Между нами возникла пауза. Пауза между пустой болтовней и серьезным разговором. Я перестал улыбаться и делать вид, что жутко интересно слушать пустой треп, а Вера Ивановна смотрела куда угодно, но только не на меня.

Как и обещал Лене, пригласил ее любимую свекровь на «свидание». Вера Ивановна так обрадовалась, что на мгновение мне стало стыдно портить ей настроение. А потом вспомнил Гришку, вспомнил как он с иронией отзывался о приходах матери к нему, и жалость улетучилась. И Ленка сучка. Нет бы мужа поддержать, хоронит уже. А до этого песню пела, типа, только мне и ей нужен Гриша, что Вера Ивановна прячет голову, как страус, от проблем.

— Вера Ивановна, давайте начистоту. Мне откровенно не нравится ваша позиция в отношении Гриши. Словно он сам себе навязал болезнь, и вы его за это осуждаете, молчаливо презираете. Знаете, глядя на вас, на ваши попытки отстраниться от участия в сложившейся ситуации, я даже рад, что у меня нет такой матери. Я бы морально просто не вынес этого. Не люблю слабых людей. Не перевариваю просто. Хочется их обойти стороной и не приближаться.

— Ярослав, мальчик мой, ты еще так молод, чтобы понять меня, — Вера Ивановна снисходительно улыбается, я прищуриваю глаза, подаюсь вперед, поставив локти на стол. — Я не хочу обсуждать данный вопрос.

— Вера Ивановна, не идеализируйте меня, я не так уж и молод, и не столь наивен. Пока пытаюсь разговаривать на доступном вам языке, но знаете, — беру в руки нож и кручу его в руках. Вера Ивановна вздрагивает. — Порой у меня не хватает терпения объяснять словами, гораздо проще другими способами донести до человека суть разговора. Не так ли? — приподнимаю бровь, сладко улыбаясь. Вижу, как Каренина покрылась испариной. Волнуется. Вот облизала губы, хватается дрожащей рукой за стакан с водой и жадно пьет, не спуская с меня глаз.

— Ярослав, мне кажется, ты меня неправильно понимаешь!

— Дай Бог, чтобы мне это всего лишь казалось, а не было на самом деле.

— Просто болезнь Гриши стала полной неожиданностью для нас. Прошло так мало времени…

— Для чего? Для попытки спрятаться более тщательно? Знаете, я всю жизнь ему завидовал. Думал, как Гришке повезло иметь таких прекрасных, любящих родителей! Однако, получается я завидовал мишуре, показухе, внешне благополучная семья, а внутри-пустота. Пустоту и дешевку я сразу вышвыриваю из своей жизни. Молча, без предупреждения, — повертел нож перед лицом, взял вилку. — Помню, как в интернате все подростки, выходя в город, брали с собою вилку. Не нож, а вилку, — склонил голову на бок, продолжая обманчиво ласково улыбаться, холодно смотреть на свою собеседницу. — Один удар, четыре дырки.

— Ярослав…

— Ш-ш-ш, не надо тратить силы на слова, мне их лень слушать. Лучше послушайте меня и запомните. Я не знаю, сколько Грише отмерено жить, но хочу, чтобы его душа не болела за родных, чтобы он не переживал. То есть, вы и Лена играете так, чтобы сам Станиславский поверил бы вашей игре, до последнего Гришиного вздоха. Изображаете любящих мать и жену, мне плевать, если у вас этого нет, плевать! Его завтра выписывают, вы, Вера Ивановна, с надеждой в материнском сердце пакуете чемодан в Москву. Лена работает, но я договорюсь с ее начальством, и вскоре она присоединиться к вам. Даня пока будет с мамой Лены, они вскоре полетят во Францию. Ясно?

— Ощущение, что ты нам угрожаешь.

— Рад, что вы верно почувствовали мое настроение. Я не люблю разводить пустые разговоры. Если узнаю, что кто-то их вас сфальшивил, не поленюсь и превращу вашу жизнь в маленький ад.

