Виктор Гаврилович Беренс отнюдь не был аристократом. Принадлежа к тому поколению офицеров, которые выросли из «кухаркиных детей», «учась на медные деньги», он был неприхотлив, терпелив и покладист во всем, что касалось его бытовых условий. Но, оказавшись запертым в крытой повозке вместе со связанными козами и свиньями, он не мог сдержать чувств. Все вершины матросского красноречия, постигнутые им за годы флотской службы, обрушились на ни в чем не повинных животных.
- Это вы по какому поводу? - спросил, дождавшись паузы, Остерман.
- Прошу прощения. Но если б вы вляпались рукой, пардон, в дерьмо-с~
- И не в такое попадали. А все же под крышей приятнее, чем под дождем. И заметьте, нас не связали, как прочих. Так что считайте, что нам оказали особое гостеприимство.
- А я-то думал, нас в плен взяли, - буркнул из темноты Кирилл.
- Не смеши меня. Когда это нас в плен брали? Захотим - уйдем, верно, Виктор Гаврилович? Хотите, сию минуту устроим в лучшем виде? Раз уж вам так неловко тут находиться~
- Нет-нет, господа, прошу без импровизаций. Возможно, их командиру известно что-нибудь о наших людях. В конце концов, мы тут больше ни к кому обратиться не можем.
- Разве что к козам.
Беренс не поддержал шутливую тональность разговора. Он старался подавить глухое раздражение, вызванное беспечностью спутников. С того самого момента, как их внезапно окружили бандиты, Илья и Кирилл держались подчеркнуто спокойно, словно не замечая нацеленных на них винтовок. Они не проронили ни слова, пока Беренс объяснялся с бандитами. Но когда к ним обратились, то оба отвечали на беглом испанском, отвечали почтительно, однако без робости, а Илья даже отпустил пару шуточек, вызвавших ухмылки на угрюмых рожах повстанцев. Кто-то, впрочем, предложил сразу «выпустить кишки этим чертовым иностранцам», но тут вмешался угрюмый бородач, до сих пор молчавший. Он напомнил, что иностранцев приказано не обижать, доставлять в сентраль, а уж там Клейтон с ними разберется.
Бандиты, промышляющие в этих горах, несомненно, знали обо всем, что тут происходило, а ко многим событиям и сами приложили руку. Так что у Беренса не было причин огорчаться: скоро он сможет поговорить с самим главарем и все узнает. Правда, неизвестно, позволят ли ему продолжить поиски или хотя бы вернуться на шхуну. Кто знает, что на уме у этих головорезов~ Впрочем, Виктор Гаврилович старался не заглядывать в будущее, а решал задачи в порядке их постановки. На данный момент его задача состояла в том, чтобы выяснить судьбу исчезнувшего поселения.
А вот его спутники невольно мешали исполнению этой задачи, в то время как он рассчитывал на их помощь. Илья с Кириллом явно собрались выкинуть какой-нибудь рискованный номер, вроде побега. В непринужденности их поведения угадывалось тщательно скрываемое превосходство - так взрослые присаживаются на корточки, чтобы поиграть с детьми.
Они и с ним держались примерно так же. Правда, он заметил это не сразу. Поначалу Беренса свели с Остерманом. В русской общине Галвестона Илья имел репутацию человека, способного «улаживать дела», используя дружеские связи среди юристов, крупных бизнесменов и высокопоставленных чиновников. На первую встречу он явился гладко выбритым, в дорогом костюме и в белых перчатках. Когда же Виктор Гаврилович без обиняков изложил ему суть дела, Остерман усмехнулся, потер подбородок и, после минутных раздумий, сказал, что через три дня будет ждать Беренса в одном из портовых отелей. «Форма одежды - простонародная», - добавил он.
