Утро. Солнце только начало озарять мир своими лучами. Птицы, звери, растения – все приходят в себя от ночного дрема. И за ними и люди. Мы встаем позже всех. Даже проснувшись, продолжаем грезить о призрачном явлении ночи. Мы все еще там. И так не хотим возвращаться в реальный мир.
Но приходиться. Вот мои веки уже приоткрылись. Первые картины сегодняшнего дня. Я уже здесь, с вами. Тело только-только очнулось. Перевернувшись на бок, я сел на кровать, свесив на пол ноги. Веки такие тяжелые. Очарование сна тянет меня обратно. Но мне некогда. Гранит науки зовет. Хотя есть мне совсем не охота.
Умываясь холодной водой, отгоняю последние картины ночи. Чашка теплого чая. Два бутерброда. Очередной завтрак. Книги собраны в сумки со вчерашнего вечера. Поглаженная одежда покоиться на спинке стула. Немного одеколона. Для девчонок. Постель по-прежнему выглядит так привлекательно, так маняще. Хочется на все наплевать, бросить вещи на пол и вернуться в тот удивительный мир. Мир, где сбываются все самые смелые мечты. Нет. Пора идти. Я уже готов.
Мама еще спит. Поцелуй в лоб для человека, подарившего мне жизнь. Ей так тяжело все дается. К сожалению, у нее уже нет того невинного взгляда на мир. Сны обрели для нее вес. Стали важнее. Там счастье и красота. Она так много для меня делает. Я – смысл ее жизни. Все для нее сделаю. Благодарность в моем сердце никогда не угаснет. Пока, мама, мне пора.
Ранняя весна. Деревья уже готовы обрасти зеленью. Трава вот-вот очнется. Кое-кто не хочет уходить. Зима. Холодными пальцами скользит по земле. Надеется вернуть прежнюю власть. В последнем порыве оросила почву пеленой белого, нежного снега. Но он слишком хрупкий. Завтра его не станет.
Школа находиться всего в одном квартале. Три минуты и я готов впитывать знания. Каждый день, проходя по этой дороге, я замечаю парня возле соседнего подъезда. Работает в местном супермаркете. На вид ему чуть больше двадцати. Немного вытянутое лицо. Среднего роста. Видно с деньгами у него совсем туго. Постоянно в запачканной одежде. Скорее не запачканной, а весьма потрепанной, изношенной. И каждое утро он курит возле дома. Утро стало ассоциироваться с видом этого парня. Как только восемь утра – он тут как тут.
Здание школы трехэтажное. В форме буквы «Е». Весьма старое. Новые окна и покрашенный фасад не скрывают возраст строения. С двух сторон, вход украшают небольшие клумбы. Лестница между ними открывает нам парадную дверь.
Поскольку живу я не так далеко, то мой путь сюда не скрашивают другие учащиеся. Большинство приходит уже к началу первого урока. Кабинет директора – первое, что видишь, зайдя внутрь. По обеим сторонам расположен холл. По правую руку – лестница, ведущая на следующие этажи. Из-за формы школы лестница есть и слева, но ею мало кто пользуется.
Наш кабинет расположен за поворотом на третьем этаже, сразу за туалетами и комнатой уборщиц.
На втором этаже я увидел двух полицейских. Они разговаривали между собой. Что-то обсуждали. Их присутствие меня совсем не удивило. Ведь копы уже вторую неделю ходят по школам, спрашивают у всех кто что видел.
В прошлый вторник пропала школьница. Дарси Уокер. После школы не вернулась домой. Ну, мало ли, подумаете вы. Пошла к подруге, например. Или что-то в этом роде. Но на следующей вечер ее нашли за городом, в старом складе. Задушенной. Какой тогда подняли шум. Репортеры заполонили город. От них стало просто не протолкнуться. На счет них я сделал вывод: кровавые детали. Они как серийные убийцы. Мелочи заводят их. Больше деталей – больше кайфа. Мерзко.
На той же неделе субботним вечером объявила о пропаже дочери одна женщина. Не помню имени. Дочку звали Кэти Холл.
Взрыв атомной бомбы в сравнении с тем вечером просто пшик. Репортеры несколько дней не отходили от дома матери пропавшей девочки. Кстати, она тоже была школьница.
Местные школы наводнили полицейские. У каждого лично брали показания. Кто видел девочек (ведь расследование велось не только о пропаже, но и об убийстве), кто с ними общался, кто вел себя подозрительно. И все в таком духе. Но из школьников свидетели так себе. Им бы только засветиться. Мне пока повезло: из-за нехватки сотрудников, у меня еще не брали интервью. Репортеры, кстати тоже. Один звонок в местную газету или канал – через пять минут перед тобой уже с десяток журналистов, требующих крови.
А сегодня уже четверг. Четверг – мой любимый день недели. Завтра уже пятница. Завтра конец недели. И после два дня свободы. Пятница не так хороша, как четверг. В четверг у тебя есть ожидание отдыха. А пятница уже сама по себе отдых. В пятницу нет никаких тяжелых уроков. Посидел до обеда за партой и уходи в загул на два дня. Да, четверг все же лучший день недели.
Подойдя к двери класса, я вставил ключ в замок и провернул. Еще никто не пришел. Поскольку, я живу недалеко, мне дали второй ключ, чтоб по утрам я открывал дверь. Ничего особенного, войдя внутрь, не увидите. Три ряда парт по шесть штук и большая черная доска на стене. Возле одной стены расположены три шкафа для верхней одежды. Позади парт, во всю стену стоит шкаф с книгами и разными фигурками, вазами.
Я сижу на последней парте, на первом ряду, возле окна. Положив портфель на стол, подошел к шкафу, чтобы повесить куртку. Минут десять у меня есть. Могу проверить домашку, хотя, что там проверять? Я все равно ничего не делаю. Учителя говорят, что у меня есть способности, только я ужасно ленюсь. Это правда. Ну не могу я читать и делать то, что совсем мне не интересно.
Так что я сел за парту, положил голову на руки и попытался вернуться в дрим-лэнд. Мне не удалось выспаться этой ночью. Весь вечер играл с Джеромом возле пропасти. Он научил меня любить бейсбол.
Не заметил, сколько прошло времени, но стали появляться мои одноклассники. У меня не было каких-либо теплых чувств к своему классу. Мы – просто группа людей. За время учебы мы должны были как-то сдружиться. Но видно не судьба. Разве что с парой людей из класса я мог адекватно общаться. Одним из них был Майк Мерфи. Как раз с ним я делил одну парту. Веселый парень, ничего не скажешь. Как и я, понимал, что дружба в этом помещении дефицит. Благодаря ему, я коротал нудные уроки математики и физики, смеясь как ненормальный. Шутник, что скажешь.
Не могу не сказать о Салли Бейкер. Мне она нравилась. Чуть выше среднего роста, темные, длинные волосы. Красивая грудь, которая так и проситься в руку. Ноги не слишком длинные, не тощие. А губы, ммм. Немного пухлые, такие мягкие. И еще запах. Ее духи просто опьяняли меня. Слегка уловив их аромат, ходишь, словно во сне. Выглядит она действительно женственно. Сейчас такие девушки – дефицит. Одинаковые лица с нарисованными бровями. На большее не рассчитывай. Но я понимал, что с ней мне ничего не светит. В ее окружение входили лишь парни двадцати лет со смазливыми лицами и перекачанными руками. А зачастую, в их головах гулял лишь ветер. Хоть я и считаю себя достаточно привлекательным, но с ними мне не соперничать. Порой такие мысли вгоняли меня в тоску.
Уже было почти половина девятого. Должен начаться первый акт скуки. Мы с Майком сидели, как обычно, за последней партой и обсуждали будущие выходные. Так же я ему поведал о том, как на свой день рождения пошел в кино с одной знакомой. Мы с Гвен поехали в центр, посмотрели пошлятскую комедию о нелегкой семейной жизни. После сеанса посидели немного в кафе и поехали домой. Майку нравилось издеваться надо мной. Ведь я потратил на нее деньги, а мне ничего «не перепало». Согласен, обидно было. Но в каком-то смысле это хороший момент. Я не чувствовал в ней чего-то такого, что меня привлекало бы. Да, она симпатичная, все такое. Но, чего-то в ней не хватало.
