Каждый получает по заслугам. Эту простую истину Энди Брикс усвоил в тюрьме. Если наказание кажется слишком суровым, значит, в него авансом включена кара за следующее преступление, которое ты обязательно совершишь, оказавшись на свободе. А если тебя посадили за чужие делишки — что ж, вспомни, сколько твоих собственных грехов остались не искупленными.

Иногда полезно немного посидеть в тюрьме. Кому-то достаточно заглянуть туда хотя бы на часок, а кого-то и несколько лет ничему не научат. Энди Брикс сидел в разных тюрьмах, и каждая научила его чему-то новому. А еще очередная отсидка дарила ему новых друзей.

Несколько суток отдыха в клетке позволили Бриксу окончательно оправиться после ранения. Красное вино и бифштексы от судьи Бенсона пошли на пользу. А общение с сокамерниками укрепило веру в людей.

Оказалось, шериф Мерфи действительно неплохой мужик. Он рассказал о том, как погиб Дик. И Энди, поразмышляв и поскрипев зубами — да уж, не без того — пришел к выводу, что Мерфи не виновен. На его месте Брикс тоже обязательно нагрянул бы туда, где, возможно, прячется подозреваемый. И, вполне возможно, тоже был бы вынужден стрелять. Дик Руби пал жертвой обстоятельств.

Если бы собака не кинулась на помощника шерифа, и если б его помощник не был такой сукой…. Да, Мерфи не повезло с помощниками. Они оказались грязными и подлыми тварями. Правда, он их и нанимал на грязную и подлую работу, так что удивляться нечему. Вот и оказался за решеткой.

Питер Уолк, добропорядочный фермер, нисколько не роптал на судьбу и считал тяготы заключения вполне заслуженными. Покупая лошадей, он не слишком придирался к бумагам. Да, по правде сказать, Питер и не заглядывал никогда ни в какие бумаги. Вот лошадь, вот деньги.

К тавру он присматривался совсем не так тщательно, как к зубам и копытам. Он старался покупать всегда у одного и того же продавца. Но галисеньо… Их продавал незнакомец. Сестра засомневалась, и не решилась купить, и рассказала об этих лошадках Питеру. А он приказал ей возвращаться на ярмарку и купить-таки пару галисеньо. «Они не могут быть крадеными, — объяснил он сестре. — Таких малышек не крадут». Он перестарался, убеждая сестру и себя. А теперь расплачивался за неверный шаг.

Что же касается Энди Брикса, то из всех троих он был самым невиновным. Больше того, его даже не арестовывали, а только попросили пройти в участок и подождать, пока не будет установлена его личность. Но почему-то шериф позабыл о существовании «мистера Брайтона», как только за ним захлопнулась решетка.

Заглядывая в участок, новый шериф даже не приближался к клетке, и это наводило Брикса на весьма тревожные размышления.

«Пора уходить», — решил он, как только сменились надзиратели. Новая смена была слишком утомлена событиями прошедшей ночи. Лихие ребята участвовали в настоящем деле. Они штурмовали осиное гнездо — ходили в атаку на логово бандитов Коннорса. Они почти достигли цели, и если бы не малодушие командира, ни за что бы не отступили…

Один из них, Фред Лански, чувствовал себя полновластным хозяином участка. Он быстро обнаружил запасы конфискованного виски за оружейным шкафом. И Мерфи оставалось лишь с ненавистью наблюдать, как надзиратели поглощают драгоценный напиток.

Он подсел к Бриксу и тихо спросил:

— Ты слышал? На ранчо Коннорса большая драка.

— Значит, наше место там, а не здесь.

— Нет, Энди. Мне туда нельзя. Как я посмотрю в глаза Мойре? Нет, мне туда нельзя. Но и сидеть тут не намерен. Может быть, попросимся по нужде, и…

— Спокойно, Том. Пока за нас работают твои запасы виски.

Энди Брикс опустил голову на колени, притворяясь спящим. Охранники принялись играть в карты, и он внимательно прислушивался к их громким голосам. Как всегда, ковбои говорили о женщинах и о скоте.

