- Командуйте, Павел Григорьевич, - сказал Кирилл.

Орлов, понимая, что выглядит последним занудой, настроил репетир часов на получасовую отметку. Затем снял тесак с пояса и вручил его Кириллу:

- Пойдешь первым, тропу пробивать. Я второй. Господин Беренс, вы третий. Илья замыкающий. Карабин держать наготове. Через полчаса меняю Кирилла. Через час первым пойдет Беренс.

- Но через час мы будем на месте, - сказал Виктор Гаврилович.

- Вот и хорошо. Хорошо, если именно вы нас туда приведете, - сказал Орлов. - Всем все понятно? Открытые места просматриваются. Поэтому будем двигаться по границе леса. Разговоры исключить. При чистке тропы рубить только то, что препятствует движению. Если можно перешагнуть - не трогать.

- Все ясно. - Кирилл попробовал ногтем лезвие тесака. - Как я понимаю, вы имеете опыт в подобных прогулках?

- Да, - коротко ответил Орлов.

Он счел, что, приняв на себя командование, имеет право не докладывать о боевых заслугах. Ему доверяют, и ладно. Его дело - не обмануть доверие.

Кирилл оказался хорошим ведущим. После взмахов его мачете лианы расступались бесшумно, и лапы папоротника ложились под ноги мягким ковром. Шагая сзади, Орлов успевал замечать, что время от времени Кирилл пробивает путь не прямо перед собой, а чуть правее. Это выдавало в нем опытного лесовика. При долгой ходьбе без ориентира человек невольно сбивается влево, просто потому что шаг левой ноги короче, чем у правой, - и начинает кружить. Кирилл, видимо, знал об этом и постоянно делал поправку, подобно тому, как штурман делает поправку на течение и ветер.

Впрочем, по крайней мере один ориентир у них все же был: порой справа, сквозь стену листвы, поблескивала изумрудная гладь бухты. Отсюда до пляжа было не больше двух сотен шагов. Там, внизу, чистый плотный песок, утрамбованный прибоем. По нему так приятно шагать босиком. Там, внизу, свежий ветерок с моря. Он так дивно обдувал бы вспотевшее лицо. Там, внизу, проложена дорога, по которой можно безо всяких усилий спокойно дойти до карьера~ Орлов понимал, что подобные мысли роятся в голове не у него одного. Но никто из его спутников не выказал ни малейшего недовольства тем, что вместо легкой прогулки по пляжу им пришлось шагать в душном, раскаленном и влажном зеленом аду, раздвигая колючие лапы кустов, отирая глаза от липкой паутины, спотыкаясь о петли корней под ногами~

Идти было трудно, но капитан Орлов был в превосходнейшем настроении. Он командовал отличным отрядом. Бойцы двигались по лесу не только почти бесшумно, они еще и шагали след в след. Они хранили полное молчание, и только Беренс дышал более шумно, чем все. «Он устал, - думал Орлов. - Годы берут свое~ Черт возьми, да он мой ровесник. Интересно, Илья с Кириллом тоже считают меня стариком?»

Часы мелодично щелкнули в кармане, отмерив полчаса.

Орлов коротко свистнул, и все остановились. Он прошел вперед, забрав у Кирилла мачете.

- Отдохнем пять минут? - шепотом спросил Илья.

«Он не устал, - понял Орлов. - О стариках заботится».

Он кивнул. Выждал пару минут, чутко вслушиваясь в ровное дыхание леса. И шагнул вперед, взмахнув тесаком. Здесь, в этом уголке леса, не было сейчас никого, кроме них. Но, перерубив лиану, Орлов подхватил свисающий конец и не дал ему с хрустом рухнуть в сеть ветвей. «Тишина, - думал он. - Самое важное сейчас - тишина. Пока есть возможность, будем хранить тишину. Нашуметь мы еще успеем. Хорошо бы обойтись без шума. Но чует мое сердце - не получится~»

* * *

Виктор Гаврилович, сменив Орлова, почти сразу же взял круто влево, вверх по склону. Скоро они вышли к ручью, и Беренс сказал:

- Не пить. Мутная вода. Дальше будет чище.