И там, в грязном и шумном ресторане, сведя Беренса с Кириллом, Илья уже вел себя немного покровительственно. Наверно, Виктор Гаврилович не смог тогда скрыть, что чувствовал себя белой вороной среди пьяной матросской толпы. Если выражаться точнее, то толпа была даже не матросской. Глядя на этих оборванцев, Беренс невольно вспомнил, что Галвестон, процветающий порт и респектабельный город, возник на месте пиратской гавани. Потомки флибустьеров не утратили духа и привычек своих отчаянных предков. Ром лился рекой, сквозь табачный дым не видно было лиц собеседников, многоязыкая речь заглушалась женским смехом. Виктор Гаврилович никогда прежде не посещал столь низкопробные заведения и, наверно, выглядел довольно сконфуженным.
К счастью, беседа, как и следовало ожидать, получилась не слишком длинной. Беренс полагал, что любой капитан на месте Кирилла сразу бы отказался от такого предложения - пройти сквозь блокаду, миновать рифы, забрать с берега людей, а потом пуститься в еще более опасный обратный путь. И Кирилл не стал тянуть. Ответил быстро, но не так, как ожидал Беренс.
«Добро. Я могу пойти капитаном на вашей шхуне, - сказал он. - Мое условие: команду набираю я сам».
«Это и подразумевалось».
«Сколько будет пассажиров?»
«Столько, сколько поместится».
«То есть может потребоваться не одна ходка?» - чуть нахмурившись, уточнил Кирилл.
«Я буду рад, если мы сейчас сможем вывезти хотя бы половину», - сказал Беренс.
«А остальные?»
«Остальных, может быть, вывезут позже, когда все уладится~»
«Может быть?»
«У меня мало времени. Я должен все завершить не позднее определенного срока. Поэтому не будем заглядывать в будущее. Когда вы будете готовы выйти в море?»
«Зависит от состояния судна. Я должен осмотреть вашу шхуну вместе с плотником и боцманом. Затем понадобится время, чтобы сделать все нужные запасы. Но обычно дольше всего приходится ждать, пока выправят бумаги », - Кирилл глянул на Остермана.
Тот снисходительно улыбнулся:
«Да хоть завтра утром можешь поднять флаг Русского географического общества. Кира, ты еще никогда не выходил в море с такими безупречными бумагами».
Юридическая сторона дела была проработана довольно тщательно, но в море юристы не помогут. Что толку в документах, если «научную» шхуну с толпой иностранцев на борту остановят в виду кубинского берега, в зоне блокады? И ведь неважно, кто остановит, испанцы или американцы - неприятности гарантированы в любом случае. Лучше сразу выброситься на рифы, уничтожить лишние бумаги и дальше идти разрозненными группами на веслах, авось кто-нибудь подберет, возьмет на борт. Лучше утонуть, чем попасться. Лучше смерть, чем скандал.
«Ни в коем случае нельзя допустить скандала», - несколько раз повторил консул тогда, в январе, когда Беренса вызвали к нему в Гавану. Приказ был предельно ясен: в кратчайшие сроки эвакуировать людей, занятых на стройке. Эвакуировать, не прибегая к помощи местных властей. И, по возможности, не ставя их в известность. Ведь подобные действия могут быть истолкованы как нарушение заключенных соглашений. И более того - как выражение недоверия к администрации. Тогда, в январе, все уже шло к войне. Напряжение в отношениях мадридского двора с заносчивыми американцами достигло апогея, и подданные малолетнего короля Альфонса сами стали обидчивы, как подростки. А Россия не хотела каким-нибудь неосторожным жестом осложнить и без того непрочные связи со своим единственным союзником на антильском направлении.
Следовательно, Беренс не мог воспользоваться услугами местных судовладельцев. Консул предложил дождаться, когда в Мексиканском заливе появится российский клипер, совершающий переход из Сан-Франциско. Возможно, он успеет зайти в Гавану до начала военных действий. Но как, не привлекая внимания, пересечь зону непрерывных боев с повстанцами?
