1 часть

Все только в жизни начинается

Солнце вставало, отбрасывая тени вперед. Москва даже в такой час не спала. Но утренняя прохлада заставляла передергивать плечами. По набережной, вдоль Москвы-реки, шли молча. Я шел впереди, внезапно запрыгнул на скамейку и повернулся к двоим: Наташе и Борису.

— Дорогие мои друзья! Мы с вами прошли великий путь от совместной песочницы до получения диплома! — с широкой улыбкой провозгласил, приподнимая полупустую бутылку шампанского и стаканчик.

— Ну, про песочницу ты загнул! — решил поправить Борис, щурясь сквозь очки.

— Борис, хоть не умничай сейчас! — в шутливом возмущении сдвинул брови. — Мы теперь свободны! — повернулся в сторону реки. — И через несколько лет о нас будут говорить, не только этот город, но и многие другие!

— И каким образом ты это планируешь сделать, учитывая, что у тебя в кармане красный диплом, куча амбиций и ни гроша?! — подала голос Наташа, приподняв тонкую бровь.

— Это ты, верно, подметила, моя подружка! Именно мои амбиции и будут движущим фактором нашего восхождения на Олимп! — спрыгнул, подошел к друзьям, разлил остатки шампанского и выкинул бутылку в мусорку.

— Дим, — Борис неуверенно посмотрел на меня, кидая таинственные взгляды на подругу, та его мимикой подталкивала к разговору. — Понимаешь, мы тут подумали с Наташей…

— Решили пожениться? — перебил, переводя с парочки веселые глаза.

— Дурак! — Наташа ударила по плечу, я расхохотался.

— Нет, давай вот здесь и сейчас решим, что каждый пойдет своей дорогой! Типа в самостоятельное плаванье. — Борис, застыв в ожидании, ждал реакции. На миг посерьезнел, покрутил стаканчик. — Понимаешь, ты всегда был тепловозом, тянул нас за собой, не интересуясь мнением…Хотя ничего плохого не случилось.

— Я понял вас. Каждый идет своей дорогой, — улыбнулся, Наташа с Борисом удивленно переглянулись, не ожидая такой спокойной реакции, — Набьете шишки, потом прибежите к папочке! — мы рассмеялись, протянули стаканчики, чокнулись.

— При условии, что ты самый младший из нас! — Наташа отпила, и хитро улыбнулась. — А у меня новость!

— Так, я смотрю, у нас прям утро признаний и откровений, — достал сигарету из брюк и закурил.

— Я выхожу замуж! — девушка протянула нам изумленным руку, на пальце поблескивало скромное золотое колечко. Борис порывисто обнял Наташу, я не спешил, выпуская дым.

— Ты хочешь сказать за Виталика? — взгляд сразу потяжелел. Наташа предупреждающе приподняла указательный палец.

— Ни слова! Я его люблю, мы поженимся, даже не смотря на твое негативное к нему отношение. Понял?

— Правда, Дим, порадовался бы просто, — Борис с укором смотрел на меня. — Ты в курсе, что у вас взаимная «любовь»?

— Если он что-то сделает не так, я его убью, — затушил сигарету, подошел к девушке и обнял, — Ты слышишь меня?

— Все будет хорошо! — Наташа обняла за талию. Борис обнял сверху. Так и стояли, улыбаясь друг другу, бросая смеющиеся взгляды. А солнце уже сменило свое положение, предвещая довольно жаркий день.

Провел ладонью по гладко выбритому подбородку, взлохматил шевелюру, подмигнул своему отражению и вышел из ванны. Из кухни доносились аппетитные запахи. Мать хлопотала возле плиты. На столе уже стояла кружка кофе и горячие блинчики.

— Мам, опять ты с утра меня закармливаешь, — недовольно пробурчал, садясь на стул возле окна. Рука, несмотря на протест, потянулась к блинам с вареньем. Ладно, хоть сахара в чашке нет. — У меня от такого питания все кубики пресса пропадут!

— Кому сдались твои кубики, а завтракать надо плотно, не зря есть пословица.

— Я в курсе, не надо мне каждый раз ее цитировать, как только появляюсь на кухне. А кубики нравятся девочкам, — запихав блин в рот, приподнял футболку, дабы убедиться, что они еще на месте. Хлопнула входная дверь. Через минуту появилось довольное жизнью лицо брата.

— О, как вовремя! Прям чувствовал, что надо заскочить, — он бесцеремонно забрал у меня кружку. Я даже рот не успел открыть для возмущения, мать вернула мне кофе, ему поставила чашку чая.

— Как прошла смена? — перед братом появилась тарелка уже с омлетом. В отличие от меня, Олег любил поесть, его рельефный пресс интересовал в последнюю очередь.

— Относительно спокойно, бытовые ранения да плановые операции, — его зеленые глаза усмехались, глядя на меня. — Рассказать подробности?

— Давай без них, — с отвращением передернул плечами. Олег издевательски улыбнулся, зная мое омерзение к медицине.

— А ты наше великовозрастное дитя, когда планируешь потрудиться на благо общества? Мам, надо было его в мед тоже запихнуть, хоть был толк, а то архитектор!!! Архитектор!!! Кому они нужны? — разглагольствовал брат с набитым ртом. — Так хоть отец пристроил сынка на не пыльную работенку. Ну, на край мог бы, и послушать мать, и пойти в инженеры. Некоторые из них тоже чертят, если ты жить не можешь без чертежной доски!

— Давай не будем трогать профессию друг друга, дабы не поссориться, — со злостью процедил, сжимая зубы, утыкаясь в чашку.

— Злиться бессмысленно! Ты реально должен понимать, куда со своим дипломом сунешься, будь он трижды красным! Думаешь, твои рисуночки имеют цену? Ну, если только для эстетического удовольствия, но ими сыт не будешь! — учил Олег со знающим видом. Раздраженно встал из-за стола, покинул кухню. Слышал за спиной, как мать что-то прошептала брату, а тот неразборчиво промычал в ответ. Меня раздирало бешенство. В комнате, которую когда-то делил с братом, подошел к шведской стенке, где висела боксерская груша, и со всей силы ударил кулаком по ней. Можно было снизить планку запросов и устроиться в какое-то архитектурное бюро. Сидеть в кабинете. И скучать. Каждый день заставлять себя ходить на эту ненавистную работу. Не для этого я учился пять лет. Не такая цель у меня была. Умом понимал правдивость слов. Мои любительские проекты не представляют ценности. Сейчас. Но лет через десять-двадцать меня будут знать. Не только в России. Улыбнувшись своим глобальным мыслям, достал из ящика сигареты, залез на подоконник, открыв окно. Прикурил. Выпуская дым, задумчиво вертел сигарету, строя свои наполеоновские планы.

Настроение зашкаливало. Хотелось петь и танцевать. Последнее я иногда проделывал, пока торопился на встречу. В конце аллеи увидел Бориса и Наташку. Я побежал, как в школьные времена, швырнул пиджак на скамейку и сгреб в охапку подругу, закружил, потом поставил на ноги и, напевая мелодию вальса, повел в танце. Она изумленно на меня смотрела, смущенно улыбаясь.

— Что-то ты больно довольный! — заметил Борис, стоя в сторонке, нахмурившись. Покружив девушку вокруг своей оси, держа за руку, остановился, обнимая ее за талию.

— У нас шампанское есть?

— У нас есть повод праздновать? — поинтересовалась Наташа, вскидывая на меня ореховые глаза.

— А как же, я уверен, что, стоя друг перед другом, каждый расскажет, с чего начинает карьерный рост!

— Ну, я у мамы под крылышком, тепло и уютно, куда мне со своим художественным образование, разве, что в школу.

— Ну, тебе переживать и не надо, у тебя без пяти минут будет муж, который обеспечить тебя! — поддел Наташку, она насупилась. Не могу пока смириться с ее выбором. Может позже, лет через двадцать пять, на серебряной свадьбе, я признаю его. Но не сегодня. В ожидании перевел взгляд на Бориса. Он смотрел на меня с вызовом, даже с превосходством, но это меня не смутило, продолжал улыбаться. В любом случае я был за него рад, если устроился туда, куда хотел или посчастливилось.

— В БТИ нашего округа, — и ждал моей реакции. Я присвистнул, серьезное дело, учитывая, что мы оба без опыта. И при условии, что Борис не так воодушевленно относился к профессии, как я.

— Горжусь тобой! — подошел к нему, обнял и похлопал по спине. Молодец! Даже закрою глаза на то, что некоторые курсовые делал за него.

— А ты? — нетерпеливо спросила Наташка. Я отошел от них на шаг, уже не в силах скрывать своего торжества, щелкнул пальцами.

— Перед вами будущий главный архитектор города Москвы! А пока всего лишь его скромный помощник!

— Что??? — воскликнули одновременно Борис и Наташа. На их лицах застыло изумление.

— Я сам не знаю, как все получилось! Отец тут сжалился надо мной, посодействовал в одном собеседовании, а там женщина, изначально была настроена скептически, перебирала мои документы, я забыл вытащить свои наброски, а она над ними замерла, быстренько куда-то позвонила, дала листок с адресом и выпроводила. Стою такой в шоке, думаю, чем черт не шутит, пойду по адресу, все равно делать нечего. Каково мое удивление было, когда это оказался департамент градостроительства. Пытаюсь найти какого-то Ивана Павловича, а там суета, всем не до меня. Тут девушка спросила, не я ли архитектор. Я ляпнул, что да — это я. Она меня под рученьки и куда-то повела. Приводит в кабинет. Там дебаты. Я почувствовал, что вот он мой звездный час. Сейчас или никогда. Меня аж трясло от возбуждения. Самое смешное было после — заходит тот самый архитектор, и все с удивлением смотрят на меня. И главный — Петр Иванович, — спрашивает меня, мол, ты кто такой. Пришлось рассказать, как попал, зачем пришел. Он попросил меня подождать у него в приемной. Через час я вышел оттуда самым счастливым человеком на свете. Это мой лотерейный билет!!!

— Димка!!! Ты везунчик!!!! — Наташка подбежала и повисла на шеи. Я ее вновь закружил, мы хохотали, как сумасшедшие.

— Борька! — махнул рукой застывшему другу, приглашая его присоединиться к нашему веселью. Он неуверенно улыбнулся, сделал пару шагов и замер. Обернувшись, улыбка сползла с моего лица. Борис был сам не свой. Какой-то напряженный, даже сквозь очки была видна неприязнь и тихая ненависть. Ко мне. Нагнулся к Наташке.

— Иди, погуляй немного, купи позже мороженое, — прошептал ей на ушко. Она с пониманием посмотрела, кивнула и убежала. Засунув руки в карманы брюк, подошел к Борису, прищурив глаза. — Ты ничего не скажешь? — в его глазах застыла боль, смешанная с завистью, которую невозможно было подавить. Никогда не думал, что он мне завидовал. Мы слишком долго дружим. С первого класса. Всегда сидели друг перед другом. Он спереди, я сзади. Наташка каждый год по-разному: то со мной, то с ним. Учителя не решались нас рассадить по разным концам, ибо тогда по классу летали самолеты с записками. Наташке все девчонки класса завидовали — не у каждой был выбор в мальчике, который бы до дома нес ее портфель. Именно с Борькой мы первый раз попробовали сигареты. Ему не понравилось, а я начал курить. Из-за него я дрался со старшеклассниками, когда те его дразнили «очкариком», «занудой», «ботаником», постоянно задевали, цеплялись к нему. Мой любимый отличник не умел и не хотел махать кулаками. Поэтому в кабинете директора мое появление со временем никого не удивляло, родителей к девятому классу перестали вызывать, понимая бесполезность. В школе я числился хулиганом, Борис — золотым медалистом, Наташа — красивой девушкой, которой один помогал с домашним заданием, другой не давал никому в обиду. Мы всегда были втроем, даже в кружки ходили вместе, в художественную школу пошли под влиянием Наташи. Кто бы мог подумать, что мне это понравится, и я увлекусь графикой.

— Поздравляю, — просипел Борис, опуская глаза в землю.

— Завидовать нечему!

— Это как посмотреть! — запальчиво воскликнул друг и смутился, отвернувшись. Наверное, в свое время я совершил ошибку: уговорив его поступать со мной в одном направлении. Он рисовал неплохо, но ему ближе была математика.

— Послушай, я не хочу, чтобы в этот день завершилась наша дружба! — тихо произнес, подходя к нему ближе. Мне хотелось его обнять.

— Ты бы смог перешагнуть? — он посмотрел мне в глаза. Страх. Надежда. И самоедство — вот что его съедало изнутри.

— Смог. Я радуюсь каждой твоей победе, словно это моя победа. И сейчас мне больно, потому что тебе больно. Никогда у меня в голове не возникало мысли тебе позавидовать. Возможно, я был не прав, когда потянул тебя за собой, — сглотнул. Было непросто подобрать нужные слова, чтобы он понял, как меня ранит его отношение. Борис резко обнял, уткнувшись в плечо.

— Прости, — прошептал он, сжимая чуть ли не до хруста костей. Обнял в ответ, похлопал по спине.

— Мне трудно дышать, и в планах нет лежать с переломанными ребрами, — прошептал я, стиснув зубы. Борька рассмеялся, отпустил.

— Эй! — недовольно раздался голос Наташи за спиной, — И долго мне тут стоять с растаявшим мороженым?

— А ты радуйся, с твоих рук будут, есть два очень привлекательных парня, — взял протянутый пломбир. — Мы будем получше вариантом, чем твой Виталик!

— Дима! — она улыбалась, но мы перекрестились взглядами, я приподнял бровь. — Сколько можно уже!

— Ну, не нравится он мне! Хоть ты тресни, но это твой выбор. Мне с ним детей не крестить!

— Ошибаешься, друг мой, ты будешь первым вариантом в крестные отцы!

— Боже упаси, надеюсь, это случится не в первые три года!

— Боря! — Наташка повернулась к молчаливо Борису, который как обычно выбирал позицию дипломата, наблюдал и молчал.

— Смирись, — спокойно он ответил. — Он своего мнения не изменит.

— Ну, а ты, тоже на его стороне?

— Я? — брови взлетели, глаза сквозь очки округлились, словно не ожидал, что кого-то интересует его мнение. — Мне главное, чтобы ты была счастлива! А кто причиной этого является, как то все равно.

— Вот! — она повернулась ко мне с торжеством. — Учись дипломатии, Дмитрий Александрович!

— Если увижу, услышу, что его поведение не соответствует моему представлению к тебе, прости, но врежу и не моргну, — поднес мороженое к губам, не спуская колючего взгляда с Наташи. Она задумалась, окинув быстрым взглядом.

— Да поможет Виталику Бог, — священническим голосом вставил Борис, оставалось только произнести, «Аминь» и перекреститься.

Поднес сигарету, затянулся. Еще было светло, хотя время перевалило за десять вечера. Рядом раздавался хохот, гремела музыка.

— А чего такой красавчик стоит в гордом одиночестве? — раздался рядом девичий голос. Выпуская дым, скосил глаза на подошедшую девушку. Мы с ней весь день переглядывались, но познакомиться не представлялось возможным. И вот, под конец этого безумного дня, она подошла ко мне.

— Дмитрий.

— Лена, — ее карие глаза оценивающе медленно заскользили по мне, было ощущение, что рассматривали под микроскопом. — А ты кем приходишь Наташе?

— Любовником, — с ехидством наблюдал, как ее глаза округлились, рот приоткрылся. Из кафе вышел Виталик, осмотрел всех и прямиком направился к нам.

— Сигаретки не найдется? — его хмельные глаза смотрели с вызовом. Руки чесались врезать ему, но повода не было, поэтому достал пачку и протянул. Он не спешил брать. — А че в падлу вытянуть одну?

— А у тебя рук нет что ли? — усмехнулся, Виталик прищурил глаза.

— Я не пойму, чего ты так ко мне относишься?

— А тебе не надо понимать, — пренебрежительно похлопал его по груди, хотел уйти, но он схватил меня за руку, больно сжав. Оскалившись, зло сощурился, прошипел: — Руку отпусти.

— А то что? — Виталик провоцировал меня. Лена испуганно отошла от нас, потом убежала. Сколько мы так стояли, угрожающе смотря друг друга, не знаю, но рядом появился встревоженный Борис, следом явилась Наташа с Леной.

— Дима! — гневно воскликнула Наташа. Я перехватил руку Виталика, сжал со всей силы его ладонь, мило улыбаясь. Он скривился.

— Что? — невинно посмотрел на подругу. — Мы разговариваем, видишь, — начал трясти руку, — даже жму товарищу руку! От всей души поздравляю! Ему так сказочно повезло! — резко притянул его к себе, обнял, прошептал на ухо:- Улыбайся!

— Да пошел ты! — Виталик меня оттолкнул, я расхохотался. Продолжая улыбаться, игнорируя разъяренные взгляды Наташи, подошел к Лене, обнял девушку за плечи.

— А пойдем, потанцуем! — она кивнула, мы с ней направились в кафе, спиной ощущал на себе взгляды трех пар глаз, каждый смотрел по-своему.

— Ты реально бывший? — карие глаза с интересом смотрели на меня. — Я первый раз вижу такое, чтобы на свадьбе присутствовали бывшие? Неудивительно, что Виталик в бешенстве. Наверное, только благодаря твоей выдержке, между вами не завязалась драка.

— А ты ему кем приходишься?

— Седьмая вода на киселе, но его мать хорошо общается со всеми родственниками, поэтому тут почти все с его стороны.

— Ты довольно милая, в отличие от своего родственника, — заметил я, прижимая ее к себе ближе. Лена засмеялась, охотно прильнула к груди. Ее губы были непозволительно близки. И меня к ней влекло. — Что если я тебя поцелую?

— Я тебе отвечу, — и она с готовностью самостоятельно прильнула к губам, обвивая руками шею. Ее губы были горячими, умело скользнула языком ко мне в рот, торопливо обведя контуры губ. И было все равно, что вокруг нас танцевали люди, кто-то даже прокомментировал наше поведение, типа не за горами еще свадьба. Под смешки, ухмылки гостей мы вернулись за стол, держась за руки. Мне показалось, что на лице Наташи мелькнуло облегчение, когда я перестал проее жигать тяжелым взглядом, итак с самого утра был на грани, чтобы не сорвать свадьбу, не устроить скандал. У меня была мысль ее похитить, лишь бы не дать выйти замуж за Виталика.

— Знаешь, — карие глаза томно блестели, рука поглаживала мое бедро. Она облизнула губы. Я усмехнулся, поняв намек. Выпив рюмку водки, потянул ее из зала. Мы оказались в каком-то подсобном помещении между залом, где проходило застолье и коридором. Прижав Лену к стене, жадно ее поцеловал, руки заскользили по ногам, приподнимая подол платья. Она была в чулках, что заводило еще больше. Ее тело льнуло к рукам, как ласковая кошка, требуя ласки и больше внимания.

— Тсс, — отстранился, перехватил ее руки возле ремня, тяжело дыша, — У меня нет презерватива, — сожаление сквозило в каждом слове, а тело отказывалось воспринимать голос разума на тему предохранения.

— У меня есть, — она извлекла из своей маленькой сумочки, которая висела на плече, упаковку в фольге. Я удивленно вскинул брови.

— У тебя они всегда?

— Всегда, — ее губы изогнулись в чувственной улыбке, глаза потемнели, стали вообще черными. Медленно протянул руку, забрал презерватив, нагибаясь для поцелуя. Девушка податливо подставила свои губы, обхватывая шею руками. Ее пальцы погрузились в мои волосы. Приподняв вновь подол платья, подцепил края трусиков. Опустился на колени, стаскивая маленькую деталь с длинных ног. Над головой часто и глубоко задышали. Выпрямившись, ощутил ее руки на груди, торопливо расстегивала рубашку. От мысли, что за тонкой дверью ходят люди, которые могли застукать нас в любой момент, кровь по венам бежала быстрее. Я не особо разводил церемонии прелюдии, от меня их в принципе не ждали. Повернул девушку лицом к стене, ловко расстегнул ремень одной рукой, другую поднес ко рту и зубами надорвал упаковку презерватива. Лена, оказывается, умела получать удовольствие и в сжатые сроки времени. У нее была упругая аппетитная задница, которая охотно выпячивалась назад, ища удобное положение. Она не стеснялась в своей страсти, своих вздохов, ее не смущало, что нас могут услышать, ее легко было довести до оргазма. Такой раскованной партнерши у меня никогда не было. Поэтому секс вышел фееричным, ярким и быстрым.

— Может, еще встретимся? — спросил, заинтересованно на нее смотря, заправляя рубашку. Лена встряхнула своими черными волосами, губы ее дрогнули в подобие улыбки.

— Может быть, — она подошла ко мне впритык, провела пальцем по подбородку и вышла. Не было никаких обещаний, просьб, просто взаимовыгодное удовольствие. Покачал головой, вышел на улицу.

— Ты выглядишь довольным, — Наташа подошла сзади, я обернулся, прикурив сигарету. Мы были на улице одни, вернее из гостей со свадьбы, мимо проходящих прохожих не считал. Прищурился. — Эта черненькая девушка стала причиной твоего благосклонного настроения?

— Все может быть.

— Слава богу, хоть кто-то отвел грозовые тучи. Я уже грешным делом думала, что ты полезешь драться с Виталиком.

— А что, есть повод?

— Нет, что ты! Я счастлива! — она улыбнулась. Я отвел глаза, скрепя сердце, мысленно согласился, что Наташка в белом платье выглядела невообразимо прекрасно, а влюбленные глаза сияли, как звезды над головой. Это радовало и злило одновременно, потому что Виталик не вызывал у меня никакого доверия. Я интуитивно чувствовал, что это не тот человек для моей любимой подружки. Но с влюбленными бесполезно спорить. Поэтому промолчал и затянулся. — Просто порадуйся за меня, — ее руки легли мне на плечи. Обнял ее, прижимая к груди.

— Только не рассказывай мне о ваших ссорах. Ты его простишь, а я нет. Но если узнаю, что он тебя обижает, влезу первым!

— Тебе никогда не придется меня защищать от него. Он меня очень-очень любит.

— Твои слова, да Богу уши!

Мы сидели в парке. Вернее, я сидел, а Лена лежала на скамейке, положив голову на мои колени. Были последние деньки августа. Провел ладонью по волосам, она приоткрыла глаза. После свадьбы Наташи, я попросил ее выяснить всю информацию о Лене от свекрови и получить номер телефона. Девушка меня зацепила, несколько дней мимоходом несколько раз вспоминал, в конце концов, понял, что мне нужно ее увидеть. Для чего, сам еще не знал. Лена была студенткой, училась в институте на технолога общепита, была коренной москвичкой, так что можно было сразу исключить ее корыстный интерес ко мне ради прописки, у нее была маленькая однокомнатная квартира, доставшая в наследство от бабушки. Как показали потом наши встречи, ей был интересен я сам, особенно то, что происходило между нами без посторонних людей.

— Каникулы заканчиваются, с сентября начнется учеба, — грустно заметила Лена.

— А тон такой, будто конец какой-то эры наступает, — улыбнулся, проведя пальцем по ее носу. Не красавица, но глаза было сложно отвести в сторону, иногда мне казалось, что Лена была потомком какой-нибудь колдуньи, ибо привязывался к ней все сильнее и сильнее, будто приворожила. Раньше такого не было в отношениях с другими девушками.

— Мы с тобой будем редко видеться, ты на работе, я на учебе.

— Не думаю, что режим наших встреч изменится, твоя учеба же не до десяти вечера.

— Дим, — девушка резко села, заправив волосы за ухо, посмотрела на меня. — Мне этого мало.

— Что ты предлагаешь? — заинтересовано смотрел на Лену, ожидая от нее варианты решения проблемы.

— Почему бы тебе не переехать ко мне? Да, понимаю, что не так близко от центра, как ты привык, зато мы всегда будем вместе, — она приблизилась ближе, прошептала в ухо, — И ты, наконец-то, узнаешь, что такое утренний секс. И мы никуда не будем спешить вечером.

— Я подумаю, — пробормотал, обхватывая ее голову рукой, притянул ближе, завладел сладкими губами, которые пахли малиной.

Мама молчала. Я смотрел на ее склоненную темную голову, она смотрела себе в чашку. Дома никого не было. Специально выбрал время, когда отец был на работе. Мне было важно сначала поговорить с ней.

— Ты что-нибудь скажешь, — не выдержал я. Она вскинула на меня зеленые глаза.

— Ты ждешь от меня разрешения или что? Может благословения? — понял, что она сердилась, губы ее недовольно поджались, глаза злились. — Ты ж никогда не спрашиваешь. Всегда делаешь по-своему. С чего это вдруг тебя взволновало мое мнение?

— Я просто тебе сказал. Мне показалось, что было б правильнее заранее сообщить, что переезжаю к Лене. В конце концов, не вечно мне жить с вами.

— Ты на ней собираешься жениться?

— Прям сейчас что ли? — рассмеялся, правда, моего веселья не поддержали, — Нет, конечно.

— А что это тогда у вас получается? Что-то я раньше не наблюдала у тебя стремления с каждой своей барышней жить.

— Мама! Что тут такого криминального?!

— Дима! Ты думаешь только одним местом, не понимая, какие последствия могут быть!

— Какие? Что она залетит?!

— Да хотя бы это!

— Методы контрацепции я знаю, благо папочка объяснил в свое время!

— Не тому папочка тебя учил! — она раздраженно встала, ушла в зал, я последовал за ней.

— Я не понимаю, чего ты злишься!

— Ты еще маленький! — мама обернулась, в ее глазах стояли слезы. Подошел к ней, обнял, она попыталась оттолкнуть, но затем прижалась к груди.

— И до скольких лет я у тебя буду маленьким? Пока седина в волосах не появится?

— Дима! Я просто не готова тебя отпустить….

— Но тебе придется меня отпустить, ты как никто знаешь, что если я принял решение, то ничто его не изменит.

— И в кого ты такой упрямый!

— Может в тебя? — я услышал сдавленный смешок. С самого детства все говорили, что Олег папин сын, а я — мамин. Внешне мы больше похожи на мать, черноволосые с зелеными глазами, лишь некоторые черты лица взяли от отца и его высокий рост. Олег не случайно поступил в медицинский институт, он хотел быть похожим на отца во всем, поэтому они вместе сейчас и оперируют. Думали, что и я последую за ними, но во мне было слишком много энергии, импульсивности и взрывной характер. Меня, как и мать, передергивало, когда обсуждали какие-то тонкости операции. Они смеялись, а мы уходили в другую комнату. Мама была художником. Вернее фотографом, она первая научила меня правильно держать фотоаппарат. Только это было хобби, по профессии числилась бухгалтером. Именно от нее мне досталась богатая фантазия, которая еще в детстве активно развивалась при помощи придумывания историй по фотографиям.

В кафе было шумно. Пятница вечера всегда была шумной. Мы с Борисом нашли укромное местечко, поджидали Наташку. Заказали пиво и пивную тарелку.

— Ты какой-то замученный, — заметил друг, я усмехнулся. — Что семейная жизнь выматывает?

— Я посмотрю на тебя, когда ты будешь с кем-то жить. Хотя мне грех жаловать. Просто устал за неделю, работы много, Ленка старается быть хорошей «женушкой».

— На работе нормально?

— Ой, на работе ваще, будь моя воля, я б там поселился, слушай, — я нагнулся к Борису и полчаса ему рассказывал про проекты, которые сейчас разрабатывают. Он не перебивал меня, лишь посмеивался. Я оживленно, взахлеб обсуждал с ним все, что последнее время меня поражало на работе, будь то соглашение на строительство или проект очередного многоквартирного дома.

— Привет! — радостно возникла перед нами Наташка, поспешила нас расцеловать. Я взял ее руку, улыбаясь, усадил на стул возле себя. Рукав свитера немного приподнялся, обратил внимание на синяки.

— Это что? — вскинул на девушку глаза, выпрямляясь. Наташа одернула рукав, улыбнулась.

— Это? Да как-то с Борисом гуляли, отступилась, а он схватил за руку и не рассчитал силы, ты же теперь далеко от нас живешь, — ее глаза метнулись к Борису, тот как-то натянуто улыбнулся, опустил глаза в бокал с пивом.

— Боря? — переспросил, не веря. Борис таракана не обидит, а чтобы силы не рассчитать, это что-то из мира фантастики. Он слишком быстро закивал головой. Я хотел тут же выразить свое сомнение, меня окликнули. Обернулся. Недалеко стояла Ленка и махала мне рукой, жестом попросила подойти.

— Я сейчас, — бросил друзьям, вставая. Пробираясь к Лене, отметил, что она пришла с подругами. При виде меня они заинтересовано подняли глаза. Забавно, из всех кафе столкнуться именно в этом, хотя я ей говорил, куда приду с друзьями.

— Девочки, знакомьтесь, это мой Димочка, — она схватила меня за руку, переплетая пальцы, прижалась к боку. Растерялся. От «Димочки» у меня едва не дернулся глаз. Терпеть не мог ласкательные имена. Или Дмитрий, или Дима. Ладно, дома ей на это укажу, не в кафе же выяснять отношения. — А вы не верили, — улыбка у нее была победительницы. Девушки заулыбались.

— А к чему такое публичное выставление статуса? — прошептал Лене на ухо, продолжая улыбаться. Мы, конечно, не скрывали от других людей, что встречаемся, но не собирали друзей, родственников, знакомых и не объявляли громко, кто кому приходится. Я не считал нужным каждому что-то объяснять. Ибо моя личная жизнь, она моя. Она проигнорировала вопрос, задело и разозлило. — Я пойду, меня ждут.

— Подожди, — и на виду у всех прильнула к губам, ей хотелось дерзкого поцелуя, я не поддался на ее провокацию, отстранил от себя, чмокнул в щечку. Возвращаясь к своей компании, размышлял над поведением девушки. Было больше вопросов, чем ответов.

— Ты ему ничего не скажешь! — громко говорила Наташа Борису, тот сидел с опущенными глазами. Ее фраза меня заинтриговала, моментально перекрыв мысли о Лене.

— Что не скажешь? — посмотрел на подружку, беря бокал пива, садясь на свое место. Она улыбнулась, нервно поправила рукава свитера, схватилась за чашку с чаем.

— Вот все тебе надо знать!

— Какие-то секреты от меня? С каких это пор?

— Может, мы тебе готовим сюрприз!

— До моего дня рождения еще полтора месяца! Надеюсь, ты не «обрадуешь» меня, что через девять месяцев стану папочкой.

— А ты, я смотрю, так и будешь «рад», — съязвила Наташа. Мы рассмеялись, Борис заметно расслабился. Вечер прошел как в старые добрые времена, когда мы втроем собирались и непринужденно общались, шутили. Вернулся домой после одиннадцати, пришел первым. Уходя из кафе, заметил, что Лены с подругами уже не было. Дома ее тоже не оказалось. Часы показывали первый час ночи, в дверях повернулся ключ. Когда она включила свет в прихожей, от неожиданности вздрогнула. Я стоял в дверях.

— Привет, — она оперлась о стену, довольно улыбаясь. Глаза лихорадочно блестели. Лицо румяное то ли от выпитого алкоголя, то ли от того, что только зашла с улицы. А может еще от чего-то. Я злился, еле сдерживал себя, чтобы не схватить ее за плечи и не тряхнуть хорошенько. Мне было неприятно, обнаружить пустую квартиру, еще странное поведение в кафе бесило.

— Где ты была? — обманчиво спокойно спросил, скрещивая руки на груди.

— А ты как ревнивый муж, — Лена медленно подошла ко мне, не разуваясь, губы изогнулись в чувственной улыбке, глаза жадно заблестели. — Ты же видел, что я была с подругами. Заболтались. Еле отбилась от них. Все никак не могли угомониться по поводу тебя, — она, как кошка, потерлась об меня, но я лишь сузил глаза, никак не реагируя на ее телодвижения.

— А что во мне не так?

— Как раз все так. Даже очень так, — ее пальчики с красным маникюром пробежались по обнаженной груди, очертя рельеф мышц. Если бы не гнев, ее заигрывания не остались бы без внимания.

— Не понимаю смысла сцены в кафе?

— Ой, Дима, да успокойся. Что ты из мухи делаешь слона! — Лена неопределенно махнула рукой, было видно, что не хотела обсуждать со мной данную тему. Чувствовал себя надоедливой мухой, которая жужжит над ухом и раздражает. От этого сравнения еще больше взбесился. Я схватил ее за руки, прижал к стене. Вместо того чтобы испугаться, она возбудилась, призывно приоткрыв губы, часто задышала. Склонившись над ее лицом, прошептал:

— Не люблю, когда меня выставляют идиотом!

— Ты такой злой, — промурлыкала девушка, пытаясь поцеловать, я увернулся. — Это очень возбуждает, будоражит кровь…

— Да? — отпустил ее руки и резко дернул декольте платья в разные стороны. Послышался треск, разрывающийся ткани, показался кружевной бюстгальтер, карие глаза моментально протрезвели, стали огромными. — Продолжать?

— Ты мне испортил платье! — в ее голосе прорвались визгливые нотки. Оказывается платье важнее, чем мое отношение. Поджал губы и процедил:

— Я могу не только его испортить!

— Боже! — прошептала Лена, я застыл в нерешительности, ее шепот был полон какого-то восхищения, радости. — Мне это нравится! — она схватила мои руки, положила на свои груди. Напрягся. Никогда не замечал увлечения в жестком сексе, прошлые отношения были сплошь «ванильными и приторными», как сладкая сахарная вата. — Ну, покажи мне свой разъяренный темперамент!

Дважды просить не требовалось. Я с рыком прижал девушку к стене и впился жестким поцелуем, грубо лаская ее груди, вытащенные поверх бюстгальтера. Она бесстыдно стонала, впиваясь ногтями в плечи, чем еще больше заводила. Наша ссора была погашена на корню. Из ее одежды целым остался только плащ, благодарю тому, что изначально был расстегнут.

Никогда мне лестница до кабинета главного архитектора не казалась такой бесконечной, обычно я ее преодолевал на раз-два-три. Ноги не спешили. Утром пришла секретарша Петра Ивановича и попросила ближе к обеду зайти. За это время я всего себя истязал, думая по какому поводу вызвали.

— Добрый день, Петр Иванович, вызывали? — робко вошел в кабинет, чувствуя себя как в кабинете директора школы после очередной драки.

— Проходи Дмитрий, — жестом Петр Иванович указал стул возле его стола. Послушно сел на указанное место. — Как работа?

— Нравится.

— Все получается?

— Если бы не получалось, вы бы не стали меня здесь держать.

— Дерзишь, мальчик мой. Но это по молодости. Скажи, вот между нами, по секрету, какие планы у тебя лет этак на пять?

— Как-то не задумывался на такой срок, — осторожно ответил, чувствуя, что неспроста ведется разговор издалека.

— Я за тобой наблюдаю. Претензий нет, наоборот, восхищаюсь тобой. Ты четко понимаешь, что от тебя хотят, предлагаешь разумные варианты.

— Спасибо.

— Знаешь, иногда на миллион людей рождается очень талантливый человек. Их считают гениями, чудаковыми, сумасшедшими. Они свое дело ставят превыше остального. И дай благодатную почву, добьются колоссального успеха. Как говорится, талант есть, нужно иметь чуточку везения и тогда весь мир покорится. Зачастую таких людей не сразу видишь, только благодаря какой-нибудь случайности узнаешь, что перед тобой не как все, а один единственный. Ты отличный работник, но мне кажется, что тебе немного тесно в нашем учреждении. За столь короткий срок, ты почувствовал, что достиг потолка. Не так ли?

Я напрягся. Неуверенно улыбнулся. Вопрос был с двойным смыслом. А правильного ответа не знал. Все, что могла предложить эта работа, я впитал в себя. Наверное, слишком быстро. Петр Иванович усмехнулся моему молчанию. Протянул мне папку. Открыв папку, едва сдержался, чтоб не чертыхнуться. Передо мной лежали наброски, которые как-то выкинул, забраковав. Почему не имею привычки все рвать, прежде чем отправить листы в мусорку.

— Я могу все объяснить, — пробормотал, кусая губу от досады. И почему было так неловко за своим работы? Наверное, Петр Иванович посчитал их детскими зарисовками.

— А что тут объяснять. Когда мне их принесли, я не мог понять, откуда у нас тут появился самородок, который мыслить шире, чем привыкли. Благо не пришлось заниматься расследованием. Быстренько злопыхатели подсказали, где искать, думая, что полетит головушка провинившегося, — я непонимающе уставился на начальника, совсем потерял ориентир. — Тебе надо развиваться. И желательно за пределами России. Где-то в Европе иль Америке. Ты поглощаешь данную тебе информацию слишком быстро, бежишь куда-то вечно вперед, опережая возможности реальности.

— Я не очень понимаю, к чему вы клоните….

— Дима, я вижу, что архитектура — это твоя страсть, неизлечимая болезнь. У меня есть друг, наш с тобой коллега, проживающий долгое время в Нью-Йорке, если ты позволишь, я бы с ним поговорил о тебе, показал твои работы. Глядишь, что-то мы с ним вместе сообразим.

— Вы, наверное, шутите…. — потрясенно прошептал, не веря услышанному. Даже в самых смелых мечтах о таких перспективах не мечтал.

— Не имею привычки шутить, когда дело касается работы. Талантливых людей надо продвигать, а не погребать. Так ты согласен?

— Да, конечно. Попытка не пытка.

— Вот и славно, — встали одновременно, пожали руки. И не веря происходящему, покинул кабинет.

За окном лил дождь. Такой привычный в октябре месяце. Втроем сидели на кухне у Бориса, каждый смотрел в свою кружку с чаем. Мне было перед ними неловко. Никто не смотрел прямо, все избегали смотреть друг другу в глаза.

— Ну, хватит молчать! Уже жалею, что сказал!

— Мы просто потрясены, — пробормотал Борис. — Америка… Это даже во сне не могло присниться. И так далеко.

— И когда ты уезжаешь? — Наташа подняла глаза, заметил в них смятение, тихую радость, о которой не хотелось кричать. Порадовался, что никто не испытывает зависть, даже Борис смотрел удивленно, но восхищенно.

— Я еще никуда не уезжаю. И возможно не уеду. Просто покажут мои проекты западному архитектору. Он даст консультацию.

— Не думаю, что твой начальник ради консультации стал бы так суетиться. Он мог молча показать твои рисунки другу, порассуждать и забыть. Дима, если тебе дадут возможность уехать, езжай, не думая! Это шанс на миллион! — Борис снял очки, стал их протирать.

— Это такие туманные перспективы, что мне даже смешно в них верить. Может пройти не один месяц, а то и полгода или год, когда дело сдвинется. Если вообще сдвинется.

— Ты что откажешься? — Наташа пытливо на меня смотрела, я растерянно пожал плечами.

— Я как-то не думал. Одно дело представлять в своей голове, другое — реально собрать вещи и уехать. Я даже не уверен, что смогу.

— Дим, ты вообще соображаешь, что говоришь?! — вспылила подруга, яростно сверкая глазами. — Как петухом ходить перед потенциальным начальством, это нам по силам, а как уехать, сразу в кусты! Это шанс! Ты же вечно ворчишь, что тебе тут мало места, что не хватает здешних знаний.

— А как же родители? Лена?

— А что с ними случится? По-моему родителям Олег на два года обеспечил забот, нянчит внука. А Лена…расстояние и покажет, насколько она тебя любит, — она выдержала мой долгий прищуренный взгляд, — Ты ж не навсегда уезжаешь. На обучение. Приедешь, женишься на своей Ассоль. Пойми, что дважды такого предложения не будет! Мы никуда не денемся, мы всегда с тобой, как и родители, где бы ты ни был.

— Как же я вас люблю, — смущенно пробормотал, утыкаясь в чашку, пряча влажные глаза. Не у каждого человека есть за спиной опора, сила, которая дает веру в себя, в свои силы. Мне повезло в друзьях, в родных, не сомневаюсь, что люди, которые любят, отпустят.

Музыка играла на полную мощность. Компания разбилась на мини-группки, разойдясь по дому. Родители Бориса любезно предоставили дачу для празднования моего дня рождения. Мы собрались университетской компанией разбавленная уже половинками. Лена пластично танцевала под музыку, притягивая не только мои взгляды к себе. Держа стакан виски с колой, присматривал за ней.

— Красивая у меня родственница, — рядом возник Виталик, единственный из всех пил только пиво, но был пьянее меня. Скосив на него глаза, промолчал. — А фигурка у нее, закачаешься! И попка аппетитная. Я бы ей вставил! — от его слов выпрямился, прищурившись.

— Себе вставь! — процедил сквозь зубы. Рядом оказался Борис, как арбитр, наблюдал за нами в шаговой доступности. Виталик ухмыльнулся, отпил из бутылки.

— Куда я хочу вставить Ленке, я обязательно вставлю Наташке! — я угрожающе двинулся в его сторону, понимая, что меня провоцируют, дразнят, Борис схватил за руку, удерживая.

— Не надо Дим! — друг покачал головой. Бросив на довольного Виталика уничтожающий взгляд, направился к Ленке. Она маняще улыбнулась через плечо, прижимаясь спиной к моей груди. Мы с ней танцевали, держа друг друга в объятиях. Время уже было позднее. Вокруг стали расходиться по койкам. Лена потянула меня наверх, затолкнула в одну из комнат, стала поспешно стягивать с себя футболку.

— Какая ты нетерпеливая, — посмеиваясь, снял свою футболку, поймал ее за руку и притянул к себе. Она выгнулась дугой, только коснувшись пальцами соска груди, отодвинув чашечку бюстгальтера.

— Я сегодня готова исполнить все твои тайные мысли, — прошептала Лена, поблескивая в темноте глазами. Я замер. Брошенные слова Виталика зудели, как рой пчел. Не мешали, но возбуждали. Она опустилась на колени передо мной, расстегивая пуговицу на джинсах.

— Все? — задыхаясь, спросил, глядя в потолок, чувствуя ее губы внизу живота. В ответ получил только довольное мычание. — Лен… Ты дашь мне свою попку?

— Что? — девушка подняла голову. Очень жалел, что не вижу ее лица в темноте. Не вижу, какие эмоции блуждают по нему. — Ты хочешь трахнуть меня в попку?

— Забудь. Просто сказал, не подумав, — поспешил замять разговор, притягивая ее к себе, поднимая с пола.

— Ты действительно хочешь? — не успокаивалась Лена, отстраняясь от меня. Я, наверное, покраснел, промолчал, мне было стыдно и любопытно одновременно.

— Ну, мало ли, что мне хочется.

— А ты когда-нибудь пробовал?

— Нет, — честно признался, надеясь, что данный разговор будет окончен, ибо стал напрягать. Она хихикнула, прильнула к губам, обводя контуры языком.

— Это будет мой тебе подарочек! — прошептала девушка, таща меня к дивану. Я послушно за ней последовал, не веря, что потайные желания могут сбываться. Сжимая ее тело в своих руках, заглядывая в томные глаза, осознал, что попал. Она стала моим наркотиком. Моей зависимостью, от которой то и лечения нет. Да и не хотелось мне «лечиться». Определенно она стала мне не просто нравиться, я привязывался к ней настолько, что, засыпая, подумал о том, чтобы на ней жениться. Мысль мелькнула и сразу же исчезла. Но если зернышко упало, обязательно что-то взойдет, не сомневался, рано или поздно вновь подумаю о свадьбе.

Утром просыпался под быстрые поцелуи, довольно наблюдая за кареглазой искусительницей из-под ресниц, не противился в ее лидерстве, отдавая бразды правления. Лена была неугомонной до секса, ей всегда его было, готова были им завтракать, обедать и ужинать.

— Нам надо вставать, наверное, все уже проснулись, — целуя пухленькие губы, поднимаясь с дивана. Лена неохотно согласился, мы оделись, через некоторое время уже были внизу, где женская часть готовила завтрак, а парни были во дворе, жарили шашлыки. Лене поручили резать хлеб, я сел за стол, не сводил с нее сияющих глаза, она старалась не так счастливо улыбаться. Но ей это плохо удавалось. Принесли готовое мясо, девчонки поторопились достать тарелки, вилки. Стащив с тарелки порезанный перец, перешучивался с ребятами.

— А вот и наш вчерашний именинник, сидит довольный как слон и сияющий, как новенький самовар, — с издевкой появился Виталик, подходя к столу. Мое настроение тут же сменило направление, благодушие ускользало, уступая месту раздражению и едкой злости. — Я бы тоже был таким счастливым, не давая соседям ночью спать, демонстрируя активную свою половую жизнь.

Я, наверное, слишком долго его терпел. Слишком долго игнорировал наш конфликт. Наша тайная неприязнь друг к другу уже выходила из-под контроля. Резко встал, схватил лежащий рядом нож и кинул в него, намеренно беря немного левее. Его глаза расширились от ужаса, услышав возле уха лишь свист летящего предмета. Вокруг повисла гробовая тишина.

— Еще раз откроешь свой рот, и следующий нож полетит не мимо, а прямо, — бросил взгляд на стол. Кто-то предусмотрительно успел убрать острые предметы. Отшвырнув от себя стул, тот с грохотом упал на пол. Поспешил на улицу, от греха подальше. Холод заставил вздрогнуть в футболке, но это не остудило ярости. Направился к бане, за ней лежала фанера. Ударил кулаком раз, следом последовал еще удар. Бил до тех пор, пока боль не заставила сжать зубы. Костяшки были разбиты. Рядом стояла бочка с водой. Нагнулся над ней, и, загребая ладонью воду, поливал голову, закрыв глаза. Я мог его убить. Осознанно, хладнокровно, глядя в глаза. Посмотрел на руки, они дрожали, будто вчера напился до бессознательного состояния. Услышав шаги, вскинул голову. По тропинке шел Борис с моей курткой.

— Оденься, а то заболеешь, не лето на дворе, — он как всегда был невозмутим, я даже не делал попытки заглянуть в глаза, боясь увидеть там страх, отвращение. Из карманов куртки достал сигареты, зажигалку. Лишь с первой затяжкой комок напряжения в груди стал отпускать. Отвернувшись, направился вглубь, к саду. Борис шел сзади, держа расстояние.

— Ты так и будешь сзади стоять, как верный паж? — смотрел на голые деревья. Летом мне нравилось тут бывать, родители часто отпускали на каникулах с Борисом. Можно сказать, что в этой округе прошло все летнее наше детство.

— Можно говорить? — он подошел, встал рядом.

— А тебе надо особое разрешение?

— Ну, мало ли, может, хотелось помолчать.

— Что там ребята?

— Делают вид, что ничего не произошло. Едят шашлык, поют песни под гитару. Никто и не собирается сочувствовать Виталику. Только Наташка рядом с ним.

— Ну, это предсказуемо.

— Дим, — Борис странно на меня посмотрел, тщательно подбирая слова, — А если он вдруг обидит ее не словами, допустим, а как-то по-другому, что сделаешь?

Я поднес сигарету и, сдвинув брови, смотрел на друга. Смысл вопроса был понятен. Не раз же заявлял, что не буду стоять в стороне, если только заподозрю, что-то неладное. Но видно до этого дня никто не думал, до какой степени я готов встать на защиту Наташи.

— Если с ее глаз просто слезинка соскользнет из-за него, ему можно попрощаться с жизнью. Обидно будет испортить себе жизнь из-за такого говна, но давать в обиду я не собираюсь! — и, глядя в глаза Борису, спокойно улыбнулся, подтвердив тем, что это сказано не на эмоциях. — Можешь ему слово в слово передать, тихо на ушко.

Хлопок. Зашипело шампанское. Мне протянули бокал. Улыбка идиота застыла как полчаса назад, едва только поставил подпись на договоре. Америка…Нью-Йорк. Я не верил своему счастью.

— Дмитрий, вы выглядите, как человек, у которого осуществилась американская мечта! — посмеиваясь, заметил Никита Викторович, друг Петра Ивановича.

— Простите, — смутился, меня изнутри распирало, было невозможно делать серьезное лицо. Мужчины понимающе улыбнулись.

— Ты, Петр, как всегда, умеешь разглядеть в куче… грязи алмаз! Я как раз стал задумываться, где бы взять свежей кровушки для себя старика!

— Никита, ты говоришь странные вещи, Дмитрий еще подумает, что отправляем на ужин к какому-то вампиру и передумает.

— Поздно ему метаться, я буду его ждать с распростертыми объятиями уже в начале лета. Как удачно сложились звезды. Как будто кто-то рисует события свыше. Когда ты показал мне его работы, у нас в планах не было никаких новых проектов, все расписано до осени. И буквально за месяц нарисовался новый заказ, появилась возможность взять нового человека, — Никита Викторович задумчиво на меня посмотрел.

— Если ты сомневаешься, то зря! — Петр Иванович встал, подошел ко мне. Поднес бокал, мы с ним чокнулись. — Когда нас спишут, мы с тобой будем читать про этого молодого человека статьи и гордиться, что в мире архитектуры он открылся благодаря нам.

— Я постараюсь заявить о себе, до того, как вас торжественно выпроводят на пенсию! — нахально улыбнулся, вскидывая подбородок, уверенный в своих словах.

— Слышал? — Петр Иванович обернулся к Никите Викторовичу. — Нам еще придется подвинуться! Если вообще не уступить в первенстве. Амбиции у него так и зашкаливают.

— Что ж, — Никита Викторович подошел к нам, — я надеюсь, Дмитрий, что ваш энтузиазм он не только на словах и рисунках, но и в деле. Не обещаю, что будет легко, новичкам доверяются с неохотой. Но если вы действительно талантливы, трудолюбивы, болеет своим делом — успех обеспечен.

— Я вас не подведу, — посмотрел на каждого серьезным взглядом, — у меня в планах завоевать весь мир. Зачем мне какой-то кусок праздничного пирога, как я хочу его целиком. Поэтому чуточку везения, а остального добьюсь сам! — поднеслись бокалы, и под одобрительные взгляды начальника и его друга, чокнулись. Со стороны может слова показались слишком громкими и хвастливыми, но во мне была несокрушимая уверенность в своих силах, в своих возможностях, в своей любви к работе.

Подхватил Лену под локоть, чтобы она не упала, было скользко. Забежали в подъезд родительского дома. По случаю двадцать третьего февраля, когда Олег и отец были дома, что при их профессии собраться всем на праздник было нереально, мама решила нас соединить за семейным ужином. До этого я уже приходил с Леной, знакомил с родителями. Они отреагировали сдержанно, не было громких вопросов: «Когда свадьба? Когда внуки?». Со стороны главной моей женщины особого восторга не увидел, она улыбалась, но глаза не участвовали. Интуитивно чувствовал, что как будущая невестка, Лена ей не нравилась, как случайная длительная связь, можно потерпеть. Сама Лена так же не любила бывать у меня дома, чувствовала себя не в своей тарелке, чаще всего молчала, опустив глаза вниз. Что никак не вязалось с ее настоящим поведением дома, когда мы одни или друзьями. Вот и в этот раз, замерла перед дверью, ища в моих глазах поддержку, вид был обреченного человека. Я ободряюще улыбнулся и открыл дверь.

— Мы пришли! — объявил громко. В прихожую вышла Алена, держа на руках Сережку. Улыбнулась.

— Как раз вовремя, прям к столу!

В зале торжественно был накрыт стол. Пожал руку отцу, Олегу, который открывал бутылку вина. Мама вежливо поздоровалась с молчаливой Леной, та одним кивком головы поприветствовала всех. Внесли запеченную курицу с овощами. Перешучиваясь с Олегом, я с Леной сел за стол.

— Я так счастлива, что наконец-то моя семья собралась за одним столом! — мама довольно обвела каждого счастливым взглядом. — Пусть такие дни бывают почаще, не только по праздникам, — мы все чокнулись, в бокалах для женщин плескалось вино, мужчины предпочли коньяк.

— Хорошее желание, учитывая наши с Олегом графики, — отец нарезал мясо для всех на маленькие кусочки, — но я присоединяюсь к этому желанию. Возможно, в скором времени наша семья расширится! — он выразительно на меня посмотрел. Я усмехнулся, обращаясь к Олегу:

— Вы уже второго ждете?

— Я еще от этого не отошел, — брат смотрел смеющимся взглядом, потом посмотрел на Алену с сыном, ласково улыбнулся, — а ты про второго.

— Ну, вы не откладывайте в долгий ящик.

— Это почему?

— Потому.

— Ты что-то скрываешь! Давай колись уже!

— А ты наливай, я потом расскажу.

Олег сразу поспешил разлить вино и коньяк, бросая на меня вопросительные взгляды. Все остальные спокойно ели, мимоходом прислушиваясь к нашему диалогу. Выждав момент, поднялся, беря рюмку. Мама сразу выпрямилась и настороженно на меня уставилась. Заметил в ее глазах беспокойство и напряжение.

— Я рад, что мы собрались все вместе. И мне не надо будет потом, каждому повторять одно и то же. Возможно, для полного состава не хватает моих боевых товарищей, но они частично в курсе. Вы все прекрасно знаете, что я по натуре большой максималист. Особенно, если это касалось работы.

— Иногда она первая, чем кто-то еще, — заметила Лена, впервые заговорив. Я улыбнулся ей. Имеется в виду ночные просиживания за компьютером или за чертежной доской, пренебрегая зовущие взгляды заняться чем-то другим. Сколько я таких вечеров променял в пользу работы, даже не брался считать.

— Три дня назад я подписал договор о сотрудничестве с одной американской компанией на год, — посмотрел на маму, но в ее глазах еще не было осознания сказанных мною слов. Остальные тоже молчали, не понимая смысла объявления, вернее не было еще осмысления.

— Какая Америка? — прошептала Лена, вскидывая на меня глаза. Ее рот удивленно приоткрылся. Сначала глаза смотрели ошеломлено, с каждой минутой, понимая смысл моих слов, они сужались, пока не превратились в щелочки.

— Северная. В частности я лечу в Нью-Йорк.

— Какой Нью-Йорк, Дима? Ты шутишь? — она вскочила на ноги, глаза метались по моему лицу, пытаясь отыскать хоть намек на шутку. Но я покачал головой. Лена на мгновение застыла передо мной, как изваяние, затем рванула в прихожую.

— Лена! — окликнул девушку, последовав за ней. Она торопливо накинула куртку, выскочил на лестничную площадку. — Да подожди ты! — схватил ее за локоть, но она выдернула руку.

— Ты кроме себя о ком-то еще подумал? — закричала Лена, откидывая с лица волосы. Она злилась. В какой-то степени я ее понимал. — Вот так просто, взял и решил! Даже не посоветовался! Даже не спросил моего мнения! Ты хренов эгоист, до мозга костей!!!

— Лена! Отнесись к этому проще. Представь, что ушел в армию. Это всего лишь на год. Двенадцать месяцев. Это мой шанс заявить о себе на Западе, показать себя да посмотреть на других. Это бесценный опыт, это как карт-бланш в другой мир.

— Знаешь, — ее губы усмехнулись, она застегнула куртку, поправила сумочку на плече, вскинула подбородок, — не приходи сегодня домой. Переночуй у родителей.

— Лена…

— Мне надо побыть одной, подумать.

Я смотрел, как она торопливо спускалась по лестнице, вздохнул, понимая, что в квартире меня ждет не лучше реакция. Естественно никто с песнями и плясками не встретил. Сел на свое место, взял бокал с вином. Алены и матери не было.

— Итак, одно мнение я выслушал, кто следующий? — посмотрел на отца. Он положил вилку с ножом, поднял на меня серые глаза. Папа всегда был уравновешенным, флегматичным. Спокойным тоном заявил, смотря в упор на меня:

— Это неожиданно. Но в твоем стиле.

— В смысле?

— В самом прямом. Ты никогда не предупреждаешь. Ты ставишь перед фактом. И его остается либо принять, либо не принять. Третьего варианта нет.

— Но я сам до конца не знал, поступит предложение или нет, это стало понятным буквально недавно. А бросаться пустыми словами, только сотрясать воздух.

— То есть мы недостойны были даже знать о таких перспективах? — отец рассматривал меня бесстрастно, без лишних эмоций. От его вопроса я поджал недовольно губы. И молчал, ибо стоящего ответа у меня не было. — Для чего тогда существую родные люди? Для чего тогда создаются семьи? — Он положил салфетку на стол, встал, с высоты своего роста печально на меня смотрел. — Я немного прогуляюсь.

— Я с тобой, — как верный пес, вскочил следом Олег, брат и слова не сказал по поводу сложившейся ситуации. Я обидчиво покрутил бокал. Едва они ушли, поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями. Я, конечно, ступил. Вопрос отца был логичным. И мне нет оправданий, почему не сообщил им. Но был еще один человек, который мог меня понять, понять смысл поступков, ибо сам такой же.

— Мам! — ворвался на кухню. Она стояла возле окна в полной темноте. На попытку включить свет, прошептала, не оборачиваясь:

— Не надо.

— Мам, — подошел к ней, хотел обнять, но она отошла к плите, поставила чайник. Ее нежелание со мной общаться больно ранило. — Прости.

— Ты всегда все делаешь по-своему! Всегда! И тебе глубоко наплевать, что чувствуют близкие люди!

— Это неправда…. — попытался оправдаться, но меня с досадой перебили:

— Да помолчи ты! Я никогда не думала, что мой любимый сын вырастет эгоистом! Чего тебе не хватает? Почему ты вечно хочешь, чего-то большего, чем тебе предлагают?!

— Не знаю… — я все-таки подошел к ней и положил ладони на плечи. — Но не хочу ощущать, словно жизнь проживаю зря. Почему я должен упускать шанс? Я не хочу стоять перед выбором: семья или работа, но если вдруг придется выбирать, все решится в пользу второго.

— Работа никогда не заменит семью.

— Лет через двадцать я подумаю о семье, я слишком молод, чтобы останавливаться на достигнутом, зная свой потенциал. Я хочу научиться хватать звезды с неба. Я хочу покорять этот большой мир. Пусть не сразу, постепенно, но рано или поздно он окажется у моих ног.

— Тебе напомнить, чем закончилась жизнь таких вот завоевателей?

— Я не собираюсь разжигать войны, истреблять народы. У меня более миролюбивое покорение.

— Откуда в твоей голове, такие мысли…

— Почему никто не хочет меня понять? — обидчиво спросил, садясь за стол, складывая руки в замок. — Каждый хочет добиваться своей мечты, почему мое стремление в профессиональном росте не находит поддержки в самых близких людях? Не задавались вопросом, почему я промолчал о возможностях? Как Олега поддерживать во всех его начинаниях, пожалуйста, еще и поможем. Как я, сразу эгоист, сразу маленький, сразу тысяча причин считать меня сумасшедшим! — решительно встал, прошагал мимо матери.

— Ты куда? — она смотрела мне вслед. Я замер возле двери, долго в темноте смотрел на ее силуэт.

— Сейчас в комнату. А так…я все равно уеду, с вашим благословением или нет. Это моя жизнь, что хочу, то и делаю.

Кофе давно остыл. А чай в другой чашке был допит. Лена сидела напротив, опустив голову, волосы скрывали ее лицо. Все оказалось намного сложнее, чем думал. Родители смирились, потому что я их ребенок, каким бы не был, выбор не особо богат. А вот Лена и не думала так просто мне простить отъезд в другую страну, проложив между нами не только километры, но и океан.

— Лен, ну хватит дуться, — попытался взять ее за руку, но она откинулась на стуле, скрестив их на груди. Ее карие глаза были заплаканные, красные.

— Скажи, ты меня любишь?

— Лен…

— Или работу ты больше всего на свете обожаешь? Знаешь, это странное ощущение. Ладно бы там другая девчонка была, можно было понять, почему ты уезжаешь. Но из-за работы…Я даже не знаю, как с ней соперничать за твое внимание… Это так глупо! — одинокая слеза скатилась по щекам, но она ее поспешно смахнула. Губы упрямо поджаты.

— Лен, я вернусь. Обещаю. Через год приеду. Мы с тобой сразу же распишемся, — улыбнулся. Про любовь ни слова, зато о свадьбе сказанул. Лена удивленно посмотрела на меня, сдвинув брови.

— Это ты так предложение делаешь?

— Это я пока тебе рассказываю планы. А предложение сделаю нормально. Как и положено, с признаниями в любви, с кольцом, на коленях. Возможно, даже спою.

— Дима… — она шмыгнула носом, и поспешила покинуть свое место, сесть ко мне на колени, обняв за шею. — Ты не шутишь? Не женишься в Америке ради гражданства?

— Зачем мне какие-то американки, когда у меня есть ты. Красивая, с чертиками в глазах, очень сексуальная, — провел ладонью по ногам, поднимая подол халата. Ее губы завладели моими губами. Потухший пожар между нами вновь вспыхнул, еще сильнее друг к другу притягивая. Слегка лукавил, что по приезду буду признаваться в любви, во мне ни разу не возникло желания прошептать ей заветных для каждой девушки три слова. Единственное, о чем действительно тревожилась моя душа, что будет не хватать за океаном ее безотказного тела, ее жадности до секса. Смутно себе представлял, как избегать соблазнов, ведь не в определенном месте за высоким забором буду сидеть, ночь то всегда будет свободна от работы. А ночью-то как раз и тоскуется больше всего….

Кто-то настойчиво звонил в дверь. Повернувшись на другой бок, думал, мне это всего лишь снится. Рядом спала теплая Ленка. Притянув ее к себе, вновь стал засыпать, как звонок опять раздался. Мысленно прибил того человека, который стоял возле нашей двери.

— Кто-то пришел, — пробормотала девушка. Раздраженно поднялся с дивана, натянул штаны и футболку, поплелся открывать дверь. Не посмотрев в глазок, распахнул ее и хотел послать далеко и подальше, но пришлось захлопнуть рот, не произнеся и слова. На пороге стоял Борька.

— Что-то случилось? — недовольно спросил, продолжая хмурить брови, не ощущая никакого беспокойства. Подсознательно я боялся ночных звонков и ранних приходов, был стереотип, что такие вот моменты ничего хорошего не приносят.

— Мне нужен твой совет? — Боря смущенно на меня смотрел сквозь линзы своих очков.

— Прям с утра? Борька, ты там не свихнулся? На часах… — схватил его руку, взглянул на время. — Всего восемь!!!

— Вопрос жизни и смерти!!! — запальчиво он воскликнул. Я напрягся, некоторое время смотрел, не мигая, пытаясь без его пояснений понять, что случилось. И вправду, выглядел он взволнованным, бледным, непривычная щетина на щеках, заметно нервничал.

— Ладно, проходи! — направился на кухню, не оборачиваясь, дабы окончательно проснуться. С утра я редко нормально соображаю, особенно в выходные. Более адекватен становлюсь после чашки кофе и сигареты.

— Дим? — раздался из комнаты сонный голос Лены.

— Спи, — сказал ей, прикрыв дверь. В молчании прошли на кухню. — Чай, кофе? — поставил чайник, достал чашки. В одну из них насыпал растворимый кофе, варить было лень.

— Мне тоже кофе, — попросил Борис. Пока чайник закипал, взял с подоконника сигареты, прикурил, щурясь, смотрел в окно, собачники уже выгуливали свою живость во дворе. Свободной рукой потер лицо. Повернулся к другу. Его глаза смотрели и грустно, и радостно. И весь он изнутри сиял.

— Я познакомился с девушкой! — выпалил он, словно выстрелил. Было видно, что это событие выбило его из привычной колеи. Обычное явление для меня, познакомиться с девушкой, завести легкие отношения, но не для него. Как-то не получалось у Бориса находить общий язык с барышнями, те предпочитали нарушителей спокойствия, типа меня, а правильный Борис навевал скуку. Хотя мне с ним никогда не было скучно, мы с ним были как инь янь, дополняли друг друга.

— Поздравляю! — от души порадовался за друга. Зажав зубами сигарету, разлил кипяток. Чашки поставил на стол и сел напротив, согнув ногу в колене, придвинул пепельницу к себе. Борис всматривался в мое лицо.

— Она такая милая. Такая хорошенькая. Если бы только видел ее глаза… — он мечтательно замер, взор был куда-то устремлен поверх моей головы, я сомневался, что рассматривает рисунок на обоях. Мне бы промолчать, но не выспавшийся, собеседник я никакой. Мечтал вернуться к теплому бочку своей девушки.

— Боря, ближе к делу. Мне до ее прекрасных глаз по барабану, — докурил сигарету, потушив ее, взял кружку. Все-таки надо было сварить, растворимый — это вариант, когда варить нечего.

— Ей нет восемнадцати, — грустно признался Борис, опуская печальные глаза, покрутил кружку, водя пальцем по ручке. — Я не знаю, что делать.

— А что ты с ней хочешь сделать? — моментально развеселился, со смешинкой наблюдая за другом. Мне, правда, не приходилось быть на его месте, в школе бегали по пятам «малявки», но это было больше любовь глазами, они от страха не могли приблизиться ближе, чем на сотню метров к своему «объекту». В университете все было проще, под уголовную статью не попадешь. Борис вскинул голову, устремил на меня глаза. В упор, словно киллер, направив дуло пистолета. Было неуютно. Прикрылся кружкой, дабы «не дразнить гусей».

— Я хочу с ней состариться. Я хочу видеть в ее глазах себя. Слышать смех наших детей. Просыпаться с ней. Засыпать с ней. Я другую не хочу…только ее, — чеканя каждое слово, прошептал друг, заставляя стыть мою кровь, ощущать, как вдоль позвоночника бегут мурашки. Это было сказано просто, но с чувством. Я так никогда не говорил. Взглянул из-под полуопущенных ресниц на Бориса.

— Так в чем проблема? Заделай ей ребенка и женись, — шутливо посоветовал, но улыбка сползла, когда глаза Бориса зажглись, словно сам до этого не додумался. И кто тянул меня за язык? Он вскочил на ноги, намериваясь уйти, пришлось поспешно хватать его за руку через стол, сажать на место. — Я пошутил! Ты ведь, правда, не собираешься следовать моему совету?

— Я вполне серьезен.

— Боря, не пори горячку. Сколько ты ее знаешь? День-два?

— Неделю, — сконфужено признался друг, глядя на меня сквозь очки. — Но ты не понимаешь. Я влюбился еще до того, как она со мной заговорила. Я стоял в магазине и не мог отвести от нее глаз. Я же влюбился в нее со спины, не зная, как выглядит она сама! Просто все изнутри кричало мне: «Боря, вот твоя суженая!» И тут она посмотрела на меня. И что тревожило, заставляло беспокоиться, все стало настолько неважным, главное, чтобы она была рядом, ради нее готов свернуть горы, достать Луну с неба, сделать невозможное возможным.

— Боря…Это же… — я растерянно замолчал, пытаясь хоть на минутку представить, каково встретить своего единственного человека. Увы, фантазии мне в этой области явно не хватало. — Это, наверное, круто! Если это твое, оно никуда не денется! Я, извини, ничего толкового тебе не скажу, могу только шаблонными словами повторить известные истины. Уверен, что тебе повезло, вот так сразу встретить ту, единственную!

— Ты, правда, рад? — неуверенно промолвил друг, внимательно рассматривая мое лицо, словно не верил, что я могу без шуточек порадоваться за него.

— Да, поверь, я счастлив, потому что ты счастлив! Я могу только подозревать, что творится у тебя в душе, какой калейдоскоп эмоций ты испытываешь! Надеюсь, на свадьбу позовешь? — в конце ухмыльнулся, заставив Бориса так же улыбнуться. И между нами вновь возникло незримое взаимопонимание без слов, больше говорили глаза. Есть любовь на уровне инстинктов, когда понимаешь свою половинку еще до того, как будут сказаны слова, так и у нас дружба с Борисом на уровне тонкой материи.

Я люблю раннюю Москву. Когда еще большая часть жителей города спала. Родившись в столице, только участь в университете понял, как мне повезло, что Москва родной город и мне ее покорять не надо. Были места, которые манили, там никогда не затихала жизнь, вечное движение. Вокзалы относились именно к таким местам, вечных встреч и расставаний. Поезд пришел утром. Улыбаясь своим мыслям, ощущал внутреннюю радость за удачную командировку, сумел вместо трех дней, уложиться в два, предвкушал скорую встречу с Леной. Я соскучился по жгучей брюнетке. Неподалеку от вокзала стояла сонная женщина, перед ней лежала большая охапка ромашек с крупными цветками. Вряд ли она ими торговала, скорей всего везла их с дачи.

— Продадите? — подошел к ней. Женщина удивилась, потом улыбнулась, поспешно вытащила цветы, назвав за букет символическую сумму.

— Кому это вы?

— Девушке своей, — протянул деньги, подмигнул и направился к метро, которое только открылось. Предупреждать ее о своем приезде не стал, во вчерашнем телефоном разговоре и словом не обмолвился, что приеду раньше, чем планировалось. Даже погрустили поэтому поводу. Летом работы было как никогда много. Полчаса в подземке, десять минут пешком до ее дома. Возле подъезда никого не было, доставая ключи из кармана рюкзака, насвистывая какую-то мелодию, поднялся на четвертый этаж. Время на часах показало почти семь. Она скорей всего еще спала. Ленка была типичной «совой», утром с трудом просыпалась. В прихожей было темно, бесшумно разулся, потом споткнулся о мужские ботинки. Странно, вроде вся моя обувь была в тумбочке. На цыпочках направился в комнату, представляя, как осыплю ее цветами, поцелую в сонные пухлые губы, как недовольно дрогнут ее ресницы, пробуждаясь, а после мы займемся потрясающим сексом. Жадным, поглощающим. От этих мыслей, я не обращал внимания на поскрипывание дивана в комнате, взялся за ручку и открыл дверь. Окна была не зашторены, и солнечные лучи падали прямо на двоих. Продолжая улыбаться, смотрел на обнаженную спереди девушку, скачущую верхом на незнакомом мне мужике, которого был виден лысоватый затылок. Она подняла голову и устремила на меня взгляд, в глазах застыло удивление, паника, но это не мешало ей выгнуть спину и громко застонать одновременно со своим партнером. Цветы выпали из рук и ковром легли возле ног. Все еще не осознавая произошедшее, мозг отказывался воспринимать увиденную картину, торопливо поспешил покинуть квартиру, захватив свой рюкзак. Выйдя из подъезда, потерянно оглянулся по сторонам, прошел несколько метров, не понимая, куда иду, что мне делать, о чем думать. Я находился в каком-то вакууме, во мне была только пустота. Никаких четких мыслей, никаких вопросов. Наконец-то, в каком-то дворе сел на скамейку, достал сигареты. Руки тряслись, не с первого раза удалось прикурить. Только ощутив, как дым проник в легкие, давая возможность глубоко вздохнуть, медленно выдохнуть сквозь зубы, сразу же навалилась безудержная злоба. Сдерживал себя, сжимая-разжимая кулаки. Сейчас ко мне было опасно подходить. В кармане зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Бориса. Сделав глубокий вздох, заставляя себя успокоиться, чтобы голос звучал ровно, поднял трубку:

— Привет ранняя пташка! Неужели по мне так соскучился, что никак не дождешься встречи!

— Привет. Ты все еще в Питере? — голос Бориса был сухой, напряженный. Вот не зря же были у меня предрассудки по поводу поздних и ранних звонков, особенно, когда внутри все замерло от дурного предчувствия. Перестав улыбаться, серьезно спросил:

— Что случилось?

— Так ты где? — мне показалось, что друг даже хлюпнул носом. А это было выше моего понимания. Борис плакал только, когда разбивал коленки, а это было так давно.

— В Москве. Только приехал.

— Дим…Если она умрет, я себе этого не прощу!

— Кто умрет? Ира? Что происходит? — я никак не мог понять смысл разговора. Борис реально зарыдал в трубку. Я испугался, вскочил на ноги, вслушиваясь напряженно в противоположный конец. Суховатый до эмоций друг редко позволял себе выплескивать чувства. — Ты где сейчас? — но мне никто не отвечал, только какие-то бессвязные звуки доносились. Наконец-то он смог назвать адрес. Оказалось, это была больница, где работал Олег. Не теряя минуты, поспешил к метро, направился по адресу, задвинув свои проблемы и разочарования на задний план. Что могло произойти с милой подружкой Бориса, что тот так напуган и рыдает, как кисейная барышня? Пока ехал, всякого разного придумал, любой писатель-фантаст мог бы позавидовать моему воображению.

— Ира?! — удивился, когда мы столкнулись в коридоре больницы. Девушка подняла на меня красные уставшие синие глаза. Ее лицо было бледным, с тенью усталости. Догадался, что она не спала ночь. В руках держала стакан с водой и кофе.

— Он не адекватен, едва мы сюда приехали. Всю ночь метался из угла в угол. Я не могу его успокоить, уже думаю позвать медсестру, чтобы ему вкололи успокоительное — вместе направились в холл, я не задавал вопросов, как они тут оказались. Борис сидел на стуле, спрятав лицо в ладонях. Я присел перед ним на корточки. Он поднял на меня глаза, прищурил их близоруко. Вид у него был, краше в гроб кладут. Искусанные губы нервно поддергивались.

— Что случилось? — спокойно спросил, — Любимая футбольная команда проиграла? Или ведущий игрок получил травму, что ты рыдаешь тут, как девица! — его губы дрогнули от моих слов в подобие улыбки. — С тобой невозможно разговаривать по телефону. Напугал до смерти. Пока ехал, такую историю придумал. Я переживал, что с Ирой случилась беда, а она здорова и жива!

— Дим… — он сжал мое плечо, облизнув губы. Лицо окаменело, исчезли всякие чувства. — Это Наташа.

— Я не понимаю, — недоуменно перевел взгляд на Иру, она опустила глаза. Что-то здесь происходит, главное все в курсе, а я в неведении. А еще было стойкое ощущение, что скрывали, утаивали.

— Она сейчас в операционной.

— От аппендицита еще никто не умирал.

— Нет…Он ее избил.

В голове зашумело. «Он ее избил» — каждое слово как удар хлыста свистело внутри. Я сжал зубы, продолжая сидеть перед Борисом. Вспомнил ее синяки на руках, ее манеру последнее время одеваться с рукавом и горлом. Видел, спрашивал, но никогда не лез дальше полученных ответов. Слепец! Борис видно хотел что-то еще сказать или рассказать нечто большее, чем эту короткую фразу.

— Это не в первый раз? — в горле запершило. Стало противно от самого себя, что не сумел любимую подружку защитить! Какой я после этого друг? Одно название.

— Нет. Он ее бил с первого дня после свадьбы.

— И ты знал??? Ты знал??? — прошипел я, удерживая взгляд Бориса, мне очень хотелось схватить его за грудки и хорошенько потрясти. Он сглотнул, виновато отводя глаза в сторону.

— Она первый раз пришла по осени. Сильно побитая, босиком, в легком платье, насквозь промокшая. Я тогда вызвал Олега, ибо она отказывалась идти в больницу, с ее побоями сразу бы вызвали ментов. Мы ее просили добровольно написать заявление на него, но она ни в какую. Люблю и точка. Единственное попросила ничего не рассказывать тебе. Ну, ты ж понимаешь, она боялась, в гневе ты его убьешь или покалечишь. Переживала, чтобы ты не сломал себе жизнь из-за эмоций. Вспомни свое день рождения. Ты не скрывал перспективы его дальнейшей жизни. Я же не просто так спросил, что будет с ним, если ты узнаешь обо всем….

— Господи, я же видел эти синяки, я же мог заподозрить, но послушно верил в ее сказки. Какой же дурак! — вскочил на ноги и заметался из стороны в сторону, проклиная себя за слепоту, за доверчивость, за то, что больше уделял внимание своей жизни. — Он мне с самого начала не нравился! Я его урою! Сукин сын!

— Дима, успокойся! — Борис схватил за руку и насильно усадил рядом. Пару раз пытался встать, но он крепко держал меня за запястье. Мы сидели в ожидании новостей. Сердце заходилось от страха, как только из коридора, куда вход посторонним воспрещен, кто-то выходил, чуть ли одновременно вздрагивали. Когда появился Олег, нервы были вымотаны окончательно, казалось, что больше нет сил на что-то реагировать, он выглядел уставшим.

— Есть сигаретка? — брат посмотрел на меня вопросительно. Я пытался рассмотреть в его глазах приговор, но он хорошо собой владел.

— Ты ж не куришь, — заметил, но достал сигареты и протянул ему пачку. Он кивнул на выход. Борис последовал за нами, Ира предпочла остаться на месте, не мешая мужскому разговору. В курилке я и Олег закурили, Борис просто стоял рядом.

— Когда ты приехал? — Олег затянулся, провел ладонью по щеке. Сейчас он намного старше своих лет выглядел, щетина накидывала лет пять сверху, тени под глазами придавали изможденный вид лицу. Снял операционную шапочку, стал крутить ее, то расправляя, то сминая.

— Сегодня.

— Ты должен был завтра приехать.

— Так получилось. Ты что-нибудь скажешь? Или может, о погоде поговорим? — раздраженно бросил, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Еще пару минут неизвестности, и я просто лопну от переполнявших эмоций.

— А что погода? — Олег посмотрел на небо, проследил за проплывающими облаками. — Наверное, будет жарко. Как — никак лето на носу.

— Олег! — мне хотелось его придушить за то, что ничего не говорит о состоянии Наташи, за то, что болтает о какой-то чепухе, когда есть тема и посерьезнее. Он выбросил сигарету, начал рассматривать свои руки. Я начал пугаться, не подавая вида. Это была привычка отца, когда тому нужно было сообщить плохие новости родственникам, он некоторое время рассматривал свои руки, словно собираясь мыслями.

— Состояние крайне тяжелое, — осторожно начал брат, подбирая каждое слово, поднося к лицу пальцы. Нехорошее предчувствие засосало под ложечкой. — Мы провели операцию. Была кровопотеря.

— Ты что-то недоговариваешь, хватит тянуть кота за яйца! — подозрительно прищурился, мне надоело ждать новостей. Олег поднял глаза и, не мигая, произнес:

— Она была беременной. Срок около десяти недель. Он в основном бил ее по животу. Мы сделали все, что смогли, но у меня нет уверенности, что она когда-либо сможет родить.

Я отвернулся, поднес ладонь ко рту и впился зубами в кожу, не видя ничего перед собой. Как же так? Если бы я знал все с самого начала, этого дня, этих слов никогда б не было. Она бы немножко поплакала, но потом бы мы посмеялись.

— Дима! — на плечи легли ладони Бориса, вздрогнул, ибо не слышал ни его шагов, ни слов. Мною овладело жажда возмездия. — Все будет хорошо.

— Да, все будет хорошо, — процедил сквозь зубы, сбрасывая руки. Почему должен все оставлять, как есть? Я вспомнил лицо Лены, искаженное страстью сегодня утром, в ушах звенел голос брата с его приговором. Не выплеснутая злость требовала выхода.

— Дима, ты куда? — в спину спросил Борис, когда, не обращая ни на кого внимания, бегом спустился с крыльца. — Дима, не наломай дров! — выкрикнул друг.

— Мне надо побыть одному! — процедил, идя вперед, полный желанья «поговорить» с Виталиком. Казалось бы, дорога до дома, где жила парочка, неблизкая, эмоции должны были улечься, но к тому времени, когда пришел к двери знакомой квартиры, «двум смертям не бывать, а одной не миновать», — вспомнилась пословица. Дверь в квартиру была приоткрыта. Не стучась, не оповещая о своем приходе, вошел. Везде был бардак: валялись вещи, одежда, осколки посуды, кое-где перевернутая мебель, типа стула. Товарища нашел на кухне, сидящего перед рюмкой со стеклянным взглядом. Рядом стояла тарелка с огурцами и салом. Прислонился спиной к дверному косяку, пряча руки в карманы брюк.

— О, братец пришел! — Виталик пьяно улыбнулся, фокусируя на мне взгляд. — Женку мою не видел? Убежала ночью. Но ничего, приползет, еще пиздюлей отхватит! Ты знаешь, что она вчера учудила? Сказала, что залетела! З-а-л-е-т-е-л-а! — язык его периодами заплетался. Я с улыбкой Мефистофеля смотрел на это жалкое создание. — А от меня невозможно залететь! У меня мало активных спермиков. Не могу иметь детей. Значит, эта шваль с кем-то снюхалась! Раздвинула перед каким-то чмырем свои ножки! Шлюха! — выплюнув последнее словом, хотел схватиться за рюмку, но последнее слово, как красная тяпка на быка, я резко обхватил его голову руками и ударил об стол. Виталик взвыл, поднял голову, руки метнулись к сломленному носу, из которого текла кровь.

— Ты ахуел что ли? Жить надоело? — заверещал, как поросенок, но протрезвевший взгляд наполнился диким ужасом. Схватил его за грудки, прислонил к стене и с большим удовольствием врезал кулаком в лицо. Он схватил двумя руками мое запястье, пытался как-то увернуться от ударов. Когда на лице не осталось ничего здорового, выпустил из рук, Виталик, как тряпичная кукла, рухнул к ногам. Я с ожесточением ударил его пару раз по животу, попинал по всему телу, как футбольный мячик, не видя ничего перед собой. Он лишь поскуливал, слабо сопротивляясь ударам, чем бесил еще больше.

— Дима! — меня схватили за руки, и оттащили от лежачего Виталика. Я тяжело дышал, наблюдая, как над ним склонился внезапно появившийся Олег. Он ощупал того, помог Виталику сесть, осторожно прикоснулся к носу. Тот вскрикнул, но быстро сжал зубы. Глаза его заплыли, лицо наливалось фиолетовым оттенком, испугано обводил каждого взглядом. Борис дышал мне в затылок.

— Сломан нос, пара гематом, но жить будешь, — вынес вердикт, брат встал, направился к раковине, помыл руки. — Ты дурак? Тебе сейчас статьи не хватало! — он повернулся ко мне, смотрел сердито, даже зло. — Думай своей башкой, прежде чем делать дела!

— Убери руки! — приказал Борису. Тот неуверенно отпустил меня. Едва я склонился к Виталику, почувствовал, как сзади все напряглись, напряжение можно было пощупать руками.

— Будут спрашивать, что случилось, какой ответ придумаешь? — обманчиво ласково спросил, скалясь. Виталик хмуро на меня смотрел, молчал. — Упал, ударился, что угодно. А напишешь заяву, я тебя в порошок сотру и пущу по ветру. И мне жизни своей не будет жалко. Я за близких убить готов. Ты понял меня? — он неуверенно кивнул, внимательно прислушиваясь к моим словам. — Чтобы возле Наташи не видел! И не слышал! А если тронешь ее еще раз, вряд ли сможешь сам сидеть. Усек?

— Она меня любит, — прохрипел Виталик. Я иронично приподнял бровь.

— Разлюбит, под моим чутким руководством! Забудь ее! — встал на ноги, бросил уничтожающий взгляд на мужа Наташи, без пяти минут бывшего. Не оглядываясь ни на кого, покинул квартиру. Надо заслать Бориса, чтобы собрал ее вещи, нам с Виталиком лучше не сталкиваться на одной дорожке, особенно темной ночью.

— Ты совсем не думаешь головой, не думаешь, какие последствия могут повлечь твои поступки, — Олег сердился, мы подошли к его машине. — Тебе только и светится перед Америкой! Что если он напишет на тебя заявку? Дима, да тебя упекут за решетку, едва только взглянув на его лицо, без суда и следствия!

— Хватит причитать, как бабка на базаре! — осадил брата, вызвав этим настороженные взгляды в свою сторону. — Поехали домой, я чертовски хочу спать!

— Тебя разве не к Лене? — брат вопросительно смотрел на меня, Борис все это время молчал, только хмурил брови. Губы презрительно скривились.

— Нет, я домой, в свою койку, к родной подушке, которая всегда мне верна, — усмехнулся, открывая дверь автомобиля. Олег с Борисом переглянулись, но задавать вопросов не стали, на душевные разговоры не разводили.

Перед американским посольством было довольно многолюдно. Сжимая в руках документы, чувствовал легкое волнение. В связи с последними событиями в своей жизни, испытывал двоякое чувство по поводу возможного уезда. Мне хотелось сбежать и остаться. Но все же больше всего хотелось уехать, погрузиться в работу с головой, вытеснив из нее все мысли о несостоявшейся личной жизни. Никто не задавал и вопроса, когда поняли, что Лена исчезла из моей жизни, а я старательно обходил стороной любые разговоры, которые были мне неприятны. Еще не хотелось расстраивать людей, которые суетились, хлопотали за меня, ради того, чтобы я уехал. Это действительно шанс в жизни, уехать в Америку. Не просто в туристическую поездку, а с правом на работу, с последующей возможностью стать гражданином этой страны. И предательские мысли все чаще и чаще лезли в голову, рисуя перспективы в качестве американца. Из здания выходили люди с разными эмоциями на лице, одни победно улыбались, другие разочарованно вздыхали. Я не знал, какой финал ждет меня. Подошла моя очередь. Сдав телефон и ключи, получил талончик. Мне попалась женщина консул. Безликая. Бесполая. У нее были холодные серые глаза, бледное лицо с высокими скулами. Она взяла мои документы и бесстрастно их разглядывала.

— С какой целью едете в страну?

— С профессиональной. Повышать свой уровень знаний.

— Вы архитектор?

— А по документам не видно? — на меня бросили прищуренный взгляд. Я прикусил язык. Ехидству тут не место, тем более американцы не понимают наш юмор.

— Это ваша первая поездка за рубеж?

— Да.

— Женаты?

— А вы не желаете стать моей женой? — весело глядя на представителя власти. Консул приподняла светлые брови. Довольно долго мы смотрели друг другу в глаза. Мысленно я уже попрощался с визой за свое нахальство.

— Я замужем, — сухо она ответила.

— Вашему мужу сказочно повезло! — посочувствовал мужику. С такой холодной женщиной и под одеялами будет холодно. Она мне напоминала чем-то мороженую рыбу. Интересно рыба умеет улыбаться?

— Чем вы планируете заниматься?

— Работать. Работать. И еще раз работать.

— Вы планируете вернуться в Россию?

