Акалькулия

(от греч. а – отрицат. частица + лат. calculatio – счет, вычисление) – нарушение способности производить арифметические действия (затруднения в формировании счета и счетных операций).

Акалькулия возникает вследствие органических поражений центральной нервной системы – различных областей коры преобладающего (доминантного) полушария головного мозга (при кровоизлиянии, опухоли, травме мозга).

Такие нарушения, как: понимание разрядного строения числа (например, числа 51 и 15 воспринимаются как одинаковые, число 1048 пишется как 1000 и 48), значений арифметических знаков, строения числового ряда, трудности счета при переходе через десяток и т. д., которые обозначаются в дефектологии первичной формой акалькулии, наблюдаются при поражении теменно-затылочно-височных отделов коры левого полушария. В основе этой формы акалькулии лежит нарушение анализа и синтеза пространственных отношений. Первичная форма акалькулии выступает как симптом, автономный от иных расстройств высших психических функций.

Вторичная форма акалькулии входит в структуру нейропсихологического синдрома, т. е. может зарождаться при других расстройствах высших психических функций (например, таких как афазия или амнезия), а также при общем нарушении целенаправленной интеллектуальной деятельности. Она характеризуется затруднениями в устном счете и возникает при поражении височных, затылочных и префронтальных отделов коры больших полушарий. При поражении височных отделов коры левого полушария возникают дефекты акустического восприятия цифр. При поражении затылочных отделов мозга (левого полушария) наблюдаются дефекты зрительного восприятия символов, трудности различения цифр, особенно сходных по написанию. Восприятие разрядного строения числа у таких детей остается сохранным. При поражении префронтальных отделов коры головного мозга возникают проблемы планирования счетных операций и вычислительной деятельности в целом, хаотичные ассоциации в отсутствии контроля за выполнением счетных операций.

 

Астенический синдром

совокупность признаков, отражающих склонность ребенка к повышенной утомляемости и легко возникающей истощаемости умственной деятельности, на фоне которой легко возникают раздражительность, аффективная неустойчивость, возбудимость, повышенная чувствительность и реактивность, трудности концентрации произвольного внимания, неспособность к длительному умственному напряжению. Истощаемость при астеническом синдроме обусловлена слабостью нервных процессов, вследствие чего и возникает быстрая истощаемость. Эта истощаемость своеобразна и она значительно отличается от умственного утомления, которое наблюдается у ребенка с сильным типом нервной системы. У школьника со слабым типом нервной системы не только замедляется темп выполнения, но и происходит неадекватное увеличение количества ошибок, а к концу выполнения полное отсутствие продуктивности.

В основе истощаемости процессов лежит ослабление функционального состояния, снижения тонуса коры головного мозга, которое выражается в торможении, названном И. П. Павловым «охранительным». Это состояние носит охранительный характер, являясь переходящим, но внешне оно приводит к по-разному оформленным нарушениям работоспособности. Многие из этих нарушений воспринимаются родителями и учителями как нарушения отдельных психических процессов – школьники быстро забывают прочитанное, забывают выполнить поручение, отвлекаются на малозначащие стимулы (разговор соседей по парте, происходящее за окном и др.). В действительности все эти симптомы оказываются проявлением одной и той же проблемы – слабости нервной системы и чрезмерно легко наступающей истощаемости, приводящей к заметному снижению умственной работоспособности.

В структуру астенического синдрома, помимо слабости нервной системы, входят нарушения вегетативных функций разной степени выраженности: повышенная потливость, сниженный аппетит, нарушения сна, спонтанные рвотные реакции, головные боли. Среди сильных сторон астеничных детей можно выделить следующие.

1. Склонность к планированию и любовь к последовательности при любом виде деятельности (кстати, именно этого очень часто не хватает детям с сильной нервной системой).

2. Склонность к систематизации знаний (составлению схем и наглядных изображений), что обеспечивает более глубокое усвоение знаний.

Астенический синдром очень часто становится причиной трудностей в обучении. Это прежде всего связано с тем, что астеничный ребенок не способен к длительному умственному напряжению, большой объем материала утомляет его, а высокий темп деятельности с частым переключением и распределением внимания влияет на работоспособность. Внимание рассеивается, ребенок начинает отвлекаться, перестает воспринимать учебный материал, чувствует себя уставшим. Усугубить ситуацию вплоть до болезненной и трудноисправимой могут:

● длительная, без перерывов, напряженная работа – причем как классная, так и домашняя (астеничному ребенку необходимы частые – каждые 15 мин. – и небольшие – до 5–7 мин. – перерывы);

● ответственная, требующая нервно-психического и эмоционального напряжения деятельность, особенно если на нее отводится ограниченное количество времени;

● опрос в высоком темпе, требующий быстрого реагирования;

● неудачный ответ, оцененный резко отрицательно, неприятное замечание или ссора; следует учитывать, что нервная система астеничных детей обычно отличается повышенной чувствительностью, что проявляется в ранимости и обидчивости;

● работа в ситуации, требующей отвлечения, переключения или распределения внимания; например, такими факторами могут стать реплики и вопросы старших или соучеников;

● работа в шумной и/или неспокойной обстановке;

● работа под руководством шумного и несдержанного взрослого (повышение тона, эмоциональная напряженность или психологическое давление негативно воздействуют на нервную систему ребенка, дополнительно усиливая нервно-психическую нагрузку);

● необходимость усвоения большого объема материала за ограниченное время.

Несмотря на быструю утомляемость, дети с астеническим синдромом способны при определенных условиях справляться с учебной нагрузкой и достигать хороших результатов в учебе. Необходимо только опираться на их сильные стороны, не создавать для них дискомфортные ситуации и следовать некоторым рекомендациям.

1. Не ставьте ребенка перед необходимостью дать быстрый ответ на неожиданный вопрос. Предоставьте ему достаточное количество времени на обдумывание и подготовку. Помните, что у астеничных детей при резком нервно-психическом напряжении чаще всего происходит не мобилизация, а наоборот, включаются механизмы торможения. Чем сильнее вы давите на него, тем больше времени ему требуется на ответ.

2. По возможности старайтесь организовать проверку знаний не в устной, а в письменной форме. Помните, что для детей со слабой нервной системой всегда предпочтительнее письменные, а не устные ответы.

3. При необходимости усвоения большого, объемного, сложного или разнообразного материала помогите ребенку организовать его таким образом, чтобы он оказался разбитым на отдельные смысловые части. Давайте их постепенно, по мере усвоения. Помните, чрезмерный объем заданий быстро снижает работоспособность ребенка и утомляет его.

4. Не проверяйте знание нового материала сразу же после усвоения. Пусть ребенок самостоятельно повторит его.

5. Во время подготовки ответа, задания или любой другой работы дайте достаточное время для самостоятельной проверки. Помните, что самопроверка – напряженная и ответственная работа, требующая усиленного сосредоточения.

6. Старайтесь не отвлекать ребенка и не переключать его внимание во время подготовки учебных заданий. Создайте спокойную обстановку вокруг него и избегайте ситуаций, повышающих нервозность.

7. Осторожно оценивайте неудачи ребенка, а через поощрения формируйте у него уверенность в своих силах. Помните, что обычно ребенок со слабой нервной системой отличается повышенной чувствительностью и ранимостью, склонен зацикливаться на своих неудачах и винить во всем себя. Формируйте у ребенка ощущение успешности.

 

Аффект неадекватности

сильное отрицательное эмоциональное состояние, возникающее в ответ на неуспех и сопровождающееся неадекватным поведением субъекта: либо игнорированием неуспеха, отрицанием самого факта неудачи, либо переложением ответственности за него на других. Аффект неадекватноcти является защитной реакцией, позволяющей сохранить завышенный уровень притязаний и избежать осознания своей несостоятельности, невозможности справится с проблемой.

В школьной среде проявления аффекта неадекватности (эмоциональная отчужденность, депрессия, некоммуникабельность, повышенная обидчивость, упрямство, негативизм, зазнайство, лицемерие, презрение, зависть, агрессия) служат элементами психологической защиты, цель которой – не преодоление сложившейся ситуации, а устранение или сведение до минимума чувства «тревожного ожидания», защита внутреннего мира, собственной самооценки, которая не подтверждается реальными учебными достижениями. Если учащийся в противоположность своим притязаниям не смог выполнить задание, справиться с поставленной (кем-то или им самим) задачей, то у него могут возникнуть неадекватные реакции на неуспех.

Чаще всего такие реакции характерны для эмоционально возбудимых и аффективно неустойчивых детей и подростков, которые подобным образом переживают неудовлетворенность своих потребностей или конфликт между ними.

Другими причинами аффекта неадекватности могут быть недостатки в развитии мышления учащегося или завышенный уровень притязаний при высокой самооценке. В первом случае школьник не способен критично и адекватно оценить ситуацию. Такой ребенок часто считает, что с ним поступили несправедливо (либо его не поняли, либо его неправильно оценили, либо несправедливо обошли), в то время как в действительности никакой несправедливости не было. Во втором – агрессивность, раздражительность, обидчивость, негативизм являются способами оправдания собственных неуспехов, позволяющими переложить ответственность за них на окружающих и не снижать оценку себя, своих возможностей, своих завышенных притязаний.

При постоянном неудовлетворении существенных потребностей ученика и не подтверждении декларируемого высокого уровня притязаний происходит формирование аффективных комплексов – специфичного опыта (стереотипного способа) разрешения ситуаций, требующих защиты самооценки и самоутверждения. Такими способами могут быть: непринятие (отвержение) неудачи, приписывание причины неудачи другим, обвинения окружающих в неуспехе, постановка легких, заведомо достижимых целей.

 

Аффективная возбудимость

склонность к чрезмерно легкому возникновению бурных эмоциональных вспышек, неадекватных вызвавшей их причине. Она проявляется в приступах гнева, ярости, запальчивости, которые сопровождаются двигательным возбуждением, необдуманными, подчас опасными действиями и характеризуется склонностью к сильным эмоциональным переживаниям, которые могут длиться от нескольких минут до нескольких часов и суток. Любой, даже малозначительный повод, может спровоцировать учащегося с аффективной возбудимостью к агрессивным разрядкам, оказать на него возбуждающее или раздражающее воздействие, вернуть его в состояние повышенного эмоционального напряжения и неуправляемости. Противоположностью аффективной возбудимости является дистимичность настроения или гипотимия.

 

Аффективная неустойчивость

нарушение эмоционального состояния, проявляющееся в реактивно-лабильном характере настроения учащегося, его эмоциональной нестабильности. Резкая смена настроения без видимых на то причин, частая смена настроения (несколько раз в течение дня), повышенная внушаемость, включаемость в эмоциональный фон ситуации, эмоциональная «заражаемость», быстрое эмоциональное пресыщение – являются основными признаками неустойчивости аффективной сферы ребенка. В учебной деятельности эмоционально неустойчивый школьник может быть в зависимости от настроения то очень старательным, то беспечным. Похожие перепады характерны и для других видов деятельности: то повышенная активность, то апатия; то высокая познавательная активность, то полное отсутствие интереса к происходящему.

 

Аффективные расстройства

разнообразные нарушения эмоционального состояния человека (эмоций, чувств, настроения), среди которых наиболее распространенными у детей и подростков являются аффективная неустойчивость, аффективная возбудимость, депрессия, апатия и равнодушие. Не будучи зачастую напрямую связанными с трудностями обучения и воспитания, эмоциональные расстройства начинают определять качественную сторону учебного процесса, сказываясь на поведении и учебной деятельности школьников.

 

Возрастные дисфункции

дезадаптивные проявления в поведении и деятельности учащегося, отражающие процесс развития личности и связанные с этим процессом различные детские и подростковые реакции. Детскими реакциями, сопровождающими происходящие личностные изменения, могут быть реакции отказа, оппозиции, имитации, компенсации, гиперкомпенсации, подростковыми – эмансипации, группирования, автономии и т. д. Большая часть из них связана с процессами, которые происходят в критические периоды развития личности (переход в новую фазу созревания, столкновение с новыми требованиями и социальной ситуацией развития, личностные изменения и др.) и являются следствиями, сигнальными маркерами, показывающими трудности прохождения онтогенеза. Подобные реакции необязательно сопровождают возрастное развитие, а в случае возникновения со временем постепенно сглаживаются при создании компенсаторных условий. Однако они создают определенные трудности для всех участников учебно-воспитательного процесса и в неблагоприятных условиях могут усугублять проблемы личностного созревания школьника.

 

Выученная беспомощность

особенность поведения, приобретаемая при систематическом негативном воздействии, избежать которого нельзя, и характеризующаяся состоянием смирения, отсутствием мотивации реагировать бегством в ситуации, где существовала реальная возможность спасения, принятием ее как неизбежной. Выученная беспомощность определяет феномен из области реактивной депрессии – введен в употребление М. Селигманом и его сотрудниками и впервые был зафиксирован на животных.

Физиологической основой выученной беспомощности является наступление торможения моторной активности, ослабление биологической мотивации, вследствие чего теряется способность к научению и появляются соматические расстройства.

Состояние выученной беспомощности чаще всего возникает в длительных жестких условиях, сопровождающихся ощущением необратимости утраты контроля над ситуацией, полным подрывом веры в собственные возможности, блокирующим хоть какие-либо усилия по восстановлению контроля или изменению ситуации в свою пользу. Эти условия рассматриваются человеком как устойчивые факторы внутренней или внешней природы.

При внутренней атрибуции беспомощности, когда человек видит причину неизбежности ситуации в себе, наблюдается снижение самооценки и последующая низкая продуктивность решения задач и низкая эффективность совладающего поведения. Наибольший вклад в формирование выученной беспомощности, по мнению исследователей, вносят две характеристики личности: 1) интернальность/экстернальность и обусловленные ими ожидания на внутренний/внешний контроль поведения; 2) склонность к депрессивным состояниям.

Выученная беспомощность имеет тенденцию к генерализации. В этой связи Абрамсон предлагает различать глобальное и специфическое чувство беспомощности. Первое подразумевает ухудшение результатов и беспомощный тип поведения в ситуациях, существенно отличающихся от той, в которой был сформирован первоначальный опыт, т. е. возникнув в одной сфере жизнедеятельности, он переносится на другие – происходит отказ от попыток решения задач, которые могут быть решены на основе внутренних ресурсов. Специфическая выученная беспомощность характерна только в ситуациях сходного типа с первоначальной.

 

Гиперкинетический синдром

(имеет несколько синонимов – синдром дефицита внимания с гиперактивностью – СДВГ, гиперактивное расстройство) – синдром двигательной расторможенности – наиболее распространенное проявление раннего поражения центральной нервной системы (ЦНС), выражающееся в «нарушенном внимании» (преждевременное прерывании заданий, частый переход от одного задания к другому, отвлекаемость), чрезмерной активности (нетерпеливость, особенно в ситуациях, требующих относительного спокойствия, шумливость, вертлявость), импульсивности (перебивание, торопливость, нетерпеливость), раздражительности, неспособности к целенаправленному и организованному поведению. Психофизиологическая основа – патология двигательного возбуждения, провоцирующее чрезмерное проявление непроизвольных и экспрессивных (мимика, жесты) движений.

Гиперкинетический синдром может диагностироваться на первом году жизни, в дошкольном возрасте, в период начального школьного обучения. Наиболее выражен у детей, страдающих церебрастенией, у которых повышенная утомляемость препятствует произвольной регуляции поведения.

Совокупность этих признаков, прежде всего, ставит проблему повышенной истощаемости нервной системы, слабости контроля за своим поведением, низкого уровня саморегуляции. Однако истощаемость гиперактивных учащихся несколько иная. Она развивается вследствие быстрого «пресыщения», явления близкого по своему проявлению к истощаемости, но имеющего иную психологическую характеристику. По мнению К. Левина оно возникает, когда у человека иссякает потребность к продолжению начатого действия, в то время как условия заставляют его им заниматься. В таких случаях возникают изменения в деятельности, «вариации» и искажения заданий, инструкций, условий. Пресыщение выступает фактором, прерывающим целенаправленную деятельность, и не связано с утомлением. При изменении смысла работы, появлении новых стимулов, инструкций симптомы пресыщения обычно исчезают. Таким образом, пресыщение относится к тем психическим явлениям, которые характеризуют отношение личности к выполняемой работе. Следовательно, «психологические корни» нарушенного внимания гиперактивного школьника лежат в плоскости тех характеристик, которые обеспечивают формирование и развитие личности ребенка – его характерологических черт, эмоциональной, волевой и мотивационно-потребностной сфер. Кроме того, это объясняет, почему степень тяжести и продолжительность гиперкинетических нарушений зависит от влияния среды, а наиболее успешно применяемые методы коррекции ориентированы на формирование поведенческих навыков, приемов саморегуляции, коммуникативных умений и развитие системы мотивов и потребностей.

Поскольку центральным детерминационным фактором гиперкинетического синдрома является проблема развития саморегуляции и контроля произвольных форм деятельности, то сниженная возможность регулирования собственных действий приводит к особой структуре нарушений познавательной деятельности. Часто, имея высокий уровень развития интеллекта, учащиеся оказываются не в состоянии системно проанализировать условия задания, планомерно провести ориентировочно-поисковую деятельность. Поэтому у гиперактивных детей сфера учебной деятельности и формирование учебных навыков идет значительно медленнее и менее эффективно.

По мере созревания лобных отделов коры головного мозга и их связей (в норме к 12–15 годам) (Коновалова, 1965, с. 183) формируется произвольная регуляция деятельности во всем ее разнообразии. Однако их созревание идет параллельно с формированием и развитием личностной сферы ребенка, его мотивов и потребностей, характерологических черт, умений и навыков. При этом учебная деятельность со своими особенностями выступает в качестве контекста этого процесса. Поэтому, если в начале обучения проблемы непосредственно связаны с незрелостью и недостатками функционирования отделов центральной нервной системы (ЦНС), то в подростковом возрасте они начинают носить второстепенный характер, а на первый план выступают личностные особенности гиперактивного ребенка. В структуре его личности закрепляются, а иногда и акцентируются такие черты, как демонстративность, возбудимость, враждебность, агрессивность. Отсутствие адекватно сформированных навыков саморегуляции и контроля снижает критичность поведения на всех уровнях: от восприятия и мышления до оценки своей личности, своих действий и переживаний. Учащийся оказывается не в состоянии обдуманно действовать, проверять их и исправлять в соответствии с объективными условиями.

Вопреки распространенной ранее точке зрения, что гиперкинетический синдром в период полового созревания «израстается», сегодня ясно, что две трети детей, имеющих данную проблему, в дальнейшем продолжают испытывать трудности при получении образования, в семье и вообще при социальной адаптации. Как отмечает в своей работе Р. Баркли (R. A. Barkley, 1989, с. 46), эти нарушения проявляются и в зрелом возрасте – по меньшей мере 60 % взрослых людей продолжают сохранять проявления гиперкинетического синдрома.

 

Гипотимия

постоянно пониженный фон настроения, который сопровождается стабильным проявлением пессимизма, фиксацией на мрачных, негативных сторонах происходящего, эмоциональной инертностью, вялостью и безынициативностью. Достаточно часто гипотимические явления оказываются выражением признаков начинающихся депрессивных состояний у учащегося, вызванных разными обстоятельствами.

 

Девиантное поведение (девиации)

система поступков или отдельные поступки, противоречащие принятым в обществе правовым и нравственным нормам. В целом, под отклонением от нормы можно считать любые формы неадаптивного поведения, безответственное, неучитывающее последствий своих поступков, пассивное следование обстоятельствам или направленность на поиск более легких путей для достижения своих целей, использование других людей в качестве средства для реализации своих эгоцентрических намерений, хамство, непослушание, развязность. Таким образом, типичной синдромологической картиной отклоняющегося поведения выступают признаки, раскрывающие недостаток социальной нормативности в поступках учащегося. Одним из характерных примеров такого поведения, встречающегося в школе, служит так называемый синдром «негативного самопредъявления». Л. А. Венгер определяет его как особую форму привлечения внимания с помощью нарушения социальных норм. Позиция учащегося с негативным самопредъявлением – это позиция «ужасного ребенка», которого окружающие замечают лишь поскольку он их раздражает и возмущает. Это «внимание» расценивается ребенком как поощрение, постепенно закрепляясь в неадекватные формы поведения и способствуя формированию негативных черт характера. Крайней формой негативного самопредъявления в подростковом возрасте может быть демонстративное противопоставление себя окружающим и принятым в обществе социальным нормам – демонстративный нигилизм: поведение становится более эпатажным и возможно шокирующим (курение, внешний вид, пренебрежительное отношение к старшим и т. д.). Однако его цель остается прежней – привлечение внимания к собственной личности, стремление найти опору для поддержания самооценки, осознания собственной индивидуальности.

● Е. В. Заика, Н. П. Крейдун, А. С. Ячина (1983, с. 88) выделяют следующие этапы формирования девиантного поведения и характер их проявления в школьной среде: а) эпизодическое проявление некоторых форм отклонения в поведении, в большей степени квалифицирующихся учителями как недисциплинированность; б) устойчивое проявление отклоняющегося поведения в сочетании ряда негативных элементов девиантности (не менее трех); в) формирование комплекса поступков, постоянно проявляющихся в поведении учащегося и сопровождающихся стабильным нарушением правовых, дисциплинарных и нравственных норм социальной среды. Со временем данный комплекс может расширяться и трансформироваться в делинквентные формы поведения.

 

Дезадаптация психосоциальная (психологическая)

собирательное понятие, включающее описание круга явлений, отражающих разнообразные половозрастные изменения и особенности психического развития ребенка, которые приводят к формированию определенных черт и качеств (завышенная/заниженная самооценка, асоциальная направленность, искаженные ценностные ориентации, акцентуации, безответственность, социальная незрелость, деперсонализация, тревожность и др.), препятствующих благополучному вхождению и «пребыванию» в социуме, затрудняющих общение. Большая часть таких явлений не лежит на поверхности и проявляется в поведении и деятельности учащегося. Именно этим фактом объясняется неопределенность многих феноменов, с которыми сталкиваются специалисты, а также необходимость их глубинного изучения (диагностики). В запросах родителей и педагогов они существуют в виде проблем, описывающих: а) негативные (с позиции взрослых) черты характера ребенка, б) особенности реализации задач возрастного развития (самоутверждение, эмансипация, автономность и т. д.), в) детские и подростковые реакции (отказа, оппозиции, протеста и т. д.), г) поиск идентичности (непостоянство интересов, мотивов, ценностей и неустойчивость поведения), д) активизацию сексуальности и др.

Психосоциальная дезадаптация может выступать как в качестве самостоятельной системы нарушений, слабо связанной с проявлением в социуме, так и как детерминирующий фактор, определяющий ряд проблем социального функционирования в определенной сфере деятельности. Например, следствием психосоциальной (психологической) дезадаптации вполне могут быть неуспеваемость, недисциплинированность, конфликтность, грубость, нарушение взаимоотношений и т. д.

 

Дезадаптация социальная

комплекс признаков, свидетельствующих о нарушении субъективного и объективного статуса ребенка в социуме. Социальная дезадаптация выступает результатом неблагоприятного сочетания условий жизни и активности учащегося и проявляется в игнорировании норм, морали и права, асоциальных формах поведения, деформации системы внутренней регуляции поведения, ценностных ориентаций, социальных установок. Поскольку феномены социальной дезадаптации отличаются динамичностью своих проявлений в поведении и деятельности (недисциплинированность, конфликтность, неуспеваемость, педагогическая и социокультурная запущенность и др.), легко наблюдаются и фиксируются, они чаще всего становятся предметом психологической диагностики.

 

Дезадаптация школьная

совокупность признаков, свидетельствующих о несоответствии социопсихологического и психофизиологического статуса учащегося требованиям ситуации школьного обучения, овладение которой по ряду причин становится затруднительным или, в крайних случаях, невозможным. Школьная дезадаптация это не диагностическое, а оценочное понятие, которое через описание множества явлений, отражающих любые затруднения в учебе (школьная неуспеваемость) или различные нарушения поведения в школе (школьная недисциплинированность), раскрывает внутреннюю или внешнюю дегармонизацию личности ребенка с самим собой или образовательной средой.

Существуют различные классификации дезадаптации в образовании, которые отличаются как по степени обобщения основных причин, так и по возрастным или уровневым критериям. Например, М. А. Алемаскин (1979, с. 42) выделяет дезадаптацию: а) педагогически запущенных; б) трудновоспитуемых; в) подростков-правонарушителей; г) несовершеннолетних преступников, а Г. С. Абрамова (1995, с. 9) дошкольную, младших школьников, подростков, отрочества и т. д.

Наиболее полной с точки зрения проблем, возникающих в сфере образования, можно считать классификацию С. А. Беличевой (1993, с. 81–85), в которой дезадаптация рассматривается как интегративное явление трех основных видов. Во-первых, патогенная, определяющаяся как следствия нарушений функционирования нервной системы, анализаторов, болезней головного мозга; во-вторых, психосоциальная, включающая круг явлений, связанных с половозрастными изменениями, а также с различного рода особенностями психического развития ребенка (акцентуациями характера, эмоционально-волевой сферы, умственного развития и т. д.); в-третьих, социальная, проявляющаяся в нарушении норм, морали и права, асоциальных формах поведения, деформации системы внутренней регуляции поведения, ценностных ориентаций, социальных установок. Школьная дезадаптация выступает частным случаем социальной дезадаптации, терминологически подчеркивая, что рассматриваемые в ее рамках проблемы ограничены пространством, в котором ребенок учится. Именно эти явления становятся предметом различных педагогических ситуаций и психодиагностических задач, с которыми сталкиваются педагоги, психологи, администрация школы и которые требуют своего психологического распознавания и решения: трудности обучения, трудности поведения, трудности межличностного взаимодействия.

В качестве эффективного инструмента определения характера дезадаптации школьника можно использовать «Карту наблюдений» Д. Стотта (Приложение), в основе которой лежит фиксация основных форм дезадаптированного поведения по результатам длительного наблюдения за ребенком людей, постоянно общающихся с ним (родителей, педагогов, воспитателей).

 

Делинквентное поведение

повторяющиеся асоциальные по своей направленности поступки, которые складываются в устойчивый стереотип действий, нарушающих правовые нормы, но не влекущие уголовной ответственности. Противоправные поступки, которые по достижению возраста уголовной ответственности служат основанием для возбуждения уголовного дела, квалифицируются как криминальное поведение.

По имеющимся в литературе данным к делинквентному поведению относятся (Шилова, 1995, с. 34):

● агрессивно-насильственные действия, включающие вандализм, поджоги, агрессивные садистские действия;

● корыстное поведение, в том числе мелкие кражи, вымогательство, угоны автотранспортного средства и другие имущественные посягательства;

● ранняя наркотизация и связанные с ней асоциальные действия;

● антиобщественные действия сексуального характера.

Все формы делинквентного поведения опираются на искаженные устойчивые социальные и асоциальные нормы, усвоение которых способствуют совершению реальных асоциальных действий. В то же время их различие может состоять в специфике отношения школьника с делинквентным поведением к своим поступкам. Т. Ш. Андгуладзе (1981, с. 21) выделяет три группы несовершеннолетних с разным типом установки на асоциальное поведение. В первую группу входят подростки с делинквентным поведением, которые отрицательно оценивают свои поступки, негативно относясь к асоциальному поведению. Такие подростки обнаруживают раскаяние в своих поступках, демонстрируя наличие нравственных потребностей, которые остались неудовлетворенными, так как победили доминирующие примитивные побуждения. Ко второй группе относятся подростки, позитивно относящиеся к асоциальным действиям, но оценивающие ее отрицательно. Такие подростки редко испытывают угрызения совести и обычно страшатся только наказания за совершенные действия, вызванные наличием стойких элементарных потребностей и отсутствием каких-либо нравственных побуждений, способных создать когнитивный диссонанс с первыми. Третья группа включает в себя подростков с положительным эмоциональным отношением к делинквентным поступкам и оценивающие их положительно. Их поведение характеризуется вызовом обществу и полным оправданием своих действий. В этом случае у них не только отсутствует конфликт между отрицательными потребностями и моральными побуждениями, но и имеет место сильно развитое стремление удовлетворять антиобщественные потребности, а также формирование циничных моральных установок. По сути, каждая из групп отражает готовность ребенка к повторению совершаемых действий и может быть обозначена как стадия (уровень) формирования делинквентного поведения. Несовершеннолетние первых двух групп находятся в процессе формирования, несовершеннолетние же третьей группы сформировались как делинквентные личности.

 

Депрессивные состояния

одна из форм аффективных расстройств у детей и подростков, являющаяся следствием смешанного нарушения эмоций и социального поведения. Имея сходные базисные симптомы с типичными депрессивными расстройствами у взрослых, у учащихся оно характеризуется своими особенностями. В качестве симптомов наиболее острых форм депрессии у учащихся Д. Стотт называет вялость и безынициативность в деятельности, пассивность и невнимательность, устранение от любых видов деятельности и избегание, сведение к минимуму межличностных контактов, эмоциональная ригидность (безучастность к происходящему), равнодушие. Кроме того, депрессивным школьникам свойственно переживать успех или неудачу как явления, совершенно независимые от собственной активности и беспомощности, что порождает чувство полной беспомощности и отрицательное отношение к будущим событиям. Такой ребенок живет в постоянном ожидании негативных событий, которые он не сможет контролировать.

Часто депрессивный фон настроения оказывается результатом хронической учебной неуспешности, приводящей ребенка к осознанию себя как «безнадежно неуспешной личности». Деятельность ребенка начинает характеризоваться отказом от каких-либо проявлений активности, от общения как со взрослыми, так и со сверстниками. Аналогичная реакция со стороны окружения только способствует усилению представлений о своей никчемности, в свою очередь приводящих не только к остановке в развитии, но и утрате прежних достижений – тотальному регрессу.

Иногда развитию депрессии в детском и подростковом возрасте предшествуют отрицательные события (например, развод родителей или смерть одного из них). При этом острые стрессовые реакции нередко наблюдаются на фоне хронических жизненных обстоятельств. Например, таких как недостаток внимания и заботы после смерти матери, жестокое обращение и т. п.

 

Дидактогения

негативное психическое состояние учащегося, вызванное нарушением педагогического такта со стороны учителя (воспитателя) или несоответствием требований учебного процесса психофизиологическому статусу ученика (отсутствием ресурсов со стороны школьника выполнить все условия и требования со стороны учителя). Выражается в повышенном нервно-психическом напряжении, тревожности, страхах, фрустрации, подавленном настроении и т. п. Отрицательно сказывается на деятельности учащихся, затрудняет общение. В основе возникновения дидактогении лежит психическая травма, полученная учеником по вине педагога, который намеренно или не отдавая себе отчета спровоцировал у ребенка состояние стресса – от нелестного замечания или унижающих достоинство комментариев до чрезмерных требований и обвинений в неполноценности или неспособности к обучению. Этим объясняется близость симптоматики дидактогении и неврозов у детей, причем дидактогения при дистрессе нередко перерастает в невроз, и в этом случае может возникнуть необходимость в специальном лечении, в частности методами психотерапии.

 

Дисартрия

(от греч. dis – приставка, означающая частичное расстройство, затрудненность, arthroo – сочленяю, соединяю) – нарушение произношения вследствие недостаточной иннервации речевого аппарата, возникающее в результате поражений заднелобных и подкорковых отделов мозга.

Затрудненность артикуляции при дисартрии связана с ограниченностью подвижности органов речи (мягкого неба, языка, губ). Основными проявлениями дисартрии выступают трудности формирования речевой системы:

● нарушения восприятия речи на слух;

● расстройство артикуляции звуков (речь нечеткая, смазанная);

● нарушение голосообразования;

● изменение темпа и ритма речи, изменение интонации

В младшем школьном возрасте следствием дисартрии могут выступать проблемы в становлении навыков чтения, письма. Иногда дисартрия может приводить к общему недоразвитию речи. Недостатки речи при дисартрии эффективно исправляются с помощью логопедических занятий при их регулярности и своевременном обращении (в дошкольном возрасте).

У взрослых дисартрия не сопровождается распадом речевой системы: нарушением восприятия речи на слух, чтения и письма.

 

Дисграфия

(от греч. dis – приставка, означающая частичное расстройство, затрудненность, grapho – пишу) – частичное специфическое расстройство процесса письма. Основанием для возникновения дисграфии является неправильное или незаконченное формирование устной речи, ее нарушения, специфическое расстройство спеллингования, или другие психофизические расстройства (низкая концентрация внимания, плохая зрительная память, нарушения восприятия, аффективная возбудимость, импульсивность, торопливость).

Основным проявлением дисграфии выступает постоянно проявляющиеся при письме: 1) смешения и замены букв по оптическому сходству; 2) искажения звуко-слоговой структуры слова (перестановки, замены, пропуски, недописки); 3) нарушения слитности/раздельности написания отдельных слов в предложении; 4) аграмматизмы. То есть такие ошибки, которые учителя или родители обычно обозначают как описки или «невнимание».

Одним из факторов, усугубляющим формирование дисграфии у детей, является обучение слитному письму, практикуемому при обучении русскому языку как способ графического обозначения слов в предложениях. Большая часть графем (образов букв) состоит из одинаковых элементов (палочек, овалов и палочек с закруглениями внизу и/или вверху) и различаются только количеством элементов. Например, «п» и «т», «и» и «ш», «а» и «о». Плавный переход в этом случае от одной буквы к другой, как бы перетекание элементов затрудняет контроль написанного. Автоматизация навыка письма приводит к тому, что в ситуации контроля или увеличения темпа возникают описки и ошибки на «невнимание».

 

Дислалия

(от греч. dis – приставка, означающая частичное расстройство, затрудненность, и lalio – говорю) – расстройство звукопроизношения при нормальном слухе и сохранной иннервации речевого аппарата. Основными нарушениями при дислалии являются искажения при звуковом анализе и звукопроизношении, отсутствие или взаимозамена звуков в слове.

 

Дислексия

(от греч. dis – приставка, означающая частичное расстройство, затрудненность, lexis – слово, выражение, оборот речи) – частичное специфическое нарушение процесса чтения, обусловленное несформированностью высших психических функций и проявляющееся в стойко повторяющихся ошибках при чтении: заменах и пропусках букв, перестановок слогов в слове, искажение окончаний, регрессия при чтении и т. д.

 

Диспраксия

(от греч. dis – приставка, означающая частичное расстройство, затрудненность, praxia – деятельность) – специфическое расстройство, проявляющееся в нарушении точности выполнения целенаправленных движений. По мнению исследователей, диспраксия обусловлена дисфункцией определенных отделов головного мозга (чаще всего теменных долей, реже – передних отделов), при которой человек не может организовать свои движения, а не с его неловкостью вследствие слабости мышц, потери чувствительности или заболеваний мозжечка.

Детям с данным расстройством довольно трудно управлять мелкой моторикой: завязывать шнурки, работать с мелкими предметами. Такое расстройство отражается на почерке, сопровождая процесс написания легким тремором, в связи чем буквы оказываются разными по высоте и ширине, не вписываются в линейки – слишком большие или слишком маленькие, написание неустойчивое, с быстро изменяющимся наклоном и размером букв.

 

Зависимости

группа расстройств, объединяемая по общему признаку наличия патологического пристрастия субъекта, неконтролируемой тяги к чему-либо или кому-либо: к употреблению алкоголя или пищи, к просмотру телевидения или интернет сайтов, к человеку, к отношениям. Зависимость предполагает несвободу от чего-либо.

О формировании зависимости можно говорить тогда, когда какой-то объект становится для человека единственным или основным источником положительной эмоции и/или способом предотвращения отрицательной эмоции. Зависимость в какой-то мере сходна с привычкой, которая выражается в привязанности человека к хорошо знакомым предметам окружения. Однако зависимость, в отличие от привычки, представляет собой гипертрофированную и практически необратимую привязанность.

Механизм образования зависимого поведения всегда один и тот же – то, что вначале служило для удовлетворения какой-либо потребности, само превращается в потребность, и эта вновь образованная потребность подчиняет себе все поведение человека. В основе зависимости лежит страсть. Вернее, потребность, которая приобрела эмоциональный окрас страсти. Отсюда и определение зависимости как некого пристрастия, которое характеризуется, с одной стороны, наслаждением удовлетворения, а с другой – переживанием неудовлетворения. Именно поэтому любая зависимость эмоционально тесно связана с удовольствием и страданием. Ее проявление состоит как раз в том, что человек получает удовольствие от обладания предметом зависимости или страдает от отсутствия обладания предметом, от которого зависит. Момент, когда страсть начинает причинять вред самому обладателю страсти, его окружению, она приобретает статус нарушения/болезни.