Итак, людям, занятым на стройке, предписывалось незаметно испариться~
«Что они и сделали, не дождавшись меня», - с досадой подумал Виктор Гаврилович.
Он проснулся, услышав, как Илья с Кириллом негромко переговариваются между собой.
- Что-то случилось?
- Пока - ничего, - ответил Кирилл.
- Утром вас, «сеньор инженер», будет ждать работа, - сказал Илья. - Наши друзья вознамерились заняться починкой моста. Очень на вас надеются.
- Прекрасно. Постараюсь выспаться. И вам советую.
- Мы бы с радостью. Да не можем. Выпили «на посошок» по стопке пейотовки, теперь три дня глаз не сомкнуть.
- Простите, по стопке чего?
- Наш бесценный Лука Петрович гонит горилку из всего, что растет. И не забавы ради, а здоровья для. Джин, само собой, от морской болезни и простуды. Настойки всяческие от всех прочих хворей. А из пейота делает микстуру для полуночников. Вот мы с Кирой приняли, теперь видим в темноте как кошки. И слышим как мышки.
- Как мышки?
- У мышек - отличный слух, вы разве не знали?
«Да он пьян», - понял Беренс. И повернулся на другой бок, приказав себе немедленно заснуть. Что и было исполнено.
* * *
Утром бандиты погнали их по дороге, не дав даже позавтракать. Беренс шагал вместе с крестьянами, Илья с Кириллом держались у него за спиной. Впереди и сзади двигались повозки, а по бокам гарцевали всадники. В уныло бредущей толпе все же удалось перекусить. По рукам прошлись черствые лепешки. Каждый, откусив раз, передавал соседу. Потом таким же маршрутом проследовала тыквенная фляга с водой.
Шли медленно. Дорога раскисла после ночных дождей, и ноги лошадей, запряженных в повозки, разъезжались по скользкой глине. Тяжелые комья грязи прилипли к башмакам, и Беренс едва сдерживал желание остановиться и почистить обувь.
Впереди послышался шум бегущей воды.
- Скоро мост, - сказал Илья сзади и легонько похлопал Виктора Гавриловича по плечу. - Сейчас остановимся. Будьте готовы.
- К чему? - спросил Беренс, не оборачиваясь.
- Как только они столпятся на берегу и начнут спорить, незаметно уходим.
- Нет, - твердо сказал Беренс.
- Уходим, уходим, - повторил Илья. - Нечего с босяками шляться. Вы хотите узнать про своих? Так мы уже все знаем. Нас ведут совсем в другую сторону. Нечего. И так столько времени потеряли.
- Да что вы такое говорите! Как мы уйдем? У них лошади, у них винтовки. Не догонят, так подстрелят. Успокойтесь. Все равно они нас отпустят, мы им не нужны.
- Не смешите меня, Виктор Гаврилович~
- Эй! - угрожающе заорал всадник, подъехав ближе, и ткнул Беренса в плечо стволом винтовки. - Не болтайте по-своему! Чего вы там шепчетесь? А?
- Я говорю, кое-кому придется намочить задницу в речке! - заговорил по-испански Остерман. - Говорят, там, впереди, нет моста! Вам-то хорошо, верхом. А нам-то не больно весело!
- Можешь оставаться на этом берегу, - сказал бандит, переведя ствол на Илью и взявшись за затвор. - Хочешь остаться?
- Нет, сеньор, спасибо! Я не прочь лишний раз искупаться! - с улыбкой ответил Остерман.
- Не нравишься ты мне, - сказал бандит и оттянул затвор. - Стой. Подойди ближе. Не слышишь, что ли? Сюда иди!
- Оставь его, Хорхе! - крикнул всадник с другой стороны дороги.
- Не нравится он мне! Наглый больно. И шепчется.
- А я сказал, оставь его.
- А ты кто такой, чтобы мне указывать?