— Может, вы сразу откажете в визе, и не будет задавать вопросы? Сэкономите и мне и себе время, я в пушкинской печали зайду в Макдональдс и съем сочный чизбург, залью грусть пару литрами кока-колы. И буду дальше мечтать о женщине в короне с факелом в руке, — шире улыбнулся, в надежде, что выгляжу, как голливудская звезда, хотя на самом деле был раздражен глупыми вопросами. Мороженая рыба улыбнулась. Слегка, только уголки губ приподнялись. Я не поверил своим глазам. Вздрогнул от звука печати, она протянула паспорт.

— Документы вам принесет курьер.

— Оооо, — ошалевши, протянул, вставая. — Спасибо! — смущенно пробормотал, не осознавал, что сейчас произошло, и как изменилась моя жизнь за пару минут.

— Всего доброго! — теперь ее губы действительно растянулись в подобие улыбки. Я кивнул и, чуть ли танцуя, покинул посольство. Сразу же направился в больницу, надо с подружкой поделиться хорошей новостью, а то совсем нос повесила, так порадуется за меня. По дороге купил конфет, цветов, сока. Наташа лежала возле окна одна в трехместной палате, на мой приход повернула голову и слабо улыбнулась. Глаза были грустные, тоскливые, выворачивали мне всю душу наизнанку. Олег рассказал ей о перспективах в плане материнства, это был его врачебный долг, хотя я был против этой жестокой правды.

— Привет! — входя в палату, жизнерадостно направился к койке, где лежала девушка. — Я купил твои любимые конфеты, — поставил цветы в вазу, конфеты и сок из пакета переместились на тумбочку. Взял стул и сел, продолжая улыбаться, хотя скулы уже болели. — Прикинь, оказывается, мороженые рыбы умеют улыбаться.

— В смысле? — тихо спросила Наташа. Я взял ее худую руку, приложил к щеке. Холодная, белая, как ледышка. На улице жара, а подругу хочется одеть в шубу, дабы хоть немного порозовела ее кожа.

— Я был сегодня в посольстве. А рыба, это консул. Я таких бесстрастных женщин никогда не видел. Сидит вся такая серьезная, смотрит с прищуром, сканирует взглядом. Господи, если бы ты слышала, какую ахинею нес. И знаешь, она улыбнулась.

— Тебе одобрили визу? — ореховые глаза впервые радостно засияли. — Я знала, что у тебя все получится!!!

— Конечно, ведь это я! — выпятил вперед грудь, распрямив плечи, довольно улыбаясь, что хоть как-то заставил ожить Наташу.

— Дим! — она облизнула губы, словно почуяв мое благодушие, зашептала. — Съезди к Виталику. Он уже неделю не приходит, на звонки не отвечает. Вдруг с ним что-то случилось?

Хорошее настроение сразу улетучилось. Я встал со стула и подошел к окну, рассматривая треснутое стекло. О том, что я приходил к нему, никто ей не сказал, как и о том, что избил. Менты с заявлением не являлись, было понятно, Виталик сделал все, как и велел. В том числе и забыть Наташу. Борис сам съездил к ним на квартиру и забрал ее вещи.

— Дим! — голос уже звучал более агрессивнее, настойчивее. Что ж злость — это тоже хорошо, чем равнодушие к окружающему миру. — Что ты с ним сделал?

— Ничего! — спокойно ответил, провел пальцем по стеклу.

— Посмотри на меня! — громким шепотом она попросила. Я не спешил оборачиваться, мне еще нужно было время, чтобы совладать лицом. От воспоминаний, когда я впервые увидел подругу на койке после операции, очень пожалел, что не свернул этому уроду шею. — Повернись ко мне! — закричала Наташа. Я обернулся, жестко глядя ей в глаза, нисколечко не сожалея о том, что сделал. И Наташа это поняла. По щекам скатились слезы, губы задрожали. — Зачем? Зачем ты лезешь туда, куда не просят!

— Ты себя в зеркало видела? — сделал пару шагов к кровати, взявшись за спинку, сжал, костяшки побелели. Зло смотрел на подругу. — Даже после всего, что он сделал, ты продолжаешь его любить? Ты в своем уме!!!

— Ты не понимаешь….

— И не собираюсь! Узнаю, что он был тут, не пожалею, вернусь и придушу собственными руками. А если ты сама к нему вернешься, за волосы потащу из дому и сам изобью, пока эта дурь про любовь не вылетит из головы! — зловеще процедил. В ее глазах замер испуг. — Запомни, я любого прикончу, если хоть кто-то тронет тебя пальцем. Даже океан не помешает мне вернуться. Поняла? — увидев утвердительный кивок, некоторое время смотрел на Наташу не мигающим взглядом, затем улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, успокоить себя. Подойдя к ней, чмокнул в лоб, ласково погладил по щеке. — Отдыхай. Вечером зайдет Борька с Ирой.

— Дим! — на выходе она меня позвала, повернулся в ожидании. Ореховые глаза были заплаканные, но смотрели уже миролюбиво, ласково. — Я люблю тебя!

— Я знаю, — усмехнулся, подмигнул ей, заставив улыбнуться. — У нас это взаимно.

Возвращаясь вечером с работы, заметил возле своего подъезда женскую фигуру. Замедлил шаг. На лавочке сидели местные кумушки, молчаливо ее рассматривая. Как-то не хотелось становиться героем местных сплетен. Поэтому подошел, цепляя самую обаятельную улыбку из арсенала.

— Доброго вечера! — поздоровался с пожилыми соседями. Бабули заулыбались, довольно покивали головами, все еще подозрительно косясь на девушку. Пряча свою брезгливость, свое презрение, улыбнулся ей. А она неуверенно улыбнулась мне.

— Мы можем поговорить? — она бросила выразительный взгляд на соседей, которые навострили уши. Домой приглашать не хотелось, я взял ее под локоть, повел к детской площадке, где никого не было.

— Чего тебе? — спросил, отпуская ее. Лена поправила сумку на плече, неуверенно смотрела мне в глаза.

— Ты так неожиданно ушел. А потом не отвечал на мои звонки.

— А зачем отвечать? Я все прекрасно понял без слов. Не тупой.

— Ты все неправильно понял! — она протянула руки, хотела прикоснуться к груди, но я сделал шаг назад. Не хотел, чтобы она прикасалась ко мне. Ее карие глаза потемнели от боли. Боли? Странно было видеть это в ней, после случившегося.

— Лена, что я мог ТАМ не правильно понять? — иронично приподнял брови, изгибая губы в подобие улыбки. — Да ты даже не скрывала, что получаешь кайф от этого! Сколько их у тебя? Какой я по счету? — тихим шепотом бросал ей в лицо вопросы. Она вздрагивала. Ей видно было б легче, если орал, топал ногами, а не шипел, как змея, угрожающе раздуваясь, в любую минут готовый смертельно укусить. Именно так себя ощущал. — А может ты с каждого искала выгоду? Из всех оказался самым перспективным? Просто не особо понимаю мотивы твоего поступка. Увы, в Америку лечу я. Один. Без тебя. Как говорится, гуд бай бэби! — стал уходить от нее в сторону дома, не дожидаясь ответных реплик. Слушать какие-то объяснения, оправдания не было смысла. Точка была поставлена в то утро, когда увидел ее в постели с другим мужчиной. Предателей я не прощал, вычеркивал из своей жизни и больше не впускал, никогда не давал второго шанса оправдать доверие.

— Тебе вещи привезти? — крикнула Лена в спину, стоя на месте.

— Можешь себе оставить как сувенир, память обо мне, — ухмыляясь, ответил, обернувшись, посылая ей воздушный поцелуй. Она смотрела на меня долгим взглядом, я с трудом отвел от нее глаза, поспешил к подъезду. Дома никого не оказалось. Прислонился спиной к входной двери, сжал зубы. Внутренняя борьба между разумом и сердцем длилась не первый день. Аргументированные доводы, что человек, обманув один раз, обманет и второй раз, плохо воспринималось душой. Где-то внутри болело, рвало на части. Не раз просыпался в ночи, тупо смотря в потолок, перебирая воспоминания, как старые фотографии. Я ни с кем не разговаривал о расставании, мама попыталась пару раз мельком спросить, что случилось, я делал вид, что не слышал этих вопросов. Даже Борису не стал выговариваться, сухо обронил, что тема личной жизни закрыта. Теперь только работа. Желательно все двадцать четыре часа. Мне еще много времени потребуется, чтобы забыть смеющийся карий взгляд, манящие губы, упругость тела. Позже сотрутся даты, забудется имя, какие-то важные детали, только останется маленький рубец на сердце от предательства, как маленькая медалька за мужество пережитого.

Терпеть не мог проводы. Я не любил долгих прощаний. Меня напрягало ощущение какой-то грусти к оставленным местам, особенно бесило, если знал, что вернешься через некоторое время. Сейчас, глядя в родные, дорогие сердцу лица, действительно грустил. Я улетал в Америку, в Нью-Йорк, город, который станет для меня стартом новой жизни. Не сомневался, что все у меня получится, иначе не видел бы смысла данной поездки. Я осознал реальность происходящего окончательно, когда курьер принес документы. Когда позвонил Никита Викторович и проинструктировал о дальнейших действиях, когда Петр Иванович, пожимая руку на прощание, пожелал показать себя во всей красе и не тушеваться перед трудностями. О том, что будет нелегко, тоже понимал. Сколько мне потребуется времени, чтобы себя зарекомендовать, трудно было предсказать, все зависело, как пройдет мой старт.

— Ты там не забывай кушать! — мама заглядывала в глаза, улыбалась, но видел, как дрожали ее губы. Она пыталась храбриться, показать, что рада, смеялась, только ее рука все никак не хотела покидать мою ладонь, боялась отпускать.

— Мам, хватит так переживать! Я же не на войну еду! — обнял ее за плечи, чмокнув в щечку. Прижимая к себе, почувствовал, как она уткнулась в плечо и тяжело вздохнула, смиряясь с происходящим. — Я обязательно вернусь. Через год будешь меня вновь обнимать, хочу, чтобы ты мною гордилась!

— Я итак тобой горжусь! — зеленые глаза ласково смотрели, немного грустили. — Ты у меня самый лучший.

— Я люблю тебя, — голос предательски дрогнул, часто заморгал, чувствуя, как увлажнились глаза. Чмокнув ее в щечку, разжал объятия и повернулся к отцу. С ним мы не были так близки, как с матерью, всегда было какое-то внутреннее расстояние, он всего себя отдавал Олегу. Раньше это задевало, но повзрослев, понял, что каждый растворился в одном из сыновей: мама во мне, он в старшем брате. Мы смотрели друг другу в глаза, именно сейчас мне захотелось, чтобы он сделал один шаг ближе, чем всегда. Отец протянул руку, я пожал ее, разочарованно улыбаясь, было трудно сдержать свои чувства, затем он неожиданно заключил меня в объятия. Я задержал дыхание, боясь нарушить момент, медленно стал выдыхать. Было приятно. Он смущенно меня отпустил, тихо произнес, держа ладонь в рукопожатии:

— Ты береги себя! Помни, что у тебя есть семья, которая любит тебя любого. Ты знаешь, что двери дома всегда открыты. Может быть, я не так часто тебе говорил о своих чувствах, но ты молодец, моя мальчик! Всегда ставь себе высокие цели и добивайся их…. И еще…не забывай звонить, ты понимаешь, кто будет больше всех ждать твоих звонков…

— Папа, ты забываешь про разницу во времени, но по возможности буду набирать! Хотя, наверное, логичнее будет звонить тебе или Олегу в ночные смены! — хлопнул отца по плечу, улыбнулся, повернулся к брату. Он стоял с Аленой, держа на руках Сергея. Сначала обнял Алену, она хлюпнула носом, утыкаясь мне в шею.

— Ну, чего ты тут сырость разводишь? Я, конечно, понимаю, что в стране стоит чрезвычайное положение, и все ждут дождя, как манну небесную, но давай роль оросителя оставим природным условиям, а не твоим глазам! — вытер под глазами влажные дорожки, чмокнул в нос, Алена от моих слов засмеялась. Взяв племянника на руки, прижал его к груди, он обнял меня за шею. Когда я вернусь, он, вряд ли вспомнит меня, буду чужим дядькой, поцеловал его в пухлые щечки, отдал Алене. Что ж, какой-то год пропущу из жизни этого парня.

— Я не знаю, что сказать, — Олег слегка кулаком ударил по плечу, поджимая губы. Я тихо рассмеялся, с интересом ждал продолжения, он, как и отец, предпочитал эмоции держать при себе. — Ты как-то быстро вырос и стал большим мальчиком.

— Олег, ты забываешь, что мне далеко не восемнадцать, а говоришь, как будто старше лет на десять минимум!

— Я до сих помню, как тебя принесли из роддома, ты вечно орал! Просил маму сдать тебя обратно, ибо не давал спать! А еще ты предпочитал сидеть у нее на руках, а не самостоятельно играть в игрушки, — в голосе на секунду послышала детская ревность.

— Боже, Олег, тебе не стыдно припоминать младенческие слабости?! — поймал его руку, притянул к себе. Он как-то подозрительно затих, замер на мгновение. — Береги родителей, свою семью! — прошептал ему на ухо, смотря на отца с матерью, Алену с Сережей. — И никогда не скрывай от меня правду, чтобы не случилось! — это уже ему припомнил случай с Наташей, когда он был в курсе, а я нет. Олег вздохнул, отстранился. Долго рассматривал мое лицо, словно пытался запомнить до мельчайших подробностей.

— Ты тоже веди себя хорошо! И девок там не совращай! — он сглотнул, приподнял уголки губ в подобии улыбки.

— Это я совращаю??? Да я беленький и пушистенький! Это меня надо беречь от местных девочек! — рассмеялся, похлопал брата по плечу. Олег покачал головой, видно был другого мнения. Повернулся. В сторонке стоял Борис с Ирой, Наташа. Мои лучшие друзья. — Ну! Первый мой указ таков, — тыкнув пальцем в Бориса и Иру, — свадьбу без меня не играть, я вам сэкономлю деньги, выступлю в качестве тамады!

— Упаси Господи! — простонал Борис, театрально прикрывая глаза. Ира хихикнула, ткнув того локтем в бок.

— Что значит «упаси Господи»? Я не понял? Ира, у тебя есть время его вразумить! — возмутился я, давя улыбку. — Ребят, сильно не ругайтесь. Хотя с Борькой невозможно ругаться. Он у нас бесконфликтный человек. Если вам нужно мое благословение, официально его даю! — парочка рассмеялась, кому нужно мое разрешение, спрашивается, но мы рассмеялись.

— Наташ, — протянул руку, обнял девушку за плечи, она, уткнувшись мне в грудь, обняла за талию. Некоторое время мы стояли, не двигая, не говоря каких-то слов. Я прикрыл глаза, вдыхая какой-то цитрусовый запах с ее волос. Почему у меня нет никаких чувств к этому человеку, чтобы однажды назвать его своим? Ведь было б все намного проще и ей, и мне. — Люблю тебя до слез. Поэтому, как вернусь из Америки, сразу женюсь! — по-дурацки улыбнулся, отодвигаясь от Наташи, смотря ей в глаза. Она улыбнулась, погладила по щеке.

— То есть мне тебя сидеть и ждать у окошка?

— Конечно, коня найду и прискачу!

— Дурак ты! — из ее груди вырвался тихий смех. Я так рад был, что она смеялась, что не замкнулась в себе, хотя для окружающих она была закрыта, только я и Борис с Ирой имели доступ к ее улыбке, к ее сиянию глаз. Крепко Наташу сжал, еле заставил себя отойди от нее. Мне было страшно ее оставлять. Я где-то глубоко в душе боялся, что ей вновь попадется какой-нибудь кретин, типа Виталика, а меня не будет рядом. Обнял Иру, девушка пыталась скрыть слезы, но предательски шмыгнула носом. Пожал руку Борису, нагнувшись к уху:

— Береги сих курочек!

— Буду холить, лелеять и пощипывать!

— Я тебе дам — пощипывать!

— Ну, одну курочку можно же!

— Одну можно, только если она сама захочет, чтобы кто-то почистил ей перышки. А про другую, если какой там петух появится, мякни. Пусть пройдет сначала наш с тобой фейс-контроль.

— Договорились!

Объявили мою посадку. Все разом загалдели, родители пытались дать какие-то наставления. Девчонки уже не скрывали слез, Борис с Олегом улыбались, но напряженно смотрели. Я схватил свою сумку, помахал им рукой, посылая каждому воздушные поцелуи. Протянув паспорт на контроле, обернулся. Сердце дрогнуло. Запоминая их в этот момент, последний раз махнул им рукой, с улыбкой двинулся в коридор. Самолет взлетит и унесет меня в новую жизнь, где мне нужно было создать себя нового.

 

2 часть

Дважды на одни и те же грабли

Ветер трепал волосы. С тех пор как перебрался в Америку, Майами полюбился больше всего, чем Нью-Йорк, может потому что в первом городе солнце больше. Еще нравилось здесь разъезжать на кабриолете престижной марки. В такой машине остро ощущалась скорость.

Было почти девять утра. Любил утро, потому что солнце еще не пекло и до невыносимой жары можно было успеть сделать кучу дел. Остановил машину возле особняка в одном из известных районов Майами. На секунду замер перед домом, улыбаясь, как чеширский кот. Все что раньше рисовалось на бумаге, теперь воплощалось в реальность. За три года в США, это был мой десятый самостоятельный проект от начала до конца в строительстве, бонусом я всегда отдавал заказчикам эскизы ландшафта. Первый год вышел адский. Было несколько моментов, когда я хватал сумку с вещами и ехал в аэропорт, чтобы вернуться домой. Я сидел в зале ожидания, смотрел на табло прилетов и отлетов и, понимая, что легких путей не бывает, со стиснутыми зубами возвращался. Как потом Никита Викторович признавался, это была проверка на мою стрессоустойчивость, на мое желание доказать американцам, что я себя не на свалке нашел. И я доказывал, по двадцать часов в день, приходил в съемную квартиру и падал на кровать, успев лишь скинуть ботинки. Тот год сделал меня жестче, научил принимать решения быстро и, главное, правильно, брать на себя руководство и отвечать не только за свои дела.

— Всегда приятно смотреть на конечный результат, — раздал за спиной мелодичный женский голос. Я снял очки и обернулся. Передо мной стояла миловидная брюнетка с голубыми глазами. Мари. Дочь заказчика. Хотя именно с ней мне постоянно приходилось контактировать.

— Само собой разумеющее. Я всегда испытываю удовлетворение, когда вижу итог.

— Кофе? — девушка мило улыбнулась, подходя ближе. Кивнул. Сегодня последний мой день на этом объекте, мелочи уже будут доделывать без моего участия. Мы прошли на территорию дома, где сновались еще рабочие. При виде меня и хозяйки многие улыбнулись, покивали головами, но от работы не отвлекались. Мари сразу же направилась на кухню, не спрашивая подробности, какое кофе предпочитаю, подошла к кофемашине. Не раз пили вместе кофе, поэтому спрашивать не было смысла. Вскоре появилась чашка с черным кофе без сахара. Мы присели за кухонный островок.

— Знаешь, даже грустно, что дом достроен. Я привыкла к нашим беседам, спорам, — Мари облизнула губы, я взял чашку, опустил глаза. Ее интерес ко мне был виден давно, но никто из нас не перешагивал черту.

— Это было хорошее время. Я никогда так воодушевленно не работал. Спасибо за доверие.

— Папа уже позвонил мистеру Смиту, от души поблагодарил, дом вышел именно таким, как он и хотел. Ты сумел его понять там, где даже я не имела представления, — девушка внезапно подорвалась, подошла к сумочке, которая лежала на столешнице. Вернулась с конвертом, протянула его мне. С интересом открыл его и, едва взглянув на содержание, вскинул глаза.

— Это что? По-моему все уже давно оплачено.

— Мы прекрасно понимаем, что большая часть денег до тебя не дойдет, а нам хотелось именно тебя поблагодарить. Поверь, с проектом мы носились не один год, ища идеального по нашим меркам архитектора. Так что бери и не стесняйся, ты действительно заработал эти деньги. Будь уверен, папа теперь только тебя и будет рекомендовать.

— Хм, благодарю, как-то неожиданно… — тут в кармане завибрировал у меня мобильный телефон. Улыбнувшись девушке, посмотрел на дисплей. Нет на свете такой причины, по которой я мог не отвечать этому человеку: Никите Викторовичу.

— Алло.

— Приветствую тебя, мой молодой друг! Как дела?

— Работаю, Никита Викторович.

— С утра пораньше? И когда ты перестанешь меня величать по-русски!!!

— Наверное, когда улетучится русский дух, а это, как вы понимаете, маловероятно. Как ваше здоровье?

— Потихонечку. Благодаря тебе, могу свободно дышать, не переживать за работу, за результат. Ты надолго в Майами?

— Вы хотите пригласить меня в Нью-Йорк?

— У меня для тебя есть заказчик.

— У меня пока хватает работы.

— О, нет, я думаю, за него ты возьмешься с большим удовольствием.

— Заинтриговали. Подробности можно узнать?

— Только по приезду.

— Любите вы дразнить. В конце неделе я прилечу.

— Вот и славненько. Жду тебя в офисе по приезду!

— Хорошо.

Отключившись, на некоторое время погрузился в свои мысли. Мы не стали близкими людьми с Никитой Викторовичем, но именно благодаря нему, я занимаюсь теперь индивидуальными заказами, это он полтора года назад подошел ко мне и всучил первый заказ. Это был умный запланированный ход, чтобы не потерять ценного сотрудника. Не сразу я догадался об этом, тогда начал подумывать уйти из компании, попробовать поискать работу в другом месте, потому что массовые проекты меня не впечатляли, я не видел ничего интересного для себя. Новый виток в карьере зажег мои глаза, я осознал, что именно это мне по вкусу: авторские проекты для одного человека.

— Дмитрий! — тихо меня позвала Мари. Тряхнул головой, улыбнулся. — Все в порядке? У тебя был такой отрешенный взгляд.

— Все хорошо. Если будут какие-то вопросы, номер телефона ты знаешь, звони, — взял конверт, встал. Девушка поспешила встать следом. В молчании дошли до моей машины. Когда я взялся за ручку двери, Мари окликнула, повернулся к ней лицом.

— Мы могли бы с тобой встретиться просто так? — синие глаза смотрели напряженно, ожидали ответа. Я замер, разглядывая ее. В принципе милая, добрая девушка, любила посмеяться, не создавала чувства дискомфорта. Никогда не задирала нос и не смотрела с пренебрежение, зная свое положение в обществе. Папа был у нее бизнесменом, обладая крупным капиталом. Иногда казалось, что она могла бы стать мне, как Наташа, другом, но не более.

— Я думаю, что не стоит. Знаешь, есть такое понятие, как профессиональная этика. Работа и личная жизнь никак не должны пересекаться. Извини, если вдруг обидел.

— Нет, не извиняйся. Я в принципе знала, что ты так ответишь. Ты же трудоголик до мозга костей и работа на первом месте. Как там поется в вашей песне про самолеты и девушек?

— Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом, — со смешком слегка на распев ответил, Мари рассмеялась, разрядив тем самым минутное напряжение между нами. Мы улыбнулись друг другу на прощание, я сел в машину. Отъезжая, бросил взгляд на зеркало заднего вида. Она стояла на месте и смотрела вслед.

Идя по коридору любимой компании, в которой трудился три года, периодически останавливался, чтобы перекинуться с коллегами несколькими словами. Коллектив был разношерстный, но каждый знал свое место, свои возможности, я, конечно, слышал за своей спиной недовольное шипение от некоторых людей, но, как правило, это были те, кто не мог выйти из серой массы. Из толпы ведь проще «тявкать» на того, кто идет впереди. Как-то одна сотрудница, встретившись со мной в лифте после долгой командировки, зашептала:

— Знаете, когда вас нет, о вас такое говорят!

— Передайте им, что когда меня нет, они меня могут бить, — со смехом ответил, вызвав недоумение, сомнение в том, что правильно меня поняли. Пускаться в объяснение, что в России есть такая шутка, не стал.

— Добрый день, вас уже ожидают! — мне из-за стола улыбалась Сандра, секретарша Никиты Викторовича.

— Надеюсь, что недолго.

— О нет, каких-то пару минут. Я только принесла им чай.

— Спасибо Сандра, мне, если можно, кофе без сахара.

— Да, конечно.

Открыл дверь, при моем появлении мужчины встали. Я, улыбаясь, вошел в кабинет. Никита Викторович опустился в кресло, когда подошел ближе.

— Простите за опоздание.

— Да ничего, мы только начали болтать про жизнь, про бытие в России, — хитро, вскользь про Россию, заметил Никита Сергеевич. Я внимательно посмотрел на старика. Интуиция тревожено предупредила быть мне внимательным.

— Простите, не представились, Дмитрий Александрович, — протянул руку для пожатий незнакомцу. Мужчина оказался одного роста со мной, южные черты лица, напоминая мне чем-то жителей Грузии, карие глаза пытливо смотрели, изучали, мысленно давая мне оценку.

— Андрей Корнеевич, — его пожатие было сильным, уверенным. Человек знал себе цену. — Никита Викторович сообщал, что вы опытный архитектор, но судя по всему, я не слишком сильно вас старше, — я видел его сомнение. Это немного раздражало, но пришлось очаровательно улыбнуться, не показывая и вида, что вижу его колебания. Интересно, об этом заказчике говорил старик? Судя по его настрою, мне придется в очередной раз доказывать свою профпригодность, только теперь соотечественнику.

— Вас смущает мой возраст? Глупо судить о работе по дате рождения. Давайте мы сначала обсудим, что вы хотите, а дальше будет видно, работать с нами или нет. Выбор всегда за вами.

Андрей скептически согласно кивнул. Два часа выслушивал его пожелания, предложения, посмотрел уже один предложенный проект, который его не заинтересовал. Я всегда при первой встрече от руки набрасывал эскизы своего виденья, сразу же показывая заказчику примерную картинку, если приходили к согласию, прорабатывал все детально. В своем планшете набросал первые зарисовки, но не торопился тут же их показывать, хотя карие глаза так и норовили заглянуть в листы.

— Последний вопрос, хотя он должен быть первым, где планируется строить дом? — чертил линии фасада, в моем воображении дом должен находиться где-то среди гор, недалеко от воды. Возможно, построить его в Вайоминге.

— В краснодарском крае.

Удивленно вскинул глаза, посмотрел на молчаливого Никиту Викторовича, перевел свой взгляд на рисунок, над которым замерла рука. Россия? Сейчас я уже был не уверен, что правильно понял мысли заказчика. Никита Викторович заметил мое смятение, выхватил планшет. Почему-то он довольно улыбался. Он протянул листы Андрею. Тот долго смотрел на рисунок без комментариев.

— Я думаю, мне нужно время. Был уверен, что планируете строиться в США. Ну, возможно в Европе. Давайте встретимся через две недели? — улыбаясь, чувствовал себя в западне. Андрей очень хорошо себя контролировал, мне не удавалась прочесть его мысли. Сердце сжалось от неприятного ощущения, что провалился. Впервые за три года.

— Не надо, — заговорил он, отдавая планшет. — Вы прекрасно уловили мою мысль со слов. Именно такой дом я б хотел видеть в реальности.

— Хм, — поерзав на кресле, постучал пальцами по планшету. — Я ни разу не строил в России. Вас это не смущает?

— Думаю, это вас не должно смущать. Какая разница, в какой стране будет построен дом. Земля одна та же.

— Ну да, конечно, — согласился, кивая головой. Мы втроем встали. Все это время Никита Викторович и слова не сказал, что на него очень было не похоже. Я периодами кидал на него взгляды, но старик делал вид, что не замечает моего пристального внимания.

— На днях приду со своим юристом, и заключим договор, — Андрей пожал руки, мою жал дольше, чем требовалось, не спуская темного взгляда. По спине пробежался холодок. Не хотелось бы мне стать его врагом. — До встречи.

Едва за ним закрылась дверь, повернулся к Никите Викторовичу, который не торопясь направился к буфету, доставая коньяк. Этот старик явно что-то задумал, неспроста такие интриги.

— И как это понимать? Какая на хрен Россия? Я там споткнусь на первом же этапе, при получении разрешения на строительство! — взорвался я. Мне было плевать, что обо мне подумает Сандра, хотя Никите Викторовичу не привыкать видеть мои вспышки. Мы с ним не раз спорили до крика. Но всегда находили компромисс. Сегодняшняя встреча выбила из колеи.

— Ты кипятишься, мой мальчик! Успокойся, выпей коньячку и послушай, что тебе расскажет старый человек, — он сел обратно в кресло, поднес бокал, смотря поверх него на меня. Вздохнув, потер переносицу и сел. — С самого первого дня я наблюдаю, как ты растешь, как легко тебе удается то, что другим приходится с трудом добиваться годами, десятилетиями. Да, были трудности, но как же без них. Ты достиг потолка! — раздраженно посмотрел на старика. Его слова были правдой, которую я стал недавно осознавать, но казалось, есть еще куда-то расти, но он прав: потолок уже доставал руками, стало чего-то не хватать. — Вижу, что не согласен, но через год тебе этого пространства станет мало, ты опять заскучаешь. Мы тут с Петром Ивановичем на досуге покумекали, пришли к выводу, пора покорять родные просторы.

— И как вы себе представляете триумфальное возращение на родину блудного сына? — с иронией спросил, так и не поняв, куда клонит Никита Викторович. — Под крылышко к бывшему начальнику?

— О нет, ты уже далеко не птенчик, вполне можешь самостоятельно пробивать себе дорогу в бизнесе.

— Бизнес? — переспросив, вскидывая брови, и рассмеялся. Из меня такой бизнесмен, как из собаки мышелов, т. е. никакой. — Прикольная шутка.

— Это не шутка, — пожилой человек нахмурился, смотрел, как строгий учитель на расшалившегося ученика. — Я не зря привел к тебе Андрея. Его семью знаю давно, очень богатая, успешная, благородная семья. Он занимается инвестированием, ты же понимаешь, что на любое начинание нужны деньги. А то, что мы планируем, нужны не малые вложения.

— А что вы планируете?

— Международную компанию, строящую дома от нуля до «под ключ», дизайн, вплоть до занавесок на окнах, гравия во дворе.

— Стесняюсь спросить, кто будет ею руководить? Вы на расстоянии или Петр Иванович, а может сам Андрей Корнеевич?

— Ты!

— Я? — воскликнул и вскочил на ноги, стал ходить взад вперед, ероша волосы. Идея моего бывшего и нынешнего начальства казалась абсурдной. Нет, про бизнес согласен, грамотный бизнес-проект, и есть шанс выгореть, а вот поставить меня на место руководителя, это они видно решили после выпитой бутылки коньяка. — Да вы с ума сошли!

— Дима, прекрати истерить! — цыкнули на меня сердито. Я замер посреди кабинета. — Это ты сейчас с трудом представляешь, как будешь работать, но пройдет время, втянешься. Где твое обещание подвинуть нас с Петром на пьедестале?

— Да я весь дрожу от возможных перспектив, как осиновый лист! — заставил себя улыбнуться, дабы действительно не показывать свой страх перед неизвестностью. Выйти из зоны комфорта было тяжело, хотя мне никто не предлагал выйти, просто поставили перед фактом. Меня собирались, как щенка швырнуть в океан бизнеса к прожорливым акулам, и наблюдать, что из этого выйдет. И самое паршивое было то, что я позволю им это сделать, ибо эти два человека сделали меня профессионалом дела. — На моих похоронах пусть играет «Смуглянка», а пепел покорного слуги развейте над Мексиканским заливом. Пусть мои частички останков всегда греются на солнышке.

— Что за черный юмор попер? — недовольно спросил Никита Викторович. Сжал зубы, чтобы не сорваться и не высказать все, что думаю по поводу их планов. Не они же будут рисковать всем.

— А у меня пока нет другого настроения! — я налил себе коньяк и залпом выпил, зажмурив глаза. Надо подумать над предложением. Ведь могу же отказаться? Или не могу? Открыл глаза, посмотрел на Нью-Йорк через большое панорамное окно. Что ж, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Хотя терпеть не мог эту газированную гадость.

До прилета самолета оставалось считанные минуты. А может он уже и приземлился. Я со стороны наблюдал за пассажирами. Вот в толпе мелькнула желтая юбка. Любит же она желтое, хотя по мне лучше ей зеленое. Губы тронула улыбка. Девушка встала и озиралась по сторонам, держа в одной руке дамскую сумочку, в другой — чемодан. Некоторое время с улыбкой наблюдал за нею, понимая, как безумно же соскучился по ореховым глазам, по лучезарной улыбке, по добродушным подколкам. Сделал пару шагов в ее сторону, замер на расстоянии протянутой руки. Она в очередной раз повернула голову и улыбка, как солнце, вспыхнула на губах. Ореховые глаза загорелись, заискрились весельем. Она кинулась в объятия, я подхватил ее, закружил. Наверное, мы со стороны выглядели как влюбленная парочка. Только вместо поцелуя в губы, чмокнул ее в нос.

— Добро пожаловать в Америку!

— Димка!!! Ты не представляешь, как я соскучилась!

— Не, не представляю. Мы же виделись относительно недавно!

— Ну, если полгода для тебя относительно недавно, то ты козел!

— О, узнаю милую подружку, что если не так, сразу обзываться да браниться!

— Слушай, я хочу есть! Готова слона съесть! Этот полет меня вымотал основательно, не представляю, как ты мотаешься туда-сюда. А еще поняла, что я до ужаса боюсь летать. В очередной раз не понимаю, как ты спокойно летаешь!!! А еще…

— Поехали домой! — оборвал ее на полуслове, давя смех, обнял ее за талию, подхватил чемодан, мы поспешили покинуть аэропорт.

— Вау!!! — выразила восторг подруга, увидев на парковке кабриолет. — Я смотрю у вас, Дмитрий Александрович, барские замашки бедного холопа!

— Ничего не могу с собой поделать! Эти машины с откидным верхом сводят с ума! А еще, — чемодан засунут в багажник, любезно распахнул дверку перед Наташей, — многие девушки «клюют» на такую тачку!

— Ты неисправим!!! — расхохоталась подруга, с изяществом садясь на пассажирское сиденье. — Секс на заднем сиденье? — она игриво оглянулась назад.

— Разочарую, эта малышка не предназначена для такого времяпровождения! Она больше для скорости, так что пристегнись и держись покрепче, прокачу с ветерком! — нацепил солнечные очки, игриво подвигал бровями, чем повеселив подружку, широко улыбнулся, выруливая машину на дорогу.

— До сих пор не верю, что на другом конце земли. Как будто в другое измерение попала, — Наташа подошла к окну, с любопытством выглянула. Я, посмеиваясь, наложил нам спагетти с пастой из креветок, разлил красного вина. Осмотрев сервированный стол, кашлянул. Девушка повернулась, глаза удивленно распахнулись на пол-лица. — О, да ты у нас еще кулинаром стал! А посмотри, как загорел! В Лос-Анджелесе был?

— Не, в Майами. Там у меня объект. Кушать подано! — шутливо склонился в поклоне, предварительно накинув белое кухонное полотенце на локоть. В черных брюках, с закатанными рукавами белой рубашки вполне мог сойти за официанта. Наташа рассмеялась, одобрительно кивнула, села на стул. Я расстелил ей на коленях салфетку, только после этого занял свое место и взял бокал.

— За встречу! — мы чокнулись, некоторое время ели в молчании. Откинувшись на стуле, достал сигарету, прикурил. Радость переполняла меня, не могу перестать улыбаться, любуясь своей подругой. Что ж, поездка ко мне, это самое умное, что могло прийти мне в голову за три года. Борис мне рассказывал, что Наташа стала собой, но тень грусти в глазах никогда не исчезала.

— Ты так и не бросил? — темные брови осуждающе сдвинулись. Поднося сигарету к губам, покачал головой.

— Не, еще больше смолю, чем раньше. В планах сдохнуть от передозировки никотина!

— Что случилось? — Наташа поспешно вытерла губы салфеткой, оглядывая меня. Я улыбнулся, затягиваясь. Чувствует меня чертовка. Сколько не улыбайся, не смейся, а сумела уловить в словах беспокойство.

— С чего ты взяла, что что-то случилось? — решил прикинуться идиотом, не понимая, о чем она спрашивает.

— Когда у тебя проскальзывает черный юмор, либо ты обеспокоен, либо кто-то умер, но надеюсь что первое. Когда я уезжала, все были живы — здоровы и передавали тебе пламенный привет!

— Как ты хорошо меня знаешь, — протянул с иронией, щуря глаза. Наташа улыбнулась, откинувшись на стуле.

— Кто-то обещал жениться, по возращению в Россию, поэтому я должна читать мысли мужа еще до того, как он их озвучит! — поддела подруга, поднося бокал.

— Тогда готовь платье, в следующем году сыграем свадьбу! Как ты смотришь на то, чтобы провести ее где-то на корабле в Черном море? — тон был шутливый, но в каждой шутке есть доля правды. И смотря на подругу, на какую-то секунду представил, что это действительно серьезно. Наташа поперхнулась вином, потрясенно смотрела в глаза, смогла только улыбнуться.

— Ты пошутил?

— По поводу чего?

— Платья и Черного моря!

— Так, что тебя не устраивает? — я потемнел лицом, поставил локти на стол, угрожающе сдвинул брови. Мысль о том, что у нее кто-то есть, была неприятна, скребла. — Кто он?

— Кто?

— Принц, который меня опередил!

— Никого нет.

— Тогда почему ты не рада?

— Потому что я не понимаю, о чем ты говоришь, потому что — это ведь шутка?! — ореховые глаза обеспокоенно меня рассматривали, пытаясь понять, серьезно все или все в нашей манере.

— Да я сам еще до конца не понимаю, что будет, — разрядил напряженную обстановку, туша сигарету в пепельнице. Запустил руку в волосы. — Мне предлагают открыть бизнес в России. С нуля, с перспективой выхода на международный рынок. Я на словах не знаю, как это будет выглядеть, на деле подавно. Во мне столько сомнений, и хочется всем рискнуть, и в тоже время я боюсь. Хотя чувствую, что мое это, что все получится….

— Дим, — Наташа взяла мою ладонь и сжала ее. — У тебя все получится! Как показывает практика, если ты за что-то берешься, то это получается лучше, чем думаешь! Ты про Америку говорил, что только на словах, а в итоге задержался, хотя обещал вернуться через год. Ты всегда говоришь одно, а делаешь по-своему, и на выходе ошеломляющий результат.

— Ты предлагаешь рискнуть?

— А ты не сможешь по-другому! Тебе все равно рано или поздно надоест работать на чужого дядю, и будешь искать выходы для самостоятельного плаванья. Так что, если логически посудить, все складывается так, как выгодно тебе, — мы улыбнулись друг другу, я рассмеялся.

— Наверное, мне просто не хватало именно твоих слов, твоей поддержки! Может, ты подумаешь по поводу замужества?

— О нет, уж увольте! Друг ты замечательный, а вот муж из тебя, скорей всего, никакой, особенно в ближайшее будущее. Пусть такое сокровище достанется какой-нибудь несчастной девушке, готовой тебя ждать из командировок и любимой работы. Знаешь, я все-таки люблю тебя, но не настолько, чтобы быть на втором месте, а с тобой — только так.

— Какая ты добрая по отношению к моей будущей жене.

— В моем доме всегда будут в наличии бумажные платочки, дабы я ей вытирала сопли-слезы, когда она в очередной раз прибежит жаловаться на твое отсутствие! — Наташа сделала губки «уточкой», а я расхохотался, наливая нам еще вина. До вечера мы занимались каждый своим делом: Наташа спала после перелета, я просматривал документы по очередному проекту, а вечером мы пошли гулять по городу. Я рассказывал ей какие-то истории о Нью-Йорке, говорил о том, что в книгах не прочитаешь, а обретаешь только, проживи в нем некоторое время.

С трудом улавливал нить разговора, постоянно бросая взгляды на сторону Андрея. Возле него сидела очень симпатичная девушка, с умными глазами. Ее каштановые волосы были подстрижены под каре, сзади коротко, а к лицу более удлиненно. Когда мы встречались глазами, был ощутимый разряд тока, Андрей пару раз деликатно кашлял в руку, напоминая, что мы не одни. Его наше притяжение забавляло, если судить по веселым карим глазам. Я иногда натыкался в литературе о взаимном влечении двух людей, но всегда смеялся над этой темой, никогда не встречал человека, к которому бы влекло с первого взгляда. Чисто физически. Судя по девушке, она испытывала то же самое, что и я. Когда были поставлены подписи на договорах, все одновременно встали. Юристы американской компании, где я работал, покинули кабинет, Андрей, улыбаясь, тоже ретировался на выход. Во мне проснулся инстинкт самца, который почуял самку. Довольно привлекательную самочку.

— Я не запомнил вашего имени, — обходя стол, хищно оглядывал ее с ног до головы, ощущая, как адреналин, от предстоящей эротической игры, волнует кровь. Мы с ней разговаривали на русском, переговоры шли на английском, но я слышал, как она с Андреем шепталась на родном языке.

— Анна, — спокойно ответила девушка, склонив голову набок. Ее глаза смеялись, дерзили, манили.

— Русская? — положил обе руки на стол, не давая ей возможности улизнуть. Хотя Анна и не стремилась. Ее тело подалось в мою сторону, между нами грубо нарушились все правила делового этикета.

— Наполовину. Мой отец из России, — ее дыхание обожгло кожу на лице, сердце учащенно забилось, жгучее желание обладать ею здесь и сейчас возбудило не только нервы.

— Вы отлично говорите по-русски, — прошептал я, запуская руки в ее волосы, притягивая к себе. Не было ни единого шанса устоять на краю здравого смысла. Наши губы нашли друг друга еще до того, как в мозг поступил сигнал об опасности. Мы целовались жадно, эгоистично, без малейших поблажек и нежностей. Я прижимал Анну к себе, пытаясь вжать в себя, ощутить через множество слоев тканей жар наших тел.

— Кхм, — кто-то постучал в дверь. Мы отпрянули друг от друга. Какое-то мгновение пытались выровнять сбившееся дыхание. Я оглянулся. Андрей заслонял весь дверной проем. Боже, я даже не подумал про посторонних! Мысль о том, что в какой-то момент наши поцелуи могли перейти в нечто другое, заставила ухмыльнуться.

— Если вы закончили свой разговор, мы бы поехали, — равнодушно произнес Андрей, но покачивание головой говорило о том, что сцена его не оставила равнодушным. Правда, в каком отношении: положительном или отрицательном, — я не понял.

— Да, конечно! — повернулся к Анне, она держала лицо, нисколько не краснея, что ее видели целующую. Лишь припухлость губ и легкий беспорядок в волосах выдавало с головой о ее «разговоре» со мною. — До встречи!

— До встречи! — наши взгляды обожгли друг друга, ненасытно пожирая взглядом. Я прикусил губу, следя за тем, как соблазнительно двигается Анна к Андрею, тот поверх ее головы бросил на меня прищуренный взгляд карих глаз. Передернул плечами, может Анна его любовница? Чего это он так пронизывает меня взглядом, словно хочет прожечь дырку во лбу или прочитать все мои мысли? Но интуиция ничего не шептала, сам лично никаких отношений между ними, кроме деловых, не увидел. Не стала бы Анна так страстно отвечать на мои поцелуи, будучи с кем-то связана. Или стала бы??? Запутавшись в своих догадках, решил не морочить себе голову, надо просто найти себе «подружку» на ночь, а то и на пару часов, и образ соблазнительного юриста сразу же померкнет.

Музыка оглушала. Заводила, расслабляла. Особенно это чувствовалось после выпитой бутылки виски. Каждую пятницу шел со своими американскими знакомыми в клуб. Как правило, все были мужчины и холостые, которые не прочь развлечься с красивой девушкой всего на одну ночь. Чем мне нравились такие походы, никто от тебя не ждал дальнейших действий. Голый секс, после которого расходились в разные стороны, порой, не спрашивая имени. Я, кружась возле развеселившейся Наташки, смотрел за ней, чтобы никто не подходил из мужчин, которые сладко ее рассматривали, и озирался по сторонам в поисках легкой добычи для себя. Рядом танцевали знакомые ребята уже с девчонками. Мы были как бы вместе, но каждый сам за себя. Не было привязанности к компании, могли то подойти, то уйти от заказанного столика, не посвящая никого в маршруты своих передвижений. Перехватив заинтересованный взгляд блондинки у бара, сразу же начал держать ее на прицеле. На ней было шикарное короткое платье в блестках на тоненьких бретельках, позволяя любоваться бесконечно длинными ногами. Нагнувшись к Джону, который еще был один, ибо поглядывал на мою подружку, крикнул ему на ухо:

— Присмотри за Наташкой! Я сейчас вернусь! — он согласно закивал головой, поймал мой взгляд, устремленный на незнакомку, осуждающе хмыкнул, покачав головой. Он — то не знал, что Наташа просто подруга, а не девушка из России, которая прилетела к возлюбленному. Мы решили никому ничего не объяснять, ибо вызовешь еще больше недоверие, к сказкам о дружбе между парнем и девушкой. Меня звали через толпу глаза незнакомки. Она, увидев мое приближение, встряхнула волосами, показывая свою тонкую шею.

— Привет, — облокотившись на барную стойку, окинул ее оценивающим взглядом. Худая, я бы ее с удовольствием откормил, особенно с рук. У нее были большие глаза, обрамленные густыми ресницами. Губы, накрашенные красной помадой, были приоткрыты.

— Привет, — она облизнула губы языком, призывно смотря из-под ресниц. Я знал значение этих взглядов. Случайный секс не был в диковинку. А сколько его было у меня, с трудом припоминал, с чего началось. Взял ее за руку, потянул в сторону туалетов. Примитивно, все как в западных фильмах. В свете оказалось у нее серые глаза, которые сейчас лихорадочно блестели. Возможно, девушка была под кайфом. На мгновение замер, присматриваясь. Совершеннолетняя хоть? Незнакомка хмыкнула, видно поняла сомнения, что ж с законом проблем не будет. Туалет был пустой, толкнув ее в одну из кабинок, закрыл дверь. Ее руки сразу же устремились к ремню, я впился в красный рот, прикрывая глаза. Обхватил одной рукой ее затылок, второй — прижал к себе. Возбуждение накатывало с ног до головы. Послышал звук расстегиваемой ширинки. Нетерпеливо с заднего кармана достал презерватив, прервав поцелуй, разорвал зубами упаковку. Задрав короткое платье к талии, стянул кружевные трусики до колен и повернул девушку к стене, приподнимая за бедра. Резко вошел. Она вскрикнула, опираясь на бочок унитаза. По мере нарастания темпа, ее стоны становились все громче и чаще. Мои пальцы запутались в светлых прядях, сжал ее плечо. Издав гортанный звук, задрожала всем телом, вжимаясь задом в меня, словно пыталась продлить свое удовольствие, я, закусив губу, сделав пару мощных толчков и замер. Несколько секунд мы не двигались. Затем отстранился, вышел. Никаких эмоций. Мы по-прежнему были одни. Включив воду, умылся, стирая с губ помаду. Подняв голову, в отражении зеркала увидел девушку. Взял бумажные полотенца, повернулся, вытирая руки.

— А ты неплохо трахаешься! — она прислонялась к стене, зябко передернув плечами.

— Ты тоже ничего!

— У тебя след остался на губах, помада стойкая! Смотри, девушка не поймет! — ее глаза смеялись. Она не делала попыток приблизиться. — Познакомимся?

— А смысл? — швырнул бумагу в мусорное ведро, посмотрел в зеркало, помада вроде стерлась, улыбнулся случайной партнерше и вернулся в зал. Наташка сидела за столиком, потягивала коктейль. Слегка уставшая, но головой качала в такт музыке. Джон сидел напротив. При моем появлении ее глаза округлись, потом сузились.

— Где ты был? — прошипела она, едва я присел рядом. На вопрос с претензией приподнял бровь.

— Да так, — взял бокал с виски и отпил, положив руку на спинку дивана. Джон покачал головой. Тело было расслабленным, в голове совершенно пусто.

— От тебя несет сигаретами, женскими духами и сексом! — ореховые глаза злились и в тоже время насмехались. А может, ревновала?

— Ты угадала! Я только что перепихнулся, и сразу же вернулся к тебе, королева моего сердца, — потянулся к ее лицу, Наташа увернулась, поцелуй пришелся ей в шею. Рассмеявшись, выпил залпом свой стакан, затем еще плеснул виски со льдом.

— Добрый вечер! — прозвучал голос сверху. Вскинул глаза, безмерно удивился. Перед нами стоял Андрей. Увидеть его в клубе я представлял себе меньше всего. Он хоть и мой заказчик, но разница в возрасте у нас была не существенной, величать его по имени и отчеству в пьяную голову сейчас не приходило.

— О, Андрюха! — язык заплетался. Андрей прищурился. — Присоединяйся! Познакомлю тебя с моей избранницей! — перевел взгляд на Наташу, та как-то заметно притихла, бросала осторожные взгляды на Андрея, в которых был интерес. Андрей поколебался всего пару секунд, затем сел напротив подруги и уставился прямо на нее.

— Невеста говоришь? — его голос был каким-то глухим, глаза не смеялись, хотя обстановка вокруг веселила. Меня веселила, почему-то за столом все мрачно смотрели друг на друга. Я вновь допил виски.

— Типа того! Прошу и жаловать, Наталья Ростова, тьфу ты, без пяти минут Терешина! — налил еще виски и обнял Наташку за плечи, прижимая к себе. — Слышь, а может, поедем в Лас-Вегас и там распишемся?!

— Угомонись! — процедила сквозь зубы подруга, пытаясь высвободиться из объятий. Я крепко прижал ее к груди, ухмыляясь.

— Ну, что ты словно дикарка! Хотя я люблю, когда ты шипишь, как змеюка, знаю, какая ты бываешь наедине, — чувство самосохранения еще присутствовало в пьяном мозгу, поэтому я на лету перехватил ее руку, заломив за спину. Она ойкнула, я ослабил хватку, но не отпустил.

— По-моему, тебе пора домой и проспаться! — подал голос до этого молчаливый Джон. Андрей согласно кивнул. Отпустив Наташу, залпом допил свой стакан. Чувствовал, что надо согласиться с разумными доводами. Иначе допьюсь. Мне казалось, что я трезвый, как стеклышко, но встав, повело в сторону. Спускаясь по лестнице, увидел блондинку, улыбка сама расползлась по лицу, не обращая внимания на компанию, шедшую позади, подошел к ней и без слов впился в губы. Девушка пылко ответила на этот неожиданный поцелуй. Мы даже куснули друг друга.

— И как тебя все-таки зовут? — провел пальцем по ее щеке, накручивая кончики волос.

— Кэти.

— Кэт… Ты похожа на кошку! — рассмеявшись, почувствовал, кто-то подтолкнул вперед, прерывая тем самым нашу беседу. Бросив взгляд через плечо, понял, что это был Андрей. Лицо его было хмурое, глаза метали молнии, ничего хорошего не предвещали. Оказавшись в такси, проследил, чтобы Наташка села рядом, потом уже не помнил, как дошел до квартиры, до своей кровати.

Поднес чашку кофе и, закрыв глаза, вдохнул его запах. Кофе…Любил этот горьковатый вкус. Особенно сваренный. Никогда не было ни сахара, ни молока, ни сливок. Кофейный наркоман, как однажды обмолвилась мама. Голова до сих пор была чугунная после пятницы. Чувствуя себя виноватым перед подругой, потому что ни черта не помнил того, что было после выхода из клуба, развлекал Наташу все выходные. Мы съездили к Статуе Свободы, покатались на пароме вокруг нее, так же прогулялись по центральному парку. Несмотря на похмелье, провели мы отлично время, рассказывая друг другу все, что не рассказали в редкие встречи. Почему мы так долго дружим? Потому что Наташка не умеет долго обижаться. И мое свинское поведение в клубе было торжественно прощено. Дверь резко открылась. Сморщившись, отпил кофе. В кабинет неторопливо вошел Андрей, пересек его и, остановившись перед столом, долго меня разглядывал тяжелым взглядом.

— Если ты хочешь поговорить, то коротко и по существу.

— Я хочу тебе морду набить! — просто заявил Андрей. Это заявление меня заинтересовало, поставив чашку в сторону, с любопытством уставился на него. Похоже, он ко мне не с деловым настроем пришел.

— За какие грехи?

— За твое блядское отношение к женщинам. Мало того, что трахаешься с малознакомыми девушками из клуба, еще имеешь моего же юриста…

— Ну, про юриста ты погорячился. Между нами ничего не было.

— Значит, руки не дошли или еще чего-то там.

— Но тебе какое дело с кем я трахаюсь?

— Ты не уважаешь свою невесту! Ты наплевательски относишься к ее чувствам. Ума не приложу, что она в тебе нашла! Да будь я на твоем месте…. — он внезапно замолчал, сжал кулаки. Ноздри раздулись от сдерживаемых эмоций.

— Что ты? — я встал. Не любил смотреть снизу вверх, благо рост позволял возвышаться над людьми. Однако Андрей был со мной на одном уровне. Тема Наташа была для меня острой, болезненной. Руки еще помнили лицо Виталика. В голове еще звучали слова брата о том, что возможно я никогда так и не стану крестным. Хотя и прошло достаточно времени, я знал, что за улыбкой скрывается ее боль, тоска, я знал, что она ночами плачет, оплакивая свою невозможность стать матерью. Она сторонилась всех мужчин. Не специально, но так получалось, ибо сразу же замыкалась в себе, и мы с Борисом, как два коршуна, обстановку в ее личной жизни не улучшали.

— Послушай меня Андрей, ты видел ее первый раз в жизни, ты не знаешь, какие у нас с ней отношения. И твое это рыцарское поведение по защите чести девушки, ни к чему.

— Да пошел ты! — выплюнул Андрей, разворачиваясь к двери. Не это он хотел сделать, не это. Я видел, как побелели его губы от злости, как сильно сжались кулаки. Провожая его взглядом, я задумался. Его благородный порыв наводил на кое-какие мысли, если быть честным перед самим собой, именно такого мужчину я бы хотел видеть возле Наташи. Уверенного в себе, верного семейным принципам, твердым как скала. Чем-то похожим на меня. Даже лучше, я бы сказал.

Хлопнув дверью, снял пиджак. Прибежала Наташа. Чмокнув меня в щеку, умчалась обратно на кухню, откуда доносились аппетитные запахи. Как любимая женушка, встречающая мужа после работы. Вымыв руки, пошел на запахи.

— Твоя любимая курочка с корочкой! — она поставила тарелку предо мною, положила салат, налила вина, после этого, села напротив и, подперев рукой щеку, смотрела на меня.

— А ты чего не ешь? — отрезав кусок, отправил в рот. Было невообразимо вкусно, можно было хотя бы за это жениться на ней.

— А я перекусила уже.

— Не скучаешь, пока я на работе?

— Не, гуляю по городу. Кстати, я нашла у тебя тут коробку с фотками, ты увлекся фотографией?

— Да ерунда это.

— Почему же! Не зря же говорят, что архитекторы-они художники. Так что обещай устроить фотосессию на этих выходных! Мне же надо аватарку сменить!

— Хорошо, — взял бокал и задумчиво на нее смотрел. — Как тебе Андрей?

— Андрей? — она покраснела, опустила глаза. Смена темы ее смутила, на некоторое время даже лишила слов.

— Колись, давай, я же вижу, что даже кончики ушей красные!

— Ну, он симпатичный. Очень серьезный.

— И все?

— А что ты хочешь услышать? — Наташа вскочила на ноги, заметалась. Пока она ходила из угла в угол, я спокойно доел, отнес посуду в раковину.

— Просто скажи, он тебе нравится?

— Не знаю.

— Понятно, — ловить было нечего. Заставить ее переступить через свои страхи, комплексы, я был не в силах. Стянул галстук, на ходу расстегивая рубашку, оказавшись в ванне, с удивлением обнаружил Наташу, следовавшую по пятам. — Я чет не понял, ты хочешь приять со мной душ? — бросил рубашку в корзину для белья, упер руки в бока.

— А почему ты спрашиваешь про Андрея? — ее нисколько не заинтересовало мое предложение. Я вытащил ремень из брюк, включил воду в душе.

— Потому что сей рыцарь, сегодня ворвался в кабинет, угрожал мне физической расправой, защищая твои нежные чувства от моего вульгарного поведения, — я игриво посмотрел на задумчивую Наташу, — так что там насчет совместного мытья?

— Да иди ты! — она махнула рукой, захлопнув дверью, я звонко рассмеялся, удивляясь, как двое могут в один день послать в одно и то же место. Определенно надо попробовать их свести. Хмыкнул, еще роли свахи мне не хватало.

Дождь мелко моросил. Над городом нависли тяжелые свинцовые тучи. Погрузившись в бумаги нового проекта, не сразу обратил внимание, что в кабинет вошли посторонние. Вскинул голову, удивленно приподнял брови. В дверях стоял Андрей, неуверенно держась за ручку. Он словно еще раздумывал: войти окончательно или выйти. Я с интересом наблюдал за выбором. Все-таки сделал шаг в сторону стола. Откинувшись на стуле, скрестил руки на груди.

— Привет, — Андрей замялся, сел на стул, периодически на меня поглядывал, я хранил молчание, лишь вопросительно приподнял брови. — У меня есть билеты на мюзикл «Чикаго».

— Ты меня приглашаешь? — чуть ли не рассмеялся в голос, представив немного другой смысл данного предложения, если бы недавний случай с его гневом в моем кабинете. — Извини, предпочитаю традиционные отношения… — издевательски улыбнулся, пытаясь сдержать улыбку. Андрей непонимающе на меня смотрел, осмысливая поддевку, глаза внезапно гневно сощурились.

— Тебе лишь бы издеваться! — прошипел мужчина, сдерживая себя. Взяв карандаш, покрутил его, дожидаясь, когда вспышка ярости поутихнет. Когда он успокоился, спокойно спросил:

— Что ты хочешь?

— Я хочу пригласить Наташу в театр! — наконец-то сознался Андрей, воинственно смотря в глаза. Поджав губы, рассматривал кандидата для моей подружки. Наташа пару раз случайно спрашивала про Андрея, но на большее не рискнула. Ни разу не попросила его номер телефона или устроить «случайную» встречу. Я не мог понять ее мысли, то мне казалось, что она вспыхивает, когда заходит о нем речь, то равнодушно пожимала плечами при упоминании имени.

— С какой целью? Поматросить и бросить не дам, сразу предупреждаю. Либо все серьезно, либо никак.

— Да кто ты такой, чтобы решать?! — вспылил Андрей, вскакивая на ноги. — Ей решать с кем, какие отношения создавать! Ей! А не тебе!

— Конечно, ей. Но здесь, на территории США, я несу за нее ответственность: в физическом и в душевном плане. Да и вообще. Одного кретина, сломавшего ей жизнь, хватило выше крыши! — злость вспыхнула внезапно, карандаш хрустнул в руках, Андрей вздрогнул, смотрел на обломки. Я в раздражении швырнул их в мусорное ведро, прикусывая нижнюю губу. Выдохнул, заставляя себя успокоиться. — Хорошо, я устрою вам одну встречу, — серьезно оглядел молчаливого Андрея. — Всего одну!

— Ты можешь пойти с нами. Во-первых, будет моя сестра, во-вторых, Наташа без тебя вряд ли согласится, как я понимаю. Так что до вечера.

Наташа с Андреем шли впереди и тихо о чем-то разговаривали. После мюзикла молчаливо решили немного посидеть в одном из ресторанов. Я с Ольгой, сестрой Андрея, шел сзади.

— Расслабься, не прожги им дырку в спинах, — ехидно заметила девушка, смотря на меня с улыбкой. Я отвел от парочки глаза в сторону. — Ей Богу, как ревнивый муж! Поверь, мой брат меньше всего хочет ее обидеть!!!

— Тебе случайно не приплатили, чтобы заливаться тут соловьем?! Я словам, поверь, меньше всего верю, предпочитаю видеть отношение в поступках. И твой брат, из разряда нерешительных типов, которые и хотят сделать шаг, и боятся. Удивительно, что при такой черте характера он имеет в деловом мире репутацию жесткого, бескомпромиссного бизнесмена!

— У каждого есть слабые черты, ты не исключение….

— Мы сейчас обсуждаем не меня, а Андрея!

— Послушай меня, Дима, я знаю тебя всего пару часов, а у меня складывается впечатление, что ты бесишься от самой мысли, что у твоей подруги могут сложиться романтические отношения! Спрашивается, а правда ли вы друзья, может ты, как раз, испытываешь к девушке самые нежные чувства!

— Я? — ошеломленно уставился на Ольгу, даже остановился, настолько абсурдным было предположение. — Я, конечно, ее люблю. Готов сломать себе жизнь ради нее, но она мне, как сестра.

— Тогда дай им просто шанс…. Не лезь туда, куда не просят.

Я смотрел на взлетное поле. Было как-то грустно на душе. Может погода способствовала, а может, действительно мне было тоскливо от предстоящего уезда Наташи. Три недели пролетели одним махом, теперь Наташка возвращалась домой, а я как-то привык ощущать ее рядом с собою.

— Ну, не грусти! — она обняла меня сзади, положив голову на плечо. Я склонил голову в ее сторону, трясь щекой о волосы. Чем-то сцена напомнила мне свой отлет, правда, тогда я не особо грустил.

— Передавай всем привет! — заставил себя улыбнуться, пряча истинные чувства. В стороне стоял Андрей. Обняв девушку за плечи, двинулись в его сторону. — Ты, когда довезешь ее до дома, там тебе выдадут бланк, где распишешься, предоставив ее в целости и сохранности, на девичью честь не покушался.

— Дима! — Наташа ткнула меня в бок, заливаясь краской. Эти двое за две недели подружились, под моим пристальным взглядом, Наташа ему рассказала про нашу дружбу со школьной скамьи. Даже про Борьку не забыла. Я видел, ее глаза сияют, но она боялась, через страх перешагивала навстречу новым отношениям. Боялась ошибиться, довериться. Андрей тоже вел себя, как пацан, смущался, он тянулся к Наташе, но боялся приблизиться ближе, чем хотелось. В какой-то момент поймал себя на мысли, что их отношения напоминают мне отношения Бориса с Ирой в самом начале, вроде хотят быть вместе, но какие-то предрассудки мешают. Меня их игра в прятки чувств смешила, но вмешиваться не стал. Взрослые люди, сами разберутся. Я надеялся, что в лучшую сторону. Объявили посадку. Пожал Андрею руку, с мягкой улыбкой обнял Наташу.

— Я обязательно вернусь! — заправил непокорный локон за ухо, чмокнул в нос, и отпустил их. Наташа еще пару раз оборачивалась, махала рукой. Я махал в ответ. С каждым ее шагом, во мне крепла уверенность, что с любимыми людьми надо быть рядом. В Америке меня никто не держит. Что ж, кто там предлагал бизнес в России?

Было почти десять вечера. Нажав кнопку вызова лифта, уткнулся в телефон. Устал до невозможности, работа над документами для будущего бизнеса отнимала много сил, времени, желаний. Я порой забывал поесть, спал катастрофически мало, пытаясь вникнуть во все тонкости своего будущего. Никита Викторович вначале не скрывал свой радости от такого моего энтузиазма, ведь это велось параллельно с основной работой, сейчас хмуро на меня смотрел, но молчал. А я знал и без его слов, что извожу себя работой, забив на личную жизнь окончательно. Двери лифта распахнулись, не отрываясь от телефона, шагнул внутрь.

— Если всегда будешь смотреть в телефон, однажды пропустишь свое счастье! — со смешком раздался голос, вскинул голову. Улыбка тронула губы, с каждой секундой расползаясь по лицу. На меня смотрели иронично голубые глаза.

— Удивительно, но я рад тебя видеть, — нажал кнопку первого этажа, спрятал телефон в карман пиджака. Мы были одни в столь поздний час в бизнес-центре. Прислонившись к стенке лифта, с удовольствием рассматривал Анну перед собой. Ее идеальный офисный костюм заставлял обращать внимание на точеную фигурку. Встретился с ее глазами, между нами сразу возникло напряжение, которое заставляло учащенно дышать. Оттолкнувшись, сделал шаг в ее сторону, она наоборот вжалась в стенку, приоткрыв губы. Приблизившись к ней настолько, что наши носы были друг напротив друга, склонился для поцелуя. Анна не шевелилась, ждать ответа пришлось недолго. Ее тело выгнулось в мою сторону, губы жадно впились в рот, руки нырнули под пиджак, вытаскивая рубашку из брюк. Когда острые ноготки впились в кожу, застонал в губы, прижимая ее к стене своим телом. Обхватил ее за бедра, задирая юбку, ощутил тонкость кружева. Чулки? Боже, эта женщина сведет меня с ума! Лифт дернулся, свет то пропадал, то появлялся. Из динамика вежливо попросили не паниковать, возникли какие-то неполадки, ведутся восстановительные работы. Руки торопливо метнулись к маленьким жемчужным пуговкам, пока ладонь не накрыла упругую грудь в атласном бюстгальтере. Отодвинул чашечку, крохотный рубиновый сосок заострился под пальцами. Губы горели после жесткого поцелуя, нагнулся к груди, всасывая в рот сосок, слегка прикусил его, над головой чувственно выдохнули.

— Я хочу тебя! — грудным голосом призналась Анна, гладя по волосам.

— Тогда у нас не так уж много времени, — пробормотал, поднимая голову, встречаясь с темными от страсти глазами. Она сглотнула и кивнула в знак согласия. Тянуть время было уже ни к чему. Щелкнула пряжка ремня, звук расстегиваемой ширинки, тяжелое дыхание и слияние двух тел, едва раздевшись. Первые пять минут, традиционно растягивали моменты обладания, но в какой-то миг, посмотрев друг на друга, поняли, что история долгой прелюдии — это не про нас. Мы стали резче, грубее, жестче друг к другу, при этом возникавшая местами боль, как перчинка в пресном блюде. Анна вскрикнула, вонзая в плечи ногти, даже сквозь рубашку ощутил, как зажгло кожу. Ее глаза медленно возвращались к реальной жизни, страсть, безумство уступало место расчетливости, трезвости мысли. Внутри я все еще испытывал эмоциональный подъем, но под холодеющим голубым взглядом пришлось тоже натягивать маску безразличия. Мы привели себя в порядок, разошлись по разным сторонам, словно между нами минуту назад ничего не происходило.

— Никаких нежных чувств, просто секс! — официально произнесла Анна. — Ты мне нравишься, но давай обойдемся без всяких там привязанностей и прочей сентиментальной чепухи. Я готова с тобой дружить.

— Дружить? — расхохотался, откидывая голову, весело сверкая глазами. — Секс по дружбе?

— Вижу, что предложение тебя заинтересовало, — она тепло улыбнулась. Внезапно дернулся лифт и покатил вниз, через некоторое время мы были уже на первом этаже, где нас ожидали несколько людей из охраны бизнес — центра и техподдержки. Вышли из здания, молчаливо направились на парковку. Открыв машину, достал пачку сигарет и закурил, наблюдая, как Анна подошла к серебристому седану. Помигав мне фарами, тронулась с места, вскоре пропала из поля зрения. Докурив, бросил окурок на асфальт, прижав его носком туфли.

В ресторане было шумно, в основном присутствующие офисные работники ближайших компаний, фирм, время ланча. Я пил кофе, наблюдая за сдвинутыми темными бровями Анны. Ее чай давно остыл.

— Интересная идея. Удивительно, что вы решили ее начать воплощать в России, а не в Нью-Йорке, тут как-то логичнее, — она перевернула последний лист, отдала мне документы и вернулась к своей чашке. Сделав глоток, поморщилась, отодвинула ненужный напиток в сторону.

— Я всего лишь посредник между идеей и финансированием. Этакое ключевое звено.

— При этом весь проект держится именно на тебе. Почему ты и где гарантия успеха? Почему они так уверены, что у тебя все получится? Бюджет просто огромный. Я бы побоялась на месте Андрея рисковать такими деньгами.

— Но если все окажется в шоколаде, он больше всех выигрывает. Большую часть акций компании будет иметь Андрей, но я планирую позже все выкупить и стать единственным владельцем. Конечно, все это будет не в течение пяти лет, но когда видишь цель, знаешь к чему стремиться, все просто. А гарантия — это я, мои амбиции, моя целеустремленность, моя жажда быть первым. Слишком стремлюсь обладать всем пирогом, а не каким-то жалким куском!

— А ты самоуверен в себе. Наверное, поэтому выбор пал на твою персону. Но скажи, почему Москва? Нью-Йорк более выгодная площадка для старта! Тут можно найти еще инвесторов и развернуть такую деятельность, что и в смелых снах не снилась!

— Придержи коней! — добродушно рассмеялся энтузиазму Анны, положил свою ладонь на ее руку, пальцы переплелись. Наши глаза встретились, огонь вспыхнул, вокруг наэлектризовался воздух. Облизнул внезапно пересохшие губы. Мы встали из-за столика, вышли из ресторана, направились в сторону офиса. Нам не нужно было смотреть друг на друга, чтобы прочитать жгучее желание каждого, поэтому, едва закрылась дверь в кабинете Анны, я потянул ее к дивану. За короткое время вознестись к вершинам, потом резко вернуться на грешную землю.

— Я завтра уезжаю в Лас-Вегас, меня не будет около двух недель, — застегнуты все пуговицы, поправлена прическа, появилась губная помада. Из-под полуопущенных ресниц наблюдал за девушкой. Чертовка, притягивала к себе, не требовала никаких отношений, и я доволен малым. Она была наркотиком, который вредил и давал кратковременную эйфорию. Взяв с подлокотника дивана галстук, засунул его в карман пиджака, улыбнулся уголком губ, вышел из кабинета, встречая осуждающий взгляд секретарши. Похоже, некоторые сотрудники вновь заговорили о моей скромной персоне.

Спускаясь по лестнице, распустил надоевшую за вечер бабочку. Терпеть не мог эти скучные благотворительные вечера. Только из-за Никиты Викторовича соглашался на такие мероприятия. Он упорно приучал меня к подобным вещам, утверждая, что именно там можно присмотреть себе новое сотрудничество. Но меня тошнило от показного лицемерия, все улыбались, делали вид, что есть дело до каких-то несчастных детей в голодной Африке, а по факту, едва отвернувшись от собеседника, могли разобрать тебя по косточкам, обглодать и выплюнуть. Вдохнул холодный воздух, доставая из карманов пальто сигареты. Прикурил.

— Огонька не найдется? — раздался голос сзади, резко обернулся. Возле забора стояла девушка в вечернем платье. Скорей всего, как и я, сбежала с вечера. Достал зажигалку. Она прикурила, щурясь сквозь дым. Ее лицо казалось мне смутно знакомым. Худенькая, с копной светлых колос, уложенных в элегантную прическу. Глаза большие, в свете фонарей, казались светлыми, почти прозрачными.

— Скучный вечер! Сборище занудных денежных мешков и старых кляч, которые все еще молодятся, имея ядовитый язык, — голос был у нее хрипловатый, низкий, с нотками сексуальности. По телу пробежалась стайка мурашек от возбуждения. Ей можно было б работать секс по телефону.

— А к какой категории вы себя относите? К клячам или к мешкам? — заинтересовано посмотрел на девушку. Ее образ полностью соответствовал требованиям вечера: прическа, черное платье в пол, маленькая сумочка в руках, короткий полушубок. Вечера осенью в Нью-Йорке были прохладные.

— А вы? — ее глаза с любопытством разглядывали меня, видно пытались по одежде высчитать мой счет. Улыбнулся столь явному интересу.

— Вообще-то я первый задал вопрос, не прилично отвечать на него вопросом.

— Я ни к одной, из предложенных категорий, не отношусь. Впрочем, — она быстро окинула меня оценивающим взглядом, кровь побежала быстрее, — как и ты, — внезапно перешла с вежливого «вы» на «ты».

— Раз мы с тобой совпали в положении, может, прогуляемся? — нахально улыбнулся. Нужно было как-то компенсировать неудачный вечер. Тем более девушка меня привлекала, интриговала.

— А я как-то не настроена, совершать вечерние прогулки в таком наряде, — она сделала шаг в мою сторону, я, наконец-то, рассмотрел ее глаза. Они были серые, почти стального цвета. И лицо оказалось знакомым, но как не напрягал память, не мог вспомнить, где видел.

— А мы дойдем до перекрестка, поймаем такси, и поедем к тебе или ко мне, — засунув руки в карман, улыбнулся.

— А ты шустер! — девушка затушила сигарету, подошла впритык, окутав запахом каких-то приятных духов. Подставив ей согнутый локоть, мы неторопливо направились к перекрестку, где через пару минут поймали свободное такси. Я назвал свой адрес. Пока ехали, подумал, что на Западе превратился в человека легкого поведения. Почему-то ни разу не возникало желания завести стабильные серьезные отношения, возможно виной была доступность. Никогда не встречал отказа от минутного секса, не интересуясь партнершей. Даже сейчас, подъезжая к дому, где была моя квартира, так и не поинтересовался ее именем. Судя по лицу незнакомки, ей видно не впервой так проводить вечера. Поэтому войдя в квартиру, не включая свет, приник к ее губам. Торопливо, стараясь не испортить наряд девушки, ибо представлял, сколько оно стоило, медленно скинул с плеч шубку, взялся за молнию платья. Когда оно упало к ногам, сбросил свое пальто и пиджак, обняв девушку за талию. На ней остались лишь трусики и чулки. Туфли валялись уже рядом с платьем. Подхватив ее на руки, понес в спальню. Если я бережно относился к ее вещам, то ее ручки не стали церемониться с рубашкой. Местами пуговицы вырывались с корнем. Вобрал в рот ее набухший сосок, обводя языком его контуры. Она застонала, выгнулась, теребя мои волосы. От груди влажная дорожка пролегла вниз к пупку, который, оказывается, был еще и проколот. Там жила довольно милая бабочка. Поиграв с нею, подцепил по краям черные маленькие трусики и медленно потянул их по длинным ногам. Чулки даже и не думал снимать. Она была влажной, горячей, готовой меня принять всего. Но вместо себя, я предложил ей свои руки, наблюдая, как на красивом лице эмоции сменялись калейдоскопом. Почувствовал, что еще движение и девушка кончит. Недовольный вздох рассмешил, снял брюки, вытащил из прикроватной тумбочки презерватив, только после этого накрыл ее собою, ощущая, как стенки ее влагалища плотно обхватываю мой член. Медленно двигаясь, проникая с каждым толчком все глубже, целовал ее шею, покусывал маленькое ушко. Она пыталась перехватить инициативу, ускорить темп, но я пресекал ее попытки на корню, с удовольствием наблюдая за ее лицом, на котором застыло предвкушение. Сменил позу, закинув ноги в чулках на плечи, довольно резко и глубоко стал вонзаться в ее податливое тело. С ее губ слетали то вздох, то крик, то стон, когда прикрыла глаза, ускорился, чувствуя приближение обоюдной разрядки. Мы одновременно застонали, замирая. Тут же рухнул рядом, притягивая девушку к груди, зарываясь лицом в ее светлые пряди. Изматывающая рабочая неделя, ряд встреч, командировка, и прочие мелочи — все резко вылилось в усталость. Засыпая, подумал, что впервые с кем-то остаюсь на ночь на чужбине. Пусть и в собственной постели.

Проснулся от того, что ощущал какую-то тяжесть на своей заднице. Повернул голову. Рядом посапывала незнакомая мне блондинка. Это оказывается ее нога по-хозяйски лежала на моих бедрах. Напряг память. Кажется, это мы вместе вчера удрали со скучного вечера. В свете дня виднелись и крошки от туши под глазами, и тени, и тональный крем теперь покрывал лицо пятнами, но при всем этом оставалась милой. Мне показалось, что без косметики она будет выглядеть намного красивее. Какая-та неизвестная нежность душила меня, глядя на спящую девушку в моей кровати. Протянул руку, убрал прядь светлых волос с лица. Ресницы дрогнули, она открыла глаза.

— Привет, — поприветствовала незнакомка, некоторое время мы смотрели друг на друга. — Мне кажется, что раньше мы с тобой встречались.

— Во сне? — провел ладонью по обнаженным плечам. Она была слишком худой, по моим меркам, но фигура у нее была фарфоровой куклы с длинными ногами и тонкой талией. Зазвонил телефон. Чертыхнувшись, улыбнулся девушке, вскочил на ноги, натянул спортивные штаны на голое тело, пошел искать источник звука. Звонил Олег. Пока он рассказывал про дела, про общих знакомых, я зацепился взглядом за журнал, который валялся на журнальном столике после Наташки. Нагнувшись, взял его, намереваясь выкинуть, но что-то заставило взглянуть на обложку. На меня надменно смотрела с глянца моя незнакомка. Еле дождался, когда окончится разговор, отвечая односложно. Брат видно почувствовал на другом материке, что мыслями я был не с ним, быстро закруглился. Держа журнал в руках, направился в спальню. Она оказалась пустой. Растерявшись, услышал сзади шорох.

— Я воспользуюсь твоей футболкой, — девушка стояла в дверях ванны с влажными волосами, с чистым лицом, моя футболка еле прикрывала середину бедер. — Я смотрю, ты запасливый, нашла пару новых зубных щеток. Или тебе не в новинку по утрам просыпаться с девушкой. Каждый раз с новой. — Она прошла мимо, ехидно улыбнувшись, села по-турецки на кровати и достала из сумочки телефон. И когда только успела из прихожей ее притащить. Бросив украдкой взгляд на обложку, поднял глаза. Я ее видел. Где-то. В голове что-то щелкнуло, какие-то обрывки воспоминаний всплывали перед глазами. Девушка подняла руки и потянулась, выгибая спину. Напоминая мне ленивую кошку.

— Как тебя зовут? — в руках продолжал мять журнал, все еще сомневаясь, что три человека это один и тот же человек: девушка на обложке, девушка в клубе, девушка, сидящая сейчас на кровати.

— Ты всегда знакомишься по утрам? — ее тонкая бровь приподнялась, но глаза не подняла от телефона.

— И все-таки.

— Кэти, — едва она назвала свое имя, я почувствовал себя не в своей тарелке, повернул к ней журнал. Девушка откинула волосы на спину, прищурилась, склонив голову набок.

— И это тоже ты?

— Ты бы хотел, чтобы это была не я?

— Я бы хотел просто понять, с кем переспал: с моделью или просто с девушкой из клуба, а может с девушкой особых услуг.

— А все зависит, кого ты хочешь увидеть во мне, — Кэти легла на подушки, вытянув ноги, задумчиво разглядывала меня. — Теперь мне понятно, почему ты казался смутно знакомым. Ты тогда так и не назвал своего имени.

— Дмитрий.

— Ты не американец.

— Нет, я русский.

— А по-английски говоришь отлично.

Я промолчал. Не знал, что мне делать, как вести себя с ней. Ладно, была б она просто мимо проходящий с симпатичным личиком, минутная подружка. С ними как-то проще, от тебя ничего не ждали и ты ничего не обещал. А тут…Бросив быстрый взгляд на Кэти, она тоже ничего не просила. Ни сейчас, ни в клубе.

— Кофе? — швырнул журнал на стул, улыбнулся девушке. Она улыбнулась в ответ.

— А шампанское есть?

— С утра?! — ошеломленно переспросил, видимо чего-то не поняв. Кэти рассмеялась, вскочила на ноги, подбежала к краю кровати и обвила мою шею руками. Ее губы ласково подарили нежный поцелуй, тело предательски вздрогнуло. Схватил ее в охапку, повалил на спину. Удивительно, она в голос расхохоталась, обвивая ногами мою талию. Возбуждение накрыло с головой. Я целовал ее, я обладал ею, ласкал шикарное «модельное» тело, которое по контракту запрещено просто кормить. И было приятно, что девушка откликалась на каждое движение, давая понять, ей это нравится, что стоны — это действительно от удовольствия, а не наигранные.

Фотовспышки слепили глаза, хотелось их потереть рукой. Крики толпы оглушали. Каждый человек, хоть немного относящийся к прессе, норовил вылезти в первый ряд для удачной фотографии. Охрана просто не справлялась с натиском толпы. Кэти изящно вышла из машины, поправила шлейф платья, помахала пришедшим людям к красной дорожке, которые пытались хоть глазком увидеть знаменитость. Я стоял рядом с отсутствующим видом, игнорируя явный интерес публики к себе. Это называется издержки романа с публичным человеком. Кэти была слишком известной моделью, работала со многими брендами и была «лицом» того или иного модного дома. Мы, наконец-то, попали в холл, где на нас пока никто не обращал внимания. Это была минутная передышка для меня.

— Ты привыкнешь, — ласково заметила Кэти, протянула руку к моему лбу, чтобы разгладить нахмуренные брови, не сдержалась и приникла легким поцелуем к губам. Прикрыв глаза, пылко ответил, и тут услышал звук щелчков. Скрипнув зубами, устремил через плечо девушки злой взгляд на пронырливого журналиста, который поспешно ретировался. Взял Кэти за руку, прошли в зал, где вечер набирал обороты.

Собирая бумаги в папку, поглядывал на часы. Времени в обрез. Через два часа самолет, а планировал заскочить домой, взять проект Андрея, чтобы поработать над ним в свободное время. В кабинет довольно бодро вошел Никита Викторович, без слов кинул на стол журнал светской хроники. На обложке была Кэти со мною. Вместе мы смотрелись эффектно: платиновая блондинка с яркими серыми глазами, притягивала взгляд своей холодной красотой. Она и правда на людях, на своих тусовках, на показах выглядела отстраненно, не зря за ней закрепилось прозвище Снежная королева. Мое выражение лица тоже было под стать: вежливая скупая улыбка, пронзительный изучающий взгляд, идеальный облик серьезного начинающего бизнесмена. Сколько же было статей по поводу наших отношений, догадок, выдумок, поначалу на каждую сплетню я бесился, Кэти лишь смеялась. Она привыкла слушать про себя всякий бред, мне в этом вопросе приходилось сложнее, но вскоре научился от этого отстранятся.

— Тебе не кажется, что сейчас как-то не время создавать вокруг себя шумиху, — старик смотрел хмуро, даже сердито. Его недовольство можно было понять.

— Да кто я такой, чтобы интересовать прессу? Это же девушка звезда, а не я! — щелкнув замками на портфеле, повернулся к Никите Викторовичу.

— И, тем не менее, под тебя стали копать. Вас вместе видят на светских мероприятиях, пару раз тебя замечали на ее показах, вы летали в Италию. Как-то много всего за такой короткий промежуток.

— А что вы предлагаете? Скрываться от всех? Что за бред! Мы все взрослые люди.

— Дима! Ты только начал открывать бизнес, положение которого еще шаткое и непонятное, любой скандал пойдет тебе не на пользу. А модели…они никогда не славились постоянством. Сегодня ты, завтра кто-то другой! Более обеспеченный, который готов исполнить любой их каприз!

— Хватит! — повысил голос, заставив мужчину удивленно застыть. Гнев сжимал за горло. Это тоже была одна из тем сплетней: почему такая известная модель с начинающим бизнесменом, ведь были и более состоятельные и дальше полный список потенциальных ухажеров. — Не надо мне тут рассказывать следствия и последствия, додумывая свои догадки.

— Ты сам подумай, как ваши отношения продержатся, когда вы оба из-за работы будете перемещаться по разным концам света.

— Никита Викторович, вы не о том волнуетесь!

— Я просто хочу, чтобы твоя личная жизнь не мешала тебе добиваться целей.

— Я никогда не смешиваю работу и свою личную жизнь!

— Дай-то Бог…

— Все, у меня времени в обрез, самолет не будет ждать! Вы не переживайте!

Кофе дымился в кружке. Подцепив кусочек омлета, отправил в рот. На кухню пришла сонная, растрепанная Кэти с тенями под глазами. Она плюхнулась на стул напротив, поджав одну ногу под себя, подперла ладошкой голову. Налил ей кофе в чашку, как и я, она просыпалась лишь после сигареты и выпитого кофе.

— Кэти, нам надо поговорить! — на мои слова девушка сфокусировала взгляд, поняв, что она меня слушает, продолжил, — через месяц я уезжаю в Москву.

— Надолго?

— Как получится. Бизнес, который был на бумагах, теперь будет воплощаться в реальность.

— А мы?

— Мы? Мы либо расстаемся сейчас, либо пытаемся строить отношения на расстоянии, — взял прохладную руку, переплел пальцы. — Поверь, я не хочу расставаться, ты мне нравишься…

— Дима…. — Кэти переместилась ко мне на коленки, поцеловала в губы, — Мы постараемся все преодолеть….Правда?

— Правда, мы все пройдем вместе! — ласково погладил ее по волосам, прижал к груди, она доверчиво положила голову на плечо, вздохнув. Было на самом деле страшно представить, как наши отношения смогут выжить под давлением общественного мнения, нападок журналистов, работы, проживания в разных государствах. Но мне действительно хотелось верить, что сумеем сохранить сегодняшнее в завтрашнем дне.

— Ты уверена, что действительно хочешь меня провожать? Как правило, девушки начинают плакать и уговаривать остаться, — я посмотрел на молчаливую Кэти, она кивнула. Мы вышли из ее машины, направились в здание аэропорта.

— Это наша с тобой первая серьезная разлука, — Кэти сняла очки, когда оказались в вип-зале ожидания. Удивительно, что делает с простыми людьми появление «звезды», за пару фотографий и автограф, ее пропустили в зал после регистрации. Думаю, это исключение, чем правило. Я положил паспорт с билетами на стол.

— Я постараюсь по возможности быстрее вернуться, но ты должна понимать, что сейчас у меня наступает период жизни, когда буду жить на два государства. Мы с тобой об этом говорили.

— Понимаю, но я привыкла ощущать тебя рядом! — она капризно надула губки, я протянул руку к ее лицу, обхватил затылок. Ее губы с готовностью встретились с моим, жадно отвечая на поцелуи. Последние дни мы очень много проводили времени друг с другом, даже на пару дней вырвались в Майами.

