Рабочий день подходил к концу. Выключила компьютер. Только взяв сумочка, как в кабинет кто-то вошел. Резко вскинула голосу и от неожиданности села. Царственно, соответствуя своей фамилии, в кабинет прошел Царев Михаил Валерьевич, в отличие от сына он дверь закрыл.

Его глаза смотрели холодно, даже слегка зло. Губы недовольно сжаты. Он подошел сначала к окну, полюбовался видом, потом повернулся ко мне и под изучающим, оценивающим взглядом чувствовала себя как лошадь на рынке, которую осматривал опытный заводчик.

- Никогда не понимал, что он мог в тебе найти! Обычная, каких на улице полно! – мне стало неприятно от его небрежного тона, от его “тыканья”, от его ироничного взгляда. – Я понимаю Рита!

- Ваша Рита, созданная руками хирургов и всех тех, кто хоть как-то соприкасается с индустрией красоты, в то время я естественная и не увлекаюсь всеми омолаживающими технологиями.

- Зря, Кира Анатольевна, зря не прибегаешь к услугам косметолога! Ведь в твоем возрасте стоит задуматься, как сохранить свежим прекрасное личико при наличии молодого мужа, иначе рано или поздно он станет заглядываться на молоденьких девушек, все-таки мужчины больше любят глазами, а не ушами! Но тебе это не грозит! – Михаил Валерьевич сел на стул, на тот самый стул, где всегда сидел Виктор. Я сглотнула, сейчас мне хотелось, чтобы Виктор вошел и этот странный разговор прекратился. Но любимый был в столице и вернется только завтра.

- А знаете, это я вас десять лет назад развел! Сначала мне казалось, что ничего страшного нет в том, что сын встречается с преподавательницей, это какой-то опыт, не вечно же ему с малолетками зажиматься по углам! – неприятная улыбка изогнута тонкие губы, зеленые глаза стали жестче. – Все было хорошо до того момента пока Виктор не начал говорить о какой-то любви, о женитьбе! Мы же взрослые люди и понимаем, что в голове двадцатидвухлетнего пацана мозгов меньше, больше гормоны. Мне пришлось срочно что-то придумывать, да получилось банально, я ляпнул про будущую свадьбу, потому что ты в положении. Как в воду глядел.

- Кроме свадьбы.

- Но мне повезло, он увидел тебя именно там, где нужно.

- Но теперь он взрослый мальчик, на гормоны вряд ли можно все свалить. И потом, неужели у вас ни разу не возникло желания взглянуть на внука? Ведь вы знали, что я жду ребенка от Виктора.

- Знал. Но ты не дождежмя от меня сентиментальных чувств.

- Хорошо. Тогда вы не хотели его свадьбы, потому что у вас были планы на американский капитал, который в итоге так вам и не достался. Сейчас что вас не устроило? Какие сейчас причины почему мы не можем быть вместе, а я очень сомневаюсь, что вы сейчас пришли сюда, чтобы выразить свои поздравления! – Михаил Валерьевич внимательно меня рассматривал, склонив голову набок. Все-таки рядом с ним хочется куда-то тут же уйти, тяжелая энергетика у этого человека. Вроде сидит, молчит, а давит, давит своей уверенностью, своим надменным видом. ?

- Вам все равно не суждено быть вместе! Никогда, Кира! Когда вы разошлись, я выдохнул с облегчением, потом узнал, что ты ждешь ребенка. Да, я не сомневался в том, что Виктор отец, но я сомневался в том, что этот ребенок родится здоровым! Знаешь, в древней истории не раз встречались эпизоды, когда брат с сестрой вступали в интимные отношения, как правило потомки от этой связи рождались не совсем здоровыми!

- Что? – я была оглушена. Я трясла головой, словно хотела вытрясти услышанное. О чем Царев сейчас толкует???

- Тридцать восемь лет назад, отдыхая на одной базе в мужской компании, я встречался с местной девушкой. Она вроде жила где-то неподалеку, там, по-моему, были дачи. Имя той девушки было Марина. Фамилию тогда не узнавал, было все равно, главное то, что мне с радостью уступали. Отдых закончился, закончилась и приятная, без обязательств связь. Позже эта Марина приехала в город, нашла меня и сообщила, что беременна. Мне было плевать. Я ее не знал и не собирался узнавать, дал денег на аборт и забыл, приказав, чтобы мою фамилию нигде не упоминала, иначе найду и придушу ее и ее отпрыска, если надумает оставить.

- Я-то каким боком? – голос дрожал, сжимала ручки сумки, словно это было единственное за что могла ухватиться. Хорошо, что сидела, иначе бы давно упала на пол, ибо ноги тоже были не в состоянии держать.

