— Сертификация была успешно пройдена, — женский голос, разнесшийся по залу, словно объявление неминуемого конца, был так прекрасен и невообразим, что не мог принадлежать механическому творению, — пожалуйста, пройдите в центр переподготовки.

— Пошевеливайся, — презрительно сказала девушка позади нее, — иначе ты не дождешься турнира. Лира заметила на себе отчужденный взгляд незнакомки и недоверчиво покосилась на ее дрожащие руки. Они обе были ровесницами, только если Лира была похожа на оборванку, то у данной особы были все декоры модных тенденций нового света, начиная с рубиновых колец и заканчивая великолепным замшевым костюмом, покрытым тонкой золотой обшивкой. Ее ноги подрагивали, а зубы постукивали от холода, хотя в зале была плюсовая температура.

— С тобой все хорошо? — спросила Лира, пропустив мимо ушей колкое замечание.

Ответом ей была усмешка, полная злобы:

— Отвали, недоразвитая, — девушка прошла вперед, задев Лиру плечом, и с угрюмым видом прошествовала по указанному ее попутчиком коридору.

Лира с обеспокоенным видом, смотрела ей вслед, припоминая глаза, в которых плескалось безумие, но посчитала, что стоит выбросить это из головы и последовала за группой людей с таким же номером на карточке, что выдали и Лире. На стенах коридора висели газовые лампы, отбрасывающие диковинные тени на их застывшие лица, казавшимися такими же каменными, как и уродливые химеры, украшавшие готические здания. Подобное обращение к ней было не впервой. С раннего утра, всех девушек до восемнадцати лет отвели в подземный бункер, чтобы провести дополнительный медицинский осмотр и удостовериться в их подлинной личности. В прошлом были случаи, когда участники, заключив соглашение с миром теней, просили демоническую кровь у детей ночи, чтобы изменить свой облик, тем самым нарушая законы всего человеческого общества. Нет ничего ужаснее, чем сделка с одним из этих чудовищ. У нее в голове сразу возникли жуткие образы: разорванные тела, истекающие кровью; дети, похожие на куклы, у которых не хватало конечностей, а на лицах застыло выражение безмолвного ужаса. Безумная волна жара, опустившая крыши зданий, выполненных в викторианском стиле, и тучи огненных искр полетевшие в голубое небо. Ласка пенистых и бушующих волн, мощно разбивающихся о скалы и нежно окутавшие ее босые ноги, распухшие от ожогов и страшное ощущение одиночества, разрывавшее сердца, когда она смотрела на детей с перерезанными гортанями, а алая струя, бегущая по белому покрову снега, встречалась с изумрудной водой озера.

— Прошу сюда, — сказал мужчина и почетно поклонился, приглашая Лиру в новый вход тоннеля. Кожа была его, как у трупа, серая, а глаза настолько красные, что она поражалась, как человек стоит на ногах, он будто не спал несколько месяцев подряд. Лицо его было изуродовано шрамами, рассекавшими его левую бровь и щеку, оставляя мерзкий отпечаток прошлого. Туловище представляло собой смешение костей и кожи, но он все равно шел быстрым шагом, за которым девушка едва поспевала. Было унизительно осознавать, что она задыхалась, поднимаясь по крутой лестнице, в то время как человек даже не вспотел. Их называли проводниками. Эти люди представлялись ко всем пятидесяти четырем участникам, чтобы сопровождать их на формальные встречи или обследования. Однако никогда не стоит забывать, что именно они назначаются для смертной казни, чтобы устранить того, кто не подчиняется приказам. Они носили строгую черную одежду, поэтому при свете сияющего кристального факела в кромешной темноте его бледное лицо представлялось кровожадной гримасой мстительного духа, спустившегося в наш мир, чтобы расквитаться с должниками его смертной жизни. Ее распущенные волосы колыхались от ветра, что проникал сквозь каменные щели подземного лабиринта, и приходилось часто моргать, чтобы зрение не помутнело.

— Процедура не представляет ничего страшного, — неожиданно сказал человек. — В Ваше тело введут нано машины, позволяющие следить за передвижением, состоянием силы на поле боя и фиксировать ее в нужный момент.

— Фиксировать? — голос ее прозвучал совсем тихо и был похож на сдавленный писк.

— Да, — он ненадолго замолчал, изучая ее своими кровавыми глазами, а потом продолжил. — Во время боя Рефери по своему желанию могут лишить Вас силы и вовсе, либо установить определенный барьер, который Вы не сможете перейти. Естественно это ни в коем случае не затрагивает властелинов стихий с высшим уровнем.

— Зачем же это нужно? Боги любят поиграть? — спросила Лира, равнодушно уставившись себе под ноги, хотя внутри все сжалось в тугую струну, по которой можно было бы провести смычком.

— Вам все объяснят потом, — не смотря на нее, проговорил мужчина. — Моя работа заключается в ином. Лира потупилась и глубоко вздохнула, стараясь успокоить сердце, трепетавшее в ее груди, словно крылья колибри.

Он остановился и нарисовал рукой на стене странные знаки, после чего черный полы его плаща взметнулись от сильной волны ветра, и Лира затаила дыхание. В ее голове блуждало миллион вопросов, начиная от странных рунных заклятий, вспыхнувшие янтарным сиянием и позволяющие открывать потайные двери и заканчивая обстройкой самого подземного комплекса. Здесь смешались современность и далекое прошлое — технологии эры первопроходцев, которые помогли человечеству обрести возможность управлять стихиями и алхимические заклинания, существовавшие с начала времен. Узкий проход, в котором они сейчас находились, напоминал средневековую крепость. Каменные плиты раздвинулись и человек, как и прежде вновь поклонился, обводя рукой холодную комнату, в центре которой был идеальный овальный бассейн, наполненный белым раствором. Пар, исходивший от ароматной ванны, доходил до самого потолка и щеки девушки покрыл легкий румянец. Она сделала несколько нерешительных шагов вперед и недоуменно посмотрела на своего провожатого, как бы спрашивая взглядом «Что мне теперь делать?».

— Я оставлю Вас на некоторое время здесь одну, — невозмутимо проговорил мужчина. — Тереза все объяснит.

— Тереза?

Он поднял указательный палец вверх, и Лира подняла настороженный взгляд на мраморный потолок, увидев небольшой электронный прибор.

— Это Тереза, — пояснил он, — голограммное обеспечение, обслуживающее одновременно всех участников турнира. Ее можно назвать Вашим личным медиком, но лишь на момент прохождения переподготовки.

Девушка в замешательстве уставилась на горячую жидкость, от которой у нее закружилась голова, но все-таки кивнула и улыбнулась своему проводнику.

— Уместна ли сейчас моя благодарность Вам за то, что помогли мне добраться сюда? — спросила она.

Одного его взгляда хватило, чтобы ее улыбка исчезла как по мановению руки.

— Это входит в часть моих обязательств. И, если Вы знаете законы, то по приказу моих Господ, я лишу Вас возможности дышать.

Лира не ответила, но и лицо ее не изменилось, она лишь молча кивнула и послала ему очередную робкую улыбку.

— Поразмышляйте над этим, — сообщил проводник, возвращаясь к магическому проходу, и растворился в коридоре. Лира слышала его удаляющиеся шаги, и только когда он окончательно ушел, она впервые смогла почувствовать, какая сверхъестественная тишина проникает в каждую клеточку ее естества.

Пальцы девушки нашли несколько пуговиц на рубашке, и она резким движением распахнула ее, быстро освобождаясь и от остальной одежды. Легкая хлопковая ткань скользнула по обнаженным плечам и ее дрожащие руки прикоснулись к застежке брюк. Аккуратно сложив свои вещи, она несколько раз глубоко вздохнула. Огромное зеркало, висевшее на противоположной стене, отражало ее стройную фигуру и оливковую кожу, струящиеся по спине медные волосы, изумрудные глаза, в которых читалась непреклонная решимость и удивительное спокойствие. Она подняла свой взор на левое предплечье и замерла, осторожно рукой коснувшись бархатной кожи. На ее губах заиграла таинственная улыбка.

— Все получится, — пробормотала Лира, пробегая пальцами по оголенному плечу. — Я смогу.

Лира медленно спускалась по кафельным ступеням, и когда ее тело полностью погрузилось в белоснежную воду, она блаженно выдохнула и слегка потянулась, скрестив руки. Несколько минут она просто наслаждалась теплотой — вода почти обжигала — и размышляла над тем, как всего несколько часов назад она пыталась отскрести грязную шелуху, покрывавшую ее кожу. Вспоминала свое желание отскоблить себя добела или до крови, чтобы скрыть царапины и ссадины, покрывавшие руки и ноги, и заставила себя остановиться, лишь когда на руках действительно выступила кровь. Она приоткрыла глаза и увидела, как на другом конце купальни, прямо на бортике, свесивши свои ноги, сидела маленькая девочка с короткими золотистыми локонами и с миловидным разрезом шоколадных глаз. Бархатное зеленое платье доходило ей до колен, а босые ножки плескались в воде.

— Ты должно быть Тереза, — сказала Лира.

— Вероятно, — машинально обронила девочка. — А у Вас не так много времени, если хотите знать. Я уже подключила к системе больше половины всех, кто находится в кампусах, потому что будет очень печально, если Вы не сможете отойти от болевого шока.

Лира пожала плечами:

— Я привыкла к боли, — пояснила она, — а вот удовольствия полежать в горячей ванне не так часто испытывала за все свое время.

Лира посмотрела на лицо девочки по имени Тереза, повернутое к ней в профиль, спокойное и утратившее выражение девичьей невинности. Она отрешенно вглядывалась в дребезжание молочного раствора, словно что-то вспоминала, застыв в образе ангела, а потом тихо проговорила:

— Пора.

Лира сжалась и сильнее прислонилась к мозаичной плитке бассейна, увидев, что в глазах Терезы промелькнула белая полоса, а потом еще и еще. Все это было так странно. Она походила на обычную девочку, но если протереть заспанные глаза от сладкого сна, то можно понять, что перед тобой одно из устройств, повергнувшее человечество во тьму.

— Активизировать молекулярный покров, — сказала Тереза, все тем же затуманенным взором, — подключиться к системе первого уровня.

Лира постаралась расслабиться, когда увидела за курящимся над водой паром черные провода с тонкими иглами. Она не вылетела из воды только потому, что окоченела от ужаса. Девушка не раз слышала о программе «переподготовки» и некоторые погибали в результате несчастного случая, потому что не смогли выдержать слияния собственной крови с органическими нано машинами. Провода черными змеями овеяли ее ноги и волнообразно потянулись к ее рукам. Лира попыталась отстраниться, ухватившись за край бортика, но руки соскользнули, и она фыркнула, подавившись полу истерическим смешком.

— Тебе лучше не сопротивляться, — спокойно сказала Тереза. — От этого боль, что ты почувствуешь, станет только крепче. Выражение лица ребенка сделалось столь суровым, что злость, обрушившаяся на девушку, улетучилось в одно мгновенье. Тереза наклонила голову и вожделенно облизнула губы.