— Никто же не запрещал встречаться на нейтральной территории. Ты ж сообщала, что у тебя новый контракт в Париже. А Франция ближе, чем Америка, — ее глаза радостно засияли от моей фразы. Действительно, Кэти пару дней назад стала лицом чего-то известного в Париже. Я ни разу не попытался запомнить хоть одно название Дома моды, где она работала. Меня ее модельная карьера не интересовала, важно было то, что она возвращалась ко мне домой, а не в квартиру к своим подружкам-конкуренткам. Важно было то, что по утрам я просыпался, чувствуя тепло ее тела. Важно было то, что рядом с моей зубной щеткой появилась постоянная другая зубная щетка. И пусть наши часы сна и бодрствования часто не совпадали, когда мы пересекались, многое переставало иметь значение.

— Я как-то об этом не подумала.

— Так что ненадолго мы расстаемся. Как только ты переберешься в Париж, постараюсь прилететь к тебе.

Мы еще некоторое время целовались, не тратя время на разговоры. Да с Кэт было невозможно говорить на серьезные темы долго. Она предпочитала веселиться, танцевать до утра, заниматься сексом, с перерывом на перекур, при этом умудрялась быть востребованной моделью. Серьезные разговоры быстро утомляли светлую голову, поэтому мы важные вопросы обсуждали в три подхода: вопрос, предложение, итог. Чаще всего я принимал решения, в каком направлении нам двигаться вдвоем. Единственное во что не вмешивался — это в ее карьеру. Как бы меня не раздражал интерес прессы, поздние вечеринки, мужчины творческих профессий сопутствующие моделям, спонсоры с различными предложениями, я старался абстрагироваться, не заводиться вполоборота, выплескивая на девушку свою неуверенность в ее верности, учился доверять.

Было тихо и темно. Протянул руку за телефоном. Время около восьми утра. Наконец-то за три дня организм адаптировался к России. Не, я не спал как медведь все это время, но чувствовал себя разбитым, медленно соображал, даже кофе не помогал. Едва прилетел, работа полностью меня отняла у родных и друзей. Я уходил утром, успев только кивнуть отцу, когда мы сталкивались по утрам в коридоре, улыбнуться матери, та всегда встречала или провожала отца на работу, кофе уже пил в офисе, вечером возвращался после одиннадцати, не было ни сил, ни желания разговаривать. Пару раз созвонился с Борисом и Наташей, времени для встреч не было. Мне в сутках не хватало часов для семьи и работы. Вытянулся на кровати, закинув руки под голову. Блуждал взглядом по потолку. Родители были рады меня видеть, но мы, как знакомые после давней встречи, присматривались друг к другу. Вернее они присматривались, мне было некогда приглядеться к ним, я лишь подметил, как осунулось лицо отца, как похудела мать, как постарел брат. Но все это отметил в мозгу, не более того, не задавался вопросом, почему самые близкие люди так изменились. Предложенный бизнес меня больше интересовал, чем что- либо вокруг. Но эти выходные решил полностью посвятить себя родным.

— Доброе утро! — вошел на кухню. Мать замерла со сковородкой и как-то неуверенно улыбнулась, в глазах появился испуг, но быстро уполз в уголок. Подошел, обнял сзади за плечи, уткнувшись в макушку. Она заметно расслабилась, но чувствовал какое-то напряжение.

— Ты завтракать будешь?

— Нет. Только кофе.

— Подожди минуту, — мать засуетилась возле плиты, ставя турку.

Сев на свое излюбленное место возле окна, стал водить пальцем по столу. Ничего здесь не изменилось, разве что окна поменяли на пластиковые, да по мелочи. Никакого евроремонта, новой мебели не увидел. Я озадачился. Живя в Америке, зарабатывал довольно прилично, не сразу, но все же, какую-то часть всегда переводил родителям, не спрашивая, на что они их тратят. Но сейчас складывалось впечатление, что деньги сюда не доходили. Передо мной появилась кружка.

— А где отец?

— Он ушел на работу, — просто ответила мать, стоя спиной. Нахмурившись, схватил ее за руку, когда она подходила к холодильнику, и заставил сесть. Она нервно затеребила кухонное полотенце, отводила глаза в сторону. Смотрела куда угодно, но только не на меня.

— Я, конечно, не идеальный сын….

— Что ты…

— Не перебивай меня, — жестко посмотрел на нее, раздражаясь, но скрыл под маской непроницаемости. Это уже отголоски моей новой работы, где приходилось быть твердым, как скала, не показывая свои слабости, свое настроение, свои сомнения. В бизнесе всем было плевать, как ты себя чувствуешь, единственная причина твоего отсутствия на рабочем месте, могла быть только смерть. — Я редко приезжал, каюсь, за все это время мог чаще навещать…

— Дима, мы все понимаем, билеты дорогие…

— Хватит! — сердито хлопнул по столу, мать испуганно вскинула на меня глаза. В кружке заволновалось кофе. — В Америке не такие зарплаты, как в России. Мне там платили. Платили хорошо. Я мог позволить себе летать раз в месяц, но этого не делал, потому… что…. — поджал губы, все причины, державшие меня в Америке, были настолько несерьезны, что озвучивать было их глупо. — А приезжая, не стремился задержаться подольше, не оглядывался по сторонам. Теперь скажи мне, куда уходили деньги, которые я переводил? Почему за это время ничего не изменилось! Даже обои и те старые! Что происходит?

— Дима… — она опустила глаза, перебирала края кухонного полотенца. Я, молчал, ждал объяснений. Секунды растягивались в минуты, а минуты медленно тянулись. Мать робко посмотрела на меня, встретившись взглядом, как-то сжалась. Прищурившись, рассматривал ее лицо. Похудела, очень сильно, под глазами какие-то темные круги, седина в волосах, раньше, она не позволяла себе выглядеть старше своих лет, молодилась. Всегда смотрела за собой, а тут складывалось впечатление, что ей было все равно, как выглядит.

— Я жду. Что за манера все скрывать? Терпеть не могу, когда начинают вихлять хвостом. В конце концов, я не посторонний человек! — взял кружку, отпил горячий кофе, не спуская с матери колючего взгляда.

— В прошлом году мы помогли Олегу купить новую квартиру. Ты понимаешь, что зарплата врачей смешная, а они тут стали поговаривать о втором ребенке. Мы с отцом решили, что все твои переводы будем отдавать ему на погашение ипотеки. Помогли с первым взносом, с ремонтом.

— Но зачем из этого делать такую великую тайну?

— Олег считает, что должен сам обеспечивать семью. Мы Алене отдаем деньги.

— Окей, поговорю с Аленой, чем смогу, помогу — все оказалось банально. Расслабленно улыбнулся, напряжение отпустило, когда получил логическое объяснение. Мать поспешно встала. Настроение повысилось, поэтому, когда появился Олег, встретил его в благодушном состоянии.

— Привет! — он выглядел каким-то замученным, лицо осунулось, щетина делала его старше. Улыбка выглядела натянутой. Наверное, было сложное дежурство.

— Привет, — встал, похлопав по плечу, не акцентируя внимание на переглядывание матери с ним. Потом найду время для разговора с Олегом.

— Ты куда-то будешь уходить? — спросила мать. Я обернулся, пожал плечами.

— Поработаю немного.

— Ты весь в работе.

— Так интересно же, — с этими словами ушел в комнату. Мир линий, расчетов меня захватил. Я сидел над проектом Андрея, задумчиво водя мышкой по экрану. Захотелось кое-какие задумки начертить на бумаге. Огляделся. Моей чертежной доски не было. Неужели выкинули? Торопливо встал. Не обнаружив мать на кухне, направился в родительскую спальню, раз ее и в гостиной не оказалось.

— Мам! — открыл дверь и замер на пороге. Вопрос про доску застыл на губах. Я со всего размаху стукнул кулаком об косяк двери, рассекая кожу до крови. Боль заставила прикусить губу. Мне хотелось взвыть от бессильной злобы, трясясь от безмолвной ярости.

— Олег! — тихо произнесла мать, не спуская с меня глаз. Она лежала на кровати, рядом стоял переносной аппарат для определения сердечного ритма. Брат поджал губы, торопливо направился ко мне. Я отвернулся. Мы прошли на кухню, достали аптечку. Олег попытался взять руку, осмотреть рану, но я грубо его оттолкнул от себя, схватив перекись.

— Дим…

— Что Дим? — процедил сквозь зубы, сверля его негодующим взглядом. — Я же просил тебя ничего не скрывать!!! Какого хера…..Какого хера, я тебя спрашиваю!!!! — заорал на него, боясь даже думать, что могло тут случиться без меня.

— Я попробую объяснить….

— Да пошел ты со своими объяснениями! — неаккуратно намазал зеленкой разбитые костяшки, швырнул карандаш в коробку. Все еще кипя от гнева, ушел в свою комнату, боясь, что не справлюсь со своими эмоциями, врежу брату за молчание. Олег не последовал за мной. И, слава богу. В комнате раскрыл настежь окно, закурил. Было морозно, но безветренно. Чувствовал, как холод пробирался под футболку, кожа покрывалась мурашками. Смотрел в одну точку. Скрыли. Промолчали. А если б…Глаза защипало.

— Закрой окно, еще не хватало, чтобы ты подхватил воспаление! — Олег подошел, закрыл окно, я отвернулся от него, вытирая глаза. — Не сердись. Сейчас уже все хорошо.

Сжав зубы, сел перед ноутбуком, бесцельно щелкая мышкой по каждой папке, открывал разные документы. Я ощущал вкус горечи от разочарования. У меня было стойкое ощущение, что меня игнорировали, обходили стороной. Сам виноват. Надо было вернуться после завершения годичного контракта. А вместо этого хватался за работу, как утопающий за соломинку, а они все принимали без возмущения. И никто слова не сказал против.

— У меня складывается впечатление, что я зря вернулся…

— Дим…

— Я есть, но меня нет. Для вас.

— Ты не правильно все воспринимаешь!

— Да? — порывисто повернулся к Олегу, еле сдерживая свой гнев, свою обиду. — А как понимать? Что мне еще предстоит узнать? Вы все молчали. Даже слова не сказали… — голос дрогнул. — Если б она умерла, тоже промолчали? Я не понимаю смысла этого утаивания!!! — смахнул со щеки скатившуюся слезу. — Я получается чужой… Далекий родственник, которому и не стоит знать о таких вещах!

— Дима! Не говорил чепухи! — брат сел на кровать рядом со столом. — Я понимаю твою обиду, но поверь, если бы не ты, как раз самое худшее и сбылось. А так она еще лет двадцать-тридцать проживет. Еще твоих детей подержит на руках.

— Но год назад, все было хорошо….Наташка приезжала, ничего не сказала…

— Она и не знала. Это случилось после ее отъезда к тебе. Сначала было недомогание, общая усталость. И вместо того, чтобы пойти сразу к врачу, махнула рукой, продолжала работать, заниматься домом, отцом, а потом инсульт. Честно, первую неделю было не до тебя, да и ты, судя по обрывочным фразам подруги своей, не скучал, — он усмехнулся. А мне стало стыдно. — Когда встал вопрос, где брать деньги на операцию, на последующее восстановление, на лекарства, я и помыслить не мог, что мой младший братишка, своими рисунками зарабатывает, чуть ли не как депутат в нашем правительстве.

— Не преувеличивай.

— Я сначала не въехал, откуда у Алены столько денег. Грешным делом подумал, что она продала почку или себя какому-то богатому Буратино. И тут отец признался, что деньги присылал ты, а они с матерью отдавали моей жене для погашения ипотеки.

— И сколько тебе еще надо, чтоб закрыть эту кабалу?

— Я с тебя денег не возьму!

— Я, конечно, не Крез, но что-то есть. Почему бы не помочь брату?

— Лучше тачку себе купи, а то ездишь на метро, как бедный студент.

— Тачка успеется, через пару лет смогу позволить себе как минимум «мерс», если не прогорю.

— Дим, — Олег замялся, неуверенно как-то поглядывал на меня, — Неужели, за свои эти линии, расчеты ты получаешь такие бабки? Может я в свое время ошибся профессией…

— У нас не ценят качественный труд, — задумчиво посмотрел на брата, взяв карандаш. — В Америке любят профессионалов. Врачи там еще больше получают, чем архитекторы. Я слишком одержим своей работой, чтобы довольствоваться малым. В остальном, мне чертовски везет.

— Это я уже понял, судя по последней пассии. Ты теперь «звезда», твоя смазливая мордашка мелькает в журналах! Когда медсестрички подсунули журнал со светской хроникой, я опешил от увиденного, братик на пляже с моделью, страстно целующие друг друга. Итальянские каникулы Кэти с новым избранником. «— Олег Александрович, а это правда, что избранник модели ваш брат? — А почему ваш брат никогда не приходил к вам на работу, он такой милашка?» — Олег последние фразы передразнивал женскими интонациями. — Мне оставалось лишь загадочно улыбаться, потому что блять, я сам не в курсе личной жизни брата!

— Это издержки публичной личности. Я первое время напрягался от каждого щелчка, затем плюнул, свои нервы дороже. Без Кэти пресса и фотографы меня не трогают.

— У тебя с ней серьезно или так?

— Не знаю, мне с ней хорошо, как никогда.

— Тебе и с Леной было хорошо… — осторожно заметил брат, приглядываясь ко мне.

— Лена… — я задумался, действительно, в характере этих двух девушек была схожесть. Обе любили веселиться и секс. Во внешности они были полярны друг другу — Возможно, ты прав. Но я не хочу их даже сравнивать. Лена — это прошлое, а Кэти — настоящее.

— А будущее кто тогда?

— Время покажет.

— Ладно, поеду домой, а то Аленка будет волноваться, чего так долго, тем более после суток, — Олег встал, потянулся.

— Олег! — окликнул брата возле дверей. — С мамой теперь все в порядке?

— Да, контролировать надо, но опасности нет. Не переживай.

Когда он ушел, заглянул в родительскую спальню, мама спала. Подошел к кровати и долго стоял неподвижно. Лег на отцовскую половину и смотрел на нее. Всегда считал, что она самая красивая у меня. Даже сейчас с оттенком болезни, выглядела прекрасно для меня. Вспомнил, как тайно ревновал ее к Олегу или к отцу, когда казалось, что она меня не так часто целует, как их. От воспоминаний не заметил, как задремал. Проснулся, ощущая на себе взгляд. Открыл глаза.

— Ты во сне улыбался, — такие же, как у меня зеленые глаза ласково смотрели.

— Наверное, что-то хорошее снилось.

— Последний раз ты спал рядом, когда тебе было лет десять. И то болел, а я караулила температуру. С тех пор мой мальчик вырос…

— В душе я все тот же маленький мальчик.

— Поэтому тебе ничего не сказали. Ты бы сорвался, бросил все. И никому от этого не было б хорошо. Не всегда эмоциональные порывы правильные.

— Я теперь никуда не уеду… К черту этот бизнес, эти перелеты…Эта суета.

— Нет! — строго сказала мать, сурово смотря прямо в глаза. — Ты не посмеешь. Тебе дали шанс заниматься любимым делом! Ты так много для этого работал, что просто не имеешь право бросать. Иначе тогда не зачем было все начинать.

— Но мама, меня фактически не будет рядом. Это сейчас я в Москве, потому что идет этап документации, регистрации, а через пару месяцев опять Нью-Йорк…Я найду здесь нормальную работу…

— Ты сам в это веришь?

— Во что?

— В то, что найдешь нечто подобное, чем занимаешься сейчас? Тебе не дадут той воли, к которой уже привык. Либо ты самостоятельно взлетаешь, сам себе хозяин, либо подрезаешь себе крылья и делаешь то, что скажут, а не то, что захочешь. Улавливаешь разницу?

— Ты не до конца понимаешь, чем я занимаюсь. Мне и сейчас приходится делать то, что не хочу.

— Я не знаю, как правильно называется твоя деятельность, всю жизнь думала, что архитекторы только чертят планы квартир в БТИ. Но что-то мне подсказывает, если не поддашься порывам, однажды ты будешь выбирать, чем заниматься, а не тебя. Я не хочу чувствовать постоянную вину, в несбывшихся твоих мечтах. Поэтому не задвигай свои амбиции, как бы трудно не было.

Проснулся от какой-то возни за дверью. Поднял голову с подлокотника дивана. Взглянул на часы. Половина девятого. Через полчаса начнется рабочий день. И встреча с Андреем и его партнерами. От этой мысли подскочил с дивана. Черт! Домой не успею, чтобы переодеться, свежая рубашка висела в шкафу. На всякий случай. Надо хотя бы умыться. Открыв дверь своего кабинета, секретарша застыла с открытым ртом, стоя возле стола.

— Кофе. Покрепче. И побольше. Без сахара, — отчеканил. Ольга никак не запомнит мои привычки. Если бы это только касалось кофе. Ее томные взгляды дико раздражали и мешали работе. Она со своими обязанностями справлялась на троечку, руки так и чесались ее уволить, но времени, искать нового сотрудника, не было. Ровно в девять в кабинет заходил Андрей. Я его не видел с момента отлета с Наташкой из Америки, но постоянно созванивались, обсуждали рабочие моменты. Что было между ним и моей подругой, толком не знал. Его взгляд скользнул по моему виду, губы поджались. Я от волнения запустил руки в волосы, вороша без того неидеальную прическу. Следом появились партнеры, люди от которых зависит если не все, то многое в моем бизнесе. Если вначале испытывал смущение и какую-то робость перед финансовыми магнатами, с каждым словом, рассказывая, показывая свои расчеты, предложения, рисунки, ощущал дикую эйфорию, зажигая взгляды незнакомых мне людей. Через два часа, пожимая руки, чувствовал, что готов горы свернуть. Контракт с подписями лежал на столе.

— Невероятно. Просто не верится, что это все вмещается в твоей голове, — тихо произносил Андрей, качая головой, рассматривал чертежи на бумаге. Мы остались одни. — Я подозревал, что ты гений, но так…У меня нет слов… — в его голосе мне послышалась нотка зависти, но предпочел сделать вид, что действительно послышалось.

— Постой. Я наконец-то добил проект твоего дома, — торопливо встал, сел на свое место, через минуту развернул ему монитор и включил презентацию. — Теперь можно начинать все воплощать в реальность. Я уже отправил документы на разрешение, присмотрел камень для фасада. Кое-что из новинок высмотрел, если разрешишь, то процесс ускорится. …

— Дим… — перебил меня Андрей, пораженно смотря на меня. — Ты вообще спишь?

— Ну да, иногда, — не обращая внимания на него, достал бумаги, где были распечатаны виды кирпича, срубов, сел возле него. — Кое-что можно заказать в России, выйдет дешевле, чем изначально мы думали, если брать в Европе…

— Ты сумасшедший! Сбавь обороты! — Андрей забрал бумаги и отложил в сторону. Я с досадой посмотрел на него, мне так хотелось ему рассказать, какие интересные идеи придумал. — Когда ты последний раз нормально отдыхал? Не урывками, а нормально!

— На прошлых выходных, — неуверенно промолвил, но тут же вспомнил, что потом ночью сидел над чертежами. Январские праздники провел в Нью-Йорке. Встречи, совещания, пока в России народ гулял, я заключал новые контракты. Кэти просила приехать на День Святого Валентина в Париж, но я уехал в Краснодарский край, послав ей цветы, и кучу извинений. Борис и Наташа обижались, был период, когда мы не созванивались пару недель. Правда, потом я все же сумел притормозить коней, и мы собрались нашей дружной компанией на базе отдыха, где провели чудесно два дня.

— Послушай Дима, в таком темпе ты быстро перегоришь. И все тянуть одному невозможно. Начинай сколачивать вокруг себя команду. Спрашивай совета, не стесняйся и не думай, что ты такой умный и разберешься во всем сам!

— А у тебя нет на примете хорошей секретарши? Желательно глубоко замужем и счастливо?

— Я тебя понял. Помогу. В остальном требуется помощь?

— Думаю, нет. Если вдруг почувствую, что-то не по зубам, сообщу.

— Сомневаюсь я в этом.

Мы встали из-за стола пожали друг другу руки. Андрей улыбнулся, направился к двери, но неожиданно обернулся. Я вопросительно приподнял брови.

— И найди время для девушки, а то ей, наверное, в Париже скучно без тебя.

— Я постараюсь…

— Постарайся, работа не заменит любимого человека.

Дома никого не было, неудивительно. Впервые я пришел не в полночь, а в семь вечера с работы. Как нормальные люди. Переодевшись в джинсы и футболку, намеривался пятницу провести с друзьями, парни давно звали тупо посидеть в баре и попить пива. До назначенной встречи было время, направился на кухню, поставив чайник. Пока он закипал, в прихожей щелкнул замок, вскоре появилась мама.

— Ты дома? — удивилась она, присаживаясь на табуретку. Она как-то странно на меня смотрела, даже разглядывала, словно впервые увидела или пыталась что-то высмотреть на моем лице.

— А где я должен быть вечером в пятницу? — выключил чайник, достал кружку. — Ты будешь чай?

— Ага.

Чувствовал спиной изучающий взгляд, нервно передернул плечами. Взяв чашки, повернулся к столу. Мама сразу же отвела глаза в сторону.

— Рассказывай! — сел напротив, отхлебнув кофе. Ее глаза широко распахнулись, на щеках появился румянец. Интересно, о чем она думает?

— О чем это ты?

— Мам, ну я чувствую, что ты хочешь, о чем-то меня спросить. Попробую угадать.… Наверное, это касается личной жизни. А если быть еще точнее, то скорей всего любезные коллеги пересказали очередную сплетню.

— У тебя с ней серьезно?

— Серьезно, насколько позволяет расстояние.

— Ты на ней женишься? — увидев мой невозмутимый взгляд, добавила. — Просто я не вижу себя в роли свекрови иностранной невестки. Я не знаю английского, она не говорит по-русски. А это означает, что ты будешь жить в Америке или в Европе.

— По-моему, ты немного торопишь время. Мне сейчас некогда заводить семью. Нас вполне устраивают наши отношения.

— Ты настолько ей доверяешь? Модели, они такие ветреные. Не подумай, что я пытаюсь ее оговорить в твоих глазах, — затараторила внезапно мама, увидев мой потяжелевший взгляд. Она потянулась к своей сумке, вытащила из него журнал, и положила передо мною. На меня смотрели мы. Фото было сделано с какого-то вечера. Заголовок кричал: «Прошлое вопреки будущему». В сердце похолодало, невозмутимо под пристальным вниманием матери, открыл статью, быстро пробежался глазами. Говорилось о том, что Кэти вернулась к своим старым привычкам: скандальным вечеринкам, употребление наркотиков и алкоголя, срывала съемки, именно из-за этого русский олигарх, то бишь я, интересно, когда успели повысить в статусе, бросил модель, ибо вот уже пару месяцев нас не видели вместе. Заскрипел зубами. Это можно было ожидать от журналистов. Им дай повод устроить сенсацию. Но меня беспокоило то, что я интуитивно чувствовал, правду в каждом слове. Кэти последнее время была веселой. Слишком веселой. Всегда говорила, что не обижается на мою занятность. И я верил. Достал телефон. Пока шли гудки, рассматривал фотографии. В основном все были сделаны на выходе из каких-то клубов. Успокаивало, что в окружении подружек. Или коллег.

— Алло, — в трубке раздался незнакомый женский голос. Я опешил, посмотрел номер на экране. — Дмитрий?

— Где Кэти?

— Она спит.

— В пять вечера?

— При условии, что она пришла в семь утра, то да, в пять вечера. Через два часа ей на показ. Потом как обычно клуб, как обычно алкоголь, другие мужчины, наркотики. Все по старой программе, горбатого могила исправит.

— В промежутках сей бурной деятельности, впихните ей телефон, пусть позвонит! — прошипел я в трубку, чувствуя, как тихая ярость к собеседнику закипает.

— С какой стати я буду напрягаться, ради этой дряни! — зло ответила девушка на другом конце провода. — Слишком все у нее в шоколаде! И работа, и поклонники с деньгами, и ты еще, начинающий олигарх!

Я нажал отбой, дабы не слушать больше завистницу. Мама тревожно на меня смотрела. Покрутил телефон в руках, смотря перед собой. Мне нужно в Париж. Чувствовал, что сейчас это будет самое верное решение. Сорвавшись с места, услышал голос мамы:

— Дима, куда ты?

— Я во Францию.

Была глубокая ночь. Подняв воротник куртки, вышел из такси. Сверившись с адресом, поспешил в подъезд. Возле одной из трех дверей остановился на втором этаже и нажал звонок, особо не задумываясь, что могу кого-то разбудить. На пороге возникла сонная девушка, она прищурено меня рассматривала и внезапно впустила в квартиру, не спрашивая ни имени, ни к кому. Снял куртку, девушка приложила к губам палец, давая понять, чтобы не шумел. Мы прошли мимо трех закрытых комнат.

— Она только час назад пришла, никакая, — в комнате увидел на кровати Кэти, которая свернувшись калачиком, спала в одежде. — Если она сегодня опять сорвет съемку, агентство расторгнет с ней контракт.

Я подошел к кровати, присел на нее, аккуратно повернул к себе лицом. Ее бил легкий озноб, лег рядом, притянув к себе. Уткнувшись в волосы, почуял запах сигарет, спиртного вперемешку с духами. Теперь оказавшись рядом с девушкой, вдруг осознал, что она себе накрутила в голове, о чем думала и как воспринимала мое отсутствие. Она просто была не уверена во мне, в себе в моей жизни. Именно таким методом, скатиться вниз, пыталась сказать о своих страхах, обратить на себя внимание. Мое.

В парке было малолюдно. Еще бы, мало кто ранним утром, кроме любителей бега, в выходной день будет сидеть на скамейке. Мы сидели. Я опирался спиной на кованые подлокотники, поставив одну ногу на скамью, Кэти лежала на груди, прикрыв глаза. Прищурено наблюдал за единственным фотографом, который пытался замаскироваться между деревьями. Фотоаппарат с мощным объективом выдавал его с ног до головы. Мы ни о чем не говорили. Утром, когда она проснулась, не было ни настроения, ни состояния вести беседу, ее мучило похмелье, организм отторгал все, что было накануне принято-выпито. Сейчас она прижималась ко мне всем телом, пряча свои руки под моей курткой.

— Ты сегодня уезжаешь? — глухо спросила Кэти, дыша мне в шею.

— Ночью в понедельник, — слегка отодвинулся, когда она приподняла голову, брови сошлись на переносице. Разгладил морщинки на лбу, обведя пальцем скулы. Наплевав на наблюдателя, прильнул к губам, Кэти страстно ответила на поцелуй, торопливо переплетая пальцы.

— Мне сегодня надо быть на съемках, — грустно заметила девушка, — Я итак испортила себе репутацию за это время. Так не хочется расставаться с тобой…

— Я пойду с тобой, чтоб тебя опять не утащили на закрытую вечеринку.

— Ты, правда, будешь со мною? — серые глаза распахнулись от удивления, я утвердительно кивнул, притягивая ее к себе.

В студии было слишком много людей, и главное, все были чем-то заняты. Кто-то настраивал свет, кто-то «рисовал» образ моделям, кто-то сооружал «шедевр» на голове, некоторые носились с одеждой. Через полчаса я почувствовал себя лишним в этой атмосфере. Единственное, что удерживало на месте, Кэти смотрела на меня, а если на мгновение теряла из виду, сразу же менялась в лице. Ассистентка, доброжелательная темнокожая девушка, принесла мне кофе. Когда начались съемки, порядком устал от бездействия, был раздражен. Издалека наблюдал за Кэти, она была в каком-то кружевном прозрачном платье, которое больше обнажало, чем скрывало. Но чертовка, была красивая, серые глаза смотрели чувственно с поволокой. Фотограф, Жюльен, довольно цокал языком, бормоча что-то на французском языке. Телефонный звонок отвлек меня, отвернувшись, ответил. Вслушиваясь в слова своего собеседника, краем глаза заметил, как возле меня встала Виола, та самая девушка, что принесла кофе. Она терпеливо ждала окончание моего разговора, нервируя меня.

— Что? — довольно грубо спросил, хмуря брови.

— Жюльен просит поучаствовать в съемке.

— Что? — непонимающе переспросив, мне показалось, что мой английский резко ухудшился за пару минут. Посмотрел в сторону съемочной площадки, возле Кэти кружились визажист с парикмахером на пару с костюмером. Неподалеку маячился смазливый мальчик. Виола проследила за моим взглядом.

— Карл слишком «сладкий», он теряет свое лицом рядом с Кэти.

— Извините, мне это вообще ни к чему. У вас полно мужчин в студии, кто-то подойдет.

— Вы не понимаете….

— И не собираюсь! — резко ответил, девушка опустила плечи. Рядом возник Жюльен, Виола сразу же ретировалась. Фотограф бегло оглядел меня с ног до головы, цокнул языком. Глаза зажглись какой-то идеей. — И не думайте! — выставил вперед ладони. — Мне это ни к чему!

— Как вас зовут?

— Не имеет значение, я не соглашусь ни на одно ваше предложение!

— Многие бы не отказались оказаться на вашем месте, все-таки на обложках ведущих европейских журналах быть престижно!

— При условии, что хоть как-то сопричастен к вашей сфере, я вообще далек от мира моды и гламура.

— Да? Я думал вы актер, — фотограф на минутку задумался, всматриваясь в мое лицо. — Вы кажется бизнесмен.

— Браво! — иронично воскликнул я, кривя губы в подобие улыбки.

— Я понимаю, что вам «светиться» на глянце ни к чему, но может, мы сумеем договориться?

— А чем вам не угодил мальчик? — на мой вопрос Жюльен посмотрел на Карла, который сидел на стуле с отсутствующим видом.

— Что если мы вас будем фотографировать со спины, а на лицо маску?

Я посмотрел на Кэти, она выглядела уставшей, судя по всему, Жульен еще ни один час будет выжимать все соки из окружающих, пока не добьется своей идеальной «картинки».

— Хорошо. Спина и маска, — выдохнул, француз довольно улыбнулся, сразу же понесся к столу, где был ноутбук и фотоаппарат. Полчаса ощущал себя идиотом, не понимая, как нормальные мужики добровольно соглашаются быть моделями. Кэти была заинтригована суетой вокруг меня, увидев, что направляюсь к ней, вскинула брови.

— Что это означает? — прошептала она, прикладывая к моему лицу протянутую маску. Я усмехнулся, развеселившись. Мы не обратили внимания на суматоху Жюльена, смотрели друг на друга. Нагнулся к ее ушку.

— Надеюсь, я получу свое за такой подвиг?

— Дим… — она положила руки на обнаженные плечи, всматривалась в глаза, пыталась что-то там прочесть. — Скажи, ты меня любишь? Ты никогда этих слов не произносил, но твои поступки…они так многое говорят…

— Ты хочешь об этом поговорить здесь? — обхватил ее лицо ладонями, приближая к себе, едва касаясь губами ее губ. — Не самое подходящее время и место.

— Как ты думаешь, у наших отношений есть будущее?

— Смотря, что ты подразумеваешь, — пробормотал, прикрывая глаза, чувствуя ее дыхание то на лице, то в области плеч. Нам никто не говорил, как встать, как смотреть, мы просто говорили о своем, а движения тел, жесты — все было, как будто мы одни.

— Никто не верит, что мы дойдет до финала. За эти месяцы я лишь от немого не выслушала, что ты меня бросил, что наш роман, как газировка. Пошипела и выдохлась.

— Кэт, пусть все завидуют, а ты молчи и улыбайся. И потом, если обсуждают твою личную жизнь, значит, их жизнь настолько скучна, раз лезут на чужую территорию. Ты не обязана каждому раскрывать свою частную жизнь.

— Дим…

— Ммм…

— А знаешь, кажется, я тебя хочу…

— Я бы предпочел это услышать в спальне, а не в окружении незнакомых мне людей и одержимого своей работой фотографа.

— Я обещаю не слезать с тебя до понедельника, — ее руки спустились со спины ниже, с улыбкой перехватил ее за запястья, качая головой с ухмылкой. Серые глаза озорно вспыхнули. Жюльен остался более, чем доволен, ибо он напрочь забыл про всех, бормоча себе под нос восторги на родном языке. Когда я мельком увидел фотографии, замер. Действительно получилось очень чувственно, таинственно. Это была история страсти двух людей.

Новые дома всегда имеют свой запах. Я с любопытством озирался по сторонам, придирчиво замечал косяки. Наташа шла рядом, еле сдерживая улыбку. Риелтор, женщина в возрасте, с надменным выражением лица шла впереди. Она явно не рассматривала нас как потенциальных покупателей. Мы пришли к жилому комплексу пешком, она подъехала на белой «камри».

— Дом элитный, — риелтор на последнем слове сделала ударение, я чуть не расхохотался, но благо шел сзади. Сколько раз я в своей работе слышал это пустое слово «элитный». — Большие площади раскуплены еще с фундамента. Остались скромные апартаменты. На верхних этажах квартиры-студии да однокомнатные. Их плюс только в том, что открывается шикарный вид на Москву. Но вам они не подойдут.

— Это почему же? — задал вопрос, мы стояли возле лифтов.

— Может вы рассмотрите бюджетное жилье, по площади поменьше, в другом районе, как раз для семейной пары.

Наташка еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, мне пришлось напустить задумчивый вид. Перед тем, как решиться купить себе квартиру, выдвинул целый ряд требований. За месяц ничего толкового не находил. Этот комплекс был последний в моем списке, прежде чем накроюсь психом. А Наташка больше как моральная поддержка. Но все на просмотрах нас принимали за пару. Как обычно. Мы поднялись на шестнадцатый этаж.

Попав в квартиру, подошел к окнам. В голове сразу нарисовалась картинка. Широкая лоджия соединялась с кухней и имела выход из комнаты.

- Снести кирпичи и поставить панорамные окна. Утеплить, уложить пол с подогревом и можно прекрасно здесь поставить софу и низкий столик, а-ля мини-гостиная, с прекрасным видом, — повернулся к удивленному риелтору. — Комната напоминает, чем-то хрущевку, прямоугольная, только по метрам в два раза больше. Если ее разделить, например, стеклянной перегородкой, сделать подиум, — поднял голову, прикидывая высоту потолков.

— Разделить? — недоумевала женщина.

— Как раз получится почти двухкомнатная квартира. Наташ! — позвал подругу, которая была на кухне. Она поспешно прибежала. — Как тебе идея?

— Там кухня мечта хозяйки!

— Меня кухня мало интересует, могу и пятью метрами обойтись.

— Но ты же женишься, жену сюда приведешь!

— Когда я женюсь, у меня будет дом! А пока перекантуюсь в этих стенах!

— Вы покупаете? — прервала мой диалог риелтор. Она недоверчиво смотрела, все еще сомневаясь в моих намереньях.

— Конечно, завтра мы с вами и заключим сделку!

— У вас уже одобрена ипотека на данную сумму?

— Зачем мне эти кандалы на десятилетия. Наличными.

— Простите, а кем вы работаете? — в женских глазах зажглось любопытство. На олигарха я не был похожим в своих затертых джинсах, в белой футболке.

— А это большая коммерческая тайна, но в подлинности купюр не сомневайтесь! Плитки по штамповке денег в подвале у меня нет!

— Хм, — она явно была недовольна моим ответом. — У меня сейчас будет показ еще одной квартиры в этом доме, вы останетесь здесь или уйдете? Дверь может просто прикрыть.

— Мы пока побудем тут. Надо же визуализировать интерьер до мельчайших подробностей!

— Я, конечно, имею право узнать, откуда у тебя деньги? — спросила Наташа, когда мы остались одни.

— Во-первых, пошла реализация проекта Андрея, он, наверное, тебе рассказывал, что строит для матери дом в Краснодарском крае. Во-вторых, заказы. У меня не так много осталось свободного времени, поэтому решил быстренько купить себе квартиру, сделать ремонт, и начать стройку дома для родителей!

— Что???

— Тут недалеко от Москвы появился новый поселок, цены на землю пока адекватные, уже Борьку уламываю приобрести там себе участок. Пока ни в какую.

— А я???

— Что ты? У тебя есть Андрей, он не то, что землю может купить, он весь поселок скупит, если захочет! — я весело смотрел на Наташу, но по мере того, как она хмурилась, улыбка сползала с лица. — Не понял…Только не говори, что вы из дружбы не перешли на другой уровень….

— Да, так и есть! — она вскинула подбородок, встречаясь с моими глазами. — Я не могу…

— Вы че? Ахринели что ли??? Почти год просто дружить? Да он, как минимум, испытывает к тебе симпатию! — прищурил глаза. Догадка заставила меня на мгновение замолчать. Слишком воинственно она смотрела на меня. — Вы переспали!

— Нет! — быстро ответила Наташа, отрицательно мотая головой, но алый румянец выступил на щеках.

— А чего тогда краснеешь, как аленький цветочек?

— Тебе кажется!

— Ну да, я же такой мнительный. Надеюсь, мне не придется бить ему морду, — посуровел сразу, разглядывая подругу. Наташа отвернулась от меня, подошла к окну.

— Я прошу тебя не вмешиваться, — тихо произнесла она. Если бы тон был с нотками истерики или визга, я бы и не подумал прислушиваться, нет. Но все было сказано спокойно, сдержанно. Посмотрел на ее напряженную спину.

— Разбирайтесь сами, — раздраженно бросил, покидая квартиру. Было чувство недопонимая. Казалось, мы разучились разговаривать друг с другом на одном языке. Я был слишком сердит, не обернулся.

Лето в самом начале, а уже припекало основательно. В костюме было жарко, спасал кондиционер. В раскрытом ежедневнике смотрел на запланированные дела. Иногда мне казалось, что взял непосильную ношу, были моменты, хотелось все послать к чертям, особенно, когда не получалось с первого раза. Встречи, переговоры, перелеты, контроль объектов, — все, что угодно, только не личное пространство. Близкие люди меня видели по выходным, и то не всегда. Друзья — с Борисом пару раз выбирались на футбольные матчи его любимой команды, иногда посреди недели встречались и общались за бокалом пива, с Наташкой не искал встреч. Мы даже не созванивались, что было крайне удивительно. До той сцены в квартире, когда она попросила не вмешиваться в ее личную жизнь, раз в день точно друг другу набирали. С Кэти было проще всего. Она радовалась моим редким приездам, правда на несколько месяцев я уже не пропадал, умела задвигать свои дела на второй план, полностью посвятив себя мне. Когда ее работа не позволяла освободиться, мы расставались утром, встречались вечером в городе. Я снял для нее уютную небольшую квартирку, после переезда от своих коллег, Кэти расслабилась и начала получать удовольствие от жизни, смеялась и выглядела счастливой. Все чаще таблоиды стали поговаривать о нашей свадьбе, пытались «поймать» ее пальцы, дабы увидеть кольцо. Но их ждало разочарование. На такие серьезные темы мы с ней не разговаривали, не было подходящего момента.

— Как тебе удается давать так мало, но с ощущением полноты? — спросила Кэти. Мы сидели в кафе на веранде в Париже, наблюдая за проходящими людьми.

— Не очень тебя понимаю, — глядя на девушку поверх чашки, отпил кофе.

— Мы с тобой уже больше полугода, живем на расстоянии, нормальные отношения бы давно исчерпали друг друга после первой разлуки, но ты вместо слов делаешь поступки. Знаешь, — серые глаза сверкнули. Кэти облокотилась об стол, — если бы позвали меня замуж, именно за тебя вышла. Потому что ты мужчина. Это чувствуется в каждом твоем жесте, взгляде. Ты с каждой нашей встречей становишься серьезнее, твои фривольные шутки, глупые улыбки остаются позади. Возможно это влияние личного бизнеса…. В Нью-Йорке ты был другим. Более бесшабашным, более податливым на свободные отношения. Ты ни за что не отвечал, — она замолчала, пытливо всматриваясь в меня. Я улыбнулся.

— Если бы я был тогда серьезным, вряд ли ты сейчас сидела напротив в качестве моей девушки, — ее губы дрогнули в подобие улыбки. — Наверное, в чем-то ты права, но я не хочу сейчас об этом думать, — взял ее ладонь и сжал, чувственно смотря в глаза, которые тут же вспыхнули от предвкушения. Она облизнула губы. Я уже выучил язык ее тела, поэтому прекрасно знал значение развернутых плеч, мимолетные взгляды. Удовлетворение своих прихотей у нее стояло на первом месте, чем получение ответов на вопросы.

— Дим! — меня окликнул, замедлил шаг, обернулся. Неподалеку стоял черный джип Андрея, сам он спешил ко мне. Не стал его поджидать, подошел к своей машине, открыл дверь, кинул папки на передние сиденья. — Привет. Как дела?

— Потихоньку не тужа, загребаем мы бабла, — нараспев произнес, вставляя ключ в зажигание.

— Я слышал ты друга к себе взял на работу…Знаешь, есть такое поверье, что бизнес и дружба не совместимы…

— Ты решил мне сейчас все приметы рассказать? — натянуто улыбнулся, окидывая его холодным взглядом. — Спасибо, и без тебя доброжелателей и советчиков хватает.

— Не сердись. Я понимаю, что Борис друг детства, но в бизнесе надо без эмоций. Если что не так пойдет, будут спрашивать с тебя, а не с него.

— Послушай, — начинал злиться, — давай я сам разберусь как-то в своих делах.

— Я вообще-то хотел поговорить с тобой не поэтому поводу, — он как-то неуверенно посмотрел, — Может, посидим вместе?

— Не тяни кота за хвост, ты, как никто другой, знаешь, что мне сейчас точно не до посиделок. Какой у тебя вопрос ко мне?

— Ты в курсе, что мы с Наташей встречались?

— Догадывался. Лично никто не оповещал.

— Дим, я знаю, что вы с ней очень близки. Наверное, ваша дружба исключение, чем правило, — его слова заставили сильнее сжать дверь машину, опуская глаза. Между нами с Наташей установился бойкот. Даже Борис потерял с ней контакт. Она закрылась от нас, в прямом и переносном смысле. На звонки друга отвечала коротко, встречаться отказывалась, я ей принципиально не звонил. — Она не отвечает на звонки.

— Я тебе, чем могу помочь?

— Позвони ей. Я волнуюсь. Мы с ней как-то без разговора разбежались,… Мои звонки игнорирует больше месяца.

— Меня четко попросили не вмешиваться в ваши отношения, — посмотрел на Андрея. Он как-то ссутулился, глаза потускнели, которые до этого были полны надежды. Что происходит? Меня начала бесить эта ситуация. Одна играет в молчанку, второй переживает, но что-то не договаривает. — Ты ее любишь? — карие глаза испуганно на меня вскинулись. На его лице отразился весь калейдоскоп эмоций влюбленного идиота. Даже смешно стало, очень похожее выражение я постоянно видел у Бориса по отношению к Ире. Мне не требовалось слышать ответа. Теперь недоумевал, почему подруга такая дура, если не видит, что по ней сходят с ума? Я сел в машину и проехал мимо него. Сейчас мне хотелось взглянуть в другие глаза. И понять для себя, что испытывают друг к другу эти двое. На мой звонок довольно долго никто не открывал. Мне уже казалось, что я ошибся дверью, даже перепроверил номер. Вдруг дверь приоткрылась и выглянула заспанная Наташка. Она не сразу меня узнала, а когда узнала, отвела глаза.

— Привет подружка! Не звонишь, не пишешь, совсем пропала! — обманчиво ласково проворковал, опираясь рукой об стену.

— Сам тоже не стремился к общению! — довольно раздражительно ответила Наташа.

— Тебе напомнит или сама вспомнишь, кто был инициатором?

— Я тебя просила не вмешиваться в мою личную жизнь! А ты предпочел вообще устраниться из моей жизни!

— О да, при этом игнорируя предложения Бориса встретиться! Скажи откровенно, что между тобой и Андреем?

— Тебе какое дело?

— Мне? Самое прямое! Потому что, черт подери, мне этот человек симпатичен! Хотя ты никогда не учитывала моего мнения, взять хотя бы твоего первого мужа! В конце концов, я оказался прав!

— Знаешь что, катись ты к черту со своим мнением! Это моя жизнь, что хочу и делаю! — завелась подруга, приглаживая раздраженно волосы. Что-то в ее облике меня насторожило. Она злилась, но при этом стремилась не встречаться со мной взглядом. Это было на нее не похоже. Бесцеремонно распахнул дверь, ей пришлось отступить вглубь квартиры, пустить за порог.

— Кофейком угостишь? — сняв ботинки, прошел мимо нее на кухню. По-хозяйски поставил чайник на плиту, открыл окно, достал сигареты.

— Прошу не курить при мне! — Наташа зашла, села на табуретку. Я посмотрел на нее через плечо, крутя зажигалку и сигарету. Странно, раньше мне разрешали. Даже пепельница была. Повернулся к ней, скрестив руки на груди. Наконец-то, она сумела мне взглянуть в глаза. В них был испуг и какая-та твердая решимость чего-то. Такой взгляд был давно, когда мы с ней ссорились по поводу Виталика.

— Наташ, послушай, ты мне не чужой человек! Сестра, которой у меня нет! Давай будем друг перед другом честны! — взял табуретку, сел напротив, беря ее ладони. — Я скучаю по тебе…

— Я тоже… — она обхватила меня за шею и прижалась к груди. Прислонился щекой к макушке, поглаживая по спине. Чайник закипел. Высвободившись из объятий, выключил его.

— Мне чай, — попросила подруга. Поставив чашки, она от запаха кофе скривилась. Удивленно вскинул брови, никогда не наблюдал у нее отвращения к этому напитку. — Как у тебя дела? — под моим пристальным взглядом, развернула конфеты, положила три ложки сахара. Наташа, которая считала лишние калории, сейчас нарушила свои привычки.

— Нормально. Много работы. Некогда даже слетать к Кэти.

— У тебя с ней серьезно?

— Нам хорошо вместе. Может потому что быт не заел нас, а каждая встреча, как маленький праздник.

— У тебя со всеми как праздник! Я все поражаюсь, как они не видят, что дальше постели ты ими не интересуешься.

— Ну, не скажи….

— Я не права? Ты хочешь сказать, что с нею у тебя серьезные намеренья?. Ты вообще задумываешься о семье? Борис женился, ждут прибавления…

— Но ты мой верный товарищ, свободна. Если это правда, что с Андреем расстались! — улыбнулся. Наташа резко опустила глаза.

— Я беременная, — тихо она призналась. Я смотрел на склоненную голову, повторяя про себя ее слова. Странно, ничего не испытывал. В душе было пусто. Ни одной эмоции. Ни положительной, ни отрицательной.

— Андрей знает?

— Нет, конечно! — ореховые глаза серьезно взглянули. — И ты не скажешь!

Знаешь, почему я попросила тебя не лезть? Потому что ты начнешь прессинговать меня, его. Ты будешь давить. Ты нам не дашь выбора, как с Виталиком!

— С Виталиком? — вскочил на ноги, злость душила. Я понимал, что начинаю беситься от происходящего, а имя бывшего как масло в огонь. — Он тебя избил! И я должен был спокойно на это смотреть? Я должен был просто спустить ему это с рук? Я должен был стоять в стороне???

— Я Андрею сказала, что не могу иметь детей! И мы расстались…

— Но ты же ждешь ребенка….

— Это чудо. Но Андрей мечтает о большой семье, как у него самого. Связавшись со мной, я обрекаю его похоронить мечту….Дима, не надо ему говорить. Пусть он встретит нормальную женщину, которая родит, как минимум троих, — по ее щекам бежали слезы. А глаза кричали о боли. Я в шоке смотрел на Наташу, не понимая, как можно так поступать.

— Это несправедливо по отношению к нему…. И потом он не дурак и догадается…

— Если бы не твоя Кэти, ты женился на мне, — улыбаясь сквозь слезы, прошептала девушка. Я встал на колени, обнял ее за талию, уткнувшись в живот. Она поглаживала меня по волосам. — Я думаю, ты будешь ей самым лучшим папой.

— А почему ты уверена, что это будет девочка?

— Потому что ты безумно любишь только женский пол. Мальчик под твоим руководством стал бы ловеласом. У меня нервной системы на вас двоих не хватит. Так что тут только девочка, и без вариантов!

— Ты убеждена, что я буду хорошим отцом? Как-то общение с младенцем обходило меня стороной, даже с племянниками! А у меня их двое!

— Дима! — Наташа обхватила ладонями мое лицо, заглядывая в глаза. — За все, что ты берешься, у тебя всегда получается красиво, чем ждешь! Так что больше бодрости духа!

Вечерело. Поправив галстук, в ожидании уставился на дверь, откуда стали выходить люди. Самолет приземлился только три часа назад. Знал, что в этот день у Кэти был показ, но так же этот день был для нас годовщиной. Год назад я проснулся в Нью-Йорке с блондинкой в одной кровати, которая стала частью моей жизни. Двенадцать месяцев. За это время мы доказали ушлым журналистам, что отношения существуют и на расстоянии, узнали друг друга вдоль и поперек в постели, сумели довериться друг другу. А это было не просто. Мне периодически кто-то подкидывал желтую прессу, где обсуждали Кэти, ее репутацию до встречи со мной и ставили ставки, как долго длинноногая красавица сумеет себя сохранить в верности, не вернуться к прошлым привычкам. Так же не обошли стороной и мою скромную персону — предполагая, что в России у меня уже есть жена и дети, а Кэти это красивая игрушка.

— Дмитрий! — Кэти вырвалась из толпы своих коллег и побежала ко мне. Я сделал пару шагов ей навстречу, заключая в объятия. Не смущаясь любопытных зевак, слились в долгожданном поцелуе. — Какой сюрприз!

— О, это только начало сюрпризов! — придерживая ее за талию одной рукой, открыл дверь автомобиля и усадил девушку на переднее сиденье. Кэти помахала всем ручкой и обернулась ко мне, улыбаясь.

— Ты даже не предупредил!

— Если бы я сообщил о приезде, это был уже не сюрприз! — машина остановилась возле ресторана. Нас провели к заказанному столику, протянули меню. Когда было разлито вино, принесли букет красных роз, серые глаза радостно засияли. — С годовщиной!

— Господи! Ты помнишь! — цветы были отданы, чтобы их поставили в вазу. Я протянул ей коробочку. На бархатной поверхности лежал браслет из белого золота с бриллиантами. Кэти тут же его надела на руку, любуясь, как переливались камни. — Это самый лучший вечер! — за счастливые глаза этой девушки многое отдал, лишь бы продолжали так сиять.

Позже, когда мы вышли, к нам подошел парень, держа много разноцветных шаров. Кэти, словно ребенок, захлопала в ладошки, потребовала пройтись к мосту и выпустить их в небо. Наблюдая, как ввысь поднимались шары, ощущая ее руки на талии, услышал:

— В тебя невозможно не влюбиться.

— А ты и люби, — коснулся ее губ, прижимая к себе. После, в машине, ловил на себе задумчивый взгляд, при пересечении, она улыбалась. Я улыбался в ответ, игнорируя стойкое ощущение, что от меня ждали еще каких-то слов для полноты этого вечера.

Постучались в дверь. Не дожидаясь ответа, в кабинет вошла сначала новая секретарша, Дарья, следом Анна. При виде нее кровь побежала быстрее, так было каждый раз, едва мы с ней попадали в поле виденья друг друга. Мы никак не могли объяснить и понять, почему нас тянуло, влекло, даже не смотря на то, что оба были не свободны. Черт подрал, мимо Анны никак не мог пройти. Последний раз мы виделись по весне в Америке, столкнувшись в лифте одной из корпораций. Быстрый секс в подсобном помещении, всколыхнули наши недолгие отношения в прошлом, позже загадочно улыбались на совещании, сидя на противоположных концах друг от друга.

— Чем же я так порадовал Бога, что он снизошел до меня, грешника, и обогатил мою жизнь твоим присутствием? — подошел к Анне, едва за секретаршей закрылась дверь, схватил ее за руку и впился в рот нетерпеливым поцелуем. Секунду бы помедлить, постараться перебороть свой порыв, но, увы. Она не осталась в долгу, не менее страстно отвечала, впиваясь ногтями в плечи.

— А ты уверен в прочности стола? — шутливо спросила Анна, когда усадил ее на поверхность стола, вставая между ее ног. Ухмыльнувшись, расстегивал ее блузку, предварительно стянув жакет. Ее дыхание было сбивчивым, груди часто приподнимались.

— Вот и проверим, насколько он крепок, — пробормотал, нагибаясь к освобожденному из чашечки бюстгальтера соску. Ее руки развязали узел галстука, пуговицы рубашки быстро расстегивались под ее пальцами, задрал юбку, кружевные чулки на подвязках стали апогеем сдерживаемых чувств. — Чувствую себя именинником! — поглаживая ее бедра, торопливо расстегивал пряжку ремня. Вот не было между нами долгой прелюдии, медленных движений. То ли вечно не то место, не то время, то ли слишком мы нетерпеливы, секс всегда был яростным, жестким, быстрым. И оба получали от этого удовлетворения.

— Дмитрий… Дмитрий Александрович, — стучась и одновременно открывая дверь, вошел Андрей. Он застыл на пороге, переводя смущенные взгляды то с меня на Анну, то обратно. Я, находясь возле окна, завязывал галстук, Анна с усмешкой рассматривала свои ногти, сидя на стуле за столом, где некоторое время назад мы предавались бесстыдной страсти. — Я тут документы принес… — он держал возле груди папку, все так же неподвижно стоял.

— Хорошо, положи на стол, я позже посмотрю их, — сдерживая улыбку, старался серьезно смотреть на Андрея. Анна встала, взяла жакет, повернулась ко мне.

— Мои документы тоже посмотри, завтра уже ждут ответа, — она двинула папку, про которую мы забыли, в мою сторону. Я проводил ее взглядом, скользя по телу, ощущал, как успокоившиеся гормоны, вновь стали шалить.

— Анна! — окликнул. Она замерла возле молчаливого Андрея, внимательно посмотрела на меня, глядя на нее, трудно сказать, чем она занималась, находясь со мной. — Мне позвонить или лично сообщить?

— Позвони, я сегодня улетаю в Нью-Йорк. До свидания, Андрей Корнеевич! — улыбнувшись нам, неторопливо покинула кабинет. Я взял папку, присвистнул, листая договора. Напрочь забыл про Андрея. Лишь успел боковым зрением заметить летящий кулак, но не среагировал.

— Ты ахринел? — скула ныла, подвигал челюстью. Он смотрел на меня сумасшедшим взглядом, ноздри его раздулись, было похоже, что он себя еле сдерживал. Человек в гневе страшен, мог убить в состоянии аффекта.

— Ты…ты…сволочь! — шипел Андрей. — Ты вообще имеешь понятие, как верность? Трахаешься с юристом, имея официально девушку, ты еще умудрился заделать ей ребенка! Да она просто любит тебя, раз терпит такое издевательское поведение! — он подошел ко мне ближе, презрительно заглядывая в глаза. Я непонимающе смотрел на него. Кто от меня ждет ребенка? Кэти? Что-то она такой новости мне не сообщала. — Имей совесть, женись на ней, дай ребенку фамилию! Она самая лучшая, других таких нет… — голос дрогнул. — Не заставляй ее плакать,…Я бы все отдал, чтобы она смотрела на меня с таким обожанием, как на тебя!

— Что-то не припомню твоего восторга по поводу Кэти…

— А причем тут твоя модель? Я говорю про Наташу.

Андрей поспешно отвернулся, чуть ли не бегом вылетел из кабинета. Прислонился к стене, прикрыв глаза. Если бы не обещание подруге не вмешиваться, ничего ему не говорить, мог бы порадовать другими новостями.

— Что с тобой случилось? — заботливо спросила Наташка, ожидая меня возле машины на парковке после работы. Я увернулся от ее прикосновения, хмуря брови. Она обиженно насупилась.

— Наташ, — посмотрел ей в глаза, — Скажи, честно, ты действительно решила вычеркнуть Андрея из своей жизни, не дав ему шанса?

— Я не собираюсь ничего менять, — отчеканила девушка, перевесив сумку на другую руку. Беременность она переносила стойко, выполняла все предписания врачей, наверное, была самой идеальной пациенткой. Ибо у нее с каждым месяцем развивались различные фобии, мне пришлось даже наорать на нее за чтение всяких ужасов на форумах, искать в себе диагнозы и толковать результаты анализов. Она тряслась над ребенком. Запрещала что-либо покупать, веря в приметы, на каждом узи постоянно спрашивала про пол ребенка, но врачи разводили руками, подшучивали, мол, жди сюрприз.

— Но он любит тебя! — тихо признался, следя за ее выражением. Губы задрожали, глаза с укором смотрели на меня, словно наступил на больную мозоль. — И ты его любишь!

Рядом стоящая машина отъехала, увидел Андрея, который ошарашенно на нас смотрел. Наташа тоже его заметила, ринулась прочь, но я успел схватить ее за руку.

— А теперь послушайте вы оба! — тяжело посмотрел на них. — Я не знаю, какая кошка пробежала между вами, что там случилось, но результат на лицо: у вас будет ребенок! — устремил на Андрея прямой взгляд. — Твой ребенок! — он вздрогнул. — Вы сейчас пойдете в кафе и спокойно поговорите, ничего не утаивая. Про страхи, про ревность, про любовь, про дальнейшее житье! Про все. Надеюсь, для этого разговора, как арбитра, мое присутствие не потребуется, — подтолкнул Наташу в сторону Андрея. — Там через дорогу неплохое кафе, — наблюдал, как эти двое, вместе перешли дорогу, зашли в кафе. Постояв некоторое время, убедился, что никто не выскочил, сел в машину и уехал.

Голова трещала. Перевернувшись на другой бок, на кого-то наткнулся. Черт! Вот это я набрался, что не помню, с кем оказался в постели. Приоткрыл один глаз, тело рядом зашевелилось. В комнате было еще темно. Так-с, я одет, вряд ли куролесил с девицами. Приподнялся, приложил ладонь к виску. Морщась от боли, побрел на кухню. Включил подсветку на нижних ящиках, ибо морально еще не готов был встретиться с ярким светом. На кухне был несвойственный бардак. Запустил кофемашину, убирая посуду из раковины, со стола в посудомоечную машину. На столе стояли бутылки. Они были и под столом.

— Знаешь, — появился Борис, весь примятый, с опухшим лицом, — если мы будем ТАК обмывать еще дочку Наташки, я закодируюсь на хрен.

— Это я закодируюсь! Печени не хватит так пить! — встрял Андрей, плетясь сзади, плюхнулся на стул. — Хватить лыбиться! — в меня полетело полотенце, увернулся, продолжая растягивать рот. — Ты алкаш Дима! Тебя хрен перепьешь!

— Он всегда пил больше всех, и чувствовал себя лучше всех! — Борис взял огурец, смотря на меня поверх очков.

— Я делаю вид, что у меня все получается, даже если на самом деле это не так! — расставил чашки с кофем на столе. — В любой ситуации! Как-никак уже не тот статус, чтобы позволит себе показывать эмоции.

— Ты становишься суше, жестче, хладнокровным, — заметил Борис, поднес чашку и с блаженством вздохнул запах кофе.

— В каком смысле? — Андрей заинтересовался, — По-моему, он всегда был таким. Если дело не касалось женской юбки.

— Это тебе не довелось его знать несколько лет назад. Мы с Наташкой жили возле вулкана, то затихал, то извергался. Во всем!

— Если вы про первого мужа Наташи, то я в курсе! — спокойно Андрей встретился со мной взглядом. — И про ножи, и про кулаки.

— Ты мне нравишься, поэтому я лелею надежду, что мне никогда не придется вставать на защиту своей подружки с дочкой. А так, — предупреждающе сузил глаза, поднося чашку. Андрей на некоторое время молчал, потирая подбородок.

— Мы подали заявление и в конце следующей недели нас распишут.

— Мои поздравления! — Борис тут же с пола поднял начатую бутылку, разлил водку по рюмкам. Я взял сигарету, прикурил, прищурившись. Мы с Андреем изучающе смотрели друг на друга.

— Мне еще нужно привыкнуть, что ты типа брата, а не потенциальный любовник, знаешь, сколько раз я мечтал тебе свернуть шею! — он взял рюмку, протянул мне. — Нам же лучше дружить, чем враждовать!

— Это ты, верно заметил, — мы чокнулись и залпом выпили. Мужики потянулись закусывать, я затянулся, выдыхая дым в потолок.

— Я тут землю купил в том же поселке, где и вы, так что никуда не деться от вашего всевидящего ока!

— Ой, круто! Димка и тебе начертит план дома! — воскликнул Борис, мне жутко захотелось ударить его за душевную простоту.

— Я благотворительностью не занимаюсь! Но в качестве свадебного подарка, так уж и быть, соображу.

— Борис, скажи, почему ты не стал таким великим архитектором, как Дима? — карие глаза с любопытством уставились на друга. Я в ожидании застыл. Никогда не задавал такого вопроса. Борька всегда был со мною, во всех сферах, даже сейчас таскал его с собой на тренировки.

— Ну, Димка был лучшим на курсе, его превосходство было сложно оспорить. Это признавали не только однокурсники, но и преподаватели. Да и потом, я не настолько «болел» профессией, как он. Мне ближе была экономика.

— А какого хрена ты поперся со мной в архитектуру? — удивился, туша сигарету. Борис пожал плечами.

— Потому что привык, что ты всегда рядом. Только после выпуска понял, мне всю жизнь придется быть за твоей спиной. Так и получается. Тебя слишком много. Я не лидер по натуре, я трудовая пчелка. Ты с легкостью делал все, на что людям приходилось прикладывать какие-то усилия. Это касается не только работы, но личной жизни. Я очень рад, что вы с Иркой не положили друг на друга глаз, а то бы пришлось застрелиться! Знаешь, как я боялся знакомить вас, с ужасом представлял, что она влюбится в тебя.

— Типун тебя на язык! — ткнул Бориса в плечо. — У тебя отличная жена, теперь ты отец прекрасного мальчугана! Мне до тебя в этом плане еще как до Китая! Боюсь, мы бы с Иркой не сошлись характерами, она бы не стала терпеть мое отсутствие дома, эмоциональные взрывы.

— Интересные вы, — с легкой завистью заметил Андрей, — как мушкетеры, один за всех и все за одного.

— Если будешь себя хорошо вести, так уж и быть, примем тебя в наше элитное братство! — взял наполненную рюмку, — Только, чур, мое превосходство не оспаривается!

— Даже не претендую!

— И ты не ревнуешь? — раздал рядом голос Бориса. Я оглянулся через плечо, на танцевальной площадке под заводную музыку танцевала Кэти, вокруг нее стайкой кружились незнакомые мужчины. Девушка отрывалась.

— Пусть облизываются! — взял бокал, поднял его, встретившись с взглядом Наташи. Она покачала головой, рядом сидел Андрей, разговаривал по телефону. Мы узким кругом собрались в кафе, отпраздновать бракосочетание Наташи с Андреем. Я впервые появился с Кэти. Это было спонтанное предложение, на которое девушка с легкостью согласилась и сумела вырваться ко мне. Борис с Андреем и не скрывали своего шока, открыв рты, когда увидели нас вместе. Одно дело рассматривать в журнале, в интернете, другое — в реальной жизни. В какой-то момент мне показалось, что они забыли не только английский язык, но и, как их зовут. Кэти нисколечко не смутилась под пристальными взглядами, весело лепетала, что очень рада наконец-то познакомиться с близкими друзьями.

— Господи, какая она шикарная! Фигура, ноги…блин, Дима, я тебе немного завидую! Она в реале сто раз круче, чем в журналах да по телеку, — Борис не отводил масленого взгляда от девушки.

— Послушай дружище, я понимаю, что у тебя там нехватка секса, но давай не будем так откровенно пускать слюни на мою девушку, — залпом допил вино, встал. Игнорируя сердитые взгляды особей мужского пола в ресторане, бросаемые мне в спину, уверенно направлялся к Кэти. Она, хохоча, отворачивалась от какого-то хачика, обвила руками мою шею, встряхивая волосами.

— Обожаю русских мужчин, мне тут такие чудесные комплименты наговорили! Я половину, правда, не поняла! Ты немного скуп на похвалу!

— Я предпочитаю не говорить, а делать! — сжал ее талию, прищуриваясь. Она улыбнулась, тесно прижалась ко мне. Вокруг нас накаливалась обстановка, я видел похотливый блеск глаз других мужчин. Это напрягало, обостряло чувство собственника. Каждый, кто встречался с моим взглядом, поспешно отводил глаза в сторону. — Пошли за стол! — приказал, беря ее за руку. Кэти была не согласна, она выдернула руку.

— Я хочу танцевать!!!! — крутанулась на каблуках, извиваясь телом в такт музыки.

— Я не буду дважды повторять! — спокойно заметил, обманчиво ласково улыбаясь. Она тоже улыбнулась, не замечала или делала вид, что не замечала, как темнело мое лицо, опасно зажигались глаза. Я был зол.

— Я хочу танцевать! — упрямо повторила девушка. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, бесцеремонно схватил ее за руку, потащил из зала.

— Дима! — запротестовала Кэти, когда я ее толкнул в туалет, закрыв дверь на замок. Она еще что-то пыталась сказать, но слова были поглощены яростным поцелуем. Прижал к стене, задирая подол платья до талии. Мои прикосновения были далеки от нежной ласки, даже наш первый секс был по взаимному согласию, в отличие от сегодняшнего вечера. Я стискивал ее плечи, под пальцами кожа краснела, скорей всего утром появятся синяки. В серых глазах застыл испуг. Она пыталась меня отпихнуть от себя, но я навалился всем телом. Алкоголь, ревность, злость от ее непокорности, — не располагали к нежности. Развернул ее к стене, ногой раздвинул бедра, расстегивая ширинку на джинсах. Она не хотела меня, но было впервые плевать на чувства. Держа ее за бедра, слышал тихие стоны со всхлипами. Прогибая ладонью ей спину, другой рукой накрутил волосы, заставляя откидывать голову в мою сторону. Резко вход-выход, порывисты движения.

— Ты животное! — процедила сквозь зубы Кэти, но тело ее предательски дрогнуло. Ухмыльнувшись, нагнулся к изгибу, где плечо переходило в шею, поставил засос, как клеймо. Моя собственность.

— Согласен, — целуя ее ухо, покусывая мочку, прошептал: — Меня злить не надо. И вести себя, как шлюха, тоже не надо. Поняла?

— Да.

— Вот и умничка, — похвалил, отстраняясь от девушки. — Приведи себя в порядок! — подошел к раковине. Словно вернулись назад в клуб первой встречи, только в этот раз Кэти смотрела обижено, губы были слегка покусаны. За столик, под прицелом пары глаз, мы вернулись, держа друг друга за руку. Несколько раз к нам подходили мужчины, приглашали Кэти на танец, та оглядываясь на меня, с улыбкой отрицательно качала головой. Попозже получала букеты от поклонников с визитными карточками. Выходя из ресторана, усадил Кэти в ожидавшую машину такси. Ко мне сзади подошли трое мужчин не русской внешности. Борис рядом напрягся, да и я подобрался.

— Слушай мужик, сколько стоит твоя телка на пару часов?

— На нее нет прейскуранта. Частная собственность, — вычислил, что из троих — мужчина слева был главнее, хотя разговаривал с его товарищем по центру. Слева на меня смотрели темные глаза колюче, опасно. Я не спускал с него глаз, тот как-то странно усмехнулся, выступил немного вперед.

— На таких всегда найдется цена, а блядей видно за версту, — он бросил взгляд на машину, где в темноте салона застыло бледное лицо Кэти. — Особенно на таких! — последнее предложение он выделил, все вокруг поняли смысл. Я дернулся в его сторону, но Борис схватил меня за руку.

— Не надо! — прошептал он, мы смотрели вслед уходящим людям. — Просто ее вольное поведение неправильно истолковали, но это издержки европейского менталитета! — торопливо начал меня успокаивать Борис. Я промолчал. Не говорит ему же, что наше первое знакомство и состоялось из-за ее блядского поведения. Сразу же вспомнились зарубежные статьи по поводу ее похождений, об ее увлечение наркотиками и алкоголем на различных вечеринках. Посмотрел на уставшую девушку. Издания перестали поливать ее грязью, наоборот отмечали скромное поведение модели, но прошлое было иголкой, которая иногда очень больно колола. Я обнял ее, она доверчиво прижалась, словно искала защиты.

Крещеный морозец крепчал. Чертыхаясь, почти бегом направился в церковь. В воскресенье народу было на утренней службе много. Быстро перекрестившись, встал в сторонке, ища глазами Наташу с Андреем. Тут заголосил ребенок. Пробираясь сквозь толпу, шел на этот звук. И не ошибся. На лице Наташи была паника, Андрей выглядел растерянным, не зная, что ему делать, как успокоить дочь.

— Привет! — подошел к ним. Ира улыбнулась. Наша дружная компания решила породниться, если не кровно, то духовно. Наташа стала крестной Богдана, а Ира Миланы. Крестным сына Бориса был я. Тут мне отводилась та же роль.

— Она орет с самого утра! — тихо сообщила Ира, Наташа ушла куда-то с ребенком. — Батюшка ничего не говорит, но его взгляды красноречивее слов.

— Ир, это ребенок, которому едва исполнился месяц! Что вы от нее хотите! Говорил я вам, отложите до лета крестины, нет уперлись!

— Ой, лучше помолчи! — Ира махнула на меня рукой и поспешила к Наташе, вернулась она с Миланой. Девочка от крика была уже красной, но сдаваться видимо не собиралась. Я поморщился от ее вопля, голосистая девочка. Точно оперной певицей будет.

— Да угомоните ее! — раздраженно бросил, Наташа пригвоздила меня тяжелым взглядом.

— Вот и успокой! — сердито воскликнула Ира, отдала мне ребенка. От неожиданности я замер, держа Милану на вытянутых руках. Милана внезапно замолчала. Все затаили дыхание. Подмигнув малышке, улыбнулся, поднося ближе к себе. Она что-то на своем закряхтела, схватила ручонками за края воротника пиджака, затеребила.

— Боже, даже младенцы женского пола попадают под его фирменное обаяние, — Андрей весело смотрел, ехидно улыбаясь. — Я счастлив, что она будет тебе крестницей и мне не придется от страха дрожать, что однажды сия мадам заявит, что желает за тебя выйти замуж!

— Можно я его тресну?! — с мольбой посмотрел на Наташу, та, посмеиваясь, строго зыркнула на мужа. Батюшка спросил у Иры, готовы ли мы, получив утвердительный кивок, пошел готовиться. Утренняя служба была окончена, мы и еще одна семья с ребенком постарше остались в храме. Когда попросили взять ребенка крестной маме, Милана яростно оповестила, что не собирается никуда перемещаться с моих рук. В итоге все крестины она молчала и даже заснула, находясь у меня.

— Я знаю, кому мне отдать дочь, когда она не спит ночами и орет, будя всех соседей! — Наташа положила спящую малышку в люльку, застегнув ремни. Андрей согласно закивал головой. — Так что переезжай к нам! — на эти слова Андрей уже яростно замотал головой в отрицании. Я рассмеялся, хлопнув его по плечу.

— Мы еще должны проверить, вдруг это единичный случай! — подошел к своей машине.

— Ты сменил тачку? — Андрей с любопытством осматривал мой новый внедорожник. Я усмехнулся. Машина мне стала подарком ко дню рождению. — Дела в гору поперли?

— А они только туда и двигаются, у меня по-другому ну никак! Лишь скорости разные, но это можно пережить! Кстати, я тебе там, на почту скинул документы, посмотри и скажи, стоит ли ввязываться или нет.

— Тебя сегодня ждать на ужин?

— Сори, личная жизнь тоже требует небольшого, но внимания. Я вечером лечу в Париж.

— Ой, ли, неужели свадебные колокола услышим над твоей головой!

— Все может быть, но не гони лошадей!

Рейс задерживали. Погода в сентябре стала дождливой. Просмотрев несколько документов на планшете, увидел значок, что на почту пришло сообщение. Просмотр отложил на потом. Сейчас меня одолевали мысли о предстоящей встрече с Кэти. Во вторую годовщину созрел сделать предложение. Правда, смутно представлял окольцованную жизнь, как мы будем жить на расстоянии, ибо она не переедет в Россию, а я не уеду из страны, но уютные семейные посиделки у друзей постоянно наталкивали на мысль, что пришло время своим очагом обзаводиться. Да в кругу родителей, Олега с его семьей, понимал, что пора переходить в статус серьезного человека не только в бизнесе, но и на личном фронте. Ловил себя на мысли, хочу свой дом, в котором бы меня ждали. Достал из внутреннего кармана коробочку с кольцом. Для помолвки выбрал кольцо с изумрудом в окружении бриллиантов. Наконец-то объявили посадку на Париж.

По стеклу стекали капли. Наблюдал, как они падали вниз. Из этой квартиры можно было увидеть даже кусочек Эйфелевой башни. Странно, как-то не замечал этого. Или просто было не до этого. Да и Париж толком не видел…Столько раз приезжал и вдруг понял, что не знал города. Вылазки с Кэти больше были для публики, мы никогда не бродили, как влюбленные парочки, не прятались под навесами…Заметил из окна, как остановилась знакомая машина. Мой подарок. Вот вышла, побежала до подъезда. Был вечер, свет не включал, освещение было лишь от уличных фонарей.

— Дима! — слышал, как Кэти сняла туфли, босиком прошла в гостиную и застыла в дверях. — Соседка сказала, что видела тебя… — она щелкнула выключателем. Я медленно повернулся, приподнимая уголки губ. Серые глаза изумленно смотрели на середину комнаты. На журнальном столике лежал букет красных роз, открытый футляр с кольцом. Не говоря ни слова, проходя мимо дивана, взял планшет, включил и поставил его на стол. Из динамиков зазвучала клубная музыка. Кэти с интересом смотрела на экран, а я на нее, ибо изучил ролик вдоль и поперек, продолжая молчаливо улыбаться. Внезапно она побледнела, в глазах заметалось смятение, отчаянье, даже раскаяние. Подняла на меня полные слез глаза. Я смотрел в это красивое лицо, думая, как часто в последнее время представлял себе, что именно оно будет рядом со мною, когда буду засыпать и просыпаться. Даже стал ощущать, что смог бы однажды сказать ей важное слово: люблю.

— Я хотел сегодня сделать тебе предложение…

— Я могу тебе все объяснить….

— Попробуй. Возможно, я тебя послушаю, — склонив голову набок, окидывая ее взглядом. На ней было глухое платье, но по длине, едва прикрывало задницу. Волосы выпрямленные, залитые лаком. Правда, без макияжа.

— После показа подруги предложили пойти на одну закрытую вечеринку, думала, что ничего криминального не случится, поболтаю да выпью стакан коктейля, — она заламывала руки, кусала губы. — Кто-то предложил нюхнуть кокаин…Я только один раз.… Потом все как в тумане. Я, правда, не хотела, но так получилось. Дима, это было только один раз…Правда!

— Доброжелатели донесли немного другую информацию, подтвердив доказательствами в виде фотографий и видео. Чего тебе не хватало? Что тебе кокаин давал, чего не мог дать я? Да Бог с ним, я бы смог переломить тебя в этом плане, отправив на лечение. Но другое….выше моего понимания…

— Дима… Прости.

— Я прощать ничего не буду! — улыбка слетела с губ, в глазах появился холодный блеск. Кэти приоткрыла рот, распахнув широко глаза. А я чувствовал очередное разочарование от серьезных отношений. — Нравится групповуха, вперед с песней! Мне такие игры чужды и противны! — направился к дверям, схватив с вешалки пальто.

— Зачем тогда все это театрализованное представление, если ты и не думал меня прощать? — закричала девушка, махнув рукой в сторону журнального столика. Обернулся, едва взявшись за ручку входной двери.

— А это, чтобы ты с особой остротой и болью осознала, что потеряла. Возможно, хоть немного поймешь меня, каково это разочаровываться в человеке, с которым хотел прожить жизнь….

P.S.Дорогие читатели, данный роман, как показала практика, не пользуется “спросом”, ибо видно очень затянутый, возможно местами нудный. И его не прочитаешь за один вечер. История главного героя не окончена. Предупреждаю сразу, роман, как торт, имеет несколько слоев, а ” вишенка” будет в самом конце. Ну, вы поняли мои дорогие, что еще будет несколько частей и эпилог! Благодарю всех, кто находит время и терпение для произведения!

 

3 часть

А счастье было так возможным…

— Осталось до Нового года две недели!!! - вещал голос ведущего. Устало потер глаза. Неделя выдалась напряженной, командировка в Австралию выбила из режима. До сих пор не мог нормализовать часы сна и бодрствования. На панели предупреждающе запищал индикатор топлива, напоминая, что надо заправиться. Свернул на ближайшую заправку. Вышел из машины, нажав на ключе кнопку закрытия. Едва сделав пару шагов, окликнули:

— Мужчина! Не могли бы помочь?

Оглянулся. Кроме меня никого не было, на соседней колонке стояла девушка возле черной «БМВ» Х6. Аналогичная машинка была у меня только белая.

— Спасибо, — она улыбнулась. Девушка банально не знала, как открыть личинку бензобака, а заправщика поблизости не оказалось. Улыбнулся, посмотрел ей в глаза и замер. Давненько женские глаза не затягивали, но ярко-голубые очи просто магнетизировали.

— Может по кофе? — голос у нее такой мелодичный, глядя на нее, невозможно было сказать «Нет».

— С удовольствием, но у меня времени в обрез.

— По правде сказать, у меня тоже. Опаздываю!

— Я тоже. Опаздываю, — куда именно опаздываю, не стал пояснять незнакомке, не было привычки посвящать людей в свои планы.

— А мы случаем не на одно и то же мероприятие едем?

Прищурился. Я ее видел первый раз. Неопределенно пожал плечами. Время действительно поджимало. Мы вместе зашли в мини-маркет, оплатили счет, вышли, направляясь к своим машинам. Голубоглазая девушка махнула рукой, села в машину и уехала. Я с усмешкой проводил ее взглядом. Можно было б обменяться контактами. Но особо не расстроился, что этого не случилось. В недостатке женского внимания не было. В моей жизни постоянных отношений нет, но проблем, с кем провести ночь, не возникало.

Перед домом кумовьев машину негде было поставить, пришлось парковаться неподалеку от ворот. Вытащил с задних сидений два букета цветов: один большой, другой поменьше. Небольшие пакетики с подарками не отягощали руку. Снег под ногами поскрипывал, морозец пощипывал кожу на лице. Стряхивая с ботинок прилипший снежок, взбежал на крыльцо. В доме было шумно, пахло выпечкой, едой вообще. Желудок заурчал, напоминая мне, что пора чего-то и перекусить.

— Клестный!!!! — ко мне навстречу бежала кудрявая малышка. Распахнув объятия, подхватил ее на лету и закружил, вызывая хохот. Цветы, подарки были оставлены на кушетке. Пощекотал девчушку, поцеловал. Она чмокнула в ответ, удобно устроившись на согнутой руке. — Мы тебя ждали! А ты опаздываешь! Как всегда!

— Прости малыш, торопился, как мог! — улыбнулся, утыкаясь лицом в ее волосы. Вот кто мог мною вертеть во все стороны, так эта кареглазая малышка, слава богу, она еще не знала своей власти над моим сердцем.

— Могли б догадаться, где именинница! — подошла Наташа, чмокнула в щечку, кончиками пальцев вытерев легкий след от помады на щеке. — Она только тебя и ждала. Ей другие гости были ни к чему. Милана, ты ж дашь крестному время, хотя бы попить чаю с твоим тортом?

— Чуть-чуть! — Милана заторопилась слезть с рук, убежала в гостиную.

— Я хочу тебя познакомиться кое с кем. Мы в свое время познакомились с ней в Париже на показе мод, — Наташа схватила за руку и потянула в зал, где были приглашенные гости.

— Наташ, я не хочу знакомиться… — но мои протесты не услышали. С кем-то по дороге поздоровался, кому-то успел только кивнуть. Окружение было знакомо, не первый раз собирались на различные праздники.

— Леся, познакомься с моим лучшим другом, Дмитрием! — с довольной улыбкой подруга остановилась возле столика с напитками, где стояла к нам спиной девушка. Я автоматически пробежался глазами по фигуре. Хорошенькая. Она обернулась. Ее каштановые волосы разметались в разные стороны. Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Судя по дрогнувшим ее губам, она тоже сдерживала смех. Голубые глаза искрились весельем.

— Дмитрий, — протянул ей руку. Она подала свою ладонь.

— Леся.

— Ладно, вы тут знакомьтесь, а я пойду, поищу свою дочурку, — быстро слиняла Наташа, оставив нас. Ход подруги был ясень: меня в очередной раз пытались познакомить для серьезных отношений.

— Забавно, прям, как чувствовала, что мы с вами едем на одно и то же мероприятие, — она покрутила в руках бокал. Я рассматривал ее теперь внимательнее, чем на заправке. Милая, цепляющая своими голубыми глазами. Которые были как два глубоких озера. Обратил внимание, что на тонком запястье был причудливый браслет, явно авторской работы.

— Обычно состав гостей знаю в лицо, он не меняется на протяжении нескольких лет, — подошел к столу, взял бокал с шампанским. Правда, хотелось выпить чего-то покрепче и поесть.

— Совсем не меняется? — Леся улыбалась. Улыбка такая сдержанная, словно хозяйка стеснялась чего-то. И вообще девушка держала себя достойно, не шумная и не тихая, движения ее были неторопливы, плавны.

— Иногда разбавляется парой тройкой новых лиц. Например, как сегодня, в виде вас.

— Значит вы с Наташей почти родственники.

— Была б возможность породниться ближе, непременно породнились.

— Вы верите в существование в дружбы между женщиной и мужчиной? — ее вопрос заставил пристальнее всмотреться в голубые глаза. Сколько раз я слышал этот вопрос, когда спрашивали об отношениях с Наташей, не передать словами. А сколько раз темнело лицо Андрея, когда он в очередной раз слышал сплетни о нашей связи с Наташей, не передать словами. Однажды просто перестали реагировать на такие вопросы, слухи, доказывать-объяснять тонкости наших отношений.

— В дружбу не верю, но за нее и Милану убью любого, не посмотрю, кто это, — мы напряженно смотрели друг на друга. Не выдержала Леся, отвела глаза в сторону. Я поднес бокал к губам.

— Димка!!! — на меня с объятиями полез Борис, неожиданно вынырнув из толпы.

— Ты же в отпуске! — мы обнялись, улыбнулись друг другу. Борис поправил очки и окинул оценивающим взглядом Олесю. — Я думал вы где-то на Мальдивах.

— Это ты где-то в Австралии, а мы были все время тут. Решили никуда не ехать.

— Может, тогда вернешься на работу и займешься отчетами? — с поддевкой смотрел на друга, Борис усмехнулся.

— Вернусь, как и положено, не волнуйся, одного тебя не оставлю в квартальный отчет.

— Там надо посмотреть документы …. — Борис приложил к моим губам палец и покачал головой. Я рассмеялся, и правда, друзья теперь затыкали мне рот, когда поднималась тема работы.

— Давай не сегодня. Отключи ты свой мозг от работы. Там у Андрея отличный коньяк припасен, пойдем его полакаем, пока он не увидел.

— Я вам полакаю, — со смехом появился Андрей, его лицо от улыбки смягчалось, на совещаниях, переговорах он выглядел совершенно по-другому, и наши отношения в семье никогда не перетекали в бизнес. — Еще и без меня собрались.

— Так, где ты говоришь у него коньяк? — улыбнулся, сверкнув озорно глазами, кинул мимолетный взгляд на девушку, которая с любопытством слушала нас.

— Ты давай, тут закругляйся, — Борис выразительно посмотрел на Олесю, — мы будем тебя ждать на веранде, — он подхватил Андрея, и они ушли.

— Приятно было познакомиться, — поставил бокал с шампанским, улыбнулся на прощание и поспешил к друзьям, ни разу не обернувшись. Через полчаса я забыл даже ее имя, выпивая рюмку коньяка под разговоры с Борисом и Андреем. В дом загнала Наташка, возмущаясь нашим эгоистичным поведением и отсутствием мозгов, находясь на улице в распахнутых куртках.

Что-то меня разбудило. Приоткрыл глаза. Было темно и тихо. Вновь встал впадать в сон, когда тихий вскрик опять разбудил. Поднялся с кровати, вышел из комнаты. Было тихо, но интуиция толкала меня в детскую комнату. Когда подошел к двери, услышал опять вскрик. Сердце от страха сжалось. Я распахнул дверь, стараясь не шуметь, чтобы не испугать Милану. Девочка спала в своей кровати, раскрытая. Ночник, стоящий на комоде тускло освещал ее лицо, на котором эмоции сменялись со скоростью света. Присел на корточки перед кроватью, убрал с ее лица волосы.

— Милана! — тихо ее позвал. Ресницы дрогнули, и она сонно приоткрыла глаза.

— Папа? — ее вопрос позабавил. Я улыбнулся, гладя ее по щеке.

— Нет, малыш, это крестный.

— Клестный, — и ее губы тут же растянулись в довольной улыбке. Она потерла ручкой сонные глазки. Почему эта девочка меня обожала, никто из нас не мог понять, но с самого рождения она выделяла меня из толпы. Тут же вспомнил, когда крестили, Милана заходила в истерике, никто ее не мог успокоить. Батюшка уже хмурился. Наташа с Ирой отчаялись успокоить малышку и вручили мне. Я до того дня ребенка видел от силы три раза, за полный ее месяц. На руки не брал и особого рвения не испытывал. И там, в церкви она перестала кричать только у меня. При попытке передать крестной матери, Милана вновь показала всем, какие у нее отличные легкие. Решили оставить ребенка у меня.

— Тебе приснился страшный сон? — поправил одеяло, Милана схватила мою руку и прижалась к ней. Я улыбнулся, ласково погладил свободной рукой по щечке. Скорей всего просто перевозбудилась, поэтому так поверхностно спала.

— Не помню.

— Спи.

— Ты не уйдешь?

— Уйду, когда ты уснешь. Мне тоже надо выспаться.

— Я хочу с тобой!