И действительно, минут через десять они спустились по невысокому обрыву и остановились перед кристально чистым и быстрым потоком, бегущим вниз среди замшелых валунов. Напившись и наполнив флягу, Орлов поднял голову и огляделся. Лес тут был совсем другим. Исчезли лианы и мохнатые стволы, поредел кустарник. Обрывистые берега ручья разделяли лес на две части. С одной стороны под ногами лежала прелая листва, а с другой - толстый ковер бурой хвои.

Они поднялись по невысокому глинистому откосу и пошли между густо стоящими соснами. Кроны смыкались над головой, не пропуская вниз ни одного солнечного луча. Какая-то птица перелетала в вышине с ветки на ветку, тревожно вскрикивая.

- Вот зараза, - проворчал Илья. - Чем бы ее заткнуть? И камня не найти.

Он кинул шишку. Птица злобно огрызнулась, но отлетела подальше и скоро затихла.

- У нее тут гнездо, - сказал Кирилл. - Мы прошли, она и успокоилась. Вот попугаи - это другое дело. Как привяжутся, так и будут над головой орать, куда б ни шел.

Они остановились перед каменистой грядой.

- Пришли, - сказал Беренс. - Постойте здесь. Я пройду вперед, осмотрю сверху. Потом, возможно, начнем спуск. Если потребуется. Подождите меня здесь, пожалуйста.

Он взобрался по замшелым валунам и ушел туда, где за деревьями угадывался широкий просвет.

Орлов опустился на хвойный настил. Он не чувствовал ни усталости после нелегкого пути, ни голода. А ведь у него не было во рту и маковой росинки с тех пор, как он покинул борт шхуны. Постоянно хотелось пить, но и жажда эта была какой-то слабой, не мучительной. Есть вода - хорошо, нет - потерпим. И еще ему не сиделось на месте. Хотелось двигаться. Покой казался невыносимо скучным. Он поймал себя на том, что машинально вонзает нож в землю, словно продолжая чистить лезвие от крови.

- Хороший кинжал, - сказал Илья. - Можно глянуть?

Орлов положил нож перед ним, и Остерман, не прикасаясь, долго разглядывал его, прежде чем бережно взять в руки.

- Интересный рисунок на стали. Дамаск?

- Златоуст.

- По рукояти не скажешь. Больно проста.

- Менял. Первоначальная-то была покрасивей, - сказал Орлов, пытаясь вспомнить, как выглядел этот нож тогда, четверть века назад, когда он получил его от деда. - Такая же плоская, но узорчатая. Кажется, были выгравированы какие-то охотничьи сцены.

- Сломалась?

- Не уберег. Глупо вышло. Держал на поясе, в ножнах. Ну и пуля угодила аккурат в рукоять. Если б, как всегда, спрятал за сапог~ - Он махнул рукой, усмехнувшись. - Новые накладки делали всей ротой. Кто кость нашел, кто подгонял. Умельцы нашлись.

- Думаете, нашлись бы умельцы и пулю из живота вытащить? - спросил Кирилл. - Хотя, если бы дотянули до госпиталя~ Вы, значит, воевали?

- Да.

- С турками? - завистливо спросил Остерман.

- Так точно.

- Эх, завидую вашему поколению. А мы с Кирой тогда только с мало-фонтанскими пацанами воевали. С татарчатами. А за нас греки бились. Как их? О, братья Сардакисы. Надо же, столько лет прошло, а вспомнил. А еще~

- У мало-фонтанских тоже полно греков было, - перебил его Кирилл. - Вы, Павел Григорьевич, наверно, офицер? И наверно, в чинах высоких?

- Нет, в невысоких. - Орлов поднял ладонь, останавливая Кирилла, который, казалось, готов был засыпать его вопросами. - Погоди. Мы не в казарме. Давай без церемоний. Когда ко мне по отчеству обращаются, я теряюсь. Понимаешь? Не то место. И время не то. Некогда артикулы соблюдать.

