Давлю на газ, довольно резко въезжаю на территорию небольшого придорожного комплекса на трассе: мини-гостиница, заправка, кафешка — все условия для дальнобойщиков, есть для них и девочки безотказные за хорошую плату, и небольшой привал для людей, которые ехали на море или с моря.

Вижу возле крыльца ребят, которые мух ловили да затылки лениво почесывали. Стиснул зубы. Вот так всегда, не проконтролируешь пару дней, начнут яйца свои теребить от безделья, а дела сами по себе будут либо решаться, либо усложняться.

Увидев мою машину, мигом вытянулись, ленца ушла, хорохорятся, как молодые петухи. Паркую свой джип на свое место по умолчанию, не спеша выхожу из машины, нажимаю на сигналку и спокойно иду к крыльцу. Ни на кого не смотрю, но поравнявшись с Белкой, замер, повернулся к нему. Белка- потому что рыжий, в остальном неповоротливый, туго соображающий парень двадцати пяти лет, за плечами которого не только малолетка, но и общий режим за хулиганство.

— Когда я уезжал, что тебе было сказано? — смотрю в испуганные болотные глаза, с рыжеватыми ресницами. — Следить за порядком. Как думаешь, что будет, если вдруг тут не порядок?

— Шерх, все гуд, бабло на месте, телочки работают каждый день по тарифу, никто не отлынивал от своей работы! — отвечает Белка, на самом деле его имя Гена, но все уже забыли это имя. Белка — и все.

— Ок, Бельчонок, если что, ты первый получишь нагоняй, потом все остальные, в одинаковой мере! — теперь моего внимания удостоились и остальные парни. Эрик, латыш, его правда Латышом не называли, и Женя. Последний иногда вызывал у меня недоумение, как он оказался в мире, где таких скромников имеют только в одно место. Наверное, и имели, ибо он постоянно терся возле Белки, но меня не интересовали подробности межличностных отношений парней. Меня интересовало только то, как они выполняли порученья, приказы.

— О, Шерхан! — на крыльцо вышла Диляра, эффектная брюнетка в крохотном белом топике, демонстрируя свой идеальный пресс и пышную грудь, на заднице, как обычно, микроскопические джинсовые шортики.

— Диляра! — приобнимаю девушку, целую в щечку, она трется об меня, но на этом все. Самая дорогая проститутка здешнего комплекса. И опытная. — Цветешь и пахнешь, как майская роза! И где же все шмели, пчелы-самцы и прочие насекомые? Затравили «Дихлофосом»?

— Еще не вечер! — кокетливо хлопает ресничками, но разочарованно вздыхает, когда я убрал руки, снял очки, повесив их за горловину изумрудной рубашки. — Загорелый, как сам Бог!!! Шерх, нельзя быть таким самым красивым на свете, разбиваешь девичьи сердца своим равнодушием!!!

Не реагирую на подлизывание, улыбаюсь, захожу в помещение. На секунду передергиваю плечами. На улице +30, здесь же работали кондиционеры на полную мощность. Киваю охране, барменше и официанткам, всех знаю в лицо, случайных людей здесь нет и не предвидится. Со мною работают те, кто проходил проверку, те, кто знал не понаслышке, что разбираюсь с людьми не словами. Не умею я вести долгую игру в дипломатию. Если не понимали с третьего раза, объяснял методом ломания рук.

Кабинета здесь у меня нет. Это в кино у владельцев отелей, подпольных казино, борделей — дорого и богато обставленный кабинет с кожаными диваном, дубовым столом, для декора с книжными полками. У меня «кабинет» — каморка восемь квадратов, с мониторами видеонаблюдения, обычный стол и два стула. Здесь мог находиться кто угодно из персонала, чаще, пацаны и охрана. Никаких умных книг, хрустальных пепельниц, алкогольного элитного бара с сигарами.

Достаю из ящика ноутбук, включаю. Жду, когда загрузится, присаживаюсь на стул и вскоре быстро просматриваю в ускоренном режиме все, что сняла камера в мое отсутствие. Единственное, что заставило меня напрячься, это приезд братков Аллигатора и их беседа с Белкой. Смотрю сейчас на мониторы, вижу, как вместе с бензовозом подъезжают три джипа «Тойоты». Из них выходят те, чьи изображения поставил на паузу на экране ноутбука.

