Утром я проснулась первая, обычно во мне преобладает «сова», но сегодня что-то совсем не спалось. Сижу на кухне и лениво ковыряюсь в тарелке. Есть совсем не хочется. Всегда после напряженных рабочих дней чувствую себя выжатой, как лимон. Да и неделя сама по себе выдалась очень напряженной. Дина Петровна возится у плиты, с беспокойством поглядывает на меня. Она хранительница уюта в нашем доме и заботится о сытости наших желудков, мамина палочка-выручалочка. Вспомнила о маме, и тоска навалилась на плечи тяжелым грузом. Последнее время я удачно от нее бегала, загружала себя работой, работой и еще раз работой. Иногда разбавляла свою занятость прогулками на велосипеде. До недавнего времени.

Нахмурилась, вспомнив этого мужчину. Тигр. Фамилия, как кличка, которую дают ребятам в подростковом возрасте. Вспомнив его, представила эти пронзительно зеленые глаза, и рука зависла в воздухе. Вот что-то в нем есть, красивый как черт, знает это и нагло пользуется своим обаянием. Он мог бесить и очаровывать одновременно. Два противоположных чувства вызвать, столкнуть их лбами и наслаждаться произведенным эффектом.

В первую нашу встречу я была слишком напугана, зла и возмущена, чтобы ощутить энергетику этого человека. А стоило все-таки отключиться от своих переживаний и всмотреться в мужчину. В нем было что-то такое, от чего хотелось задержать дыхание. Хотелось зажмуриться и не открывать глаза, чтобы не пропасть, не поддаться надвигающейся буре под названием симпатия, которая может перерасти во что-то более серьезное. И эта его харизма, которая располагала к себе любого человека, подкупала. Но все же он актер. В этом я убедилась на юбилее милой женщины, Веры Ивановны Карениной. Его улыбка порой не соответствовала выражению глаз. Они иногда превращались в опасные джунгли. В нем от милой душки только оболочка. Настоящая сущность спрятана глубоко внутри, так глубоко, что о ней никто и не подозревал.

Облизнула губы, потому что вспомнила «поцелуй». Хотя это и поцелуем сложно назвать. Чем я думала, когда пришла в темный коридор? Наивно предполагала, что действительно будем говорить о личном, типа о прошедшей на его территории фотосъемке. Дура! Ведь видела, что он мною заинтересовался, и эти его пошловатые улыбки — все прозрачно и ясно.

До чего бы дошло наше внезапное сближение, если бы не разговор именинницы с каким-то мужчиной. Ярослав сразу напрягся, услышав мужской голос. А потом я перестала представлять для него какой-либо интерес. Было обидно, чего лукавить, поигрался и наскучила. Секунду назад его губы так много обещали, что невозможно было сдержать стон, а потом ему стало все равно, рядом я или нет. И все-таки, чувство самосохранения сразу же мне подсказало, что необходимо исчезнуть с его глаз. Как послушная девочка, я сразу же вернулась в зал отработать оплаченное время и уйти не прощаясь.

— Доброе утро, Лерик! — в кухню вошел папа.

У нас с ним всегда были странные отношения. До определенного момента, пока я во всем слушалась его, стабильно было гладко и идеально. Когда же у меня появилась своя точка зрения, ему это не понравилось. Подростковый максимализм и незыблемое мнение папы — столкнулись между собой и отныне постоянно находились в борьбе. Мама всегда расстраивалась, просила меня уступать папе во всех спорных вопросах. Приходилось прогибаться. Мне еще не было восемнадцати, я была на полном иждивении родителей, в голове царил хаос, и как тут жить дальше, оставаясь собой.

— Доброе утро, папуля! — целую его в выбритую щеку, он нежно треплет меня по голове, будто любимую собачку, и садится во главе стола. Прям идиллия.

— Вика спит?

— Наверное, да. Она уже большая девочка, контроль не требуется!