Как пишет Ю. М. Орлов (1996), удовольствие – это состояние, которое хочется повторить, вызвать, восстановить. А неудовольствие – состояние, от которого желают избавиться; точнее, это такое состояние, повторения которого не желают. Слова «восстановить», «избавиться» имеют точный поведенческий смысл, так как для восстановления определенного состояния требуется некоторое поведение, в результате которого и возникает или исчезает определенное психическое состояние. Основой, которая соединяет удовольствие и страдание в некую целостность, является потребность. Это позволяет определить понятие зависимости как желание пережить удовольствие или устранить страдание. Причем неудовольствие можно точно определить как состояние, когда ожидания удовольствия не подтвердились, т. е. как страдание лишения. Зависимость, таким образом, оказывается связанной с двумя видами желания, которые соответственно удовлетворяются через два вида поведения:

● поведение, ведущее к удовольствию – гедонистическое поведение;

● поведение, избавляющее от страдания – защитное поведение.

При формировании зависимости занятие, действие, употребление вещества приобретает характер замещающей (суррогатной) потребности (так называемой метапотребности) и одновременно:

● носит систематический характер;

● при его отсутствии (прекращении) субъект испытывает фрустрацию (психический или психофизический дискомфорт);

● замещает собой удовлетворение других потребностей;

● употребление или действие не ведет к полному насыщению (удовлетворению), но требует повторения больше и больше (дозы, времени занятия).

Удовлетворение/неудовлетворение потребности как ключевого психологического фактора, объясняющего психологический механизм формирования зависимости, обращает к такому мотивационному элементу, как желание. Когда возникает желание, то оно в определенной степени подчиняет себе мышление, волю, чувства и поведение и направляет его на удовлетворение желания. Чем сильнее желание, тем больше зависимость от его удовлетворения. Поэтому в некотором роде зависимость – нормальное для жизни явление (например, когда речь идет о витальных потребностях – жажде или голоде). Проблема возникает с момента, когда по какой-либо причине зависимость выходит на первый план. Зависимость становится ненормальной, когда нарушается однажды сложившийся порядок жизни.

Основное обстоятельство, повышающее чувствительность к зависимости, это – чрезмерность. Любое отдельное желание, если оно сверх меры, нарушает соотношение и связь других желаний, создает дисгармонию. Пока у человека уравновешены желания, например, учиться, наслаждаться общением, любовью, достигать успеха, он способен контролировать свои желания, в меру завися от каждого из них. В такой ситуации желания могут легко замещаться и, соответственно, его зависимости уравновешиваются. Зависимость начинает свое развитие, если какое-либо желание выходит на первое место и держит сверх меры долго, при этом смещая, девальвируя другие желания. На уровне переживаний индивид ощущает это как нарастающий дискомфорт, на который он привычно реагирует увеличением степени контакта с объектом зависимости. Однако этот контакт уже не приносит прежнего удовлетворения и состояние индивида можно обозначить как «ненасыщаемый голод». Кроме того, стремление к контакту с объектом приобретает внесознательный, автоматический характер, начинающий ощущаться, как тяга.

В медицине зависимость определяется как навязчивая потребность в использовании привычных стимулов, сопровождающаяся ростом толерантности (привыкания ко все большей величине стимула) и выраженными физиологическими и психологическими симптомами. В частности, включающими использование препарата (лекарства, легального или нелегального наркотического средства, облегчающего состояние) в достаточном количестве, чтобы избежать неприятных эффектов отмены (реакции, ухудшающей физическое или психологическое состояние человека).

Различают физическую и психическую зависимость. Физическая зависимость проявляется в виде комплекса разнообразных признаков, отражающих стадии развития привыкания к психоактивным веществам. В число таких симптомокомлексов входит физическое (компульсивное) влечение, выражающееся в неодолимом стремлении к введению в организм психоактивного вещества, способность достижения состояния физического комфорта в интоксикации и абстинентный синдром (от лат. abstinentia – воздержание – возникновение физического и/или психического расстройства, спустя некоторое время после прекращения приема психоактивного вещества или уменьшения их дозы). Разновидностями последнего являются похмелье – алкогольный абстинентный синдром и ломка – наркотический абстинентный синдром. Время развития абстинентного синдрома после прекращения приема психоактивного вещества для различных форм физической зависимости различно: наиболее быстро появляются признаки абстиненции при курении – в пределах часа; алкоголизме – спустя несколько часов, наиболее медленно при опиомании – 20–24 часа. Физическая зависимость проявляется в крайней нетерпимости к лишению удовлетворения данной потребности. С развитием привыкания возникает состояние, характеризующееся особо сильным переживанием лишения.

Появлению синдрома физической зависимости предшествуют: а) синдром измененной реактивности – комплекс признаков начала становления зависимости, включающий изменение формы потребления психотропного вещества (переход от эпизодического к регулярному или циклическому приему, исчезновение защитных реакций при передозировке, изменение толерантности, изменение формы опьянения – переход от благодушия к агрессивности, от эйфории лишь к стабилизации самочувствия) и б) синдром психической зависимости, который включает психическое, обсессивное влечение и способность достижения состояния психического комфорта в предмете влечения (зависимости).

Психическое (обсессивное) влечение выражается в постоянных мыслях о психоактивном веществе, неудовлетворенности в его отсутствии, подавленности, подъеме настроения в предвкушении приема. Обсессивное влечение определяет эмоциональный фон, но не способно (в отличие от компульсивного влечения) полностью занимать все содержание сознания, диктовать поведение. При обсессивных состояниях продолжает иметь место борьба мотивов, а тяга к психоактивному веществу еще не достигает интенсивности витальных влечений – голода, жажды, сексуального влечения, не вытесняет их. Обсессивное влечение обостряется при конфликтных ситуациях, неприятных переживаниях, причинно не связанных с употреблением психоактивных веществ (например, усиливается при посещении мест, встречах с людьми, чтении литературы, разговорах, связанных с наркотизацией) и ослабевает при появлении сильного увлечения, состояния положительного эмоционального насыщения. Его основное отличие от компульсивного влечения состоит в том, что оно может полностью удовлетворяться другим психоактивным веществом. Для компульсивного влечения такое замещение невозможно. Психическая зависимость характерна не только для зависимости от психоактивных веществ, но и для любой иной. Девочка-подросток, вовлеченная в сексуальные отношения, если в ней пробудилось сильное половое влечение, по причине своей незрелости сразу теряет интерес к вещам, которые ранее ее захватывали, например игре, учебе, занятиям искусством.

Понятия психической и физической зависимости различают степень и качество зависимости, отражая способность управления своим поведением. До тех пор, пока человек может управлять своими желаниями, отключаясь от главного желания на другие: на работу, творчество, секс и т. д., которые также доставляют ему удовольствие, зависимость отсутствует. Когда он теряет эту способность управлять желанием, говорят о психической зависимости – существующих трудностях или даже неспособности переключиться на другое желание, поскольку отказ или неудовлетворение генерализующего (единственного) желания приводит к состоянию хронической фрустрации.

На стадии психической зависимости имеет место ненасильственное управление – возникновение определенного поведения под влиянием мотивации получить определенное удовольствие, фиксация на конкретном желании. Соответственно основой психической зависимости становится страдание неудовлетворения (Ю. М. Орлов, 1996). Физическая же зависимость как вторая стадия развития болезни отражает принудительное побуждение к зависимому поведению, которое поддерживается угрозой боли и страдания. В этом случае само поведение становится средством избавления, а зависимость можно рассматривать как безличного управителя – единственная потребность, усиливаясь, безжалостно, угрозой страдания и боли, управляет мышлением, чувствами, поведением зависимого человека.

Виды зависимостей определяются теми потребностями, которые эту зависимость порождают. Можно говорить о сексуальной, пищевой, социальной зависимости. Сколько у человека потребностей, столько у него и видов зависимостей. Условно все зависимости можно подразделить на – зависимость от отношений, зависимость от действий, зависимость от химических (психоактивных) веществ. Зависимости от психоактивных веществ наиболее хорошо изучены в медицине. Группы психоактивных веществ включают: алкоголь, кофеин/теин, никотин, бензодиазепины, барбитураты, каннабиоиды (марихуана, план, анаша, «травка», конопля), психостимуляторы (амфетамины, эфедрин, «эфедрон», кокаин, «экстази», «speed»), галлюциногены (ЛСД, псилоцибин, мескалин, димедрол, циклодол), опиаты (опий, морфин, омнопон, промедол, метадон, героин), ингалянты (бензин, ацетон, толуол, различные растворители, клей «Момент»). Сформированная зависимость от психоактивных веществ, запрещенных в обществе и относящиеся к наркотическим (например, кокаин и опиаты), называется наркоманией. Зависимость от психоактивных веществ, не отнесенных к наркотическим, обозначают как токсикомания. В эту же группу входят зависимости от лекарственных препаратов, алкоголизм, табакокурение, зависимость от стимулирующих веществ, содержащихся в чае, кофе и т. д.

Основной целью употребления психоактивных веществ является достижение состояния опьянения, которое позволяет:

● добиться необычных переживаний (галлюциногены, марихуана, ингалянты);

● стимулировать физическую или умственную активность (кокаин, стимуляторы);

● избавить от неприятных переживаний (алкоголь, опиаты);

● достичь состояния «кайфа»;

● облегчить общение (алкоголь, стимуляторы);

● приятно провести время.

Однако начало употребления психоактивных веществ обычно связано интересом (из любопытства), желанием получить новый опыт и с социальными мотивами: за компанию, чтобы «кому-то что-то доказать» (взрослость, силу, уважение).

Лечение химических зависимостей является крайне трудным и продолжительным (срок ремиссии – воздержания должен быть не менее чем в два раза больше, чем срок употребления). Можно выделить следующие задачи, помощь в выполнении которых должна включать в себя программа по лечению зависимостей.

1. Осознание наличия зависимости. Это первый шаг, который бывает зачастую очень трудно сделать. Например, больные алкоголизмом часто отрицают как наличие самой зависимости, так и наличие вредных последствий от нее. Зачастую они говорят о том, что они «пьют как все» (что может соответствовать истине для их социального окружения), «могут бросить» (что опять-таки верно – во второй стадии алкоголик может не пить несколько месяцев без особого труда).

2. Признание вреда, который причиняет зависимость жизни и здоровью индивида, а также окружающим (осознание патологического характера зависимости). Признание (осознание) вреда является тяжелым действием, поскольку влечет за собой чувство вины и стыда, что, в свою очередь, может приводить к усилению зависимого поведения. Чтобы как-то смягчить это состояние, важно наметить программу действий, направленных на искупление совершенного и совершаемого.

3. Осознание наличия других потребностей в жизни, отказ от удовлетворения которых привел к зависимости. Без такого осознания движение к выздоровлению невозможно. Самый трудный вопрос для больного с химической зависимостью, это «ради чего ты хочешь это бросить» или «что ты будешь делать вместо этого».

4. Признание ценности этих потребностей и определение способов, с помощью которых возможно их удовлетворение и поддержка, в которой он нуждается для удовлетворения этих потребностей со стороны себя самого и окружающих. Зачастую именно обесценивание тех или иных потребностей является причиной их недостаточного удовлетворения. Понимание того, что для удовлетворения потребностей нужна поддержка окружающих, обучение навыкам ее получения, помогают человеку почувствовать себя более уверенным и самостоятельным.

5. Формирование намерения отказа от зависимости (намерение прекращения употребления вещества, отказа от выполнения компульсивной деятельности). Решение этой задачи не должно стать самоцелью, поскольку без других поддерживающих действий может привести к возникновению рецидива. Например, при прекращении употребления алкоголя с помощью различного рода суггестивных методов («подшивания», «кодирования», «торпедирования») спустя некоторое время часто развиваются депрессии, невротические расстройства и возвращение к употреблению хотя бы в «малых дозах».

6. Определение действий, с помощью которых можно осуществить отказ.

7. Определение способов поддержки этих действий со стороны самого человека и его окружения. Больные химической зависимостью до последнего цепляются за убеждение в том, что они могут все сделать сами, а помощь им нужна в лучшем случае для того, чтобы с помощью какого-нибудь, желательно мистического, действия, совершенного над ними специалистом, прекратить употреблять вещество. Обращение за поддержкой – важный шаг на пути противостояния зависимости.

Без решения всех этих задач избавление от зависимости невозможно и лечение будет лишь отчасти эффективным, в лучшем случае приводя к более или менее длительной ремиссии, за которой последует новый срыв.

Для осуществления указанной выше тактики используются различные методы лечения, в реализации которых принимают участие и врачи, и психологи, и разнообразные группы поддержки из лиц, вылечившихся от зависимости. В их число входит:

● первичная детоксикация (при зависимости от психоактивных веществ);

● различные суггестивные методики (при необходимости), служащие для временного прекращения зависимого поведения;

● психофармакотерапия (нейролептики, антидепрессанты, нормотимики) для снижения влечения;

● долгосрочная индивидуальная, групповая и семейная психотерапия, являющаяся основным методом и служащая для решения всех тактических задач программы.

Наиболее распространенными и эффективными в мире являются лечебные программы, основанные на знаменитых «12 шагах» реабилитационной программы общества Анонимных Алкоголиков.

1-й шаг. Я признаю свое бессилие перед алкоголем, признаюсь в том, что потерял контроль над своей жизнью.

2-й шаг. Я прихожу к убеждению, что только Сила, более могучая, чем моя собственная, может вернуть мне здоровье.

3-й шаг. Я принял решение перепоручить свою волю и свою жизнь Богу, как я его понимаю.

4-й шаг. Я глубоко и бесстрашно оцениваю себя и свою жизнь с нравственной точки зрения.

5-й шаг. Я признаю перед Богом, собой и каким-либо другим человеком истинную природу своих заблуждений.

6-й шаг. Я полностью подготовил себя к тому, чтобы Бог избавил меня от всех моих недостатков.

7-й шаг. Я смиренно прошу Бога избавить меня от моих недостатков.

8-й шаг. Я составляю список всех тех, кому я причинил зло, и преисполняюсь желанием загладить свою вину перед ними.

9-й шаг. Я лично возмещу причиненный этим людям ущерб, где только возможно, кроме тех случаев, когда это может повредить им или кому-либо другому.

10-й шаг. Я продолжу самоанализ и, когда допущу ошибки, сразу их признаю.

11-й шаг. Я стремлюсь путем молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как я его понимаю, молить лишь о знании его воли, которую мне следует исполнить, и о даровании силы для этого.

12-й шаг. После духовного пробуждения я стараюсь донести смысл своих идей до других алкоголиков и применить эти принципы во всех своих делах.

Зависимости от действий и отношений относятся к группе так называемых психологических зависимостей.

Наиболее распространенными вариантами зависимости от действий являются постоянная потребность в труде (трудоголизм, характеризующийся возникновением измененного состояния сознания, вызванного физическим и психическим истощением), зависимость от опасных действий (опасных видов спорта), риска («адреналиновая наркомания» – «поиск острых ощущений», стимулирование возбуждения при рискованном поведении), зависимость от азартных игр (гемблинг), игромания (зависимость от компьютера, игровых автоматов), зависимость от Интернета (Интернет-зависимость), секса, пищевая зависимость (переедание, отказ от пищи, депрессии в результате «тощей» диеты, переедание в процессе освобождения от других зависимостей – замещение одной зависимости другой), навязчивая скаредность, навязчивая трата денег, властолюбие и т. д.

Кроме вышеуказанных, среди детей и подростков имеют место проявления, которые еще не приобрели характер зависимостей, но по своим проявлениям уже являются фиксированными формами влечений. Речь идет о таких формах поведения, которые в психиатрической литературе получили определение «патологическое влечение к новым впечатлениям» (повышенная сенсорная жажда) (В. В. Ковалев, 1985, с. 8). Внешнее проявление таких патологических влечений может выражаться в преувеличенной потребности в новых, постоянно меняющихся впечатлениях, а также сочетающееся с ней стремление к развлечениям. Например: а) повторяющиеся уходы из дома или школы; б) склонность к бродяжничеству (многодневные блуждания вне дома); в) сверхценность интересов и увлечений, характеризующихся односторонностью, а нередко абстрактностью и уходом от реальности. Преобладание сверхценной деятельности существует в форме познавательной направленности, когда ребенок или подросток усиленно размышляет «о мировой морали» или занимается «разработкой дополнения к теории относительности Эйнштейна» и в форме аффективно заряженного стремления к конкретной деятельности, опирающегося на патологически усиленное влечение (патологические хобби). К последней группе относятся занятия мало распространенными и практически неиспользуемыми в повседневной жизни иностранными языками, чрезмерная увлеченность каким-либо видом физических упражнений для достижения их совершенства, запойное чтение, необычные виды коллекционирования и другие «странные увлечения». По своему содержанию патологические увлечения не противоречат социальным и правовым общественным нормам. В то же время, как указывает Л. Б. Дубницкий, сверхценные интересы и увлечения непродуктивны и часто сочетаются с другими отклонениями в поведении: тревожностью, страхами, эмоциональной неадекватностью, а также трудностями коммуникативного характера (Л. Б. Дубницкий, 1977, с. 23). Все они соответствуют общим критериям зависимостей, включая высокую степень озабоченности индивида удовлетворением конкретной потребности, получением удовольствия и наличием социальной дезадаптации личности.

На сегодняшний день среди детей и подростков одними из самых распространенных «зависимостей от действий» являются зависимости от компьютера и Интернет-зависимость. В большинстве случаев компьютерная и Интернет-зависимость возникают на фоне скрытой или явной неудовлетворенности окружающим миром и невозможности самовыражения, при страхе быть непонятым.

Термин «компьютерная зависимость» определяет патологическое пристрастие человека к работе или проведению времени за компьютером (играм, программированию или другим видам деятельности). В основе формирования патологического пристрастия к компьютеру лежит нарушение психических механизмов восприятия мира и обработки информации. Уровень развития компьютерной техники и программного обеспечения на данный момент создают иллюзию реальности, в которую погружается человек, работающий за компьютером.

Работа за компьютером – это последовательность логических операций и действий, которые могут полностью овладеть вниманием работающего и на время изолировать его от окружающего мира. Кроме того, компьютер является мощным инструментом обработки и хранения информации. Он обеспечивает доступ к различным видам информации, позволяя решать различные логические задачи, выполнять простые действия, моментально приносящие результат. Именно эта особенность наиболее привлекательна для людей, страдающих компьютерной зависимостью, так как в определенном смысле они страдают нарушением процессов обмена информацией.

Симптомы компьютерной зависимости могут быть двух типов: психические и физические.

1. Психические признаки компьютерной зависимости, в общем, схожи с психическими признаками зависимостей другого типа: «потеря контроля» над временем, проведенным за компьютером; невыполнение обещаний, данных самому себе или другим, касаемо уменьшения времени, проведенного за компьютером; намеренное преуменьшение или ложь относительно времени, проведенного за компьютером; утрата интереса к социальной жизни и внешнему виду; оправдание собственного поведения и пристрастия. Важными симптомами компьютерной зависимости являются смешанное чувство радости и вины во время работы за компьютером, а также раздраженное поведение, которое появляется, в случае, если по каким-то причинам длительность работы за компьютером уменьшается.

2. Физические признаки компьютерной зависимости представлены нарушениями со стороны глаз (ухудшение зрения, синдром «сухого глаза», дисплейный синдром – астенопия, от греч. аsten – усталость и ops – зрение, который характеризуется нарушением аккомодации глаз – восприятия объектов на различных расстояниях из-за длительного перенапряжения ресничного тела), опорно-двигательного аппарата (искривление позвоночника, нарушения осанки, карпальный синдром), пищеварительной системы, сна и отдыха. Люди, страдающие компьютерной зависимостью, как правило, характеризуются общим истощением организма – хронической усталостью на фоне нарушения питания – приема пищи без отрыва от компьютера, отказа от еды с целью большего пребывания за компьютером и т. д., хроническими запорами, геморроем. При этом эйфория и возбужденность, вызванная играми или пребыванием в Интернете, могут маскировать усталость, что становится причиной еще большего утомления организма. Физические признаки компьютерной зависимости менее специфичны, и, как правило, вызываются длительным нахождением за компьютером. Некоторые из этих признаков могут возникнуть и у людей, вовсе не страдающих компьютерной зависимостью, но которые вынуждены проводить долгое время за компьютером.

Наиболее выражено негативное влияние компьютерной зависимости на социальные качества человека: дружелюбие, открытость, желание общения, чувство сострадания. При выраженной компьютерной зависимости наблюдается сильнейшая деградация социальных связей личности, которая развивается из-за вытеснения объективной реальности виртуальной, созданной при помощи компьютера. На фоне социальной дезадаптации и углубления в мир виртуальной реальности могут появиться избыточная агрессивность и различные виды антисоциального поведения. Девальвация в сознании человека, страдающего компьютерной зависимостью, социальных функций приводит к отчужденности, неопрятности, непривлекательности для общества, повышенной конфликтности, а также нарушениям поведения.

Интернет-зависимость подразумевает навязчивое желание подключиться к Интернету, неуемную потребность в использовании Интернета и болезненную неспособность вовремя отключиться от Интернета, которые сопровождаются социальной дезадаптацией и выраженными психологическими симптомами.

Как и компьютерная зависимость, Интернет-зависимость в своем определении не получила официального статуса заболевания, однако широко распространена. По данным различных исследований, Интернет-зависимыми сегодня являются около 10 % пользователей во всем мире. По данным К. Янг (K. S. Young, 1996), 25 % Интернет-зависимых приобрели зависимость в течение полугода после начала работы в Интернете, 58 % – в течение второго полугодия, а 17 % – вскоре по прошествии года. Проблему, как правило, замечают родные и близкие Интернет-зависимого по изменениям в его поведении и распорядке дня.

Кимберли Янг (K. Young, 1996) приводит четыре симптома Интернет-зависимости:

1. Навязчивое желание проверить e-mail.

2. Постоянное ожидание следующего выхода в Интернет.

3. Жалобы окружающих на то, что человек проводит слишком много времени в Интернете.

4. Жалобы окружающих на то, что человек тратит слишком много денег на Интернет.

И. Голдберг (1996) выделяет следующие основные симптомы этого расстройства:

1) использование Интернета вызывает болезненное негативное стрессовое состояние или дистресс;

2) использование Интернета причиняет ущерб физическому, психологическому, межличностному, экономическому или социальному статусу;

3) предпочтение Интернета в ущерб взаимодействия в реальности;

4) длительное нахождение в сети Интернет (до 18 часов в день);

5) появление тревоги или негативного эмоционального возбуждения при отказе от Интернета.

В настоящее время существует шесть типов Интернет-зависимости:

1. Навязчивый веб-серфинг – бесконечные путешествия по Сети, поиск информации.

2. Пристрастие к виртуальному общению и виртуальным знакомствам – большие объемы переписки, постоянное участие в чатах, веб-форумах, избыточность знакомых и друзей в Сети.

3. Навязчивое увлечение компьютерными играми по Сети.

4. Навязчивая финансовая потребность – игра по сети в азартные игры, ненужные покупки в Интернет-магазинах или постоянные участия в Интернет-аукционах.

5. Пристрастие к просмотру фильмов через Интернет, когда больной может провести перед экраном весь день, не отрываясь, из-за того, что в сети можно посмотреть практически любой фильм или передачу.

6. Киберсексуальная зависимость – навязчивое влечение к посещению порносайтов и занятию киберсексом.

Статистика распределения сетевых услуг по частоте Интернет-зависимости представлена на рис. 6. Главенствующим фактором, благодаря которому все эти явления получили широкое распространение, является анонимность личности в Интернете.

Рис. 6. Распределение сетевых услуг

В основе формирования Интернет-зависимости, как и компьютерной зависимости, лежит естественная потребность в новой информации. Ее поиск оказывает стимулирующее, активизирующее воздействие на организм, захватывая все внимание человека. Погружаясь в виртуальный мир, предполагающий обмен различной информацией, ее обработку, доступность, человек теряет связь с реальностью, сливается с информационным потоком. Как пишет Дж. Сулер (J. Suler, 1999): «Киберпространство – один из способов изменения состояния сознания. Как и в измененном состоянии сознания вообще, киберпространство и все, что в нем происходит, кажется реальным – часто даже более реальным, чем действительность». Это утверждение позволяет провести параллель между Интернет-зависимостью и зависимостями от химических веществ, изменяющих состояние сознания. Таким образом, Интернет является привлекательным средством ухода от реальности за счет возможности анонимных социальных интеракций. Особое значение здесь имеет чувство безопасности и сознание своей анонимности при осуществлении интеракций, включая пользование электронной почтой, чатами, ICQ. Кроме того, это возможность для реализации каких-то представлений, фантазий с обратной связью, а также неограниченный доступ к информации – информационный вампиризм.

Лучший способ уменьшения зависимости от действий – это противодействие ее формированию. В связи с чем полезно:

● предлагать выбор;

● увлекать ребенка новыми людьми, играми и делами;

● пробовать другие способы удовлетворения потребности и достижения цели деятельности;

● искать пути уменьшения своей зависимости (обращаться к компьютеру, сокращая время, периодически; уменьшать дозы работы с ним; переходить на другие способы общения);

● определять цели своих действий и осознавать выбираемые способы ее достижения.

Объектом зависимости может быть другой человек или другая социальная единица, например такая семья или религиозная или общественная группа. Такой вид зависимости получил название – зависимость от отношений (от партнера по близким отношениям, от общения с другим человеком, от группы и др.). Специфика такой зависимости состоит в том, что она реже всего осознается как таковая. Как правило, зависимость в отношениях воспринимается субъектом, с одной стороны, как тяготящие отношения, а с другой – как отношения, с которыми невозможно расстаться по различным соображениям (материальным или эмоциональным). Среди зависимостей от отношений выделяют:

● созависимость – зависимость от отношений с химически-зависимым родственником;

● физиологическую зависимость – основной механизм: секс как психостимулятор и релаксант;

● романтическую зависимость, которая формируется не столько от физиологического, сколько от психологического плана любовных отношений; одна из форм – навязчивое желание через своего партнера ощущать свою значимость, «нужность» и т. п.;

● платоническую зависимость – обожание «издалека» (музыкальные фанаты, поклонники «прекрасных дам», сектанты).

Общим во всех видах зависимостей от отношений является обучение подчинению, усвоение «идеала конформности». При разрыве зависимых отношений по инициативе одной из сторон или в результате гибели партнера, человек, как правило, испытывает сильный эмоциональный дискомфорт, который также может служить основой для формирования различных форм психической патологии. Попытки смены партнера с целью выхода из зависимых отношений обычно ведут к формированию новых зависимых отношений.

Особой разновидностью «зависимых отношений» является вовлечение в систему тоталитарных сект. Этот вариант зависимости характеризуется полным поглощением индивида организацией, ее идеологией, отношением подчинения авторитету лидера (гуру), утратой личностной индивидуальности и замена ее на идею, которой служит секта. Результатом такой зависимости может быть полная утрата контактов с окружающим миром, вне секты. Прогрессирование такого «слияния» может вести к более глубокой утрате контактов с реальностью вплоть до возникновения психотических расстройств. Вовлечение в тоталитарные секты может быть провоцирующим моментом для возникновения эндогенных психических заболеваний (например, шизофрении).

Основными характеристиками зависимых отношений являются обязательство, вовлеченность, поиск защиты и/или разрешения извне, готовность подчинить свои потребности требованиям значимых для себя лиц. Зависимость в социальных отношениях может иметь как негативное, так и позитивное значение. Позитивная роль социальной зависимости может выражаться в улучшении социального функционирования за счет поддержки чувства благополучия и безопасности у человека. Негативная роль зависимых отношений проявляется в способности задерживать развитие (например, при гиперопеке или авторитарном стиле воспитания), ухудшая или блокируя способность самостоятельно справляться с различными жизненными ситуациями, в том числе содействуя формированию инфантильной, зависимой личности. Зависимая личность отличается пассивным отношением к праву другого принимать на себя полную ответственность значимые формы деятельности, с отсутствием уверенности в себе и наличием сомнения в способности к независимому функционированию. В некоторых случаях прослеживается не только избегание выполнения независимых и самостоятельных социальных ролей, но и тенденция к самоуничижению, отсутствие инициативы, отказ от прямых требований к тем, от кого зависят, чтобы не нарушать гарантированную безопасность. Такое поведение Э. Крепелин описывал как «нерешительность воли», которая проявляется в услужливости и дружелюбности, склонности к умиротворению окружающих, примиряющему подчинению им, к стремлению «цепляться» за поддерживающих их лиц. В психологии для обозначения такого поведения используется термин «аддикция». Аддикция подразумевает состояние сознания человека, характеризующееся привязанностью к определенной деятельности или личности, неспособность самостоятельно ее прекратить.

Т. Миллон (T. Millon, 2000) предлагает выделять пять диагностических критериев зависимой личности:

1. Мирный темперамент: послушность и избегание пререканий, социального напряжения и межличностных конфликтов, тяготение к примирению, умиротворению.

2. Подчиняемость в межличностных отношениях: сильная потребность в опекающей фигуре, без которой человек ощущает тревожную беспомощность, способность к самопожертвованию.

3. Неадекватный Я-образ: восприятие себя слабым, хрупким и неэффективным, демонстрация неуверенности, умаление собственных достоинств, способностей и компетентности.

4. Когнитивный стиль Поллианы (героиня рассказов Э. Поттер): наивное и снисходительное отношение к испытываемым трудностям в общении, сглаживание конфликтных событий.

5. Дефицит инициативы: предпочтение подчиненного, небогатого событиями и пассивного стиля жизни, избегание самоутверждающего поведения, отказ принимать на себя ответственность.

Все виды зависимостей имеют одинаковую природу и возникают под влиянием совокупности различных факторов – биологических, психологических и социальных.

Биологическими (нейрофизиологическими) факторами формирования зависимости являются индивидуально-типологические особенности личности, обусловленные определенными свойствами нервной системы, в том числе: эмоциональной неуравновешенностью, возбудимостью, реактивностью, лабильностью. Они становятся источником неконтролируемых побуждений, патологических влечений к объектам, обладающим глубоким стимулирующим потенциалом, к объектам, способным изменить психическую реальность через трансформацию работы нервных клеток (усилить, видоизменить, блокировать и т. д. прохождение нервного импульса). Такая трансформация сказывается на изменениях в восприятии времени и пространства, расслаблении или, наоборот, активизации психологического состояния, улучшении настроения и др. В связи с тем, что потребность в повышении энергетического тонуса в первую очередь свойственна людям холеричного темперамента, именно они оказываются в «группе риска».

Ключевым психологическим фактором выступает степень удовлетворенности/неудовлетворенности значимой потребности. Пристрастие к чему-либо выступает способом достижения удовлетворения потребности. Привязанность дает человеку возможность почувствовать себя удовлетворенным, не прилагая усилия для достижения цели. Зависимость проявляет неспособность достигать удовлетворения другими – здоровыми – способами. В случае неудовлетворения значимой (значимых) потребностей (в лидерстве, во внимании, статусе, профессиональных и карьерных достижений, в признании, в уважении, в самореализации и т. д.) развиваются тревожность, невротические и депрессивные состояния, агрессия, раздражительность, озлобленность и др. Чувство неудовлетворенности, страдания толкают человека, неспособного критично осмыслить проблему, не имеющего или нежелающего усилием воли переломить ситуацию, найти иной способ достижения цели к защитному функционированию – поиску объекта, способного избавить его от переживаний, защитить внутренний мир, свое «Я». В этом смысле зависимость служит способом ухода от проблемы (неудовлетворенной потребности), центральным звеном защитного поведения. Для зависимых людей наиболее типичными являются следующие механизмы психологической защиты:

1. Вытеснение – из сознания индивида вытесняются не столько факты зависимости, сколько психологические травматические обстоятельства, которые сопутствуют ей. К таким обстоятельствам можно отнести гибель одного из знакомых от передозировки наркотика или заключение знакомого в места лишения свободы. Больше всего вытеснение характерно для индивидов с акцентуацией характера или психопатией истероидного типа.

2. Рационализация – объяснение индивидом своей зависимости, своего патологического, не полностью осознанного влечения к объекту. Больше всего используются такие объяснения приема психоактивных веществ – «чтобы успокоить нервы», «по подражанию», «за компанию» и т. д.

3. Проекция – в этом случае индивид полностью освобождается от чувства вины и страха, приписывая свои отрицательные качества другим людям. Зависимый обычно проявляет рационалистическую проекцию. Например, он хорошо осведомлен, что его зависимость способна нанести вред здоровью, в большинстве случаев видит похожую проблему у многих других своих друзей и сверстников – «почти все нюхают», «каждый второй в училище курит травку».

Среди социальных факторов следует, в первую очередь, выделить те, которые связаны с взаимоотношениями и воспитанием в семье. И прежде всего – гиперопека, домашнее насилие или игнорирование ребенка. Чрезмерное оберегание ребенка от трудностей (родительская гиперопека) приводит к недоразвитию механизмов удовлетворения собственных потребностей. Своими собственными силами ребенок/подросток не может получить то, о чем мечтает, в то время как другие добиваются творческой самореализации, карьеры, отношений. Алкоголь или другие «антидепрессанты» легко доступны. Они легко снимают стресс и одновременно не осуждаемы в обществе. Рядом обычно отсутствуют люди, способные подсказать, как обрести навык самостоятельного удовлетворения потребностей. Только мама, уверенная в своей идеальности, которая, вместо поддержания самостоятельности подростка, начинает его еще больше опекать и контролировать. К сожалению, опекающий родитель, чаще всего, не занимается своей собственной жизнью, поскольку не знает своих потребностей и не привык на них обращать внимание ввиду собственной низкой самооценки или неумения реализовывать свои потребности. Будучи не в состоянии контролировать свою собственную жизнь, удовлетворять свои собственные потребности, такие родители занимаются тем, что им больше подвластно до какого-то времени: своими детьми. Таким образом, моделям зависимого поведения дети обучаются у своих же родителей.

При насилии в семье (психологическом, физическом, сексуальном, экономическом) у ребенка слабо развиваются способности адаптироваться к изменяющимся условиям, преодолевать трудности, решать проблемы самореализации и удовлетворения своих потребностей. Прежде всего потому, что выросший в атмосфере насилия или игнорирования человек лишен необходимого условия для развития – эмоциональной поддержки и осознания собственной ценности. В результате формируются низкая самооценка, неверие в свои силы, страх самовыражения. Такой человек способен отказаться от удовлетворения своих потребностей в связи с неимением достаточных ресурсов для их удовлетворения. Включается тот же сценарий, что и у избалованного ребенка – поиск легких способов почувствовать себя удовлетворенным (наиболее доступные и менее трудоемкие) – различного рода стимуляторы, наркотики, отвлекающие или утешающие действия, объекты, отношения.

Для преодоления зависимости применяются разнообразные психологические программы, включающие в себя: образование по вопросам зависимости и созависимости, индивидуальную и групповую психотерапию, семейную психотерапию, супружескую терапию, а также подкрепление в виде посещения групп самопомощи типа Ал-Анон, чтение литературы по соответствующей проблеме. Цель таких психологических мероприятий – осознание своей проблемы, ценности собственной жизни, преодоление тревожных и депрессивных состояний, расширение жизненного пространства, включение в поле зрения иных объектов, кроме объекта зависимости, замещение объекта зависимости («заполнение пустоты» при отказе – воздержании от объекта зависимости), обучение альтернативным способам удовлетворения потребностей и достижения целей, развитие навыков контроля и саморегуляции, способности противостоять протекторам зависимости и провоцирующим ситуациям, поиск новых целей в жизни, ее смысла, формирование чувства уверенности в себе, ощущение радости жизни и др.

В лечебных центрах США, где семейные программы являются стационарными, лица, включенные в программу, заняты практически с 8 часов утра до 22 часов, проводя ежедневно следующие мероприятия: лекции, групповые обсуждения в малых группах, постепенное освоение программы 12 шагов, обучение технике релаксации и преодоления стресса, прослушивание лекций бывших пациентов об их собственном опыте, просмотр видеофильмов, индивидуальное консультирование, работа с литературой, заполнение опросников, ведение дневника чувств.

 

Задержка психического развития (ЗПР)

парциальное (частичное, отдельное) недоразвитие высших психических функций, носящее чаще всего временный характер и компенсирующееся при своевременной коррекции в детском и подростковом возрасте. Первоначально в том же смысле использовался термин «задержка умственного развития». Однако затем в ходе исследований было показано, что целесообразнее говорить о «задержке психического развития», поскольку временное отставание охватывает все развитие ребенка – формирование интересов, нравственных понятий, а не только умственных способностей. В этом смысле речь идет об общем замедлении темпа психического онтогенеза.

Т. А. Власова и М. С. Певзнер выделяют два основных механизма формирования задержки психического развития:

● недоразвитие эмоциональной сферы (неосложненный и осложненный психический и психофизический инфантилизм);

● влияние нейродинамических, в первую очередь стойких астенических и церебрастенических, состояний.

Основными причинами задержки психического развития могут выступать:

1) общее физическое ослабление или замедление темпа созревания лобных долей в связи с перенесенными инфекционными, обменными, токсико-дистрофирующими заболеваниями в раннем возрасте;

2) органические поражения центральной нервной системы, обусловливающие проявления цереброастении, психомоторной расторможенности, нейродинамических расстройств, аффективной возбудимости, которые затрудняют познавательную деятельность, приводят к значительному снижению работоспособности, памяти, интеллектуальной недостаточности, затруднениям в усвоении навыков чтения, письма, счета, речи;

3) дефекты конституционального развития ребенка, из-за которых он начинает по своему физическому и психическому развитию отставать от сверстников («психический инфантилизм»).

