С участия в благотворительности формировалась привычка ограничивать страсть девицы к модным нарядам. Наряду с послушанием родителям и любезностью в обращении благотворительность входила в кодекс воспитания дворян обоего пола. Посильно участвуя в пожертвованиях бедным, ребенок из состоятельной семьи приобретал первые навыки религиозно-нравственного воспитания и проявлял милосердие на деле. Примеры из детских книг вдохновляли их читателей на добрые дела и благородные жертвы.

В назидательных историях речь шла о материальных формах проявления заботы о бедных. Типичным можно назвать эпизод отказа героинь-дворянок от модных платьев и дорогих кукол из чувства сострадания к несчастным. Мальчики и в этом случае служили примером для своих сестер. В одном из рассказов А.Ф. Вельтмана, предназначенного «для образующегося юношества», изложена история сердобольного брата, который отдал погорельцам деньги, приготовленные на шитье праздничного наряда. Маленькая скупая сестра посмеялась над милосердным поступком брата, ведь мальчику предстояло явиться перед гостями в старом наряде. Сама же она принарядилась в новое платье, которое тут же было испорчено, так что праздничный наряд пришлось заменить будничным. В назидательных произведениях случайно испорченное платье – всегда наказание свыше. Сестра утешала себя мыслью, что и брат явится в старом платье. Каково же было ее горе, когда братец вышел в роскошном, шитом золотом по бархату камзоле. На вопрос о происхождении наряда брат скромно ответил: «Бог дал, я нашел его в своей комнате с запискою, в которой было написано: „Благодеяние не остается без вознаграждения“» (родители не пожалели средств, чтобы вознаградить сына за добрый поступок).

Мальчик жертвует своим нарядом, а добродетельная девочка – платьем для куклы. Родители Ульянушки с малолетства приучали свою дочь заботиться о бедных детях, а не тратить деньги на кукольные наряды. Средства, отпущенные на покупку одежды для куклы, надлежит «определить для бедной какой-нибудь девочки, у которой не достанет нужного платья, она бы еще порадовалась бы сему; а куклы вить радоваться не могут, потому что они недвижны и всегда остаются на одном месте, коль скоро никто их не трогает». Ткань, определенная для благотворительных целей, обладает волшебными свойствами: из лоскутков, оставшихся от кукольного платья, удается пошить одежду для бедного ребенка.

Девочки-благотворительницы навещают бедное семейство (Ярцова Л.А. Счастливое семейство, или полезное чтение для детей. СПб.: тип. Академии наук, 1854)

Отказ от покупки модного платья или наряда для куклы является посильной жертвой для маленькой дворянки. «Обмен небольшой забавы на превеликое удовольствие» – название одного из детских рассказов. Дочери госпожи Благотворовой растроганы видом бедной девочки и хотели бы помочь ей. Мать ставит условие: «Я принуждена буду брать из тех денег, которые предназначены для ваших платий. Я собиралась сшить вам нарядные тафтяные платьицы, принуждена буду сделать коленкоровые, хотела купить английские шляпки, должна буду взять московские. А вседневные ваши платьицы должны быть тогда миткалиные». Дети оказываются перед тяжелым выбором, ведь миткалиные платья шьются из неотбеленной хлопчатобумажной ткани, без украшений и рисунка, да и коленкор на выходное платье плох в сравнении с шелковой тафтой. Особенно тяжело отказаться от модных шляпок, купленных в Английском магазине. Однако дочери готовы пойти на такие жертвы: «Если я не нарядна буду в миткалином платье, то бедная девочка, конечно, уж не прекрасна в своих лохмотьях». Этими жертвами дочери госпожи Благотворовой не ограничиваются. Девочки берут нищего ребенка на воспитание. По мнению матери, это хороший способ приучения детей к бережливости.