— Для меня вы все равно остаетесь малышками! — мы улыбаемся друг другу, почти без натянутости. Папа берет чашку, в которую я только что налила кофе. — Чем ты будешь сегодня заниматься?

— Обрабатывать фотографии, доделывать рекламу, планирую максимально попортить свое зрение! — тут меня осеняет мысль. Папа ведь не последний человек в городе, должен знать, если не всех, то большинство. — Скажи, а что ты знаешь о Тигре Ярославе Леонидовиче?

— Тигр? — папа задумался, потом нахмурился, посмотрел на меня строго, будто я только что у него спросила, откуда берутся дети, и мне только пять лет. — Откуда ты о нем узнала?

— Его секретарь попросил сделать пару фотографий комплекса на трассе, ничего особенного, — о первой нашей встрече интуитивно решила не упоминать, как-то странно папа реагирует на разговор. Губы сжаты, в глазах беспокойство.

— А Тигр что?

— Тигр Ярослав Леонидович появился, выслушал мои предложения, сказал, чтобы я действовала так, как считаю нужным, потом бесплатно накормил обедом и все. Приятный человек. И, кажется, там в комплексе нет текучки персонала, как обычно бывает в таких заведениях.

— Держись от него подальше, Лера. Он, конечно, может быть милым, но по сути таковым не является. С такими людьми дружбу не водят!

— Почему? — я упорно не хотела прислушиваться к предостережению отца, в душе поднялась волна протеста, которая когда-то унесла меня из родного дома в столицу.

— Потому что он не совсем хороший человек! — смотрит прищуренным взглядом, пытаясь доказать свою правоту, навязать свое мнение, не позволив мне высказать свою точку зрения.

— Ты тоже, папа, далеко не пушистый зайчик! — иронично приподнимаю бровь, беру в руки кружку с чаем.

Почему я пять лет назад уехала из дома? Потому что вот так на меня давили каждый день, если вдруг папа считал, что любые мои мысли, высказанные вслух, не соответствуют его убеждениям. Он хороший отец, но его авторитарная позиция меня раздражала, бесила. Чем старше я становилась, тем больше он давил на меня, диктовал свои условия, пытаясь повлиять на мою дальнейшую жизнь. И его не интересовала моя жизненная позиция, мои планы на мою же жизнь.

Поэтому однажды, когда он сказал, что не видит смысла в моих занятиях фотографией, посоветовал-приказал, да, именно два в одном, идти работать в его компанию. В противном случае, он отказывается помогать мне финансово и терпеть мою самостоятельность под крышей своего дома. Это стало последней каплей в чаше моего терпения, и под мамины причитания собрала свои вещи и отчалила в Москву. Приезжала домой изредка, по возможности на пару дней, хотя сильно тяготилась этими поездками. Но маму не хотелось обижать. И ни разу у отца не попросила ни денег, ни поддержки, ни доброго слова, хотя в столице у меня было не совсем все сладко и гладко. Справилась сама, единственное, о чем очень сейчас сожалела, что мало проводила времени с мамой, не звала ее в Москву, не показывала ей музеи, парки, галереи. У нее была очень ранимая и все тонко чувствующая душа. Если бы я только знала, что нам так мало осталось…если бы…

— Лера, я твой отец и несу ответственность за тебя! — категоричный тон папы заставляет обратить на него внимание. Выпрямляю спину, смотрю ему в глаза с полным спокойствием и уверенностью в себе.

— Если ты забыл, папа, то мне уже двадцать шесть, и я юридически по законам любой страны в мире совершеннолетняя.

— Пожарных вызывать? — в кухню зашла Вика, не дав отцу резко высказаться по поводу моего возраста и неустроенности. Отсутствие у меня мужа и детей папу тоже волновало, как и моя а-ля профессия. Спать просто не давала бедному человеку!

Вика — моя младшая сестра. Эдакая девочка-припевочка, ей двадцать три, а в голове только одна мысль: как удачно выйти замуж, чтобы никогда-никогда не работать и жить на широкую ногу.