Говоря о диагнозе «задержка психического развития», следует иметь в виду, что это клинический диагноз, который может поставить врач-психоневролог или члены медико-психолого-педагогических комиссий, которые определяют причину задержки и указывают ее вид.

 

Интеллектуальная недостаточность

характеристика сниженного уровня функционирования познавательных психических процессов, типичными проявлениями которого служат: а) трудности восприятия; б) недостатки мнемической деятельности (особенно по эффективности отсроченного воспроизведения); в) преобладание наглядно-образного мышления, а нередко и наглядно-действенного над абстрактно-логическим; г) существенное снижение показателей словесно-логического мышления и недостаточный объем знаний и представлений; д) трудности понимания, определяемые спецификой развития конкретных интеллектуальных операций (анализа, синтеза, абстрагирования, обобщения и т. д.). В таком случае в процессе обучения желания и познавательная активность ребенка не совпадают с его интеллектуальными возможностями в данный момент обучения, что приводит к снижению учебной мотивации, целенаправленному избеганию умственного напряжения и формированию проблем в обучении.

● Интеллектуальная недостаточность – следствие двух основных факторов: органического и социального. В первом случае речь идет о сниженном уровне развития познавательных психических процессов, вызванных особенностями функционирования структур головного мозга, отвечающих за восприятие, память и мышление ребенка. Во втором – об особых условиях развития ребенка, которые (в силу различных обстоятельств) не обеспечили полноценного интеллектуального развития (конфликтные семьи, семьи, в которых используются жестокие приемы обращения с детьми, безнадзорность, алкоголизм родителей, отсутствие материальной заботы, грубое, пренебрежительное отношение к ребенку). И в том, и в другом случае речь идет о сниженной способности ребенка к обучению, что само по себе является одной из основных причин школьной неуспешности, так как обучение требует от ребенка умения обобщать, абстрагировать, запоминать большой объем информации, произвольно управлять собственными действиями. Недостатки в их развитии изначально ставят учащегося в неравное положение с другими детьми, имеющими высокий уровень развития познавательных способностей. В целом эта тенденция сохраняется на протяжении всего обучения в школе. Жалобы педагогов на проблемы в развитии мышления, невозможность оперирования ими абстрактными понятиями, слабость сравнения и обобщения встречаются как в начальной школе, так и в основной. При этом детерминационная основа остается без изменений: часть детей действительно имеет природно обусловленный пониженный уровень развития интеллектуальной сферы в целом и мыслительной деятельности в частности, у другой темпы интеллектуального развития замедляются под воздействием социальной ситуации развития (пробелы в знаниях, пассивность, потеря интереса к познанию, невостребованность познавательной деятельности окружением ребенка).

 

Интеллектуальная пассивность

сниженность познавательной активности или ее отсутствие, выражающиеся в избегании умственного напряжения, в склонности к репродуктивной (только воспроизводящей) мыслительной деятельности, «внешнему» обобщению, использованию обходных путей при решении познавательных задач, в попытках компенсировать логические затруднения излишней опорой на память. В отличие от педагогически запущенных детей, интеллектуально пассивные дети, как правило, очень старательны, легко выполняют простые задания, неплохо учатся, аккуратно ведут тетради. Типичным для них является то, что они не выделяют или сознательно избегают собственно интеллектуальной задачи. Она не выступает перед ними как задача, требующая для своего решения специфических интеллектуальных способов, не побуждает их к активной интеллектуальной работе, наоборот, зачастую провоцирует отказ от решения, придумывание разнообразных причин для того, чтобы не прилагать усилия.

Л. В. Орлова (1991, с. 14) выделяет два типа интеллектуальной пассивности школьников: операционально-техническую, проявляющуюся в шаблонности мыслительной деятельности, избыточных действий по ходу работы, приоритете репродуктивных действий в работе и т. д. и мотивационную, характеризующуюся выбором преимущественно легких путей достижения цели, стремлением получить быстрый результат, дискомфортным эмоциональным состоянием в ситуации интеллектуального напряжения. В рамках обеих групп может существовать частичная интеллектуальная пассивность, проявляющаяся избирательно, и общая, которая отражает отсутствие устойчивой интеллектуальной работоспособности как на операционально-техническом уровне, так и мотивационном, а также охватывает большинство учебных предметов.

Основными причинами этой проблемы выступают:

1) отсутствие навыков и умений самостоятельной организации учебной работы («операционально-техническая» интеллектуальная пассивность);

2) отсутствие привычки к интеллектуальному напряжению, которое может быть вызвано как недостатками в развитии мыслительной сферы, так и избыточным количеством поверхностно-развлекательной информации в семье и субъективно-пассивной ролью ребенка при ее получении («мотивационная» интеллектуальная пассивность).

Поскольку интеллектуальная пассивность частично связана с эмоциональным отношением к учебной деятельности, то основным средством ее преодоления является формирование учебных интересов ребенка.

 

Медицинская классификация болезней (МКБ10)

многоосевая система описания разнообразных расстройств здоровья с использованием многомерного подхода и диагностичестических категорий. Принята под эгидой ВОЗ в редакции 10 пересмотра в 1992 г. (ICD-10) и используется в медицинской практике для определения класса расстройства здоровья и его диагностической оценки в общей для всего медицинского сообщества терминологии, классификационном поле (тематических разделах) и кодировке (присваиваемом коде).

Большая часть функциональных и органических расстройств в МКБ-10 представлена в виде синдромальных категорий и имеет отношение как к актуальному состоянию больного, так и к течению болезни в целом. Обобщенная структура многоосевой классификации с краткой характеристикой имеющихся в ней категорий и шкал основаны на симптоматических и этиологических признаках, носят описательный характер, который позволяет систематизировать и упорядочить включенные в нее формы по различным психосоциальным и органическим показателям, т. е. учесть все три уровня функционирования психической системы (организменный, индивидный и личностный). В эту схему включены наиболее типичные проявления. Каждое из этих явлений не просто образует ассоциативные связи с содержанием указанных в классификации категорий, но и может быть ассимилировано по выделенным для оси признакам. Наконец, ее взаимосвязь с категориями и формами, включенными в МКБ-10, обеспечивает возможность прогнозирования дальнейшего развития процесса, исходя из благоприятного или неблагоприятного характера условий, позволяет оценить уровень психосоциальной адаптации человека (через учет эндогенных и экзогенных факторов), создать основания для совместных действий специалистов различного профиля, преемственность в их деятельности.

Для сферы психологии в МКБ-10 особый интерес представляют разделы, связанные с классификацией психических расстройств в детском и подростковом возрасте – глава V МКБ-10 «Психические и поведенческие расстройства». Как подчеркивает М. Раттер (2003, с. 19), «включение в них психических явлений основано на следующем принципе. Формальные обозначения относятся только к ситуации и проблемам (выделено нами. – С. К.) человека в настоящее время, а не к самому человеку. Они вовсе не подразумевают постоянства и необратимости и совершенно не предназначены для “навешивания ярлыков” (путем обозначения имеющегося у него расстройства или актуальной ситуации). Более того, сами по себе диагностические формы не могут быть основанием для административного решения или принудительного оказания врачебной или воспитательной помощи». Классификация является «атеоретической» и носит сугубо статистический прагматический характер, в то же время опираясь на неразрывную связь проявления и течения психических состояний, психического развития, поведения и деятельности со всем комплексом биологических, эволютивных и социальных факторов.

Глава V МКБ-10 «Психические и поведенческие расстройства» представлена шестью осями.

Ось I «Клинические психопатологические синдромы» группирует общие расстройства развития. В детской и подростковой психиатрии эти расстройства относятся именно к данной диагностической категории. Содержательно по порядку по этой оси представлены сначала общие расстройства развития, затем поведенческие и в конце – эмоциональные расстройства, обычно начинающиеся в детском и подростковом возрасте. Этимология этих расстройств может быть как органического, так и социального характера, хотя, повторимся, этих предположений, в случае отсутствия точно установленной детерминации, следует избегать. Все описываемые по этой оси расстройства основаны на симптоматологической модели, в которой не всегда представляется возможным приоритетное выделение эндогенного или экзогенного влияния.

Ось II «Специфические расстройства психического развития» включает в себя описательные формы (без этиологического обозначения) различных отклонений в развитии психических функций, умений и навыков, обеспечивающих продуктивность освоения тех или иных видов деятельности. В большинстве случаев выделение расстройств связано с недостатками в развитии речи, зрительно-пространственного восприятия и/или двигательной координации. Всего по этой оси дифференцируют пять разделов: специфические расстройства развития речи, специфические расстройства школьных навыков, специфические расстройства двигательных функций, смешанные специфические расстройства развития, другие расстройства и неуточненные расстройства.

Ось III «Уровень интеллекта» обеспечивает описание актуального состояния общего интеллектуального функционирования индивида на основании психометрической или клинической оценки. Этот раздел образован формами задержанного или неполного развития психики, характеризующихся, главным образом, недостаточностью когнитивных способностей, определяющих общий уровень развития интеллекта. Кроме того, поскольку отклонения в интеллектуальном развитии могут отражаться на адаптивности поведения, то по этой же оси отмечаются различные формы нарушений поведения с разной степенью выраженности (минимальные или значительные).

Ось IV «Психосоматические состояния» включает в себя различного рода актуальные (на данный момент) соматические состояния, требующие психотерапевтической и медицинской помощи. По этой оси рассматриваются соматические расстройства, которые можно найти в разных главах МКБ– 10, за исключением пятой, и оказывающиеся часто связанными с психическими и поведенческими расстройствами. Они отражают взаимосвязи между душевными переживаниями и реакциями организма. Основные категории по данной оси составляют соматические заболевания, возникновение и течение которых зависит преимущественно от психосоциальных обстоятельств. В этот же раздел входят соматические состояния, вызванные различного рода травмами, отравлениями, самоповреждениями, насилием, авариями (техногенными или дорожно-транспортными), экстремальными и кризисными ситуациями и несчастными случаями, последствия которых сказались на адекватности психического состояния, поведении и деятельности. Так называемая ВКБ (внутренняя картина болезни) и переживания, вызванные наличием определенных соматических заболеваний (особенно хронических), их течением и последствиями обусловили необходимость выделение категории, включающей психологические феномены подобного рода.

Ось V «Сопутствующие аномальные психосоциальные ситуации» описывает аномальные психосоциальные ситуации, которые могут детерминировать возникновение расстройства системы или иметь значение при планировании помощи. Как подчеркивает М. Раттер, следует очень осторожно и взвешенно подходить к оценке роли этих ситуаций в возникновении неблагополучных состояний, ни в коем случае не абсолютизируя психогенное значение таких ситуаций, но тщательно оценивая возможность и степень их влияния. Выделение этой оси связано с профессиональной потребностью обозначить роль и значение экзогенных факторов в возникновении различного рода отклонений в состоянии психической системы, часто не имеющих четких временных рамок, т. е. способных детерминировать расстройство как в настоящее время, так и в отдаленном будущем. Авторы предлагают специалистам рассматривать все подобные ситуации, которые были в жизни человека, и самостоятельно решать, какие временные рамки больше подходят к их диагностическим задачам. Категории, включенные в эту ось, не в состоянии охватить все возможные разновидности психосоциальных ситуаций, играющих роль в индивидуальных случаях. Они были выбраны на основании типичности их существования, подтверждающей значительную роль в качестве серьезных психических факторов риска. В настоящее время в этот раздел включены следующие категории: аномальные отношения в семье, психические расстройства, отклонения или нетрудоспособность в ближайшем окружении, неадекватные способы воспитания, неблагоприятные события жизни, социальные стрессовые события, хронический межличностный стресс, связанный с учебой или работой, воспитание в учреждении. При этом к одному и тому же человеку нередко могут быть применимы несколько категорий; более того, указанные обстоятельства часто накладываются друг на друга или отражают разные аспекты одной и той же основной ситуации.

Ось VI «Общая оценка нарушения психосоциальной продуктивности» отражает качество психического, социального и трудового функционирования человека на момент диагностического оценивания. По данной оси отмечается степень психосоциальной продуктивности (высокое, удовлетворительное, с легкими, умеренными, тяжелыми формами нарушений), которая соотносится с затруднениями функционирования в какой-либо психосоциальной области (социальные реакции, трудности в общении, разнообразие занятий и интересов, забота о близких, самостоятельность). Сами затруднения и степень их выраженности определяется на основании наблюдаемых особенностей функционирования в контексте социальных возможностей человека. Однако, как подчеркивает А. А. Северный, при всей значимости этой шкалы с точки зрения оценки специфики и результатов социализации человека, потенций возникновения различного рода психосоциальных дезаптационных форм, в настоящем виде она трудно применима из-за общности выделенных в ней категорий. Тем не менее, их использование имеет важное значение, тем, что ставит задачу апробации, конкретизации и развития данной оси на основе приобретаемого диагностического опыта.

Что же касается качественных характеристик каждой оси, то для возможности полноценного психодиагностического оценивания они должны включать конкретное рассмотрение психологических явлений, складывающееся из признаков: а) причинных факторов; б) определенных свойств и состояний психической системы, на которую оказывается воздействие и в) специфики механизмов взаимодействия причинных факторов с психической системой. Таким образом, описание каждой категории по осям должно охватывать следующие разделы:

1. Общая характеристика психологического явления, описание симптомов (феноменологических признаков) основных категорий, рассматривающихся по данной оси.

2. Диагностические критерии:

● качества и свойства психической системы, на которые оказывается воздействие, и отклонения в функционировании которых могут являться причинами неадекватного состояния или нарушений деятельности и поведения;

● внешние и внутренние факторы, в разных обстоятельствах воздействующие на психическую систему и влияющие на актуальное состояние объекта диагностической деятельности.

3. Дифференциальные критерии:

● возрастные особенности, которые в различных ситуациях могут выступать в качестве нормативных показателей;

● индивидуальное своеобразие психической системы и выделение тех признаков, которые отличают данный случай от нозологического описания;

● специфические признаки данного психологического феномена, позволяющие разграничить его с другими близкими по внешнему проявлению формами и категориями;

● детерминационный уровень, определяющий иерархическую ступень данного явления (первичное неблагополучие, вторичное, третичное и т. д.). В случае его вторичности, категория явления должна определяться по первичным признакам, определившим состояние психической системы;

● временные рамки, в тех случаях, когда рассматриваемое состояние является следствием неблагоприятных психосоциальных условий, независимо от того, на какой период жизни человека они приходились.

 

Минимальная мозговая дисфункция (ММД)

собирательный диагноз, включающий группу различных по причине, механизмам развития и клиническим проявлениям патологических состояний, но подразумевающих нарушение функции или структуры головного мозга различного происхождения, возникающее в перинатальный период. Относится к перинатальным энцефалопатиям. ММД связана с нарушением диффузно-церебральной регуляции различных уровней центральной нервной системы (ЦНС), приводящим к проблемам восприятия и поведения, к изменению в эмоциональных и вегетативных системах.

ММД представляет собой наиболее распространенную форму нервно-психических нарушений в детском возрасте. По данным отечественных и зарубежным исследований, частота встречаемости ММД среди детей дошкольного и школьного возраста достигает 5–20 %.

Признаками ММД выступают в первый год жизни неспецифические нарушения: срыгивание, вялость сосания, диарея. Также нарушения сна, трудности засыпания, длительный плач, беспокойство, реакции на изменение погоды. Возможны частые простудные заболевания, особенно с очень высокой температурой, рвотой и судорогами. Позже, от года – полутора и до старшего дошкольного возраста могут отмечаться задержка речевого развития – ребенок долго не говорит, неправильно произносит звуки или меняет местами слоги в словах, капризен, раздражителен, не умеет общаться с детьми (пуглив или агрессивен), не может выполнять определенные правила (например, соблюдать очередность в игре). На фоне негативных переживаний могут развиться неврозоподобные состояния, например такие, как сосание пальца, кручение волос, грызение ногтей, бруксизм (скрип зубами во сне), а также снохождение и сноговорение. В школе – это неспособность к длительной концентрации внимания, отвлекаемость, нарушения дисциплины, неусидчивость, низкий уровень произвольности, трудности при выполнении заданий, требующих аккуратности и усидчивости.

Существует несколько причин появления ММД. Это и неблагоприятная наследственность, связанная с хроническими заболеваниями родителей, экологические проблемы, воздействие таких факторов, как стрессы в период беременности, нарушения развития плода, в том числе – гипоксия; перенесенные заболевания будущей мамы, применение медикаментозных препаратов для сохранения беременности; травмы во время родов и в первые дни, когда шейные мышцы очень слабы и есть опасность подвывиха позвонков, и вирусные заболевания в первый год жизни, нарушающие питание мозга.

Точная диагностика ММД возможна только при специальном обследовании с помощью энцефалографии, УЗИ и компьютерной томографии.

Коррекция данного состояния является комплексной, т. е. в ней сочетается фармакологический и психотерапевтический подходы. Существуют специальные методики, позволяющие улучшить внимание, снизить агрессивность и раздражительность, научиться строить взаимоотношения с детьми, сделать более ровным эмоциональный фон. Одной из таких методик, несложных и эффективных, является метод БОС – биологической обратной связи, тренинг саморегуляции, которая так важна детям с мозговыми дисфункциями. Работа ведется по нескольким направлениям, одна из важных ее составляющих – обстановка в семье. Таким детям необходим строгий режим дня, спокойные занятия перед сном, ограничение просмотра телепередач (особенно со сценами насилия и жестокости) и компьютерных игр. Не стоит перегружать такого ребенка интеллектуальными занятиями. Прогулки и подвижные игры на свежем воздухе очень полезны. Совместный поход в парк или бассейн, чтение вслух, доброжелательное общение и обсуждение прошедшего дня, поцелуй на ночь имеет гораздо большее терапевтическое воздействие. Важно знать, что реабилитация требует времени, совместных усилий психолога (а возможно и врача), родителей и ребенка.

 

Отверженность

статус учащегося, отражающий исключение (изоляцию) группой одного из своих членов. Практически в каждом классном коллективе существует несколько детей (обычно 1–2), которые не принимаются остальными детьми и исключаются из всех форм взаимодействия. Такие дети чаще всего становятся изгоями, подвергаются различной дискриминации, насмешкам и требуют особой помощи со стороны педагога для включения их в группу сверстников. Основными признаками нахождения отверженного школьника в классе выступают: редкое участие в делах остальных учеников (его не принимают), в котором ребенку отводится незаметная или непопулярная роль, избегание контактов с ним, равнодушие и проявление по большей степени негативных чувств по отношению к изгою и т. д. При этом сам ребенок проявляет желание и эмоционально переживает сложившуюся ситуацию, стремится любыми способами (не всегда адекватными) ее исправить. В результате чего часто становится еще более изолированным.

В зависимости от степени изоляции можно выделить частичную и общую отверженность. Частичная отверженность характеризует ситуацию, когда социометрический статус ребенка невысок, ребята лишь эпизодически принимают его в свои дела, роль его абсолютно незаметна или находится на грани отвержения. Общая отверженность или изолированность (четвертый уровень) подчеркивает очень низкий социометрический статус ребенка в коллективе. Его (ее) не любят, сторонятся, не уважают, с ним не считаются и практически бойкотируют. При этом некоторые учащиеся становятся «изгоями» только в каком-то одном коллективе, и, перейдя в другой класс (школу), изменяют свой социальный статус. Изоляция в коллективе – трудная для ребенка ситуация, практически не разрешимая без помощи взрослых.

Для психологической диагностики статуса отверженного (как, впрочем, и других социальных статусов обучающихся) используются такие методики, как «Социометрия», «Референтометрия» («Дом, Дворец, Изба, Шалаш»).

 

Патологическое влечение к новым впечатлениям («повышенная сенсорная жажда»)

преувеличенная потребность в новых, постоянно меняющихся впечатлениях, а также сочетающееся с ней стремление к развлечениям. Признаками патологического влечения к новым впечатлениям могут быть: а) повторяющиеся уходы из дома или школы, б) склонность к бродяжничеству (многодневные блуждания вне дома), в) пиромания, г) сверхценность интересов и увлечений, характеризующихся односторонностью, а нередко абстрактностью и уходом от реальности и т. д. Преобладание сверхценной деятельности существует в форме познавательной направленности, когда учащийся усиленно размышляет «о мировой морали» или занимается «разработкой дополнения к теории относительности Эйнштейна» и в форме аффективно заряженного стремления к конкретной деятельности, опирающегося на патологически усиленное влечение (патологические хобби). К последней группе относятся занятия мало распространенными и практически неиспользуемыми в повседневной жизни иностранными языками, чрезмерная увлеченность каким-либо видом физических упражнений для достижения их совершенства, запойное чтение, необычные виды коллекционирования и другие «странные увлечения». Сверхценные интересы и увлечения непродуктивны и часто сочетаются с другими отклонениями в поведении: тревожностью, страхами, эмоциональной неадекватностью, а также трудностями коммуникативного характера.

 

Педагогическая запущенность

комплекс признаков в поведении и деятельности учащегося, отражающих стойкое, отчетливо выраженное искажение нравственных представлений школьника, невоспитанность чувств и навыков общественного поведения, недоразвитие интеллектуальных умений, которые обусловлены неблагоприятными условиями микросреды и недостатками учебно-воспитательного процесса. Выступая частью социальной дезадаптации, она проявляется и в отставании в учебной деятельности, и в несоблюдении требований школьного коллектива, педагогов (прогулы, курение, сквернословие, ссоры и конфликты), иногда доходя до девиантного и предпреступного поведения. В связи с этим педагогически запущенные дети составляют «группу риска», с точки зрения возможности совершения ими правонарушений, поскольку речь идет о границе между правосообразным и криминальным поведением.

Как указывает В. В. Ковалев (1985, с. 38), в основе микросоциально-педагогической запущенности лежит социальная незрелость личности. Ее структура включает бедность интеллектуальных интересов, интеллектуальную недостаточность, недостаточность высших потребностей и установок личности. Случаи педагогической запущенности чаще всего детерминированы недостатками семейного воспитания, неблагополучием в семье (алкоголизмом родителей, безнадзорностью, постоянными конфликтами и др.). Они тяжело поддаются воспитательным воздействиям со стороны специалистов, активно сопротивляются ему, а семья как источник возникновения проблемы редко может оказывать помощь в преодолении педагогической запущенности.

Основное отличие педагогической запущенности от социокультурной С. А. Беличева (1989, с. 31) определяет по возможности оказания на запущенного ребенка воспитательного воздействия. В отличие от социокультурно запущенных, педагогически запущенные школьники, выйдя из-под влияния учебно-воспитательных воздействий школы, остались под влиянием других позитивно ориентированных институтов социализации – семьи, различных внешкольных объединений по интересам, других позитивно влияющих лиц. Это дает педагогически запущенным учащимся при слабой успеваемости и несоблюдении школьных требований иметь четко ориентированные профессиональные планы и намерения, хорошо развитые трудовые навыки, полезные интересы. Наиболее эффективной работой с такими детьми является их общее и социальное развитие, расширение их кругозора.

 

Пониженная обучаемость

совокупность признаков, отражающих особенности процесса познания, которые проявляются в утилитарном отношении к познавательным задачам, в поверхностности, в разобщенности усваиваемых знаний, в неумении самостоятельно овладеть рациональными способами интеллектуальных действий и слабой податливости к их коррекции.

По мнению З. И. Калмыковой, существуют следующие основные признаки обучаемости.

Уровень умственного развития: 1) различие в круге представлений; 2) темп продвижения и приобретения новых знаний: а) полнота и точность анализа – элементного, комплексного, предвосхищающего – его тонкость, умение выделить важные, хотя и малозаметные детали, или его «грубость», односторонность; б) планирование деятельности; в) умение ориентироваться на условие задачи – степень устойчивости ориентации на выделенный признак; 3) уровень выделения и обобщения приемов и способов оперирования знаниями: а) выделение и обобщение методов познания попутно с усвоением знаний; б) умение объяснить свои действия правилами; в) умение переносить способы решения на другие задачи; 4) характеристика мышления: а) экономичность мышления; б) качества ума – глубина, гибкость, осознанность (критичность), самостоятельность, устойчивость; в) состав формулируемых суждений; г) тип мышления; 5) необходимый уровень помощи (чувствительность к помощи).

Уровень работоспособности: 1) функционирование анатомо-физиологической структуры, отражающее уровень созревания и деятельности органов, систем, которые обеспечивают необходимую меру его нервных и физических сил в учении; 2) возможность ребенка продуктивно и продолжительно (без утомления) выполнять доступную его возрасту деятельность: а) способность к кратковременной интенсивной деятельности, б) способность к длительной продуктивной деятельности.

Особенности личностной и эмоциональноволевой регуляции учебной деятельности: 1) значимость процесса учения как социально-ценностной деятельности (стремление выполнять все предъявляемые требования); 2) умение регулировать свое поведение, управлять произвольными процессами; 3) психическая активность – тяга к умственному напряжению, которая превращается в потребность.

Соответственно, эти же признаки (или их совокупность) выступают психологическими детерминантами пониженной обучаемости: 1) низкий уровень умственного развития (или его отдельных составляющих); 2) сниженная работоспособность (слабый тип нервной системы, инертность и др.); 3) недостатки в развитии воли и саморегуляции. Преодоление пониженной обучаемости связано с коррекцией или развитием отстающих психических функций или несформированных качеств и психологических характеристик, которые обусловливают уменьшение показателей скорости и качества усвоения знаний, умений и навыков в процессе обучения, вызывают разобщенность и неустойчивость усваиваемых знаний, неумение самостоятельно овладеть рациональными способами познавательных действий.

 

Психическая депривация

психическое состояние, возникающее в результате блокирования возможности в течение длительного времени выражать эмоции и чувства неудовлетворения каких-либо важных потребностей, главным образом во внимании, любви, эмоциональном контакте, а также в лидерстве, успехе и др. Переживание состояния фрустрации (блокирования потребностей) сопровождается различными эмоциональными расстройствами, враждебными реакциями к окружающим, личностными изменениями, повышенным уровнем тревожности, порожденными теми или иными жизненными обстоятельствами (социальной ситуацией развития, утратой, разводом, сиротством и т. д.).

Одним из эффективных способов работы по преодолению психической депривации является «выход» за границы настоящего как в прошлое, так и в будущее. Работа с детскими и семейными фотографиями, воспоминание позитивной обстановки, чувств и переживаний из прошлого, воспроизводство семейных традиций, забавных детских историй из прошлой жизни, обращение к поделкам и подаркам способствуют оживлению, воссозданию собственной идентичности. Постановка новых целей, обретение желаний и вербализация потребностей способствует приобретению жизненной уверенности, самоактуализации и развитию новой идентичности.

 

Психический инфантилизм (личностная незрелость)

отставание в развитии личности, выражающееся в сохранении черт более младшего возраста: несамостоятельность, повышенная внушаемость, постоянное стремление к получению удовольствия, преобладание игровой мотивации, беспечность, отсутствие чувства ответственности, слабая способность подчинять свое поведение требованиям коллектива, неумение сдерживать чувства, неспособность к волевому напряжению, к преодолению трудностей. Поскольку психический инфантилизм чаще всего возникает на основе недоразвития эмоционально-волевых качеств личности, то его проявление у учащихся обычно связано с областью интересов и спецификой активности в ситуациях, требующих управления своим поведением и деятельностью. Если в игре учащийся отличается активностью и самостоятельностью, демонстрирует неистощимую фантазию и творчество, то при интеллектуальных нагрузках (чтении и прослушивании книг, заучивании стихов, правил, письме, рисованию по образцу и т. д.) начинает резко проявлять признаки истощаемости и пресыщаемости, неустойчивость активного внимания, отсутствие интереса к отвлеченным понятиям. Другими признаками личностной незрелости учащегося являются бедность познавательных интересов и вопросов, не соответствующий возрастному уровню малый запас отвлеченных знаний, недостаточный запас обобщающих слов.

Психический инфантилизм является следствием отклонений в половозрастном развитии ребенка, когда происходит расхождение в созревании биологических и социальных функций. Любая дисгармония в их соотношении приводит к формированию специфических личностных структур, затрудняющих адаптацию в социуме и вызывающих дискомфорт пребывания ребенка в окружающих его условиях. Например, преобладание в развитии социального фактора по сравнению с хронологическим возрастом ребенка может приводить к формированию интеллектуализма – опережающему развитию абстрактно-логического мышления при отставании в развитии образной и эмоциональной сфер. В деятельности ребенка становятся выраженными учебно-познавательные занятия, а общение оказывается суженым. Результатами такого развития может стать «взрослый круг общения», проблемы со становлением самостоятельности и самоидентичности учащегося. Возникает парадокс: по уровню интеллектуального развития ребенок опережает своих сверстников, а по уровню эмоциональной и личностной зрелости отстает от них. Отставание в социализации от созревания в органической сфере как раз и приводит к развитию психического инфантилизма, недоразвитию мотивационно-потребностной сферы, эмоциональной незрелости и т. д.

 

Психологическая детерминация различных форм школьной дезадаптации

система потенциальных психологических характеристик, способных обусловливать особенности поведения и деятельности учащегося. В классическом патопсихологическом варианте нарушения функционирования психической системы классифицируются в три основные группы. Первая из них связана с недостаточностью психического функционирования, которое проявляется в недоразвитии, отставании или парциальной несформированности определенных психических функций или системы в целом. Вторая группа – с асинхронностью функционирования – преобладанием или доминированием одних функций над другими (дисгармоничность), а также искаженным функционированием (чрезмерно увеличенном или заниженном относительно социальной нормы развития свойств личности, которые обусловливают ее деятельность или поведение). Третья группа описывает поврежденное функционирование психической системы. Это дефицитарное функционирование, связанное с врожденными органическими нарушениями или образовавшимися в результате повреждения центральной нервной системы. Поскольку данная группа причин имеет строгий органический генез, то она выходит за рамки психологической диагностики. Соответственно, в психологическую классификацию такого рода причины могут быть включены в ограниченной форме и в случае крайней необходимости (например, когда данная причина может иметь доминирующее или решающее значение при разграничении нормы/ее крайних вариантов и патологических состояний, требующих медицинской диагностики).

Для психологической диагностики гораздо большее значение имеют характеристики, описывающие индивидуально-личностные особенности, раскрывающие неповторимые качества личности учащегося. Они включают такие параметры, которые не могут быть описаны в континууме «норма – отклонение». Это «индивидуальное своеобразие», проявляющееся в различных сферах, отличает одного человека от другого, выделяет его среди других как уникального, а не типичного «среднего».

Данная группа психологических причин, определяющих своеобразие поведения за счет индивидуальных особенностей, обозначается как пекулярное функционирование (от лат. pĕcūliāris – отдельный, особенный, составляющий собственность частного лица, или англ. peculiarity – особенность). В нее включаются свойства личности, которые с одной стороны, определяют специфику ее функционирования, а с другой – не являются следствием недостаточного, асинхронного или поврежденного, т. е. патологического развития. Недостаточное, асинхронное и пекулярное функционирование исчерпывающе описывают все психологические причины, вызывающие различные дисфункции на личностном и индивидном уровнях.

Поскольку все описанные выше группы психологических детерминант поведения и деятельности учащихся – это характеристики психической системы, то возникает необходимость учета их структурной организации в соответствии с иерархическим строением объекта психодиагностики. С позиции современного представления о психической системе как единстве биологического и социального, каждая детерминантная группа включает в себя свойства, которые образуют причинно-следственные связи между собой на различных уровнях. Ведущая роль в этой иерархической структуре принадлежит свойствам личности, преобразующим индивидные свойства (Б. Г. Ананьев, 1968). Если учесть разноуровневую принадлежность психологических элементов, то появляется возможность не только выделить основные детерминантные группы, но и представить их с учетом иерархического соотношения, где нижележащие уровни есть условие развития вышележащих, которые, в свою очередь, управляют нижележащими (Столин, 1983, с. 55).

Использование двух классификационных признаков: 1) уровня психической регуляции и 2) характера (недостаточного, асинхронного и своеобразного) функционирования психической системы — позволяет выделить шесть групп возможных психологических причин с той или иной степенью вероятности обусловливающих конкретные формы социально-педагогической и психосоциальной дезадаптации учащихся (табл. 6).

Таблица 6

Психологическая детерминация различных форм школьной дезадаптации

 

Психологическая инкапсуляция

состояние эмоциональной и личностной отчужденности человека в отношениях с другими людьми. Основными признаками такого состояния выступают: изолированность от референтной группы (например, в среде сверстников) и одиночество, несовпадение интересов, равнодушие к окружающим, отсутствие потребности в разделении собственных достижений или проблем с окружающими людьми. Объединяющей категорией для всех вышеописанных признаков оказывается неудовлетворенность аффилятивных потребностей. Например, учащийся в своем окружении «не видит» или не может найти человека, способного его понять и разделить с ним его чувства и увлечения. В целом это порождает самосознание одиночки, непонятого окружающими и далекого от их устремлений и интересов.

 

Психологическое смирение

самообвиняющая, интропунитивная позиция ребенка или подростка, когда виновником конфликта или проступка всегда признается учащийся – так считают родители, так считают учителя и, что самое главное, так считает и сам подросток. Причинами формирования такой позиции является принятие учащимся навязываемых ему взрослыми формальных отношений «послушания», которое всех устраивает. Ломка позиции «психологического смирения» чаще всего приводит к позиции «психологического бунтарства».

 

Психологопедагогическая симптоматология

классификация типичных проявлений (диагностических форм) поведения и деятельности субъектов образовательного процесса. Не ограниченная рамками конкретной проблемы, она через системное описание (симптомокомплексы) проблемы, позволяет увидеть место каждого случая в информационном поле признаков, разграничить одно педагогическое явление от другого, оценить его уникальность или стандартность относительно детерминирующих психологических причин.

Цель психолого-педагогической симптоматологии – предоставить специалисту готовые образцы типичных проявлений трудностей, обеспечивая возможность сличения универсальных описаний с имеющимися в практике случаями. Таким образом, все богатство психолого-педагогической практики в обобщенном виде создает информационно-семантическую основу для диагностической деятельности, облегчая работу специалиста по распознаванию возникших проблем.

Разработка диагностических категорий связана с именем Эмиля Крепелина, а затем с созданием в 1952 г. «Руководства по диагностике и статистической классификации психических расстройств» (DSM-I) и ее усовершенствованных вариантов. Разделив информационное поле на классы (роды, типы, формы и т. д.) и номинативно их обозначив, мы вносим «порядок» в частные случаи, находим им место в общем ряду, позволяем ориентироваться в разнообразных признаках функционирования психической системы в образовательных условиях.

Несмотря на то что в настоящее время отсутствует психолого-педагогическая симптоматология, существующие классификации отдельных проблем учащихся – «типы неуспевающих школьников», «психологические типы конфликтных учащихся», «трудные дети» и т. д. – свидетельствуют о сложившихся условиях создания единой информационной системы, описывающей педагогические проблемы и их психологические основания.

 

Синдром (симптомокомплекс)

устойчивая совокупность признаков (внешних проявлений), соответствующая одному и тому же явлению, объединенная общей причиной. Каждый симптомокомплекс отличается свойственным только ему набором специфических признаков, проявляющихся в определенной последовательности, имеющих иерархическую структуру и внешнюю форму проявления. Входящие в структуру синдрома признаки могут эклектично соединяться с другими симптомами, приводя к его усложнению или изменению. Возможно объединение «малых» синдромов в «большие», обладающие высокой типологической специфичностью, соотносящие конкретные симптомокомплексы с определенными психологическими явлениями.

Сами симптомы могут условно подразделяться на объективные, достоверные признаки, полученные специалистом в результате наблюдения, и субъективные, полученные из расспроса и рассказа (самонаблюдения) самого человека. Однако, как совершенно верно отмечал А. А. Ухтомский (1952, с. 115), «так называемые “субъективные” показатели столь же объективны, как и всякие другие для того, кто умеет их понимать и расшифровывать», впрочем, как и наоборот. При этом действует следующий механизм: и те и другие симптомы могут наблюдаться при различной этиологии, а с учетом многозначности причинно-следственных взаимосвязей между параметрами психической системы и их внешними проявлениями, одни и те же причины могут вызывать разные следствия. Это, с одной стороны, отражает динамичность симптомов, возможность наслоения и интеграции различных признаков. С другой стороны, подчеркивает изменчивый характер признаков и «метаморфозную структуру» синдрома, склонную к усложнению и разветвлению.

 

Смысловой барьер

особое нарушение межличностного взаимодействия, отражающее ситуацию взаимонепонимания между ребенком и взрослым (родителем, учителем). Учащийся как бы «не слышит» того, что ему хочет сообщить взрослый. Блокирование обычно касается личностно значимой информации, той, в которой взрослый приписывает качества или поступки, несовпадающие с мнением ребенка. Источниками возникновения смыслового барьера являются либо разное отношение к одному и тому же поступку (поведению в целом), либо отрицательные эмоциональные переживания незаслуженного наказания, несправедливости и т. д.