Причем каждый с легкостью перескакивал с одной темы на другую незаметно для остальных собеседников. Несколько имен, прозвучавших за столом, были знакомы Бриксу. Но то были не женские имена.

Они говорили о тропе Гуднайта. Чарли Гуднайт, знаменитый техасский скотовод, когда-то владел миллионами акров пастбищных земель. Его стада паслись не только в Техасе, но и Нью-Мексико, Вайоминге и Колорадо. Он скрещивал бизонов и ангусов, чтобы вывести гибридную породу, и добился успеха в этом сомнительном деле. Больше того, он сумел примирить враждующие кланы мясных баронов и создал ассоциацию скотоводов — а это гораздо труднее, чем соединить дикого бизона с коровой.

«Тропой Гуднайта» назывался путь для перегона скота с юга на север вдоль восточных склонов Скалистых гор. Это был длинный и тяжелый маршрут. Он был проложен в обход резерваций, чтобы не отдавать часть скота индейцам в качестве платы за прогон. Тропой Гуднайта перестали пользоваться с тех пор, как железная дорога пересекла ее в нескольких местах. Но отдельные участки были вполне пригодны, чтобы быстро и незаметно провести угнанный скот.

Охранники-скотокрады спорили о том, в какое время года опаснее всего проходить этой тропой со стороны Санта-Фе. Одни считали, что летом на тропе слишком часто встречаются патрули рейнджеров. Другие настаивали на том, что осенью там не избежать столкновения с индейцами, которые заняты подготовкой к зиме. Но все спорщики были единодушны в одном. По тропе Гуднайта могут перегонять скот только отчаянные храбрецы.

Именно такие, настоящие мужчины, и сидели сейчас за столом. Они важно подняли стаканы. Торжественность тоста была испорчена тем, что один из настоящих мужчин вдруг метнулся в угол, сметая все на своем пути, но споткнулся о ровный пол, и ему пришлось блевать у оружейного шкафа.

Мерфи забыл об изменениях в своем положении и грозно рявкнул из своего угла:

— Это офис шерифа, а не свинарник!

Охранники не сразу поняли, что к ним обращается арестант, и даже не повернулись в его сторону, занятые игрой и выпивкой. Бывший шериф, теряя голову от нахлынувшей ярости, заревел:

— Уберите свое дерьмо! Я не собираюсь оставаться в свинарнике!

Фред Лански бросил карты на стол и подошел к решетке:

— Кто тут орет? Чем ты недоволен, Томми?

— Я не собираюсь оставаться в свинарнике, — повторил Мерфи.

— А мне сдается, что тут тебе самое подходящее место, — ухмыльнулся Лански. Глаза его смотрели уже в разные стороны, язык заплетался, но ему очень хотелось покуражиться. — Сиди тихо, Томми. Не мешай нам отдыхать. Не зли нас. Если не хочешь подохнуть при попытке к бегству, сиди тихо и молчи.

Я ведь мог тебя просто шлепнуть через решетку за твои слова, а я с тобой разговариваю, как с человеком. Поэтому тебе остается только молчать.

Конечно, другой на моем месте засадил бы тебе пулю между глаз, а потом сорок свидетелей подтвердили бы, что ты первым напал. Но ты до сих пор жив, шериф. Хочешь виски? У меня целое море отличного виски? Хочешь? Выпей со мной, шериф!

— Эй, Лански, садись за стол! Твой ход, Фредди! Чего привязался?

— Ну что, шериф, выпьешь со мной? — хватаясь за решетку, не унимался Лански.

— Я не пью в свинарнике.

— Вы слышали, парни? Он у нас чистюля!

Один из охранников тоже бросил карты и сказал:

— Когда я сидел в Форте Смит, меня заставляли мыть полы в участке. По три раза в день. Давай, браток, сейчас твоя очередь!

— Точно!

— Сам убирай в своем свинарнике!

