Свет проникал сквозь плотные бархатные шторы, и в темноте комнаты, девушка заворожено наблюдала за переливающимся танцем падающих крупиц пыли. Свернувшись калачиком и прижав колени к ногам под несколькими слоями одеял, она судорожно представляла себе подступающий день. Ей не хотелось возвращаться в мир, полный нерешенных проблем. Голова все еще болела. После первой ночи испытаний, это был третий раз, когда она смогла прийти в сознание. Все было так смутно, Лира помнила лишь холодное прикосновение металла к коже, острую боль, распространившуюся по хрупкому телу, а затем падение в пропасть забвения. Кажется, что в одно из своих пробуждений она смогла выпить стакан воды, а возможно это было лишь частью сна. Лира не знала и не хотела знать. Ей всего лишь нужно совсем немного полежать в объятьях дремоты, совсем немного.

Золотой браслет на запястье был таким тяжелым, как змея, решившая устроить гнездо колец собственного тела на моей руке. Надоело — это была единственная мысль, которая била в самый центр работающей части мозга. Виски пульсировали, но физической боли она не испытывала. Человеческий прогресс дошел до создания молекулярных целителей — нано-частиц, которые вводятся каждому участнику турнира. Эти удивительные живые тела позволяют сращиваться костям и ссадинам за считанные часы, а еще могут создавать кожаную одежду, облегающую всю фигуру. Материя, как вторая кожа, ее легко снять и трудно повредить, но чувство такое, будто тебя превратили в пресмыкающегося с блестящей шкурой. Это непривычно, потому что ты теряешь свою независимость, понимая, что не сможешь излечиться, воспользовавшись собственным иммунитетом, а в случае неподчинения хватит того же электрического заряда, и эти крохотные существа, вживленные в организм станут смертельным оружием.

На прикроватном столике лежал белый конверт. На нем не было ни подписи, ни печати, а внутри был небольшой листок с прекрасными грифельными чернилами и курчавыми буквами:

Цзюцзян Лу.

С минуту Лира буравила взглядом этот клочок бумаги, а потом осторожно коснулась ногами холодного пола. Струя света падала на ее лицо и руки, на какое-то время она полностью отстранилась от восприятия всех ощущений кроме одного единственного чувства тепла, проникающего ей под кожу, впитывая в себя, как растение эти сияющие лучи. Предстоящий выход на главную улицу Шанхая заберет у нее остатки сна и сладкого небытия, а значит, она имела право на лишнюю минуту, потраченную только на меня и никого другого. Роскошная кровать с золотым узорчатым окаймлением и нежная ласка шелка остались позади, и стоя у камина, девушка смотрела на завораживающую игру огня, слушала потрескивание и мерцание углей, а вместе с тем и бледнеющие буквы на записке. Пламя охватило края, равномерно перемещаясь к самому центру заветных слов, и она не отвела ни разу свои глаза до тех пор, пока улика не растворились вместе с пылающими искрами. Лира подумала, что вот так же разъедается и человеческая душа, пробуя на вкус жадность, мятежность и власть. Человек становится пережитком старой системы, параллельно придумывая новую утопию в своей голове.

Она не помнила, как перемахнула через алый бортик с перекрещенной решеткой, по которой плелись розы всех цветов, не помнит и тяжести в ногах при соприкосновении с землей, но дыхание ветра, щекотавшее ее волосы во время стремительного бега по пустым улицам, было несравнимым ни с чем состоянием свободы. Лира любила скорость, это как полет птицы — вот только в небеса улететь трудно. В детстве она смотрела в летнее время на облака и мечтала упасть прямо в них, промокнуть, замерзнуть, и с бешеной скоростью устремиться вниз под силой притяжения в самый центр земли. Рассвет бы только начинал заниматься на горизонте, и она бы смотрела на его возрождение во время незабываемого полета. Но в действительности все эти полеты проходили лишь в воображение, и я все так же продолжала смотреть на облака снизу вверх.

Магия света, струящаяся по раскинувшемуся белоснежному городу, покоряла. Лира остановилась, тяжело дыша, и не могла поверить в существование такой неописуемой красоты. Высокие здания с безупречными рельефными выступами, по которым поднимались изумительные мозаичные изображения ангелов и всемогущих драконов, поднимающиеся в вышину двойные параллели дорог, отсвечивающиеся неоновым оттенком, и рассвет. Нет ничего во все века прекраснее розовеющего неба, бурлящего страстью алого и пурпурного, а в вышине гуляет игривый ветер. И эта непоколебимая своей мощью и силой струя ударила прямо в лицо, отчего из глаз брызнули слезы, но свежесть, что принес этот внезапный вихрь, помог ей проснуться. Непослушные рыжеватые локоны взметнулись, и Лира была рада, что смогла встать в такое раннее время, и никто не мог увидеть ее убогий внешний вид. Могла ли она предполагать, что азиатские женщины и знаменитые жрицы, о которых сочиняют поэмы и целые эпосы могут быть такими идеальными. Их кожа как атласная ткань, ровная и белоснежная, а темные волосы напоминают, созданный этой же нацией шелк. И все собравшиеся здесь участники турнира были патологически красивы, будто в них и вправду течет кровь детей неба, настолько нереальными они казались. Но еще в ней поселилось новое чувство, которое заставляло ее ненавидеть себя. Лира завидовала той, что не так лицемерна, как она и радовалась, что та рядом с ним.

Отблеск золотых искр на запястье заставил ее опустить взгляд на руку. Браслет слегка раскачивался под силой ветра, и ей показалось, что она слышала, как металл бьет по коже, создавая легкую и неуловимую мелодию, напоминая о чем-то далеком. Внутри забрезжило чувство неудовлетворенности и разочарования. Она ведь еще ничего не достигла на этом турнире, не смогла показать себя в полной мере, и под каким-то мистическим воздействием подняла правую руку с прелестной цепочкой. Волна ветра била по телу, откидывая медные волосы назад, и Лира погрузилась в это нежное и волнующее ощущение.

Она спокойно спустилась вниз по мостовой, выложенной белоснежной брусчаткой, по разным сторонам которой стояли черные классические фонарные столбы с необычными завитушками, образующимися возле самого светильника. Девушка с детской улыбкой заглядывала за края деревянной черной перегородки, откуда виднелся пруд с изумрудной водой, и на поверхности я замечала красных рыб, плывущих против течения по глянцевой глади. Дребезжали кремовые кувшинки с широкими зелеными листьями, раскрывая свои восхитительные стебли солнечному свету. Вблизи показались и традиционные деревянные постройки домов, проводимые с богато украшенными кронштейнами с небольшой аркадой на верхних этажах, глазированные черепицы летних дворцов, на стыке которых были золотые миниатюрные драконы. Ее поражало, что здесь столько цветов, а еще что возле каждого порога стояли монолиты древнеяпонских духов, покрытые легким мхом, так любимых жителями.

Она остановилась возле соединения нескольких домов, выполненных полностью из герметичного стекла, а вместо дверей свисали синие бисерные ленты. Сквозь прозрачные стены Лира увидела мальчика, сидевшего в отдаленной части просторного белоснежного зала. Непослушная черная челка падала на серьезные для столь юного возраста черты лица, а серые глаза были прикованы к зеленоватой диаграмме, на которую быстро выводился текст и математические расчеты. Он провел рукой перед собой, и изображение тут же погасло и, положив руки за голову, мальчик бесцеремонно поднял ноги крест-накрест на стол и посмотрел прямо мне в глаза.

