Редклиф Фордайс

Я не пошел к знакомым дамам высшего света, хотя некоторые из них с радостью бы приняли меня. Но лишние проблемы мне были ни к чему, поэтому я направился в элитный публичный дом, который был открыт в России с незапамятных времен и имел отличную репутацию. Здесь твое имя забывают и тебя самого не помнят. Прекрасное место, чтобы развлечься привилегированному сословию.

Войдя через черный ход, я сразу отправился к хозяйке заведения Иеремии. Кивнув охраннику, постучался в ее кабинет.

– Войдите, – донеслось из комнаты.

Переступив порог, я оказался в знакомом шикарно отделанном помещении. За столом сидела пожилая женщина.

– Князь, какая честь, – поднялась она, делая книксен. – Давно вас не было. Мы можем чем-то помочь?

– Да… Мне нужна девушка на пару часов.

– Так мало…

Я промолчал.

– Конечно, конечно.

– Подберите сами. Только… у нее должны быть рыжие волосы и зеленые глаза.

– Как скажете, – поклонилась хозяйка и вышла.

Я последовал за ней.

Иеремия отправилась выполнять мое поручение, я же поднялся в комнату, которая всегда была закреплена за мной, ослабил галстук и бросил на кровать пиджак.

Девушка появилась буквально через пять минут.

– Добрый вечер, господин. Я вам подойду? – чуть присела она, склоняя голову.

– Да, вполне.

Незнакомка положила руки мне на плечи и, прижавшись, коснулась моих губ, а у меня перед глазами возникла Настя.

Отшатнувшись, я в шоке посмотрел на девушку, она, ничего не понимая, – на меня.

– Что-то не так?

Я снова подошел к ней, но, глядя на девушку, видел Настю. Девушка, нахмурившись, смотрела на меня то ли укоризненно, то ли обиженно. Я моргнул, но выражение ее лица не изменилось.

Но страшнее было другое. Я не ощутил к молодой привлекательной женщине никакого желания.

Я дотронулся до куртизанки и ощутил приятную гладкость кожи, но не более. Прикосновение оставалось всего лишь прикосновением, а чувств не было. То, что я испытывал к Насте, я никогда не испытывал ни к одной женщине. Просто раньше не с чем было сравнить, и я не знал, что такое может быть.

Я думал, у меня не настолько страстная натура, чтобы часто искать себе женщину, и приходил в заведение Иеремиии по необходимости. Теперь я знаю, что такое настоящее желание. Только к нему добавился еще и образ, который навсегда останется со мной.

Я застонал.

– Вам плохо? – бросилась ко мне девушка.

– Нет. Ты свободна.

– Я сделала что-то не так?

– Ты ни при чем. Просто я сошел с ума.

Покосившись на меня и вправду как на умалишенного, куртизанка вышла из комнаты, а я, взяв пиджак, направился к хозяйке.

Иеремия очень удивилась, увидев меня так быстро.

– Все хорошо?

– Я отпустил девушку, но время оплачу. Еще снимаю бронь на комнату.

– Понимаю, – опустила взгляд Иеремия.

Она давно работала в этом бизнесе и действительно все поняла. Я больше не приду.

Расплатившись, я попрощался и вышел.

Ночной воздух приятно холодил лицо. Скоро рассвет…

Ну и как теперь жить с новыми открытиями? Мне нужно срочно в душ! Холодный душ!

* * *

Анастасия Разинская

Проснулась я уже за полдень, чувствуя себя полностью разбитой. Боль никуда не делась и лишь тихо затаилась внутри.

На кухне меня ожидала записка и накрытый завтрак. Маргарита уехала в город за продуктами и повидать бабушку. Вот и хорошо, меньше вопросов.

– Настя, я хотел бы узнать, можно мы используем второй вариант отде… – Вошедший в кухню Сергей запнулся на полуслове. – Что случилось?

– Все хорошо. Работай как знаешь, тебе виднее.

– Что этот… сделал с тобой?

– Все нормально.

– Правда? А глаза у тебя так неестественно светятся именно поэтому? – съерничал друг.

Я прикрыла глаза.

– Это из-за дара.

– Ну-ну… Если нужно будет поговорить, приходи, я всегда готов.

– Договорились. Хотя я однозначно решила, что этот старикан не для меня.