- Я артикулов не знаю, - улыбнулся Кирилл. - Отец инженером был, а у него трое братьев, и все военные. По маминой-то родне одни рыбаки, а отцовские все такие строгие. А так уж праздновали, когда война началась. Так радовались. Ну, тогда все отчего-то ликовали. Оркестры в каждом сквере. Марши. Радовались, радовались, а с войны все трое не вернулись. За Дунаем похоронены. Вот так. С тех пор у меня к военным какое-то особое почтение, что ли. Видишь, я даже покраснел. Как в гимназии. Знаешь, когда мы с Илюхой сюда попали, я еще с полгода думал о том, что у меня осенью - переэкзаменовка по алгебре. Уже чуть не всю Америку проехал, от Нью-Йорка до Техаса, а все из головы не шло: «а-квадрат плюс бэ-квадрат». И как вспомню, так краснеть начинаю, уши горят~

Орлов подумал, что за все время их недолгого, впрочем, знакомства Кирилл еще не произносил столь длинной речи.

Остерман вернул ему нож:

- А у меня был обсидиановый кинжал. Армяне подарили. Острый, острее бритвы. Жалко, потерялся. Да нет, вру, не жалко. Оружие не должно быть дорогим.

- Согласен, - кивнул Орлов. - Но обсидиановый нож - это не просто оружие. Наверно, он был еще и с украшениями, да? Что-нибудь вроде рубиновых вставочек или перламутра. Такое оружие не для боя. Оно как орден.

- Мне орден не нужен. Мне нужна вещь, которая меня защитит. Да хоть напильник под руку попадется - и вот, я живой, а мои враги - не очень.

- Что-то мы расчирикались, как воробьи на солнышке, - сказал Кирилл недовольно. - Паша, я только хотел спросить насчет войны. Можно?

- Изволь.

- Ты тоже радовался, когда шел на войну?

Орлов задумчиво почесал переносицу, как делал всегда, столкнувшись с неразрешимой проблемой. Он не помнил, как уходил на войну. Во-первых, она для него началась задолго до царского манифеста: Орлов тогда служил в разведке Генштаба и посещал вражеские тылы, составляя карты для будущих операций. Во-вторых, с той войной было связано слишком много горьких и тяжелых мыслей, но все они появились уже после того, как был заключен мир. А тогда, в самом начале кампании~

- Наверно, любой человек бывает рад, когда после долгого безделья появляется работа, - сказал он, наконец. - Тогда в армии все радовались. Солдаты уходили из казармы в поле, это само по себе радостное событие. Вместо муштры - вольная жизнь, да еще с приключениями. Офицеры радовались предстоящим повышениям и наградам.

- То есть как? - спросил Остерман. - Как можно радоваться, что кого-то из твоих товарищей убьют и ты займешь его место?

- А вот так. И потом, когда уже начались стычки, и кровь, и болезни, все равно это было лучше, чем стоять в каком-нибудь захолустье, пить дрянную водку и резаться в карты. Впрочем, я сейчас не о себе. У меня все было немного не так, как у всех.

- А как? - спросил Кирилл.

Остерман поднял вверх палец и произнес многозначительно:

- Я сразу сказал, что ты - наш человек. У тебя непременно должно быть все не как у всех. Потому что все остались там, а ты - здесь. И мы - здесь. Это что-нибудь да значит. Таких людей, как мы, я видел очень редко. Нет, не подумай, я не хвастаюсь. Особая порода - не повод для гордости. Наоборот, повод для стыда, если ты, такой особенный, а живешь, как все, и ничего особенного не сделал.

- Да оставь ты свою философию! - Кирилл шутливо повалил Илью на землю и придавил, зажав рот. - Дай человеку ответить!

- У меня была не такая война, как у всех, - продолжил Орлов, когда они угомонились. - Я не брал перевалы, не замерзал под Шипкой. Состоял при картографическом управлении.

- В штабе, значит, сидел? - спросил Илья. - Вроде писаря?

- Вроде писаря.

- Оно и видно, - насмешливо сказал Кирилл. - Значит, ты не радовался?

- Ты задаешь трудные вопросы.

- На легкие вопросы я и сам могу найти ответ. Война - непонятная вещь. Почему люди так рвутся к ней? Убивать - жалко, умирать - страшно. Столько страданий от войны, а люди снова и снова ее разжигают. И еще радуются ей. - Кирилл внимательно глянул на Орлова. - Ты уехал в Америку, потому что не хотел больше воевать?

- Нет.