Вот так бы Майк с меня потешался, но тут прозвенел звонок, и зашла учительница по математике. Да здравствует два часа тоски!
Не успели мы открыть тетради, как вошла наша классная дама. Миссис Петерсон. У нее была своеобразная привычка: ее не волновало, что мы делаем на уроке. Ей просто нужно было решить вопрос, и она им занималась во время чужого урока. Решить организационный вопрос, рассказать нам о том, какие глупые ученики в седьмом классе – она тут как тут. В младших классах мне это нравилось. Миссис Петерсон с шутками занималась своими проблемами, а другой учитель отчаянно пытался вернуть прежнюю дисциплину. Этот раз не был исключением.
С важным видом она вошла, сняла с себя верхнюю одежду, открыла шкафчик, чтоб ее повесить. Дверь шкафа со скрипом открылась. Повесив на плечики свое пальто, она заметила поломку. Она умела видеть что-то неисправное. Нижняя петля, на которой держалась дверца, безвольно болталась. Увидев проблему, миссис Петерсон тут же принялась за решение.
– Чертова петля (ее речь очень часто пронизывали острые словечки). Так, кто сходит за отверткой к слесарю? О, Джимми, – сказала и посмотрела на меня. – Хватит расслабляться на последней парте. Иди лучше вниз и принеси отвертку.
– Но ведь сейчас математика, а я и так сильно пропускал. Мне нужно освоить новую тему, – соврал я. Математика меня так же сильно волновала, как разболтавшаяся петля. Но идти куда-то совсем не хотелось.
– Ты все ровно гуманитарий. Языки твой конек. А математика, то такое (миссис Петерсон преподавала литературу и считала точные науки непостижимыми далями). Давай, помоги мне. Уже начался урок, мне нужно идти.
Весь наш диалог наблюдал весь класс, включая безмолвную миссис Хьюз – нашу учительницу математики.
– Джиму действительно нужно освоить новую тему и подтянуться по математике. Он сильно отстал, – сказала миссис Хьюз.
Пропуская мимо ушей замечание, миссис Петерсон продолжила:
– Джимми, что я сказала? Иди в подвал и принеси отвертку.
– Ха-ха, ты попал, – тихо, но со смехом сказал Майк.
– Я тебе это вспомню, – сказал я и все же пошел к двери.
Нужно принести эту дурацкую отвертку.
Спускаясь в подвал, я прошел по основной лестнице, снова повернув направо. Один пролет. Дальше идет темный коридор, освещаемый лишь светом лампочки. Дверь, где обычно находиться слесарь, оказалась закрытой. Но что-то привлекло мое внимание. Какое-то пятно на полу. Оно издавало странный, манящий звук. Со мной такое бывало. Ах да, ведь я не поведал о моем таланте. Я не воспринимаю его всерьез. Все предметы имеют собственную память. Сильные эмоции, чувства оставляют свой след. Порой, мне удается увидеть жизнь предмета. Несколько увидеть. Почувствовать. Впитать все эмоции, наложенные на объект. Таким способом я находил потерянные вещи моих знакомых. Прикоснувшись к вещи, которая была у человека все время при нем, я понимал, где могла находиться пропажа. Но это зависит от желания самого человека. Если он действительно жалеет, что потерял – все удается. Все дело в эмоциях. Но эту способность воспринимали как фокус, необычный трюк. Говорили, что я просто наблюдателен. Из-за такого отношения к этому «чуду», я и сам поверил, что это пустышка.
Когда я находил предмет, то он испускал странную вибрацию. Давал знать о себе. Но обычно такой зов был очень слаб. Еле заметен. Но сейчас иначе. Это пятно чуть ли не кричало мне о своем существовании. Сев на корточки, разглядел, что передо мной капля крови. Казалось, что она даже немного двигалась. Была жива. Так сильно хотелось к ней прикоснуться. Никогда прежде такого не было. Желание познать что-то новое переполняло меня. Дотронувшись до нее, появилось ощущение жара. Палец будто опустили в горячую воду. Но отпускать не хотелось. Меня накрыло бурей эмоций. Перед глазами забегали нечеткие картинки. Голова вдруг загудела. Изображение было слишком реальным. Парень в черном тащил по лестнице (которая находилась позади меня) что-то завернутое в ткань. Я не видел его лица, но блеск в глазах. Он завораживал. Эмоции переполняли его. Восторг и гордость были его миром.
Вдруг, все исчезло. На мгновение тьма поглотила все. Голова болела. Свет электрической лампочки по-прежнему освещал подвал. Пятно уже не двигалось. В нем больше ничего не было. Но что-то вновь влекло меня. Гораздо сильнее. Словно все происходило во сне. Я слышал собственное сердце, которое отчитывало удар за ударом.
Что-то в глубине коридора. Через несколько метров справа располагалась дверь в соседнее помещение. Обычно она была заперта. Но не сейчас. Замок беспомощно валялся на полу.
Голова болела все сильнее. Я хочу туда зайти. Ощутить те чувства, поглотить их. Познание нового – единственное, что тревожит меня в этот миг. Рука медленно тянется к ручке. Что-то дрогнуло внутри меня. Страх. За доли секунды он разросся в нечто громадное, необъятное. Перерос в настоящий кошмар. Рука замерла на весу. На полпути к новому. Дыхание участилось. Сердце бешено колотится в груди. Еще немного и оно выскочит, разорвет грудную клетку. Промчится мимо меня. Исчезнет в непроглядной тьме. Пытаюсь взять себя в руки. Вернуть контроль над ситуацией. Рука дрожит, но продолжает свою миссию. Дверь, со скрипом, открывается.
Раньше, я никогда не был в этой комнате. Не было причин туда заглядывать. Увиденное поразило все мои ожидания. Все просмотренные фильмы о серийных убийцах и чудовищах, живущих под кроватью, блекнут перед этим.
В центре стояла кровать. Летом в нашей школе организовывали летний лагерь. Это был еще один способ для родителей сплавить своих детей куда подальше и уделить еще немного времени себе любимому. В качестве практики ученики нашей школы выносили кровати из подвала и расставляли их в классах. А в остальное время они покоились здесь, в кромешной тишине.
На кровати покоилась девушка. Голова. Ноги подкашиваются. Руки и ноги ее были привязаны к железному каркасу ее ложа. Она была совершенно голой. Разве что черные колготки прикрывали ее таз. На внутренней части бедер и икрах был порезы, сделанные острым лезвием для бритья. Не знаю почему, но в голову пришла мысль о том, что порезы сделаны до ее смерти. На лице запечатлен ужас. Капельки пота покрыли лицо. Она мучилась не один час. Даже кончики волос побелели. Возле уголков рта какие-то клейкие следы. Наверняка скотч. Не хотел, чтоб кто-то прервал торжество его мерзкого ества.
А ее глаза. Дрожь и так била меня в спину, но взглянул в ее глаза. Хватило нескольких секунд, чтобы ощутить страх на расстоянии. По всему телу располагались укусы от зубов. Им овладело безумие. Тот, кто это сделал, наслаждался каждым мигом. На шее были туго затянуты чулки. Ему нравился контроль. Когда жизнь покидала ее тело, он имел власть вернуть время вспять. Возвратить покидающую тело душу обратно. Чтоб еще немного понаслаждаться.
Медленно я двинулся к кровати. Увиденного было мало для меня. Мой талант пригодиться в самый раз. Я хочу ощутить все и полностью. Приблизившись, по-прежнему не могу оторвать взгляд от ее глаз. Страх гипнотизирует. Сковывает.
Через силу я притронулся к ее нейлоновому ожерелью. Ах, голова! Чувства переполняют меня! Не могу их остановить! Я был прав: он мучил свою жертву несколько часов.
(Власть! Власть! Я ВСЕМОГУЩ! Она только моя!).
Чувства настолько сильны, что не могу уловить пробегающие картинки. Только пытаюсь всмотреться, они тут же уплывают вдаль.
(Сила! Все виновны! Все ответят! Никто не уйдет от возмездия!)
