— Осталось до Нового года две недели!!! - вещал голос ведущего. Устало потер глаза. Неделя выдалась напряженной, командировка в Австралию выбила из режима. До сих пор не мог нормализовать часы сна и бодрствования. На панели предупреждающе запищал индикатор топлива, напоминая, что надо заправиться. Свернул на ближайшую заправку. Вышел из машины, нажав на ключе кнопку закрытия. Едва сделав пару шагов, окликнули:

— Мужчина! Не могли бы помочь?

Оглянулся. Кроме меня никого не было, на соседней колонке стояла девушка возле черной «БМВ» Х6. Аналогичная машинка была у меня только белая.

— Спасибо, — она улыбнулась. Девушка банально не знала, как открыть личинку бензобака, а заправщика поблизости не оказалось. Улыбнулся, посмотрел ей в глаза и замер. Давненько женские глаза не затягивали, но ярко-голубые очи просто магнетизировали.

— Может по кофе? — голос у нее такой мелодичный, глядя на нее, невозможно было сказать «Нет».

— С удовольствием, но у меня времени в обрез.

— По правде сказать, у меня тоже. Опаздываю!

— Я тоже. Опаздываю, — куда именно опаздываю, не стал пояснять незнакомке, не было привычки посвящать людей в свои планы.

— А мы случаем не на одно и то же мероприятие едем?

Прищурился. Я ее видел первый раз. Неопределенно пожал плечами. Время действительно поджимало. Мы вместе зашли в мини-маркет, оплатили счет, вышли, направляясь к своим машинам. Голубоглазая девушка махнула рукой, села в машину и уехала. Я с усмешкой проводил ее взглядом. Можно было б обменяться контактами. Но особо не расстроился, что этого не случилось. В недостатке женского внимания не было. В моей жизни постоянных отношений нет, но проблем, с кем провести ночь, не возникало.

Перед домом кумовьев машину негде было поставить, пришлось парковаться неподалеку от ворот. Вытащил с задних сидений два букета цветов: один большой, другой поменьше. Небольшие пакетики с подарками не отягощали руку. Снег под ногами поскрипывал, морозец пощипывал кожу на лице. Стряхивая с ботинок прилипший снежок, взбежал на крыльцо. В доме было шумно, пахло выпечкой, едой вообще. Желудок заурчал, напоминая мне, что пора чего-то и перекусить.

— Клестный!!!! — ко мне навстречу бежала кудрявая малышка. Распахнув объятия, подхватил ее на лету и закружил, вызывая хохот. Цветы, подарки были оставлены на кушетке. Пощекотал девчушку, поцеловал. Она чмокнула в ответ, удобно устроившись на согнутой руке. — Мы тебя ждали! А ты опаздываешь! Как всегда!

— Прости малыш, торопился, как мог! — улыбнулся, утыкаясь лицом в ее волосы. Вот кто мог мною вертеть во все стороны, так эта кареглазая малышка, слава богу, она еще не знала своей власти над моим сердцем.

— Могли б догадаться, где именинница! — подошла Наташа, чмокнула в щечку, кончиками пальцев вытерев легкий след от помады на щеке. — Она только тебя и ждала. Ей другие гости были ни к чему. Милана, ты ж дашь крестному время, хотя бы попить чаю с твоим тортом?

— Чуть-чуть! — Милана заторопилась слезть с рук, убежала в гостиную.

— Я хочу тебя познакомиться кое с кем. Мы в свое время познакомились с ней в Париже на показе мод, — Наташа схватила за руку и потянула в зал, где были приглашенные гости.

— Наташ, я не хочу знакомиться… — но мои протесты не услышали. С кем-то по дороге поздоровался, кому-то успел только кивнуть. Окружение было знакомо, не первый раз собирались на различные праздники.

— Леся, познакомься с моим лучшим другом, Дмитрием! — с довольной улыбкой подруга остановилась возле столика с напитками, где стояла к нам спиной девушка. Я автоматически пробежался глазами по фигуре. Хорошенькая. Она обернулась. Ее каштановые волосы разметались в разные стороны. Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Судя по дрогнувшим ее губам, она тоже сдерживала смех. Голубые глаза искрились весельем.

— Дмитрий, — протянул ей руку. Она подала свою ладонь.

— Леся.

— Ладно, вы тут знакомьтесь, а я пойду, поищу свою дочурку, — быстро слиняла Наташа, оставив нас. Ход подруги был ясень: меня в очередной раз пытались познакомить для серьезных отношений.

— Забавно, прям, как чувствовала, что мы с вами едем на одно и то же мероприятие, — она покрутила в руках бокал. Я рассматривал ее теперь внимательнее, чем на заправке. Милая, цепляющая своими голубыми глазами. Которые были как два глубоких озера. Обратил внимание, что на тонком запястье был причудливый браслет, явно авторской работы.

— Обычно состав гостей знаю в лицо, он не меняется на протяжении нескольких лет, — подошел к столу, взял бокал с шампанским. Правда, хотелось выпить чего-то покрепче и поесть.

— Совсем не меняется? — Леся улыбалась. Улыбка такая сдержанная, словно хозяйка стеснялась чего-то. И вообще девушка держала себя достойно, не шумная и не тихая, движения ее были неторопливы, плавны.

— Иногда разбавляется парой тройкой новых лиц. Например, как сегодня, в виде вас.

— Значит вы с Наташей почти родственники.

— Была б возможность породниться ближе, непременно породнились.

— Вы верите в существование в дружбы между женщиной и мужчиной? — ее вопрос заставил пристальнее всмотреться в голубые глаза. Сколько раз я слышал этот вопрос, когда спрашивали об отношениях с Наташей, не передать словами. А сколько раз темнело лицо Андрея, когда он в очередной раз слышал сплетни о нашей связи с Наташей, не передать словами. Однажды просто перестали реагировать на такие вопросы, слухи, доказывать-объяснять тонкости наших отношений.

— В дружбу не верю, но за нее и Милану убью любого, не посмотрю, кто это, — мы напряженно смотрели друг на друга. Не выдержала Леся, отвела глаза в сторону. Я поднес бокал к губам.

— Димка!!! — на меня с объятиями полез Борис, неожиданно вынырнув из толпы.

— Ты же в отпуске! — мы обнялись, улыбнулись друг другу. Борис поправил очки и окинул оценивающим взглядом Олесю. — Я думал вы где-то на Мальдивах.

— Это ты где-то в Австралии, а мы были все время тут. Решили никуда не ехать.

— Может, тогда вернешься на работу и займешься отчетами? — с поддевкой смотрел на друга, Борис усмехнулся.

— Вернусь, как и положено, не волнуйся, одного тебя не оставлю в квартальный отчет.

— Там надо посмотреть документы …. — Борис приложил к моим губам палец и покачал головой. Я рассмеялся, и правда, друзья теперь затыкали мне рот, когда поднималась тема работы.

— Давай не сегодня. Отключи ты свой мозг от работы. Там у Андрея отличный коньяк припасен, пойдем его полакаем, пока он не увидел.

— Я вам полакаю, — со смехом появился Андрей, его лицо от улыбки смягчалось, на совещаниях, переговорах он выглядел совершенно по-другому, и наши отношения в семье никогда не перетекали в бизнес. — Еще и без меня собрались.

— Так, где ты говоришь у него коньяк? — улыбнулся, сверкнув озорно глазами, кинул мимолетный взгляд на девушку, которая с любопытством слушала нас.

— Ты давай, тут закругляйся, — Борис выразительно посмотрел на Олесю, — мы будем тебя ждать на веранде, — он подхватил Андрея, и они ушли.

— Приятно было познакомиться, — поставил бокал с шампанским, улыбнулся на прощание и поспешил к друзьям, ни разу не обернувшись. Через полчаса я забыл даже ее имя, выпивая рюмку коньяка под разговоры с Борисом и Андреем. В дом загнала Наташка, возмущаясь нашим эгоистичным поведением и отсутствием мозгов, находясь на улице в распахнутых куртках.

Что-то меня разбудило. Приоткрыл глаза. Было темно и тихо. Вновь встал впадать в сон, когда тихий вскрик опять разбудил. Поднялся с кровати, вышел из комнаты. Было тихо, но интуиция толкала меня в детскую комнату. Когда подошел к двери, услышал опять вскрик. Сердце от страха сжалось. Я распахнул дверь, стараясь не шуметь, чтобы не испугать Милану. Девочка спала в своей кровати, раскрытая. Ночник, стоящий на комоде тускло освещал ее лицо, на котором эмоции сменялись со скоростью света. Присел на корточки перед кроватью, убрал с ее лица волосы.

— Милана! — тихо ее позвал. Ресницы дрогнули, и она сонно приоткрыла глаза.

— Папа? — ее вопрос позабавил. Я улыбнулся, гладя ее по щеке.

— Нет, малыш, это крестный.