Возникновение смыслового барьера является конечным этапом развития взаимонепонимания в отношениях взрослого и ребенка. На первых этапах несовпадения в оценке личности и поступках сопровождается различного рода конфликтными ситуациями, несогласием, протестами, эмоциональным реагированием, стремлением доказать собственную позицию. Однако со временем ребенок привыкает к обвинениям и унижениям в свой адрес и перестает выражать свое несогласие, предпочитая игнорировать информацию в свой адрес. С образованием смыслового барьера между взрослым и ребенком, их взаимоотношения начинают характеризоваться неприятием требований, потерей взрослым авторитета в глазах учащегося. Основными характеристиками взаимоотношений становятся негативизм, отчуждение, замкнутость, презрение, равнодушие к требованиям, неисполнительность.

 

Социокультурная (или социальная) запущенность

комплекс типичных проявлений в поведении и деятельности учащегося, характеризующий игнорирование и пренебрежение общепринятыми нормами, общественными ценностями и нравственными устоями социума, отчуждение от всех позитивно влияющих институтов социализации (семьи, школы, общественных организаций), что приводит к резкой деформации ценностных ориентаций учащегося, существенному отставанию в уровне социального развития (недоразвитию социально-значимых качеств, потребностей, мотивов личности, «социальной тупости», слабой социальной рефлексии, трудностям в овладении социальными ролями) и неспособности к саморегуляции своего поведения с учетом требований морали и права.

 

Специфические расстройства в развитии школьных навыков (СРРШН)

типы расстройств, при которых нормальное приобретение навыков нарушено с ранних стадий развития. Их возникновение не связано с отсутствием возможности для обучения, полученной травмой мозга или болезнью. Считается, что такие расстройства возникают вследствие биологической специфики (нарушения) когнитивных функций, связанных с обработкой информации.

К СРРШН относят: 1) специфическое расстройство чтения (трудности в формировании навыка чтения – слияния букв в слоги, слогов в слова, нарушения понимания прочитанного, чтение в обратном порядке; дислексия); 2) специфическое расстройство спеллингования (нарушение способности устно произносить слова по буквам, писать правильно слова, дисграфия); 3) специфическое расстройство счета (нарушение способности сложения, вычитания, умножения и деления – вычислительных навыков, акалькулия); 4) смешанное расстройство развития школьных навыков.

 

Суицидальное поведение

(от лат. sui – сам себя и caedes – убийство, суицидальный – относящийся к самоубийству) – широкое понятие, которое помимо суицида – осознанного лишения себя жизни – включает суицидальные покушения, попытки и проявления намерений совершить суицидальные действия. По Э. Шнейдману, суицидальное поведение – это аутоагрессия, вызванная сильнейшей душевной болью, которая порождается фрустрацией психологических потребностей.

Собственно суицидальным поведением называют любые внутренние и внешние формы психических актов, направляемые представлениями о лишении себя жизни. Суицидальными попытками (незавершенными суицидами) считают демонстративно-установочные действия, при которых суицидент чаще всего знает о безопасности применяемого им средства при попытке акта. К проявлениям суицидальных намерений относят мысли, высказывания, намеки, не сопровождающиеся, однако, какими-либо действиями, направленными на лишение себя жизни (В. Т. Кондрашенко, 1988). Кроме того, выделяют так называемый парасуицид – акт намеренного самоповреждения, не приводящий к смерти. При этом следует различать «аутотравматизм», «аутоагрессивный акт» и парасуицид. Если конечной целью аутоагрессивного акта является самоубийство, т. е. реальное суицидальное действие, то умышленное членовредительство или аутоагрессивные акты людей, находящихся в состоянии психоза, нет оснований относить к суициду.

● Суицидальное поведение является одним из видов девиантного поведения. А. Г. Амбрумова считает, что суицид следует считать крайней точкой саморазрушительного поведения, имеющего ряд взаимопереходящих форм: злоупотребление алкоголем, наркотиками, сильнодействующими медикаментозными средствами, а также курение, намеренную рабочую перегрузку, упорное нежелание лечиться, рискованная езда на автотранспортных средствах, управление автомобилем и мотоциклом в нетрезвом состоянии.

● По мнению А. Е. Личко (1991), суицидальное поведение у подростков бывает демонстративным, аффективным и истинным. Е. Шир (1984) выделяет следующие типы суицидального поведения у подростков: преднамеренное, неодолимое, амбивалентное, импульсивное и демонстративное. Первые два типа, по данным автора, встречаются у подростков крайне редко (менее 1 %); третий, четвертый и пятый типы соответственно у 25, 18 и 56,3 %.

● Согласно исследованиям А. Г. Амбрумовой (в исследовании приняли участие 770 детей, подростков и юношей с суицидальным поведением) в допубертатном возрасте (до 13 лет) попытку самоубийства совершили 14,4 %, в пубертатном (13–16 лет) – 51,8 % и постпубертатном (17–18 лет) – 33,8 %. Самыми молодыми из суицидентов были дети 7 лет. Большинство в группе обследованных составили девочки (80,8 %). Наиболее частыми способами покушений и суицидальных попыток у девочек были отравления, у мальчиков – порезы вен и повешение. У 5 % девочек, совершивших попытки самоубийства в возрасте старше 13 лет, была обнаружена беременность. По данным А. Е. Личко, среди подростков с незавершенными суицидами 32 % были в возрасте 17 лет; 31 % – 16 лет; 21 % – 15 лет; 12 % – 14 лет и лишь 4 % – в возрасте 12–13 лет. Результаты исследований демонстрируют общую для большинства стран картину – суицидальное поведение у детей до 13 лет – явление относительно редкое, но с 14–15-летнего возраста суицидальная активность резко возрастает, достигая максимума в 16–19 лет. Это обстоятельство может быть обусловлено тем, что концепция смерти у ребенка приближается к концепции смерти взрослого лишь к 11–14 годам, т. е. только начиная с этого возраста ребенок по-настоящему осознает реальность и необратимость смерти, а поэтому термин «суицид» и «суицидальное поведение» для раннего возраста малоприемлем (Е. Шир, 1984).

Как пишет В. Т. Кондрашенко (1988), суицидальное поведение в детском возрасте очень редко бывает связано с психическими заболеваниями и в подавляющем большинстве случаев это ситуационно-личностные реакции – в первую очередь, реакция оппозиции. У подростков же роль психических расстройств (депрессивное состояние и др.) в происхождении суицидального поведения несколько возрастает. При этом частота законченных суицидов среди подростков относительно невелика и не превышает 1 % от всех суицидальных действий. Суицидальные действия в этом возрасте чаще имеют демонстративный характер и нередко могут носить черты «суицидального» шантажа. В то же время Б. Н. Алмазов, обследовав группу подростков 14–18 лет, умышленно нанесших себе порезы, установил, что только 4 % из них в момент самопореза имели мысли суицидального содержания. У остальных причины аутотравматизма носили иную мотивировку: у 30 % самопорезы были совершены в результате ссоры со сверстниками, у 20 % как обряд «братанья кровью», у 20 % как демонстрация, бравада перед сверстниками и сверстницами. При последующем стационарном обследовании 15 % из них признаны психически здоровыми, у остальных отмечены различные аномалии развития личности: психический инфантилизм, пограничная умственная отсталость, в 50 % случаев – акцентуация характера.

Говоря о суицидальном поведении в подростковом возрасте, следует отметить, что четко дифференцировать покушения и демонстративные суицидальные попытки у подростков бывает чрезвычайно трудно. Это означает, что к любым демонстрациям суицидальных намерений следует относиться чрезвычайно серьезно. Так, А. Е. Личко, А. А. Александров, обследовав группу подростков в возрасте 14–18 лет, обнаружили, что примерно у половины из них (49 %) суицидальные действия совершаются на фоне острой аффективной реакции (аффективный тип суицидальных действий), которая развивается по механизму «короткого замыкания», когда порой малозначительный повод играет роль «последней капли» и провоцирует суицидальное действие. При этом действия подростка в момент суицидальной попытки нередко внешне кажутся демонстративными. Они совершаются на глазах у обидчика, сопровождаются плачем или, наоборот, бравадой спокойствия. Эта «игра в самоубийство» часто заходит слишком далеко и может закончиться трагично.

Е. Шир (1984) отмечает, что большинство суицидальных действий в подростковом возрасте, будучи микросоциально обусловленными (отношения в семье, в школе и т. п.), направлены не на самоуничтожение, а на восстановление нарушенных социальных связей с окружающими. Поэтому в подростковом возрасте чаще всего речь идет не о «покушении на самоубийство», а лишь о применении «суицидальной техники» для достижения той или иной первичной (несуицидальной) цели. Иногда суицидальное поведение у подростков определяется стремлением к временному «выключению» из ситуации. И в том и в другом случаях, несмотря на отсутствие суицидальных намерений, потенциальная опасность таких действий достаточно высока.

Путь личности от появления суицидальных мыслей до попытки суицида сопровождается прохождением ряда этапов, которые включают случаи, где опасные для жизни действия не связаны с осознанными представлениями о собственной смерти. Это широкая зона аутодеструктивной активности, примыкающая к суицидальной сфере, но не являющаяся таковой в буквальном смысле. Ее анализ позволяет своевременно распознать склонность личности к суицидальному поведению и предупредить суицид.

Первым этапом являются антивитальные переживания – размышления об отсутствии ценности жизни, которые выражаются в формулировках типа: «жить не стоит», «не живешь, а существуешь», где еще нет четких представлений о собственной смерти, а имеется отрицание жизни. Далее следует внутреннее суицидальное поведение, которое включает пассивные суицидальные мысли, суицидальные замыслы и суицидальные намерения. Пассивные суицидальные мысли проявляются в виде фантазий на тему своей смерти, но не на тему лишения себя жизни, например «хорошо бы умереть», «заснуть и не проснуться» и т. д. Суицидальные замыслы представляют собой уже активную форму суицидальности, поскольку включают продумывание способов суицида, времени и места действия. Суицидальные намерения предполагают присоединение к замыслам волевого компонента: «возьму и сделаю».

Период от возникновения суицидальных мыслей до попыток реализации называется пресуицидом. Именно в этот период происходит (или не происходит) превращение суицидальной цели в самостоятельный мотив, обладающий большой побудительной силой. Основу этого превращения составляет конфликт, препятствующий удовлетворению значимой для личности потребности.

Фаза пресуицида может быть острой и хронической. Именно она сопровождается появлением разговоров (мыслей в слух) о суициде. Поэтому миф о том, что «те, кто говорят о самоубийстве, никогда не совершают его», является опасным и ошибочным. Специалисты предлагают все суицидальные попытки расценивать как истинные и подвергать их глубокому анализу.

Большинство людей, которые впоследствии совершают суицидальные действия, говорят об этом, раскрывая свои намерения. Это связано с тем, что на начальных этапах такие разговоры чаще всего являются бессознательным призывом о помощи, защите и вмешательстве. Позднее, если не находится никого, действительно заинтересованного помочь, человек может наметить время и выбрать способ самоубийства. Некоторые довольно ясно говорят о своих намерениях. Существуют прямые утверждения: «Я не могу этого выдержать. Я не хочу больше жить. Я хочу покончить с собой». Часто высказывания являются завуалированными и замаскированными: «Вы не должны беспокоиться обо мне. Я не хочу создавать для вас проблемы», «Я хочу уснуть и никогда не проснуться», «Скоро, очень скоро эта боль будет уже позади», «Они будут очень жалеть, когда я их покину», «Мне бы хотелось знать, где отец прячет ружье». Принимают ли эти весьма опасные высказывания форму открытых заявлений или искусных намеков, в любом случае они не должны игнорироваться. Иногда индикаторы суицида могут быть невербальными. Подготовка к самоубийству зависит от особенностей личности человека и внешних обстоятельств. Поэтому может включать и «приведение своих дел в порядок», и написание длинных запоздалых писем, и улаживание споров и конфликтов с родными и соседями. Подросток может раздаривать сентиментально ценные личные вещи. Завершающие приготовления могут быть сделаны очень быстро, и затем мгновенно следует суицид.

За внутренней формой следуют внешние формы суицидального поведения: подготовка к суициду, суицидальная попытка и завершенный суицид. Суицидальная попытка, подразумевающая целенаправленное оперирование средствами лишения себя жизни, имеет две фазы. Первая – обратимая, когда объект сам может прекратить попытку, вторая – необратимая.

При анализе суицидального поведения следует обращать внимание на причину, условия и повод. Причина суицидального поведения – понятие глубокое и сложное. Оно уходит своими корнями в социально-психиатрический анализ проблемы. Фактически, причина – это все то, что вызывает и обусловливает суицид. При этом такие сложные виды деятельности, как суицидальное поведение, как правило, вызваны, не одним, а несколькими одновременно действующими и взаимодействующими мотивами, образующими развернутую систему мотивации действий и поступков человека. Кроме того, помимо главной причины могут быть еще и второстепенные (болезнь, семейно-бытовые трудности и т. д.).

Еще Э. Дюркгейм (1994) выделил четыре основных мотива суицидов: альтруистический и эгоистический, с одной стороны, фаталистический и аномический – с другой. Суицидальные действия по альтруистическим мотивам подразумевают сознательный уход из жизни во имя какой-то большой цели, убеждений, ради спасения людей и т. д. Аномическое самоубийство, по Дюркгейму, является результатом тяжелого разногласия между личностью и окружающей его средой, т. е. социально-психологическую дезадаптацию личности (А. Г. Абрумова, 1983). Его обозначение связано с термином «аномиз», введенным Дюркгеймом, – типом социально-психологической изоляции, наступающей при ослаблении связей, соединяющих индивида и его социальную среду. Фаталистические самоубийства возникают в результате усиленного контроля со стороны группы, имеющей тенденцию быть сильной и постоянной и поэтому становящейся невыносимой. Под эгоистической мотивацией суицидов подразумевают частный вид самоубийств, который вызывается чрезмерной индивидуализацией. Э. Дюркгейм считает, что коллективная связь, сплоченность общества задерживает самоубийства, и если она ослабевает, то индивид, отходя от общественной жизни, ставит свои личные цели выше стремления к общему благу. Этот вид самоубийств распространен, в основном, среди представителей умственного труда, интеллигенции. В подростковом возрасте мотивы суицидальных действий чаще всего эгоистические.

Мотив суицидального поведения выражается в его форме, отражая личностный смысл цели суицида. Форма суицидального поведения «протест» возникает в ситуации конфликта с враждебным или агрессивным проявлением по отношению к субъекту, которым, в свою очередь, движет стремление к отрицательному воздействию на враждебную сторону конфликта: «пусть мне будет плохо, но и вам не поздоровится». Разновидностью протестной формы является месть, конкретно направленная на нанесение ущерба враждебному окружению. Протестные формы суицидального поведения характерны для подростков и взрослых с высокой самооценкой и самоценностью. В результате активная или агрессивная позиция личности в ситуации безысходности трансформируется из гетероагрессии в аутоагрессию.

Иная форма – «призыв» – ставит своей целью изменение ситуации через активацию помощи извне. При этом позиция личности пассивна.

В ситуации угрозы личностному или биологическому существованию, чаще всего встречается такая форма, как «избегание». Смысл – избегание непереносимой ситуации путем самоустранения и таким образом сохранение своей самоценности.

Еще одну форму – «самонаказание» можно определить как «протест во внутреннем плане личности». Она подразумевает конфликт при своеобразном расширении «Я» и сосуществовании двух ролей: «Я – судьи» и «Я – подсудимого», уничтожение в себе врага.

Отдельной формой суицидального поведения выступает «отказ» – отказ от самого существования через лишение себя жизни. Наиболее часто основой такого поведения является то, что И. П. Павлов (1973, с. 183) объяснял утратой «рефлекса цели». «Рефлекс цели, – писал он, – имеет огромное жизненное значение, он есть основная форма жизненной энергии каждого из нас. Жизнь только для того красива и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели, или с одинаковым пылом переходит от одной цели к другой… Наоборот, жизнь перестает привязывать к себе, как только исчезает цель. Разве мы не читаем весьма часто в записках, оставленных самоубийцами, что они прекращают жизнь потому, что она бесцельна. Конечно, цели человеческой жизни безграничны и неистощимы. Трагедия самоубийцы в том и заключается, что у него происходит чаще всего мимолетное и только гораздо реже продолжительное задерживание, торможение, как мы, физиологи, выражаемся, рефлекса цели».

● Применительно к подросткам можно говорить о том, что среди наиболее частых причин суицидов встречаются: 1) потеря любимого человека; 2) состояние переутомления; 3) уязвленное чувство собственного достоинства; 4) разрушение защитных механизмов личности в результате употребления алкоголя, гипногенных психотропных средств и наркотиков; 5) отождествление себя с человеком, совершившим самоубийство; 6) различные формы страха, гнева и печали по разным поводам; 7) негативизм самовосприятия и неустойчивость самооценки (А. Е. Личко, 1991).

По данным В. Т. Кондрашенко (1988), основной причиной суицидальных действий подростков в 26 % случаев явились болезненные состояния (психозы – 10 %, пограничные состояния – 15 %, соматические заболевания – 1 %), в 12 % – трудная семейная ситуация, в 18 % – сложная романтическая ситуация, в 15 % – нездоровые отношения со сверстниками, особенно в неформальных группах, в 8 % – нездоровые отношения со взрослыми, в том числе с учителями (дидактогения), в 7 % – боязнь ответственности и стыд за совершенное правонарушение, в 5 % – пьянство и употребление наркотиков и в 9 % – прочие, в том числе и невыясненные, причины.

От причины следует отличать условия и повод. Под условиями понимают такой комплекс явлений, который, хотя и не порождает конкретные следствия, но выступает необходимой предпосылкой их становления и развития. Нет причин и следствий без определенных условий. Условия существенно влияют не только на действия причин, но и на характер следствий. Одни и те же причины в неодинаковых условиях приводят к различным следствиям. Так, по данным А. А. Султанова (1983), существуют три основные группы условий, способствующих проявлениям суицидального поведения: 1) дезадаптация, связанная с нарушением социализации, когда место молодого человека в социальной структуре не соответствует уровню его притязаний; 2) конфликты с семьей, чаще всего обусловленные неприятием системы ценностей старшего поколения; 3) алкоголизация и наркотизация как почва для возникновения суицидальной ситуации и предпосылок для быстрой ее реализации.

Повод в отличие от причины – это событие, которое выступает толчком для действия причины. Повод носит внешний, случайный характер и не служит звеном в цепи причинно-следственных отношений. Поэтому анализ поводов самоубийств не выявляет их причин. Д. Д. Федотов отмечает, что суицидальные попытки и намерения (по типу истерических, аффективно-шоковых и депрессивных реакций) чаще возникают у подростков в ответ на систематическое словесное унижение, игнорирование их мнения близкими, ущемление самостоятельности, незаслуженного наказания или унижения, исходящих от родителей и друзей, оскорбления чувства дружбы и любви, исключения по разным причинам из учебного заведения, измены в ответ на конфликтные ситуации, связанные со злоупотреблением алкоголем и приемом других наркотических средств, вследствие присущих данному возрасту сексуальных проблем. Для ребенка или подростка суицидоопасные конфликтные ситуации могут складываться из незначительных, по мнению взрослых, неурядиц. Однако некоторый максимализм в оценках, неумение предвидеть истинные последствия своих поступков и прогнозировать исходы сложившейся ситуации, отсутствие жизненного опыта, свойственные периоду детства, создают ощущение безысходности, неразрешимости конфликта, порождают чувство отчаяния и одиночества. Все это делает даже незначительную конфликтную ситуацию суицидоопасной для ребенка и особенно для подростка, которая подчас недооценивается окружающими взрослыми.

Суициды в настоящее время занимают третье место в качестве причины смерти подростков. В связи с этим профилактика суицидального поведения является социально значимой задачей специалистов и взрослых (родителей). Общая характеристика суицидального поведения позволяет очертить круг основных объектов, имеющих высокую диагностическую ценность для определения «группы суицидального риска».

Первый объект – ближайшее окружение, семья. Среди непсихотических подростков более высокий риск суицидов у тех, чьи родители совершали суициды, у которых не могут вырабатываться устойчивые привязанности и у которых имеют место импульсивное поведение или эпизодические нарушения контроля над собой; а также страдающие наркоманией. Риск суицида выше в семьях, отношения в которых строятся на зависимости и в неблагополучных семьях. В таких семьях подростки чаще употребляют алкоголь и наркотические средства, курят и имеют ранние сексуальные связи, что может свидетельствовать о скрытой депрессии, из которой они самостоятельно, неосознанно, пытаются выйти.

Второй объект анализа – позиция подростка и степень удовлетворенности этой позицией. Любые расхождения, неудовлетворенность при высоком уровне притязаний и самооценке или наоборот, принижение своей значимости, ощущение малоценности, уничижение, потеря смысла жизни, неспособность правильно определить цель своей жизни и наметить пути ее достижения без достаточного жизненного опыта, способны спровоцировать суицидальное поведение.

Третий объект – характерологические особенности личности. Сниженная толерантность к эмоциональным нагрузкам, заниженная, лабильная или завышенная самооценка, повышенная внушаемость, сензитивность, низкая фрустрационная толерантность, вспыльчивость и неуравновешенность, аффективная неустойчивость, зацикленность на мрачных мыслях и т. д. – благодатная «почва» для появления суицидальных мыслей у социально-дезадаптированных подростков и подростков с акцентуациями характера. Диагностика неустойчивого типа акцентуации или в сочетании его с гипертимным, эмоционально-лабильным, шизоидным, эпилептоидным и истероидным по тесту А. Е. Лично «ПДО» может служить прямым указанием на высокий риск социальной дезадаптации и, при углублении конфликта, усиливать риск развития саморазрушающего поведения.

Четвертый объект – актуальное психологическое состояние. В пресуицидальном периоде у подростков могут проявляться различные варианты депрессивных состояний (как эндогенных, так и реактивных), а также ситуационных реакций. О наличии эмоционального нарушения можно судить по следующим признакам:

● частые жалобы на соматические недомогания (на боли в животе, головные боли, постоянную усталость, частую сонливость);

● необычно пренебрежительное отношение к своему внешнему виду;

● постоянное чувство одиночества, бесполезности, вины или грусти;

● ощущение скуки при проведении времени в привычном окружении или выполнении работы, которая раньше приносила удовольствие;

● уход от контактов, изоляция от друзей и семьи, превращение человека в одиночку;

● снижение качества выполняемой работы; эффективности или продуктивности в учебе или быту;

● отсутствие планов на будущее;

● внезапные приступы гнева, зачастую возникающие из-за мелочей;

● нарушение внимания или способности к ясному мышлению;

● потеря интереса или чувства удовлетворения в ситуациях, обычно вызывающих положительные эмоции;

● вялость, хроническая усталость, замедленные движения и речь;

● чувство неполноценности, бесполезности, потеря самоуважения;

● изменение привычного режима сна, бессонница или повышенная сонливость;

● пессимистическое отношение к будущему, негативное восприятие прошлого;

● неспособность к адекватной реакции на похвалы или награды;

● чувство горькой печали, переходящей в плач;

● изменение аппетита с последующим увеличением или потерей веса;

● повторяющиеся мысли о смерти или самоубийстве;

● неврозы, характеризующиеся беспричинным страхом, внутренним напряжением и тревогой.

Как пишут Д. С. Исаев и К. В. Шерстнев (2000), у подростков суицидальные депрессии протекают атипично, маскируясь симптомами сомато-вегетативных расстройств, ипохондрическими нарушениями, девиантным поведением, дисморфофобическими симптомами и проявлениями метафизической интоксикации. При этом во многом зависят от психологической акцентуации характера. У гипертимного подростка – это склонность к риску, пренебрежение опасностью. У циклотимного может наблюдаться субдепрессия, аффекты, печать отчаяния, неосознанное желание навредить самому себе. У эмоционально-лабильных подростков значимы аффективные реакции интрапунитивного типа на эмоциональную холодность близких и значимых лиц. Они быстро принимают решение, которое основывается на малоопределенном стремлении «что-то с собой сделать». Сензитивные подростки страдают от чувства собственной неполноценности. Для них характерна реактивная депрессия и вызревание суицидальных намерений с неожиданной их реализацией. Психастенические подростки в состоянии расстройства адаптации характеризуются нерешительностью, испытывают страх ответственности, страх ущерба социального статуса и, как следствие, могут причинить себе вред в ситуации страха не соответствовать ожиданиям значимых лиц. Для детей с шизоидной акцентуацией характерно применение допингов, в связи с чем возможны передозировки. Подросток с эпилептоидной акцентуацией, на фоне аффекта может перейти меру осторожности. В состоянии одиночества или в безысходной ситуации агрессия может обернуться на самого себя. Чаще всего они наносят порезы, ожоги, порой из мазохистических побуждений. Опьянения нередко протекают по дисфорическому (переживание агрессивного недовольства, постоянная раздражительность, частое мрачное настроение) типу с утратой контроля над собой. Истероидные подростки предрасположены к демонстративным суицидам. Конформный подросток может совершить суицид за компанию.

Учитывая причины, условия и поводы суицидального поведения, пакет психодиагностических методик для распознавания степени риска суицида и готовности к аутоагрессивным действиям может включать следующий инструментарий:

1. Диагностическое интервью с семейным анамнезом.

2. Патохарактерологический диагностический опросник (ПДО) А. Е. Личко.

3. Тест фрустрационной толерантности Розенцвейга.

4. Тест Басса – Дарки.

5. Шкала сниженного настроения – субдепрессии В. Зунге, Т. Н. Балашовой.

Психологическое основание суицидального поведения подростков выдвигает на первый план методы психологической коррекции и помощи. К ним, в частности, относятся:

● активная эмоциональная поддержка человека, находящегося в депрессии, установление доверительных отношений, удовлетворение потребности личности в душевной теплоте, в желании быть понятым, выслушанным, формирование готовности принять предлагаемую помощь;

● поощрение положительных устремлений;

● обучение социальным навыкам и умениям преодоления стресса;

● социально-психологический тренинг проблемо-разрешающего поведения, поиска социальной поддержки, ее восприятия и оказания;

● индивидуальные и групповые психокоррекционные занятия по повышению самооценки, развитию адекватного отношения к собственной личности, эмпатии;

● трансформации пассивной стратегии избегания, замене «значимых других», увеличению уровня самоконтроля, выработке мотивации на достижение успеха;

● овладение навыками целеполагания и практического применения активной стратегии достижения цели, совершенствование поиска социальной поддержки;

● четкая организация повседневной жизни, учебы, работы, быта и досуга.

При этом главным в преодолении кризисного состояния подростка является индивидуальная беседа, специфика которой состоит в следующем (А. С. Белкин, 2000). Во-первых, ни в коем случае нельзя приглашать на беседу через третьих лиц (лучше сначала встретиться как бы невзначай, обратиться с какой-либо несложной просьбой или поручением, повод для встречи). Во-вторых, определяя место, необходимо позаботиться, чтобы не было посторонних лиц (никто не должен прерывать разговора, сколько бы он не продолжался). В-третьих, желательно спланировать встречу не в рабочее время, когда каждый занят своими делами. В-четвертых, в процессе беседы целесообразно не вести никаких записей, не посматривать на часы и тем более не выполнять какие-либо «попутные» дела. Надо всем своим видом показать подростку, что важнее этой беседы для вас ничего нет. Планируя беседу, необходимо быть уверенным, что вы в состоянии помочь. Во время разговора важно быть терпеливым, нельзя шокировать или угрожать человеку, говоря «пойди и сделай это», не следует анализировать его поведенческие мотивы, говоря: «Вы так чувствуете себя, потому, что…», спорить или пытаться образумить человека, говоря: «Вы не можете убить себя, потому что…». Делайте все от вас зависящее, но не берите на себя персональную ответственность за чужую жизнь. В-пятых, если в ходе беседы активно высказывались суицидальные мысли, то человека необходимо немедленно направить в ближайшее лечебное учреждение.

 

Тревожность школьная

постоянно или ситуативно проявляемое обучающимся состояние повышенного беспокойства, ощущение страха и угрозы в ситуациях, связанных с обучением (например, контрольные работы, экзаменационные испытания, повышенная эмоциональная или физическая нагруженность), когда события с негативным результатом еще не наступили, но возможны (воспринимаются школьником как реальные).

Тревожность вообще, и школьная тревожность в частности, является реактивным эмоциональным состоянием, возникающим при общей оценке ситуации как неблагоприятной, связанной с наличием мнимоугрожающего объекта (псевдоугрозы или потенциальной угрозы), в связи с чем может рассматриваться как реакция на неопределенный, часто неизвестный сигнал. В целом тревожность является кратковременным расстройством, адресно обусловленным конкретной ситуацией (ситуативная тревожность). Однако в случаях длительного или частого проявления таких расстройств может закрепляться в виде личностной черты, в целом отражающей диспозицию личности по отношению к большинству ситуаций как беспокойную, тревожно-озабоченную (личностная тревожность).

Основными признаками тревожности являются: напряженность, страх, боязнь, избегание стрессогенных ситуаций и др. Состояние тревожности выражает (потенциальное или осуществляемое) стремление ребенка к позитивным отношениям, адаптивным формам поведения в ситуации повышенного эмоционального напряжения. Благодаря защитным реакциям, цель которых снижение напряжения, устранение или сведение к минимуму чувства тревоги, школьники формируют стратегии поведения, дезактуализирующие основные цели учебной деятельности, формируют позицию избегания, переориентируются на ценности более общего порядка. Б. Н. Алмазов (1986, с. 22) описывает такой тип поведения как компенсаторно-уступчивый, поэтому его проявления не всегда носят однозначно тревожный характер. Так, многие педагоги, замечая стремление ребенка к принятию и положительному отношению, за которым кроется тревожность межличностного взаимодействия, обозначают негативными характеристиками: «подлиза», «врунья», «прилипала».

Существуют разные классификации тревожности (Р. Кеттел, Ч. Спилбергер, Ю. Л. Ханин). В рамках классификации проблем, возникающих в педагогическом процессе, наиболее полное описание школьной тревожности предложено Филлипсом, который выделяет восемь шкал, отражающих синдромологический аспект данного явления и личностные особенности тревожного школьника. Проблемы, связанные с общим эмоциональным состоянием ребенка в различных школьных ситуациях, характеризуют общую тревожность в школе. Эмоциональное состояние школьника, на фоне которого развиваются его социальные контакты (прежде всего, со сверстниками), описывает переживание социального стресса. Неблагоприятный психический фон, блокирующий развитие у ребенка потребности в успехе и достижениях высокого результата, отражается в фрустрации потребности в достижениях. Страх самовыражения, страх ситуации проверки знаний и страх не соответствовать ожиданиям окружающих составляют шкалы, которые содержательно подразумевают негативные эмоциональные переживания, состояние напряжения, озабоченности и неопределенности в ситуациях, сопряженных с самораскрытием, демонстрацией своих возможностей, публичной проверкой знаний и демонстрацией достижений. Психологическая особенность, характеризующая склонность учащегося к частым и интенсивным переживаниям состояния тревоги, а также низком пороге его возникновения, проявляется в низкой физиологической сопротивляемости стрессу. Отдельный аспект, непосредственно связанный с феноменом школьной тревожности, – это проблемы и страхи в отношении с учителями.

Для диагностики школьной тревожности используется тест школьной тревожности Филлипса, а также ряд проективных методик, в той или иной степени раскрывающих эмоциональное состояние школьника: методика межличностных отношений Рене Жиля, цветовой тест Люшера, методика «Несуществующее животное».

 

Трудности обучения

разнообразные проблемы в учебной деятельности, препятствующие или нарушающие процесс усвоения учебного содержания и приводящие к школьной неуспешности.

Обобщение запросов в психологическую службу показывает (С. Н. Костромина, 2007), что в области точных и естественнонаучных предметов неуспеваемость в основном связана с трудностями обучения математике, а в гуманитарной области – с русским языком и чтением.

При освоении содержания именно этих предметов у учащихся возникает максимальное число как общих, так и специфических проблем, так называемые специфические учебные трудности. Последние отражают конкретные умения и навыки, обеспечивающие успешное и продуктивное освоение предметного содержания. Обычно они формулируются в виде частных учебных трудностей, например «трудности в решении задач», «пропуск букв», «неумение применять правило при письме» и т. д. В отличие от специфических расстройств в развитии школьных навыков (СРРШН) специфические учебные трудности не относятся к нарушениям развития, проблемам дизонтогенеза, в данном случае речь идет именно о качестве усвоения учебной программы.

В общем потоке запросов, связанных с предметной неуспешностью, большая часть жалоб формулируется и учителями, и родителями индифферентно. И в начальной, и в основной школе речь чаще всего идет о неуспеваемости по русскому языку, математике или чтению в целом. Тем самым подчеркивается многочисленность и многообразность проблем в формировании учебных умений по этим предметам. По русскому языку такая тенденция сохраняется на протяжении всего обучения в школе. Более того, эпизодичность и конкретность проблем даже снижается – с 5,1 % до 3,2 %, свидетельствуя об их углублении и расширении, которые приводят к развитию общей стойкой неуспеваемости. По математике ситуация прямо противоположная. Количество трудностей, связанных с общей неуспеваемостью в основной школе снижается. В то же время запросов, обращенных к специфическим трудностям, становится больше практически в два раза. Таким образом, если по русскому языку конкретные проблемы, возникающие на этапе начального обучения, интегрируются, то по математике они, наоборот, дифференцируются, оказываясь напрямую связанными с определенными математическими умениями и навыками.

Проведенная систематизация специфических учебных трудностей по математике, русскому языку и чтению позволила составить перечень типичных учебных проблем, которые встречаются при обучении по данным предметам. В табл. 7 они упорядочены по частоте встречаемости.

Таблица 7

Системный анализ учебных трудностей по основным предметам в начальной школе

Примечание . Процентный показатель после каждой проблемы обозначает приблизительное количество детей в классе, имеющих такие нарушения учебной деятельности. Всего в исследовании принимало участие 2952 ребенка, обучающихся более чем в 100 классах начальной и основной школы.

Почему ребенок плохо учится? Как показывают различные исследования, ведущие проблемы с формированием математических умений и навыков связаны с особенностями формирования когнитивного компонента, а именно:

1) несформированностью пространственных представлений, затрудняющих формирование понятия числового ряда и его свойств;

2) недостатками в развитии понятийного мышления, создающими трудности в формулировании правила на основе анализа нескольких примеров, запоминание схемы рассуждения при решении типовых задач;

3) низким уровнем развития логических операций, особенно сравнения, обобщения и абстрагирования, слабость развития которых не позволяет ребенку выделять существенные признаки изучаемых понятий, их классифицировать и систематизировать;

4) качества мышления школьников – его конкретность, синкретичность, однолинейность и инертность. В этом случае ребенку трудно отвлечься от сюжетной стороны задачи, сделать верные умозаключения, оперировать одновременно всеми нужными для решения задачи данными, перейти от одного способа решения к другому, подобрать способ решения при измененных условиях и т. д.

Дополнительные трудности могут быть вызваны недостатками в развитии речи ребенка и несформированностью приемов учебной деятельности. В первом случае ограниченный словарный запас, слабость в формировании грамматических форм и установлении грамматических, лексических и семантических связей между ними, затрудняет интеллектуальную деятельность. Во втором случае речь идет о проблемах в организации выполнения математических заданий, учете всех формулируемых в нем требований и определении последовательности его выполнения.

Если статистическое распределение причинных связей при трудностях в формировании математических умений и навыков показывает, что на долю недостаточного развития когнитивного компонента приходится около 90 % трудностей (47 % связаны с недостатками в развитии пространственных представлений и 43 % с недостатками в развитии мышления у младших школьников; и 29 % и 61 % соответственно у учащихся основной школы), то проблемы орфографии наиболее тесно оказываются связанными с несформированностью процессов саморегуляции и самоконтроля, а также недостатками в развитии процессов звукобуквенного анализа и фонетикофонематического восприятия (более 70 % случаев).

Следствиями причин фонетико-фонематического недоразвития являются: а) трудности в расчленении речевого потока на отдельные предложения и слова, в результате чего происходит сращивание и расщепление слов при письме; б) слитное написание с предлогами; в) пропуск букв при письме; г) замена или неправильное обозначение твердости – мягкости, звонкости – глухости и т. д.

Недостатки регуляторного компонента приводят к неумению обнаруживать свои ошибки при письме, его медленному темпу, недописыванию слов и предложений, лишних вставок букв и их пропуску при списывании, перестановке слогов и слов в словах и др. Близкой по следствиям причиной может стать проблема низкого уровня развития внимания, а конкретно – его малый объем и концентрация. Хотя, чаще всего, это звенья одной цепи. У ребенка обнаруживается слабая концентрация внимания, причиной которой оказываются сложности в развитии волевой сферы разного генеза.