— Милана… — в комнату вошла Наташа. Подозреваю, что она все время стояла в дверях и подслушивала наш разговор. — Пойдем к нам с папой.

— Нет, — твердо заявила девочка, села в кровати. Мы переглянулись с Наташей. Малышка была серьезна в своих намерениях. — Я хочу сегодня спать с клестным.

— Для начала начни выговаривать «Р», а потом уже требовать спать со мной! — встал на ноги. — Вот скажешь твердо «крестный», так уж и быть, заберу тебя сегодня к себе, — был уверен, что Милане этого не удастся. Хоть она и занималась с логопедом, данный звук не поддавался ей. Карие глаза, как у Андрея, задумчиво смотрели то на меня, то на мать.

— Крестный! — выпалила Милана. Четко, немного неправильно, но желанный звук был произнесен. Удивился. Целеустремленная детка, если ей надо, добьется своего. Наташа тихо рассмеялась, похлопала меня по плечу.

— Спокойной ночи, — она, посмеиваясь, вышла из комнаты. Подхватив девочку на руки, выключил ночник и понес в спальню, радуясь, что там двуспальная кровать.

— Когда я вырасту, я выйду за тебя замуж, — заявила Милана. Я усмехнулся, лег рядом, натягивая одеяло до ее подбородка.

— Почему не за папу?

— Так папа — это папа.

— Я тоже своего рода твой папа.

— Нет, ты клестный. Самый лучший! — она подползла ко мне ближе, обняла за шею. Через несколько минут послышалось равномерное дыхание. Улыбаясь в темноту, ощущая тепло ее маленького тельца, следом уснул уже я.

— Кофе? — Наташа держала турку, когда я появился на кухне. Сев за барную стойку, кивнул головой. Где-то слышался довольный визг Миланы и смех Андрея. Потер глаза, прикрывая ладонью зевок.

— Разбирают подарки. Она дала тебе поспать? — передо мной появилась чашка. Наташка села напротив, беря свою чашку с кофем.

— Ну, мне не привыкать делить постель. Правда еще ни одна не занимала так много места.

— Спала в позе звезды?

— А то.

— Тебе пора уже своих заводить. Ты бы был отличным отцом! — Наташа смотрела поверх чашки, наблюдая за реакцией. Тема моей личной жизни всегда была на устах женской половины нашей компании. Подозреваю, что и мужья активно участвуют, перебирая мои косточки.

— Ты же знаешь, что мне не везет в серьезных отношениях, — грустно усмехнулся, поднося к губам чашку. — Так что будем продолжать вести разгульный образ жизни мартовского кота.

— Как тебе Олеся?

— Олеся? — напряг память, вопросительно посмотрел на подругу. Никто у меня с таким именем не ассоциировался.

— Леся.

— Ааа. Никак. Как все, с кем знакомлюсь, — равнодушно пожал плечами. В последнее время жгучего интереса к противоположному полу у меня не возникало, чтобы захотелось провести с человеком время вне постели.

— Не зацепила?

— Ну, если совсем чуток, но не прям ах и бах. Никакого озарения, что это моя половинка, и прочая ерунда в голову не лезла.

— Так может не стоит ждать этого озарения? Тебе ведь не двадцать лет, чтобы поддаваться эмоциям. Олеся хороший человек. Она дизайнер ювелирных украшений, у нее свой бизнес, свои деньги. Она самодостаточная, очень образованная. Она под стать тебе. Вы одного поля ягода. Тебе не придется думать постоянно, ради чего она с тобой. Если вы сойдетесь, то только ради самих себя.

— Ты решила попробовать себя в роли свахи? — приподнял брови, получил незначительный удар в плечо кулачка. Наташа нахмурилась, с досадой произнесла:

— Я серьезно!

Послышался топот нескольких ног, возня. Обернулся. Мелькнул Богдан, но он побежал видно к Милане, следом появился Борис.

— А вот и мы! — сияя провозгласил радостно друг.

— Где ты Ирку потерял? — Наташа слезла со стула и вновь начала варить кофе. Я протянул руку Борису для пожатий.

— Она сказала, что раз Димка тут, то нам непременно захочется посидеть втроем, как в старые добрые времена. Только велела захватить Богдана. Я ничего не пропустил?

— Нет, как раз вовремя, — Наташа поставила перед Борисом чашку и вернулась на свое место. — Я расхваливаю Диме свою подругу.

— Это какую?

— Олесю!

— Аааа, — Борис резко замолчал, я с любопытством смотрел на него. Он в отличие от подруги особой радости не выразил. Реакция удивила, обычное дипломатическое молчание в этот раз нарушалось недовольным сопением.

— Ну, колись, что в ней не так? — ткнул в бок друга. — Наташка мне ее так расхвалила, что еще пару минут и пошел бы звонить, назначать свиданку.

— Да все в ней нормально, наверное. Если рассуждать с точки зрения мужского взгляда. «Да, девчонка хороша, И фигура и душа…» — напел Борис строчку из песни какой-то группы. — Про душу ничего не знаю, но ножки у нее мммм.

— Борис! — Наташа замахнулась на него полотенцем. Мы с ним рассмеялись, переглянулись.

— Не знаю. Мне кажется она немного не то, что нужно Диме.

— А что ему надо?

— Чего-то другого. Более семейного человека что ли.

— Что?

— Ну, не знаю, как объяснить!

— Сложно с вами! Сами не знаете, чего надо! Как Олеся на дорогах не валяются! — кинулась на защиту своей подруги Наташа.

— Ладно, не ругайтесь! — примирительно поднял руки. — Давай номер телефона своей подружки. Узнаем, что за душа у такой распрекрасной девушки, за одно, — хитро скосил глаза на Бориса, — оценим ее ножки.

— Расскажешь, — Борис рассмеялся, поняв смысл моих слов. Наташа улыбалась, но хмурила свои брови. Она взяла записные листочки и написала номер телефона.

— Надеюсь, это серьезно? — протягивала мне листочек. Я взял за край, но она его не отпускала. — Не так, как последнее время?!

— Наташ, во всяком случае, попробуем. Не обещаю звон свадебных колоколов.

— Хорошо.

Проехав пункт контроля, под внимательные взгляды охраны, направил машину к дому. Олеся жила на выезде из Москвы, в элитном поселке, правда у нее был не дом в прямом его понимании, а таунхаус. Я вышел их машины, когда увидел вышедшую Олесю. Моему звонку она удивилась, но не настолько, чтобы томно дышать в трубку. Любезно согласилась поужинать в этот же день. Мне хотелось сразу понять, какой сценарий развития будет у нас, ибо тратить время на отношения просто для галочки не хотелось.

— Привет, — улыбнулась. Она все же была красивой. Холодной красотой, на лице ни одной эмоции, только вежливая улыбка, ее состояние даже глаза не выдавали.

— Привет, — открыв дверцу машину, взял букет с сиденья и протянул ей. Изумленно вскинутые брови, единственно, что ее выдало. Что ж, снежную королеву можно, оказывается, удивить банальными вещами.

— А тебе идет небольшая щетина, — между делом заметила Олеся, пока мы ехали в ресторан. Рука рефлекторно коснулась щек. Ну да, с утра не брился, а к вечеру специально ради этой встречи не стал. Я бросил на нее быстрый взгляд, она смотрела в окно. Профиль у нее аристократки. Аккуратный нос, тонкие губы, гордый взгляд голубых глаз. В глубине души поднималось чувство предвкушения чего-то невероятного. Это забавляло. Классических свиданий у меня давно не было, глядя на Олесю, максимум, на что мог сегодня рассчитывать на поцелуй. И то в щечку. И то это было под таким большим вопросом. Она не производила впечатления доступной девушки, которую можно было б развести на секс в первый же день знакомства. Нет, как раз за таких приходилось бороться. Разжигало давно забытый азарт такой расклад. Стало интересно, как долго она будет держаться отстраненно. Пока я ей был не особо интересен, впрочем, как и она мне. Это свидание было нам навязано Наташей, уверен, что при каждой встрече подружка Олесе рассказывала обо мне. Правда, я о существовании этой девушки до вчерашнего дня и не подозревал. В ресторане Олеся вела себя как хорошо воспитанная девушка, мы говорили на какие-то обобщенные темы, обходя личные. Как и я, она «болела» своей работой.

— Вот этот кулон из последней моей коллекции, — она коснулась пальцами кулона, который был какой-то замысловатый с камнями. Но я смотрел не на украшение, а на ее пальцы. Они были длинные, как у пианистки, белые, с неброским маникюром. В голову полезли непристойные мысли.

— Красиво, — промолвил, беря стакан с водой. В украшениях я мало, что понимал, обычно ориентировался по ценнику, хотя для близких людей приходилось включать эмоции.

— Наташа говорила, что ты архитектор.

— Есть такое.

— И сколько лет ты этим занимаешься?

— Больше десяти.

— Тебе нравится строить дома?

— Мне нравится наблюдать, как строится дом по рисункам. Это что-то сродни с твоей работой. Вначале ты видишь, только материал, надо сотворить шедевр. Через какое-то время ты видишь итог, о том, что было в начале, ничто не напоминает. Мысль обрела реальные черты.

— Я тебя понимаю.

Я улыбнулся. Говорить о работе с девушками мне приходилось впервые. Это забавляло. Мы вышли из ресторана в первом часу ночи. Стоя возле машины, наблюдали, как кружится снег. Олеся поймала снежинку, она сразу же растаяла.

— Я подумываю создать в следующем году коллекцию, связанную с зимой. Должно получиться красиво! — девушка мечтательно улыбнулась, прищуриваясь, повернулась ко мне. Мы стояли рядом друг с другом, взял ее ладонь, повернув тыльной стороной. На нее упало несколько снежинок, растаяв, поднес к своим губам. Она вздрогнула. Еле сдержался, чтобы не показать своего торжества. Нет, нахрапом брать не будем. Будем ходить кругами, постепенно сужая диаметр. Синие глаза потемнели, смотрели задумчиво. Возвращались в молчании. Возле дома, помогая ей выйти из машины, ее рука не спешила покинуть мою ладонь. Олеся легонько ее сжала, улыбнулась на прощание и поспешила уйти от меня, прижимая к груди букет. Я смотрел ей вслед, глупо улыбаясь, чувствуя, как в душе зарождается искорка интереса. Человеческого.

— Как у тебя дела с Олесей? — в кабинет вошел Борис, держа бумаги. Я перевел взгляд с монитора на вошедшего друга. Имя девушки вызвало улыбку. — Судя по довольному лицу, хорошо, — он положил передо мной журнал. На обложке была Олеся с какой-то женщиной и мужчиной и еще с девушкой. Лицо мужчины было смутно знакомым. Где-то я его видел, но не запомнил. Пробежав быстрым взглядом по статье, откинулся в кресле.

— Мда. Я Наташку придушу при встрече, — побарабанил пальцами по столу, смотря на обложку. За все время нашего общения с Олесей, личная территория так и осталась закрытой. Она не лезла ко мне с вопросами, я не доставал ее.

— Ты влип. Это тебе не модели, да студентки. Надеюсь вы не того…

— Нет, все чинно-прилично, рестораны, театры, да выставки. Мы даже не целовались. Все на уровне общения.

— Да ладно? За столько дней??? — Борис выпучил глаза, сел в кресло напротив моего стола. Его сомнения можно было понять, я так давно не проводил время с девушками, приглашая их в культурные места. Обычно все было до тошноты просто: ресторан, постель, на утро прощание. — Что будешь делать?

— Не знаю… Она мне нравится. Впервые мне есть с кем поговорить. Она умна, ей действительно интересно то, чем я занимаюсь, ее работа тоже оказывается занимательна. Я теперь начал разбираться в ювелирных украшениях.

— Но ты понимаешь, что с такими родителями на ней либо жениться, либо вообще не подходи! — Борис беспокоился, его глаза не смеялись, губы недовольно поджаты.

— Что ж, свекра в правительстве иметь неплохо! — озорно сверкнул глазами, улыбаясь. Борис шутки не поддержал, нахмурился. — Да свекровь тоже не последнее лицо в сфере шоу-бизнеса.

— Ты как всегда шутишь!!!

— А что мне плакать??? Посмотрим, как дальше будут развиваться отношения! Мы не спешим!

— Ты темнишь. Давай выкладывай, что у вас там!

— Этот Новый год я проведу с ней, — кивнул на журнал, — и с ними. У них в доме. Впервые буду не с шумной толпой, в виде вас. И на корпоратив я приду с ней.

— Дима! Ты хорошо подумал? — Борис вскочил на ноги. — Олеся — это тебе не стеклышко бижутерии, а алмаз! Но черт! Она тебе не подходит! Эмоционально, ты слишком импульсивен, с годами научился себя контролировать, но я- то тебя знаю!

— Ты первый получишь приглашение на свадьбу! — подлил масла, улыбаясь, наблюдая за вспышкой, удивленно качая головой. Друг фыркнул, махнул рукой и вышел из кабинета. Как только остался один, маска веселости сразу же слетела с лица, взял журнал. Политик, продюсер, ювелир, певица — необычное сочетание семейки.

В холле ресторана было сумрачно, повсюду стояли красивые елки, сияли гирлянды. Из зала, который арендовали для корпоратива, доносилась музыка, смех, народ веселился. Я с Олесей приехал не к самому началу, меня на работе задержал важный звонок. Но моим сотрудникам к такому поведению не привыкать, они знали, что в любом случае я приду, даже под конец. Был у меня такой пункт на работе: всегда найти время поздравить с праздником. Олеся стояла возле зеркала, я невольно залюбовался ею. Блестящее платье в пол, с открытыми плечами, прическа, открывающая тонкую шею, и со вкусом подобранные украшения. Скорей всего опять из своей коллекции. Девушка не любила носить чужие работы. Подошел сзади, ее голубые глаза на минутку вспыхнули, но сразу же обрели дымку холодности, губы растянулись в вежливую улыбку. Взяв ее под локоть, направился в зал. Когда мы вошли, некоторое время никто не замечал моего появления, но затем затихла музыка. Мы как раз подошли к нашему столу, когда из-за него встал Борис с бокалом. Ира мельком посмотрела на меня, на мгновение задержала взгляд на Олесе. Судя по всему, она ей тоже не очень понравилась, но улыбнулась приветливо. Я усадил девушку, недоумевая по поводу возникшей тишины. Внезапно все зааплодировали. Вопросительно приподнял бровь, глазами спрашивая Бориса, что это такое! Но паразит лишь загадочно улыбался. Ведущий вечера начал что-то говорить про то, что во главе успешного предприятия всегда должен стоять целеустремленный человек, который для своих сотрудников, как царь и Бог! Но так как Бог один, то эту роль никак не примерить, а вот царем могу стать вполне. Улыбался, немного растерянно, ибо не знал о таком сюрпризе, девушки из бухгалтерии, как нимфы в длинных платьях, подбежали ко мне, с улыбками, смехом потащили на середину зала. Там, откуда ни возьмись, появился трон, возле него стояла Дарья, держа на бархатной подушке корону. Я не выдержал и расхохотался, пряча в ладонях лицо. Ощутил сразу, как многие расслабились, оно и понятно, никто ведь не знал, как я отреагирую на такую выходку.

— Дмитрий Александрович, примите от нашего огромного коллектива, поздравления с Новым годом, в котором мы с верой и правдой теперь будем служить только одному лицу, не боясь, что маленькое государство раздерут на кусочки, ибо вы теперь единственный Царь! — Даша озорно улыбалась, я покачал головой, давя улыбку. Придушу Дашку! — Поэтому в этой торжественной обстановке среди верных подданных, позвольте вас короновать! — подошел к девушке, нагнул голову, она с особым трепетом поднесла корону и аккуратно нацепила. Выпрямившись, оглядел с прищуром свой коллектив, который создавался по крупицам, отсеивал всякий хлам на протяжении многих лет. Ни один человек не был лишним, все были на своих местах. Кто-то из архитекторов поднес мне бокал с шампанским.

— Хм, не ожидал…Честно! Даже немного шокирован, как оперативно работает источник информации, — бросил на Дашку укоризненный взгляд, она пожала плечами, типа она не причем. — Долго к этому шел, теперь могу спокойно сказать: компания полностью моя, я теперь — Царь, Бог, Президент и прочий властитель над вашими жизнями. В Новом году будет много работы, будут новые проекты, будем осваивать те горизонты, которые были раньше недоступны по тем или иным причинам. Соответственно, новая нагрузка создает новую зарплату! С Новым годом! — поднял бокал, все дружно потянули свои фужеры. Чокнулись, сотрудники радостно обсуждали перспективы, я видел, что у многих загорелись глаза. Подошел к Дарье, взял ее под локоть, отведя в сторону.

— Уволить за утечку не могу, ибо сильно тобой дорожу, но кажется ты ни разу не получала штрафных! — заправил ей прядь за ухо. Даша иронично приподняла бровь, вскинув подбородок. С этой девушкой у меня были самые теплые отношения, порой я думал, как жил без нее! И мысленно благодарил Андрея, что тот посодействовал в появлении этой брюнетки в моей жизни.

— Дмитрий Александрович, вы такой наивный или прикидываетесь? Типа в компании никто ничто не знал? Да все держали кулачки, когда вы подписывали документы о передаче последних акций вам.

— Я должен поверить, что это совпадение?

— Насколько я знаю, у Андрея Корнеивича тоже в приемной сидит секретарша, которая готовит документы!

— Ладно, Дарья, первый и последний раз я закрываю глаза, но впредь уволю. Поняла? — погладил девушку по плечу, получив утвердительный кивок. Мы улыбнулись друг друга, я поспешил вернуться к столу, где меня ждала Олеся.

— Дим, Дашка не причем! — заступился Борис, когда я сел на свое место.

— Мне тебя уволить? — друг стушевался, замолк, поджимая губы. — Ты понимаешь, что это была кондифициально? А, получается, по секрету всему свету! — я злился, внешне это было незаметно, только собеседник видел по глазам, какие эмоции испытывал в данную минуту. Внезапно на мой рукав пиджака легла женская рука. Я замолчал, перевел взгляд с Бориса на Олесю, она мне успокаивающе улыбнулась.

— Чего ты злишься, портя себе и другу настроение? Что случилось, то случилось. Ты же сюда пришел не для разборов полетов, а отдохнуть. Корона дала право гневаться даже в праздник? — ее глаза смеялись, губы дрогнули в улыбке, поспешно стянул корону с головы. Борис разлил шампанское. Дальше вечер прошел в праздничном настроении. Я обнимал Олесю в медленном танце, пиджак давно висел на спинке стула, вокруг все были разгоряченные алкоголем, дружеской атмосферой.

— У тебя отличный коллектив, мало кто из руководителей может похвастаться сплоченностью, единством мыслей… — ее губы едва касались моей щеки, ощущал, как пальцы подрагивали в ладони.

— Я строил все с нуля. Начинал один, поэтому мне каждый человек дорог, как родственник. Они знают, что максимально могут рассчитывать на мою поддержку и понимание.

— А с Дарьей ты спишь? — этот вопрос заставил отстраниться, заглянуть в голубые глаза.

— Ты ревнуешь?

— Я должна понимать, что за ты человек прежде, чем мы переступим порог новых отношений. Ты думаешь, я каждого приглашаю провести Новый год в кругу семьи? Мне кажется, что семья — это именно тот мирок, куда чужих не хочется впускать.

— Я не сплю со своей секретаршей, работу и личные отношения никогда не смешиваю. И да, семья — это самое ценное, что есть у человека… — мы смотрели друг другу в глаза, Олеся склонила голову набок и отвела взгляд в сторону. После одиннадцати вечера люди стали потихоньку расходиться, пожав Борису руку, с Олесей двинулись к выходу, где ждало такси. Когда подъехали к ее дому, сжал ее руку перед тем, как она выйдет. Голубые глаза на мгновение задержались на моем лице, нагнулась ко мне, прохладные губы коснулись уголка губ. Прикрыл глаза, не смея нарушить эту минутную нежность с ее стороны.

— До встречи!

— До встречи!

Новый год всегда в моем понимании был праздником шума, веселья, громких разговоров, после выступления Президента, мы всегда выходили на улицу и запускали фейерверки. Поэтому чинный праздничный вечер у родителей Олеси немного напрягал. Еще галстук душил. Но, глядя на Андрея Петровича при параде, даже запонки поблескивали, стойко терпел. После полуночи мы с ним вышли на крыльцо.

— Скажи мне Дмитрий, какие у вас намеренья по отношению к моей дочери? — от вопроса я поперхнулся сигаретным дымом, откашлявшись, посмотрел на мужчину.

— Самые серьезные: построить дом, посадить дерево, родить сына! — с улыбкой ответил, слегка лукавя, но в целом уже несколько дней действительно думал о том, чтобы создать семью. Андрей Петрович внимательно на меня посмотрел, усмехнулся.

— Знаете, Леся, трудоголик. У нее работа на первом месте, потом весь остальной мир. И если встанет выбор: работа или семья, она выберет первое. Поэтому желаю вам успехов по завоеванию моей дочери, надеюсь, что у вас получится ее женить на себе.

Олеся сидела на диване возле меня, впервые прижимаясь к боку, положив голову на плечо. Я неподвижным взглядом смотрел на огонь. Родители с сестрой ушли уже спать.

— Ты устал? — синие глаза счастливо на меня смотрели. Поцеловал ее в кончик носа. Она выглядела очень красивой, довольной, видно, что вечер оправдал ее надежды.

— Немножко.

— Пойдем, — она встала и потянула меня за руку. Поднимаясь на второй этаж, смотрел на ступеньки лестницы, отмечая в памяти, что неплохо было б узнать мастера, кто ее делал. На какое-то время мозг переключился на работу, сразу же сотни мыслей по поводу, что надо сделать на праздниках, затмили реальность.

— Олесь! — позвал ее, когда она открыла дверь гостевой комнаты. Ее глаза вспыхнули. Зайдя, прижал ее к стене, приближая лицо. Ее зрачки расширились, она неуверенно положила руки на мои плечи и потянулась к губам. Стараясь не спешить, это требовало больших усилий, воздержание давало о себе знать. Напряжение отдавалось с какой-то болью в теле.

— Постой! — прошептала Олеся, куснув меня за губу. — Не сейчас.

Сжав зубы, отстранился, отходя на шаг от нее, выравнивая дыхание. Она провела ладонью по щеке, ушла. Скинув рубашку на стул, покрутил головой. Направился в душ. Включил на полную мощность воду, встал под струи, прикрыл глаза, подняв голову, ощущая, как с водой уходит прошедший день. Когда кто-то обнял меня сзади, вздрогнул от неожиданности.

— Всегда гадала, какой ты без одежды.

— Ну и как?

— Как Бог! От одной твоей спины можно кончить.

— Тогда тебя ждет нескончаемая череда оргазмов, — повернулся к ней лицом, вытирая ладонью воду с глаз. Она была обнаженной, белоснежной всем телом. Моя кожа полная противоположность. Олеся торопливо водила руками по груди, целуя плечи, шею. Намотав на руку прядь ее волос, потянул назад, заставляя откинуть голову. Впился в приоткрытый рот, жадно обводя языком ее небо, зубы. Господи, мне уже хотелось трахнуть ее без этих долгих прелюдий. Прислонил ее к стенке, шарил руками по телу, целуя жестко рот. Обхватил ладонями ее полноватые груди, потеребил соски, она выгнула спину. Целуя ее шею, опускал ладони ниже, к животику, проведя по бедрам, коснулся темных завитков между ног. Ее дыхание стало чаще, она подняла руки, запустив их в мои волосы, задвигала бедрами. Простонав, развернул ее к себе спиной, резко вошел сзади. Постоянно одергивал себя, напоминая, что надо доставить девушке удовольствие, а потом уже самому разрядиться. Олеся закричала, задрожав всем телом. Слава богу, вода заглушала ее крики, не удивился бы, обнаружив в спальне ее родителей. Наверное, подумали б, что дочь убивают.

— Черт! — она повернулась ко мне и напряженно всматривалась в мое лицо. Приподнял бровь. Ее синие глаза были удивлены и удовлетворены. Хмыкнув, вышел из душа. Полотенцем обмотался вокруг бедер, не оглядываясь, покинул ванну. Взяв телефон, лег на кровать, закинув руку за голову. Через несколько минут появилась Олеся, правда все так же обнаженной. Она встала в ногах, нагнулась ко мне, подбираясь к полотенцу. Я перехватил ее руки, покачал головой. Глаза сузились, это был бой взглядов, кто первый опустит глаза, тот проиграл. Это знала она и я, поэтому мы смотрели друг на друга довольно долго.

— Ты привык выигрывать?

— Я привык командовать.

— Вначале ты был не такой.

— Мы всегда вначале хотим выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

— Я не подчинюсь тебе.

— А я не буду плясать под твою дудку.

Она улыбнулась. Улыбнулся и я. Притянул ее к себе и коснулся губ, всасывая. Ее руки обхватили мою шею, перекинув ногу, села на мой живот. Мы целовались, чуть ли не заглатывая друг друга, возбуждение накрыло с головой. Олеся почувствовала мою эрекцию, ослабила узел полотенца, оседлала сверху, не отпуская моих губ. Теперь она задавала темп, то замедлялась, то ускоряясь, подняв голову, задвигалась быстрее. Откинув голову, синие глаза затуманились, обхватив ладонью ее затылок, поглотил крик. Упав на подушки, потянул за собой девушку. Она расслаблено лежал на груди. Поглаживая ее по спине, из глубины воспоминаний всплыло лицо Лены, образ Кэти. Может третий раз получится?.

— О чем ты задумался? — спросила девушка, целуя ключницу.

— Да так, не о чем, — увильнул от ответа. Но нахмурился. — Олесь, я не люблю двойных игр.

— В смысле? — она подняла голову, глядя мне в глаза.

— В прямом.

— Я не очень тебя понимаю.

— Давай договоримся на берегу: если мы вместе, не будет никаких на стороне отношений. Даже случайных.

— У меня нет привычки, жить на два фронта.

— Вы все так говорите по началу, а потом выясняет совершенно другое. Если надоело, стало скучно, встретился другой мужчина, говори сразу. Не надо недосказанности, не надо лжи. Я устал от этого.

— Опыт?

— Можно так сказать.

— Ты тогда тоже сразу говори. А то получается, ты такой идеал, и никто не ценит.

— Хорошо.

Она прильнула нежно к губам. В душе зародилась маленькая надежда, что не так безнадежно мое положение в плане семьи. Что возможно вот мой счастливый билет в синих глазах.

Было время ланча. Мы с Борисом сидели в нашем полюбившемся ресторане, каждый смотрел в свой планшет. Даже в перерыв мы с ним работали.

— Я могла догадать, где вас искать, — Наташка без приглашения села рядом с Борисом. Она весело перевела взгляд на меня. — Ты сменил стилиста?

— С чего ты взяла? — улыбаясь, выключил планшет. Подошедший официант протянул Наташе меню.

— С каких пор ты стал носить тройку, да еще зажимы на галстуке?

Рассмеявшись, провел ладонью по галстуку, едва касаясь золотого зажима, подарок Олеси на Новый год. Однажды она невзначай бросила фразу, что жилетка сидела б на мне идеально, подчеркивая ширину плеч. Запустив смущенно руку в волосы, счастливо улыбнулся. Борис возвел глаза к потолку.

— Олеся сказала, что тройка придает больше солидности. Зажим ее подарок.

— Ааа, так вы спелись! — подруга радостно захлопала в ладошки. Я передразнил ее улыбкой. — Бог услышал мои молитвы!

— С каких пор ты стала молиться за его грешную душу? — Борис шутливо округлил глаза.

— С тех пор, как мы остепенились.

— А ты не завидуй, что кто-то отмаливает мои грехи! — швырнул салфеткой в Бориса.

— Да боюсь, одними молитвами не поможешь! Ну, как ее ножки?

— Ножки очень даже ничего! И остальное тоже!

— Вы что, еще не беседовали на эту тему?

— Я ждал, когда ты придешь, чтобы ему не пришлось два раза одно и то же повторять! Ты должна оценить мою выдержку, я не лез с вопросами! — Борис выпрямил спину, сделал лицо благородного джентльмена. Вернее напыщенного сноба.

— Ты счастлив? — две пары глаз в ожидании уставились на меня.

— Да, — просто ответил, но в моем выдохе этого слова было все то, что невозможно рассказать словами. Это можно только прочувствовать.

Открыв багажник, взял два букета. Олеся стояла рядом, держа несколько пакетов. Улыбнувшись ей, чмокнул в губы. Как же я по ней соскучился за неделю, пока она была в Англии. Звонками сыт не будешь.

— Я чувствую себя не в своей тарелке, — она заправила волосы за ухо.

— Да успокойся, там свои.

— Ну как-то за два месяца мы не нашли время познакомиться ближе, а тут сразу на банкет.

— Да никакой не банкет. Так семейные посиделки.

Мы поднялись на крыльцо. Что-то меня насторожило. Какое-то тревожное чувство заскребло душу. Нахмурившись, открыл дверь.

— Что случилось? — спросил у Иры, которая пробегала мимо, лицо ее было сосредоточенное.

— У Миланы температура, плачет, никак не можем дать ей лекарство, — она внезапно замолкла, на бегу затормозила, обернулась ко мне. — Так, раздевайся. Тебя она послушает!

С сильно бьющимся сердцем, поспешил за Ирой, забыв про Олесю. Моей девочке плохо, от мысли, что могу чем-то помочь, на лестнице я опередил Иру, влетел в детскую. Милана лежала на кроватке хныкала, крутила головой, отталкивала руки Наташи. Андрей стоял возле окна, хмуро смотрел на дочь.

— Миланка! — ласково прошептал, опускаясь возле Наташи. Мне хотелось схватить девочку и прижать к себе, забрать все ее болезни себе, лишь бы она вновь стала улыбаться, смеяться и шалить.

— Помоги нам, она не слушается никого! — одними губами произнесла Наташа, поднимаясь. Милана перестала крутиться, с больными глазами посмотрела на меня. Моя ладонь легла ей на лоб. Она горела.

— Ну, малыш, чего ты тут пугаешь взрослых? — улыбаясь, провел по мокрым волосам. Ира протянула мне бутылочку и ложку. — Давай выпьем лекарство. Тебе сразу станет легче.

— Не хочу, — просипела девочка, отворачиваясь.

— А через не хочу.

— Не буду!

— Так-с, — в голосе зазвучали металлические нотки. Милана надула губы. — Я не буду церемониться. Открывай рот! — она замотала головой, я приподнял бровь, жестко глядя на нее. Мой взгляд возымел действие, она смотрела исподлобья, но рот открыла. Сзади облегченно все выдохнули. — А теперь спать! После сна тебе станет лучше, уверен мама разрешит тебе съесть лишний кусок вкусного торта!

— Я хочу к тебе на ручки! — закапризничала Милана, протягивая ко мне руки. Встал, снял пиджак, протянул Наташе. В дверях стояла Олеся, отстраненно наблюдая за нами. Подняв девочку, прижал к груди, взглядом призывая всех покинуть детскую. Милана обхватила меня за шею, положила голову на плечо. Я, уткнувшись в ее макушку, слегка покачивая, ходил по комнате. Через двадцать минут услышал равномерное дыхание. Осторожно переложил ее в кроватку, поцеловал в лобик, включил видеоняню и тихонько вышел из комнаты. Все сидели в столовой, при моем появлении Наташа вскочила на ноги, я протянул ей вторую часть видеоняни.

— Расслабьтесь. Заснула. Только завтра вызови врача, — сел возле Олеси, взял ее ладонь и поднес к губам. Ира с Наташей засуетились, накрывая на стол, появился Борис.

— А где ты был? — друг сел возле меня, откупоривая бутылку с вином.

— Богдана сплавлял свекрови. Это нам подфартило, что она решила в гости заглянуть. Кто бы мог подумать, что Миланка заболеет.

— Главное, что вчера чувствовала себя хорошо, — Андрей поставил на стол бокалы, тоже присел за стол.

— Бывает. Дети иногда болеют. Тебе даже скажет это мой брат. А у него опыт большой.

— Это да, и как его Алена уломала на третьего! Наверное, ее не покидает безумная мечта родить девочку, — мы рассмеялись. Олеся нахмурила брови.

— Она что, добровольно согласилась на третьего? — синие глаза с недоверием смотрели на нас.

— Кому-то нравится рожать, — Борис как-то странно переглянулся с Андреем. Я напрягся. — Есть такой тип женщин, которые балдеют от материнства.

— А как же карьера? — Олеся явно не понимала, как можно получать удовольствие от детей, — Это же выпасть из жизни минимум на два года.

— А ты что не хочешь детей? — осторожно спросил, прищурив взгляд. Олеся выпрямилась, лицо застыло в надменно выражении аристократки. Я знал уже, что за этой маской она прячет свое истинное отношение, поэтому следил за ее мимикой.

— Ну, в будущем возможно. Лет этак через пять, возможно, рожу одного.

— А Димка мечтает как минимум о троих, — встряла Наташа, услышав конец фразы. — Это видно, глядя на брата такие мечты. Большая семья, это классно!

— Было б классно, если давались сразу дети школьного возраста, минуя пеленки да распашонки, — выпалила неожиданно Олеся, — чтобы не прерывать рабочую деятельность.

Все молчали. Каждый переглянулся между собой, я смотрел неподвижным взглядом на девушку. Резко встал, направился на веранду, схватив с барной стойки чьи-то сигареты и зажигалку. Последнее время у меня было слишком все хорошо, курить почти бросил. Воздух был не весенний, холод пробрался сквозь рубашку. Руки тряслись, не с первого раза прикурил. Когда затянулся, оперся об перила локтями, обхватив голову руками.

— Лесь, не трогай его! — услышал голос Наташи. Подруга знала, меня сейчас лучше обходить стороной. Олеся просто была не в курсе. Как многого мы не знаем друг о друге.

— Дим, — неуверенно застыла девушка в двух шагах от меня. Поднял голову. Она растерялась. — Ты чего?

— Ничего, просто дышу воздухом, — закусил нижнюю губу, держа в себе злость на самого себя. Неужели обманулся? Поднес сигарету.

— Ты, правда, мечтаешь о детях? Ты же не представляешь, как их расти. Они же первое время только кричат, какают да едят! У них болят животы. Потом у них режутся зубы, они опять кричат, они поглощают большую часть твоего времени. И сидеть дома с хныкающим созданием — прямая дорога в психушку. Я, не против детей, они милые, особенно со стороны.

— Олесь! — сжал руку в кулак, постучал по перилам. Посмотрел на девушку тяжелым взглядом. — Ты сама хочешь детей?

— Одного. Лет через пять. Больше для галочки. Пойми, во мне нет этой умильности при виде слюнявого карапуза. Я не создана быть матерью. Я хочу работать, творить, у меня столько в голове идей! Ребенок свяжет по ногам и рукам. Это я буду сидеть в декрете, а не ты!

— Хорошо, — подошел ближе, обнял за талию, притянув к себе. Олеся испуганно вскинула глаза. — Рожай ребенка, ты будешь работать, нянь никто не отменял. А если родишь еще девочку, буду до конца дней тебя носить на руках!

— Ты шутишь?

— Нет. Как только покажешь мне тест с полосками, и услышу на узи сердцебиение, сразу женюсь. От тебя требуется только перестать пить таблетки, выносить ребенка и родить.

— Может, рассмотрим суррогатное материнство? — ее предложение вызвало истерический смешок.

— Нет, я хочу каждый день целовать твой живот и наблюдать, как там, — положил руку на ее живот, она вздрогнула, — растет наш ребенок. Я тебя не тороплю, но пять лет ждать не готов. Так что подумай! — не смотря больше на Олесю, прошел мимо, оставив ее в одиночестве.

Самолет взлетел. Отстегнул ремень, прикрыл глаза. У меня никогда не было отпуска в прямом его понимании. Я старался совместить с работой, потому что бесцельное времяпровождение быстро надоедало. Именно поэтому редко ездил с друзьями и родственниками. Но сейчас мне предстояло провести две недели на отдыхе. С Олесей. Я видел по глазам, что она устала, как и я, но жажда все успеть, ничего не упустить побуждала бежать вперед. Работа была на первом месте, потом все остальное. Однажды переборов себя, заказал билеты на Кипр, ее поставил перед фактом. Сначала она кричала, что ей не дали выбора, что не спросили про планы, но потом смиренно согласилась. Ее настроение было непредсказуемо, было сложно угадать, что вызовет улыбку, что доведет до истерики. Первое время подозревал, что она беременная, но Олеся заявила, что это последствия отмены таблеток, когда организм перестраивается. Она с большим трудом согласилась на мои требования, ибо понимала, уйду, как бы сильно не был привязан. Я хотел полноценную семью, а она только меня.

— Даже не верится, что мы с тобой две недели никуда не будем спешить. Хотя по плану у меня была запланирована поездка в Париж, на новый показ зимней коллекции, — Олеся раскрыла журнал. Скосил глаза в ее сторону, ее бледное лицо осунулось, под глазами залегли тени, умело скрытые тональным кремом. Взял ее руку, поднес к губам и поцеловал кончики пальцев. Синие глаза потеплели, арктический холод уходил из глубины.

— Нам тоже нужен отдых, работа не волк, в лес не убежит.

— Ты не понимаешь!

— Я все прекрасно понимаю. У меня у самого остались незавершенные проекты, которые надо сдать в скором времени, но тебе не кажется, что нам нужно побыть вдвоем….

— Но признайся, что в своем ноутбуке ты везешь эти проекты, — она усмехнулась, я улыбнулся, приложив ее ладонь к щеке.

— Как и ты.

— Мы с тобой не исправимы. Какой ребенок, когда даже на отдыхе мы не можем забыть про работу. У нас с тобой уже двое детей — наша работа, без которой мы и мысли не представляем, как жить.

— Олесь, давай не будем! — раздраженно отпустил ее руку, отвернулся. Милая стюардесса предложила выпить, но я покачал головой. Тема детей у нас с Олесей тема раздора, мы могли спокойно разговаривать обо всем, за полгода, что встречались, она подкинула мне несколько заказов в разных частях мира, иногда высказывала мнение по поводу того или иного проекта, о моей и ее работе мы могли долго, самое главное, не уставать, разговаривать. Но, каждый раз приезжая к Наташе, бесясь с Миланой, видел ее презрительный взгляд, как она брезгливо улыбалась, когда дети разбрасывали игрушки, крошили печенками. А громкий визг заставлял ее морщиться, как от головной боли. Милана тоже не любила Олесю. Она показывала той язык, пару раз якобы обливала соком, в ее присутствие вела себя просто невыносимо. Однажды я не выдержал, схватил девочку за руку, под встревоженные взгляды родителей, вывел из столовой.

— Что ты себе позволяешь? — сердито спросил, встряхивая за плечи. Карие глаза, минуту назад сверкающие довольным озорством, сейчас смотрели виновато.

— Она мне не нравится.

— Мне тоже многие не нравятся, но я не веду себя, черт знает как! Твоя антипатия не дает тебе право вести себя, как хочу. Еще раз выкинешь какой-нибудь фокус, я перестану приезжать сюда! Поняла?

— Она тебя не любит! Она меня не любит! — губы обиженно задрожали. Сжав зубы, притянул ее к себе.

— Малыш, главное, что тебя любят родители и я. Остальное ерунда!

— Ты не уйдешь?

— Нет, я всегда буду рядом, — обхватив ладонями голову, поцеловал в лоб. А на душе скребли кошки. То, что я не позволял себе думать, вслух произнесла Милана. Олеся не любила детей, независимо, чьи они были, она хоть и говорила, что любит меня, но я видел, в синих глазах нет той нежности, которую наблюдал в глазах близких мне людей: Наташи, Иры, Алены, по отношению к своим мужьям.

Напевая какую-то мелодию, зашел в приемную. Секретарша вскочила на ноги. Дарья лучезарно улыбнулась. Что ж, я тоже был рад ее видеть, до чертиков соскучился по работе, по движухе.

— Доброе утро, Дмитрий Александрович! Отлично выглядите!

— Спасибо Даша, впервые оценил прелести пляжного отдыха.

— Вам это нужно было, не всегда же работать!

— Ничего срочного нет?

— Нет.

— Тогда я у зама, — зашел в кабинет, положил портфель, и направился к Борису. При виде меня его Вера тоже вскочила на ноги, но я покачал головой, давая понять, что предупреждать о приходе не надо.

— Судя по твоему довольному лицу, отдохнул, как положено, — Борис встал из-за стола. Я пожал протянутую руку и отдал пакет. Он с любопытством заглянул внутрь. Сел на стул.

— Ааа, Дима, ты сделал мне одолжение! Ирка меня уже начала пилить, что ее духи заканчиваются и пора ехать в Париж.

— Я о тебе подумал, когда их увидел. Но не знал, что угадал вовремя.

— Как Леся?

— Хорошо. Отдохнула, подобрела.

— Ну, я видел по фоткам, что настроение у нее лирическое.

— Каким фоткам? — нахмурил брови. Борис защелкал мышкой, развернул монитор ко мне.

— Социальные сети великая вещь. Я сердился на Иру, что она зависает там и выставляет фотки, запретил показывать Богдана и себя. Но подглядывать за другими прикольно. Правда твоя подружка никогда не выкладывала твоего лица, так руки, запястья, затылок, сопровождая лирическими надписями, типа: «Любимый человек прогонит грусть, всего лишь ласково улыбнувшись только тебе».

Я разглядывал фотки со страницы Олеси. Вот она смеялась на пристани, придерживая шляпу. Вот я со спины на катере. И сердечки вместо подписи. На душе стало тепло. На отдыхе мы стали ближе друг другу, сумели о многом поговорить, очень надеялся, что правильно расставили приоритеты.

— Ты ничего не хочешь сказать? — вопрос Бориса был произнесен, когда появилась фотография рук Олеси с кольцом на безымянном пальце. Сапфир в окружении бриллиантов. И надпись: «И я сказала «да»».

— Я сделала ей предложение, — поднял на друга глаза, тот внимательно смотрел на меня. — Знаешь, мне кажется, она после этого расслабилась и успокоилась. И мне легче. Впервые отношения перешли в нечто серьезное, ничего не случилось, никто не прислал мне компромат, никого не обнаружил на месте измены.

— Наверное, целое состояние стоит.

— Последний раз тратился на Кэти, когда покупал ей машину и кольцо.

— И когда свадьба?

— Как только она скажет, что залетела.

— Ты полностью уверен, что это твой человек? — Борис нагнулся в мою сторону, — Я рад за тебя, но понимаешь, Олеся не производит впечатления человека, у которого семья на первом месте. Работа — да. Но не семья. И это не только мое мнение, мы все так думаем.

— Я сделал свой выбор, и вам остается только смириться, — спокойно отчеканил каждое слово, не мигая, смотрел на друга. Тот смутился, опустил глаза. — Поэтому просто порадуйтесь за меня. От души!

Кондиционер не спасал от духоты. Записал в ежедневнике, чтобы заменили или посмотрели их. Слушая своих сотрудников, которые занимались одним большим проектом, делал на листке пометки, на что потом самому посмотреть, посчитать. Рядом завибрировал телефон. Высветилось имя Олеси. Даже ради нее не стал прерывать совещание. Когда мы впятером стояли возле чертежа, сзади шумно открылась дверь. Я обернулся. На пороге стояла Олеся, глаза ее лихорадочно блестели, на губах была глупая улыбка. Безумное предположение заставило сделать пару шагов ей навстречу. Слишком она была счастлива. Предвкушая радость, улыбнулся в ответ.

— На сегодня все, я потом сам посмотрю кое-какие данные, и завтра продолжим наш разговор, — бросил через плечо молчаливым работникам, взял со стола ежедневник, телефон, листы и ручку. Подойдя к Олесе, глазами спрашивал то, что пока боялся произнести вслух, но она загадочно улыбнулась. Мы, переглядываясь, направились в мой кабинет.

— Что? — спросил, едва за нами закрылась дверь, обнимая девушку за талию.

— У меня для тебя новость! Ты сейчас упадешь, так что давай присядь!

— Нет уж, я хочу почувствовать, как дрожат ноги от счастья!

— Господи, я до сих пор не верю своему счастью! — Олеся высвободилась из объятий и, кружась по кабинету, замерла посередине. — Меня пригласили в Нью-Йорк! Я теперь буду консультантом в ювелирном доме Тиффани.

Губы продолжали улыбаться, зубы сжались, до конца еще не осознавал смысл сказанного, но что-то внутри оборвалось, ощущение, что падал куда-то в пропасть без страховки.

— Круто! — прошел к столу и сел, положив руки перед собой. Олеся подбежала ко мне, развернула стул и села на колени, обхватила ладонями лицо и приникла к губам. Не получив ответа, она подняла голову и впервые заглянула в мои глаза. Мне пришлось отвести взгляд, потер устало переносицу.

— Ты не рад…

— Рад. Как профессионал. Но не как мужчина, — честно признался, Олеся встала и подошла к окну.

— Ты не понимаешь, такой шанс выпадает один раз в жизни!

— Понимаю! Как раз я тебя очень хорошо понимаю! — горько произнес, смотрел на прямую спину Олеси, на ее руки, которые себя обнимали, на струящиеся волосы. Мне хотелось ее удержать возле себя, но это было б неправильно. Умом понимал, что ей надо развиваться в своей сфере. Перед глазами пронеслись наши совместные дни. Чувствовал себя, как человек, которому сообщили, что он неизлечимо болен. Встал, подошел к ней, положил руки на плечи. Она повернулась ко мне, глаза были полны слез. Нагнулся к губам. Наша страсть, наверное, единственное, что нас держало вместе. Оказывается. Олеся стала расстегивать рубашку, закинув галстук на плечо. Задрав подол платья, провел ладонью по обнаженным ногам. Ее губы скользили по шеи, руки спускались ниже, к ремню. Ухмыльнувшись, одним движением разорвал кружевные трусики, за что получил укус в предплечье. Подхватив ее за бедра, она обвила ногами талию, поднес к переговорному столу и усадил. Целуя ее, одной рукой расстегнул ремень на брюках, развел ее ноги шире. Когда вошел, синие глаза восторженно сверкнули, с губ на выдохе слетел стон. Я трахал ее глубоко, держа за талию, не спуская глаз с ее глаз. Лицо исказилось от предвкушения наслаждения, она впилась ногтями в плечи, закусив губу, чтобы не закричать. С каким-то садистским удовольствием наблюдал за ее мучениями, потому что замедлил темп. Не торопился давать ей разрядку. Глаза умоляли не пытать, помиловать. Я понимал, что наказывал ее. Наказываю за свои несбывшиеся мечты. За то, что предпочитает работу, а не меня. Когда по щеке скатились молчаливые слезы, прижал к себе, пару мощных толчков, и она уткнулась мне в шею, с прерывистым дыханием.

— Дмитрий Александрович, вам звонит Евгений Владимирович! — заработал внутренний телефон. Отстранился от Олеси, подошел к столу, поднял трубку. Слушая своего заказчика, наблюдал за Олесей. Она переместилась на диван, запихала в сумочку разорванные трусики. На некоторое время отвлекся от личных проблем, полностью сосредоточивая внимание на разговоре.

— Мама тоже считает, что я должна остаться, выйти за тебя замуж и родить детей, стать нормальной женщиной, а не карьеристкой, — произнесла Олеся мысли вслух, как только я положил трубку. Застегивая рубашку, смотрел на ручку, не торопился высказывать свое мнение по этому поводу.

— Но это же неправильно! Почему женщин всегда притесняют! Я изведу себя мыслями о несостоявшихся проектах. Я очень люблю тебя…

— Но не настолько, чтобы пожертвовать всем ради меня? — спокойно встретился с взглядом Олеси. Прищурил глаза. Она нервно заламывала пальцы на руках, кусала губу. Явно не знала, что ответить.

— Мне дали время подумать до октября.

— Вот и думай.

— Дима…

— Иди, думай! — процедил сквозь зубы, сжимая карандаш в руках. Олеся вскочила на ноги, схватив сумочку, выбежала из кабинета. Едва за ней закрылась дверь, хрустнул карандаш, сломанный надвое. Поставив локти на стол, обхватил голову. Переживем. Не первый раз. Я знал, что выбор будет явно не в мою пользу, ибо сам как-то заявлял, что выберу работу, а не семью.

Дождь мелко моросил. Допив кофе, поставил чашку на стол. Время было около девяти, в десять назначена встреча. Посмотрев документы, щелкнул замками на портфеле, надел пиджак. Посетовал, что машину оставил на улице, а не на подземной парковке. Придется помокнуть, зонт не хотелось брать. Бросив взгляд на часы, вышел из квартиры. Стоя на крыльце, нажал кнопку автозапуска, погода вполне сентябрьская, машину надо прогревать. Нахмурился, когда неподалеку остановился белый внедорожник. Похожий на Наташкин, когда она сама выскочила из машины, удивленно приподнял брови. Она не просто шла, она бежала. Замерев передо мной, откинула со лба прилипшие мокрые волосы.

— Дай-ка попробую угадать повод, почему ты примчалась ко мне с утра, — игриво улыбнулся, отметая в сторону плохие предположения. Вряд ли бы она улыбалась, если б с дочерью что-то случилось.

— Ни за что не угадаешь. Но задам тебе один вопрос! Тебе Олеся сказала? А то вдруг она делает сюрприз!

Имя Олеси заставило скривиться как от зубной боли. Веселое выражение лица медленно сползало с Наташи. Последний раз я ее видел у себя в кабинете в августе. Больше мы с ней не встречались, по умолчанию наши отношения сошли на нет, но никого не оповещали об этом. Забавно, за полгода мы в квартирах друг друга не поселились, даже вещи не пришлось забирать. Личное пространство так и осталось личным. Мы встречались, мы планировали даже совместную жизнь, строили планы, но мы никогда не жили друг с другом.

— А что она должна сказать?

— Вы расстались?

— Да, месяц назад.

— Но…почему? Вы выглядели такими счастливыми последнее время.

— Не сошлись в профессиональных взглядах.

— Я серьезно!

— Ей предложили работу в Нью-Йорке. Она не смогла отказаться от такого предложения.

— Боже! — Наташины глаза расширились от ужаса, она приложила ладонь ко рту и отшатнулась. Я схватил ее за локоть, обеспокоенно вглядываясь в ее лицо.

— С тобой все в порядке?

— Дима, — она схватила меня за руки, напряженно заглядывала в глаза, — Она беременна.

— Олеся? Я тебя умоляю! — рассмеялся, но Наташа покачала головой. Отстранился, неуверенно улыбнулся, не веря в происходящее. — Это шутка?

— Нет. Я ее сегодня видела в консультации. Она заходила к главврачу, та ведет только особые беременности. Ну, проще говоря, по блату.

— Говори адрес! — получив информацию, поспешил к машине. Сердце от страха билось быстрее, чем положено. Я не знал, что думать. Хотелось и радоваться, и в тоже время боялся, что Олеся что-то сделала с ребенком. В голове была куча вопросов, мысли обрывались, так и не найдя окончания. Оставив машину на стоянке, побежал в женскую консультацию. Немного опешив от большого количества девушек с животами, в регистратуре спросил, где найти главврача. Подходя к нужному кабинету, зажмурился, открыл дверь. Олеся стояла возле кушетки, поправляла юбку. Вскинув глаза, замерла. Я прислонился к стене, не в силах отвести от нее глаз. Ее испуганный, виноватый взгляд сказала то, чего я боялся.

— Молодой человек, выйдите из кабинета! — возмущенно попросила женщина, оборачиваясь ко мне.

— Дима… — Олеся дернулась в мою сторону, но я резко отвернулся, сильно хлопнув дверью. Душила злость, обида. Не разбирая дороги, наконец-то вышел из здания. Резкий холодный воздух обжег легкие. Я не знал, что мне делать сейчас! О чем вообще думать после всего произошедшего! Вырулив машину с парковки, резко нажал на газ. Бежать из этого города! Не видеть никого. А еще лучше напиться до бесчувственного состояния, забыть это утро, стереть с памяти. Переформатировать себя. Как же больно! Боль скручивала изнутри, не давая дышать. Хватая ртом воздух, направлялся в область, не замечая, как спидометр взлетал на максимальную скорость. Что за ирония судьбы? Почему обжигаюсь? Почему? Почему? Этот вопрос, как молоточек, бился в висках. Слезы застилали глаза, мешая смотреть на дорогу вместе с дождем. На крутом повороте почувствовал, как машину повело, как она стала кидаться из стороны в сторону. Впереди показался встречный автомобиль, резко крутанул руль, ощутил, как машина подскочила. Я не слышал звука колес, только урчание двигателя. Затем перед глазами мелькнула земля. Последнее что врезалось в память, это разрывающий где-то мобильный телефон.

Было больно. Боль была ощутимой. Реальной. Приоткрыл глаза. Сбоку был какой-то аппарат, на нем какие-то неровные линии и значок сердца с цифрами. От рук отходило несколько трубок, иголок, на груди тоже были какие-то провода. Обвел взглядом то, что мог видеть полулежа. Мне даже не хотелось делать попытки двигаться, больно было просто лежать. Увидел в темном углу на диване комок чего-то белого. Шевельнул пальцами рук, запищали какие-то датчики. Комок белого на диване резкого подскочил. Когда оно склонилось надо мной, понял, что это был Олег.

— Привет, — одними губами прошептал, у меня не было сил даже голос напрячь. Олег что-то нажимал на приборе, проверил капельницу и только потом пододвинул стул и сел. Глаза у него была красные, воспаленные, словно не спал несколько дней.

— Ты сукин сын! — его голос дрожал, заметил, как по щекам потекли слезы. — Как же ты нас напугал! — он осторожно взял мою ладонь, зажал в своих руках. — Что ты творишь, Дима??? — минута слабости прошла, теперь его голос звучал сердито. Хотелось рассмеяться, но скорчился от боли. — Больно?

— Да нет, немного щекотно, — тихо произнес, сжимая зубы. — И долго я так спал?

— Три дня.

— Никого там не убил?

— Нет, только груда металла.

— Ничего. Я как раз подумывал сменить машину.

— Мать тебя теперь не пустит за руль.

— Давай рассказывай, чем мне обошлась эта авария, кроме покореженной машины.

Олег задумчиво смотрел на меня, успокаивало, что его глаза не метались, не стремились смягчить приговор. Значит, потери не велики.

— Тебе повезло. Мне не пришлось собирать тебя по частям. Ушиб грудной клетки, глубокие разрезы на руках, но мы наложили красивые шовчики. Пару порезов на лице. Главврач сказал, что в рубашке родился. При таких авариях людей привозят никаких. А у тебя не было даже внутренних повреждений. Ну и сотрясение головы. Больше всего пугало, что ты не приходил в сознание. Лучше, может быть, ребра сломал, чем твое бессознательное состояние. Родители за эти дни из-за тебя поседели на всю голову. Отец не мог эти дни работать, как зависнет с утра возле твоей палаты, так и не отвиснет. Про мать вообще молчу. Кретин безмозглый! Ты не скажешь, на кой черт тебя понесло в область?

— Спешил на встречу.

— У меня другая информация, встреча назначена была в центре.

— Я не хочу об этом говорить! — твердо заявил, предупреждающе посмотрел на Олега. Тот хотел еще задать какие-то вопросы, но заставил себя промолчать. Я прикрыл глаза. Чувствовал слабость и желание провалиться в сон, спасительный сон.

— Там Олеся обрывала тебе телефон. Вчера приходила, слезно умоляла к тебе пустить, но я даже мать не пускал. Как-никак реанимация, не положено. Сегодня переведут в палату, принимай гостей. А теперь отдыхай! — он сжал мое плечо, потрепал по голове и ушел, видел, что полез за телефоном. — Но, черт тебя побрал, я рад, что ты живой!

Был уверен, что позвонит матери, сообщить о моем состоянии. Улыбнулся. У меня есть родные, а это главное. Все остальное ерунда.

— Мама! Хватит меня кормить! — выставил руки перед собой. Мать поджала губы, но настаивать не стала. Она отложила контейнеры в сторону. — Извини, — поймал ее руку, улыбнулся виновато. Ее лицо осунулось, побледнело. Под глазами залегли тени. Отец тоже находился в палате, сидел по другую сторону. Родители переглянулись между собой.

— Больше так не делай! — голос мамы дрожал, видно, что переживания ее еще не отпустили.

— Обещаю водить аккуратно! — все свое очарование вложил в улыбку, стараясь выглядеть жизнерадостным, чем на самом деле ощущал себя.

— Никакой машины! — строго заметил отец, хмуря брови.

— Я без машины, как без рук! — досадливо воскликнул, как бы сильно не любил родителей, сейчас они меня бесили. Но не имел права им выразить свое недовольство.

— Найми водителя! Чтоб я тебя не видела за рулем!

— Я не настолько серьезная фигура, чтобы ездить с личным водителем, — иронично улыбнулся, пытаясь смириться с чрезмерной опекой. Понимал, они пережили шок, минуту, когда могли потерять сына, но это все проходило мимо меня, я не мог почувствовать свою вину. Авария может, не сломала мне кости, но душевно сломался. Смотрел на них, но видел перед собой виноватое лицо Олеси. Мама внезапно обхватила мою голову руками и прижала к груди. Было больно сидеть, грудь все еще болела, но старался этого не показывать. Все же матери имеют какую-то космическую связь с детьми, мама прижимала к себе, шептала на ушко, что все будет хорошо, все наладится. Вдыхая ее сладковатый запах, казалось, в такой момент должен был растрогаться, но я смотрел абсолютно сухими воспаленными глазами на больничную стену.

— Дим, — подал голос отец, когда вернулся на подушки, прижимая руку к груди. Если мать интуитивно чувствовала, что-то не в порядке, отец практически по глазам видел, что со мной что-то творилось, но я молчал. — Мы тебе не чужие люди. Если хочется высказаться, поговорить, поверь, в лице нас с мамой, ты найдешь самых лучших слушателей, только не замыкайся в себе. Каждая твоя личная драма всегда остается внутри тебя…

— Я понял, — перебил его, на что отец печально вздохнул. — Все хорошо. Если мне захочется поговорить, я приду к вам. Но не сейчас.

— Дима…

— Мам, правда, все хорошо! — боже, как мне хотелось, чтобы меня оставили в покое и не лезли с душевными разговорами. Просто ушли. Они еще некоторое время посидели рядом в молчании, затем ушли. Прикрыл глаза. В одиночестве побыл недолго. Постучавшись, кто-то вошел в палату. Повернул голову к двери, сжал зубы. Там стояла Олеся. Опустил глаза, ее хотел видеть в последнюю очередь.

— Я принесла тебе тут апельсинов.

— Ну да, витамина С мне как раз не хватает, — иронично улыбнулся. Она положила фрукты на тумбочку, села на стул возле кровати. Сейчас ее вид напомнил наше первое свидание, гордо вскинутый подбородок, маска сдержанности, глаза тоже смотрели с вежливым вниманием.

— Тебе идет щетина! — ее замечание вызвал смех, приложив руку к груди, сквозь зубы рассмеялся. Она вскинула брови.

— Когда-то ты это говорила.

— Да?

— На первом свидании.

— Это было так давно….

— Даже года не прошло.

— Дим… — синие глаза заметались по моему лицу. — Прости меня…

— Тебе нужно мое прощение? — приподнял вопросительно бровь, улыбаясь ехидно. — Я понял, что карьера у тебя важнее меня.

— Это был не ребенок, а всего лишь клеточка. Там даже сердцебиения не было, — она взяла меня за руку. Торопливо выдернул ладонь. Ее плечи опустились. — Я долго думала, что делать. Но ты пойми меня, такое предложение не делается дважды…

— Уйди…. — прошептал, отвернув от нее лицо, ощущая соленый вкус на губах.

— Дима…. - ее прохладная ладонь коснулась плеча, скинул ее руку.

— Уйди! Просто уйди….- слышал ее тяжелый вздох, цоканье каблуков по кафелю. Зажмурив глаза, хотел свернуться калачиком, как в детстве под одеялом, но ребра все еще болели. Закусив губу до крови, беззвучно рыдал.

 

4 часть

Самая случайная встреча…

Припарковав машину во дворе, вышел из нее. Подняв ворот пальто, поспешил в дом. Внутри было тихо. Невероятно, обычно парней Олега было слышно даже у соседей. Повесив одежду на вешалку, прошел на кухню. Там никого не оказалось. Пришлось идти вглубь дома, все, оказывается, собрались в кинозале и смотрели новый фильм. Хмыкнув себе под нос, не стал прерывать киносеанс своим появлением. Хотелось встать под душ и смыть сегодняшний день.

— Дима?! — раздался голос из библиотеки, мимо которой проходил, направляясь к лестнице на второй этаж. Пришлось зайти в комнату. Возле окон на диване сидела Алена с Семеном. Правда, младший сын Олега сладко спал у матери на руках, приоткрыв ротик.

— Чего ты так рано? — Алена всматривалась в лицо, хмуря свои тонкие брови.

— Голова разболелась. Вот и сбежал с работы, — сухо ответил, сдержанно улыбнувшись невестке.

— Ты как?

Подошел к столику возле дивана, на котором лежало несколько книг. Внимание привлекла одна в ярко-голубой обложке в цветочек. Вытащил ее из стопки, повертел в руках.

— Что это? — поднял книгу, Алена улыбнулась, поняв мой маневр, увести разговор в сторону, подальше от себя.

— Молодой автор. Легкий слог. Приятно читать. Женское чтиво.

— Лаконично, — положил книгу на стол, посмотрел на невестку. — Я пойду, отдохну. Реально голова болит.

— Выпей таблетку! — она помолчала, потом с тревогой посмотрела на меня. — Ты ничего не скрываешь?

— Ничего. Просто устал.

— Ты не ответил на вопрос …

Сжал зубы. Было до сих пор больно. Больно думать, не то, что говорить. Да и говорить не о чем. Все пытались меня вывести на разговор, но натыкались на мое нежелание раскрывать душу.

— Все хорошо, если можно назвать мою жизнь хорошим делом.

— Не переживай… — попыталась утешить Алена, но этого меньше всего хотелось. Еще не хватало жалости.

— Не везет в любви, повезет в работе, так что видать в скором времени, расширю свои профессиональные возможности, как обычно бывало, после поражения на личном фронте, — заставил себя улыбнуться, отвернулся. Идея жить у родителей первое время казалось идеальным решением, дабы не оставаться наедине с самим собой, но сейчас, ловить на себе сочувствующие взгляды от родных было выше человеческих сил. Ладно, еще от друзей и знакомых можно стерпеть. В комнате сняв одежду, бросив ее в кучу, направился в ванну. Включил душ на полную мощность, пробуя рукой воду. Когда температура устроила, встал под струи, опустив голову, не двигаясь. Чувствовал как поток воды бил по плечам, груди, рукам, но это боль не сравнится с болью внутри. Олеся…Сука. Я ее ненавидел. Она сама не ведая, сломала меня одним своим поступком. Какая же тонкая грань между любовью и ненавистью. Еще недавно готов был сдувать с нее пылинки, носить на руках, а сейчас не точно видеть, слышать ее имя не хотел. Но как же больно. Больно осознавать, что предать могут в любой момент. Обмануть. Солгать. И все это, смотря в глаза и уверять в безграничной любви. И не первый раз же. Одни и те же грабли. Какой-то надо извлечь урок из случившегося. А ведь так красиво всегда начиналось….. Всегда.

— Дима! — меня потрясли за плечо. Поднял голову от подушки, не понимая, что происходит. Повернул голову, рядом с кроватью стояла Алена. Она была уже собрана куда-то уходить.

— Пожар? — натянул одеяло на голову, но его бесцеремонно сдернули.

— У тебя десять минут, чтобы собраться!

— Так выходной! — протянул руку за часами. Было всего девять утра. — Кто встает в такую рань?

— Это ты свободный человек, не обремененный детьми и женой, можешь позволить себе спать до обеда! Я, мать троих детей, сплю по режиму!

— Я каким боком к этому причастен? Все вопросы к брату! — положил подушку на голову.

— Дима! Ты должен меня отвезти в торговый центр! — даже показалось, что Алена топнула ножкой, но утверждать не брался, ибо возле кровати лежал ковер.

— Еще не хватало мне счастья стоять в пробке! У тебя есть машина, садись, и езжай! — сна, конечно, ни в одном глазу, но переться в город не хотелось. В законный выходной мне законно хотелось валяться на кровати.

— Тогда ты остаешься с Семеном! — без компромиссов заявила Алена. Я аж подскочил от неожиданности. Перспектива остаться с грудным ребенком, как то не радовала, был бы постарше, другой разговор. При условии, что младший наследник был еще на грудном вскармливании, радости не прибавляло.

— Может, оставишь матери, а я займусь старшими?! — с надеждой посмотрел на невестку.

— Опоздал, родители повезли их в игровую комнату, так что вставай! Выбор у тебя невелик.

— Могу я хоть узнать, зачем мы едем в город? — положив руки на согнутые колени, смотрел на Алену в дверях.

— На презентацию новой книги.

— Ага, стоящий повод.

— Там будет автографсессия, я больше хочу посмотреть на нее в реале.

— Понятно. Дай мне пять минут для сборов, — не поняв цели поездки, улыбнулся с пониманием.

Алена кивнула и вышла. Я вновь лег на кровать, вытянув ноги и руки. Ничего не болело. Физически. Психологически Олег пару раз подходил и заводил разговор про психолога. Хотя первый месяц думал, что проще сдохнуть, чем чувствовать себя мертвым внутри. Но, пережил, замкнулся в себе. Душевные врачи не потребовались, на мой взгляд, но думаю, что друзья и родные были другого мнения. Олеся осталась в прошлом, моя самая большая неоправданная надежда на семью. Между нами теперь не только год расставания, но и океан. Встал, покрутил головой. Направился в ванну. Бриться ради поездки в магазин не стал. В гардеробной натянул джинсы, черный джемпер.

— Видок у тебя, конечно, не ахти, — Алена поставила кружку с кофем. Я оскалился, она возвела глаза к потолку. Мое дурное настроение им не привыкать терпеть. Выпив кофе, взял автокресло со спящим Семеном. В гараже пристегивая ремни, обернулся, когда рядом появилась Алена, протягивая сложенную коляску. Закинув ее в багажник «Ауди», вывел внедорожник на улицу из гаража.

— Надеюсь, потом не будет походов по магазинам? — посмотрел в зеркало заднего вида, Алена неопределенно пожала плечами. Мы уже ехали в сторону города, слава богу, утром машин было мало.

— Мне надо что-то купить Олегу на День Святого Валентина.

— Костюм медсестрички, — поддел, тут же получил подзатыльник.

— Не опошляй!

— Я думаю, он придет в восторг, — посмеиваясь, заехал на парковку торгового центра. Благо в центр города ехать не пришлось. Пункт назначения оказался не так недалеко от дома. Несколько минут Алена аккуратно пристегивала автолюльку к шасси коляски, двинулись.

— Не рано ли приехали? Как-то не правильно устраивать презентацию утром выходного дня! Никакого ажиотажа, — подошли к лифту. Нажал кнопку.

— Как раз это хорошо, для читателей, конечно. Мало народу, все смогут получить автограф и сфотографироваться с автором. Вот с кем ты хотел сфотографироваться? — Алена с любопытством уставилась на меня.

— Ну, как-то у меня нет таких странных желаний. Что за желание, иметь фотографию рядом с чужим человеком? Понимаю сфотографироваться с семьей. А так… — двери лифта раскрылись, выпуская нас на этаж.

— Нет у тебя кумиров.

— Я сам себе кумир!

— Это точно!

В книжном магазине шла подготовка к встрече. Были расставлены стулья, на столе громоздилась стопка книг в глянцевой обложке. Как оказалось, мы пришли не первые, ближние ряды были уже заняты. Алена села с краю, поставив рядом коляску. Осмотрев публику, в основном это женская половина, усмехнулся, направился к стеллажам по архитектуре. Вдруг что-то интересное найду. Нашел, не заметил, как погрузился в чтение. Вернул меня в реальность телефон, который вибрировал в кармане куртки.

— Ты где? — взволнованно спросила Алена, на заднем фоне верещал Семен.

— Я тут.

— Иди сюда.

Раздраженно захлопнул книгу, решил ее купить, дабы дочитать главу. Людей оказалось много, даже стояли. Такого я не ожидал. Алена подбежала ко мне, всучила книгу, качая Семена.

— Отстоишь очередь за автографом. Я сейчас вернусь! — не успел даже слова сказать против, как она умчалась. Встал в самый конец, с надеждой на то, что до меня терпения у автора не хватит. Открыв ее книгу, перелистнул пару страниц. Обыкновенный любовный роман.

«Она старалась не замечать, что судьба сводила ее снова и снова с этим человеком…» — фыркнув от избитости фразы, поднял голову. На меня смотрели зеленые глаза, хотя от зрачка как лучи солнца тянулся коричневый цвет. Однозначно эти глаза имели свойство хамелеона.

— Подписать? — девушка кивнула на книгу в руках. Я удивленно перевел взгляд на книгу, вспомнил, что Алена просила всего лишь отстоять очередь. Стал оглядываться по сторонам, ее искать, но знакомой фигуры не оказалось поблизости. Досадливо поджал губы. Протянул книгу, девушка взяла ее, села за стол и подняла опять на меня свои странные глаза.

— Кому писать?

— Алене.

У нее оказался размашистый, разборчивый почерк. «Алена, читайте с удовольствием новый роман! Ваша Вероника Кисслер» — гласила надпись с титульного листа. Она встала, повернулась ко мне.

— Фотография? — ее вопрос был задан из вежливости. Больше ради жены брата решил сделать фото, протянул стоящему мужчине телефон и подошел ближе. Она была среднего роста, ее макушка доходила до уровня глаз. Русые волосы собраны в незамысловатый хвостик. Сделав пару кадров, я потянулся за книгой, телефон мне отдали.

— У вас очень грустные глаза, — услышал тихий шепот. Вскинул голову, прищурившись, вмиг возведя защитные барьеры.

— А вы писательница или психотерапевт? — резко, довольно резко бросил ей в лицо. Она приподняла левую бровь, промолчала, улыбнувшись кончиками губ. Злясь на пропавшую Алену, на дерзкую писательницу, подошел к коляске, кинул книги и направился к кассе. Расплатившись, вышел из магазина, навстречу спешила пропащая душа.

— Опоздала? — ее глаза погрустнели. Я кивнул на коляску, она взяла книгу, раскрыла, довольная улыбка расползлась по лицу. — Сфоткался?

— Только ради тебя, — протянул телефон. Алена жадно разглядывала кадры.

— Ты только не злись, — ее серые глаза неуверенно на меня косились.

— Давай уже говори, коль начала.

— Но вы круто смотритесь вместе! Говорят, что половинки похожи друг на друга, а вы очень гармонично подходите друг другу по внешности!

— Ален, декретный отпуск напрочь превратил тебя в сентиментальную, ограниченную бабу, готовую поверить во все, что видят глаза! — забрал телефон, не взглянув на экран. Алена обиделась, но мне было все равно. Взял коляску и направился к лифтам. Хотелось домой. «У вас очень грустные глаза» — заели сказанные слова. Бросил взгляд в зеркало. На меня смотрел хмурый мужик с двухдневной щетиной. Глаза из-под бровей сердито глядели, где она там грусть рассмотрела?

Задумчиво стоял перед стеллажом галстуков. По сути, мне они не нужны были, но не хотелось идти с Борисом в книжный магазин. Опять книги! На прошлых выходных книги, перед новыми выходными книги, может пора самому начать читать беллетристику???

— Купил! — рядом появился довольный друг, держа пакет. Протянул продавщице голубой галстуку, намереваясь его купить.

— Что там купил, может мне тоже надо?

— Да брось, это Ирка с Наташкой попросили купить новый роман, который постепенно охватывает женскую часть нашего города. Я эту книгу даже у Веры видел на столе, — Борис вытащил одну книгу и повернул ко мне обложку. — С тобой все в порядке? — взволнованно он спросил. Я, наверное, застыл с открытым ртом. Взял книгу и наугад раскрыл ее. «Она старалась не замечать, что судьба сводила ее снова и снова с этим человеком…»- дважды попасть на одну и ту же фразу, это снайперская точность. Вернул молчаливому другу книгу, направился к кассе. Чертовщина какая-та! Идиотизм чистой воды! Расплатившись, устремился на выход, там, оборачиваясь, чтобы посмотреть, где Борис, случайно задел плечом идущую девушку.

— Извините, — натягивая улыбку, рукой коснулся ее руки. Она вскинула на меня удивленные глаза, продолжая держать телефон возле уха. Я застыл. Такое не бывает в жизни, только в фильмах, только в воображении, только в этих чертовых романах!

— Ничего страшного, — карие лучики затмили зеленый цвет. Она не узнала меня. Ну, это было предсказуемо. Сейчас стоял перед ней гладко выбритый мужчина, с уложенными волосами, в костюме тройке, распахнутое черное пальто, и улыбался. Слегка натянуто, но улыбался.

— Пошли, — подошел Борис, переводя настороженные взгляды с меня на девушку.

— Дай книги, — протянул руку в его сторону, продолжая смотреть ей в глаза. Она непонимающе сдвинула брови, затем, увидев свои книги, смущенно опустила глаза, краснея. — Ручка есть? — Борис стал лихорадочно искать ручку по карманам. Вспомнил, что у меня в нагрудном кармане лежала ручка. Протянул ее девушке вместе с книгами. — На одной Ирине. На другой Наташе, — она послушно выводила туже самую фразу, что и Алене. Надо ей сделать штампик, и в нем менять только имена читателей. А то замахаешься одну фразу постоянно писать. Подняла на меня глаза, теперь они были полностью зеленые. Интересно, это хорошо или плохо?

— Глаза повеселели? — было забавно наблюдать, как она нахмурилась, а потом неуверенно улыбнулась, исподлобья меня рассматривая.

— Вы, наверное, тогда не выспались, у вас очень голосистый сын, — ее фраза заставила теперь меня непонимающе смотреть на нее. Какой на фиг сын? Еще раз улыбнувшись, посмотрела на молчаливо Бориса и ушла. Я, держа книги в руках, смотрел ей вслед. И только тут понял, что Семена и Алену она приняла за жену и сына.

— Черт! — выругался, поворачиваясь к другу. Тот приподнял брови. — Сегодня можешь требовать с жены все, что захочешь. Бонусом Наташка.

— А ты уверен, что эта была та самая писательница?

Я повернул книгу сзади, показал ему фотографию автора. Конечно, на фото она выглядела по-другому, эффектнее. В жизни оказалась скромная, милая. Душевная что ли.

— Блин, надо было с ней сфоткаться, — расстроенно пробормотал друг. — Ира не поверит.

— Ну, извини, поезд ушел! — направились вниз. Народу в торговом центре становилось больше под конец рабочего дня. Мы вышли на парковку. Подойдя к машине, достал ключи. Рядом стояла девушка и что-то грузила в багажник своей машины. В тележке оставалась коробка. Какая-та сила толкнула подойти. Действуя больше импульсивно, чем здраво, подошел к ней.

— Давайте помогу, — нагнулся за коробкой, выпрямился и чуть не расхохотался. Девушка прислонилась к машине, в отличие от меня, не сдерживала смех.

— Чего это вы тут? — возник Борис. Он, узнав в девушке писательницу, раскрыл рот от удивления. Я не выдержал и присоединился к ее смеху. Со стороны мы выглядели, как идиоты, во всяком случае, взгляд Бориса мне об этом подсказывал. Да это просто квест что ли. — А можно с вами сфотографироваться? — он смущенно смотрел на девушку, та улыбнулась, согласно кивнув. Мне тут же был вручен телефон. Они встали рядышком. Что ж, сегодня у Бориса были все бонусы, чтобы манипулировать женой один вечер. Отдавал ему телефон, подошел к писательнице.

— Дмитрий! — широко улыбнулся, протягивая руку. Она склонила голову набок, протянула свою руку.

— Вероника! — я замер. Никто никогда из девушек не представлялись мне полным именем. Парадокс. В своем время мы с Наташей пошутили, поэтому поводу, и я тогда заявил, что женская особь, которая назовет себя полным именем, если от него есть сокращенные, и будет та самая, предназначенная мне одному. Это было так давно…В прошлой жизни.

— Дим, нам как бы пора, — подал голос Борис. Вероника стала убирать руку, я чувствовал, как ее пальцы соприкасались с моими, скользя. Она отвернулась, захлопнула дверь багажника и села за руль. Тряхнув головой, повернулся к другу и молча сел в машину. Мы выехали одновременно, на светофоре стояли рядом, я смотрел на нее. Она пару раз кинула в мою сторону быстрые взгляды и, загоревший зеленый цвет, развел нас в разные стороны. Было странное ощущение, что мне следовало развернуть машину и поехать следом. Но я перестал верить своим ощущениям, поддаваться чувствам.

Щелкнув зажигалкой, прикурил. Часы показывали без пяти минут первого ночи. Выдохнув дым, прищуренным взглядом наблюдал, как одевается Анна. Она сидела на кровати ко мне спиной. Ее руки ловко застегнули застежку на бюстгальтере. Надев рубашку, встряхнула волосами. Она единственная из всех моих подружек всегда носила короткую стрижку. Единственная женщина, которая была на протяжении многих лет в разные периоды жизни, рядом. И никогда не перешагивала за границы, установленные нами в самом начале нашего знакомства. Секс без обязательств.

— Скажи Анна, почему за все эти годы, ты ни разу не попросила чего-то большего? — ее поза стразу стала напряженной. Некоторое мгновение она не двигалась, потом встала, подняла джинсы и натянула на ноги. Когда повернулась ко мне лицом, мягко улыбнулась.

— Может, потому что сильно люблю тебя? — вопрос был задан как утверждение. Я усмехнулся с легким сожалением. Где же ты была со своей любовью?

— Ты никогда не говорила.

— А смысл? Я все эти годы наблюдала за тобой, я видела, как вспыхивали твои глаза от Кэти, как ты улыбался Олесе, это либо есть, либо нет, твои случайные интрижки не беру в счет. Я сейчас говорю про тех, с кем ты хотел связать себя. Ты никогда ничего подобного не испытывал ко мне. Между нами дружеский секс, как ты обозвал эти отношения, — Анна спокойно смотрела в глаза, без истерик, без надрыва. Она подошла к кровати, нагнулась ко мне и прильнула к губам. Обхватив ее затылок, притянул к себе. Отстранившись через некоторое время, мы смотрели друг другу в глаза.

— Мне пора, — чмокнув меня в нос, взяла валявшую на полу сумку, направилась в прихожую. Потушив сигарету, прикрыл глаза. Может жениться на Анне? Никаких душевных переживаний, терзаний. Я ее знаю еще с Америки. Мы вместе работали над некоторыми проектами, хотя тянуло нас с первой минуты знакомства, когда некоторым людям пришла идея в голову открывать бизнес в России. Она первоклассный юрист. Но ей катастрофически не везло с мужиками. Женский вариант моей судьбы. Так, наверное, судьба не зря то разводила, то сводила, чтобы, в конце концов, соединить навсегда два одиночества? Взял телефон, решил написать ей, с предложением подумать о переводе наших отношений в другой статус. Заметил непрочитанное сообщение одного из приложений. Это было от Борьки. Он прислала фотографию, на которую я долго смотрел, потом увеличил, потом опять уменьшил. Когда это он успел сфотографировать? И почему прислал именно сегодня, а не две недели назад, когда это произошло. Это была фотография меня с Вероникой, где мы пожимали друг другу руки. «Она старалась не замечать, что судьба сводила ее снова и снова с этим человеком…»- похоже это больше подходило мне, а не Веронике. Это я не придавал значения. Внезапно рассмеялся. Какой бред лезет в голову! Определенно пора вплотную заняться работой, дабы не позволить себе вновь во что-то поверить.

— Добрый день, Дмитрий Александрович! — Даша вскочила на ноги, протянула папку с бумагами на подпись. — Кофе? Как прошел полет?

— Кофе. Полет прошел нормально, а почему в переговорной такой шум? — махнул рукой в сторону двери. Девушка поджала губы, отвечать не торопилась. Я довольно серьезно бросил взгляд, та вздохнула.

— Сложный клиент. Требует, не зная что. Борис Алексеевич сам лично занимается им, все под контролем, — затараторила девушка, но я понял, что контроль потерян, и видать это длится не первый день. Когда Дашка тараторит, проявляется высшая степень волнения. Зашел в свой кабинет, повесил пальто, под настороженным взглядом Даши направился в переговорную. Открывая дверь, услышал:

— Я на вас жалобу напишу самому директору!!! Пусть он вас тут построит, да поучит, как делать проекты!!! Что за детские рисунки вы мне подсовываете! — мужчина, стоящий ко мне спиной, швырнул листы на стол. Борис, заметив меня, поправил очки, опуская глаза. Рядом стоял перепуганный, бледный Денис, наш архитектор, — Где, кстати, ваше начальство?

— Здесь, — подал голос. Мужчина обернулся. Он был чрезвычайно удивлен, как и я. Не, я был просто шокированный. Но пытался это скрыть. Не следовало подчиненным видеть мои эмоции. — Добрый день, Андрей Петрович! — протянул руку для пожатий, он растерянно пожал. — Проблемы?

— Я мог бы догадаться по фамилии, но что-то не сообразил, — пробормотал он, засовывая руки в карманы брюк. Потом видно вспомнил, зачем тут находится. — Ваши сотрудники профессионально не пригодны! За две недели ничего толкового из моих требований не смогли предложить!

Я подошел к столу, жестко глядя на молчаливых работников, взял бумаги, быстро пробежал глазами по данным, по рисунку. Повернулся к Андрею Петровичу.

— А что вас не устроило?

— Я хочу, чтобы проектом занимался ты! Мне партнер рекомендовал тебя, как лучшего архитектора, который строит не только в России, но и за рубежом!

— За каждого сотрудника, я могу лично отвечать, что он не уступит в профессионализме. Зачем вам конкретизироваться на определенном человеке? Денис имеет опыт, как раз в Нью-Йорке, где вы и планируете строить особняк.

— Это дом для дочери, свадебный подарок, — его синие глаза внимательно, пытаясь залезть в душу, смотрели в упор на меня. Мне потребовалось чуть больше времени, чем хотелось, чтобы спокойно выдохнуть.

— Я могу взять данный проект, — «Не могу» — истерично подумал, но на лице не дрогнул ни один мускул, — если вы готовы подождать от полугода до года!

— Я заплачу!

— Вас таких «я заплачу» у меня сотни, по всему миру, я один. Физически, Андрей Петрович, не могу разорваться на всех. А очередь и у богатых существует! Максимум, что смогу предложить, это консультацию, теперь прошу простить, у меня срочный звонок, — демонстративно взглянул на наручные часы, неторопливо положил бумаги и вышел. На самом деле никакого звонка не было. Это повод сбежать. Сердце билось, как после пробежки. Едва запомнил, как дошел до кабинета, как сел на стул и невидящим взглядом уставился перед собой. Душевная рана за полтора года должна была затянуться, стать рубцом, но чувствовал, что все еще больно. Где-то внутри болело, нудно, монотонно. Время не лечит. Может на кого-то оно и имеет действие, но только не на меня. В подсознание понимал, почему никак не могу отпустить отношения с Олесей. Меня мучила, терзала обида на нее. На ее поступок. На ее предательство. Я не мог смириться, что человек, говоривший «люблю», с легкостью воткнул нож и еще несколько раз его повернул.

— Дим, — в кабинет вошел Борис. Он подошел к графину, налил стакан воды и подал его мне. — Все хорошо?

Поднес стакан ко лбу, который дал друг, прикрыл глаза. Ничего хорошего. Никто не знал истинную причину нашего расставания с Олесей. Все думали, что из-за ее отъезда в Америку.

— Скажи что-нибудь? На тебе лица нет! — Борис сел на стул, встревоженно смотря в упор. — Ты расстроен, что Олеся замуж выходит?

— А давай мы сегодня с тобой напьемся? — поставил стакан в сторону. — Ну, вот по мужски! В хлам!

— И завтра не придем на работу?

— Не придем!

— Мне надо с Ирой поговорить, — неуверенно пробормотал он, я рассмеялся, хлопнув ладонью по столу.

— Борька! Какой ты все-таки подкаблучник! Ни одного самостоятельного шага!

— Я все-таки люблю свою жену и не хочу, чтоб она расстраивалась, — обиделся Борис, поджимая губы.

— Иди, работай! Я без тебя напьюсь! — наигранно весело указал глазами на дверь. Борис нерешительно встал, некоторое время мы смотрели друг на друга, не мигая, затем он ушел. Привыкай Дима, даже близкие друзья теперь тяжки на подъем. Вернее семейные.

Долго смотрел на выбор своего бара. Начинать надо сразу с тяжелой артиллерии. Чтобы накрыло мгновенно. Взял бутылку виски, едва начатую. Звонок в дверь. Недоумевая, кто бы это мог быть, открыл.

— Че, бухать без нас собрался? — Наташка протиснулась мимо меня, сзади нее тащился Борис с двумя пакетами. Закрыв за ними дверь, не верил происходящему. Эти двое разделись, переговариваясь между собой, двинулись на кухню.

— Слышь Наташ, мы вовремя! — Борис взял бутылку, повертел ее. Я прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Наташа буднично разложила продукты, вручила Борису нож. Через двадцать минут стол ломился от закусок. Почти как в старые добрые времена.

— Ты Милану спихнула на Андрея? — спросил, садясь за стол. Наташа, вытерев руки, села рядом. Перевел взгляд на Бориса, который открывал новую бутылку водки.

— Не оставлять же друга в одиночестве зализывать раны! Понял, простил, отпустил!

— А ты?

— Начальство разрешило в хлам набухаться, и не выходить на работу. А дома поняли, простили, отпустили.

Мы подняли стаканы, друзья в ожидании застыли. Мне было стыдно перед их семьями и радостно, что они рядом.

— За нас! — чокнулись, залпом выпили. Некоторое время молчали, Борис с Наташей переглядывались. Мы ели, но никто не произнес и слова. Чувствовал, что друзья ждут мою исповедь. Алкоголь расслабил мои натянутые с утра нервы, после третьей рюмки закурил. Сквозь дым смотрел перед собой, подбирая слова для начала разговора.