— Почему ты это делаешь, Ярослав? — Вера Ивановна щурится, губы дрожат, но пытается храбриться. А я, смотря на нее, вспомнил, как давно-давно ко мне подошел парнишка, встал рядом, а увидев, как я жадно смотрю на пирожок с повидлом, отдал его мне, а потом еще сбегал в магазин и на последние деньги купил мне молока в стеклянной бутылке.

Я не успеваю ответить, на наш столик упала тень. Поднимаю голову, удивленно вскидываю брови, не веря своим глазам. Кажется, не только я был в шоке, Вера Ивановна тоже смотрела на подошедшего человека большими глазами. Это был Хищник. Он не смотрел на женщину, он в упор смотрел на меня, словно пытался залезть внутрь меня и хорошенько все исследовать, узнать, о чем думаю, чем дышу.

— Не возражаете, если присоединюсь к вам? — формальный вопрос, так как Федор Архипович отодвинул стул и сел за наш стол, хотя в зале было полно свободных мест. Я выпрямился, напрягся. Мои чувства, мое чутье — все внутри меня заняло боевую стойку, почуяв опасность.

— Да, конечно, Федор, — запоздало отреагировала Вера Ивановна. — А мы вот с Ярославом устроили свидание!

— Свидание? — эхом повторил Хищный, хмурясь. Расстегнул пуговицу на пиджаке, взял у подошедшего официанта меню. — Кофе, — сверлит меня холодным взглядом, когда нас оставили. Переводит свой взгляд с меня на Веру Ивановну, женщина нервно улыбается, теребит салфетку. Ее глаза мечутся между мной и Хищным, хмурится, то сжимает, то разжимает губы.

— Когда я тебя, Вера, спрашивал, знаешь ли что-нибудь о ребенке Тани, ты мне говорила, что он умер, — Федор Архипович откинулся на стуле, взял нож в руке и стал его вертеть, как это делал я парой минут ранее. Забавно, эту фишку заметила и Вера Ивановна. Она теперь пристально всмотрелась в мое лицо, потом перевела такой же внимательный взгляд на мужчину, вновь вернулась ко мне. Часто заморгала, потом открыла рот, прикрыла его ладонью.

— Так откуда, Вера, ты знаешь тогда сына Татьяны и…моего?

Я не шелохнулся, в обморок от новости под стол не свалился, в принципе, знал об этом, спасибо Саиду Каюму за предположение. Но почему из уст Хищника этот вопрос звучал, как угроза? И главное, кому он угрожает?

— Федя, я честно ничего не знала! И то, что ее ребенок, он и твой, я узнала от тебя! — Вера Ивановна занервничала, заискивающе смотря на Федора Архиповича. Он рассматривал ее бесстрастно, без единой эмоции в глазах. Кусок холодного гранита.

— А с Ярославом познакомился мой сын, Гриша! Это он привел его в наш дом, с тех пор мальчик стал частью нашей семьи! Смотри, как Судьба распорядилась! Это прям, как в кино! Двое влюбленных людей… — на слове «влюбленных» Хищник скептически ухмыльнулся, а Каренина будто не видела его иронию, продолжала, — расстались…Детдом, интернат, и вот мальчик на пороге нашего дома, а потом спустя столько времени встречаемся и выясняем правду! И…

— Достаточно! — Хищному надоело слушать бред, который на факты совершенно не походил. — Ты, по-моему, записана к своему косметологу, кажется, время приближается к тому, чтобы быстренько побежать в сторону салона!

— Да? — судя по удивленному лицу Карениной, о косметологе она слышит первый раз, но под тяжелым взглядом Федора Архиповича встрепенулась. — Ах да, кажется у меня напоминалка сбилась! Все, бегу-бегу!!! — через минуту о присутствии этой дамы напоминал только шлейф ее духов. Я, было, тоже засобирался, но только хотел встать, как прозвучавший приказ остановил:

— Сидеть!