— Клестный, — и ее губы тут же растянулись в довольной улыбке. Она потерла ручкой сонные глазки. Почему эта девочка меня обожала, никто из нас не мог понять, но с самого рождения она выделяла меня из толпы. Тут же вспомнил, когда крестили, Милана заходила в истерике, никто ее не мог успокоить. Батюшка уже хмурился. Наташа с Ирой отчаялись успокоить малышку и вручили мне. Я до того дня ребенка видел от силы три раза, за полный ее месяц. На руки не брал и особого рвения не испытывал. И там, в церкви она перестала кричать только у меня. При попытке передать крестной матери, Милана вновь показала всем, какие у нее отличные легкие. Решили оставить ребенка у меня.

— Тебе приснился страшный сон? — поправил одеяло, Милана схватила мою руку и прижалась к ней. Я улыбнулся, ласково погладил свободной рукой по щечке. Скорей всего просто перевозбудилась, поэтому так поверхностно спала.

— Не помню.

— Спи.

— Ты не уйдешь?

— Уйду, когда ты уснешь. Мне тоже надо выспаться.

— Я хочу с тобой!

— Милана… — в комнату вошла Наташа. Подозреваю, что она все время стояла в дверях и подслушивала наш разговор. — Пойдем к нам с папой.

— Нет, — твердо заявила девочка, села в кровати. Мы переглянулись с Наташей. Малышка была серьезна в своих намерениях. — Я хочу сегодня спать с клестным.

— Для начала начни выговаривать «Р», а потом уже требовать спать со мной! — встал на ноги. — Вот скажешь твердо «крестный», так уж и быть, заберу тебя сегодня к себе, — был уверен, что Милане этого не удастся. Хоть она и занималась с логопедом, данный звук не поддавался ей. Карие глаза, как у Андрея, задумчиво смотрели то на меня, то на мать.

— Крестный! — выпалила Милана. Четко, немного неправильно, но желанный звук был произнесен. Удивился. Целеустремленная детка, если ей надо, добьется своего. Наташа тихо рассмеялась, похлопала меня по плечу.

— Спокойной ночи, — она, посмеиваясь, вышла из комнаты. Подхватив девочку на руки, выключил ночник и понес в спальню, радуясь, что там двуспальная кровать.

— Когда я вырасту, я выйду за тебя замуж, — заявила Милана. Я усмехнулся, лег рядом, натягивая одеяло до ее подбородка.

— Почему не за папу?

— Так папа — это папа.

— Я тоже своего рода твой папа.

— Нет, ты клестный. Самый лучший! — она подползла ко мне ближе, обняла за шею. Через несколько минут послышалось равномерное дыхание. Улыбаясь в темноту, ощущая тепло ее маленького тельца, следом уснул уже я.

— Кофе? — Наташа держала турку, когда я появился на кухне. Сев за барную стойку, кивнул головой. Где-то слышался довольный визг Миланы и смех Андрея. Потер глаза, прикрывая ладонью зевок.

— Разбирают подарки. Она дала тебе поспать? — передо мной появилась чашка. Наташка села напротив, беря свою чашку с кофем.

— Ну, мне не привыкать делить постель. Правда еще ни одна не занимала так много места.

— Спала в позе звезды?

— А то.

— Тебе пора уже своих заводить. Ты бы был отличным отцом! — Наташа смотрела поверх чашки, наблюдая за реакцией. Тема моей личной жизни всегда была на устах женской половины нашей компании. Подозреваю, что и мужья активно участвуют, перебирая мои косточки.

— Ты же знаешь, что мне не везет в серьезных отношениях, — грустно усмехнулся, поднося к губам чашку. — Так что будем продолжать вести разгульный образ жизни мартовского кота.

— Как тебе Олеся?

— Олеся? — напряг память, вопросительно посмотрел на подругу. Никто у меня с таким именем не ассоциировался.

— Леся.

— Ааа. Никак. Как все, с кем знакомлюсь, — равнодушно пожал плечами. В последнее время жгучего интереса к противоположному полу у меня не возникало, чтобы захотелось провести с человеком время вне постели.

— Не зацепила?

— Ну, если совсем чуток, но не прям ах и бах. Никакого озарения, что это моя половинка, и прочая ерунда в голову не лезла.

— Так может не стоит ждать этого озарения? Тебе ведь не двадцать лет, чтобы поддаваться эмоциям. Олеся хороший человек. Она дизайнер ювелирных украшений, у нее свой бизнес, свои деньги. Она самодостаточная, очень образованная. Она под стать тебе. Вы одного поля ягода. Тебе не придется думать постоянно, ради чего она с тобой. Если вы сойдетесь, то только ради самих себя.

— Ты решила попробовать себя в роли свахи? — приподнял брови, получил незначительный удар в плечо кулачка. Наташа нахмурилась, с досадой произнесла:

— Я серьезно!

Послышался топот нескольких ног, возня. Обернулся. Мелькнул Богдан, но он побежал видно к Милане, следом появился Борис.

— А вот и мы! — сияя провозгласил радостно друг.

— Где ты Ирку потерял? — Наташа слезла со стула и вновь начала варить кофе. Я протянул руку Борису для пожатий.

— Она сказала, что раз Димка тут, то нам непременно захочется посидеть втроем, как в старые добрые времена. Только велела захватить Богдана. Я ничего не пропустил?

— Нет, как раз вовремя, — Наташа поставила перед Борисом чашку и вернулась на свое место. — Я расхваливаю Диме свою подругу.

— Это какую?

— Олесю!

— Аааа, — Борис резко замолчал, я с любопытством смотрел на него. Он в отличие от подруги особой радости не выразил. Реакция удивила, обычное дипломатическое молчание в этот раз нарушалось недовольным сопением.

— Ну, колись, что в ней не так? — ткнул в бок друга. — Наташка мне ее так расхвалила, что еще пару минут и пошел бы звонить, назначать свиданку.

— Да все в ней нормально, наверное. Если рассуждать с точки зрения мужского взгляда. «Да, девчонка хороша, И фигура и душа…» — напел Борис строчку из песни какой-то группы. — Про душу ничего не знаю, но ножки у нее мммм.

— Борис! — Наташа замахнулась на него полотенцем. Мы с ним рассмеялись, переглянулись.

— Не знаю. Мне кажется она немного не то, что нужно Диме.

— А что ему надо?

— Чего-то другого. Более семейного человека что ли.

— Что?

— Ну, не знаю, как объяснить!

— Сложно с вами! Сами не знаете, чего надо! Как Олеся на дорогах не валяются! — кинулась на защиту своей подруги Наташа.

— Ладно, не ругайтесь! — примирительно поднял руки. — Давай номер телефона своей подружки. Узнаем, что за душа у такой распрекрасной девушки, за одно, — хитро скосил глаза на Бориса, — оценим ее ножки.

— Расскажешь, — Борис рассмеялся, поняв смысл моих слов. Наташа улыбалась, но хмурила свои брови. Она взяла записные листочки и написала номер телефона.

— Надеюсь, это серьезно? — протягивала мне листочек. Я взял за край, но она его не отпускала. — Не так, как последнее время?!

— Наташ, во всяком случае, попробуем. Не обещаю звон свадебных колоколов.

— Хорошо.

Проехав пункт контроля, под внимательные взгляды охраны, направил машину к дому. Олеся жила на выезде из Москвы, в элитном поселке, правда у нее был не дом в прямом его понимании, а таунхаус. Я вышел их машины, когда увидел вышедшую Олесю. Моему звонку она удивилась, но не настолько, чтобы томно дышать в трубку. Любезно согласилась поужинать в этот же день. Мне хотелось сразу понять, какой сценарий развития будет у нас, ибо тратить время на отношения просто для галочки не хотелось.

— Привет, — улыбнулась. Она все же была красивой. Холодной красотой, на лице ни одной эмоции, только вежливая улыбка, ее состояние даже глаза не выдавали.

— Привет, — открыв дверцу машину, взял букет с сиденья и протянул ей. Изумленно вскинутые брови, единственно, что ее выдало. Что ж, снежную королеву можно, оказывается, удивить банальными вещами.

— А тебе идет небольшая щетина, — между делом заметила Олеся, пока мы ехали в ресторан. Рука рефлекторно коснулась щек. Ну да, с утра не брился, а к вечеру специально ради этой встречи не стал. Я бросил на нее быстрый взгляд, она смотрела в окно. Профиль у нее аристократки. Аккуратный нос, тонкие губы, гордый взгляд голубых глаз. В глубине души поднималось чувство предвкушения чего-то невероятного. Это забавляло. Классических свиданий у меня давно не было, глядя на Олесю, максимум, на что мог сегодня рассчитывать на поцелуй. И то в щечку. И то это было под таким большим вопросом. Она не производила впечатления доступной девушки, которую можно было б развести на секс в первый же день знакомства. Нет, как раз за таких приходилось бороться. Разжигало давно забытый азарт такой расклад. Стало интересно, как долго она будет держаться отстраненно. Пока я ей был не особо интересен, впрочем, как и она мне. Это свидание было нам навязано Наташей, уверен, что при каждой встрече подружка Олесе рассказывала обо мне. Правда, я о существовании этой девушки до вчерашнего дня и не подозревал. В ресторане Олеся вела себя как хорошо воспитанная девушка, мы говорили на какие-то обобщенные темы, обходя личные. Как и я, она «болела» своей работой.