Вика садится рядом со мною, улыбается папе, наливает себе чай.

— Утро еще толком не началось, а вы уже выясняете отношения! Не надоело? — смотрит на нас с укором. Действительно, с того момента как я приехала домой полгода назад, через месяц похоронив маму, не было и дня, чтобы я с отцом не сошлась в словесном поединке. — Маме всегда не нравились ваши стычки! — а это запрещенный прием, мы с отцом поджимаем губы и опускаем глаза.

И вот в такой гробовой тишине завтракаем, потом папа встает и желает всем хорошего дня, уходит на работу. Я убираю со стола, так как знаю, что Вика не будет ничего есть, только выпьет пустой чай и через полчаса уйдет в салон красоты или куда-то с подружками шляться по магазинам. Либо прогуливаться по набережной, вдоль которой стоят яхты, чтобы ловить богатых мужиков. Дина Петровна ничего не говорит, только вздыхает мне в вслед, когда я ухожу в свою комнату. Вновь работать, прятаться от реальности.

Два часа я занимаюсь рекламой для Тигра. Работу свою люблю, особенно коммерческую съемку, мне нравится фотографировать детали, нравится, что это может принести деньги не только мне, но и заказчику. Свадьбы, детские праздники, торжества и прочие мероприятия — присутствуют в моей практике, но там немного другая атмосфера, там эмоции, там порой видишь то, что по идее не должна видеть, оставить за кадром. Я не люблю наблюдать за проявлением чувств чужими людьми. У меня возникает ощущение, что мне демонстрируют нижнее белье. И пусть свадьба, дети, праздник — это хорошие эмоции, только нужда заставляла брать такие фотосъемки.

Я копила деньги, чтобы купить квартиру. Конечно, могла попросить у папочки, но стоило только представить, с какой миной он будет мне высказывать, что думает о моей самостоятельности, о моей бестолковости, как минутный порыв сходит на нет. Лучше влезу в ипотеку, лучше буду брать больше заказов, чем выслушивать от Виктора Владимировича все, что он думает обо мне, о несовершенстве моей жизни.

Распечатываю фотографии комплекса среднего формата, записываю данные на диск, флэшку, еще создаю черновик с файлом на электронной почте. Беру телефон и собираюсь позвонить Ярославу, но волнуюсь, как девчонка, которая собирается позвонить понравившемуся парню и пригласить его прогуляться. Какие глупости лезут в мою голову.

Откладываю телефон в сторону, встаю из-за стола и потягиваюсь. Замираю возле окна. Вспоминаю его зеленые глаза. Наша первая встреча совсем нелогичная, совсем не располагающая на дальнейшее знакомство. Второй раз, увидев его, я должна была тут же развернуться и уехать, но только из меркантильных соображений пересилила себя и осталась. Он оказался не таким уж и плохим. Возможно, при первом знакомстве все было против нас: мое плохое настроение, рассеянное внимание, злость, его наглость, уверенность в своей безнаказанности. Бог любит троицу, и на юбилее милой женщины я вновь его увидела. К тому же, Ярослав оказался очень близким знакомым Веры Ивановны. На празднике он был совершенно другим человеком, словно того, с кем встречалась ранее, просто выдумала. И когда Ярослав меня увидел, узнал, а потом предложил поговорить наедине о личном, я сама от себя не ожидала, что соглашусь. Тем более буду с ним целоваться. Мысли о поцелуе заставляют меня смутиться, отвернуться от окна, будто кто-то мог увидеть мой румянец.

Телефон заставляет подпрыгнуть на месте, так как мелодия на звонке раздается слишком неожиданно. Подбегаю к столу и некоторое время недоуменно смотрю на дисплей. Номер не знаком, но почему-то, я почти не сомневаюсь в том, кого сейчас услышу на другом конце звонка.

— Алло!

— Валерия?

— Не Пушкин точно.