— Желаете чего-нибудь, Госпожа, — произнес сладкий голос хозяина, прочищавшего за барной стойкой фужеры.

Лира улыбнулась и тихо покачала головой, полностью сосредоточив свое внимание на серых глазах с подозрением изучавших меня и тонкой сжимающейся полосы губ. Глаза, отражавшие пасмурные небеса, которые плывут с разгромленных холодных земель на восток, приковывали, и я подумала, что через несколько лет, этот хмурый мальчик превратится в настоящего красавца, если не продолжит встречать людей таким холодным и высокомерным приемом.

— В следующий раз, когда будешь обращаться, будь более конкретна. Мне плевать, какого ты ранга — вышибу с чертово ринга еще прежде, чем ты заикнешься о своем невежестве. Он смерил ее пылающим гневом взглядом и в аристократичной форме приподнял свой подбородок, а затем, ловко прокрутив изогнутое алое лезвие, еле мерцающее в свете непогасших хрустальных ламп, возвышающихся над нашими головами, закинул его на противоположный конец стола, крепко вошедшее в массивный деревянный стол. — Чего тебе нужно?

— Мое имя Лира, и я бы хотела предложить тебе союз на правах участника турнира. Рано или поздно все мы будем искать подходящих себе по статусу партнеров, — она села напротив него, сложа ладони вместе, и слегка потирая, их друг от друга, все еще ощущая на коже леденящий утренний бриз моря.

— И это единственная причина, по которой ты прислала мне эту жалкую угрозу? — он выхватил из-за пазухи крохотное лезвие, похожее на секиру, к которому была привязана красная полоса — знак вражды.

— Это было моим приглашением, к тому же, от такого ты не смог бы отказаться, разве я не права, — Лира подарила ему фальшивую улыбку. — Я не так много знаю о тебе, Александр, но ты один из самых подходящих для меня уровней B.

Он изумленно выгнул брови, но лицо его все также оставалось бесстрастным:

— Я не собираюсь обсуждать с тобой взлом главного сервера Шанхая. Ты из информационного корпуса выудила информацию обо мне? Должен тебя разочаровать, что в персональной карточке ты не сможешь найти то, что тебе нужно.

— Ну что же Вы, — поддразнила она, — мне не столько важна личная жизнь, сколько значимость участника. Я не особа технична, как Вы могли заметить, но зато я заметила Вас, — я сделала паузу, вглядываясь в призрачный тон его глаз, и осторожно продолжила. — Но вот в чем странность, среди известных мне британских фамилий, я никогда не встречала Левингстонов. Неизвестный никому ранее род?

— Не строй из меня младенца, девчонка. К твоему сведению, в турнире участвовали и более младшие претенденты на звание рефери, а за последние пятьсот лет, я всего лишь третий по счету, кому меньше пятнадцати. Он недобро улыбнулся, и в ту же секунду уголки его рта опустились, и он приблизился ко мне вплотную, шепча чуть слышно губами:

— Но если нарываешься на неприятности и драку, то я всегда к твоим услугам, ведь цвет так и остается цветом, неважно, оттенок то небес или крови. Руки, расставленные по обе стороны стола, будто пригвоздили меня. В черных рукавах его пальто был ни один кинжал. Лира не смотрела на его лицо, почувствовав легкое покалывание, прошедшее по спине вдоль позвоночника. Меня вовсе не смущала его внешность, за которой скрывается большая опасность, чем от старших представителей и знатоков ядов, мастеров клинка и истинных убийц. Если он добрался до турнира в столь юном возрасте, значит у него немалый потенциал, и с каждым днем эта способность будет возрастать все больше, становясь непроходимой угрозой и препятствием для других. Идеальный кандидат, которого она должна была заполучить, во что бы то ни стало. Это было ее решением с самого начала, когда спускаясь с рейса старого воздушного корабля, на котором переправляли из Британии и рабов, и мастеров с многочисленными сумками, багажом и даже детьми, женщин с перепачканными от сажи и смолы лицами, она увидела в многолюдной толпе ребенка. Мальчик, который, стоя у причалов с задатками взрослого исследователя несколько часов смотрел на приближение все новых лайнеров с серебристыми палубами или белоснежной огранкой имперских корпусов, тонких и сверкающих в лучах восходящего солнца. Смотрел и что-то шептал про себя, чуть раскачиваясь взад и вперед, другие бы посчитали его сумасшедшим, но я наблюдала за ним, как завороженная, не веря глазам и прислушиваясь к его подсчетам, похожим на детскую считалочку. Будто он, скучая без родителей, развлекал себя и глупо поджимал губы. А когда поняла, какой была песня, мне пришлось опереться за металлические балки, Лира боялась потерять равновесие. Он считал биение их сердец, передавая расчеты в свой голографический компьютер. Такое редко встретишь среди и опытных мародеров или охотников на призраков ночи, не каждый человек способен достичь искусства слышать биение других сердец. Люди годами обучались этому навыку, сходили с ума и оставались ни с чем, разве что с безутешной соблазнительной мечтой, так и недостигнутой, так и непокоренной. Чтобы слышать сердца, сколько времени требовалось для медитации, сколько сил и упорства, подготовленности, терпимости и усилий. А мальчик лет тринадцати или четырнадцати, воспринимал этот дар, не больше, чем забаву, пользуясь им у всех на виду, прикрываясь глумливой усмешкой. Но много ли людей знало о такой возможности заострить свой слух и обострить звучание окружающего мира, напрочь позабыв о запахах и зрении? Ловкие пальцы, проводящие по воздуху невидимые рисунки, в действительности были чертежами, табличными диаграммами с сотней непонятных знаков, испещренные латынью и математическими анализами, понятные только одному ему. И он все улыбался, и лишь небольшой бугорок между бровей, говорил о его восприятии на того или иного участника. Прибывали все новые корабли с высокими золотыми флагштоками с развивающими красными флагами, и с каждым часом людей становилось все больше, звук был один — монотонный гам и шум, сравнимый с какофонией. Бьющееся стекло, ругань, детский плач, восторженные оклики, огненные залпы, вихрем проносящиеся искрами по розовеющим небесам, а после полудня прибудут и участники Османской Империи, которых встретят с еще большей торжественностью — оркестровой музыкой, танцовщицами, рукоплесканиями, ведь уже всем давно известен обладатель заветного сапфира, и на него устремятся тысячи миллионов глаз, как дружеских, так враждебных, как завистливых, так и похотливых. Последняя мысль вызвала омерзение, но люди разные, и полны собственных пороков. Стоит ли винить их за это? Когда на мировой арене показывают прекрасное мужское лицо, голубые глаза, словно отражение неба, хрустальная капля дождя или невинная детская слеза, а золотые кудри волос, будто ангельский нимб над головой. Выходец из высокородной семьи, с многовековыми традициями, безупречными манерами и образованием, да еще и претендент на звание Великого Судьи. Даже слишком хорошо звучит. Поднося прямоугольное зеленое стекло к глазам, которое за считанные секунды увеличило фигуру, спускающегося по трапу юноши, она думала о том, что скрывается за синевой его глаз. Так ли честна его улыбка, что он дарит другим, кто с безумием выкрикивает его имя в воздух. Золотые тонкие цепи с хрустальными сферами, окаймленные изумрудными узорами, прикрепленные к полам его белоснежного пальто сверкали в свете солнечных лучей, и сине-зеленые искры били прямо в глаза. Лира выставила вперед ладонь, прячась от слепящего сияния, и мысленно усмехнулась. Это похоже на поступь, сошедшего на грешную землю Миссии, тогда как я, обычный агнец, неспособный вынести столь яркого свечения и вечно пытающийся найти укрытие от света. Зеленый экран потух, когда она опустила руку, а мальчик, что стоял возле пристани исчез, растворившись в темнеющей и пыльной толпе. Начались ли биться стрелки наших часов с той встречи, когда морской воздух дарил покой и тишину, а шум, царящий в округе был всего лишь предвестием к новым свершениям? Или все было предрешено еще до нашего рождения? Кто запустил механизм?