— Вот этот кулон из последней моей коллекции, — она коснулась пальцами кулона, который был какой-то замысловатый с камнями. Но я смотрел не на украшение, а на ее пальцы. Они были длинные, как у пианистки, белые, с неброским маникюром. В голову полезли непристойные мысли.

— Красиво, — промолвил, беря стакан с водой. В украшениях я мало, что понимал, обычно ориентировался по ценнику, хотя для близких людей приходилось включать эмоции.

— Наташа говорила, что ты архитектор.

— Есть такое.

— И сколько лет ты этим занимаешься?

— Больше десяти.

— Тебе нравится строить дома?

— Мне нравится наблюдать, как строится дом по рисункам. Это что-то сродни с твоей работой. Вначале ты видишь, только материал, надо сотворить шедевр. Через какое-то время ты видишь итог, о том, что было в начале, ничто не напоминает. Мысль обрела реальные черты.

— Я тебя понимаю.

Я улыбнулся. Говорить о работе с девушками мне приходилось впервые. Это забавляло. Мы вышли из ресторана в первом часу ночи. Стоя возле машины, наблюдали, как кружится снег. Олеся поймала снежинку, она сразу же растаяла.

— Я подумываю создать в следующем году коллекцию, связанную с зимой. Должно получиться красиво! — девушка мечтательно улыбнулась, прищуриваясь, повернулась ко мне. Мы стояли рядом друг с другом, взял ее ладонь, повернув тыльной стороной. На нее упало несколько снежинок, растаяв, поднес к своим губам. Она вздрогнула. Еле сдержался, чтобы не показать своего торжества. Нет, нахрапом брать не будем. Будем ходить кругами, постепенно сужая диаметр. Синие глаза потемнели, смотрели задумчиво. Возвращались в молчании. Возле дома, помогая ей выйти из машины, ее рука не спешила покинуть мою ладонь. Олеся легонько ее сжала, улыбнулась на прощание и поспешила уйти от меня, прижимая к груди букет. Я смотрел ей вслед, глупо улыбаясь, чувствуя, как в душе зарождается искорка интереса. Человеческого.

— Как у тебя дела с Олесей? — в кабинет вошел Борис, держа бумаги. Я перевел взгляд с монитора на вошедшего друга. Имя девушки вызвало улыбку. — Судя по довольному лицу, хорошо, — он положил передо мной журнал. На обложке была Олеся с какой-то женщиной и мужчиной и еще с девушкой. Лицо мужчины было смутно знакомым. Где-то я его видел, но не запомнил. Пробежав быстрым взглядом по статье, откинулся в кресле.

— Мда. Я Наташку придушу при встрече, — побарабанил пальцами по столу, смотря на обложку. За все время нашего общения с Олесей, личная территория так и осталась закрытой. Она не лезла ко мне с вопросами, я не доставал ее.

— Ты влип. Это тебе не модели, да студентки. Надеюсь вы не того…

— Нет, все чинно-прилично, рестораны, театры, да выставки. Мы даже не целовались. Все на уровне общения.

— Да ладно? За столько дней??? — Борис выпучил глаза, сел в кресло напротив моего стола. Его сомнения можно было понять, я так давно не проводил время с девушками, приглашая их в культурные места. Обычно все было до тошноты просто: ресторан, постель, на утро прощание. — Что будешь делать?

— Не знаю… Она мне нравится. Впервые мне есть с кем поговорить. Она умна, ей действительно интересно то, чем я занимаюсь, ее работа тоже оказывается занимательна. Я теперь начал разбираться в ювелирных украшениях.

— Но ты понимаешь, что с такими родителями на ней либо жениться, либо вообще не подходи! — Борис беспокоился, его глаза не смеялись, губы недовольно поджаты.

— Что ж, свекра в правительстве иметь неплохо! — озорно сверкнул глазами, улыбаясь. Борис шутки не поддержал, нахмурился. — Да свекровь тоже не последнее лицо в сфере шоу-бизнеса.

— Ты как всегда шутишь!!!

— А что мне плакать??? Посмотрим, как дальше будут развиваться отношения! Мы не спешим!

— Ты темнишь. Давай выкладывай, что у вас там!

— Этот Новый год я проведу с ней, — кивнул на журнал, — и с ними. У них в доме. Впервые буду не с шумной толпой, в виде вас. И на корпоратив я приду с ней.

— Дима! Ты хорошо подумал? — Борис вскочил на ноги. — Олеся — это тебе не стеклышко бижутерии, а алмаз! Но черт! Она тебе не подходит! Эмоционально, ты слишком импульсивен, с годами научился себя контролировать, но я- то тебя знаю!

— Ты первый получишь приглашение на свадьбу! — подлил масла, улыбаясь, наблюдая за вспышкой, удивленно качая головой. Друг фыркнул, махнул рукой и вышел из кабинета. Как только остался один, маска веселости сразу же слетела с лица, взял журнал. Политик, продюсер, ювелир, певица — необычное сочетание семейки.

В холле ресторана было сумрачно, повсюду стояли красивые елки, сияли гирлянды. Из зала, который арендовали для корпоратива, доносилась музыка, смех, народ веселился. Я с Олесей приехал не к самому началу, меня на работе задержал важный звонок. Но моим сотрудникам к такому поведению не привыкать, они знали, что в любом случае я приду, даже под конец. Был у меня такой пункт на работе: всегда найти время поздравить с праздником. Олеся стояла возле зеркала, я невольно залюбовался ею. Блестящее платье в пол, с открытыми плечами, прическа, открывающая тонкую шею, и со вкусом подобранные украшения. Скорей всего опять из своей коллекции. Девушка не любила носить чужие работы. Подошел сзади, ее голубые глаза на минутку вспыхнули, но сразу же обрели дымку холодности, губы растянулись в вежливую улыбку. Взяв ее под локоть, направился в зал. Когда мы вошли, некоторое время никто не замечал моего появления, но затем затихла музыка. Мы как раз подошли к нашему столу, когда из-за него встал Борис с бокалом. Ира мельком посмотрела на меня, на мгновение задержала взгляд на Олесе. Судя по всему, она ей тоже не очень понравилась, но улыбнулась приветливо. Я усадил девушку, недоумевая по поводу возникшей тишины. Внезапно все зааплодировали. Вопросительно приподнял бровь, глазами спрашивая Бориса, что это такое! Но паразит лишь загадочно улыбался. Ведущий вечера начал что-то говорить про то, что во главе успешного предприятия всегда должен стоять целеустремленный человек, который для своих сотрудников, как царь и Бог! Но так как Бог один, то эту роль никак не примерить, а вот царем могу стать вполне. Улыбался, немного растерянно, ибо не знал о таком сюрпризе, девушки из бухгалтерии, как нимфы в длинных платьях, подбежали ко мне, с улыбками, смехом потащили на середину зала. Там, откуда ни возьмись, появился трон, возле него стояла Дарья, держа на бархатной подушке корону. Я не выдержал и расхохотался, пряча в ладонях лицо. Ощутил сразу, как многие расслабились, оно и понятно, никто ведь не знал, как я отреагирую на такую выходку.

— Дмитрий Александрович, примите от нашего огромного коллектива, поздравления с Новым годом, в котором мы с верой и правдой теперь будем служить только одному лицу, не боясь, что маленькое государство раздерут на кусочки, ибо вы теперь единственный Царь! — Даша озорно улыбалась, я покачал головой, давя улыбку. Придушу Дашку! — Поэтому в этой торжественной обстановке среди верных подданных, позвольте вас короновать! — подошел к девушке, нагнул голову, она с особым трепетом поднесла корону и аккуратно нацепила. Выпрямившись, оглядел с прищуром свой коллектив, который создавался по крупицам, отсеивал всякий хлам на протяжении многих лет. Ни один человек не был лишним, все были на своих местах. Кто-то из архитекторов поднес мне бокал с шампанским.

— Хм, не ожидал…Честно! Даже немного шокирован, как оперативно работает источник информации, — бросил на Дашку укоризненный взгляд, она пожала плечами, типа она не причем. — Долго к этому шел, теперь могу спокойно сказать: компания полностью моя, я теперь — Царь, Бог, Президент и прочий властитель над вашими жизнями. В Новом году будет много работы, будут новые проекты, будем осваивать те горизонты, которые были раньше недоступны по тем или иным причинам. Соответственно, новая нагрузка создает новую зарплату! С Новым годом! — поднял бокал, все дружно потянули свои фужеры. Чокнулись, сотрудники радостно обсуждали перспективы, я видел, что у многих загорелись глаза. Подошел к Дарье, взял ее под локоть, отведя в сторону.