– Старикан? – Сергей прислонился плечом к дверному косяку. – Ты знаешь, я много за ним наблюдал. Мы с тобой давно дружим, и я очень беспокоюсь за тебя. Он… страшный человек.

Я непонимающе посмотрела на друга.

– Да, не удивляйся. Внешне Фордайс спокойный и невозмутимый, настоящий князь. Но у него сильный характер, стальная натура и кипят бешеные страсти. Я всегда удивлялся, почему брат императора так медленно стареет и так мало показывается в обществе. Теперь причина понятна.

– По Фордайсу сложно определить, сколько ему лет.

– Сложно? Да ему больше тридцати пяти не дашь, в то время как стукнуло не меньше пятидесяти. Он передвигает мебель, особо не напрягаясь. Покажи мне мужика, который один перенесет здоровый шкаф.

– Да ладно, – рассмеялась я. – Тебя это беспокоит?

– Немного. Особенно в те моменты, когда он смотрит на меня и у него начинают светиться глаза и тело.

– Не переживай. Могу тебе обещать: из-за меня у тебя проблем точно не будет.

– Спасибо, утешила, – не поверил Сергей.

Друг помолчал, обеспокоенно глядя на меня.

– Может, соберемся вечером с друзьями?

Я покачала головой.

– Через час ухожу на задание, не знаю, когда вернусь. – Допив кофе, спросила: – Фордайса не видел?

– Он обосновался в кабинете часов с десяти, пока не выходил.

– Спасибо.

Убрав со стола, я пошла наверх переодеться. В конце концов, живут же другие с неразделенной любовью, и я проживу. У меня есть родные люди, работа… и дом, который нужно привести в порядок. К тому же через три недели госэкзамены и диплом. Будет чем заняться.

И потом, время лечит. По крайней мере так говорят.

* * *

Поднявшись к себе и переодевшись, я решила скоротать время за книгой и сама не заметила, как задремала. Разбудил меня Фордайс. Я разлепила глаза и внимательно посмотрела на творца: судя по усталости и мешкам под глазами, ночь он провел плодотворно. Настроение, и так никакое, совсем испортилось.

– Пора вставать. Через пятнадцать минут нам на задание.

– Почему время всегда так строго соблюдается? – пробормотала я.

Для себя решила: больше не буду прикладывать усилий по завоеванию Фордайса, как и ущемлять свою свободу в угоду ему. Пусть все остается как есть.

Творец отвернулся и, выходя, небрежно заметил:

– Я не вникал в эти правила. Но аналитики всегда настаивают на соблюдении времени при выполнении заданий. А им виднее.

Вздохнув, я отправилась в душ, и уже через десять минут, дожевывая бутерброд, была готова к работе.

– А нормально поесть? – крикнула мне вслед Маргарита, когда я выбегала из кухни.

– Когда вернусь!

Князь ждал меня в библиотеке.

– Готова?

Я лишь кивнула и неохотно взяла его за руку. Мы прыгнули в четвертый век до нашей эры в город Гераклион, который считался вратами Египта. Оказавшись на месте, я упала на колени. Рядом лежал Фордайс.

– У нас есть чем перекусить? – хрипло спросила я.

Он пододвинул мне рюкзак, где лежали бутерброды. Минут двадцать мы просто жевали, не в силах делать что-либо еще. Постепенно усталость и головокружение отступили.

– Как же это тяжело, – пробормотала я, приняв вертикальное положение.

– Ничего не поделаешь. Мы перенеслись не только на приличное расстояние, но и в далекое прошлое. Это твоя прабабка Ольга могла прыгать к динозаврам, и ей все было нипочем. У нас способности к прыжку слабее, зато более сильный дар.

– Эх, динозавры… – мечтательно протянула я и перешла на деловой тон: – Какие наши дальнейшие действия? В моем письме было написано, что я должна помогать тебе. Итак, слушаю и повинуюсь.

Фордайс пристально посмотрел на меня:

– Что-то случилось?

Прямо встретив его взгляд, я лишь покачала головой.

Удивительно, дотошный Редклиф не стал допытываться, а просто взял меня за руку и, не обращая внимания, что я вздрогнула от разряда, проскочившего между нами, повлек вперед, ловко лавируя между спешащими навстречу людьми.

