Рассказывает Дарья Уотерстоун

Я сидела в смотровой комнате, с чашкой крепкого кофе и думала о том, как изменилась за последнее время моя жизнь. Мой папа был самым младшим братом в семье и, тем не менее, ему повезло найти свое счастье первым. А потом появилась я. Время шло, я росла в любящей семье, среди заботливых родителей и заботу проявляли не только они, но и два моих дяди. Первая тревожная ласточка была, когда мне исполнилось сто, и у меня заканчивался переходный возраст. Дяди, на пару с папой, отпугивали от меня всех тех немногих кавалеров, которые у меня были. Все это время я только и слышала, что должна, хорошо учится, многого достичь, многое сделать, а все остальное потом. И вот спустя годы у меня диплом с отличием, никакой работы и личной жизни. Нет, хорошее образование открывает многие двери, но кто возьмет меня к себе, если у меня папа дипломат и двое дядей, занимают самые высокие должности? Была бы я другой расы, на это бы никто не посмотрел. Но для драгов семья главное а это означает надзор и контроль. Конечно, при таких условиях никому не хотелось лезть в петлю, они прекрасно жили и без пристального внимания.

С личной жизнью все было еще хуже. Там опека была настолько плотной, что ничего личного у меня не было. Как только какой-нибудь мужчина узнавал, что я племянница одного из пятерки, они тут же делали ноги, а от тех, кого интересовало мое финансовое состояние, делала ноги я. Так и жили.

Несколько десятков лет назад дядя Фредерик женился, и стало немного легче, но для меня это уже мало что изменило. В тот момент мне хотелось работать и приносить пользу, а не чувствовать себя нахлебницей, поэтому я попрала гордость и попросила дядю устроить меня на работу, что он с немалым энтузиазмом и сделал, но проработав год, я уволилась. Коллектив из зависти, или по какой еще причине, ненавидел меня, и даже такой замкнутый человек как я, не смог это вынести. Я уже просто хотела улететь в какую-нибудь глушь, на краю вселенной, где меня никто не знает и остаться там жить, когда появилась она. Сначала мне позвонили из кадрового агентства, где я оставляла заявку и попросили встретить главу нового рода, слухи, что она из прошлого, дошли до меня чуть позже. Я думала, провожу ее куда захочет и все, а она мне работу предложила, да какую! Мне сначала показалась, что она шутит. Ан нет, все было серьезно. В те моменты меня многое мучило, но самое главное, я постоянно боялась, что меня уволят. А она была из прошлого и просто колоссально отличалась от своей расы, да и от других, сама не понимая насколько. Когда начались ее тире тренировки, я подумала, что она сумасшедшая. Сначала она истязала себя на тренажерах, потом я отводила ее домой где и начинался мой персональный ад, когда я держала ее над этим странным, доисторическим унитазом. С каждым днем становилось все хуже, и вот, в последний раз, после окончания тренировки она так и не появилась. Как я тогда испугалась! Глупая, зачем было так издеваться над собой?!

Причину ее действий я поняла, когда была с ней на встречи с «пятеркой». Находившаяся постоянно под защитой семьи, я только сейчас поняла, насколько она одинока и что здесь у нее нет никакого родного человека. И именно тогда, она узнала, что я племянница Фредерика Уотерстоуна. Возвращаясь обратно, мне казалось, что меня уже уволили, но она лишь сделала выговор за скрытность.

Второй случай, от которого у меня чуть не отказало сердце был, когда дядя Александр, в своей обычной, жесткой и прямой манере, нахамил ей. В тот момент, я второй раз попрощалась с работой, но опасность опять прошла стороной.

Ей было все равно, чья я родственница! Счастье просто переполняло меня, и я смогла, наконец, начать строить планы насчет своего будущего. Свои планы!

Увы, эйфория продлилась недолго и бесследно исчезла, когда пришло понимание, что это за работа. Нет, не работа, это была каторга! Не буду говорить, что Маша все свалила на меня, она работала не меньше, приносила деньги клану и выполняла приказ начальства. А еще ей было плохо. Очень. Еще раньше, когда я только присматривалась к ней, заметила этот флер одиночества, постоянно сопровождающий ее. Но теперь она именно страдала. Сначала мне подумалось, что это просто тоска по дому, но она никогда и ни про кого не рассказывала. Ни о родителях, ни о друзьях, ни о любимом. И вообще была очень скрытной, никого к себе близко не подпускала.