«Разве такие дадут сбежать? - думал Беренс, шагая по чавкающей грязи. - Для эдаких головорезов попытка побега станет только новым развлечением. Устроят охоту. Будут травить, как зайцев. Травить? Как же травить без собак? А лошадь по лесу не поскачет. Стрелять вдогонку? Только листья сшибать~ Ну что, значит, все-таки - бежать? »
Впереди идущие вдруг остановились, и Беренс уткнулся лицом в спину тощего крестьянина в дырявой соломенной шляпе.
- Мост! Ну, и где мост? Надо искать спуск! - послышались крики впереди. - Инженера сюда! Пусть скажет, что делать!
- Вот босяки! - Илья выругался вполголоса.
Бандит, не сводивший с него глаз, закричал:
- Я тебя предупреждал! Еще раз заговоришь по-своему, выпущу кишки! А ну, выходи сюда!
- Эй, Хорхе, остынь!
Но разъяренный Хорхе уже наклонился, чтобы схватить Илью за шиворот.
И тут из леса ударил выстрел. И еще один, и еще~
Бандиты тут же попрыгали с лошадей на землю и залегли в грязи за колесами повозок. Они принялись стрелять вверх по склону, откуда раздавались редкие выстрелы.
- Ложитесь, дурачье! - заорал по-испански Кирилл. - Ложитесь, пока пулю не поймали!
Илья рванул Беренса за рукав:
- За мной!
Кирилл уже бежал впереди, пригибаясь. Вот его спина мелькнула за деревьями - и пропала.
Беренс и сам не заметил, как оказался далеко от дороги. Ветки хлестали по лицу, земля стремительно неслась под ноги. Следом за Ильей он перемахнул через корягу, пробился сквозь кусты~
- Стой! Стой! Стойте, скоты! Ублюдки! Рогоносцы! - слышался сзади прерывистый крик. - Кишки выпущу!
Грохнул выстрел, и пуля с треском впилась в дерево где-то рядом.
- Кира! - негромко окликнул Остерман.
- Да вижу, - спокойно отозвался Кирилл откуда-то сбоку.
Беренс с завистью заметил, что они оба даже не запыхались от бега. А сам он уже хватал ртом воздух, и грудь горела с непривычки~
Еще выстрел, и срубленная ветка упала под ноги Виктору Гавриловичу.
«Надо бежать зигзагом!»
Но он и так прыгал из стороны в сторону, уклоняясь от деревьев, которые, казалось, сами несутся ему навстречу.
И вдруг что-то толкнуло его в бок. Он споткнулся, подвернул ногу и рухнул в колючий кустарник.
«Ранен! Как некстати~»
Он услышал тяжелый топот. Вдруг - глухой удар. Удивленный возглас. Снова затрещали ветки - и наступила тишина.
Там, наверху, у дороги, все еще хлопали винтовочные выстрелы. А здесь, в кустах, где лежал Беренс, было тихо. Невыносимо тихо. Он слышал только собственное свистящее дыхание, да сердце - оно билось так часто, что удары сливались в дрожащий гул~
- А вы-то как тут? - послышался голос Кирилла.
- Я за вами пришел, - ответил кто-то.
Беренс осторожно глянул сквозь куст.
Кто-то в черной рубахе, со связкой веревок через плечо, стоял на коленях, вытирая нож об какую-то кучу тряпья.
Только через пару секунд Виктор Гаврилович понял, что он вытирает клинок об труп. Кирилл стоял рядом. Надев на плечо патронташ, он пытался свести его концы под мышкой.
- Дай помогу, - сказал Илья, подойдя к нему.
- Сам. Лучше карабин подбери. Он куда-то туда отлетел.
Илья наклонился над убитым:
- Ага, так и знал, что это он. Ну что, Хорхе? Добегался?
- Знакомый? - спросил человек в черной рубахе.
- Почти родственник.
