— Я тебе не помешала?

— Нет, — очаровательно улыбается, будто рад. И мне хочется верить, что рад, потому что я рада увидеть его, хоть и повода радоваться в жизни нет.

— Проходи, — распахивает шире дверь, отходит назад, давая мне возможность зайти в его маленькую, но уютную квартиру, где каждая деталь находилась на своем месте и подходила хозяину.

Замечаю женские балетки. Простые, без излишеств, но качественные. Ревность перехватывает дыхание, змеей шипит во мне, но я заставляю себя улыбнуться, подняв на Ярослава глаза.

— Ты не один? Я могу позже зайти!

— Проехали, Лен, иди на кухню, — он хмурит недовольно свои темные брови, оглядывается через плечо. Я тоже смотрю за его спину и мне хочется вцепиться в волосы девушки, что стояла в дверном проеме. Где-то я ее видела.

— Привет! — она радостно улыбается, делает шаг вперед и замирает возле Яра, они переглядываются, как влюбленная парочка, которой единственной понятен смысл взглядов. Даже улыбки были одинаковые.

— Я пойду, — протискивается мимо меня, я иду на кухню, сажусь на стул. Краем глаза наблюдаю за парочкой. Яр, скрестив руки на груди, опирался спиной о стенку, наблюдая за девушкой. Сжала руки в кулаки. Его взгляд, такой мягкий, нежный, сладкий, как шоколад во рту, мне не нравился. Очень не нравился. Я не видела такого взгляда у него никогда.

Девушка что-то тихо ему говорит, он усмехается, подходит к ней и без стеснения целует ее в губы. Я не в силах отвести взгляд в сторону, впитываю в себя все до мельчайших подробностей: захват нижней губы зубами, поглаживание лица большим пальцем, ее тонкие пальцы на его загорелом запястье. Все во мне вызывает протест! Мой! Только мой и больше ничей!

Наконец-то, они отлипают друг от друга, Яр еще пытается удержать девушку, не отпускает ее руку, она смеется, вновь прильнула к нему, быстро поцеловала в губы легким поцелуем, хватает сумочку, которую я ранее не заметила, и убегает.

Возвращается ко мне задумчивый, не обращает некоторое время внимания на мою скромную персону, просто убирает со стола посуду с едой. Достает чистые кружки, взгляд цепляется за полоску обнаженной кожи между резинкой штанов и низом футболки. Я знаю, что черные линии — это его татуировка. Тигр. Такой же загадочный, как и сам обладатель этого тату. С таким же переменчивым взглядом.

Рука дергается в желании провести по этой линии, хочется прижаться к его спине и просто обнять спереди, не отпускать. Слушать его сердцебиение, подстраивая свой ритм под его, чтобы наши сердца бились в унисон. Вместе и навсегда.

— Ты после смены? — ставит передо мной чашку с чаем, без сахара. Сам садится напротив с кружкой кофе с молоком. Я стараюсь украдкой его рассматривать, не пялиться в открытую. Небритый, лохматый, я столько раз ему напоминала о необходимости подстричься, а он со смехом отмахивался, говорил, что лохматость нынче в моде. Белая футболка, будто вторая кожа, обтягивала его плечи, грудь. Глаза смотрели на меня без каких-либо эмоций, удовлетворенно, лениво. А еще от него пахло сексом. Да, именно тем самым сногсшибательным сексом, когда не просто совершаются механические телодвижения для удовлетворения физиологических потребностей. От него пахло тем сексом, который возникает на почве дикой страсти, взаимного возбуждения. И этот запах дразнит, действует как афродизиак. Я чувствую, как низ живота заныл, как стала влажной между ног. Схватила кружку, сделала первый глоток в надежде усмирить свое влечение.

— Что случилось? — Яр смотрит в ожидании, я усилием воли заставляю себя вспоминить, зачем пришла к нему утром. Вспомнила. Достаю из сумки, что висела на спинке стула, медицинскую карточку. Кладу ее ближе к Яру, он вопросительно приподнимает бровь, в руки не берет.

— Я не силен в медицинских терминах, поэтому доступным языком объясни, что происходит!