— Мы не из-за Америки расстались, — покрутил сигарету. Наташа подалась вперед.

— У нее случился выкидыш? Это единственное, что пришло мне в голову, после всего произошедшего.

— А она была беременной? — удивился Борис, засовывая в рот кусок колбасы. Я усмехнулся, стряхнув пепел в пепельницу.

— Она сделала аборт.

Повисло изумленное молчание. Борис налил уже водку, Наташа, никого не дожидаясь, выпила. Поморщилась и уставилась на меня.

— Не, я, конечно, все понимаю… Но аборт…. Это уже не в какие ворота не лезет.

— Ей сделали предложение. Просто так совпало. Ребенок не был в планах. Как она там говорила, через пять лет только родит и то одного, и то для галочки. Она приходила один раз в больницу, просила прощения…. — поднес ладонь к лицу, прикрыл глаза. Как — будто все было вчера. Черт! Взял рюмку и опрокинул в себя. — Я за все это время так и не понял, почему не получается построить семью. Почему каждый раз, решаясь на серьезный шаг, случается какая-та херня! То бля измены, то аборты! — посмотрел на притихших друзей. — Ни одна меня не любила настолько, насколько это возможно. Измены, потому что работа на первом плане, не в том количестве внимание, которого хочется. Аборт — потому что она такая же карьеристка, как и я. Работа все перекрывает. Но я не перекрою свою жизнь, у меня проекты на пять лет вперед. И самое главное то, что я и не хочу ничего менять, ради кого-то. Я хочу, чтобы меня принимали таким, каков я есть. С этой гребаной работой, в которой я души не чаю!

— Значит твой человек впереди! — попытался разрядить обстановку Борис, подливая в рюмки опять водку.

— Боря, смысл в том, что я и не хочу никого уже встречать. Я за этот год все круги ада внутри себя прошел, вместе с чистилищем. Я теперь не могу довериться, у меня в голове, какая-та блокировка на отношения, только секс и все.

— Дим….-Наташа взяла меня за руку, заглянула в глаза, но я раздраженно выдернул ладонь, вновь прикуривая сигарету. — Поверь, все у тебя будет…

— Зачем? — выдохнул прямо в нее дым. — Для чего мне постоянная женщина?

— Ну, как зачем… Для семьи. Ты как ежик, выпустил все свои колючки и шипишь, а если немного осмотришься…

— Хватит! Осматриваться не собираюсь. Я вполне долен своей жизнью, у меня многое есть, а что касается семьи… Бывают одиночки по жизни.

Немного выговорившись, мне стало легче, не настолько, чтобы стать прежним собой. Мы хохотали над прошлыми шутками, вспоминали какие-то каверзные случаи, в общем провели довольно весело время. Так просидели до утра.

Телефон разрывался где-то поблизости. Закрытыми глазами шарил по полу, по рядом стоящим вещам, но его не находил.

— Дима, блин! Выключи свой телефон! — недовольно пробурчал Борис под боком. Мы с ним спали на разложенном диване. Сквозь стеклянную перегородку заметил, Наташка спала на кровати как королева, раскинувшись по диагонали. Найдя телефон, буркнул:

— Алло!

— Дмитрий Александрович, доброе утро, у вас все в порядке? — ворвался взволнованный голос Даши. Отстранил трубку, посмотрел на дисплей. Время было полдесятого.

— Я того, заболел немного, — прохрипел, услышал сдавленный смешок от секретарши.

— Борис Алексеевич тоже «простыл»? — скосил глаза на друга. Ехидство девушки было мне понятным. Не каждый день начальство одновременно «заболевает».

— Ага, одинаковый вирус подхватили, — голова болела. Прошел на кухню, включил кофемашину. — Так Дарья, по существу. Сегодня нас не будет. Все важные звонки и письма перенаправляй на мобильник. Все, что может подождать до завтра, пусть ждет. По возможности пусть все ждет, — последнюю фразу выделил особенно. Не очень хотелось после вчерашнего сабантуя заниматься работой.

— Тут заходила Инга.

— Инга? А что она хотела?

— Не сообщила, просто поинтересовалась, когда можно записаться на прием.

— На прием? — я удивился. Инга, менеджер по связи с общественностью, редко попадалась мне на глаза. Она знала свою работу отлично. Реклама и продвижение нашей компании на рынке во все возможных сферах были на ее плечах. За все существования бизнеса мне не приходилось принимать ее по записи. По звонку обычно. — Запиши на утро.

— Хорошо.

— Все?

— Да.

— Тогда до завтра.

— Скорейшего вам «выздоровления», — поддела Даша, завершая разговор. Если бы я не знал, как тяжело найти адекватную, главное профессиональную секретаршу, такой фамильярности не потерпел. Слава Богу, это было редкостью. Даша понимала, когда можно шутить, а когда не стоит.

— Кофе? — раздался сзади сонный голос Наташи. — Может, ты сваришь?

— Мне лень, — достал кружки, параллельно загружая грязную посуду в посудомоечную машину. Когда сел за стол, напротив Наташи, поставив перед ней кофе, почувствовал, как она схватила меня за ладонь и сжала.

— Легче стало? — она обеспокоенно заглядывала в глаза.

— Да, немного отпустило. На все остальное потребуется время, — улыбнулся немного плутоватой улыбкой, — и другая женщина!

— Дима! — она ткнула меня в плечо. — Ты не исправим!!!

— Какой есть! — Наташа внезапно вскочила на ноги и обняла за шею со спины. — Ты решила меня придушить, итак в России нехватка холостых мужчин?!

— Дурак ты, но любимый дурак! — она уткнулась в мои волосы, слегка раскачиваясь в разные стороны. Я погладил ее по руке, поднося чашку к губам. «Жизнь прекрасна, как ни крути» — вспомнилась реклама. Особенно прекрасна, когда есть друзья, которые не оставят в трудную минуту.

— Тук-тук, можно? — в кабинет вошла Инга. Я невольно задержал на этой длинноногой красавице взгляд, оставив печальный вздох на потом. Инга при яркой внешности, шикарной фигуре, была благополучно замужем.

— Можно, — улыбнулся, мы расположились друг напротив друга в креслах. Даша принесла нам чаю. Когда вновь остались одни, вопросительно приподнял бровь, — Что-то случилось?

— Все просто отлично, рейтинги с каждым месяцем повышаются, интерес пробуждается со всех сторон. Нашими проектами активно интересуются люди в социальных сетях, пришлось даже задуматься о новом вакантном месте. Предвидя твой вопрос, сразу отвечу. Нам нужен человек, который будет общаться с людьми в интернете, обратная связь, который будет постоянно обновлять фотографии, писать какие-то заметки, может выдержки из журналов.

— В этом году я не планировал расширять штат.

— Знаю. Пока я справляюсь одна, но придет время и тебе придется добавить эту единицу. Людям интересно теперь читать не только о звездах шоу-бизнеса, но и про успешных людей, особенно про тех, кто сам сделал себе имя.

— Если ты сейчас опять заведешь речь про то, что мне надо завести странички в Сети, уволю. И не дрогну.

— Дима, это тенденции нового времени. Сейчас у всех есть странички.

— Нет! — жестко отчеканив, смотря на Ингу непоколебимо. Я принципиально не желал регистрироваться, заводить аккаунты, зависать в виртуальном мире. Мне нравилось жить реальностью. И потом, выставлять свои проекты мне было ни к чему, этим справлялась Инга, а частную жизнь афишировать на весь мир не собирался.

— Ладно, я поняла твою позицию! Но интервью ты дашь?

— Зачем? Мне еще интереса со стороны прессы не хватало!

— Я договорилась на сегодня, так что просто ставлю перед фактом!

— Ты борзеешь, я смотрю! Уволю!

— Ты это уже говорил.

— Скажу третий раз, на столе появится приказ. Инга, не слишком многое берешь на себя? — сердито сдвинул брови. Инга бесстрашно смотрела в глаза, ни сколько не боясь меня.

— Всего лишь интервью одному журналу! Время и место пришлю по почте! — она встала, возле двери обернулась, — И да, встреч у тебя в этот день никаких нет.

— Иди, лиса! — улыбнулся, побарабанив по подлокотнику. Всегда стремился, чтобы работа не была каторгой, чтобы окружали люди, заинтересованные в своей деятельности. Но что-то последнее время многие расслабились, особенно женская половина. Надо одернуть. А то в скором времени служебное поведение превратиться в дружеское.

Отдав пальто, посмотрел на себя в зеркало. Что ж, выглядел неплохо. Немного уставший взгляд, но не прибитый, не пустой. Поправил галстук, администратор провел в зал, где должна была состояться встреча с журналисткой. Она сидела ко мне спиной. Невольно скользнул взглядом по прямой спине, темные волосы были собраны в хвост.

— Прошу, — администратор отодвинул стул, я сел и обомлел. На меня в изумление смотрели зеленые глаза с темной окантовкой вокруг зрачка.

— Я думал вы писательница, — нарушил молчание, принимая меню у подошедшего официанта. Вероника, а это была она, в смятении опустила глаза.

— Как правило, обе профессии всегда находятся рядом. Писателем может стать каждый, а вот журналистом не всякий, — поспешно начала оправдываться девушка, поняв это, замолчала. Ее губы поджались в одну линию, она была собой недовольна. Я заинтересованно на нее посмотрел поверх меню. Симпатичная, но на фотографии в своей книге, она выглядела ярче, хотя было ясно, что там поработала отличная команда фотографов, стилистов, визажистов.

— Итак, приступим к нашему интервью, — Вероника собралась, положила на середину стола диктофон, вытащила блокнот и ручку. — Мне двойное капучино, пирожное с лесными ягодами, — она улыбнулась официанту, отдала меню.

— Кофе, без сахара, — я положил руки на стол, когда нас оставили, полностью сосредоточиваясь на предстоящем разговоре.

— Почему архитектура? — ее глаза позеленели, в них действительно был интерес, а не дежурный вопрос.

— Сложно ответить однозначно. Я не знаю, когда наступил тот момент, когда понял, архитектура мое — все.

— Ваша компания предлагает довольно большой спектр услуг: от проекта дома до его внутреннего убранства. К вам можно прийти с одной идей в голове, а уйти с готовым представлением «под ключ». А конкретно вы, что предпочитаете больше всего?

— К нам обращаются с «кашей» в голове, мы выполняем своеобразную роль психолога, выслушиваем пожелания, требования, мечты. В конце представляем полную картину. Как показывает практика, чаще всего угадываем с запросами. Не всегда ведем проект от А до Я. Иногда наша роль ограничивается чертежами и документацией. Что касается меня, я работаю с проектами от начала до конца, от наброска до самой мелкой детали в доме.

— У вас, наверное, отбоя нет от просьб друзей, спроектировать дом, — Вероника улыбнулась и посмотрела прямо в глаза. Я смотрел на нее и чувствовал, как терзающая боль стала уходить. Каждый раз мне приходилось искать в себе силы, чтобы просто тупо переспать и забыть, не впускать в душу, не верить обещаниям. Но эта девушка почему-то располагала к себе одной улыбкой. И ей хотелось довериться. Смотрел на нее и достал телефон, нашел фотографии дома родителей, показал ей. Она удивленно вскинула брови, даже приоткрыла рот, в глазах видел восторг и восхищение.

— Я не люблю сам показывать свои работы, предпочитаю, чтобы на них смотрели наравне с проектами других архитекторов, — следом нашел фотографию дома Бориса и Наташи. — Эти три дома я делала с особой любовью. Для самых близких.

— Это чувствуется. Смотришь и понимаешь, что каждая деталь продумана, дом как отражение души человека. Например, этот дом, — она пролистнула альбом и указала на дом родителей, — большой семьи. Я бы даже предположила, что там собираются несколько поколений и пахнет пирогами, — в изумлении смотрел на склоненную над телефоном девушку. — Вот этот дом, — следом появилась фотография Наташкиного дома, — мне кажется, что в нем живет семья эмоциональная. Судя по занавескам, в доме обитает дизайнер интерьера. Или очень яркий человек с богатым внутренним миром.

— Наташа и есть дизайнер, — против воли подтвердил догадки Вероники.

— Третий дом он сдержанный, правильный, классический я бы сказала.

— Да уж, у Иры всегда все по полочкам и по правилам. Хаусу там точно не место, — я рассмеялся. Ира была дотошной в плане расположения вещей, принципов правильности, слава богу, это не мешало ей быть нормальным человеком.

— Ваша семья тоже обитает в доме спроектированным вами? — она вернула мой телефон. Пришло сообщение от Анны с предложением провести вместе вечер. Я не ощутил прилива радости, предвкушения. Нет. Мне хотелось сидеть в этом кафе с этой девушкой. От этой мысли вскинул глаза на собеседницу. Она деликатно смотрела в тарелку с пирожным, отламывая маленькие кусочки.

— У меня нет семьи. И девушка с ребенком на самом деле являются мне родственниками, — расставил все точки над «i». Вероника медленно подняла голову. Прилипшая крошка к уголкам губ меня гипнотизировала. У меня горели губы в жажде ее поцеловать. Не просто коснуться, а впиться рот, зажмурив глаза. Волна возбуждения окатила с головы до ног. Ее зрачки расширились, глаза стали почти черными. Я чувствовал на уровне инстинктов, что в этой страсти мне отвечают взаимностью. Это было так необычно, чувствовать человека, знать его мысли, как свои.

— Почему, такой красивый, успешный, состоятельный мужчина, один? — ее вопрос был произнесен очень тихо. Его можно было и не услышать, если не смотреть в лицо человеку.

— Это у вас вопрос из списка или личный интерес? — миг притяжения был нарушен, сразу же проснулась ирония. Защитные барьеры моего внутреннего мира быстро образовались вокруг. Она прищурилась, неожиданно откинулась на стуле и скрестила руки на груди.

— Личный.

Я оценивающе скользнул взглядом по ее напряженному лицу, темные брови были сведены к переносице, в остальном пришлось домысливать. Свободный свитер и руки не позволяли определить на глаз размер груди, а остальную часть тела не видел. А в прошлых встречах не обращал внимания на нее. Как на женщину в своей постели. Наконец-то, мысль, витавшая где-то в подсознание, обрела черты. Я хотел ее. Теперь раздумывал, заявить об этом сразу, минуя все условности, или потянуть время, подогревая к ней интерес. В том, что эта девушка окажется в моей постели, не сомневался.

— А что вы сегодня делаете вечером? — поставил локти на стол и коснулся указательным пальцем губ. Вероника приподняла подбородок, изогнув бровь.

— Дмитрий Александрович, вы можете все что угодно думать в своей умной голове, строить планы по соблазнению, сексуально улыбаться, но ничего у вас не получится, — она встала, схватила свои вещи со стола и сделала шаг в сторону гардеробной, но неожиданно повернулась, — пока я сама этого не захочу.

Работа не клеилась. Бездумно крутил карандаш, хруст заставил посмотреть на руки. Рядом уже была кучка сломанных карандашей. Раздраженно кинул обломки, встал. На душе было как-то не спокойно, пытался найти причину вокруг, но у всех было все хорошо. Родители уехали в санаторий, Олег с семьей перебрался в их дом. Теперь все зависали вечерами друг у друга, то у Бориса, то у Наташи, то у нас. Провел ладонью по лицу. Где-то в поселке был и мой дом. Но уже два года там не было никаких изменений. Стоял фундамент, стены и крыша. На остальное у меня не было интереса. Я уже стал подумывать продать участок с проектом.

— Вам туда нельзя! — зазвенел голос Даши, я обернулся. Лицо секретарши было возмущенное, глаза сердито сверкали, зато посетительница лучезарно улыбалась. И с ее приходом, почему-то из-за серых туч выглянуло солнце, проникая в кабинет своими лучами. А еще почувствовал, как сердце дрогнуло и, терзавшая непонятная тревога, перестала беспокоить.

— Все нормально, — засунул руки в карманы брюк. Даша нахмурилась, недовольно окинула нас взглядом и вышла.

— К вам просто так не попадешь, без предварительного согласования встречи, — девушка огляделась по сторонам. — Довольно мило.

— Чем обязан? — подошел к столу, настроение было хмурое, флиртовать, обольщать не было настроения. И понимал, что мой вопрос звучит немного грубо. Но в голове билась мысль, почему она пришла. Почему она тут?

— Как вам статья?

— Хорошая. Спасибо, ни одного личного слова, сугубо разговор о работе, — я посмотрел на Веронику. Да, нам пришлось встретиться еще раз, чтобы закончить разговор, вторая встреча прошла сухо и официально. Потому что кроме нас был еще фотограф и его ассистент. И я злился. Я и сейчас испытывал раздраженное чувство неудовлетворения своих стремлений. Пару раз, призывно бросая на нее взгляды, натыкался на ироничное выражение. Никаких попыток сблизиться со стороны не увидел. Даже сейчас, Вероника смотрела на меня снисходительно, приподнимая уголок губ.

— Спасибо вам, — она задумчиво смотрела на меня. — А пойдемте, прогуляемся немного! Как раз время ланча.

Если бы она предложила мне слетать в космос, не был так удивлен, но предложение прогуляться — это было как из прошлого, из времен студенчества. Прогуляться? С ней? А что еще в наше время кто-то гуляет по улицам? Она рассмеялась. Видно на моем лице прочитала все мысли. Черт! Никогда женщины не читали меня. А она…она…она меня читала, как любимую книгу. Ее глаза озорно сияли, улыбка заставляла сердце периодами сбиваться с ритма.

— Пойдемте, на улице отличная погода! Как ни как весна на дворе!

— Но… — я неуверенно посмотрел сначала на девушку, потом на свой рабочий стол. Работа все равно стояла. Ничего путного от меня сегодня не добьешься, важных дел не было. Можно было уйти насовсем, но это было против моих правил на работе. Поэтому решил полчаса пройтись по улице. Под пристальным взглядом Даши мы покинули офис. Она шла рядом, протяни руку и можно коснуться распущенных волос. Да, сегодня ее волосы свободно струились по спине. Были ровные, блестящие, без намека на непокорную кудряшку. Она не выглядела женщиной на миллион, ее в толпе прохожих я бы не заметил и точно не стал оборачиваться. Пока не заглянешь в глаза. Они имели ту самую притягательную силу, и неважно как смотрели: иронично, смущенно, весело. И даже сердясь на нее, ее отказом принять мое предложение на легкие отношения, я не мог забыть ее лицо. Я готов был уступить, принять то, что дают, лишь бы иногда смотреть в зеленые глаза с коричневой окантовкой. Я хотел эту девушку, не спрашивая ни о прошлом, ни о будущем, только настоящее. Меня раздирали противоречия. Я хотел бежать от нее, я хотел остаться возле нее. Вздохнул.

— Чувствуете запах? — Вероника перешагнула лужу и весело скосила глаза. Мы шли по тротуару рядом друг с другом.

— Загазованности города? — иронично протянул, смотря себе под ноги. Местами текли лужи, кое-где еще можно было увидеть остатки снега. Я застегнул пальто, поднимая ворот. Солнце хоть и светило, но было прохладно. Вероника в отличие от меня была в теплой куртке.

— Весна всегда будит во мне мечты, именно в этот начальный период верится в то, что может произойти чудо! Может сбыться заветное желание, может, встретишь человека, который изменит мироощущение, а может свою половинку. Каждому надо во что-то верить, у каждого должна быть своя мечта! — мы свернули в сквер, сели на ближайшую лавочку. Настроения говорить не было вообще, а выслушивать что-то «розовое», «сопливое» и подавно. Я хмуро посмотрел на Веронику. Она не отвела взгляда, но ее плечи как-то опустились, а улыбка почти сошла, замерев в уголках.

— Почему твои глаза оживают только при разговоре о работе и о женщинах, с которыми хочешь переспать? — ее внезапный переход с «вы» на «ты» стал полной неожиданностью. А вопрос был слишком личный, чтобы отвечать первой встречной.

— Я не обязан отвечать на твой вопрос! — огрызнулся, пряча руки в карман. Вероника некоторое время сидела, потом вскочила и куда-то убежала. Я даже не стал смотреть ей вслед. Ушла, вот и хорошо! А настроение и без того угрюмое, упало еще на несколько позиций. У меня у самого не было ответа на вопрос. Как-то все лучшее, что было во мне, осталось за спиной. Осталось в больнице. Запах кофе заставил поднять голову.

— Черный, без сахара, — сердце предательски дрогнуло. Ведь незнакомые люди никогда не обращают внимания на мелочи, на привычки. Они видят только целый образ. А она запомнила.

— Спасибо, — взял стаканчик, обхватив его ладонями. Тепло передалось пальцам.

— Знаешь, а давай на выходных сходим в кино?

— В кино? — удивленно переспросил, даже рассмеялся, Вероника улыбнулась.

— Да. Когда ты последний раз ходил в кино? Просто так.

— Наверное, в Америке. Тут мне некогда было, да и потом мог в интернете скачать фильм и посмотреть в удобное время.

— Тогда в субботу с утра на киносеанс?!

— А что будем смотреть?

— Какая разница. Придем, посмотри афиши и выберем.

— Договорились, — и улыбнулся, рассматривая ее лицо. С минимальной косметикой, она выглядела лет на двадцать, только глаза были слишком понимающие, слишком опытные, но все еще верящие в сказки. Взглянул на часы. Полчаса прошло быстро. — Мне пора на работу возвращаться.

— До встречи!

— Пока.

Утром в кинотеатре было почти пусто. Нормальные люди в это время только вылезли из кроватей. Посмотрел в бок, где сидела Вероника. Она действительно смотрела фильм, поедая из большой коробки попкорн и из стакана тянула пепси. Я воздержался от покупки, но сейчас хитро полез в ее порцию. Зеленые глаза оторвались от экрана и иронично на меня посмотрели, но коробку протянула. Попкорн оказался соленым. Тут же мне предложили стакан с пепси.

— Тебе не интересно? — шепотом спросила Вероника, наклоняясь в мою сторону.

— Я в это время еще сплю.

— Ты сова?

— В смысле?

— Ну, ты больше активен ночью, чем утром, или наоборот? — мне хотелось ответить пошло, двусмысленно, но решил воздержаться от этой идеи.

— Ни то, ни другое. Я вчера дома работал.

— Интересный проект?

— Да, дом будут строить в Австралии, поэтому приходится иногда туда летать, прежде чем начнем воплощать картинку в реале. Думаю, за год все сделаем.

— Ого, так долго!

— Я люблю постепенность в работе, чтобы в процессе не пришлось все исправлять, переделывать. Может, поэтому ко мне обращаются те, кому нужен результат качественный и надолго!

— И сколько одновременно ты можешь вести дела?

— Обычно два-три, не больше, чтобы не запутаться, помимо руководства своей компанией. А ты сейчас что-то пишешь? — я увидел удивленный взгляд. Она видно не привыкла делиться своими планами, или никто не спрашивал.

— Да, есть зарисовки, но мне не хватает эмоций. Понимаешь, пишу и чувствую, что все слишком сухо, кратко, нет словесной динамики. Меня это угнетает, и сейчас нахожусь в своеобразной депрессии. Хочется все бросит. Но после двух книг, не имею права останавливаться на полпути. Я не хочу быть в памяти автором одной книги. Поэтому у меня планка — раз в год выпускать свое творение, — она так эмоционально рассказывала, губы то приоткрывались, то поджимались. Я нагнулся к ее лицу, смотря на вдруг замолчавшие губы. — Не надо этого делать! — прошептала девушка. Поднял на нее глаза, в темноте они сияли. Прикусив внутри щеку, нормально сел в своем кресле. Какого хера? Чего меня вдруг потянуло к этой малознакомой девушке? Страшно было то, что я окончательно запутался, чего бы мне хотелось от нее. В кафе, когда она брала интервью, я понял, мне нужен с ней секс, а сейчас, мне нужно было что-то другое. Не мог понять чего именно. Фильм уже досматривали в молчании. Не дает приблизиться на шаг, только на расстоянии вытянутой руки. Господи, чего я хочу от нее?

— Дима!? - меня кто-то окликнул, когда мы с Вероникой выходили из зала. Я обернулся, на меня неслись двое пацанов.

— Дядя Дима! — пришлось пригнуться и обнять их. — Мы только что с мультика про пиратов!

— Добро победило зло? — я переводил взгляд то с Сергея на Савву, и обратно, они мне показывали рекламку, одновременно тараторили, не слушая друг друга. Как обычно создавали невообразимый шум вокруг себя. Поднял голову, в стороне стоял Олег с коляской, рядом была Алена, держа на руках Семена. Они с интересом смотрели мне за спину. Поднявшись на ноги, повернулся к девушке, которая стояла в сторонке, сцепив перед собой руки.

— Познакомьтесь, это… — протянул руку в ее сторону. Вероника улыбнулась, сделала шаг вперед.

— Ника! — едва она представилась, недоуменно на нее посмотрел. Ну да, Вероника, сокращенно Ника. Про себя произнес эти четыре буквы, обласкав мысленно.

— Вы похожи на одну писательницу, — заметила Алена, я открыл рот, чтобы подтвердить этот факт, Вероника меня опередила:

— Ой, в Москве столько похожих людей, что порой невзначай встречаешь своего двойника!

— Аааа, — Алена передала Семена Олегу. — А как ты тут оказался? — она пытливо всматривалась в нас. Ее прокурорский взгляд меня позабавил. Еще бы, за полтора года, Вероника первая девушка, с которой меня увидели в обществе. С Анной я встречался только в спальне. Вместе мы никогда не выходили, как пара, как деловые партнеры еще может быть. Еще знал, что, когда Олег расскажет родителям о том, что видели меня с девушкой, те облегченно выдохнут.

— Да мы тут ходили на приключения!

— Ага, а он чуть ли не заснул в начале, в итоге таскал мой попкорн! — Вероника звонко рассмеялась. Родственники удивленно переводили взгляды, я так и видел кучу вопросов и предположений, кем является моя спутница. Во-первых, я утром не хожу на свидания, особенно в кино, во-вторых, — мы вели себя как друзья, не более. Во всяком случае, знал, что со стороны выглядит это так. У меня не было пошлого блеска в глазах, его остудили в темном зале, улыбался я ей, как будто это был Борис или Наташка. Не стремился пускать очарование для обольщения. Все потому что, она не хотела.

— Мы пойдем, — я взял Веронику за ладонь, ощущая ее тепло, и потянул. Она помахала моим родным свободной рукой, продолжая лучезарно улыбаться. Даже скрывшись из виду, я продолжал сжимать ее ладонь. Она ее не выдергивала, переплел пальцы. Вероника слегка сжала руку, сердце мое пропустило удар, затрепетало. Именно сейчас четко осознал, что хочу ее держать возле себя. Хочу смотреть в искрящиеся глаза, слизывать с ее губ прилипшие крошки от пирожных. Хочу проснуться от ее дыхания в затылок, ощутить, как она ласково треплет меня по волосам. Хочу сжимать ее в объятиях, пока она не взмолить о пощаде, ибо дышать станет трудно. Хочу прикасаться к ней, любить разными темпами, растворяясь в ее теле, расколоться на мелкие кусочки. Хочу под своей ладонью ощутить пинок нашего ребенка….- испуганно замер от своих мыслей. Вероника оказалась впереди и резко обернулась, вопросительно приподнимая брови. Я выпустил ее руку, смотря на нее расширенными от ужаса глазами. Господи, эта женщина поняла меня без слов, словно все что минуту назад проносилось в моей голове, знала. Она спокойно покачала головой, улыбаясь своей мимолетной улыбкой маленького Будды. Не полезла с вопросами, я смотрел, как она уходила. Сделал несколько шагов в ее сторону, словно намеревался догнать, но остановился. Нет! Отношения ничего хорошего мне не приносят…. А на меньшее она не согласится, это я чувствовал.

По телевизору двигались машинки, подрезая друг друга. Я с племянниками играл в приставку, младший дремал на диване. Сергей и Савва были сосредоточены, никто не порывался уйти куда-то. А мне и нужно было, чтобы все находились в поле зрения. Ибо родители видать решили немного уделить друг другу внимания, меня оставив в качестве няньки.

— Я могла б догадаться, что ты разрешишь приставку, — Алена довольная, слегка раскрасневшаяся присела на подлокотник дивана. Даже не спешила запрещать. — О, вы даже поели! — она в итоге села за моей спиной, нагнулась к уху: — Спасибо тебе!

— Вы там не племянницу планируете? — поддел, не отводя взгляда со своей машины. Сергей меня довольно резко подрезал и вырвался вперед, его довольное сопение раззадорило. Ухмыляясь, в считанные секунды переиграл его.

— Если бы я знала наверняка, что будет девочка, то не задумывалась, так вся надежда на тебя! Буду твоей дочке покупать платья да бантики! — брошенные слова за спиной, заставили обернуться. В итоге моя машина въехала в ограждение, и Сергей выиграл. — А что ты так удивленно смотришь? Неужели записал себя в вечные холостяки? Многие известные холостяки женятся после пятидесяти. Так что у тебя время есть в запасе.

— Я пришел! — Олег, сияя как начищенный самовар, оглядел нас и сел на пол рядом с Саввой. Я отдал мальчишкам свой джойстик и встал. Они начали сначала играть. Мы с Аленой прошли на кухню. У нас уже появилась традиция: по субботам с утра поедать домашнюю пиццу. Обычно готовила мама, но так как они с отцом уехали в санаторий, этим занялась Алена.

— А кто это был с тобой на прошлых выходных? — стараясь не показывать жгучего интереса, спросила Алена, ставя пиццу в духовку. Я, сев за стол во главе, взял орехи и не спешил отвечать. Открытие, произошедшее тогда, несколько ночей не давало спокойно спать, потом отпустило. Вероника не звонила, я тоже не набирал. Потому что боялся. Боялся встреч, боялся привязаться, потом вновь потерять. Боялся, но при этом очень хотел ее вновь увидеть.

— Да так, знакомая.

— Да? — Алена с сомнением посмотрела на меня, хмыкнула. — Она милая. Естественная. И мне понравилась, — она села на другом конце. Кто-то за окном сигналил. Вскочив на ноги, выглянул в окно. За воротами стояла машина Андрея. Алена поспешила в коридор, нажать кнопку, чтобы автоматически открылись ворота.

— Крестный! — Милана едва успев снять сапоги, все еще в штанах от комбинезона, в куртке, залетела на кухню. Я ее подхватил и закружил. Прижал к себе, она целовала мои щеки.

— Фу, ты колючий! — сморщила девочка носик, упираясь руками в плечи.

— Но я ж не знал, что приедет моя принцесса сердца! Так что люби таким, каков есть! — Милана обняла за шею. Наташка с Андреем ввалились, неся несколько коробок пиццы.

— У нас сегодня прям итальянские мотивы! — прокомментировала Наташа, почуяв запах готовившейся еды. Андрей поставил на стол пакет и извлек пару бутылок вина.

— Я чую, у нас сегодня автопарк будет, — заметила Алена, глядя в окно. Я, раздевая Милану, заметил, что во двор уже въезжал внедорожник Бориса. Через пару минут и они появились.

— Мы купили пасту! — заявила Ира, проходя в кухню. Стало как-то тесно от такого количества народа. Женщины устремились накрывать стол, мы с мужиками присоединились к Олегу в гостиной, который продолжал играть с Сергеем.

— Давненько тебя не видел, — Андрей сел в кресло возле окна, я расположился напротив. Борис лично забрала у Сергея джойстик и теперь рубился с Олегом на пару.

— Дела, работа, суета! Все как обычно.

— До меня дошел слух, что ты собираешься продавать дом, — карие глаза пытливо всматривались. Опустив глаза на руки, рассматривал ногти. Признаться, что меня покинула мечта?

— Я пока подумываю. Еще не решил.

— Почему? Никто же не заставляет строиться быстрыми темпами. Если не торопишься, делай все не спеша.

— Мне это не интересно, — я выдержал его серьезный взгляд, не дрогнул. — Мне не нужен дом. Зачем?

— Но…

— Если ты скажешь, что рано или поздно я женюсь и прочее, поверь, этого не случится в ближайшие сто лет. Явно не в этой жизни.

— Дима, вспомни, что у нас с Наташей тоже не сразу получилось. Каждый прятался за фасадом своих страхов, обид, подозрений. Не ставь на себе так яростно крест.

— Андрей…Я три раза попытался. Я устал. Мне уже не хочется никаких отношений, я привык спать один, привык к тишине своей квартиры, дом для одиночки — это много.

— Дима…

— Не надо! — поспешно встал. Мне бы покурить в одиночестве. Разговоры, такие редкие о моей личной жизни, затрагивали внутри чувственные струны, о которых я не хотел и знать. Взял сигареты, ощущая пристальные взгляды нескольких пар женских глаз, вышел на веранду. На улице действительно пахло весной. Теперь мне стали понятны ее слова о мечте. И даже отрицая возможность быть любимым, я, как и все, где-то в глубине души мечтал. Достал телефон из кармана штанов. Улыбка тронула мои губы, разглядывая нашу первую фотографию. Она такая серьезная, губы дежурно улыбаются, глаза лишь мерцают, как звезды. И я рядом с ней, недовольный всем белым светом. Она стала неожиданностью для меня, ветром, который приносит с собой то, чего остерегался. Меня тянуло к ней невообразимо, до скрежета в зубах. Я очень хотел ей довериться. Ощущал себя маленьким мальчиком, стоящим на одном берегу реки, а на другом-мечта. Надо было всего лишь перейти реку по льду. Но лед был тонкий, обманчивый. Мне было страшно на него вступать, я боялся, что на середине провалюсь под воду и не сумею в этот раз вынырнуть. Так и стоял, всем сердцем устремляясь на противоположный берег. Докурив сигарету, вернулся в дом.

— Да оставьте вы его в покое! — воскликнула Алена. Замер в коридоре, прислушиваясь. — Не маленький, разберется сам в своей жизни!

— Ага, разберется! Мы все время только и делали, что оставляли его в покое! — подал голос Борис. — Мне знаете, надоело видеть его хмурым на работе. Дергаться от каждого его рыка. Итак, последнее время все ходят по струнке. За малейший промах разнос по полной программе!

— Зато все делаете в срок, — заметила Ира.

— Ну, это единственное, что можно сказать. Но напряженная обстановка давит морально. Уже лишний раз не пошутишь, — Борис тяжело вздохнул. — С ним тяжело в последнее время. Я понимаю, что расставание с Олесей не прошло бесследно, но блин, я скучаю по другому Димке. По его дурашливой улыбке. По той манере, когда ты мог сказать глупость, он ее тут же поддержит. Когда можно было позвонить среди ночи и проболтать с ним до утра, а сейчас, прежде чем набрать его, думаешь, а в каком он настроении и как далеко тебя пошлет.

Я не выдержал и появился на кухне, разом все замолчали, кто испуганно, кто напряженно уставились на меня.

— Могу уйти, если вам так интересно обсуждать мою персону? — тяжело смотрел на присутствующих. Алена выразительным взглядом обвела всех, так и читалось: «Я ж вам говорила».

— Ну, уж нет! — Наташка вскочила со своего места, схватила за руку и потянула к свободному стулу. Разговор сменил направление, чувствовалось внутренняя скованность присутствующих, говорили все, кроме меня. Меня задели слова Бориса. Не замечал, что так явно изменился. Телефон завибрировал. От высветившегося имени в горле пересохло, язык прилип к небу. Я гипнотизировал номер, затем медленно поднял трубку.

— Привет! — слышал ее дыхание в трубке, сердце встрепенулось. Опустил глаза в пол, слегка отворачиваясь от компании. Губы растянулись в улыбке, всего лишь от мысли, что она звонит.

— Привет! — голос был довольно жизнерадостным. — Я тут подумала, может, сходим в кафе, поедим мороженое? — слышал посторонние звуки, она говорила по громкой связи за рулем.

— Только в кафе?

— А что? Есть другие предложения? Можно опять пойти в кино.

— Не, у меня будет лучше вариант.

— Да? Какой же?

— А езжай — ка ты ко мне в гости. Познакомлю с родственниками да друзьями! — неожиданно выпалил. Вероника замолчала на некоторое время, видно обдумывала мое предложение. Да уж, видать шокировал, вот так сразу пригласил к себе домой, да еще знакомиться с самым близким окружением. Хорошо, что родителей не было, Вероника скорей всего сразу отказалась б.

— Ой, я как-то не при параде! — медленно она проговорила.

— Да мы тоже тут не в смокингах! Так что на твой затрапезный вид никто не обратит внимания.

— Дима! — она рассмеялась в трубку. Я улыбнулся на ее смех, представляя, как заискрились ее глаза.

— Надеюсь, ты любишь итальянскую кухню?

— Обожаю!

— Давай, вбивай адрес в навигаторе и приезжай, — продиктовал адрес, смотря в окно.

— Окей, судя по всему ехать мне недолго. До встречи!

— Я буду тебя ждать… — прошептал в трубку, но вряд ли она услышала, ибо раздались гудки. Поднял глаза. Как-то не заметил, что вокруг стало тихо, только дети где-то в глубине дома веселились. Все смотрели с большим любопытством, Наташкины глаза просто пожирали меня от нетерпения узнать новость.

— Я могу пригласить знакомую? — приподнял брови. Алена хихикнула, разрядив обстановку. Возобновился прерванный разговор. Я все так же не участвовал в нем, задумчиво смотря перед собой. Думая о Веронике, не замечал, что улыбался, то усмехался своим мыслям. Когда встречался с кем-то глазами, не понимал, почему в них застыло предвкушение и ожидание чего-то. Через полчаса ожил мой телефон. Я вскочил на ноги, выбежал из дома, накинув лишь куртку. За воротами стояла черная машина, через мгновение иномарка медленно въехала во двор.

— Привет! — она вылезла из машины. Не сдержавшись, чмокнув ее в щечку, Вероника рассмеялась, даже не удивилась. — Ты чего нараспашку? — ее руки ухватились за края куртки. — Простынешь! Кто тогда будет курировать проект в Австралии? — я смотрел на нее слегка ошалевшим от счастья глазами, мне хотелось схватить ее в охапку и прижать к себе.

— Я так рад тебя видеть!

— Взаимно! Помоги мне, — она открыла заднюю дверку, там был огромный торт, тирамиссу. Взяв коробку, мы направились к дому. — Ого, да у вас прям, ломбард открыть можно по продажам машин! Какой красивый! — она замерла перед домом, откинув голову назад. Словно в первый раз, как после завершения стройки, я увидел дом. Ее глазами. — Даже не верится, что такое живет в твоей голове, словно мы не в России, а где-то в Европе. На Новый год вы его украшаете гирляндами?

— Украшаем, — мне был приятен ее восторг. Она действительно смотрела восхищенно, качая головой.

— Ты талантище! — обернувшись ко мне, ее глаза сияли. Смущенно улыбнулся, поспешил в дом. Она последовала за мной. При нашем появлении все как-то не в строй заговорили, каждый бросил какую-то фразу, создавая разговор. Сдержал смех, сто пудов, пока я там млел, все прильнули к окнам, наблюдая за нами. Алена забрала у меня торт, я указал Веронике на стул, который поставили возле моего места. Первые полчаса все присматривались к Веронике, она была взволнована, немногословна. Говорили обо всем и ни о чем, я не мог насмотреться на Веронику, чем смущал ее. Дети прибежали на кухню, требуя кусок пиццы и торта. Милана тут же оказалась возле меня, залезла на коленки и серьезно посмотрела на девушку.

— А вы книжки читать умеете? — я провел ладонью по кудряшкам, настораживаясь. Милана Олесю не любила, как отнесется к Веронике, для меня была загадка.

— Более того, я могу сама сочинить тебе историю, — Вероника вытерла салфеткой губы, нагнулась к девочке. — Правда у меня всегда добро побеждает зло, и красивый принц целует принцессу.

— Да? У меня дома много книжек! Про принцев тоже есть, — Милана взяла орешек, — Хочешь? — карие глаза смотрели доверчиво.

— А ты угощаешь?

— Да! — орешек из маленькой ладошки перекочевал в ладонь Вероники. Малышка быстро слезла с коленок, понеслась за ребятами. Девушка с улыбкой проводила ее глазами.

— А у вас неплохо, получается, ладить с детьми, — Наташа переглянулась с Борисом. Похоже, поведение Вероники находится под пристальным вниманием и анализируется.

— О, подруги вечно используют меня в качестве няньки, поэтому находить общий язык я умею, да и не сложно это, они такие милые. Дети намного лучше взрослых! В свое время мечтала иметь троих детей, — Вероника, улыбаясь, повернулась ко мне, что-то в выражении ее глаз меня напрягло, — один уже есть, осталось родить двоих! — я смотрел в глаза, они из зеленых быстро превращались в карие.

— Вы замужем? — этот вопрос был задан Андреем. Вопрос логичный, но я знал ответ. Такие девушки не стали бы играть на два фронта. У меня не было ощущения, что земля уходит из-под ног, не было чувства разочарования или досады. У каждого человека есть прошлое. Поэтому не удивился, услышав ее ответ.

— Нет, я в разводе.

Расставив точки, задав любопытные вопросы, родственники расслабились, заулыбались, разговоры пошли легче. Я нашел под столом ее руку и сжал. Она благодарно сжала в ответ. Мы просидели до позднего вечера. Оставив машины во дворах, провожали гостей. Вероника стояла рядом.

— Ты останешься? — закурил сигарету. Мы стояли на ступеньках, совсем рядом. Одни, ибо брат с невесткой укладывали спать возбужденных детей.

— Дим, — она повернулась ко мне, — Скажи, ты чувствуешь то же самое, что и я?

-Смотря, что ты чувствуешь… — смотрел на звезды, стараясь дышать ровно.

— Ну, вот ощущение того, что долго искал, и, наконец-то, нашел.

Я посмотрел в ее глаза. В них было ожидание, какая-та надежда, в них был страх, но в тоже время готовность шагнуть навстречу. Затушив сигарету, обхватил руками ее голову и приник к губам. Они были вкуса чая и шоколада. Осторожно обвел языком контуры, слегка втянул нижнюю губу. Замер, ожидая ответной реакции. Она робко ответила на поцелуй, словно сомневалась в правильности своих действий. Наши языки неуверенно переплелись. На миг отстранился.

— Я думаю все же мне лучше уехать, — прошептала Вероника, приоткрывая рот, я, не задумываясь, вновь стал ее целовать, уже не так пугливо. Прижимая к своей груди, ощущал ее горячие ладони сквозь футболку.

— Ты еще раздумываешь? — спросил, целуя ее закрытые глаза, висок, уголок губ.

— Если я останусь, то мне уже мало будет твоих поцелуев, — шептала она в губы. Ее руки нырнули под футболку, ласково проведя вдоль позвоночника. Я вздрогнул от этой неожиданной ласки. Схватив ее за руку, потянул в дом. Быстро, как подростки, проскользнули на второй этаж, в мою комнату. Едва закрыв дверь, я сгреб ее в объятия, двигался в сторону кровати, целуя ее губы, лихорадочно шаря руками по всему телу. Понимая, что действую, как пацан, торопясь, ничего не мог с собою поделать. Я хотел ее, здесь, сейчас, сию минуту.

— Я сама! — она развернулась, толкнула меня на кровать. Приподнявшись на локтях, наблюдал, как она медленно расстегивала рубашку. Слишком медленно, еле сдержался, чтобы не застонать от нетерпения. Ее движения сводили с ума, я бы давно справился с пуговицами. Когда рубашка упала к ногам, сглотнул. На ней оставались джинсы и черный бюстгальтер.

— Давай я тебе помогу! — просипел, садясь. Она тихо рассмеялась. Подошла впритык к кровати. Я провел ладонью по животу, расстегнул пуговицу и молнию. Ее руки осторожно касались моих волос. Губами припал к ее животу, обводя языком пупок. Однажды я буду так же сидеть, целовать выпуклый живот и чувствовать пинки изнутри. Эта мысль пронзила меня молниеносно, и была полная уверенность, что все так и будет. Мои руки стянули джинсы вместе с трусиками, касаясь ее ног. Она дрожала. Вряд ли от холода.

— Ты боишься? — поднял на нее глаза. Она покачала головой. Схватившись за края своей футболки, потянул вверх. Сдавленный вздох заставил улыбнуться. Я старался не торопиться, целовал каждый миллиметр ее обнаженной кожи, поглаживая ее ягодицы, слыша над головой частое дыхание. От напряжения вспотела спина, ныли мышцы, в паху было невыносимо жарко и тесно. Одним движением расстегнул бюстгальтер. Потянул ее на себя, она села колени. Ее глаза удивленно расширились, когда бедра ощутили мое возбуждение. Да, детка, я хочу тебя! Кусая губу, она перехватила инициативу, расстегнула брюки и вытащила член. Сползла на пол. Когда ее губы сомкнулись ниже пояса, стиснул покрывало, откинув голову. В мозгу билась мысль, что она доведет меня одним своим ртом. А я не очень хотел такого быстрого финала.

— Ника! — выдохнул с молчаливой мольбой прекратить сладкую пытку. Перевел дыхание, когда Вероника отстранилась. Не успев понять, что происходит, ощутил, как меня оседлали сверху. Из-под ресниц наблюдал за ее движениями, за ее мимикой. Она склонила голову, волосы водопадом упали на одну сторону. Руки обхватили обнаженные груди, пальцами лаская темные соски. Тихий стон, слетевший с ее губ, замирание, подсказало, что она получила свое удовольствие. Обняв ее за талию, я теснее, чем мог, прижимал наши бедра друг к другу. Двигался быстро и резко, мы смотрели друг другу глаза в глаза. Уносился вихрем эмоций в какую-то неизвестную мне даль, о существовании которой даже не подозревал. Ее сдерживаемый то ли стон, то ли крик, дрожь тела, заставили меня разлететься в этой Вселенной на множество микроэлементов. Я потерял себя в ней. Я полностью растворился в женщине, забыв собственное имя. Вдруг понял, что все, что было до нее, это было не по-настоящему. Это было, как-то поверхностно.

— Мне никогда не было так хорошо… — прижимая девушку к груди, повел ладонями по лопаткам, спускаясь ниже вдоль позвоночника. Она облизнула губы, отчего тело сразу же среагировало на этот жест, глаза озорно вспыхнули, почувствовав реакцию. Ее нежные пальчики пробегались по лицу, очертя изгиб бровей, скулы, нос, губы. Я наслаждался каждым ее прикосновением, боясь пошевелиться.

— Мне тоже с тобой хорошо. Ты даже лучше, чем представлялось, — прошептала Вероника, припадая к губам. Я, удерживая ее на себе, перевернулся, она оказалась подо мною. Мы ласкали друг друга, медленно открывали для себя каждый сантиметр тела, не торопились, словно впереди была целая жизнь, насладиться единством не только тел, но и душ. И позже, глупо улыбаясь в темноте, засыпал с мыслью, что вот та самая единственная, которую так долго искал, спит в моих объятиях.

Проснулся от того, что кто-то смотрел на меня, тихо дыша в затылок. По коже побежали мурашки. Медленно повернулся, смотря через плечо, губы дрогнули в улыбке. На меня смотрела Вероника, подпирая рукой голову.

— Доброе утро! — ее глаза искрились. Интересно они когда-нибудь по-другому смотрят? За все время я видел их только со смешинками, немного задумчивыми, иногда ироничными.

— Действительно доброе, — пробормотал, ложась на спину. Девушка сразу же устроилась на груди, водя кончиком пальца по коже. Коснулся ее волос, погладил, рука сама же спустилась на обнаженную спину.

— Какая у тебя самая заветная мечта?

— Я не мечтаю, я исполняю чужие мечты — уткнулся в ее макушку, вдыхая какой-то сладкий запах от волос. Она откинула голову, заглядывая в глаза.

— А я вот мечтаю съездить в Париж, на католическое Рождество, — мечтательно прищурились.

— Париж, как Париж. Ничего особенного, — равнодушно пожал плечами. Когда-то Париж чуть ли не родным домом стал, сейчас я даже не вспоминал, что являлось причиной моих частых поездок во Францию.

— Это ты уже пресытился Европой, а я еще нигде не была. Вот накоплю денег и съезжу в разведку. А потом мы с Викой поедем в Диснейленд.

Впервые она произнесла вслух имя своего ребенка. Оказывается у нее дочка. Я провел пальцами по ее щеке. Мне было с ней хорошо. Воображение тут же подкинуло мне картинку, как мы вот так лежим в кровати, а тут распахивается дверь спальни и залетает маленькая девчушка с зелеными глазами.

— Почему ты развелась с мужем? — мой вопрос заставил ее отстраниться. Хотел увидеть другое выражение глаз? Получай. Они стали карими, темными, чужими, ограждаясь от меня. Она хотела встать, но я ее удержал за руку. — Не уходи… — Вероника неуверенно посмотрела на меня.

— А зачем тебе знать? С какой целью ты задаешь этот вопрос?

— Ты вчера бросила фразу, типа долго искал и нашел.

— Дим, — ее рука ласково коснулась моего плеча, губы искривились в подобие улыбки, скорей усмешке. — Ты послушай меня хорошенько. Я не одна, у меня есть ребенок, который в этом году пойдет в школу. Я не живу в Москве, я тут наездами. Да, вчерашний секс был просто волшебный, неповторимый, даже от воспоминаний все внутри дрожит. Но мы не будем вместе. У нас с тобой слишком разные представления о жизни, разные круги общения, разные проблемы. Ты не снизойдешь до меня, я не поднимусь до тебя. Мы с тобой два противоположным полюса.

— Ника… — ошеломленно прошептал, она все же встала, начала одеваться. — Ты даже не попытаешься? — оказывается, еще не знал настоящую боль. Сердце кололо, как в предынфарктном состоянии. Я не хотел верить ни одному сказанному слову! Как так?

— Нет! — ее зеленые глаза задержались на моем лице. — Мне было интересно, каков ты. Просто секс, ничего личного! — слова, произносимые твердым голосом, слегка издевательским, не сочетались с выражением глаз. Они смотрели слишком грустно. — Мне пора, спасибо за приятный вечер, ночь и утро. Ты действительно классный!

Вероника отвернулась и поспешила к двери. Я смотрел ей в спину, ни черта, не соображая. Она уходит? Эта мысль заставила вскочить на ноги, наспех одеться. На улицу выскочил в футболке, без куртки.

— Ника! — я схватил ее за руку. Она развернулась, быстро моргая, словно прогоняла подступившиеся слезы.

— Не стой на улице раздетым! — ее забота меня взбесила окончательно.

— К черту!

— Ты заболеешь!

— Тебе не все равно? Ты ж уходишь! Ничего личного же! — злость заставляла говорить совсем не то, что хотел. Она выдернула руку. Сжав зубы, наблюдал, как выезжала машина, развернулась и уехала. Ворота медленно стали закрываться. Я смотрел на них до тех пор, пока не услышал щелчок от замка. Вернувшись в дом, увидел на кухне брата и его жену, подошел к столу. Схватив пустой стакан со стола, со всего размаха швырнул его в стену. Осколки разбившегося стекла со звоном упали на пол. Алена подпрыгнула и ахнула. Меня душила злость. На Нику, на себя, на жизнь вообще.

— Дима! — Олег встал на дороге, пытаясь взять меня за руки, остановить.

— Не трогай меня! — процедил сквозь зубы, отталкивая его от себя, направляясь в свою спальню. Схватив ключи на тумбочке, задержал взгляд на постели, где еще были примяты подушки, скомканы простыни. Торопливо спускался по лестнице.

— Отдай ключи! — Олег стоял возле входной двери. Вид у него был решительный.

— И не подумаю, ты лучше уйди с дороги, — прошипел, беря куртку. Он отрицательно покачал головой. При попытке пройти мимо, Олег схватил за запястье. Дернул руку, но его хватка была сильная. И без того не выпущенная злость, заполнила полностью сознание. Если совершу убийство, эксперты признают, что свершил преступление в состоянии аффекта. Я довольно резко двинул его в плечо. Казалось, мы только и ждали какого-то жеста, чтобы полезть друг на друга с кулаками. Алена заверещала, что-то пыталась донести, но не лезла между нами. Это было б бесполезно. Ощутил во рту вкус крови, провел языком по зубам, проверяя их целостность. Олег прижимал к стене. Оказывает брат сильнее меня. Мы с ним никогда не дрались в детстве.

— Успокоился? — его зеленые глаза сердито смотрели в упор, тряхнув меня за грудки. Не охотно, больше для того, чтобы он отпустил, кивнул. Еще некоторое время прижимал к стене, затем потянул за собой на кухню. Усадив на стул, Алена принесла аптечку. — Тебе стоит походить в зал, чтобы выплескивать свою агрессию, а не швыряться стаканами и махать кулаками дома, — он приложил к разбитой губе вату. Сморщился от жжения.

— Непременно последую твоему совету, — иронично ответил. Олег сел напротив. Ему досталось в бровь, она была немного рассечена, Алена обработала рану и наклеила пластырь.

— Всем привет! — в кухню зашел веселый Борис и замер на пороге с открытым ртом. — Я пропустил бои без правил?

— Извини, мероприятие было закрытым и для узкого круга людей, — весело прокомментировал, вызывая удивление у Олега и у друга. Заметил, как Борькины глаза потеплели. Скривился в подобии улыбки, опуская глаза. «Все будет хорошо» — то ли молитва, то ли мантра.

Конец рабочего дня. Сотрудники спешно покидали помещение. А я даже не планировал ехать домой. Как минимум еще часа два. На миг рука замерла над бумагами. Мне не хотелось оставаться наедине с самим собой. Работа позволяла забыть личные переживания, думы, разочарования. Работа как обычно спасала меня. Только сейчас я ощущал, что это метод плохо сработает. Никак не ожидал, что последняя мимолетная ночь станет последней вообще. В плане женщин. Когда уехала Вероника, она увезла с собой что-то главное во мне. Чему до сих пор не мог дать определение. Я пару раз пытался в клубе «поймать» девушку на ночь, но глядя в их пустые глаза, подернутые лишь похотью, понимал, что не хочу себя разменивать на случайные связи. Сколько прошло времени? Неделя? Две? Бросил быстрый взгляд на календарь. Месяц.

— Привет!

Вскинул глаза. Улыбка сразу расползлась по лицу. Вставая из-за стола, направился к двери, возле которых стояла девушка. Приобняв ее за талию, потянулся к губам, но в последнее мгновение изменил направление и коснулся уголков губ. Анна удивленно на меня посмотрела. Обычно мы начинали «разговаривать» явно не словами.

— Какими судьбами? Ты по делу или мимо проезжала? — обнимая, подвел к переговорному столу. Мы сели. Я во главе, по привычке, она по левую руку.

— Два в одном. Хотя нет, по делу мне надо было с тобой завтра увидеться, но тут проезжала мимо и решила убить двух зайцев! — она положила на стол сумку и вытащила из нее папку, протянула мне. Открыв, пробежался глазами. — Я что-то не вижу радости на твоем лице…

— Прекрасные новости, — спокойно отреагировал. Если бы она привезла мне эти документы месяца два назад, я бы тут станцевал лезгинку. А сейчас мне было по фигу.

— Ты же мечтал.…Теперь Азия хочет тебя! Ты понимаешь, что это успех на Востоке, эти контракты сделают тебя богаче на пару миллионов!!! И заметь, не в рублях — ее восторженный поток слов начал раздражать. Она слишком хорошо меня знала, могла по блеску глаз определить настроение, поэтому замолчала, бросая недоуменные взгляды. — Что происходит?

— Ничего.

— Да? — прищурившись, резко встала и нагнулась ко мне. Я ощущал ее дыхание на своих губах. Ее руки обхватили лицо, и она прильнула с поцелуем. Никогда не страдал раздвоением сознания, но сейчас одна часть в предвкушении замирала, а вторая равнодушно закрылась, обдав легким презрением. Я прислушивался к самому себе, ждал азарта, жадности до женского тела, огня страсти, в конце концов. Но мне было все равно. Потому что это были не ее губы…Не ее руки…Не ее дыхание…

— Не надо, — прошептал, отстранив Анну от себя. Пряча от нее глаза, встал, подошел к окну. Где-то она была. Где-то она сейчас спешила домой, улыбалась, смеялась. Возможно, кто-то ее целовал. От этой мысли сжал зубы до боли в челюсти.

— Ты не хочешь поговорить? — Анна оказалась рядом, поглаживая меня по плечам. Она всегда оказывалась рядом, как добрый ангел-хранитель.

— Все закономерно! Не везет в любви, повезет в работе! Жизнь не раз доказывала мне, что горечь подслащивается победами в бизнесе. Так всегда было. И сейчас. Но впервые…я бы не отказался от поражения в бизнесе, но победы в личном плане… — грустно улыбнулся, поймал ее ладонь, поднес к губам. — Может жениться на тебе и перестать мучится? — Анна покачала головой.

— Любовь?

— Она существует? Все о ней говорят, но никто ее в глаза не видел! Как приведение, — пошутил, устремляя взгляд на весенний город, в воздухе которого, как назло, так и веяло романтическим настроением. — Когда меня ждут в Гонконге?

— Через неделю.

— Отлично.

Внизу доносился шум. Как всегда главные роли нарушителей тишины исполняли племянники. Огляделся, вроде нечего не забыл. Впервые моя командировка не на пару дней, в лучшем случае на три месяца, в худшем — на полгода. Но я в тайне мечтал на худший вариант. Новая страна, новые впечатления. И много новой работы. Ни одной минуты для размышления о себе. Неторопливо спустился по лестнице. На кухне сидел брат с отцом, вокруг них хлопотала мать. Сел за стол. Мама заботливо поставила кофе, осторожно коснулась волос, но я дернулся в сторону. Последнее время проявление хоть какой-то ласки вызывало во мне лишь отрицание.

— Может тебе положить с собой домашние котлетки? Пирог? — мама озабоченно на меня смотрела.

— Действительно. А то еще накормят мальчика тараканами или собачим мясом! — прокомментировал Олег. — Или змеями! — довольный собой, хохотнул, но под строгим взглядом отца, прикусил губу.

— Молча, завидуй, — отпил кофе. Брат сделал рожицу, за что ему хотелось дать в лоб. — Ты меня отвезешь на квартиру, я оттуда с утра поеду в аэропорт? Не хочу машину оставлять на паркинге.

— А ты что собрался туда на год что ли? — подозрительно спросил Олег, отец отложил в сторону газету, которую читал, мать замерла возле раковины спиной к нам. — Опять сбегаешь?

— Никуда не сбегаю. Масштабный проект.

— Дима, — подал голос отец, смотря на меня, как всегда, с невозмутимым выражением. — Я тебе не раз говорил, что ты можешь на нас рассчитывать. Понимаю, ты взрослый мальчик, все свои проблемы решаешь сам, но почему ты, как всегда, все прячешь в себе?

— Как и прежде, я отвечу: у меня все хорошо! — «все хорошо» выделил интонацией. — Я не один год работал над тем, чтобы попасть на азиатский рынок услуг. И если мне потребуется там просидеть год, поверьте, я буду там год. Никакой личной драмы нет! Чтобы вы там себе не придумали! — телефон передо мной ожил. Я долго на него глядел, не верил своим глазам.

— Ты ответишь? — Олег в ожидании смотрел то на меня, то на телефон, а я не знал, что делать.

— Там кто-то подъехал к воротам, — заметила мать. Мы с ним вскочили на ноги, и подошли к окну. Мое сердце так громко стучало, казалось, его слышали все. Я спешил к выходу, но перед дверью замер и медленно вышел. Мне стоило не малых сил идти спокойным шагом.

— Привет, — из машины вышла Вероника. Жадно разглядывал ее, замечая круги под глазами, лицо заострилось, глаза стали еще ярче. Зеленые. Она похудела. Джинсы, белая футболка, шелковый снуд, кеды, распущенные волосы, минимум косметики — делали ее похожей на девочку-подростка, а не на мать будущей первоклассницы.

— Привет! — подошел к капоту машины, спрятав руки в карманы брюк. Она была рядом, можно схватить ее, притянуть к себе. Ее губы неуверенно улыбнулись, нервно заправив волосы за ухо, шагнула ко мне навстречу.

— Может тебе сейчас покажется все глупостью, ты вправе считать меня идиоткой… Я после нашей последней встречи, думала…Каждый день. Я перебирала воспоминания, как перебирают дорогие сердцу вещи в коробке, с легкой грустью и тихой радостью. Предложи вернуть время и что-то исправить, я ничего не буду менять….Я готова попробовать… — ее глаза не плакали, но слезы в них стояли, губы нервно дрожали. Теперь я знал, как же хочется жить, падая в пропасть, без шанса на спасение. Смотря на нее, кусал от досады губы, сдвинув брови.

— Ника…

— Послушай! Я понимаю, что скорей всего ты сейчас скажешь, ничего не обещаю. Но…я хочу попытаться, как ты просил… Ты спрашивал, почему я развелась. Потому что наступил момент, когда поняла, моя жизнь проходит мимо меня. Я жила не с тем человеком. Занималась не тем делом. Я жила не в том городе. Ты за пару часов давал мне больше впечатлений, чем кто-либо….

— Ника… — наконец-то нашел силы ее перебить. Сердце разрывалось от несправедливости. — Я уезжаю…

— Я подожду….

— Ты меня не дослушала. Если бы ты приехала чуток раньше…неделю назад хотя бы….все имело смысл. Но завтра утром я улетаю в Гонконг. Минимум на три месяца… — хотелось показать ей, что мне тоже больно. Невыносимо было видеть ее страдания на лице, ее пустоту в темнеющем взгляде. Вероника отступила назад, вытерла ладонями мокрые щеки, последний раз бросила на меня взгляд, села в машину и уехала. Можно было б попросить подождать, можно было бы найти другого человека вместо меня, было тысячи «можно», но ни одно не казалось мне правильным. Сколько я так простоял, смотря вслед, хотя машина давно скрылась, не знал. Вздрогнул от приближающих шагов. Поспешно вытер глаза, обернулся. Сзади стоял Олег, немного встревоженный.

— Все в порядке?

— Все хорошо. Отвезешь?

— Да, конечно.

Чемодан собран. Сел на кровать, упал на нее, уставившись в потолок. Завтра утром я улечу. Надолго. Может вернуться в Америку? Отгорожусь от всех высоким забором, чтобы никто не посмел перепрыгнуть. Чтобы никто меня не затрагивал. Выставлю дом на продажу. Продать всю свою собственность. Купить билет в один конец. И не возвращаться, где могу с ней столкнуться. Я не смогу спокойно ей улыбаться, зная, что нам быть вместе не судьба…. Мне и радостно, что она есть, и невыносимо осознаваться, что она где-то. Оказалось, что до этого я и не любил…никого с прежних женщин. Я не любил Лену, она меня просто пленила новизной отношений, чувств. Я не любил Кэти, просто под влиянием событий, мне хотелось быть с лучшими друзьями на одной волне: семейным. Я не любил Олесю, ее видел всего лишь матерью своих детей…. Не зная человека, не имея представления о ее стремлениях, помыслах, я готов взять ее за руку и идти рядом….Писк на ноутбуке, сообщающий, что поступает входящий вызов по скайпу, вывел из лабиринта мыслей. Поспешно встал с кровати и направился к рабочему столу.

— Добрый вечер, Дмитрий Александрович! — довольно бодро приветствовал сотрудник моей фирмы, Никита. Он был заранее отправлен в Гонконг, подготовит «почву». — Надеюсь, вас не разбудил.

— Хотел бы знать, почему ты не спишь, — посмотрел на часы. Разница во времени была восемь часов. У нас был вечер, у них глубокая ночь.

— Я на мобильник не мог вам дозвониться, вот караулил, когда появитесь в сети, — объяснил Никита, почему не в койке. Взял телефон. Действительно полностью разряжен. И почему не обратил на это внимание? Телефон у меня всегда был включен. Поставил на зарядку, но включать не стал. Потом, когда лягу, заведу на нем будильник.

— Что-то случилось? Партнеры передумали с нами сотрудничать?

— О нет, они очень ждут вашего приезда, но вышло небольшое недоразумение. Видите ли господин Чайн-Ки вчера уехал срочно по своим делам, секретарша, которая должна была вам сообщить, что встреча переносится, забыла прислать официальное письмо. Это выяснилось буквально недавно. Я стал вам звонить, но вы недоступны, на работе вас тоже не было….

— Когда мне теперь прилетать?

— Предварительно договоренность стоит на конец недели, но я вам позвоню. И они просили выслать копию билета, чтобы компенсировать растраты.

— Хорошо. Я завтра отправлю билет. Жду звонка. Спасибо, что предупредил.

— Ну, это же моя работа.

— Да, конечно. До связи.

— До свидания.

Экран погас. Закрыл лицо ладонями и несколько минут сидел неподвижно. Одиночество обняло за плечи, прикасаясь ко мне, едва дыша в затылок. Вскочил на ноги. Напиться. Сегодня просто напиться до потери сознания, чтобы не улавливать, не принимать, не осознавать, что происходит внутри. Закрыться на все замки, еще заколотить. В баре стояло виски. Взял стакан из шкафчика, налил до краев. Вернулся в комнату в поисках сигарет и зажигалки. Они оказались в кармане пиджака. На кухне открыл дверь на лоджию, с бутылкой, стаканом, прошел туда, уселся на ротанговом диване, утопая в подушке. Закурил, выпустил дым, прикрывая глаза. И сразу же возник образ Вероники, ее заплаканные глаза, в которых замер мой мир. Я теперь понимал, почему Борис так любил смотреть Ире в глаза. Они отражали тебя самого. С нежностью. С любовью. А я дурак…дважды дурак. Говорил совсем не то, что хотел, не удерживал, когда мог. Почему других было легко взять за руки и повести за собой, особо не интересуясь их мнением? А с ней, я как мальчишка, дрожал и боялся сказать, что чувствую на самом деле. Она смотрела мне прямо в душу, понимала все без слов, уходила всегда с улыбкой, не оборачиваясь назад. Я напился. Провалился в сон без сновидений.

Солнце светило прямо в глаза. Потянувшись, сморщился, мышцы заныли от неудобной позы. Голова слегка гудела, но пару чашек кофе и гул уйдет. Направляясь в ванну, бросил взгляд на часы. Десять утра. Начало рабочего дня проспал, но к обеду успею заявиться в офис. Надо было самому лично пообщаться с Гонконгом. Да билет отправить. Самолет уже как три часа в воздухе. Бодрящий душ, горячий кофе — чувствовал себя уже не таким разбитым и опустошенным. Вчерашнее копание в себе, теперь казалось смешным. Переживать из-за женщины? Уже проходили, никакого нет смысла. Одевшись в рубашку, брюки, жилетку, оставался галстук и пиджак, но они после того, как выпью еще чашку кофе. Держа за ручку кружку, включил телевизор. Сразу же попал на сводку новостей. Внезапно щелкнул замок входной двери. Ключи были только у родителей. Вошел Олег. Ссутулившийся, смотрел себе куда-то под ноги, подняв голову, вся кровь отхлынула с его лица. Сзади кто-то пытался еще зайти. Когда брата подвинулись, выступила вперед Вероника. Она перевела с Олега нахмуренный взгляд на меня и побледнела. Я удивленно на них смотрел, забавляясь их застывшими лицами, словно увидели приведение. «Лайнер….совершавший полет из Москвы в Гонконг….№… потерпел крушение…. Все пассажиры, в том числе экипаж самолета погибли…» — доносился ровный голос диктора из телевизора, я обернулся к нему. На экране показывали, как взлетал самолет. Самолет, в котором должен быть я. Руки вспотели, холодный пот выступил вдоль позвоночника.

— Ника! — тревожно воскликнул Олег. Повернувшись к ним, успел поставить кружку на столик возле дивана, подхватил Веронику в обморочном состоянии. Поднес к дивану, уложил. Олег метнулся на кухню, вернулся со стаканом воды. Она через пару мгновений встрепенулась и уставилась на меня не мигающим взглядом, затем порывисто схватила за руки и стала лихорадочно ощупывать грудь, плечи, шею, гладила по лицу. С глаз текли слезы. Я перевел взгляд на Олега, он сидел в кресле, прикрыв рукой глаза, но было видно мокрые щеки, подбородок.

— Все в порядке, — тихо произнес, обнимая девушку, прижал к груди. Она уткнулась в шею, обняла за талию, продолжая всхлипывать. Олег от моего голоса вздрогнул.

— Как? — голос его не слушался, то ли сипел, то ли шептал. — Как? — зеленые глаза смотрели непонимающе. Я не знал, что делать: обнимать плачущую Веронику или похлестать брата по щекам, чтобы тот пришел в себя. Мог только догадываться, когда они узнали новость, что творилось в доме.

— Позвони матери! — приказал, ловя блуждающий взгляд. Олег замер, наконец-то, стал приходить в себя. Поспешно вытащил телефон. Ника затихла, но я продолжал ее обнимать, чувствуя ее тепло.

— Мам! Что? Да ничего я не смотрел! Да послушай меня! Господи, дай трубку отцу! — некоторое время он молчал. — Ты нормально? Пап, ты только не волнуйся. Дима жив! Это не шутки. Он у себя на квартире! Почему не улетел? Это я сейчас выясню! Да, да, за телефон я ему по шеи надаю! Ты теперь спокойно сообщи ей. Мы позже все вместе приедем, — Олег отложил в сторону телефон. — У меня два желания: придушить тебя и обнять. Не знаю, что сильнее.

— Два в одном, — усмехнулся, Ника пошевелилась, но не стремилась высвободиться. — Только смотри, за день второй раз новость о моей смерти здоровья не хватить перенеси родителям!

— Ты мог позвонить?!!! Ты представляешь, в каком мы были шоке, когда по новостям узнали о трагедии!!! Где, черт подери, твой телефон! И почему, слава богу, ты не улетел? — начала кричать Олег, гневно на меня смотря, вскакивая на ноги. Заметался, как тигр в клетке.

— Я смотрю, ты уже отошел! Вон голос прорезался, сразу стал логически складывать вопросы. Экспрессивно, но это объяснимо! Телефон разрядился полностью, я его просто забыл включить, когда поставил на зарядку. Не полетел, потому что вчера мой сотрудник позвонил, сообщил, что человек, с которым должен был встретиться, улетел по своим делам, наша встреча отложилась! А теперь, прежде чем орать на меня, кипя праведным гневом, мог на долю секунды включить свою чертову логику и позвонить в аэропорт, и спросить — проходил ли такой гражданин регистрацию! И тебе бы сразу сказали, что под такой фамилией на борту никого нет! А теперь я спрошу — каким образом с тобой оказалась Вероника?!

Олег смущенно опустил глаза, Вероника, наконец-то, отстранилась. Я провел ладонью по волосам, потонув в ее глазах. Сердце, предатель, сладко ныло, сжимаясь от нежности и радости, что она рядом.

— Она сама приехала… А потом мы в таком были шоке, что я побоялся садиться за руль. Ника предложила подвести.

Я перевел взгляд на Веронику. Она продолжала молчать. Ее зеленые глаза смотрели ласково, нежно, и океан спокойствия. Мне очень хотелось остаться с ней наедине, поговорить, признать в своих страхах, в своих разочарованиях, поговорить с ней обо всем на свете, о своих мечтах. Чмокнув ее в лоб, прижал к груди. Теперь я ее не отпущу.

На кухне монотонно работал телевизор, как и в гостиной. Застегнув запонки на рукавах рубашки, вышел из гардеробной. Замер возле комода, беря телефон, ключи от машины, бросил быстрый взгляд на диван. Там по диагонали лежала девочка, смотря мультики. Она вот уже несколько дней живет со мной в одной квартире, а я каждый раз удивлялся ее наличием в своей жизни. Но без нее не было б Вероники рядом со мной. После трехмесячной командировки, когда вернулся в Россию, мы с Вероникой стали встречаться. Правда, встречаться, это громко сказано, мы виделись раз в неделю, когда она приезжала в Москву. Вначале мне этого хватало, слишком долго был один, чтобы с головой бросаться в омут отношений, но однажды утром проснулся и понял: хочу большего. А вот Вероника на большее была не согласна, потому что дочь свою ради мужика никогда не променяет. В итоге после долгих разговоров решили, что Вика приедет с матерью в Москву на осенних каникулах, даже чуток раньше. День рождения планировал провести в объятиях желанной женщины. У Вики были Вероникины глаза, я уже за это мог полюбить девочку, но мы настороженно смотрели друг на друга при первой встрече, последующие дни тоже явно не способствовали нашему сближению, ибо я пропадал на работе.

— Вика, иди кушать! — позвала дочь Вероника из кухни. Я подошел к столу, замер перед ним. Мне до встречи оставалось полтора часа, бумаги, которые вчера аккуратно лежали стопочкой, чтобы их просто положить в портфель, сейчас были разбросаны. Скрипнув зубами, быстро начал их собирать, рука повисла в воздухе, увидев на некоторых листах рисунки цветным карандашом. Резко обернулся к дивану, буравя гневным взглядом девчонку. Она подняла на меня глаза, расслабленность позы ушла, если бы это был котенок, он вздыбил шерсть на загривке.

— Это что такое? — тихо угрожающе спросил, выставляя вперед лист. — Тебя не учили спрашивать разрешения? — Викина губа задрожала, глаза наполнились слезами. Она внезапно вскочила на ноги и убежала на кухню. Выдохнул сквозь зубы. Слышал тихий голос Вероники, но слов не разбирал. Сел за ноутбук, нужно было в быстром порядке распечатать испорченные договора.

— Я смотрю, ты уже решил проблему, — раздался шепот Ники рядом.

— Решил! — процедил, хватая свеженькие печатные листы. Раздражаясь молчанием, вскинул глаза.

— Если мы тебе мешаем, мы можем уйти, — ее голос звучал спокойно, но взгляд был жесткий, предупреждающий, как мать, она встанет на сторону своего ребенка. Я прищурился, на скулах заходили желваки. Четко осознал, что не так прост будет путь друг к другу. Сексом, каким бы он не был потрясающим, проблемы не решишь, а бесконечно от них бегать — тоже не выход.

— Я ничего подобного не сказал! — встал со стула, Ника слегка откинула назад голову, не спуская с меня напряженного взгляда.

— Ты не сказал, но твой взгляд многое за тебя сказал. И если встанет выбор между тобой и дочерью, поверь, выбор будет не в твою пользу!

Хотел сказать, что-то жестокое по поводу выбора, но зазвонил телефон, сдерживая себя от злости, рявкнул в трубку, не посмотрел, кто звонит:

— Слушаю! — на другом конце опешили, затем услышал голос заказчика. Вероника усмехнулась над сменой тона. Держа мобильник возле уха, одной рукой запихнул бумаги в портфель, взял пиджак, не посмотрев на девушку, покинул квартиру.

Неподвижным взглядом смотрел на заплаканное лицо дизайнера, на нервно переступающего с ног на ногу архитектора. Взял рисунки и сдерживал себя, чтобы на хрен их не порвать. Ненавидел работы, сделанные спустя рукава, может быть в другой день, отреагировал лишь взглядом, но пару минут назад я выместил свой утренний гнев на сотрудниках.

— Сейчас вы идете и переделываете все, чтобы завтра я на столе увидел хоть что-то стоящее! Подсунете очередной раз халтуру, уволю! Мне ни к чему неквалифицированные сотрудники!

— Да, Дмитрий Александрович! — проблеяла девушка, мнившая себя супер — дизайнером. С расширением географии бизнеса, пришлось расширять и штат, но никто не предлагал мне сразу профессионалов. Приходилось самому искать или взращивать в стенах компании перспективных, как, например, эти двое, попавшие после института по рекомендации одного из партнеров. Когда они ушли, потер переносицу. Казалось, выплеснул гнев, должен был успокоиться, но чувствовал, что во мне еще сидела злость на Веронику. С какого перепуга она заговорила о выборе? Да, мне непросто перестроить свою жизнь, ломать устоявшиеся привычки. Как, например, курить. С приездом Вики, мне вежливо намекнули, что табачный дым ребенку вредит. Усмехнулся, как целоваться, Нику особо не заботило о том, что от меня пахло никотином.

— Дима! — окликнул в коридоре Борис, я остановился, поджидая друга. — Ты чего сегодня панику в строю наводишь? Все пьют валерьянку! — его жизнерадостная улыбка раздражала. Я приподнял уголок губ.

— У меня и к тебе претензии! Какого хрена в отчетах ошибки? Я теперь должен и твою работу проверять?

— Блин, Вера по ошибке отнесла на подпись не те документы!

— По ошибке? Боря! — я расхохотался, потом зло прищурился. — Такая ошибка могла нам стоит больших денег! А если бы я подписал, не посмотрев? Кто отвечал бы? Ты или Вера?

— Да чего ты делаешь из мухи слона? — Борис обиженно засопел, настороженно поглядывая на меня сквозь очки. Цокнув языком, развернулся в сторону своего кабинета. Чувствовал, что друг шел следом. Дарья, получившая в обед нагоняй за то, что нужные документы еще не на подписи, с опаской на меня смотрела.

— Мартынова ко мне в кабинет! — приказал, беря протянутые бумаги в папке.

— Так он же на объекте, — тихо промолвила Дарья, я посмотрел в окно, которое располагалось за спиной девушки. Швырнул папку обратно на стол, прошел мимо Бориса, направляясь к черной лестнице. Там между этажами была курилка. Вполне предсказуемо, она была заполнена, но при виде меня, многие подчиненные поспешили затушить сигареты и ретироваться на свои рабочие места. Остались лишь две девушки и я. Достал из карманов пиджака зажигалку и сигарету, прикурив, уставился в окно. Серые свинцовые тучи нависали над городом. Запахло кофем. Повернув голову на запах, увидел Бориса с двумя чашками. Одну протянул мне. Мы стояли и молчали, видел, друг хотел спросить о причине моего настроения, но смущало присутствие посторонних. А те не спешили, хотя время перекура давно вышло, однако, когда поймали на себе мой тяжелый прищуренный взгляд, поторопились ретироваться.

— Что случилось? — Боря облокотился об перила. — Ты как раненный хищник, рычишь. В экономическом отделе голосуют, кто пойдет к тебе для ежедневного доклада.

— Пусть идет Иван Петрович, он единственный, кто меня точно сегодня не доведет своей тупостью.

— Ну, а если опустить работу, что на самом деле является причиной твоего отвратительного настроения?

— Вика.

— Вика? Дочка Ники? — увидев мой утвердительный кивок, Борис покачал головой, сразу же посерьезнел. — А что с ней не так? По мне милая девочка. Когда вы приезжали к нам, она отлично поладила со всеми нашими детьми, в том числе и с твоими племянниками, а они еще те чертята!

— Прекрасно, зато у меня с ней напрочь отсутствует какой либо подход!

— Дим, ты пылинки сдуваешь с Миланы, она такая же девочка. Может, отличается лишь цветом волос да возрастом.

— Милана — это Милана, я ее знаю с рождения! А это совершенно незнакомый мне ребенок, который уже со своим мнением, со своим настроением. Я не знаю, о чем с ней говорить, как себя с ней вести! Если бы она болтала без умолку, понял, как к ней подкатит, а то молчит, что-то думает в своей голове. Она смотрит на меня, как на недоразумение в жизни матери!

— Ты выдумываешь!

— Нет, Боря, я с ней живу вот несколько дней, и меня не покидает мысль, что эта девочка встанет между нами. И хэппи-энда не будет!

— Ты дурак! Самый настоящий дурак! — Борис оттолкнулся от перил, встал передо мною. — Ты многое не замечаешь, ты не видишь, каким глазами смотрит на тебя Ника, ты не допускаешь мысли, что она не просто так привезла дочь в Москву? Ведь могла, как ранее, приехать на пару дней одна. Не допускал мысли, что она хочет, чтобы ты подружился с дочкой, потому что просто тупо любит? Любит тебя таким, каков ты есть, со своей фанатической любовью к работе! И будет очень глупо, если ты ее упустишь. Знаешь, в этот раз тебе некого будет винить, кроме самого себя. Потому что нет никаких других мужиков, нет безумно любимой работы, которая может послать куда угодно, есть только ты, она и маленькая девочка, из которой ты делаешь проблему! — некоторое время мы смотрели друг на друга. Я медленно осмысливал сказанные слова друга. Ника любит? Никогда не слышал от нее этих слов. Впрочем, и сам их не произносил.

Дома было темно. И тихо. Взглянул на дисплей телефона, половина десятого. В груди похолодело. Неужели уехали? Включил настенные бра, мягкий свет осветил комнату. В квартире была идеальная чистота, словно и не было двух других людей здесь утром, кроме меня. Швырнул портфель на диван, развязывая на ходу галстук, прошел в спальню. Глазами зацепился за Никину футболку на стуле, возле кровати. Забыла в спешке? Скрипнув зубами. Стараясь ни о чем не думать, переоделся в спортивные штаны. На кухне еще витал запах еды. Прошествовал прямиком к бару, вытащил бутылку коньяка, подаренную заказчиком, вышел на лоджию. Набрал ее номер телефона, в очередной раз вежливый голос робота сообщил мне, что абонент выключен. Откинув голову на спинку дивана, прикрыл глаза. Незаметно задремал, проснулся, когда в замке повернулся ключ. Первое желание было вскочить на ноги и выйти навстречу, но сдержался. Прислушался, как Ника с Викой тихо переговаривались, как в ванне полилась вода, как разложили диван. Через несколько минут на лоджию вошла Ника.

— Ты не спишь?

— Нет.

Она села на рядом стоящее кресло, задержала взгляд на бутылке. Я наблюдал за нею, свет от фонарей с улицы прекрасно освещал ее лицо.

— Почему телефон не отвечает?

— Батарейка села, ты же знаешь, что мой мобильник живет своей жизнью.

— Значит, пора сменить телефон.

— Ты считаешь, что это главное?

— Нет! — протянул руку в ее сторону, Ника не двигалась, схватил ее за запястье, потянул, усаживая на себя. Она сглотнула, настороженно смотрела в глаза. Погладил ее по волосам, шеи, обхватил ладонью ее подбородок и пытался прочитать все ее мысли. Мы смотрели друг на друга, между нами еще была утренняя недосказанность, недопонимание.

— Ника, — прошептал, лаская губы большим пальцем, — скажи мне, почему ты со мною? — ее глаза расширились, рот приоткрылся. Было большое желание прижаться к губам, запустить руки под футболку, сжать ее груди, ласкать языком не только ее рот.… С шумом выдохнул, прикрывая глаза. Ответа мне не суждено было дождаться.

— Мам! — раздался из кухни почти сонный голос Вики. Вероника встрепенулась, поспешно слезла с меня и поспешила к дочери. Усмехнувшись, покачал головой. Так и не открыв бутылку, направился в спальню. Сдернув покрывало с кровати, сел спиной к стеклянной перегородке. Когда-то установил на нее подсветку и рулонные шторы на пульте. Создавалась иллюзия двухкомнатной квартиры. Услышал шаги, повернул лишь голову в их сторону. Передо мной замерла Вероника. Некоторое время я изумленно ее разглядывал. Волосы волной ниспадали на плечи, тело облегало кружевное платье на тонких бретельках, с разрезом до бедер. Она робко сделала шаг к кровати, теребя свои пальцы на руках. Приблизившись ко мне, заметил, что платье можно было носить лишь в спальне…. Потому что оно было прозрачным, я видел через него смуглую кожу. Сидел неподвижно, гадая смысл этой игры. Ника положила руки на плечи, почувствовал, как пальцы нежно сжали затылок. Она нагнулась, завладела губами, скользя по ним языком. Я положил руки на ягодицы, сжал их, притягивая к себе. Ей пришлось сесть на меня, платье бесстыдно задралось, обнажая ноги до бедер. Оторвавшись от ее губ, стянул лямку, опуская декольте платья. Ее частое дыхание приподнимало в такт груди, склонился над одной, прикусив сосок зубами. Ника вжалась в меня, трясь своей промежностью об возбужденный член. Продолжая играть языком на ее грудях, придерживая девушку за спину, уложил на кровать, не отрываясь от нее. Ладони легли на внутреннюю сторону бедра, медленно скользили по ногам, слегка задевая кружевные трусики. Ее тело вздрагивало от каждого движения. Вернулся к полураскрытым губам, специально задевая чувственное местечко между ног. Тело Ники начало извиваться, как змейка под дудку факира. Отодвинув края трусиков, ввел два пальца, просовывая нагло ей в рот свой язык. Она раздвинула шире ноги, двигаясь навстречу моим пальцам. Нарастающий темп движений рук и тела заставил Нику выгнуться, если бы не мои губы, скорей всего, разбудили Вику. Глаза медленно фокусировались на мне, довольная улыбка заставила улыбнуться в ответ.

— Ты как? — шепотом спросил, поглаживая влагалище, из ее груди вырвался сдавленный смешок.

— Я в раю… Ты просто волшебник!

— Я знаю.

— От скромности, Дмитрий Александрович, вы не умрете!

— Опыт не пропьешь! — ляпнул, не подумав, на мгновение замер. Ника добродушно усмехнулась. Она приподнялась на локтях, с сожалением отстранился от нее, внезапно оказался на спине. Ее губы ощутил на плечах, они двинулись вниз, мимоходом обведя кончиком языка соски, и тут втянул живот, чувствуя дыхание в районе пупка. Ни одна! Ни одна женщина за всю мою сознательную жизнь, не догадалась уделить внимание области живота. Ника, как-то повторяя мои заигрывания с ее животом, раскрыла, что пупок у меня является чувственной точкой. А не уши, как многие почему-то думали. Вот и сейчас, еще не дотрагиваясь до меня, волосы на теле встали от возбуждения дыбом. В каждом поцелуе, чувствовал ее улыбку на губах. Закрыл глаза, ощущая влажный язык по всей длине члена. Сознание уплывало от берегов реальности. Рука легла на затылок девушки, медленно начал двигать бедрами, идя навстречу своему оргазму. Когда осталось совсем немного, Ника замедлилась, потом вообще отстранилась. Разочарованно распахнул глаза, с укором глядя на чертовку.