Догадываться о том, что произошло на самом деле я начала, когда посмотрела на поведение дяди Александра и полностью утвердилась в своем мнениями, когда она вышла из его кабинета. Ура Александр Уотерстоун женится! Кок все удачно! Семья не будит бурчать по поводу работы на землянку, дядя женится и перестанет меня доставать. Рай!

И тут в моей жизни произошли события, которые безвозвратно изменили ее. Маша нашла новых членов клана, перед отлетом к колониям, и я начала присматриваться к очаровашке Тарку. Но у меня ничего не екнуло и у него, похоже, тоже. А через день Маша забрала меня, с собой, к колониям. Тогда-то рай и кончился.

Началось все с того, что меня представили этому повесе Леони и тот сразу начал со мной флиртовать.

— Какая честь для меня познакомится с такой прекрасной дамой, — мурлыкнул он, целуя мне руку.

Это не первый раз, когда ко мне подкатывали мужчины его увлечений, но им всегда что-то от меня требовалось. Что требовалось этому? Явно не деньги, его семья очень богата. Какая-то просьба?

Вырвав руку, я проговорила:

— Очень приятно.

И ушла. Ситуация была стандартной, но что-то не давало мне покоя. Может моя странная реакция на то, что он поцеловал мне руку или, на то, что уходя, я чувствовала спиной его взгляд?

* * *

Весь день Леони не давал мне прохода, а я уже начала думать, что он псих. Неужели решил соблазнить меня? Странно. Ведь он точно знает, кто у меня родственники и что они с ним сделают, если он меня обидит. Так что все за этим кроется?

Вечером я столкнулась с ним, выходя из столовой, и тогда он воспользовался моментом, прижав меня к стенке.

— Вы нарушаете мое личное пространство.

Всегда такое улыбчивое лицо Леони сейчас было на удивление серьезно.

— Сходи со мной на свидание.

— Зачем?

— Что бы мы лучше узнали друг друга.

— Я повторю вопрос. Зачем?

— Я хочу завести с тобой роман.

— Почему я? В этой поездки больше не за кем приударить?

— Я хочу приударить за тобой.

— Я не хочу.

На этом наш разговор был закончен, но ненадолго. Он вылавливал меня повсюду в течение всего дня, с предложением о встрече, видно беднягу приперло, а не с кем и роботов соответствующих мы на корабль не взяли. Досада! Зато вечером, он видно нашел другой вариант и стал флиртовать с Машей. Как я ему все волосенки не повыдергала, не знаю. В последнее время меня очень сильно волновали их отношения с Александром, их противостояние. Оно уже достигло слишком большого накала, и должна была, вот-вот разразится буря, так этот бабник еще и провоцирует новые проблемы.

Когда дядя смотрел на их идиллию, глаза у него были страшные и я, зная его лучше других, понимала, что хорошо это не кончится и как в воду глядела. В следующий раз, когда я увидела Леони, все его лицо было разбито.

Как мне стало хорошо, словами не передать. Нет, я не ревновала его к Маше, так как по ее глазам видела, что она к нему ничего не испытывает и именно поэтому, собственные чувства так меня пугали.

А сегодня, в довершении всего, чуть не погибла Мария, дядя просто не в себе, команда в шоке и на взводе. Но это происшествие заставило меня по-новому взглянуть на переживание моего родственника и у меня появилось нехорошее подозрение.

Неожиданно раздавшиеся шаги за спиной заставили меня вынырнуть из своих мыслей. Посмотрев на остывший кофе, я поморщилась и повернулась к визитеру. Ну, кто бы сомневался.

— Что лицо уже подживает?

— Да. На мне вообще все заживает как на собаке.

— С чего бы это?

— Почему я Вам так не нравлюсь?

— А должны?

— Обычно, бывает как раз наоборот.

— Не сомневаюсь в этом.

— Причина в моей репутации?

— И в ней тоже. Но я никак не могу понять, что Вам нужно?