«Как раз наоборот», - чуть не сказал Орлов. Он мог бы ответить, что не навоевался. Турецкая кампания оказалась для него слишком короткой - несколько рейдов за Дунай, пара-другая диверсий под Карсом, бесконечные дежурства при штабе и, наконец, ранение. В то время как другим довелось испытать настоящие муки потерь, штурмов, маршей, осады и совершить настоящие подвиги~ Ему нестерпимо хотелось поговорить. Такого никогда не было, разве что на самых первых, еще юнкерских гулянках, когда от одного глотка шампанского просыпаются невиданные ораторские таланты~

- Тогда - зачем?

- Долгая история, - сдержанно ответил он и обернулся. - Тихо! Беренс идет.

* * *

Лес кончался обрывом. Крайние деревья стояли, наклонившись над пустотой, и сухие корни свисали из щелей в скальной стене. Далеко внизу среди нагромождения камней тянулись кверху тонкие деревца.

- Как быстро здесь все зарастает, - проговорил Беренс. - Еще год, и карьер утонет под зеленью.

- Это и есть карьер? - Орлов долго вглядывался из-под ладони. - Знаете, если б я командовал расстрельным взводом, то выбрал бы другое место. Как, по-вашему, тут можно выкопать могилу для полутора сотен человек?

- Могилу? Здесь оставались такие выемки, вроде траншей. Там попадался не гранит, а камень помягче. Мы его крошили на щебень. Вот если таких траншей мы не найдем, значит, их завалили камнем. А если их завалили, значит~ - Беренс не договорил. - Как думаете, Павел Григорьевич, за этим местом наблюдают?

- Насколько я понял, испанцы выставили наблюдательные посты, чтобы следить за дорогами, за тропами, за берегом. Они следят за движением. А карьер - тупик. Думаю, что он вне зоны наблюдения.

Они лежали на краю обрыва. Беренс свесился вниз и подергал торчащий корень.

- Не внушает доверия. Хватит нам веревок, чтобы спуститься? Не хотелось бы карабкаться, как таракану по голой стенке.

Остерман, продолжая разглядывать скалы на другом краю карьера, пробормотал:

- Виктор Гаврилович, и не думайте даже. Ваше дело - привести нас на место, а дальше мы уж сами как-нибудь. Сколько, вы говорите, там таких траншей?

- Три. Одну прокопали в первый год, и две во второй. Да, три. Они там, на том конце, ближе к дороге.

Орлов встал и отошел под деревья, снимая с плеча связку веревок. Кирилл помог ему разложить их на земле, распрямляя и подергивая, проверяя на прочность.

- Как ты догадался веревки захватить?

- Незаменимая вещь в горах, - ответил Орлов.

- Дашь мне револьвер? Останешься с карабином. Прикроешь нас.

- Прикрою, если будете держаться на виду. Не зарывайтесь там. Оглядывайся почаще.

Он снял оружейный пояс с кобурой, отдав Кириллу. Погонял туда-сюда затвор карабина, прислушиваясь к его работе.

- Не смазан. Вернемся, займусь им.

- Постараемся обойтись без лишнего шума, - сказал Кирилл, обвязывая конец вокруг сосны на самом краю обрыва. - Илюха, углядел что-нибудь?

- Чисто.

Один за другим они, поплевав на руки, ловко и бесшумно спустились вниз. Орлов лег рядом с Беренсом, подобрал с земли толстый сук и пристроил на него ствол карабина.

- Я за ними присмотрю, - сказал он. - Но надо, чтобы кто-то поглядывал назад.

Однако Беренс и не подумал отползти, а лишь сказал:

- Мне и самому неуютно, когда тыл открыт.

- Вот и отойдите к тылу. Будете слушать. Если что, голос не подавать, киньте в меня шишкой.

- Вы уж простите великодушно, но я тут останусь, - сказал Беренс. - Возможно, что-нибудь смогу разглядеть. Должны же какие-то следы остаться. Поверьте моему опыту, порой издалека можно увидеть больше, чем с близкой дистанции. Особенно если рассматриваешь знакомую картину.

Орлов поглядел вниз, где две фигурки сновали между скальными обломками. Словно бесплотные тени, просочились они сквозь редкую молодую рощицу, и ни одна ветка не шевельнулась, выдавая их движение.

- С карабином системы Маузера знакомы? - спросил он.