Когнитивный компонент наиболее часто проявляется в слабости пространственных представлений и недостатках в развитии памяти. В первом случае учащийся заменяет буквы по оптическому сходству, неправильно располагает части предложения на строке, неграмотно отделяет одно слово от другого и др. Во втором – трудности проявляются в неточном запоминании различных формулировок (правил правописания, последовательности выполнения инструкции к письменному заданию), возникновению ошибок при списывании с учебника или с доски. При малом объеме кратковременной памяти ребенок вынужден списывать не по смысловым частям (словам или словосочетаниям), которые он себе диктует, а поэлементно, что приводит к пропуску, искажениям и недопискам.

Основной группой трудностей формирования навыков письма является недоразвитие психомоторной сферы ребенка, а конкретно: 1) несформированность зрительно-моторной координации, 2) недостаточный уровень дифференцированности мышечных усилий руки, 3) недостатки в развитии микромоторики. У учащихся с низким уровнем развития психомоторной сферы при письме проявляется нестабильность графических форм (по высоте, ширине, наклону), отсутствие связных движений при письме, «печатание» букв, плохой, небрежный почерк, сильный тремор, провоцирующий написание дополнительных штрихов и дрожащих линий, слишком большое напряжение руки при письме, слишком сильный или слишком слабый нажим, медленный темп письма. Приоритет развития психомоторной сферы в формировании качественных письменных навыков тем не менее не означает, что другие стороны психического развития не могут детерминировать трудности письма. Так, несформированность пространственных представлений и зрительного анализа приводит к трудностям освоения конфигурации букв, соотношения их частей, расположения на строке, «зеркальному» написанию букв и цифр, несоответствию высоты букв, высоте рабочей строки, неправильному расположению на странице учебного материала и т. д. А недостатки в развитии регуляторного компонента – к трудностям формирования двигательного навыка письма, его прерывистости, неустойчивости и несоответствию воспроизводимых графических форм образцу.

Проблемы, связанные с возникновением специфических учебных трудностей в ходе обучения школьника чтению, имеют особый характер. Как указывает в своих исследованиях Л. А. Ясюкова (2005, с. 61), успешность по чтению имеет значимые корреляционные взаимосвязи с успеваемостью практически по всем учебным предметам. По сути, это означает, что недостатки в развитии навыка чтения могут выступать в качестве основной причины школьной неуспешности по остальным дисциплинам и, прежде всего, математике и русскому языку. Базовое значение чтения для успешного обучения имеет двустороннюю обусловленность. Во-первых, этот навык лежит в основе самих учебных заданий, используемых при обучении. Без умения читать, нельзя осознанно воспроизвести слово, решить задачу, выражение, познакомиться и выучить правило, изложенное в письменной форме. А во-вторых, само формирование этого умения связано с многосторонностью и широтой психических функций, которые задействованы при чтении. Если при написании основная нагрузка приходится на двигательную и зрительную сферы, то навык чтения в своем формировании опирается практически на все психические функции. Например, различение букв и сливание их в слоги требует достаточного уровня развития зрительного восприятия, сформированной ассоциативной связи между буквами и звуками, а владение звукобуквенным анализом и синтезом – хорошего фонематического слуха и т. д. Таким образом, даже небольшое недоразвитие некоторых когнитивных процессов может приводить к трудностям в обучении чтению уже на первоначальной стадии – овладения слоговым способом.

К ним можно добавить психологические факторы, определяющие качество чтения на других этапах. Например, устойчивость и концентрация внимания необходимы как на уровне понимания прочитанного, так и технического исполнения. Уровень и объем кратковременной памяти обеспечивают удержание в памяти прочитанного. Недостаточный словарный запас затрудняет осмысление прочитанного, а проблемы артикуляции препятствуют звукопроизношению и снижают темп чтения. Сложности в образовании грамматических конструкций мешают установлению лексической связи между словами, создавая трудности в сливании прочитанных слов в словосочетания, а низкий уровень развития функции словообразования и словоизменения приводит к искажению окончания прочитанных в тексте слов. В своей совокупности общее недоразвитие речи затрудняет понимание смысла прочитанного текста и его дальнейшую обработку – пересказ и перефразирование своими словами.

Трудности в обработке прочитанного могут усугубляться и недостатками в развитии словеснологического мышления. Поскольку качество чтения имеет не только техническую характеристику (как быстро ребенок читает), но и содержательный аспект (понимание прочитанного), то любая работа с прочитанным материалом непосредственно опирается на умение анализировать, выделять существенное, обобщать и сравнивать. На этом уровне качественные характеристики навыка чтения напрямую определяют успешность по остальным учебным предметам, таким как русский язык и математика. Трудности в осмыслении прочитанной задачи или текста не позволяют ребенку адекватно выполнить сформулированные в них требования. Таким образом, чтение выступает в качестве интегративного навыка, который не только базируется на всех психических функциях, но и определяет возможности учащегося в овладении учебным материалом по другим предметам.

 

Трудности поведения

разнообразные отклонения в поступках учащихся, проявляющиеся в нарушении норм морали и права, системы школьных требований, асоциальных формах поведения, деформации системы внутренней регуляции поведения, ценностных ориентаций, социальных установок.

Первичные проблемы в поведении учащихся обычно связаны с жалобами на неусидчивость, расторможенность и различные неадекватные эмоциональные реакции, к которым относятся повышенная ситуативная возбудимость, вспыльчивость, раздражительность, агрессивные реакции и т. д. Большая часть таких проявлений в поведении обусловлены либо церебральной недостаточностью (например, такие, как гиперактивность или аффективная неустойчивость), либо служат элементами психологической защиты, цель которой не преодоление сложившейся ситуации, а устранение или сведение до минимума чувства тревоги, защита внутреннего мира, собственной самооценки, не подтвержденной реальными учебными достижениями. Так, если учащийся в противоположность своим притязаниям не смог выполнить задание, справиться с поставленной (кем-то или им самим) задачей, то у него могут возникнуть неадекватные реакции на неуспех: эмоциональная отчужденность, депрессия, некоммуникабельность, повышенная обидчивость, упрямство, негативизм, зазнайство, лицемерие, презрение, зависть, агрессия.

В своих крайних формах состояния неадекватного реагирования, депривации, тревожности могут приводить к формированию устойчивых форм отклоняющегося поведения (девиациям). Расторможенный или аффективный тип поведения, агрессивность, отрицательное отношение к общепринятым нормам и т. п. составляет своеобразный комплекс симптомов, которые можно обозначить как «преддевиантный синдром». Он часто проявляется в школьной недисциплинированности, которая, накладываясь на «ошибочные антиобщественные образцы решения конфликта, может трансформироваться в устойчивые формы девиантного поведения».

Преодоление трудностей в поведении учащихся, прежде всего, связано с выявлением причин, возникших нарушений, а также «истории вопроса» (если это возможно): где, как и когда проявились первые признаки, проступки. Традиционно признаки трудновоспитуемости ищут, выясняя (Дубровина, 1991, с. 184) особенности семейного воспитания, ближайшего окружения, работы школы или конкретных учителей, влияния неформальных групп или «улицы». Однако при всем значительном влиянии этих факторов необходимо помнить, что 1) некоторые случаи отклоняющегося поведения имеют патопсихологическую природу и относятся к области медицины (психиатрии); 2) поступки свидетельствуют о тех потребностях, которые удовлетворяет школьник (самоутверждение, поиск защиты в группе, поиск себя через установление границ собственного «Я» и окружающих, демонстрация отношения, привлечение внимания и т. д.). Как пишет К. Роджерс, среди факторов, влияющих на прогноз будущего поведения ребенка, особенно склонного к совершению неадекватных поступков, наиболее весомым оказывается фактор самосознания – четкости и реалистичности осознания себя и своего окружения (1951, с. 221–222).

Если обобщить основные психологические причины трудностей поведения на макроуровне, то они выглядят следующим образом.

1. Недостатки в развитии эмоционально-волевой сферы, вызванные незрелостью или функциональной патологией лобных структур головного мозга, отвечающих за контроль и регуляцию поведения.

2. Повышенная аффективная возбудимость, обусловленная возрастными изменениями в пубертатный период или церебральной недостаточностью.

3. Рассогласование между реальными достижениями школьника и его уровнем притязаний. Блокирование личностно значимых потребностей ребенка.

4. «Отверженность» ребенка в системе классных взаимоотношений.

5. Личностные особенности ребенка, сформированные под влиянием ближайшего окружения: доминирующая система отношений к другим, к труду, к себе; шкала ценностей и социальные установки.

При планировании программ по психокоррекционной и воспитательной работе с детьми с трудностями в поведении следует учитывать, что они должны быть рассчитаны на достаточно продолжительное время и включать в себя как психологическую, так и педагогическую части. Психолог должен обеспечить формирование и оптимальное функционирование психологических механизмов, обеспечивающих осознание своего поведения, соотнесение его с общепринятыми нормами морали и права, развитие функций саморегуляции и самоконтроля, формирования ценностей и нравственных идеалов. Педагог в совместной работе с психологом задает систему общественных ценностей, мировоззренческих позиций, определяет направление, содержательные перспективные линии.

Чтобы включить ребенка в совместную работу по преодолению трудностей в его поведении, и педагогу, и психологу необходимо сменить педагогическую установку с ориентированной на преподавание на ориентированную на учащегося, содействовать индивидуальной работе школьника, учету его потребностей и интересов, снизить педагогический ритм, быть терпеливыми, создавать контакты с одноклассниками, стимулировать сообщения о собственном опыте и знаниях, помогать организовывать свободное время и помощь другим. Основными способами работы выступают осознание, рефлексия, упражнения и повторение (закрепление) положительных элементов поведения при поощрении даже маленьких успехов в преодолении себя.

 

Умственная отсталость (олигофрения)

(от др. – греч. уλίγος – малый + φρήν – ум, разум) – группа различных по причинам возникновения и проявлениям, не ухудшающихся со временем состояний (непрогрессирующий процесс), общим признаком которых является наличие врожденного или приобретенного в раннем детстве (до 3 лет) общего недоразвития психики с преобладанием интеллектуальной недостаточности. Наряду с умственной недостаточностью всегда имеет место недоразвитие эмоционально-волевой сферы, речи, моторики и всей личности в целом. Термин «олигофрения» предложил Э. Крепелин.

● Олигофрению как синдром врожденного психического дефекта необходимо отличать от приобретенного слабоумия, или деменции (от лат. de – приставка, означающая снижение, понижение, движение вниз, + mens – ум, разум), связанной с ослаблением интеллектуальных функций в связи со старением.

Причины умственной отсталости многообразны, но могут быть либо наследственного генеза (главным образом, врожденные нарушения обмена веществ, которые вызывают изменения со стороны головного мозга), либо обусловленные внешними воздействиями, которые действуют на развивающийся плод через организм матери во время беременности или повреждают мозг ребенка в возрасте до трех лет. К таким поражениям относят тяжелые хронические заболевания матери, вредные привычки (курение, злоупотребление алкоголем и наркотиками), родовые травмы, токсикозы второй половины беременности, затяжные роды, нарушение циркуляции крови в сосудах пуповины, неправильное строение плаценты, слабость родовой деятельности, травмы головного мозга ребенка и перенесенные им нейроинфекции и т. д.

Ведущими признаками умственной отсталости выступают:

● тотальный характер недоразвития, которое касается не только интеллектуальной деятельности, но и психики в целом;

● недостаточность развития высших форм познавательной деятельности, в частности абстрактного (отвлеченного) мышления, замедление и непрочность процессов запоминания, нарушения развития речи, эмоциональное недоразвитие;

● до года психическое недоразвитие выражается, главным образом, в недостаточной двигательной активности, замедлении становления зрения и слуха, более позднем появлении оживления при виде близких людей, вялости, сонливости;

● на 2–3 году интеллектуальная недостаточность проявляется в особенностях поведения и игровой деятельности ребенка – дети медленно овладевают навыками самообслуживания, не проявляют интереса к окружающим предметам, игры их отличаются простым манипулированием, непониманием требований игры;

● в дошкольном возрасте продолжают обнаруживаться отсутствие побуждений к интеллектуальным играм и повышенный интерес к подвижным, нецеленаправленным играм; в эмоциональной сфере – отсутствие проявления сочувствия и привязанности к друзьям, родственникам, домашним животным и т. д.;

● в школьном возрасте на первый план все больше выступают интеллектуальные расстройства, которые проявляются в разных сферах деятельности, главным образом, в учебе.

Умственная отсталость относится к легкой степени психического недоразвития (IQ = 50–70). При хорошем внимании и хорошей механической памяти дети способны к обучению по специальной программе, овладевают определенными трудовыми навыками и могут проявлять некоторую самостоятельность. С годами умственная отсталость становится менее заметной. У таких детей возможна полная социальная адаптация с освоением несложных профессий.

Степень умственной недостаточности оценивается количественно с помощью интеллектуального коэффициента (IQ) по стандартным психологическим тестам, в частности по интеллектуальной методике Векслера.

 

Школьная незрелость

неготовность ребенка к адекватной адаптации к школьным требованиям, причинами которой выступает несоответствие степени созревания определенных мозговых структур, нервно-психических функций условиям и задачам школьного обучения. Определение школьной незрелости совпадает с конкретным возрастом – моментом поступления ребенка в школу. В этот период происходит активное анатомо-физиологическое созревание организма на уровне как мозговых структур, так и тканей и органов. Повышается физическая выносливость, хорошо развиты крупные мышцы, несколько отстают в развитии мелкие. Основные свойства нервных процессов практически приближаются по своим функциональным характеристикам к свойствам взрослых людей. Появляется способность к стабильному произвольному управлению своим поведением, планированию и программированию действий. Возрастает функциональное значение второй сигнальной системы, слово приобретает обобщающее значение, сходное с тем, какое оно имеет у взрослых людей.

Недостаточная функциональная зрелость потенциально обусловливает риск как с точки зрения усвоения программы, так и с точки зрения низкой работоспособности, недостаточности произвольной регуляции поведения и повышенной заболеваемости.

Признаками школьной незрелости выступают: а) быстрое пресыщение интеллектуальными нагрузками при сохранении активности в игровых формах обучения, б) отсутствие интереса к отвлеченным (абстрактным) понятиям, в) недостаточное понимание пространственных отношений, г) преобладание внешних (игровых) мотивов деятельности, д) отсутствие познавательных и учебных интересов. Дети, страдающие школьной незрелостью, неадекватно оценивают условия школьной ситуации и дисциплинарные требования, часто совершают действия, не имеющие отношения к уроку, испытывают затруднения в управлении своими действиями, подчинении своей активности требованиям учебной ситуации. В зависимости от степени выраженности школьной незрелости, можно выделить общую школьную незрелость – неготовность к школьному обучению в целом и специфическую, подразумевающую незрелость определенной сферы психического развития (интеллектуальную, эмоционально-волевую, мотивационную) к выполнению функциональных нагрузок школьного обучения.

Школьная незрелость определяется детерминацией двух основных факторов: пограничной интеллектуальной недостаточностью и незрелостью эмоционально-волевых свойств личности ребенка. При этом ведущим фактором является незрелость эмоционально-волевой сферы, по-разному сочетающаяся с интеллектуальной недостаточностью. Неустойчивое внимание, повышенная истощаемость и другие отклонения в регуляции произвольных форм деятельности препятствуют нормальному протеканию познавательных процессов.

При правильной организации обучения у детей со школьной незрелостью к 10 годам значительно уменьшаются признаки интеллектуальной недостаточности, а в 66 % случаев наступает полная компенсация пограничной интеллектуальной недостаточности и ликвидация школьной неуспеваемости. В то же время незрелость эмоционально-волевых свойств личности в дальнейшем, особенно в сочетании с эмоциональной неустойчивостью органического или возрастного характера, может прогрессировать, нередко сменяясь личностной дисгармонией и завершаясь формированием акцентуаций характера преимущественно демонстративного, неустойчивого или возбудимого типа. В классном коллективе дети со школьной незрелостью эмоционально-волевого типа часто оказываются в роли непринимаемых или изолированных, что также способствует формированию дисгармонии личностного развития школьника, снижению учебной мотивации, образованию проблем в обучении и воспитании так называемого «вторичного круга».

Психодиагностические методики, использующиеся для определения степени функциональной готовности к обучению в школе (С. Н. Костромина, 2008):

1) для диагностики словесно-логического мышления методика Замбацявичене (модифицированный для детей 6–7 лет тест Амтхауэра) и наглядно-образного мышления «Лабиринт» Д. Б. Эльконина или методика Д. Векслера;

2) для диагностики уровня развития памяти методика «10 слов»;

3) для диагностики уровня развития произвольности методика «Графический диктант» Д. Б. Эльконина, умения действовать по образцу методика «Домик» (субтест из теста Керна – Йирасека), умения ориентироваться на систему требований методика «Узор» Л. И. Цеханской;

4) для диагностики темпа деятельности и особенностей работоспособности теппинг-тест Ильина (адаптированный для детей 6–7 лет).

 

Школьная неуспешность

различные отклонения в учебной деятельности школьника, которые либо напрямую, либо опосредованно связаны с успеваемостью учащегося.

Можно выделить три варианта школьной неуспешности: «общее и глубокое отставание в учении» (18,1 % от всех неуспевающих учащихся), «частичная, но стойкая неуспеваемость по основным предметам» (36,5 %), «эпизодическая неуспеваемость» (45,4 %), подразумевающая иногда возникающие проблемы в обучении, легко поддающиеся коррекции. И в начальной, и в основной школе речь чаще всего идет о неуспеваемости по русскому языку, математике или литературе. Таким образом, большая часть трудностей в обучении связана с формированием конкретных умений и навыков, обеспечивающих успешное и продуктивное освоение предметного содержания именно по этим дисциплинам. По русскому языку такая тенденция сохраняется на протяжении всего обучения в школе. Более того, эпизодичность и конкретность проблем даже снижается – с 5,1 % до 3,2 %, свидетельствуя об их углублении и расширении, которые приводят к развитию общей стойкой неуспеваемости. По математике ситуация прямо противоположная. Количество трудностей, связанных с общей неуспеваемостью в основной школе уменьшается. В то же время проблем, обозначающих специфические трудности, становится больше практически в два раза. Таким образом, если по русскому языку конкретные проблемы, возникающие на этапе начального обучения, интегрируются, то по математике они, наоборот, дифференцируются, оказываясь напрямую связанными с определенными математическими умениями и навыками.

Цепочку развития синдрома неуспешности можно представить как автономное или сочетательное проявление следующих психологических причин:

1) индивидуально-типологические особенности, определяющие учебную продуктивность;

2) интеллектуальная недостаточность (восприятия, памяти, мышления, внимания), способствующая снижению качества усвоения учебного материала;

3) незрелость волевой сферы, затрудняющей управление психическими процессами и регуляцию учебных действий.

4) несформированность учебных умений, отражающих недостатки в развитии операциональной сферы.

Все четыре причины являются проекцией многочисленных запросов, связанных с трудностями обучения более частного порядка, например таких, как учебная продуктивность, интеллектуальная недостаточность, недостатки произвольной регуляции, интеллектуальная пассивность.

 

Школьная фобия

невротическое состояние, сопровождающееся симптомами расстройства здоровья, которые возникают перед посещением школы и позволяют уклониться от нее. Внешне это состояние похоже на проявление школьной тревожности и симптомы девиантного поведения (прогулы). Однако между ними и школьной фобией имеются четкие структурные различия, а именно: 1) отсутствие четко выраженных девиаций, 2) общая достаточно позитивная успеваемость, 3) достаточный уровень способностей для успешного обучения в школе. Ученики со страхом школы (школьной тревожностью) обычно проявляют отчетливые опасения, прямо связанные с конкретными школьными факторами, будь то страх проверки знаний, боязнь учителей или других учеников. У детей, избегающих посещения школы под видом соматических нарушений, обычно при расспросе не выявляется страха перед какими-либо лицами или ситуациями в школе (например, перед учителем или определенными предметами). Их основным симптомокомплексом становятся ряд соматических симптомов (головокружение, головные боли, боли в животе, частые простудные заболевания – больше 4–5 раз в год и т. д.). Поэтому обычно первым, кто сталкивается с подобными невротическими проявлениями, бывает врач-педиатр. Возникает подозрение на какое-либо соматическое заболевание и это служит поводом для разнообразных медицинских обследований, которые при школьной фобии обычно оказываются отрицательными. Особенно ярко соматические симптомы при общей невротической реакции на ситуацию школьного обучения оказываются выраженными перед запланированным посещением школы (после выписки) или в начале недели, в то время как во время каникул они отсутствуют. В целом симптомокомплекс школьной фобии соответствует реакции избегания и некоторым признакам депрессивных состояний, которые вызваны дискомфортом пребывания в образовательном учреждении.

 

Школьный невроз

стрессовая реакция на ситуации школьной жизни, сопровождающаяся разнообразными невротическими проявлениями, которые формируются как «отклик» нервной системы на неблагоприятное воздействие образовательной среды. Такими проявлениями могут быть беспорядочное «говорение», заикание, запинания в речи, «моторная расторможенность» (бесцельные движения руками), разнообразные тики, бессонница или тревожный сон. Возникая в ходе психотравмирующих ситуаций, они имеют под собой глубокие личностные переживания угрозы, неуверенности в себе и сомнения в собственных силах, страх, недоверие к другим. Такой ребенок опасается окружающего мира, ждет нападения, насмешки, обиды. Он предрасположен к перестраховке и педантичности, у него обострен инстинкт самосохранения. С течением времени подавление агрессивных или отрицательных эмоций при переживании тревожных, мнительных, пугающих ситуаций может фиксироваться. Если учащийся в гневе или охвачен страхом, у него начинают подергиваться мимические мышцы лица, возникают защитные движения, но часто они, едва возникнув, сознательно задерживаются. Эмоция повторяется – повторяется и невротический симптом. Таким образом, частота повторения психотравмирующей ситуации напрямую связана с формированием и развитием у школьника школьного невроза.

 

Анамнез психологический

(от греч. anamnesis — воспоминания) – в психологии он рассматривается как сбор и систематизация информации о человеке, которая включает:

● биографический фон и связанные с ним истории развития, которые могут быть использованы для объяснения актуального поведения и деятельности человека;

● сведения об актуальном состоянии;

● модели и факторы среды, которые человек «субъективно перерабатывает» и которые поддерживают его актуальное поведение;

● стимулы среды.

Кроме того, в психологии его содержание составляет информация, получаемая от других людей, знакомых с диагностируемым. Она раскрывает его индивидные и личностные особенности, характеризует его поведение и деятельность в конкретно обозначенных условиях, субъектные и индивидуальные признаки развития. Таким образом, по словам Б. В. Зейгарник, психологический анамнез представляет собой материал, характеризующий жизненный путь человека, как бы «продольный» срез его жизни (Зейгарник, 1973).

В целом, классифицируя различные варианты анамнестической информации о детях и подростках, В. В. Ковалев выделяет семейный, личный, школьный анамнез и анамнез проблемы (Ковалев, 1985, с. 257). Применительно к ситуациям психологического анализа эти четыре вида анамнеза соответствуют информативному содержанию, связанному с четырьмя основными сферами жизни человека: семейной, личностной, деятельностной (профессиональной) и «проблемной зоной».

Особенность семейного анамнеза – детальное выяснение внутрисемейных отношений, ролевых позиций членов семьи, лидерства родителей, их воспитательных установок, определения типа воспитания в семье и т. д. Важный раздел семейного анамнеза – наличие случаев психических заболеваний и различных аномалий личностного развития как патологических, так и непатологических. При семейном накоплении однотипных или близких форм психической патологии целесообразно проводить генеалогическое обследование семьи. Кроме того, в семейном анамнезе обращают внимание на генеративные функции (особенности протекания беременности, рождения) и особенности развития в раннем детстве.

Личностный анамнез имеет особенно важное значение для выявления структурных характеристик системы психической регуляции, ее индивидуальных проявлений, поскольку с особенностями развития и формирования ее элементов связано большинство форм поведения и состояний человека. Он включает в себя представление человека о себе, своих психических состояниях, свойствах и процессах, влияющих (или способных влиять) на характер внешних проявлений, историю их становления и развития (например, особенности рождения, развития в раннем, школьном, подростковом и другом возрасте).

Деятельностный (игровой, учебный, профессиональный) анамнез направлен на сбор информации о внешних проявлениях деятельности, которая в данный момент времени для диагностируемого выступает в качестве ведущей или значимой относительно обсуждаемого вопроса (проблемы). Так, для ребенка школьного возраста этот вид анамнеза назывался бы школьным, а для взрослого человека – профессиональным.

Анамнез «проблемной зоны» включает описание затруднений, противоречий, конфликтов и процесса их возникновения.

Основными методами получения феноменологической информации выступают клиническая беседа, психодиагностическое интервью и наблюдение.

 

Валидность или достоверность

важнейший критерий качества измерений, обозначающий, что метод, методика или тест измеряет то, для чего он предназначен, т. е. меру соответствия использованного инструментария и полученных результатов поставленным задачам. Данный критерий используется в теории и практике психологических и педагогических измерений с целью определения, действительно ли измеряется то, что задумал исследователь или что-то другое.

Валидность является одним из критериев (наряду с надежностью, нормированием и стандартизацией), который процедурно необходим, чтобы тот или иной способ измерения или оценивания получил право считаться научно приемлемым методом измерения индивидуальных различий. Валидность основывается на критериях объективности и надежности.

Существует несколько видов установления валидности.

1. Содержательная валидность подразумевает определение степени соответствия стимульного материала методики (вопросов, рисунков, заданий и т. д.), измеряемой области свойств объекта, т. е. метод включает такие пункты, содержание которых выявляет необходимые признаки, раскрывает соответствующие характеристики и аспекты поведения и деятельности. Таким образом, валидная по содержанию методика для выявления застенчивости должна оценивать каждый из компонентов, входящих в понятие «застенчивость», обнаруживать полный набор заданий для измерения черты. В педагогической практике тест достижения может считаться валидным по содержанию, если а) на основе экспертизы учебного плана были определены задания, которые охватывают важнейшие аспекты подлежащего усвоению материала; б) содержание заданий соотнесено с тематическим описанием учебного материала и поставленными задачами (что должны знать, уметь, быть способны делать, чем владеть); в) проведено отслеживание возможности влияния других факторов (помимо содержания) на результат, например трудность понимания инструкции.

2. Критериальная валидность, которую часто обозначают как эмпирическую валидность, включает два подвида: прогностическую и текущую (или иначе валидность соответствия). Прогностическая валидность характеризует степень точности предсказания методикой (тестом) некоторых будущих критериально-ориентированных измерений и позволяет вычислить взаимосвязь между данными, полученными в ходе ранее проведенного исследования и поведением, результатами деятельности, наблюдаемыми позже. Так тест измерения интеллекта прогностически валиден, если точно предсказывает успеваемость в школе, правда, при условии, если эти оценки минимально субъективны. Текущая валидность отражает степень корреляции теста (методики) с независимым измерением той же самой переменной, полученной в то же самое время с использованием других методов. Например, результаты учащегося по тесту школьной тревожности Филлипса или агрессивности Басса – Дарки положительно коррелируют с оценками выраженности тревожных или агрессивных тенденций, выставленных педагогами или психологами по карте наблюдений Стотта, но при условии, что они заранее не знают о результатах диагностики.

3. Конструктивная валидность отражает степень репрезентации исследуемого конструкта в результатах измерения. Поскольку большинство конструктов, которые оцениваются посредством измерений – это производные, абстрактные, недоступные для непосредственного наблюдения латентные комплексные признаки, то их фиксация придает результатам неопределенность. Для них не существует твердо установленных критериальных величин. Это ставит исследователя перед необходимостью создания гипотетического конструкта – некоего теоретического описания измеряемого феномена, посредством имеющихся в науке и практике данных, допущений, долгосрочных проявлений в поведении характеристик, их взаимосвязей с другими конструктами и условиями проявления. Таким образом, исследователь стоит перед необходимостью сбора доказательств того, что выведенный из теории или практики гипотетический конструкт, ставший основанием теста или методики, существует и включает именно те характеристики, которые были заложены в него исследователем. Например, с помощью анкеты можно оценить чувство страха перед экзаменами. Степень валидности этого оценивания можно определить лишь в том случае, если проверить возможность подтверждения позитивных или негативных реакций, предсказываемых теоретически.

Для валидизации конструкта используются разнообразные статистические методы. Первый вариант заключается в установлении корреляций между тестовыми оценками конструкта и показателями другого теста (методики), который предположительно измеряет те же признаки. Эта процедура обычно обозначается как конвергентная валидность. Другой вариант – обнаружить, что разработанная измерительная процедура не коррелирует с показателями, для измерения которых эта процедура не предназначена, т. е. не выявляет никакой черты, с которой теоретически не должно быть связи. Этот подход известен как дивергентная валидность. Третий вариант – факторный анализ, обобщающий однородные, согласованные признаки в целостную группу. В случае, если найденные отношения в значительной мере соответствуют теоретической модели, можно говорить, что инструментарий обладает конструктивной валидностью.

 

Диагноз

категория, описывающая специфический тип знания, появляющегося, с одной стороны, на основе сопоставления внешних проявлений функционирования объекта (симптомов) и его внутренних характеристик (детерминант такого функционирования), а с другой – в ходе сравнения особенностей функционирования конкретной системы с идеальной моделью (стандартно функционирующей системой).

С общефилософской точки зрения, диагноз может рассматриваться и как процессуальная категория, и как конечный продукт деятельности. В первом случае речь идет о диагнозе как «специфической операции с особым назначением и специфическим гносеологическим содержанием» (Е. И.Воробьева, 1975, с. 5). Во втором – о соответствующем реальности логическом заключении, касающемся состояния человека (объекта) и сформулированном по итогам методичного исследования характерных для него признаков (В. Л. Долинин, В. П. Петленко, 1982, с. 125). Последнее подчеркивает смысловую широту понятия диагноза, которая не может быть сведена к поиску каких-либо отклонений состояния объекта и его элементов от нормы, как это произошло в медицинской практике, где понимание диагноза прочно связало его с болезнью и нарушениями (Л. Ф. Бурлачук, 1989, с. 12). Кроме того, вторая дефиниция отражает цель диагностического познания, состоящую в использовании освоенного наукой теоретического уровня знаний для управления единичной системой, и предназначение диагноза – оценка реальной картины действительного состояния системы в форме однозначного описания обеспечивающего переход к прогнозированию возможных направлений развития или функционирования системы (В. С. Тюхтин, 1986, с. 18). Терминологическая система, описывающая психодиагностику как научную и практическую деятельность, подчеркивает ее производность от понятия «диагноз», что позволяет считать его центральной категорией процесса, направленного на распознавание частного конкретного явления на основе абстрактного знания об общем необходимом и существенном.

 

Диагноз психологический

краткое емкое обозначение актуального состояния психической системы или ее параметров, обусловливающего особенности поведения и деятельности конкретного человека, представленное в виде диагностической категории (понятия) или утверждения (умозаключения), на основе которого возможно прогнозирование дальнейшего развития (будущего состояния) и формулирование рекомендаций. Содержательная характеристика психологического диагноза как центральной категории психодиагностики представлена в работах А. Ф. Ануфриева, Т. Е. Аргентовой, Л. Ф. Бурлачука, Л. И. Вассермана, О. Ю. Щелковой, Д. В. Воронцова, Ю. З. Гильбуха, К. М. Гуревича, Ю. М. Забродина, Н. В. Репиной, В. Б. Шпаря, И. И. Юматовой и др.

Психологический диагноз выступает центральной категорией, отражающей одновременно и процесс, и результат психодиагностической деятельности специалиста, которая направлена на распознавание специфики функциональных проявлений психической системы субъекта в различных ситуациях. Таким образом, процесс постановки психологического диагноза подразумевает исследование не только внешней, но и внутренней (причинно-следственной) сущности объекта, определение частного конкретного явления на основе абстрактного знания об общих закономерностях функционирования психической системы.

Содержательное наполнение понятия «психологический диагноз» наиболее полно раскрывается через: а) уровни постановки; б) видовую принадлежность; в) классификацию многообразия видов (С. Н. Костромина, 2007).

Выделение уровней постановки психологического диагноза связано с иерархическим строением психической системы и детерминированностью внешних (наблюдаемых) – личностных, поведенческих, деятельностных характеристик – внутренними (скрытыми от непосредственного наблюдения), такими, как индивидные, нейропсихологические, физиологические, патобиологические свойства. Эти обобщенные категории: внешнее (явление) и внутреннее (сущность) являются центральными основаниями для существования психологического диагноза на феноменологическом уровне и уровне причинных оснований, а также в двух вариантах: в норме (диагнозы «благополучия») и отклонении от нее (диагнозы «неблагополучия»).

По своей видовой принадлежности психологический диагноз относится к сфере функциональной диагностики, что обусловлено предметом психодиагностической деятельности – постижением индивидуальности, бытия личности, ее отношений с социальным окружением и обществом. Каждая психическая функция выступает в качестве «нити», связывающей внешнее явление с определенной психической данностью, которая не может быть познана вне социальных связей и возможностей самореализации человека. Высшие психические функции, являясь сложными формами психической деятельности человека, осуществляемые на основе соответствующих мотивов, регулируемых соответствующими целями, оказываются ядром психологического диагноза, характеризуя личность человека: ее свойства, уровень развития, ценностные ориентации, структуру потребностей, позволяя не только описать, но и определить компенсаторные и адаптационные резервы личности.

Как разновидность функционального диагноза, психологический диагноз обладает следующими характеристиками. Относительная психологичность (антропоцентричность) включаемых в него категорий и суждений предполагает, что определения, относящиеся к уровню причинных оснований должны иметь строго психологическую природу, а формулируемые на феноменологическом уровне могут быть образованы смежными понятиями, так как являются объектом анализа не только психологической науки. Например, такие понятия, как «тревожность», «неадекватность», «дезадаптация», «неуспешность», «деформация», «гиперактивность» и другие функциональные проявления изучаются во многих смежных областях знания, чья специфика связана с человеком и его жизнедеятельностью. Антропоцентричность психологического диагноза не позволяет выделить в качестве его основания явления строго психологической природы, поскольку по своей сути человек биосоциален. Однако это не противоречит общей идее психологического диагноза, так как каждое внешнее проявление обязательно обладает психологическими характеристиками. Например, когда мы говорим о «педагогической запущенности», мы имеем в виду отставание или искаженное развитие определенных психических функций.

Функциональность психологического диагноза подчеркивает вариативность психических функций в некотором интервале (мере) и в сторону усиления, и в сторону снижения, которое носит обратимый характер. Диагностические категории и суждения, характеризующие необратимые явления, выходят за рамки компетенции психологического диагноза. Динамичность как следующая характеристика определяет содержательную направленность психологического диагноза в сторону возможного будущего, тенденций и перспектив развития в зависимости от дальнейших условий жизнедеятельности и собственного развития. Тесная взаимосвязь и бессмысленность существования психологического диагноза вне контекста основных задач, решаемых специалистом (развивающих, коррекционных, профилактических) и без дальнейшей реализации в практической деятельности, обусловливает практическую направленность категорий.

Совокупность признаков, определяющих специфику психологического диагноза, позволяет описать и систематизировать разнообразие его видов по содержанию (симптоматический, этиологический, типологический), по способу обоснования (клинический, статистический), по характеру психологического обследования (интуитивный, рациональный), по времени постановки (первичный, вторичный), по степени сложности (одномерный, многомерный).

Сложность и многозначность видов психологического диагноза поднимает вопрос о проявлении основного свойства психодиагностической деятельности – успешности, которая традиционно рассматривается как постановка правильного (противопоставление ошибочному) психологического диагноза. Однако понятие правильного психологического диагноза в настоящее время размыто вариативностью требований, предъявляемых к диагностическому решению. Кроме того, формально логически правильная (соответствующая правилам и законам формулировки) мысль может быть по своему содержанию неистинной, а формально неправильная мысль может оказаться достоверной (С. А. Гиляревский, К. Е. Тарасов). Если учесть, что смысл диагностической деятельности на практике – это распознавание реального состояния системы и ее элементов, установление объективно действующих причин ее функционирования, то понятие адекватности диагноза наиболее полно отражает ведущий признак его качества, характеризуя истинность, точность и соответствие реальности.

В психологической диагностике критерию адекватности соответствует понятие «валидность». Валидный психологический диагноз – это достоверный вывод. Данное соответствие устанавливается разными способами: а) присутствием (совпадением) основных признаков, характеризующих диагностируемое явление (содержательная валидность); б) сопоставлением информации из разных источников, подтверждающей существование тех или иных психологических особенностей (валидность соответствия); в) установлением взаимосвязи между первичными результатами диагностики и данными, полученными через некоторое время (прогностическая валидность); г) проверкой результатами коррекционно-развивающей работы (катамнез).

Таким образом, в основе валидного психологического диагноза лежат два основных признака: объективность и надежность. Сопутствующими критериями качества психологического диагноза, которые определяют его достоинства и ценность использования на практике, выступают оперативность (А. Ануфриев), трудоемкость (Г. Витцлак) и индивидуальность (А. Р. Лурия).