Мы оказались в той части города, которая располагалась на возвышенности. Завернув за угол, мы остановились.

– Жди здесь.

– Как скажешь.

Редклиф вновь испытующе на меня посмотрел, но, ничего не сказав, скрылся из виду. Видимо, время поджимало.

Постояв пару минут без дела, я высунулась из-за небольшого прохода между домами – и мне открылся небывалый вид.

Этот богатый и красивый город можно было назвать египетской Венецией. Повсюду причалы и мосты, через центр проложен Большой канал, связывающий две портовые гавани. Гераклион был и крупнейшим портом, в его гаванях стояли торговые суда со всего Средиземноморья.

В центре Гераклиона, на южном берегу Большого канала, возвышался храмовый комплекс – важнейшая святыня города. Здесь жрецы держали торговые конторы, пекарни и скотобойни, художники и скульпторы украшали культовые сооружения, а в храмовой школе юные горожане изучали математику, иностранные языки и медицину.

Все это я знала из лекций в институте, но одно дело – слышать, и совсем другое – видеть своими глазами. Древний город был завораживающе прекрасен!

Посмотрев налево, я увидела, что жизнь в порту кипит, а прилавки купцов соседствуют с мастерскими ремесленников. Где-то на небольшой площади у реки выступали акробаты и были слышны выкрики народа. Судя по запахам, недалеко колдовали над снадобьями лекари.

Рабы сгружали с кораблей керамику, скорее всего, с Кипра, Сицилии и островов Эгейского моря: ступки для специй, греческие вазы, изящно декорированные чаши для питья, амфоры с вином и оливковым маслом, кувшины с лесными орехами. Груженые эбеновым деревом и зерном, здесь останавливались корабли по пути из Центрального Египта в Грецию.

– Осторожно, тебя не должны видеть.

Меня невежливо, но аккуратно затолкали обратно.

– Почему?

– Ты же знаешь, что корпорация имеет три филиала и территория строго поделена. Мы сейчас в Африке, где не имеем права находиться. Если нас увидят, жди больших неприятностей.

– Что, все так строго?

– Конечно, мы ведь сейчас будем менять историю чужой страны…

– А стоит ли?

Фордайс посмотрел мне в глаза и принялся вытаскивать что-то из рюкзака.

– Поверь, очень нужно. Переодевайся.

– Белье-то хоть можно оставить?

– Да. – Он отвернулся, и я последовала его примеру.

Нечего лишний раз себя травить.

Раздевшись, я осмотрела балахон, который предназначался мне, и принюхалась. Пах он отвратно.

– Ты что, снял его с женщины? – удивленно обернулась я к Фордайсу, замерев.

Он уже облачился в свой балахон и с накинутым капюшоном смотрелся весьма недурно. Впрочем, как и всегда. И почему он не кривой и косой?

Выхватив у меня из рук грязную тряпицу, князь натянул ее мне на голову.

– Ну не с мужчины же.

Просунув руки, он спустил ткань вниз.

– Сколько она ее не стира… Нет, даже думать об этом не хочу. Почему нельзя было взять похожую простыню из нашего времени?

– И где бы ты нашла такую ткань? – приподнял брови творец.

Взяв меня за руку, Редклиф вновь пошел одной ему известной дорогой.

– Спрашивать, что ты сделал с хозяевами одежды, лучше не надо, да?

– Они живы. Накинь на голову капюшон. Так не видно твоих рыжих волос и бледной кожи.

– Простите, надо было сказать, и я перекрасилась бы, как в юности, – саркастически заметила я.

– Да, темные волосы сейчас бы пригодились, – рассеянно заметил Фордайс, оглядываясь по сторонам.

Мы хоть и торопливо, но не выбиваясь из общего ритма движения, продвигались по улице.

– Кто будет нас отслеживать в такой древности?

– Творец первой степени сразу нас заметит, а он может быть и не один. Присмотревшись к нам, не составит труда сразу понять, что мы жители не этой страны.

– И что тогда?

– В лучшем случае нас просто свяжут и попытаются узнать наше задание… любыми методами.

– А в худшем?

– Убьют. Это против правил, но мало ли что может случиться в прошлом.

За разговором я не заметила, как мы выбрались из города и направились к каменоломне. На песке красиво отражались лучи заходящего солнца, море казалось бескрайней золотистой гладью. Скоро ночь.