— Я не предлагаю тебе сотрудничество, ни тем более дружбу. Для каждого из нас важна конкретная цель, которой мы добьемся ценою жизни, потому что если причина не так важна, то не стоит и начинать участвовать в играх с судьбой, в итоге рок всегда останется победителем над человеком. Жизнь проучит тебя за гордость и бесстрашие, а порой и бесхитростную глупость.

— Ты говоришь о себе?

— Нет, — улыбаясь, пробормотала девушка, вертя в руках острый клинок и проводя пальцами по грубым зубцам, отчего на ее загорелой коже появились узкие красные полосы. — Просто я верю, что если ты не полон решимости, то проиграешь. Именно поэтому я не отступлюсь, вот почему не боюсь умереть — у меня есть причина, стоящая моей жизни и жизней других людей.

Лира перевела взгляд на Алекса, и, видя в глубине серых глаз собственное отражение, спросила:

— А у тебя есть такая причина?

Алекс не ответил, смерив ее долгим взглядом, в котором читалась настороженность, и попытка заглянуть в ее мысли, узнать, почему именно она нашла его первой, а не кто-то другой. Знает ли она что-то большее, нежели другие? Голубой камень сверкнул в золотом ободке серьги, и эта искра заставила его получше приглядеться к рыжеволосой девушке.

— Я хочу, чтобы ты знала заранее. Даже, если ты и я окажемся в одной команде, то я буду работать только на себя, и мне не нужны лишние хлопоты, — он устало вздохнул и согнул колено, подставив подбородок под руку, отчего его лицу с тенью презрения и подозрения, предавалось больше равнодушия, как у истинного хладнокровного убийцы.

Он ткнул указательным пальцем в пространство, и перед лицом вспыхнула широкая диаграмма, и золотая полоса быстро передвигалась по неизвестным наименованиям и структурам, пока не остановилось возле очередной комбинации чисел.

— Не пойми меня неправильно, но я знаю, что ты собой представляешь, — мальчик секунду помедлил, выбирая между рядом электронных папок и остановив свой выбор на последней, — хотя бы немного.

Лира с замешательством смотрела на быстрые сменяющиеся диаграммы, когда неожиданно прямо перед ней появилась видеозапись. Алекс подтолкнул к ней весящую в воздухе картинку, и девушка послушно приняла плывущий к рукам экран, пододвигая его к себе ближе, чтобы лучше рассмотреть. Она несколько минут безмолвно наблюдала за быстро меняющимися фотографиями, не меняясь в лице, но крепко сжимая кулаки, старясь сдержаться, и в конце выдавила из себя:

— Как ты это сделал?

Алекс довольно ухмыльнулся, поднося к губам стеклянный бокал холодного напитка, от которого шел аромат жасмина и лаванды, смешанный с тяжелым спиртовым запахом.

— Это неожиданно, правда? Ты думаешь, что следишь за кем-то, как охотник, пытающийся подстрелить дичь для гарнира, а жертва оказывается вовсе не такой невинной, как на первый взгляд, — кубики льда звонко стукнулись друг о друга, когда он артистично поднял бокал и сделал большой глоток, отбросив назад голову.

Руки девушки не дрогнули, когда она увидела, как ее фигура сошла с борта серебряного корабля, а пальцы, старались укрыть лицо за серым плащом, из-под которого выбивались непослушные яркие пряди волос. Неизвестные камеры засекли даже, как она расплачивалась с человеком, что тайком провез ее в столицу, выделив одну из комнат прислуги. Коснувшись золотого значка на зеленом окне, она сменила следующую видеозапись, показывавшую ее первые часы в порту — вот мешок со старой одеждой беспощадно летит в огонь, и черный пепел, уносит сгоревший материал ее прошлого, вот она обменивается за бесценные нефритовые кольца парочкой закругленных бронзовых кинжалов, покупает несколько миниатюрных механических почтовых птиц, размером с ладонь, а человек ростом не больше двух футов в толкающейся толпе, где и продохнуть стоило огромных усилий, незаметно опускает перед ней черный ящик и резко исчезает в новом потоке все прибывающих людей. Пальцы сворачивают картинки, переходя к последним фотографиям, невероятно четким: веснушки на щеках превращались в броские огненные крапинки, а у глаз был мутно-зеленый цвет, как у старого болотистого озера, загорелая потрескавшаяся кожа и тонкие губы, острые скулы — все это не скрашивало ее лицо, а скорее наоборот давало понять, что она из себя представляет. Но ей нравилось выражение собственных глаз, в них таилось бесконечное, безропотное стремление и неугасаемая мечта, и Лира улыбнулась, подумав, что когда она сможет выйти на поле боя, кто-то обязательно сможет проникнуться этой искрой. И эта искра зародит в глубине чужого сердца другую мечту.

Все, кого она смогла увидеть на торжественном балу в честь прибытия участников, храбрых и отважных змееносцев великих Империй, и открытия нового столетнего турнира, были одинаковы хороши. Аристократов и дворян выдавала кожа, она буквально светилась каким-то внутренним огнем, холодные и остекленевшие глаза искали выгоду в своих претендентах, в них светилась страсть и необузданный азарт, оттого на них было так страшно глядеть, тебя одновременно пробирал мороз и пламя. Именитые купцы, торговцы, разработчики и архитекторы воздушных кораблей, исследователи изобретений третьего тысячелетия — весь контингент знати походил на театральную постановку, где живыми были только их двигающиеся руки и ноги, но веревочками, на которые подвешены куклы, управляли другие, стоящие и за спиной королевских семей. Почти каждого из них сопровождало по десятку человек из охраны, цвета и украшения их нарядов были настолько разнообразны, что стоя по всему периметру огромного зала, сверху представлялся вид ярких точек, словно художник разбрызгивал все оттенки палитры на холст. Живой была только одна душа, в чьих жилах текла благословенная кровь. Когда наследная принцесса Османской Империи ступила на холодные мозаичные плиты, по которым тянулись этнические восточные узоры, зал на миг замер, не смея произнести ни звука, настолько бесподобной была ее красота и величие. Платье струящиеся по идеальной фигуре, молочная кожа с персиковым отливом на щеках, длинные ресницы, а курчавые волосы сравнимы были лишь с безлунной ночью, такой же темной и непроглядной. Она не была марионеткой в чужих руках, скорее сама подчиняла людей, но не с помощью власти и статуса, а силой убеждения и морали. И Лира хотела бы хоть отчасти быть похожей на нее.