— Никогда не любил его, вы мне более приятны, чем размышления какого-то Сани о какой-то Татьяне.

— Вообще-то, о Тане размышлял Женя.

— Но писал о них Саня, еще, вроде, там была Оля, но не уверен, что она там была и не так уж важна. Еще кажется был Ленский… — в трубке возникла пауза, а я еле сдерживалась от того, чтобы не растянуть губы в широкую улыбку. Уж больно он юмористически вспоминал «Онегина» у Пушкина. — Ладно, я не помню его имени, о покойниках либо хорошо, либо ничего.

— Он разве умер? — улыбка ползет по губам, а сердце предательски дрожит и волнуется. Сажусь на стул, подогнув под себя одну ногу.

— Ну, почти два века назад, точно, умер.

— Мы о Ленском говорим?

— Я вообще-то о Пушкине! — и смеется, заразительно так, что мурашки бегут вдоль позвоночника, в груди какое-то тепло разливается. Отсмеявшись, он делает паузу.

— Не будем о нем, о них, я тут внезапно понял, что у меня бесстыдно пропадает свободное время, не знаю, как его толково с пользой израсходовать! Еду такой, в голове пустота, тараканы мои куда-то разбежались по углам и молчат, падлы! Но есть среди них один отважный. Вылез, усиками пошевелил и бормочет мне такой: «Братишка, там мелькала девушка симпатичная, а не пригласить ли тебе ее на прогулку!» Я на него выразительно смотрю, я и прогулка — вещи несовместимые, но черт, мне действительно захотелось, наверное в первые в жизни, прогуляться просто так в милой компании!

— Я так понимаю, что покупку «Машеньки» ты отложил до других времен, ибо сейчас от души благодарен отважному таракану, которые не сидел на своей полочке!

— Точно, детка! Ты прям читаешь мои мысли на расстоянии! Я знаю один обалденный ресторан с хорошей кухней, главное, что народу совсем мало. Туристы туда просто не доходят!

— Ты меня приглашаешь на свидание?

— У тебя способности читать мысли другого человека? Всегда нравились люди со скрытыми талантами! А учитывая, какие у тебя выразительные глаза, точно в роду были ведьмы! Я даже морально готов сегодня из твоих рук выпить какое-нибудь зелье, только, чур, козликом не делай, как и ослом, и петухом!

— То есть, животным ты не готов быть? — боже, я поддерживаю этот дурацкий разговор, который мне почему-то нравится своей простотой.

— Если только тигром, чтобы соответствовать своей фамилии!

— А ведешь себя, как наглый кот!

— Без наглости в этой жизни не пробиться, Валерия, обойдёмся без отчества! Так что ты решила по поводу прогулки и совместной трапезы в кафе? Обещаю руки держать при себе, если ты боишься быть соблазненной!

— Это будет деловая встреча, я отдам фотографии! Где мы встретимся?

— Оставь подарок папы в гараже и выгляни в окошко, детка! — заразительно рассмеялся и отключился, а я, как дурочка, вскочила на ноги и подбежала к окну. Со второго этажа мне прекрасно было видно, как к кованым воротам подъехал черный джип. Тот самый джип, под колеса которого я залетела.

Никогда в жизни я не собиралась так быстро. Никогда я не примеряла за минуту три наряда одновременно, соображая в чем будет уместно, а в чем нет идти мне к Ярославу. Хотелось выглядеть как девочка, но в тоже время, не хотела давать повода думать, что старалась ради него. А я старалась!

В итоге, выбрала платье в пол с открытыми плечами, подкрасила ресницы, блеск на губы, заплела волосы в обычную косу, перевязав ее ленточкой. Я готова. Схватив сумочку и конверт с фотографиями, бегом понеслась вниз, на выходе напугав Дину Петровну своим забегом на короткие дистанции. Взявшись за ручку двери, сделала глубокий вдох, потом выдох и не спеша вышла на улицу.