— Ты слышал, Томми? — Лански икнул и встряхнулся всем телом. — Слышал? Не нравится грязь? Хватайся за тряпку и приступай к уборке! Ну, что застыл, как памятник Вашингтону?

Шериф медленно и отчетливо произнес:

— Я не убираю за свиньями.

Брикс легко поднялся и шагнул к решетке. Надо было вмешаться, пока пьяный не понял, что его обозвали свиньей.

— Пожалуй, и в самом деле не мешает прибрать. Я готов.

— Ты?

— А что такого? Тряпка, ведро воды и десять минут времени, больше мне ничего не требуется, — Брикс улыбался, глядя в мутные глаза Лански.

— Ну, раз ты сам предложил… Давай, приступай! Эй, дайте мне ключ!

— Не надо, Фредди. Босс будет ругаться, если узнает, что мы отпирали камеру.

— Босс будет ругаться еще больше, когда наступит на твое дерьмо! Ключ!

Лански выпустил Брикса и снова запер решетку, оставив, однако, ключ в замке. Энди, засучив рукава, принялся за уборку. Мерфи осуждающе глянул на него и отвернулся, скрипя зубами. Охранники, сидя за столом, бросили игру и упражнялись в остроумии, обсуждая работу арестанта.

— Неплохо у него выходит. Не хуже, чем у негритянки.

— Где ты так наловчился, приятель?

— Черт! Кому рассказать, не поверят, что за мной убирал сам Потрошитель Банков!

— Да какой он Потрошитель? Разве такому под силу очистить банк? Очистить помойное ведро, вот и все, на что он способен!

— Да нет, мне сам босс рассказал. Их банду ищут в трех штатах. Миссури, Теннесси, Арканзас. Босс даже подпрыгнул, как узнал, кого мы схватили. Тысячи две, а то и три теперь получит. Слышишь, приятель, твоя голова стоит три тысячи, а ты нам бесплатно полы моешь!

— Эй, Потрошитель, неужели ты и в самом деле взял столько банков и никого не грохнул?

Брикс скромно улыбнулся и выжал тряпку над ведром.

— Я не убиваю из-за денег, — сказал он.

— Но как тебе это удавалось? Там же охранники всегда с пушками, и им разрешено стрелять при малейшей опасности. Может, это все сказки? Насчет банка в Додж-Сити, к примеру? Говорили, что ты его взял на пару с приятелем, а там было восемь человек охраны!

— Пять, — поправил Брикс. — Пятеро сидели внутри банка, а трое спали после ночной смены. Могу я вас попросить пересесть к окну? Хочу помыть под столом.

— Да ладно тебе врать-то! Как это может быть?

— Кто-то сказал, что я вру? — Он выпрямился, стряхивая воду с рук.

Есть фразы, способные отрезвить любого. Охранники молча переглянулись. Четверо вооруженных мужчин не знали, что ответить безоружному арестанту.

— Но я могу показать, как это было, — сказал Брикс, прерывая напряженную паузу. — Здесь похожее помещение. Такая же решетка. Только в банке за ней были сейфы. Вас тут не пять, а только четверо, но и я — один, без напарника. Хотите посмотреть, как это было?

— Валяй. Показывай, а мы посмеемся, когда тебя скрутим.

Брикс отставил ведро с тряпкой и опустил рукава.

— Итак, джентльмены. Банк в Додж-Сити. Половина десятого утра. Дежурный охранник с карабином между ног сидит перед залом, где стоят сейфы. Давай, Фред, садись сюда. Вот так.

— Фредди, возьми карабин из шкафа, чтоб все было по-настоящему.

Лански положил карабин на колени, но потом, подумав, отошел к столу и разрядил магазин. Оставив патроны на столе, он вернулся на стул у решетки.

— Эй, так не по правилам! Охранник должен быть вооружен винтовкой, а не дубинкой, Фредди!

— А это на что? — Лански похлопал себе по кобуре и даже отстегнул предохранительный ремешок с рукоятки кольта. — Ладно, Потрошитель, валяй дальше. Где сидели остальные сторожа?