Они переговаривались вполголоса, деловито и неспешно. Будто не летели опрометью полминуты назад.
Виктор Гаврилович выбрался из цепких объятий куста и ощупал себя. Вроде цел. Не ранен. Показалось.
- Не ушиблись? - спросил его человек в черной рубахе.
Его лицо было вымазано в грязи, и Беренс едва узнал в нем Орлова.
- Что вы, что вы, Павел Григорьевич, не стоит беспокоиться~
- Что стоим? - Остерман подобрал с земли винтовку и затрусил бочком вниз по склону. - Потом поговорите, господа. Паша, кто с тобой?
- Я один.
- А стрелял кто?
- Никто. Илья, бери правее. Там пещера. День пересидим. А ночью придет лодка.
Виктор Гаврилович снова и снова возвращался взглядом к трупу. Казалось невероятным, что эта куча окровавленного тряпья только что была живым человеком, который бежал, ругался, стрелял~ Кирилл взял Беренса под локоть:
- Бежать сможете?
- Смогу. - Он заставил себя отвернуться. - Но зачем лодка? Мне бы еще денек на поиски!
- Не стоять, не стоять, - проговорил Кирилл, подталкивая его. - Как бы они всей толпой за нами не припустили. Не стоять!
И Беренс, не оглядываясь, побежал вниз, догоняя тех, кто почти бесшумно, как призраки, скользил и исчезал за частоколом голых тонких стволов.
* * *
В пещере было сухо и темно, свет едва пробивался сквозь кучу хвороста, наваленную у входа.
- Галеты - будете? - предложил Орлов.
- Не хочется, благодарю, - сказал Беренс.
- Оставим на ужин. Нам тут долго сидеть.
Он отодвинулся и сразу исчез в темноте.
- А пещерка-то обжитая, - послышался голос Ильи. - Есть и соломка, чтоб подстелить. И отхожее место где-то неподалеку, чую носом. Паша, это ты тут ночь коротал?
- Нет.
- Да я и сам вижу, что не ты, солома-то старая. - Его голос звучал все глуше: наверно, Илья забирался все дальше в глубину пещеры. - Ага, а тут костерок разводили. Дым куда уходил? О, да здесь тяга. Фу ты, черт!
- И что, попал-таки в отхожее место? - осведомился Кирилл.
- Давайте поговорим о деле, - сказал Орлов. - Вы нашли то, что искали?
Беренс понял, что вопрос адресован ему. И ответил коротко:
- Нет. Не нашли.
- Ну, я бы так не сказал, - вмешался Илья. - Сначала мы нашли дорогу. А потом нас самих нашли туземцы. В следующий раз надо будет взять с собой подарки: зеркала, бусы и отрезы ткани. Тогда нас встретят более дружелюбно.
- Я ночью поспрашивал крестьян, - сказал Кирилл. - Тех, связанных, что прятались от дождя под нашим фургоном. Говорят, ваш поселок вместе с причалом сожгли солдаты. Многих убили прямо на месте, в поселке. Остальных угнали к скалам, где раньше добывали камень. И там расстреляли.
- Вы мне этого не говорили, - сказал Беренс.
- Не успел. Но согласитесь, дальше оставаться там не было смысла.
- Пожалуй.
Беренс протер очки, абсолютно бесполезные в темноте. Затем полез в карман за сигарами, забыв, что их отобрали повстанцы.
- Хотите курить? - спросил Орлов. - Лучше бы воздержаться. Если тут есть тяга, дым могут учуять снаружи.
«Он тоже видит в темноте, как и они, - подумал Беренс. - Тоже выпил боцманской микстуры?»
- Как вы нас отыскали, Павел Григорьевич?