Не жду, когда незваные гости придут сюда. Встаю, с улыбкой голливудского актера, покидаю каморку и выхожу на улицу. Я гостеприимный хозяин, когда предупреждают, могу встретить с красной дорожкой, с хлебом — солью, а сейчас лишь минутка личного внимания.

— «Ой вы, гости-господа, долго ль ездили? Куда? Ладно ль за морем иль худо?» — скулы болят от натянутой улыбки, вперед вышел Дима. Я его знал поверхностно, иногда пересекались где-то на мероприятиях, но дел никогда совместных не имели и не вели. В разных озерах ловили рыбку.

— Заливаешь в уши сладко, пиздаболишь очень гладко! — с ухмылкой ответил мне мужчина, поднимаясь на крыльцо. Его свита осталась у машин. — Потрепаться надо. Без протокола, без ушей, с глазу на глаз и тет-а-тет.

— Личная аудиенция по четвергам, а сегодня — понедельник!

— Не нарывайся, Шерхан!

— И не думал об этом! Но я, действительно, по личным вопросам принимаю по четвергам, извини, Дима, но меня ждет водитель с бензином, — киваю в сторону бензовоза, там действительно топтался водитель с бумажками.

— Я подожду.

— Как знаешь! — пожимаю плечами, сбегаю по ступенькам, зыркаю предупреждающе на Белку, он отводит глаза в сторону. Сученок! Ты еще у меня попляшешь, вздумал играть за моей спиной!!!

— Там есть лишние литры, Ярослав Леонидович, — торопливо пояснил водитель. Показывает мне две бумажки. Одна официальная, другая — нет. В официальной — меньше бензина, чем по факту. — Сливать, как обычно?

Двигаю челюстью, соображая, как быть. Кошусь на гостей и пацанов, прикидывая в уме, какая цель у приезжих. С Аллигатором мне враждовать не хотелось, дружить- подавно. И навязанные отношения всегда раздражали, я никогда никому не принадлежал, делал то, что считал нужным и правильным по своему усмотрению. Мне пришлось не раз доказывать, что моя свобода — она моя, подчиняться какому-то авторитету не собирался. За это меня уважали, а за деятельность — боялись. Меня считали наемным убийцей, киллером, все хотели друг друга заказать и боялись, что я сдам. Ни разу до этого дело не доходило. И не в моих правилах было сливать информацию о заказчике.

— Действуй, как обычно, — ставлю свою подпись, немного ее видоизменив. Никогда не расписывался, как в паспорте. Уладив формальности, вернулся к кафе, кивнул Диме в сторону трассы, где была деревянная беседка. Он понял меня без лишних пояснений.

Мы сели на скамейку, мужчина оценивающе меня рассматривал, я терпел этот осмотр, ожидая, когда озвучит тему нашего тайного разговора. Я умел быть терпеливым, как хищник на охоте, выжидающий свою дичь.

— Ты похож на гея! — наконец-то, выдал Дима. Я удивленно вскинул брови, промолчал, смех рвался наружу, поэтому закусил губу. — Всегда поражался твоему стилю в одежде модного мажора. Эти светлые короткие брюки, мокасины на голую ногу, рубашечки, футболки яркой расцветки. Пиздец, как вводят в заблуждение.

— Ты подрабатываешь у Васильева в «Модном приговоре»? — Дима непонимающе смотрит на меня. — У меня соседки по дому смотрят данную передачу, каждый раз, увидев меня, обсуждают мой стиль одежды. Так вот, скажи ему, что я довольно дорогое удовольствие для его скромной программы! Хотя, если он мне отстегнет пол-ляма баксов, то так уж и быть, приду на его шоу в качестве эксперта моды! — все-таки смеюсь, мне не обидно. Можно сказать, что сделали комплимент в мужском формате. Ведь, по сути, в России мужчины не умеют одеваться, как в Европе, а я последние годы часто бывал заграницей, набегами, по необходимости оказываясь на родных просторах. Последнее дело было связано с Каюмом, год назад, с тех пор я залег на дно. Сделался бизнесменом.

