Быстро освоился Валерка с жизнью в пионерском лагере. Прошло два дня, а казалось, что живёт он здесь уже давно. Каждый день приносил с собой что-нибудь новое. Надолго запомнил Валерка день открытия лагеря. К этому празднику готовились все отряды. На большой поляне выложили клетку из толстых сухих жердей, а девочки и малыши заготовили много сухого хвороста. Хворост засыпали в клетку, а потом старшие ребята поставили вокруг неё сухие деревья и прикрыли их со всех сторон хвойными ветками. Получился высокий зелёный шалаш.

В этот день в гости к пионерам приехали родители. Вокруг лагеря стояло много машин и мотоциклов. Приехали и дядя Саша с тётей Леной.

— Ну, нравится тебе в лагере? — спросил Валерку дядя Саша.

— Ещё бы!

— Чем же ты здесь занимаешься?

— Я записался в спортивный кружок.

Дядя Саша удивлённо пожал плечами.

— До сих пор мы спортом не увлекались, — сказал он.

— Что же, по-твоему, люди с пелёнок начинают увлекаться спортом? — возразила тётя Лена. — Вот начнёт заниматься в кружке, потренируется несколько дней и войдёт во вкус.

— Нравится тебе спортивный кружок? — спросила тётя Лена.

— Конечно, нравится, — не задумываясь ответил Валерка.

— Чему вас там учат?

— Ничему не учат, — вздохнул Валерка.

— Как это — ничему? Зачем же ты тогда ходишь в кружок?

— Да я ещё не знаю, где этот кружок. Он же не работает.

Дядя Саша засмеялся, а тётя Лена сказала, что это безобразие. И ничего смешного она не видит. И что нужно поговорить с вожатой.

— Ну-ну, — сказал дядя Саша, — нечего горячку пороть. Лагерь недавно открыли, руки ещё не дошли до этого кружка. Ты вот что, дружок, — посоветовал он Валерке, — попроси вожатую, чтобы она записала тебя в рыболовный кружок.

— Нельзя, — с сожалением сказал Валерка.

— Почему?

— Потому что нужно вперёд выписаться из спортивного.

— Так выпишись.

— А где я выпишусь? Кружка же этого нет.

Теперь засмеялась тётя Лена, а дядя Саша рассердился:

— Просто не понимаю, мелешь какую-то ерунду.

— Что ты не понимаешь, — смеётся тётя Лена, — это образец бюрократизма в детском учреждении.

— Да нет же, — запротестовал Валерка, — просто нас Надежда Игнатьевна предупредила, что сразу в два кружка записываться нельзя, и если кому-нибудь не нравится кружок, то нужно из него выписаться и записаться в другой.

— Ну хорошо, — спросил дядя Саша, — кто тебя записывал в спортивный кружок?

— Надежда Игнатьевна.

— Так у неё и выписывайся.

— Но он же мне нравится.

— Чудак ты, Валерка, — улыбнулся дядя Саша, — ты пока выпишись и ходи в рыболовный, а как начнёт работать спортивный, снова запишешься в него. Чего ты теряешь-то?

Валерка согласился, и в самом деле он ничего не теряет.

— Тебя комары не кусают? — заботливо спросила тётя Лена.

— Немножко кусают, но это ничего, — успокоил он её, — это же всё равно что брание крови.

Все засмеялись, хотя, на Валеркин взгляд, ничего смешного он не сказал. Просто он вспомнил, как у него в школе брали кровь из пальца.

— Ты же переворот делаешь в медицине, — шутит дядя Саша, — по твоему методу можно брать кровь с помощью комаров.

Тут и Валерка хохочет.

Горн прервал свидание с родителями, и все отряды выстроились на пионерской линейке вокруг ракеты «Восток».

Начальник лагеря поздравил ребят с открытием первого пионерского сезона, потом громко скомандовал:

— Смирно! Равнение на флаг!

И по мачте, установленной на ракете, медленно поднялся красный флаг и затрепетал на ветру. Все застыли, отдавая салют пионерскому флагу.

Когда начало смеркаться, ребята с песнями пришли на поляну и расселись вокруг костра.

Валерка с нетерпением ждал, когда разгорится костёр. В середину круга вышел старший вожатый, поднял руку. Стало тихо.

— Ребята, костёр так не загорится, — серьёзно сказал он, — его нужно попросить. Я вам сейчас скомандую: «Три, четыре», а вы дружно скажите: «Во имя былых и грядущих побед, костёр пионерский, зажгись!» Все слышали?

— Все! — отозвались ребята.

— Итак: три, четыре!

Но пионеры отозвались вразнобой. Костёр не загорелся.

— Плохо, — сказал вожатый, — а ну ещё раз: три, четыре!

На этот раз ребята прокричали так дружно, что у Валерки даже в ушах зазвенело. У костра никого не было, но вдруг из зелёной хвои повалил густой дым, и следом за ним вырвались красные языки пламени. Над костром, словно фейерверк, повисли куполом длинные, как иглы, искры. Они таяли где— то в темноте, а на смену им взлетали другие. Всё это походило на сказку. Такого костра Валерка ещё никогда не видел. Разве можно было его сравнить с тем костром, который разжигал Миша Бачин на общественном огороде! Пламя осветило всю поляну, в лица ребят стали багрово — красными. Валерка так и не понял, отчего загорелся костёр; не поняли этого и другие ребята. А праздник продолжался.