— Дим… — ее шепот с горячим дыханием натягивал и без того натянутые нервы. — Я ммм… хочу….

— Ник, говори прямо, я не в том состоянии, чтобы угадывать междометия!

— Трахни меня в зад! — скороговоркой выпалила Ника, сдержал улыбку, чтобы не рассмеяться. Жаль было темно, был уверен, что щеки сразу же покрылись румянцем стыда. За все время, что мы вместе, мне приходилось ломать ее представления о сексе, например, любить друг друга не только в постели. Доводить до блаженства не только традиционным методом. Про анальный секс я ни разу не заикался, поэтому ее «хочу» удивило.

— А ты вообще пробовала хоть раз?

— Нет…Но с тобой готова.

— Ник, я не уверен….

— В следующий раз буду уже я не уверена!

Некоторое время смотрел в потолок, прикидывая все варианты развития. Надеюсь, поутру мы не разбежимся в разные стороны. Поднявшись с кровати, нашарил в прикроватной тумбочке смазку с презервативом. Ощущал на себе напряженный взгляд Ники.

— Если не расслабишься, я не притронусь к тебе, — обхватил ее голову, поцеловал в губы. Она дрожала. — Ник, не надо делать это в угоду мне. Я же не просил, — в ответ было мне молчание. Я целовал ее, лаская руками тело сквозь платье, пока не почувствовал, как напряжение, скованность стала уходить. Ника часто задышала. Повернул ее к себе спиной, ставя на четвереньки. Задрав платье, прикоснулся ладонью к ягодицам, те сразу же сжались. Медленно, не торопясь гладил ее бедра, целуя обнаженную кожу. Вырисовывая языком на пояснице причудливые узоры, ждал того момента, когда мне полностью доверятся. Ника расслабилась и уже сама нетерпеливо двигала попкой в мою сторону. Пришлось сжать зубы до хруста, дабы не поддаться ее движениям. Сняв штаны, разорвал упаковку презерватива. Медленно, следя за каждым вздохом девушки, вводил член туда, куда просили, замирая на каждом движении. Опираясь на свои руки, сжал покрывало, ощущая, что готов просто взорваться от того, что я там. По спине ручьем тек пот, Ника неуверенно подалась в мою сторону. Лучше бы она не двигалась! Обняв ее за талию, неторопливо начал раскачиваться. Возбуждение было слишком велико, поэтому через некоторое время, уткнувшись лицом в ее спину, слишком резко вошел, услышал сдавленный стон. Недовольно поморщился, но тело дрогнуло от конвульсий оргазма. Продолжая обнимать Нику, не разъединяясь с ней, завалился на бок. Мы оба тяжело дышали.

— Прости… — целуя ее плечи, прижал сильнее к себе.

— Это так странно…необычно. Немного больно, но мне понравилось. Это плохо?

— Плохо? Ник, это нормально!

— Да? — она отстранилась от меня, перевернулась, коснулась рукой моего лица. — Тебе понравилось?

- Ты не исправима. Вместо того чтобы мне спросить, ты спрашиваешь меня! Да я в нирване! — услышал, как на комоде завибрировал мой телефон. Приподнял голову. Кому это не спится? Ника вскочила на ноги, принесла мой мобильник. Я открыл сообщение. «С днем рождения, мой дорогой, любимый, неповторимый человек! Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой!». Поднял на Нику глаза.

— С днем рождения! — прошептала девушка, нагибаясь ко мне. — И я с тобой, потому что люблю, просто так.

— Ника… — выдохнул ее имя, чувствуя, что невозможно быть таким счастливым, как я себя ощущал после этих слов. Меня любили! Просто так!

Было ощущение, что проспал. Открыл глаза. Ники рядом не было. Перевернувшись с живота на спину, взял телефон. Увидев время, вскочил на ноги, поспешно натягивая спортивные штаны. Было двадцать пропущенных звонков и столько же сообщений в разных приложениях. Твою мать! Проспал на работу! Странно, что не сработал будильник. Чертыхаясь, вышел из спальни и замер на ступеньках.

— С днем рождения!!! — закричали Вика с Никой, хлопнув конфетти. Я ошеломленно смотрел на них. Комната была украшена стильными черно-золотистыми шарами звездами с цифрами моего возраста. Вика с улыбкой подбежала ко мне, я присел на ступеньки, вручила картину, на которой был нарисован я в машине, с телефоном. У нее неплохо получилось. Девочка чмокнула в щечку, а потом смущенно побежала обратно к дивану. Ника подарила красивые запонки, которые оказались с моими инициалами.

— Ты завтракать будешь или сразу убежишь на свою работу? — зеленые глаза смеялись.

— Я вот думаю, есть ли смысл, учитывая, что уже полчаса рабочего дня проспал.

— Полчаса — это не полдня. Сто пудов, тебя будут разыскивать все твои партнеры, заказчики, поклонницы, чтобы лично поздравить с днем рождения!

— Кофе без сахара.

— Как обычно!

— Как обычно, — улыбаясь, встал на ноги, положил подарки на столик, чмокнул Нику в щечку, направился в ванну. Наспех побрившись, одевался уже, читая сообщения, в основном были поздравления. Вспоминая свои дела на этот день, вытащил запонки из футляра.

— Дима! — меня окликнули, немного хмуря брови, еще не вынырнув из мыслей о делах, повернулся. Ника щелкнула затвором фотоаппарата. Губы растянулись в улыбку. Она отложила фотоаппарат, взяла кружку и поднесла мне.

— Как тебе? — поднял руку, дабы полюбоваться запонками. Ника поправила рукава, довольно провела по ним пальцем. Сделав пару глотков кофе, отдал чашку, взял с дивана пиджак. Чмокнув девушку в нос, поспешил к выходу. Внезапно, взявшись за ручку входной двери, обернулся. Ника стояла на месте, смотрела мне вслед. Утренний свет путался в ее собранных в пучок волосах, просвечивая тело сквозь светлую рубашку от пижамы. Моменты ночи картинкой пронеслись перед глазами. Слова, прочитанные, сказанные, зазвучали в ушах. Я достал телефон и, настроив камеру, сфотографировал, оставляя для себя память, когда осознал, что без нее я уже не я.

Взглянув на часы, раздраженно запустил руку в волосы. Ника опаздывала. Хотя сегодня все опаздывали. Мое опоздание на работе встретили с улыбками, с подарками, с поздравлениями. В приемной постоянно разрывался телефон, Даша выдохлась через два часа, отвечая на звонки и письма. Борис сразу же заметил новые запонки, сдержался от вопроса насчет опоздания. Мой рабочий день проходил в суматохе, я пытался решать какие-то вопросы, касаемо бизнеса, но партнеры смеялись, предлагали забить на дела, а пропустить стаканчик второй за здоровье.

— Ты мне объяснишь, что за такая срочность, оказаться мне, — Ника оглянулась по сторонам, задержала взгляд на здании, возле которого мы стояли, — возле Кутузовского загса?

— У тебя паспорт с собой?

— Да.

Я открыл дверь и жестом пригласил зайти. Она удивленно приподняла брови, но промолчала, лишь усмехнулась. В Загсе пуская свое фирменное очарование, от которого разомлели сотрудники, вернулся к ней с двумя бланками.

— Ты репетируешь мне сделать предложение? — веселясь, спросила Вероника, садясь за стол, беря ручку.

— Типа того.

Я быстрее ее заполнил заявление, с телефона сразу же оплатил госпошлину, заметил, что ее рука замерла над последним пунктом. Фамилия. Она вскинула на меня глаза. Мы не обсуждали планы на будущее, не предлагали варианты развития наших отношений. Я знал, что у нее девичья фамилия, в первом браке она не брала фамилию мужа. Прикрывалась бумажной волокитой, связанной с заменой всех документов. Сейчас, глядя на нее, твердил, что мне все равно, какую фамилию будет она носить, в глубине души это было ложью. Как мужчина, хотел, чтобы моя семья была под одной фамилией. Я отвернулся, когда ручка коснулась бумаги. Это ее выбор, и надо уважать. Но, забирая у нее документы, бросил как бы случайно взгляд на последнюю строчку.

— Спасибо! — прошептал, Ника, склонив голову набок, нежно улыбнулась, опуская глаза. Женщина, принимавшая заявление, насуплено на нас смотрела.

— И какую дату вы хотите?

— 25 декабря, — уверенно заявил, обаятельно улыбаясь.

— А почему 25 декабря? — удивилась Вероника, приподнимая вопросительно одну бровь.

— Ты мечтала увидеть Париж, так вот, пусть в католическое Рождество каждую годовщину нашей свадьбы твоя мечта исполняется до конца наших дней!

— Ваша дата 25 декабря время 14:00, — с улыбкой произнесла женщина, подписывая что-то на заявлениях.

— Спасибо!

Кусая кончик карандаша, смотрел в монитор, где вырисовывался дом. Что-то в нем меня напрягало. Почесав бровь, ощутил, как сзади обняли. В ухо щекотно подули.

— Дим…

— Ммм, — промычал, не отрывая глаз от экрана компьютера.

— Мне надо уехать в редакцию на пару часов. Ты посидишь с Викой, чтобы ее не тащить с собой?

— Угу, — но осознав просьбу, резко поднял на Нику глаза. — То есть, я бы рад, но вряд ли она согласится.

— Дим, — Ника убрала руки, села на краешек стола. Обсуждаемая нами девочка в это время валялась на кровати с планшетом. — Мне вот интересно, когда ты сделаешь первый шаг? При условии, что через месяц мы распишемся! Вика будет жить с нами, и ты каждый день будешь ее видеть, тебе все равно, рано или поздно, придется идти на контакт. В противном случае, наша свадьба не имеет смысла. Мы можем оставаться тупо любовниками, встречаясь по возможности.

— Чего ты сразу драматизируешь? — обаятельно улыбнулся, беря ее за руку. Никин взгляд потемнел, а это означало… ничего хорошего для меня. — И насколько ты идешь?

— Как получится. Готовится к выпуску книга, много работы.

— Не забудь мне первому подарить с автографом.

— Чтобы валялась на полке?

— Ну, почему же?

— Возможно, передаришь Наташке, ибо кто-кто, а ты любовные романы вряд ли будешь читать. Ты кроме своей архитектуры ничего другого не воспринимаешь. Ладно, одежду, если вдруг вы соберетесь куда-то, положу на стул. Вику предупрежу. И, — Ника нагнулась ко мне, улыбаясь, — больше бодрости духа, Дмитрий Александрович!

Провел нервно ладонью по небритой щеке, наблюдая, как Ника подошла к кровати, легла и что-то сказала Вике. Девочка, отложив гаджет в сторону, выпрямившись, внимательно слушала мать. Быстро посмотрела в мою сторону, но тут же отвела глаза. Повернулся к компьютеру. Итак, что я знаю о Вике? Ей семь лет. Любит животных, особенно котят и лошадей. Очень молчаливая в кругу незнакомых людей, как мать, зато болтливая среди знакомых лиц. Я видно отношусь к категории чужих людей, потому что в моем присутствии Вика больше молчит. Однозначно сидеть дома не вариант. Набрал в поисковике вопрос, куда пойти с ребенком в выходные дни, растерялся. Взял телефон, набрал Наташку.

— Меня сегодня дома нет! Мы в Питере, — заявила подруга в трубку.

— Да ты мне особо и не нужна, — съязвил в ответ. Наташка рассмеялась.

— С Миланой все хорошо, если ты вспомнил про крестницу.

— Я не сомневался, что с ней все отлично. Ты мне лучше скажи, куда можно пойти с девочкой, семи лет, чтобы не было скучно?

— Это ты с Викой собрался? А Ника будет?

— В том то и проблема, что Ники не будет. Я один на один с Викой, похоже на целый день.

— Выпей сто грамм, сразу станет не так страшно!

— Не ерничай, я серьезно!

— Ну, свози ее в Кидзанию или в Кидбург, можно еще в какой-нибудь музей интерактивный. Посмотри в интернете.

— Да тут такое обилие информации, что глаза разбегаются.

— А ты действуй интуитивно, как обычно.

— Советчик из тебя не ахти.

— Какая есть!

— Ладно, Андрюхе привет, Миланку целуй за меня.

Отложив телефон в сторону, краем глаза заметил, что Ника смотрит на меня с улыбкой, застегивая рубашку. Сейчас мне было проще создать с нуля проект, чем придумать досуг для ребенка.

— Все будет хорошо, я верю в тебя! — Ника чмокнула в щечку, взъерошила волосы, торопливо прошла в прихожую. Через минуту щелкнул замок. Еще час, поработав над индивидуальным заказом, услышал неторопливые шаги. Повернул голову, рядом стояла Вика с любопытством вытягивала шею, чтобы рассмотреть картинку на экране.

— Нравится? — слегка развернул ноутбук, чтобы девочка увидела полностью дом. Она неопределенно пожала плечами, но с места не двинулась, в глазах действительно был интерес. Поманив ее к себе, затаил дыхание, ожидая реакции. Вика робко подошла. Была б это Милана, я усадил ее на коленки, но с Викой на такое не решился.

— Ты строитель?

— Можно и так сказать.

— Но ты всегда в костюмах, а строители носят каски и комбинезоны.

— Я рисую для строителей. А каска и у меня есть.

— Мне тоже нравится строить дома. Из Лего.

— Правда?

— Да. Каждый раз добавляю что-то новое. Или полностью перестраиваю дом.

В голове щелкнуло. Некоторое время задумчиво смотрел перед собой, барабаня пальцами по столешнице.

— Вик, иди, одевайся, прогуляемся, — бросил Вике, беря телефон. Девочка постояла на месте, потом побежала в спальню. Я с каждой минутой чувствовал себя увереннее, загадочно улыбаясь, поторопился сам переодеваться.

— Дмитрий Александрович, только не говорите мне, что вы стали задумываться о создании детской студии при компании? — нас встретила девушка-администратор детского архитектурного бюро. Вика озиралась по сторонам, стоя рядом.

— А это идея! — с улыбкой ответил незнакомой девушке, на бейджике которой было написано имя Алиса. То, что меня знали в лицо, не удивляло, когда крутишься в определенной сфере долгое время, создавая себе имя, люди сопричастные к узкому миру архитектуры знают ведущих специалистов.

— Есть сегодня интересный мастер-класс для девочки?

— Сегодня только дизайн.

— Пойдешь? — посмотрел на Вику, она согласно кивнула. Два часа пролетели не заметно, пока Вика увлеченно рисовала, я решал вопросы по работе.

— Ба, какие люди! Да без охраны! — удивленно воскликнул голос, заставив вскинуть голову. Рядом стоял смутно знакомый мужчина, пытался напрячь память, но безрезультатно. Незнакомец рассмеялся.

— Уже не узнаешь? Были времена, когда вместе ночами сидели над чертежами!

— Костик? — неуверенно предположил, припоминая университетского друга и такого же «больного» архитектурой, как и я. Правда, после выпуска наши пути резко разошлись в разные стороны, и до сегодняшнего дня мы не пересекались. Он радостно закивал. Я вскочил на ноги, протянул руку, но Костик, сжав ладонь, дернул на себя и дружески похлопал по плечу. Когда-то он был щуплым парнем с вечно длинноватыми волосами. Сейчас это был сбитый мужик, с мозолистыми руками, брутальной бородкой. Единственное, что не изменилось — это веселые карие глаза.

— Ну, светило архитектуры, как ваши дела? И что вы делаете в богадельне простых смертных? Небось, присматриваете юные дарования, чтоб сразу к себе под крылышко?

— А то, надо же иметь под рукой замену! Ты тут, каким ветром?

— Я? Я как бы за детьми пришел.

— А по жизни как?

— В отличие от тебя, занимаюсь физическим трудом, дышу воздухом! — Костик усмехнулся, мне показалось, с какой-то завистью. Чего лукавить, из всего потока своего выпуска, громких достижений добился я один. Борис и то работает под моим началом, правда, не архитектором, а экономистом. И был на своем месте.

— Борька чем мается?

— Боря работает со мною.

— Не удивительно. Было бы странным, если б его не оказалось рядом с тобою.

Я хотел ответить, но из класса начали выходить дети. К Костику кинулось двое ребят, тыча ему в лицо листами. Вика спокойно подошла ко мне, показала рисунок. Определенно у нее были задатки. Надо с Никой поговорить и определить ее в какую-нибудь архитектурную школу.

— Неплохо! Подрастешь, пойдешь ко мне работать? — Викины глаза широко распахнулись, зеленея. Я довольно улыбнулся, осознавая, что лед тронулся.

— Твоя? — спросил Костик, рассматривая девочку с прищуром, когда его парни убежали одеваться. Мы с Викой переглянулись.

— Моя! — уверенно ответил, сталкиваясь с глазами однокурсника. Моя, черт бы побрал! И сделаю невозможное, чтобы это действительно стало так. Вика отдала мне рисунок, поспешила в раздевалку. Перебросившись с Костиком пару незначительных фраз, мыслями витал около Вики. Когда мы сели в машину, посмотрел на нее в зеркало.

— А что значит твоя? — спросила девочка, встречаясь с моим взглядом. Облизнув губы, повернулся к ней.

— Вик, ты ведь в курсе, что скоро с мамой переедешь в Москву, — увидел утвердительный кивок, — и вы будете жить со мною. Мы будем одной семьей.

— Как когда-то с папой? А потом ты уйдешь, как и он? — ее вопрос выбил из равновесия. Почему я не лез с вопросами о прошлом к Нике? Ни разу не поинтересовался, из-за чего она развелась!

— А куда папа ушел? — осторожно спросил.

— К другой женщине. У них теперь ребенок. Мама говорит, что она мне сестричка. А разве так бывает?

— Бывает… — тихо произнес, отводя глаза в сторону, потом вообще повернулся к рулю. Стараясь дышать глубоко, завел машину. — Куда теперь?

— Может в Кинбург?

— Как хочешь! — в ответ услышал громкое «Ура». Весь оставшийся день, смотря на Вику, материл себя, за непробиваемую тупость. Собираюсь жениться на женщине, по сути, на незнакомой мне женщине! Спрашивается, на чем основывается мое решение? Как всегда, на импульсе! Но никогда же не ошибался, действуя по наитию интуиции. Ника звонила пару раз, в последнем разговоре голос звучал довольно. До самого закрытия мы были в Детском мире на Лубянке, посетив все доступные развлечения. Взглянув на часы, опешил. Было полдесятого вечера, а Вика и не думала выдыхаться. В то время, я чувствовал себя уставшим. Заскочили в магазин, купив, большой конструктор Лего, мы выдвинулись в сторону дома. По приезду, обнаружил заснувшую девочку. Отстегнул ремень безопасности, Вика потерла глаза. Подхватив коробку с конструктором, направились домой.

— А ты хороший! — внезапно произнесла Вика, когда мы вошли в лифт. Я смотрел на цифры этажей. — Ты не кричишь, как папа, только шипишь. А еще с тобой мама много улыбается и смеется, с папой она чаще плакала. Ты, правда, потом не уйдешь? А то она опять будет плакать, а я не люблю, когда она плачет.

От меня ждали ответа, а лифт медленно полз вверх. Неторопливо повернулся, присел перед ней на корточки, поставив коробку рядом, взял за руки. Глядя в зеленые глаза с коричневой окантовкой, сглотнул.

— Вик, я сделаю все возможное, чтобы ни ты, ни мама никогда не плакали, а если плакали, то от счастья. Ты с мамой стала очень дорога мне.… И уходить никуда не собираюсь! — лифт замер, Вика слишком по-взрослому посмотрела, затем кивнула. Когда я встал, она взяла меня за руку, посмотрев снизу вверх.

Обнимая себя за голову, стоял на лоджии, держа в руке сигарету. Ника укладывала уставшую дочь спать. Наша прогулка основательно ее вымотала, поэтому мое одиночество вскоре нарушили. Ника обняла за талию, прислонившись щекой к спине. Затянувшись, устремил взгляд на вечерний город.

— Ты ее ушатал основательно! Вырубилась мгновенно, обычно долго крутится. Теперь время только наше! — в ее голосе появились манящие сексуальные нотки, да и терлась об меня провокационно. Затушив сигарету, закрыл окно.

— Вот и отлично, как раз поговорим по душам! — высвободившись из объятий, направился к дивану, беря бутылку вина с бокалом. Ника стояла на месте, скрестив руки на груди. Усевшись, посмотрел на нее, указывая взглядом садиться напротив. Неохотно, она примостилась на край кресла. Мы долго смотрели друг на друга.

— А теперь скажи мне основную причину своего развода, опуская детали, типа не тот человек и прочее.

— Подав заявление в Загс, не поздновато интересоваться этим вопросом? — тонкая бровь иронично выгнулась.

— Самый раз! Я сегодня пару раз чувствовал себя идиотом, не зная подробности твоей биографии, хорошо, что собеседником была твоя дочь, а не кто-то из знакомых. Согласись, было бы странным со стороны, мне не знать некоторые детали о своей будущей жене.

— Тебя интересуется моя не состоявшая семейная жизнь? Или еще что-то? Ты сразу выкладывай свои вопросы, а я постараюсь по порядку на них ответить!

— Ника, не играй со мной, я, когда злой, очень не люблю игры, особенно словесные, — процедил, отпивая вино. Действительно во мне медленно закипала злость, а нежелание Ники говорить о своем браке, подливало масло в огонь. Она откинулась на кресле, прищурилась.

— Он мне изменил. Нет, не так. Он мне постоянно изменял! И считал, что это в порядке вещей. Я вышла замуж не по залету и даже не по большой любви, просто родители стали наседать, когда же выйдешь замуж, когда же будут внуки. Мы познакомились банально, в клубе, начали встречаться и в годовщину наших отношений шумно сыграли свадьбу, на радость его и моим родственникам. Сразу же забеременела. Беременность была с постоянной угрозой, постоянные запреты врачей на секс. И тогда мой благоверный пошел в загул, который продолжался до самого развода.

— И сколько же продержался ваш брак?

— Почти шесть лет…

— Шесть лет? — ошеломленно уставился на Нику. — Ты терпела его измены все эти годы? Ты вообще нормальная?

— Иногда думаю, что нет, с придурью. На самом деле, мама постоянно ставила пластинку, что какой никакой, но родной отец, а чужому дяде мой ребенок не нужен. Плюс мне некуда было возвращаться, родители не горели желанием приютить, да по мелочи, типа кредитов, долгов и прочей ерунды, держало все возле него.

— Вика говорила, что он кричал постоянно, и ты плакала.

— Вика много чего говорит, ты веришь ребенку?

— В данном вопросе, предпочитаю прислушаться к ее словам.

— Дим, — Ника тяжело вздохнула, опираясь локтями на колени, подалась в мою сторону. — Это был сложный, но поучительный период. Знаешь, жизнь отлично учит, но, сука, дорого берет! — я улыбнулся, услышав из ее уст матерное слово, что было так не свойственно ей. — Этот брак научил меня терпимости, лояльности, на многое закрывать глаза, прогибаться, ломать себя и свои принципы. Но что я в новых отношениях никогда не смогу простить: это измены! Как бы сильно не любила! Второй раз я не выдержу.… Понимаешь?

— Понимаю, — покрутил бокал, посмотрел на девушку. — Я сам не прощал и не прощаю измены.

— Я удовлетворила твое любопытство?

— Не совсем, — поставил бокал на стол, игриво улыбнулся. — Что ты там говорила про время? — Ника прикрыла рот рукой, заглушая свой смех. Глаза озорно сверкнули, поспешила переместиться ближе ко мне, целуя подергивающими губами.

Перебирая бумаги, чувствовал на спине изучающий взгляд. Телевизор работал фоном. За окном мелко моросил дождь, что было так необычно в конце декабря. Похоже, классического Нового года со снегом уже не дождешься. Я кожей ощущал напряжение Ники, чем сильно меня раздражала.

— Дим, — я повернул голову в ее сторону, не особо настраиваясь на разговор. До обеда нужно было кучу дел сделать по работе, через полчаса уже стоило выехать из дома. — Ты меня слышишь?

— Слышу! — сердито отреагировал, вскидывая на девушку глаза. Она сидела на диване все еще в пижаме, подогнув одну ногу под себя. Волосы были собраны в гульку на макушке. Нижняя губа была прикушена. А глаза темнели, становились больше карими.

— Нам надо поговорить! — тихо промолвила, следя за мною. Приподняв брови, подвигал челюстью. Еще не хватало с утра выяснять отношения!

— Давай мы поговорим позже.

— Когда? Это касается наших отношений.

— Ты могла поговорить со мною до этого дня!

— Когда? Дима, когда мне с тобой было разговаривать, если ты приходил домой после двенадцати, уставший, как собака? Ты порой не замечал меня.

— Конец года, напряженная пора! Ты должна была понимать!

— Я понимаю! Я себе так каждый раз говорила, когда натыкалась на твой равнодушный взгляд. Заметь, секса тоже последние две недели не было!

— Ника! — положив бумаги на стол, подошел к дивану, присев рядом, взял ее ладони. — Обещаю, что со следующего года сменю темп.

— Ты сам в это веришь? — ее глаза с сомнением на меня смотрели, и я понимал, что на самом деле это пустые слова. Ни хрена не сменится мой образ жизни. — Зачем ты женишься?

— А для чего люди вообще женятся?

— Меня не интересуют другие, мне важно понять, для чего ты женишься!

— Ну, семья, дети. Как обычно.

— А оно тебе надо — семья, дети? У тебя на родственников времени не хватает, а жена с детьми требуют намного больше, чем быстрая улыбка и поспешный поцелуй!

— Чего ты добиваешься? — процедил сквозь зубы, гневно сверкая глазами. — По-моему, тебя все устраивало!

— Я до конца не осознавала ритм твоей жизни, пока не прожила месяц рядом с тобой! Мне кажется, мы поспешили с заявлением!

— Поспешили? — резко встал с дивана, подошел к столу. Между нами повисло тягостное молчание. Щелкнув замками на портфеле, повернулся к Нике. — То есть ты хочешь мне сейчас сказать, что свадьбы не будет? — она неопределенно пожала плечами, отводя глаза в сторону. Я взял со стула пиджак, отвернулся. Меня душила злость, стиснул зубы. Сейчас мог наговорить много лишнего. Поджимая губы, направился к входной двери. Но обернулся. Ника сидела на месте, спиной ко мне.

— Если ты не придешь… — голос дрогнул, сглотнул. Осторожно втянул в себя воздух. — Это будет точка. В нашей с тобой истории.

Дарья осторожно поставила на край стола кружку с кофем и быстро ретировалась из кабинета, кидая на меня настороженные взгляды. Полчаса назад отсюда выбежали, не вышли, а просто уносили ноги инженеры с архитекторами, у которых с утра по плану было небольшое совещание. Проект по стройке одного из поселков коттеджного типа подвергся жесткой критике, начиная от проектирования всех труб, электрики и прочего до картинки зданий. В другой день в другом настроении я бы просто попросил все переделать, указав на ошибки и требования заказчиков. Дверь открылась, неторопливо вошел Борис, держа перед собой папку.

— Поздравляю! — его лицо расползлось в широчайшей улыбке, глаза радостно сияли.

— Католическое рождество не отмечаю, так что не вижу повода для поздравлений, а до Нового года еще время есть! — отбрил, беря папку из рук Бори с годовыми отчетами. Сам он растерянно плюхнулся на стул возле стола.

— Так вы че, не зарегистрировались? — тихо спросил друг, на мгновение таблица поплыла перед глазами. По сути никто не знал, что мы собирались расписаться. Не было ни времени, ни желания всех ставить в известность. Ника этого отношения не поняла, пару раз она заикалась, что хотя бы родителям надо было сказать. На что получала ответ «потом». «Потом» так и не воплотилось в реальность. Поэтому я удивился информированности Бориса о моих делах на сегодня. Медленно поднял на него глаза, смотря убийственно спокойным взглядом.

— Откуда ты знаешь?

— Мог бы сказать, на кофейной гуще нагадал, но это было б странным, при условии, что я не пью кофе в чистом его виде. На самом деле, Вика сказала Милане, та Наташе, а дальше по цепочке.

— Понятно, — вернулся к отчету, игнорируя вопрошающие взгляды дать объяснения. Проверка и сведения всех данных заняло около часа, за все это время Борис терпеливо ждал. Когда я, подписав документы, вернул ему папку, он сидел неподвижно. — Что-то еще?

— Ты не ответил на вопрос!

— Нет.

— Что нет? — переспросил он, даже тряхнул головой. Потом прищурился сквозь очки. — Почему?

— Потому что еще не время.

— В смысле?

— В прямом, Боря! Сейчас всего лишь одиннадцать часов, а наше время в два часа.

— Аааа, — друг опять заулыбался, я откинулся на кресле, но затем он нахмурился. — Тогда не понимаю твоего гнева? Дашка сидит, глотает успокоительные, парни нервно курят, в офисе тихо ходит молва, что ты сегодня не в духе! Вроде такой день…. Помню, когда я женился, меня мандраж брал от волнения, а ты спокоен и сердит! Или ты таким способом пытаешься успокоить свои нервы?

— Мои нервы в порядке, — взял ручку, покрутил ее, вновь посмотрел на Бориса. — Ника решила, что мы поспешили. Поэтому я даже не в курсе, придет ли она к ЗАГСУ в назначенное время.

— Дим, ну почему у тебя не все, как у людей! — воскликнул Борис. — Что ты ей уже наговорил?

— Ничего я не говорил.

— О да, зная тебя ни один день, я могу только догадываться тогда, как ты промолчал!

— Она себя накрутила, якобы ей не подстроиться под мою жизнь!

— Ну, я с ней согласен, какая адекватная женщина смирится с тем, что муж будет отсутствовать дома большую часть времени, видя только по праздникам и то это еще под вопросом! Заметь, что из всех нас, мне больше всего повезло лицезреть каждый день твое лицо, и то, потому что работаю с тобой!

— Я никогда не скрывал, что работа у меня на первом месте! Это либо принять, либо нет.

— Скажи мне, зачем тебе Ника? Опустим то, что тебе с ней в постели по кайфу.

— Нечто подобное я уже утром слышал от самой Ники.

— А что ты ответил?

— Семья, дети. Есть еще какие-то причины для женитьбы?

— М-да, в некоторых вопросах ты тупишь конкретно! Не пробовал ей признаться в том, что женишься, потому что любишь, потому что мурашки по коже бегают от одного ее взгляда?

— А это не логично разве?

— Дим, — Борис вздохнул, грустно на меня смотря, как будто был во мне неисправимый дефект. — Ты, когда собирался делать Кэти предложение, говорил о любви? — отрицательно покачал головой. Он продолжил. — Олеся тоже не слышала от тебя этих слов, ты там четко обозначил роль. Ника вообще в курсе, что ты к ней испытываешь? Хоть раз признавался ей в любви?

— Напрямую не говорил, но думаю, она знает. Главное не то, что сказал, а то, что сделал.

— «Мужчины любят глазами, женщина ушами», слышал такую поговорку? Ника просто сомневается в тебе. А зная, как ты был загружен последние дни, чуть ли не ночуя в офисе, такое поведение даже самой самоуверенной не прибавит уверенности! — друг встал, направился к выходу. Я смотрел ему вслед, прокручивая наш утренний разговор с Никой. Неужели действительно ни разу не признавался в любви? Вздохнул, поставил локти на стол, обхватив голову руками, сцепив их замком на затылке. Ника не знала, сколько раз я просыпался в ночи и смотрел на нее спящую, чувствуя, как радостно трепыхается сердце, от мысли, что она рядом. Она не знала, сколько раз, приходя поздно домой, я накрывал ее одеялом, присаживаясь рядом, словно стражник сна. Она не знала, что посреди рабочего дня я мог на секунду выпасть из реальности, лишь подумав о ней, о ее времени без меня. Она не знала, от чего подрагивают руки, когда я глажу ее живот, представляя, как там зарождается новая жизнь. И не знала, что я безумно хотел дочку с глазами, которые от настроения меняли цвет от зеленого к коричневому.

Сигарета вновь оказалась в руках. Какая по счету за последние полчаса? Третья? Или пятая? Постучал ею по коробке, смотря на проспект. Город вовсю украсился к предстоящему празднику, даже лица людей подобрели что ли. Впервые задумался, что хотел бы провести Новый год в окружении семьи. Своей семьи, к родственникам можно было завалиться на следующий день. А сейчас мне хотелось уютного дома, украшенного цветными огоньками, с запахом настоящей елки, имбирных пряников, потрескивания дров в камине. Слышать счастливый хохот детей, нетерпеливые вопросы, когда можно открыть подарки от родителей, когда получат подарки от Деда Мороза, видеть умиротворенную улыбку на губах Ники, легкое пожатие ее руки под столом. Потом, уложив детей спать, я бы заключил ее в объятия, утыкаясь лицом в волосы, вдыхал сладкий запах, не в силах произнести хоть одно слово о том, как сильно люблю…

— Привет! — от этого голоса вздрогнул и испуганно обернулся. Сердце сжалось от боли, от счастья, казалось, оно сейчас просто не сумеет нормально биться в груди. Медленно вздохнул, так же выдохнул, пытаясь совладеть своими нервами. Ника смотрела на меня настороженно-задумчивым взглядом. Я никогда не видел ее такой невообразимо красивой! Волосы были подняты вверх, открывая вид на тонкую шею, украшенные несколькими жемчужными капельками. Профессиональный макияж подчеркнул глубину ее глаз, делая акцент именно на них, губы подкрашены блеском. Из-под розового пальто выглядывал кружевной подол платья пурпурного цвета до колен. В ушах поблескивали золотые сережки с прозрачным камушком в виде капелек. Просто и безумно элегантно. Без всяких пышных юбок, бесконечно длинной фаты, блеска бижутерии.

— Привет! — спрятал сигареты в карман пальто, робко улыбнулся. Взял ее ладонь, ощущая прохладу кожи. Пальцы дрогнули в моей руке. — Я должен извиниться… — Ника склонила голову, выражая полнейшее внимание. — Ты права, нам надо было сесть и поговорить. Ник…Я тебе очень люблю.…Не буду обещать, что изменюсь в одно мгновение, нет.… Во мне слишком много амбиций, жажды быть первым. Даю слово, что купать детей буду я…

— В двенадцать часов ночи? Когда они уже будут видеть пятый сон? — ее губы дрогнули в улыбке, глаза заискрились весельем.

— До года буду стараться приезжать хотя бы к девяти, — Ника иронично приподняла бровь, я поспешно добавил. — Ладно, к восьми! — притянул девушку к себе, сдерживаясь, чтобы не коснуться губами ее губ — Ты выйдешь за меня замуж? — она усмехнулась, взяла мою руку, поднимая края рукава пальто, взглянула на часы.

— Если мы не поторопимся, то следующего раза может и не настать!

Когда мы вошли в ЗАГС, опешил от увиденного. В холле стояли мои родители, Олег с Аленкой, Борис с Ирой, Наташа с Андреем. Все сразу же заулыбались, двинулись в нашу сторону. Я посмотрел на Нику, она сдерживала улыбку, но понял, что это ее проделки. Счастливые глаза мамы сказали мне о том, что в этот раз я сделал правильный выбор.

 

P.S. Понять и простить

В поселке горели только уличные фонари. Было тихо, даже собаки соседей не лаяли на проезжающую машину. Ворота автоматически раскрылись, въехал во двор. Свет горел лишь на крыльце. Время на часах показывало полночь. Стараясь не шуметь, зашел в дом. Положив ключи в вазочку на комоде, портфель, потер устало переносицу, направляясь к лестнице на второй этаж. Возле гостиной замер. Там в темноте светился включенный телевизор. На диване, свернувшись калачиком, спала она. Моя жена. Прислонившись к косяку двери, некоторое время любовался ею издалека. Как обычно ждала моего прихода, не дождалась. Медленно подошел к дивану, склонившись над ней, взял пульт, выключил телек и подхватил ее на руки. Она сонно приоткрыла глаза.

— Привет! — ее губы тронула улыбка. Я нежно поцеловал, двигаясь к лестнице. В спальне, уложив ее на кровать, почувствовал, что, не смотря на усталость, суету дня, хотел ее. Возбуждение накатывало волнами, как волны на море во время шторма. По блеску зеленых глаза понял, мое желание взаимно, его ощутили. Она села на коленки и протянула руки к рубашке, торопливо расстегивая, я старался побыстрее стянуть пиджак, часто задышав. Оказавшись на половину раздетым, галстук и рубашка валялись рядом, схватил ее за талию, развязал пояс на шелковом халате, целуя шею, плечи, стягивая зубами тонкие лямки ночнушки. Ее дыхание щекотало кожу, она откидывала голову, подставляя свое тело для поцелуев, тихо постанывая. Нагнувшись к груди, ощутил ее руки в волосах.

— Мама! — от этого голоса мы замерли, не двигаясь. Она поспешно вернула лямку на место, слегка меня оттолкнула и вскочила на ноги. Я смотрел на стену, не оборачивался, выравнивая дыхание. Ощущая дискомфорт в паху, глухое раздражение.

— Что случилось, котенок? — ласково проворковала она. От ее голоса по телу пробежали мурашки, скрипнул зубами от досады.

— Мне приснился сон. Я боюсь спать один.

— Пойдем, мама тебя уложит, и побудет рядом, но ты ж у нас взрослый мальчик, поэтому все равно будешь спать один, а не с мамой и папой! — услышал, как они вышли из спальни. Раздраженно встал, направился в ванну. Включил душ. Тело ныло, было каменным от неудовлетворенного желания. Лишь струи холодной воды привели в чувство, мысли с усилием воли перевел от соблазнительного тела жены к работе. Обмотавшись полотенцем вокруг талии, вернулся в комнату. Она еще была пуста.

— Ты сердишься? — ее руки легли на плечи. Я застыл возле гардеробной, держа пижамные штаны, прислушиваясь к ее дыханию.

— Сколько можно с ним сюсюкаться? Ника, он мальчишка, а не девочка! — повернулся к ней лицом, угрюмо на нее посмотрел. — Ему три года, а ты с ним носишься, как с младенцем!

— Он еще маленький! Мне кажется, что мы поспешили с отдельной комнатой!

— Боже, хватит! — воскликнул, надел штаны, прошел мимо нее. Сдернув со своей половины покрывало, взял телефон. Бурлившая во мне злость, заставляла сжимать челюсти до боли в зубах. Тема отселения сына из нашей спальни в его отдельную комнату периодически поднималась, особенно, когда Арсений приходил посреди ночи и залезал между нами. Его не интересовало, что отец, как и он, тоже любил прижиматься к Нике, по-хозяйски положив руку на грудь.

— С Даной ты носился дольше, чем Арсений отличается? Только полом? — она скрестила руки на груди, воинственно на меня глядя. Я крепче сжал телефон.

— Ника, тебе не кажется, что интересы детей ты ставишь выше, чем мои?

— Это, в каком смысле?

— В прямом! Когда ты последний раз спрашивала, как у меня дела? Каждый день я только и слышу, что надо детям, что у них происходит… — раздражение прорвалось наружу, Ника упрямо вскинула голову, сужая глаза в щелочки. Мог поспорить на все свое состояние, что они сразу же стали карими.

— Дима! Ты эгоист! Как был, так и остался! Ты за восемь лет брака не смирился, что я тебя не воздвигла в ранг божества! Запомни, у меня сначала дети, потом ты, а потом уже работа! И менять местами ничего не собираюсь! — она подошла ко мне ближе, нагнулась к своей стороне, взяла подушку. — И спать я сегодня буду в комнате Арсения!

— Ника! — пытался схватить ее за руку, но Ника увернулась и поспешила выйти. Я недовольно проводил ее взглядом, кусая губу. Черт бы побрал, упрямицу!

Кофе. Без сахара. Дети были в приподнятом настроении, болтали между собой, поедая овсянку, кто с медом, кто с сухофруктами. В принципе все любили с утра поесть, кроме Димы. Тот предпочитал пустой кофе, и никакие силы не заставят его изменить привычкам. Услышав на лестнице шаги, сердце гулко застучало, шло время, а я по-прежнему реагировала на него, как влюблена девушка. Еще его не видя, ощутила мощнейшую энергетику. Его присутствие. И мурашки побежали по коже.

— Доброе утро! — голос тихий, с легкой хрипотцой, немного прокуренный.

— Доброе утро, папочка! — поприветствовал его не стройный хор детей. Обернувшись с чашкой, еле сдержалась, чтобы не улыбнуться. Дана с Арсением слезли со своих стульев и ждали, когда отец сядет на стул, чтобы тут же устроиться у него на коленках. Вика лишь посмеивалась, глядя на них.

— Марш по своим местам, доедать кашу! — строго скомандовала, ставя перед ним чашку. Он лишь мельком взглянул на меня, потрепал детей по волосам, когда те, насуплено, вернулись к своим местам.

— Спасибо, — взял чашку, Вика тут же протянула ему какую-то папку, которая лежала на соседнем стуле. Младшие недовольно сопели у своих тарелок.

— Пап, взгляни на эту программу, я все же планирую поступать на дизайнера, — Вика еле заметно улыбнулась, пока Дима, открыв папку, просматривал бумаги.

— Ты думаешь, что я тебя возьму на работу, выбирая данную профессию? — его зеленые глаза по-деловому смотрели на дочь, слегка прищурено. Не хотелось бы мне быть в его подчинении. Он никому спуску не дает, и плевать, кем ты являешься ему. Борис не раз сетовал, поэтому поводу.

— Во всяком случае, ты дельное посоветуешь, — спокойно ответила Вика, не особо расстраиваясь, что не увидела у отца большого воодушевления. Она знала его принципы в работе.

— Тебе еще два года учиться в школе. За это время сто раз можешь передумать. Но если твои намеренья серьезны, давай на время летних каникул устроим ко мне, но при условии, что будешь работать. Узнаю, что прикрываешься мною, вылетишь к чертям, — по-деловому тут же предложил. Меня всегда поражала его способность сразу принимать решения или предлагать интересные варианты. Он взглянул на наручные часы. — Тебя подбросить в город?

— Да, я сейчас только рюкзак возьму в комнате! — Вика сорвалась с места. Дана, показав пустую тарелку, понеслась следом. Арсений последовал хвостиком. Мы остались вдвоем. Помешивая ложкой давно растворившийся сахар, украдкой посматривала на него. Раздраконенное тело всю ночь не давало мне уснуть, в голове бродили сексуальные мысли, я не раз вставала, спускалась на кухню. Якобы выпить воды, на самом деле, просто еле сдерживала себя, чтобы не вернуться к мужу под теплый бочок. Вот из принципа, из-за его уверенности, что все должно быть так, как он сказал, я не шла в нашу спальню. Бросила на него быстрый взгляд. Идеально выбритый подбородок, ресницы отбрасывали тень на скулы, глаза были опущены в папку Вики, что-то читал. Безукоризненно выглаженная голубая рубашка, лишь галстук немного съехал в бок. Я протянула руку. Чашка дрогнула. Поправив галстук, медленно подняла глаза. Всю ночь не спала, думая о глупой нашей стычке. В действительности он был немного прав, что дом, дети, быт — все отодвигало нас двоих на задний план. По-честному, мы уже полторы недели не спали друг с другом. Во всех смыслах. Сначала у меня были «женские» дни, потом он уехал в командировку.

— Я хотела извиниться перед тобой, — провела кончиком пальца по подбородку, задевая его губы. Зеленые глаза вспыхнули, притягивая меня к себе магнитом.

— Возможно, я тоже в чем-то не прав, — я улыбнулась, ему было нелегко признаваться в своих промахах, и каждая такая фраза, стоила многого. Нагнувшись к нему, коснулась уголков его губ, обводя языком контуры. Его ладонь легла на мой затылок, привлекая ближе, дабы поцелуй получился не поверхностный, а глубокий, нескромный. Язык бесстыдно влез ко мне в рот, дразня.

— Кхм, — кто-то кашлянул в стороне. Я вспыхнула от смущения перед дочерью. Правда, мы редко попадались ей на глаза именно с таким интимным поцелуем. Дима чмокнул в нос, его лицо было бесстрастным, допил кофе, встал. В дверях стояла Вика, периодически поднимая глаза к потолку.

— До вечера! — его глаза обожгли меня, заставляя свести ноги вместе под столом, чувствуя разгорающийся пожар между ними. Как этому мужчине удавалось возбудить одним только взглядом? Если сегодня он не возьмет меня со своей жадностью, я взвою, сама так и не научилась у мужа требовать исполнения супружеских обязанностей. Как-то не было необходимости. Прибежали Дана с Арсением, он нагнулся и каждого поцеловал в щечку, дети в ответ обнимали его за шею и тоже целовали. Он ушел, о чем-то переговариваясь с Викой, младшие дети понеслись наверх. Я взяла телефон, набрал номер невестки. После нескольких гудков, услышала бодрое «Алле».

— Алло, привет! Как ваши дела?

— Привет, Ника! Все хорошо! — она на минутку отдалила от себя трубку. — Савва присмотри за Семеном!

— Ален, ты не могла бы на сегодня с ночевкой забрать Дану с Арсением?

— Наконец-то созрела уделить время мужу? — Алена хихикнула, на заднем фоне послышались голоса мальчишек.

— А что, было так заметно?

— Ну, как тебе сказать.… На работе все ходят на цыпочках, дабы царя не тревожить и не гневить!

— А ты откуда знаешь?

— Да Борька тут забегал, жаловался, что Дима последнее время просто невыносим. Рычал, как раненный лев, критиковал, доводил молодых специалистов до истерики! Дарья вообще сидит на афабазоле, дабы быть спокойной, как удав.

— Дашке надо памятник ставит, она у них там, на периферии столько лет!

— Во сколько твой детсад забрать?

— Я приведу их после ужина.

— Буду ждать. Пока.

— Пока.

Отложив телефон в сторону, взялась за чашку. Вика отпрашивалась с ночевкой к подруге, поэтому проблем со старшей дочерью не возникнут. Осталось только включить свою фантазию по соблазнению собственного мужа. От предвкушения волоски встали дыбом, надо срочно заняться будничными домашними делами, иначе до вечера изведу себя в ожидании. И время понеслось. Когда часы отбили шесть, с удивлением поняла, что пора мелких кормить и отводить к «няньке». Дети были рады провести свое время у дяди с тетей, там никогда не было скучно с ребятами Олега с Аленкой. Иногда я им искреннее сочувствовала, иметь три самостоятельных урагана, не каждый родитель выдержит. Но они молодцы, справляются! Передав из рук в руки своих малышей, поспешила обратно домой, не задерживаясь даже на чай. У меня, по сути, не так много времени, чтобы превратиться в роковую красотку.

В девять услышала, как открылись ворота, как заскрипел гравий под колесами. Сделав глубокий вздох, пытаясь унять сильно бьющееся сердце, поспешила спуститься на первый этаж. Замерла в холле напротив двери, заранее уже приглушив свет в доме. Дверь отворилась, медленно вошел Дима, смотря в пол. На автомате он подошел к комоду, положил ключи, портфель. Набравшись храбрости, сделала шаг вперед. Он резко обернулся, замер, скользя по мне сканирующим взглядом, губы не улыбались. Боже, как нервы расшалились, страх, что не вовремя со своими приставаниями, пересушил горло. Внезапно Дима облизнул губы, ухмыляясь одним уголком.

— Надеюсь, детей дома нет, я не переживу, если кто-то меня прервет на самом интересном, — снял пиджак, кинул его в сторону. Расстегивая манжеты на рубашке, закатывал рукава, медленно двигаясь в мою сторону. Я часто задышала, теребя поясок от шелкового халата. Под ним была провокационная полупрозрачная сорочка, едва доходя до середины бедра. Дима встал передо мною, пришлось запрокинуть голову, приоткрыв губы. Его глаза потемнели. Он обхватил мою голову ладонями, поглаживая подбородок, губы подушечками больших пальцев. Подалась в его сторону, вытаскивая рубашку из брюк, ощущая гладкость его кожи. Тело напряглось, мускулы стали стальными. Я улыбнулась, взяла его за руку и потащила в ту сторону дома, где у нас располагался полноценный бассейн с сауной. Дима, как яркий представитель водного знака, не мог жить без воды. Мое робкое возмущение, что бассейн — это прихоть богатых людей, встретило покровительственную усмешку. Позже, я была рада, что дома был свой персональный бассейн. Все дети умели прекрасно плавать с младенчества, а близкие друзья и родственники заявлялись так часто в гости, насколько позволяла совесть. Отпустив его, направилась к шезлонгу, где лежали полотенца. Нагнулась к ним, чтобы положить ближе к бортикам.

— Замри! — приказал Дима, заставив застыть на четвертинках, с оттопыренной попкой. Бросила на него взгляд из-за плеча. Он неторопливо подошел ближе, без всяких нежностей задрал подол халата. Его руки быстро прошлись по ногам, оголенным бедрам. Я смотрела перед собой. Все чувства, нервы были на взводе, ожидая дальнейшие действия. Внезапно два пальца оказались во мне, охнув от неожиданности, от боли из-за сухости там. Я была не готова! Раздался над ухом его шепот, пальцы, бывшие внутри меня, коснулись губ:

— Оближи!

Покорно облизала его пальцы, которые вновь вернулись к влагалищу. В этот раз Дима ласкал, нажимал на чувственные точки, распаляя меня. Смущало, что ни разу он не поцеловал. Это было так необычно. Ощутила холодный металл от пряжки ремня на коже, звук расстегиваемой ширинки, резкое вторжение. Дернулась от него, но ладонь крепкого сжала плечо. Он двигался быстро, выбирая темп для себя, я догадалась, что это сугубо его удовольствие. От обиды прикусила губы, за все годы, Дима приучил меня к фантастическому оргазму, который всегда сопровождался при нашем сближении. На моей памяти не было, чтобы секс только в одни ворота. Когда он замер, плотно прижимаясь к заднице, чуть не заплакала. Разгоряченная кожа покрылась мурашками от контакта с прохладным воздухом. Дима отстранился. Я поправила халат, легла на шезлонг, наблюдая прищурено за мужем. Рубашка, брюки — все оказались небрежно брошены возле бортиков бассейна. Послышался всплеск воды, по дну поплыл Дима, мощно рассекая руками. Невольно залюбовалась его обнаженным телом. Для сорока четырехлетнего человека он выглядел слишком шикарно. Подтянутая фигура, с соблазнительными кубиками пресса, тонкая полоска волос от пупка и ниже, прикрытая резинкой трусов, будила постыдные фантазии. Ни одного седого волоса в темной шевелюре, несколько мелких морщинок вокруг глаз, складочка возле рта, пронзительно зеленый взгляд с миллионом оттенков и полуоттенков их выражения. Про выражения глаз Димы можно было б написать мне отдельную книгу, особенно их толкование. Сотрудникам и партнерам пригодилось бы. Взглядом вновь зацепилась за мускулистую спину, Дима подплыл к бортикам, подтянулся, вылез. Ни сколько не смущаясь своей наготы, подошел ко мне, без слов выдернул из-под меня полотенце. Пыталась заглянуть ему в глаза, понять, почему он так ведет себя со мною, но он отвернулся. Обмотавшись вокруг талии, направился к выходу. Не так я себе представляла наш страстный вечер. Вздохнув, поднялась на ноги, подобрала его одежду, последовала следом. Дима оказался на кухне. Оставив одежду на стуле, села на стол, сверля его спину пристальным взглядом.

— Не просверли мне дырку, — от его ехидного голоса вздрогнула, Дима повернулся ко мне со стаканом воды.

— Ничего не хочешь мне объяснить?

— Не имею представления, о чем ты!

— Да неужели! — воскликнула, зло на него уставилась, скрещивая руки на груди. Темная бровь иронично выгнулась от вспышки, глаза насмешливо меня рассматривали. Вздохнула, постаралась спокойно на него посмотреть. — Почему ты эгоист?

— Ты для себя открытие сделала?

— Дима, ты пытаешься сейчас меня взбесить?

— Ника, я поступил с тобой точно так же, как ты со мною за последнюю неделю! Я, знаешь ли, человек, который иногда хочет внимания и ласки от жены! Есть такой закон бумеранга, что посеешь, то и пожнешь. Поэтому в том, что ты сейчас сидишь недовольная, виновата только ты сама!

Я с недоверием уставилась на Диму. Господи, точно такие же слова, немного по-другому произнесенные, когда-то бросил мне в лицо бывший муж. У меня было дежавю. Потрясенно провела рукой по лицу. Измены не заставили долго себя ждать. Сердце от страха сжалось.

— У тебя любовница? — с ужасом ждала ответа. Дима вскинул брови, потом нахмурился. Поставив стакан на место, подошел к столу, раздвинул ноги, встал между ними.

— У тебя бурная фантазия! Мне тебя хватает за глаза, правда, в последнее время ощущение, что ты не додаешь мне себя. Никусь, — он впервые улыбнулся, лицо смягчилось, глаза потеплели, ушла насмешка, — я хочу, чтобы ты не отдалялась от меня! — его руки развязали пояс, на мгновение он довольно меня рассматривал, обхватывая ладонями груди. Соски затвердевали от ласки, низ таза заныл в предвкушении. Я теряла голову от его прикосновений, извиваясь на столе, как ленточка у гимнасток. Меня возносили к небесам и оставляли там столько, сколько мне хотелось.

— Твою мать! — рядом резко вскочили. Не открывая глаз, улыбнулась. Он редко ругался просто так. Мне даже лень было поднять руку, не то, что принять вертикальное положение. Слабость тела напоминала мне о прошедшей безумной ночи, мы занимались любовью, дарили нежность друг другу до тех пор, пока не покинули силы. А это случилось ближе к раннему утру. Даже горизонт посветлел. Думаю, одно утро без кофе переживет, да и времени на него нет, судя по тому, как сквозь зубы чертыхался. Матрац прогнулся, ощутила на себе тяжесть. Его горячее дыхание обжигало кожу, уставшее за ночь тело нашло в себе силы отреагировать. Лениво подумала о том, что на утренний «забег» у меня еще остался порох в пороховницах.

— Я люблю тебя, — прошептал он, целуя в мочку ушка, сползал вниз, стягивая простынь. Я внутренне растеклась, как желе, от этих слов.

— Дима! — воскликнула, приподнимаясь на руках, ощутив болезненный укус за ягодицу. Довольные собой зеленые глаза весело сверкнули. Он улыбнулся удовлетворенной улыбкой, встал.

— Не забудь попросить Дашу приготовить тебе двойное кофе, дабы не уснуть на совещании, учитывая, что ночью толком так и не поспал, — поддела его, натягивая простынь на себя, переворачиваясь на спину. Он, застегивая рубашку, на шее висел галстук, ухмыльнулся.

— Если я сегодня накосячу, это будет на совести твоей милой попки, — завязав последний узел галстука, повернулся ко мне лицом. — Спасибо тебе…

— Ты не должен меня благодарить! — смущенно пробормотала, пряча от него глаза. Дима подошел к кровати, сел рядом. Одной рукой обхватил мою голову, заставляя смотреть прямо в глаза. Сглотнула, настолько они были пронзительно зелеными, как молодая трава по весне. Сейчас чтобы не сказал, это шло от чистого сердца.

— Я благодарен уже за то, что ты вышла за меня замуж. За детей. За дом. За уют. Ты мой тыл. Я люблю тебя…от макушки до пальчиков ног.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала, сдерживая дрожь в голосе. Что-то стала слишком сентиментальной. Надо купить тест на беременность, таблетки таблетками, а любые контрацептивны, дают сбой. Его губы нашли мой рот. Наш поцелуй прервал настойчивый звонок его телефона. — Тебе пора, — поправила съехавший на бок галстук. Он чмокнул в лоб и ушел. Оставшись одна, растянулась на кровати. Перевернулась на его половину, утыкаясь носом в подушку, которая пахла им. У меня было в запасе пару часов просто в тишине поспать.

Припарковав машину на своем месте возле офиса, взглянул на молчаливую Вику. Она заметно нервничала. Теребила ремешки своего рюкзака, смотрела перед собой. Большого энтузиазма на ее лице не видел.

— Вик, если передумала, так и скажи. Чего ты трясешься, как заяц? За то, что раздумала, я тебя не покусаю! — повернулся в ее сторону, серьезно глядя в зеленые, как у матери глаза, с коричневой окантовкой. Она глубоко вздохнула, осмелилась посмотреть на меня.

— Ты будешь за каждый промах меня ругать? — ее вопрос заставил на мгновение задуматься. У меня все было по справедливости: и пряники, и кнут. Я никого никогда не делил, за пределами офиса мог с кем-то дружески посидеть в баре, даже Борис не мог похвастаться привилегированным положением. И что-то менять ради Вики, не собирался.

— Если ошибка будет действительно по твоей вине, я не буду смотреть, какое родство нас связывает. Ты знаешь об этом и не раз слышала об этом. Это не являлось секретом. Либо ты сейчас идешь со мной и оформляешься, либо выходишь из машины и топаешь на остановку.

— Я попробую. Уйти всегда можно. Правда?

— Я тебя насильно держать не буду.

Мы вместе вышли из машины. Вика была напряжена, украдкой озиралась по сторонам. По дороге в отдел кадров, попадавшие сотрудники на пути с любопытством рассматривали девочку, вопросительно переводили на меня взгляды. Многие узнали в ней мою падчерицу, и, узнавшие, недоуменно вскидывали брови. Не удивительно, моя позиция разделения бизнеса с остальными сферами, была притчей на языках, кто-то шутил, что это и явилось залогом того успеха, которого достигал на протяжении долгого времени.

— Дмитрий Александрович, это ваша дочка? — специалист отдела кадров, которая была недавно принята на работу, смотрела на меня с жаждой сплетней. Я скосил глаза на ее табличку на столе. Ольга Ивановна, начальница отдела, за ее спиной слегка побледнела. Я жестко посмотрел на Ольгу Ивановну, она кивнула, поняв, что нужно будет поговорить с сотрудником и повторить нормы поведения работника с начальством, очаровательно улыбнулся. Новенькая заулыбалась в ответ, разозлив масленым взглядом, устремленным на меня. Чувствую, что недолго сия мадам задержится в нашей компании.

— Римма Павловна, — интонация заставила Вику на меня настороженно взглянуть. Дети с Никой знали мои тембры, и сейчас ничего хорошего ожидать не приходилось. — Это она дома дочка, а здесь у меня все сотрудники. А вам следовало больше внимания уделять работе, а не моим родственным связям к тому или иному человеку! Поэтому, если дорожите местом, займитесь своими прямыми обязанностями! — я наблюдал, как сотрудница медленно побледнела, уткнулась в компьютер. Вика протянула документы. Оформление заняло минут тридцать, за это время попросил у Костика по телефону, бога графики и дизайна, прислать кого-то за Викой и приоткрыть занавесу этой деятельности. Мы подошли к лифту, когда двери раскрылись, навстречу хотела выйти девушка, но увидев меня, замерла.

— Меня попросил Константин Андреевич девочку забрать! — протараторила та. Я кивнул, зашли в кабину. О Вике забыл сразу же, когда лифт замер на моем этаже.

— Пап, — окликнула меня на выходе Вика, но я, обернувшись, пригвоздил ее ледяным взглядом, она заметно растерялась. — То есть Дмитрий…Александрович, вам можно позвонить? — на моем имени запнулась, покраснела. Пару секунд прикидывал в уме, для чего она может мне позвонить, но решил, что от одного звонка моя работа не застопорится.

— Как устроишься, позвони. Если не буду занят, отвечу, — с этими словами отвернулся, направляясь по коридору к своему кабинету.

Я злилась. Я сейчас была похожа на разъяренную тигрицу, у которой обидели детеныша. По правде, так и было. Вика закрылась в гостевой комнате, едва после обеда придя. Даже спросить не успела, как прошел ее первый рабочий день у Димы. Слышала из-за двери глухие рыдания. Младшие дети чувствовали настроение, поэтому играли между собой и старались на глаза не попадаться. А я ждала его. Время тянулось невообразимо медленно. Только хлопнула входная дверь, выскочила ему навстречу, отмечая, что он слишком рано пришел. Часы едва отбили восемь вечера. Дима положил ключи и вскинул подбородок, непоколебимо смотря в глаза. По нему было видно, что свою стратегию менять не собирается.

— Что ты ей сделал? — прошипела, скрещивая руки на груди. Мне хотелось кинуться на него и побить за то, что заставил дочь плакать.

— Тон смени! — прошел в кабинет, даже не замедлил шаг возле меня. Не ожидавшая такого ответа, поспешила за ним. Он снял пиджак, повесил на спинку кресла, включил компьютер, полностью игнорируя мое присутствие.

— Она пришла сама не своя, вся в слезах, с признаками истерики. Я, не зная причину, придумываю себе бог весть что!

— А ты поменьше фантазируй в своей голове, сразу легче станет жить! И ничего страшного от размышлений не случится. Глядишь, поймет, что значит реально работать!

— Дима, она еще ребенок!

— Да у тебя они все дети! — он с шумом швырнул папки на стол из своего портфеля, глаза его зло сощурились. — Ей будет через две недели пятнадцать! Пора увидеть в ней взрослого человека, а не ребенка, учить отвечать за свои поступки, за свои действия, и если подставляешь другого человека, уметь признаться, а не трусливо прятаться!

— Я не понимаю…

— А чего понимать! Большого ума не надо, чтобы удалить подчистую проект! Нам его сдавать через два дня!

— Ну, подумаешь, задержите срок сдачи. Это не повод доводить ее до истерики! — пожала плечами, не видя большой трагедии. Его лицо застыло, он засунул руки в карманы брюк, на скулах заходили желваки. — Я уверена, что ты на виду у всех отчитал, унизил, раскритиковал, а мог бы вызвать в кабинет и спокойно пожурить за такую оплошность.

— Я бизнес и личные отношения никогда не смешиваю! — твердо отчеканил стальным голосом Дима, темнея лицом.

— Дима, она тебе дочь, ты мог мягче к ней подойти, чем к обычным сотрудникам!

— Она мне не дочь! — его слова стали для меня, как пощечиной. И то, мне кажется, от реального удара было б не так больно, как сейчас. Я отшатнулась, расширив глаза. — Ника! — воскликнул Дима, когда выбежала из кабинета. Слезы текли по лицу, мне хотелось где-то спрятаться, как Вика. Влетев спальню, заперлась в ванной. Меня била мелкая дрожь от стресса. В голове звучал холодный голос Димы: «Она мне не дочь!». Приложив ладонь ко рту, прикусила ее зубами, дабы не закричать.

— Ника! — ручка дернулась. — Я не то имел ввиду…

— То! Ты все эти годы мысленно даже не пытался стать ей родным, для кого эта показуха? — поставила руки на столешницу с раковинами, смотря на плитку. За дверью тяжело вздохнули.

— Я неправильно выразился! Но ты должна была понимать, в каком я состоянии! Ты же знаешь, когда я злой, говорю, не подумав.

— Ты унизил моего ребенка! — голос дрожал, подойдя к двери, резко ее открыла. Он отошел назад. Смотря ему в глаза, спросила: — Если бы на ее месте была Дана или Арсений, ты бы точно так же поступил? — стоя за дверью, спросив его об этом, не увидела б мелькнувшую тень в его глазах. Он бы соврал или слукавил. А сейчас просто молчал. Пройдя мимо него, села за трюмо, взяла расческу и стала расчесывать волосы. Он подошел сзади, попытался положить руки на плечи, но, встретившись со мной взглядом, замер. Сейчас он мне казался чужим, смотрела на него и не понимала, где ошиблась. Неужели все эти годы обманывала себя по поводу отношений Вики с Димой! И нет там никакой любви?

— Я бы хотела, чтобы сегодня ты спал в другой комнате, — заметила, как Дима приподнял бровь, уголок губ иронично изогнулся в усмешке. Он и не думал выполнить мою просьбу. Повернувшись к нему, стараясь не показывать, как меня ранит сложившаяся ситуация, тихо произнесла: — Тогда уйду я! — обида, нанесенная неосторожными словами, еще долго не даст мне спокойно реагировать на Диму, на Вику. Я буду с подозрением на них смотреть, искать в каждом слове, жесте, взгляде не прямой смысл, а скрытый.

Угрюмо рассматривался себя в зеркале. Настроение со вчерашнего дня так и не улучшилось, ссора с Никой окончательно добила. Вместо того чтобы восстанавливать удаленный проект, все время размышлял о том, что Ника чаще стала искать в моих словах, поведении двойной смысл. Я, правда, вчера бросил неосторожно слова, кипя гневом. В таком состоянии все получали по полной программе. На самом деле Вика уже не рассматривалась мною, как чужой человек, дополнение Ники. Я любил эту девочку, не делил своя — чужая. Иногда мне казалось, что младших любил, как само собой, а к Вике относился чуть большим с трепетом. Вздохнул, вышел из спальни. Спать без Ники всегда было сложно, больше ворочался, не мог найти удобное положение. Обычно притяну к себе и сразу же засыпал, чувствуя ее дыхание. Замедлил шаги возле двери комнаты Вики. Вчера даже Боря опешил от моего выпада в сторону девочки, когда мне донесли о случившемся. Костик пытался загородить, но и сам отхватил по полной программе. Удаленный проект, который потом восстанавливать с нуля, отодвигал другие дела, особенно если этот проект сдавать через несколько дней. Я не Бог и за одну ночь и половину бы не воссоздал. Постучался, надеясь, что Вика спит и не слышит стук. Но услышал: «войдите». Комната утопала в солнечном цвете, подошел к кровати, на которой сидела девочка, наблюдая за мною из-под бровей. Взяв стул, сел напротив. Мы смотрели друг на друга.

— Я должен извиниться перед тобой за вчерашнее…

— Почему? Ты же предупреждал, так что ничего особенного не случилось, — Вика старалась выглядеть безразличной, но голос дрожал. Глаза, припухшие от слез, бегали в разные стороны.

— Ты права, но я должен был учесть, что ты….

— Ребенок? Чужой ребенок? — ее глаза застыли на мне. Пришлось сжать руки в кулаки, пряча дрожь. Похоже, вчерашнюю ссору она прекрасно слышала. Потер скулу, нервно запустив руку в волосы.

— То, что я вчера сказал, было произнесено не в адекватном состоянии. Проект должны сдать завтра, за не вовремя предоставленные материалы, документы, заказчик может потребовать выплатить неустойку. Если бы все дело свелось к деньгам, было б параллельно до случившегося, но тут идет речь о репутации. Ее создаешь много лет, трепетно оберегая, и одна оплошность может свести весь труд под ноль.

— То есть тебе попадет из-за меня? — Вика выпрямилась. — Ты станешь банкротом? — ее серьезное выражение рассмешило, пришлось прикусить изнутри щеку, чтобы не улыбнуться.

— Я сделаю все возможное, чтобы этого не случилось! — пересел на кровать, — Вика, я, правда, тебя люблю, и вчерашние слова не имеют никакой серьезности. Ты моя самая лучшая доченька, умница и красавица! — протянул руку. Вика мгновение поколебалась, потом кинулась в объятия, обхватив шею. Погладил по спине, ощущая, как подрагиваю плечи. Отстранил девочку, она утерла нос, опустив глаза. — Эй, ты чего тут сырость разводишь?

— Я вчера так испугалась! Мне показалось, что мама сейчас соберет чемодан и увезет нас всех! У нее материнский инстинкт немного превышает допустимой нормы. Ты помиришься с ней?

— Обязательно! — уверенно заявил, широко улыбаясь, на самом деле этой уверенности не испытывал. В некоторых обидах Ника может так закрыться, что не подступишь к ней никаким боком. Поцеловав Вику в лоб, встал и направился к выходу.

— Пап! — обернулся, Вика облизнула губы. — Я могу по-прежнему у тебя работать?

— Если тебе это до сих пор интересно, ради бога, и чтобы через десять минут была внизу! Прогулы я не приемлю! — девочка довольно улыбнулась, вскочила на ноги. Закрывая дверь, расслабился, но тут же нахмурился. С Никой будет сложнее.

Солнце припекало. Стряхнув с сапог пыль, устало поплелась из конюшни к административному зданию. Вика простила Диму, более того, вновь вернулась к нему на работу, теперь ее глаза просто сияют. Муж тоже хорош, лишь посмеивается над ее энтузиазмом. Ничто не говорило о том, что эти двое где-то недопоняли друг друга, но я с упорством следопыта всматривалась в родные лица, ища хоть какие-то признаки игры на публику. И, казалось, находила, то Вика внезапно замолкнет, встретившись с Диминым взглядом, а он нахмурится. То Дима на какую-то реплику по работе натянуто улыбнется, замораживая взглядом все вокруг. И от этого я отталкивала его руки, когда он пытался обнять, сразу же темнея лицом. А я не могла ему поверить, что слова — они просто слова, и не имели никакой смысловой нагрузки. Те три дня, срока сдачи, видела, как он чуть ли не до утра сидел за компьютером, спя по два — три часа. Его лицо осунулось, глаза покраснели, вид был уставший. Изводя его своим нежеланием идти на контакт, я изводила саму себя, этакий мазохист.

— Ника! Привет! — мне навстречу выплыла брюнетка, неся себя с царским достоинством. Даже в обычных джинсах, рубашке девушка выглядела, как модель, собравшая фотографироваться для обложки. А-ля небрежный пучок на голове, над которым колдовали, наверное, полчаса, как минимум. Дневной макияж, наращенные реснички, идеально изогнутые татуированные брови, пухленькие губки, явно накаченные ботоксом. Я со своим простым хвостом, в пыльных бриджах, местами мокрой от пота рубашке, выглядела, как конюх. Натянуто улыбнулась. Элиза! Во родители додумались назвать ребенка в России заграничным именем. Она меня бесила. Нет, по общению прекрасный человек, немного зацикленный на своей персоне, но это издержки избалованности. Она меня бесила, потому что всегда пожирала Диму глазами на каких-то мероприятиях, где мы сталкивались. Он не замечал или делал вид, что не видит похотливых взглядов девушки. Во всяком случае, поводов для ревности не давал, в то время как муж Элизы, пожилой мужчина, годящей ей в отцы, хмурил брови. Бросая на жену предупреждающие взгляды.

— Привет, Элиза! Как дела? — переложила хлыст в другую руку, изображая на лице радость от встречи.

— Прекрасно! Я вчера в ресторане видела твоего мужа, — серые глаза сразу же подернулись мечтательно дымкой, заставляя меня сжать зубы. — Правда, он был не один, в обществе красивой спутницы. Никогда не видела его таким счастливым и вечно смеющимся. Не в курсе с кем это он был? — Элиза прищурилась, ее сладкая улыбочка была пропитана змеиным ядом. Я ответила ей точно такой же улыбкой, пряча на дне свой страх. Опять эти отголоски прошлой жизни.

— Конечно, знаю! Я знаю все о своем муже, поэтому в курсе с кем он вчера ужинал, — а возможно и спал, — домыслила я молча. Ревность уколола тоненько, но причинила боль такую, словно воткнули нож. Попрощавшись, поспешила в раздевалку. Было жуткое желание сейчас увидеть Диму и спросить прямо, кто был с ним. Умом понимала, что нет повода ревновать, домой он вернулся, как обычно в десять вечера. Но кто даст гарантии, что все вечера в городе его держала работа. Поэтому вместо того, чтобы сразу поехать домой, я повернула машину в сторону Москвы. Миновав пункт контроля, затерялась в толпе людей, которые работали в бизнес-центре. Войдя в приемную, Дарья приоткрыла рот от удивления, быстро зыркнув на закрытую дверь.

— У себя? — с улыбкой спросила, берясь за ручку. Секретарша вскочила на ноги.

— У себя, но просил не беспокоить…

— Думаю, на меня это не распространяется! — набравшись храбрости, вошла в кабинет. Дима был один. Облегченно выдохнула. Он поднял голову, удивленно приподнял брови.

— Ника? Что ты здесь делаешь? — его быстрый взгляд на наручные часы, заставил напрячься. Кажется, меня действительно не ждали. Сзади раздался мелодичный женский смех, открылась дверь. Зеленые глаза вспыхнули, но тут же безразлично посмотрели на вошедшего человека. Повернулась. На меня с интересом смотрела Анна. Я заскрипела зубами. О том, что в свое время они были любовниками, меня тихо просветила Наташа. Между ними всегда была, какая-та не объяснимая химия. Так вот с кем он вчера ужинал… и смеялся. Вместо того чтобы наладить отношения с женой, решил возобновить общение с бывшей любовницей.

— Кажется я не вовремя, — с улыбкой заметила Анна. Мне захотелось расцарапать этой западной кошке лицо, ишь зарится на чужих мужиков.

— Подожди пару минут, я сейчас освобожусь, — буднично попросил Дима. Анна кивнула, оставила нас двоих.

— Я пойду.

— Так чего ты приходила? — его голос приобрел металлические нотки.

— Просто соскучилась! — подошла к двери. Во мне не было уверенности и смелости сейчас посмотреть мужу в лицо, потому что все страхи, сомнения, подозрения он прочтет по глазам.

— Ника! — его повелительный тон заставил обернуться, опустила глаза на пол перед ногами. — Посмотри на меня! — ослушаться его приказа не посмела. Он поджал губы, рассматривая мое лицо. — Что ты себе уже нафантазировала? Что я сплю с ней?

— А разве нет?

— Твое недоверие меня убивает наповал!

— А что я должна была думать? Что? — закричала, уже не заботясь о том, что в приемной нас могут услышать. — Ты ужинаешь с кем-то, введешься себя расслабленно и непринужденно! Тогда, как между нами с каждым днем разрастаются глыбы льда отчуждения и непонимания!

— Ты сама не идешь на контакт!

— Я? А что ты сделал для того, чтобы я пошла тебе навстречу? Попытался пару раз обнять и все? Ты сам ничего не сделал для того, чтобы все вернулось на круги своя!

— Я, Ника, в отличие от некоторых, работаю по десять часов, и тупо устаю, чтобы еще с тобой выяснять отношения!

— Тебя никто не заставляет пахать, как проклятый!

— А то ты бы согласилась на рядового архитектора в БТИ?

— Знаешь, — шагнула в его сторону, с болью рассматривая упрямое лицо мужа. — Согласилась. Он бы приходил в семь домой, укладывал детей спать, выходные проводил с нами, оставляя мысли о работе за порогом этой чертовой работы!

— Ты знала, на что подписывалась! — холодно заметил Дима, замыкаясь в себе. Тема работы: это табу, это неприкосновенность! Это святыня! Иногда мне казалось, что не к женщинам должна ревновать, а к этой работе, которая имела мужа больше, чем я.

— Знала, — горько усмехнулась, поворачиваясь к двери. В приемной на меня уставились не только Анна с Дарьей, были еще несколько человек. Все напряженно молчали. На секунду я им посочувствовала, в том настроении, в котором сейчас был Дима, ничего хорошего не обещало. И если сейчас собирались подписывать какой-либо контракт с мягкими условиями, думаю, это быстро скорректируют, ужесточая пару пунктов.

Все торопливо покидали переговорный зал, где с утра проходила планерка. Каждый новый месяц собирались все сотрудники, где были озвучены планы, поставлены цели, похвала или критика за прошедший месяц. Сегодня в основном все получали замечания. Взяв ручку, покрутил, не спешил возвращаться в кабинет. Я в принципе мог объяснить свое недовольство, оно тянулось не от показателей, к которым то и претензий не было, а из дома. Ника игнорировала меня. Даже по случаю дня рождения Вики не соизволила сменить гнев на милость. Мои неосторожные слова, брошенные в порыве бешенства по поводу дочери, ее ревность то ли к женщинам, то ли к работе, отдалили от меня не только душевно, но и физически. Мы спали в разных комнатах. Это было невыносимо.

— Дмитрий Александрович, к вам можно на пару слов? — появилась голова Бориса, он наполовину зашел, но не был уверен, что я захочу его слушать и видеть. Утвердительно кивнул. Боря торопливо направился к столу, наверное, боялся, что передумаю. Сев по правую руку, протянул мне листы.

— Что это? — нахмурил брови, вчитываясь в заявление на отпуск.

— Заявление на отпуск.

— Какой на хрен отпуск? У нас работы выше крыши, — вскипел, отложив заявление в сторону, и посмотрел на Бориса. Тот спокойно смотрел на меня, даже улыбался.

— А ничего, что график составляли полгода назад и ты его сам лично подписывал.

Скрипнув зубами, взял обратно листы. Полгода назад у меня с женой было все хорошо. А сейчас не пойми что. Вроде женаты, а ведем себя, как соседи. Недовольно поставил подпись и отдал бумаги Борису.

— Может, еще прибавку к зарплате сообразишь? — весело спросил друг, но встретившись с моим потяжелевшим взглядом, прикусил язык. — Дим, что случилось? Ты какой день на взводе, нервируя и без того нервный коллектив! Такими темпами скоро придется внести вакансию: психотерапевт! И ты будешь его первым пациентом!

— Куда поедете или в Москве останетесь? — ушел от ответа, собирая свои вещи со стола, злясь на друга за его хорошее настроение.

— Ты не ответил на вопрос.

— Послушай, — я встал, Борис тоже поспешил подняться на ноги, — как только я захочу поделиться своими проблемами, обязательно позову тебя напиться. А пока иди работать. До отпуска закрой свои хвосты.

Из открытых окон доносил шум, визг с улицы. Это дети выползли во двор, оккупировав игровой комплекс. Я сидела с Наташей на кухне.

— Ника, послушай, ты глубоко не права, сколько можно игнорировать мужа? Уже мой, невозмутимый Андрей, начал жаловаться на Диму! Ты прекрасно знаешь, когда у него чистый недотрах, он срывается на работе, грузя себя и всех окружающих. Только причем тут подчиненные? Почему из-за проблем в семье начальника они должны отхватывать по полной программе?

— Ты пытаешься разбудить во мне жалость и пойти на примирение? — усмехнулась, беря пирожное «лакомку». Наташа поджала губы. — Если Дима не умеет разделять работу и личную жизнь, это его проблемы, а не мои!

— Он сейчас нахватает заказов, а потом, когда вы помиритесь, из-за своей гордости, ты его не увидишь дома, потому что по уши погрязнет в работе!

— Я понимаю, но иногда хочется, чтобы он первый сделал шаг, почему вечно я должна идти ему навстречу! В сложившейся ситуации виноваты оба! Он промолчал, я не поняла, и каждый посчитал ниже своего достоинства что-то менять! А я девочка! Мне хочется, чтобы он первый хоть что-то сделал!

— Господи, ну как будто первый день с ним живешь! Ты же знаешь, он редко вслух признает ошибки. С этим надо просто смириться. Если и дальше будешь строить из себя снежную королеву, под влиянием гормонов найдет кого-то на стороне. Он мужик видный, с деньгами, многие согласятся утешить его. Как — будто ты сама не видишь, каким глазами его провожают, особенно молодняк! А эти не посмотрят на то, что женат, залезут в штаны и не покраснеют!

— Глупости! — поднесла чашку с чаем, посмеиваясь. — Он прекрасно знает мое отношение к изменам, ничем не отличается от его позиции. Если я ревную, то от неуверенности в себе! Могу допустить мысль, но убеждена, он этого не допустит! — слегка покривив душой. На самом деле кто угодно не затронул бы меня, кроме Анны. Эту женщину я боялась, она снилась мне в страшных снах! Не раз просыпалась в холодном поту, во сне Дима занимался с нею сексом, и его лицо искажалось сладострастью высшей степени. Я тогда в панике кралась в спальню, чтобы замереть возле кровати, наблюдая за спящим мужем.

— Мы все так рассуждаем, пока не столкнемся лично, — тихо заметила Наташа, опуская глаза в чашку. Я удивленно вскинула на нее глаза. Андрей и Наташа не были бразильской парой, Андрей слишком спокоен, местами меланхоличен, в то время как Наташа была сгустком энергии, движений. Но они так гармонично дополняли друг друга.

— Мне показалось или я только что услышала новость?

— Ты только Диме не проболтайся, это было сугубо наше дело. А то еще полезет на Андрея с кулаками! Два года назад у него была интрижка на стороне. Благо ума хватило его понять и простить, тем более измена была единичной и в состоянии алкогольного опьянения. Теперь он с меня чуть ли не пылинки сдувает.

— Мда… — промолвила, смотря на Наташу задумчивым взглядом. — Единичную измену я еще могу, через силу понять, простить, не уверена!

— Ну, знаешь, когда мужик пьяный, а тут еще трется горячая штучка, даже у импотента что-то зашевелится. Он же вернулся ко мне, очень сильно раскаивался, просил прощения!

— Главное, чтобы это в привычку не вошло, в алкогольном состоянии трахаться с незнакомками, а потом этим прикрываться и просить прощения!

— Я уверена в Андрее, если он сказал, что больше этого не повторится, значит так и будет. Это ему надо бояться моих аппетитов, говорят, что молодые мальчики очень активны, как кролики!

— Во тебя понесло, мать, кажется не в ту степь!

— Да шучу я! Не нужны мне какие-то малолетки, муж еще даст фору и научит их кое-чему! — мы рассмеялись. Сразу же тема перешла мужей. Когда вечером, искупав детей, почитала Арсению сказку, дети уснули. Вика в наушниках смотрела фильм в ноутбуке. Прибираясь на кухне, увидела из окна, как открылись ворота, и заехал джип Димы. Прислушиваясь к его шагам, загрузила посудомоечную машину, засунула пирог в духовку.

— Привет! — он снял пиджак, закатал рукава рубашки, подошел к бару. Я насторожено смотрела ему в спину, заваривая себе чай. Вернулся к столу, держа в одной руке бутылку виски, в другой стакан.

— Ты есть будешь?

— Нет, не хочу! — сев за стол, плеснул себе алкоголь. Некоторое время изучал стакан, затем залпом выпил, поморщился. Развязав галстук, расстегнул несколько пуговиц сверху. Я сглотнула, вид обнаженной шеи вызвал волну возбуждения.

— Все хорошо?

— Да, все как обычно, — вновь был наполнен стакан, так же одним махом выпит. Я нахмурилась. Дима не был любителем напиваться, особенно в одиночку, но если будет такими темпами вливать в себя элитный шотландский напиток, то сам не сможет встать на ноги. Мне хотелось подойти, сесть рядом, взять его за руку и просто помолчать. Мы могли комфортно вдвоем молчать, не чувствуя надобности что-то говорить. Покрутила чашку. Когда-то, дом был еще не доделан для комфортного житья, кроме половины первого этажа, мы нетерпеливо сюда переехали. Именно в этих стенах была зачата наша дочка, строители постелили новый паркет в гостиной. Дима тогда развел огонь в камине, на дворе была осень. И мы любили другу друга в пустой комнате на новом полу, огонь, пылавший между нами и в камине, отражался в глазах. Последнее время огня между нами не было, угольки лишь тлели, и меня не покидала надежда, что однажды пожар вновь разгорится, согревая нас.

Жара стояла невыносимая в городе. Я даже позавидовал Борису, который недавно улетел с семьей заграницу, ближе к морю. По-хорошему мне тоже надо найти время и слетать с семьей в отпуск. А еще лучше на пару дней с Никой на необитаемый остров. Глядишь, и вспомним наш общий язык. Я скучал по ней, мне было невыносимо каждое утро натыкаться на колючий, местами равнодушный взгляд. Она словно ждала чего-то от меня, а я не мог понять чего. В один прекрасный момент вместо того, чтобы поехать домой, остался ночевать в городе, в своей квартире. Провел рукой по щеке. Надо прекращать эту «холодную войну», найти время и поговорить, высказать друг другу все претензии. Медленно нажал на тормоз, останавливаясь возле светофора. Резкий удар в зад. Маша дернулась вперед. Остановившись полностью, включил аварийку.

— Простите, я не специально! — причитала девушка, выскочив из своего красного автомобиля. Достал сигареты, прикурил. Бампер под замену, трещина была основательная. Что у меня, что у виновницы. Можно сказать, легко отделались. Ее машина при большей скорости могла вообще лишиться переда, а моему автомобилю достался бы мятый зад.

— Вызывайте дпс, — бросил перепуганной девушке. Она послушно кивнула, достала телефон. М-да, чудесное завершение рабочей недели, а еще хотел пораньше приехать домой для разговора. Теперь застрянем минимум на два часа. Открыв багажник, достал аварийный знак, поставил его сзади красной машины.

— Я, правда, не знаю, как так получилось! Я соблюдала дистанцию! — у нее были большие испуганные голубые глаза, длинные, почти до пояса, каштановые волосы, фигура куклы Барби. — Просто немного отвлеклась, хотела переключить радио, — она заправила волосы за ухо, губы ее дрожали. — А у вас, наверное, бампер дорогой… — голубые глаза смотрели виновато.

— У меня КАСКО, так что не переживайте. Вы откройте капот, я посмотрю, целы ли внутренности, вдруг чего потекло, — девушка закивала головой. Я невольно скользнул взглядом по длинным ногам, платье доходило до колен. Быстро поморгал. Еще не хватало воспылать похотью к незнакомке в центре Москвы. Черт бы побрал Нику! Долгое воздержание дает знать о себе.

— А меня зовут Вероника, — я вздрогнул от ее голоса, от ее имени, но, подняв капот, смотрел на мотор. — Но друзья называют меня Вера, и мама всегда так предпочитала обращаться. Ника как-то по-мальчишески.

— Вроде никаких наглядных повреждений нет, будем надеяться, что все ограничится бампером, но вы посмотрите по приборам, что да как, — захлопнул капот, Вероника стояла рядом, улыбалась уголками губ. Голубые глаза, такие живые, с интересом меня рассматривали. Шок прошел.

— У вас рукав запачкался, — она коснулась рукой манжеты. Дрожь пробежалась по телу, вскинул на нее глаза, девушка тоже удивленно смотрела на меня. Я уже забыл это чувство притяжения, волнения от предвкушения чего-то. Я забыл, каково это находится на одной волне чувств, влечения. Неуверенно улыбнулся, все еще находясь под впечатлением от обуревавших эмоций, отошел от нее. От греха подальше! Сотрудники ДПС приехали быстро. Удивительно, иногда эти товарищи действуют оперативно. Пока оформляли документы, у меня было дикое желание сейчас оказаться возле жены, убедиться, что импульсы между мной и незнакомой Вероникой — это всего лишь реакция напряженного тела. Когда нам выдали справки, я, убирая знак, услышал за спиной:

— Знаете, при всем вашем внешнем благополучии, у вас очень грустные и уставшие глаза.