— Двое прогуливались по кассовому залу, один сидел на крыльце.

— Парни, прогуливайтесь! А кому охота проветриться, может сесть на крыльце! Только дверь не закрывай, а то не увидишь ни черта!

Охранники разошлись в разные углы комнаты, не сводя глаз с Брикса. Один из них встал в дверном проеме.

— Ну, и как же ты с ними справился? — сочувственно спросил Лански. — Я понимаю, если бы у тебя была бомба. Но ведь говорят, что ты всех скрутил и обчистил все сейфы! Сейфы, которые к тому же стояли за решеткой!

— Знаете, джентльмены… — Энди задумался. — На самом деле точно не знает никто. Иначе таким способом все бы стали чистить банки и уходить от погони. А это было бы губительно для финансовой системы. Поэтому я прошу вас об одном. Никому не рассказывайте о том, что сейчас увидите. И никогда сами так не делайте. Вы можете мне обещать?

— Мы можем пообещать, можем, — ухмыльнулся Лански.

Брикс подошел к окну и оглядел площадь.

— Все точно так же, как тогда. Никого на улице. Только охранник на крыльце и несколько клерков внутри банка. В это время всегда приходил старый негр, уборщик помещений.

Брикс согнулся, смешно выпятил губы и вытаращил глаза, чем вызвал довольный гогот публики. Он вразвалочку доковылял до помойного ведра и двинулся с ним вдоль стены. Дошел до решетки и стал медленно возить тряпкой по прутьям.

— И вот, когда старый негр дошел до сейфов, на улице появился стекольщик с лестницей и инструментами, — продолжал рассказывать Брикс. — Он подошел к боковому окну банка и громко в него постучал.

— Эй, кто там у нас возле окна? Стучите, парни, стучите громче. Чтоб все совпадало! Это он стуком хочет отвлечь охрану. Но мы-то с вами знаем, зачем все делается. Нас он не отвлечет! Давай, стучи! — скомандовал Лански.

Ковбой нехотя подошел к окну и согнутым пальцем стукнул по стеклу.

— Громче, — попросил Брикс. — Гораздо громче.

— Ну стукни ты как следует! — насмешливо закричал Лански.

Его голос вдруг был заглушен плеском воды, а затем стал звучать с металлическим оттенком. Всему виной было помойное ведро, надетое на голову.

В следующую секунду Лански распростерся на полу, а Брикс стоял над ним с его револьвером в руке.

Охранник у окна попытался схватиться за кольт, и Брикс выстрелил. Пуля сорвала кобуру с пояса, и охранник молниеносно вскинул руки над головой. Двое других благоразумно последовали его примеру.

— На пол, — сказал Брикс. — Видите, как лежит Фредди?

Пока они укладывались, он, не оборачиваясь, нащупал ключ в замочной скважине и попытался провернуть. Но ключ не поддавался.

— Шериф, открой сам, я занят, — попросил Брикс.

Мерфи едва просунул толстые руки между прутьями и принялся тыкать ключом в скважину.

— Позволь мне, — сказал Питер Уолк, оттеснив шерифа.

Решетка со скрипом отворилась, Мерфи кинулся разоружать и связывать лежащих охранников.

— Вот так все и было, — Брикс продолжил свой рассказ. — Вы спросите, зачем был нужен стекольщик? Вот зачем. Когда мы покинули банк, лестница стояла перед входом, а на крыльце были разложены инструменты. Любому прохожему было ясно, что в банк можно будет зайти, когда стекольщик закончит работу. И никому не было дела до связанных охранников. Кстати, джентльмены, они сами друг друга связали. И весьма добросовестно.

Обернувшись на пороге, Энди обратился к неподвижным охранникам:

— Джентльмены! Не забывайте! Вы обещали никому об этом не рассказывать!

* * *

Они сели на коней охраны. Питер хотел прихватить и оставшихся лошадей, но Брикс не позволил — пустая коновязь возле незапертого участка могла вызвать подозрения.