— Вы.

— То есть Вам надо просто переспать и все? Никогда не поверю!

— И правильно. Мне нужны все Вы и на долгое время. Понимаете, со мной случилась неприятная вещь. Я в Вас влюбился.

— Что с Вами случилось? Что Вы сделали?

— Вы все прекрасно слышали. Я сам от этого не в восторге. Мой последний опыт получился довольно плачевным и болезненным, поэтому, то, что это случилось, не сильно меня радует. Да еще и объект проблематичный. Сколько Вам лет?

— Я как-то слышала, что Вы говорили, что у дам об этом не спрашивают, а сами?

— Так это у дам. В общем, Вы взрослая женщина, а ведете себя как ребенок!

— Потому что не хочу с вами спать?

— А Вы не хотите?

— И кто сейчас ведет себя как ребенок?

— Да, жизнь в семье политиков не прошла для Вас даром.

— Чего не могу сказать о Вас. Ваши жизненные уроки видимо, ничему Вас не научили.

— Да нет. Это Вы выбиваете меня из клеи. Вот почему мне не полюбить какую-нибудь раскованную женщину? Так нет! Попалась же параноик. Неужели нельзя просто попробовать со мной увидится, поговорить?

— Что-то Вы разнервничались, — сказала я с кривой ухмылкой.

— Потому что Вы невозможны! Думаете, я оставлю Вас в покое? Заблуждаетесь. Вы все равно будете моей, никуда не денетесь. Я Вам нравлюсь, несмотря на все Ваше презрение. А мне придется смириться и стать при Вас верным охранником. В конце концов, Вы не такой плохой вариант, все могло быть хуже.

Выплеснув кофе ему прямо в лицо, я встала и пошла к выходу.

— Я не люблю кофе, — полетело мне вслед.

— Гамадрил!

* * *

Рассказывает Мария Уотерстоун

Внимание, которое Александр недополучил с вечера, он решил наверстать утром. Все это время наши близкие отношения развивались не только в физиологическом направлении, но и в эмоциональном. Наши ласки стали более открытыми и интимными, между нами появилось доверие и душевная близость, что сделало ощущения еще острее. К тому же я обнаружила, что в постели и в жизни Александр абсолютный доминант.

После последней колонии мы все утро провели именно там, и что бы мое больное горло еще сильнее не пострадало, теперь меня все время целовали, не позволяя кричать, а хвост находил все больше эрогенных мест на теле. Что-то я начинаю подозревать, что у драгов два важных инструмента при занятии любовью и оба очень активные.

Встав уже ближе к полудню, мы сразу отправились к врачу. Успели, как раз перед обедом, перехватить Несси Морон и Александр заставил его, меня осмотреть.

— Вы сорвали голос? Что это Вы делали, что он сел до такого состояния?

— Ну, Вы помните доктор, как она тогда замерзла, у нее осип голос, а потом… он осип еще сильнее, не понимаю почему.

А доктор, как раз начал что-то понимать. Я чувствовала себя очень неудобно, Саша так вообще посинел еще сильнее от смущения, если сильнее возможно.

— Э-э… Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем.

Покопавшись среди оборудования, он вытащил, какую то штуковину с трубкой.

— В общем вот. Прибор конечно староват, зато эффективен.

Если здесь прибор староват, то ученые моего времени за него бы умерли, а потом восстали, только бы получить хотя бы чертежи.

— Можно конечно лечить препаратами в течение двух недель, быстрее не получится, очень уж капитально Вы сорвали свои голосовые связки. А можно аппаратом Рикфол, намного быстрее, но при лечении в горле возникают очень неприятные ощущения, зато потом сразу же сможете говорить, но осторожно и на полутонах. Что выбираем?

Я ткнула пальцем в аппарат.

— Маша, может сначала стоит попробовать попить какие-нибудь таблетки? Подумаешь, две недели? Просто аппарат не внушает мне доверия.

Я, взглянув на мужа, покрутила пальцем у виска и, повернувшись к доктору, опять ткнула на прибор.

— Пациент сделал свой выбор. Но учтите, лежать с ним нужно целый час.

