброком приходят эти… с зелеными повязками… Раньше над нами была власть сеньора, теперь власть вообще непонятно у кого. Хлеб, всем нужен хлеб… И никому не интересно, что нужно нам, крестьянам. Всем кажется, что у нас где-то стоит бездонная бочка, откуда можно черпать и черпать…
– Хлеб нет, – вспомнил Димка свои рассуждения о неурожае.
– Хлеб… – Жак оглянулся и понизил голос. – Если бы я не помнил вас, господин Хыгр, я бы вам не сказал. В нашей деревне неурожая не было. У нас, у хрюнов, вообще редко бывает неурожай, это должен быть уж совсем плохой год. Мы ведь, вы знаете, умеем на погоду влиять. Так что ни засуха, ни дожди нам не страшны…
– Как ваша делать это? – Димке не давал покоя неурожай. Слишком уж он вовремя произошел. Чувствовалась какая-то злая воля…
– Очень просто. – Папа-хрюн выпустил колечко дыма и задумчиво проследил, как то растворяется в вечернем воздухе. – Когда нас, хрюнов, собирается достаточно много в одном месте и все, ну или большинство, желают одной и той же погоды, погода меняется согласно нашему желанию…
Согласно желанию… Интересно, имеется в виду озвученное желание, мол, хочу, чтобы пошел дождь, или глубинное желание? Тут есть разница, вроде как с Золотым шаром в «Сталкере» Стругацких…
– Так что, – вернулся к наболевшему хрюн, – хлеба у нас достаточно. Да и вообще погода в этом году стояла хорошая, нужно быть сильным лентяем, чтобы не вырастить достаточно хлеба… Вот такие вот и приходят потом к нам, мол, голодаем, дайте хлеба. З-зеленые…
Старая вражда между деревней и городом. Крестьяне считают горожан дармоедами, без которых прекрасно бы прожили, горожане крестьян – куркулями, из-за которых нечего есть.
– Говорят, что есть распоряжение товарища Речника, – имя вождя революции Жак произнес так, как, наверное, в Гражданскую говорили «товарищ Ленин»: с глубоким уважением, – чтобы продотряды крестьян не грабили, а меняли на зерно разные вещи: ножи там, иголки, зажигалки, соль, ткани… Говорят-то говорят, вот только вместо вещей нам бумажки раздают…
Хрюн достал из-за пояса смятую бумагу и показал Димке. А чего показывать? Из всех надписей Димка понял только герб партии «Свет сердца»: скрещенные молоты в круге.
– …говорят, мол, по этой бумажке потом можно будет получить все, что пообещали. Потом – это хорошо. Вот только что нам сейчас есть? Бумажку? А попробуй не отдай или прогони. Назавтра приедут каратели. Говорят, сразу вешают всю деревню, от стариков до детей. Да… При короле было не так…
Жак затянулся:
– Тогда бы еще и соседнюю деревню повесили. На всякий случай…
Димка молчал. У каждого тут своя правда. Скажите еще спасибо, что товарищ Речник хоть как-то пытается компенсировать изъятый хлеб. Правда, схема не очень-то работает…
– Так вот, господин Хыгр, – хрюн выколотил трубку и встал, – вы ведь с друзьями в столицу едете? От всей деревни прошу: отвезите наше письмо товарищу Речнику. Пусть он прочитает, пусть знает, как здесь его распоряжения выполняют. Мы уж было собрались гонца направить, да вот такая оказия, как вы.
Хрюн был непоколебимо уверен, что к товарищу Речнику может запросто войти любой яггай.
– Отвезите, пожалуйста.
Хрюн с поклоном вручил Димке кожаный цилиндр:
– Здесь письмо наше. Все подписались, и святой отец заверил. Хоть новая власть священников и не жалует, но наш-то хороший… Возьмите…
Димка осторожно взял в лапищу футляр. Они все равно будут у товарища Речника, и он, Димка, расшибется в большую мохнатую лепешку, но отдаст письмо. Здесь живут хорошие люди, а за добро нужно платить добром.