 

Диагностика

особая сфера человеческой деятельности, направленная на исследование не только внешней, но и внутренней (причинно-следственной) сущности объекта и ставящая своей целью распознавание частного конкретного явления на основе абстрактного знания об общем, необходимом и существенном.

Ее «особость» как познавательной деятельности состоит в том, что сфера применения характерных для диагностического процесса мыслительных операций очень широка. Любое распознавание объекта в его «нормальном состоянии», наблюдаемом в данное время, связано с определением класса, рода, вида и т. п. явления на основе его качественно-количественного состава, особой структуры свойств и характеристик. При этом не имеет значения область ее применения – медицина, техника или социум – по своей сути это всегда выявление и распознавание скрытого от внешнего наблюдения состояния системы, характеризующегося множественностью причинно-следственных связей.

Категориальное наполнение понятия «диагноза» подчеркивает гносеологический, практический и прикладной аспекты диагностики, которые могут быть обобщены в нескольких положениях, связанных с диагностической практикой специалистов.

Во-первых, диагностика представляет собой особый тип знаний (гностический аспект). Диагноз «появляется как результат логически организованного процесса мышления и существует в виде логического заключения (суждений, понятий) о состоянии человека (объекта)» (В. Л. Долинин, В. П. Петленко). Описания уровней и критериев постановки диагноза составляют особую область знаний об организации и осуществлении успешной диагностической деятельности.

Во-вторых, «диагностика отражает последовательность ступеней и этапов познания объективной истины» (С. А. Гиляревский, К. Е. Тарасов), упорядоченность действий, направленных на получение результата – постановку диагноза. Диагностика – не простой механический акт. Она складывается из множества форм, ступеней, этапов познания объекта. Это значение отражает деятельностный (практический аспект) диагностики. Процессуальные компоненты диагностики соответствуют общепсихологической модели деятельности (А. Н. Леонтьев, Б. Ф. Ломов, В. Д. Шадриков), включая: цель (определение, познание, распознавание, отнесение к какому-либо классу явлений), мотив (ответ на поставленный вопрос, выявление причины), планирование (последовательность выполняемых действий), комплекс диагностических действий (переработка информации, проверка решения, коррекция действий и др.), результат (психологический диагноз).

В-третьих, диагностика подразумевает познание особенностей функционирования «системы» в определенных условиях и отношениях (прикладной аспект) диагностики. Результатом диагностического познания становится категоризация изучаемого явления, определение на основе установленных признаков его сущности и отнесение к определенному типу феноменов уже известных в науке. Эта особенность диагностики отличает ее от научно-исследовательской деятельности и ставит в разряд прикладных областей. В сфере человекознания это обусловило появление различных видов диагноза (медицинского, психологического, педагогического) и особых областей знания (медицинская, психологическая, педагогическая диагностика), которые раскрывают специфику функционирования объекта диагностики относительно заданных требований (нормы). Прикладной аспект характеризует процесс превращения диагностики в область профессиональной практической деятельности, применяющей научные знания к реальным жизненным ситуациям (Б. Ф. Ломов) в виде решения профессиональных задач проблемного типа.

 

Диагностика психологическая

см. Психодиагностика.

 

Диагностические стратегии

комплекс когнитивно-перцептивных действий субъекта, обеспечивающих аналитико-синтетическое преобразование условий психодиагностической задачи, в результате которого рождается диагностическое суждение или умозаключение.

 

Интервью клиническое

см. Клиническая беседа.

 

Информационное обеспечение психодиагностического процесса

совокупность данных, полученных в ходе сбора анамнестической, феноменологической информации и проведения психометрического исследования, которая необходима для формулирования психодиагностического заключения или постановки психологического диагноза при решении психодиагностической задачи.

Вопрос о соотношении разных видов информации (анамнестической, феноменологической и психометрической) в психодиагностическом процессе до сих пор является открытым не только в психологической диагностике, но и в общей теории диагноза (Г. А. Рейнберг, 1951, с. 44). Большинство авторов сходятся во мнении, что в диагностическом процессе необходимо разумно сочетать как данные анамнеза, так и результаты диагностического обследования. Выступая в качестве определенного этапа диагностического процесса, каждый из них несет определенную содержательную нагрузку и имеет собственные ограничения. Например, в ходе диагностического поиска специалист может не иметь возможности получения анамнестических данных из-за маленького возраста обследуемого, отсутствия близких людей, общающихся с ним, измененных личностных состояний и т. д. Аналогичным образом возможна «потеря» этапа диагностического обследования из-за отсутствия надежного и валидного психодиагностического инструментария. Однако, как указывает Г. А. Рейнберг, специалист должен использовать любую возможность получения дополнительных сведений.

Сбор феноменологических и анамнестических данных – это и фактически, и логически первая составляющая информационного обеспечения диагностического процесса. Использование психологических средств измерения и оценки состояния элементов психической системы является второй составляющей информационного обеспечения диагностического процесса. Оно имеет две основные цели: 1) собрать дополнительные положительные (подтверждающие) и/или отрицательные (отсутствующие) признаки, которые дополнят представления специалиста об особенностях развития и функционирования психической системы (Г. А. Рейнберг, 1951, с. 54); 2) проверить гипотетические предположения о возможных психологических причинах, лежащих в основе рассматриваемого вопроса (проблемы). И в том и в другом случае результаты диагностического обследования служат информационной основой для принятия решения и формулирования диагностического заключения. Основным инструментом, обеспечивающим проведение обследования, становятся различного рода психодиагностические методики.

 

Клиническая беседа (интервью клиническое)

метод терапевтической беседы при оказании психологической помощи, который относится к наиболее свободным формам взаимодействия с клиентом, в ходе которого появляется возможность фиксирования не только разнообразных суждений и умозаключений человека, но и разнообразных поведенческих реакций. В беседах такого типа психолог интересуется не только явным содержанием ответа клиента (факты, мнения, чувства, словарь, ассоциации идей), но и его поведением (тон, запинки, жесты и др.).

Клиническая беседа используется в психологии (в большей степени в медицинской) и психиатрии для помощи пациенту в осознании им своих внутренних затруднений, конфликтов, скрытых мотивов поведения, а также причин своих проблем.

Основу клинической беседы составляет пассивный или естественный рассказ, который обычно предваряет расспрос, предоставляя человеку свободу выбора той информации, которую он хотел бы сообщить. Причины использования такой формы взаимодействия следующие. Во-первых, проблему необходимо зафиксировать в том описании, в каком ее видит человек. Во-вторых, не все ясно могут отвечать на вопросы. В-третьих, сама субъективность рассматриваемого явления обусловливает своеобразие рассказа. В нем человек проявляет свою личность, особенности своей индивидуальности. Данное требование относится не только к ситуациям, в которых человек излагает свою проблему, но и при формулирования запроса в отношении другого. Так, родители, описывая затруднения или неблагополучие учащегося, раскрывают собственное видение проблемы, не менее важное, чем смысл проблемы. Тем самым они отражают свои чувства, мысли, переживания, позволяя педагогу вычленить субъективные условия (контекст) возникновения проблемы.

В то же время следует помнить, что, рассказывая о своих проблемах или проблемах своих близких (например, ребенка), человек говорит лишь о том, что, по его мнению, наиболее значимо в этом вопросе. Многие признаки ускользают от его внимания или попросту не рассматриваются им. Чаще всего человек предпочитает говорить о положительных признаках, подтверждающих наличие проблемы. Поэтому важной стороной клинической беседы служит установление тех признаков, которые отсутствуют в рассказе, но являются характерными для рассматриваемой проблемы. Это так называемые отрицательные признаки. Необходимость их уточнения требует поддержки рассказа расспросом — осмысленной и целенаправленной активностью специалиста по выявлению максимально возможного количества признаков, способных подробно и содержательно описать изучаемую проблему или явление.

В ходе расспроса возможно использование нескольких видов вопросов: прямых (непосредственно касающимися исследуемого предмета: «Ты боишься боли?»), косвенных (опосредованными, частично снижающими опасность внушения или симуляции: «Что ты делаешь, когда бывает больно?»), проективных (учитывающими идентификацию с определенной группой или отдельным лицом: «Дети боятся боли?»), альтернативными (предполагающими ситуацию выбора: «В какой день вам удобнее прийти на консультацию, в среду или в пятницу?»). Кроме того, каждый тип вопросов содержит еще и перспективу коммуникации. Так, вопросы прямого типа хоть и определяют четко проблемную зону («да» или «нет»), тем не менее могут прерывать общение, поскольку не включают элемент продолжения беседы, в отличие от косвенных (открытых), проективных или альтернативных вопросов. Вопросы этих видов предполагают развернутый ответ, вынуждают собеседника думать, принимать решения, помогают получить информацию и продолжить общение. В то же время профессиональное взаимодействие не допускает постановку вопросов в суггестивной форме, когда в формулировке содержится внушаемый ответ, например содержащих пассивное («Испытываете ли вы дискомфорт?») или активное («Не правда ли, сейчас вы чувствуете себя очень дискомфортно?») внушение. В этом случае человек сообщает лишь те сведения, к которым своими прямыми вопросами его направляют.

Существует также опасность включения в вопросы предварительных гипотез, в которых могут прослеживаться профессиональные предпочтения и личный опыт. Это чревато непреднамеренным влиянием на ответы в контексте сформулированной гипотезы.

В ходе клинической беседы, при всей ее свободе, специалист должен помнить, что именно он управляет процессом взаимодействия. В качестве таких элементов профессионального управления Й. Шванцара называет следующие: умение соблюдать паузы, использовать соответствующие состоянию человека речевые обороты, афоризмы; эмоционально-экспрессивные проявления, позволяющие передать свое состояние сопереживания, доброжелательного отношения и принятия информации, сообщаемой обследуемым; управление темпом, громкостью и интонацией в соответствии с условиями и атмосферой диагностической ситуации; особенности моторных и поведенческих реакций способствующих установлению контакта, лучшему взаимопониманию и взаимодействию с другими участниками диагностического процесса. Так, умение правильно интонировать вопросы помогает в установлении уважительных отношений, а владение приемом, получившим название «отражение эмоций», помогает поддерживать доверительные отношения. Адекватная работа с критическими и оценочными суждениями (уход от обсуждения разногласий и поиск совпадающих моментов в позициях сторон; уточнение содержания критических замечаний: «Чем вас не устраивает поведение дочери?»; перефразирование в позитивное содержание: «Когда вам станет несколько легче, что вы сделаете в первую очередь?»; согласие с правом критикующего именно таким образом видеть и оценивать данную ситуацию) помогает снизить эмоциональную напряженность.

Существенной предпосылкой успешности клинической беседы является установление позитивных личных отношений между участниками беседы, что требует от психолога большой терпеливости, приспособляемости к преобладающим интересам пациента, находчивости. В отдельных случаях клиническая беседа может иметь непосредственный психотерапевтический эффект, когда клиент не только осознает причины своих затруднений, но и определяет пути их преодоления. Общая стратегия и ход клинической беседы строятся на предварительных данных диагноза.

 

Компетентность психодиагностическая

комплекс особых перцептивно-когнитивных умений и имеющейся системы психологических знаний, которые позволяют специалисту успешно решать задачи проблемного и каузального типа, т. е. связанные с анализом условий жизнедеятельности человека, получением, обобщением и суммированием информацией о его психологических особенностях, выделением и фиксированием существенных признаков, раскрывающих психологические причины возникшей проблемы, выявляющих скрытую от непосредственного наблюдения психологическую (внутреннюю) сущность поведения и деятельности человека в норме и отклонении от нее. Успешность в данном случае определяется возможностями субъекта психодиагностики в получении надежной психологической информации и вынесении на ее основе валидных психодиагностических решений, с учетом всех взаимодействующих факторов сложившейся ситуации и целей психодиагностического процесса, в формулировании вывода, который называется психологическим диагнозом.

Соответственно, можно говорить, что системообразующими элементами психодиагностической компетентности специалиста являются те, которые в максимальной степени обеспечивают актуализацию функций предвидения, познания и прогноза, позволяя целостно видеть психодиагностическую ситуацию, проводить системный анализ индивидуально-психологических особенностей человека в соотношении актуальной и ближайшей зон развития, устанавливать взаимосвязи общего и уникального, закономерного и специфического в изучаемом психологическом феномене.

М. М. Кашапов (2000) в качестве таковых выделяет следующие:

● умение адекватно и своевременно обнаруживать те явления, которые свидетельствуют о возникновении задачи («видеть» проблему);

● умение учитывать объективные и субъективные условия, имеющие значение для решения (актуальные и имевшие место на предыдущих стадиях педагогического процесса);

● умение устанавливать совокупность этих условий и скрытых за ними явлений;

● умение выявлять причины рассогласования результатов педагогической деятельности;

● умение устранять рассогласования в получаемой информации и отсеивать неадекватные и субъективные данные о явлении;

● умение проявлять чувствительность к противоречиям педагогической ситуации;

● умение обнаруживать различные уровни проблемности в решаемой педагогической ситуации;

● умение связывать решение с возможностями его реализации.

В своей совокупности перечисленные диагностические умения обеспечивают реализацию психодиагностических функций специалиста в структуре профессионального труда: информирующей, оценивающей, репрезентирующей, регулирующей, корректирующей. Каждая из них по своему содержанию создает основу для последующей организации развивающей, стимулирующей, профилактической, прогностической работы психолога, педагога, менеджера, социального работника и т. д.

Контекстом для развития и формирования психодиагностической компетентности специалиста выступают: а) психологическое образование и б) содержание проблемных ситуаций и диагностических задач, встречающихся в профессиональной деятельности. В своей совокупности они обеспечивают формирование системы знаний о типах, средствах и способах решения психодиагностических задач и ситуаций, способствуя формированию диагностического мышления.

В то же время это не означает, что диагност с глубокой научной психологической подготовкой не имеет каких-либо ограничений своей психодиагностической компетентности. Многообразие и разносторонность теоретических воззрений, сложившихся в психологии, наличие альтернативных подходов и способов выявления причин психологических явлений накладывает на знания и умения субъекта научной психодиагностики определенные рамки.

Кроме того, ограничения компетенции психодиагноста связаны с областью его практической деятельности и теми задачами, в решении которых он должен участвовать. Специалисту важно знать специфику тех признаков системы психической регуляции, которые имеют наибольшее значение в данной сфере деятельности и, следовательно, от особенностей функционирования которых зависит ее качество, успешность и результативность. Так, например, в сфере организационной психологии такими задачами могут быть подбор и оценка трудового коллектива, профессиональной пригодности к определенным видам деятельности, прогнозирование поведения и особенностей деятельности в различных условиях труда и системы требований. В психологии образования основными задачами являются: выявление психологических причин школьной неуспеваемости и недисциплинированности, нарушений межличностных отношений в классном и педагогическом коллективах; установление психологической готовности к поступлению в школу, переходу на последующие ступени обучения, профильному обучению и профессиональному самоопределению; определение особенностей, способствующих или препятствующих формированию социально активной личности.

 

Методы психодиагностические

научнообоснованные измерительно-оценочные процедуры, позволяющие провести количественную и качественную психологическую квалификацию изучаемого явления.

В психологии существуют два основных подхода к диагностике индивидуальных особенностей: количественный (номотетический), основанный на идее повторяемости, возможности измерения, фиксирования статистических закономерностей и качественный (идеографический), ориентирующийся на индивида как на неповторимого субъекта и понимание множественной и неоднозначной психологической детерминации проявлений поведения и деятельности.

Идеографический подход предполагает, что каждый случай уникален, как уникален сам человек, поэтому применительно к конкретной ситуации и анализируемой системе психолог должен строить свои предположения на основе своего опыта, здравого смысла и профессиональных знаний. Специалист выбирает методы с учетом того, что они применяются к богатой человеческой натуре, в жизни которой случается множество необычных или неожиданных событий, ситуаций, которые не имеют однозначной интерпретации. В ходе психодиагностического процесса необходимо понимать интересы, настроение и желания обратившихся за психологической помощью людей, рассматривая получаемые данные через призму направленности развития личности, постижения индивидуального «Я», как проявление глубинных процессов, принимая во внимание многочисленные факторы, влияющие на возникновение проблемы, во взаимосвязи со всем спектром особенностей в поведении и деятельности человека. Таким образом, получаемый вывод о причинах возникшего неблагополучия в своем роде тоже уникален. Наиболее часто при идеографическом подходе используются либо проективные психодиагностические методы, либо клиническая беседа или интервью. Однако идеографический подход не исключает применения и количественных методов, интерпретация результатов которых должна проводиться на основе решения конкретной проблемы, без учета статистических и нормативных обобщений и закономерностей.

Для практической психодиагностики использование количественного подхода означает, что теоретически выведенные и эмпирически обоснованные закономерности должны применяться при анализе конкретного случая. Это один из путей понять частное на основе общего. К. Ингенкамп в своей работе «Педагогическая диагностика» специально делает акцент на том, что «мы измеряем не сам объект, а только его свойства или отличительные признаки» (К. Ингенкамп, 1991, с. 25). С помощью них мы можем описать явление точнее. Например, если преподавателю необходимо оценить качество декламации стихотворения учащимся, то он в состоянии сделать это на вербальном уровне без всяких измерений. Он может сказать, что в этом месте ученик читал медленно или глухо, а в другом – быстро. Однако, если педагог хочет улучшить достижения ученика, он должен сообщить ему более подробную информацию, детализировать ее. Данная процедура требует четкого определения того, что измеряется, какое качество подвергается испытанию и на основе каких признаков будут сделаны выводы. Применительно к образованию, в частности, речь может идти о таких дефинициях, как «обученность», «качество знаний», «сумма остаточных знаний», «качество преподавания» и др. Каждое из них – сложное и многомерное явление, которое трудно измерить и оценить с помощью одного признака, отразить с использованием одной числовой шкалы (например, через количество сделанных ошибок). Это демонстрирует, что измерения могут производиться с разной степенью точности и могут представлять собой определенное упрощение или огрубление описываемого явления.

Большая часть современных средств психологического измерения и оценки опирается на теоретические конструкты либо личностных теорий, либо теорий развития, т. е. либо сосредоточиваются на фиксировании определенных личностных свойств, либо оценивают только количественно-качественные характеристики процесса развития. К последним относятся так называемые тесты развития, отражающие состояние и функционирование психической системы в терминах «нормальное», «сомнительное – границы нормы» и «отклоняющееся». Следует помнить, что и в том и в другом случае снижается надежность и валидность метода, поскольку его прогностическая способность не отвечает потребностям диагностического процесса (слишком большой разброс и вариативность получаемых данных) или требуется проведение дополнительных измерений (слишком маленькая частота отклонений). Кроме того, в практике часто используются и сопоставляются методики, чьи конструкты разнородны.

Психодиагностические методы обобщают множество психодиагностических методик, классифицировать которые можно по различному основанию. Довольно часто широкий класс методик в психодиагностике объединяют под названием психодиагностический метод. Если частная методика привязана к решению узкого класса практических задач и направлена на диагностику определенных свойств, то метод определяется общим родством технологических приемов и процедур в проведении всех методик данного типа.

С точки зрения меры «объективности – субъективности» (операционально-техническая классификация) условно выделяют объективные психодиагностические методики, субъективные и смешанные. В объективных методиках диагностика обычно осуществляется на основе успешности/результативности и/или способа (особенностей) выполнения деятельности. Кроме того, при использовании таких методик влияние исполнителя на результаты минимально. К объективным методикам традиционно относят: а) приборные психофизиологические методики; б) аппаратурные поведенческие методики с регистрацией определенных параметров психической активности; в) тесты с выбором ответа (тесты достижений, тесты действия, ситуационные тесты); г) тесты-опросники, в которых, в отличие от тестов с выбором ответа, ключ к пункту определяется не социокультурным нормативом, а с помощью особых психометрических процедур (личностные тесты, тесты специальных способностей, тесты интеллекта).

В субъективных психодиагностических методиках диагностика осуществляется на основе сведений, сообщаемых респондентом о себе, самоописании (самооценивании) особенностей личности, состояния, поведения в различных ситуациях. К субъективным методикам относят опросники состояния и настроения, опросники-анкеты, психодиагностическую беседу (интервью), ролевую игру, самоотчеты, методы экспертной оценки, стандартизированное аналитическое наблюдение, включенное наблюдение с последующим рейтинг-шкалированием, контент-анализ (анализ содержания). К смешанным психодиагностическим методикам с разной мерой объективности – субъективности можно отнести: методики субъективного шкалирования, метод свободной сортировки объектов.

Отдельную позицию в психодиагностике занимают проективные методики, которые по формальному признаку следует отнести к субъективным психодиагностическим методикам. В проективных методиках диагностика осуществляется на основе анализа взаимодействия с внешне нейтральным, как бы безличным материалом, становящимся в силу его известной неопределенности (слабой структурированности) объектом проекции. Наиболее простым и удобным делением, предложенным С. Розенцвейгом, является их разбиение на моторно-экспрессивные проективные методики, перцептивно-структурные и апперцептивно-динамические.

Предметная классификация предполагает деление психодиагностических методик по предмету психологического оценивания (предметной направленности). Таким образом, можно выделить методики для измерения мотивации, оценивания интеллекта, эмоционально-волевой сферы, отдельных психических функций и т. д., а в зависимости от наличия или отсутствия временных ограничений – тесты скорости и тесты результативности.

Кроме того, по особенностям используемых заданий можно выделить вербальные и невербальные методики. По форме процедуры обследования – групповые и индивидуальные.

П. О. Вернер (P. O. Werner, 1978) проанализировал пункты четырех личностных опросников и попытался определить, в какой степени они отражают различные сферы психического функционирования индивидов, учитывают ли специфику развития измеряемых свойств, ситуационные факторы, частоту проявления личностных свойств в представляемых ситуациях и какова общая временная перспектива пунктов. Полученные результаты приведены в табл. 8.

Таблица 8

Пример содержательной валидности личностных опросников (в % от общего числа)

Примечание. CPI — Калифорнийский психологический опросник для взрослых и подростков от 13 лет – 480 заданий (Методики анализа…, 1993); MPI — Предшественник экспресс-опросника Айзенка с вариантом для детей и подростков от 7 до 15 лет (Лучшие психологические…, 1992); MMPI — Русская версия СМИЛ (566 вопросов) (Собчик, 1991); 16 PF – Детский вариант опросника Кэттелла (Диагностика школьной…, 1993).

На их основе В. Гайда (1994, с. 20) сделал вывод о том, что основное содержание опросников, имеющих довольно широкую распространенность, концентрируется в основном на актуальных признаках (симптомах) свойств, т. е. их прогностическая ценность (возможность предикции) весьма ограничена. Планы и будущее человека затрагивает около 8 % всех утверждений, способы поведения – менее 30 %. Практически никак не прослеживаются особенности развития измеряемых свойств. Оценке прошлого и будущего человека отведено немногим более 7 % утверждений. В целом это подчеркивает специфичность процедуры измерения, ее существование вне времени, только «здесь и сейчас».

Труднейшую задачу оптимального выбора психометрического инструментария для реальных диагностических случаев К. Бартон предложил решать с помощью девятимерной модели (Barton, 1985, p. 17). Согласно ей, специалист должен принимать решение о том, какое (или какие) средства измерения и оценки будут применяться, исходя из трех критериев:

● Кто и что является предметом тестового измерения?

● Какие меры будут использованы в диагностическом процессе?

● Каким образом будет производиться измерение?

Предложенные К. Бартоном критерии упорядочивают указанные ранее аспекты выбора измерительных систем через осознание сильных и слабых сторон конкретных методик. Технологически это осознание происходит через ответы на вопросы, позволяющие подобрать соответствующую измерительную систему.

1. Уровень развития: соответствует ли сформулированная инструкция и сложность задач уровню развития обследуемого? Есть ли необходимость дифференцированного подхода к определению уровня развития при выборе инструментария? Например, содержание методики включает в себя две инструкции: для «нормальных» детей и детей, подозреваемых в умственной отсталости.

2. Состояние или свойство: должны ли используемые диагностические средства измерять признаки постоянных свойств индивида или измерению подлежат быстро меняющиеся признаки лабильных свойств?

3. Нормы или экстремум: ожидается ли, что результаты диагностического исследования конкретного человека будут похожи на результаты других людей или же они будут сильно отличаться от них? (Например, занимает ли учащийся среднее положение в распределении или же его место ближе к асимптотам этого распределения?)

4. Область исследования: какая область психической реальности будет предметом исследования – признаки свойств личности, мотивация, сенсорно-перцептивная организация и т. д.? Какого рода измерения для этого необходимы?

5. Инструментарий: существуют ли готовые средства измерения? Насколько эти средства соответствуют требованиям объективности, надежности и валидности? Насколько выбранные методики резистентны по отношению ко всякого рода манипуляциям исследователя, направленных на получение «ожидаемых» результатов? Насколько специалист готов к использованию данной методики (профессионально компетентен)?

6. Сравнение со статистической нормой или исследование оптимальности состояния: на что направлены результаты исследования? На определение места обследуемого внутри референтной группы для дальнейшего обобщения или же предполагается выявление индивидуальных особенностей психической системы?

7. Измерительная шкала: в какой степени используемые меры отражают качественные, а в какой степени – количественные аспекты измеряемого признака? С какой точностью они это делают? Какие статистические процедуры допускает используемая в методике измерительная шкала? (Очень важно поставить этот вопрос перед получением диагностических результатов, а не после диагностического измерения.) Дифференциация измерительных шкал и допустимых статистических процедур подчеркивает зависимый характер последних – допустимый способ обработки результатов исследования является лишь логическим следствием используемой измерительной шкалы.

8. Количество средств измерения и оценки: используется одно или несколько средств для изучения одного и того же признака? Являются ли они внутренними разновидностями одного измерительного средства или однопорядковыми мерами различных средств?

9. Количество измерений: необходимы ли повторные, многократные измерения для изучения изменений (динамики) или достаточно лишь однократного измерения?

Каждый из сформулированных К. Бартоном вопросов позволяет определить условия и возможности использования в психологическом обследовании имеющегося в арсенале специалиста измерительного инструментария. Они создают механизм профессиональной реализации его психометрических знаний и умений на практике, а также формируют понимание того, что использование методик оценки индивидуального своеобразия человека требует наряду с высоким уровнем профессионализма соблюдения этических принципов работы с таким инструментарием. Только в этом случае можно говорить о морально-позитивной роли измерительных психодиагностических систем в практической работе специалиста.

 

Модель психодиагностической деятельности

системная организация специалистом своей активности при решении конкретной психодиагностической задачи.

По позиции, которую занимает специалист по отношению к диагностируемому и рассматриваемой ситуации выделяют такие модели психологической диагностики, как нозологическая (или дифференциально-нозологическая) интракционная (психосоциальная) и функциональная модели.

Нозологическая модель ориентирует на поиск признаков для определения содержания и формы имеющегося неблагополучия или расстройства. Позиция специалиста может быть обозначена в этом случае как «субъект-объектная». Его главная цель не познание личности человека, а распознавание особенностей отклонения и соотнесение его с какой-либо формой. Несомненно, такая позиция сужает круг возможностей специалиста по оказанию психологической помощи, а также выводит за рамки классификации такие случаи, которые не попадают в разряд нозологических единиц.

Интракционная модель отражает характер контактов между диагностом и человеком. В этой модели специалист выступает в качестве посредника между человеком и его средой. Его действия направлены на формулировку проблемы с последующим ее согласованием. Эта модель психологической диагностики опирается, в частности, на теорию организации социальной системы Дж. У. Гетцельса (J. W. Getzels, 1969) и используется для иллюстрации социального контекста, который должен учитываться в психодиагностическом процессе. Таким образом, складывается как бы тройственная позиция «объект – субъект – субъект», где в качестве объекта выступает среда, взаимодействие с которой создают у человека различного рода затруднения. Анализ и определение тех специфических особенностей психической системы, которые детерминируют их возникновение, формируют содержательную сторону интеракционной модели. Соответственно большая часть проблем, которые на основе нее могли бы войти в психологическую классификацию, носит характер адаптационных и дезадаптационных форм.

Функциональная модель предполагает, что специалист стремится, прежде всего, познать личность человека. Он в меньшей степени интересуется проблемой и в большей – изучением индивидуальных свойств психической системы и их влиянием на поведение и деятельность человека, рассматривая психическую систему с позиции регулятивной функции и выдвигая на первый план «субъект – субъектные» отношения. Таким образом, в компетенцию этой модели психодиагностики попадает практически весь спектр возможных психологических проблем человека. Целью функциональной модели психодиагностики является такая формулировка диагностической проблемы, которая позволяла бы ответить на вопрос: существуют ли (и если существуют, то какие) свойства личности человека, которые создают (детерминируют) трудности или, наоборот, способствуют и компенсируют взаимоотношения человека с самим собой и с окружающей средой? По сути, она включает в себя все многообразие психологических проблем, которые возникают в жизни человека и детерминируются особенностями функционирования его психической системы. Функциональная модель психологической диагностики близка концепции психической регуляции А. Н. Леонтьева и вполне может быть соотнесена с работами Г. Дж. Айзенка, Е. Г. Эриксона, А. Г. Маслоу, в центре внимания которых находятся субъективные отражения и переживания человека относительно его самосовершенствования, самопринятия и взаимодействия с окружающей действительностью. Кроме того, как показывает практика, в рамках этой модели результаты диагностики можно эффективно использовать для оказания психологической помощи.

По уровню овладения функционально-смысловым содержанием психодиагностической деятельности (степени психодиагностической компетентности специалиста) выделяют стохастическую, симптоматическую и каузальную модели. Каждая из них отражает стратификацию становления специалиста как субъекта психодиагностики.

Стохастическая модель отражает влияние вероятностного фактора на решение диагностической задачи. В ней проявляется именно механизм «угадывания», а не профессиональное диагностическое мышление. В результате чего психодиагностический процесс предполагает постепенное накопление информации. Основным способом работы с информацией выступает сбор (последовательный или бессистемный) как можно большего количества разнообразных данных. Решение связано не с логикой диагностического поиска, а с вероятностным фактором (чем больше в заключение перечисляется причин, тем вероятнее «присутствие» адекватной причины в общем списке). Проблематизация осуществляется только на уровне оценки проблемной ситуации.

Симптоматическая модель опирается на систематизацию и обобщение внешних признаков проблемы. Логика работы с информацией отражает упорядоченную активность специалиста по поиску данных наблюдения за ребенком, сведений, которые можно почерпнуть из расспроса и рассказа других людей, близко общающихся с ребенком. Более того, этот поиск носит упорядоченный характер. Происходит тщательный (системный) анализ и последовательная проверка феноменологических признаков, в результате которой симптомы уточняются и обобщаются (фокусируются) в симптомокомплекс и соотносятся с конкретным педагогическим явлением. Переход на уровень причинных оснований не осуществляется, психологические детерминанты остаются не вскрытыми. Направление психодиагностического процесса задается либо контекстом условий психодиагностической задачи: например, трудности поведения, трудности межличностного общения, трудности обучения и т. д., либо сложившимися в результате профессиональной деятельности представлениями о причинах тех или иных проблем учащихся. Проблематизация осуществляется за счет критичного формулирования условий диагностической задачи.

В каузальной модели используется процедура моделирования причинно-следственных связей между признаками конкретной проблемы и их психологическими детерминантами. Поиск необходимых данных носит упорядоченный характер и происходит в соответствии с выдвинутыми гипотезами о причинах возникшего неблагополучия, которые либо подтверждаются, либо опровергаются. Маршрут психодиагностического процесса отражает не сбор, анализ и оценку различной информации, имеющей конкретное значение, а движение к истокам смыслообразования (семиозиса) проблемы, что выражается в преобладании ориентировочных, репрезентативных, прогнозирующих с разной степенью вероятности причинно-следственные связи, действиях. При этом присутствует рефлексия собственной позиции.

 

Мышление диагностическое

цепь логических операций, обеспечивающих процесс аналитико-синтетического преобразования условий конкретной диагностической задачи, в результате которого рождается ее решение – формулируется вывод, который обозначается как диагноз.

Сам термин «диагностическое мышление» подразумевает, что за ним стоит нечто объективное, позволяющее успешно решать задачи диагностической деятельности, связанные со своеобразием а) объекта диагностики, б) целей диагностической работы (коррекция, прогноз, профилактика, развитие) и в) условий деятельности (клиника, образовательное учреждение, трудовой коллектив, семья и т. д.). Как считают В. Л. Долинин и В. П. Петленко, ядро такого мышления – способность к логическому построению целостной и динамической картины проблемы, к переходу от восприятия явления к воссозданию его внутренней структуры и развития. Это в своем роде «умственное видение», позволяющее включить любой новый признак в логическую цепь рассуждений – важнейшее качество диагноста, которое определяется уровнем развития восприятия, воображения, памяти и внимания. По М. С. Роговину (1979, с. 28), диагностическое мышление представляет собой «особую форму перцептивно-мыслительной деятельности» или «вид мыслительной деятельности, обеспечивающий эффективное использование данных теории и личного опыта для решения диагностических задач».

Применительно к психологической диагностике, диагностическое мышление приобретает свои специфические черты, ассимилирующие особенности профессиональной деятельности специалиста. Первая особенность – это используемая система знаний и понятий об объекте диагностики, которая определяет уровни диагностического мышления – причинный (детерминирующий) и феноменологический (описательный). На уровне причинных оснований – это общая система представлений о структуре психики, закономерностях ее функционирования во внешних (поведенческих и деятельностных) проявлениях. На феноменологическом – система признаков, характеризующих проблемные ситуации, которая позволяет анализировать и обобщать симптомы (например, неуспеваемости или недисциплинированности) в соответствии с определенными классами явлений. Важнейшей стороной этого теоретического фундамента психодиагностической деятельности становится их непрерывное совершенствование и обновление.

Вторая особенность диагностического мышления в психодиагностике связана с результатами диагностического познания. Если в медицине или технике его итог – суждение о клинической сущности данного случая через выявление связей между отклонениями от нормы в состоянии системы и их причинами, то в психологической диагностике таким результатом может служить заключение о потенциях того или иного признака в системе. В этом случае диагностическое мышление может быть направлено не на определение причинно-следственных отношений (симптом – причина), а на установление структурных особенностей и специфики функционирования признаков психики, их взаимосвязей в единой системе, регулирующей поведение и состояние человека.

Третья особенность диагностического мышления в психологической практике – это прикладной характер решаемых психодиагностических задач. Он определяет особенности применения психологических знаний к определенной сфере, обладающей собственными закономерностями. Условия жизнедеятельности (например, школы или семейной обстановки) накладывают отпечаток на характер функционирования психической системы и проявления ее признаков в зависимости от требований ситуации.

В то же время следует отметить, что, несмотря на специфику диагностического мышления, существующую в определенных профессиональных областях (педагогике, медицине, технике и т. д.), проведенные исследования М. С. Роговина, Р. Т. Сверчковой, Л. П. Урванцева, А. И. Галактионова и др., показывают, что в чертах диагностического мышления профессионала-практика можно найти больше сходства, чем отличий. Общность в данном случае проявляется через качества диагностического мышления, которые обеспечивают возможность эффективного решения возникающих в практике диагностических задач. Наиболее значимыми с этой точки зрения являются такие качества, как:

● объективность в оценке фактов и диагностических данных, связанная, прежде всего, с критичным отношением специалиста к своим выводам; противоположная сторона этого качества – субъективность – проявляется через игнорирование фактов, противоречащих возникшей диагностической гипотезе;

● гибкость, характеризующая способность диагноста изменять свои рассуждения в связи с появившимися новыми данными;

● мобильность, отражающая способность к быстрой активизации имеющегося запаса знаний и опыта для решения проблемы;

● целенаправленность, способствующая поддержанию определенного направления мысли, предположения, правила в ходе диагностического рассуждения;

● результативность, которая в значительной степени связана с умением концентрироваться: с первых моментов диагностической деятельности выделить главное ведущее; это качество решающим образом влияет на выбор тактики и стратегии диагностического поиска;

● решительность, проявляющаяся в способности к активным действиям в условиях постоянной неполноты информации (большинство диагностических выводов вначале носят вероятностный характер, в этих обстоятельствах гибкость мышления должна уравновешиваться способностью оперативно принимать четкое, наиболее обоснованное, оптимальное решение);

● избирательность (селективность) в анализе ситуации, используемых мыслительных операций, способов решения, воспроизведения знаний в условиях контекста.

Каждое из качеств представляет собой дихотомичный континуум, имеющий два полюса проявлений: в виде позитивного или негативного влияния на психодиагностический процесс (например, объективность – субъективность, гибкость – ригидность, мобильность – инертность и т. д.). Их влияние носит общий характер, либо способствуя его эффективной реализации, либо препятствуя, и распространяется практически на все его этапы. Исключение составляет только избирательность мышления, поскольку основное ее проявление в ходе диагностического процесса связано с ограничением зоны поиска, т. е. с этапом формулирования гипотез.

 

Наблюдение

преднамеренное и целенаправленное восприятие объекта, обусловленное задачами выполняемой деятельности. Специфика наблюдения, определенная Т. П. Зинченко (1981) «как восприятие тесно связанное с мышлением», предусматривает не только непосредственное восприятие информации об объекте наблюдения, но и ее переработку.

