Лукашевич грузно прошелся по комнате, дымя сигарой.

- Значит, Джим Брукс? Звучит неплохо.

- Не хуже, чем «мистер Люк».

- По какому случаю маскарад, Павел?

- Я живу в свободной стране. Могу выбрать любое имя.

- Значит, теперь ты техасец? Говор-то у тебя, конечно, безупречный. Хорошо поставленный говор. Если глаза закрыть - точно, Джим Брукс. Открываю - ба! Ядрена вошь! Да это же капитан Орлов из военно-ученой конторы!

- Комитета, - сдержанно поправил его Орлов. - Военно-ученого комитета.

- А мы вот, простые смертные, ваш комитет всегда «конторой» называли. Ты тут в командировке?

- Василий, побойся Бога. Я уж забыл, когда в отставку вышел. Нет, поверь, все кончено.

- Я тоже подам рапорт. Давно хотел. Но решил выдержать до конца. Меня сюда сослали, будто в Нерчинск. Что же, дело служивое. Тянешь лямку там, куда пошлют. Жалованье за три года набежало, небось, немалое. Вот кончится война, вернусь домой, все до копеечки сниму - и обратно подамся.

- На Кубу?

- Нет, в Бостон. К Эйбу в компаньоны запишусь. Натурализуюсь. Открою свое дело. Жену возьму молодую, из хорошей семьи.

- Ты же, насколько я помню~

- Ну да, числюсь в женатых. Но на то она и свободная страна, верно? - Лукашевич захохотал и хлопнул Орлова по спине так, что тот чуть не выплеснул весь ром из кружки. - На то и свобода, чтоб ею пользоваться в свое удовольствие! Кому в Бостоне нужен Васька Лукашевич, тем более - его супруга-шалава? А вот, пожалте, мистер Люк, собственной персоной, судовладелец и плантатор! Чем не жених?

Он подошел к окну и долго глядел сквозь решетку.

- Кажись, все уехали. Ну что, Джим Брукс, хочешь домой поскорей вернуться?

- Хорошо бы. - Орлов встал рядом с ним, оглядывая двор через окно. - Да только не знаю как.

- Как? С бананами, как же еще. Вечером, как жара спадет, я отправляю груз. Уйдешь с конвоем. На станции сядешь в вагон, вместе с бананами. Только не топчи их там. Товар нежный. В Гаване будешь утром. Деньги-то есть?

- Немного.

У Орлова в поясе были зашиты золотые доллары. Эти монеты охотно принимались в любом уголке Мексики. На Кубе тоже не станут привередничать.

- Вагон подгонят прямо в порт. Товар погрузят на английский пароход. Англичан блокада не касается. Если заплатишь долларами, никаких бумаг спрашивать не станут. Высадят тебя в Джексонвилле. Или хоть в Бостоне, как договоришься. - Лукашевич нахлобучил шляпу. - Но сначала малость покрутишься здесь. Просто так никто тебя не выпустит. Все должны видеть, что ты - мой новый работник.

- Клейтон не станет тебе пенять, что ты меня отпустил?

- А я тебя не отпускал. Ты сам удрал. Насмотрелся наших ужасов, не выдержал, да и удрал. Ну, пойдем, что ли~ - Лукашевич вышел на крыльцо и махнул рукой туда, где над зеленью посадок виднелись несколько покатых крыш. - Вон туда иди, к баракам. Приберешь там. Ты лихорадкой болел? Я повалялся разок. Больше не хочу. Так что ты уж прости, но в барак я с тобой не пойду.

Орлов зашагал между высокими кустами. Зеленые гроздья бананов источали слабый запах. Поначалу он казался довольно приятным. Но вскоре Орлову стало казаться, что плантации слишком обильно удобряют навозом. Вонь становилась все удушливее, и он даже остановился и присел, разглядывая землю - но никаких следов удобрений на ней не обнаружил.