– Моя отдать.
Скрипнула дверь.
– Привет. – Флоранс, от которой аппетитно пахло сладким вином, прошуршала в темноте к кровати, на которой лежал Димка, забралась под одеяло и уснула.
Димка погладил ее по голове и опять задумался. Он тоже выпил вина, и сейчас оно бродило в организме, периодически бросаясь в голову, но, чтобы напоить яггая, нужно что-то покрепче, чем вино… Виски, например. Димка с содроганием вспомнил, как господин Шарль решил пробудить свои пророческие способности, чтобы определить виновных в подготовке переворота.
Переворот… Революция… Все началось с поджога складов с зерном. Нет, неправильно. Вся соль – в неурожае. Если бы не призрак приближающегося голода, волнения были бы не такими сильными и, скорее всего, не переросли бы в революцию. Значит, люди Хозяина, то есть, как теперь уже понятно, сеньора Хорхе, воспользовались удачным моментом. Или нет?
Не складывалось до сих пор впечатления, что сеньор Хорхе-Хозяин мог отдать что-то на волю случая. Получается, что неурожай организован? Как? Как можно это сделать?
Хрюны? Они способны влиять на погоду. Но вроде бы в небольшом радиусе. Чтобы изменить погоду во всей стране, нужно очень много хрюнов. А это, как точно знал Димка, раса редкая. Да и, если вспомнить сегодняшние слова папы Жака, погода в этом году стояла вполне хорошая для богатого урожая. Откуда тогда неурожай?
Как агенты Той страны, сиречь мышаны, могли его устроить? Какой-то простой способ, очень простой…
Скрипнула дверь.
– Привет. – Флоранс, от которой аппетитно пахло сладким вином, прошуршала в темноте к кровати, на которой лежал Димка, забралась под одеяло и уснула.
Димка погладил ее по голове и продолжил размышлять. Но тут свое начало брать вино. Перед внутренним взглядом прошел господин Шарль, о чем-то напоминающий, Димке показалось, что сейчас он поймет, как был устроен голод, но тут он окончательно уснул.
Утро. Димка открыл глаза. Он проснулся мгновенно, как и полагается яггаю. Но вставать Димка не спешил. Слишком хорошо помнил, что яггаи похмелье переносят плохо, и не хотел делать резких движений.
Нет, кажется, в этот раз все в порядке. Димка улыбнулся, погладил по волосам прижавшуюся слева Флоранс, потянулся, повернулся направо, чмокнул Флоранс в торчащее из-под одеяла плечико…
Стоп.
Если это Флоранс, тогда кто сопит за спиной?
Димка очень-очень медленно обернулся. Сзади спала Флоранс. Точно. Она.
Очень-очень-очень медленно Димка повернулся обратно и посмотрел на торчащее плечико. Слишком серое для зомбяшки.
Кэтти?!
Димка представил, что будет, если Флоранс сейчас проснется.
Совсем уже тихонько и осторожно, как по минному полю, Димка выбрался из кровати, укрыл девчонок, тут же обнявшихся, одеялом и вышел за дверь. Сел на пол и выдохнул.
Повезло.
Всякие извращения в Этой стране неразвиты, и ничего плохого девчонки не подумают, когда проснутся.
Девчонки на самом деле, весело хихикая, рассказали, как ночью в темноте ошиблись комнатами. К счастью, никому не пришло в голову спросить у Димки, где он ночевал.
Да и не до того было: собирались в путь.
Господин Шарль во исполнение своих тайных планов опять заставил Димку надеть шлем и саван и сесть в фургон сзади. Яггай, поворчав, пошел искать шлем, по пути рассказав господину Шарлю о письме хрюнов товарищу Речнику. Господин Шарль отнесся к этому на удивление спокойно, хотя Димка ни секунды не сомневался, что, когда выпадет спокойная минутка, их предводитель письмо достанет и прочитает. Неосторожно это – везти куда-то письма, в которых неизвестно что написано…
Тепло попрощавшись с жителями деревни, циркачи отправились дальше к столице. Отъехали…
– Стоп! – Господин Шарль остановил повозки и спрыгнул на дорогу. – Господин Хыгр, снимайте костюм.