- Докладываю по порядку. Ночью Макарушка высадил меня и Холдена~ Это тот самый репортер, ему здесь надо встретиться с кем-то. Ну, так вот, высадились ночью, заняли эту пещеру. Холден остался ждать рассвета, а я пошел искать вас. Услышал козу. Вышел к дороге. Послушал разговоры. Понял, что вы где-то тут, с бандитами. Решил, что попытаетесь бежать при первом удобном случае. И устроил такой случай. Вы побежали. Я отрезал погоню. Вот и все.
- А стрелял-то кто? - спросил Илья. - Неужто Холден?
- Да нет. Простейший трюк. Костер с патронами. Все повернулись в ту сторону, а вы припустили в другую. Я только опасался, что будете связанными. Тогда пришлось бы по-другому. Но Бог миловал.
- А как «по-другому»? - спросил Кирилл.
- Не знаю. Придумал бы что-нибудь.
- Кира, а помнишь, в Аризоне? - смеясь, спросил Остерман. - Помнишь, как мы устроили побег с помощью ящика виски?
- Это интересно, - сказал Орлов. - Поделитесь.
Илья не заставил себя упрашивать. Рассказчик он был превосходный, да и его история вполне могла показаться кому-то интересной, но Виктор Гаврилович не слушал Остермана. Новости были слишком тяжелыми, чтобы думать о чем-то еще.
Неужели это правда? Неужели стройку и в самом деле уничтожили солдаты? Они не могли действовать без приказа. Кто же способен отдать такой чудовищный приказ, нелепый по замыслу и отвратительный по исполнению?
Провинцию обороняла Вторая дивизия, и с ее командиром, генералом Эрнесто де Агирре, у Виктора Гавриловича были почти дружеские связи. Генерал не раз называл русских союзниками. Что могло бы заставить его так переменить свое отношение?
Впрочем, Беренс слишком долго отсутствовал. За это время Агирре мог перевестись на другую должность. Ему давно уже прочили место начальника штаба всего Антильского фронта. Мог ли его преемник приказать своим солдатам~
Но кто сказал, что расстрел был произведен именно солдатами?
- Крестьяне - ненадежный источник, - сказал Беренс, думая о своем. - Солдаты не могли всех расстрелять. Незачем. Я не верю.
Все замолчали. Наконец, Орлов произнес:
- Да, крестьяне горазды на выдумки. Но есть вещи, которые они и придумать-то не могут.
- Солдатам нечего делать в этих краях, - сказал Виктор Гаврилович. - Здесь никогда не шли серьезные боевые действия. На Кубе война длится уже лет двадцать, с небольшими перерывами, но все сражения разворачиваются на равнинах. А здесь - горы. Война идет на плантациях, вокруг плантаций и ради плантаций. Партизаны их выжигают, армия пытается спасти. Но здесь~ Табак, сахарный тростник - здесь ничего этого нет. Здесь горы. Здесь нечего делать солдатам. Они не могли всех расстрелять.
Ему долго никто не отвечал. Молчание было сочувственным. И недоверчивым.
- Это легко проверить, - сказал Орлов. - Пойти и посмотреть. Другого способа не существует.
- Сейчас нельзя, - сказал Кирилл. - Можем опять напороться на банду.
Илья возразил:
- Что им делать внизу? Мы по бережку, по дорожке. Да и не с пустыми руками теперь. Прогуляемся, Виктор Гаврилович?
Беренсу не хотелось никуда идти. В пещере было сухо, тихо, уютно. Казалось, никакая сила не заставит его выйти отсюда, чтобы снова оказаться во враждебном лесу.
«А если они - там? Все до одного? - думал он. - Что тогда? Пересчитывать тела, чтобы убедиться? Не лучше ли прекратить поиски? Я сделал почти все, что мог. Никого не нашел, но не по своей вине. Война есть война. И батальоны, и целые корабли, бывает, исчезают без следа. В Генштабе поморщатся, но спишут. И через полгода никто и не вспомнит о кубинской затее. Итак, пора ставить точку. Не надо никуда идти».
- Да, - сказал он. - Надо идти. Другого способа нет.