— Начать материализацию, — пробормотала девочка.

Глаза Лиры распахнулись и из них брызнули кристальные капли слез. Иглы проникли под кожу, проникая в самую глубь тела, соприкасаясь с венами, и она забыла, как дышать, настолько невыносима была агония. Ее охватили стыд и горечь и, стиснув зубы, почувствовав, как по краям ее губ бежит кровь, она смотрела в потолок, молясь о том, чтобы небеса напомнили ей, как дышать. Она справится. Обязательно справится. Она умеет выживать и ничуть не желает провести остаток жизни здесь — в мире демонов и смерти, чтобы снова смотреть на разоренные селенья и сражаться с бесами, что разрывают тела в клочья, оставляя других вглядываться в их кровавые пасти, из которых доносится запах гнили. Она вытерпит, ради него. Она готова была закричать в любую секунду — живот скрутило так, как будто ее пронзили несколько кинжалов.

Тереза невольно прыснула. И в один прыжок преодолел расстояние от своего бортика к тому, где пыталась сдержать унизительный крик боли Лира. Боль — это чувство распространилось по всему ее телу, разум роптал единственное слово — терпи. Подол платья Терезы трепетал, словно где-то было открыто окно, но она ведь всего лишь голограмма, верно? А здесь повсюду царит невыносимая жара, настоящий пожар, пожар, поглощающий ее всю без остатка. Ее голова откинулась на бортик купальни, когда она почувствовала, что иглы вводят раствор в ее организм и громко вздохнула, обретя вновь возможность наполнить свои легкие спасительным кислородом.

Когда Тереза положила руку на край купальни, Лира краем глаза посмотрела на ее самодовольную улыбку.

— Теперь, ты собственность моих Господ.

Лира закрыла глаза, но все же смогла еле выдавить из себя:

— Почему ты так считаешь?

Девочка искоса поглядела на своего оппонента:

— Почему? Потому что ты всего лишь человек. Люди так ничтожны, словно мошки, застывшие в янтаре.

Лира пронзила ее убийственным взглядом и потребовала:

— Убирайся! Ты просто завистница, которая прожив слишком долго на этом свете, так и не прониклась в истинное значение смысла жизни. Ты завидуешь людям, потому что, несмотря на все их недостатки, грехи и пороки в их сердцах есть свет, свет, силы, которой тебе никогда не достигнуть.

Тень сомненья мелькнуло на ее лице, но она тут же равнодушно прокрутилась на одной ноге вокруг себя и ее подхватили невидимые силы, опустившие ее в самый центр бассейна. Ее ноги коснулись глади воды, но от него не пошло разводов и Тереза печально пожала плечами.

— У меня только один вопрос, человек, — сказала девочка. — Каждые сто лет я задаю вам этот вопрос, всем пятидесяти четырем участникам турнира.

Лира насторожилась.

— Почему ты здесь? — спросила Тереза, и глаза ее светились огнем.

Лира на секунду задумалась и похолодела в горячей купальне, но все же ответила:

— Потому что так предрешено.

Глаза Терезы потухли так же естественно, как и зажгли внутри себя игривое пламя.

— Я ожидала другого ответа от тебя, — честно призналась она.

Лира промолчала, стараясь не замечать на себе ее пристального взгляда, поскольку иглы выходили из ее тела, и она сосредоточила все свое внимание именно на этом.

— Я знаю, что ты лжешь, — продолжила она. — Я знаю все о тебе — ритм сердца, кровь, что бежит по твоим венам, каждую деталь твоего тела, даже ход мыслей. Не пойму одного — что делает на турнире человек вроде тебя?

Лира поморщилась и представила себя вдали от этого места, постаралась взбудоражить в себе все те эмоции, которые так часто успокаивали ее, когда она пряталась от насильников или низших классов детей ночи, когда клочком свернулась от страха в пещере, отдаленной от ближайшего поселка на несколько сот километров. В месте, где обитал холод и страх; в месте, где ее ждали заботливые объятья и теплый плащ, в который он укутывал ее на ночь, в то время как снаружи шла снежная буря. Серебряные осколки снега падали на землю, растворяясь в ярком сиянии чистоты. На черном небосводе пробивались сквозь тьму пестрые звезды, блеск которых успокаивал бьющееся в унисон сердце. Его запах обволакивал ее, и даже спустя столько лет она старалась припомнить себе его последний поцелуй. Но как ни старалась она воскресить в себе эти воспоминания, они всегда ускользали из-под ее пальцев, словно все было дурманом, который наслал на нее одно из тех омерзительных существ. Растворенная дымка мечты, что накрыла беспроглядная ночная тишь.

— Прости…

За что он извинялся? Почему печаль и одиночество никогда не покидали его прекрасное лицо? Почему он плакал, когда она спала на его коленях, а его рука заботливо покоилась на ее голове или пропускала через пальцы ее грязные волосы так, как будто это было самая величайшая драгоценность? Почему бросил ее одну посреди снежной пустыни и скрылся в ночи, как призрак? Это было похоже на проклятье — электрический разряд, исходивший от потока света, в котором стояла его одинокая фигура. Свет разрастался с каждой секундой все больше, застилая слепящую пелену ледяных кристаллов снега и голубые руны, окружающие его, взметнулись вверх. Всего на миг маленькая девочка закрыла лицо руками — смерть, казалось, дышала ей прямо в лицо и она не могла пошевелить ни единым мускулом. Открыв глаза, она увидела все тот же рассеянный свет лунного диска, что парил в черноте неба и падающие наискосок снежинки, образуя мелкие капли воды на ее лице, что так походили на слезы. Сумрак ночи пропитался им, но его не было. И тогда она кричала, раскрывая свои истинные чувства всему миру. Но он навечно замолчал и ничего с тех пор не изменилось. Даже сейчас, обнимая себя за плечи, Лира хотела напомнить хоть на миг его сильные руки.

Лицо девушки скривилось не то от поступающей от ног боли, не то от нахлынувших чувств.

— У тебя самый низкий уровень, — протянула Тереза, смотря на нее с подобием любопытства. — Почему серьга досталась кому-то вроде тебя?

Лира едва не улыбнулась, она была так далека от этих мыслей, что совсем не слушала того, что говорит ей эта маленькая девочка.

— Должно быть здорово, делать выводы на основании собственных представлений, — с легкой улыбкой сказала девушка, выходя из бассейна.

В этот момент каменные плиты с грохотом отодвинулись, и вошел ее проводник с белоснежной одеждой в руках. Лира не пошевелилась и попыталась сохранить в себе дуновение ветра, что заставил замереть ее. Она прикрыла глаза, наслаждаясь этим моментом, а когда пришла в себя от минутного забвенья, то не проронила ни слова. Мужчина не смутился ее наготы и решил сразу перейти к делу, произнося слова своим холодным голосом, как и то дыхание морского бриза, что он принес с собой:

— Через час всех будут готовить к ознакомлению с ареной. Должен признать, — сказал он, расхаживаясь по комнате взад-вперед, — что место битвы порой назначается в самом неожиданном для всех месте.

Лира улыбнулась и вздохнула, принимая одежду из его рук, словно самое тяжелое осталось позади. Крохотные ранки все еще покалывали и кровоточили, поэтому, когда она полностью оделась, то заметила на полу алеющие разводы, смешанные с молочными каплями воды. Благородный, невинный и непорочный белый цвет окрасился в кровавый оттенок греха.

— Например, в гнезде крыс? — насмешливо спросила девушка, застегивая последнюю золотую пуговицу на куртке с выгравированным на ней символом объединенных наций — парящего сокола. Вещь была выполнена из уникального материала похожего на кожу и идеально подходила к ее фигуре, делая акцент на ее округлостях и не стесняя движения тела.

Проводник пропустил мимо ушей сквозивший сарказм в ее словах, но все же спросил:

— Слышали о крысах?

— Да, полагаю их достаточно много возле священного озера Байкал. Мне посчастливилось побывать как-то в тех местах. Зрелище не самое приятное, в особенности, когда на твоих глазах потрошит ребенка стая тварей, размером с ладонь, и ты не можешь ничего изменить, потому что дитя на их территории.

Проводник неохотно кивнул:

— Действительно трагичный опыт, но есть из низшего класса и более ужасные особи, не так ли? Я удивлен, что Вы знаете этот вид гибрида, — искренне признался человек.

— Мне часто приходилось сталкиваться с кланом Омега, несмотря на то, что все свое детство я провела в Йоркшире. В этой области не так часто встретишь обитателей ночи, и все же мелкая утварь там водится, напоминая о том, что на нашей грешной земле живут не только люди. А к чему мне стоит быть готовой в столице Шанхая? — спросила Лира, заплетая в косички еще не высохшие волосы.

— Многое, чего Вам до начала боев знать не следовало бы. Ах да, — он на какое-то мгновенье умолк и поднял голову, рассматривая недовольное выражение лица девочки, что все еще парила над поверхностью воды, — Тереза, я хотел бы, чтобы данные о моей подопечной сегодня же появились в базе данных.

— Все?

Он не отвечает на ее вопрос, а вместо этого пожимает плечами и направляется к выходу из медицинской комнаты. В подобных ситуациях Лира привыкла полагаться на свою интуицию и незаурядную проницательность. Для нее наивная Тереза и угрюмый проводник были шутливой компанией, которой стоит не доверять и не уделять внимание словам, что выходят из их лживых уст. Лира твердо решила для себя докопаться до сути происходящего, впрочем, разгадывать загадки не всегда было ее самым любимым занятием. Слишком многое скрыто от глаз всех, включая и тех, кто преклоняет голову в низком благолепном поклоне у самих тронов Великих Рефери. Она начинала размышлять над тем, как бы добиться меньшего внимания к своей персоне. В свете недавних событий ей изрядно придется потрудиться, чтобы получить нужную информацию о каждом, кто прибыл в город и не попасть в неприятную ситуацию — ее наверняка захотят устранить. С этим возникнут некоторые затруднения. Всего лишь нелепая конфронтация может стать для нее губительной.

Через несколько минут они уже шагали вдоль высоких каменных стен и огромных створчатых арок, украшенных кружевной изящной резьбой. Колонны, поддерживающие здание были покрыты красными цветочными стеблями, и чопорный покров из лепестков устилал дорогу в неизвестность. На стенах солнечный свет соткал переливающиеся друг с другом тени, напоминающие таинственную игру шаловливых фей, снующих из одного угла в другой. Ослепляющее солнце за окнами открывало бесконечную синеву моря. Волны вздымались высоко к каменистым берегам и разлетались на миллионы частиц, вызывая в памяти силу, холод и враждебность места, в котором она находилась. Все правильно. Сейчас все уже начинают понимать, что весь этот безупречный мир испачкан форменной маской, а истинное лицо этого мира не этот солнечный пейзаж — это ледяной слой, что хоронит палящие лучи под тоннами крови. Неожиданная мощная волна, ударившая ей прямо в лицо, порезала ей щеку. Багряная слеза медленно скатилась по ее загорелой коже и ей почудилась смерть, витавшая в воздухе. Ее глаза застыли, и она прикоснулась пальцами к порезу, зачарованно наблюдая, как кровь превращается в распустившийся алый цветок. Лира резко обернулась в сторону арок и увидела внизу спускавшегося по лестнице светловолосого юношу и арену, на которой собрались прошедшую переподготовку воины. Лира слышала его шаги, отзывавшиеся гулом в ее сердце, и от каждого шага белого рыцаря, немой крик готов был вылететь из ее горла. Белоснежные полы его пальто развивались на ветру, и невидимые потоки силы окружали весь его статный профиль.