Неторопливо, шагом, пересекли они площадь и свернули на дорогу. Поселок словно вымер, и только собаки лежали в тени под заборами, высунув языки.

Издалека доносились частые, тревожные удары по рельсу, который заменял шахтерам и колокол, и фабричный гудок.

— Что-то стряслось на карьере, — Мерфи оглянулся.

— Тебя это уже не должно волновать, — напомнил Питер Уолк.

— Меня волнует другое. Бьют к общему сбору. Похоже, кого-то завалило. Или еще что-нибудь. Сейчас весь поселок сбежится.

Питер приложил ладонь к уху и сказал:

— Уже идут.

— Вот чего я не собирался делать, так произносить прощальную речь, — сказал Мерфи.

Их кони прибавили шагу, но ропот толпы становился все слышнее, куда бы они не сворачивали. Гул доносился из каждого прохода между бараками. Среди приземистых строений мелькали фигуры мальчишек. Они бегали, сбиваясь в стайки, и снова уносились туда, откуда доносился гул голосов и тяжелое шарканье сотен ног.

Покружив по поселку, Питер Уолк остановился возле салуна:

— Если мы не хотим, чтобы нас видели, переждем здесь.

— Придется, — согласился Энди Брикс. — Гарцевать на виду у нескольких сотен свидетелей не в моих правилах.

В салуне, как и на площади перед ним, не было ни души.

— Что там за шум? — судья Бенсон оторвался от газеты и поднялся навстречу неожиданным посетителям. — Пожар или война?

— Завтра узнаем, — ответил Брикс. — Рэймонд, в прошлый раз нам не дали закончить разговор.

— Вот, значит, для чего ты вернулся? Что ж, продолжим дискуссию. Что вам предложить? Пива? Виски? Газету?

— Вы можете нам предложить укромный уголок на три персоны, — сказал Питер Уолк. — На три очень скромные персоны.

Судья Бенсон посмотрел на выгоревший жилет Томаса Мерфи, где еще сохранился темный силуэт значка:

— Так значит, это правда, что нашего шерифа уволили? Что же, для такой скромной персоны у меня найдется укромный уголок.

Он поднял барьер, пропуская всех за стойку бара. Под стойкой оказался незаметный люк. Сдвинув его в сторону, Энди Брикс первым спустился по мягким войлочным ступеням в просторный подвал. Из узких окошек сверху пробивался свет. Его пыльные лучи легли теплыми пятнами на низкий диван в углу, на круглый стол под зеленым сукном и четыре плюшевых кресла.

— Ага, — обличительно произнес Мерфи. — Подпольный притон для азартных игр и незаконных сделок.

— Всего лишь комната отдыха, и больше ничего, шериф, — судья Бенсон открыл дверцы встроенного шкафчика. — Здесь вы найдете воду и печенье. Прошу воздержаться от курения, пока в салуне не появятся клиенты.

— Так вот, значит, где прятался от индейцев этот старый осел Мафусаил, кучер бедняги Скилларда, — Мерфи развалился на диване. — Вы знаете, судья Бенсон, меня вышвырнули на помойку. Теперь я ничем не отличаюсь от Мафусаила. Я такой же безработный старый осел, как и он.

— Работа сама найдет вас, — пообещал судья Бенсон, поднимаясь по лестнице обратно в салун. — Джентльмены, будьте как дома.

Питер сразу же подвинул кресло к стене и встал на него, чтобы заглянуть в окно.

Мерфи сунул руку в карман рубашки и выругался:

— Черт возьми, мои сигары… Все осталось в участке. Я разорен, парни. Ни работы, ни сбережений, ни виски, ни сигар. Все придется начинать с нуля.

Питер, не отрываясь от окна, предложил:

— Поживи у меня на ферме. Ты человек бывалый, быстро освоишься.

— Что мне делать на ферме?

— Что-нибудь придумаем. Будешь ездить по ярмаркам как мой торговый представитель. Или займешься закупками новой техники. Заводик какой-нибудь построим. Станешь выпускать свечки или керосиновые лампы. Придумаем что-нибудь, не волнуйся. Бенсон правильно сказал. Работа сама тебя найдет.