Выбравшись из банановых джунглей, он увидел полуразвалившуюся длинную хижину из тростника, крытую пальмовыми листьями. Ни окон, ни дверей. В черном проеме входа сидел на корточках негр в соломенной шляпе.

- Ке таль, амиго, - сказал Орлов. - Сеньор Люк послал меня помочь тебе.

Негр сонно поднял на него желтые белки глаз.

- Помочь? Я ничего не делаю. Садись рядом. Помогай.

Приблизившись, Орлов заглянул внутрь хижины. Он увидел несколько гамаков с неподвижно повисшими в них телами. Земляной пол был густо усеян засохшим дерьмом. Не засохшее блестело под гамаками в зловонных лужах мочи.

- Чего смотришь? - пробормотал негр. - Они готовы. Надо бы их вынести. Один уже окоченел, намучаемся с ним.

- Я сейчас вернусь, - сказал Орлов и, развернувшись, быстро зашагал обратно к дому.

Лукашевич лежал в гамаке под навесом. Он храпел, и мухи при каждом всхрапе испуганно взлетали с его лица.

Орлов прошел в дом и забрал бутыль, в которой еще оставалось довольно много рома. Быстро переоделся, сменив свою рубашку на голубой китель. Прихватил из шкатулки полную горсть сигар и вернулся к баракам. Вот теперь он был готов к работе, которую невольно выбрал, отказавшись стать солдатом Боба Клейтона.

Вместе с желтушным негром он перенес шестерых покойников за хижину, в яму, укрытую ветвями пальмы. Затем деревянным скребком на длинной ручке принялся скоблить земляной пол, сгребая дерьмо. Он не выпускал сигару из зубов, и дым хотя бы ненамного перебивал невыносимую вонь.

Чернокожий помощник принес вязанку сухих пальмовых листьев и мачете. На этом силы его оставили, и он снова опустился на корточки. Орлов сам изрубил листья в труху и засыпал ею выскобленный пол хижины. Заново перетянул гамаки и застелил их свежими листьями. Проломил стенки в двух местах, и по хижине стал гулять ветерок.

В самом дальнем углу прямо на земле лежали двое еще живых. Обнаружив их, Орлов присел, вглядываясь в изможденные лица.

- Китайцы, - сказал негр. - Их пригнали в прошлом месяце. Сразу заболели. Не привыкли к такой работе. Тут их лихорадка и свалила. Крепкие ребята. Белые умирают на десятый день. А эти уже две недели с краю лежат и все не дают себя вынести.

- Почему на земле?

- Им все равно. А гамаков не хватает. Клейтону каждый день пригоняют новых людей. А мы каждый день вывозим старых. Сейчас придет телега. Отправим еще шестерых.

После недавнего дождя на дороге между бараками в глубоких узких колеях стояла вода. Орлов подумал, что похоронная арба ходит здесь с регулярностью пригородного поезда.

- Где тут можно помыться?

- Иди вдоль канавы, увидишь ручей.

Он ушел, запихнув в боковой карман кителя бутылку. Китель вообще оказался весьма удобной одеждой. Достаточно просторный, он скрывал под собой кобуру и к тому же позволял ветру овевать кожу. Но главным его достоинством было то, что в таких же кителях ходили все, кого только Орлов мог заметить на плантации, - и стрелки Клейтона, и негр в бараке. Правда, тот избавился от рукавов, превратив китель в жилет. Орлов обязательно последовал бы его примеру, если б ему не предстоял еще переход по лесу. Но переход предстоял, и весьма сложный.

Орлов не собирался ехать с бананами в Гавану. Он торопливо шагал вдоль колеи, прорезанной в оранжевой глине. Где-то там, впереди, у дороги прячутся в кустах его друзья.