— Что происходит? — вполголоса спрашивает проводник. Он тоже подходит к уступу и его взгляд задерживает на одной из фигур, стоящих среди остальных участников.

— Они ведь все будут биться на сегодняшнем турнире? — взволнованно спрашивает девушка.

— Будь все проклято, они собираются поубивать друг друга еще до начала боев! — осознание этого, заставило ее спутника выругаться, да так, что Лира бросила на него острый осуждающий взгляд. Он быстро развел руки и в пространстве появились схемы и диаграммы, напоминающие электронные компьютерные образцы, а панель, что высветилась перед ним, была самой настоящей сенсорной клавиатурой. Его пальцы заскользили по полотну, и он что-то неразборчиво забормотал про себя.

— Что это? — спросила Лира, заметив на неоновом экране нескольких гигантов, но эхо ударов, раздавшихся внизу, заставили ее перевести взгляд на поле, где собрались все остальные воины. Кто-то безутешно рыдал, держась за окровавленную руку, и кричал, моля о помощи, но все эти люди были как в потемках в своих заляпанных грязью костюмах, в сравнении с юношей, возвышающемуся на лестничной площадке. Он с равнодушным выражением лица смотрел на своего противника, представлявшего из себя мужчину лет тридцати, у которого в руках был только осколок кинжала.

— Ублюдок, — выплюнул он герцогу, и это слово разлетелось по всему полю. Над его головой пролетела новая ударная волна, поднявшая сгусток песчаной пыли, и все скрылось за монотонным облаком. Блеск серебряного металла сверкнул в золотой тучи и полетел прямиком в голову османского герцога, совершая равномерные круговороты в воздухе. Клинок отлетел, словно столкнулся с невидимым барьером и вернулся к хозяину, который ловко увернулся от оружия и виртуозно подхватил бронзовую рукоять кинжала.

— Скай Эшфорт де Иссои, — пролепетала девушка, и его имя унес с собой поток ветра. Юноша поднял свои холодные и смертельные голубые глаза на веранду, где стояла Лира, как будто он мог расслышать ее с такого расстояния, и она отступила на несколько шагов назад, пытаясь укрыться от этого невыносимо прекрасного человека. Он не улыбался в предвкушении приближающейся битвы, однако же, его вид показывал обратное. От одного его присутствия человека бросало в дрожь, а он в своей легкомысленной позе, держал руки в карманах пальто, продолжая наблюдать за плывущими в небе облаками, будто только что обнаружил все великолепие «синевы». Присутствующие обсуждали бросающуюся в глаза высокомерность, раздражающую не на шутку безупречность манер и желание выбить из него хоть слово — полное безразличие заставляло их лоснящиеся лица раскраснеться от внутреннего жара зависти.

— Магистр Ветра, — лепетала про себя Лира, — он повелитель одной из четырех стихий…

Скай встряхнулся, оторвав полный обожания взгляд от неба, переводя его на своего соперника, и продолжил все тем же твердым шагом спускаться по лестнице.

— Ты права, — начал ее проводник, — это немного усложняет мне ситуацию. Я не имею права предпринимать какие-либо меры, чтобы остановить эту бойню. Этот человек, — он указал на мужчину с кинжалом, — зарезал трех стражей Его Превосходительства. В Посольстве запросили отстранение, но здесь играет немного другой закон.

— Что еще за закон? — она повернулась к проводнику.

— В Восточной части света принято платить равноценный обмен за смерть.

Лира покачала головой в притворном непонимании. Или же она все-таки не хотела признавать свою догадку?

— Было принято решение, чтобы герцог самолично разобрался с данной ситуацией.

— Он убьет его?

Лира внимательно наблюдала за разворачивавшейся перед ней сценой: столько всего происходило одновременно — одни безмятежно разговаривали друг с другом, как та странная девушка с бесцветными волосами и стоявший вблизи с ней мужчина с круглыми черными очками, который красноречиво и убедительно что-то объяснял, жестикулируя большими короткопалыми руками; другие бесцеремонно ставили ставки на победителя, как в каком-то дешевом шоу; третьи, были массовой группой, лидером которой являлся юноша примерно ее возраста по имени Ален. Лира столкнулся с ним на банкете, поэтому тем же вечером постаралась отыскать о нем все, что можно. На арене он демонстрировал замечательное воздействие на окружающих его женщин, показывая им блестящие камешки. Это были и рубины, и гранаты, ониксы, даже сапфиры. Он что-то жарко рассказывал об их магическом свойстве, а две китаянки, которые так и норовили приблизиться к нему поближе, улыбались, отражая в себе намек на алчность и некую мистическую эмоцию, близкую к любви. Он был высок, но не походил на крупного мужчину — изящный худощавый подросток с живым, привлекательным лицом, что мог держать людей в своей власти. Стройную атлетическую фигуру обрамлял черный жакет и обтягивающие ноги брюки того же цвета. Единственное, что знала Лира, так это то, что он был родом из священной столицы и, наверняка, знал здешние тайные группировки, а значит исходящая от него злоба, таящаяся в его каменных глазах, не была ее миражом. Какую-то минуту не было слышно ничего, кроме шума морских волн. Человек все еще держал в своих руках кинжал, на котором уже запеклась свежая кровь. Кровь ни в чем неповинных людей. Эти двое не обменивались гневными речами, не смотрели на серые силуэты, столпившихся возле них и изучающих их с таким отвратительным интересом, будто они были экспонатами в одном из действующих музеев. Это была невыносимая и гнетущая тишина. Герцог, чьи волосы походили на золотую корону, а раскрывшееся от ветра пальто — крылья — сделал всего шаг по направлению к своему врагу, как тот в припадке безумия помчался на него, занося высоко над головой осколок лезвия. Скай испарился буквально за несколько секунд до своей неминуемой кончины и с бесстрастным выражением лица приземлился на землю за спиной убийцы.

— Да, — тихо прозвучал ответ.

Скай что-то прошептал на ухо мужчине и тот застыл в преддверие смерти.

— Нет, — ее глаза округлились. — Не смей убивать! — прокричала она, и все взгляды были обращены в ее сторону.

Лезвие выпало из рук человека, опустив голову, он сделал несколько шагов вверх по лестнице и, пошатнувшись, свалился навзничь с широко распахнутыми глазами, прижимая к своему горлу руки. Он извивался, как змея, уставившись стеклянными глазами на юношу неподвижным взглядом. Чудовищная волна, направленная на него, вдавила его в мраморную лестницу, оставив после себя огромную вмятину, как случается при разрыве взрывчаток. Скай щелкнул пальцами и человек задрожал, болезненно кашляя, а затем, изогнувшись, его вырвало кровью. Лира молча смотрела на далекое рассветное утро, раскрашивающее небеса в пурпурные цвета и отблеск этого теплого света, отсвечивал золотом на пенистых волнах моря. Багряные капли крови, оставшиеся на лестнице; юноша, чьи шаги отдавались гулом в ее сердце. И его усталый гордый профиль еще долго не мог выйти из ее головы. Скай улыбался, выходя из дверей центра переподготовки, и она узнала на его лице то же самое выражение, которое, должно быть, видела на своем много лет назад. В прошлом, которое она так хотела вырвать из своей памяти.

— Надеюсь, что Вы вернетесь с первого боя невредимым, — сказал проводник, вынимая изо рта незажженную сигару и пристально посмотрев на Ская единственным глазам, который до этого молча наблюдал за меняющимся пейзажем за стеклом воздушного лифта одного из центральных зданий столицы.

— Будет забавно посмотреть на человека, который захочет встретиться со смертью в первом же раунде, — сказал юноша, уверенно выходя из прозрачных дверей. — Он либо храбрец, либо глупец.

— И все же сегодняшний прецедент даст Вам хороший урок, и Ваша самоуверенность немного поубавиться, — в его голосе звучали злость и раздражение, готовые вот-вот вырваться на поверхность. Скай лишь улыбнулся краем своих губ, но в душе его все еще было чувство вины и гнев, который невозможно было заглушить голосом совести. Вернувшись в свои временные покои, отведенные для отдыха, он долго разглядывал себя в зеркале. Это были его внешность и его истерзанная душа, но в действительности себя внутри он не ощущал. Его вырвало прямо на пол в ванной, когда он посмотрел себе в лицо, и рвота не прекращалась, пока Скай решительно не помотал головой, стирая эмоции в пыль, и не окунул голову под ледяную струю воды. Ему мерещилась кровь, расписавшая стены его апартаментов роскошным орнаментом; взгляд остекленевших глаз, смотревших в его, а еще ему виделись последние секунды жизни солдат, защищавших его жизнь. Когда один за другим, они падали ниц на колени перед мужчиной, вонзившего им в сердце клинок из самого дешевого металла — меди. И как же он хотел убить эту скотину, которая стоя над их телами, глумливо протирала о свое тряпье, висевшее на нем, как на вешалке, этот чертов кинжал. Осмелиться вытащить лезвие перед герцогом, убить людей на глазах у его невесты. Непростительно! Эта мышастая тварь не заслужила простого разрыва трохеи — вот, что кричал ему разум. Скай чувствовал, как преображается в настоящего шакала, с удовольствием грызя косточки своей жертвы. И как же счастлив он был, понимая, что этот мерзавец мертв! Мертв! И это он убил его, он смог отомстить! Тогда почему же, ворочаясь среди собственной рвоты и воды, вытекающей из раковины ванны, он плакал? Почему на лице его отображались радость, смущение и непереносимая мука? Он безжизненно простерся на полу, раскинув руки в стороны и тени наступивших сумерек блуждали по его лицу. Так он пролежал примерно час. На его счастье, слуги не решились заглянуть в эту комнату и не заинтересовались происхождением потопа и кровавых пятен на его одежде. В конечном счете, он брезгливо скинул с себя грязную одежду, надеясь привести себя в должный вид за оставшееся время. Но возможно ли просто передвигаться и дышать после случившегося? Скай стиснул зубы, когда в его памяти возникли образы Софии — вот она сжимает от страха свой шелковый наряд и опускает руки в кружевных перчатках на окровавленные лица молодых людей и ее тихий плач, наполнивший комнату, менее всего напоминал ту мелодичность, которую он всегда ощущал, находясь с ней рядом. Душевное смятение, не покидавшее его, было еще и от ее измученного вида. Скай едва успел заметить, как прислуга, трепетавшая подле нее, вывела ее прочь из злосчастного коридора. Юноша был так поглощен всей этой историей, что не сразу смог перефокусировать взгляд с сидящего себя на мокром полу на вошедшего гостя. Он хотел встать, но его тело, отличавшееся прямой осанкой превосходного аристократа, напряглось, и каждая мышца налилась свинцом, и Скай с трудом выдерживал незримый натиск.