Жертва для девочки особенно тяжела, если приходится отказываться от самой куклы. Дочь столяра Маша, героиня пьесы «Восковая кукла, или добрая дочь», заработала тяжелым трудом деньги на покупку восковой куклы: два месяца, не разгибая спины, девочка шила белье. Другой героине этой пьесы, девочке из состоятельной семьи, нет нужды трудиться, достаточно пообещать вести себя хорошо. Но избалованный ребенок не держит слова, ругая за все случившиеся неприятности куклу. «„Ты обещала не шалить, когда тебе купят восковую куклу, зачем не держишь своего слова? Ты хотела прилежно учить уроки, когда у тебя будет кукла, зачем же обманываешь?“ Словом, мне этой куклой не дают покоя, лучше бы, если б это знала, не покупала бы ее». К укорам родных присоединяются упреки жены столяра: зачем барышня уговорила Машу купить куклу («жалко, что деньги, которые достала с трудом, она бросает на вздорную куклу, а не на что-нибудь полезное»). Но упреки эти беспочвенны: дочь тратит заработанные деньги на покупку теплого платка для матери и шапки для отца. Добрый поступок и в этом случае не остался без награды: Маша получает в подарок от добродетельной юной дворянки куклу. Завершением кукольной истории служат слова столяра: «Возьми и сохрани эту куклу, в воспоминание того, что она открыла отцу доброе сердце дочери и составила счастие семейства». Нерадивая Даша, оставшаяся ни с чем (ее кукла разбилась), виновато добавляет: «Прибавь еще, добрый Василий, что она исправила дурную девочку». Увы, бедной Маше играть с подаренной куклой не придется: отец потребовал от дочери сохранить куклу на предмет «приятных воспоминаний».

Описывая благотворительные поступки, авторы-моралисты рассуждали прагматично: куклы легко бьются, дорогие платья быстро пачкаются, поэтому стоит подумать о более разумном вложении денег. Разбитая кукла и испорченное платье служили наказанием за грех тщеславия и безнравственно потраченные деньги. Высокая мораль соседствовала с низким бытом – за испорченные вещи детей сурово наказывали. Софья де Сегюр (Ростопчина) в повести «Примерные девочки» описывает эпизод из жизни французских дворян: состоятельная дама, будучи в гостях, наказывает свою падчерицу за запачканное платье. Она сечет девочку до тех пор, пока не сломались розги. Гуманные дамы, бывшие свидетельницами происходящего, не решаются остановить экзекуцию, поскольку по закону родители и опекуны могли безгранично пользоваться правом телесных наказаний в отношении своих детей и воспитанников. Писательница осуждает жестокое отношение к провинившейся девочке, но многие авторы, вслед за родителями, считали розгу заслуженным наказанием за испорченный наряд. Даже очень просвещенные родители прибегали к телесным наказаниям, когда речь шла об одежде. Александра Толстая, младшая дочь Л.Н. Толстого, с горечью вспоминала, как мать-графиня наказала ее за испачканное во время игры в салки бумазейное платье с перламутровыми пуговицами, – ощущение боли в волосах на затылке сохранилось в памяти мемуаристки на всю жизнь.

Доброе дитя отдает нищему деньги, предназначенные для покупки куклы (Дараган А. Елка. Подарок на Рождество. Азбука с примерами постепенного чтения. СПб.: тип. Вт. отд. Его Имп. Величества канцелярии, 1846)

Назидательные истории приучали детей тратить карманные деньги на добрые дела согласно требованиям нравственности. Иногда это была довольно большая сумма, и девочки торопились потратить деньги на наряды и игрушки. Писатели, на правах умудренных опытом наставников, осуждали такое легкомыслие. В рассказе С. Макаровой «Обновка» подруги, встретившись после каникул, хвастаются своими приобретениями, и только одна из них, Таня, не участвует в разговоре. «Через два месяца кукла Раиньки валялась разбитой, колечко Доры потерялось, галстучек Юли износился, да и у всех остальных девочек все прихотные вещи перепорчены и деньги их как в воду канули, никому от них пользы не было». Танины же деньги помогли семье мастерового в трудной для бедняков ситуации.

Чтобы смягчить «тяжесть благодеяния», писатели с наивной простотой старались вознаградить своих героинь за проявленное добросердечие. Так девочке, продавшей куклу ради помощи бедному старику, мать готова купить самую дорогую игрушку. Полученная награда превышает стоимость самой куклы, но цена примерного поступка в назидательном тексте всегда высока. В целом ряде произведений высшей формой вознаграждения благотворительницы является брак с состоятельным человеком. Если скромные девицы молчат о добром поступке, то всегда найдутся свидетели (няня, воспитательница, жених), благодаря которым тайное благодеяние станет явным. Благотворительные истории вызывали ядовитые насмешки критиков, например В. Белинского, который по долгу службы рецензировал детские книги в журнале «Отечественные записки». Впрочем, критические стрелы не мешали переизданию нравоучительных сборников.