Перед ребятами выступил самодеятельный кружок лагеря.

Может быть, в другой раз Валерке понравились и танцы, и песни, и стихи, но сейчас он всё пытался отгадать: как же сам загорелся костёр?

Когда закончились выступления, старший вожатый объявил:

— К нам в гости пришёл охотник Николай Борисович Протопопов. Он долго жил и охотился в этих местах, где сейчас находятся наш лагерь. Давайте попросим Николая Борисовича, чтобы он рассказал нам о себе.

Ребята дружно зааплодировали. В центр круга вышел старик с короткой бородой и седыми бровями, как настоящий дед-мороз.

— Я говорить-то не приучен, да и не получается это у меня как-то, — начал он, смущённо улыбаясь. — Ну, что о себе рассказывать? Живу, как все. Занимаюсь охотой, стерегу лес и диких животных от браконьеров. Лесничий я в этих местах. Поначалу моя землянка стояла как раз неподалёку от вашего лагеря. Я, почитай, десять лет тут промышлял. Ну, а потом, когда стали строить город, пришлось откочевать подале.

Лесничий осмотрел ребят, усмехнулся:

— Десять лет прошло, не боле, а тут город такой отмахали. Небось многие из вас в Ангарске уже родились. Ну, сознавайся, кто в Ангарске родился?

Ребята зашумели, закричали:

— Я родился… Я в Ангарске… Я… Я… Я…

Валерка поворачивал во все стороны голову.

Как он жалел, что родился не в Ангарске!

— Вот видите, — сказал лесничий, — сколько у меня новых земляков объявилось. Новые граждане Ангарска — вот кто вы есть, внуки мои. А внукам положено гостинцы дарить. Припас я вам тут гостинцев. Не обессудьте, если что не так.

Николай Борисович не торопясь вышел из круга и снова вернулся с двумя мешками в руках. Развязал один мешок, опрокинул его и осторожно вытряхнул на землю. Из мешка выкатился какой-то бурый комок шерсти. Вдруг комок ожил, зашевелился и испуганно шарахнулся от костра к ребятам.

— А-а-а! — раздался оглушительный крик, и лесная тишина взорвалась от восторженных детских выкриков.

— Медвежонок! Живой медвежонок! — кричали ребята и протягивали к нему руки.

А он испуганно метался, пытаясь найти выход из этого плотно замкнутого круга, дико озираясь на зловещее зарево костра, и наконец, дрожащий, уткнулся мордочкой кому-то в колени. Ребята гладили его и называли разными ласковыми именами. Валерка тоже пробрался к медвежонку и погладил его, ощутив под ладонью мягкую длинную шерсть. Когда всё утихло, Николай Борисович сказал:

— Пусть он живёт у вас в лагере. Если его приручить да кормить, он добрым зверем будет.

Потом Протопопов развязал второй мешок и пошёл с ним по кругу:

— А ну-ка, угощайтесь!

Ребята дружно запускали руки в мешок. Валерка тоже сунул руку и захватил полную горсть кедровых орехов.

— Угощайтесь, угощайтесь, — подбадривал ребят Николай Борисович, — это ещё прошлогодние запасы.

Валерка положил орешек в рот и расщёлкнул его. Ядрышко вместе со скорлупой рассыпалось на мелкие части. Он попробовал расщёлкнуть второй орех, но у него опять ничего не получилось.

— Ты же не так щёлкаешь, — сказал ему Шишпорёнок, — вот смотри. — Он положил орех на передние зубы и осторожно раскусил его поперёк. На его ладони остались две ровные половинки скорлупы, а на высунутом языке лежало совсем целое ядрышко.

Валерка попробовал так же раскусить орех, но опять ничего не получилось, скорлупка раскололась вместе с ядрышком.

— Ты его надкусывай со всех сторон, — подсказал ему Шишпорёнок.

Но сколько Валерка ни старался, все равно не получалось.

— Ничего, — утешал его Шишпорёнок, — съешь пуд орехов, а потом научишься. Папа говорит, что и Ангарск не сразу строился.

Поздно вечером, когда совсем догорел костёр и на его месте только краснели угли, ребята вернулись в лагерь. У костра осталось несколько человек вместе со старшим вожатым, чтобы окончательно загасить угли.

Утром, перед завтраком, в лагере вспомнили о костре и строили различные догадки всё об одном же: как он мог сам загореться? После завтрака многие ребята побежали на поляну. От них, конечно, не отстал и Валерка. Там уже были пионеры из старших отрядов; тайна костра не давала покоя даже им. Внимательно всё проверив, они обнаружили под костром замаскированный подкоп. И сразу все стало ясным. Кто-то проник через этот подкоп к хворосту и поднёс к нему факел.

Непонятным было одно: когда и кто подкопался под костёр? И так как все заверяли друг друга, что никто об этой затее ничего не знал, оставалось предположить, что сделали это сами вожатые.