— Ты как? — спросил Клаус, приседая на колени рядом с другом.

— Не знаю, — пробормотал Скай растерянно. — Ужасное состояние внутри и…, - по дрожащим губам Клаус понял, что его напарник проиграет внутреннюю борьбу; но затем ему все же удалось подавить гримасу боли.

— … меня постоянно тошнит, — закончил герцог. Дыхание его было тяжелым и неровным.

— Я помогу тебе собраться, — произнес Клаус слабым голосом, боясь потревожить Ская любым неправильно оброненным словом.

— Всего через несколько часов мы станем врагами, — Скай сделал паузу, — ты уже не переживаешь по этому поводу?

— Единственное, что сейчас меня беспокоит это твое нынешнее состояние, — огрызнулся в ответ Клаус. — Было несправедливо поручать эти разборки тебе одному.

Он в тревоги поднялся, отвернувшись от Ская, расставим руки по бокам и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы продолжить:

— Я хочу сказать, что не понимаю, почему именно тебя заставили выгребать весь этот мусор, да еще на глазах у остальных. Его Императорское Величество решили вымазать тебя в грязи или как?

— Или как, — ответил Скай и черты его лица немного смягчились. — Думаю, что это было правильное решение, ведь эти люди защищали меня, я должен был отстоять их честь.

— Устроив погром на стадионе, и оставив за собой несмываемые следы? — с сарказмом спросил Клаус, после чего Скай кинул на него суровый взгляд.

— Я- то думал, ты пришел мне помочь.

— Прости, — сочувственно произнес Клаус, стыдливо опустив глаза, — но нужно было оставить его в живых — это мое мнение. Я понимаю, что это невозможно, и все же… Мне трудно представить себя на твоем месте.

Скай старался не смотреть в его сторону — ему не хотелось, чтобы он увидел его горящую в раскаянии душу, размазанные грязной рукой слезы по щекам, движения, полные страдания. Он почти не пострадал физически, но нервное потрясение было ужасным.

— Пойдем! — скомандовал он.

Все произошло так быстро, казалось, что он только что вышел из своих комнат, направляясь на посадочную полосу, куда отправили всех воинов и их проводников, как они уже подходили к залу, где присутствовали и представители двенадцати Рефери. Среди этой жуткой какофонии, Скай чувствовал себя в своей стихии, шум был самым подходящим лекарством, которое он мог себе вообразить, так он мог стать частью этих людей и не быть одиноким, мог оглохнуть от биения их сердец — страх поглощал все вокруг. Теперь он знал, что с легкостью сможет пробудить дремлющую в нем власть над воздухом. Во время сражения это был вибрирующий поток силы, проходящий по его рукам. Прислушиваясь к голосу ветра, в его руках была немыслимая власть, которую он обрушить на своих соперников и победить. Ему было интересно, что думали другие, увидевшие его — страх, взволнованность, радость или отчаяние?

Близнецы, стоявшие поодаль от него, не проявляли никакого интереса к наступающему роковому моменту и рисовали носками туфель круги на красном ковре зала. Клаус стоял на втором этаже, оперевшись на золотые перила и было в его выражении лица какое-то демоническое спокойствие. Отвлекшись от своих размышлений, он присмотрелся и заметил знакомую копну рыжих волос. Скай неохотно признал, что ее ошеломленный вопль посреди хаоса, творившегося на арене, был серьезным бременем. Все еще слыша ее крик, он прокручивал в своей голове все моменты, застывшие в его памяти, накаляя виски до такой степени, что он хватался за голову, чтобы хоть как-то утихомирить подступающую острую боль и новый тошнотворный приступ. Из холла за ним следил его проводник, с тревогой дожидаясь объявления турнира. Через несколько секунд створки хрустальных ворот распахнулись; вошли три человека — три представителя Великих Судей. Все замерли, готовые услышать первое задание, увидеть первую арену, первых победителей. Первым заговорил мужчина с седыми, как снег волосами, вышедший вперед. Его голос доносился отовсюду, раздаваясь эхом по залу:

— Сегодняшнее состязание станет самым первым и самым тяжелым для каждого из Вас. По решению Совета, все воины объединятся в команды по три человека.

Какое-то время стояла тишина, а затем прогремел взрыв возгласов и возмущенных криков, а кто-то напротив, хлопал друг друга по плечу и радостно рассказывал об этом во весь рот. Услышав подобную новость, Скай вздрогнул от такой неожиданности, но ему стало легче. Это означало, что он сможет взять в свою группу Клауса. Что же касается третьего участника… Скай был не против, но и достойных кандидатов пока не повстречал, учитывая то, как ведут себя простолюдины — он поморщился — и как сказалась серия полученных потрясений за один день, ему не особо хотелось пытаться довериться одному из них. Старик поднял руку — этот жест показывал о желании его продолжать откровенничать со всеми и дальше.

— Будет жестоко, если одна команда будет сильнее другой из-за иерархии ваших способностей, — сказал он. — Поэтому мы установили некоторые ограничения. В команде должны быть все три носителя уровня — A,B и С. Другими словами — владыка стихии, обладатель сверхъестественными способностями и человек, что неплохо обращается с оружием. Ская ничуть не удивил его покровительственный тон, однако кривая усмешка, появившаяся на лице этого короткостриженого старичка с глазами цвета оникса, настораживала. Никто не отреагировал на его последнее объявление, поэтому он продолжил:

— Среди вас есть и те, у кого нет и дара предвиденья, и управления одной из четырех стихий, но вы все-таки прошли отборочный тур в своих районах, и ведьма подарила вам судьбу воина, — он улыбнулся своими желтыми и кривыми зубами. Создавалось впечатление, что он получает неслыханное удовольствие от того, что разглядывает всех своими гипнотическими глазами, а его орлиный нос, казавшийся крючком, когда он склонял голову набок, придавал самому старшему из представителей больше таинственности.

— Поздравляю всех тех, кто удачно прошел программу переподготовки. С моей стороны было бы бестактно не упомянуть также о сегодняшнем трагическом происшествии, случившемся на рассвете. Мы приносим свои извинения перед герцогом и надеемся, что данная конфликтная ситуация не пошатнула Вашей решительности.

Скай не мог разглядеть даже собственных рук. Подобное заявление застало его врасплох, и внутри него вскипел гнев. Вот значит, как решили отыграться? Печаль и страдание проникли в его рассудок, как в потайную комнату, которую он тщательно пытался скрыть от любопытствующих глаз. Сознавая, что сейчас он балансирует на краю, они снова и снова будут напоминать ему об этой роковой минуте — момент, когда Скай одним движением руки свернул ему шею, послышался хруст и женский крик, разнёсшийся в его сердце, как лесной пожар.

Он растерянно моргнул, но в то же время жаждал услышать продолжение этой незабываемой истории.

— Что Вы? — осторожно начал Скай. — Подобная мелочь только раззадорит тех, кому не терпится вступить в драку. Он чуть изменил позу — сдержанность сменилась хладнокровием — и теперь смотрел прямо на представителя Рефери острым и ясным взглядом.

— Ведь все мы пришли сюда ради этого, разве не так?

Представитель внимательно выслушал, вздохнул и заявил во всеуслышание:

— Верно. Семья де Иссои может гордиться тем, что воспитала такого достойного наследника, — он перевел взгляд на остальных. — Этот молодой человек прав. Все вы прибыли сюда, чтобы сражаться. Проявить милосердие к своим врагам, порой может стоить слишком дорого при вашей следующей встрече. И все же, сохранить жизнь над падшими — это тот жест, который удивляет и покоряет, восседающих на троне.

Он смотрел на всех и ясно видел перед собой сомнения всех воинов.

— Потому что они прощают всегда, но второго шанса у вас не будет. Вы должны проявить себя.

А между тем из-за спины старшего представителя вышла женщина, заговорив мягким голосом и мир, как по волшебству, вернулся на круги своя.

— Вы отправитесь на специально отведенный участок для первого раунда. Как вам уже известно, биться придется не только друг с другом, но и с детьми Омега. Будущий Рефери без страха в глазах должен встречаться с самыми сильными отпрысками темных владык.

Такую новость нельзя было не сообщить. Полноценные затравки и серьезные потери среди всех воинов были при столкновении с детьми ночи. Даже спустя тысячелетие, для людей они оставались пришельцами и не поддавались разгадке. Две такие непохожие расы. Люди стали называть новых обитателей — Омега, что означало конец, а тех, кто поддерживал с ними связь Альфа. «Альфа и Омега — есть начало и конец» — одно из самых известных выражений нового света, построенного на прахе далекой войны. Объяснить их появление в нашем мире было так же невозможно, как и достоверно рассказать всю историю Третьей Мировой войны, обрушившейся на человечество нескончаемым дождем смерти и предательства, жутких мучений и голода. Даже члены королевских семей оставались в неведении. Эпохальная война третьего тысячелетия, когда человечество создавало первые воздушные корабли и интерактивные приборы, мечтали о создании нового поколения людей, смешивая алхимию и магию прошлого. В разгар природных катастроф появились те, кто мог управлять стихиями и сражаться с потомками мрака. Их и стали называть ангелами. Получив их кровь, ученые того времени попытались соединить их ДНК в новорожденных детях, пытаясь воссоздать нечто схожее с теми, кто спас мир от саморазрушения. Мифическая история, дающая лишь ответ, почему, избранные ведьмой обладали мистическими силами. Омега ведут мрачный образ жизни, но стараются поддерживать закон, установленный с людьми. Нарушителей же ждет смерть, хотя есть и те, кого используют в других целях — оружие в конфликтах с Британией или хищник, что сокращает свой тюремный режим, убивая участников турнира. Дети ночи тоже имеют определенную иерархию, возглавляемой королевской семьей, у них есть даже древние дворянские фамилии, обитающих на Северных границах. Османская Империя осторожно продвигалась в сближении с ними, переступая многие моральные принципы, такие как правительственная помощь, в добровольной сдаче детей в северных районах, но наполовину сорванная с петель дверь помогла нашему государству получить разработки эры первопроходцев, так называли период после окончания войны. Самые могущественные из них имели человеческий облик, а самые низшие в их пирамиде были малопривлекательны и имели безобразные формы, от которых сердце в прямом смысле уходит в пятки — чудовищные псы, разрывающие свою жертву на кусочки, крылатые создания с человеческим телосложением и кровожадным оскалам. Старые книги, хранящиеся в запретных библиотеках, которые Скаю посчастливилось увидеть по чистой случайности, говорили, что все ночные обитатели пришли сквозь параллель нашего сознания — мира снов. И каждого жителя новой расы вообразил человек в своих фантазиях, возродил его в реальности. Скай считал, что это самая правдоподобная теория из всех, что пытаются выдвинуть специалисты его страны — гипотеза о существовании других миров тоже имеет право на существование. Сон один из них.

