Кларк Кент и Лина Ланг выехали на машине из Смоллвилля за город на пикник. Рики Ланг ехал с ними, прижимая к себе маленького щенка, а заднее сиденье было занято скатертями и корзиной с едой. Рики с увлечением играл со щенком, а на передних сиденьях Кларк и Лина занимались своей щенячьей игрой, без всякого повода взглядывая в глаза друг другу.

— Так странно снова быть здесь, — сказал Кларк, — возобновлять старые знакомства…

— Какие-нибудь конкретные? — спросила Лина.

— О, например, эта старая ферма впереди, — сказал Кент. — Мальчишкой я часто играл возле нее. Эта старая ферма много значит для меня.

— Играет он со мной, — думала Лина, — или он действительно такой сентиментальный дурень?

— Я тебе вот что скажу, — предложил Кент, — я знаю маленькую грязную дорогу, ведущую прямо к ферме. Мы можем там устроить пикник с массой воспоминаний.

Он свернул на маленькую дорогу и ехал по ней, пока они не нашли солнечную лужайку с видом на ферму и на большое поле пшеницы, по которому Кларк Кент бегал, когда был мальчиком.

— Здесь очень хорошо играть, Рики, — сказал он, указывая на ряды волнующейся пшеницы. — Почти как в джунглях.

Лина Ланг расстелила скатерти и открыла корзину. Появилось множество пластмассовых коробок с едой. Рики и его щенок весело прыгали вокруг.

— В Столице устраивают пикники, мистер Кент?

— Не такие, как здесь, — сказал Кент, глядя на небо и на поля, где он провел свое детство, и удивляясь тому, что он мог одним прыжком перемахнуть через силосную яму.

— Мы с мамой всегда это делаем, — сказал Рики. — Иди сюда, Бастер!

Мальчик убежал, щенок мчался за ним, махая хвостом. Они мигом исчезли в поле, оставив Кларка и Лину одних на подстилке.

— Это хорошо для Рики, — сказала Лина, открывая коробки. — И еще лучше, когда рядом мужчина. Это бывает не часто.

Кларк рассматривал припасы.

— Здесь большой выбор.

— Нет, все хорошие давно женаты.

Лина отвинтила пробку термоса.

— Я имею в виду выбор вот этого, — сказал Кент, указав глазами на коробки. — Капустный салат, телятина — это настоящий пикник!

Он ткнул вилкой в коробку и подцепил кусок содержимого.

— И этот паштет великолепен, — сказал он, облизываясь.

— Паштет? — Лина придвинулась к нему и заглянула в коробку. — Я не делала паштета… О, Кларк! Это же собачий корм для Бастера!

Кларку Кенту снова пришлось осознать, что он — не совсем землянин, а чужеземец, для которого паштет и корм для собаки одно и то же. Но Лина Ланг могла сделать из этого случая лишь один вывод: что он болван. Но все-таки его вид, когда он вынимал вилку изо рта, заставил ее добродушно засмеяться, а его слабая попытка скрыть свое смущение заставила смеяться еще больше, и, смеясь, она прижалась к нему.

Стараясь взять себя в руки, Кент тоже засмеялся: как будто собачий корм всегда помогал ему завязать разговор.

— Я не помню, когда так смеялась, — Лина подняла голову с его груди.

— И я, — сказал Кент, готовый съесть полную коробку рациона Бастера, лишь бы это ей понравилось.

И все же что-то подсказывало ему, что его роман с этой женщиной безнадежен, что в решающий момент вмешается другая, более высокая ответственность. Он знал, что это правда, что его роковая судьба велит ему пулей лететь отсюда. Но другой своей частью он жаждал быть смертным и познать простое, ничем не отягощенное счастье быть в объятиях любимой, смертной женщины.

Возможно, Лина подсознательно почувствовала этот конфликт в нем. Она отодвинулась от него.

— Сколько ты думаешь еще пробыть в Смоллвилле?

— Знаешь, я как раз думал, Лина, что такому человеку, как ты, может быть хорошо в Столице.

— Такому, как я? — спросила Лина, подняв брови.

Кент погрузился в какой-то салат из макарон. Хорошо ли с его стороны тянуть Лину туда? Может ли тот, кто взлетает в воздух на высоту шесть тысяч миль, надеяться вести нормальную жизнь женатого человека?

— Я должна прямо сказать тебе, что не нахожу в Смоллвилле того, чего хочу, — призналась Лина. — Но добьюсь ли я этого в Столице? Я хочу сказать — что я там буду делать?

— Видеться со мной, — сказал Кларк, не в силах обуздать свою игру на ее чувствах. Взяла ли снова верх над ним его мужская сущность? Необходимо ли ему обладание женщиной, хотя он поклялся избегать близости с ними? Мысль об этом его волновала, а это значило, что дело было не только в Лине Ланг. Дело было в царившем в его душе божественном женском образе с Земли!

— Но Лина — особенная, — сказал другой внутренний голос. — Она так похожа на тебя, так скромна, так нетребовательна. Ты ей прекрасно подходишь и любишь ее.

— Но почему, — спросил другой голос, — ты всегда так терпелив и добр именно к красивым женщинам? Ты подумал об этом?

— О, — сказала Лина, — я не стала бы обращаться к тебе. Я хотела бы видеться с тобой, но не хочу быть тебе в тягость.

— Ты никогда не можешь быть мне в тягость!

— Это любовные речи, — сказал себе Кент. — Это снова со мной, и я это знаю, потому что это рвется из меня. Я говорю как землянин, каким я был бы, если бы жил здешней жизнью. Но, может быть, Лина будет это тонко чувствовать…

Лина подошла к нему и тронула его за колено.

— Кларк, я хочу тебе что-то сказать: мое старое корыто потекло.