Еще одна форма благотворительной деятельности – продажа куклы на детском аукционе в пользу бедного семейства. Подобные аукционы устраивались среди состоятельных детей. Выбор между помощью неимущим и куклой был непростым для ребенка. Так, в одном из изданий «записок куклы» описана продажа игрушки на аукционе, средства от которого пойдут на помощь беднякам, не имеющим средств добраться в свою деревню. «Я жалею об них, я люблю их… но Снежана! – сказала бедная малютка, бросаясь на шею матери и не выпуская меня из рук. – Хорошенький гардероб ее… Я так люблю свою куклу!» Однако слезы дочери не трогают мать: она напоминает девочке о сиюминутности земных радостей и о вечности добродетельных поступков («Если б ты знала радость, какую доставит тебе это благодеяние, ты не колебалась бы ни минуту»). Продажа куклы на аукционе оказывается вполне выгодным делом – кукла, купленная в магазине за 60 рублей, продана на аукционе за 450 рублей – этой суммы хватило для помощи бедному семейству.

Барышня-благотворительница дарит бедной девочке свою куклу (Детский праздник. Приятное и полезное чтение для детей всех возрастов. Собрание разговоров, детских сцен, сказок, стихотворений и игр. С шестью хромолитографическими картинами. Сост. М. Евстигнеев. М.: А.И. Стрельцов, 1878)

Кукла, подобно своей хозяйке, не остается равнодушной к судьбе бедняков. Охваченная состраданием героиня «записок» восклицает: «Если бы было можно, я сейчас бы, сию минуту открыла свой комодик, достала оттуда часть белья и поделилась бы с несчастными малютками. Но ведь я не человек, я кукла, у меня нет ни воли, ни возможности двигаться, шевелиться, я делаю только то, что меня заставляют делать!..» Юная героиня В. Андреевской разрывается между жалостью к бедной женщине и любовью к кукле, и сострадание оказывается сильнее. Поступок доброй девочки становится предметом всеобщего восхищения. Во время прогулки в Летнем саду публика обсуждает доброту Наты: «Это чудная девочка. Для доброго дела она не остановится ни перед какой жертвой; а разлука с Милочкой [имя куклы. – М.К.] была для нее действительно жертвой». Признание дамского общества оказывается важнее детской игры.

Аукционы, которые организовывают девочки, – это первый опыт женской благотворительности. Для успешного их проведения требовались изобретательность и умение взяться за дело. В литературе для девиц приводились примеры удачных аукционов, устроенных «маленьким женским сообществом». Героини одной из повестей использовали для благой цели механическую куклу: чудо-игрушка протягивала руку и благодарила поклоном за пожертвованные деньги. Слухи об оригинальной затее широко распространились, посетители рвались увидеть чудо-куклу, и успех юным благотворительницам был обеспечен. С возрастом девичье умение оказывать благодеяние совершенствуется. Когда кукла, героиня «записок», вновь встречает свою хозяйку, та ведет себя как взрослая барышня и опытная благотворительница. Все началось когда-то с продажи любимой куклы, но в шестнадцать лет «она уже не дитя, а подруга своей матери, добра, проста, великодушна; она отдает нищим деньги, которые другие на ея месте истратили бы на свои прихоти». О пролитых слезах девица вспоминает с легкой улыбкой.

Авторы детских книг учили своих читательниц разумным пожертвованиям, осуждая чересчур эмоциональных и неразумных девиц. В повести В. Бурнашева «Белокурая коса» (1835) бабушка пообещала внучке подарить дорогую куклу с такими же волосами, как у самой Юлиньки (белокурой косой девочки восхищаются все окружающие). Стремясь помочь бедному семейству, девочка продает парикмахеру свои прекрасные волосы, которые пошли на изготовление парика для куклы. Подаренная бабушкой игрушка служит напоминанием о безрассудном поступке девочки. История о кукле и ее хозяйке впечатлила строгого критика В. Белинского. Барышня, готовая отрезать свою косу ради благого дела, выделялась на фоне литературных резонерок. Критик счел эмоциональный жест героини проявлением истинно русского характера, хотя «Белокурая коса» была пересказом повести Ж. – Н. Буйи.