— Уволить за утечку не могу, ибо сильно тобой дорожу, но кажется ты ни разу не получала штрафных! — заправил ей прядь за ухо. Даша иронично приподняла бровь, вскинув подбородок. С этой девушкой у меня были самые теплые отношения, порой я думал, как жил без нее! И мысленно благодарил Андрея, что тот посодействовал в появлении этой брюнетки в моей жизни.

— Дмитрий Александрович, вы такой наивный или прикидываетесь? Типа в компании никто ничто не знал? Да все держали кулачки, когда вы подписывали документы о передаче последних акций вам.

— Я должен поверить, что это совпадение?

— Насколько я знаю, у Андрея Корнеивича тоже в приемной сидит секретарша, которая готовит документы!

— Ладно, Дарья, первый и последний раз я закрываю глаза, но впредь уволю. Поняла? — погладил девушку по плечу, получив утвердительный кивок. Мы улыбнулись друг друга, я поспешил вернуться к столу, где меня ждала Олеся.

— Дим, Дашка не причем! — заступился Борис, когда я сел на свое место.

— Мне тебя уволить? — друг стушевался, замолк, поджимая губы. — Ты понимаешь, что это была кондифициально? А, получается, по секрету всему свету! — я злился, внешне это было незаметно, только собеседник видел по глазам, какие эмоции испытывал в данную минуту. Внезапно на мой рукав пиджака легла женская рука. Я замолчал, перевел взгляд с Бориса на Олесю, она мне успокаивающе улыбнулась.

— Чего ты злишься, портя себе и другу настроение? Что случилось, то случилось. Ты же сюда пришел не для разборов полетов, а отдохнуть. Корона дала право гневаться даже в праздник? — ее глаза смеялись, губы дрогнули в улыбке, поспешно стянул корону с головы. Борис разлил шампанское. Дальше вечер прошел в праздничном настроении. Я обнимал Олесю в медленном танце, пиджак давно висел на спинке стула, вокруг все были разгоряченные алкоголем, дружеской атмосферой.

— У тебя отличный коллектив, мало кто из руководителей может похвастаться сплоченностью, единством мыслей… — ее губы едва касались моей щеки, ощущал, как пальцы подрагивали в ладони.

— Я строил все с нуля. Начинал один, поэтому мне каждый человек дорог, как родственник. Они знают, что максимально могут рассчитывать на мою поддержку и понимание.

— А с Дарьей ты спишь? — этот вопрос заставил отстраниться, заглянуть в голубые глаза.

— Ты ревнуешь?

— Я должна понимать, что за ты человек прежде, чем мы переступим порог новых отношений. Ты думаешь, я каждого приглашаю провести Новый год в кругу семьи? Мне кажется, что семья — это именно тот мирок, куда чужих не хочется впускать.

— Я не сплю со своей секретаршей, работу и личные отношения никогда не смешиваю. И да, семья — это самое ценное, что есть у человека… — мы смотрели друг другу в глаза, Олеся склонила голову набок и отвела взгляд в сторону. После одиннадцати вечера люди стали потихоньку расходиться, пожав Борису руку, с Олесей двинулись к выходу, где ждало такси. Когда подъехали к ее дому, сжал ее руку перед тем, как она выйдет. Голубые глаза на мгновение задержались на моем лице, нагнулась ко мне, прохладные губы коснулись уголка губ. Прикрыл глаза, не смея нарушить эту минутную нежность с ее стороны.

— До встречи!

— До встречи!

Новый год всегда в моем понимании был праздником шума, веселья, громких разговоров, после выступления Президента, мы всегда выходили на улицу и запускали фейерверки. Поэтому чинный праздничный вечер у родителей Олеси немного напрягал. Еще галстук душил. Но, глядя на Андрея Петровича при параде, даже запонки поблескивали, стойко терпел. После полуночи мы с ним вышли на крыльцо.

— Скажи мне Дмитрий, какие у вас намеренья по отношению к моей дочери? — от вопроса я поперхнулся сигаретным дымом, откашлявшись, посмотрел на мужчину.

— Самые серьезные: построить дом, посадить дерево, родить сына! — с улыбкой ответил, слегка лукавя, но в целом уже несколько дней действительно думал о том, чтобы создать семью. Андрей Петрович внимательно на меня посмотрел, усмехнулся.

— Знаете, Леся, трудоголик. У нее работа на первом месте, потом весь остальной мир. И если встанет выбор: работа или семья, она выберет первое. Поэтому желаю вам успехов по завоеванию моей дочери, надеюсь, что у вас получится ее женить на себе.

Олеся сидела на диване возле меня, впервые прижимаясь к боку, положив голову на плечо. Я неподвижным взглядом смотрел на огонь. Родители с сестрой ушли уже спать.

— Ты устал? — синие глаза счастливо на меня смотрели. Поцеловал ее в кончик носа. Она выглядела очень красивой, довольной, видно, что вечер оправдал ее надежды.

— Немножко.

— Пойдем, — она встала и потянула меня за руку. Поднимаясь на второй этаж, смотрел на ступеньки лестницы, отмечая в памяти, что неплохо было б узнать мастера, кто ее делал. На какое-то время мозг переключился на работу, сразу же сотни мыслей по поводу, что надо сделать на праздниках, затмили реальность.

— Олесь! — позвал ее, когда она открыла дверь гостевой комнаты. Ее глаза вспыхнули. Зайдя, прижал ее к стене, приближая лицо. Ее зрачки расширились, она неуверенно положила руки на мои плечи и потянулась к губам. Стараясь не спешить, это требовало больших усилий, воздержание давало о себе знать. Напряжение отдавалось с какой-то болью в теле.

— Постой! — прошептала Олеся, куснув меня за губу. — Не сейчас.

Сжав зубы, отстранился, отходя на шаг от нее, выравнивая дыхание. Она провела ладонью по щеке, ушла. Скинув рубашку на стул, покрутил головой. Направился в душ. Включил на полную мощность воду, встал под струи, прикрыл глаза, подняв голову, ощущая, как с водой уходит прошедший день. Когда кто-то обнял меня сзади, вздрогнул от неожиданности.

— Всегда гадала, какой ты без одежды.

— Ну и как?

— Как Бог! От одной твоей спины можно кончить.

— Тогда тебя ждет нескончаемая череда оргазмов, — повернулся к ней лицом, вытирая ладонью воду с глаз. Она была обнаженной, белоснежной всем телом. Моя кожа полная противоположность. Олеся торопливо водила руками по груди, целуя плечи, шею. Намотав на руку прядь ее волос, потянул назад, заставляя откинуть голову. Впился в приоткрытый рот, жадно обводя языком ее небо, зубы. Господи, мне уже хотелось трахнуть ее без этих долгих прелюдий. Прислонил ее к стенке, шарил руками по телу, целуя жестко рот. Обхватил ладонями ее полноватые груди, потеребил соски, она выгнула спину. Целуя ее шею, опускал ладони ниже, к животику, проведя по бедрам, коснулся темных завитков между ног. Ее дыхание стало чаще, она подняла руки, запустив их в мои волосы, задвигала бедрами. Простонав, развернул ее к себе спиной, резко вошел сзади. Постоянно одергивал себя, напоминая, что надо доставить девушке удовольствие, а потом уже самому разрядиться. Олеся закричала, задрожав всем телом. Слава богу, вода заглушала ее крики, не удивился бы, обнаружив в спальне ее родителей. Наверное, подумали б, что дочь убивают.

— Черт! — она повернулась ко мне и напряженно всматривалась в мое лицо. Приподнял бровь. Ее синие глаза были удивлены и удовлетворены. Хмыкнув, вышел из душа. Полотенцем обмотался вокруг бедер, не оглядываясь, покинул ванну. Взяв телефон, лег на кровать, закинув руку за голову. Через несколько минут появилась Олеся, правда все так же обнаженной. Она встала в ногах, нагнулась ко мне, подбираясь к полотенцу. Я перехватил ее руки, покачал головой. Глаза сузились, это был бой взглядов, кто первый опустит глаза, тот проиграл. Это знала она и я, поэтому мы смотрели друг на друга довольно долго.

— Ты привык выигрывать?

— Я привык командовать.

— Вначале ты был не такой.

— Мы всегда вначале хотим выглядеть лучше, чем есть на самом деле.

— Я не подчинюсь тебе.

— А я не буду плясать под твою дудку.

Она улыбнулась. Улыбнулся и я. Притянул ее к себе и коснулся губ, всасывая. Ее руки обхватили мою шею, перекинув ногу, села на мой живот. Мы целовались, чуть ли не заглатывая друг друга, возбуждение накрыло с головой. Олеся почувствовала мою эрекцию, ослабила узел полотенца, оседлала сверху, не отпуская моих губ. Теперь она задавала темп, то замедлялась, то ускоряясь, подняв голову, задвигалась быстрее. Откинув голову, синие глаза затуманились, обхватив ладонью ее затылок, поглотил крик. Упав на подушки, потянул за собой девушку. Она расслаблено лежал на груди. Поглаживая ее по спине, из глубины воспоминаний всплыло лицо Лены, образ Кэти. Может третий раз получится?.