Вижу, как она дергается на кровати. Судороги бьют ее тело одна за одной. А он торжествует. Ощущает собственную значимость.
(Шлю*и должны страдать!)
Вдруг все прекратилось. Голова раскалывается. Пальцы рук занемели. Пробирает дрожь. Я даже не заметил, что уже не один здесь. Салли. Не знаю, сколько она уже здесь стоит.
– Джимми, что это? Что ты тут делаешь? О, Боже! – Салли сначала не увидела предмет моего интереса.
– Я, эээ, – не могу ничего внятного сказать. Ее приход совершенно удивил меня. Не ожидал, что кто-то меня потревожит.
Она начинает рыдать. Вижу, как истерика вот-вот вырвется из ее груди. Прижал ее к себе. Пытаюсь вывести Салли отсюда. Не ухудшать ситуации.
Хорошо, что в нашей школе уже находились полицейские. Не пришлось долго ждать. Я вывел Салли из подвала и усадил на диван в холле. Она вся дрожала. Только сейчас мне стало интересно, что она вообще делала в подвале. Но узнать от нее хоть что-то было невозможным.
Голова все еще раскалывалась. Каким бы ужасным не было это убийство, но я так много от этого получил. Ощущения до сих пор при мне. Они немного угасли, но оставили след в моем естестве. Стоп. Как же я об этом не подумал? Ведь я совершенно не обратил внимания, кто была эта девушка. Мисс Райт. Это же учительница в нашей школе. Она преподает английский старшим классам. Точнее, преподавала. Ее уже вчера не было и нам пришлось вместо английского провести еще один интереснейший урок литературы с миссис Петерсон. То есть уже вчера он похитил свою жертву? А когда начал мучить? Может еще вчерашним вечером? Вопросы всплывали в моей голове один за другим. Их слишком много. Даже если он совершил это здесь, в школе, то ему нужно было знать расписание других учителей, тех же слесарей, кто, когда уйдет. К тому же вечером приходит сторож и сидит в кабинете уборщиц на первом этаже. Хотя из него охранник не очень. Всю ночь пялится в маленький телек, стоящий на столе, и что-то жует. Если решил залезть в школу, это не так трудно. Но можно натолкнуться на кого-то из учителей. Тех, кто сидит допоздна, проверяет работы учеников. А этот парень развлекался всю ночь. Ему нужно было иметь много времени в запасе.
А что если он один из учеников? Даже если на кого-то наткнется, сможет отговориться, что занимается с репетитором. А если он еще и на хорошем счету у преподавателей, точно сможет отмахаться от навязчивых вопросов. Но представить, что такие жуткие, кошмарные желания таятся в голове такого же подростка, как и ты… Легкий морозец пробежал по моей спине.
Сидел рядом с Салли и пытался ее успокоить. Даже в такой момент она выглядела прекрасно. Милое платье, которое спускалось до колен. Пусть слезы испортили вид накрашенных глаз, но это придавала еще больше своеобразной красоты.
– Салли, я пойду, принесу воды. Тебе должно стать лучше. Попытайся успокоиться, – более вдохновляющей речи я не смог придумать.
Посмотрев на наручные часы, я обнаружил девять утра. Всего полчаса прошло с начала урока, и всего несколько минут после найденного «подарка» в подвале.
Хм, почему именно слово «подарок» всплыло в моем сознании? Как-то я прочел книгу по психологии (не очень люблю эту науку, по-моему, ее переоценивают) и в ней говорилось, что каждое слово, возникающее в нашей голове, имело свой четкий смысл.
Если так думать, то какая мне выгода с этого подарка? Мисс Райт не была плохим человеком, как я думаю. Всего пару лет работает в нашей школе. Готовит старшеклассников к выпускным экзаменам. И мне ничего не сделала. Хотя она меня постоянно донимает по поводу домашних заданий. Я – редкостный лентяй, и к выпускному классу совсем перестал делать уроки.
Неужто это действительно подарок для меня? Очень своеобразный, жуткий, но все же подарок. Из учителей меня больше некому донимать. Кто же так стремиться получить мое расположение? А главное, кто настолько фанатичен в своих идеях, что пойдет на убийство человека?
Тогда у меня еще не было ответа на этот вопрос.
Пришлось идти на урок. Информатика проходила в компьютерном классе на втором этаже, сразу за поворотом.
Сев за компьютер, я заметил текстовый документ на рабочем столе. «Для начинающих бейсболистов» – так он назывался. Вряд ли кто-то имел в виду Сэлинджера. Очень в этом сомневаюсь. Наверняка там ссылки на книги или видеоролики. Я ошибся.
Открыв, я увидел следующее сообщение: «Ты ведь знаешь, где эти олухи хранят сигареты. Понимаю, ты пытаешься бросить, но в свете последних событий, курение – наименьшее, о чем тебе следует беспокоиться. Оно в пачке». А ниже была подпись – «Артур Денкер».
И как это понимать? Голова снова загудела. Что-то звенело в ушах. Живот начало крутить. Человек, убивший мисс Райт, оставил мне сообщение. Лично мне. На счет подарка я оказался прав. Что ему нужно от меня? Почему именно я привлек его внимание? Мое сознание содрогнулось. Что-то зашевелилось там, внизу. Оно просыпалось. Мне было не по себе. Имя, его имя. Не верю, что он подписался собственным именем. Это какой-то псевдоним. И мне он был знаком. Где я слышал это имя? Артур Денкер. Где? Меня ждало еще одно сообщение. Ученики из соседних классов хранили сигареты в туалете на втором этаже. Пару раз я видел, как они их прячут. Меня не восприняли как того, кому они могли бы понадобиться. Никто не знает, что я уже неделю пытаюсь бросить курить. Разве что Майк. Выйдя из класса, я направился в туалет. Запах, конечно, был не самый приятный. Пачка сигарет лежала под панелью, чуть выше плинтуса, под умывальником. Немного отодвинув панель, я вынул пачку. Внутри было одиннадцать сигарет и свернутый листок бумаги. Ужасно хотелось покурить. На листке было напечатано «Тебе нужно отдохнуть. Покури. Надеюсь, тебе понравился мой подарок. Я совсем не жадный, потому скоро жди следующий презент. Курт Дуссандер.».
Там еще была зажигалка. Закрыв дверь, я сел на подоконник и стал вертеть сигарету в руках. Кто-то определенно фанатично жаждет моего внимания. Исходя из написанного, скоро последует еще одна жертва. Но кто на этот раз? Кого в школе я недолюбливаю? И кто не благосклонен ко мне? В голову не приходило ни одной идеи. Наконец, взяв сигарету в зубы, я подкурил. Дым расслабляет.
Курт Дуссандер. Артур Денкер. Я определенно слышал эти имена. Я где-то читал о них. Точнее о нем. Это один человек.
Я вспомнил! Это же персонаж Стивена Кинга. Его повесть «Ученик дьявола». О тринадцатилетнем мальчике, который узнал, что по соседству живет беглый немецкий преступник, бывший член СС. И мальчик, шантажируя Артура (так звали преступника) разоблачением, заставляет рассказывать о прошлом Денкера. Из-за рассказов о пытках пленных, издевательствах над людьми, Тодд (главный герой) со временем становиться серийным убийцей. Он считает себя моим учителем? Хочет, чтобы я стал таким же?
Мои размышления прервала открывающаяся дверь. К счастью, это был Майк.
– Джимми, вот ты где. Что, уже не утерпел? Прямо в школе закурил. Да, от тебя я такого не ожидал.
– Знал бы ты, что я узнал за последний час, ты бы тоже покурил.
– И что такого ты узнал?
– Если вкратце, то у нас в школе завелся маньяк, убивший мисс Райт. А я, идя за чертовой отверткой, нашел ее в подвале. Затем он оставил мне несколько сообщений, смысл которых в том, что он хочет научить меня убивать людей.
– Эмм, надеюсь, ты не шутишь.
– Если бы. Мне точно не до шуток.
– Так, подожди. Значит, ты в подвале нашел мертвую мисс Райт, – Майк произнес эту фразу с удивлением и страхом в глазах.
– Да, именно.
– А что за сообщения он тебе оставил?
– Сейчас, сидя на информатике, я нашел текстовый документ, в котором он ко мне обращается.