Я кивнула. После этого меня положили на кушетку, и запихнули в горло какую-то белую трубку. Наверное, я все-таки поспешила с выбором, было ужасно некомфортно, а доктор, поставив таймер, вышел, оставив нас наедине.

Александр посмотрев на мои выпученные глаза, сказал:

— А ведь я предупреждал!

Захотелось его стукнуть. Смогу ли я пролежать с этой трубкой целый час?

Как показало время, смогла, правда к концу часа боль была ужасной, у меня свело челюсть и из глаз потекли слезы. Саша, видя такое безобразие, сразу начал нервничать и злится на доктора, который как раз заходил в дверь.

— Ну как Вы тут? Смогли вытерпеть?

— Рррррр…

— Господин Уотерстоун, я ведь предупреждал Вашу жену об ощущениях при лечении прибором. Чего рычим?

Я замахала руками, привлекая к себе внимание. Мне тут плохо, а они дискутируют. Заметив мои телодвижения, доктор подошел, отключил и извлек из горла трубку.

— Первые минут пять, десять не разговаривать. Ближайшие два дня ничего твердого и острого не есть. Только горячее питье. Иначе все опять вернется на круги своя и опять придется лечить.

Ну, нет, я на такое добровольно больше не пойду.

Закончив неприятную процедуру, мы по предписанию врача молча отправились обедать. Несмотря на небольшое вынужденное молчание, за обедом было на что отвлечься, отношения Даши с Леони все больше накалялись. Негатив шел, что с одной стороны, что с другой.

— Скажи мне Маша, ты ничего странного не замечаешь в отношениях Леони и моей племянницы?

— Если посмотреть со стороны, то они недолюбливают друг друга.

Говорить оказалось на удивление легко и если не повышать голос, горло совершенно не беспокоило.

— А если не со стороны?

Я посмотрела прямо на Александра.

— Ты хочешь, что бы я проникла к ним в голову?

— Нет!

— Тогда не спрашивай то, на что я не могу тебе ответить.

— Ты знаешь, лапа моя, иногда я думаю, что именно ты родилась в семье политиков, а не я.

— Мои родители к политике не имели никакого отношения.

— Не хочешь рассказать мне о них?

— Нет. Ты, кажется, спешил по делам, а мне надо до конца разобрался с книгами. Так что все, пока мой хороший.

Крепко поцеловав Александра на глазах у смущенной команды, я убежала в смотровую комнату, предварительно прихватив с собой чай в термосе, который постоянно поддерживает заданную температуру. Но скрыться мне удалось только на полдня, и к вечеру Саша, найдя меня, опять предпринял попытку осады.

Родные руки легли на плечи и мне подарили нежный поцелуй.

— Скрываешься?

— Разбираю книги.

— Скрываешься. Нам рано или поздно придется это обсудить.

— Я знаю. Может лучше поздно?

— Маша.

— Что ж, если хочешь мою исповедь, ладно, садись я расскажу.

— Может, пойдем в нашу каюту?

— Нет, мне легче будет рассказать здесь.

Александр присел напротив меня и я, смотря сквозь прозрачную стену на космос, начала рассказ.

— Я родилась в любящей семье и с самого рождения была, во всех отношениях, счастливым ребенком. Меня в меру баловали, сильно любили, хорошо воспитывали. Мы были очень обеспеченны, папа в девяностые годы умудрился сколотить себе состояние, прекрасный финансист сумевший сделать правильный выбор, когда представился шанс. Получив начальный капитал, он начал его приумножать. Семья наша жила загородом и до того, как мне исполнилось тринадцать лет, мама всегда оставалась со мной, если папа уезжал в командировки. Видя, что это причиняет родителям боль, я стала отправлять ее с ним, а со мной оставалась домоправительница и охрана. Конечно, я очень скучала по родителям и чтобы не страдать от одиночества, все это время посвящала книгам, они были мои лучшие друзья. Так и протекала жизнь день за днем. Вскоре пришла пора поступать в университет. Здесь у меня начали появляться друзья, много друзей и любимый человек.

При этих словах Александр ощутимо напрягся, но не перебивал.