— Главная задача, стоящая перед вами — убить наибольшее количество гибридов, которых уже вывезли на территорию, где будет проходить ваше первое испытание. Это неровная скалистая местность, имеющая густой кустарник и сезонные дожди.

Клаус и Скай переглянулись друг с другом и одновременно кивнули — в первом раунде они будут сражаться сплочённо.

Седовласый мужчина снова заговорил своим угрюмым, утробным голосом:

— Это станет прекрасной возможностью сразу избавиться от такого количества воинов, — он посмотрел на витражный иллюминатор в центре сводчатого потолка, сквозь который проходили заходящие солнечные лучи.

— Вы должны продержаться десять часов до рассвета и главное выжить. Скай вздрогнул, когда по залу прошелся звук молодого голоса. Последние слова принадлежали третьему представителю. Это был юноша лет пятнадцати с белоснежными волосами и таинственной черной татуировкой в виде знака вечности на левой щеке, представляющей собой сплетение змеиных колец. Вишневый оттенок глаз придавал ему сходство с колдуном, заключившим договор с темными силами, ради вечной красоты и молодости. Он улыбался счастливой и открытой улыбкой, произнося слова веры и надежды в их скорое возвращение и победу — гнилое подобие шутки.

— Сейчас вас пятьдесят три участника, — заметила женщина. — Будет удивительно, если вернется больше десяти. На ее лице не отобразились ни одобрение, ни недовольство — лишь почтительность и легкая тень насмешки.

Косые лучи заходящего солнца падали сквозь стеклянный потолок, сверкнув на золотых воротах, через которые будут проводить на посадку воздушных кораблей, и осветили огромные раскосые глаза и высокие скулы юноши — единственного, кто улыбался из трех представителей Великих Рефери.

Скай несколько раз прокручивал в голове все то, что говорили представители, и сотканный из странных и обрывочных фраз рассказ звучал как заклинание или молитва, которые он слышал сотни раз, будучи ребенком, и потом он повторял эти слова про себя на протяжении десяти лет. Он не боялся смерти, но страшился мгновения, когда его блуждающий взгляд упадет на нового врага и резким взмахом руки ему придется остановить биение его жизненных часов. Сейчас он мог бы сказать так много, но не говорил ровным счетом ничего, сидя бок о бок с лучшим другом, который напротив выглядел весьма жизнерадостной личностью на фоне царящего в вагоне глубокомыслия. Люди либо молчали, либо перекидывались парой слов, и Скай слышал некоторые из них: по обстоятельствам — полушепотом отвечали одни, по необходимости — бормотали другие. Юноша дотронулся до меча, алмазная рукоять которого успокаивала его безмолвный страх, а потом исказился в забвенье легкой дремоты. Милю за милей поезд катил под станцией, оборудованной прямо под землей, и снаружи стояла темнота, но Скай был уверен, что наверху небо уже заволокло белой дымкой и ко времени их прибытия, он услышит дробь дождевых капель по оконному стеклу.

Прибыв на узловатый вокзал, герцог удивился холоду мраморных плит, и в голове закралась мысль, что даже спустя несколько сотен лет на безупречной поверхности не будет не единой трещинки. Их вели три проводника с кристальными лампами в руках и, поднимаясь по лестнице, ведущей с главной платформы, воины оставляли за собой следы из-за осевшей пыли, которой становилось все больше и больше на фоне широких и пустынных коридоров.

— Посмотри, там, похоже на ворота, — сказал Клаус, напряженно глядя на залитую кристальным свечением мраморную дверь. Скай повернулся и уставился в направлении, куда указывал палец, но мгновение спустя понял причину такой взволнованности. На массивных дверях с золотыми рукоятями длинной в несколько метров были выгравированы таинственные сюжеты, но поражало уверенное владение мастеров этим искусством — при помощи движений тела, удалось воспроизвести движения души. Но грандиозное творение было и пугающим — на картинах бесформенные существа пожирали останки человеческой фигуры, огромные змеи цеплялись своими жирными телами за скалистые обрывы и за всем с лукавой гримасой наблюдали каменные статуи львов, стоящие на всех четырех концах ворот.

— Что это за чертовщина такая? — прокричал кто-то из участников.

Скай старательно избегал поддаться всеобщей нарастающей панике и увидел, как проводники достали небольшие кулоны, отсвечивающие алым цветом. До недавних пор он очень мало общался с магами и не интересовался алхимическими кровными союзами с потусторонними силами — воспитанный и благонравный юноша его кругов, мог остаться бесцветным пятном в своей семье, если бы приобрел репутацию не соответствующей дворянской фамилии, приближенной к Императору. Свисающие кулоны разбились, и ворота с грохотом широко распахнулись, посылая своим гостям безумные вопли с примесью смеха. Лунный свет пал на лица проводников, и они растворились в темном дыме, превратившись в чернильных драконов, которые резко упав вниз, просочились в каменные плиты. Неясные тени заскользили по краям ворот и терновых зарослей снаружи.

— Клаус, — закричал Скай, складывая ладони вместе, — быстро хватайся за меня! Почувствовав на плечах крепкие руки, Скай почувствовал редкое покалывание в груди от восходящей внутри силы и их обоих накрыл порыв ветра, взвихривший пыль, скрывая от взора гуляющих теней, плутавших на равнине. Они услышали позади себя душераздирающие крики, и Скай был счастлив, продолжая дышать спасительной прохладой воздуха, стоя на скалистом выступе неподалеку от выхода. Ветер дул лишь редкими слабыми порывами, но в воздух пропитался гнилью и гарью.

— Ты как? — спросил Скай, повернувшись к другу и застыл, увидев его лицо, залитое кровью. Послышался крик, пронзающий горло, словно иголками, эхом разнесшийся по смертельной долине.

— Двое, стоящих рядом со мной, — невнятно бормотал про себя Клаус, — их… на кусочки… Они умерли от безумного жара, полыхающего в ауре этих теней! В одну секунду! Они даже не успели оглянуться. Он закрыл свои глаза, стараясь удержать подступающие слезы от нахлынувшей темноты и истребляющего чувства отчаяния, от которого разрывалась голова, и немело тело.

— Какой-то ртутный демон, — захлебываясь от страха, продолжал Клаус. Его глаза опасно бегали в разные стороны.

— Заткнись и приди в себя, — угрожающе произнес Скай, все еще не веря в реальность происходящего. — Умер не ты, а те, чья кровь сейчас на твоем лице. Успокойся и возьми себя в руки.

— Сзади, — с запинкой прокричал Клаус и Скай только и успел, что отпрыгнуть в сторону, пролетев по каменистым выступам, царапая лицо и одежду. У подножия холма послышались выстрелы, и на секунду он замер от изумления, увидев огромного черного эфемерного призрака с длинными и отточенными как клинки когтями. Юноша задохнулся от отвращения и удушливой вони из клыкастой пасти, с которой свисали свежие рубиновые капли. Бронзовые кудри Клауса были пропитаны холодной тошнотворной жижей, и тут в его глазах вспыхнул гнев. Его серебряный револьвер был направлен прямо в голову, нависшего над ними призрака, а темная дымка его сущности разбегалась в темные заросли, которая выскакивала прямо из-под пальцев. В память намертво впечаталось выражение лица Клауса — отстраненное и полное ужаса. Скай с трудом сдержал болезненный стон от рвавшей его ладонь тени и заорал, что есть силы:

— Да стреляй ты в него уже!

Плечи его напарника вздрогнули, и над долиной разнеслась целая серия выстрелов. Разъяренный владелец оружия тяжело дышал, колечко пистолета высшего класса было полностью опустошенным. Все замолкло — слышался дождь и вопль темного создания повисшего над пропастью. С занесенной для последнего удара рукояткой револьвера Клаус остановился с выражением изумленного недоверия, похожий на статую античного бога. Блеск безумия в золотых глазах зловещего призрака еще не потух и тени, заструившиеся по земле, тихо ползли к уступу.

— Клаус! — На этот раз юноша отчетливо услышал голос Ская и, стряхнув оцепенение, нанес сокрушительный удар, отчего земля под его ногами зашевелилась и раскололась надвое.

Волна ветра рассекла воздух и подхватила Клауса, одновременно ударив темный силуэт, с громким звуком разорвав его грудь, и тот рухнул вниз, растворяясь в полете в бледнеющую дымку. Клаус опустился рядом с другом, но под ногами продолжала дрожать земля. Они переглянулись и понеслись вперед. Насыпь вздрогнула и накренилась, открывая огромные каменистые трещины, и дорога впереди них начала проседать.

— Держись, — Скай ухватился за руку Клауса, подняв их в невесомость, и несколько долгих мгновений они смотрели на обвал.

— Вроде справились, — сказал Клаус тоном скорее вопросительным, нежели утвердительным.

— Похоже, что тот призрак, которого ты только что пристрелил, удерживал это нагорье, поэтому можешь не сомневаться, он мертв. И я должен…, - с запинкой начал Скай, — извиниться.

Клаус рассмеялся безрадостным смехом:

— За что?

— За то, что не успел спасти тебя сразу. Его товарищ вскинул глаза и пристально посмотрел на Ская.

— Ты не должен защищать меня, — с неожиданной горечью произнес он. — Ты и я по разные стороны баррикад, но в данной ситуации, я думаю, нам повезло, что на какое-то время все участники формируются в команды, — голос его пресекся, и он тихо улыбнулся. — К тому же, за столь непродолжительный отрезок времени, ты уже три раза выручил меня. Мне повезло, что я служу именно тебе, а не какому-то замухрышке с уровнем С.

Убедившись, что они не пострадают после землетрясения, Скай осторожно приземлил их на покрытую мхом равнину. Тьма посветлела. Откуда-то, из закоулков их душ, нахлынули волны слепой паники и ужаса. Дождь смешался с их порезами, а прикосновение мокрой ткани к разгорячённому телу становилось невыносимым — вес одежды не давал дышать. Своим заострившимся от ужаса зрением, молодые люди замечали мельчайшие детали: языки призрачного пламени, обращенные в маленькие бесформенные существа, прятавшиеся за крупными камнями; погруженный в темноту мир, расплывающийся перед глазами.

— Держись поблизости, — произнес Скай с раскрытыми и горящими глазами, медленно обводя взглядом завораживающие переплетения бесформенных существ, покрывших долину. Клаус безмолвно кивнул, возникшая в его ногах сила еще не дошла до языка. Монотонная линия горизонта и поднимающиеся змеиными кольцами высокие столбы серебряной дымки — бесплотное отражение смерти. Скай услышал позади себя звонкий щелчок — знак, того, что освященный револьвер заряжен и мушка нацелена на врага. Юноша поймал несколько холодных капель дождя ртом, чувствуя вкус ободряющей свежести, и лицо его исказила лукавая усмешка.