Осторожно опустив мерцающий мираж на стол, он в мгновение растворился, а девушка перевела взгляд на собеседника.

— Ты оказался прав, я действительно удивлена. Значит, ты и не такое можешь? — задумчиво спросила она себя, и затуманенным взором, блуждая по стеклянным стенам, сквозь которые проникал блеск рассвета — начало нового дня. — Несмотря на все эти прекрасные материалы, ты прекрасно понимаешь собственный исход положений, разве я не права?

Мальчик высокомерно изогнул брови и немного расторопно сел в привычное положение, будто что-то только что упустил.

— Что ты имеешь в виду? — серьезно спросил Алекс.

— Если бы тебя не интересовала я, разве бы ты пришел и отозвался на мое приглашение? Видя твои способности, думаю, ты легко мог бы нанять местную группировку, поклоняющуюся темному началу, а те нашли бы способ прикончить меня еще до турнира, а все следы, ведущие к тебе, исчезли. Но в тоже время, ты показываешь мне свои результаты наблюдения. Для чего? Показать свои способности? — губы тронула меланхолическая улыбка. — Поверь, я уже достаточно убеждена в твоем таланте.

Кулак врезался в деревянный стол, отчего стакан с грохотом раскололся, упав на скользкие кристальные плиты.

— Говоришь, уверовала? — с придыханием спросил он, сдерживаясь от бурлящей ярости. — Знай свое место, девчонка. На открытии турнира, ты заняла далеко не первое место, да еще проявляешь невостребованную нежность к своему главному сопернику. Что это было — порыв милосердия? — вскинулся Алекс. — Такие непроходимые отребья мне не нужны. На этом турнире нет, и не может быть жалости. Иначе, как объяснить то, что ты спасла османского Герцога?

Лира молчала, ожидая продолжения, но юноша несколько раз глубоко вздохнул, и устало откинулся на бархатную алую софу.

— Я действительно был потрясен, когда мои камеры заметили тебя, — рука провела по растрепанным пепельным волосам. — Ты сказала, что из Йоркшира, но в Британской Империи ты не найдешь ни одного учителя, ни тем более пособий или документа, хотя бы отдаленно говорящим о расчете биения сердец. Но я видел твои глаза и выражение твоего лица, а значит, ты знаешь, что это такое. Это покоробило меня, немного, конечно — это всего лишь навык, которым неплохо было бы обладать каждому, кто борется за свои цели, желания, потребности и победы. Я стоял в тот день у причалов до самого конца, до самой поздней ночи, отслеживая координаты и приезд каждого из участников. Лучше сразу увидеть противника в лицо и хоть что-то узнать, с чем тебе стоит встретиться. Это немного глупо — афишировать наш прилет таким помпезным и громким способом, высокопоставленным лицам вроде Османской четы от этого не скрыться, но они могли бы постараться не восхвалять себя с самого начала. Можно даже сказать, что это тоже своего рода часть испытания — не выходить к зениту Солнца до самой последней секунды.

Улицы начинали оживать, и красные фонари, свисавшие с крыш, меркли в туманной прохладе, звон колокольчиков проносился по множеству кварталов, отдаваясь эхом, проникая в отдаленные части старой части Шанхая. Скоро придут первые посетители. Лира покосилась на хозяина лавки, вытирающего до блеска начищенные столы, и между ее бровей появилась складка. Нельзя, чтобы о встречи с Алексом мог кто-то узнать. Было неразумным назначать место встречи здесь. Но это ведь было его решением.

Алекс следил за меняющимся лицом девушки и, прочитав ее мысли, медленно произнес, не сводя с нее своих кошачьих глаз:

— Доброта — это хорошее качество, но в политических играх оно не работает.

Она резко обернулась навстречу мальчику:

— Ты этого не сделаешь?

— Почему? Здесь каждый пытается бороться лишь за себя, не так ли? Ты назначила мне это тайное свидание, я выбрал место, а заодно и сцену для преподавания тебе качественного и бесплатного урока.

— Необязательно его убивать, — огрызнулась Лира, быстро вставая из-за стола. — Это бедный человек, который просто пытается заработать и прокормить семью. Я щедро ему заплачу, да такую сумму, что он сможет жить как королевский чиновник до конца своей жизни, только сохрани ему ее. Сохрани ему возможность порадоваться этой жизнью.

Алекс раздражено закатил глаза и подставил кулак под подбородок:

— Такая наивная, но умудрилась же заполучить небесный сапфир, поэтому приходиться с тобой считаться, — он деловито покрутил указательным пальцем в направлении худощавого и ухоженного японца, переставляющего тяжелые коробки из винного погреба, и с грохотом ставя их на переднюю барную стойку, будто его вовсе не интересовала встреча двух участников турнира. — Ты действительно полагаешь, что ему есть, за что держаться в этом мире? Послушай себя, откуда ты знаешь, что он счастлив, может он жаждет смерти или, что еще хуже прислуживает другому участнику, которому заплатили в два раза больше той высочайшей суммы, что в твоей немудреной головке. Записать наш разговор не стоит никакого труда, а информация со временем сыграет свою роль.

Лира отшатнулась и поморщилась, ее глаза гневно сверкнули:

— Тогда зачем ты устроил встречу здесь?

Алекс хихикнул и по-детски встал на мыски с милейшим выражением лица, будто благодарил за подаренный леденец:

— Да потому что Лира нет такого места, где бы нас не нашли и не узнали о нашей встрече. Повсюду камеры, магия и даже наши тени, — он указал на ползущую по полу темную копию самого себя, тянущуюся от солнечного обелиска, — могут стать нашими смертельными врагами. Пускай это и Столица Правосудия, но глубоко под землей содержатся тысячи заключенных приговоренных к смертной казни. Идеальное оружие и как ты смогла заметить по первому испытанию — шанс быстро избавиться от ненужных и слабых кандидатов. Здесь в самом центре обитают полчища народа Полуночного Царства.

— Демоны Омега?

На это Алекс снисходительно улыбнулся и грациозно закинул руки за голову.

— Верно, есть те, кто может управлять стихиями — они начало, а демоны, возрождающиеся и оживающие глубокой ночью — конец. Альфа и Омега — есть начало и конец. Традиция каждого турнира, которое проводится раз в сто лет — столкновение двух концов одной ленты. Мы — люди, что имеют неограниченный потенциал, способности, о которых тысячелетия назад не мог мечтать обычный смертный, просто поддерживаем гармонию, таким образом. Есть добрые люди, а есть и злые, так же и с участниками турнира. Но за ту власть, что мы имеем, обладая возможностью одним щелчком пальцев всколыхнуть искру огня, которая способна погубить целую страну, мир платит нам существованием обитателей ночи, чтобы мы не тратили силы зря, а защищали слабых и оправдывали те надежды, которые возлагают на нас другие. Как видишь, на турнире встречаются люди, незнающих таких понятий как честь или достоинство — главное победа и призовой приз, за которым, кажется, пришли все мы.