— Что ты там высматриваешь? — спросил Мерфи.

— Кажется, все идут сюда.

Энди Брикс тоже встал на кресло и прильнул к стеклу. Окошко находилось на уровне земли, прямо перед ним стояла телега, и сквозь спицы деревянных колес Энди увидел, как на улице перед салуном собираются люди. Все они были в черных робах, в своей обычной одежде, в которой каждое утро уходили в карьер. Они быстро заполнили улицу, и из окна не было видно ничего, кроме ног в стоптанных башмаках. Толпа гудела, не смолкая, пока не хлопнул выстрел.

— Тихо! Дайте сказать! — послышался чей-то голос, и гомон, перекатываясь из конца в конец, понемногу ослаб.

Теперь уже и Мерфи пристроился к окну, напряженно ловя каждое слово, доносившееся с улицы.

— Судья Бенсон! Видите, что мы принесли с собой?

Голоса Бенсона не было слышно, и в толпе раздались крики:

— Тише вы, братцы! Тише, тише! Громче, судья!

— Где вы его нашли? — спросил Бенсон.

— Он лежал на дороге.

Толпа зашумела, но несколько требовательных голосов перекричали ее:

— Это предупреждение! Они нас пугают! Индейцы хотят, чтобы мы убрались отсюда! Шерифа нет! Никто ничего не знает! Что нам делать, судья?

Мерфи спрыгнул с кресла и направился к лестнице.

— Ты куда? — спросил Питер. — Это тебя не касается.

— Опять кого-то замочили. Черт возьми! Они никогда еще так не шумели! Надо разобраться!

— Сами разберутся, — сказал Энди Брикс.

— Ты не знаешь, как они разбираются. Нет, парни. Люди ждут шерифа. А шериф — это я, — сказал Томас Мерфи и, поднявшись по ступеням, с грохотом отодвинул люк.

Как только Мерфи появился на крыльце салуна, толпа разом затихла. Он шагнул со ступеньки, и шахтеры расступились перед ним.

— Ну, что тут у вас? — спросил он недовольно, словно они оторвали его от какого-то важного и приятного занятия.

Исподлобья глядя на него, шахтеры молча пятились в стороны, открывая перед Мерфи проход. И ему ничего не оставалось, как двинуться по проходу.

На черном куске брезента лежало ничком обнаженное тело. Из спины торчала длинная рукоятка томагавка, топорик почти всем лезвием погрузился между лопаток. Голова была повернута набок, и Мерфи узнал инженера Скилларда.

* * *

Мерфи присел на корточки рядом с трупом и прикоснулся к холодной грязной шее.

— Когда его нашли? — спросил он.

— Час назад, — ответили из толпы.

— Индейцы убили его! — выкрикнул кто-то. — Они всех нас убьют!

Внезапно где-то в толпе возникла возня, послышались крики:

— Ведут, ведут! Попался, приятель! Вот он, краснокожий!

Шахтеры вертели головами и приподнимались на носки, пытаясь разглядеть, кого там схватили.

— Сюда его! — приказал Мерфи, выпрямившись и широко расставив ноги.

Толпа раздалась и вытолкнула из себя изрядно потрепанного индейца в серой рубахе. Его руки были связаны сзади.

— Да я его знаю, — сказал Мерфи. — Ты ведь работник Питера Уолка?

— Я муж его сестры, — слегка задыхаясь, выговорил индеец и облизал разбитые губы. — Мое имя — Ахо. Шериф, я должен тебе кое-что рассказать …

— Он убегал! — кричали из толпы. — Он хотел бежать к своим краснокожим!

— Никуда я не убегал! — заявил Ахо. — Я стоял возле участка! Я ждал шерифа!

— Знаем мы тебя, краснокожий!

— Тихо! — рявкнул Мерфи. — Сейчас разберемся. Вы, двое, ведите его в салун. Кто первым обнаружил Скилларда? Ты? И ты? Тоже шагайте в салун, я задам вам пару вопросов.