В психологии наблюдение выступает одним из методов получения анамнестической и феноменологической информации в процессе познания личности. Особенности поведения, позы, осанки, манеры говорить и т. д. – все это в своей совокупности представляет ценный материал как с точки зрения понимания внутреннего мира человека, так и для выяснения психологических оснований его проблем или волнующих вопросов. При достаточной подготовке специалиста вся эта информация может служить полноценным источником психодиагностической деятельности, определяющим ход и содержание последующих этапов диагностического процесса и помогающим делать выводы, осмысливать факты, формулировать гипотезы и т. д.

Успех использования наблюдения в психодиагностической практике определяется двумя основными факторами: четкостью поставленной задачи и готовностью к нему специалиста. «Максимальных результатов всякое наблюдение достигает только тогда, – писал А. П. Болтунов, – когда оно максимально сознательно в смысле знания своей цели и структуры своего предмета» (1923, с. 15). Последнее, в частности, подразумевает не только общие знания об особенностях используемого метода, но и предварительную подготовку к нему, ознакомление с материалом и информацией, относящимся к объекту будущего наблюдения, имеющийся у специалиста прошлый опыт и т. д. Аргументом, в пользу того, что простота использования метода наблюдения в реальной практике лишь внешняя, служит факт специализированной подготовки к нему педагогов в 1920–1930-х гг.

Если обратиться к психолого-педагогической литературе того времени, то можно обнаружить целый ряд схем и программ для организации наблюдения в деятельности педагога. Наибольшее распространение из них получила программа наблюдения К. Н. Корнилова (1924), составленная с учетом влияния среды, жизни детского коллектива, анализа индивидуальных особенностей развития, и схема М. Я. Басова, по которой изучалось поведение ребенка (1924, 1926). Введение этих схем наблюдения позволило педагогу перейти от практики «слежения» за детьми к фиксации «предмета наблюдения», способного быть полезным для педагогической деятельности. Последнее М. Я. Басов считал особенно ценным, неоднократно подчеркивая, что наблюдения нужны не ради самих себя, а для разрешения практических вопросов, возникающих в повседневной работе педагога. Для психодиагностической практики оба замечания принципиально важные, так как предмет наблюдения представляет собой явление, требующее распознавания, а его «полезность» – в понимании сущности взаимосвязей между внешними признаками и внутренними.

Фиксируя предмет наблюдения – различные формы поведения и деятельности учащегося, можно выделить их однозначные, относительно элементарные фрагменты, сгруппировать эти фрагменты в определенные синдромы (классы явлений), установить взаимосвязи с жалобами, составляющими суть проблемы, а также между самими фрагментами. Это сложная и кропотливая работа, требующая определенных знаний и умений. Оптимизировать ее призваны программы и карты наблюдений, целенаправленно разработанные для диагностической практики в образовании. Например, карта наблюдений Д. Стотта (Исурина и др., 1976) позволяет отслеживать наблюдаемые дезадаптивные формы поведения, а педагогическая карта (С. Н. Костромина, 2007) направлена на фиксацию определенных характеристик учебной деятельности и личностных особенностей, она регистрирует «проблемные зоны» в обучении и воспитании ребенка и его характерологические черты.

 

Надежность теста

критерий измерения постоянства (стабильности) теста (или метода психологической оценки).

Основным показателем надежности теста является воспроизводимость полученных результатов, т. е. повторное проведение теста должно давать приемлемо схожие результаты или оценки.

Количественное постоянство метода определяется коэффициентом ретестовой надежности (А. Анастази, 1988). Обычно коэффициент ретестовой надежности равен корреляции между результатами, полученными на одних и тех же испытуемых в каждом из двух случаев проведения теста и в абсолютных значениях выше +0,70. Чем ближе величина коэффициента надежности к единице, тем более надежен метод.

Другой вид надежности определяют путем коррелирования параллельных форм теста. Для этого тест делят на две сопоставимые части (например, четные и нечетные пункты), затем по каждой половине рассчитывают суммарные баллы и между двумя рядами баллов по испытуемым рассчитывают допустимые коэффициенты корреляции. Полученный таким образом коэффициент называют коэффициентом внутренней согласованности. Внутренняя согласованность отражает внутреннее постоянство теста. Если обе части теста измеряют одно и то же качество личности, то испытуемые, получившие высокие оценки по нечетным пунктам, должны также получить высокие оценки и по четным, соответственно, и наоборот.

Еще один тип надежности основывается на корреляции между двумя сопоставимыми вариантами одного и того же теста (состоящими из аналогичных вопросов), проведенных на одной и той же группе испытуемых. Если по этим разным формам теста получены примерно одинаковые оценки, тест обладает надежностью параллельных форм. Положительная корреляция между двумя взаимозаменяемыми формами означает, что буквы обоих вариантов теста измеряют одно и то же.

Кроме того, надежность касается согласованности оценок экспертов между собой при подсчете результатов одного и того же теста. Этот тип надежности называется надежностью субъективных оценок. Надежность субъективных оценок обязательно учитывается, если методика предполагает субъективные интерпретации, например в персонологии при оценке результатов проективных тестов. Однако этот тип надежности имеет особенно низкие значения в отношении любых качественных методов, таких как интервью, анализ сновидений и других форм свободных ответов, не поддающихся качественной экспертизе. Чтобы устранить эти недостатки, необходимо разработать для экспертов руководства, содержащие четкие правила оценки и инструкции для анализа данных.

 

Норма

система требований, предъявляемых к функционированию системы, фиксированное состояние системы, служащее некой «точкой отсчета».

В настоящее время существует два основных варианта понимания «нормы».

1. В переводе с латыни norma обозначает правило, образец, т. е. соответствующий обычному типу или стандарту, не отклоняющийся от него. Таким образом, в современной науке «нормальное», чаще всего выступает как синоним «типичного», «наиболее распространенного», «среднестатистического», а нормально функционирующая система – это «стандартная система». Но достаточен ли критерий статистической распространенности для понимания нормы? Строясь на сопоставлении индивидуальных данных, полученных в процессе обследования с групповым распределением показателей, зафиксированных в выборке стандартизации, статистическая норма, определяя относительное положение (порядковое место) индивида в некоторой группе, показывает, как он выглядит на фоне других.

● Однако многие «нормальные» функции психической системы определяются индивидуальными, возрастными, половыми и другими особенностями. Некоторые из них оцениваются и трактуются как преимущественные по сравнению с обычными, типичными и выделяются в качестве необходимых условий осуществления разных видов деятельности. Таким образом, если для «нормальной жизнедеятельности» популяции среднестатистический критерий оказывается весьма полезным, то в индивидуальных вариациях статистические данные не всегда соответствуют объективной норме. В реальности каждый конкретный случай психологической практики – это встреча с индивидуальной системой, поскольку большинство людей отклоняется от канонизированной статистической нормы по тем или иным показателям. Индивидуальная изменчивость не может быть втиснута в стандартные рамки и норма для каждого человека – явление объективное, реальное и индивидуальное. С этой точки зрения становится понятным призыв Б. Г. Ананьева: изучать огромный диапазон колебаний индивидуальной изменчивости психических величин.

2. Для нормального функционирования живой системы фундаментальное значение имеет жизнеспособность системы, которая основывается на внутрисистемных отношениях, на соответствии подсистем – системе, функций – структуре, соприспособленности элементов – равновесию системы. Иными словами, нормальная система – это всегда оптимально функционирующая система. С точки зрения такого понимания нормы, даже те показатели, которые выходят за пределы среднестатистических, включаются в норму как оптимум. Поскольку оптимальное состояние психической системы чаще всего определяется ее функциональными задачами, то такое состояние должно быть связано с особенностями отражения субъектом окружающей действительности, построением неотчуждаемой картины мира и саморегуляцией на этой основе своего поведения и деятельности, т. е. соотноситься с понятиями адаптации и приспособления. В основе такого понимания нормы, указывает А. Ф. Ануфриев (2001, с. 63), лежат представления о социально-биологической природе человека и необходимости его приспособления к окружающей среде. В этом смысле, в качестве нормального выступает состояние, обеспечивающее выживание человека и/или соответствие его поведения социальным нормам. В первом случае среднестатистическое понимание нормы дополняется биооптимальным. Во втором – предполагается, что биологическая адаптированность психической системы необходима и нормальна лишь в тех пределах, в каких она обеспечивает оптимальную деятельность и поведение с точки зрения социальных и культурологических норм, которые вступают в качестве критерия оценки возможных колебаний индивидуальной изменчивости. Таким образом, норма может быть рассмотрена как оптимальное психофизиологическое (биосоциальное) состояние человека.

С целью унификации понимания «нормы» Всемирной Организацией Здравоохранения был разработан перечень характеристик психического здоровья человека:

● минимальная приближенность субъективных образов к отражаемым объектам действительности;

● гармония между отражением обстоятельств действительности и отношением человека к ней;

● соответствие реакций (физических и психических) силе и частоте внешних раздражений;

● критический подход к обстоятельствам жизни;

● способность самоуправления поведением в соответствии с нормами, установившимися в разных коллективах;

● адекватность реакций на общественные обстоятельства (социальную среду);

● чувство ответственности за потомство и близких членов семьи;

● чувство постоянства и идентичности переживаний в однотипных обстоятельствах;

● способность изменять свое поведение в зависимости от смены жизненных ситуаций;

● самоутверждение в коллективе (обществе) без ущерба для остальных его членов;

● способность планировать и осуществлять свой жизненный путь и т. д.

 

Психодиагностика

специфический вид деятельности психолога, направленный на распознавание внутреннего состояния психической системы и отнесение выявленных особенностей к определенному классу (типу) явлений, которое осуществляется на основе известной системы научных понятий и в рамках поставленной цели (коррекционно-развивающей, профилактической или прогностической).

Психологическая диагностика устанавливает систему причинно-следственных связей и разворачивает процедуру соотнесения различных факторов развития, взаимосвязи общего и индивидуального в изучаемом психологическом феномене, закономерного и специфического в рамках конкретной ситуации, ориентируясь на конкретную цель, в качестве которой может выступать коррекционная или развивающая работа, профилактика и прогноз. Как область психологического знания она обеспечивает изучение и понимание личности во всем многообразии ее проявлений в различных ситуациях, дает специалисту ключ к решению реальных жизненных и профессиональных проблем конкретного человека.

В американских справочниках психодиагностика рассматривается как процесс оказания помощи людям в решении их проблем (American Educational Research Association, 2001, с. 8). В немецкой практике – определяется как систематический сбор и научная обработка информации с целью обоснования принимаемых психодиагностических решений и возникающих из них действий, контроля за ними и их оптимизации. Такие решения основываются на комплексном процессе обработки информации. В этом процессе используются правила, инструкции, алгоритмы и т. д. В результате получают психологически значимую характеристику тестируемых и на основе этого формулируют заключение. В качестве носителей отличительных признаков выступают отдельные индивиды, группы людей, институты, ситуации, предметы и т. д. В Нидерландах психодиагностика понимается как процесс принятия психодиагностических решений, ориентируемых на конкретного человека, его вопросы и проблемы, в котором теоретическая ориентация и эмпирические исследования существуют как единое целое.

Современное понимание психодиагностики в отечественной психологии в некоторой степени отождествляет ее содержание с психометрией. На практике это выражается в направленности диагностического познания не на установление отношений «явление – сущность», «следствие – причина», «общее – индивидуальное» в изучаемом феномене, а на количественное и качественное описание психологического явления, т. е. проведение психологического исследования или психологического тестирования.

Чтобы понять принципиальное отличие психологической диагностики от психометрии следует вспомнить, какой смысл вкладывали в этот термин те, кто впервые включил его в словарь психологической науки. Хорошо известно, что заимствование произошло из медицины, а один из двух авторов, впервые употребивших его в психологической литературе (Т. Симон), был медиком. Название же статьи А. Бине и Т. Симона «Новые методы для диагностики интеллектуального уровня аномальных» (A. Binet & T. H. Simon, 1916) подчеркивает не простое терминологическое заимствование, а его содержательную, понятийную аналогию. Обозначение теста Бине – Симона как диагностического подразумевало качественную дифференциацию неуспевающих школьников по определенным психолого-педагогическим типам, что никак не может пониматься как простое измерение уровня умственного развития отстающих учеников.

Подобный же смысл вкладывал в термин «психодиагностика» и другой основоположник этой дисциплины – известный русский невропатолог и психолог Г. И. Россолимо. Как указывал сам автор, предложенный им «метод психологических профилей» предназначался «для облегчения исследования и диагностирования многих болезненных форм и симптомов из области психики» (Г. И. Россолимо, 1910). Продолжая классическое понимание психодиагностики, Б. Г. Ананьев в своей работе «Комплексное изучение человека и психодиагностика» указывает, что психологическая диагностика предполагает «обследование человека с целью определения уровня его развития и индивидуальнопсихологических особенностей (выделено нами. – С. К.) его психики» (Б. Г. Ананьев, 1968, с. 27), т. е. выявление скрытой от непосредственного наблюдения психической сущности, определяющей поведение и деятельность человека.

Иными словами, если придерживаться исходного и научно-обоснованного термина, то в самом широком смысле психодиагностику можно определить как теорию и практику постановки психологического диагноза.

Как одна из психологических наук, отражающая сущность явлений, их взаимосвязей и взаимодействий, психодиагностика занимает промежуточное положение среди других психологических дисциплин. С одной стороны, как отмечает В. В. Столин, она представляет собой связующее звено между общей и прикладной психологией: теоретическая психодиагностика преимущественно ориентирована на общую, социальную и дифференциальную психологии, практическая – на педагогическую, медицинскую, военную, юридическую и т. д. С другой стороны, психодиагностика выполняет интегративную функцию общего характера, объединяя биологическое и социальное в комплексном знании о психологических феноменах в человеке. Опираясь на явления и понятия, выделенные как самостоятельные единицы в общей и социальной психологии, она через практическое решение психодиагностических задач, возникающих в различных областях, где реализует себя человек, изучает их применительно к конкретной ситуации и с определенными целями.

Таким образом, в центр психодиагностики ставится процесс познания внутреннего мира отдельного человека в системе его социальных отношений, т. е. в конкретных условиях жизнедеятельности, его результатом является понимание индивидуального, единичного, установление взаимосвязи между внешними проявлениями и внутренними характеристиками, между следствием и причиной. Такая трактовка понятия «психодиагностика» позволяет употреблять выражения «диагностика умственного развития ребенка», «диагностика способностей», «диагностика моральных свойств личности» и т. п. как сокращенный вариант терминов «распознавание особенностей умственного развития ребенка», «определение и описание способностей», «познание моральных свойств личности» и никак не может быть определена только как «измерение» или «оценка».

На практике психодиагностическая деятельность может реализовываться в контексте либо естественнонаучной, либо гуманитарной парадигмы.

В контексте естественнонаучной парадигмы психодиагностика отражает процесс познания законов объективного распределения связей, в связи с чем направлена на установление особенностей развития конкретной психологической сферы или ее элементов, отнесение к некоторому классу на основе статистических норм, оценочно разграничивающих уровни или группы.

Гуманитарная парадигма обращена собственно к человеческому в человеке. В этом случае цель психодиагностики – это познание внутреннего мира, индивидуальности человека в системе его социальных отношений и конкретных условий жизнедеятельности через понимание, сопереживание, отказ от сравнения полученных индивидуальных результатов со средними показателями. Ценность результатов диагностики определяется степенью участия в решении проблемы человека и оказания ему психологической помощи. Именно такое понимание психодиагностики можно встретить в американской или европейской практике консультирования. Таким образом, гуманитарная парадигма психодиагностической деятельности наиболее полно выражает существенные характеристики (целостность, проблемоориентированность и практическая направленность) психодиагностической деятельности как прикладной и междисциплинарной области психологического знания. Кроме того, в ее контексте становятся особенно заметными отличия использования психодиагностики в научных и практических целях, среди которых наиболее значимыми являются следующие.

1. Новизна получаемых результатов. В научном исследовании специалист ориентирован на обнаружение и описание закономерностей и механизмов общепсихологического характера. В этом случае участвующие в исследовании выступают для диагноста только как члены экспериментальной выборки. Деятельность же практика направлена «на поиск известных науке закономерностей у “неизвестных” обследуемых» (А. Ф. Ануфриев, 1993, с. 28). Осуществляя процесс распознавания, специалист опирается на имеющиеся у него знания об основных закономерностях и механизмах функционирования систем подобного рода. От него не требуется раскрытие новых закономерностей каких-либо явлений. Он должен уметь распознавать и классифицировать эти явления.

2. Способ разворачивания психодиагностического процесса. Диагностика в научном исследовании идет в направлении от реального объекта к идеальному и связана с установлением общих закономерностей развития, выделением типичного, характерного для существования объекта, в результате которого возможно определение статистических норм. Психологическая диагностика на практике реализуется от идеального объекта к реальному, к психике конкретного человека. По своему содержанию она отражает механизм включения психологического знания в реальную жизненную ситуацию, в процессе которого формируется индивидуальное представление о психологических особенностях конкретного человека в специфических для него условиях жизнедеятельности. В образовательной практике психодиагностическая деятельность реализуется в виде решения психодиагностических задач (в контексте «педагогическое явление – социальные и образовательные условия – психологическая сущность») в различных типах диагностических ситуаций (консультирования, отбора, обследования, аттестации).

3. Форма результата психодиагностической деятельности. Итогом психодиагностики в решении научно-исследовательских задач служит описание общих закономерностей и форм существования изучаемого явления. В основе результата решения конкретной психодиагностической задачи лежит категоризация явления, представленная в виде обозначающего состояние объекта психодиагностики понятия или утверждения (умозаключения) о психологических причинах, обусловливающих данное состояние объекта. Эта особенность прикладной психодиагностики была отмечена еще в 1930-е гг. Л. С. Выготским, который писал, что «диагностический процесс предполагает наперед готовую, уже установленную систему понятий и ситуацию, когда данное явление подводится под общее понятие» (Л. С. Выготский, 1983, с. 319).

4. Характер диагностических умений, необходимых для реализации психодиагностической деятельности. В научно-исследовательской работе психодиагностическая компетентность в большей степени обусловлена широтой и качеством владения специалистом психодиагностическими методиками. Важным представляется умение подбирать диагностические средства, адекватные поставленной познавательной задаче, или, если они отсутствуют, конструировать новые. Компетентность практического психодиагноста связана с умением объединить получаемые результаты, связывая различные диагностические данные в единую многоуровневую причинно-следственную систему.

5. Специфика той области жизнедеятельности человека, в которой реализуется психодиагностическая деятельность. В научно-исследовательской деятельности условия жизнедеятельности выступают сопутствующим, дополнительным фактором в общей системе выявляемых закономерностей психологического функционирования субъектов. В практической деятельности эта специфика оказывает прямое влияние на организацию и характер психодиагностической деятельности специалиста, определяя условия профессионального функционирования. Так, для сферы образования отличительными признаками осуществления психодиагностической деятельности выступают: а) доминирование социального контроля (произвольность возникновения психодиагностических ситуаций); б) полисубъектность (совместная ответственность субъектов, инициирующих психодиагностический процесс, организующих его и исполняющих психодиагностические решения); в) практикоориентированность (существование психодиагностической задачи как части образовательной задачи, определение ценности психодиагностических решений через практические результаты в последующей работе – эффективности коррекции, развития, прогноза, профилактики), г) комплексность (прямой и опосредованный результат понимания конкретной личности и изучаемых психолого-педагогических феноменов во всем многообразии их проявлений в образовательной ситуации).

 

Психодиагностическая задача

совокупность сведений (феноменологических и психологических характеристик) о состоянии человека при указании его желаемого состояния, принимаемого за норму, описания обстоятельств, сопровождающих это состояние, и вопроса, на который необходимо найти ответ (например, определить психологическую причину в случае реального или предполагаемого отклонения состояния от нормального).

Согласно основаниям классификаций задач, принятым в психологии мышления (Я. А. Пономарев, 1967; О. К. Тихомиров, 1969, и др.), психодиагностические задачи по цели мыслительной деятельности относятся к задачам на распознавание; по критерию достаточности информации, содержащейся в условиях, они трансформируются по мере продвижения диагностического поиска из экстраполяционных в интраполяционные; по критерию информируемости решающего они относятся к разряду задач, где факторы заданы своими вероятностными характеристиками, так как одно и то же психологическое явление, как правило, может быть вызвано различными причинами, по сложности причинноследственных связей могут быть простыми (линейными) и сложными, имеющими многоуровневую иерархию нескольких одновременно действующих взаимосвязанных между собой детерминант.

Как указывает А. Ф. Ануфриев (2001, с. 22), специфика условий психодиагностической задачи состоит в том, что, отражая реальное отклонение диагностируемого объекта от нормы или его гипотетическую возможность, они не заданы эксплицитным образом, т. е. явно и в полном объеме в самом начале решения задачи они устанавливаются и формулируются специалистом в ходе решения. В связи с этим психодиагностическая задача не является чисто логической.

Кроме того, они включают две составляющие – эмпирическую и апpиоpную. Первая (эмпирическая) – представляет собой данные, полученные в процессе диагностического обследования и зафиксированные в психодиагностическом описании. Она характеризует состояние человека на феноменологическом уровне и противопоставляет его объективно реальному. Эмпирическая составляющая может существенно изменяться в ходе диагностического поиска, пополняясь новыми сведениями и уточняясь.

Вторую (апpиоpную) составляющую образуют сведения (знания), имеющиеся у специалиста до знакомства с проблемой и решения диагностической задачи. Их можно рассматривать в качестве теоретического конструкта или типового описания, каждый раз конкретизирующегося применительно к реальным ситуациям. В общем виде теоретические конструкты представляют собой пpактико-диагностические модели или общие схемы, в которых фиксируется лишь устойчивое, закономерное, общее, т. е. инваpиантное содержание системы, естественно изменяющееся при решении конкретной диагностической задачи с учетом индивидуального своеобразия диагностируемого (учащегося).

Специалист, опираясь на апpиоpную (константную по своей природе) и эмпирическую (изменяющуюся в ходе диагностической деятельности) части диагностической задачи, двигается к конечной цели решения – постановке диагноза. Этот путь – сложный и запутанный процесс, в котором имеется этапность, последовательность и определенная внутренняя логика, скрытая от непосредственного наблюдения.

Классификация психодиагностических задач по проблемам обучения, воспитания и развития учащихся представляет собой систематизированное описание различных форм школьной дезадаптации двух видов: социально-педагогической (трудности обучения, поведения и межличностного взаимодействия) и психосоциальной (специфические личностные феномены, аффективные расстройства, невротические состояния).

Системообразующим компонентом решения психодиагностических задач, связанных с трудностями обучения, воспитания и развития учащихся, является информационно-семантическая основа психодиагностической деятельности, которая обеспечивает понимание субъектом сущности и причинной обусловленности учебных проблем, позволяя перейти от их чувственно-образного восприятия к логическому постижению.

 

Психодиагностическая ситуация

система отношений, складывающаяся между участниками психодиагностического процесса, имеющая свою содержательную направленность. Психодиагностическая ситуация отражает социально-психологический контекст, в котором инициируется и развивается психодиагностический процесс.

Основными характеристиками диагностической ситуации являются свобода выбора при принятии решения об участии в диагностическом процессе (социальный контроль) и ответственность за выбор способов вмешательства в судьбу обследуемого и принимаемые решения. Они же выступают в качестве критериев, позволяющих выделить различные типы психодиагностических ситуаций.

1. Консультация (свободное участие – свобода в принятии решения). Добровольное обращение к компетентному специалисту при высокой активности в выработке решения проблемы и продуктивности выполнения диагностических заданий (семейная консультация, профессиональная консультация, консультация по вопросам управления и т. д.).

2. Обследование (принудительное участие – свобода в принятии решения). Невозможность уклониться от участия и получения диагностической информации при условии самостоятельного планирования своего поведения и учета полученных результатов (групповые и массовые обследования, проводимые по решению администрации учреждения, служащих организации и других лиц, в целях получения диагностической информации).

3. Отбор (свободное участие – отсутствие свободы в принятии решения). Добровольное решение об участии в диагностическом процессе при условии, что принятие решения по результатам психодиагностического исследования зависит от других лиц (профессиональный отбор, психологический отбор в учебные заведения).

4. Аттестация (принудительное участие – отсутствие свободы в принятии решения). Обязательное участие в обследовании при высоком уровне социального контроля и отсутствии возможности влияния на решение по результатам диагностического исследования (экзамены, экспертиза качества деятельности, аттестация служащих и т. д.).

Доминирование социального контроля, определяющего типы психодиагностических ситуаций, является ведущим, но не единственным отличительным признаком психологической практики в сфере образования. Вторым признаком выступает полисубъектность психодиагностической деятельности. Инициация возникновения психодиагностической ситуации, реализация психодиагностического процесса, принятие и исполнение психодиагностического решения чаще всего имеет не индивидуальную, а разделенную ответственность, когда организация психодиагностической деятельности и внедрение результатов психодиагностики осуществляется разными субъектами образования. Разделенная ответственность характеризуется распределением профессиональной активности субъектов по формам организации психодиагностического процесса. Исходной формой организации психодиагностического процесса выступает запрос, который отражает потребность образовательной практики (педагогов, учащихся, родителей) в индивидуальном психологическом знании. Основой запроса является проблемная ситуация, фиксирующаяся на уровне сознания субъекта как проблема – сложная познавательная творческая задача, включающая неопределенность условий, требующая принятия решения и сопровождающаяся постоянно возникающими изменениями в окружающем и внутреннем мире человека. Проблемная ситуация детерминирует последующие формы, такие как планы, программы, модели психодиагностической деятельности, организующие процесс принятия психодиагностического решения и трансформирующие проблемную ситуацию в психодиагностическую задачу за счет формулирования условий и вопроса, на который необходимо найти ответ.

Третьим отличием выступает практикоориентированность содержания психодиагностических ситуаций, бесполезность существования результатов психодиагностики в отрыве от целей образовательного процесса и без дальнейшей реализации в образовательной практике. В связи с этим психодиагностическая ситуация выступает как часть образовательной задачи, различные виды которых образуют область психодиагностической практики – «проблемное поле» психодиагностической деятельности специалистов образования: а) диагностика индивидуальных особенностей субъектов в контексте психологического сопровождения образовательного процесса; б) диагностика возрастных возможностей и резервов развития обучающихся в рамках психолого-педагогического мониторинга; в) диагностика различных форм отставания в развитии и нарушений в поведении и деятельности субъектов в рамках оказания психолого-педагогической помощи; г) диагностика климата образовательной среды в рамках оказания психолого-педагогической поддержки.

 

Психодиагностические ошибки

ошибочные диагнозы разных видов.

С точки зрения гносеологии, ошибка означает неистинную мысль, т. е. не соответствующую действительности и искажающую действительную связь между реальными явлениями. Такая ошибка называется фактической. Она искажает реальное положение, отражая в содержании диагноза неадекватные факты. К данному виду ошибок относятся ложные диагнозы, полностью расходящиеся с реальностью. В данном случае неистинность подтверждается практикой, когда результаты воздействия не совпадают с ожидаемым итогом. К сожалению, фактический ложный диагноз, как и условия его возникновения, редко вскрывается в процессе познания. Чаще всего такая диагностическая ошибка устанавливается после всех процедур оказания психологической помощи, когда отсутствуют позитивные результаты.

Ложным диагнозом считается и диагноз неполного совпадения. В этом наиболее часто встречающемся случае происходит либо слишком узкое (однобокое) обозначение причин актуального состояния человека, особенностей его поведения или деятельности, либо частичное пересечение причин, когда в заключительной формулировке, помимо истинных фактов, присутствуют категории, не соответствующие реальности. Например, диагноз «пониженная обучаемость» может лишь частично отражать сущность проблемы, связанной с неуспеваемостью учащегося, которая наряду с этим может быть одновременно обусловлена еще и интеллектуальной недостаточностью, интеллектуальной пассивностью и т. д. В то же время данный психологический диагноз может оказаться слишком обширным, если в реальности речь идет только о пониженной умственной работоспособности, сочетающейся с другими, не входящими в данную диагностическую категорию признаками (например, недостаточной волевой регуляцией).

Диагноз «неполного совпадения» не всегда бывает фактической диагностической ошибкой. Его неправильность часто обусловлена неточностью формулировки, односторонним терминологическим обозначением проблемы. В этом случае ошибка вызвана неправильностью формы языкового выражения и называется логической ошибкой в диагнозе. Логическая ошибка отражает неправильность формы, а не содержания психологического диагноза (например, замена диагностического вывода феноменологическим описанием при определении психологических причин, лежащих в основе рассматриваемого случая).

Анализ диагностических ошибок, проведенный на основе различных источников, показал, что их основные причины можно разделить на две большие группы:

1) объективные причины, обусловленные прежде всего сложностью объекта познания, специфичностью психодиагностического процесса, условиями и средствами познания, уровнем развития науки и техники и т. д. Они определяют вероятностный аспект психодиагностической истины (Ю. Н. Стампурский, М. И. Морозов, А. А. Губергиц, 1986, с. 59);

2) субъективные причины, зависящие от познающего субъекта (его знаний, опыта, личностных особенностей, внимания и т. д.).

Выделение объективных и субъективных причин связано с тем, что в процессе диагностического познания мы имеем две взаимосвязанные, но противоположные стороны: объект и субъект познания. Соответственно, и источники ошибок кроются как в объективной, так и в субъективной сторонах познания.

Исследования психодиагностической практики специалистов образования показали, что типичной психодиагностической ошибкой психологов выступает прямая проекция теоретических предпочтений на проблемную ситуацию. В остальных случаях (примерно поровну) такого рода причинами являются недостаточный анализ условий психодиагностической задачи и личностные установки специалистов. У педагогов ключевым препятствием на пути к валидному психодиагностическому решению, адекватному психологическому диагнозу оказываются искаженные или неадекватные исходные представления о психологическом генезе проблем учащихся, т. е. сложность перехода от симптомов к причинам (субъективное кодирование проблемной ситуации) определяется слабостью включения психологических знаний в структуру субъективного опыта. У психологов большая часть диагностических ошибок возникает из-за низкого уровня овладения условиями проблемной образовательной ситуации. И та и другая причина отражает ограниченность познания специалистом образования вероятности распределения причинно-следственных взаимосвязей между педагогическими явлениями и их психологическими детерминантами.

 

Психодиагностические таблицы

один из вариантов графических форм универсального описания объекта психодиагностики, в котором связаны воедино все элементы диагностического процесса – от анализа запроса до выдачи рекомендаций. Такой принцип построения позволяет учесть как феноменологический уровень, так и уровень причинных оснований, а также синтезировать фактический материал и общепсихологические знания о включаемых в таблицы явлениях.

Психодиагностические таблицы содержат четыре раздела.

1. Феноменология (например, трудностей в учебной деятельности). В этом разделе указываются формы типичных проблем. Они могут быть сгруппированы по блокам, темам, в соответствии с категориями психологической симптоматологии, а также располагаться в порядке убывания по частоте их встречаемости.

2. Возможные психологические причины (уровень причинных оснований). На каждый указанный в первой колонке вид проблемы приводятся (перечисляются) несколько возможных, наиболее типичных для нее психологических причин, при этом перечень причин нельзя считать законченным (слишком широки и многообразны причинно-следственные связи в психодиагностике). Для каждого вида проблемы он, соответственно, заканчивается указанием на возможность других психологических причин.

3. Психодиагностические методики. Для удобства пользователя на каждую возможную психологическую причину указывается психодиагностическая методика, которая может помочь ее верифицировать.

4. Коррекционные мероприятия (рекомендации). Для каждой потенциально возможной психологической причины составляются рекомендации или указания для развивающих воздействий в виде заданий и упражнений.

Текст методик и коррекционных упражнений в таблицы не включается из-за ограниченного объема. Они даются в последующем описании. Материал таблиц, методик психологического исследования и описаний коррекционных упражнений может быть объединен в специализированное руководство по преодолению определенного рода проблем.

 

Психодиагностический процесс

последовательность когнитивно-перцептивных действий участников психодиагностической ситуации, отражающая их познавательную активность, направленную на распознавание частного конкретного психологического явления на основе абстрактного знания об общих закономерностях функционирования системы психической регуляции человека.

С точки зрения общей методологии диагноза, психодиагностический процесс как разновидность процесса познания характеризуется определенной структурой и условиями протекания в практической деятельности. Его характерными чертами являются:

● осуществление в условиях неполноты исходной информации;

● раскрытие внутреннего состояния и структуры объекта путем отнесения его к известному классу или виду предметов;

● воссоздание субъектом определенных состояний объекта;

● использование полученных выводов для устранения или предупреждения отклонения объекта от его нормального состояния.

По форме осуществления психодиагностический процесс представляет собой опосредованное психодиагностическим инструментарием взаимодействие специалиста с обследуемым, направленное на установление психологического диагноза.

По содержанию – это целенаправленная работа, обусловленная поставленными задачами, которая предполагает выбор ограниченного числа гипотез из множества предположений о причинах отклонения в деятельности или психическом состоянии.

Сложность психодиагностического процесса детерминируется степенью его неопределенности и многозначностью пpичинно-следственных связей между выявленными психическими характеристиками и внешними признаками функционирования объекта психодиагностики, в связи с чем часто возникает необходимость изменения направления диагностического процесса в соответствии с обнаруживаемыми в ходе него данными. Другими обременяющими условиями реализации психодиагностического процесса выступают:

● направленность на распознавание сложных явлений, обладающих значительным количеством разнообразных, а зачастую противоречивых признаков;

● необходимость получения разнообразной (феноменологической, анамнестической и полученной по результатам диагностического обследования) информации, количество которой и направленность ее содержания не имеет четко очерченных границ и зависит от желаний и предпочтений психодиагноста;

● распространяемость общенаучных представлений на индивидуальный случай и наоборот, что требует определить не только то, что типично для данного психологического феномена, но и то, чем данный случай отличается от всех остальных, определить индивидуальные особенности человека;

● возможность решения психодиагностических задач различными способами;

● необходимость использования специальных знаний и высокой гибкости мышления, проявляющейся в способности изменять ход диагностического поиска и учитывать вскрывающиеся психологические факты;

● возможность возникновения диагностических ошибок различного характера, например неправомерное обобщение данных, инерция сложившихся представлений или стереотипность мышления.

Логика психодиагностического процесса и его этапность раскрывают познавательный характер психодиагностической деятельности. Они отражают специфику действий, необходимых специалисту для распознавания актуального состояния объекта психодиагностики, категоризации этого состояния, установления причинно-следственных связей между внешними признаками диагностируемого явления и детерминирующими его психологическими особенностями человека. В своей совокупности этапы психодиагностического процесса образуют модель общего способа решения типовых проблемных ситуаций, которая отражает структурную организацию специалистом своей активности при решении конкретной психодиагностической задачи – ход аналитико-синтетического преобразования различной информации о человеке и его проблеме, в результате которого рождается диагностический вывод (решение), формулируется психологический диагноз.

На современном этапе развития психодиагностики наиболее полно психодиагностический процесс описан с помощью модели, предложенной А. Ф. Ануфриевым (1993).

1. Этап описания состояния объекта психодиагностики на феноменологическом уровне (этап «Феноменологии и анамнеза»), куда входит:

● ознакомление с запросом;

● определение соответствия данного конкретного случая компетенции специалиста;

● сбор данных с целью уточнения жалоб, проблем, запроса;

● создание феноменологического описания объекта психодиагностики;

● оценка функционального состояния системы объекта психодиагностики и формулировка проблемной ситуации.

Особенность данного этапа заключается в том, что его успешность зависит от владения специалистом классификацией признаков поведения человека, которая определяет стратегию получения дополнительной информации при дальнейшем решении задачи.

Этап «Феноменологии и анамнеза» обеспечивает осознание условий задачи, в процессе которого происходит мысленное воссоздание ее реального содержания, актуализируется потребность дополнения и преломления информации, в соответствии с информацией, хранящейся в памяти. Это субъективное видение данных условий можно классифицировать как образ проблемной ситуации, как первое важное звено овладения условиями диагностической задачи. Оно подразумевает возникновение особого психического состояния, которое определяется наличием познавательной трудности и противоречия в виде вопроса, поставленного человеком перед самим собой. Для психодиагностической деятельности оно специфично тем, что знания и опыт практической работы специалиста дают ему право полагать, что одна и та же психологическая причина возникшей проблемы может вызвать сразу несколько внешних следствий (например, разных трудностей при обучении) и, наоборот, одна и та же трудность может иметь под собой разные психологические причины.

На основе первоначальных знаний об особенностях функционирования диагностируемой системы происходит поиск той объективной основы, которая позволяла бы объяснить все многообразие проявлений, состояний и свойств рассматриваемой системы. Таким образом, обеспечивается переход с феноменологического уровня к построению теоретической модели эмпирически наблюдаемого состояния объекта психодиагностики. Этот процесс носит творческий характер и требует выдвижения гипотез.