— Я знаю историю, — веско ответила девушка, раздражаясь от его замысловатых речей. — Но мои поступки ты не вправе обвинять, как и мои решения. Не сможешь стать моим напарником на время поединков, я найду тех, для кого мое предложение будет весьма кстати. Другие воины с удовольствием примут обладателя сапфира в свои ряды, это позволит им быстро достичь того или иного уровня, званий, положения, статуса и богатства. Уверена, ты это понимаешь. Те, кто останется в живых, займут должное место в любом государстве, даже если он отверженный, изгнанник или преступник. Но что касается тебя, мальчика, не вышедшего из подросткового возраста, они не считают за грозную или вызывающую устрашения силу, все полагают, что ты счастливчик, которому удалось спрятаться за большим камнем, в то время как волки дожирали останки другого участника. Они уверены, что ты трус, которому просто повезло.

Она на мгновение остановилась, переводя дух, в глазах ее плескалась сила, заставляющая воздух колыхаться и в нем послышался запах непоколебимой уверенности, что переходила на других. Алекс смотрел на догорающее пламя свечи, растекшийся по медному овальному канделябру красным воском и вдыхал аромат вишни, наслаждаясь мимолетной секундой спокойствия, прежде чем улыбнуться детской шаловливой усмешкой, в которой было множество оттенков приторного притворства.

— Но я знаю, что ты далеко не слабая фигура в этой игре, — отозвалась Лира, и голос ее погасил остатки крохотной алой волны, от которой вверх поплелась серая струя. — Ты слишком горд, что тебе не на пользу, потому и не собираешься первым идти на сближение с другими участниками. Ты долго их изучаешь, прежде чем выбрать лучшего из них. Умная политика, но порой проигрышная.

Алекс смотрел мимо нее, на медленно расцветающие за стеклянными стенами игры медных заливов, отчего его глаза были похожи на горные потоки вод — искрящиеся, прозрачные, холодные и прекрасные, как у неземного существа, больше походившего на божество, а не на человеческое дитя. Он достал карманную книгу в дорогом кожаном черном переплете, на котором засверкал, выложенный драгоценными камнями знак с изогнутыми линями, пересекающимися друг с другом, создавая окружность, и стал читать.

Лира не застыла, а глубоко втянула в себя воздух, пытаясь утихомирить клокочущий гнев. Лицо юноши застыло в маске тихого равнодушия, а ресницы трепетали под напряженным чтением, губы слегка приоткрыты, словно он в сию секунду начнет выговаривать слова древнего алхимического заклинания. Зеленые ставни приоткрылись от ветра снаружи и впустили внутрь сквозняки, затеребившие пепельные пряди волос спадающими на бледную кожу. Сейчас он больше напоминал скульптуру знаменитого флорентийского художника, создавшего чувственный шедевр искусства, его вершину — апогей. Безмятежность, в которой перемешалось бесконечное множество эмоций.

— Я буду ждать твоего окончательного ответа через три дня, если же ты не сообщишь мне о своем решении, то все наши встречи будут забыты — и ты, и я станем окончательными врагами.

Девушка поднялась и не успела сделать и второго шага, как услышала позади себя мягкий голос с примесью насмешки:

— Значит все те, кто через несколько дней лишит тебя ноги или руки — твои друзья? Те, кто сейчас натачивают клинки и заряжают пистолеты ледяными пулями, что превратят тебя в морозную глыбу — твои союзники?

Лира слушала вполоборота, смотря на зеркальное отражение юноши в стекле — небрежно отбросив кожаный книгу на стол, он выпрямился.

— Я ничего не имею против справедливости, таким и должен быть истинный Судья Нового Света, но он также должен быть и разумным в своих действиях и поступках. Я не знаю, что нас будет поджидать в следующий раз, когда мы выйдем на ринг, или когда нас отправят в путешествие по кругу мертвых, или заставят перебить собственных соратников, понимаешь? — мучение отразилось на его совсем юном лице, а сжатые кулаки дрожали в неистовой тряске. — Здесь полно таких ужасов, о которых ты и помыслить не можешь…

Последние слова он произнес шепотом, и их обоих накрыла пугающая тишина, отзывающаяся в событиях прошедшей церемонии, на которой избирались достойные продолжить борьбу. Оба думали о разных событиях своей жизни, но понятно было одно — они не выживут, если не найдут компромисс.

— Ты ведь тоже была там, когда врата открылись, — его шаги разносились эхом по пустому залу, в котором блуждали солнечные лучи и сверкающие в воздухе пылинки, и в контрасте со светом, звук приближающихся сапог был тьмой. Алекс встал напротив Лиры, краем глаза провожая свое отражение в зеркале. — Видела, что тени, разрывающие на куски одного за другим, было призрачным существом, которого невозможно убить или коснуться мечом.

Он не задумывался над тем, что говорил, он знал — это было утверждение, неопровержимое доказательство.

— Эти создания проникают под человеческую кожу, — продолжил Алекс, расхаживая по зеленому мраморному кафелю, — питаясь мгновенным человеческим страхом, а те влезают внутрь, как черви-паразиты, поглощая их сущность и высасывая энергию. Человеческое тело не может вместить в себя такого размера духовной силы, отчего смертная оболочка не выдерживает и раскалывается как хрупкий фарфор. Единственный способ противостоять этому — не бояться и тени пройдут сквозь тебя. Но судя по тому, сколько осталось выживших, немногие знали об этом.

Лира кивнула, и ее взгляд стал печальным, смешавшись со всеми оттенками грусти и скорби.

— Уровня С среди выживших не так много, поэтому большинство из них будут дисквалифицированы особым способом. Естественно общественности о данном механизме лучше не знать, вся информация строжайше защищена компьютерными программами Третьего Тысячелетия, и даже я не смог выудить нужное количество данных, — он криво усмехнулся, и сделал несколько прыжков перед зеркалом, подогнув под себя ноги, казалось, тот изображает веселого зайчика и даже демонстративно поднял руки вверх, будто скакал на парящих в небе облаках. — Но могу тебя заверить — в живых эти люди не останутся. И твоя спешка найти своих или присоединиться к другим членам команды вполне ожидаема.

Алекс протянул свою руку, ожидая действий со стороны девушки.

— Ты не будешь мне ничего обещать, — пробормотала она, смотря на худую и бледную руку.

— Нет, — резко ответил он. — Но я могу дать тебе кое-что в качестве компенсации.

Он достал из кармана бархатную черную коробку и осторожно приподнял крышку, словно внутри лежало ювелирное алмазное колье. Двумя пальцами он зацепился за идеальный серебряный шар, и вложил в ладонь девушки. Холодный металл обжег кожу, и Лира с восторгом вглядывалась в отблески изогнутых черных линий на блестящей поверхности.

— Дорогая вещь, — вымолвила она, проводя пальцами по гладкой, еще нетронутой эмалевой оболочке. — Где ты это взял?

— Это будет нашим обещанием друг другу. Предашь меня, и мой волк найдет тебя, а потом сама знаешь, что произойдет, — заговорчески прошептал он.