— Я не обязан подчиняться твоим приказам! — огрызнулся, сразу же забыв о вежливом «вы». — До свидания, Федор Архипович!

— Поднимешь со стула свою задницу, считай, что твоя девка случайно попала в аварию, а другу по ошибке ввели не то лекарство!

Падла! Стиснул зубы, сжимая кулаки в безмолвной ярости. Он изучает меня. Не спеша рассматривает мое лицо, чему-то своему усмехается. Я терплю его внимание, мне оно не нравится. Оно меня раздражает, бесит. Пытаюсь загнать воспоминания в черный ящик, но они вырываются на первый план, напоминая вновь и вновь кадры из диафильма без звука, в котором я знаю, кто, на самом деле, этот человек, какую роль сыграл в моей жизни. Помимо зачатия.

— Все? Насмотрелся? Если я твой сын, это, по сути, ничего не меняет ни в твоей, ни в моей жизни! — со скрипом отодвигаю стул, встаю. Меня потряхивает, но стараюсь не показывать этому ублюдку, как я нервничаю. Мне хочется набрать Леру, убедиться в том, что она сидит дома и ретуширует свои фотки. Позвонить Грише и услышать его бодрый голос.

— Сядь на место, Ярослав! — такому повелительному тону очень сложно не подчиниться, но я стою, смотрю на мужчину сверху вниз, а он ждет моего подчинения. Видя, что не собираюсь выполнять его приказ, медленно достает свой мобильник из кармана пиджака. Не спуская с меня холодного взгляда, кому-то звонит. Ему отвечают. На секунду наш зрительный контакт прерывается, чтобы он смог включить громкую связь.

— Агат, где сейчас девушка?

— Едет в Олимпийский парк.

— Продолжай за нею наблюдать, если я не позвоню через минуту, можешь ехать домой, если придет от меня дозвон, ты знаешь, что нужно делать!

— Хорошо, шеф!

Отключается. У меня дикое желание поверить в то, что это розыгрыш. Но приходит сообщение на мой телефон. Читаю его. «Я в Парке. Если освободишься раньше со своего «свидания», позвони, пересечемся. Целую. Люблю». И смайлик с глазами- сердечками. Возвращаюсь на свое место.

— Пообедаешь?

— Спасибо, аппетит пропал!

— Ярослав, я бы многое отдал, чтобы переписать свою жизнь, но что есть, то есть. Нам придется найти общий язык, хочешь ты этого или нет!

— Не имею понятия, зачем я тебе сдался!

— Потому что ты — мой сын!

— Таких сыновей у тебя может быть по пачке в каждом городе, поищи более внимательно!

— Ты мой единственный отпрыск! И… — на секунду замолкает, пристально смотрит, положив руку на стол. — И мой наследник!

— О как! Всю жизнь мечтал быть чьим-то сыном и наследником!!! Ну, а если по существу?

— Чем дольше ты будешь упираться, тем дольше мы будем ходить кругами.

— Если ты ждешь, что назову тебя «папочкой», обломись. Ни разу никого так не называл и не собираюсь что-то менять. Давай просто разойдемся в разные стороны, сделаем вид, что не знаем о существовании друг друга!

— Прекрати! — и стукнул по столу так, что на поверхности подпрыгнули приборы, а рядом сидящие посетители оглянулись. — Ты ведешь себя, как обиженный мальчишка! Пойми, факт твоего существования скрывали от меня пять лет! Слышишь? Пять лет я даже не подозревал о том, что у меня растет сын? Она говорила мне, что отмстит за все, что я с нею сделал, но не думал, что такой ценой!

— Не надо было принуждать!