— Это карточка Гриши. Мне сегодня коллеги принесли. Ты же в курсе, что в последнее время он ведет себя странно, это началось где-то полгода назад. Я списывала на нервозность, на работе у него начались проблемы. Но проблемы ушли, а Гриша стал все больше раздражаться, замыкаться в себе, ни с кем не делился, что его тревожит…

— Лен, — перебивает меня Ярослав, а я от досады прикусила губу. — Меньше воды, больше конкретики.

— У него рак!

— Что? — трясет своей темноволосой головой, сводит брови к переносице. Я смотрю ему в глаза, он ставит чашку, берет в руки карточку, открывает на последней записи. Там наш онколог четким почерком написал диагноз: рак головного мозга.

Ярослав прикрывает ладонью рот, потом сжимает пальцы в кулак, кажется прикусил кожу зубами. Несколько минут мы сидим в молчании.

— Чем я могу помочь? — ему трудно говорить, голос садится, глаза увлажнились. — Лен, чем? Что надо? Израиль? Германия? Америка? Что???? — последнее слово чуть ли не кричит, одергивает себя, сжимает губы в тонкую линию. Резко встает, подходит к окну, запускает руки в волосы, потом обхватывает шею, сцепляет пальцы в замок.

— Где он? — поворачивается, я вздрагиваю. Его зеленые глаза полны решимости, я пожалела, что пришла к нему. Если Гриша по натуре не боец, то Яр заставит его им стать.

— На работе.

— Я сейчас переоденусь, поедем к нему!

Оставшись одна, растерла ладонями лицо. В голове проносились мысли, которые уже не первый день меня посещают. Я любила Яра. Любила с первой встречи, когда Гриша нас познакомил. Тогда его улыбка свела меня с ума, ради нее я и согласилась встречаться с Гришей, испытывая к тому всего лишь симпатию. Интуитивно чувствовала, что Яр тоже ко мне испытывает интерес, я ждала от него решительных шагов. Но…не дождалась. Он отстранился от нас, с усмешкой наблюдал за нашими отношениями. Случайно выяснилось, чем Яр занимается, откуда у него деньги. Гриша заявил, что не хочет с ним общаться, пачкаться. Я тогда хотела накричать на своего парня, который уже подумывал о семье. И деньги он брал у братков, чтобы пустить мне пыль в глаза своей щедростью. Когда все раскрылось, потребовала вернуть деньги Яру, которые он отдал вместо Гриши. Пусть частями мой парень отдавал бы долг, тогда любимый мог у нас появляться хоть изредка. Гриша уперся, не согласился. В надежде, что однажды все же увижу свою любовь, вышла замуж за Каренина. Он был нормальным мужем. Ни плохим, ни хорошим. Только ночью, когда Гриша судорожно дергался на мне, я закрывала глаза и представляла совершенно другого мужчину.

Яр вернулся в нашу жизнь через долгих десять лет, когда я уже родила Даню, когда уже отчаялась его увидеть. Гриша все-таки скучал по другу, это было видно, когда иногда с Верой Ивановной вспоминали Ярослава. Яр вошел в нашу жизнь, оберегал нас, незаметно помогал, делал подарки так, что невозможно было отказаться. А я с каждым днем все больше и больше в него влюблялась, не понимая, как можно любить еще сильнее, еще безответнее, еще горше. Яр видел во мне друга, видел во мне жену своего друга, прошлой симпатии и след простыл, оставив всего лишь дымку воспоминаний. У него были более красивые, более раскрепощенные и доступные девушки. И вот теперь эта…где же ее видела?

— Я готов! — Яр стоял в коридоре в черных рваных джинсах, в белой в толстую полоску рубашке. Красивый. Невозможный. Далекий. Любимый.

Мы едем к Гришиной работе в молчании. Ярослав сосредоточен, постоянно хмурится. Периодически кто-то ему звонит на телефон, он скупо отвечает всем, что перезвонит позже, занят.

— Звони ему, пусть выходит на улицу.

— Может дома поговорим, чего устраивать шоу на публике? — я не люблю скандалов, мне не особо нравится настрой Яра: вытрясти из Гриши душу. Он медленно поворачивается ко мне, прищуривается. Смотрит хищно, опасно.