В детской литературе были широко распространены сюжеты, в которых куклы приносились в жертву человеколюбию. Меняющиеся реалии жизни (снижение стоимости кукол, их большая доступность) не сказывались на частотности их публикаций в детских изданиях. Эти сюжеты разрабатывали также писатели реалистического направления. Не отвергая значения благотворительности в воспитании детей из достаточных сословий, они трезво смотрели на возможности детских благодеяний. В знаменитой повести В. Короленко «В дурном обществе» (1885) сын судьи принес больной девочке, обитающей в подземелье, дорогую куклу своей сестры. Для этого мальчику пришлось переступить социальные барьеры и семейные запреты. Увы, «фаянсовая барышня» не смогла спасти умирающего ребенка, но чудо все-таки произошло: благотворительный поступок помог преодолеть отчуждение между мальчиком и его отцом, наступившее после смерти матери.

Авторы-моралисты не заботились о правдоподобии придуманных историй. Их цель – создать привлекательный образ юных благотворительниц. Не последнюю роль в этом играли описания внешности и наряда. Одна из героинь является в приют, чтобы одарить бедных сироток подарками. Сиротки в восхищении от прелестной посетительницы. «…Некоторые никак не хотели верить, что Любочка простая смертная девочка, одна малюточка наотрез объявила, что это ангел Божий слетел с неба, чтобы доставить им столько радости и счастья». На сходство с ангелом намекал изысканный наряд девочки (светлое платье, украшенное кружевом и бантами), который она сочла уместным надеть по случаю посещения сиротского дома. Другая героиня по имени Леля пожертвовала куклу кухаркиной дочери Дуне, сопроводив подарок словами: «Я тебе отдам все самое лучшее». Кукла принесла бедной Дуне одни неприятности – девочку обвинили в воровстве. Да и играть с такой куклой кухаркина дочь не умела: неловкими руками она пыталась снять с куклы ее наряд, порядком измяв платье. Иное дело Леля, к которой, в итоге, вернулась кукла. «Она принялась раздевать меня своими ловкими, умелыми ручками, положила меня в мою роскошную кроватку и долго сидела надо мной, покрывая поцелуями мои золотые кудри». «Умелые ручки» девочки способны только на то, чтобы играть с куклой, но именно это качество вызывает восторг у детской писательницы.

Назидательные истории, несмотря на их неправдоподобие, вдохновляли детей из состоятельных семей на благотворительные поступки. Под влиянием книг или, возможно, наставляющих бесед княжна Ирина Александровна Романова выступила в роли благотворительницы. Во время прогулки по лавкам и магазинам Гостиного двора она стала свидетелем разговора между бабушкой и внучкой. Девочка просила бабушку купить куклу, а та уговаривала внучку отказаться от игрушки и купить на эти деньги книжку для брата. По воспоминаниям графини Камаровской, гувернантки при великой княжне, «Ирина Александровна быстро вынула 10 руб. золотом и также быстро сунула в руку девочке, выбежав из магазина. Я последовала за ней и тихо сказала ей: „Молодец!“» Правда, та же Камаровская жаловалась на то, что княжна была совершенно не ограничена в своих тратах. Чтобы приучить воспитанницу к экономии, графиня обратилась к родителям с просьбой ограничить карманные расходы девочки до 25 рублей (мать давала дочери по 200 рублей за раз). О состоянии кошельков девочек-благотворительниц авторы назидательных историй всегда умалчивали. Зато жесты, портреты и наряды создавали трафаретный образ, построенный на сравнении юной героини с ангелом. Ходульными были и образы бедных сироток, утешающихся благодеяниями благотворителей. Противоречивое соединение страдания и довольства судьбой имело свое объяснение: деление на бедных и богатых заведено от Бога; он же позаботился о том, чтобы сделать бедняков выносливыми для тяжелого труда и страдания. Дворянка Полина удивлена тем, что крестьянская девочка не носит башмаков. Та ей возражает: «А это на что? Мне Бог дал такую крепкую и толстую подошву, что лучше всяких башмаков» (повесть «Полина»). Бедняки смиренно ждут благодеяний и счастливы, получив в подарок дорогую куклу или модную шляпку. В реальной жизни дети бедняков чуждались господских игрушек, а вид больших кукол пугал их: не знакомые с такими предметами, они принимали кукол за живых людей и суеверно открещивались от них. Еще больше пугала угроза быть наказанными дома за барские игрушки. В автобиографической повести А. Бруштейн «Дорога уходит в даль» отец, возмущенный тем, что дочь хвастается говорящей куклой перед дворовыми девочками, отдает им игрушку. Смущенные девочки пытаются отговориться от навязанного подарка, за который наверняка дома отругают, но отец неумолим. Образ сурового отца, борющегося с классовыми предрассудками дочери, характерен для литературы советского периода. Той же эпохе принадлежат описания не книжных, а реальных детей, которые не хотят иметь проблем из-за дорогой куклы. В нравоучительных же текстах бедняки с радостью принимают подарки и готовы претерпеть наказание за минутное обладание барскими дарами. Они застывают в немом восторге перед игрушкой, а после кидаются целовать ручки у доброй барышни. При этом барышня ведет себя как взрослая дама, а крестьянская девочка как неразумное дитя. В «Записках петербургской куклы» юная благотворительница Лидия разрешает крестьянской девочке оставить у себя найденную в лесу куклу. Кукла рассказывает, как Матреша, неглупая и умелая девочка, «то целовала ручки Лидиньке, то обнимала меня, то чему-то весело смеялась, – восторгам ее не было конца». До начала XX века в детских изданиях сохранялась традиция описания рабской благодарности с целованием рук, поклонами до земли и внезапными потоками слез. Подобные концовки льстили самолюбию читательниц благотворительных историй. При этом не допускалось мысли о том, что дети из низших сословий могут быть довольны игрушками своего социального круга. На самом деле кустарные куклы идеально подходили для традиционных детских игр, а уж свободе обращения с ними барышни могли только позавидовать.