Конечно же, она знает, если сейчас капли ее крови впитаются в чернильные руны, владелец шара в любой момент сможет приказать ищейки найти ее. Сферу подкидывают в воздух, а та превращается в огромного механического зверя. Со времен Нового Света модели были усовершенствованы, и каждый мог придавать облик своего ночного охотника в зависимости от фантазии, стоит только вообразить и магия заструится по железной округлости красными молниями. Лира надавила на порезы на пальцах, оставленные от секиры, и алые капли с шипением проникли вглубь, формируя в воздухе сероватые струи дыма, словно что-то выжигали на древке.

— Теперь этого достаточно, — сказала Лира, поднимая мячик, чтобы рассмотреть его рубиновые грани свысока.

Холодный утренний ветер тормошил подвешенные вдоль улицы красные фонари, срывая тонкие нити и воздушные шары, отправлялись высоко в небо, белоснежные голуби, гордо восседающие на бакалейной лавке, подхватывали ледяные потоки, размахивая крыльями и стаей улетая прочь, оставляя после себя ворох мягких перьев. Лира повернулась к Алексу, ожидая пока тот, оставит небольшой кожаный мешок хозяину таверны, а когда они оба оказались лицом к лицу, мальчик произнес:

— Многие команды уже сформированы. Если так пойдет и дальше, то и я останусь в невыгодном положении. Он что-то быстро пометил на зеленой диаграмме, а затем серьезно спросил:

— У тебя есть кандидатура того, кто стал бы носителем стихии?

— Я не уверена, — нерешительно начала она, пораженная столь быстрой переменой.

— Зато я уверен, — бесцеремонно перебил ее Алекс, и перед ней сплыла фотография Османского Герцога, камера зафиксировала его лицо, когда тот с тревогой всматривался вдаль высоких белых небоскребов города-столицы, оттененных на зареве розовым перламутром. Позади статной фигуры развивались шелковые голубые флаги его родины, а люди с темной кожей и длинными тугими косами в золотых мантиях выносили драгоценные сундуки, отделанные кожей ларцы с бриллиантовыми рунами, сходили с бортов и женщины в шифоновых мантиях всех цветов, прикрывающих лицо. Он не походил на своих предков — глаза синие, с зеленоватыми песчинками, и такая светлая кожа. На этом фото он выглядел старше своих лет, будто непосильный груз, с детства легший ему на плечи не отпускал душу на протяжении долгого времени, сделав из наследного принца иного человека, привыкшего к жестокости и несправедливости. И ответственность, которую он носил в своем сердце, мучила жаждой его душу.

— Этот человек еще свободен, он не принял ни одного предложения со стороны других.

— Откуда в тебе столько энтузиазма? Если он не принял других, с чего такая решимость, что он примет нас?

Алекс щелкнул пальцами, потушив электронное окно, и одарил девушку долгим взглядом:

— Кажется, мы говорили об этом. Ты спасла его на прошлом испытании.

— Это не так, — ее губы скривились, и она подняла лицо, подставив его ветру и лучам солнца. — Это он спас меня. Похоже, что его предал друг, и он впервые почувствовал вкус предательства.

— Что же, это полезно, — ответил мальчик, на что получил полный враждебности взгляд. Алекс удивленно вытянул губы и по-детски округлил глаза, будто не понимая причину ее злости.

— А чего ты так злишься? Кстати, хотел заметить сердитое выражение лица тебе идет — глаза начинают сверкать, как настоящие изумруды — видишь, целый комплимент получился, — бесхитростная улыбка. Причинять боль он мог, как и всякий ребенок. Видимо мучить других словами и колкими фразами доставляло ему несравненное ни с чем удовольствие.

— Не нужны мне комплименты от такого как ты. Для тебя есть в этом мире хоть что-то святое? — злобно перебила его Лира.

— Как и для всех, — спокойно ответил он, тщедушно пожимая плечами. — В любом случае, нужно попробовать, иначе нам всем не сносить головы на плечах.

— Почему ты вдруг так резко вместо оборонительной политики, начал налаживать со мной отношения и строить предположения о другом участнике? В чем секрет?

— Секрета нет, — он рукой ухватился за каменный выступ на соседнем здание, выполненным в викторианском стиле и весело раскачавшись, сделал оборот в воздухе, легко соскочив на обе ноги. — Просто если до завтра не будут сформированы полные команды — всех оставшихся дисквалифицируют, в независимости оттого, какого он уровня и какой у него статус, — он интригующе постучал по своей караловой сережке. — Ты слишком долго спала, Лира, зализывая пустяковые раны. Тогда как уже с завтрашнего дня начнутся первые бои на ринге.

— Получается, ты соглашаешься только потому, что боишься за собственную шкуру? Ее бесила его самоуверенность и самодовольство, с которым он так легко выражался насчет дружбы и жизни, для того ничего не стоило убить другого, чтобы те не прознали его планы. Полный злобы и мерзости в таком юном возрасте. Из какой же пучины вышло это создание? Больше всего ей хотелось выбить из него ту дурь, что прячется за прекрасным мраморным лицом, но она понимала, если сейчас даст волю чувствам, а взаимном соглашение не будет стоять и речи. Алекс был прав, большое число команд уже собраны под главенством избранного лидера, а значит у нее есть часы, чтобы попытаться найти способ выжить.

— Я боюсь потерять те цели, ради которых пришел сюда, — честно ответил Алекс, засовывая руки в карманы и прикрываясь широким воротом от сильного ветра.

— Мне не нужны те, кто сочувствует врагам. Это слабость и большая ошибка, которая понесет за собой новые жертвы, если ты не сталкивалась с истинными катастрофами, то не сможешь понять. Но отчего-то мне нравится твоя доброта, хотя я и не знаю, что стоит за ней. Он вытащил серебряный шар и, повертев его в руках — подкинул в воздух. Время замедлило свой ход и в глубине серости его глаз, она увидела темноту, в который полыхнул кроваво-красный свет. Послышался разрывающий звук, будто кто-то когтями проводил по ржавым металлическим трубам, а на земле появились черные отсветы, темная горячая полоса магмы, образовавшаяся на земле, прочертила орнаменты цветов с причудливыми конусными краями по окружности, означавшие концы света. Сверху потекла багровая тягучая жидкость, от которой несло смрадом и машинным маслом, и из мрачного сгустка с хлюпом выползла железная лапа с острыми, как кинжалы, золотыми когтями. От конечности поползли сосуды, по которым бежала темная кровь и суставы из сине-красных проводов и словно из далекой бездны, откуда выбрался механический зверь, донесся оглушительный рев. Клацнули зубы захлопнувшейся волчьей пасти, от которой спустилась длинная зеленая слюна, прожегшая землю, и по длинному телу стекалась серебряной струей закрывающие шестеренки металлическая броня. Золотые символы клеймились по всему корпусу волка, а в пустых глазницах затеплился приглушенный зеленоватый оттенок. Кристалловидные глаза сверкнули и, пригнувшись, металлическое чудовище пригнулось, готовое с молниеносной скоростью вцепиться в глотку недоброжелателю своего господина, мирно стоящего чуть поодаль от него с чуть заметной улыбкой. Существо приблизилось к девушке, но зверь отшатнулся, столкнувшись с невидимым барьером — чернильный магический круг таял на глазах, а разгоряченная земля подрагивала, полосуя ландшафт на крупные остроконечные валуны, зависающие в воздухе, словно вблизи черного знака сменились полюсы и земное притяжение. Рычание отдавалось во всех жестяных приборах его тела, и когти впивались в обжигающий грунт. Воздух накалился, и по стеклянному зданию прошлись глубокие веточки трещин. Лицо мальчика сменилось мертвенной бледностью на торжественную гримасу, воздух вокруг него всколыхнулся и он произнес медленным размеренным голосом, словно вел беседу о погоде:

— Сумеешь справиться с ним, считай мы в команде. Не подумай обо мне превратно, я последней из уровня В, мне следует сделать обдуманный выбор. Но хотел бы тебя предостеречь, — Алекс громко щелкнув пальцами, волк встал на задние лапы и с жестяных боков с искрами вылетели два автомата с запускными ракетницами, — он снаряжен ледяными пулями, поэтому постарайся хорошенько уворачиваться от огня атаки.