– С чего ты взял, что именно к тебе? Может он писал кому-то другому? Или это вообще чья-то шутка?
– Для шутки слишком много совпадений. Вчера я прочитал «Над пропастью во ржи», и автор упоминает бейсбол. В том сообщении на компьютере, он поступил так же.
– А что это за лист? – и указал на лист в моей руке.
– Это второе сообщение. В том текстовом файле он написал, что следующее сообщение будет лежать там, где старшеклассники прячут сигареты.
– А откуда ты знал, где они их прячут?
– Потому что видел! Это очередное чертовое совпадение! – нервы у меня были действительно расшатаны.
– Ладно, успокойся. Так что написано на этом листке?
– Сам прочти, – и я протянул листок Майку.
Удивление и страх не сходило с его лица. Я понимаю его: за несколько минут узнать о таком количестве ужасов.
– Что за Курт Дуссайдер?
– Дуссандер. Но не важно. Персонаж одного произведения Кинга.
– А он то тут при чем?
– Если без деталей, то это немецкий преступник, который сделал из маленького мальчика серийного убийцу.
– Да, очень весело. И судя по всему, он готовит еще какой-то подарок. Нам нужно это сообщить кому-то.
– Кому? Копам? Нас примут за пару шутников. А даже если всерьез, то мы уже не будем простыми свидетелями. Обычным людям маньяки не оставляют подарки и не пишут сообщения.
Майк был слишком спокойным. Можно было предположить, что у него шок, или что-то вроде этого. Не знаю, как я еще не двинулся.
– Майк, хватит. Пошли вниз, в столовую, немного посидим. По пути зайдем к медсестре за таблеткой. Ты плохо выглядишь.
– Такое узнать и выглядить хорошо. Сомневаюсь, что кто-то бы смог.
А я могу. Все это отвращает, но и привлекает меня. Что-то внутри вибрирует, шевелиться. Ему это нравится. Мне тоже.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, Майк вновь меня спросил:
– А что он писал про подарок? Что он имел в виду?
– Он считает, что сделал мне подарок, – в ушах звенит, голова болит.
– И что за подарок?
– То, что он убил мисс Райт – он считает подарком. Вроде того, что она не будет меня больше донимать.
– Серьезно? Что вообще твориться в голове этого сумасшедшего?
– Это хороший вопрос, – голова гудит.
Подойдя к кабинету медсестры, обнаружили только закрытую дверь. Салли тоже уже не было в холле. Потому направились в столовую, выпить чашку кофе (не так давно у нас в школе стали продавать не только чай, но еще и кофе).
Через несколько минут мы уже сидели за столом, обхватив руками кружки.
– Ладно, Джимми, хватит уже об этом думать.
– О чем?
– Обо всем этот дерьме, которое свалилось на нас.
– С чего ты взял, что я до сих пор думаю об этом? – «на нас»? Серьезно? Это не ему оставляет подарки и сообщения убийца-психопат.
– Это видно. Прекрати. Лучше послушай одну интересную историю.
– Валяй, – голова не проходит, звук становиться все громче.
Далее следовала нудный рассказ, о якобы «смешном» случае из жизни одного знакомого Майка. Она не стоит того, чтобы ее вам пересказывать. Когда в чашках закончился кофе, мы все-таки решили двинуться на урок.
– Всего десять минут до конца урока, нам некуда спешить, – уже более оптимистично сказал мне Майк.
Голова гудела и гудела. Ведь наверняка у вас бывало, что потерев сильно глаза руками, потом видно лишь цветные круги, которые сменяют друг друга. Вот такая же ситуация возникла у меня, когда мы почти поднялись на второй этаж. Голова непередаваемо раскалывалась, подобно моменту, когда я нашел свой «подарок». Мне показалось, что глаза закрылись всего на секунду. Вот я вижу последние две ступеньки пролета, отделяющие меня от второго этажа. Следующий миг – я лежу на полу, а Майк испуганно орет на меня:
– Джимми, очнись! Джимми!
– Я в порядке.
– Ты здорово грохнулся, не представляю, как ты себе ничего не сломал. Это ведь так? – неуверенно спросил Карл. Это тоже мой одноклассник. Весьма неплохой парень, хотя и общаюсь я с ним очень натянуто. Если бы мы могли получше узнать друг друга, может стали бы друзьями.
– Да, все кости вроде целы.
– Вроде? – все еще испуганно спрашивал Майк.
– Целы, успокойся. Лучше помоги мне встать.
Карл и Майк взяли меня под руки и усадили на лестницу. Оказываться, я потерял сознание и пролетел спиной назад целый пролет. Сам удивляюсь, как не расшибся. Даже царапин не осталось.
– Голова в порядке, не болит? – спокойно сказал Карл. Очень забавно было наблюдать разницу между Карлом и Майком: один из них был настолько встревожен, что сам чуть не падал в обморок. А Карл был удивительно спокоен, уверен в себе и окружающих. Словно он наблюдает любимую сцену фильма, которую заучил настолько, что непредсказуемого действия со стороны других людей просто быть не может.
– Голова вроде в порядке, не болит. Вот только ноги какие-то ватные.
– Это все от того, что ты потерял сознание. Тебе нужно отдохнуть несколько минут, и все пройдет, – с прежнем спокойствием промолвил Карл.
Утро Лютера Берча не задалось. Вчерашняя попойка с друзьями дала о себе знать хорошей головной болью. Отсутствие горячей воды (ведь он уже почти месяц живет на съемной квартире) добавило настроения. Жена, требующая развода и требующая денег из-за того, что они прожили вместе аж целых два года. Сегодня нужно было встретиться с адвокатом по бракоразводным делам. А тут еще два висяка за две недели (полицейские любые нераскрытые преступления называют «висяками», разве что кроме случаев шуток над товарищами по поводу плохой потенции. Тогда данный термин обретает уж очень комичный смысл). В его отделе никогда не было нераскрытых дел. Он почти первый по раскрываемости. Да и преступления в городе редкость. Тем более такие ужасные, как убийства двух школьниц.
В девять утра ему позвонил диспетчер по поводу убийства школьной учительницы. А ведь сегодня он так хотел выспаться. Кто-то определенно хочет, чтоб он встал с постели.
Собрался и кое-как привел себя в приличный вид. Лютер двинулся на улицу к своей «Тойоте». Ему всегда нравились внедорожники. А вы знаете, что «Тойоту» собирают всего за тринадцать часов? Так мало времени и уже готовая машина.
Через двадцать минут он уже закрывал дверь своего авто, смотря на фасад школьного здания. Он с неким страхом вспоминает школьные годы: он не был очень смышленым. Скорее его можно отнести к тем ребятам, которые любят донимать зубрил и колотить их после школы. Кое-как окончив школу, Лютер пошел в армию. Отслужив, пошел в полицию. Последние пятнадцать лет он усердно трудится на благо общества и подумывает получить диплом об окончании колледжа. А что? Учиться никогда не поздно. Сейчас, стоя возле школы, он с грустью понимает, что был слишком глуп, и зря не учился. Действительно зря. Ведь его судьба могла сложиться совсем иначе. Но, сейчас он лейтенант полиции и это совсем не плохо. Жизнь расставила всех на свои места.
Подойдя к главному входу, он увидел нескольких полицейских, включая его друга Чарли Паркера. Они уже почти десять лет дружили и работали в одном отделе.
– Чарли, что тут у нас? – сказал Лютер.
– И тебе привет, Лютер. Школьная учительница, двадцать семь лет, найдена убитой в подвале школе. Что тут говорить? Пошли, сам увидишь.
И они двинулись внутрь школы. За свою карьеру полицейского, Лютер видел мертвые тела, но вид этой жертвы на секунду заставил его ужаснуться. Но в тот же миг он совладал с собой, и пища, рвущаяся наружу, вновь спокойно улеглась на дне желудка.
– Многочисленные порезы. Предположительная причина смерти – асфиксия (удушение) – не без отвращения промолвил Чарли.
– Где судмедэксперты?
– Уже едут, сказали, что стоят в пробке.
– Будь оно неладно, утреннее движение по нашим дорогам. Кто обнаружил тело?