— О чем ты задумался? — спросила девушка, целуя ключницу.

— Да так, не о чем, — увильнул от ответа. Но нахмурился. — Олесь, я не люблю двойных игр.

— В смысле? — она подняла голову, глядя мне в глаза.

— В прямом.

— Я не очень тебя понимаю.

— Давай договоримся на берегу: если мы вместе, не будет никаких на стороне отношений. Даже случайных.

— У меня нет привычки, жить на два фронта.

— Вы все так говорите по началу, а потом выясняет совершенно другое. Если надоело, стало скучно, встретился другой мужчина, говори сразу. Не надо недосказанности, не надо лжи. Я устал от этого.

— Опыт?

— Можно так сказать.

— Ты тогда тоже сразу говори. А то получается, ты такой идеал, и никто не ценит.

— Хорошо.

Она прильнула нежно к губам. В душе зародилась маленькая надежда, что не так безнадежно мое положение в плане семьи. Что возможно вот мой счастливый билет в синих глазах.

Было время ланча. Мы с Борисом сидели в нашем полюбившемся ресторане, каждый смотрел в свой планшет. Даже в перерыв мы с ним работали.

— Я могла догадать, где вас искать, — Наташка без приглашения села рядом с Борисом. Она весело перевела взгляд на меня. — Ты сменил стилиста?

— С чего ты взяла? — улыбаясь, выключил планшет. Подошедший официант протянул Наташе меню.

— С каких пор ты стал носить тройку, да еще зажимы на галстуке?

Рассмеявшись, провел ладонью по галстуку, едва касаясь золотого зажима, подарок Олеси на Новый год. Однажды она невзначай бросила фразу, что жилетка сидела б на мне идеально, подчеркивая ширину плеч. Запустив смущенно руку в волосы, счастливо улыбнулся. Борис возвел глаза к потолку.

— Олеся сказала, что тройка придает больше солидности. Зажим ее подарок.

— Ааа, так вы спелись! — подруга радостно захлопала в ладошки. Я передразнил ее улыбкой. — Бог услышал мои молитвы!

— С каких пор ты стала молиться за его грешную душу? — Борис шутливо округлил глаза.

— С тех пор, как мы остепенились.

— А ты не завидуй, что кто-то отмаливает мои грехи! — швырнул салфеткой в Бориса.

— Да боюсь, одними молитвами не поможешь! Ну, как ее ножки?

— Ножки очень даже ничего! И остальное тоже!

— Вы что, еще не беседовали на эту тему?

— Я ждал, когда ты придешь, чтобы ему не пришлось два раза одно и то же повторять! Ты должна оценить мою выдержку, я не лез с вопросами! — Борис выпрямил спину, сделал лицо благородного джентльмена. Вернее напыщенного сноба.

— Ты счастлив? — две пары глаз в ожидании уставились на меня.

— Да, — просто ответил, но в моем выдохе этого слова было все то, что невозможно рассказать словами. Это можно только прочувствовать.

Открыв багажник, взял два букета. Олеся стояла рядом, держа несколько пакетов. Улыбнувшись ей, чмокнул в губы. Как же я по ней соскучился за неделю, пока она была в Англии. Звонками сыт не будешь.

— Я чувствую себя не в своей тарелке, — она заправила волосы за ухо.

— Да успокойся, там свои.

— Ну как-то за два месяца мы не нашли время познакомиться ближе, а тут сразу на банкет.

— Да никакой не банкет. Так семейные посиделки.

Мы поднялись на крыльцо. Что-то меня насторожило. Какое-то тревожное чувство заскребло душу. Нахмурившись, открыл дверь.

— Что случилось? — спросил у Иры, которая пробегала мимо, лицо ее было сосредоточенное.

— У Миланы температура, плачет, никак не можем дать ей лекарство, — она внезапно замолкла, на бегу затормозила, обернулась ко мне. — Так, раздевайся. Тебя она послушает!

С сильно бьющимся сердцем, поспешил за Ирой, забыв про Олесю. Моей девочке плохо, от мысли, что могу чем-то помочь, на лестнице я опередил Иру, влетел в детскую. Милана лежала на кроватке хныкала, крутила головой, отталкивала руки Наташи. Андрей стоял возле окна, хмуро смотрел на дочь.

— Миланка! — ласково прошептал, опускаясь возле Наташи. Мне хотелось схватить девочку и прижать к себе, забрать все ее болезни себе, лишь бы она вновь стала улыбаться, смеяться и шалить.

— Помоги нам, она не слушается никого! — одними губами произнесла Наташа, поднимаясь. Милана перестала крутиться, с больными глазами посмотрела на меня. Моя ладонь легла ей на лоб. Она горела.

— Ну, малыш, чего ты тут пугаешь взрослых? — улыбаясь, провел по мокрым волосам. Ира протянула мне бутылочку и ложку. — Давай выпьем лекарство. Тебе сразу станет легче.

— Не хочу, — просипела девочка, отворачиваясь.

— А через не хочу.

— Не буду!

— Так-с, — в голосе зазвучали металлические нотки. Милана надула губы. — Я не буду церемониться. Открывай рот! — она замотала головой, я приподнял бровь, жестко глядя на нее. Мой взгляд возымел действие, она смотрела исподлобья, но рот открыла. Сзади облегченно все выдохнули. — А теперь спать! После сна тебе станет лучше, уверен мама разрешит тебе съесть лишний кусок вкусного торта!

— Я хочу к тебе на ручки! — закапризничала Милана, протягивая ко мне руки. Встал, снял пиджак, протянул Наташе. В дверях стояла Олеся, отстраненно наблюдая за нами. Подняв девочку, прижал к груди, взглядом призывая всех покинуть детскую. Милана обхватила меня за шею, положила голову на плечо. Я, уткнувшись в ее макушку, слегка покачивая, ходил по комнате. Через двадцать минут услышал равномерное дыхание. Осторожно переложил ее в кроватку, поцеловал в лобик, включил видеоняню и тихонько вышел из комнаты. Все сидели в столовой, при моем появлении Наташа вскочила на ноги, я протянул ей вторую часть видеоняни.

— Расслабьтесь. Заснула. Только завтра вызови врача, — сел возле Олеси, взял ее ладонь и поднес к губам. Ира с Наташей засуетились, накрывая на стол, появился Борис.

— А где ты был? — друг сел возле меня, откупоривая бутылку с вином.

— Богдана сплавлял свекрови. Это нам подфартило, что она решила в гости заглянуть. Кто бы мог подумать, что Миланка заболеет.

— Главное, что вчера чувствовала себя хорошо, — Андрей поставил на стол бокалы, тоже присел за стол.

— Бывает. Дети иногда болеют. Тебе даже скажет это мой брат. А у него опыт большой.

— Это да, и как его Алена уломала на третьего! Наверное, ее не покидает безумная мечта родить девочку, — мы рассмеялись. Олеся нахмурила брови.

— Она что, добровольно согласилась на третьего? — синие глаза с недоверием смотрели на нас.

— Кому-то нравится рожать, — Борис как-то странно переглянулся с Андреем. Я напрягся. — Есть такой тип женщин, которые балдеют от материнства.

— А как же карьера? — Олеся явно не понимала, как можно получать удовольствие от детей, — Это же выпасть из жизни минимум на два года.

— А ты что не хочешь детей? — осторожно спросил, прищурив взгляд. Олеся выпрямилась, лицо застыло в надменно выражении аристократки. Я знал уже, что за этой маской она прячет свое истинное отношение, поэтому следил за ее мимикой.

— Ну, в будущем возможно. Лет этак через пять, возможно, рожу одного.

— А Димка мечтает как минимум о троих, — встряла Наташа, услышав конец фразы. — Это видно, глядя на брата такие мечты. Большая семья, это классно!

— Было б классно, если давались сразу дети школьного возраста, минуя пеленки да распашонки, — выпалила неожиданно Олеся, — чтобы не прерывать рабочую деятельность.

Все молчали. Каждый переглянулся между собой, я смотрел неподвижным взглядом на девушку. Резко встал, направился на веранду, схватив с барной стойки чьи-то сигареты и зажигалку. Последнее время у меня было слишком все хорошо, курить почти бросил. Воздух был не весенний, холод пробрался сквозь рубашку. Руки тряслись, не с первого раза прикурил. Когда затянулся, оперся об перила локтями, обхватив голову руками.

— Лесь, не трогай его! — услышал голос Наташи. Подруга знала, меня сейчас лучше обходить стороной. Олеся просто была не в курсе. Как многого мы не знаем друг о друге.

— Дим, — неуверенно застыла девушка в двух шагах от меня. Поднял голову. Она растерялась. — Ты чего?