Он легко мог представить их действия, потому что Илья с Кириллом были сделаны из того же теста, что и сам капитан Орлов. Как бы он поступил, если б у него на глазах их увезли в лагерь? Он бы отправился следом. Незаметно проник бы сюда. И ждал бы, когда они попытаются уйти. Постарался бы прикрыть их отход. Значит, и они поступят так же.

Как они найдут лагерь?

Дождутся похоронной арбы и пойдут за ней, прячась в зелени склонов.

Они неизбежно придут к баракам, и Орлов надеялся встретить их немного раньше. Илье он отдаст ром. А Кириллу расскажет, что Беренс нанялся капитаном на пароход банановой компании. Значит, теперь остатки команды «Паллады» могут с чистой совестью возвращаться домой. А если Остерман не успокоится, выпив рому, и снова начнет разговор о расстрелянных земляках? Тогда Орлов скажет, что расстреляли не всех. Большинство выжило, и сейчас земляки работают на американского плантатора так же послушно, как прежде служили государству российскому.

А если Илье так уж хочется повоевать, то пусть он поторопится обратно к бухте. Там скоро будет рыскать команда Боба Клейтона. Это команда серьезная, как бы сказал Кирилл. Клейтон будет искать тех, кто перебил людей с парохода. И может наткнуться на пещеру. Тем более что вокруг нее наверняка накопилось достаточно следов. Значит, надо как можно скорее догнать Клейтона, навязать ему бой и, отступая, оттянуть от пещеры. Остерману понравится такое предложение.

Орлов шагал вдоль дороги, прибавляя шаг и вглядываясь в заросшие лесом склоны. Он знал, что не сможет заметить своих, пока они сами не покажутся, и надеялся, что они подадут ему знак. Например, свистнут.

Но звук, который донесся до его ушей, заставил его остановиться, а потом зашагать обратно. Где-то в глубине плантации несколько мужских голосов выводили под скрип колес русскую песню.

Продравшись через банановые заросли, он вышел на другую дорогу и свернул на звук голосов. Скоро он догнал обоз - несколько телег, груженных, как ему показалось сначала, травой. Но нет, из-под широких темных листьев проглядывали бледно-зеленые банановые гроздья. Каждую телегу тянул медлительный вол. А по обочине плелись четверо погонщиков в соломенных шляпах. Один из них помахивал хворостиной, то ли подгоняя вола, то ли отбиваясь от комаров. А другие заунывно тянули:

Капитан Орлов никогда не считал себя излишне чувствительным. Скорее, его можно было порой упрекнуть в бездушной черствости. Однако сейчас словно чья-то рука схватила его за горло. Он задыхался от волнения. В ушах стучала кровь, как отзвуки далекой канонады. Он вспомнил полевой госпиталь, где валялся двадцать лет назад. Вспомнил, как из палатки каждое утро выносили умерших солдат. И вспомнил поезд, в котором его увозили с войны, раненого, беспомощного. Санитары вечерами собирались в своем отделении и пели. Вот откуда он знал эту песню. И сейчас мысленно подпел:

Он догнал обоз и свистнул, чтобы погонщики оглянулись.

- Погодите, братцы! Не угнаться за вами.

Они и не подумали замедлить шаг. Впрочем, один из них все же остановился, поджидая Орлова.

- Кто таков? - спросил он, сурово глядя на него.

- Я прибыл с Беренсом.

Погонщик изумленно вскинул брови и даже назад отступил:

- Что? С Беренсом! Он здесь?

- Да.

- Ах ты ж, боже ж ты мой~ - Он обернулся и закричал срывающимся от волнения голосом: - Господа~ Станислав Леопольдович! Господа, Беренс вернулся!

Скрип колес оборвался. Телеги разом встали, и трое погонщиков торопливо подошли к Орлову. Один из них нетерпеливо постукивал себя хворостиной по ноге. От его внимательного и властного взгляда Орлову захотелось вытянуться в струнку и щелкнуть каблуками.

- Я начальник работ, капитан первого ранга Шпаковский. С кем имею честь?