– Два ученика: Джим Эванс и Салли Бейкер.
– Где они сейчас?
– Директор отправила их на уроки и предварительно сказала о неразглашении увиденного.
– Значит уже как минимум, старшие классы знают о находке. Я хочу поговорить с обоими. Сначала с парнем. А теперь отведи меня к директору.
Через несколько минут Лютер вместе с Чарли стояли в светлом и просторном кабинете миссис Дилинджер. Рядом с ней сидела миссис Петерсон, которая еле-еле сдерживала плачь.
– Я соболезную, миссис Дилинджер, миссис Петерсон, – сказал Лютер.
– Спасибо. Нам очень нелегко. Мисс Райт почти три года работает в нашей школы. Мы так сроднились. Учительский коллектив – большая семья. А когда в семье кто-то умирает – это всегда большое горе, – с дрожью в голосе сказала миссис Дилинджер. Это была сильная женщина, которой уже перевалило за пятьдесят. Она знала обо всех делах в школе, знала каждый класс и большинство учеников лично. У нее отличная память. Вот уже как десятый год она в должности директора. Очень много она сделала для школы: у местных властей постоянно отвоевывает деньги на школьные нужды, сотрудничает с другими школами, даже заграничными. Что тут скажешь: школа – это ее жизнь. Не подумайте, что она идеальна. Нет. Мерзостей в ее характере хватало. Если ей что-то нужно было узнать, она любым способом это получала. Могла запугать любого ученика и даже учителя. Семьей они точно не были. Да, несколько преподавателей находилось в весьма теплых взаимоотношениях. А в основном относятся друг к другу весьма холодно. Что бы ни делалось в здании школы, миссис Дилинджер должна была знать об этом. Сегодняшний случай (помимо ужаса самого происшествия) раздражал ее своей внезапностью. Она просто не была к нему готова. К счастью у нее удалось выдавить немного слез для поддержания маски грусти. Какая-то потаенная злоба постоянно душила ее.
– Теперь мы хотели бы обсудить с вами некоторые детали. Во-первых, кто обнаружил тело мисс Райт?
– Джим Эванс, – дрожа, сказала миссис Петерсон, – он сразу же сообщил мне. А перед этим вызвал полицию.
– Но нам известно, что тело так же видела ученица Салли Бейкер.
– Салли? Нет, вы, наверное, ошиблись. Тело обнаружил Джим, – удивленно промолвила миссис Дилинджер. Очередная новинка для нее. Что за непредсказуемый день?
– В любом случае мы хотим поговорить с обоими учениками.
– Конечно, – одобрила миссис Дилинджер.
– Почему именно Джим обнаружил тело? Что он делал в подвале?
– Это я его туда отправила, – миссис Петерсон наконец-то пыталась совладать со слезами, – в классе дверца шкафа разболталась, точнее петля, держащая дверцу. Я отправила Джима вниз, к мистеру Стивенсу, нашему слесарю, за отверткой. Чтобы можно было подкрутить петлю.
– Ну а где был в этот момент мистер Стивенс?
– Сегодня он взял отгул, позвонил с утра, сказал, что плохо себя чувствует. Я выделила ему два дня, чтобы отлежаться. Два дня школа могла бы потерпеть без слесаря, – сказала миссис Дилинджер. Она снова была уверена в том, что говорить. Неприятные чувства потихоньку успокаивались.
– Я хочу взять у вас адрес мистера Стивенса, нам необходимо с ним пообщаться.
– Вы думаете, что он может быть как-то замешан? – слезы снова наворачивались на глаза миссис Петерсон.
– Нам необходимо проверить его алиби. Сегодня все учителя вышли на работу?
– Еще двоих нет. Нужно посмотреть записи. Пару дней назад учительница младших классов мисс Боварски приболела. Она должна выйти на следующей недели. Так же у нас в данный момент работает учитель на подмене – мистер Карлей. Сегодня позвонил, сказал, что проблемы в семье. Попросил один день отгула, – отчиталась миссис Дилинджер. По правде говоря, она не любила отчитываться перед кем бы то ни было. Обычно окружающие рапортовали ей о проделанной работе.
– Нам так же понадобятся адреса этих двух учителей.
– Конечно.
– Нельзя допускать паники. Сообщите всему учительскому составу о происшествии. Так же соберите всех учеников старших классов и сообщите им о случившемся. Уже, как минимум, двое учеников знают о мисс Райт. Мы должны быть уверены в том, кому известно о случившемся.
Не дождавшись ответа, лейтенант Берч и его товарищ по службе мистер Паркер покинули кабинет директора.
– Зачем сообщать ученикам? Это как раз и спровоцирует панику, – спросил Чарли, как только переступил дверь кабинета миссис Дилинджер.
– Что-то здесь нечисто. Нельзя исключать учеников. Это мог быть кто-то из них. В них гораздо больше жестокости, чем мы думаем, – Лютер знал, о чем говорит. – По реакции учеников мы сможем увидеть тех, кто выделяется. А дальше – будем работать.
* * *
Идя по второму этажу, я почти подошел к лестнице, чтобы подняться в класс, но кто-то окликнул меня:
– Джимми, иди сюда.
Это была Салли. Ее голова выглядывала из женского туалета.
– Ну, чего ты стоишь, иди сюда, – вновь повторила она.
Красивая девушка, которая тебе нравится, зовет тебя в комнату для девочек. Многообещающе. Как только я переступил порог, Салли захлопнула дверь и бросилась мне в объятия.
– Как же мне страшно, – она вся дрожала. – Извини, что я не дождалась. Я ушла в туалет, чтобы умыться.
– Я понимаю, все хорошо, ты в безопасности.
– Знаешь, рядом с тобой я действительно чувствую себя в безопасности, – она все сильнее прижималась ко мне. Грудью я чувствовал ее набухшие соски, а ее руки крепко обвились вокруг моей шее. Ее пальцы гладили низ моих волос.
– Мне нужно, чтоб ты был рядом со мной. Ты защитишь меня? – она смотрела мне прямо в глаза. Я не был уверен, что отвечать мне обязательно.
– Конечно. Ты только… – не успел я договорить, как она поцеловала меня. Какие у нее мягкие губы. Фредди напевал «I want it all / Я хочу это все». Честно говоря, я ожидал чего-то другого. Да, я, наконец, целовал ее, но я не ощущал того, на что надеялся. Руками она опустила мои ладони себе на ягодицы. Попа у нее отличная. Но это не заводило меня. Думая о ней, мне было гораздо приятнее.
– Джимми, что-то не так? – она ощутила, что я не в настроении.
– Прости, но я не могу. Ты мне нравишься, но… – я не мог придумать ответ, который бы ее удовлетворил.
– Но что?
– По правде, я тоже слегка напуган. И даже такая прекрасная девушка как ты, не может меня успокоить в данный момент.
– Ладно, я понимаю, – она наверняка ничего не поняла. Именно в тот момент мне голову неожиданно попала мысль «Считаешь меня слабаком? Думаешь, я какой-то гей или жалкий импотент? Не дождешься!». Что-то отвратительное разозлилось на нее. В тот миг я действительно был зол. Я почти ненавидел Салли. Она посчитала меня слабаком. Мои мысли пугали меня. Но в тоже время делали сильнее.
Молчание лейтенанта Берча прервал голос:
– Лютер, мы проверили алиби двух отсутствующих сегодня учителей. Они никак не могли оказаться в школе вчерашним вечером или ночью, – с некой гордостью сказал Чарли.
– Отлично, а что там со слесарем?
– Его уже привезли. Миссис Дилинджер выделила нам кабинет, чтобы мы могли поговорить с ним.
– Рано его вести в кабинет, я хочу, чтобы он взглянул на это, – глядя на накрытое тканью тело покойной мисс Райт.
– Я тоже сразу хотел отправить его сюда, – гордость в душе Чарли возрастала, ведь он смог угадать мысли своего шефа, – но он отказывается идти сюда. Сказал, что будет говорить только с главным, то есть с тобой.
– Ну и странностей же выпало на сегодняшний день. Ладно, пошли.