— Ничего, просто дышу воздухом, — закусил нижнюю губу, держа в себе злость на самого себя. Неужели обманулся? Поднес сигарету.

— Ты, правда, мечтаешь о детях? Ты же не представляешь, как их расти. Они же первое время только кричат, какают да едят! У них болят животы. Потом у них режутся зубы, они опять кричат, они поглощают большую часть твоего времени. И сидеть дома с хныкающим созданием — прямая дорога в психушку. Я, не против детей, они милые, особенно со стороны.

— Олесь! — сжал руку в кулак, постучал по перилам. Посмотрел на девушку тяжелым взглядом. — Ты сама хочешь детей?

— Одного. Лет через пять. Больше для галочки. Пойми, во мне нет этой умильности при виде слюнявого карапуза. Я не создана быть матерью. Я хочу работать, творить, у меня столько в голове идей! Ребенок свяжет по ногам и рукам. Это я буду сидеть в декрете, а не ты!

— Хорошо, — подошел ближе, обнял за талию, притянув к себе. Олеся испуганно вскинула глаза. — Рожай ребенка, ты будешь работать, нянь никто не отменял. А если родишь еще девочку, буду до конца дней тебя носить на руках!

— Ты шутишь?

— Нет. Как только покажешь мне тест с полосками, и услышу на узи сердцебиение, сразу женюсь. От тебя требуется только перестать пить таблетки, выносить ребенка и родить.

— Может, рассмотрим суррогатное материнство? — ее предложение вызвало истерический смешок.

— Нет, я хочу каждый день целовать твой живот и наблюдать, как там, — положил руку на ее живот, она вздрогнула, — растет наш ребенок. Я тебя не тороплю, но пять лет ждать не готов. Так что подумай! — не смотря больше на Олесю, прошел мимо, оставив ее в одиночестве.

Самолет взлетел. Отстегнул ремень, прикрыл глаза. У меня никогда не было отпуска в прямом его понимании. Я старался совместить с работой, потому что бесцельное времяпровождение быстро надоедало. Именно поэтому редко ездил с друзьями и родственниками. Но сейчас мне предстояло провести две недели на отдыхе. С Олесей. Я видел по глазам, что она устала, как и я, но жажда все успеть, ничего не упустить побуждала бежать вперед. Работа была на первом месте, потом все остальное. Однажды переборов себя, заказал билеты на Кипр, ее поставил перед фактом. Сначала она кричала, что ей не дали выбора, что не спросили про планы, но потом смиренно согласилась. Ее настроение было непредсказуемо, было сложно угадать, что вызовет улыбку, что доведет до истерики. Первое время подозревал, что она беременная, но Олеся заявила, что это последствия отмены таблеток, когда организм перестраивается. Она с большим трудом согласилась на мои требования, ибо понимала, уйду, как бы сильно не был привязан. Я хотел полноценную семью, а она только меня.

— Даже не верится, что мы с тобой две недели никуда не будем спешить. Хотя по плану у меня была запланирована поездка в Париж, на новый показ зимней коллекции, — Олеся раскрыла журнал. Скосил глаза в ее сторону, ее бледное лицо осунулось, под глазами залегли тени, умело скрытые тональным кремом. Взял ее руку, поднес к губам и поцеловал кончики пальцев. Синие глаза потеплели, арктический холод уходил из глубины.

— Нам тоже нужен отдых, работа не волк, в лес не убежит.

— Ты не понимаешь!

— Я все прекрасно понимаю. У меня у самого остались незавершенные проекты, которые надо сдать в скором времени, но тебе не кажется, что нам нужно побыть вдвоем….

— Но признайся, что в своем ноутбуке ты везешь эти проекты, — она усмехнулась, я улыбнулся, приложив ее ладонь к щеке.

— Как и ты.

— Мы с тобой не исправимы. Какой ребенок, когда даже на отдыхе мы не можем забыть про работу. У нас с тобой уже двое детей — наша работа, без которой мы и мысли не представляем, как жить.

— Олесь, давай не будем! — раздраженно отпустил ее руку, отвернулся. Милая стюардесса предложила выпить, но я покачал головой. Тема детей у нас с Олесей тема раздора, мы могли спокойно разговаривать обо всем, за полгода, что встречались, она подкинула мне несколько заказов в разных частях мира, иногда высказывала мнение по поводу того или иного проекта, о моей и ее работе мы могли долго, самое главное, не уставать, разговаривать. Но, каждый раз приезжая к Наташе, бесясь с Миланой, видел ее презрительный взгляд, как она брезгливо улыбалась, когда дети разбрасывали игрушки, крошили печенками. А громкий визг заставлял ее морщиться, как от головной боли. Милана тоже не любила Олесю. Она показывала той язык, пару раз якобы обливала соком, в ее присутствие вела себя просто невыносимо. Однажды я не выдержал, схватил девочку за руку, под встревоженные взгляды родителей, вывел из столовой.

— Что ты себе позволяешь? — сердито спросил, встряхивая за плечи. Карие глаза, минуту назад сверкающие довольным озорством, сейчас смотрели виновато.

— Она мне не нравится.

— Мне тоже многие не нравятся, но я не веду себя, черт знает как! Твоя антипатия не дает тебе право вести себя, как хочу. Еще раз выкинешь какой-нибудь фокус, я перестану приезжать сюда! Поняла?

— Она тебя не любит! Она меня не любит! — губы обиженно задрожали. Сжав зубы, притянул ее к себе.

— Малыш, главное, что тебя любят родители и я. Остальное ерунда!

— Ты не уйдешь?

— Нет, я всегда буду рядом, — обхватив ладонями голову, поцеловал в лоб. А на душе скребли кошки. То, что я не позволял себе думать, вслух произнесла Милана. Олеся не любила детей, независимо, чьи они были, она хоть и говорила, что любит меня, но я видел, в синих глазах нет той нежности, которую наблюдал в глазах близких мне людей: Наташи, Иры, Алены, по отношению к своим мужьям.

Напевая какую-то мелодию, зашел в приемную. Секретарша вскочила на ноги. Дарья лучезарно улыбнулась. Что ж, я тоже был рад ее видеть, до чертиков соскучился по работе, по движухе.

— Доброе утро, Дмитрий Александрович! Отлично выглядите!

— Спасибо Даша, впервые оценил прелести пляжного отдыха.

— Вам это нужно было, не всегда же работать!

— Ничего срочного нет?

— Нет.

— Тогда я у зама, — зашел в кабинет, положил портфель, и направился к Борису. При виде меня его Вера тоже вскочила на ноги, но я покачал головой, давая понять, что предупреждать о приходе не надо.

— Судя по твоему довольному лицу, отдохнул, как положено, — Борис встал из-за стола. Я пожал протянутую руку и отдал пакет. Он с любопытством заглянул внутрь. Сел на стул.

— Ааа, Дима, ты сделал мне одолжение! Ирка меня уже начала пилить, что ее духи заканчиваются и пора ехать в Париж.

— Я о тебе подумал, когда их увидел. Но не знал, что угадал вовремя.

— Как Леся?

— Хорошо. Отдохнула, подобрела.

— Ну, я видел по фоткам, что настроение у нее лирическое.

— Каким фоткам? — нахмурил брови. Борис защелкал мышкой, развернул монитор ко мне.

— Социальные сети великая вещь. Я сердился на Иру, что она зависает там и выставляет фотки, запретил показывать Богдана и себя. Но подглядывать за другими прикольно. Правда твоя подружка никогда не выкладывала твоего лица, так руки, запястья, затылок, сопровождая лирическими надписями, типа: «Любимый человек прогонит грусть, всего лишь ласково улыбнувшись только тебе».

Я разглядывал фотки со страницы Олеси. Вот она смеялась на пристани, придерживая шляпу. Вот я со спины на катере. И сердечки вместо подписи. На душе стало тепло. На отдыхе мы стали ближе друг другу, сумели о многом поговорить, очень надеялся, что правильно расставили приоритеты.

— Ты ничего не хочешь сказать? — вопрос Бориса был произнесен, когда появилась фотография рук Олеси с кольцом на безымянном пальце. Сапфир в окружении бриллиантов. И надпись: «И я сказала «да»».

— Я сделала ей предложение, — поднял на друга глаза, тот внимательно смотрел на меня. — Знаешь, мне кажется, она после этого расслабилась и успокоилась. И мне легче. Впервые отношения перешли в нечто серьезное, ничего не случилось, никто не прислал мне компромат, никого не обнаружил на месте измены.

— Наверное, целое состояние стоит.

— Последний раз тратился на Кэти, когда покупал ей машину и кольцо.

— И когда свадьба?

— Как только она скажет, что залетела.

— Ты полностью уверен, что это твой человек? — Борис нагнулся в мою сторону, — Я рад за тебя, но понимаешь, Олеся не производит впечатления человека, у которого семья на первом месте. Работа — да. Но не семья. И это не только мое мнение, мы все так думаем.