- Марина Железнова. Ее звали Мариной Железновой. А вот якобы твоя мать была Марией Железновой, позже выйдя замуж за Драгунова, сменила фамилию. Сложила два и два? – я смотрела в эти похолодевшие зеленые глаза, которые безжалостно разбивали мою жизнь, жизнь Темы, жизнь Виктора. Я не знала, какую цель он преследовал на этот раз, но то, что как раньше уже не будет, это было понятно и мне, и Михаилу Валерьевичу. Он как-то гадко улыбнулся, стряхнул с рукавов пиджака невидимые пылинки, встал и не оборачиваясь ушел. Ушел, оставив меня тонуть в пробитом корабле под названием “Счастье”. ?

Горячие губы. Губы до боли родные. До дрожи желанные, пахнущие мятой. Я еще не проснулась. Мой мозг спал, он только к рассвету заснул. Я отвечала на пылкие поцелуи. Я обвила руками крепкую шею, медленно скользя ладонями по обнаженной спине. Какой же он классный. Каждая мышца перекатывалась, бугрилась, он был больше жилистым, чем качком.

- Кира! – протянул голос с хрипотцой, скользя влажным языком вниз, к грудям, стягивая лямки ночнушки. Где-то билась мысль, что это не сон, что руки, губы, мужское тело было реальным, горячим и жаждало меня, как и я его. Где-то эта мысль билась…

- Кира! Какая ты у меня красавица!!! – его губы вновь целовали мое лицо, а я только жмурилась, я только чуть-чуть позволяла себе быть рядом с ним, чтобы запомнить его прикосновения, его запах, его голос. Чтобы потом в ночи вспоминать и плакать. Хорошо, что в этот раз наше сближение не было импульсивным, я успела сбегать к врачу, который выписал мне таблетки. Последствий не должно быть… Прикрыла глаза, чувствуя, как его ладони гладят меня по спине, как пальцы вырисовывали какие-то узоры. Как он медленно вдыхал и выдыхал, щекоча меня. Мне всего это будет не хватать…

- Кир, ты мне обещала, что сегодня мы пойдем подавать заявление? – пробормотал мужчина, втягивая в рот мочку уха. Я очнулась. Я проснулась и вспомнила разговор с отцом Виктора, сожалея, что это был не сон. Страшный сон.

Я смотрела в глаза зеленой листвы и не могла выдавить из себя и слова. И пока думала, как сказать, подобрать нужные слова, Виктор прищурился, отстранился. Взгляд потяжелел и легкость летнего шелеста над головой ушла.

- Что случилось, пока я был в командировке? – резко сел на кровати, превращаясь из страстного любовника в грозного следователя. Я молчала. Даже сердитым он был безумно желанным, привлекательным, любимым!

- Я люблю тебя, Вить! Чтобы не случилось, знай, я очень тебя люблю! – потянулась к нему, касаясь твердых губ, он облегченно выдохнул, обнял меня и улыбался мне в губы. – Но мы не поженимся! – прошептала ему между поцелуями, боясь заглянуть ему в глаза. Он легонько от себя оттолкнул и сдвинул брови.

- Что за шутки, Кира? Сначала люблю, теперь уходи!

- Вить, мы не можем быть вместе! Не можем! Это против природы!

- Какой на хрен природы? – он разозлился, вскочил с кровати, натянул на обнаженное тело спортивные штаны и повернулся ко мне. – Кира, объясни мне нормально, что произошло за эти три дня???

- Я не могу… – натянула простынь до подбородка, кусая губы. Виктор запустил руку в волосы, выругался сквозь зубы, вернулся ко мне. Взяв меня за ладони, сжал их, заглядывая внимательным взглядом мне в глаза.

- Кто? Рита или отец?

- Михаил Валерьевич.

- Почему я не удивлен. И какую фигню он тебе рассказал? Что у меня любовница в Майами беременная? Или что я тайный наркоман, алкоголик, с сорванной психикой?

- Хуже.

- Кир, что может быть хуже? – он тихо рассмеялся, притягивая меня к себе. – Не верь его словам, он сказочник еще тот!

- Вить… мы не можем быть вместе!

- Почему? Назови мне пять причин! Хотя нет, можешь назвать одну, ну очень вескую, которая бы меня убедила в том, что действительно нам нельзя быть друг с другом! ?

- Потому что мы брат с сестрой… – Виктор разжал руки, я подвинулась назад к подушкам, подтягивая ноги к себе.

- Это кто тебе такое сказал? Он? – зеленые глаза не на шутку разозлились. – Не, я, конечно, подозревал, что ему хочется попортить мне крови, но так…это выше крыши!!! – Виктор встал, нашел свой телефон.

- Но это правда. Меня родила Марина Железнова, а он с нею встречался, когда был на базе отдыха!

- Кира! Это собачий бред! Бред! – он слушал гудки, но ему никто не отвечал. – Я не собираюсь вестись на эти сказки! Собирайся!

- Куда?