— Да что ты понимаешь? Тебя ведь никогда не вело от страсти, когда ты зверел просто от одного ее запаха! Она стала моим наваждением! Да, я не смог слишком долго сдерживать свою похоть, хотел ее. Ломало меня, как наркомана. Мне каждый раз казалось, что она все меньше и меньше отдает себя мне, я ревновал. Я готов был загрызть зубами любого, кто был ей мил. Она ненавидела меня, а я, несмотря на ее ненависть, хотел ее до срыва. Потом Таня уехала. Бросила все и уехала в свой город. Пока выяснял адрес, она взяла и вышла замуж. Сказала, что по любви и ждет от него ребенка. Никогда не думал, что попаду при жизни в ад, но я прошел это ужас, когда хотелось разодрать себя на куски от безумной тоски, когда чужие запахи, чужие прикосновения будили во мне зверя, и он загрызал на смерть любого, кто по ошибке или специально оказывался рядом. Я запретил себе искать с Таней встреч, понимал, что сорвусь, заберу ее с собою.

— Еще скажи, что полюбил! — иронизирую над откровенностью Хищника. Он прищурился, поджал губы.

— А знаешь, сейчас понимаю, что любил. По-черному. Мы с нею встретились. До этого Вера мне наболтала чепухи, но одно я выцепил из потока ее слов: она сказала, что Таня мне отомстила, родив ребенка, и отказалась от него. Тогда я уже знал, что в этой жизни мне не стать отцом, поэтому эта новость, переданная под видом сплетни, взбудоражила. Я просил ее всего лишь сказать, в каком роддоме она рожала, дальше бы сам нашел. Но ненависть ко мне жила в ней годами. Ничего Таня мне не сказала, только истерично смеялась. Она не слышала моих слов, вырывалась, а потом стала убегать… — на секунду Хищный замолчал, устремив взгляд поверх моей головы. — Ее сбил «Камаз» на моих глазах. Наверное, именно тогда я стал одержим идеей, найти нашего с ней сына. Нашего общего ребенка.

— А потом точно так же ты сбил совершенно другую девушку на глазах у пятилетнего сына. Какая ирония, на глазах собственного сына, который оставил тебе на память метку! — смотрю на шрам, Федор Архипович касается его пальцами, усмехается. — И благодаря тебе, я теперь убийца. Яблоко от яблони недалеко падает.

— Ты простишь меня?

— Я не поп, чтобы прощать твои грехи. Бог простит, прости сам себе свои злодеяния. Если думаешь, что твоя исповедь должна меня как-то тронуть, извини, ошибся. Мне ровно. Если мы расставили точки над «i», я покину тебя в прямом и переносном смысле. Клятвенно обещаю, что моя красная точка не украсит твой умный лоб! — встаю, достаю портмоне из кармана джинсов, оставляю деньги. Обхожу стол, меня хватают за руку. Недоуменно смотрю на длинные пальцы на своем запястье.

— Ты мне нужен! — смотрит на меня с надеждой. Даже странно видеть эти серые глаза в молчаливой просьбе ответить согласием. Стряхиваю с запястья его длинные пальцы.

— А ты мне нет!

Жалкий старик вмиг испарился, вернулся Хищник, зло сверкнув серыми глазами. Он величаво поднялся со стула, тоже расплачивается, застегивает пиджак. Я все это время стою в каком-то ступоре, не двигаюсь с места. Дальше мы вместе выходим из ресторана.

— Зря ты так, Шерхан! — не случайно Федор Архипович упомянул мое прозвище. — Я мог бы стать тебе мощной поддержкой, помог бы свернуть горы, но ты решил, что выше меня! — смотрит на меня, во взгляде мелькнул металл холодного клинка. — Не хочешь по-хорошему, будет тебе по-плохому!

— Зря ты мне угрожаешь, — мы посмотрели друг на друга, Хищный и я одинаково улыбнулись, подняв уголок рта в легком ехидстве.

— Я не угрожаю, я предупреждаю, Шерхан! — бодро направляется в сторону парковки, из машины выскочил один из охранников, открыл дверцу. Некоторое время стою на месте, смотрю вслед отъезжающему джипу. Предупреждение нужно принять к сведенью. Такие люди не бросают слов на ветер. В идеале, нужно было бы сворачивать все свои проекты и смываться из города, прихватив Лерку с собою. Надо об этом подумать.