— Я сделал свой выбор, и вам остается только смириться, — спокойно отчеканил каждое слово, не мигая, смотрел на друга. Тот смутился, опустил глаза. — Поэтому просто порадуйтесь за меня. От души!

Кондиционер не спасал от духоты. Записал в ежедневнике, чтобы заменили или посмотрели их. Слушая своих сотрудников, которые занимались одним большим проектом, делал на листке пометки, на что потом самому посмотреть, посчитать. Рядом завибрировал телефон. Высветилось имя Олеси. Даже ради нее не стал прерывать совещание. Когда мы впятером стояли возле чертежа, сзади шумно открылась дверь. Я обернулся. На пороге стояла Олеся, глаза ее лихорадочно блестели, на губах была глупая улыбка. Безумное предположение заставило сделать пару шагов ей навстречу. Слишком она была счастлива. Предвкушая радость, улыбнулся в ответ.

— На сегодня все, я потом сам посмотрю кое-какие данные, и завтра продолжим наш разговор, — бросил через плечо молчаливым работникам, взял со стола ежедневник, телефон, листы и ручку. Подойдя к Олесе, глазами спрашивал то, что пока боялся произнести вслух, но она загадочно улыбнулась. Мы, переглядываясь, направились в мой кабинет.

— Что? — спросил, едва за нами закрылась дверь, обнимая девушку за талию.

— У меня для тебя новость! Ты сейчас упадешь, так что давай присядь!

— Нет уж, я хочу почувствовать, как дрожат ноги от счастья!

— Господи, я до сих пор не верю своему счастью! — Олеся высвободилась из объятий и, кружась по кабинету, замерла посередине. — Меня пригласили в Нью-Йорк! Я теперь буду консультантом в ювелирном доме Тиффани.

Губы продолжали улыбаться, зубы сжались, до конца еще не осознавал смысл сказанного, но что-то внутри оборвалось, ощущение, что падал куда-то в пропасть без страховки.

— Круто! — прошел к столу и сел, положив руки перед собой. Олеся подбежала ко мне, развернула стул и села на колени, обхватила ладонями лицо и приникла к губам. Не получив ответа, она подняла голову и впервые заглянула в мои глаза. Мне пришлось отвести взгляд, потер устало переносицу.

— Ты не рад…

— Рад. Как профессионал. Но не как мужчина, — честно признался, Олеся встала и подошла к окну.

— Ты не понимаешь, такой шанс выпадает один раз в жизни!

— Понимаю! Как раз я тебя очень хорошо понимаю! — горько произнес, смотрел на прямую спину Олеси, на ее руки, которые себя обнимали, на струящиеся волосы. Мне хотелось ее удержать возле себя, но это было б неправильно. Умом понимал, что ей надо развиваться в своей сфере. Перед глазами пронеслись наши совместные дни. Чувствовал себя, как человек, которому сообщили, что он неизлечимо болен. Встал, подошел к ней, положил руки на плечи. Она повернулась ко мне, глаза были полны слез. Нагнулся к губам. Наша страсть, наверное, единственное, что нас держало вместе. Оказывается. Олеся стала расстегивать рубашку, закинув галстук на плечо. Задрав подол платья, провел ладонью по обнаженным ногам. Ее губы скользили по шеи, руки спускались ниже, к ремню. Ухмыльнувшись, одним движением разорвал кружевные трусики, за что получил укус в предплечье. Подхватив ее за бедра, она обвила ногами талию, поднес к переговорному столу и усадил. Целуя ее, одной рукой расстегнул ремень на брюках, развел ее ноги шире. Когда вошел, синие глаза восторженно сверкнули, с губ на выдохе слетел стон. Я трахал ее глубоко, держа за талию, не спуская глаз с ее глаз. Лицо исказилось от предвкушения наслаждения, она впилась ногтями в плечи, закусив губу, чтобы не закричать. С каким-то садистским удовольствием наблюдал за ее мучениями, потому что замедлил темп. Не торопился давать ей разрядку. Глаза умоляли не пытать, помиловать. Я понимал, что наказывал ее. Наказываю за свои несбывшиеся мечты. За то, что предпочитает работу, а не меня. Когда по щеке скатились молчаливые слезы, прижал к себе, пару мощных толчков, и она уткнулась мне в шею, с прерывистым дыханием.

— Дмитрий Александрович, вам звонит Евгений Владимирович! — заработал внутренний телефон. Отстранился от Олеси, подошел к столу, поднял трубку. Слушая своего заказчика, наблюдал за Олесей. Она переместилась на диван, запихала в сумочку разорванные трусики. На некоторое время отвлекся от личных проблем, полностью сосредоточивая внимание на разговоре.

— Мама тоже считает, что я должна остаться, выйти за тебя замуж и родить детей, стать нормальной женщиной, а не карьеристкой, — произнесла Олеся мысли вслух, как только я положил трубку. Застегивая рубашку, смотрел на ручку, не торопился высказывать свое мнение по этому поводу.

— Но это же неправильно! Почему женщин всегда притесняют! Я изведу себя мыслями о несостоявшихся проектах. Я очень люблю тебя…

— Но не настолько, чтобы пожертвовать всем ради меня? — спокойно встретился с взглядом Олеси. Прищурил глаза. Она нервно заламывала пальцы на руках, кусала губу. Явно не знала, что ответить.

— Мне дали время подумать до октября.

— Вот и думай.

— Дима…

— Иди, думай! — процедил сквозь зубы, сжимая карандаш в руках. Олеся вскочила на ноги, схватив сумочку, выбежала из кабинета. Едва за ней закрылась дверь, хрустнул карандаш, сломанный надвое. Поставив локти на стол, обхватил голову. Переживем. Не первый раз. Я знал, что выбор будет явно не в мою пользу, ибо сам как-то заявлял, что выберу работу, а не семью.

Дождь мелко моросил. Допив кофе, поставил чашку на стол. Время было около девяти, в десять назначена встреча. Посмотрев документы, щелкнул замками на портфеле, надел пиджак. Посетовал, что машину оставил на улице, а не на подземной парковке. Придется помокнуть, зонт не хотелось брать. Бросив взгляд на часы, вышел из квартиры. Стоя на крыльце, нажал кнопку автозапуска, погода вполне сентябрьская, машину надо прогревать. Нахмурился, когда неподалеку остановился белый внедорожник. Похожий на Наташкин, когда она сама выскочила из машины, удивленно приподнял брови. Она не просто шла, она бежала. Замерев передо мной, откинула со лба прилипшие мокрые волосы.

— Дай-ка попробую угадать повод, почему ты примчалась ко мне с утра, — игриво улыбнулся, отметая в сторону плохие предположения. Вряд ли бы она улыбалась, если б с дочерью что-то случилось.

— Ни за что не угадаешь. Но задам тебе один вопрос! Тебе Олеся сказала? А то вдруг она делает сюрприз!

Имя Олеси заставило скривиться как от зубной боли. Веселое выражение лица медленно сползало с Наташи. Последний раз я ее видел у себя в кабинете в августе. Больше мы с ней не встречались, по умолчанию наши отношения сошли на нет, но никого не оповещали об этом. Забавно, за полгода мы в квартирах друг друга не поселились, даже вещи не пришлось забирать. Личное пространство так и осталось личным. Мы встречались, мы планировали даже совместную жизнь, строили планы, но мы никогда не жили друг с другом.

— А что она должна сказать?

— Вы расстались?

— Да, месяц назад.

— Но…почему? Вы выглядели такими счастливыми последнее время.

— Не сошлись в профессиональных взглядах.

— Я серьезно!

— Ей предложили работу в Нью-Йорке. Она не смогла отказаться от такого предложения.

— Боже! — Наташины глаза расширились от ужаса, она приложила ладонь ко рту и отшатнулась. Я схватил ее за локоть, обеспокоенно вглядываясь в ее лицо.

— С тобой все в порядке?

— Дима, — она схватила меня за руки, напряженно заглядывала в глаза, — Она беременна.

— Олеся? Я тебя умоляю! — рассмеялся, но Наташа покачала головой. Отстранился, неуверенно улыбнулся, не веря в происходящее. — Это шутка?

— Нет. Я ее сегодня видела в консультации. Она заходила к главврачу, та ведет только особые беременности. Ну, проще говоря, по блату.

— Говори адрес! — получив информацию, поспешил к машине. Сердце от страха билось быстрее, чем положено. Я не знал, что думать. Хотелось и радоваться, и в тоже время боялся, что Олеся что-то сделала с ребенком. В голове была куча вопросов, мысли обрывались, так и не найдя окончания. Оставив машину на стоянке, побежал в женскую консультацию. Немного опешив от большого количества девушек с животами, в регистратуре спросил, где найти главврача. Подходя к нужному кабинету, зажмурился, открыл дверь. Олеся стояла возле кушетки, поправляла юбку. Вскинув глаза, замерла. Я прислонился к стене, не в силах отвести от нее глаз. Ее испуганный, виноватый взгляд сказала то, чего я боялся.