— Хорошей вам дороги! И будьте внимательны, — улыбнулся напоследок фирменной улыбкой, ощущая внутри какое-то странное чувство дежавю. На грани нарушения правил, гнал машину домой. Затормозив во дворе, взбежав по ступенькам в дом, резко распахнул дверь, прислушался. Дети шумели наверху, Вика осталась в городе у подруги с ночевкой.

— Ника!

— Что? — она вышла из коридора, в халате, суша волосы. Видимо только из бассейна. На минутку забыл, как дышать. Схватив ее за руку, потянул в сторону ванны. Ее зеленые глаза смотрели непонимающе, вопросительно, ожидающие ответа, но не сопротивлялась. Это обнадеживало. Закрыв дверь, прижал ее к стене телом, поднимая подол халата, впиваясь в полураскрытые губы нетерпеливым поцелуем. Ника застонала. Она торопливо пробегалась пальцами по груди, не в силах расстегнуть хоть одну пуговицу, взялась за ворот и потянула в разные стороны. Пуговицы отлетали от рубашки. Развязав пояс халата, притянул к себе прохладное тело, одной рукой расстегивая застежку на купальнике. Она вновь застонала, нетерпеливо заерзав, едва руки накрыли ее груди, выгибаясь мне навстречу. Язык ласкал небо, зубы стукались, губы покусывали друг друга. Обняв ее, приподнял, ее ноги обвили меня за талию, перенес на стиральную машинку. Халат сбился вокруг талии, на локтях, оторвавшись от припухлых губ, торопливо приподняв бедра, стянул мокрые трусики. Ника держалась за плечи, смотря на меня томным взглядом, облизывая губы языком. Этот жест взорвал мозг. Быстро расстегнул пряжку ремня, пододвигая жену к краю. Длинные ножки обвились вокруг талии, медленно вошел. Она была вся влажная, горячая, тугая. Издав стон от коктейля эмоций, медленно задвигал бедрами, впиваясь глазами в лицо Ники. Ее глаза теряли связь с реальностью. И чем дальше она «уплывала», тем резче были движения. Наконец-то, ноги, обнимавшие талию, сжались и расслабились, с губ сорвался сдерживаемый крик. Подхватив ее за бедра, в несколько мощных выпадов излил свое семя, утыкая в изгиб шеи, тяжело дыша. Это был тот самый секс, который жил в первые годы нашего брака, когда мы не могли насытить друг другом. Я по-прежнему хотел только ее, и мимолетное притяжение к девушке на красной машине — это следствие нашего разногласия.

— Я испортила тебе рубашку, — промурлыкала Ника, трясь носом об мою щеку. Ее руки гладили обнаженные плечи, слегка царапаясь ноготками.

— Я готов пожертвовать всем гардеробом, если будешь всегда так меня встречать после работы, — нагнулся к ключнице, целуя выпирающие косточки.

— Мам!!!!! — заголосила Дана где-то в глубине дома. Ника тихо рассмеялась, сверкая довольно глазами, я запахнул полы халата, прикрывая обнаженные груди. В последнем жадном поцелуе, она, не отпуская меня, слезла со стиральной машины. Провела ладонью по подбородку, всосала нижнюю губу, слегка куснув, выскользнула из ванны.

— Я тут! — радостно зазвенел ее голос. Послышался топот. Улыбнувшись, посмотрел на себя в зеркало. Глаза довольно мерцали, напоминая изумруды на солнце. И где там грусть?

Возле бассейна стоял невообразимый шум, дети с визгом носились по участку. Взрослые мужики, которым давно перевалило за сорок, с водными пистолетами, в команде старших детей охотились на младших по всей территории, разыгрывая из себя агентов. Таких дней было не так уж много, учитывая, что Олег работает посменно, а Дима иногда уезжал в командировки. Подошла Наташа, поставила на стол тарелку с салатом. Мы лениво сидели на открытой веранде, наблюдая иногда за игрой.

— Как я обожаю дни, когда можно спокойно посидеть за столом, и никто тебя не будет дергать! — Наташа села возле Иры.

— Тебе грех жаловаться! У тебя всего двое детей, да муж помощник, который сам может себе нагладить рубашки! — Алена налила сока, — Это нас с Никой надо пожалеть! Убери, приготовь, за старшими подглядывай, а то уже возомнили себя взрослыми, голова болит от предстоящего выбора профессий, младшим только веселиться да играться, и вечно отсутствующие мужья.

— А я не сетую, — бросила быстрый взгляд на смеющегося Диму, который отворачивался от струи из пистолета Арсения. Сын довольно хохотал. Отец его сгреб в охапку, и пару раз подкинул вверх, тут же подлетела Богдана, требуя такого же полета. Дима рассмеялся, все же несколько раз подкинул дочь. — Мне кажется в этом и есть семейное счастье: довольный, любящий и любимый муж, счастливые дети.

— Но ты задвинула свою работу в самый последний ящик, — Наташа с Аленой покачали головой, Ира тоже смотрела слегка осуждающе.

— Счастливые книги можно выпускать раз в год, в них все банально и просто. У меня нет никаких потрясений, душевных терзаний, чтобы написать глубокую книгу. С мыслью. С каким-то выводом. Иногда включаю компьютер и понимаю, что и сказать то нечего.

— Но что ты будешь делать по осени, когда Дана пойдет в школу, а Арсений в садик? У тебя полдня будет свободно. Можно попробовать устроиться в какую-нибудь редакцию, вести свою колонку, даже отдельно для него сочинять мини-истории на несколько выпусков! И деньги на «булавки» и как бы при работе! — подала идею Наташа. Я задумалась, они затронули тему, которая уже лет пять не обсуждалась с Димой. Если не больше.

— Я сказал нет! — встал из-за стола, раздраженно поставил чашку возле раковины, — Дана! Прекрати баловаться за столом! — одернул дочь, она обиженно надула губы, перестав елозить ложкой по тарелке с угрозой, что содержимое окажет или на столе, или на полу. Вика, как партизан — подпольщик, бросала на нас мимолетные взгляды, навострив уши. Одному Арсению было все равно, жевал свою кашу.

— Дима! — Ника вскочила следом. — Но это отличный вариант не превратиться мне в хроническую домохозяйку, которая кроме быта и детей ни о чем больше не может говорить!

— Послушай, — понизив голос, оперся на столешницу кухни, устремляя строгий взгляд на Нику, — у меня складывается впечатление, что тебе заняться нечем. Писать свои романы я тебе не запрещал…

— Ну да, при этом не разрешал участвовать во всевозможных форумах, встречах, презентациях! — она начинала злиться, я тоже в стороне не остался. Скрипнув зубами, запустил руку в волосы, зачесывая их назад.

— Ты меня перебиваешь! — процедил тихо, дабы дети не поняли, что родители ссорятся. — Какой журнал? Дана идет в первый класс, Арсений в садик, возобновятся занятия в секциях! Когда ты планируешь заниматься своей работой? Ты думаешь, тебя с радостью так и ждут на неполный день, и отпускать на больничные? Или мы нанимаем няню, чтобы ты сумела удовлетворить свои профессиональные закидоны?

— Ты сам говорил, что я интересы детей ставлю выше всего остального!

— У тебя просто талант вспоминать мои фразы и перекручивать их в свою сторону! — раздраженно схватил со стула пиджак, пытаясь унять гнев. — Вика! — Вика поспешно допила чай, схватила рюкзак, поторопилась за мной.

— Я хочу работать! — выкрикнула Ника в спину, я обернулся. Она стояла в дверном проеме и смотрела на меня с досадой, не хватало только, чтобы топнула ножкой, для исполнения ее «хочу».

— Тебе никто не мешает, иди, строчи свой очередной душевный бестселлер!

— Ты никогда не воспринимал меня серьезно…

— Я тебя воспринимаю на полном серьезе.

— Я не про то!

— Выражайся яснее, ты же писатель, у тебя словарный запас должен быть в сто раз богаче моего! — язвительно бросил. Сзади предупреждающе кашлянули. Но меня понесло. — Твое сочинительство — это хобби. Ты думаешь, что это работа? Что сложного набирать печатные буквы, воображать какие-то идеальные любовные сцены?!

— Ты никогда не читал мои книги, — тихо заметила Ника.

— И не собираюсь, мне эти «сопли» ни к чему! Пусть это удовольствие достается женщинам! — с этими словами вышел из дома. Торопливо сели в машину. Из динамиков полилась успокаивающая музыка, но взбесила еще больше, нажал кнопку выключения.

— Она не только про «сопли» пишет, — подала голос Вика, пристегиваясь. Я сердито посмотрел на дочь, она натянуто улыбнулась, больше не пыталась возобновить разговор. Как Ника, так и я никогда не лезли в работу друг друга. Хотя Никина работа называлась условно, я с улыбкой воспринимал ее редкие походы в редакцию, мысленно умиляясь, когда она довольная возвращалась с гонораром. О том, что жена была популярной писательницей среди женского населения, узнавал от окружающих. Особенно удивлялся, когда партнеры, заказчики, узнав о том, кем приходится мне Вероника, приносили на следующую встречу книги и просили автограф для своих жен.

На работе, закон подлости, тоже пошло наперекосяк. То срывались сроки строительства, то не было поставки материалов на какой-то объект, то сотрудника не было на месте, а заказчику он срочно потребовался для урегулирования каких-то вопросов. Приходилось решать проблемы самому, еле сдерживаясь, дабы не сорваться на очередном косяке. Надо было ехать в область на объект, выслушивать сто пятидесятый раз об изменении той или иной комнаты по размерам. Ненавидел работать с заказчиками, которые все строительство метались из крайности в крайность, приходилось тщательно разжевывать и объяснять, почему та или иная их прихоть не исполнима. Нервная система была истощена. Хотелось швырнуть мобильный телефон об стену, чтобы хоть на день замолк, и никто меня не доставал.

— Я скорей всего не вернусь, все важное, как обычно, — раздраженно бросил Даше, довольно громко хлопая дверью от кабинета.

— Дмитрий Александрович, может вы того, в отпуск пойдете? — девушка слабо улыбнулась. Я сердито на нее уставился.

— Это к чему сейчас такой разговор? — прошипел, прищуриваясь. Даша передернула плечами, но отважно вскинула голову. Ее ценил больше всех в этой компании, настолько к ней свыкся, что с трудом представлял кого-то другого на ее месте. Она была моей офисной «женой», которая стойко сносила все мои перепады настроения, приносила кофе, сигареты, даже коньяк, когда понимала, насколько напряжение вокруг меня было взрывоопасным. Я мог не бояться нарушения служебных отношений, не переживал, как многие начальники о том, что ценный сотрудник уйдет в декрет. Потому что моя секретарша не интересовалась мужчинами, довольно счастлива жила со своей «подружкой» больше пяти лет. И об ориентации никто не знал, кроме меня, она сразу же расставила все точки над «i» в день собеседования.

— Ваше амплитудное настроение немного напрягает. Работаем, как на пороховой бочке! Вернее, как на качелях, то вверх, то вниз! А меня от этой качки немного укачивает! — ее красивые губы изогнулись в усмешке.

— Работать надо нормально, а не следить за моим расположением духа, укачивает ее, видите ли! Можешь объявление повесить, а будете составлять прогнозы по поводу настроения, цепляться начну и без повода!

— Опять на антистрессовых таблетка сидеть, — грустно пошутила Дарья. Поджав губы, вышел из приемной. Идя по коридору, обратил внимание, что люди резко меняли направление, лишь бы не попасть на глаза. Мрачно усмехнувшись, поехал на стройку, где пробыл больше двух часов, заученно улыбаясь, выслушивал щебет жены или любовницы заказчика. Возвращаясь обратно в Москву, стянул через голову галстук, достал сигареты. Прикуривая, мысли вернулись к жене. Ника беснуется! От хорошей жизни. Как бы сказали: с жиру бесится! Потер лоб. Кризис отношений? Наташка как-то говорила, что в браке есть определенные этапы, когда отношения проверяются на прочность. Первый год брака мы прошли играючи, не было свободного времени думать, скучать, выдумать проблемы. Все силы, время, деньги, нервы уходили на стройку дома, на решения проблем в бизнесе, были моменты, когда я не видел Нику неделями из-за работы. Потом все устаканилось, в годовщину мы улетели в Париж, где узнали, что у нас будет ребенок. Семья, родители, родственники, близкие друзья — благодаря Нике не выпадали из моей жизни, она всегда помнила все даты семейных праздников, напоминала мне заблаговременно о торжестве, чтобы я мог сформировать свой рабочий график. Именно она помогла пережить смерть мамы, потом отца, не давала мне закрыться ото всех, погружаясь в свою боль потери. Почему сейчас между нами возникает какое-то непонимание, недовольство друг другом? Привыкли друг к другу? Надо встряхнуть нас, но не было ни сил, ни желания. Затянувшись, заметил на обочине красную машину и девушку, которая смотрела в телефон. Странно, что никто не остановился. Проехав немного вперед, вышел из автомобиля.

— Вам помочь? — подошел к девушке, она обернулась. Мы некоторое время изумленно рассматривали друг друга. Даже во сне не мог предположить, что смогу на трассе с ней встретиться.

— Здравствуйте! — она весело мне улыбнулась. — Я смотрю, вы уже починили бампер. Я тоже. А тут опять неприятность.

— А что случилось?

— Колесо лопнуло.

— Запаска есть?

— В том то и дело, что нет. И телефон как назло сел, зарядки нет, не могу позвонить.

Я, постояв некоторое время на месте, вернулся к своей машине, вызвав эвакуатор, затем возвратился к ожидавшей девушке.

— Через час должны подъехать.

— Вы, наверное, уже не помните, меня зовут…

— Вероника! — голубые глаза радостно вспыхнули, губы смущенно улыбнулись. А имя оставило на губах знакомый привкус сладости.

— Вы запомнили.

— У моей жены точно такое же имя, — жестоко разбил иллюзии этой девушки.

— Аааа, — тень разочарование мелькнула на лице, но она тут же широко улыбнулась. — У вас воды не найдется? А то у меня закончилась.

— Да, конечно, — вежливо ответил, вместе подошли к пассажирской стороне моего джипа, достал бутылку, протянул. Наши пальцы соприкоснулись. Ощутил в подушечках легкое покалывание, завороженно наблюдал, как Вероника открутила крышку, стала жадно пить. Струйка воды потекла из уголка рта по подбородку, стекла вниз по шеи, между ключницами. Она была в тонкой майке без бюстгальтера. Соски маняще торчали, так и приглашали их погладить сквозь ткань. Встретился с ее глазами, потянулся к губам, обхватывая ладонями темноволосую голову. Вероника обвила руками мою шею. Вода из бутылки полилась по моей спине. Я прижал ее к машине, приподнимая за бедра, усадил на краешек переднего сиденья. На ней была широкая юбка чуть ниже колен, руки заскользили по ногам, по внешней стороне бедер, наткнувшись на кружевные трусики, бесцеремонно разорвал их по боковому шву. Вероника выгнулась в мою сторону. Я понимал, что поступаю неправильно, но какая-та темная сила меня толкала на этот безумный шаг. Безумие, которое увлекало меня все дальше и дальше от трезвости ума. Ничего не чувствовал, кроме бесстыдной похоти, меня не интересовало ни прошлое, ни будущее, ни настоящее девушки, которая стонала от моих ласк. Экстрим от ситуации, податливое молодое тело, готовность этой Вероники отдаться без вопросов, просто срывало башку.

Время было одиннадцать. Дети уже давно спали. Возможно, только Вика еще сидела в социальных сетях. За окном заскрипел гравий под колесами. Выглянула, стол стоял возле окна, появился Дима из машины. Сохранив текст на компьютере, поспешила вниз.

— Привет! — подбежала к нему, чмокнула в щечку. Он удивленно вскинул глаза, нерешительно улыбнулся.

— Привет, — поставил портфель, снял пиджак, я тут же его забрала. — У тебя творческий процесс? — он направился на кухню, включил свет, подошел к графину с водой. А по поводу процесса, определял по моему внешнему виду: я натягивала удобную пижаму со штанами, сразу же на мне появлялись большие очки, чтобы глаза не болели, учительские, как Дима их обзывал.

— Да! У нас тема следующего номера супружеские измены! — замолчала, когда Дима внезапно закашлял. Подошла к нему и похлопала по спине. — Ты чего?

— Вода попала не в то горло. Ты будешь писать про измены? — зеленые глаза с интересом на меня смотрели. Я, воодушевившись его вниманием, затараторила:

— Ты представляешь, весь отдел, имеется в виду женская половина, твердо уверена, что все мужики кобели! Что все изменяют! — его внимание к моей работе, заставило встрепенуться. Обычно даже не спрашивал, над чем работала, о чем думала.

— А ты, к какому лагерю относишься?

— Я? Понятное дело, что к вымирающему виду. Они с иронией отнеслись к моему заявлению, что мой муж не изменяет, и ему хватает с лихвой меня. В итоге услышала, чуть ли ни цитату, типа: «Все мужчины изменяют, только одни это делают открыто, не любя свою жену, а любящий муж, сделает так, что об его изменах не узнала жена», — я повесила пиджак на спинку стула, усмехнулась. — Я думаю, если бы ты завел любовницу, почувствовала. Знаешь, это как собачий нюх. И потом как обычно возникают какие-то отмазки, появляются новые отговорки. И тратятся семейные деньги не в ту сторону. Как там, в анекдоте: «жена с мужем разговаривают, муж: — Дорогая, давай я заведу любовницу! Жена: — Что ты, это не выгодно, давай лучше я заведу любовника!». Ну, ты ж понимаешь, опыт не пропьешь! Бывший муж научил распознавать признаки другой женщины.

— Любовница, — Дима подошел сзади, обнял, начал легкими поцелуями покрывать шею, его руки нырнули под рубашку и поползли вверх, — а пойдем — ка мы с тобой в бассейн и поплаваем! — томно он прошептал на ушко, прикусывая мочку.

— Дима, перестань! — я вырвалась из его рук, поправив очки, раздраженно передернув плечами. — Мне надо закончить черновую статью!

— Ника, я с единственной целью посодействовал твоему трудоустройству, чтобы ты успокоилась, не пилила меня, что превратилась в домохозяйку, но никак не думал, что это пойдет в ущерб нашим с тобой отношениям! — его глаза сердито сверкнули.

— Но ничего не изменилось! Я все также верчусь между тобой, детьми и домом, иногда вырываясь в редакцию. Завтра с Даной едем забирать ей форму, покупать всякие мелочи! Ты не забыл, что у тебя ребенок в конце недели идет в первый класс? Потом вечером собираемся у Олега, мы с Аленой заказали праздничный торт, придут все наши. Получается, чуть ли не день рождение! — рассмеялась, поправив волосы. — Как раз замутим шашлыки, погоду обещают чудесную! Арсения записала на конец месяца, мы уже адаптируемся к школьному режиму. Вика попросила с тобой поговорить по поводу репетитора по графическому рисунку, ребенок твердо убежден, поступать теперь на архитектора! Это все твое влияние! Мне итак одного архитектора хватает дома выше крыши! Ах да, еще всякие разные секции, надо узнать расписание, и когда мне все успевать! Буду выдохшейся лошадью к концу дня!

— Ника! — его резкий окрик заставил захлопнуть рот, замереть на месте. Он был в ярости, я понимала это по его глазам, по плотно сжатым губам, уголок которого нервно подергивался. — Тебя опять несет не в ту степь! Во всей этой кутерьме, ты найдешь для меня час своего личного времени?

— Я итак вся твоя! — пожала плечами, но сделала шаг назад, уперлась в стулья, Дима подошел вплотную и резко усадил на стол, бесцеремонно раздвинув мне ноги, встал между ними. Мне не нравилось, как опасно блестели его глаза, как-то не по-хорошему.

— Моя говоришь? — он схватил меня за ноги и подвинул ближе к себе. — Тогда я возьму тебя здесь и сейчас! — прорычал, резко дернул полы ночной рубашки, рефлекторно прикрыла руками обнаженные груди, от страха обмирая.

— Я не хочу тебя сейчас! — шепотом воскликнула, испугано глядя в его потемневшее лицо. Он зло усмехнулся.

— А почему я должен интересовать твоим желаньем? — болезненно впился в рот, сжимая мои плечи до боли. От ужаса происходящего стала вырываться, упираясь руками в его грудь. Дима схватил за запястья и завел за спину, удерживая обе мои руки одной ладонью. Я извивалась всем телом, но силы были не равны, тогда от безвыходности укусила его за губу, ощущая во рту вкус крови. Руки оказались на свободе.

— Сука! — он смотрел с такой ненавистью, кровь стыла в венах, в какой-то момент показалось, что сейчас ударит, по крайне мере глаза его угрожающе прищурились. Он отошел от меня. Лицо застыло, глаза пылали, сжигали, хотелось скрыться от этого пронзительного яростного взгляда. — Прежде, чем рассуждать там, в теории про измены, не плохо бы узнать мотивы этих поступков! Может и правду завести любовницу, та по крайне мере будет с удовольствием разводить ноги, от собственной жены хрен дождешься! — прорычал Дима. Я смотрела, как он уходил. И понимала, что он не просто уходил из кухни, он уходил от нас двоих. Во рту стало сухо, хотелось пить. Но, подтянув ноги к груди, обняла колени. И заплакала. Было обидно.

Мобильник вибрировал, потом замолк, потом опять ожил. Посмотрел на дисплей, нахмурился. В одном из приложений было несколько сообщений. Рука так и потянулась к телефону, чтобы посмотреть от кого. Сжал кулаки. Не сейчас. Не время. Поднял глаза, на меня смотрели все начальники отделов в ожидании, Евгений Петрович, начальник архитектурного отдела, вернулся к своему отчету. Пришлось сильно напрячься, дабы не отвлекаться, но телефон вновь засветился. Скрипнув зубами, все-таки взял его. В глубине души надеялся, что это пристальное внимание от Ники. Мы жили раздельно. Присланные сообщения были не словесными, а в виде фотографий. И там была не Ника. Губы тронула усмешка, рассматривая Веронику в нижнем белье. Она видно сейчас была в торговом центре, судя по количеству присланных фотографий, подбирала наряд для моего соблазнения. Когда я чуть ли не изнасиловал собственную жену, в собственном доме, весь на взводе от ярости, возбуждения, желания на ком-то вымести свою злобу, рука сама набрала номер Вероники. Адрес ее проживания знал, так как сам лично подвозил после встречи на трассе. Девушка встретила меня сонной, даже до конца не понимала, что мне от нее надо. А мне нужно было лишь снять напряжение, которое уже несколько дней подавлялось. Она не отказала. И это был мой эгоистичный секс, когда я впервые думал только о себе. Как внезапно пришел, так же быстро ушел, не проронив лишнего слова. Потом Вероника позвонила и пригласила на чашку кофе. К себе домой. Поднял глаза, предварительно удалив все сообщения от девушки, на меня в упор смотрел хмурый Борис. Взял для видимости бумаги, не различая перед собой текста, через пару минут до меня начал доходить смысл отчета, личные дела отошли на второй план.

— Дарья, вот подписанные документы, поинтересуйся у начальников, кто будет отсутствовать первого сентября из подчиненных… — положил перед секретаршей папку, Даша перебила, улыбаясь:

— Вы будет!

— Ну да, — буднично заметил, соображая, почему я должен отсутствовать на работе первого сентября. Темные брови изогнулись, из груди вырвался ироничный смешок.

— Дмитрий Александрович, у вас дочка идет в первый класс! — напомнила Дарья, растерянно почесал висок. Черт! Богдана! Из головы вылетело столь важное событие, обычно Ника напоминала. Благодарно улыбнувшись девушке, направился на выход. Сегодня кровь из носа должен помириться с Никой, чтобы на линейке выглядеть счастливыми родителями первоклашки!

— Дима! — меня окликнули, когда подошел к машине. Обернулся, голос был не особо мне знаком, когда подбежала девушка, губы сами дрогнули в подобие улыбки. Вероника улыбнулась, заправив прядь за ухо. — Привет!

— Привет. Ты каким тут боком?

— Ты так и ничего не ответил…на мои фотографии.

— А обязан? — насмешливо приподнял брови. Девушка прищурилась, прикусила губу. — Послушай, Вероника, давай сразу проясним ситуацию, дабы не было иллюзий! Я тебя использовал, просто потрахал и забыл! Не надо видеть смысла там, где его нет!

— Вы все используете, а потом жить не можете! — Вероника вскинула голову, сверкнув глазами. Сам же непроизвольно уставился грудь. Она была в белой блузке без лифчика. Похоже, у нее была такая фишка ходить без бюстгальтера. Волна возбуждения окатила с ног до головы. Чувствовал себя старым козлом, воспылавшей страстью к юному созданию. Вероника отвела плечи назад, остренькие соски проступали сквозь натянутую ткань. Она меня провоцировала. Поднял глаза, но дальше полураскрытых влажных губ не сумел двинуться. Обхватил руками ее голову, потеряв весь свой рассудок, впился в рот жестким поцелуем, смяв ее губы. Ни на одну секунду не подумал, что кто-то нас может увидеть.

Хлопнула входная дверь. Рука с ложкой замерла над чашкой. Быстро кинув взгляд на часы, поджала губы. Справившись с волнением, отложила ложку, обхватив руками чашку. Я даже глаз не подняла, когда услышала шаги. Но его присутствие ощутила, и волнение, терзавшее несколько дней, отпустило. Звонить — не звонила, но переживать не переставала. Уехал он тогда в неадекватном состоянии. Лишь через Бориса выяснила, что с ним все в порядке, на работу заявился раньше всех.

— Привет, — от его голоса чашка дрогнула в руке. Медленно подняла на него глаза. Небрежно приснившись к косяку, смотрел на меня испытывающим взглядом.

— Рубашки закончились? — язвительно спросила, игнорируя его приветствие. Дима усмехнулся, вошел на кухню. Отодвинул стул напротив, сел, вытянув одну руку на столе, вторую, согнув, облокотив на спинку. Я смотрела на него и не могла понять, что было не так. Взгляд замер на расстегнутом вороте рубашки на три пуговицы, отсутствие галстука. Если второй иногда пропадал с его шеи к приходу домой, то вот так бесстыдно распахнута рубашка — было впервые.

— Тебе жарко? — полюбопытствовала, отпивая чай.

— Мне? — удивленно вскинул брови, потом видимо вспомнил про расстегнутый ворот. — Душно. Наверное, дождь будет.

— По прогнозам обещают еще теплую погоду без дождя.

Дима склонил голову набок, смотрел на меня, слегка задумчиво, изучающее, словно что-то для себя решал. А еще ощущала его внутреннее спокойствие, умиротворенность. Зазвонил его телефон. Я приподняла брови, удивляясь столько позднему звонку. Обычно, когда он переступал порог дома, все звонки прекращались. Его брови сошлись в одну линию, звонок отклонили, быстро кому-то напечатал сообщение. Нехорошее предчувствие засосало под ложечкой.

— Мам! — сонно раздал голос Богданы, она, держа под мышкой своего плюшевого зайца, прошлепала босиком к нам. Внезапно ее взгляд фокусировался на Диме, детская моська радостно просияла. Дана прильнула к отцу, он ласково ей улыбнулся, усаживая на колени. Как и первые свои дни, быстро заснула у него на груди. Дочка всегда была ближе к нему, она часто капризничала, когда он отсутствовал, плохо спала, все это длилось и по сей день. Богдана не тревожилась во сне, если Дима ночевал дома.

— Ты где будешь спать? — тихо спросила, ставя чашку на стол.

— Где и всегда. В своей постели, — зеленые глаза потемнели. Я хотела возразить, как-то морально не была готова вновь оказаться с ним наедине в одной кровати. — Если у тебя проблемы, то это только твои проблемы! — с этими словами, прижимая дочку к груди, предварительно захватив телефон, встал. Я озадачено смотрела ему в спину. Вздохнув, сполоснула чашку, навела идеальную чистоту, поплелась на второй этаж. Мириться все равно надо, из-за ужасной сцены на кухни люди не разводятся. Он же не ударил, не сделал свое грязное дело. Просто исходившая тогда злость меня сильно напугала. Дима был уже в спальне. Я замера в дверях, жадно рассматривая его обнаженную спину. Задрожали коленки от возбуждения. Подошла к нему, дыша в затылок, обняла за талию и прижалась. Он сразу же напрягся.

— Что ты делаешь? — спросил, высвобождаясь из моих объятий. Недоуменно на него посмотрела. А что, надо еще объяснять?

— Я хочу тебя! — с улыбкой произнесла, делая шаг в его сторону, Дима покачал головой и усмехнулся.

— Что, никаких не завершенных дел нет? Например, статья или может очередная глава будущей книги! Внезапно захотелось супружеских обязанностей? Почему я должен сейчас подстраиваться под тебя? Может у меня тоже «горит» проект, может я просто устал и болит голова! — эмоционально высказался тихим тоном, швырнув скомканную в руках футболку на кровать. — Я хотел сегодня с тобой помириться. Ради детей! Ник, я не чувствую от тебя никаких посылов. Наши отношения сошли до уровня быта! Последний фееричный секс был летом на стиральной машинке, а дальше, как уставшие друг от друга супруги, исполнявшие обязанности два раза в неделю. А то и раз в неделю.

— Это нормально, мы притерлись друг к другу, мы устаем! Ты думаешь, что праздник будет всегда?

— Мне не нужен каждодневный праздник, мне нужна твоя отдача. Эмоциональная. Я хочу видеть, как сверкают твои глаза от одной мысли обо мне! Я хочу, чтобы ты хоть иногда выходила за рамки своего привычного поведения!

— Например?

— Например? Ника, где твоя фантазия писателя? Ты хоть раз ввалилась ко мне на работу в жажде соблазнить, надев плащик, а под ним эротическое белье?

— Эээээ, это как то глупо и пошло! Мне не двадцать лет, чтобы так себя вести!

— Твое стереотипное мышление всегда с трудом ломалось, — вздохнул Дима, устало провел ладонью по лицу. — Ладно, закончим этот пустой разговор, — он прошагал мимо меня в ванну. Некоторое время растерянно смотрела на закрытую дверь. Похоже, у него кризис среднего возраста, нужно перетерпеть эти вспышки. Но на душе было гадко, было даже тоскливо от того, что я сейчас до конца его не понимала, не понимала, чего он хочет от меня! Секса в своем кабинет? Брр, это так вульгарно, особенно осознавать, что за дверью сидит Дашка и может все слышать. Дома как-то привычнее. Родные стены и помогают расслабиться, и что-то учудить этакое.

— Не помешаю? — Борис вопросительно смотрел, стоя с бутылкой пива возле плетеных кресел, которые находились немного в сторонке от веранды, где проходило основное веселье. Я отрицательно помотал головой, отпивая пива, наблюдая за веселившейся Никой. Она смеялась, улыбалась, но глаза ее были тусклы.

— Вы поругались? — вопрос заставил дернуться, перевел взгляд на Бориса. Он как-то странно смотрел на меня сквозь очки. Словно знал какую-то тайну.

— У нас все хорошо, — улыбнулся. Друг недоверчиво хмыкнул.

— Точно?

— А чего ты ведешь такой допрос с пристрастием?

— Да так.

— Не уходи от ответа, коль начал разговор.

— Делаю выводы из вашего поведения.

— А что с нашим поведением не так?

— Дим, ты, конечно, можешь упорно утверждать, что между вами ничего не произошло, но напряжение ощущается даже посторонним.

— В каждой семье есть какие-то размолвки, но это не означает, что происходит катастрофа.

— А когда муж заводит любовницу, это теперь считается нормальным явлением? — Борис в ожидании застыл. Он слишком хорошо меня знал, хотя можно было попытаться отшутиться, но у него это вызовет еще больше подозрений. И раз он так напрямую спрашивает, значит знает. Я отвернулся, поднося бутылку. — Я вас видел.

— Это могла быть клиентка, — предположил вариант, упорно рассматривая рядом растущее дерево, было стыдно смотреть другу в глаза.

— Я бы тоже так подумал, если бы вы не целовались.

— Я не обязан перед тобой оправдываться! — вспылил от укоряющего тона, повернувшись к другу. — Сами разберемся!

— Знаешь, по привычке, по большой дружбе я на твоей стороне, но по совести, я на ее. И прежде, чем ты разрушишь свою семью, хорошенько подумай, а стоит ли игра свеч, — с этими словами он оставил меня одного, вернувшись на веранду, сел возле Иры. Все были там, только место возле Ники было пустое, потому что я устал изображать счастливую семью. С самого утра мы улыбались друг другу, смеялись, радовались, смотря, как наша дочка стоит на первой своей линейке, слышит свой первый школьный звонок. Но все это было наигранно, натянуто между нами. В какой-то момент я вспомнил появление Богданы на свет. Семь лет назад, держа ее на руках на следующий день после рождения, был бесконечно счастлив. И верил, что так будет всегда. Но где-то мы с Никой теряли друг друга, были вместе, но как параллели, которые иногда пересекались. Сейчас Борис напомнил, почему у меня вдруг появилась другая женщина. Та Вероника, по-другому ее не называл, давала ощущение пузырьков, как шампанское, которое щекочет, дает легкость, а потом ударят в голову. И понимал, что это бесконечно длиться не будет, но не находил в себе сил и желания прекратить отношения, и вернуться не только телом, но и душой к жене.

Каждый год, едва начиналась школа, садики и прочие образовательные походы, во мне просыпалась дикая любовь к выходным. Именно в эти дни я могла поспать на два часа дольше, не переживая, что дети проснутся и разнесут дом. Дима был с ними. Он их и накормит и развлечет, а может куда-то потащит в город, оставляя мне время для себя. Вот и сегодня, проснувшись раньше меня, разрешил досыпать. Во всяком случае, я лелеяла мечту, что таким образом он обо мне заботится. Потому что больше он никак не проявлял свою заботу. После той ужасной ночи, когда он едва не изнасиловал, по-другому мой мозг отказывался называть то принуждение, после непонятного разговора, мы отдалились. На публику по-прежнему изображали идеальную семью, даже при детях старались вести себя максимально естественно, но многое ушло в наших отношениях. Он свел наше общение до бытового уровня, при возможности утром сам отвозил детей в школы и садик. Его внимание внезапно переместилось именно на них. Игнорируя меня, по максимум отдавал себя сыну и дочкам. Такое отношение обижало, задевало. Я не раз пыталась начать разговор про нас, но каждый раз замирала, едва встречаясь с его холодным взглядом. Родной человек стал чужим. Если раньше мы могли вечером остаться вдвоем на кухне и поболтать ни о чем, то сейчас Дима больше времени проводил в кабинете, избегая малейшей возможности остаться со мною наедине. Мы спали в одной кровати, но сейчас мне она казалась огромной, потому что ни разу он не прикоснулся ко мне. Он вообще стал избегать секса. Ворочаясь от бессонницы, рассматривала его спокойное спящее лицо. И все дурные предчувствия овладевали мною, как стая демонов, шепча, что невозможно столько времени обходить стороной близость и выглядеть довольным жизнью. Ловила себя на мысли, что не раз порывалась заглянуть в его телефон, но каждый раз останавливалась, убеждая, что верю ему. Я скучала по нему, по его нетерпеливым рукам, мускулистому телу. По его подколкам и горячему шепоту. Смахнув накатившуюся слезу, вошла в ванну. На полу, видно со вчерашнего дня, валялись брюки и рубашка. Когда он вчера вернулся, я даже не слышала. Подняла брюки, вытащила ремень, стала проверять карманы, прежде чем они отправятся в стирку. Осторожно, словно вытаскивала ядовитую змею, перевернула кулак и разжала пальцы. На ладони лежало его обручальное кольцо, две фольгированных упаковки презерватива. В другом кармане оказались сигареты и зажигалка. Как реагировать? Не веря, что ужас прошлого воплотился в настоящем, выложила находки возле раковины в ряд. Это просто ошибка! Все его, кроме презервативов. Кто-то подсунул. Не может все это быть правдой! Нет! Положила брюки в корзину для белья, взяла рубашку. От нее пахло мужским и женским парфюмом. Отвернула воротник. Возле края был след розовой помады, видно целовали шею и задели. Губы задрожали, прикусила, пытаясь унять сердцебиение.

— Ника, во что одевать детей, мы поедем в игровую комнату? — Дима вошел, замер. Я, стоя к нему лицом, демонстративно повернула ворот рубашки, разглядывая след. Всегда считала, что розовая помада пошло и дешево. Какой-то неопределенный цвет.

— Там в шкафу достань джемпера, джинсы в комоде. Вика с вами? — подняла на него глаза. Он подошел к раковине, надел кольцо, покрутил большим пальцем, презервативы швырнул в ящик. Взял сигареты и вышел. Все это время избегал смотреть мне в глаза. Я глядела ему вслед, кинув рубашку к брюкам, поспешила за ним. В гардеробной он натягивал джинсы, стоя ко мне спиной. Сердце от боли, от разочарования и обиды сжалось. Вдоль позвоночника шло несколько царапин. Явно не кошка на него напала.

— Ты не ответил на вопрос!

— Какой? — схватив джемпер, одел его и только после этого повернулся. — На тот, который ты еще не сформулировала или про Вику? — если бы он смотрел виновато, глазами побитой собаки, я, как и миллионы, простила, не став даже разбираться. Я действительно ему бы простила эту интрижку. Но его вид говорил о том, что ему нисколечко не стыдно, и в любой ситуации его правда важнее всего остального.

— Про Вику, — прошептала, мне нужно было время понять и принять произошедшее, и решить, что делать дальше. Сжигать мосты или латать дыры — выбор не из легких. Опыт подсказывал мне, что если предал однажды, предаст и второй раз.

— Да, она едет с нами.

— Хорошо повеселитесь! — я улыбнулась, даже сделала шаг к нему навстречу, пряча в глубине души свои переживания. Дима как-то странно смотрел на меня, кивнул, но мне показалось, что больше своим мыслям, чем мне. Сколько так простояла неподвижно, чувствуя, как мой мир раскололся на две эпохи: До и После — не знала. Подошла к кровати, именно с его стороны, легла, свернувшись. Подушка пахла им. Вдыхая родной запах, не выдержала и разрыдалась в голос, кусая губы до крови. Я его слишком люблю, чтобы пройти мимо, не ощущая боли. Слишком люблю, чтобы спокойно отпустить. Слишком люблю, чтобы резать по живому. Слишком люблю, чтобы закрывать глаза.

Застегивая рубашку, хмурил брови, кусая губы. Впервые притащил Веронику в бывшую холостяцкую квартиру, которая стала молчаливым свидетелем моих грехов, моего прелюбодейства. И еле сдержался, чтобы не вышвырнуть девушку за порог. Было чувство загрязнение святыни. Кожей ощущал взгляд Ники с фотографий, заставляя нервничать, злиться. Я ждал, когда Ника перестанет молчать, поведет себя, как все нормальные бабы, узнав про измены. Устроит сцену, пусть даже с битьем посуды. Покричит, пусть даже ударит, промолчу, лишь бы хоть как-то отреагировала. А не равнодушное молчание, она упорно делала вид, что ничего не знает, из-за этого я упрямо встречался с Вероникой, хотя уже потерял к ней интерес. Лучше бы он и не просыпался, — зло подумал. Ничего хорошего не вышло! Только сейчас осознал, каких дров наломал. Ведь Боря предупреждал подумать головой, Ника тоже предупреждала давно, что не простит. Но я думал эмоциями, ставил свои обиды на пьедестал, вместо того, чтобы просто поговорить с Никой. Попытаться ей донести свои страхи, желания, стремления. Мне нужна моя жена, но я не знал, как ее вернуть!

— Димочка! — Вероника подошла сзади и обняла за талию. От ее манеры называть меня ласкательными вариантами имени сводило зубы. — Когда мы в следующий раз встретимся?

— Наверное, в следующем месяце, — высвободился из ее объятий, подошел к комоду, надевая часы. А лучше уже никогда.

— А почему так долго? — капризно надула Вероника губки, скрещивая руки на груди.

— Потому что много работы и в конце месяца у меня день рождение, — посмотрел на телефон, ни разу с подозрением не позвонила. Ей самой не надоело игнорировать факт? Боже, я бы на ее месте давно встретился на месте преступления, чтобы взглянуть в глаза сопернику и блуднице. И прибить обоих.

— Вы, наверное, в ресторане будете праздновать! Можно я приду? — на ее вопрос удивленно обернулся, приподнимая брови.

— В качестве кого? — со смехом произнес. Вероника насупилась, выпятив губу. — Как ты себе это представляешь? Типа: «Привет всем, знакомьтесь, это Вероника, моя любовница!». Боюсь, что даже самые продвинутые друзья меня не поймут.

— Можно я задам тебе один вопрос?

— Задавай.

— Какое будущее у наших с тобой отношений?

— Будущее? — я прищурился. Голубые глаза серьезно ждали ответа. Это была отличная возможность прекратить ненужные отношения. — Я тебе ничего не обещал.

— То есть ты разводиться не собираешься? — зловеще прошептала Вероника.

— Чтобы женится на тебе? — с усмешкой заметил тень в глазах у девушки. — Вероника, я тебя с самого начала предупреждал, что между нами сугубо секс, никаких отношений нет, и не может быть. Если ты себе нафантазировала красивую историю со счастливым финалом, то, поверь, не я там буду главным героем.

— Ты, сукин сын! Ты меня использовал… — истерично прошипела девушка, вмиг превратившись фурию, бешено сверкая глазами. — Я тебе это так не спущу! Ты у меня еще попляшешь! — Вероника развернулась и пулей вылетела из квартиры, оставляя после себя шлейф сладковатых духов. Я с удивлением провожал ее взглядом. Она, что надеялась на что-то серьезное? Наверное, это синдром у всех любовниц: женить загулявшегося мужика на себе. Я, если разведусь, то уже вряд ли женюсь.

Легкое волнение, мандраж заставлял постоянно подходить к зеркалу и критично себя осматривать. Сегодня у него день рождение. Сегодня мне хотелось поставить жирную точку в наших с ним разногласиях. Долго размышляя над сложившейся ситуацией, взвешивая каждое событие, пришла к нелегкому выводу, что люблю этого сукина сына и прощу эту долбаную измену. Тем более последнее время он стал чаще задерживать на мне взгляд, смотря как-то грустно и с сожалением. Разговаривать на тему его измены у меня не было моральных сил. Он дома, он ни разу не заговорил о разводе, поздние звонки прекратились — значит, это была легкая, ничего не стоящая, связь. Так что нечего тогда бередить раны. Для торжества я выбрала довольно смелое платье, не свойственное моему стилю. Оно было красного цвета, чуть светлее, чем рубины в серьгах, сверкающие в свете ламп. Спереди глухое, подчеркивая каждый изгиб тела. О да, узнав про соперницу, я бросилась яростно делать из себя фитоняшку. Хотя не имела представления, как выглядит его любовница. У меня даже появились кубики пресса, о которых безумно мечтала, но они пропадали под слоем вкусных пирожных. А сейчас на стрессе похудела до желанной цифры. Сзади, спина была полностью открытой до талии.

— Была б я мужиком, непременно влюбилась! — прокомментировала Вика, сидя по-турецки на кровати, поедая мороженое. Я смущенно рассмеялась от комплимента дочери. Сегодня я нравилась сама себе. Зная преимущество своих глаз, визажист сделал на них большой акцент, и как дополнение к образу — красная помада. Волосы были подняты, уложены в элегантную прическу.

— Бог мой! — выдохнул Олег, когда я появилась в холле. Алена шутливо дала ему подзатыльник, но одобрительно закивала. — Мой братец определенно счастливчик!

— Не смущай меня! — едва повернувшись к Вике, дать указание по поводу младших детей, услышала удивленный шепот:

— Алена! Мы не можем ее выпустить в таком виде! Срочно найди паранджу!

— Мама! — Вика еле сдерживала смех, — Если дядя Олег в предобморочном состоянии, папа упадет к твоим ногам! Так что голову держи с королевским достоинством, взгляд, знающий себе цену! Помни, ты самая лучшая! А по поводу мелочи не волнуйся, спать уложу. Можете не приходить до утра!

Обняв дочь, поняла, что она уже выросла, и теперь поддерживает, как лучшая подруга. Последнее время она старалась быть рядом. Ее слова придали уверенности. Олег помог надеть шубу, все еще пребывая в изумленном состоянии. Дима с остальными гостями был уже в ресторане, он с Борисом туда приехал сразу после работы. Идя по залу, ловила на себе восхищенные взгляды мужчин, заинтересованные, завистливые взгляды женщин. Почему-то сегодня только я выделялась платьем, остальные предпочли более приглушенные цвета, скромные фасоны. Дима стоял с партнерами, Борисом и Андреем, спиной ко мне. Когда все мужчины смотрели только на меня, приоткрыв рты, он обернулся. Одна рука была в кармане, другой держал бокал с шампанским. Он выглядел ошеломленным. Глаза недоверчиво рассматривали меня. Сердце дрогнуло, когда на его губах появилась сексуальная усмешка. Дрогнуло, потому что причиной этой улыбки была я. А не другая.

— Если бы у меня был голос, я бы непременно спела тебе, как Монро президенту Кеннеди, но обойдемся словесным поздравлением, — протянула ему руки, Дима отдал кому-то свой бокал, шагнул мне навстречу. Глядя в родные глаза, улыбнулась, прошептала: — С днем рождения, любимый! — зеленые глаза подозрительно заблестели, он поднес мои руки к губам и поцеловал костяшки.

— Спасибо, — приобнял за спину, рука дрогнула. Повернув голову, кинул на мою спину быстрый взгляд. — Я чет не понял! — понизив голос, прохрипел только для меня. — У меня жгучее желание накинуть тебе на плечи свой пиджак! Это как минимум.

— А как максимум? — вскинула на него глаза. Он проводил до наших мест, помог сесть, торопливо уселся рядом.

— А как максимум — снять его с тебя! — его шепот обжег кожу, а признание вызвало румянец на щеках, зеленые глаза пылали дикой страстью. Я поспешно схватилась за бокал, пряча за ним свое торжество. Значит, сделала все правильно, и дальше заживем, как в доброй сказке. Вечер обещал быть приятным во всех смыслах, мне нравились эти уточенные встречи, где скандалам, пошлостям было не место. Слишком была избранная и благородная публика. Мы, конечно, собираясь своей тесной компанией, могли всякое говорить, грубовато шутить, но каждый год на дне его рождения вели себя как аристократы, в окружении друзей, родственников, партнеров и иногда крупных заказчиков.

— Я жду в предвкушении завтрашнего дня! — Наташа поправила прическу, окинула себя критическим взглядом, оставшись довольной, повернулась ко мне. — Хоть по-человечески посидим в своем кругу!

— Точно-точно, жду тебя завтра после двенадцати, поможешь накрыть стол! — подкрасила губы, подмигнула себе. Счастье изнутри распирало. В туалетную комнату вошла девушка. Она встала за моей спиной и долго рассматривала. Мне стало неуютно от этого пристального взгляда. Я обернулась к ней.

— Вам чем-то помочь? — вежливо спросила, не понимая такого повышенного внимания к себе. Девушка была голубоглазой, с фигурой модели, каштановые волосы красиво лежали кудрями. А еще у нее на губах была бесячая розовая помада.

— Передайте Димочке наилучшие поздравления! Он, к сожалению, запретил мне сегодня лично его поздравить. Я, надеюсь, вы понимаете от кого! — голубоглазая незнакомка мстительно сверкнула глазами, слащаво улыбаясь.

— Да-да, ваша помада пару раз попадалась мне на глаза. Хорошо, что не стойкая, а то пришлось бы рубашки выбросить! — я с трудом верила, что могу говорить таким дружелюбным тоном, словно передо мной давно забытая подружка, еще улыбаться. Мое поведение поставило в тупик не только незнакомку, но и Наташу. Она ошарашенно переводила взгляд. — Если вы извините, мы пойдем! Передам ему поздравления, могу даже поцеловать. В щечку или в губы?

— В щечку, — растерянно пробормотала девушка, она явно ожидала другой реакции. Наверное, хотела увидеть, как я забьюсь в истерике. Но это было б слишком много чести. Значит вот она какая…. И видимо их отношения еще не обрели лелеемую мною точку.

— Точно. Чуть-чуть коснусь воротника рубашки, ну как вы любите, правда помада не розовая, а красная! — мне в завершении оставалось только чмокнуться с ней и помахать ручкой, но естественно этого делать не стала. Вскинув голову, гордо, по-королевски, проплыла мимо девушки.

— Я что-то не догнала, это что было? — Наташа шла рядом, хмуря брови, с опаской на меня поглядывая. Мои глаза были сухи, губы все еще улыбались.

— Это называется, любовница! — голос на последнем слове дрогнул. Перед входом в зал остановилась, сделала пару глубоких вздохов. — Сейчас мы возвращаемся, как ни в чем не бывало. Улыбаемся и машем!

Это была медленная пытка. Медленная смерть моего внутреннего мира. Улыбка застыла на моих губах, старалась как можно меньше встречаться с глазами Димы. Ведь он сможет догадаться, а праздник так не хотелось ему портить. Наташа призывала выяснить отношения, ее взгляды были выразительнее слов, но я не хотела. Еще каких-то пару часов назад счастье плескалось во мне до краев, сейчас я была опустошена. Я улыбалась всем, смеялась, веселилась, я была со всеми физически, мне удалось даже обмануть Диму, но не себя.

Мы возвращались за полночь. Я ощущала его приподнятое настроение, предвкушение чудесного завершения его праздника. Он шел сзади, обжигал страстным взглядом. Закрыв дверь спальни, его руки обвились вокруг талии, губы заскользили по спине. По телу пробежалась дрожь, но я поспешила высвободиться из объятий. Села перед зеркалом, стала снимать сережки, наблюдая за ним. Он развязал галстук, снял пиджак, кинув его на стул, начал расстегивать рубашку, губы застыли в чувственной улыбке.

— Я бы хотела, чтобы ты ушел! — его руки замерли на половине, брови сдвинулись к переносице. Полумрак не позволял рассмотреть выражение его глаз. — Понимаешь, Димочка, — от выбранной формы обращения он заметно вздрогнул, — знать, что у тебя есть любовница — это одно. Это кажется каким-то мифическим, далеким. Она становится неким раздражителем, чтобы стать лучше. Но не воспринимается всерьез. Увидеть в реале эту женщину — это уже серьезнее. Ты начинаешь сравнивать себя с ней, пытаешься найти причину, почему муж ведет двойную игру…. И когда думаешь, что поставлена точка, ан нет, всего лишь точка с запятой!

— Ника…

— Не перебивай меня! Я слишком долго молчала, закрывала глаза, делала вид, что ничего не происходит, — встала и подошла к нему. Мое спокойствие было достигнуто тем, что несколько часов назад все чувства перегорели. Сейчас кроме разочарования, некой брезгливости к мужу, ничего не испытывала. По его глазам было видно, что до конца он не осознавал серьезность ситуации. — Сегодня днем ты собираешь вещи и уходишь. А на неделе у тебя на столе будут лежать документы о разводе! — улыбнулась, склонив голову набок.

— Ты шутишь….- из его груди вырвался истерический смешок.

— Нет, милый! Я слишком сильно тебя люблю, но детей и себя, я люблю еще сильнее. Ты можешь спать в гостевой спальне или в кабинет, где тебе удобнее. Спокойной ночи! — ласково, будто передо мной Арсений, провела рукой по щеке, кивнув на дверь. Он послушно подошел к двери, повернулся, хотел, видимо, что-то сказать, вид у него был удивленный, даже ошеломленный, улыбка глупая, неверующая. Встретившись со мной взглядом, я с большим вниманием ждала слов, так и ничего не сказал, просто вышел, потихоньку прикрыв за собой дверь. Только стихли его шаги, упала на пол, как подкошенная, обняв себя за плечи, затряслась в беззвучных рыданиях. Хватая ртом воздух, не в силах ни вздохнуть, ни выдохнуть. Сейчас мне хотелось умереть и воскреснуть поутру новым человек не мечталось. Просто забыть.

Сигарета тлела в руках. Смотрел перед собой. Холод заставлял передергивать плечами, стоя на крыльце в одной футболке. Часы показывали лишь семь утра, вокруг было тихо. Ника подает на развод? Бред! Но вспоминая уверенное лицо, твердый взгляд, сомневался, что она блефует. Так вот каким способом Вероника решила мне отомстить, разрушить полностью семью. Какая предсказуемая реакция уязвленной любовницы. А если бы не поддавался своим импульсам, не стоял сейчас на улице и не думал, каким образом слова о разводе оставить лишь словами. Выругавшись, затушил сигарету, вернулся в дом. Сейчас дабы не нервировать Нику своим присутствием, нужно свалить на квартиру и подумать, как вновь завоевать расположение жены. Поднявшись на второй этаж, замер перед дверью спальни. Ночь прошла отвратительно, я не спал, прислушивался к дому, надеясь, что Ника на цыпочках прокрадется ко мне и окажется рядом. Но это были нереальные мечты. В комнате было сумрачно, на мгновение задержался взглядом на кровати, где лежала Ника. Спала или притворяется? Направился сразу в гардеробную. Сложив в чемодан необходимую одежду, словно уезжал в командировку, все-таки не сдержался и подошел к кровати. Она спала на боку, свернувшись калачиком, одеяло было натянуто по макушку.

— Ник… — тихо позвал, реакции не поступило. Осторожно отодвинул край, но тут же ее рука не позволила опустить одеяло ниже. — Ника, нам надо поговорить!

— Все что ты хотел сказать, сделать, ты уже воплотил в реальность. Теперь уходи!

— Ника, это глупо! У нас же семья!

— Глупо? Семья? — от неожиданности отшатнулся от кровати, потому что Ника резко вскочила на ноги. Глаза ее гневно сверкали, ноздри распухшего носа трепетали. — Ты говоришь глупо? — елейным голоском пропела. — Вдруг вспомнил о семье! Димочка, — я вздрогнул от этого обращения, словно меня ударили по лицу, — как-то поздновато вы хватились! Надо было думать о семье, когда трахал свою Каштанку!

— Каштанку? — переспросил непонимающе. Коричневые глаза зло на меня уставились. Сообразил, что у Вероники каштановые волосы. Забавное сравнение. Литературное, я бы сказал. — Каюсь! — примирительно поднял перед грудью руки. — Прошу понять и простить! — и дернул черт, меня ухмыльнутся. Ника скрестила руки и смотрела на меня как на ничтожество.

— Пошел вон! — процедила она. — Документы тебе доставят на работу!

— Ника… — сразу протянул руки в ее сторону, пытаясь, как раньше в момент ссоры обнять, успокоить, но жена отшатнулась.

— Просто уйди…

— Ника…

— Дим! Просто уйди! Не надо лишних слов и телодвижений. Провожать не буду! — и она отвернулась от меня. Мне внезапно стало трудно дышать, в сердце кольнуло, ощущение, что грудь сжали в тиски, закружилась голова. Несколько секунд стоял неподвижно, пытаясь прийти в себя, затем медленно вернулся за чемоданом. Выйдя из спальни, подальше от Ники, прислонился к стене, вытирая ладонью со лба пот. Живя долгое время с медиками под одной крышей, некоторые признаки той или иной болезни поверхностно знал. И сейчас, прикрывая глаза, понимал, что минуту назад пережил микроинфаркт.

Торопливо вбежала в холл редакции, налетев на стоящего впереди мужчину. Мое падение предотвратили мужские руки, заботливо подхватив под локоть.

— Все в порядке? — раздался над ухом приятный баритон, от которого по телу побежали мурашки. Вскинула на спасителя глаза и обомлела. На меня смотрел Ренат Азатович, коллега Андрея, которого в свое время привлекали для Диминого бизнеса. Каждая встреча с этим человеком, оставлял у меня ощущение бабочек в животе. Он ничего не делал, просто смотрел на меня в упор своими бархатными карими глазами, обволакивая. Дима видел эти взгляды, но не устраивал ревнивых сцен, благодаря Ренату, бизнес совершил огромный скачок не только финансово, но и в репутации. А бизнес — превыше всего, чем какая-та глупая ревность!

— Все хорошо! — робко улыбнулась мужчине, аккуратно убирая свою руку. Деловые отношения давно закончились, а трепетание во мне осталось, и вновь активизировалось. Ренат прищурился, внимательно всматривался, словно пытался вспомнить, где меня видел.

— У меня такое чувство, что ваше лицо мне знакомо! — задумчиво промолвил мужчина. Я улыбнулась.

— Если у вас в семье есть хоть одна особь женского пола, то возможно видели у них книги с моим портретом!

— Хм, вы пишете детективы или фантастику?

— Совсем холодно, любовные романы! — похлопала ресницами, не в силах подавить улыбку. Потом сжала зубы. Я флиртую! Бог мой! И с кем? С самим Ренатом! Наташка бы упала в обморок от моего поведения, ибо перед ним большинство трепещут от страха, заглядывают ему в рот, всячески дорожат крупицами внимания этого влиятельного банкира. Дима, как и Ренат, были сильными натурами, оба знали свои места в иерархии бизнеса, стремились к максимальному выгодному результату. Но вместе они бы долго не смогли существовать в одном мире, один из них обязательно поглотил бы другого. Андрей даже на радостях напился, когда окончился срок договора, ибо говорил, что невозможно было находиться рядом с ними, если бы жили во времена, когда все вопросы решались войнами, то между ними бы случилось мировая.

— У вас очень красивая улыбка! — от этого неожиданного комплимента, я чуть в обморок не упала. Сглотнула, неуверенно посмотрела на Рената, сомневаясь, что комплимент адресован именно мне.

— Терешина! Сколько можно тебя ждать! Смотри, сделаю обложку без тебя, потом не возмущайся! — из лифта вывалился Лева, возмущенно подошел ко мне. Он мельком взглянул на молчаливого Рената, в глазах которого вспыхнули искры. — Ты давай тут закругляйся, пока я сбегаю себе за кофейком и топай в кабинет!

— Купи мне капучино! — заискивающе попросила у парня, тот кивнул и поспешил на выход.

— Значит Терешина, жена того самого Терешина, который главенствует в архитектурном мире! Что ж, после нашей последней встречи вы немного изменились! — его карие глаза медленно скользнули по лицу, спускаясь ниже. Я чувствовала себя статуэткой, выставленной на аукцион. Дорогой статуэткой, под этим взглядом вряд ли дешевки или подделки предстают.

— И в какую сторону изменилась? — тихо спросила, вздрогнула, когда Ренат внезапно взглянул в глаза.

— Не знаю! Но могу с уверенностью сказать, что тогда, что сейчас вы мне нравитесь! — его откровенное признание меня слегка шокировало, я от смущения подняла руку к лицу. Карие глаза задержались на пальцах, где все еще поблескивало обручальное кольцо. — Приятно было вновь с вами увидеться! — уголки его губ слегка приподнялись. Я заворожено смотрела вслед уходящему Ренату. Этот мужчина невероятно притягательный, возле него было восхитительно просто стоять, ощущая себя женщиной во всех смыслах. Мысленно приказала себе собрать слюни! Во-первых, еще замужем, хотя противный голос порекомендовал мне отомстить мужу его же монетой. Но это было бы низко и подло по отношению к Ренату. Он же не виноват в наших разногласиях. Во-вторых, интуиция подсказывала мне, что лучше больше не встречаться с этим человеком, для своего же душевного спокойствия.

В кабинете стояла тишина. Даже гул города затих. Смотрел в белый потолок, стараясь ни о чем не думать, даже расслабиться. Что ж сказать, микроинфаркт меня конкретно тряханул. Я тогда сильно испугался, осознав, что мне уже не двадцать, и горным козлом давно не являюсь. Обращаться к Олегу не стал. Потому что предвидел потом чрезмерную опеку над собой. Но по привычке пришел в больницу, где брат с отцом работали, найдя отцовского друга, кардиолога. Тот вел мать до самой смерти. Семен Антонович внимательно выслушал мои тревоги, сразу же направил сдать все мысленные анализы, которые только существовали, сделать полное обследование всего организма. Планировал обойтись получасовой консультацией, а застрял почти на весь рабочий день. Датчик пропищал, пожилая медсестра поснимала все провода, протянула салфетку, чтобы вытереться от геля. Пока застегивал рубашку, дверь кабинета резко распахнулась, и влетел встревоженный Олег. Я возвел глаза к потолку, беря галстук со стула.

— Это как понимать?! — прогремел брат, не смущаясь присутствия постороннего человека.

— Шел мимо, решил обследоваться, как-никак уже за сорок, — иронично улыбнулся, Олег фыркнул, взял кардиограмму. Тут вошел Семен Антонович, неся всякие разные бумажки.

— О, Олег, и ты тут! Растрындели бабы тебе о присутствие брата!

— А кто ж еще поделится информацией! Брат молчит о своих проблемах, как партизан, коллеги активно его прикрывают, вот и приходится пользоваться доступным источником! — хоть и говорил он веселым тоном, в глазах застыла тревога. Я и сам был в напряжении, наблюдая, как Семен Антонович задумчиво рассматривает кардиограмму.

— По моей части ничего криминального нет, — он поднял на меня глаза, улыбнулся. — Курить бы бросить не мешало, кофеином перестать баловаться, спортом активно заняться, не мышцы качать, а для здоровья. Ну и стрессов поменьше. Тебе бы отпуск лишним не был, загнанная лошадь и то получше выглядит. В остальном претензий нет, закрыв графу рождения, дал бы лет тридцать. Но, Дим, это предупреждающий звоночек, не сменишь образ жизни, дальше будет хуже.

— Я понял! До свадьбы дочери доживу! — улыбнулся, натягивая пиджак.

— Не только дочери, но сына, а там глядишь, и внуки не заставят себя ждать! — Семен Антонович хохотнул, отдал бумажки Олегу и вышел. Брат автоматически быстро все просмотрел, удовлетворив свое любопытство, поднял на меня глаза.

— Кто тебя так довел: жена или любовница?

— Я так понимаю, что в нашем маленьком семейном коллективе секреты перестают быть секретами.

— А ты думал, твое блядское поведение останется вне нашего внимания! Наивный, мы какой день перемываем твои широкие косточки, никак не можем обглодать их.

— То я и думаю, чего у меня уши горят, будто их обжигают как у поросенка.

— Ну, а если серьезно?

— Ну, а если серьезно, — тяжело вздохнул, вмиг перестав улыбаться. — Во всем виноват я сам. Ника подала на развод, сегодня принесли курьером документы. Первое слушанье назначили на декабрь.

— Какая у тебя жена оперативная!

— А что ей привыкать разводиться? — усмехнулся, подошел к Олегу, похлопал по плечу. — Все будет хорошо, не переживай. Обещаю снизить суточную норму никотина и кофеина!

— Кто о чем, а ты своем! Дим, ты иногда прям бесишь! Неужели ты вот так покорно согласишься отпустить Нику с детьми? Это на тебя не похоже.

— Каким образом я могу ее вернуть? Приползти на коленях, целовать ноженьки? Она меня не хочет видеть. Разговаривать подавно!

— Тебе все доставалось относительно легко, в плане женщин вообще не прикладывал никаких усилий. Они сами попадали под твое очарование и укладывались штабелями. Попробуй поухаживать за Никой! Не тащить в постель, а пригласить на свидание, прогуляться по городу, вести себя как влюбленный юноша. Можешь даже стихи ей сочинить, если обладаешь талантом поэта. Она у тебя сильная, раз сумела отфутболить после стольких лет брака, но она женщина и такие знаки внимания ей будут приятны.

— Я на свидания ходил,…знаешь, когда…с Никой, — пробормотал, с грустью вспоминая наши прогулки, — словно в прошлой жизни.

— Мы с Аленой иногда детей бросаем на няню и уезжаем вдвоем, где только она и я. Суету, бытовуху, проблемы, мы все оставляем за порогом. И в такие дни понимаю, что никто не сравнится с моей женой, никакая Таня, Маня, Света не станет моей Аленкой. А ты просто перепутал ценности, воздвиг на первое место работу, потом семью. Вот уйдет Ника от тебя, кому ты сдался со своим богатством? Ведь будут ложиться под тебя за деньги, ради денег и никто, поверь, не спросит у тебя, а ел ли ты сегодня утром или нет!

— Спасибо! — прошептал, сжимая губы. От слов брата стало горько и по-детски захотелось плакать. Ника, как и мама, всегда переживала за меня, будь я дома или в командировке. Я чувствовал их заботу, нежность, их любовь. Теперь мамы не было. И возможно не будет рядом и Ники….

Смотрела перед собой невидящим взглядом. Рядом во главе на столе стояла чашка с кофеем. Каждое утро я на автомате его варю, только для кого, было не понятно. Дети пили какао, я предпочитала чай или кофе с молоком. Черный без сахара пил только он. Глубокий вздох. Младшие дети пока не интересовались, где папа, они думали, что он в очередной командировке, только Вика смотрела насуплено и настороженно, старшая дочка понимала, что не просто так отсутствует папа. Я прятала от нее глаза. Каждое утро заставляла себя вставать, принуждала улыбаться, суета дня не позволяла мне полностью раствориться в своей боли. Когда оставалась одна, углублялась в работу, много писала черновиков для будущих романов, но не была уверена, что они когда-нибудь увидят свет. Мне нужно было кому-то выговориться, и доверяла я только бумаге, те не сочувствовали, с жалостью не смотрели. Олег с Аленой каждый день заглядывали, Наташка вообще, казалось, тут прописалась, чем вызывала молчаливое недовольство мужа, Борис с Ирой вытаскивали на прогулки, и пока у них не напьешься чаю, домой не отпускали. Но, находясь среди людей, я чувствовала свое одиночество. Особенно это остро ощущалось ночью, глядя на пустую половину кровати. Мне хронически не хватало Димы.

Кто-то приехал. Сердце подпрыгнуло. Это мог быть только один человек, у которого был доступ к воротам. Быстро встала, взяла чашку и поставила ее в раковину. Помыть не успела. Как обычно, еще до появления, я чувствовала его присутствие.

— Привет.

— Привет, — буркнула, собираясь с силами, чтобы обернутся, протирая и без того чистую столешницу. Дима подошел к столу и сел, только не на свое место, а сбоку. — Ты сбежал с работы? — посмотрела на часы, было время ланча.

— Нет. Тут неподалеку новый объект. Решил на обратной дороге заскочить.

— Дети не дома.

— Я знаю, — он рассматривал свои руки, внезапно поднял глаза. Я не видела его полторы недели с момента ухода. Лицо заострилось, под глазами появились тени, у рта пролегла складочка, покрасневшие глаза. Но даже в таком состоянии он был невообразимо привлекателен, черт бы его побрал. Я выглядела не лучше, но мои синяки под глазами скрывал хороший слой тонального крема, наращенные ресницы делали взгляд глубже, притягательнее. На работе мужчины стали виться как мухи возле меда, словно чувствовали вакантное место.

— Ты есть будешь? — вопрос его удивил, но согласно кивнул. Усмехнулась, впервые он обедает дома. Поставила перед ним тарелку борща, хлеб, положила ложку. Бросив взгляд через плечо, заметила, что Дима встал, снял пиджак, ушел мыть руки. Когда вернулся, на столе уже стояло второе и кофе. Только что сваренный. Я села напротив, подперев рукой щеку, наблюдала, как он ест. Мой красавец…пока еще мой. На безымянном пальце сверкнуло кольцо. Это удивило, думала, что снял, получив документы о разводе. Я обручалку сняла, как только написала заявление.

— Тебе может кусочек торта к кофе?

— Нет, спасибо, — он поднес чашку. Я положила руки на стол, теребя салфетку. Его глаза смотрели на мои пальцы. — Ты сняла кольцо… — его голос внезапно осип, в глазах мелькнула боль.

— Да, сразу же.

— Ника… — зазвонил его телефон. Он досадливо поджал губы, вытащил из кармана пиджака мобильник. — Алло. Буду, — бросил быстрый взгляд на наручные часы. — Давай через полтора часа.

— Любовница? — ухмыляясь, спросила, когда он положил телефон на стол.

— Моей любовницей всегда была и будет работа, — зеленые глаза серьезно смотрели на меня. — Ты это прекрасно знаешь. То что касается моей измены с другой… Да, оправдываться бессмысленно. Но у каждого поступка есть причина. Ты не задавалась вопросом, почему так получилось? Действительно, что может случиться, когда все так идеально! А мне тебя просто не хватало,…Я столько раз просил тебя чуть-чуть побыть со мной наедине, но ты, как белка в колесе. Маленькие дети, когда хотят обратить внимание родителей на себя, что-то делают плохое. Мы ругаем их, запрещаем, не понимаем, что таким образом они урывают наше время для себя….

— И ты решил, что изменить — это лучший способ добиться моего внимания?

— Ника…

— А теперь поменяйся со мной местами. Представь на секунду, что к тебе пришел любовник, — зеленые глаза прищурились, колыхнулся отблеск гнева. — Ты смог бы простить? — его молчание не требовало обращения к толковому словарю. Некоторое время мы сидели, смотря друг на друга, он взял со стула пиджак и встал. Я пошла следом.

— Вообще-то, — Дима держал пальто в руках, замирая перед дверью. — Я хотел пригласить тебя на свидание.

— На свидание? — душил смех, впервые мне стало весело. Заинтересовано на него посмотрела. Бог мой, меня муж зовет на свидание. Завтра точно наступит глобальное потепление или выпадет снег, завалив все вокруг. — И куда, если не секрет?

— Например, в театр.

— Хорошо.

— Я заеду завтра!

Одежда валялась повсюду. Подносила разные платья, но ничего не могла подобрать. Волнение было плохим советчиков в выборе наряда. Вика стояла в дверях, наблюдала за моими метаниями от гардеробной к зеркалу.

— Мам, он тебя видел и без платья, так что, надев мешок из-под картошки, будешь прекрасно выглядеть в его глазах!

— Я смотрю, стала больно умной! — беззлобно отреагировала, смотря на коричное платье футляр с белым кружевным воротником. Просто и со вкусом. Волосы заколола, в уши вставила сережки в форме капелек. Блеск на губы. И выглядела если не на миллион, то на пару тысяч долларов. У меня не было никаких надежд, просто хотела побыть рядом с ним, украдкой вдыхая его одеколон.

Мы шли рядом. Как-то одновременно без лишних слов решили после спектакля пройтись. Город мерцал. Мимо тоже шли люди, кто торопливо, кто, как мы, не спеша. Почувствовала, как он взял меня за ладонь, переплетая пальцы. Удивленно повернула голову в его сторону, он смотрел на меня с напряжением, и когда я не выдернула руку, в глазах мелькнуло облегчение. Это было забытое ощущение трепета в молчаливой прогулке. Когда мы не бросались словами, не грузили друг друга проблемами быта, не забивали голову потребностями детей. Был он и я. И наше хрупкое семейное положение.

— Ты сегодня очень красива. Особенно в свете уличных фонарей, — он не спускал с меня задумчивого взгляда, а в голове мелькнула мысль, что подобный комплимент я уже слышала совсем недавно. — Жаль, фотоаппарата под рукой нет.

— У тебя есть телефон.

— Ну да, тебе потом выслать фотографию для смены аватарки? — он посмеивался, доставая из кармана телефон. Сколько мы с Наташей его не уговаривали, в социальных сетях не найдешь его аккаунта, если только фейка. И это при условии, что у Бориса и Андрея странички были. Но его виртуальная жизнь не интересовала, а меня журил постоянно, когда я слишком долго засиживалась перед компьютером или в телефоне. Иногда сердился. После развода новости о нем придется узнавать от лучших друзей и брата. Вряд ли при встречах будем рассказывать о своих жизнях, особенно личной. Женится ли он вновь? Посмотрела на Диму, ревниво прикусила губу. Помню, однажды он сказал, что если разведется, то никогда не женится повторно, ведь первая жена от Бога. Я смотрела на экран его телефона. Он умел фотографировать, словно всю жизнь только и делал, что держал фотоаппарат в руках. Как-то в Париже мне пришла идея сфотографироваться на фоне Эйфелевой башни, глубоко беременная Арсением. Дима не пустил в толпу туристов. Он просто снял номер в отеле, из окон которого была прекрасно видна эта башня, предложил облачиться в кружевной боди, встать на носочки возле панорамных окон и посмотреть на живот, положа на него руки. Сейчас эта фотография была самой первой в альбоме сына первого года жизни. А как мы с Наташкой прикалывались, когда родился Сенька, Дима умел прекрасно контактировать с девочками, едва те появлялись на свет, пуская в ход свое фирменное очарование, с сыном у него общение сложилось после выписки из роддома. Воспоминания как кадры из немого кино мелькали перед глазами.

— Ника, — вздрогнула от его голоса. Часто заморгала. Сейчас по классике жанра мы должны поцеловаться. Тем более он был рядом, мне нужно было лишь взять его ворот пальто и притянуть к себе, ощущая тепло губ.

— Мне домой пора. Уже поздно.

— Да, конечно, — разочарованно он согласился, вызывая такси. Машину для меня нашли быстро, пока ждали, я косилась на молчаливого Диму. Он не пытался сейчас подавить меня своим авторитетом, смотрел перед собой и мял сигарету в руках. Удивительно, ни разу не закурил. А сколько мы со свекровью потратили своих нервов из-за его пагубной привычки, не передать словами. Усаживаясь, я вскинула на него глаза, смотря снизу вверх.

— А знаешь, мы с тобой такие театралы, что по факту выброшенные на ветер деньги, — хитро улыбнулась. Дима рассмеялся, лицо расслабилось. — Давай сходим на концерт?

— На концерт?

— Да. Только, чур, сама покупаю билеты! Я тебе позвоню! — подмигнув ему, закрыла дверь. Машина тронулась. Мне пришлось приложить титанические усилия над собой, чтобы не оглянуться.

Музыка, визг толпы оглушали. Ника танцевала на месте, подпевая. Она была раскована, веселилась от души. Я ее такой не видел. Постоянно приходилось смотреть на нее, чтобы убедиться, действительно ли возле меня моя жена. Два с половиной часа живого звука, зрители аплодировали артисту, несли цветы. Ника не торопилась покидать концертный зал, но я решительно взял ее за руку и потащил на выход. В гардеробной уже была толкучка. Потребовалось около получаса, чтобы выбраться на свежий воздух из концертного зала.

— Ты хочешь сказать, что это твой любимый артист? — прикурил сигарету, Ника застегнула куртку, широко улыбаясь, глаза ее довольно сияли. Как многое я оказывается, не знал о своей жене.

— Ну, один из немногих. А знаешь, — она неожиданно подошла ко мне, обняла за талию, откинула голову, — я не хочу, прям сейчас домой.

— А куда ты хочешь? — затянулся, не смея даже шевельнуться, чтобы она не расцепила руки. Мне было так уютно в кольце ее объятий, словно вернулся домой.

— Поехали в Мак!

— Ты решила меня сегодня окончательно добить! — пошутил, удивляясь ее желаниям.

— Дим, расслабься! Давай повеселимся с тобой, — Ника щелкнула пальцами и, напевая себе что-то под нос, танцующей походкой направилась к машине. Я поспешил за ней, мне было боязливо оставлять ее такую шальну. Макдональдс выбрали, который оказался по пути домой, заказав всякой хрени, нашли в зале укромное место, сели.

— Вкуснятина, — выразила восторг Ника с набитым ртом. Покачав головой, отпил кофе. — Возьму пакетики домой, — она сгребла в кучу сахар.

— Дома сахара нет? — иронично приподнял брови, любуясь ее. Волосы были собраны в высокий хвост, минимум косметики, глаза впервые смотрели на меня с интересом.

— Есть. Но чего добру пропадать. Надо, наверное, домой взять картошку — фри, порадовать детей.

— Еще чего не хватало! Ты и ешь эту картошку, а дети пусть питаются нормально.

— Не будь занудой! — она вытерла салфеткой губы, взяла стакан с капучино. К нашему столику подошел администратор.

— У нас проходит акция в поддержку больных детей, не хотите принять участие? Для этого мы просто вас сфотографируем и распечатаем фотографию.

— Давайте! — радостно воскликнула Ника, отряхивая руки и выпрямляя спину. Она сразу же очаровательно улыбнулась в объектив, а я смотрел на нее и понимал, что люблю ее, еще сильнее, чем в день нашей свадьбы. Вредную. Твердолобую. Ранимую. Любой.…Это же моя Ника, которая болтала, о каких мечтах по весне, которая сумела довериться и выйти замуж, родить двух очаровательных детей, гладила по голове, когда хоронили мать, сжимала руку, когда ушел отец… Моя, от макушки до кончиков пальцев.

Минут через десять принесли распечатанную фотографию, отдал деньги.

— У тебя тут такой влюбленный взгляд, — она усмехнулась, словно не верила, что это действительно может быть правдой, рассматривая фото. — Я помню один фильм, там главный герой полюбил девушку, но она уезжала в другой город, чтобы обручиться с другим парнем. И он последовал за ней. Словно волею Судьбы самолет был вынужден совершить посадку из-за погоды в другом городе. Они гуляли, вместе весело проводили время. Там было озеро. Куда бросаешь монетку и загадываешь желание, а мальчик ныряльщик должен ее найти и тогда желание сбудется. Он ее не мог найти. И герой, видя расстроенное лицо девушки, нырнул в озеро сам. Он нашел монетку, чтобы сбылось ее желание. И когда передавал ей монетку, их сфотографировали. В память об этом дне, он порвал пополам фотографию, ей отдал себя, себе забрал ее, — я схватил ее за запястье, поняв намеренья, улыбнувшись, покачал головой.

— Не надо. Ты возьмешь ее себе, — забрал фотографию, достал из куртки ручку. На белой стороне выводил букву Д и В, рисуя рядом букет роз. Впервые художественное образование потребовалось не только по работе.

— Я бы хотела, чтобы у Даны с Арсением был твой почерк. Он просто непозволительно для мужчины красив. Даже мой слишком корявый рядом с твоим!

— Если будешь заставлять по нескольку раз переписывать тетради, твое желание вполне исполнимо. Я всегда злился, когда мама рвала листы и принуждала начинать все сначала. В итоге мне проще было с первого раза все написать идеально, потому что очень сильно хотелось с пацанами погонять мячик во дворе. А как она ругалась, когда я поступил вместо инженера на архитектора. Несколько дней не разговаривала со мной. Потом смирилась. До конца так и не поняла, в чем заключатся моя работа, кроме чертежей.

— Тебе ее не хватает? — она ласково сжала мою руку с ручкой. Я замер, время вроде притупило боль потери, но были моменты, когда память вытаскивала воспоминания и на глазах застывали слезы.

— Иногда. Я понимаю, что ничего от меня не зависит. Я не Бог и не распределяю каждому отпущенное время. Олег был ближе с отцом, именно поэтому брат и поступил на мед, чтобы всегда быть с ним рядом. А я мамин сын. Это сейчас, имея своих отпрысков, понимаю, как ей было не просто меня отпускать в Америку, как скучала по мне, скрывала свои болезни, потому что хотела, чтобы мои амбиции реализовались. Молчать и не лезть со своими советами по поводу личной жизни, давая право на ошибки. И я ошибался, — потер свободной рукой глаза, ощущая влагу, часто заморгал. — Только ты нашла к ней подход. Может потому что, вы обе меня любили до мурашек? — улыбнулся, Ника шутливо ударила по плечу. А слова, сказанные в прошедшем времени, остро вонзились в сердце, угрожая получить теперь полноценный инфаркт. — Ник, — взял ее ладонь, поднес к губам, не спуская с нее глаз. — Неужели нет никакого шанса что-то вернуть? — она опустила глаза, убрала руку. Я смотрел на склоненную темную голову, задыхался от безвыходности. От осознания своей беспомощности, когда ни мое положение в бизнесе, ни деньги, ни перспективы, ни моя любовь, — ничто не могло перекрыть вкус горечи от предательства. Я требовал от Ники прощения, когда сам в прошлом категорически отказывался прощать, предпочитая рушить все до основания.

— Не могу. Понимаешь, Дим, не могу! Это выше меня. Если ты вернешься, мы будем жить, как соседи, которые вроде знают друг друга, но не доверяют, потому что каждый раз, когда ты будешь меня целовать, я буду представлять, как ты ее целуешь. Потому что, прикасаясь к тебе, я буду думать, что она тоже касалась тебя. Я буду постоянно сравнивать себя с нею! — зеленые глаза темнели, веселье уходило в сторонку, уступая место печали.

— Ника, это была ошибка, моя ошибка…

— Прости Дим, но это как использованный презерватив, второй раз уже не наденешь. Мы по понятным причинам не станем чужими друг другу, из всех вариантов — остаться хорошими друзьями, самое верное решение.

— Я не хочу быть тебе другом!

— Тогда будешь бывшим мужем.

И ее голос не дрогнул, в глазах не появилось сомнение в сказанном. И чтобы я сейчас не предложил, ничего не изменится. Но в глубине души, все еще верил, у меня есть шанс спасти свой тонущий корабль. Хотя бы молитвами.

Бесцельно бродила по торговому центру, равнодушно рассматривая витрины с одеждой. Идея развлечь себя шопингом сейчас казалось не очень оригинальной. Совсем неоригинальной, банальной. Не хватало только какой-нибудь подружки.

— Вероника! — окликнули где-то рядом, удивленно оглянулась и потеряла дар речи. На меня в упор смотрел Ренат. Я неуверенно ему улыбнулась, шаря глазами вокруг, может кто-то другой меня окликнул. А может тут еще, какая-та Вероника есть, кроме меня. Он неторопливо подошел ближе, улыбнулся, уверенно взял меня за руку и по-европейски прислонился щекой к щеке в знак приветствия. Мало того, что я находилось в ступоре от его появления, так запах его одеколона одурманил и без того не совсем ясную голову. Его пальцы скользнули по моим, на секунду задержавшись возле безымянного. Карие глаза пытливо на меня уставились. Я тряхнула головой, сбрасывая с себя наваждение, и убрала руку.

— Добрый день, Ренат Азатович!

— Ренат, давай опустим эти отчества, а то, чувствую себя стариком! — его улыбка сбивала меня с толку. Насколько мне было известно, Ренат был старше Димы лет на пять-шесть, а это означало, что ему сейчас от полтинника. Выглядел он потрясно для своего возраста. Подтянутая фигура в дорогом костюме, стильная стрижка седоватых волос, мягкая улыбка, располагающая к долгим беседам, глубокий карий взгляд. И вот чувство безопасности. Интересно, только я чувствую себя защищенной возле него? Андрей обмолвился, что внешняя доброта — это только маска, на самом деле Ренат не такой уж душка. Сразу же вспомнила период, когда Дима с ним работал. Муж был тогда очень дерганный, на взводе, поднеси спичку, мог взорваться. Доставалось не только мне, но и сотрудникам. Зато, какое облегчение было, когда все закончилось. И мы тогда уехали на Мальдивы, где Дима полностью расслабился, впервые сказав, что хочет забыть про работу.

— Не откажетесь со мною выпить чашку чая? — Ренат устремился на меня свой притягательный взгляд. Я сомневалась, что мне стоило соглашаться на предложение, но услышала себя со стороны:

— Конечно.

Всю дорогу до ресторана мы молчали. Я терялась в догадках, к чему эти неожиданные встречи, а еще пугал явный интерес мужчины. Было приятно, но как-то ненужно. Официант принял наш заказ, и я вновь оказалась под прицелом бархатных глаз, растекаясь мысленно перед ним. С Димой такого не было. Рядом с Ренатом мне хватало одного воздуха, чтобы почувствовать в себе возбуждение, кровь бежала быстрее. С Димой мне одного воздуха было мало, мне нужны были его прикосновения, его шепот, его внутренняя сила.

— Говорят, вы с Терешиным разводитесь? — от вопроса вздрогнула, часто заморгав.

— Люди разное говорят. Нас часто по слухам разводили, и назло завистникам были вместе.

— Я как-то доверяю источнику информации. Да и поведение Дмитрия указывает на то, что не все у него в порядке.

— Он обанкротился?

— Он? — Ренат рассмеялся, покачав головой. — Скорей разбогател на пару тысяч долларов.

— Вы следите за ним?

— Я предпочитаю держать в поле виденья успешных людей. Мои деньги любят стабильность, и прежде чем их куда-то вложить, изучаю потенциального счастливчика.

— Вы ж уже работали с Дмитрием, еще раз хотите вложиться в него?

— Знаете, — мужчина на мгновение замолчал, когда официант принес две чашки чая. — Я бы вложился, не будь руководителем он. Но если на его месте был другой человек, сомневаюсь, чтоб я заинтересовался.

— Вы противоречите самому себе! — рассмеялась, беря чашку. Ренат заворожено уставился на меня, приподнимая уголок губ. От этого взгляда поерзала на диване, опуская глаза.

— И все-таки вы расстались! — уверенно заявил мужчина, обвел пальцем края чашки.

— С чего такой вывод?

— Во-первых, вы не носите обручальное кольцо, про то, что забыли надеть, не поверю. Во-вторых, ваши глаза… Они грустят. Когда я впервые вас увидел, вы сияли, было больно смотреть на ваше счастливое лицо. Вам хватало того, что вы видели себя в отражении глаз мужа. И других просто не замечали! — карие глаза впились в мое лицо, в них совсем не было намека на шутку. Я испугалась. Мне совсем не хотелось слушать дальше. — Я не верил в любовь, особенно в нашем окружении, когда все женились ради денег, ради статуса. Но ваша пара убедила меня в том, что бывают браки, основанные на чем-то другом, кроме корысти и выгоды.

— Ренат Азатович, — я улыбнулась, специально произнесла отчество, чтобы увеличить дистанцию. Мужчина хмыкнул, поняв мой маневр. — Будет и на вашей улице праздник. И потом, если память не подводит, вы же женаты!

— Я развелся. Два года назад.

— Сочувствую или поздравляю, не зная всех подробностей!