Заложив руки за пояс, он оглядел шахтеров, и они замолкали под его тяжелым взглядом.

— Я разберусь в этом. Приедет федеральный маршал Даррет, и мы с ним решим, что надо делать. А вы расходитесь по домам. Мойтесь, ешьте, отдыхайте. Завтра всем на работу. Что случилось, то случилось. Еще не конец света.

— Это хуже, чем конец света! — крикнула женщина из толпы. — Это война, шериф! Нам не нужна война! Лучше мы соберем узлы и отправимся отсюда, пока нас всех не зарубили топорами!

— Можешь ехать, женщина, — сказал Мерфи пренебрежительно. — Тебя никто не гнал сюда, и никто тебя здесь не держит. Вы слышали меня? Расходитесь по домам, не толпитесь тут!

Но шахтеры упрямо топтались на месте.

— Мы не разойдемся, шериф, — сказал тот, кто стоял над трупом. — Люди хотят знать, кто убил инженера. Люди хотят судить убийцу прямо сейчас!

— Я тоже хотел бы поймать убийцу! — Мерфи слегка коснулся ногой окоченевшего тела. — Я бы хотел вздернуть того, кто пару дней назад зарезал инженера, а потом засадил ему топор в спину.

— Пару дней назад?

— Кто-то таскает уголь, а кому-то приходится возиться с покойниками. У каждого свой бизнес, — сказал Мерфи. — Можете мне поверить, парни. Уж я-то умею отличить свежий труп от вчерашнего. Посмотрите на рубцы. Инженера убили, когда он был связан по рукам и ногам. Кровь остановилась, поэтому следы веревок стали такими черными.

А теперь посмотрите на горло Скилларда. Убийца раскроил его от уха до уха. Но где кровь? На брезенте — ни капли. И если кто-то скажет, что кровь была на дороге, где его нашли — если кто-то скажет такое, знайте, что он последний обманщик.

— Не было крови, — уныло подтвердил шахтер.

— Так с чего вы взяли, что его убил индеец, которого вы схватили?

По толпе прокатилась волна недовольного ропота.

— Это не такой простой случай, — сказал Мерфи. — Надо разобраться.

— Хорошо. Разбирайтесь. Мы подождем, — угрюмо сказал шахтер.

Но в толпе не поддержали его.

— Чего ждать? Индейцы убили инженера! Они его украли, а потом убили! Чего еще ждать! Надо вздернуть индейца, чтоб неповадно было! Братцы, судью Бенсона сюда! Давайте избирать присяжных и побыстрее покончим с этим делом! Мы разберемся лучше любого шерифа!

Судья Бенсон встал рядом с Мерфи и поднял руку, призывая к тишине. Когда гомон смолк, он заговорил своим хорошо поставленным голосом проповедника:

— Вы требуете возмездия? Вы хотите ответить убийством на убийство? Что же, вы имеете право на месть.

Толпа радостно зашумела, засвистела, затопала ногами.

— Да, люди имеют право на месть, — возвысив голос, продолжал судья Бенсон. — Потому что люди подвержены страху, а страх рождает жажду мести.

Вы думаете, что ваш страх пройдет, когда вы убьете кого-нибудь. Я не буду говорить вам, что вы ошибаетесь. Вы и сами в этом убедитесь. Страх не покинет вас, даже если на каждом столбе поселка будет висеть целая вязанка индейцев.

— Мы хотим справедливости!

— Будет вам справедливость. Выбирайте двенадцать человек в жюри. И пусть они соберутся у меня. Остальные могут идти по домам. Вас позовут, когда мы вынесем решение.

— Никуда мы не уйдем! — закричала женщина. — Они могут налететь в любую секунду!

— Я все сказал, — Бенсон снова поднял руку. — Помните, что присяжные должны быть трезвыми. Жду их у себя. Идемте, шериф.

— А что делать с инженером?

— А что еще можно сделать с покойником? Позовите гробовщика, — сказал Бенсон.