— У нас все шло к свадьбе, был назначен день, и казалось в моей жизни все идеально. Но внезапно мой мир рухнул. В тот день родители возвращались из папиной командировки и торопились ко мне на вручение диплома. У вас в музеях сохранились машины моего времени. Не знаю, может ты видел?

— Очень ненадежные аппараты.

— Вот один из таких аппаратов и унес жизнь моих родителей. Минут через пять, как я получила диплом, и кода принимала поздравления друзей, мне позвонили из милиции, вернее тогда она была милицией и сообщили что, подъезжая к городу, мои родители разбились, что-то с тормозами. Авария была на трассе, поэтому хоронить мне было нечего. Машина была настолько искорежена, что их вытаскивали буквально по кускам. Увидев их тела в морге, я приняла решение о кремации. В эти моменты мне как никогда была нужна поддержка друзей и любимого. Но, знаешь, пока я занималась всеми организационными моментами, папины конкуренты воспользовались моментом его смерти и распустили слухи о том, что он банкрот, что бы сорвать куш на сделках. Конечно, денег они заработали, но папино состояние и фирма не сильно от этого пострадали. И представь себе, что когда я позвонила Денису, надеясь на поддержку, он был очень холоден. Я сразу поняла, в чем дело и заставила пойти на откровенный разговор. Выяснилось, что ему нужна невеста с приданным, что бы приумножить благосостояние своей семьи, а голодранка может его больше не беспокоить. Реакция друзей была такой же. Как я тогда выжила, после всего, сама не представляю но, наверное, меня спасло письмо родителей, обнаруженное в электронной почте, которое они послали мне перед самым отъездом, о том, что могут опоздать и о том, как они мной гордятся. О выборе высшего учебного заведения. Отец считал, что имея образование, нужно быть специалистом в своей области, сначала учится в колледже и лишь потом в университете. Я поступила именно туда, куда они хотели, правда на заочное, мне теперь надо было самой о себе заботится. Папину фирму я продала и, соединив с остальным состоянием, положила в банк. Еще дала денег двоюродной сестре. Дядя второй раз женился и у его новой жены двое своих детей, поэтому Оксана им мешала. Я помогла ей стать самостоятельной и сделала завещание в ее пользу с условием, что если со мной что-то случится, она расскажет Денису, как на самом деле обстояли дела с деньгами. Что б он локти себе обкусал. Жизнь вошла в свою колею, но этот урок жизни я не забыла, как и родителей. Друзья, после того случая, у меня так и не появились, общалась я только с Оксаной, а потом попала сюда. Вот такая моя история.

— Ужасно.

— Да, правда больно было только в начале, но попав сюда, я уже не заблуждалась ни по поводу общества, ни по поводу своего окружения. С волками жить по-волчьи выть. Хотя то общество, в котором я сейчас живу трудно назвать хищным, но и у него есть свои зубы.

— Зато здесь есть люди, которые тебя действительно любят и всегда поддержат. Я хочу, что бы ты знала, что я никогда не дам тебя в обиду.

Улыбнувшись и пересев к нему на колени, я обвила руками его шею и потерлась носом.

— Я рада этому. Но все, не будем о плохом.

— Хорошо. Как продвигается разбор книг?

— Потихоньку. Еще завтра день и все будет закончено. Потом займусь этим сумасшедшим прибором и заодно привлеку Вас.

— Ты знаешь, я так занят…

— Ага, ага и как продвигается ТВОЯ работа?

— Все завтра, на совещании. И вот еще что, я помогу тебе получить эти книги в собственность.

Посмотрев на него в изумлении, я в следующее мгновение бросилась благодарить. Как-то незаметно благодарность затянулась, его руки пробрались под одежду, а нахальный хвост начал свои нескромные ласки. Полоскав мое тело подобным образом еще немного, меня потянули на подушки, валяющиеся на сиденьях в смотровой.

— Саша прекрати, не здесь же?

— Почему? — мурлыкнул он.

— Здесь камеры, не забыл? Или мы устроим шоу для всех?

— Только для нас. Я все отключил перед приходом сюда и дверь закрыта. Успокойся, весь корабль уже спит, — прошептал он и закрыл мне рот поцелуем.

Уже опускаясь на подушки, я подумала, что и правда, комму какое дело?