Ног девушки коснулось жар языков пламени, облизавшего белоснежные стены и каменную брусчатку. Прикрывшись руками от подступающего горячего ветра, она заметила, как исчезли последние контуры рунического круга, сдерживающего механического волка и мощнейший поток энергии, струящимися волнообразными нитями в пространстве, отодвинул ее назад. Сандалии проехались по земле, оставив вмятины, а одежда почернела, превратившись в тряпье из сажи и пепла. Руки тряслись, а глаза пытались привыкнуть к свету, но серый дым ослеплял, отчего приходилось нещадно тереть слезившиеся веки.

Лира несколько раз глубоко вздохнула, и резко повернувшись спиной к жестяному демону, бросилась наутек, забывая о дыхании и ноющих ожогах на коленках, напоминающих о себе каждый раз, когда ступни касались твердой поверхности земли. В этот раз она не посмеет ошибиться, не позволит существу, созданному человеческим гением, а не мистической силой, пресмыкаться перед собой. Не для того она продолжала жить в течение долгих десяти лет, полных страданий и увечий. И с этой мыслью она подпрыгнула, схватившись за одну из балок, поддерживающих ряды не потухших красных фонарей и ловко взобравшись на разукрашенную цветами веранду, ринулась вперед, перепрыгивая через пустоту между крышами домов, как ночной жулик с детства знающий все обходы и секретные переулки. Воздух был черствым и когда ноги сделали несколько оборотов в невесомости, ей почудилось, что она и вовсе не вздохнет, а если и вздохнет, то это будет смертельный, ядовитый газ. Упав на кирпичный навес, черепицы заскользили под телом, и быстро собравшись с духом после полета, она, не оглядываясь, побежала дальше, огибая гигантские скульптуры древних божеств, стоящие параллельно друг от друга. Красные ленты обтягивала малахитовый пояс Януса, возвышающегося над всеми и, встав на его плечи, обсыпанные драгоценными камнями, Лира упала вниз, широко раскрыв руки, словно парящая в небесах птица. Рыжие волосы полыхнули винным багрянцем в блестящей полосе всходящего солнца, граничащей с верхушками белоснежных особняков вдалеке, лежащих, словно снежный покров. Бронзовые завитки ее кудрей было последним, что увидел мальчик, поглаживая большим пальцем холодную сферу в руке.

Он отвел правую руку в сторону, будто перед ним стояла безликая монолитная армия, и, опрокинув ладонь, раздался громогласный вой, от которых затряслась земля и стая птиц, находившихся на крышах, взметнулась беспорядочным потоком в небо.

— Поймай ее, охотник, заставь помучиться, — волк изрыгал нечленораздельные звуки, тихо рыча и выставляя вперед зубные резцы, но оставался на месте, ожидая повелений господина. — Мне нужны данные, как можно больше данных, — одержимо декларировал Алекс, следя за быстро удаляющейся в тени фигурой на зеленоватом экране. — Давай узнаем, за что эта рыжеволосая получила небесный сапфир. Если хочешь, можешь сломать ей кости, устроим настоящую гонку.

Волк отбросил черную дымчатую паутину со своего пути и понесся вперед, оставляя за собой пепел и почерневшие глыбы камней. Мальчик провожал его странным взглядом, в котором читалось больше вопросов, нежели зла и мстительности. Подойдя к застекленному зданию, Алекс коснулся кончиком пальца своего отражения, встретившись с зеркальным двойником, и от того места, где соприкасались их пальцы потекли зеленые волны, в мгновение расходившиеся в разные стороны по периметру постройки. Оливковые горки воды в фонтанном всплеске растворялись под его кожаными сапогами, не оставляя даже пылинки, и через минуту на месте грандиозного сооружения, переполненного массивными столами и хрустальными люстрами, осталось пустое черное пространство между двумя домами, ведущее в другой переулок, где начинала медленно просыпаться жизнь, кипеть рыночная суета. Поднимался гул людей, проезжали разукрашенные повозки, со звенящими друг о друга колокольчиками; босоногие дети запускали в высоту расписных змеев, вытягивая пышные разрисованные лентами веревочки, хохоча во все горло; расцветал азарт возле щегольских палаток, где продавали пряности и чудотворные снадобья; гадалки вкладывали в руки юнцам письма, выгравированные на бабровой шкуре, в которых рассказывали, как призвать духов предков — шанхайские старые дворики, полные собственных секретов и прелестей. За спиной мальчика выросла фигура человека, игравшего роль лавочника, и тот почтительно поклонившись, смиренно произнес: «Рад служить участнику Турнира». Алекс снял с указательного пальца нефритовое кольцо со вставками россыпи хризолита, образующими герб Британской Империи, и, приняв поспешные слова благодарности от мужчины, спотыкающегося на ровном месте, направился в сторону толпящихся людей, не подарив тому даже улыбки. Ему нравился сумбур и давка, когда локти чужих и незнакомых людей тычут в бока, а грязные руки проводят по дорогим складкам его одежды, повсюду крики — то горькие, то радостные. Всевозможное разнообразие запахов и вкусов, окружающих со всех сторон, лаконичное пение бродячих музыкантов с любовью в глазах, раскрывающих потрепанные сундуки с их драгоценными инструментами, циркачи, ходящие по длинным кинжалам без порезов и ссадин, аромат лапши, влекущим к себе голодных путников. В таких местах, в коих сочетаются бедность, порок, забава и неугомонное веселье прибывала часть тьмы и света. И только в толпе он чувствовал себя свободным, скрывшимся от потусторонних недобрых глаз, следящих за ним даже во снах.

Он плотнее укутался в пальто, чуть дыша на замерзшие руки, и увидел, как сверху летит белое перо. Алекс подхватил его, разглядывая с мимолетным интересом и, отбросив себе за плечо, как ненужную безделушку, углубился в суматоху старого города, где в истинном облике показывались традиции древних наций, собранных со всех концов планеты.