– Мы управимся с заданием до заката?

– Нет, работать начнем, только когда на город опустится темнота. Вернее, начну я. А пока подготовимся.

Направляясь к сложенным в отдалении камням, готовым к отправке, я отметила, что совсем не устала. Идти оказалось легко и приятно (сказывалось малое притяжение далекого времени). Если бы еще не вонь от одежды, жизнь совсем бы наладилась.

Укрывшись за огромными каменными глыбами, мы дождались, когда наступит ночь, и Фордайс начал транспортировать огромные камни к городу. Валуны под два метра длиной вереницей летели друг за другом и плавно опускались на землю. И если бы не свет луны, я бы этого не увидела.

Без привычного электричества мегаполиса я наконец поняла значение выражения «кромешная тьма».

Когда камни закончились, я тихо спросила:

– Что дальше?

– А дальше я буду спасать древний город, чтобы через несколько дней, после землетрясения и цунами, он не ушел под воду.

– Как?.. – Но тут я поняла, что Фордайс собирается сделать, и вспыхнула: – С ума сошел?! Ты не выдержишь и умрешь! Что мне тогда делать с твоим трупом?

– Как приятно, когда в тебя верят. Все, не отвлекай меня, – отмахнулся Редклиф.

– Что?.. – задохнулась я.

Но творец уже опустился на песок и прикрыл глаза. Плюхнувшись рядом, я в тревоге стала ждать, и это ожидание просто убивало. Неожиданно земля содрогнулась, город медленно стал подниматься вверх. Практически тут же камни, которые Фордайс переместил из каменоломни, начали залетать под город, скрываясь в темном провале.

Когда камней не осталось, Гераклион с грохотом, скрежетом и пылью вновь занял свое место. Кажется, на лекции нам говорили, что этот прекрасный город построили на глинистой почве.

Несомненно, землетрясения город не выдержал бы. Но не теперь.

Услышав шорох, я увидела, как Редклиф заваливается на бок.

– Вот что за мужчина?! – прорычала, падая рядом на колени и начиная потрошить рюкзак на предмет еды.

Мясо не годится, а вот молоко подойдет.

Приподняв голову Фордайса, я начала осторожно вливать напиток ему в рот. Так, постепенно, ушел весь термос, и я стала ждать. Прыгнуть в свое время мы не могли: я не была уверена, что Редклиф вынесет перенос. Нужно, чтобы он накопил силы.

Однако время играло против нас, и примерно через полчаса послышались голоса. Я не знала местных языков, поэтому заметалась, не представляя, что делать. Бежать или нет?

– Уходи, – неожиданно раздался хриплый голос.

Неужели очнулся?

– Это творцы. Я не могу сказать, из какого времени, но они явно поняли, что город не просто так взлетел на воздух, и ищут нас. Уходи.

– Ты можешь переместиться?

– Нет. Уходи.

Значит, он понял речь незнакомцев. Похоже, дела наши плохи. Так, Настя, соберись и успокойся. Думай.

Единственно разумным выходом было затаиться в каменоломне и попробовать переждать. Голоса приближались, и времени на раздумья не осталось.

С трудом взвалив на себя рюкзак и Фордайса, я, еле переставляя ноги, побрела к каменоломне.

– Что ты делаешь, сумасшедшая?

– Заткнись, а? У нас и так ситуация критическая, да еще ты тут каркаешь, – пропыхтела я.

Но Фордайс все-таки накаркал. Песок под ногами неожиданно провалился, и мы кубарем покатились вниз. Остановиться не получалось, песок лез в рот, нос. Надеяться, что нас не услышали, было глупо: мой вскрик при падении разнесся далеко по округе. Значит, выход только один.

– Уходи. Ты даже не знаешь, что с тобой могут сделать, чтобы узнать наше задание. К тому же ты женщина. Немедленно возвращайся в наше время. Это приказ! – из последних сил прорычал Фордайс.

И я послушалась. Не знаю, хватит ли у меня сил, но здесь его одного я точно не оставлю.

Обхватив Редклифа руками и ногами – выдох, рывок – я совершила прыжок. Тело пронзила сильнейшая боль, и последнее, что я увидела, прежде чем отключиться, была комната в Цитадели.

Мы дома!