- Время от времени практиковался в стрельбе по мишеням.

- Надеюсь, ваши навыки сегодня не подвергнутся переэкзаменовке.

- Надеюсь всей душой, - улыбнулся Виктор Гаврилович.

Орлов оставил ему карабин и отполз от края, снова укрывшись под соснами. Он был недоволен собой. Нельзя было потакать Беренсу. Приказ, возможно, был непродуманным, но Беренс обязан был его выполнить.

Почему - обязан? Потому что они, все трое, сами признали Орлова старшим. Значит, должны подчиняться.

«Вы не в казарме, граф, - сказал себе Орлов. - И Беренс не ваш подчиненный. К тому же он лучше вас знает место. А следить за тылами, вглядываться в пустой лес может и новичок в этих краях».

Он подпрыгнул, ухватился за сук и, подтянувшись, забрался на сосну. Устроился в развилке, срезав пару лишних ветвей. Обзор отсюда был гораздо лучше, чем с земли. Да и противник, ежели он появится, будет шарить взглядом по нижнему уровню и не увидит его. В лесу мало кто дает себе труд глядеть не только под ноги. Так что наблюдательный пост на дереве - самое лучшее решение. Здесь можно также пристроить снайпера, чтобы прикрывал тропу. Затянуть его маскировочной сеткой. Причем завязать ее снизу вокруг ствола, чтобы стрелок ничего не ронял на землю. Да и сам не свалится, если пострадает в перестрелке.

Злость мгновенно испарилась, как только Орлов принялся обдумывать устройство огневых и наблюдательных точек в лесу. «Между соседними деревьями можно наладить сообщение при помощи подвешенных канатов, - фантазировал он. - Чтобы с одной площадки можно было перелететь на другую. И так двигаться по всей позиции, ни разу не ступив на землю. Конечно, солдат - не мартышка, он выдаст себя шумом при таком прыжке. Но если проделать это во время перестрелки? Или просто, чтобы сменить точку, не оставляя следов на земле и не тратя время на спуск-подъем? Нет-нет, в этой забавной идее есть рациональное зерно».

Да, идея была неплохая. Но что он станет делать, если сейчас в лесу появится противник? Если бандиты и в самом деле не успокоились, а только разозлились, потеряв одного из своих? Если они способны на прочесывание? Как быть, если кто-нибудь из них забредет и сюда? Закидать его шишками?

Там, у дороги, было проще. Там Орлов знал совершенно точно, куда кинутся беглецы, и куда будут смотреть бандиты. Все возможные траектории были им вычислены заранее. Если бы в погоню бросились несколько конвоиров, он бы применил револьвер. С одиночкой же удалось справиться и без единого выстрела. Достаточно было лишь оказаться на его пути, и он сам налетел на клинок. А здесь - совсем другое положение~

Оставалось надеяться лишь на то, что он вовремя заметит угрозу. Пожалуй, зря он так радовался хорошему обзору. В лесу надо больше надеяться на слух, чем на зрение. Густая хвоя, окружавшая его со всех сторон, приглушала звуки. Осторожно спустившись вниз и распластавшись на земле, Орлов стал слышать больше и скоро различил даже журчание ручья, до которого, как он помнил, было несколько минут ходу.

Невидимые птицы то возились в ветвях, то перелетали между деревьями. Редкие порывы ветра шелестели в вышине.

«Тихо. Нет никого, - думал Орлов. - Бандиты давно переправились через речку. Они и забыли про беглецов. Как тихо~»

У него за спиной хрустнула ветка, и он оглянулся. Беренс привстал над краем обрыва, размахивая фуражкой.

- Возвращаются? - спросил Орлов.

- Да. Но, кажется, сбились с курса.

И вдруг где-то далеко застучали выстрелы. Они сыпались так часто и ровно, что звук напоминал работу машины.

- По нашим бьют! - Беренс выругался и схватил карабин. - Похоже, что из картечницы!

Он выстрелил куда-то, стоя на колене.

- Что вы делаете! - крикнул Орлов. - Отставить! Им же тут подниматься!

Вырвав карабин из рук Беренса, он побежал вдоль обрыва, держась за деревьями.

Так-так-так-так~. - новая порция выстрелов заставила его пригнуться. Но пуль не было слышно, и он понял, что стреляют не по нему. Это плохо!