Девочка, пожалевшая денег для старика-нищего, изображена похожей на куклу (Вечера на Карповке. Чтение для маленьких детей. СПб.: изд. М.О. Вольфа, 1861)

Нравоучительные истории описывали мир дворянских детей как рай, попасть в который ребенок-простолюдин мог только в качестве игрушки, и такая перспектива рассматривалась как награда за усердие и труды. Малолетняя дворянка порхает в саду среди птичек и цветочков (рассказ «Настинька и Палаша»). «Настинька так была восхищена сими предметами, что радостные слезы омывали ее прекрасные глаза, не выступая из оных. Сердце ее, в столь приятных забавах, ощущало нежность и склонность к благотворению». Увидя бедную девочку, барынька рвется оказать ей благодеяние. Та убегает, но Настинька ловит бедняжку, как перед этим ловила бабочек и птичек: «Теперь-то ты моя пленница! О! я тебя держу, и ты у меня уж не вырвешься». Этот эпизод повторяет сюжет сентиментальных повестей, в которых бедная поселянка становится жертвой барских посягательств. Вырваться Палаше не удалось, и она принуждена стать участницей всех игр Настиньки. Когда барынька заболела заразной болезнью (оспа), то верная Палаша стала ее «сберегательницей». Рискуя жизнью, крестьянская девочка выхаживала больную («Я не могу жить, не любя ее»). Когда барынька поправилась, то Палаше в награду за труды и преданность пошили новое платье.

Немало историй посвящено тому, как барышни берутся опекать и обшивать хорошенького крестьянского ребенка. Такая затея изображалась как нравственное и полезное времяпрепровождение (о драматической судьбе тех, кому выпало стать барской «игрушкой», писали авторы реалистических повестей). Девочка в книге А. Деревицкой «Живая кукла» (1857) мечтает о живой кукле. Ее тяготит бессмысленное шитье кукольных нарядов и скучная игра с бессловесной игрушкой. Мать берет для воспитания и развлечения своей дочери малютку. Девочка забавляется с живой куклой: расчесывает золотые локоны, наряжает, выводит на прогулку, является на детские праздники, вызывая зависть всех подруг. Впоследствии малышка заболевает от простуды и умирает (виновата в этом ее мать-простолюдинка, не уследившая за ребенком).

Смена социальных реалий в русской жизни начала XX века мало что изменила в благотворительных сюжетах детских книг. Ответом на вызовы времени стало появление агрессивных черт в образах детей-люмпенов, заявлявших о своих правах. Так, в одном из нравоучительных текстов эпохи первой революции маленькая нищенка кидает камнем в девочек, играющих с фарфоровыми куклами. При этом барышни-благотворительницы оставались кроткими ангелами и мудрыми наставницами, усмирявшими малолетних люмпенов.