- Есть тысяча способов узнать, кто кому приходится. Первый – мы сейчас поедем в клинику. Второй – спросим у твоих родителей. Третий, но самый последний, если предыдущие не оправдаются, пусть Царев мне лично повторит эту байку! – Виктор ушел в гардеробную, ругаясь себе под нос. Он явно был на взводе и хотел до всего докопаться сам. Мне оставалось только принять его рвение, в душе я уже похоронила надежду быть с любимым и счастливой.

Я не видела родителей вблизи десять лет. Десять лет мы жили в одном городе, но предпочитали ходить по разным дорогам, чтобы не встретиться. Отец сдал. Он сейчас был похож на сушенную воблу с большими глазами. Увидев меня, демонстративно ушел в спальню и не планировал выходить, даже присутствие Виктора его не заинтересовало.

Мама оказалась более дружелюбнее. Она пригласила нас на кухню, посетовав, что к чаю только зефир. Виктор сказал, что чая будет достаточно. Мама с любопытством его рассматривала, улыбалась, потом переводила на меня пытливый взгляд.

Мы молчали. Виктор нервно постукивал ложкой по блюдцу, чем сильно нервировал. Потом вздохнул, сделал глоток давно остывшего чая и посмотрел на маму своими пронзительными изумрудными глазами. Формальности были сказаны, деликатную тему я боялась затрагивать, боялась узнать правду и осознавать, что последний раз сижу возле Виктора. ?Он ждал, когда я созрею, не давил, но решил все взять в свои руки, иначе сидели б до ночи.

- Марина, ваша сестра, родила ребенка, так и ни разу не сказав кто отец? – мама изумленно на меня уставилась. Да, тема сугубо семейная, и то что посторонний человек ее знал – это было для нее шоком. Она затеребила салфетку.

- Послушайте Мария Ивановна, мой отец наплел вашей дочери, что мы брат и сестра, убивая на корню возможность нам наконец-то быть вместе! И пока в медцентре судорожно за бешенные деньги делают тест на ДНК я бы хотел уже сейчас хоть что-то для себя понять, ибо мне это правда на фиг не нужна! Я не позволю ему второй раз играть нашими жизнями!

- Вы Царев? – подала голос мама, а я поняла, что мои страхи небеспочвенны. Что правда она и есть правда, чтобы Виктор и не делал. Он кивнул. –У вас семейное – эти зеленые глаза, как изумруды. У Артема точно такие же глаза! – я удивленно посмотрела на маму. Откуда она знает какие у Темы глаза? Она его в жизни не видела вблизи. Раз говорит про глаза, значит тайком интересовалась.

- Марина никому не рассказывала про отца ребенка. Она словно боялась чего-то или кого-то. Сказала, что будет до последнего сидеть на даче, тут воздух, природа, а в городе только духота. Но мне кажется она просто боялась в городе встретиться с тем, кто ее обрюхатил! В начале родители пытались выяснить, а потом махнули рукой, Маринка молчала, как партизанка. Случайно, перебирая вещи сестры после ее смерти, нашла фотографию, где она была с мужчиной. На обратной стороне была только фамилия и год. Я сообразила, что это и есть отец Киры. Царевых в городе мало, поэтому вскоре встретилась с Михаилом Валерьевичем. И когда посмотрела ему в глаза, потом в глаза девочки, которую он тогда держал за руку, поняла – Кира не его дочь. У нее серые глаза, – мама вновь посмотрела на Виктора, усмехнулась. – Так что я даже не знаю, кто на самом деле отец, но точно не Царев, ваши глаза и генетической экспертизы не требуют.

Я задышала. Виктор нашел под столом мою руку и сжал, но сам продолжал оставаться невозмутимым. Не замечая, что плачу, смотрела перед собою, сердце вновь ожило. Раз удар, два удар! Господи, хорошо, что Виктор не поддался эмоциям, в отличие от меня! ?

- Кир! Все хорошо! Я же сказал, что все хорошо! – он вытирал мои слезы со щек, на обращая внимание на маму, целовал мои веки, брови, лоб, слегка касаясь губ. В конце сжал меня в объятиях и притянул к себе, гладя по спине.

Успокоившись, я теперь сжимала руку Виктора так сильно, что он даже морщился, но не выдергивал. Мы не стали больше задерживаться у моих родителей. Мама на прощание улыбнулась, слегка сожалеющей улыбкой, но мы понимали, что обида, отчуждение так и останется между нами, даже если бы мы вдвоем хотели изменить ситуацию, отец не позволит. Он был тверд в своих словах.

Тест подтвердил слова мамы. Мы не родственники. Ни в каком колене. На радостях мы целовались, как обезумевшие, распаляясь все больше и больше от мысли, что теперь это тело, эти губы, это дыхание останется навсегда рядом! Рожденный ползать летать не может, если только он не оказывается на спине того, кто летает!