Отбежав на пару сотен шагов, он упал как раз тогда, когда стрельба возобновилась.

Карьер отсюда выглядел, как овальная бухта, окруженная высокими скалистыми берегами, только вместо волн внизу пестрели камни. Орлов залег на одном берегу, а на другом, прямо напротив него, из-за кустов на скале тянулся сизый дым.

«Стреляют оттуда?»

Он прикинул дистанцию, сдвинул прицельную планку почти до конца - и выстрелил, метя чуть выше кустов, чтобы пуля ударила в скалу. Есть! Попадание обозначилось белесым облачком пыли. Теперь Орлов знал, куда целить, чтобы пули ложились поближе к стрелку. (Попасть в него отсюда можно было только случайно.) Он успокоил дыхание и стал подводить мушку - и вдруг в прорези прицельной рамки что-то сверкнуло. Пули простучали по соснам над головой Орлова. Он нажал на спуск и торопливо отполз назад, чтобы спрятаться за ствол.

И вовремя. Еще одна щедрая пригоршня пуль ударила по кромке обрыва, взметнув пыль. Одна угодила в соседнее дерево, другая перебила ветку где-то за спиной Орлова.

«Так нечестно! - возмутился он. - На один мой выстрел мне отвечают залпом!»

Теперь ему было ясно, где сидит стрелок, - позицию выдавал не только дым, но и поднятая пыль. Неясным было другое. Если по нему бьют из картечницы - а это было очевидно, - то как она могла оказаться там, на скале? Как ее туда затянули, на громоздком лафете с колесами чуть не в рост человека? И куда прячется ее расчет? Один крутит ручку «мясорубки», вращая стволы; другой наводит на цель, третий следит за подачей патронов - кажется, там должны стоять трое. Так где же они?

Он ответил парой выстрелов, после чего противник обложил его так плотно, что Орлов не мог головы поднять. Ствол, за которым он укрылся, сейчас казался ему таким узким, таким тоненьким!

На какое-то мгновение его охватил страх. Захотелось вжаться в землю, зарыться с головой. Пули щелкали все ближе, на спину посыпались щепки с соседнего дерева. Нет занятия более тяжкого, чем прятаться за ненадежным укрытием и ждать, когда же в тебя, наконец, попадут. «И зачем я сюда полез! - ругал себя Орлов. - Неужто нельзя было сразу отбежать в глубину леса, после первого же выстрела? Нет, граф, вам всенепременно надо было покрасоваться перед врагом! Вот и получайте! Только бы не в спину, ох, только бы не в зад, вот стыдно-то будет, и не объяснишь никому, что рикошетом задело~»

В короткой передышке между грохотом выстрелов ему послышался свист. Он отполз еще дальше за деревья и увидел, что Беренс машет ему рукой.

«Наши вернулись», - понял Орлов. Значит, можно больше не отвлекать стрелков. Пусть продолжают тратить патроны, обстреливая лес.

Илья с Кириллом живо сматывали веревки. Беренс шагнул навстречу Орлову, разводя руками:

- Я ошибся, Павел Григорьевич. Там не картечница, а пулемет системы Кольта. У «гатлинга» темп менее высокий.

Орлову очень хотелось отчитать его за безрассудный выстрел. Но Виктор Гаврилович улыбнулся виновато, и стало ясно, что он и сам все понял. И Орлов промолчал. Он загнал новые патроны в карабин и глянул на Илью с Кириллом.

- Нам не пришлось долго искать, - сказал Остерман, перекинув веревки через плечо. - Эти траншеи до сих пор видны. Две пустые. Одна завалена битым камнем. И воняет. Я прикинул: если эта яма по глубине такая же, как другие, то в ней человек двадцать, не меньше.

- Плохо, - сказал Беренс.

- Было бы лучше найти там всех? - спросил Орлов.

- Не лучше, нет. Но, по крайней мере, я получил бы ясный ответ. - Беренс ощупал нагрудные карманы. - Вот незадача. Остался без курева.

- На шхуне покурим, - сказал Орлов. - Возвращаемся в пещеру. Пока дождемся темноты, у нас будет время все обсудить. А сейчас уходим. И побыстрее.