В детских книгах рассказывалось о том, как девочки разыгрывали благотворительные сюжеты со своими куклами. Добросердечная дама, имея родную дочь, взяла на воспитание бедную девочку Олю, и у дочери появилась преданная подруга для игр. Малышка вносит в быт семьи много радости. Девочки вместе играют в куклы. Они рассаживают за стол своих игрушечных дочек, а кукла по имени Наталья Павловна (так зовут даму-благотворительницу) выполняет роль хозяйки дома. Кукла одета в темное, полосатое платье и белый кружевной чепчик с длинными лопастями, точь-в-точь как настоящая хозяйка дома. Девочка Оля рассказывает про свою кукольную дочку: «Наталья Павловна взяла ее к себе, точно так, как вы взяли меня, и точно так же бережет и любит». Для приемной дочери игра с куклой – это повод высказать благодарность своей покровительнице.

Девочка с овечкой, подобно пастушке, нуждается в покровительстве брата (Дараган А. Елка. Подарок на Рождество. Азбука и постепенное чтение. Изд. 10-е, с 120 политипажами Плетча, Фрелиха и др. и 8 раскрашенными таблицами по рис. Пилати. СПб.: изд. М. Вольфа, 1874)

Придумывая разные формы благотворительности, авторы назидательных историй старались избежать рассказов о формальных денежных подаяниях. Дарение куклы или своего платья, то есть предметов, близких к сердцу и телу, символически обозначало вступление в телесный контакт с несчастными. Юная дворянка (героиня очерка И. Панаева) приняла близко к сердцу судьбу маленькой нищенки и подарила ей много разных вещей. Все это так растрогало бедную девочку, что она со слезами бросилась к благотворительнице, чтобы поцеловать у нее руку. В ответ на это Сонечка отдернула руку и поцеловала маленькую нищенку. Происходящее привело в негодование гувернантку-англичанку. «Она приказала сейчас нищей выйти вон и, обратясь к своей воспитаннице, прочла ей длинное, строгое и красноречивое наставление, мысль которого заключалась в том, что, хотя благотворительность – дело похвальное и хотя помогать бедным должно, но водить к себе в комнату нищих, обниматься и целоваться с ними девушке столь высокого происхождения неприлично и непростительно». Разумные соображения трактуются как проявление холодности и расчетливости, приписываемые иностранным воспитателям. При этом отечественные сословные предрассудки, целование барыньке ручек и поклоны в ножки считались естественными (подобное поведение смущало и пугало детей, приезжавших в Россию из Европы).

Признавая социальное неравенство как норму жизни, авторы детских книг всячески осуждали аристократический гонор. Согласно трафаретам нравственной литературы, дети аристократов не блещут нравственными достоинствами. Оказавшись в роскошных апартаментах великокняжеского особняка, кукла испытала это на собственном опыте. «Красивая и богато убранная комната княжны была завалена игрушками, каждая новинка занимала ее только сначала, а потом ей все надоедало». Вид разбросанных и поломанных игрушек наводит куклу на печальные размышления о собственной судьбе: ей также предстоит стать жертвой богатого ребенка. О том же предупреждает куклу няня избалованной девочки: «Натерпишься ты, сердечная, много у нашей барышни». Слова няни сбылись с лихвой: кукла не умыта, не одета, не причесана.

Бедная пастушка находится под барским покровительством (Дараган А. Елка. Подарок на Рождество. Азбука и постепенное чтение. Изд.10-е, с 120 политипажами Плетча, Фрелиха и др. и 8 раскрашенными таблицами по рис. Пилати. СПб.: изд. М. Вольфа, 1874)

Пренебрежение аристократки своей игрушкой повторяется в отношениях с прислугой. И то и другое достойно осуждения. О необходимости гуманного отношения с людьми «низкого звания» напоминали не только нравственные книги, но и правила хорошего тона. Европейские нормы воспитания осуждали грубость по отношению к людям, взятым в услужение. Критика избалованных аристократок должна была показать недопустимость такого поведения: «Природа щедро наградила ее [княжну. – М.К.] красотой, умом и добрым сердцем, она была только капризна и непослушна. К несчастью богатых детей, родители не бывают постоянно с ними, а поручают воспитание их нянькам и гувернанткам, которые часто очень легко относятся к своим обязанностям, не исправляют недостатки детей, а стараются угождать им и исполняют все их прихоти, почему подобные дети с самого нежного возраста делаются деспотами, какими нередко остаются на всю жизнь». Печальные последствия невоспитанности кукла испытывает на себе – она глубоко несчастна среди великосветской роскоши. Несчастна не только кукла, но и сами обитатели особняков: они всегда недовольны жизнью, измучены бездельем и светскими условностями.