— Очаровательна! — Ярослав вышел из машины, как только я подошла к воротам. Сделала вид, что не заметила совпадение в цветовой гамме нашей одежды: на мне было платье светло-голубого цвета, на нем такого же оттенка рубашка и светлые брюки.

— Это для тебя! — с заднего ряда сиденья вытаскивает коробку с цветочной композицией. Судя по тому, как все было продумано, подобрано, цветы покупал не на скорую руку.

— Это мне? — делаю удивленный вид, он улыбается, его улыбка моментально превращает меня в подобие желе, я не таю, но уже не так тверда… Моргаю, приказываю себе собраться, не терять голову от этого красавчика, но моя внутренняя сущность подперла ручкой щечку и мечтательно уставилась на Ярослава.

— Валерия Викторовна, цветы может в дом отнести, не будете же вы с ними гулять? — Дина Петровна оказывается все это время стояла на улице.

— Да, конечно, — отдать коробку, отличный повод отвернуться и успокоиться, и перестать сходить с ума. Со мною никогда такого не было, чтобы я млела от какой-то симпатичной мордашки. Даже будучи подростком, когда мои подруги сходили с ума по ДиКаприо, по Рики Мартину, все эти визги-вопли прошли мимо меня. Я и в одноклассников не влюблялась. Встречалась в старших глазах с мальчиками, потому что все встречались, а дома сидеть было скучно. Ну чего таить, я и переспала с парнем, который просто нравился, но не более того. «Любовь зла, полюбишь и козла…» — именно эту пословицу я часто вспоминала, когда жила в столице. И любовь эта была со вкусом перца, жгла меня изнутри.

— Лера! — голос Ярослава бархатом окутал меня, повернулась к нему и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, но внимательно оглядел меня с ног до головы, поджал губы и прищурился недовольно.

— Первым делом самолеты, ну а девушки — потом! — протягиваю мужчине конверт, он берет его и не открывает, а обходит машину, распахивает для меня дверь своего автомобиля.

Иду, киваю в знак благодарности и сажусь, Ярослав неторопливо идет на свое место. Заводит автомобиль и в молчании трогает его с места. Я не задаю вопросов, куда мы едем, зачем мы едем, просто наслаждаюсь поездкой, тихой музыкой из магнитолы, вдыхая терпкий запах муската и кофе. Чисто мужской запах. И так ему подходит.

Украдкой его рассматриваю. Красивый, таких производят с большой любовью, наверное, его родители очень любили друг друга, раз произвели на свет такую красоту! Жаль, что умерли рано, раз он оказался в детдоме.

— Машина не папин подарок, эта мамина машина. А так как у папы свой автомобиль, сестра не получала прав, я иногда ею пользуюсь. После смерти мамы рука не поднимается ее продать, — в горле стоит ком, в глазах слезы, в носу защипало. Ярослав быстро на меня глянул из-под густых ресниц.

— Соболезную, — скупо, и правда, от души сказал. Наверное, именно в этом его не многословии я почувствовала, что и ему эта боль не чужда.

— Наверное, я никогда не смирюсь с ее уходом. Хотя, говорят время лечит.

— Нет, — горько усмехается. — Не лечит. Просто боль притупляется, но от смены погоды рана будет либо ныть, либо кровоточить, ты будешь либо скулить, либо выть в голос. Но никогда боль не исчезнет, она навсегда с тобою! — стиснул зубы, очень сильно сжал руль. — Я надеюсь, ты морскую кухню любишь? И у тебя нет аллергии? Хотя, думаю, тебе губки Памелы Андерсон подошли бы! — вновь сияет лучезарной улыбкой, заставляет улыбнуться в ответ. Забавный, многогранный, очень сложный.

— Нет, кухню люблю, аллергии нет!

— Отлично, потому что я хочу устроить сегодня праздник живота!!! — подмигивает, в то время как машина заезжает на автостоянку. У меня было предчувствие, что этот вечер станет началом новой страницы в моей жизни.