– Хыр… зачем?
Димка с удивлением наблюдал, как господин Шарль отдает поводья своему точному двойнику, загримированному фокуснику Джону.
– Снимайте, снимайте. Госпожа Кэтти, устройте одного из големов на место господина Хыгра.
Кажется, становится понятно… В деревне видели, как уезжали два фургона: в переднем сидел господин Шарль, во втором – Димка в облике голема. Теперь дальше поедут тоже два фургона: на переднем – фокусник Джон в облике господина Шарля, на втором – голем в образе Димки в образе голема… Чертовщина какая-то.
– Зачем? – Димка скинул саван и отдал его Кэтти, которая, по указаниям господина Шарля, обмотала усевшегося голема.
– За нами едут, господин Хыгр. Они идут по нашим следам, опрашивая прохожих, жителей деревень, мимо которых мы проезжаем. Рано или поздно они нас догонят, и произойдет это тогда, когда мы не будем готовы, потому что нельзя постоянно находиться в состоянии готовности, ожидая нападения. Значит, мы сделаем заячью петлю.
– Моя понимать.
Фургоны продолжают ехать дальше. Погоня едет за ними. Господин Шарль и Димка прячутся около дороги и, когда погоня проскачет мимо, устремляются следом за ней, чтобы, выбрав удобный момент, самим напасть на тех, кто собирался напасть на них. Вот только…
– Девки?
– Их мы берем с собой. За жизнь господина Джона я спокоен и хочу быть уверенным, что при нападении наши девушки окажутся в безопасном месте.
Господин Шарль взял под уздцы коня-голема, к которому, похоже, привязался. Двух коней, которых купил в деревне хрюнов, отдал девушкам. Димка почувствовал, что его обделили:
– Моя?
– Сажать вас верхом, господин Хыгр, это все равно что сразу пристрелить коня. Так что вам придется двигаться своим ходом. Как я помню, у вас неплохо получается.
Флоранс, вспомнив безумную скачку в ночь революции, хихикнула.
Стук копыт. Четверка всадников неторопливо едет по дороге на фоне красного закатного неба.
Димка приподнял голову, лениво всмотрелся…
– Вождь.
Господин Шарль приподнял шляпу, поля которой закрывали ему глаза. Взглянул вперед, поднес к глазам подзорную трубу:
– Ага…
Включился встроенный бинокль яггаев. Теперь и Димка рассмотрел четверку.
Кони… Похоже, экспроприированные в какой-то деревне, лохматые крестьянские лошадки. А вот всадники…
Хумансы, все четверо. Внешность: просто эталон расового типа Той страны. Все слишком светлое: белые волосы, светло-серые глаза, бледная кожа… Очень похожи на грузчиков, к которым Димка нанялся рабочим по дороге в столицу.
Очень похожи.
Вот она, погоня.
А то, что не несутся во весь опор, – так кони не автомобили, долгой гонки не выдержат. В любом случае они едут быстрее фургонов.
Димка пригляделся. Шпаг, сабель не видно: пистолеты, ружья. Одежда у всадников своеобразная: на первый взгляд – обычная городская, черная, если присмотреться – мешковатая, как будто не по фигуре, очень похожая на форму спецназовцев.
Тайная гвардия. Спецназ сеньора Хорхе.
Димка с неудовольствием вспомнил, что, по словам пленного морпеха, для тайных гвардейцев пулемет – оружие не просто привычное.
Неинтересное.
Чем же тогда они могут быть вооружены, какими новшествами в оружейном деле? Осторожность, исключительная осторожность…
– Интересно… – Господин Шарль не отрываясь смотрел на всадников. – Очень интересно…