Мерфи наклонился над телом, еще раз потрогал его и с усилием выдернул топор из глубокой раны. В толпе истерически ахнула и зарыдала женщина. Шериф несколько раз воткнул лезвие в песок, чтобы оттереть кровь, и унес томагавк с собой.

Салун часто превращался в зал судебных заседаний, но шериф Мерфи никогда прежде не участвовал в этих процессах. Он не любил лишних разговоров. Ему и сейчас не по душе было то, что затеял Бенсон. До суда ли, когда самому надо бежать без оглядки? Но он не видел другого способа спасти индейца от расправы.

Обитатели поселка уже не первый день говорили только об индейцах. Здесь жили люди, приехавшие из разных концов Америки, но почти каждый из них мог припомнить страшные рассказы о внезапных индейских бунтах. Неважно, что все истории повествовали о далеком прошлом, и во многих из них не было ни слова правды. Индейцы оставались индейцами, а переселенцы — переселенцами.

Хрупкое перемирие было разрушено слухом о похищении Скилларда. А первым выстрелом, сигналом к началу новой войны, могла стать его смерть.

Мерфи хмуро поглядел на связанного индейца. Тот сидел в углу, и над ним стояли двое шахтеров. Их лица были настолько черными от угольной пыли, что они казались неграми-близнецами.

— Не хотите умыться? — спросил у них Бенсон.

— Потом помоемся, — мрачно ответил шахтер.

— Шериф, вы хотели задать свидетелям пару вопросов, — напомнил судья Бенсон.

Свидетели, такие же черные близнецы, переминались в другом углу, не решаясь присесть на чистые стулья.

— Когда вы нашли тело? — начал допрос Мерфи.

— С час назад. Я увидел, что кто — то лежит на дороге. Думаю — пьяный, что ли? Позвал Майкла. Подошли вместе, смотрим — а тут такая вот хреновина …

— Погрузили его на брезент и понесли к участку, а там закрыто. Ну, народ решил сюда нести труп. Мы всегда тут собираемся…

— Но позвольте спросить, а что вы делали, на дороге, в самый разгар рабочего дня? — спросил судья Бенсон.

Шахтеры переглянулись.

— Мы шли сказать начальству, что ни один индеец сегодня не появился на работе. Мы хотели узнать, что случилось. Мы не обязаны за них работать.

— И еще там были конские следы, — добавил второй. — Следы без подков. Индейская лошадь.

— Следы? Отлично, — сказал Мерфи. — Надо пройти по ним, посмотреть, куда они ведут…

Шахтер покачал головой.

— Там все затоптано, шериф. Мы все собрались там. Этих следов никто не найдет.

— Это индейцы, шериф, индейцы, — настойчиво, как заклинание, повторяли шахтеры. — На работу не вышли, они что-то замышляют…

Бенсон покачал головой:

— Странно. Никто не видел, чтобы в поселок въезжали индейцы. Никто не видел, как они выезжали.

— Ничего удивительного. Меня тоже никто не видел, когда я шел сюда из участка, — сказал Мерфи. — Зато у нас есть свидетели, которые видели следы неподкованных лошадей.

— Мой конь подкован, — сказал Ахо. — Он стоит у аптеки. Можете сходить, проверить.

— Мы пошлем туда присяжных, — кивнул Мерфи. — Пусть убедятся. Я-то и сам знаю, что в хозяйстве Уолка все лошади подкованы.

Итак, что получается? Индейцы привезли труп, сбросили и уехали. Вот и все. Ты понял, Ахо? Эти неподкованные лошадки спасли твою шкуру.

— Еще не спасли, — произнес судья Бенсон. — Людям на площади все равно, кто убил Скилларда. Им все равно, шериф. Они хотят повесить индейца. Если сейчас в поселок войдет любой другой индеец, они повесят его.

— Это верно, судья, — сказал шахтер, стороживший Ахо, и похлопал по револьверу за поясом. — Краснокожие с нами не церемонятся. И мы не будем.