— Какого хера ты тогда ко мне пришла? — в голосе ирония, издевка. Мне он таким не симпатичен, отталкивает. — Ты могла попросить прийти к вам домой! А,Лен? Чего ты добиваешься, объясни логику своих действий? — он закипал, в каждом слове сдерживаемая ярость, злость.

— Хорошо, — быстро соглашаюсь с мужчиной, понимая, что поступила импульсивно, придя к Ярославу. Нужно было успокоиться, но мне так хотелось его поддержки, его объятий, его обещаний, что он всегда будет рядом при любом раскладе. Не исчезнет после смерти Гриши. А то, что мой муж умрет, рано или поздно, как медик, я отлично понимала. Рак коварен, он может дать иллюзию улучшения, а потом, внезапно, прибрать к рукам.

Гриша недовольно бурчит, что зря приехала. Но я уже научилась не обращать внимания на его недовольство. Я и раньше не особо остро реагировала на его настроение, сейчас и подавно, только привычка, удобство и то, что Яр его друг, удерживало меня возле мужа.

Мы с Тигром выходим из машины, когда видим, как спускается Гриша по ступенькам бизнес-центра. Он хороший экономист, но звезд с неба не хватает. Увидев нас, муж замер, неторопливо подходит. Смотрит на Яра, на меня лишь мельком взглянул.

— Паршиво выглядишь, брат! — Ярослав опирается своим задом о капот, скрещивает руки на груди. — С каждым днем все хуже и хуже, однажды вместо знакомого Гриши найду мумию! Не так ли? — губы скривил в усмешке. Мне хочется убежать, волна агрессии, исходившая от Яра, пугала. Он злился. И его можно понять. Для него Гриша, Вера Ивановна, Даня и я — семья, люди, которыми он дорожит, за которых беспокоится.

— Все нормально, — Гриша улыбается, но глаза отводит в сторону. Ярослав резко оттолкнулся от машины, вплотную подошел к мужу и смотрит ему в глаза. А я…а я сравниваю их. Яр выше Гриши на полголовы. Они как инь и янь. Смуглый и светлый. Темноволосый — светловолосый. Опасный — безобидный.

— Гриша, не ври мне! Я ж не чужой тебе! — хватает Гришу за локоть, оттаскивает его в сторону, где меньше народу. Я не слышу их разговора. Яр что-то ему высказывает, судя по выражению его лица, в очень коротких и жестких репликах, Гриша под этим натиском все больше вжимает голову в плечи, смотрит куда угодно, но только не на друга. Они не обнимаются, как в фильмах, когда близкие люди узнают о болезни, нет, Яр что-то говорит, а потом резко направляется в сторону машины. Его лицо — застывшая маска.

— Тебя подвезти домой? — он открывает дверь своего джипа, в ожидании смотрит на меня. Я хочу сказать «да», мне дорога каждая минута рядом с ним, но вместо этого качаю головой в отрицании. Все равно до дома отсюда идти две остановки. Яр пожимает плечами, садится за руль и через минуту уезжает.

— Что он тебе сказал? — спрашиваю у подошедшего Гриши.

— Ничего особенного, — кошусь на мужа, он задумчиво смотрит в ту сторону, где скрылся Ярослав. — Когда я умру, тебе будет легче его прибрать к рукам! — смотрит теперь пристально на меня своими голубыми глазами, а мне сказать нечего. И отрицать не хочется.

— Не так ли, Лена? Ты ж его всегда любила… — усмехается, качает головой. — Я об этом знал. О твоих чувствах, наверное, сам Яр не знает, потому что ему и в голову не придет мысль о том, что ты его любишь с первой встречи. Ладно, — гладит меня по плечу. — Иди домой, отдохни, пока никого там нет. Вечером увидимся! — целует меня в висок, а я впервые цепляюсь за лацканы его пиджака, заглядываю в глаза. Он настойчиво убрал руки от себя и направился в офис, не оглянувшись.

Смотрю в спину, по идее, родного человека, а в душе поднимается буря. Меня внезапно охватило беспокойство. Когда мечтаешь, представляешь внутри себя картинки своей жизни под названием «Если бы …», все кажется далеким, отстраненным. Фантазия никогда не грозилась стать реальностью. А сейчас я почувствовала в словах Гриши реальность, ту самую, о которой безумно долго мечтала. И испугалась.