— Ладно, поговорили, а теперь к делу. Это не с Аллигатором связано, я по своей инициативе. Мне тут птичка донесла, что ты стал собирать информацию на некоего Федора Архиповича Хищного.

— Птичке клювик не сломали?

— Птичка — проверенный человек.

— У тебя что-то есть на этого человека? — понимает, что спрашиваю не о «птичке», которая не так важна. Меня интересовал названный человек.

— А почему ты им заинтересовался? — любопытство так и перло из Димы, как каша из горшочка из сказки Братьев Гримм. Подцепил носком темно-зеленых мокасин камушек, пнул его. Откровенничать с этим человеком мне не хотелось и не нужно было.

— Свой интерес. На этом и ограничимся.

— Ок. Тогда лови ответ в твоем формате: не лезь в пекло. Не по зубам тебе этот человек! — он встал, одернул серую футболку и, не прощаясь, ушел к своим ребятам. Через пару минут покинули мою территорию. Поманил рукой Белку. Парень замешкался, но, как баран для жертвоприношения, подошел к беседке.

— Пушкина учил?

— Нет.

— А знаешь, у него есть сказ о крутой белочке, что орешки все грызет, а орешки не простые, все скорлупки золотые, ядра — чистый изумруд. А у меня белка по ушам звездит, да по-своему мутит. Шефа за спиной сдаёт. В глаз ему щас попадёт!! — и пока Белка пытался осмыслить, что я сказал, врезал ему кулаком в нос. Хорошо врезал. Кровь сразу хлынула. — В следующий раз перебью все пальцы без возможности восстановить. А потом ноги. Если еще раз узнаю, что ты обсуждаешь мои дела с какими-то леваками, церемониться не буду!!! Ты понял меня, Гена? — смотрю равнодушно на залитое кровью лицо парня, он кивает головой, сплевывает красную слюну на землю. Я морщусь от брезгливости. — Пошел вон отсюда, птичка певчая, и помни, что рано или поздно такие певуны теряют не только голос, но и все остальное!

— Да, шеф! — Гена не пытался оправдаться, понимает, что я его вычислил. По видео. По его поведению. С помощью своей интуиции.

С самого детства я верил только себе, только своим ощущениям. Все, что сейчас имел, все, чем руководил, это было для того, чтобы занять свое время, пока ждал важного момента в своей жизни. Потому что ждать я не любил, но приходилось усмирять свои порывы, приходилось там, где хотелось бежать, идти на цыпочках. Говорить шепотом, когда внутри кричал.

Я не случайно со своими товарищами из интерната ввязывался в самые сомнительные дела. Понимал, что все делаю для осуществления своей мести, чтобы найти этого ублюдка, что сломал мою жизнь. Простым смертным в этой жизни не дотянуться до него. За смерть Полины ему ничего не сделали. Повесили все на девушку: «несоблюдение правил дорожного движения». Переходила в неположенном месте. Был лед, припорошенный снегом, тормозной путь удлинён, машина физически бы не успела остановится. Но я-то теперь знал, что не было этого тормозного пути. Знал, что этот урод еще и поднажал на газ. Он целенаправленно ее убил. Просто так. Ему захотелось, и он это сделал.

Поэтому, когда нас схватили люди Каюма, я обрадовался. Вдвойне радовался, узнав, что нас ментам не отдадут. Я слышал об этом человеке, его имя старались произносить тихо и по необходимости. Впервые увидев вблизи Саида Каюма, дрожал всем телом. Дрожал, как тварь по Достоевскому. И первый отвел глаза, когда он устремил на меня пронзительный, тяжелый взгляд. Я его боялся. Тогда я его боялся, как и все, кто был рядом с ним и за пределами его влияния.

У меня появилась цель — стать таким же, как он или выше. Стать вершителем чужих Судеб. Школа, уроки в которой преподавали люди Каюма, называлась: «Выживи любой ценой». И я выжил. Я вгрызся зубами в шанс отомстить своему врагу. Понимал, что уйдут годы, прежде чем смогу посмотреть в холодные, ледяные светлые глаза и с улыбкой лишить его жизни, подарив мучительную смерть от своей руки. Он мне снился каждую ночь, поэтому его лицо никогда не забывал. Никогда!