Через несколько минут лейтенант Берч сидел за столом с мистером Стивенсом. Это был пожилой мужчина, лет шестидесяти. Руки его были грубыми (как-то Лютер прочел книгу о значении рук и время от времени смотрел на чужие ладони – мало ли что, он мог по ним узнать), но в тоже время очень крупными. Такой человек запросто мог одной рукой придушить хрупкую учительницу английского.
– Ну, вы хотели поговорить лично со мной. Вот я здесь, – суровым тоном начал Берч.
– У меня есть еще одно условие. Здесь должен присутствовать один ученик – Джим Эванс. Без его присутствия я вам ничего не скажу.
– Что за странное желание? Зачем он вам?
– Считайте это моей прихотью, – сказал мистер Стивенс и сложил руки на груди в знак молчания.
Выйдя из кабинета, Лютер тут же обратился к стоящему возле пары полицейских мистеру Паркеру.
– Чарли, живо приведи мне Джима Эванса. Этот Стивенс что-то знает, но без Эванса ничего не расскажет.
Стоя на третьем этаже, облокотившись на подоконник, я был погружен в собственные мысли. Что за день. И наверняка, это еще не конец.
Как только появилась надежда на приближающуюся весну, неожиданный снег отнял ее. Он мел изо всех сил, но грязь не сходила с мокрого асфальта.
Было не по себе. Даже грустно. Теплая погода еще не пришла к нам в гости. Серость дня дарит серость душе. Кто-то скажет, что это пессимизм. Быть может. Хотя, вряд ли. Это лишь отражение погоды за февральским окном.
Утро не отличалось от дня или вечера. Небо, затянутое тучами, напоминало экран старого черно-белого телевизора, покрытого пылью. Сегодня в программе лишь помехи. Извините, технические неисправности.
Майк прервал меня от самокопания:
– Джим, не спи. Тебя директриса вызывает. Думаю, что по поводу мисс Райт.
– Сегодня со мной говорят только по этому поводу.
Глядя на Джима Эванса, Лютер по-прежнему не мог понять, что от него хотел Стивенс.
– Эванс, слушай меня внимательно. Нам предстоит поговорить с человеком, у которого нет пока алиби на вчерашний вечер. Он хочет, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре. Главное – разговорить его. Но прежде всего ты должен слушать то, что я говорю. Понял меня?
– Понял, мистер Берч, – с небольшим презрением ляпнул Джим. Ведь перед ним полицейский, который не один год трудиться в правоохранительных органах, а он всего лишь школьник. И Джим уже лучше пообщался с предполагаемым (Джим по-прежнему верил, что это были чьи-то шутки) убийцей, чем лейтенант Берч.
Если бы Лютер знал, что скажет Стивенс, то подумал бы перед тем, как приводить парня.
– Оставь меня с Джимом наедине, нам нужно кое-что обсудить. Только с ним я буду говорить, – вот, что преподнес Джордж.
Поскольку, Берч осознавал всю серьезность ситуации, то первой его реакцией было раздражение и отказ:
– Ни при каких обстоятельствах я не оставлю парня наедине с вами, пока не узнаю, где вы были вчера вечером и ночью.
– Вчерашний вечер я провел в школе, теперь доволен? – с ухмылкой произнес Джордж.
– И что вы делали в здании школы?
– А вот это я уже сообщу только Эвансу тет-а-тет.
– Мистер Берч, я справлюсь. Мне очень жаль мисс Райт и если нужно поговорить с мистером Стивенсоном, я готов, – энтузиазм давал о себе знать. Джиму нетерпелось узнать побольше о своем новом друге. Судя по всему, Джордж мог сообщить что-то интересное.
– Даю вам пять минут, а после, Стивенс, вы мне все говорите, и без утайки.
– Как можно, лейтенант? – ухмылка не сходила с лица Джорджа.
Как только Лютер Берч закрыл дверь с другой стороны, Джим начал:
– Почему вы хотели поговорить именно со мной?
– Вчера я застал твоего друга в подвале, за работой.
– Вы имеете в виду, что видели его с мисс Райт?
– С ней самой.
– Почему тогда не остановили его? Почему не позвонили в полицию? Вы ведь могли ее спасти.
– Как бы тебе сказать попроще: мне было плевать. Да, мисс Райт, молодая женщина, но твой друг такой же, как я. Он и хотел этой встречи. Ведь ты так давно этого жаждал.
– Чего именно? Я не понимаю.
– Ты ведь давно хотел встретиться с тем, кто лишил жизни другого человека.
– Вы помогали ему с мисс Райт?
– Нет, это его забавы. То, что тебе интересно, можно найти в интернете написав «Сильвия Платт».
– Что я должен найти?
– Разговор окончен. Я выполнил свою часть договора. Я должен был поговорить с тобой, а он никому не расскажет о моей слабости. Зови лейтенанта.
Поняв, что больше ничего Стивенс рассказывать не собирался, Джим вышел.
– Ну, Эванс, что он рассказал? Что он вчера делал?
– Он видел убийцу. Застал его на горячем.
– Он его сообщник?
– Судя по всему, нет. Просто зашел в неподходящий момент.
– И что было дальше? – терпение Лютер было на исходе.
– Ничего, Стивенс дал ему уйти.
– Вот ублюдок. Наверняка они сообщники. Теперь мы сможем выйти на второго.
– Мне больше нечего вам сказать. Мне уже нужно идти на урок.
Через несколько минут Джим уже сидел перед монитором компьютера и просматривал все, что смог найти о Сильвии Платт. Оказывается, это девочка, семи лет, которая пропала в соседнем городе лет двенадцать назад. Поиски заходили в тупик. Единственный подозреваемый Джордж Эванс, рабочий на местной фабрике. Доказательств его вины не было найдено, но его видели вместе с юной Сильвией за пару дней до исчезновения. Откуда мой друг знает о моих желаниях? Он устроил мне встречу с убийцей. Стивенс виновен, это так. Кто же так сильно пытается мне угодить, потакает моим желаниям?
Не знаю почему, но смотря на фотографии Сильвии Платт, я на мгновение задумался о мисс Райт. Перед глазами всплыла картина ее тела, обезображенного, холодного, мертвого.
Нас собрали в актовом зале (позже я узнал, что это инициатива лейтенанта Берча), чтоб сообщить о мисс Райт. Рядом со мной сидел Майк. Через несколько рядов сидел Карл, а еще дальше Салли рядом с Питером. Это еще один мой одноклассник. Питер Дэвис. В ту минуту я задумался, как сильно я его не переношу. Он всегда ошивается с какой-то девчонкой. Ни разу не видел, как он общается с парнями. Тот еще бабник. И каждый раз – новая. Его счет наверняка перевалил за сотню. Мне так казалось. И он сидит радом с Салли и аккуратненько пытается обнять ее правой рукой. А я то знаю, как ей сейчас плохо (почувствовал себя таким ничтожеством, что отверг ее в минуту слабости), и ей нужна поддержка. Он тут как тут. На какое-то время я захотел, чтоб его не стало. Зря я этого пожелал. В тот день у меня был собственный джин.
Вскоре появились миссис Дилинджер и миссис Петерсон. Обеих знала вся школа.
– Сегодня случилось несчастье, – начала миссис Дилинджер. – Возможно, некоторые уже знают, о чем я собираюсь сказать. Мы надеемся, что вы поведете себя как взрослые, серьезные люди и не будете трепаться об этом, где непопадя.
Позади миссис Дилинджер и миссис Петерсон находилась сцена, кулисы были опущены. Но правая кулиса едва отходила от стенки, и я увидел стоящего за ней лейтенанта Берча. Ему было интересно увидеть реакцию учеников. Он надеялся вычислить виновного. Я уже полностью был уверен, что это один из моих знакомых. Перебирая имена знакомых, я не находил подходящего. Сумасшедших не было в моем круге общения.
– Мисс Райт, учительница английского сегодня утром была найдена мертвой на территории нашей школы, – до этого момента в зале еще были слышны смешки, но сейчас они совсем затихли.
– Повторяю, никто из вас не должен обсуждать это событие, выйдя из этого зала, – я задумался, почему миссис Дилинджер не сказала, что тело найдено в подвале. Может, не хотела ухудшать ситуации. Хотя, куда уж хуже?