— Мне нравится слушать стихи дождя, — сказал он, и водопад из огромных глыб льда нескончаемым потоком обрушился на серебристую тень, заострившиеся кристальные капли обрели форму игл, полетевших туда же. Земля под ногами заколыхала, образовав несколько глубоких ям и впадин, а дождь прекратил свою жестокую симфонию, словно и не было наступающего ливня, что застилал за собой смерти и окровавленную плоть. Скай выдохнул холодным ветром и на их одежду грациозным танцем спускались алмазные снежинки.

Клаус поднял голову, но ничего не смог разглядеть в едва светлевшем от снега над ним небом.

— Неплохо, — произнес он, резко вставляя магазин золотых пуль во второй пистолет, — но нам придется здесь задержаться. Он выставил обе руки крест-накрест, умело нацелившись, и его фигура стремительным порывом задвигалась среди обширной заснеженной степи. Двигаясь с невероятной скоростью, он, встав в боевую стойку, одним выстрелом избавил мир сразу от четырех дымовых созданий. Эта разновидность пистолета так правильно лежала в его руках, что складывалось впечатление, что это огнестрельное оружие продолжение его самого. Губы были решительно сжаты, а в огромных глазах плескалась дикая ярость, бывшая паника исчезла в осколках кошмарного сна. Стрельба прекратилась, и он чуть изогнул шею, будто после хорошего отдыха, его дыхание выровнялось, и Клаус грозно поставив один из револьверов себе на плечо торжественно усмехнулся.

— Ну вот, — сказал он, приподнимая крышку, откуда посыпались пустые патроны, — а то устраиваешь здесь соревнования между принцем и героем, а я даже не успел показать себя женщинам.

— Куда молодые леди без такого галантного джентльмена? — с улыбкой спросил Скай.

— Я насчитал тридцать шесть, — с недовольным бормотанием и ворчанием произнес Клаус, приближаясь к товарищу. — А у тебя сколько?

Клаус получил в ответ непроницательный взгляд и горькую улыбку:

— Пока, только один.

* * *

Мерцающий свет луны тонул в тумане, пробуждая своих жителей от вековой дремоты. В пещере царил голубоватый полумрак, и эхо шагов девушки разносилось по каменистым сводам таинственным и неестественным звуком. Лира улыбнулась, когда вышла наружу, где свистящий ветер пронзил ее своей силой, а контуры хаотичной тьмы размывались чернилами, приобретая акварельную размытость с высоты. Глубоко вздохнув, она постаралась сосредоточиться на голосе ветра, чтобы плавающие поверх тьмы демоны не заметили ее. От земли до самого верха, где она пристроилась, потирая ладони, чтобы хоть немного согреться, вздымались скалы, образуя округлую чашу, и в центре черного озера были руины дворца — полуразрушенная триумфальная арка, покрытая тончайшей, изумляющей резьбой, богатое наружное одеяние купола, что стремился ввысь — благородная простота и гармония величественного искусства третьего тысячелетия. Четыре каменных моста были полностью погружены в воду, закрывая навсегда подход к величественному творению, и только с такой высоты можно было увидеть безудержную страсть к украшательству. Часть скульптуры небесного дракона, расправляющего крылья и готового взлететь, угрожающе открыл свою пасть, но одержать вековую славу так и не сумел, похоронив свою гордость в черной земле. Лира заметила восседающего всадника на драконе, чей бюст был снесен и виднелись только части фигуры крепко державшейся за поводья великолепного зверя. Изображение было передано с такой достоверностью, что дракон мог в любую секунду ожить и отряхнуть свой статный профиль от каменной пыли. «Интересно, кто был тот воин, что сражался на спине одного из сильнейших проклятий ночного мира — воин света или рыцарь тьмы?», — подумала девушка, покусывая нижнюю губу, как она это часто дела от волнения.

В черном небе раздался оглушительный визг, заставивший Лиру схватиться руками за голову и упасть на колени.

— Рыдающая бестия, — выдавила она хриплым голосом, — Банши. Ведьма оглушительно расхохоталась, паря в вышине тьмы, каким являлся и ее плащ, а белокурые волосы было обиталищем белых змей с рогами. Зубы их были покрыты кровавыми пятнами, а прекрасная молодая женщина с бледной кожей, улыбаясь хитро и проказливо, причмокивая пухлыми губами. Она задумчиво нахмурила брови, опускаясь рядом с девушкой, пытавшейся пошевелиться хотя бы пальцем, а потом соблазнительно улыбнулась.

— Посмотрите, какая шутка, — заявила женщина, — мне попалась девочка с самым замечательным трофеем.

— Будь ты проклята, ведьма!

Банши снова расхохоталась, заботливо поглаживая склизкую кожу питомца, находившегося в нескольких сантиметрах от лица Лиры, из-за чего она только с сожалением хмыкнула.

— Я так долго следила за тобой, что мне пришлось убить всего троих, пока тебя искала, — ведьма обиженно показала свою костлявую руку, перемазанную кровью, и от отвращения Лиру замутило.

— Никудышная тварь! — закричала Лира, изворачиваясь в невидимых путах, но все попытки были тщетны — женщина, управляющая смертью, сковала ее тело, а каждое бесполезное усилие, только еще больше давило на сознание и переламывало кости.

— Какая неприятная особа! — сказала женщина. — Но ты умная особа, раз добралась до святилища, если бы те двое меня задержали чуть дольше, ты могла бы уже спастись, — на этот раз она усмехнулась, — но я получила неизгладимое удовольствие. Считая, что я за тобой не поспею, я любовалась, как девушка убивала своего возлюбленного. Какое же это было блаженство! — прокричала она, обхватывая свое лицо запятнанными руками, в забвении обтирая себя кровью. — Мужчины достойны такой никчемной смерти, не считаешь?

Лира билась с яростью ослепившей рассудок — как же ей хотелось проткнуть гнилую плоть ведьмы и услышать ее последний в жизни вой. Тут серые глаза ведьмы расширились и она, приблизив свое лицо к голубой серьге Лиры, в страхе воскликнула:

— Ты! Искаженное безумием лицо превратилось в кровожадную маску, и в полумраке змея превратилась в копье с заостренным лезвием, осветив огромные раскосые глаза, наполненные нескрываемым ужасом. — Сапфир…

Копье воткнулось в ее ладонь, и Лира, почувствовав бодрящее жжение боли, выгнулась, ударив в грудь ведьмы двумя ногами. Бросив свое оружие, которое все еще жаждало крови, девушка, схватившись за острие, легким движением выдернула сталь из своей ладони, и грациозно провертев вдоль своей оси копье, наставила его на хозяйку ночи.

— Ты слишком самовлюблена для той, что железной рукой вынимает сердца из своей жертвы. На моей родной земле тебя бы не приняли твои же сородичи, — прошипела Лира, нанося новый удар, и отсекла обезумевшей обе руки, отчего ведьма заверещала. Лира вонзила в давно опустевшее сердце ее же оружие и небрежным толчком ноги скинула ее со скал. Копье, превратившееся в воздухе в змею, присосалось к кровавой ране, растерзывая грудь на куски, а тело черной ведьмы с плеском опустилось на дно озера. Девушка собиралась уже спускаться вниз, как услышала выстрелы и голубое сияние в самом низу, возле руин. Вздохнув, Лира остановилась и четко слышала каждое произнесенное слово.

* * *

Скай глянул на свою кровоточащую от выстрела рану, прикрытое лишь его грязной ладонью, обжигая пальцы и уже мозолистую ладонь, боль разгоралась с каждой секундой все больше, но в эту самую минуту Скай думал, что есть боль куда сильнее физической. Та, что грызла его изнутри и не могла успокоить сердце.

— Почему? — спросил Скай, глядя в глаза друга. Дыхание юноши участилось, на лбу появилась смертельная испарина, но он принимал все это за наваждение, не обращая внимания на свой унизительный вид — великий Герцог, ползающий в заброшенных руинах в грязных лоскутах своей одежды.

Клаус помрачнел и тихо заговорил, держа без тени сомнения пистолет на прицеле:

— Потому что я долгих десять лет ждал этого мига. Я все продумал еще в тот день, когда мою мать изнасиловал «славный» британский офицер, а сестру отдали на служение Омега. Пока твой отец вел беседы о музыкальных дарованиях его двора и книгах Эры Первопроходцев, моего жестоко избивали прямо у меня на глазах.

Оба друга подумали о ночи, когда отмечался шестой день рождения юного Герцога. Улицы были переполнены пестрыми огнями, танцорами, а актеры переодевались в традиционные костюмы духов. И Скай, сошедший с борта воздушного фрегата припомнил испуганное, замазанное личико мальчика, который был самым тихим человеком, которого он когда-либо видел. Вот босоногого в цепях Клауса подталкивают к Скаю, а тот, улыбаясь, подает ему руку, приглашая на праздник: показывает самые незабываемые места его города, крадет со стола все свои самые любимые угощения, чтобы преподнести их своей новой игрушке, рассказывает про самых знаменитых музыкантов и авторов. Клаус — это игрушка, считал мальчик, но как легко было с этим простолюдином из заброшенных земель, покрытых многовековыми снегами. Слезы предательски потекли по его щекам, и он молча, без всхлипов и стонов смотрел самому близкому человеку в упор — неожиданно, он открыл вещь, которую так и не смог за десять лет разгадать в человеке, ставшего только для него «братом». Скай ни разу не спрашивал Клауса о доме или его семье, не задумывался, почему друг соглашается с любым капризом малодушного принца, выросшего в уюте и любви. Загадочный мальчик, чей мир перевернулся с ног на голову в один миг, смирился с новым и неизвестным стилем жизни. Приходилось сразу воспринимать манеры, речь, переменять привычки, которые были во всем его существе с самого детства, забыть о своем происхождение и тех, по ком больше всего страдало сердце. Он был глупцом, невидящим ничего за пылью, брошенной ему в глаза. Скай мечтал о кровном брате, но выдумал себе иное представление, и главную роль актер сыграл безупречно. Клаус — это игрушка, которая стала братом, но сам Клаус таковым себя не считал.

— Меня удивляет то, что ты так всему этому поражен. Не забывай, что ты на турнире, где тебе с самого рассвета, осветившего твою каюту, следовало ожидать удара в спину.

— Скажи, что ты лжешь, и я прощу тебя, — тоскливо произнес Скай.

Клаус сердито вскинулся и нажал на курок — пуля пролетела над головой Ская, и он безжизненно опустился на землю, решительно мотая головой, чтобы взор не помутнел от дикой боли в ноге.

— Ты простишь меня? — заговорил Клаус так, что лицо его побелело. — Да ты все это время держал меня в рабстве! Я ненавижу каждого из вас, пусть то британец или османец. Это все вы, гнусные твари рода человеческого, вы отдаете наших детей в служении тех, кого ты видишь здесь на каждом шагу. Посмотри, на это место! Только открылись двери, а воинов, которых с рождения готовили к победе, тренировали каждый день, были перебиты в одночасье какими-то призраками! Да это ничто, в сравнении с тем, что я видел в Российской Империи!