* * *

Она увернулась от дробящего железного хвоста, расходившегося в две полосы спиралевидными мечами, пробившего пополам каменную колонну, возводящего руки к небу девушку и глубоко дыша, привалилась спиной к кирпичной красной стене. Пыль вознеслась вверх, пряча за собой краски пустынной улицы, где не было не единой души. Лира надеялась на то, что каждый, даже самый бедный ребенок не упустит шанс, выпадающий на долю лишь раз в сто лет, и посетит городские празднования, где сверкало буйство цветущих и искрящихся в роскошных одеждах женщин, поражающих стройными движениями и красотой. День был в самом зените, и солнце невыносимо жгло оголенную кожу, покрытую белесыми ожогами. Лопнувшие пузыри, из которых вытекала жидкость с примесью крови, одурманивали, и в глазах темнело от пылающей боли. Лира слышала медленно подступающие шаги зверя, и собирались с силами, чтобы отпрыгнуть к дальней стене и попытаться оттянуть неизбежное падение перед механическим волком, но нет никакого смысла от бегства и постоянного уклонения — итог будет один, если не вступить в затянувшееся наступление. В воздухе запахло гарью, и Лира инстинктивно легла вниз, встречаясь лицом с беспощадной твердостью земли, пока тонкие лазерные мечи прожигали монотонные стены. Посыпалась штукатурка с расписного шестиугольного минарета мечети, и с краев высокой башни выпадали полуразрушенные квадратные глыбы. В горло попал песок, и тяжело кашляя, она не заметила прикосновение холода к левой лодыжки, которое змеиным хлыстом потянуло ее тело вверх, приближая к волчьей пасти. Ей не удалось даже вскрикнуть, пришлось прикусить губы, чтобы не проглотить скопившуюся в горле песчаную ртуть, а в рвотном позыве она не нуждалась, в противном случае — это будет верная смерть. Лира с вызовом смотрела в бесчувственные огненные глаза киборга, в зрачках которых, то увеличивалось, то удалялось ее лицо. Она быстро выгнулась в ядовитых цепях, подтянувшись к стопам ног, а затем растворилась, оставив вокруг себя колыхающееся пространство, после которого последовал волнообразный удар, обрушившийся на ближайшие здания. Кровавые толстые струны, веером хлынули в воздухе и брызнули волку на морду и металлические шипы, что удерживали девушку за ноги. Зверь, принюхавшись к соленому аромату женской крови, бесцельно замотал головой, будто от отравленных испарений и гулко взвыл от невидимого удара по позвоночнику, в мгновение отбросившего его на несколько метров.

Лира приземлилась на большой валун, тяжело дыша и выплевывая серую массу изо рта, стараясь не упасть и не поддаться слабости закрыть глаза. Слишком много сил отнял этот прыжок, слишком много крови вытекает из ее содранных в мясо ног. Она привалилась к ближайшей стене, рукой держась за пострадавший локоть, и высматривала в развевающемся вихре щебенки и камня механического волка, чьи глаза алым сияли в узком уличном проходе.

— Тварь, — выплюнула она, когда в ответ ей было отослан гневный рык, наполненный болью и обещанием мщения. Шипы на его спине выстроились в ряд, и он метнулся на свет, в котором стоял образ страдалицы, целясь зубами ей в открытую полость горла, но почти достигшая цели пасть прокусила лишь камни, когда девушка мистическим образом, оказавшаяся чуть поодаль, ковыляла подальше от кровожадного существа. С боков волка вышли ракетные установки, заряжающиеся двумя золотыми пулями, и выстрелили морозными глыбами, покрывая дорогу в лед и превращая цветы в замороженные изваяния. Лира поскользнулась, и, опираясь на локти, видела в морозном отражении приближающиеся в полете когтистые лапы.

— Достал, — сквозь зубы прошептала она и в следующий миг, волк распался на четыре ровных части, взорвавшиеся в пламени прямо в воздухе. Железные осколки разлетелись по окраине, попадая в стекла ухоженных гостиниц, веранд и лоджий, усыпанных цветами и золотыми гирляндами, глубоко вдалбливались в дороги и разрушали деревянные тележки, наполненные фруктами и стеклянными фужерами, уже готовые выставляться на ежегодных аукционах. Лира встала, и хромая поплелась к сияющим красным глазам, все еще отслеживающим каждое движение, фиксируя ракурс взгляда, вычисляя дыхание и координацию, предугадывая следующий выпад и удар — все для своего господина.

Она остановилась, смотря на разлетевшиеся останки механизма сверху вниз, и с удовольствием встретилась с затухающими красными глазами, которые снимали последний видеоотрывок, без возможности дать точные характеристики и урегулировать физическое явление — золотистую стрелу, засиявшую высоко над прекрасным женским образом, располосовавшим клыкастую пасть на тысячи мелких кусочков, превратив в жалкую горку железного песка.

— Хорошая игрушка, Алекс, — сказала Лира, поднимая голову и прикрывая рукой глаза, прячась от палящего блеска, — но недостаточно эффективная.

Слова улетели вместе с остатками серебристых крупиц и задорным смехом, сливающимся с сиянием золотистого света. Одежда восстанавливалась с каждым новым порывом теплого ветра, будто сотни портных своими иглами дополняли ее испорченный наряд новыми узорами и вплетениями. Кожа становилась мягкой, как персиковый плод, а размытые кровью ноги по мановению кисти знатного художника приняли опрятный вид. Она стукнула каблучком своих черных сапог и, прикрыв глаза, закружилась, танцуя с призраками, в то время как на лице затягивался длинный порез. Внезапно остановившись, она увидела посередине дороги своего проводника, даже на время празднования, не сменившего своего вечно болтающегося под ногами отрезка серой ткани, закрывающего все тело до самого края острого носа. И лишь по тонкой полосе белой кожи, покрывающейся липкой скользкой коркой, она узнала его.

— Необдуманные поступки влекут за собой крушащие все на своем пути последствия, моя Госпожа, — тихо промолвил он, сцепив руки за спиной, и широко шагая вдоль разбитой в клочья дороге.

— Знаю, — ответила Лира, чувствуя подступающую слабость. — Но, тем не менее, Александр Левингстон проиграл и стал членом команды, — она усмехнулась, — этот мальчик слишком горд, чтобы признать поражение и отказаться от установленного между нами соглашения. Теперь осталось позаботиться о последнем игроке.

Фигура ее проводника приблизилась, и она почувствовала, как по спине прошлась вереница электрических скачков, предостерегающая от опасности — дремлющее шестое чувство, которое говорит «беги». Холод веял от его призрачного темного силуэта, словно за пыльником, покрывающим уродливое костлявое и нагое тело, скрывалась леденящая бездна. Лира стояла в его длинной тени, расползающейся по каменистой разрушенной дороге, всего в двух шагах от солнца, мира света и тепла. Но почему-то ей казалось, что если сейчас она выйдет, то совершит непростительный, оскверняющий всю ее суть поступок, поэтому девушка не шевелилась, замерев, высоко подняв подбородок и смотря вперед смелыми и чистыми от бесстрашия глазами.

— Де Иссои уже ведь отказал Вам, — декларировал проводник, обхватывая ее за плечи своим сумрачным плащом, и Лира подивилась, насколько легко слова соскользнули с его губ. — Почему Вы так уверены в том, что теперь он примет предложение вступить в союз?

— Я знаю, — просто ответила она, подставляя лицо внезапно налетевшему бризу ветра, и удовлетворенно закрыв глаза, отдалась в объятия теней, которые уносили ее прочь под черным покровом, пронося через многочисленные переулки, пересекая темные щели между домами, надежно пряча от чужих взоров, бережно неся по воздуху и проходя сквозь укрепленные стены города, оказываясь в пустотах между многовековыми стенами и златыми вратами, ведущими в другой высокий мир.