Питер вдруг решил выйти (он сидел возле прохода), может в туалет. Самодовольный ублюдок. У меня начала побаливать голова.
Из-за сцены вышел Лютер Берч. Подойдя к миссис Дилинджер и к миссис Петерсон, которая не понимала, зачем вообще она здесь стоит, Берч произнес:
– Если кто-то из вас что-то знает, прошу подойти ко мне лично. Так же, несколько сотрудников полиции будут присутствовать на следующих ваших уроках, чтобы выяснить, кто, во сколько ушел домой, видел ли мисс Райт и тому подобное.
– Теперь вы можете отправиться в классы на занятия, – с некоторым облегчением произнесла миссис Петерсон.
Голова действительно болела, и уже совсем не шуточно. Одним из первых я покинул актовый зал и направился в класс, чтобы взять таблетку аспирина. Сомневаюсь, что он мне поможет. Ощущения, как тогда с каплей крови на полу подвала. В классе Питера не оказалось. Взяв таблетку из сумки, я пошел в туалет.
Спускался по лестнице очень аккуратно, будто она хрустальная. Не хотел снова грохнуться вниз. Во второй раз могло и не повезти. В туалете я открыл кран умывальника и запил таблетку. Голова жутко раскалывалась. Что-то опять звало меня.
Питера я обнаружил лежащим за последним унитазом (сначала я подумал, что ему стало плохо, он мог упасть в обморок). Подойдя к нему, создалось впечатление, что моя голова размером с дирижабль. Так сильно она болела. Нож, торчащий из его груди, поблескивал в лучах солнца, падающих из окна. Это пугало и в тот же миг завораживало. Не знаю, что бы я сделал, если бы кто-то зашел. Но единственное на что я решился, это прикоснуться к рукоятке ножа.
Снова, снова! Это то самое чувство!
(Жалкий идиот! Шавка! Ты у меня получишь!)
Питер мыл руки, как вдруг кто-то вошел. Питер его не боялся, Питер знал его. Этот кто-то взял Питера за горло и потащил к месту, где я его обнаружил.
(Слабак! Мерзкая подлиза! С шавками по другому нельзя!)
Он вонзил нож в Питера. Наслаждаясь предсмертными вздохами лежащего на полу Питера, он злорадствовал. Торжествовал! Он ТАК СИЛЕН! ЕГО НИКОГДА НЕ НАЙДУТ!
Все потемнело. Я обнаружил себя над телом Питера, крепко держащего рукоять ножа. Я не хотел его отдавать. Просто не хотел. Но куда мне его убрать, как унести? Что за безумие творилось в моем сознании? Мне пришлось использовать две руки, чтоб вытащить нож из мертвого тела. Уже второй труп за день, не многовато для меня? – промелькнуло в мыслях. Оказалось, это длинный складной нож. Вытерев его о край рубашки Питера, сложил и сунул в карман. Уже собирался уходить, но заметил клочок бумаги в руке мертвого парня. Совсем маленький клочок с несколькими словами «Ты ведь распробовал это чувство? Уверен, что ты заберешь нож». Меня это даже не удивило, не знаю почему. Кем я стал за пару часов? Или я был таким всегда?
Выйдя из туалета, я наткнулся на Салли:
– Джим, я тебя как раз искала, – в ее голосе чувствовалась тревога.
– Ты нашла. Что хотела? – говоря эти слова, я сжимал складной нож (очередной подарок моего друга) рукой в кармане.
– Ты какой-то странный, сам не себя не похож. Ты в порядке?
– В полном, – сейчас ощутил резкое раздражение. Салли не пробуждала прежние теплые чувства.
– Я волнуюсь за тебя, – глаза ее странно блестели.
– Повторяю, я в порядке, – уже громче произнес, сам того не заметив. Голова действительно больше не болела. Страшная мигрень казалась кошмарным сном, от которого, наконец, очнулся.
– Не кричи на меня, – нотка раздражения сверкнула в ее голосе.
– Я не кричу, просто не люблю повторять несколько раз одно и то же, – злоба к Салли нарастала внутри меня.
– Я повторяюсь, потому что, волнуюсь, – снова лишь с переживанием в голосе сказала.
– Прекрати меня доставать!
– Я не достаю.
– Уже достала! Хватит, прекрати! – голос мой становился все громче, – Я не какой-нибудь, нюня, которого нужно каждую секунду опекать, – сложно было представить, что когда-то Салли сводила меня с ума, – Найди себе другого защитника и пригрей его. У тебя это классно получается! – наверняка нас слышали в соседних классах, звук молниеносно разносился по коридору.
Вдруг прозвучала пощечина. Салли меня ударила. Все те эмоции, которые переполняли меня раньше просто меркнут перед злостью того момента. Не знаю, как я удержался. Занес руку выше собственной головы, и она уже была готова сразить эту шавку. Салли отпрянула в сторону, как от прокаженного. Из-за этого споткнулась и упала на задницу. Завтра будет синяк. Блеск страха в ее глазах. Он так прекрасен. Не знаю, почему не довел дело до конца. В следующий раз, если такой представится (а он представится), я не остановлюсь.
Я ринулся помочь ей встать, но она отрезала:
– Отвали, уйди от меня.
– Салли, я только хочу помочь тебе.
– Не нужна мне твоя помощь. Знать тебя не хочу, – строгий голос не скрывал страха, бушевавшего в ее душе.
Ее отказ от моей руки будто парализовал меня. Что делать? Дальше упрашивать ее или уйти. Выбор оказался самым очевидным.
– Ну и ты иди к черту, шавка, – со злобой произнес я.
Мне нужно было идти в класс за формой (уже начался урок физкультуры), но я был слишком несосредоточен. Голова действительно прошла, но началось что-то другое. Я что-то чувствовал. Точнее кого-то. Моего друга, я чувствовал, почти слышал, как бьется его сердце. Поднявшись на третий этаж, я действительно услышал биение сердца. Класс оказался запертым, наверное, уже все спустились в спортзал. Но я по-прежнему слышал стук, который становился только громче. По правую руку от меня располагался актовый зал. Звук шел оттуда. Я должен туда попасть. Видно, удача была не на моей стороне. После нескольких попыток дверь не поддалась. Но в актовый зал есть дверь с другой стороны, нужно спуститься по лестнице (которая была за моей спиной) и подняться по другой, которая вела к кабинету химии.
Вы, наверное, не успели бы досчитать до пятнадцати, как я уже заворожено глядел на заветный вход. Руки дрожали, прямо как тогда с мисс Райт, точнее ее тела. Стук был очень громким, но голова не болела. Это не предвещало беды, давало какую-то надежду. Там, за дверью, человек, который может многое мне дать. Даже не так важно было узнать личность. Если бы он был в маске, я бы не возражал. Но я узнал его лицо.
Со сцены все выглядело как то иначе. Эта дверь вела именно на сцену, за кулисы. Впереди огромное помещение, наполненное огромным количеством стульев, стоящих в два ряда. Между ними был лишь небольшой проход. Его едва хватало для двух человек.
Зал наполнялся солнечным светом через пять больших окон, сейчас они располагались по правую руку от меня. Кстати, высота стен достигала двенадцати футов (почти шесть метров).
Вид со сцены меня удивлял, поскольку я не был на ней раньше. В плане школьных праздников я был весьма пассивен. Меня это ни капли не интересовало. Не знаю почему, но мои мысли снова заполнила картина тела мисс Райт: связанная, беспомощная. В этом действительно что-то было.
Мой друг сидел на первом ряду и глядел прямо мне в глаза. Он был спокоен. Этого человек мне сложно было представить в подобном облике. То, что в нем творилось, было тайной даже для него. Мы заворожено смотрели друг на друга несколько минут. Лишь спустя какое-то время он промолвил:
– Как я рад наконец-то поговорить без масок.
– Я не ожидал, что это будешь ты, – я действительно был удивлен.
– Это лишь доказательство моей весьма хорошей игры и маскировки.
– Ты стольких заставил поверить, что являешься белым и пушистым. Будь у меня шляпа на голове, я ее снял бы.
– Не стоит, друг. Если бы я хотел от тебя преклонения, не обращался бы с тобой, как с равным.