Клаус опустил пистолет, а его густые локоны закрыли его глаза, поэтому Скай не мог сказать, что творится на уме бывшего соратника. Или теперь правильнее сказать, что он никогда им не был?

— Ружья, порох, клинки, мечи, патрульные отряды — там всего этого нет, — ровным тоном говорил Клаус. — Люди горбатятся на бесплодных землях, чтобы их дом не продали, а не за хлеб! Пропитание бери, где хочешь, а по ночам в округе гуляют эти создания.

— Северные границы заслужили это, — ответил Скай, утомленный оглушительным криком Клауса.

— Заткнись! — грубо выпалил ошалевший Клаус. — Я все это время терпел, как ты поливал грязью мир, что никогда не видел своими глазами! А именно эти отбросы, как ты называешь мой народ, именно они, дали возможность всему новому свету путешествовать по небу, и именно они помогли приобрести миллионам, управлять стихиями.

— Забавно слышать такое от человека, который утверждал то же долгие десять лет, — сказал Скай. — Ты же сам учил со мной историю. Разве это не грех смешивать человеческую кровь с существами непохожими на нас? — в недоумении вопрошал юноша. — Вы создавали смертоносное оружие, готовили войну против всего человечества и…

— Замолчи! — заорал Клаус. — Кто я был для тебя все это время?

— Друг, — без колебаний ответил Скай.

— Лжец, — чопорно сказал другой. — Если бы ты был другом, то вернул бы меня назад, вернул бы меня домой, а не заставлял наслаждаться видом бесчисленной бездушной толпы с одинаковыми лицами, приветствующей тебя как королевскую особу. Я даже не знаю, жива ли моя сестра, а вы только и можете, что стремится к безграничной власти. Его лицо было совершенно расслабленное, невыразительное, и лишь глаза отражали плескавшуюся внутри него всепоглощающую тьму.

— Чего ты хочешь? — лишенный надежды спросил Скай, чувствуя раскаяние в сердце и разрывающуюся кожу, пылающую огнем.

— Твоей смерти, — сказал Клаус, перезаряжая пистолет, и когда юноша вновь прицелился, ствол не дрогнул в его руке. Слова предательства прозвучали, как удар хлыста, но камень с души так и не упал, пускай друг и обошелся с ним, как с последним ничтожеством. Скай был полностью виноват в разрушенной жизни товарища, в своих эгоистических помыслах и предрассудках, считался лишь с теми, на кого он мог смотреть снизу вверх, получая достойную порцию унижения. Когда Скай осознал эту неприятную закономерность, он показался самому себе выдрессированным животным, над которым потешается весь мир — поделом. Поделом, что раб победил хозяина, но…

Клаус поймал в прицел голову светловолосого юноши, истекающего кровью, и уже приложил палец на спусковой крючок.

Но он никогда не считал его «рабом». Он думал, что у него есть преданный друг, который в любой момент протянет руку помощи. Пусть все будет именно так, он принимал это наказание, но за что же такое ужасное предательство?

Прогремел выстрел, от которого послышался треск дерева, но боли не последовало. Приоткрыв глаза, он увидел в темноте единственное яркое пятно — медный оттенок зари и голубое сияние — сапфир. Девушка упала на Клауса сверху, больно ударив того в плечо, отчего один пистолет с грохот прокатился по земле, а второй упал в воду. Они оба исчезли в облаке пыли, кувыркаясь в грязи, словно два обезумивших зверя. Клаус влепил коленом ей под дых, надеясь без лишних усилий отцепиться от назойливой мухи. Выгнувшись от боли, девушка вцепилась ему в плечи и хорошенько врезала по лицу и резким движением ладони ударила по горлу. На несколько ужасных секунд Клаус замер, будто не мог поверить в такой злосчастный проигрыш, но потом глаза его наполнились свинцом и он тяжело рухнул.

Вздохнув, Лира подбежала к раненому, лежавшему возле разбитой в крошку стены, и принялась что-то говорить, но он уже не разбирал ее слов, представившихся ему демоническим наречием. Скай уже закрывал свои глаза, но резкий рывок за руку вывел его из задумчивости и полусознательного состояния, и по всей местности посыпались ругательства, о знании которых он даже не догадывался. Положив одну руку юноши к себе на плечо, девушка помогла ему встать.

— Сможешь идти? — спросила она.

— Пулю ты все равно не вытащишь, — обреченно покачал головой Скай, и Лира в ответ покрепче сжала его ладонь, заглушая тем самым возражения.

— Все будет хорошо, — не задумываясь, сказала Лира, — но ты должен мне помочь. Одна я тебя не дотащу.

— Он говорил мне, что даже за многие годы наша дружба не померкнет, — слова, сорвавшиеся с его губ, прозвучали так сдавленно, что он и сам был не уверен, принадлежали ли они ему.

— Не каждый друг является другом в том значении, в котором мы хотели бы его воспринимать. А теперь, — она мягко обхватила его поперек спины свободной рукой, давая Скаю полностью опереться на нее, — мы должны добраться в безопасное место.

В тусклом лунном свете девушка выглядела мертвенно-бледной, и по правому виску стекала кровь. Растрепанные волосы и грязь на лице не придавали ей красоты, хотя и он был не в том положении, чтобы думать о внешнем виде. Сам Скай выглядел не лучшим образом — кожаные брюки были стерты, а плащ с золотой обшивкой и тиснением превратился в лохмотья. Голова трещала от пульсирующей раны, и свою ногу он не чувствовал, что его несравненно напугало бы, будь он в более здравом уме, а не когда перед глазами расплывались очертания деревьев. Выжить, может и не получится, но сказать слова благодарности хотелось больше всего. Пораженный ее поступком, он все прокручивал в мыслях этот момент и никак не мог соединить запутанную головоломку в единый верный смысл. Он ее самый опасный соперник. Почему же когда она могла избавиться от главной проблемы столь изысканным способом, утроившись поблизости и просто наблюдать за сценой его жалкой смерти, она пришла ему на выручку?

Они пристроились в пещере недалеко от развалин древнего сооружения. Там было сухо и можно было ненадолго укрыться от летающих демонов, но каждый вздох застывал в воздухе, и Скай не мог пошевелиться. От этого ему стало еще хуже, от мысли, что готовясь к битве с лучшими из лучших, он проиграл самому себе и какому-то револьверу. Горло перехватило и ему стало трудно дышать, каждый мускул горел огнем — явный признак начинающейся лихорадки, священные пули были смертельны для детей ночи, но и для человека они были опасны — каждая пуля включала в себя дозировку яда, поражающей прямо в сердце, а кровь прекращала сворачиваться, из-за чего нельзя было остановить кровотечение. Пытка может продлиться несколько дней, если он прежде не умрет от болевого шока. Скай почти что улыбнулся, действительно какой чудесный план мести. Боль была терпимой, но при каждом постороннем движении ноги, он ощущал скрежет костей, а к горло подступала кисло-горькая желчь.

Лира подползла к юноше, разрывая ножом прилипшую ткань, и стала осматривать рану, которую после промыла от запекшейся крови. При виде гниющей дыры в его ноге она нахмурилась, но не трогала ее.

— Придется обойтись тебе без магии какое-то время, — настойчиво сказала Лира, — иначе умрешь от яда.

— Это мне и без тебя известно, — прошептал он, но потом до него дошли ее слова и спросил, — Что значит обойтись без магии?

— Я вылечу тебя, но ты не сможешь управлять своей стихией несколько часов, — не слишком уверенно прошептала она, пытаясь успокоиться. — Другими словами, энергия, которая питает силу воздуха в твоем теле, будет сама бороться против яда.

Скай покачал головой.

— С какой стати я должен тебе доверять?

— Наверное, потому что я спасла тебя от того ненормального и дала возможность продолжать дышать, или ты предпочитаешь вернуться назад? — сказала Лира с хитрецой в темно-зеленых глазах и указала на начинающийся проливной дождь. — Тому парню повезло меньше, чем тебе, не думаю, что он сможет скоро очнуться. К тому же, — она напустила на себя отрешенный вид, смотря на его муки потемневшими глазами, — ты уже доверяешь мне, раз позволил перенести тебя сюда.

Скай молчал, будто не слышал ее слов и беспомощно откинулся назад, позволяя девушке делать то, что она хочет. Все равно другого выбора у него не было, странно, что и сейчас жив-то остался.

— Сними рубашку, — внезапно сказала девушка.

— Чего? — укоризненно пробурчал Скай, дивясь такой наглости. — Ты же меня вроде лечить хотела, а не насиловать.

Лира закатила глаза, видимо привыкшая к подобным детсадовским шуточкам, но все же настояла на своем и Скай, опираясь на локти, снял с себя черную ткань, оголяя идеальные плечи и грудь.

— Надеюсь, что ты не будешь от перевозбуждения трясти руками, — бросил он, упираясь головой о каменную стену.

Девушка помедлила, держа в руках маленькую склянку с черной жидкостью, и застенчиво пробормотала:

— Ну, раз у тебя есть силы на насмешки, значит, ты еще не совсем умер.

Жидкость темными каплями залила часть его груди, и девушка кончиком пальцев прочертила на нем несколько рунических знаков, которые оставили за собой кровавый отпечаток, а на ее пальцах розоватые ранки, стекающиеся до самого локтя.

— Что это? — он с хрипом втянул воздух.

— Кровь Омега.

Его глаза расширились, и он машинально отбил ее руки от себя, послышался звонкий хлопок. Лира кинула на него виноватый, полный угрызений совести взгляд, что не все сказала и нервно заерзала на своем месте.

— Какого черта ты творишь? — заорал Скай в бешенстве, параллельно стирая руками демоническую утварь, от которой руку обожгло, как от кислоты.

— Замолчи, мальчишка! — рявкнула та ему прямо в лицо. — А ты как думал? Я не всесильная ведьма! Ты уж выбирай — корчиться, как таракан, и сдохнуть, или выжить и бороться дальше за статус мирового Судьи.

— Лучше умереть, нежели быть проклятым их кровью! — кричал он, и из его глаз едва не вырывалось голубое пламя. — Ты меня за собой в ад не потащишь! Ты хоть знаешь…, - не успел Скай закончить свою мысль, как болезненная судорога пронеслась по мышцам, и сердце на миг прекратило свой волнующий темп. Горячая волна пробежалась всесильным потоком по нервам и иероглифы на груди обжигали, как кипяток. Он закричал, растворившись в пытке и весь мир исчез — остался только он и девушка, шептавшая что-то неуловимое. Склонившись над ним, Лира провела по его горячему лбу своей холодной рукой, а он все исчезал и продолжал терять себя, становясь частью смерти.