Множество образов промчалось в голове Кента, еще больше его взволновав. Его бросило в жар, и он взглянул ей в глаза.

Она повернулась и показала на свою машину:

— Видишь?

Из-под машины медленно стекали темные капли.

— Могу я помочь? — спросил он, а про себя сказал: — Лина, я могу поднять эту машину одним пальцем на воздух, одним только сверхзрением залить трещину в твоем старом корыте и через три минуты вернуть ее тебе как новенькую.

Лина открыла багажник машины.

— Нет, спасибо. Все неприятности с этой машиной заставили меня научиться ее ремонтировать.

Говоря это, она скользнула под машину и начала стучать гаечным ключом.

Кенту оставалось только стоять рядом с ней и восхищаться тем, как смело она применяет свои скрытые таланты, и видом ее стройных ног.

Но, несмотря на это приятное созерцание, Кларк Кент заметил, что его мысль обретает высшее состояние. Где-то близко была опасность, — понял он.

Вглядываясь в хлебное поле, он заметил, что в ряды пшеницы въехала жатка. Ее большие вращающиеся лопасти-ножи крошили тонкие стебли. А суперслух донес до него лай щенка, находившегося близко от жатки.

Суперзрение мгновенно показало ему дальний конец поля, где Рики с мальчишеской непринужденностью развалился на земле. Повизгивающий щенок сидел рядом с ним и лизал лоб ребенка, а жатка подходила все ближе и ближе.

— Я, пожалуй, пойду, поиграю с Рики, — сказал Кент.

Он быстро пошел к забору, окружавшему ферму. Едва он оказался за ним, его обычная одежда спала с него, мощная сила наполнила его вены, несравненное ощущение, что он — Супермен!

Он взлетел в воздух и облетел хлебное поле. Через мгновение он уже пикировал к лопастям машины.

Водитель, усталый и тупой рабочий с фермы, лениво мечтал о водке и сексе. Он представлял себе, как движутся к нему голые девки с большими кувшинами водки. Такие, как на календаре в гараже. Он уже мысленно подносил кувшин к губам. Понятно, что поглощенный этими приятными видениями, уютно устроясь на своем сиденьи, он через минуту, не подозревая об этом, искрошил бы мальчика и его собаку.

Он немного пришел в себя, хмыкнул, прибавил скорость и вдруг…

— Дьявольский ураган!

Ураганом был Супермен. Он схватил вращающиеся лопасти жатки и остановил их. Водитель свалился вперед и высунул голову из машины.

— Эй, какого черта ты это делаешь?

Супермен опустился на поле и, подняв Рики и Бастера, держал их так, чтобы водитель увидел. Рот водителя открылся, и сигарета выпала на грязный комбинезон.

— Боже правый! — это было все, что он смог сказать.

Вот был бы денек, если бы он убил мальчика и собаку. Допрос и тюрьма для него были бы хуже смерти…

— Спа… спа… спасибо, мистер… — пролепетал он, ударив себя по лбу и попытался снова пустить в ход свою машину.

Между тем Супермен поднялся в небо с Рики и Бастером на руках.

— Вы — Супермен? — спросил Рики.

— Так меня называют, — ответил Стальной Человек.

Он позволил малышу полетать с ним еще минуту высоко в небе и показал ему оттуда смутный облик Земли. И в то же время мощное тело Супермена начало вливать силу в тело Рики, придавая его хрупкой анатомии изящество, гибкость и физическую ловкость. Теперь он сможет успешно защищаться от своих жестоких друзей и, если пожелает, задать им трепку. Все это произошло моментально, и радостный крик Рики взлетел к небу. А потом они снова были на земле, рядом с машиной Лины Ланг.

Она как раз вылезала из-под нее, показывая свои красивые колени — может быть, нарочно, чтобы Кларку было о чем подумать, кроме собачьего паштета. Но, к невероятному ее удивлению, рядом с ней был не Кларк, а Супермен, и с ним Рики.

— Рики? Где… Что это?

Супермен указал на царапину на лбу Рики.

— Я бы намазал ее йодом.

— Спасибо, — сказала Лина, онемевшая от немыслимого зрелища: похожий на бога Супермен в светлом костюме, легендарный звездный Одиссей.

— К вашим услугам, — сказал он тихо.

— Я Лина Ланг. Это Рики.

— Мы знакомы, — сказал Супермен.

Лина повернулась, чтобы представить Кларка Кента.

— Кларк? — она взглянула на Супермена. — Мой друг где-то здесь, поблизости. Я посмотрю, где он…

— Извините, — ласково сказал Супермен. — Я очень спешу.

Он повернулся к Рики:

— Еще увидимся, дружок!

Приветственно махнув рукой и улыбнувшись, он взлетел в воздух. Сверхзвуковой свист раздался над хлебным полем, и Супермен исчез.

— Мы летали! — Рики подпрыгивал от радости, — В небе!

— Но где он вас нашел? Вы заблудились?

— Я играл с… — Рики огляделся и позвал: — Бастер!

Лай щенка эхом отдавался от лежавшей вблизи трубы. Оттуда шел Кларк Кент, держа на руках щенка.

— Я нашел его!

Рики подбежал к Кларку:

— Мистер Кент! Здесь был Супермен!

Лина присоединилась к ним:

— Он действительно был здесь.

Ее лицо пылало от возбуждения — и от чего-то другого, что Кларк не раз замечал на женских лицах, когда появлялся Супермен. На миг им овладела смехотворная ревность.

— Лина, я ведь из Столицы. Я каждый день вижу Супермена.

— Вы можете достать мне его автограф? — спросил Рики, все еще подпрыгивая. Если бы кто-нибудь из них обратил на него внимание, они заметили бы, что сам он легок, как воздушный шар, а в ногах его стальные струны.