— Молодой человек, выйдите из кабинета! — возмущенно попросила женщина, оборачиваясь ко мне.

— Дима… — Олеся дернулась в мою сторону, но я резко отвернулся, сильно хлопнув дверью. Душила злость, обида. Не разбирая дороги, наконец-то вышел из здания. Резкий холодный воздух обжег легкие. Я не знал, что мне делать сейчас! О чем вообще думать после всего произошедшего! Вырулив машину с парковки, резко нажал на газ. Бежать из этого города! Не видеть никого. А еще лучше напиться до бесчувственного состояния, забыть это утро, стереть с памяти. Переформатировать себя. Как же больно! Боль скручивала изнутри, не давая дышать. Хватая ртом воздух, направлялся в область, не замечая, как спидометр взлетал на максимальную скорость. Что за ирония судьбы? Почему обжигаюсь? Почему? Почему? Этот вопрос, как молоточек, бился в висках. Слезы застилали глаза, мешая смотреть на дорогу вместе с дождем. На крутом повороте почувствовал, как машину повело, как она стала кидаться из стороны в сторону. Впереди показался встречный автомобиль, резко крутанул руль, ощутил, как машина подскочила. Я не слышал звука колес, только урчание двигателя. Затем перед глазами мелькнула земля. Последнее что врезалось в память, это разрывающий где-то мобильный телефон.

Было больно. Боль была ощутимой. Реальной. Приоткрыл глаза. Сбоку был какой-то аппарат, на нем какие-то неровные линии и значок сердца с цифрами. От рук отходило несколько трубок, иголок, на груди тоже были какие-то провода. Обвел взглядом то, что мог видеть полулежа. Мне даже не хотелось делать попытки двигаться, больно было просто лежать. Увидел в темном углу на диване комок чего-то белого. Шевельнул пальцами рук, запищали какие-то датчики. Комок белого на диване резкого подскочил. Когда оно склонилось надо мной, понял, что это был Олег.

— Привет, — одними губами прошептал, у меня не было сил даже голос напрячь. Олег что-то нажимал на приборе, проверил капельницу и только потом пододвинул стул и сел. Глаза у него была красные, воспаленные, словно не спал несколько дней.

— Ты сукин сын! — его голос дрожал, заметил, как по щекам потекли слезы. — Как же ты нас напугал! — он осторожно взял мою ладонь, зажал в своих руках. — Что ты творишь, Дима??? — минута слабости прошла, теперь его голос звучал сердито. Хотелось рассмеяться, но скорчился от боли. — Больно?

— Да нет, немного щекотно, — тихо произнес, сжимая зубы. — И долго я так спал?

— Три дня.

— Никого там не убил?

— Нет, только груда металла.

— Ничего. Я как раз подумывал сменить машину.

— Мать тебя теперь не пустит за руль.

— Давай рассказывай, чем мне обошлась эта авария, кроме покореженной машины.

Олег задумчиво смотрел на меня, успокаивало, что его глаза не метались, не стремились смягчить приговор. Значит, потери не велики.

— Тебе повезло. Мне не пришлось собирать тебя по частям. Ушиб грудной клетки, глубокие разрезы на руках, но мы наложили красивые шовчики. Пару порезов на лице. Главврач сказал, что в рубашке родился. При таких авариях людей привозят никаких. А у тебя не было даже внутренних повреждений. Ну и сотрясение головы. Больше всего пугало, что ты не приходил в сознание. Лучше, может быть, ребра сломал, чем твое бессознательное состояние. Родители за эти дни из-за тебя поседели на всю голову. Отец не мог эти дни работать, как зависнет с утра возле твоей палаты, так и не отвиснет. Про мать вообще молчу. Кретин безмозглый! Ты не скажешь, на кой черт тебя понесло в область?

— Спешил на встречу.

— У меня другая информация, встреча назначена была в центре.

— Я не хочу об этом говорить! — твердо заявил, предупреждающе посмотрел на Олега. Тот хотел еще задать какие-то вопросы, но заставил себя промолчать. Я прикрыл глаза. Чувствовал слабость и желание провалиться в сон, спасительный сон.

— Там Олеся обрывала тебе телефон. Вчера приходила, слезно умоляла к тебе пустить, но я даже мать не пускал. Как-никак реанимация, не положено. Сегодня переведут в палату, принимай гостей. А теперь отдыхай! — он сжал мое плечо, потрепал по голове и ушел, видел, что полез за телефоном. — Но, черт тебя побрал, я рад, что ты живой!

Был уверен, что позвонит матери, сообщить о моем состоянии. Улыбнулся. У меня есть родные, а это главное. Все остальное ерунда.

— Мама! Хватит меня кормить! — выставил руки перед собой. Мать поджала губы, но настаивать не стала. Она отложила контейнеры в сторону. — Извини, — поймал ее руку, улыбнулся виновато. Ее лицо осунулось, побледнело. Под глазами залегли тени. Отец тоже находился в палате, сидел по другую сторону. Родители переглянулись между собой.

— Больше так не делай! — голос мамы дрожал, видно, что переживания ее еще не отпустили.

— Обещаю водить аккуратно! — все свое очарование вложил в улыбку, стараясь выглядеть жизнерадостным, чем на самом деле ощущал себя.

— Никакой машины! — строго заметил отец, хмуря брови.

— Я без машины, как без рук! — досадливо воскликнул, как бы сильно не любил родителей, сейчас они меня бесили. Но не имел права им выразить свое недовольство.

— Найми водителя! Чтоб я тебя не видела за рулем!

— Я не настолько серьезная фигура, чтобы ездить с личным водителем, — иронично улыбнулся, пытаясь смириться с чрезмерной опекой. Понимал, они пережили шок, минуту, когда могли потерять сына, но это все проходило мимо меня, я не мог почувствовать свою вину. Авария может, не сломала мне кости, но душевно сломался. Смотрел на них, но видел перед собой виноватое лицо Олеси. Мама внезапно обхватила мою голову руками и прижала к груди. Было больно сидеть, грудь все еще болела, но старался этого не показывать. Все же матери имеют какую-то космическую связь с детьми, мама прижимала к себе, шептала на ушко, что все будет хорошо, все наладится. Вдыхая ее сладковатый запах, казалось, в такой момент должен был растрогаться, но я смотрел абсолютно сухими воспаленными глазами на больничную стену.

— Дим, — подал голос отец, когда вернулся на подушки, прижимая руку к груди. Если мать интуитивно чувствовала, что-то не в порядке, отец практически по глазам видел, что со мной что-то творилось, но я молчал. — Мы тебе не чужие люди. Если хочется высказаться, поговорить, поверь, в лице нас с мамой, ты найдешь самых лучших слушателей, только не замыкайся в себе. Каждая твоя личная драма всегда остается внутри тебя…

— Я понял, — перебил его, на что отец печально вздохнул. — Все хорошо. Если мне захочется поговорить, я приду к вам. Но не сейчас.

— Дима…

— Мам, правда, все хорошо! — боже, как мне хотелось, чтобы меня оставили в покое и не лезли с душевными разговорами. Просто ушли. Они еще некоторое время посидели рядом в молчании, затем ушли. Прикрыл глаза. В одиночестве побыл недолго. Постучавшись, кто-то вошел в палату. Повернул голову к двери, сжал зубы. Там стояла Олеся. Опустил глаза, ее хотел видеть в последнюю очередь.

— Я принесла тебе тут апельсинов.

— Ну да, витамина С мне как раз не хватает, — иронично улыбнулся. Она положила фрукты на тумбочку, села на стул возле кровати. Сейчас ее вид напомнил наше первое свидание, гордо вскинутый подбородок, маска сдержанности, глаза тоже смотрели с вежливым вниманием.

— Тебе идет щетина! — ее замечание вызвал смех, приложив руку к груди, сквозь зубы рассмеялся. Она вскинула брови.

— Когда-то ты это говорила.

— Да?

— На первом свидании.

— Это было так давно….

— Даже года не прошло.

— Дим… — синие глаза заметались по моему лицу. — Прости меня…

— Тебе нужно мое прощение? — приподнял вопросительно бровь, улыбаясь ехидно. — Я понял, что карьера у тебя важнее меня.

— Это был не ребенок, а всего лишь клеточка. Там даже сердцебиения не было, — она взяла меня за руку. Торопливо выдернул ладонь. Ее плечи опустились. — Я долго думала, что делать. Но ты пойми меня, такое предложение не делается дважды…

— Уйди…. — прошептал, отвернув от нее лицо, ощущая соленый вкус на губах.

— Дима…. - ее прохладная ладонь коснулась плеча, скинул ее руку.

— Уйди! Просто уйди….- слышал ее тяжелый вздох, цоканье каблуков по кафелю. Зажмурив глаза, хотел свернуться калачиком, как в детстве под одеялом, но ребра все еще болели. Закусив губу до крови, беззвучно рыдал.