- Орлов Павел Григорьевич.

- Извольте доложить по всей форме!

- Я здесь частным образом, а не по службе.

Шпаковский сразу немного сник. Властно сжатые губы раздвинулись в улыбке:

- Виноват, принял вас за курьера. Знаете ли, когда несколько лет каждый божий день ждешь~ Ждешь неизвестно чего~ Так вы говорите, Виктор Гаврилович вернулся? Где же он?

- Вместе с Клейтоном. Они направились в известную вам бухту снимать с рифов пароход.

- Какой пароход? Наш транспорт? Какой вместимости? Сможет ли он принять на борт всех разом? Нас тут более семи десятков душ~

Орлов покачал головой:

- Нет. Это не транспорт. Как я понял, речь идет о судне банановой компании. А транспорт~ Его не будет. Мы собирались вывезти вас на шхуне, но ее больше нет.

Шпаковский опустил седую голову, чертя хворостиной круги на песке. Трое спутников стояли за его спиной. Несмотря на изможденный вид, они сохранили выправку строевых офицеров. И молчали в присутствии командира, хотя всех их наверняка сейчас переполняли вопросы. Они смотрели на Орлова, ожидая от него чего-то.

И он сказал:

- Шхуна потоплена. Но у нас есть вельбот. Мы собирались на нем уйти в сторону Ямайки. Или добраться до ближайших островов, а там договариваться с рыбаками.

- Так значит, Беренс ушел помогать Клейтону? - глухо повторил Шпаковский, выпрямившись. - Даже не заглянул на плантацию. Быстро же они столковались~ Ну что ж. Каждому свое. Прошу прощения, но нам, возчикам, нельзя задерживаться. Еще три ходки. Сдадим бананы, тогда обсудим с вами все новости. Павел Григорьевич, где вы остановились? В особняке Лукашевича, я полагаю? В таком случае после ужина жду вас в гости. Наш барак возле колодца. Полагаю, вам не станут препятствовать, если вы пожелаете нас навестить.

Один из возчиков порывисто обернулся к нему:

- Позвольте, Станислав Леопольдович! Какие «три ходки»? Вы же ясно слышали: Беренс прибыл, но никакого транспорта нет, и не будет! Нам больше нечего ждать!

Шпаковский, ничего не ответив, хлестнул вола хворостиной и понуро зашагал вперед. Двое возчиков, переглянувшись, последовали за ним. Третий же остался на месте. Он шагнул к Орлову, протягивая руку:

- Есаул Жигарев, Кубанское казачье войско. Павел Григорьевич, велик ли ваш вельбот? Сколько человек вы можете взять с собой?

- Полагаю, двоих-троих. Впрочем, это зависит от того, куда мы пойдем. Если на ближние острова, то можем взять и больше. Но, конечно, не семьдесят человек.

- Я не о них! Со мной, возможно, никто не пойдет. Но я не намерен здесь оставаться. Возьмете меня?

Шпаковский, не оборачиваясь, произнес:

- Емельян Прокофьевич, а не пахнет ли подобная попытка дезертирством?

Жигарев поспешил за ним, увлекая Орлова за собой.

- Осмелюсь возразить! Я лишь выполняю указание руководства об эвакуации!

- Бросить личный состав? Это вы называете эвакуацией?

- Так точно-с! Поэтапная эвакуация, вот как это называется. И позвольте спросить, ваше превосходительство, не вы ли отдали приказ о подготовке~ - Есаул осекся, глянув на Орлова, и продолжил уже не так пылко: - Станислав Леопольдович, к чему нам теперь-то работать? Транспорта нет, следовательно, будем поступать по своему усмотрению.

- Я не потерплю импровизаций, - бросил Шпаковский через плечо. - Все надлежит тщательно продумать. Рассчитать и выверить каждый шаг. Сегодня вечером мы с Павлом Григорьевичем все обсудим. И не сомневаюсь, что придем к оптимальному решению.