Нравственной распущенности богатых противостоит скромное довольство бедных. Этот клишированный мотив нравоучительной литературы не устаревал с годами. О жизни бедняков фарфоровая кукла узнает, оказавшись в доме бедной вдовы. Поначалу «лучшая кукла Невского проспекта» угнетена сменой своего положения: «Я знаю, что лучше принадлежать доброй девушке низкого происхождения, чем злой барышне. Однако ж, надобно согласиться с тем, что мне трудно было остаться равнодушною при таком быстром падении… Куклы не умнее людей». В доме бедняков кукла встречает искреннюю теплоту и заботу. Дети вдовы, воспитанные в скромности и прилежании, берегут и ласкают куклу. «Глаза этих бедных людей с нежностью на тебя смотрят, грубые руки гладят тебя с любовью по шелковистым твоим темным кудрям. До моих золотистых локонов, которые ты так любила, никто не коснулся ласково: и мне холодно, и я одинока в этих роскошных комнатах, сидя на атласной мебели!..» «Я готова была отдать все-все на свете, лишь бы остаться навсегда в бедном жилище дворника и не возвращаться в роскошные комнаты Манички, где я не видела ничего, кроме постоянных оскорблений».

В жизни простых людей, близких к природе, есть свои прелести. Руссоистские радости, воспетые в литературе сентиментализма, доживали свой век в изданиях для детей. Французская кукла в восторге от сельской жизни на лоне природы: став тирольской крестьянкой, она чувствует себя наверху блаженства («я здорова, свежа, весела», – сообщает счастливица в письме к подруге-кукле, «прозябающей» в замке). Авторы отечественных изданий были далеки от идеализации русской деревни. Романтику природной жизни они предпочитали находить среди цыганского табора, куда судьба забрасывает куклу. Забрасывает в прямом смысле слова – кукла оказывается на дереве, откуда ей открывается прекрасный вид: «Полный, серебристый месяц осветил лес, а в нем пестрый табор. Какая чудная очаровательная была картина!»

Когда судьба приводит куклу в деревенскую избу, появляется повод рассказать о трудовой жизни маленьких крестьянок. Крестьянским детям некогда играть, только по праздникам. Когда барышня позабыла в лесу свою куклу, ее нашла деревенская девочка, для которой кукла стала единственной радостью. «Только по праздникам Дуня и отдыхала немного. Утром, как от обедни вернется, – возьмет куклу, уйдет с ней на пустырек, за двор, сядет на траву и начнет с куклой разговаривать, гладить, причесывать ее, всячески ухаживать за ней» («Куколка в лесу»). Грех забирать у девочки находку – и пристыженная хозяйка куклы отдала ее Дуне.

Авторы «записок» напоминали своим читательницам, что обстоятельства жизни могут измениться и тогда обедневшие аристократки будут нуждаться в помощи тех, кому они оказывают благодеяния. «Записки» и «переписки» дают тому множество примеров. Одна из кукол вынуждена сменить пышный особняк на жизнь в провинции. Она относится к провинциалам со столичной заносчивостью и мечтает о скорейшем возвращении в столицу. Чудо-куколка поучает высокомерную подругу. «Бедная, откуда ты набралась таких заносчивых мыслей? Отчего ты не любишь скромной и честной жизни? Если бы великосветские куклы могли говорить, они рассказали бы многое: про капризы своих госпож, про отсутствие дружбы и близких отношений, про то, что они не знают семейной жизни! Являться три-четыре раза в гостиную, спать на позолоченной постели, но не знать при этом покоя!» Резонерка призывает подругу найти счастье среди простых людей: «Я думаю, что и в купеческом доме кукла, если только у нее здравый смысл в голове, проживет пресчастливо». И действительно, кукла простилась с тоской, занялась трудом и стала «рассудительной куклой»: «Руки у меня красные, обедаю я на кухне, за обедом мне дают кислую капусту, но я здорова, свежа и весела». Став ближе к народу, кукла избавилась от высокомерия и обрела душевное и физическое здоровье.