2. Этап выдвижения гипотез о психологических причинах, вызвавших установленное на первом этапе состояние элементов феноменологического уровня.

Результативность данного этапа как раз и будет зависеть от умения диагноста взглянуть на проблему с разных точек зрения, от гибкости его диагностического мышления и знания многочисленных причинно-следственных связей, когда одно следствие определяется разными причинами, а одна причина вызывает множество следствий. В то же время эффективность организации данного этапа деятельности может существенно зависеть от использования специалистом психодиагностических средств (таблиц и схем детерминации), которые существенно облегчают процесс выдвижения гипотез.

В процессе соотнесения феноменологических данных с требованиями проблемной ситуации диагносту становится ясным, какая еще дополнительная информация ему необходима для успешного решения психодиагностической задачи. Основой для подобного сопоставления данных служат знания о типичных особенностях функционирования психической системы, имеющиеся у специалиста до проведения диагностики. Таким образом возникает необходимость перевода данных в единое понятийное поле, так называемое субъективное перекодирование, поскольку первоначальная часть условий задачи (феноменология и анамнез) обычно формулируется в запросе (родителями, воспитателями и даже учителями) на житейском уровне, часто подразумевающем описание различных явлений психологической природы упрощенным, бытовым языком. Перевод условий в профессиональную систему понятий позволяет специалисту в процессе решения психодиагностической задачи отвлечься от их житейско-эмпирического содержания, благодаря чему условия становятся сопоставимыми, однородными. На этом этапе наступает как бы переломный момент: если раньше рассуждения шли от следствия к причинам, то теперь – от возможных причин к следствию, проверке гипотез, накоплению дополнительного материала различных диагностических фактов.

С этой точки зрения, этап выдвижения гипотез выступает в качестве трансформатора, представляющего собой момент превращения знания о теоретической сущности развития психической системы в целом и феноменологической специфики ее индивидуального функционирования в действия по эмпирической проверке предполагаемых психологических причин, управлению и контролю за ее состоянием. Степень адекватности этой трансформации определяет путь и организацию дальнейшего психодиагностического процесса.

Наибольшая трудность этого этапа состоит в том, что, характеризуя мыслительную деятельность, он разворачивается в самом начале диагностического процесса, в условиях неполноты информации, а часто и при отсутствии четко обозначенных специфических признаков (симптомов) рассматриваемого явления.

3. Этап проверки гипотез, включающий в себя:

● выбор средств проверки адекватных гипотез, например психодиагностических методик или анализ продуктов деятельности;

● процедуру измерения и оценки актуального состояния психической системы или ее различных элементов;

● интерпретацию и оценку состояния психологических переменных с точки зрения нормы.

Особенность этого этапа составляет широта имеющихся в психодиагностической практике средств измерения и оценки состояния элементов психической системы, а также степень владения ими. Важное значение приобретает стратегия, с помощью которой осуществляется проверка выдвинутых гипотез и накопление диагностической информации. Это может быть применение батареи психодиагностических методик в виде некоторого стандартного (привычного для диагноста) набора. В той или иной форме этот способ позволяет получить общую картину о психологических особенностях человека, в соответствии с которой возможно проведение последующей верификации выдвинутых гипотез. Более того, появляется возможность выделить не только предполагаемые причины возникших нарушений, но и другие особенности, которые не были учтены на предыдущем этапе. Однако подобный способ получения психодиагностической информации, помимо очевидных его достоинств, имеет и определенные недостатки. Он, прежде всего, очень громоздок и требует значительного количества времени, в виду чего его реализация оказывается не всегда продуктивной. Кроме того, какой бы полной не была используемая батарея методик, она практически всегда оказывается недостаточной для целостной характеристики личности и получения всеобъемлющей картины психологических переменных.

Способом накопления психодиагностической информации может быть также стратегия, предполагающая подбор диагностических процедур в строгом соответствии с выдвинутыми гипотезами. Например, при жалобах на плохую успеваемость и предположении, что причинами этого могут быть отклонения в развитии познавательных процессов, диагностируется именно их уровень развития, и только в том случае, когда подобная диагностика не подтверждает предполагаемых причин, рассматриваются другие психологические переменные.

Разумеется, встречаются и промежуточные варианты, включающие элементы обеих стратегий.

4. Этап построения общей формулы диагностического заключения.

Подтверждение на предыдущем этапе той или иной гипотезы позволяет специалисту сделать необходимый вывод о причинах возникших противоречий и ответить на вопрос, поставленный в ходе формулирования проблемы. Реализация этого этапа происходит за счет умения специалиста определить тип психологических переменных в соответствии с известными ему классификациями элементов уровня причинных оснований.

5. Этап индивидуализации психологического диагноза.

На этом этапе поставленный диагноз конкретизируется и переводится на язык адресата. Его важность определяется активным участием человека, формулировавшего свою проблему, и степенью его заинтересованности в реализации полученных результатов, так как эффективная психологическая помощь может быть оказана только в случае консенсуса между участниками психодиагностического процесса. С этой точки зрения, сформулированное диагностическое решение должно быть понятным всем его участникам и быть «принято» ими.

6. Этап прогнозирования состояния обследуемого и формулировка результатов по оказанию психологической помощи.

Успешность этого этапа зависит от опытности диагноста, наличия различных средств коррекции в его арсенале, эффективного владения этими средствами и умения подобрать оптимальные из них для данного конкретного случая.

7. Этап наблюдения за клиентом после оказания психологической помощи с последующим уточнением диагностического заключения.

Этапы психодиагностического процесса в самом общем виде отражают структурную целостность процесса диагностики путем явного задания всех взаимодействующих компонентов этого процесса. При этом каждый из этапов несет свою содержательную нагрузку: исследовательскую, прикладную, информационную и оценочно-контролирующую, подразумевая действия специалиста по сбору, хранению, переработке информации и ее использовании для управления психической системой. Это позволяет сделать вывод о том, что психодиагностический процесс разворачивается в соответствии с принципами кибернетики и, следовательно, может быть подвергнут анализу относительно информационного обеспечения, алгоритмизации и операционализации, моделирования и нахождения эффективных управленческих схем.

 

Психодиагностическое заключение

итог психодиагностической деятельности специалиста, представленный в виде профессиональной обзорной записи, резюмирующей данные психологического исследования об основных качественных характеристиках психики, индивидуальном своеобразии конкретного человека. Это развернутый и одновременно четкий ответ на поставленный вопрос: какова структура личности, особенности эмоциональной или когнитивной сферы, система ценностей или доминирующих мотивов.

Й. Шванцара (1978, с. 346) предлагает различать два вида психодиагностического заключения:

● компетентное резюме, составленное на языке современной науки для специалистов в области психодиагностики;

● документ-сообщение об обследуемом, предназначенный для заявителя, не имеющего, как правило, психологического образования и включающий, наряду с психологической, другие части, например медицинскую, биологическую, социальную.

Однако и в том и в другом случае имеет место описательная форма предоставления результатов психодиагностической деятельности, цель которой – характеристика психологических переменных в зависимости от поставленных задач, потребностей, интересов и уровня подготовленности пользователя (А. Анастази, 1982, с. 84). Это предназначение психодиагностического заключения существенно отличает его от психологического диагноза, цель которого выяснение в каждом отдельном случае причин (психологического генеза) каких-либо особенностей поведения и их классификация.

Объем, структура, стиль и основные блоки психодиагностического заключения могут иметь разные варианты: от классического («феноменологическое описание как – психологическое описание – рекомендации» (Ануфриев, 1993, с. 131) до отдельного указания сохранных сторон или ресурсов личности, итоговых статистических оценок, перечисления использованных методик и т. д. Как замечала С. Я. Рубинштейн, таким диагнозам-описаниям «может быть дана некоторая форма или схема, но основная часть содержания заключений не поддается никакой унификации» (С. Я. Рубинштейн, 1998, с. 142). Очевидно, что степень развернутости и содержание должны зависеть от запроса и конкретной психодиагностической ситуации. При этом важным остается следующее условие – психодиагностическое заключение обобщает не результаты психологического обследования, а их психологическую интерпретацию и выводы, включая в себя элементы анализа, обобщения, выделения существенного, принятия решения и т. д.

По форме диагностическое заключение может быть представлено в виде как объясняющих понятий, так и суждений и умозаключений. В каждом случае используемые термины должны быть уточнены путем отнесения их к соответствующей теории, например «интровертированный тип по Айзенку» или «интровертированный тип по Роршаху», «неудовлетворенная потребность в безопасности по А. Маслоу» или «неудовлетворенная потребность в любви по К. Хорни». В случае выявления различного рода отклонений (изменений, дефицита, отставаний) в заключении указываются сохранные стороны или возможные компенсаторные механизмы личности.

Текст диагностического заключения не должен быть перегружен техническими подробностями получения и обработки данных. Наиболее важны: а) феноменология выявленных психологических особенностей и отклонений; б) ее объяснение относительно сформулированного запроса и цели диагностического исследования; в) возможности учета выявленных особенностей в последующей деятельности и поведении.

Из вышеприведенного описания следует, что основные требования к психодиагностическому заключению следующие:

● релевантность поставленной психологической цели и диагностической задачи;

● четкость и конкретность;

● современность;

● научность;

● дискриминантность вводимых в него понятий относительно соответствующей психологической теории.

Учитывая, что диагностическое заключение являет собой переработанный итог психодиагностической деятельности, то в целом результат этого обобщения может выражаться в двух относительно независимых вариантах: 1) как элемент (часть) определенной классификации, специфическим образом отражающий психологическую сущность изучаемого явления; 2) как описание индивидуального своеобразия обследуемого.

Первый вариант написания психодиагностического заключения оптимален в том случае, если у специалиста имеется возможность не только обобщить полученные в ходе диагностической деятельности результаты, но и соотнести их с определенной классификационной или типологической схемой. Тогда в качестве ориентировочной основы выступает либо симптомокомплекс психологических характеристик, либо отдельные признаки, диагностически высокозначимые для определенного класса проблем в поведении и деятельности, например для гиперактивности, аффективной возбудимости, интеллектуальной недостаточности и т. д.

Другим способом классификационного представления результатов диагностического процесса будет их обобщение и соотнесение с частными, устоявшимися в психологии классификациями, например с систематикой нарушений мышления Б. В. Зейгарник (1973) или типологией акцентуаций характера и психопатий А. Е. Личко (1977). Основными факторами, влияющими на выбор способа классификации обобщенных результатов диагностической деятельности, остаются ее цели и задачи (необходимость и достаточность такого рода подхода), уровень и качество психологической подготовки специалиста, а также направление его научных интересов.

В случае затруднения или невозможности по каким-либо причинам отнести выявленные психологические феномены к определенному классу или типу специалист может использовать второй вариант представления диагностического заключения. Описательный принцип не обладает той степенью конкретности и четкости обобщения полученных диагностических данных, как классификационный. Однако и в этом случае практик может придерживаться основных требований и правил, предъявляемых к психодиагностическому заключению.

Используя описание, необходимо выделить, подчеркнуть наиболее существенные, значимые с точки зрения диагностической цели особенности личности человека, оказывающие максимальное влияние на возникновение и развитие явления или проблемы. При этом дается их качественная характеристика: снижено, истощаемо, дефицитарно, неустойчиво, недостаточно, изменено, затруднено, преувеличено, повышено, выражено, сформировано, оптимально и т. д.

Все остальные данные, такие как количественная информация: число правильных и ошибочных ответов, статистические оценки, полученные по стандартизованным методикам, конкретные ответы, иллюстрирующие вывод, сохранные стороны или компенсаторные возможности личности, а также рекомендации являются возможными, но не обязательными компонентами психодиагностического заключения. Чаще всего эти данные приводятся для подкрепления выводов. В некоторых случаях они (особенно рекомендации) могут быть вынесены в отдельный раздел.

«Необязательность» рекомендаций или разработки программы действий не снимает со специалиста ответственности за проделанную работу и указанные в диагностическом заключении выводы (поставленный диагноз). Такие рекомендации или программы обязательно должны предполагаться, поскольку только в этом случае, писал Л. С. Выготский, вносится элемент практики в диагностическую деятельность, сам психодиагностический процесс приобретает смысл, а его инициация доходит до «конечной целевой установки» (Л. С. Выготский, 1956, с. 321), позволяя сделать вывод о том, что поставленная психодиагностическая задача выполнена.

 

Психодиагностическое интервью

осмысленный и целенаправленный расспрос специалистом участников психодиагностического процесса для выявления максимально возможного количества признаков, способных подробно и содержательно описать изучаемую проблему или явление.

В психодиагностическом интервью специалист уточняет характер проблемы, смысл и содержание переживаний, мнений, оценок, отслеживает точность понимания чувств и ощущений, которые испытывает человек. Тем самым исключаются недоговоренности, недоразумения и взаимное недопонимание, которые способны помешать эффективному определению причинно-следственных связей. Он раскрывает характер настоящих переживаний человека, а также возможных прошлых переживаний, связанных с темой обращения за помощью и дополняет рассказ человека о проблеме следующим содержанием.

1. Забытые, потерянные, объективизированные (от других людей) данные, составляющие такие виды анамнеза, как забытый, потерянный и объективный.

Под забытым анамнезом подразумевается дополнительное активное извлечение из памяти человека таких, нередко давно прошедших и основательно забытых событий, которые никто (ни сам человек, ни окружающие его лица) не ставит ни в какую связь с настоящей проблемой. Наличие таких взаимосвязей свидетельствует о том, что каждая проблема не может находиться вне времени и пространства, т. е. всегда существует ситуация, действия, события, которые послужили пусковым механизмом в формировании того или иного психологического феномена.

Потерянный анамнез – это выявление таких обстоятельств, о которых человек сам не знает, возможно он лишь косвенно в них участвовал, но которые могут дать исчерпывающее объяснение причин и происхождения описываемого явления или состояния. (Например, разногласия в стиле воспитания между родителями могут быть связаны с подражанием ролевым установкам и сценариям, которые использовались их родителями по отношению к ним самим.)

Объективный анамнез подразумевает получение сведений от лиц, знающих диагностируемого. Он позволяет получить данные, описывающие внешние проявления психической реальности как бы «со стороны», подчас подчеркивая и фиксируя такие моменты, которые для самого человека остались незаметными, незначимыми или оказались иначе воспринимаемыми. Иногда эти сведения просто необходимы. Так, внутренняя система и психическая реальность детей, особенно младшего возраста, трудно поддается рефлексии, а во многом еще слабо развита. Поэтому только через психическую реальность их родных или близко общающихся с ними (т. е. опосредованно) можно восстановить их прошлое и описать настоящее.

2. Характеристики внутреннего мира человека, его переживания, существующие в определенном слое психической реальности: цели, возможности, мысли, чувства человека, его представления о себе, сферы ответственности и др. Обсуждая переживания человека, их значение в происходящих жизненных событиях, специалист формирует собственное мнение о его внутреннем мире, о том, что он знает о своих действиях, целях, чувствах, мыслях, как он воспринимает свое «Я».

3. Сведения об отношении самого человека к своей проблеме, к своему положению, своему состоянию, реакции на обстановку, в которой находится. Это субъективное описание отношения помогает правильнее оценить описываемые признаки с точки зрения их достоверности и истинной ценности для последующих этапов психодиагностического процесса. В трудной ситуации человек склонен преувеличивать волнующие его проблемы, заострять внимание на одних характеристиках и игнорировать другие и т. п. Кроме того, обращаясь за помощью для себя или для другого человека (родитель – ребенок, педагог – ученик и т. д.), многие люди приходят к специалисту «со своим собственным диагнозом». Не обладая достаточными психологическими знаниями, не знакомые с психологической симптоматикой и опираясь только на свой жизненный опыт или «околонаучную литературу», они утверждают, что у них или у другого «депрессия», «слабая воля», «плохой характер», а в своем рассказе стараются подчеркнуть те признаки, которые подтверждали бы их слова. В таких случаях стимулирование описания своих чувств, ощущений и отношения к своему состоянию способствует объективизации феноменологической и анамнестической информации.

 

Психологическое тестирование

(см. в разделе «Практическая организация психологической помощи. Направления, формы и виды деятельности психолога в образовании».)

 

Психометрия

теория и практика построения и применения психодиагностических методов исследования и, прежде всего, тестов. Ключевой характеристикой данной области научного знания является определение через измерение степени выраженности какого-либо свойства предмета. Измерение осуществляется путем установления связи между числами и психологическими свойствами объекта. Цель измерения заключается в получении точной и валидной информации об особенностях и характерных признаках объектов – организмов, групп или событий для сравнения получаемых данных.

Основанием психометрической деятельности на практике выступает теория психологического измерения, описывающая статистические модели обработки получаемых данных, анализа ответов в тестовых заданиях и подсчета суммарных результатов теста. Она охватывает весь процесс разработки, стандартизации и применения тестовых методик, принципы построения измерительных шкал, способы определения границ экстраполяции методики, рекомендации по оценке ее надежности и валидности.

Результат, полученный в ходе психологического измерения и оценивания, можно назвать «инструментальным знанием». Его преимущество в универсальности, а уязвимость – в стандартности, необходимости интерпретации с учетом механизмов и особенностей функционирования психической системы конкретного человека в сложившихся условиях жизнедеятельности, конкретных обстоятельствах. Прогностическая ценность инструментального знания весьма ограничена, поскольку специфичность психометрических процедур (тестирования, измерения, оценивания) заключается в их существовании вне времени, только «здесь и «сейчас». Именно по этой причине еще в конце 1920-х гг. М. Я. Басов, П. П. Блонский, Л. С. Выготский, А. Б. Залкинд и другие выдающиеся ученые говорили, что даже если применить к отдельному ребенку все имеющиеся тесты, то вряд ли удастся получить удовлетворительную оценку его психологических свойств, обеспечивающую каждому ученику успешные достижения и наивысшие результаты в учебно-воспитательном процессе.

 

Средства психологического измерения

методики, позволяющие провести количественную или качественную оценку степени выраженности конкретных признаков объекта в научных и практических целях. Средства психологического измерения составляют инструментальную основу психометрической деятельности в различных сферах – педагогике, медицине, менеджменте – и позволяют на практике реализовываться измерительно-оценочному (квалиметрическому) подходу, цель которого – выявление общестатистического распределения людей по различным психологическим признакам, их дифференциация (выявление положения каждого в общей выборке) и отбор.

История системного развития средств психологического измерения начинает свой отсчет с момента конструирования шкалы Бине – Симона для оценки умственного развития детей в 1905 г. Первоначально общей теоретической основой для конструирования выступало положение о наличии неких первичных способностей, генетически предопределенных и стабильных по своим количественным показателям. Впоследствии, в связи с успехами эмпирической психологии, эти свойства способностей были приписаны всем элементарным психическим процессам (качествам ощущений, непосредственному различительному восприятию, формам памяти и т. д.), которые стали основным объектом диагностики. Отсюда и относительное постоянство составных элементов разнообразных измерительных систем, существующих на настоящем этапе, которое варьируется в зависимости от возраста, степени трудности и задач психологического исследования. Применяемые при конструировании таких средств методы математической статистики обеспечивают возможность установления взаимосвязей между измеряемыми показателями через использование параметрических и непараметрических критериев. После доказательства надежности и валидности методики математико-статистическими средствами она объявляется объективной мерой, которая может быть использована в самых различных целях.

Психологическая практика свидетельствует о том, что результат использования средств психологического измерения имеет ограниченный характер. А сложившаяся практика, когда любая опубликованная методика воспринимается (а главное используется) как надежный психодиагностический инструментарий, не отвечает возложенным на нее ожиданиям. Более того, закрепившееся в профессиональном сообществе представление о том, что каждый практический психолог, например школьный, может быть не только пользователем, но и создателем таких средств, на фоне активной психометрической подготовки будущих психологов создает у них внутреннюю готовность к такого рода деятельности и поддерживает уверенность в собственной компетентности. Результатом массового распространения «кустарных» конструктов и созданных на их основе «методик» оказывается дискредитация психодиагностической деятельности, появление некомпетентных диагностических решений и выводов. (См. Методы психодиагностические.)

 

Средства описания объекта психодиагностики

идеальные модели, с которыми сопоставляются реальные объекты. Они отражают в виде мысленных образов, графиков, текстов или таблиц: 1) причинно-следственные взаимосвязи между особенностями в поведении человека и их потенциальными психологическими детерминантами – схемы психологической детерминации; 2) характеристики типичных состояний – психологическая симптоматология; 3) систему наиболее вероятных психологических причин отклонений – классификация признаков функционирования психической системы в норме и отклонении от нее; 4) представления о строении объекта психодиагностики – структурная организация психической системы.

Характерной особенностью средств описания объекта психодиагностики является их практическая направленность, т. е. возможность использования для решения конкретных практических задач. При этом осуществляется не просто перенос установленных наукой факторов и закономерностей психического развития, а их переструктурирование в соответствии с целями психодиагностической деятельности. Определенные данные психологической науки трансформируются специалистом относительно реального случая, превращая конкретную психодиагностическую задачу из научно-исследовательской в практическую, уже имеющую свой вариант решения. Так, опираясь на классификацию, описывающую поведенческие признаки типичных состояний и недостатков функционирования психической системы, можно быстрее распознать психологическую причину неблагополучия и оказать необходимую помощь.

Средства описания объекта психодиагностики, упорядочивающие накопленные в науке теоретические и фактические данные, могут существовать в форме личностного (субъективного) и объективированного (надындивидуального) знания. В форме личностного знания они представляют собой индивидуальную классификацию проблем субъектов, построенную на сложившихся ассоциациях и опыте.

В форме объективированного знания они существуют как некий массив (область) знаний, систематизирующий на теоретическом и эмпирическом уровнях разнообразные признаки функционирования психической системы в тех или иных условия. Признаки, характерные для определенной формы поведения, группируются индуктивным способом вокруг эталонных моделей, обладающих определенными чертами или свойствами и объединяются в некоторую типологию, например «типы неуспевающих школьников» (Н. И. Мурачковский), «интеллектуально пассивные учащиеся» (Л. В. Орлова), «трудные дети» (А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых), «психологические типы конфликтных учащихся» (Э. З. Халимов), «личность подростка с отклоняющимся поведением» (Е. В. Заика, Н. П. Крейдун, А. С. Ячина) и др.

Общей характеристикой психологических типологий выступает описание различных форм явлений на каком-либо одном из двух уровней структуры объекта диагностики – феноменологическом и причинном. В связи с этим все известные психолого-педагогические диагностические нарушения по содержанию можно разделить на две группы: феноменологические и детерминантные. Первые образуют верхнюю границу объекта диагностики и являются исходными, вторые – нижнюю.

Феноменологические типологии, основанные на описании и систематизации внешне наблюдаемых признаков (симптомов) неблагополучия учащихся, представлены в работах Л. М. Гельмонта (1954); А. Л. Венгеpа (1989); Ю. З. Гильбуха (1989) и др. Типологии психологических причин учебно-воспитательных проблем описаны Л. С. Славиной (1958); Н. П. Муpачковским (1967), Ю. К. Бабанским (1983) и др.

По форме описания типологии могут быть разделенными и связанными. К разделенным типологиям относятся систематизированные описания типичных состояний, функциональных проявлений и их вероятных психологических причин, которые даются в виде перечисления (списка или перечня), без отражения пpичинно-следственных связей между уровнями. Примером такого описания можно считать характеристику «основных проявлений и факторов школьной дезадаптации», представленную в работе С. А. Беличевой и ее коллектива (Диагностика школьной дезадаптации, 1993, с. 9) или типологию нарушений развития личности школьников, предложенную Н. Л. Коноваловой (2000, с. 129–163).

К связанным типологиям относятся схемы психологической детерминации типичных проблем и их причин, а также психодиагностические таблицы. Преимущество этого вида описаний состоит в возможности достаточно компактно и наглядно отразить связи феноменологического уровня со сложной иерархией внутри причинного уровня. Графический вариант схем психологической детерминации наглядно показывает не только простые линейные зависимости, но и сложные многоуровневые. Они могут существовать в различных вариантах и формах. Их общая характеристика – задание теоретического конструкта, организующего представления о значимых для проблемы элементах психической системы и факторах, влияющих на особенности их функционирования, а преимущество – локальность отражения психологических проблем какой-либо сферой психической активности (семья, коллектив, образование и т. п.).

 

Средства принятия психодиагностических решений

формализированные алгоритмы и правила последовательных действий специалиста, способствующие вынесению адекватных диагностических суждений и построению психодиагностического заключения. Средства принятия психодиагностических решений составляют операциональную или исполнительскую основу выработки диагностического решения. Они позволяют оптимизировать деятельность специалиста при сопоставлении данных, полученных на основе методик с разными теоретическими конструктами, группировании и определении их ценности, анализе степени детерминации каждого выявленного признака в условиях неопределенности. Таким образом, функционал средств принятия психодиагностических решений сосредоточен на определении роли и взаимного влияния отдельных признаков в общей структуре, упорядочивании информации по определенным правилам, что в конечном итоге приводит к формулированию диагностического умозаключения.

Совокупность диагностических признаков, по которым может быть определено данное явление, по аналогии с математикой М. С. Роговин обозначает как универсальное множество. Иначе говоря, все входящие в него признаки релевантны (существенны) по отношению к данному явлению или понятию. Признаки, не включенные в данное универсальное множество, будут, следовательно, иррелевантными, или несущественными (М. С. Роговин, 1979, с. 11). В свою очередь, универсальное множество – совокупность релевантных признаков – состоит из положительных и отрицательных признаков (соответствующих или несоответствующих данному явлению или состоянию). Психодиагностические методы позволяют специалисту оценить одни признаки как положительные, другие как отрицательные, а некоторые считать иррелевантными. В конечном итоге у него формируется два подмножества признаков – положительных и отрицательных. Устанавливая взаимосвязь между ними, он принимает решение о характере распознаваемого явления и формулирует диагностическое заключение или психологический диагноз.

В настоящее время наиболее распространенными средствами принятия психодиагностических решений являются логическая модель, модель полезности ожидаемых последствий, правило Байеса, экспертная система.

Логическая модель основана на представлениях о том, что обобщение признаков для принятия решения происходит на разных уровнях абстрагирования. Переход на более высокий уровень означает ориентировку на более обобщенный признак. Всего было выделено четыре возможных уровня абстрагирования диагностических признаков (М. С. Роговин, 1979, с. 18): 1) конкретный уровень – опора только на элементарные признаки, часто воспринимаемые недифференцированно (например, «отсутствует интерес к учебным занятиям»); 2) уровень предметного признака – выделяется отдельная характеристика объекта (всей системы), на основе которой формируется адекватная группа признаков (например, «недостаточная концентрация внимания, слабая переключаемость и сосредоточение на предмете деятельности (задании, тексте, условиях), в связи с чем затруднено восприятие и запоминание учебного материала»); 3) уровень абстрактного признака – выделяются несколько характеристик объекта, в своей совокупности частично отражающие сущность многомерного распознаваемого явления или состояния системы (например, «конфликтность учащегося связана с низким уровнем коммуникативной компетентности и повышенной возбудимостью и неустойчивостью нервной системы»); 4) категориальный уровень – центральной категорией выступает не отдельная характеристика или их некоторая совокупность, а определенный объект (например, «аффект неадекватности», «когнитивный диссонанс»).

Модель полезности ожидаемых последствий обычно используется в ситуациях, связанных с проблемой выбора одного варианта из нескольких возможных. В этом случае требуется сформулировать диагностический вопрос как проблему выбора между альтернативами. Модель полезности ожидаемых последствий позволяет остановиться на одном из нескольких реальных вариантов, после того как произойдет их сравнение между собой по характерным чертам (существенным признакам). Таким образом, от специалиста требуется выделить разные альтернативы и существенные признаки, ориентируясь на которые он может принять адекватное решение.

Правило Байеса, или математико-статистическая модель, состоит в том, что имеется некая гипотеза, которая изменяется в зависимости от получаемой информации. Таким образом, одно из важных значений при использовании этого правила приобретают эмпирически полученные данные, характеризующие рассматриваемое явление. Их совокупность позволяет оценить степень выраженности феномена. Например, вероятность того, что учащемуся свойственен высокий уровень тревожности, возрастает с увеличением признаков тревожности (долгое переживание неприятностей, беспокойство перед возможными трудностями, неуверенность, беззащитность, напряженность и т. д.). Вместе с тем учитывается статистическая вероятность существования людей, которым присущ высокий уровень тревожности, а также вероятность того, что какое-то количество людей относится к группе с высокой тревожностью ошибочно. Соответственно, чтобы применять данное правило, необходимо знать: 1) общий процент людей с высокой степенью выраженности данного признака в целом и 2) вероятность ошибки при его установлении.

Экспертная система структурирования диагностических признаков для принятия решения содержит эмпирические законы и некоторые эвристические правила, позволяющие упорядочить количественную и качественную диагностическую информацию, обобщить ее и подвести под определенную категорию. Например, экспертная система Н. Сандберга и Л. Тайлера (N. Sundberg, L. Tyler, 1963) включает в себя три уровня диагностических заключений: на первом уровне в качестве материала для принятия решения выступают данные, полученные в ходе психодиагностического обследования, а основным экспертным критерием выступает наличие или отсутствие признака; на втором уровне предполагается обобщение нескольких признаков вместе и создание на его основе определенного конструкта явления: упорядочивание признаков на уровне абстрактного явления, создание психологической структуры изучаемого феномена; на третьем уровне поиск психологических причин того или иного явления соотносится со структурой и динамикой личности, создается рабочая модель изучаемого случая, в которой конкретные особенности данного индивида представлены в целостности и во взаимосвязи с условиями окружающей среды и специфичностью конкретной ситуации.

 

Стандартизация

процесс использования единообразных процедур при проведении и обработке результатов тестирования.

Стандартизация подразумевает набор и использование одинаковых инструкций, бланков ответов, одинаковые вопросы, установленный неизменный временной интервал, стимульный материал, разработанный автором методики.

Процедура стандартизации является ответственностью разработчика психодиагностического инструментария, в связи с чем в руководстве должна содержаться такая информация, как: при каких условиях можно или нельзя проводить тест, кто должен или не должен подвергаться тестированию (контрольная группа), процедуры подсчета результатов тестирования и интерпретации результатов. С другой стороны, пользователь тестом должен соблюдать все стандартные процедуры и условия, сформулированные разработчиком, не внося свои собственные авторские изменения и дополнения. В противном случае пользователь несет собственную ответственность за полученные результаты перед клиентом и не может ссылаться на первоисточник.

 

Стратегии диагностические

комплекс когнитивно-перцептивных действий субъекта, обеспечивающих аналитико-синтетическое преобразование условий психодиагностической задачи и разворачивание психодиагностического процесса, в результате которого рождается диагностическое решение и формулируется психологический диагноз. Стратегии диагностической деятельности отражают организацию субъектом своих действий в диагностической ситуации в виде определенной программы (алгоритма). В традиционном виде диагностическая стратегия по форме организации диагностической деятельности может соответствовать общепринятой схеме психодиагностического процесса – нормативный вариант. В других случаях формироваться априорными предположениями до начала решения психодиагностической задачи – гипотетический вариант организации психодиагностической деятельности или инициироваться установкой на максимальный сбор всевозможных психодиагностических данных – информативный вариант.

Исследования операционального своеобразия диагностических стратегий специалистов образования (С. Н. Костромина, 2007) показали, что информационно-поисковые действия, трансформирующие предположения о причинах трудностей в обучении и воспитании учащихся в психологический диагноз, имеются четыре типа стратегий диагностической деятельности: фокусировка, константа, расширение и замещение.

Тип «фокусировка» сопровождается сужением зоны диагностического поиска, четкой проверкой и постепенным уменьшением числа выдвинутых гипотез. В логическом рассуждении он выглядит как уточнение причины, которая изначально рассматривалась в качестве обобщенных предположений. Тип «константа» характеризуется сохранением без изменений выдвинутой гипотезы и поиском подтверждающей информации, отсутствием новых предположений в психодиагностическом процессе. Тип «расширение» связан с постепенным прибавлением к диагностическим предположениям новых причин, открывшихся в результате накопления диагностической информации. Ранее выдвинутые гипотезы после проверки сохраняются и переносятся в диагностическое заключение наряду с новыми; диагноз формулируется более «объемно» по сравнению с предварительно ограниченной зоной диагностического поиска. Тип «замещение» (полное или частичное) раскрывает способность практика к учету получаемых диагностических данных через изменение хода диагностического процесса и отказа от прежнего взгляда на проблему.

 

Схемы психологической детерминации

индивидуальные или обобщенные представления в графической форме о причинно-следственных отношениях между особенностями в поведении субъекта и психологическими факторами, которые могли бы обусловить их появление. Содержание отражаемых в схеме элементов не имеет ограничений и обычно является следствием теоретических представлений составителя. Обычно в ней присутствуют структурные элементы, уровни их организации – феноменологический, психологический, нейрофизиологический и взаимосвязи между ними, которые учитывают эндогенные и экзогенные условия, влияющие на функционирование психической системы и появление тех или иных проблем.

При всех достоинствах (наглядности и системности причинно-следственных представлений) схемы психологической детерминации не лишены недостатков. Они ограничивают возможности в значительном расширении рассматриваемых проблем и детерминационных связей. Любое дополнение, углубляющее или показывающее многомерность и разносторонность иерархических связей, приводит к неоправданному нагромождению и запутанности графического описания, что не облегчает, а усложняет работу специалиста. Кроме того, в схемах обычно отсутствуют указания на средства проверки гипотез и возможные коррекционные мероприятия в случае их подтверждения, поскольку такое включение еще больше увеличивает количество элементов схемы и делает их еще более трудоемкими в использовании.

 

Тест

(от англ. test – проба, испытание, проверка) – в психологии – стандартизированное средство психологического измерения и оценки, предназначенное за короткое время с помощью тех или иных испытаний (количественных и качественных) определить индивидуальные особенности личности. Тест представляет собой серию кратких заданий (задач, вопросов, ситуаций, утверждений и др.), результаты выполнения которых являются индикаторами (показателями) психических свойств и состояний. Разработка теста предполагает его проверку на валидность и надежность.

Из-за кажущейся простоты и возможности создания единой основы для сравнения получаемых результатов, тесты получили широкое распространение в различных областях, в том числе и в образовании, где центральное место заняли так называемые тесты достижений, направленные на оценку достигнутого уровня развития различных способностей, знаний, умений и навыков, уровня подготовки. Так же как и традиционные проверочные работы, они исключают многосторонность в оценке работы, ориентируясь исключительно на результат, не позволяют составить представление о процессе и способах выполнения задания. В получаемом тестовом результате отсутствует оценка учебной работы и процесса оперирования знаниями, являющимися одними из самых важных характеристик учебно-воспитательного процесса. Как и экзамены, организация тестирования сопровождается чувством волнения и страха перед тестовым испытанием, и даже усиливают их, поскольку выполнение теста ограничено временными рамками, усугубляющими эмоциональное напряжение для некоторых групп учащихся.

Тест как метод исследования (именно в этом понимании он был введен в научную деятельность) и как способ решения прикладных задач образования имеет совершенно различное значение. В научно-исследовательской деятельности он выполняет информирующую функцию, в практике образования речь идет о способе оценивания и контроля, по результатам которых делаются выводы в отношении конкретных учащихся, способные изменить их судьбу. Различия в данном случае соотносятся и с уровнем ответственности за реализацию полученных результатов.

Как определенная процедура тест имеет своей целью распознавание степени выраженности некоторого качества или свойства субъекта, его индивидуальной особенности. В связи с этим его использование требует четкого определения, что, собственно говоря, измеряется, какое качество подвергается испытанию или проверке. Применительно к образованию обычно речь идет о таких дефинициях, как «обученность», «качество преподавания», «сумма знаний», «качество знаний, умений и навыков» и т. д.

 

Функциональная диагностика

(от лат. function – исполнение, совершение) – это объективная оценка функционального состояния различных систем организма в покое и при нагрузках, а также наблюдение за динамикой функциональных изменений, происходящих под влиянием оказываемых на систему воздействий. К функциональной диагностике в широком смысле относятся любые диагностические исследования, объективно информирующие о состоянии функций различных органов и систем, в том числе и психологические. Именно функциональная диагностика дает представление об особенностях работы той или иной системы, степени и характере отклонений от нормальной деятельности, о потере или компенсации функциональной способности. В узком смысле – это самостоятельный раздел диагностики, чья задача состоит в установлении нарушения функций организма, а системообразующей категорией выступает функциональный диагноз, который характеризует функциональные возможности человека, его поведение и деятельность со стороны его видоспецифических человеческих функций в единстве общественного и индивидуального.

Соответственно, системообразующим фактором модели функциональной диагностики является функциональная недостаточность в какой-либо одной из сфер человеческой деятельности – профессиональной, свободного времени, организации быта, супружеских и сексуальных отношений, отношений с родителями, воспитания детей и формирования жизненной перспективы, а в качестве взаимодействующих систем выступает личность и актуальные воздействия окружающей среды.