– А ты считаешь меня равным? Одно время мне казалось, что ты просто больной на голову псих, не более.
– Забавно. Но ты сказал это в прошлом времени. Ты изменил свой взгляд на меня и мои действия?
– Ты изменил мой взгляд на мир, – сам не ожидал от себя подобной реплики. Но я не лгал. Если бы даже захотел, уверен, что не смог бы. Мое тело словно было парализовано. Не от страха или ужаса. Какой-то неизвестным мне восторг.
– Я давно увидел в тебе нечто большее. Подобного мне, – сейчас он представлялся мне совсем в ином лике. Глаза, словно стеклянные, не моргали. Обычного человека это напугало бы, но не меня. – Ты, по неопытности, демонстрировал свой талант другим людям, надеясь на какое-то внимание. Мы все жаждем внимания. Никто не распознал из-за собственной слепости настоящий дар. Ты можешь многое, Джим. Я научу тебя. В процессе, я чувствую себя действительно живым, сильным. Это так и есть. Убийство заставляет меня становиться на мгновение самим собой. Но ты. Ты можешь продвинуться гораздо дальше.
– О чем ты? – хотя я догадывался, что он ответит.
– Убийство создает неизгладимый след, который ты способен поглощать. Предмет, вроде того ножа (который раньше торчал из груди Питера, а теперь покоился на дне моего кармана), ты можешь считывать эмоции в любой момент. Представь, каково чувствовать себя большим, чем обычный человек все время. Быть сильным всегда, не пасовать перед мелочными, глупыми шавками (это слово определенно ему нравилось, впрочем, как и мне), которые лают на кого-попало. А как только ответить за свой лай – тут же прочь. Грязные трусы!
Я не мог добавить не слова. Понимая, что передо мной сумасшедший, больной человек, я полностью с ним соглашался. Ведь не зря мне дан такой талант. Даже такой серийный убийца, стоявший передо мной, признал мое преимущество.
– Потому я прислал тебе свои подарки. Лучшим из них я, конечно же, считаю Джорджа Стивенса. Кстати, весьма скоро полиция увидит странный конверт, присланный в местное отделение. В нем доказательства вины Джорджа.
– Почему ты так с ним? Ведь он тебя не выдал, когда застал тебя с мисс Райт.
– Тогда я был в маске – безопасность прежде всего. Этот тупица попробовал схватить меня, еще бы, такой боров, но у меня был мозг, в отличии от него. И я им активно пользовался. В ту ночь я уже знал о Сильвии Платт и о причастности Стивенса. Мы чуем друг друга Джим, правда, ведь? – я молчаливо кивнул.
– То, что живет внутри нас, есть не у каждого человека. Поначалу и мне было тяжело, но потом начинаешь смотреть под другим углом. Воспринимаешь, как что-то особенное, то, что делает тебя лучше других. Мысли о недостатках распадаются в прах – так же как и я, он был вовлечен в разговор, он хотел его, давно хотел.
– Мисс Райт нужна была для привлечения твоего внимания. Только в подобной ситуации я мог направить тебя на путь истинный. Ха, все-таки Nazareth были правы – мы все животные! А те, кто отрицает, просто слишком слабые. Мы с тобой хищники Джим, и каждая полная луна зовет нас, зовет на охоту. И мы идем, убиваем и становимся сильнее. Естественный отбор не такая уж и чушь, правда?
Кроме кивка я не смог из себя ничего выдавить. Обдумывая свою жизнь в тот миг, я понимал, что действительно не такой как все. Мне нужен был подобный день. Он пробудил меня. Оживил. Кислород и до этого циркулировал в моей крови, но только тогда я это ощутил по-настоящему.
– Как же я ждал этой встречи, Карл Батлер, ты себе не представляешь!
Наше внимание привлек лейтенант Берч, стоящий за другой кулисой, и теперь державший пистолет в вытянутой руке.
– Ведь это ты сделал, да, Карл?
Карл не дрогнул. Достал из кармана еще один складной нож, и теперь поднял его в руке. Смотрел в глаза Лютеру.
– Стой на месте и брось нож! Я не шучу!
Карл медленно, но уверенно двигался в сторону лейтенанта. Глаза оставались стеклянными, веки не двигались.
– Я, я ни в чем не виноват, вы ошиблись, – начал плести чушь Карл.
– Остановись Батлер, брось нож! Еще шаг и я выстрелю!
– Конечно, вам ничего не стоит застрелить семнадцатилетнего парня, вы этому учились всю жизнь! Изверг! – Карл продолжал говорить, но глаза не шевелились. Я по-прежнему не мог двигаться.
– Батлер, последний раз повторяю
– Остановись! Я не… Карл резко бросился на лейтенанта Берча. Выстрел. Оба лежат на полу. Меня, наконец, отпустило, я смог моргнуть. Может, я боялся, что закрыв глаза, не открою их больше.
Подойдя ближе к двум лежащим на полу людям, я узрел лужи крови под каждым из них. Лютер Берч лежал с закрытыми глазами. Нож торчал у него из груди, прямо как у Питера. Карл лежал рядом, пуля застряла в животе. Глаза по-прежнему смотрели на меня.
– Тебе…еще…нужно в одно…место. Только тогда…ты изменишься…до конца.
Он прошептал мне адрес и дрожащей рукой достал из кармана ключи.
– В…подвале. Не дай…им…узнать о доме. Прошу…
Он сглотнул слюну. Каждый вдох может оказаться последним.
– Ты…все сможешь. Ты особенный.
Последними его словами были «Я ни о чем ни жалею».
Подойдя к старой калике, открыл ее. Она заскрипела. Весьма старое, дряхлое здание открылось мне. Одноэтажное.
Провернул ключ в замке, дверь отворилась. Чувствовался сильный запах освежителя воздуха. Карл хотел, чтобы никто не догадался о находящемся внутри теле.
В центре комнаты располагалось кресло. От него исходил очень неприятный запах. Я подумал, что даже без моей находки оно имело отвратительный аромат.
Мужчина, средних лет. Я не умею определять степень разложения, но он лежал здесь не первый день. Это точно. На шее была туго затянута удавка. Видимо его отец. Может, его первая жертва. Уверен, что Карл жутко боялся отца. Настоящий боров. Одной рукой мог убить человека. Работал мясником или вроде того. Какая-то тяжелая физическая работа. Мне не доставляло удовольствия лицезреть его. Карл просил спрятать все это. Это его тайна.
В подвале я нашел канистры с бензином. Обливая все в доме, я наткнулся на клочок бумаги на журнальном столике. От него исходила вибрация. Последнее послание Карла.
«Тебе еще предстоит многое сделать, многое понять. Но сейчас – искра спички и прошлый «ты» сгорит в пламени вместе с моим поганым отцом. Я ни о чем не жалею». Снова. Снова эта фраза.
Искра, одна искра. Дом, объятый пожаром. Пламя пожирало мою прошлую жизнь. Утром проснулся другой Джим Эванс. В огне родился новый, лучший Джим. Способный на великие свершения. Я особенный.
* * *
Вспоминая тот учебный день (он действительно был учебный, узнал я много), задумываюсь: кем бы ястал, если бы остался тогда дома? Заболел на неделю? Может камень упал бы мне на голову, и я лежал в больнице месяц? Никогда не встретился бы с Лютером Берчем (который, к слову, погиб через два дня в больнице из-за внутреннего кровоизлияния). Я не увидел бы истинное лицо Карла Батлера. Да, Карл изменил мою жизнь, я теперь другой. Хорошим быть так тяжело, но я буду стараться изо всех сил.
Черные ключи шептали на ухо «Ах, ложь! Я хочу умереть без боли».
Джим готовится ко сну. Ложится в свою теплую, мягкую постель. За день впечатлений, уставшее тело, наконец, получит долгожданный отдых. Но голове еще не пора спать. Огромное количество мыслей пробегает в его сознании. Что было сегодня, что готовит завтра. Он еще бежит в своей голове. Кем был сегодня, кем предстоит быть завтра.
Прямо сейчас он настоящий, без масок.
Он просто хочет спать…
vk.com/eddienfn
vk.com/id193302236