— Что ты со мной сделала? — задыхаясь, спросил Скай, сосредоточив все свое внимание на ее нежной и холодной руке. Нежность, ее руки напоминали ему о шелке, что плетется в далеких шатрах индийских женщин, словно тонкая кружевная паутина и талый снег заснеженных долин Северных границ. Ему мерещились страшные картины — унесенные пепельным ветром зеленые долины, полчища лютых и беспощадных демонов, пожирающих свет жизни, но он все продолжал дышать, чувствуя прикосновение холода. Дождь играл проникновенную сонату, и если бы затылок не саднила режущая рана, а рассудок не был поврежден ядовитой кровью, то Скай бы мог признать это за роскошный шанхайский сад, где водопады с чистой, как слеза водой, соединяются с проточными реками. А в одной из беседок, украшенной лозами из пурпурных цветов, его ожидает София. Он представил себе ее черные кудри и искры золотых глаз, играющих с полуденным солнцем. Сладчайший сон, покрытый серой дымкой ладана.

— Все будет хорошо, — шептал женский голос, — я не дам тебе умереть. Кто-то ласково гладил его по голове, успокаивая ноющую боль, но только девушка убрала свою руку, как он тут же очнулся. Дождь все еще шел, но в их укрытии теперь горел огонь и согревал своим теплом.

— Я рада, что ты проснулся, — что-то в ее тоне и выражение лица привело Ская в полную растерянность. Он осторожно сел и неуверенно дотронулся до раны — на гладкой поверхности его кожи красовался бледный рубец. Лира двинулась к нему, взволнованная резкой переменой его позы, но потом испуганно попятилась и устроилась возле костра, подобрав под себя колени.

— Магия еще не вернулась, — вместо этого сказала она, — но яд выветрился из твоей крови.

Скай ничего не ответил, все еще не веря в чудесное исцеление, а когда дар речи вернулся, девушка уже поспешно тушила ногой небольшой костер, сердито бормоча про себя что-то. Она сбежала к выходу из темной пещеры, вглядываясь в черноту ночи и молчание дождя, вытаскивая из-за спины маленький охотничий нож.

— Снаружи кто-то есть, — сказала она, и ее плечи поникли, — не высовывайся. Тебе просто повезло, что ты так быстро пришел в себя, проспав шесть часов.

— Сколько? — воскликнул он, охваченный паникой.

— Сейчас не время для самобичевания, — раздраженно отрезала она, постоянно оглядываясь во мглу. — Ты ничем мне не сможешь помочь в таком состоянии, поэтому будь добр, — отрывисто говорила Лира, — не высовывайся, иначе все мои старания пойдут прахом, и мы оба окажемся в опасности.

Скай презрительно посмотрел на нее, хотя все еще был смущен из-за сложившихся обстоятельств. Теперь он будет в долгу у этой девчонке — не просто девчонке. Нет — он вновь взглянул на ее профиль и усмехнулся — одна из нижестоящих в иерархии силы. Юноша разочарованно вздохнул, он надеялся, что его главный соперник будет кем-то более.

— И как же ты собираешься противостоять тому, что находится снаружи? — насмешливо спросил Скай, качая головой. Его голос был тверд, и сквозь пелену звуков можно было ощутить исходящую от него и силу характера, и властную манеру подчинять себе других. Крепко сжимая нож в своих руках, Лира впервые восприняла его слова как вызов.

— Ты много обо мне не знаешь, — на ее лице появилось безучастное выражение, будто она исчезла, уступая место своему двойнику. — Позволь заметить, что я в отличие от тебя выжила. Это поможет такому высокомерного мальчишке вроде тебя взглянуть правде в глаза — не важно, какое количество детей ночи я истребила за те часы, что провела в столице теней, я все еще жива — вот, что важно. И это стоит того, чтобы терпеть насмешки беспечного парня, который бесспорно вляпался в дерьмо по уши из-за детской наивности.

— Тем не менее, ты не сможем убить Омега ножом, который и салат-то не нарежет, — Скай набрал полные легкие воздуха, выдохнул и встал. Ноги охватила мелкая дрожь, но он все же похрамывая, подошел к девушке. Они стояли лицом друг к другу, и только треск потухших дров и щепок был слышен в пещере, да еще порой раздавались их вздохи.

— Почему ты спасла меня?

Лира пару раз моргнула, словно принимая трудное решение, и никак не могла согласиться со своим внутреннем «я». Когда же Лира отважилась, она сказала:

— У меня были веские на то причины, но главной — я хотела стать членом твоей команды.

— Полный абсурд.

— Почему? — сильно нервничая, спросила она.

Уловив направление его взгляда, она спряталась за водопадом рыжих локонов. Прежде всего, Скаю особенно слабой и немощной показалась рука, державшая нож маленьким кулачком. Кожа ее была хрупкой, тонкой, почти прозрачной — почему она? Почему кто-то, как она участвует в этих сражениях? Почему? Он не сразу понял смысл сказанного. Вопрос вроде был самым нейтральным, но, сколько странных и непонятных чувств пронеслись в их отзвуке. Однако потом в ней произошло какая-то перемена — неуловимая, не поддающаяся точному определению. Дыхание стало глубоким и ровным, и иная сущность открылась в порывистом броске ножа в черную неизвестность.

Скай не двинулся с места, но все же был удивлен, когда услышал вой умирающего волка — вот он, заключенный от недостойных талант и стальной стержень. Лира выдохнула, посмотрев на него новыми глазами, и его прежняя уверенность в ней исчезла, во рту пересохло, а сердце забилось в детском испуге. Или же это был не страх, а что-то другое?

— Почему? — снова спросила она, но он не успел ответить, когда каменная крошка посыпалась на их головы и огромные глыбы скатывались на землю. Скай швырнул ее под дождь и сам метнулся следом, ударившись о поваленное дерево. Отчаяние и безнадежность стояли у его ног, он сжал кулаки — сила воздуха так и не появилась. Оглянувшись в поисках его спасительницы, он нашел ее неподалеку, лежащую без признаков жизни — на лице показали багровые полосы.

— Проклятье, — огрызнулся Скай, метнувшись к девушке. Он схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул, но без толку — изо рта вылилась лишь тонкая струйка крови, а голова безжизненно откинулась назад. — Проклятье, приди в себя, — позвал он Лиру срывающимся голосом, — ты ж не собираешься здесь помирать! Он легко шлепнул ее по щеке, потом сильнее чувствуя, как меркнет рассудок. Его охватил страх. Да что там страх — вселенский ужас, причины которого он не знал.

— Черт возьми, не смей умирать! — умолял он. Нет, он не может сейчас проиграть, не может дать этой простолюдинке вот так вот уйти.

Воздух застыл, и электрические разряды проявили свое голубое пламя, разбегаясь по каплям дождя. Скай осмотрелся, а там между осколками камней шевелилось нечто отдаленно напоминающее льва. Гигантский монолит восстанавливал свои конечности, приращивая к себе оставшиеся глыбы.

— Каменный зверь? — прошептал потрясенный юноша.

Разъярённое чудовище зарычало, передвигая скалистые лапы к Скаю и мертвому телу в его руках.

— Я тебе это припомню, девка, — сказал Скай от бессилия и подхватил девушку с сырого песка, убегая с тяжелой ношей, куда глаза глядят, но, не пройдя и пары метров, электрический ток ударил в спину и он со стоном повалился на колени, так и не выпустив из рук простолюдинку. Он проклинал все, на чем свет стоит, молясь о возвращении силы, но поток стихии так и не появлялся в его груди. Крепко прижав к себе обессиленное тело, он надеялся, что, быть может, девушка все же избежит смертельного удара, если еще не померла.

Что-то врезалось в каменный загривок льва, и перед Скаем возникла человеческая фигура в черном плаще. Юноша улыбнулся одними губами, он без предупреждения бросился в атаку, металлическое копье свистнула в воздухе, целясь в ноги зверю, но свист оборвался треском. Оружие в руках человека разбилось пополам, но он тут же высоко подпрыгнул, предугадав атаку каменного льва — огромная лапа разверзла землю под ногами и мощные толчки отдавались по всей округе. Неожиданно его лапы превратились в крошку пыли, и он опустился в поклоне, согнувшись пополам, перед неизвестным охотником, как перед королем.

Черноволосый юноша ленивой походкой достал из-за спины еще одно металлическое копье и искусным движением, нанес удар, не дав монстру испустить последний грозный рев. Железный шест угадил прямо в переносицу и лев в секунду рассыпался в пыль. Незнакомец пошатнулся и чуть не упал, когда голова, как трофей подкатился к его ногам.

— Привет, странник, — дружелюбно улыбнулся Скаю юноша. — Извини, что украл у тебя этого парня, но мне действительно нужны очки, а то не смогу приобрести новую партию копий. Деньги, как говорят, правят в этом жестоком мире.

Скай приостановился, соображая, он слишком вымотался, слишком устал.

— Кто ты? — спросил он.

Черноволосый юноша уставился на него непонимающим взглядом, но все же произнес:

— Я — Фраус, а это, — он показал на девушку, что угрюмо сидела на каменном обвале, — Дея.

Фраус устало растирал плечо и, немного заколебавшись, спросил:

— А девчушка в твоих жарких объятиях случаем не с уровнем С?

Скаю следовало соблюдать осторожность, чтобы не сболтнуть лишнего, но, видимо все еще находясь на гране безумия, он не раздумывая ответил:

— Да.

— Превосходно, — тут же воскликнул, расплывшейся в улыбке Фраус, — Дея, мы нашли последнего члена в команду. Давай возьмем ее, она симпатичная.

Девушка смущенно протянула, завидев сияющего от восторга напарника:

— Почему ты смотришь только на внешность? Она отключилась от одного удара об висок.

— Да плевать, я чую в ней скрытый талант, — не унимался Фраус и резко вскинул голову, а потом повернулся, обращаясь к Скаю. — Странник, может, согласишься на равный обмен. Я тебе десять очков, а ты мне девушку — все честно.

Скай только теснее прижал к себе тело Лиры, рука выскользнула из оцепенения, и он еще раз попытался привести ее в чувства. Герцог неосознанно помотал головой.

— Ну вот, — обиженно пробормотал Фраус, — давай двадцать.

— Отстань от него, — вмешалась Дея, кладя руку на плечо преданному соратнику, — мы найдем другого достойного. К тому же, — она подняла голову наверх, — за нами уже пришли.

Ветер бушевал над собравшимися в страшной долине участниками, и летучий белоснежный корабль с неоновым оттенком двигателей, опускался на болотистую местность. Глаза Ская смыкались сами собой, и он рухнул на землю вместе с девушкой в его руках. Правильно, сейчас он отдохнет, совсем немного. Его сильные руки, обернувшиеся вокруг тела Лиры, расслабились, но из защитного круга, он ее так и не выпустил, словно все еще считал себя должником и даже в таком состоянии он хотел выказать ей должное, как это следовало делать всем аристократам. Капли дождя падали на его лицо и потом, спустя множество лет, ночей, проходивших в мучении и страдании, он вспоминал именно этот момент. Вы знаете это — предчувствие появления чего-то опасного и неведомого — вот и Скай противился этому скоропостижному началу начал.