— Мы просто изжили свой брак, когда ничего, кроме равнодушия, предложить не сумели.

— А дети?

— Дети? — глаза потемнели, Ренат склонил голову. — Дети выросли. Брак не должен держаться из-за них, потому что они уходят, и вы остаетесь наедине с человеком, который стал давно чужим. Таким образом, есть два выхода: либо жить вместе, не замечая друг друга, либо разойтись, дав шанс прожить жизнь, так как тебе хочется. К слову, жена после развода занялась живописью. Я поинтересовался, чего она раньше этим не занималась. На что ответили — заботы о детях, муже, доме отнимало много сил и времени.

— А вы чем занимаетесь?

— Я? Я, Вероника, как и Дмитрий, не вижу себя вне работы. Когда он на прошлой неделе заключил два международных контракта, задался вопросом: а все ли хорошо в Датском королевстве.

— Он и раньше брал работу из-за границы.

— Вы просто не знаете масштабы тех проектов. Это не на полгода. Складывается впечатление, что он пытается найти место, куда б сбежать.

— Вы преувеличиваете! — наигранно рассмеялась, внезапно осознав, что в принципе такое возможно. Дима никогда не брал крупные заграничные заказы, потому что это означало много долгих и частых отъездов в страну, где шло б строительство. А с семьей он не хотел на длительное время расставаться. Получается, что разводом я развязала ему руки в бизнесе?

— Вижу по глазам, что вы задумались над моими словами. Возможно, я ошибаюсь, ведь сужу со стороны. — Ренат поднес чашку и, держа ее возле губ, смотрел на меня. И этот темный взгляд вытеснил все тревожные мысли, по сути, какое мне дело, чем собирается заниматься Дима! Я улыбнулась расслабленно, погружаясь в его взгляд по самую макушку. Чувство предвкушения связало узел в животе, мне безумно захотелось нырнуть в омут с головой, почувствовать себя живой, не отягощенной мыслями о неудачном очередном браке. И когда Ренат пригласил меня в театр, я согласилась. Только было ощущение, что своим согласием предала мужа.

«Чем хреновее личная жизнь, тем лучше выглядит женщина», — звучали слова главного редактора, когда сдавала ей статью. Что ж, она права, за внешним великолепным фасадом я прятала свою личную жизнь. Почему-то мой отстраненный взгляд, снисходительная улыбка, равнодушие к жизни привлекало мужчин с завидным постоянством, помимо Рената. Он активно начал ухаживать, а я активно принимала его внимание. Но до конца ни разу рядом с ним не расслабилась. «Мужчины любят тайны, а твое нежелание идти на контакт, возбуждает зверский аппетит» — как-то обмолвился Лева, смотря на меня томным взглядом. Но, закрывая входную дверь, после свиданий с Ренатом, улыбка мигом сползала с лица. Это было не то. Мне нравился Ренат, он оказался умным, начитанным, эрудированным собеседником. С ним хорошо было общаться, в качестве друга, я бы обрела сокровище. Только вот карие глаза смотрели далеко не по-дружески. Хотя он не пытался как-то сблизиться, максимум, что себе позволял, это поцеловать костяшки пальцев. Дима звонил, пару раз приезжал, но старался меня обходить стороной, чаще всего в городе сам забирал детей, проводил с ними время и привозил домой, особо не задерживаясь. Я, как воришка, каждую ночь заходила в гардеробную и стояла возле его половины, которая основательно поредела. Но висело несколько рубашек, касаясь их, представляла, как ткань прикасается к его коже, как в некоторых местах натягивается, как его пальцы торопливо застегивали мелкие пуговицы. Одну рубашку использовала в качестве ночнушки. Мне так казалось, что он рядом.

Взяла бутылку вина, бокал, направилась в кабинет. Усевшись в кресло, подогнув ноги, рассматривала монитор. Эта комната была чисто его, даже пропахла она им. Ласково провела ладонью по поверхности стола. Мы так и не испробовали его на прочность.

— Мам… — в дверях стояла Дана, потирая рукой глаза, как обычно с любимым зайцем.

— Что малыш?

— Я не могу уснуть. Когда папа приедет? — зеленые глаза вопросительно на меня уставились, а мне и сказать было нечего. Я поманила ее к себе. Дочка подошла, залезла на колени. Прижимая ее к себе, качала, как маленькую.

— Мам…

— Что?

— Почему папа с нами не живет? Он нас бросил? — Дана отстранилась и смотрела прямо в глаза, серьезно, слегка прищурив. Как Дима. От этого сходства сглотнула. Родные дети были очень на него похожи. Моего было чуть-чуть, дабы не сомневались кто мать.

— У папы много работы. Он никогда вас не оставит. Даже находясь в другом городе, постоянно думает о вас.

— Почему он не оставит свою работу и не вернется к нам?

— Дана, — ласково провела рукой по темным волосам, грустно улыбаясь. — Когда ты хочешь ту или иную куклу, папа тебе ее покупает, но ты же не спрашиваешь, откуда у него деньги. Так вот эта работа дает возможность покупать тебе игрушки, которые ты хочешь. И папа старается для вас.

— Я не хочу больше игрушек, я хочу, чтобы папа вернулся! — дочка оттолкнула мои руки и вскочила на ноги. — Я хочу к папе! — ее глаза, наполненные слезами, зло на меня уставились. От этого взгляда передернула плечами, хотела вновь обнять Дану, но она отошла. Стало больно и неприятно.

— Дана, папа приедет завтра, сейчас уже поздно, он, наверное, спит.

— Я хочу к папе! — и топнула ножкой. Что-то мне подсказывало, если эта упрямица не получит то, что хотела, она всю ночь будет требовать своего, а то и вообще закатит истерику, перебудив всех домочадцев. Поспешно взяла телефон. Смотря на дочь, слушала гудки. Время было уже за полночь.

— Алло, — сонно прохрипел Дима. От его хрипотцы мурашки побежали по телу, волоски встали дыбом. Я вслушивалась в его дыхание, прикрывая глаза. — Ника, что случилось? — в его голосе зазвенела тревога. Поспешила подать голос, чтоб не додумывал себе ничего.

— Дана требует твоего присутствия.

— А что она до сих пор не спит?

— Она только что проснулась. Ну, ты ж знаешь, когда тебя нет, она отвратительно спит, с самого рождения!

— Дай-ка ей трубку! — попросил Дима. Я протянула дочери телефон. Глаза сразу же засияли, угрюмое выражение сменилось радостью. Как мало ей нужно было. Всего лишь папа. Она в основном молчала, кивала головой, словно Дима видел ее кивки. Когда повернулась ко мне, у меня сложилось впечатление, что он ей пообещал купить весь Диснейленд. Отдав мне телефон, напевая себе что-то под нос, направилась к диванчику между стеллажами. Недоуменно ее проводила взглядом. Пить при ребенке как-то не хотелось, отодвинув бокал в сторону, ждала, когда Богдана сама по себе уснет. Я уже сама начала клевать носом, когда услышала, как во двор заехала машина, дочка сразу же подскочила, я следом же. Когда мы вбежали в холл, Дима снимал ботинки.

— Папа! — Богдана не дала толком ему раздеться, сразу же полезла на руки.

— Тише! — с улыбкой произнес он, нагибаясь к дочке, параллельно пытаясь снять куртку. Я подошла к нему, помогла снять, повесила на вешалку. Он выглядел сонным, уставшим, взлохмаченный, на щеках уже пробивалась щетина.

— Ты теперь не уедешь? — вопрос заставил его быстро на меня посмотреть, неуверенно улыбнуться.

— Малыш, пойдем спать! — ушел от ответа, двигаясь в сторону лестницы. Мы вместе поднялись на второй этаж, когда подошли к Даниной комнате, вышел Арсений, сонно хлопая глазками.

— Папа? — он смотрел на Диму, как на приведение, потом видно окончательно проснулся. — Папа! — еще один человечек в этом доме стал счастливым от его приезда.

— Чего вы орете посреди ночи? — из комнаты выползла Вика, прислонившись к дверному косяку. Она обвела всех заспанным взглядом, сфокусировалась на Диме, расплылась в радостной улыбке. — Папка! — и дети окружили его. Арсений подпрыгивал, дергая его за полы джемпера, Дана цепко ухватила его за шею, не намериваясь слезать с рук. Вика подхватила брата, устроила на свободной руке Димы. Как-то разом начали его обнимать, целовать, что-то невнятное бормотать, он стоял, бессмысленно кивал головой, улыбался, поворачивая голову к каждому. Я стояла в сторонке, и на меня никто из детей не обратил внимания.

— Так, ребят, расходимся по комнатам, я к каждому зайду! — Дима опустил сына с дочкой, но Арсений вцепился в его ногу и отрицательно замотал головой.

— Я буду с тобой спать! — заявил сын, серьезно глядя на отца снизу вверх.

— Это я буду! — ревниво воскликнула Богдана, пытаясь отпихнуть брата от ног Димы.

— Не буду отбиваться от коллектива, тоже хочу с тобой спать! — со смешком заявила Вика, подойдя к Диме, и обняла его за талию.

— Каким образом я должен на всех разделиться?

— А у вас с мамой самая большая кровать, пусть она поспит в гостевой спальне или в наших кроватях, как ей будет интереснее, а мы все вместе поместимся на вашей кровати! — предложила Вика, хитро кося на меня глаза. Я покачала головой, удивляясь предательству детей.

— Мама не против? — Дима устремил на меня вопросительный взгляд. Оттолкнувшись от стенки, прошла мимо них, бросив через плечо:

— Делайте что хотите!

Внизу убрала из кабинета недопитое вино, навела порядок на кухне, успев выпить чашку чая. Устало побрела в спальню, дабы хоть пижаму взять. Раз меня так нагло выселили. Тихонько открыв дверь, привыкнув полумраку, подошла к кровати. Все действительно спали. Дима спал посредине, сзади ему дышала Вика, обняв за талию, прижимаясь щекой к спине. Возле груди сопел Арсений, рядом спала Богдана, Дима сразу обнимал их двоих. Полезла в карман за телефоном, дабы сфотографировать эту идиллию. На мгновение рука замерла, Ренат говорил, что ради детей не стоит сохранять брак, но сейчас, смотря на то, как они сладко спали все вместе, впервые засомневалась в правильности своих действий. От этих мыслей всю ночь проворочалась и встала с больной головой. На кухне поняла, что утро давно началось, часы показывали девять. На столешнице обнаружила Димин телефон и пластинку каких-то таблеток. С любопытством взяла пластинку, прочитала название, но оно мне ничего не сказало. Услышав за спиной шаги, обернулась. Дима стоял в дверях с влажными волосами, с обнаженным торсом, на котором еще не высохли капельки воды, в руках мял футболку, джинсы держались на бедрах. Красавец, черт побрал! Щетина делала его еще брутальнее.

— Голова болит, думала от головной боли! — потрясла в воздухе таблетками, он усмехнулся, подошел ко мне.

— А у меня сердечко пошаливает, — налив стакан воды, взял из моих рук таблетки. — От стрессов.

— Дим… — он посмотрел на меня, отпивая воду. Я сглотнула, нервничая от его полураздетого вида, скользя глазами по широким плечам, рукам. — А что если нам сохранить брак, — споткнулась на последнем слове. Он заинтересовано приподнял бровь, в глазах вспыхнула надежда. — Ради детей. Они по тебе скучают! — я увидела, как огонек медленно угасал в зеленых глазах, Дима натянуто улыбнулся, надел футболку. Его молчание было совершенно не той реакцией, которую я ждала.

— Наверное, я должен был обрадоваться. И сразу ухватиться за столь щедрый шанс, — минуту помолчал, крутя телефон на столешнице. — Но не буду! — поднял на меня глаза. — Я хотел бы сохранить этот брак, ради нас двоих. Дети вырастут, каждый пойдет своей дорогой, а мы с тобой останемся. И потом, как ты представляешь нашу совместную жизнь? Неужели, презирая меня, вновь ляжешь со мною в постель? Или предлагаешь жить с тобой, параллельно имея любовницу? Тогда как же твои принципы? А может, ты думаешь, что я стану евнухом при живущей рядом красивой жене? — его вопросы растеребили душу, забытый образ вновь всплыл в голове, особенно красивые голубые глаза. И ни на один вопрос я не могла ответить честно. Лечь с ним в постель? Меня будет передергивать от мысли, что Каштанка тоже его трогала. Иметь любовницу? Зачем тогда вообще заварила эту кашу с разводом. Дима и отсутствие секса — вещи не совместимые, скорей у меня быстрее наступит климакс, чем у него половое угасание. Интересно, он сейчас один или с кем-то встречается? Глаза непроизвольно опустились на ширинку.

— Ник! — раздался веселый голос Димы. Я дернулась, покраснела от того, что заметили мой взгляд. Он внезапно схватил меня за руку, притянул к себе, обхватив за талию, и усадил на столешницу, вставая между ног. Его дыхание опалило кожу шеи, положила руки на плечи. Губы были рядом с моими губами, но почему-то не спешил целовать. Я не сдержалась и сама прильнула к нему, обводя языком контуры, ощущая вкус мяты зубной пасты. Его руки робко погладили по спине, но мне этого было мало, обняла ногами его бедра, придвинувшись ближе. Мой телефон настойчиво звонил. Он лежал на обеденном столе и ни смолкал. Звонивший явно готов был добиться моего ответа.

— Да кто ж тебя так хочет, кроме меня? — раздраженно спросил Дима, высвобождаясь из моего плена. Губы горели, облизнула их, наблюдая, как муж подошел к столу, взял мобильник. Вмиг его лицо изменилось, пылкий любовник превратился в холодного убийцу. Именно взгляд его убивал. Сердце испуганно встрепенулось.

— Ты ответишь? — ледяным тоном спросил Дима, подходя ко мне. Я взяла из рук телефон и, отклонив вызов, медленно подняла на него глаза. — Ничего не хочешь мне сказать?

— Мы просто общаемся…

— Да? — иронично усмехнулся. — Как-то раньше я не наблюдал у него стремлений водить дружбу с женщинами!

— Мы, правда, всего лишь общаемся! За мной нет никаких грехов! — я начала злиться в несправедливых обвинениях. — В отличие от некоторых, не имею привычки изменять, нося обручальное кольцо!

— Кольцо? Как только ты его сняла, ты перестала считать себя моей женой! Каких-то три минуты назад мы готовы были попытаться ради себя сохранить, этот чертов брак, потому что есть искорка между нами! Но блять, шашни с Ренатом я не приемлю!

— Ты бы и с другими шашни не принял, так какая разница!

— Ах, вот оно что! Ты решила отомстить мне моей же монетой! Какая предсказуемость! Ну что ж, говорят Ренат ахринительный любовник, только не надейся, что трахнув тебя, он тут же женится! Таких идиоток, поверь, было не мало!

— Да не собираюсь я с ним трахаться!!!

— Ну, может, ты и не собираешься, а он вряд ли бы стал тратить свое драгоценное время на простое общение! Поэтому, не удивляйся, когда после очередного «разговора» он пригласит тебя к себе домой! И уж поверь, не книжки читать!

— Ты наговариваешь на него! Он другой! И если что-то и будет между нами, то только все серьезно!

— Не обольщайся на его счет!

— Когда он сделает предложение, ты первый получишь приглашение на свадьбу! — выпалила я, злясь на Диму, на его насмешливый тон. На самом деле мне было ровно до Рената, до его планов, но хотелось побольнее уколоть мужа. Однако цель не была достигнута, Дима усмехнулся, взял свой телефон.

— Когда твои иллюзии разобьются, позвони мне, я утру твои сопли и слезы! — с этими словами он вышел из кухни. Я задумчиво смотрела перед собой, размышляя над словами, не слыша, как в дверях кто-то замер. Вскинув глаза, увидела Вику. Неужели она весь разговор слышала?

— Он не вернется?

— Он и не планировал возвращаться! — честно призналась старшей дочери. Вика поджала губы и ушла.

Возле школы было невозможно найти место для машины, все забирали детей после занятий, но мне посчастливилось припарковаться недалеко от входа. Торопливо направился к зданию, там миновав пост охраны, поднялся на второй этаж к директору. В приемной сидела Вика с каким-то парнем. При моем появлении она опустила глаза. Ладно, разберемся позже.

— Добрый день, Тамара Николаевна, — поздоровался, войдя в кабинет. Директриса взглядом указала на стул. Было немного смешно, давненько мне не указывали что делать. Последние десять лет это я раздавал указания. Давя улыбку, сел, настроившись внимательно слушать.

— Дмитрий Александрович, я вызвала вас для серьезного разговора, так как чаще всего все вопросы решались с вами, не беспокоя Веронику Владимировну, это касается Виктории! Девочку словно подменили. Из прилежной ученицы она за последнее время превратилась в хулиганку. Мало того, что скатилась в учебе, начала дерзить, хамить учителям! В завершении, ее сегодня застукали с сигаретой! — директриса возмущенно потрясла для чего-то папкой. Наверное, для внушения серьезности ситуации.

— Как будто за школой кроме нее никто не курит. Это такой возраст, хочется все попробовать! Вы же педагоги, должны понимать!

— Но никто из учеников откровенно не целовался, — Тамара Николаевна покраснела от возмущения, папка с шумом хлопнулась об стол. — В засос!

— А вы в пятнадцать лет не целовались с мальчишками? — спросил, покровительственно усмехаясь, чем взбесил женщину еще больше. Похоже она уже сожалела, что не вызвала Нику, аж щеки покраснели.

— Это школа, а не публичный дом! — возмущенно воскликнула директриса. Мне хотелось ее резко осадить, указать на место, ее негодование стало раздражать, но сдержался, переводить детей в другую школу не планировалось. Поэтому просто представил, что передо мной сложный, но выгодный клиент женского пола.

— Тамара Николаевна, — ласково произнес, пуская в ход свое фирменное обаяние. Глаза напротив удивленно округлись, она смущенно улыбнулась, сразу стала милой женщиной, а не фурией, у которой долго не было мужика. — Я вас услышал и понял.

— Надеюсь, вы примете меры.

— Обязательно, вы не нервничайте, лучше выпейте коньячку, закусив конфеткой, — насмехаясь, встал, директриса скосила глаза на бутылку коньяка и коробку конфет, которые стояли на тумбочке в подарочном прозрачном пакете. — Всего доброго!

— До свидания. И не забудьте забрать, — на стол легли пачка тонких сигарет и дешевая пластмассовая зажигалка. Положил к себе в карман, вышел из кабинета. В приемной под прицелом взгляда строгой секретарши, подошел к детям. Вика переглянулась с парнем.

— В зятья пока рано набиваться, — рассматривал смущенного парнишку, наверное, учился классом старше, — дружить можно, но без всяких там поползновений.

— Папа! — ошеломленно воскликнула дочь. Я мельком взглянул на нее и вышел, даже не пытаясь начать нравоучительную лекцию. И не планировал. Если запрещать, интерес еще больше будет. Правда, от мысли о том, что в таком возрасте начинают интересовать практической стороной секса, вздрогнул. Наверное, пора поднимать тему по половому воспитанию, отец меня как раз в пятнадцать лет и просветил, откуда берутся дети и что делать, чтобы их не было. Куда Ника смотрит? Неужели новые отношения ее так поглотили, что она не видит проблемы перед носом? Вика своим вызывающим поведением просто пытается обратить на себя внимание.

— Ты даже ничего не скажешь? — меня схватили за руку и повернули, я замер на ступеньках школьного крыльца. Вика в панике рассматривала мое лицо. Вот сжать ее в объятиях и не отпускать, не осознавать, что она внезапно выросла. Я помнил ее семилетнюю, которая жалась к ногам матери, как мы с ней шли навстречу друг другу, не с первого раза все получалось. Я даже вспомнил, когда родилась Богдана, она стояла возле колыбели и смотрела на сестру, потом повернулась ко мне и с надеждой спросила: «А можно я буду называть тебя папой?». Так у меня появилась не одна дочь, а сразу две.

— А где у вас тут можно покурить? — Вика вскинула брови, но спустилась ко мне, мы направились в дальний конец школы, свернули за угол. Там стояли старшеклассники, сразу напряглись при моем появлении. Я достал ее пачку из кармана. протянул. — Будешь? — по ней было видно, что не такой реакции ждала, с вызовом глядя мне в глаза, взяла сигарету. Прищурившись, достал свои сигареты, прикурил, поднес к ней огонек. Наблюдал, как она не умело затянулась, потом резко закашлялась. Глаза слезились от дыма, но упрямо поднесла сигарету к губам, набрала в рот дыма и струйкой стала выпускать. Курить она явно не умела.

— Парни не любят целоваться с курящими девушками, — тихо заметил, выпуская дым сквозь зубы.

— Тебе-то откуда знать, мама же не курит! — Вика вновь закашляла, раздраженно бросила сигарету на землю, я затушил ее носком туфель.

— Поверь мне, опыт был.

— А последняя шалава тоже смолила?

— Вика! — я потрясенно застыл с сигаретой, ошеломленно смотря на девочку. — Что за выражения!

— Ну, — она смутилась, опустила глаза, потом робко их подняла. — Это тетя Наташа так высказывалась.

— Мне еще не хватало обсуждать личную жизнь в школьном дворе, — пробормотал, затушил сигарету, выбросил в урну пачку женских сигарет. Наташку прибью при первой же возможности за болтливый язык. — Поехали в кафе.

— В пиццерию?

— У вас с мамой тайная страсть к нездоровой пище?

— В смысле?

— Да так, — обнял Вику за плечи, прижал к себе, она не сопротивлялась, наоборот, еще теснее прижалась, словно боялась, что я ее отпущу. Выбрали итальянский ресторан. Сделав заказ, мы уставились друг на друга, не зная с чего начать разговор.

— Вы разводитесь? — наконец-то она задала вопрос, по глазам понял, что это был ее самый ужасный страх. Страх, который, видимо, живет уже не один день и появился с моим уходом. — Только честно. Я не ребенок, чтобы слушать про то, что папа в командировке, то еще где-то, временами появляясь перед глазами!

— Вика, — было нелегко разговаривать с подростком, который уже все понимает, который остро реагирует на все изменения в его жизни. Потер щеку, пытаясь подобрать подходящие слова, — просто так получилось…

— Просто? — взвизгнула Вика, эмоции калейдоскопом сменялись на ее лице, казалось, у нее наступил предел понимания, — Просто ты трахнулся с какой-то телкой, просто она не смогла этого простить, просто у меня каждые семь лет новый папа!

— Тон ниже, — цыкнул на нее, затем угрожающе прошептал: — Какой на хрен новый папа?! — еще хотелось одернуть за слова, но понимал, что сейчас было не до лекций по нормам литературной речи.

— А чего ты удивляешься? Через полгода — год она начнет задумываться, что в доме нужен будет мужчина, который будет примером для детей, согреет постель. Она сейчас уже встречается с каким-то мужиком, пару раз ее забирал и привозил!

— Ты специально? Специально бьешь по больному? — со стиснутыми зубами прошипел, вспоминая звонок Рената. Что ж их связывает? Как банкир — он просто профессионал своего дела, я рядом с ним просто мальчик был в свое время, благодаря сотрудничеству с этим человеком, многое для себя вынес в плане работы. Но как человек — он кусок дерьма, замаскированный в красивую конфетку. Его глумливое отношение к женщинам, передергивало от отвращения, чего стоит его выходка, когда он жил под одной крышей с любовницей и женой. Особенно падки были молоденькие девушки, которые только вошли во взрослую жизнь. Наша неприязнь была взаимна, просто на эмоциональном уровне. Спроси причину, не смог бы ответить, но, когда мы находились в одном помещении, напрягались все, кто был рядом.

— Да! — восклицание дочери вернуло меня в реальность, сконцентрировался на ее речи. — Потому что я не хочу, чтобы в моей жизни, в жизни Богданы и Арсения появился другой мужик, которого мы должны будем называть папой! Я не хочу видеть тебя только по выходным и по праздникам! Не хочу… — из ее глаз потекли слезы. Сжав зубы, я пересел к ней и обнял. Она уткнулась в шею, плечи вздрагивали, — Я толком не помню родного отца, ты стал мне родным, не хочу, чтобы Дана, как я в свое время, осталась без папы.…А Арсений! Он еще маленький! Он только по фотографиям будет понимать, что у него есть родной отец! — ее заплаканные глаза с грустью смотрели на меня.

— Ты так говоришь, будто я собираюсь исчезать из вашей жизни…

— Что-то я своего папочку рядом с собой не наблюдаю после развода!

— Твой папочка сам не захотел контактироваться, поэтому не вижу повода тебе печалиться по данному вопросу. Я, в отличие от него, не собираюсь оставаться отцом только по бумажкам.

— Да? — глаза наполнились надеждой, в горле аж запершило, — На форумах пишут, что как только предки разводятся, они становятся чуть ли не врагами, манипулируют детьми, не дают встречаться.

— Ты поменьше читай всякой чепухи, а лучше книги почитай!

— У нас в классе, у троих развелись родители. Я буду четвертой. Можно создавать клуб разведенных детей!

— Не очень смешно, — пробормотал. Нам принесли пиццу, сок и мне кофе. Вика успокоившись, начала болтать про школу, про секции, про репетиторов, вывалив на меня все свои мысли, переживания, порой даже не дослушав мой ответ, перескакивала на другую тему.

— Пап! — она задумчиво болтала трубочкой в стакане с соком. — А тебе не задавали вопросов, почему у меня другая фамилия?

— Не задавали, потому что, Вика, ты в моем паспорте не прописана. Может у мамы кто-то и спрашивал. У меня по документам числятся двое детей, хотя по факту я считаю себя многодетным отцом!

— А ты бы хотел, чтобы и мое имя было рядом с Даной и Сеней? — Вика смотрела в упор, еле слышно задала свой вопрос, сначала мне показалось, что я ослышался. Она ввела меня в такой ступор, что некоторое время удивленно ее рассматривал, будто впервые вижу. Данная тема была поднята мною только один раз, когда родилась Богдана. Я предложил Нике удочерить Вику, чтобы семья была под одной фамилией. Но меня тогда не поняли и не поддержали.

— Только, чур, после свадьбы остаешься с моей фамилией, а то смысл тогда заморачиваться с документами, если ты через пять лет вновь сменишь фамилию! — пряча улыбку в чашке, наблюдал за реакцией девочки. Она замерла, потом расплылась в широчайшей улыбке и, вскочив на ноги, кинулась ко мне на грудь, обняв за шею.

— Я тебя так люблю! — Вика потерлась носом о щеку.

— Я тоже тебя люблю, доченька! — прижал ее к себе, утыкаясь лицом в волосы, чтобы она не увидела, как в глазах блеснули слезы.

Слушая радио, где передавали, что в Москве повышенные пробки, в связи с ухудшением погоды, ударила кулаками по рулю. Мне кровь из носа надо быть через тридцать минут возле суда, но судя по движению транспорта, если приеду через час, и то хорошо. Но для суда это уже не имело смысла, заседание перенесут, потому что меня там не будет в нужное время. Дима, скорей всего, окажется на месте. Вздохнула, выдохнула. Эти тридцать дней дались нелегко. Нервы были натянуты, звенели, окружающие дико раздражали, а в голове царила полная неразбериха. Мне даже местами казалось, что нужно срочно обращаться к психологу, ибо без его помощи не смогу расставить своих тараканов по полочкам. А все потому что однажды ночью осознала, что как бы и мужа не хочется отпускать и интерес Рената льстил. Но понимала, усидеть на двух стульях невозможно, рано или поздно придется выбирать между двумя. Двумя? Усмехнулась. В начале ноября я бы в грудь себя билась, крича, что никогда в жизни не прощу Диму! Но меня теперь останавливало то, что дети безумно по нему скучали. И он чудесным образом, чего раньше не наблюдалось, находил время для них. Иногда они все скопом куда-то ходили, иногда он проводил время с каждым по отдельности. Последнее меня напрягало, его разговоры с Викой были тайной за семью печатью. Ни дочь, ни муж не посвящали в темы их дискуссий. С Ренатом у меня высокие отношения. Мы много говорили о литературе, об искусстве, он водил меня то в оперу, то в театр, то на выставку супермодного художника. Еще мне нравились мудрые рассуждения Рената о жизни. Когда он говорил, я зачарованное его слушала, приоткрыв рот, как султан Шахерезаду. С его стороны ни разу не услышала предложение неприличного характера, поэтому слова Димы о том, что он старый развратник, были расценены, как клевета. Он по сей день нежно целовал только мои руки, недавно лишь осмелился прикоснуться губами к щеке.

Когда я торопливо выскочила из машины, запахиваясь в шубку, заметила, как неспешно спускался по ступенькам задумчивый Дима.

— Я так понимаю, заседание перенесли из-за моего отсутствия? — встала на его пути, заправляя за ухо прядь волос. Он вскинул на меня глаза.

— На самом деле я сам только недавно подъехал. Из-за этих пробок сегодня везде опаздываю!

— И когда теперь заседание?

— Сказали, что после Нового года, конкретнее, пришлют уведомление.

— Ну, по сути, нам не играет роли. Месяцем раньше, месяцем позже, все равно же разведут!

— Ну да, — как-то скучно согласился Дима, посмотрев на наручные часы. — Может пообедаешь со мною?

— Ты приглашаешь?

— Почему бы и нет? — его губы дрогнули в чувственной улыбке, глаза смеялись. А я почувствовала в груди забытое волнение от свиданий. С ним всегда встречи были с предвкушением нечто большего, чем просто времяпровождение! Эх, было время, когда я к нему мчалась на всех порах, порой забывая о Вике, так хотелось утонуть в этих зеленых глазах, плавясь под ним, как раскаленное железо. И как он смотрел на меня пожирающим, голодным взглядом, тогда не было и мысли, что у него кроме меня может еще быть подружка в столице, в то время, как я разрывалась между двумя городами. Глядя на него, такого уверенного в себе, одетого с иголочки с фирменными часами на запястье, терзалась муками ревности, гадая кто же сейчас согревает его постель.

— Окей! — согласилась. Мы выбрали ресторан и каждый на своей машине отправился туда. В ресторане сделали себе заказ, пока его делали, мы устремили друг на друга изучающие взгляды. Он схуднул, под глазами залегли тени, четко обозначились скулы. Вид был уставшего человека, которому срочно требовался недельный отпуск. Но зная Диму, помня с каким скрежетом он вырывался на два-три дня 25 декабря в Париж, отпуск там даже не намечался. Да и отдыхал он тогда, когда я ставила его перед фактом, потому что ждать от него решения по этому вопросу можно было бесконечно. Дабы не молчать, поспешила достать конверты из сумочки. В этом году дети очень заранее написали Деду Морозу письма. Вика, хоть и выросла, всегда поддерживала заведенную когда-то традицию писать Дедушке с самым заветным желанием. Вот и сегодня утром именно она принесла три конверта.

— Не рано ли начали писать письма? — спросил Дима, усмехаясь, беря из моих рук конверты.

— Сама удивилась, — ответила, наблюдая, как он раскрывает первый конверт. Это был Викин. По тому как невозмутимо он отреагировал на желание, поняла, что это с ним уже обсуждалось и одобрено. В принципе, летние каникулы в Лос-Анжелесе данному Деду Морозу было по силам. Как раз английский язык подтянет. Дальше в руках оказалось письмо Арсения. Дима рассмеялся в голос, вытаскивая из конверта рисунок. Улыбнулась. Сын обожал машинки на пульте. На рисунке он самостоятельно нарисовал автомобиль с антенной, а Вика распечатала картинку из интернета конкретного автомобиля.

— И как они ему не надоедают! — посмеиваясь, промолвил Дима, рассматривая реальную картинку. Сразу же взял телефон и некоторое время изучал интернет-магазины, видно найдя что нужно, отложил мобильник. И тут мое сердце замерло. Я всю ночь проплакала из-за письма среднего ребенка. Сначала на губах все еще была улыбках, но потом он плотно их сжал, медленно отложил письмо и уставился в окно, повернувшись ко мне профилем. Каждое слово, которое выводила Богдана, впечатывалось каленым железом в сердце. «Дорогой Дедушка Мороз! В этом году я себя хорошо вела, училась на одни пятерки. Мне не нужны никакие игрушки и просить больше их не буду! Обещаю, что не буду ничего требовать, только пусть домой вернется папа! Мне без него плохо спится, я безумно по нему скучаю! Богдана.». Я тоже повернулась к окну. Богдане сложнее всех дается пережить семейную драму. Дима не знал, какие истерики она стала закатывать по поводу и без повода, каждое свое достижение на секции, каждую оценку она требовала позвонить папе и отчитаться. А укладывание спать стало для меня настоящим стрессом. Дана могла всю ночь крутиться, вскочить, ища Диму, не найдя, полчаса ревела, пока обессиленная не засыпала.

— Она хочет остаться со мною, — тихо промолвил Дима, тут подошел официант и расставил тарелки. — Мне приходится каждый раз объяснять, что это невозможно, потому что много работаю. Что с мамой будет лучше, чем со мною. Но она меня не слышит, упрется в свое и все.

— Прям как ты. Упрешься в свое и все. Другой правды не существует! — сыронизировала, переключаясь на еду.

— Да? А мне кажется, что упрямством она как раз в тебя! — не остался в долгу Дима. Я вскинула на него глаза, прищурившись. — Ну и моего немного… — поспешно он добавил.

— Немного? — удивилась, приподнимая брови. — Да она маленькая копия твоего ужасного характера. Упрямая, вспыльчивая, импульсивная! Неудивительно, что ей со мною некомфортно, мой спокойный нрав явно не по вкусу.

— Как раз твой спокойный нрав нам и нужен! — признался Дима, опуская глаза. Некоторое время рассматривала его склоненную голову. Он редко говорил о том, что у него на душе, предпочитая все скрывать. Сначала меня эту жутко раздражало, но понимала, это особенность его характера, позже просто смирилась. За все годы брака я ни разу не спросила Диму про его прошлые отношения, меня просвещала Наташа, главный источник грязных сплетней про мужа, свекровь пела только дифирамбы, какой он чудесный, трудолюбивый, милый сын. Как сын он действительно был хороший, всегда после работы заскакивал к родителям, проводил там хоть десять минут, но был. И мать его ждала, не зависимо сколько времени было на часах. Эту привычку- ждать его после работы, я взяла от нее. В первом браке мужа никогда не ждала, ложилась спать, не думая, где он и что с ним.

— Дим, — откинувшись на спинку стула, подождала, когда он поднимет на меня глаза. — Скажи, ты во всех серьезных отношениях изменял? — его лицо сразу напряглось, некоторое время молчал, пережевывая еду. Он слишком долго молчал, я уже и не ждала ответа.

— Нет. У меня не так уж много было серьезных отношений, где я хотел довести все до логического финала. Думаю, Наташа тебе рассказала, что ей известно, добавив свою версию на те или иные события.

— То, что рассказала подруга твоего детства, может не совсем совпадать с фактами, которые знаешь только ты и твоя на тот момент девушка.

— Я изменял только Кэти, — с трудом признался Дима, заметно нервничая. Я улыбнулась, качая головой, с кем именно он тогда проводил время мне было известно. — Это, конечно, не оправдывает, сейчас в твоих глазах совсем опустился.

— У вас с Анной просто на уровне химии. Вы можете не смотреть друг на друга, а сексуальное влечение так и прет. Со мной так же было?

— С тобой не так. Там просто секс, не более того, получив свое, мы расходились в разные стороны. А с тобой мне хотелось засыпать и просыпаться, с тобой у меня дыхание терялось, руки дрожали. С тобой я хотел детей.

— Ты и с Олесей хотел детей! — заметила тихо, Дима скривился от этого имени, как от зубной боли. Про эту девушку мне толком никто не рассказывал, лишь в общих чертах сообщили об отношениях, а чем именно история закончилась, даже болтливая Наташка умолчала.

— Хотел, но я ее не любил. Как и она меня.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что, когда хочешь ребенка от любимого человека, на аборт не идешь! — зло процедил сквозь зубы Дима, хватаясь за стакан с водой. Я смотрела на него и видела перед собой маленького эгоистичного мальчика, которого слишком баловали женским вниманием, и сейчас, когда я так откровенно его отталкиваю, он не знает, что делать, предпринять, дабы вернуть все, как было. Потому что раньше не просил прощения, не хотел возвращаться, а просто рвал отношения, вычеркивая человека из жизни.

— Дим, ты вообще хочешь быть со мною? — его злость заменилась удивлением, медленно кивнул головой. — Так повзрослей для начала! Хватит строить из себя обиженного человека, который привык, что все ему достается с каемочкой! Я не вижу от тебя никаких поступков, только вспышки, только иронию и претензии! По-хорошему, мне следовало тебя послать далеко и подальше, даже стать стервой, отхапать больше половины твоего состояния, играть тобой через детей, но я не такая. Я полюбила тебя таким, каков ты есть, но мне хотелось, чтобы кроме себя и своей работы, ты увидел меня!

— Я люблю тебя… — еле слышно прошептал Дима, тяжело вздохнув.

— Верю. Но на этом далеко не уедешь, до сих пор удивляюсь, как мы с тобой прожили столько лет. Наверное, потому что ты сразу же загрузил меня домом, детьми, поездками заграницу, просто обрушил на мою голову все то, что было раньше недоступно. Не успев переварить одну эмоцию, сразу же возникала другая. Ты и изменил мне от нехватки новых ощущений, когда в бизнесе и семье произошел застой. Тебе ведь постоянно нужно чувствовать какой-то эмоциональный всплеск, иначе сразу же заскучаешь. Но я не клоун с детьми, чтобы постоянно тебя развлекать. И работа тоже иногда требует хоть некоторое время стабильности, спокойствия. Ты вообще смотришь на своих сотрудников? Себя загоняешь и их не жалеешь, а у них тоже ведь есть семьи, любимые люди, которые так же хотят внимания, ласки, нежности. Я понимаю, что глупо говорить человеку за сорок, перестань быть эгоистом, но, если есть шанс что-то изменить, почему бы его не использовать.

— Ренат тебя так «просветил»? — зеленые глаза ревниво вспыхнули, губы нервно подергивались.

— При чем тут Ренат? Он в отличие от тебя разговаривает со мной, интересуется мною, как личностью, и не тащит в постель при первой возможности. Ревновать бесполезно, я тебе говорила, что между нами типа дружбы. И знаешь, мне с ним хорошо, морально чувствую себя удовлетворенной!

— А физически? — его ирония со злыми глазами заставила обреченно вздохнуть. Он не исправим! Я тут пытаюсь достучаться до него, а он слышит только то, что ему хочется слышать! Дабы совсем его не разочаровывать, с усмешкой произнесла:

— И физически!

Сжимая руль, смотрел на здание перед собой. Что я ему скажу? Какого хрена он спит с моей женой? Или сразу дать в эту наглую морду и уйти? Представляя, как этот мужик ласкает мою жену, все внутри сжималось от боли и ярости. Сам же виноват!!! Заскрипев зубами, вышел из машины. Я смутно представлял, что сейчас скажу Ренату, пока мне просто хотелось посмотреть в его глаза и…и все.

— Вы записаны на прием? — на меня устремились пронзительные серые глаза секретарши.

— Нет, я по личному вопросу! — сзади дверь отворилась, я обернулся. В приемной появился Ренат, он удивленно замер в дверях, потому усмехнулся.

— Проходи, коль зашел, — жестом указал на дверь кабинета. Мы вошли, снял пальто, положив его на одно из кресел. Ренат сел за переговорный стол во главе, я сел по правую руку, стараясь услышать голос разума, не поддаваться душившему гневу. Смотрел на этого моложавого мужчину и не понимал, что Ника в нем могла найти.

— С чем пожаловал? Новые инвестирования ищешь? — карие глаза смеялись, откровенно и нагло, губы вежливо растянулись в улыбке. Подвигал челюстью, сцепляя руки в замок.

— Уж, как-нибудь проживу и без твоих денег! — огрызнулся, игнорируя весь деловой этике. Ренат прищурился.

— Когда-то благодаря им ты выплыл на поверхность!

— Я же все вернул, так что ко мне не должно быть претензий!

— А жена знает, в каком дерме ты был? — он выдержал эффектную паузу, а потом театрально воскликнул. — Ах да, я совсем забыл, что ты личные отношения и бизнес никогда не смешиваешь! Твоя позиция достойная похвалы, не многие могут этим похвастаться. А каких принципов ты придерживаешься в семье? Игнорирование жены, как человека, считая ее красивым дополнением к себе любимому, так же двое очаровательных милых детишек!

— Чего ты хочешь от моей жены?

— А что может хотеть мужчина от красивой, умной, эрудированной женщины? Впервые встретил женщину, которая кроме тряпок и детей может говорить и об искусстве, и о политике! Как только вы разведетесь, сразу же уложу ее в свою постель, почувствовав всю прелесть этого божественного тела!

Опустил глаза, чувствуя, как в голове зашумело от ярости. Значит Ника соврала про их близость, чтобы меня позлить. Ренат особо не любил водить отношения с замужними женщинами, поэтому его ответ не удивил, а порадовал. У меня было время. Резво встал, намереваясь покинуть кабинет.

— Если ты думаешь, что я отступлюсь, то глубоко ошибаешься! Ника меня действительно привлекает помимо постели! — слова Рената застали в дверях, обернулся, смотря в самоуверенное лицо соперника.

— Посмотрим, кого она выберет! — уверенности в выборе Ники у меня не было, но и сдаваться не намерен был.

Торговые центры посреди рабочего дня были полупусты. Именно в такое время предпочитал совершать покупки. Обычно перед Новым годом начиналось какое-то сумасшествие, меня напрягала толпа неадекватных людей, консультанты с выпученными глазами, ограниченный выбор товара. А сейчас никто не толкает, не дышит в затылок, главное сами консультанты не лезли со своими советами. Уткнувшись в телефон, читал последние присланные письма на почтовый ящик, замедлил шаг возле книжного отдела. Поднял голову и застыл. На меня с витрины смотрела Ника. Не сама лично, а баннер с ее изображением. Вышла новая книга, а я даже не в курсе. Было неприятно, хотя тут же усмехнулся, «работа» Ники не воспринималась серьезно. Зашел в магазин, в центре зала был воздвигнут подиум и там лежали все ее книги. Подошел ближе, из всех названий бросилось только одно: «Понять и простить». Рука сама потянулась именно к этой книге, наугад открыл страницу.

«Измена…Когда произносишь ее в темноте, слово не кажется таким резким, таким жестоким, но как оно много приносит боли и страданий. Измена подразумевает участие троих, где третий рано или поздно становится лишним. Будь то жена или любовница. Или наоборот: муж или любовник. Измена имеет свой характер, разный облик. Она может быть совершена единожды, по глупости, и не повторится. Она может случиться внезапно, повторяться снова и снова, когда в семье нарушается баланс понимания. Она может быть кармической. При идеальных отношениях в семье, толкать двух людей друг к другу, затягивая в темный омут. Что делать в таком случае человеку, который оказался в этом треугольнике лишним? Либо разрушить окончательно отношения, забыть и начинать жить с чистого листа. Либо понять мотивы поступка и простить. Простить от всего сердца, не припоминать этот период. Однажды боль будет испита до дна. И ничего после нее не остается. Это требует времени, даже чуть больше, чем хочется. И это возможно, если очень любишь человека …».

— Дима ты? — раздался рядом удивлённый женский голос. Захлопнув книгу, поднял глаза. Передо мной стояла брюнетка с карими глазами. Лицо было смутно знакомым, но не мог вспомнить ни фамилии, ни имени, хотя на память не жаловался.

— Простите, не могу вспомнить вашего имени, — включая делового человека, обворожительно улыбнулся, но женщина как-то странно усмехнулась, магия моей улыбки на нее не подействовала. Ее глаза заискрились весельем и смехом, а еще создавалось впечатление, что она меня знала очень хорошо.

— В таких случаях обычно говорят, сколько лет, сколько зим. Последний раз мы виделись незадолго до твоего отлета в Америку. Я смотрю, ты там не задержался, хотя в какой-то момент думала, что, женившись на модели, не вернешься в Россию, — она широко улыбалась, рассматривая меня с ног до головы. Это было ужасное чувство, когда человек тебя знает, причем отлично ориентируется в прошлом, а ты ни черта не можешь вспомнить, что вас связывает. — Не вспомнил?

— Нет.

— Я — Лена.

— Лена… — повторил, не понимая, что это имя должно было мне дать, всматриваясь пристальнее, чем в начале. Я ж видел ее, только где? До Америки… Нахмурился, и тут вспомнилась первая свадьба Наташи. Сразу же, как картинки, замелькали фрагменты жизни. Первые серьезные отношения. Первое разочарование в личной жизни. Первая измена. — Вау! — изумленно воскликнул, вскидывая брови. — Неожиданно!

— Ты торопишься? — Лена улыбнулась, довольно хмыкнув.

— Нет.

— Посидим в кафе? — она склонила голову набок, и видимо особо надеялась на положительный ответ. А мне вдруг захотелось с ней поболтать. Я согласно кивнул, книгу решил купить, почитаю позже. Мы зашли в ближайшее кафе в торговом центре.

— Кофе без сахара! Ты не меняешь привычки, — Лена усмехалась, официант расставил чашки и ушел. Я положил книгу на стол, улыбнулся. — Жене купил? — она кивнула на книгу, даже не стал переводить взгляд, покачал головой. — Хороший автор. И главное легко пишет, по-женски, прочитаешь ее книги, и чувствуешь, что поговорила с лучшей подружкой. У меня все ее произведения. Вот и новинку купила, взахлеб прочитала за одну ночь. Муж ворчал, а сама знаю, что периодами пролистывает, как энциклопедию по женской сущности. Как ты сейчас в магазине, откроет наугад и читает.

— И что, ее книги помогают понять женщину? — с интересом спросил, поднося чашку.

— Не знаю, но когда у нас что-то не получается, он берет книгу и что-то читает, а потом через время то цветы принесет, то на свидание позовет, то в кино пригласит. Мелочи, а приятно!

— Забавно, никогда не думал, что женские романы помогают наладить отношения!

— А у тебя проблемы? — Лена посмотрела на книгу, усмехнулась. — А знаешь, последний герой больно на тебя похож!

— С чего это? — спросил, поперхнувшись кофем.

— А он такой же самоуверенный, эгоистичный, считающий, что весь мир должен крутиться вокруг его персоны. Максималист по жизни, желающий отхапать весь пирог жизни, а не его жалкий кусок!

— И чем же закончился этот роман? — с опаской спросил, беря книгу в руки. Сердце от страха перестало биться. Неужели Ника поставила точку в наших отношениях?

— Не понятно, героиня бросила любовника и мужа, уехав в другой город.

— Скажи Лен, — отложил книгу, устремив на Лену серьезный взгляд. — Почему ты мне изменила, будучи со мной в отношениях?

— Сейчас я не смогу даже однозначно ответить, — Лена помешала ложкой в чашке, задумчиво на меня смотря. — Меня тогда очень задело твое решение уехать в Америку, никого, толком не посвятив в это дело! Обычно люди обсуждают планы, совместно что-то загадывают. А ты взял и все решил сам. Я, конечно, понимаю, вряд ли мне удалось б тебя возле себя удержать, но тогда было обидно. И потом твое вечно пропадание на работе ничего хорошего не сулило. К слову, тот мужик, с которым видел и стал моим мужем.

— Ты счастлива с ним?

— Да. Знаешь, с тобой такого бы не получилось. Ты слишком максималист по натуре, тебе того, что есть было б мало, а мне хватает. Я смотрю, ты женился, нашлась отчаянная для тебя! — карие глаза с любопытством рассматривали мое обручальное кольцо.

— В смысле? — опешил я от признаний Лены.

— Надо слишком сильно любить, чтобы выйти за тебя замуж, делить с работой. Ты ж никогда не скрывал, что сначала самолеты, потом девушки. Стесняюсь спросить, у тебя дети есть?

— Есть, трое! — улыбнулся, рассматривая Ленку. Сейчас она носила каре, не было тех длинных черных волос, в которых путались мои пальцы. Глаза уже взрослые, умудренные жизненным опытом.

— И все из пробирки?

— Нет, — рассмеялся, качая головой. — Ты же знаешь меня!

— О да, до секса ты был жадным, если он не прищемлял интересы работы. А чего вид такой уставший и невеселый? Жена попалась мегерой?

— Нет, жена у меня сокровище, — опустил глаза, некоторое время помолчал, — я слишком долго ее искал. Но кажется, по собственной глупости и от большого эго, потерял.

— В смысле? — Лена нахмурилась, внимательно посмотрела прямо в лицо.

— В прямом! Все возвращается. Когда-то я не смог простить измену, категорически отказываясь не то что понять, а просто выслушать. И не давал шанса. Но никто меня тогда не предупредил, что я не Бог и тоже могу совершить ошибку.

— О, поздравляю тебя с этим чувством обреченности! Мне бы позлорадствовать, но что-то не хочется! И что, не пускает домой?

— Почему же, домой я прихожу, с детьми вижусь, мы просто разводимся, у жены точно такая же позиция, как в свое время была у меня.

— А сейчас не такая?

— Ну, — замялся, вспоминая разговор с Никой, когда она спросила, что бы сделал, если ко мне пришел ее любовник. — Я не знаю. Правда, спроси меня об этом полгода назад, сказал, что ничего не изменилось, а сейчас нет однозначного ответа. Я бы, наверное, сначала не стал слушать, слишком вспыльчив, а потом был бы готов поговорить. И возможно понять.

— И простил бы? — тихо спросила Лена, прищуриваясь. Я побарабанил по столу, пытаясь действительно самому себе ответить на этот вопрос. Лену и Кэти не простил б, просто потому что не любил. А Нику… а ее б простил. И прощу, если вдруг Ренат уложит ее в свою постель. Но это случится не сразу, мне потребуется время все пережить в себе и жить с этим, ни разу не упрекнув. Как она там писала, вся боль будет испита до дна и это возможно, если сильно любишь человека… А ее люблю больше, чем самого себя.

— Простил бы… — прошептал, произнеся эти слова, встретился Лениными глазами. — Испив эту боль до дна, ощущая каждой клеточкой предательство и разочарование. И даже отпустил б, если полюбила другого…. Насильно мил не будешь.

— Уверена, что этих слов ты ей не говорил. И если хочешь сохранить свой брак, попробуй просто поговорить с ней, рассказать про свои страхи, про любовь. Поверь, она оценит твой поступок. И не забудь купить букет красных роз, бесполезная трата денег, но приятно будет любой женщине.

— Спасибо за совет!

— Чего-чего, а советы бесплатно я раздавать люблю!

Загадочно улыбаясь, зарулив на платную парковку возле трех вокзалов, посмотрел на молчаливую Нику. Всю дорогу она не задавала вопросов.

— Мы куда-то едем? — наконец-то она заинтересовалась моими действиями. Значит что-то думает в своей голове.

— Конечно, совершим небольшое путешествие!

— А куда?

— Из Москвы в Петербург и обратно! — Ника резко повернулась ко мне, внимательно всмотрелась в лицо, недоверчиво приподнимая бровь.

— А как же дети?

— Дети пристроены на два дня.

— А работа?

— Работа подождет!

— Да? Реально подождет или ты прихватил свой планшет?

— Прихватил, — вздохнул, слишком оказывается я предсказуем в плане работы. — Но для срочной связи, так Дарью попросил не беспокоить!

— Хорошо!

Оставив машину, оплатив ее простой, направились к вокзалу, Ника купила себе журналы. Меня беспокоила ее реакция, слишком спокойно все воспринимала, в то время у меня были огромные надежды на эту поездку. Мне казалось, что после этого мы либо разбежимся окончательно в разные стороны, либо наоборот сделаем шаг друг другу навстречу. Всю дорогу мы не разговаривали, украдкой наблюдал за нею, любуясь невозмутимым профилем. Мне хотелось взять ее за руку, но сдерживал себя от этих порывов, слишком все было хрупким.

— Почему Питер? — спросила Ника, когда мы вышли на перрон вместе с остальными пассажирами. Я оглянулся на нее.

— А почему все герои у тебя либо отсюда, либо сбегают сюда? — ее глаза расширились от удивления, нижняя губа была прикушены. — Твой Эдик даже меня взбесил своим непроходимым упрямством.

— Ты читал? — ее глаза засияли, а мое сердце радостно забилось в груди от этой реакции. Как давно я не видел таких счастливых зеленых глаза с коричневой окантовкой.

— Я все прочитал. Правда, «Слеза на ладони» пока оказалась мне не по зубам, не смог дочитать.

— Скучная?

— Ну, — осторожно на нее глянул, она подбодрила улыбкой. — Для меня оказалась нудной, я несколько раз начинал, но каждый раз хватало лишь на пару страниц. Как бы ты сказала, не дозрел видно я до книг в виде повествования, без диалогов. Все-таки начинаю понимать, почему твои произведения пользуются успехом, главные герои такие же реальные, как и мы с тобой, со своими достоинствами и недостатками.

— Я же реалист с сентиментальным взглядом, — Ника подошла ко мне, обняла руку, довольно улыбнулась. — Ну, Дмитрий Александрович, и какую программу вы мне уготовали в культурной столице?

— Надеюсь понравится, и вы не останетесь разочарованной!

Питер всегда был для меня другим миром. Здесь хотелось бродить, не спешить по улицам, любоваться архитектурой, культурой. И пусть декабрь не слишком удачный месяц для этого города, с Никой облазили все улочки про улочки, никогда четко не задаваясь целью куда идти. Просто шли, иногда молча, иногда я начинал ей рассказывать про историю архитектуры того или иного здания, она зачарованно меня слушала. Пару раз замечал, что возле нас останавливались люди и тоже с интересом слушали. Ника меня затащила в самую старейшую пышечную, где потребовала купить колечек присыпанных сахарной пудрой и чай. Себе взял кофе. Пока она увлеченно ела, не замечая, как пудра прилипала к уголкам губ, я не сдержался, кончиком пальцев вытер следы, на секунду замирая. Ника перестала жевать, вскинула на меня темнеющий взгляд. По телу пробежала дрожь, поспешно одернул руку. Делая вид, что ничего не произошло, предложил ей покататься на метро, она поддержала. Стремительно наступал вечер. Мы вновь шли, с неба неожиданно повалил снег крупными хлопьями, кружась в красивом танце. Подошли к одному из жилых комплексов. Ника с интересом смотрела на дом, повернувшись ко мне, спросила:

— Это твой проект?

— Нет, я не занимаюсь многоквартирными домами, хотя, наверное, стоит об этом задуматься.

— А чего мы тогда сюда пришли?

— Ник, — подошел к ней почти вплотную, заставляя откинуть голову, чтобы смотрела в глаза. — Понимаю, что между нами нет прежнего доверия, и знаю, что сегодня далеко не двадцать пятое декабря и Франции совместной в этом году не будет, но привычка — вторая натура! Я не мог лишить тебя твоего декабрьского Парижа! — взял ее за руку и потянул во двор комплекса. Мне нравилось, что светили фонари, освещая тропинку, создавали этакую романтическую обстановку. Впереди показалась Эйфелева башня. Не настоящая, всего лишь макет. Повернул голову в сторону Ники, ее глаза были влажными, губы поддергивались. Мне захотелось тут же притянуть ее к своей груди, стереть влагу, прижаться к губам, но страх, что она этого совсем не ждет, позволил лишь крепче сжать ее ладонь.

— Спасибо… — голос дрожал, срывался. Она сглотнула, посмотрела на меня, улыбаясь. — Ты всегда старался быть хорошим волшебником!

— Любой твой каприз готов всегда исполнить!

— Да? Прям любой?

— Ну, кроме как Луну с неба достать! — усмехнулся, наблюдая, как она сделала шаг в мою сторону. Задержал дыхание, волнение не давало трезво соображать, я ждал. Просто ждал, что она сделает. А она подошла, прижалась к груди, обняв за талию, приподнялась на носочки и осторожно прильнула к губам. Прикрывая глаза, вдыхая ее сладкий запах, обхватил ладонями лицо, сдержанно провел языком по контурам, не торопясь проникая рот. И вот случилась долгожданная встреча наших языков, словно соскучившись друг по другу, переплелись в страстном танце, подобно танго.

— Ты простила? — прошептал, слегка отстраняясь, встречаясь с ее глазами. Взгляд светлел, туман рассеивался, уступая место рассудку. С сожалением наблюдал, как она отдалялась от меня.

— Мне нужно время…. Так быстро ничего не забывается.

— Я подожду!

— Если тебе это действительно нужно, ты подождешь….

Задумчиво сидела возле туалетного столика, крутя в руках сережки. Поездка в Питер с Димой оказалась полной неожиданностью. Он действительно сдержал обещание и ни разу я его не застала за планшетом. Мы жили в одном номере, но в разных комнатах. Это меня порадовало и удивило, что он так трепетно отнесся к моим чувствам. Оказывается, Дима был отличным рассказчиком, с поставленным голосом, с легкой хрипотцой, с увлечением мне рассказывал об архитектуре доступным языком. Его слушала не только я, но и прохожие, которые иногда замирали рядом, даже шли следом, пока Дима не замечал толпу из нескольких человек. Сразу же замолкал, настороженно косясь на зевак. Но петербуржцы не москвичи, они с пониманием улыбались и уходили. Апогеем поездки стала прогулка к жилому комплексу с Эйфелевой башней. Даже не прогулка меня выбила из колеи, а поцелуй. Внезапный с моей стороны, такой бережный с его. Такого нежного Дмитрия я почти не знала, оказывается есть в нем еще стороны неизвестные мне. И его «я подожду» вообще окончательно добило. Он же не привык ждать. Либо сейчас, либо никогда. Чем больше анализировала нашу поездку, тем больше путалась в себе. Вздохнув, услышала, как во двор заехала машина. Топот нескольких ног понесся вниз. Сама, не осознавая, поспешила следом, держа в руках сережки, которые были со сложной застежкой. Их всегда застегивал Дима.

— Папа! — Арсений умудрился всех опередить и первым попасть в объятия отца. Дима его подхватил и несколько раз подкинул.

— Я тоже хочу к тебе на ручки! — обиженно протянула Богдана, дергая его за штанину джинсов. Вика подхватила сестру, они все скопом стояли в кучке. Сын что-то пытался рассказать, но его перебивала Дана, Дима только смеялся. И никто из них не обращал на меня внимания, было непривычно чувствовать себя лишней.

— А мы елку поставили! — наконец-то, звонко объявил Арсений. Дети сразу же слезли с рук и потянули его в сторону зала, Вика умчалась первая, чтобы включить гирлянды. Проходя мимо меня, он бросил быстрый взгляд, заметив сережки, остановился.

— Я сейчас маме помогу, и приду смотреть вашу елку, — легонько подтолкнул их в сторону гостиной. Я выпрямилась, вскинула подбородок, трепеща от страха за свой рассудок. Потому что он сейчас будет недопустимо близко, касаться меня своими нежными пальцами. Молча взял сережки, приблизился. Пришлось зажмуриться. От него исходил запах табака вперемешку с мятой. Не любила курильщиков, а ему прощала эту привычку. Когда его пальцы коснулись мочки уха, тело сразу же среагировало на это прикосновение, словно пробудилось после долгого сна, его дыхание действовало по круче всяких афродизиаков. Впилась ногтями в ладони. Он взял вторую сережку, застегнув, медленно провел пальцем по шеи к ключнице, заставляя учащенно дышать. Распахнула глаза и встретилась с его потемневшим взглядом. Он мог просто прижать меня к стене своим телом, я бы с радостью разрешила все. Мы потянулись друг к другу, я тонула в омуте его воспылавшей страсти, приоткрыла губы, в предвкушении сладкого поцелуя.

— Вероника! — голос в дверях, как ушат ледяной воды. Дима резко отстранился, глаза секунду назад пылавшие пожаром, теперь могли соревноваться с арктическим холодом. Он повернулся к входной двери, почти прикрывая меня своей широкой спиной. Мне требовалась минута, чтобы прийти в себя. И сразу же ощутила напряжение, витавшее в воздухе. Осторожно выступила из-за спины Димы, Ренат устремил на меня непроницаемый взгляд. Губы вежливо улыбались. Опасливо глянула на мужа. Он с внешним спокойствием смотрел на Рената, лишь жилка на шее выдавала его с головой. Слишком быстро она пульсировала. Мне было страшно даже слово произнести, дабы не спровоцировать взрыв. Быстро подбежала к шкафу, вытащив из него шубу, махнула Диме рукой, он лишь прищурился, схватила с комода сумочку и широко улыбаясь Ренату, вышли. До машины мы добрались молча, он лишь галантно открыл передо мною пассажирскую дверь.

— А что он делает у тебя в доме? — нарушил молчание Ренат, когда машину вырулили на дорогу в сторону выезда из поселка.

— Я попросила его посидеть с детьми.

— А няню нельзя было нанять? — его раздражение меня покоробило, скосила глаза, отмечая плотно сжатые губы. Ренат явно был недоволен тем, что увидел.

— Зачем няня, когда родной отец не отказывается помочь?

— И часто ты будешь к его «услугам» няни прибегать?

— А к чему ты это все спрашиваешь?

— Я пытаюсь понять, когда наши отношения перейдут в другую форму, как часто ты будешь с ним общаться!

Я уставилась перед собой, пытаясь переварить только что услышанную информацию. Уверенное заявление Рената в том, что наши отношения изменят статус, напрягло. Никаких разговоров о том, что мне нужно нечто большее, кроме общения, никогда не было. Ренат сам все решил, не поинтересовавшись моим мнением по данному вопросу. Это задело.

— Он отец, и будет общаться с детьми столько, сколько захочет. Я не собираюсь препятствовать, — сделала паузу, Ренат на мгновение оторвался от дороги, — даже если кому-то это не нравится! — по тому как напряглись его руки на руле, ему явно этот выпад не понравился. Дальше поездка прошла в молчании. Когда мы вдвоем вошли в помпезный ресторан, где проходил корпоратив издательства, многие уставились на нас с интересом. Знакомые люди недоуменно, ведь я особо не распространялась по поводу своего развода, те кто знал, тоже неоднозначно встретили возле меня Рената. Другие, которых я мельком видела и не знала имен, ухмыльнулись, но не более того. Им видно было все равно кто я такая и с кем пришла. Через час, когда Рената утащили владельцы издательства, поняла, что хочу домой, что мне некомфортно среди чужих людей, что хочу кружку горячего чаю и уснуть. Для приличий еще пообщалась со знакомыми, потанцевала с Левой, выпила с ним же пару бокалов шампанского, не дождавшись Рената, двинулась к гардеробной.

— Куда ты собралась? — меня схватили за локоть и резко повернули. Не устояв на каблуках, припала к груди Рената. От него пахло мускатом, алкоголем. Мы смотрели друг на друга, и глаза напротив превратились в черные обжигающие угольки. Он, придерживая меня, повел куда-то в сторону. Когда мы оказались в темном помещении, припал к губам, властно раздвигая языком мои губы. Послушно их приоткрыла, пытаясь понять, нужно ли мне происходящее или нет. Пока соображала, руки Рената заскользили по ногам, поднимая подол платья. Пальцы, подцепив резинку капронок и трусиков, потянули их вниз. Он отстранился и присел предо мной на корточки, лаская ноги. Я смотрела на него сверху вниз и от ужаса содрогнулась, ощущая себя шлюхой в полном понимании этого слова. Стояла со спущенными колготками в каком-то ресторане с человеком, которого не хотела. Ни на йоту! Ренат поднял голову и долго смотрел мне в глаза, медленно поднялся.

— Ты на зло? — спокойно он спросил, лишь дыхание выдавало внутренний ураган. — Ты по сей день сохнешь по своему мужу? Поверь, такие кобели никогда не меняются! Ты можешь простить, можешь вновь принять его в семью, но блядскую натуру не скроешь. Знаешь, почему между нами всегда напряжение? Потому что мы слишком друг на друга похожи, что в бизнесе, что в личной жизни. И поверь мне, какая бы чудесная жена не была б, всегда захочется трахнуть симпатичную мордашку, особенно если у нее есть и мозги. Как например, ты!

— Вы и правда, как братья-близнецы! — сдерживая дрожь в голосе, фальшиво улыбнулась, зная, что полумрак не даст рассмотреть ни улыбку, ни глаза. — Он тебя чернит, ты его! Наверное, мне стоит третьего завести, не знакомого с вами! — подтянула колготки, прошла мимо Рената. Домой вернулась на такси. Повесила шубу, стягивая платок с шеи, направилась на кухню, где горел свет. Дима сидел за столом спиной ко мне. Волосы его были влажными, немного длинными сзади, надо сказать, чтобы подстригся. Футболка облегала, как вторая кожа, обратила внимание, что тело вновь стало более накаченным.

— Я приехала! — прошла мимо него, сдерживая себя, чтобы не коснуться, села, напротив.

— Я слышал, — он пил как всегда кофе. — Как прошел корпоратив?

— Помпезно, лицемерно, весело! У вас уже было? — подняла руки, вытащила шпильки, волосы упали на плечи. Его глаза завороженно за мною наблюдали.

— Нет. Будет в день подписания договора.

— Борис говорил! Ты теперь большой человек! Работа по-прежнему на первом месте, чтобы ты не делал, Дима, ты не изменишься!

— Как обычно, не везет в любви, повезет в работе. Не первый раз же работает пословица.

— Ты вновь решился прикрыться работой! — зло процедила, сверля его сердитым взглядом. — А где же твое «подожду»?

— Послушай, Ника, — Дима встал из-за стола, относя чашку к раковине, сполоснув, поставил ее на сушку, повернулся ко мне, скрещивая руки на груди. — Я буду тебя ждать, я буду бегать за тобой, год-два, сколько потребуется, но это не означало, что забью на свою любимую работу, только потому что она тебе не нравится! В прошлом месяце я перегнул палку, нахватав заказы на несколько лет вперед, не потому что мне нечем было заняться, а потому что это единственный способ унять боль внутри!

— Скажи, с кем ты сейчас спишь? — склонила голову набок, рассматривая его вдоль и поперек. Его губы дрогнули в подобие улыбки, но он их сжал.

— Не с кем.

— Да ладно! — не поверила я, усмехаясь. — Говори уже правду! Девочек по вызову приглашаешь или Анне опять позвонил?

— Да правда, не с кем. Анна уже как полгода счастливо замужем, наши отношения завершились, как только в моей жизни появилась ты! А для проституток я слишком брезглив.

— И как тебе переизбыток тестостерона не сносит башку?

— Сносит, еще как сносит, просто научился справляться.

— Дим, — моя болтливость явно спровоцирована выпитым шампанским, потому что следующий вопрос я бы на трезвую голову никогда не задала. — А как звали Каштанку?

Он побледнел, опустил руки вдоль тела, растерянно меня рассматривая. Мне тут же захотелось проглотить свой язык.

— Ее звали Вероника, — тихо произнес, не спуская с меня глаз. — Но Никой я ее никогда не называл. Ника у меня только ты. Одна.

Поставил подпись, на секунду задержался взглядом на дате. Захлопнув папку, встал. Рядом тоже задвигали стульями. Профессионально вежливо улыбаясь, пожал руку партнеру.

— Поздравляю вас, Дмитрий Александрович, теперь и Ближний Восток ваш! Есть континенты, которые еще остались непокоренные?

— Вам перечислить? — мой вопрос вызвал сдержанный смех.

Все зааплодировали, радостно заулыбались. Повод веселиться был прекрасным: получение выгодного контракта и позже корпоратив по случаю Нового года. Торжественно разлили шампанское, раздали всем присутствующим бокалы. Через полчаса деловой этикет позволил слинять с фуршета, прикрываясь важным звонком.

— Дмитрий Александрович! — меня на пути к кабинету перехватили девушки, стажеры, об их существовании знал по бумагам. — Вы наш кумир! — рыженькая не скрывала своего дикого восторга, брюнетка была поспокойнее.

— Вам автограф дать? — пряча иронию за очаровательной улыбкой. Они засмеялись.

— Может, вы секрет вашего успеха раскроете? — две пары глаз в большом ожидании уставились на меня.

— Много работать. И полное отсутствие личной жизни… — от последнего факта стало горько во рту, хотелось выпить. Чего-то покрепче.

— Дима… — к нам торопливо шел Борис, увидев девушек, тут же поправился: — Дмитрий Александрович, не найдется у вас пару минут для разговора. Личного.

— Да, конечно, — улыбнувшись девушкам, двинулся к кабинету. Борис шел сзади.

— Вас развели? — спросил в спину, только прикрыв дверь. Я подошел к бару, вместо спиртного взял воду, сел за свой стол. — Дим, ты меня слышал?

— Слышал. Нет, перенесли на январь, после праздников.

— Но…Ты ж уезжаешь. Вас не видно, не слышно.

— Знаю. Напишу доверенность юристу, пусть выступает в моих интересах. Да все уже оговорено в первом варианте. Ничего менять не буду. Свидетельство потом заберу. А в принципе оно мне не нужно, я жениться больше не собираюсь, — взглянул на свою руку, лежащую на компьютерной мыши, сжал в кулак. Снимать кольцо мне не хотелось. — Итак, планирую в конце недели представить план на следующий год, решить вопрос с отпусками, да с расширением штата. Работы предстоит много. Ведущие зарубежные проекты я возьму на себя, а вы тут распределите все остальное, можете попробовать учитывать пожелания каждого сотрудника… — взял бумаги на столе, вчитываясь в текст.

— Посмотри на меня, — прошептал Борис, неожиданно крутанув кресло. Я изумленно на него уставился. — Ты соображаешь, что делаешь?

— Да… — опустил глаза, рассматривая рисунок на его галстуке. — Это единственный способ не сойти с ума. Мне надо чем-то забить свой мозг, чтобы не было ни минуты для размышлений на личные темы. Чтобы я просто приходил домой и спал без сновидений. Чтобы мог спокойно с ней встречаться, и после не напиваться…

— Дима… Неужели так и не нашел ключик к сердцу Ники?

— Не знаю Борь. Я вроде все делаю правильно, пытаюсь понять, почувствовать. Я не давлю, не ставлю перед фактом, но все равно что-то не получается. Ника вроде хочет простить, но не прощает. И простит ли, я не знаю. Я каждый раз ищу в ее глазах ответ, но ничего там не вижу. И от этого мне больно, тоскливо. Ты не представляешь, как это тяжело, быть рядом с нею и не сметь прикоснуться, не можешь обнять, прижать к себе. У меня сердце не выдерживает….

Борис, обняв меня одной рукой за шею, прислонился лбом к моему лбу. Слезы текли по щекам, сквозь плотно сжатые веки, ощущал их влагу. Разрушить всегда проще, чем построить. И дом, и семью. И вместо того, чтобы как обычно, в годовщину нашей свадьбы, двадцать пятого декабря быть в Париже, сидеть с ней в обнимку, любуясь огнями башни, сидел в кабинете с другом и плакал над руинами семейной жизни, не в силах понять, где точка, где запятая.

Хотелось тишины и спокойствия. Взгляд вновь зацепился за огромный букет красных роз, который посыльный принес двадцать пятого декабря. С ним была еще карточка. «Люблю. Т.Д.А.». Лаконично и без лишних слов. Как-то не рассчитывала, что Дима выделит этот день в календаре, при сложившихся обстоятельствах. Раньше все плохое он предпочитал не вспоминать, даже годовщину смерти родителей была б возможность — забыл, но каждый год он и Олег сами ездили на кладбище. Как-то не любили эти взрослые мужики публику в такие дни. Я не видела его с корпоратива. Прошла неделя, а он лишь звонил. Дети вновь погрустнели, часто сидели втроем у окна в зале, смотря во двор. Посмотрела на Дану с Арсением, которые играли в Лего на полу. Вика сидела рядом и смотрела телевизор, где показывали новогодние программы. Чтобы я хотела загадать в Новый год? Наверное, мои мысли теперь схожи с мыслями младшей дочери: чтобы вернулся папа к детям, а муж к жене. Я оценила его попытки меня понять, сам факт, что брал мои книги, читал, радовал. Не требовал в властной манере себя простить, и вообще перестал давить, иногда вскользь рассказывал о своих делах. Я не стала посвященной во все тонкости его работы, но уже такие крупицы информации, говорили о том, что он приподнимает занавесу того, что раньше было сокрыто за семью печатями.

— Мам, — донесся голос Вики. Я приоткрыла глаза, она смотрела в окно. — Там папа приехал.

— Папа? — младшие подорвались с пола и понеслись его встречать. Я нехотя села, пригладила волосы, пошла следом. Дима обнимал детей, целуя каждого то в щечку, то в шею, а они заливисто хохотали. Вновь с его приходом в дом вернулся детский смех, радость. Он поднялся на ноги, взяв пакеты, направился на кухню, по дороге чмокнув Вику в дверях.

— Я тебя не ждала, ничего особенного к праздничному столу не готовила! — встала возле стола и начала вытаскивать покупки из пакетов.

— Меня ждать не надо, я сам прихожу, — он вытащил бутылку вина, открыл ее, разлил вино по бокалам. Один протянул мне. — Пусть все плохое останется в этом году. А в следующем будет только хорошее.

— Ты считаешь, что наш развод дело хорошее? — крутила бокал в руках, бросая на него изучающие взгляды.

— Ник, я не собираюсь в новогоднюю ночь вновь выяснять отношения, пусть идет все своим чередом. Когда ты почувствуешь, что готова со мной поговорить, я буду тебя ждать. А сейчас давай просто отпразднуем Новый год впервые в узком кругу!

— Да, конечно, — разочарованно согласилась, пришлось с ним чокнуться бокалами. А чего я ждала? Что в обычной манере вспылит или заявит, что ему все надоело и пошло все лесом? Дима выглядел спокойным, немного уставшим. Единственное что меня напрягло, утрата блеска в его глазах. Не было ощущения азарта к жизни. И это пугало, потому что он всегда был полон жизнелюбия, энергии, готовый покорять этот мир любыми способами. Всегда шел вперед. Вернее, бежал, жадно наполняя себя всем, что могла ему предложить эта жизнь. Мы действительно провели Новый год своей семьей. Дима дурачился с детьми, помогая младшим собирать какой-то дом из деталек, Вика лишь комментировала с дивана. Послушали речь Президента, выпив сладкое шампанское, из окна понаблюдали за фейерверками. К часу ночи дети стали клевать носом. Богдана уснула возле бока Димы, Арсений на груди, Вика сонно подпирала голову на другом конце дивана. Я взяла спящего сына на руки, Дима подхватил дочь, старшая поплелась следом. Уложив детей спать, мы вернулись на первый этаж. Начала собирать разбросанные игрушки по комнате, Дима, без слов присоединился ко мне. Держа коробку, смотрела на его затылок, чувствуя, как хочется провести ладонью по волосам, он бы непременно оглянулся через плечо, сгреб в охапку, смеясь, стал бы целовать. А после бы мы занялись любовью на этом ковре возле камина.

— Ника, с тобой все в порядке? — впервые за вечер он обеспокоенно на меня посмотрел. — Ты, какая-та красная, глаза блестят. У тебя температура? — его ладонь легла на лоб, я опустила веки, наслаждаясь этим прикосновением. — Лоб холодный. Ты нормально себя чувствуешь?

— «Я хочу тебя», — мысленно прошептала, не смея посмотреть ему в глаза, ему все станет понятно без слов. И я уже не была уверена, что мое желание взаимно, хоть и говорил, что будет ждать, а видеть, как он отстраняется, было б невыносимо. Досчитав до десяти, открыла глаза, слабо улыбнулась.

— Я просто устала. Много суеты за последние дни.

— Тебе надо отдыхать, — Дима встал, забрал из моих рук коробку. Побрела на диван, натянув на себя плед. Он вернулся, неся два бокала с вином, протянул мне, после сел чуть поодаль.

— Самый тихий Новый год за всю нашу совместную жизнь, — смотрела на него поверх бокала. Его губы искривились в усмешке, в глазах отражались язычки пламени от камина. — Что ты будешь делать на каникулах?

— Собирать чемодан.

— Куда летишь?

— В Дубай.

— Тебе отпуск не помешал бы. Один? — последний вопрос задан из вредности.

— Я не в отпуск лечу, — он посмотрел на меня, — работать. Буду женам шейхов строить дворцы, — иронично улыбнулся.

— Каждой по хоромам? Даже интересно узнать их уклад жизни. Потом расскажешь секреты, я напишу откровенную книгу про тайную жизнь жен восточных правителей.

— Боюсь, что не разрешат распространять столь личную информацию. Прислали целый список правил поведения.

— Боже, ты же не привык кому-то там подчиняться! — рассмеялась, Дима тоже присоединился, отпивая вино.

— Они предлагают хорошие деньги. Мне ж теперь алименты платить на троих детей.

— Не смешно!

— Зато, правда, жизни.

Мы замолчали, каждый смотрел в свой бокал. В этот день можно было б простить его, был Новый год, как символ чистого листа, были мы вдвоем. Я посмотрела на его профиль. Невозможно прошлое забыть. Слишком много там счастливых моментов. Именно он дал мне понять, что значит любить без остатка. Скучать по нему, когда он вышел в соседнюю комнату. Радоваться его улыбке, открывая утром глаза. Если он уйдет из моей жизни, там навсегда образуется пустота. Никто ее не заполнит.

— Дим…

— Ммм…

— Поцелуй меня… — тихо попросила, смотря как он вскинул голову. Поставив бокал, подползла к нему и уселась на колени, обхватив ладонями его лицо. Он дышал урывками.

— Ник, я не робот, чтобы после поцелуя спокойно на тебя смотреть, как будто ничего не произошло, — его шепот с темнеющим взглядом возбуждал, поерзала на коленях, заставив его стиснуть зубы, а под собой ощутить явную выпуклость в области ширинки. Я склонилась к его губам, нежно всосала нижнюю губу, слегка прикусив зубами. Тело вздрогнуло, когда одна рука обхватила меня за шею, вторая накрыла грудь через блузку, сжимая до чувственной пытки. И теперь окончательно поняла, что без него не смогу жить, нет, смогу, физически никуда не денусь, но вот душевно всегда буду рядом с ним, постоянно думать о нем, тосковать-грустить, стремиться всегда только к нему одному, как в начале наших отношений. Потому что люблю его безумно. Отстранилась, схватила края его джемпера, потянула вверх. Он послушно поднял руки. Губами припала к жилке на шее, скользя по ней языком. Дима шумно выдохнул, сжимая мои бедра. Я гладила его плечи, хаотично водила руками по груди, спускаясь губами и сама ниже. Облизывая пупок, расстегнула ремень на джинсах, запуская руку под резинку трусов. Его горячая плоть сразу же нырнула ко мне в ладонь, как соскучившийся котенок. Позже мои губы сомкнулись на головке члена. Подняла на Диму глаза, улыбнулась, видя его сузившие от желания глаза. Он взял меня за руку и потянул на себя, завладев губами, подмял под себя, оказавшись внезапно сверху. Даже сквозь ткань своих джинсов ощутила, как мне жарко между ног, как там все трепещет и ждет. Нетерпеливо стала извиваться под его руками, вжимаясь бедрами в него.

— Ника! — рыкнул Дима, задрав блузку и отодвинул чашечку бюстгальтера, втянул в рот набухший сосок, болезненно его прикусил, заставив меня застонать. Я вновь задвигала бедрами под ним. Его зеленые глаза посмотрели на меня в упор, в то время как руки расстегнули пуговицы, стянули вместе с трусами уже не нужные штаны. Пальцы нежно погладили внутреннюю сторону бедра и свободно скользнули внутрь, нажимая на чувственные точки, превращая меня в неадекватное существо, жаждущего жесткого траха.

— Дима! — взмолилась, не в силах больше терпеть пытку. Не раздевшись до конца, ощущая, как ткань натирает нежную кожу между ног, он накрыл своим телом, напряженно входя в меня. Обняв ногами его талию, приподняла бедра, задавая свой темп. Сначала было непривычно, засомневалась, что сумею испытать оргазм после длительного отсутствия половой жизни, но, когда Дима обреченно выдохнул, согнул локти, вжимаясь в меня всем телом, задвигался быстрее, ощутила, как нечто теплое поднималось с кончиков пальцев, пока не накрыло с головой. Чтобы не разбудить криком детей, впилась зубами в его плечо, вонзая в спину ногти. Я мерно покачивалась на волнах своего экстаза, закрыв глаза, двигаясь в такт резким движениям Димы, пришла в себя, когда испытала боль в плече. Удивленно повернула голову, заметила на коже следы от зубов.

— Ты че кусаешься? — недовольно пробурчала, растворяясь в глазах, напротив.

— От большой любви! — он хотел сползти с меня, но крепче сжала ноги, с ним было как-то уютно и тепло. Дима лег набок, притянув меня к себе. Теперь я поняла почему он в свое время так настойчиво убеждал меня купить большой диван, как полигон, на нем было комфортно лежать вдвоем, не боясь грохнуться. Провела пальчиком по его губам, они дрогнули в улыбке.

— Я люблю тебя! Но никогда больше не предавай! Лучше говори, все что тревожит, что беспокоит, чего боишься, что напрягает! Никогда не заставляй меня и детей плакать!

— Ника, я не буду говорить…

— Тсс…что-то подобное ты говорил в день нашей свадьбы, типа не изменишься в одно мгновение.

— Но я ведь купал же детей до года!

— Да-да, это требует ордена за отвагу!

— Ника! — он уткнулся в изгиб моей шеи, целуя кожу. — Я люблю тебя! Спасибо Богу за то, что мы сумели преодолеть наши трудности! Спасибо ему за тебя!!! Спасибо тебе за мудрость, терпение, понимание! — его губы переместились к моему рту, слова утонули в поцелуе. В этот миг были только он и я, весь мир перестал существовать, потому что все что могло меня заинтересовать вместилось в нем одном!

 

Эпилог

Солнце слепило. Прищурился даже сквозь очки. Морской бриз приятно освежил лицо. Держа в одной руке сланцы, босиком по песку направился вдоль пляжа. Мне нравилось это место тем, что оно было пустынным. Вскоре я услышал смех, лай собаки, визг. Улыбка сразу же застыла на губах, ускорил шаг.

— Папа! — первым меня заметил сын и, бросив мяч, побежал навстречу, за ним же увязался золотистый ретривер. Девочки обернулись, их лица расплылись в улыбках, но не побежали. Подхватив уже своего большого мальчика, закружил его, он расхохотался, откидывая голову. Слегка длинноватые волосы развивались в разные стороны. Опустив его на песок, взял за ладошку, подошли к дочерям.

— Приветик, папулик! — Вика встряхнула своими выгоревшими волосами, озорно сверкнув зелеными глазами. Я покачал головой. Чертовка! Из неуклюжего подростка превратилась в настоящую красавицу. Ни раз замечал в общественных местах, с каким восхищением и вожделением на нее смотрели представители мужского пола. Но спал спокойно, моя старшая девочка не поддавалась соблазнам и росла умницей. Богдана вместо словесных приветствий подбежала ко мне и жестом приказала нагнуться, чмокнула в щечку, крепко обняв за шею. Даже в десять лет ей по-прежнему нужен со мною телесный контакт, и чтобы я ночевал дома. Когда выпрямился, глаза вспыхнули. По тропинке от дома к пляжу шла Ника, улыбаясь мне. Я шагнул ей навстречу.

— Я не слышала, как ты приехал! — она чмокнула меня между губ и щекой, провела ладонью по лицу.

— Я оставил машину возле ворот! — мои глаза опустились на Никины руки, на них сидел сонный мальчишка двух лет. Осторожно взял его к себе, прижимая к груди, поцеловав в висок, вдыхая сладковатый запах, который свойствен лишь маленьким детям. А еще от него пахло грудным молоком.

— Ну, Александр Дмитриевич, в каком вы сегодня настроении? — заглянул в зеленые глаза насупленного сына, он сдвинул темные бровки, вызвав смех старших детей за спиной.

— Судя по взгляду маленького босса, он сегодня не в духе! — Вика подошла сбоку, отобрала сына, пощекотав его за бочок. Губы Александра Дмитриевича дрогнули. — Мы пойдем к морю, он ведь весь в отца, только возле воды приходит в себя! Истинный скорпиончик!

Ника обняла меня за талию, положив голову на плечо. Мы смотрели, как наша дружная компания двинулась к морю. Арсений побежал, как обычно, вперед, следом уже Богдана, они с разбега прыгнули в воду, не заботясь о том, что брызги намочат одежду. Вика на руках с Александром Дмитриевичем зашла по колено, давая второму ножками коснуться воды.

— Красивые у нас с тобой получились дети! — довольно заметила Ника, поглядывая на меня веселыми глазами.

— В моем возрасте внуков ждут, а у меня двухлетний сын! — поцеловал макушку жены, обнимая за плечи. — Это самый лучший подарок!

— Конечно, еще надо умудриться родить в твой день! Если другие твои копии, то Александр Дмитриевич — это ты! Иногда от его пронзительного взгляда у меня бегут мурашки!

— И от меня у тебя тоже бегут мурашки? — прошептал я, прикусывая мочку ушка. Ника рассмеялась, закинув руки на шею, я заключил ее в объятия.

— От тебя у меня по сей день трепещет душа и тело, от твоего голоса я до сих пор схожу с ума! — наши носы соприкоснулись. — Я люблю тебя!

— Мне повториться за тобой или как-то выделиться? — с улыбкой целуя ее губы, прижимая к себе.

— Я не против плагиата, если у вас, Дмитрий Александрович, иссякла фантазия!

— Не буду выдумывать…. Я люблю тебя!

Впереди шумело море, раздавался счастливый детский смех, повизгивала собака, кричали чайки. Рядом была самая чудесная женщина на свете, которую я искал всю свою жизнь, с которой у меня все получалось, все удавалось, а без нее б ничего не имело смысла.

Мужчина и женщина — это две половинки одного целого. Поэтому не тратьте время на пустые ссоры, вместо этого попытайтесь понять друг друга. Попытайся поставить себя на место другого; попробуй посмотреть на мир глазами мужчины, попробуй посмотреть на мир глазами женщины. Четыре глаза- всегда лучше, чем два. Тогда у тебя есть полный обзор, тебе открыты все четыре направления.

Ошо.