- Мне очень жаль, - сказал Орлов, - но я не могу ждать до вечера. Клейтон со всей бандой отправился к бухте. Там остались наши люди. Боюсь, там потребуется и мое присутствие. Так что давайте все обсудим здесь и сейчас. Повторяю, у меня ни минуты лишней.

- Что тут обсуждать! - Есаул Жигарев в сердцах рубанул кулаком по бананам на телеге. - Клейтон ушел! Охрана ослаблена! У нас все готово! Что тут обсуждать! Поднимаем людей и - марш, марш!

- Чтобы поднять людей, их надо собрать в одном месте, - устало ответил Шпаковский. - Сейчас все разбросаны по плантации. Выступим вечером, как и планировалось. Павел Григорьевич, какая сейчас обстановка на фронтах? Нас тут держат в полном неведении. Знаем, что североамериканцы совершили успешную высадку где-то в укрепрайоне Сантьяго. Но у нас здесь ничего не слышно. Не ведутся ли бои где-то рядом?

- Только стычки с мелкими бандами, - ответил Орлов.

- Это не в счет. Что ж, до Лас-Сендрильяс - всего один переход. Будем просить защиты у генерала Агирре, раз уж нет иного выхода.

- Вы уверены, что испанцы вам помогут? - спросил Орлов.

- Конечно. Думаю, они просто не знают, что нас тут держат на положении рабов.

- Даже если б и знали, вряд ли стали бы портить отношения с компанией, - едко добавил Жигарев.

- А как же расстрелянные? - спросил Орлов. - Мы видели несколько братских могил. И говорят, что там лежат казаки, которых казнили испанские солдаты.

Есаул помотал головой, выдавив только одно слово:

- Клейтон.

- Тогда все сходится, - сказал Орлов. - Итак, господа, согласуем наши действия. Как вы намерены выйти отсюда?

- Охрана тут - вахлаки безголовые. - Жигарев махнул рукой. - Мы их голыми руками скрутим. Да у нас уже все расписано, уж столько готовились! Все момента ждали. Так что выйти-то мы выйдем. Было бы куда идти.

- Момент упускать нельзя, - согласился Шпаковский. - Голыми руками, однако, действовать негоже. Есаул, без оружия мы далеко не уйдем. Так что действуйте по-своему. Все мои запреты считайте упраздненными. Павел Григорьевич, я вижу, вы при револьвере~

Орлов коснулся кобуры под кителем.

- Чем могу - помогу.

- Без шума обойдемся! - заявил Жигарев. - Рябцев! Стрелой лети во второй взвод! Скажи - время пришло, пусть начинают!

Один из погонщиков козырнул, вскинув ладонь к полям соломенной шляпы, и исчез в банановых зарослях.

Неторопливо шагая за волами, они дошли до развилки. И здесь Орлов снова услышал завывание огромных деревянных колес.

Похоронная арба показалась из-за поворота. Пару ленивых волов тянул за собой высокий негр. Увидев стоящих на развилке людей, он опустил голову и пониже нахлобучил шляпу.

За телегой ехали двое всадников.

- Молчим, пока не проедут, - предупредил Жигарев.

- Понимают по-русски? - удивился Орлов.

- В охране есть несколько наших. Но эти, вроде, местные? - ответил Жигарев.

- Береженого бог бережет, - сказал Шпаковский. - Постоим здесь, пропустим их.

Громоздкая телега приближалась, покачивая длинными жердями наставленных бортов. Орлов стоял между повозками с бананами так, что его трудно было увидеть с дороги. Но всадники его все же заметили. Один из них коротко свистнул, и негр остановил волов.

Всадник неспешно подскакал к банановым возам и церемонно приподнял шляпу:

- Доброго здоровьичка, Павел Григорьевич.

- И вам не кашлять, Кирилл Андреевич, - отвечал Орлов, пытаясь скрыть довольную улыбку.