— Метеорологи ошеломлены ураганом и проливными штормовыми дождями, обрушившимися сегодня на Колумбию, угрожая уничтожить весь урожай кофе в этой стране на следующие пять лет.
Представитель Метеорологической службы заявил, что это, — я цитирую, — «самое ужасное проявление сил природы со времени всемирного потопа». Он добавил, что этот ураган, кажется, не подчиняется всем известным законам погоды.
На телевизионном экране проходили снимки разрушений. Разрушенная страна… Гуманист Года засмеялся.
— Я пытался договориться с ними, — Росс Уэбстер покачал головой, удивляясь стране, столь глупой, что могла бросить вызов лидеру в той области, от которой зависит ее благосостояние.
Он надел свои лыжные брюки — простой человек со скромными вкусами, чьи слова в архивах Гуманизма гласили: «…руководить миром, показывая пример скромности…»
Он вышел на террасу своей надстройки, превращенной в личный лыжный курорт. Двадцать семь тонн снега покрывали широкое пространство, часть которого была поднята, создавая наклонную лыжню. Теперь он подошел к ней и поднялся на механическом кресле наверх, к простому, но очаровательному домику для отдыха после лыж, построенному им на крыше.
— Я честно договаривался с ними… Я говорил им о моих чувствах к их стране…
Он надел лыжи и взял палки. Город внизу изнемогал от жары. А здесь, наверху, Росс Уэбстер занимался скромными физическими упражнениями. Он оттолкнулся и заскользил по склону. Лыжня мягко привела его вниз, взметнув снег возле Лорели Амброзиа, которая загорала под кварцевой лампой. Когда на нее попал снег, она взвизгнула:
— Я тебе задам, дурачок!
Она скатала снежок и бросила в него. Уэбстер потешался над броском своей Психической Кормилицы, неловким, как у всех девчонок. Лорели было все равно: теперь у нее были акции основного капитала «Уэбко», что делало чудеса с ее собственной психикой.
— Дурачиться с Уэбстером на крыше — не такая уж большая цена за это, — думала она, бросая в него еще один снежок.
Спина находившейся поблизости Веры Уэбстер покрылась гусиной кожей от ненависти, когда она увидела своего брата и эту визжащую глупую золотоискательницу. Вера позвала одного из слуг и приказала ему вылить на лыжню несколько галлонов воды.
— Но это превратит ее в ледяной спуск. Там будут падать.
Слуга посмотрел на далекий конец террасы.
— Не задавайте вопросов, — сказала Вера, так как очередь Лорели кататься на лыжах двадцатью этажами выше улицы уже приближалась.
— О'кей, — сказал слуга, устало отправляясь за шлангом. — Хотят воды… Пожалуйста, он даст им воду… хоть залейся…
Он взял шланг.
— Они получат воду…
Между тем Вера присоединилась к Россу и Лорели у телевизора, где продолжали появляться сообщения о катастрофе в Колумбии. Вера посмотрела на людей, плавающих у своих домов, и захихикала, как девочка.
— Росс, ты понимаешь, что мы сделали?
— Вся торговля кофе теперь наша, — кивнул Уэбстер. — Всякий раз, когда человек пьет кофе, он пьет кофе Уэбстера.
Глазки-бусинки Веры заблестели. Обычная жадность в них сменилась безумной алчностью.
— Зачем ограничиваться кофе? Людям до ухода на работу нужна утренняя чашка кофе. Но что нужно, чтобы люди работали?
— Содовая вода? — отозвалась Лорели.
— Глупое существо! — фыркнула Вера. Она надеялась, что ее брат оценит разницу между ее острым умом и жалким менталитетом Лорели.
Лорели усмехнулась про себя. Основной капитал «Уэбко» сегодня поднялся на десять пунктов. Росс Уэбстер смотрел на Веру.
— Что же нужно, чтобы весь мир работал? — спрашивал он себя. Как Главный Гуманист мира, он всегда считал, что все вертится на эксплуатации рабочей силы и техническом прогрессе. Но теперь ему пришло в голову, что за всем этим стоит сырье.
— Вера… Ты думаешь…?
Он хлопнул себя по лбу.
— Это самое важное!
— Сегодня кофе, — сказала Вера.
— Завтра нефть!
Росс Уэбстер встал со своего кресла.
— Они хотят воды, — говорил слуга, поворачивая шланг к склону. — Они ее получат.
Он смотрел, как она льется по наклонной плоскости, мгновенно превращая ее в ледяную.
— Нефть! — кричал Уэбстер, глядя на небо и видя перед собой фантастические образы богатства и власти.
— Нефть? — спросила Лорели, поворачиваясь к рефлектору другим боком, чтобы все тело загорело одинаково.
— Ты — маленькая шлюха, думающая только об удовольствиях, — сказала Вера, которая не загорала из-за склонности ее кожи покрываться розовыми пятнами.
— Росс, — сказала она, снова обращаясь к брату, — если твой программист сумеет нажимать нужные кнопки…
Росс Уэбстер уселся обратно в свое кресло, где обычно отдыхал после лыж.
— Вся нефть! Все танкеры! Все насосы! Я буду контролировать все это!
Он скромно склонил голову. Весь мир будет лизать ему пятки.
Он повернулся к экрану телевизора, чтобы еще раз порадоваться известиям о Колумбии. Эта страна в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем отказать в чем-нибудь Великому Гуманисту.
Там показывали семью, цепляющуюся за плавающую дверь, людей, погруженных в жидкую грязь до шеи… Летящего Супермена…
— Супермен?
— СУПЕРМЕН!
Стальной Человек, сжав кулаки, влетел с космической грацией в самый центр дьявольской бури.
— Я рожден для этого, — думал он, пробиваясь вниз сквозь пенящийся вихрь. Перед ним был сильный противник, могущественный гигант, невообразимо бесчеловечный и жестокий ветер.
Ветер пытался разорвать его, как отрывал от земли дома, автомобили, целые улицы и большие здания. Но для него этот водоворот урагана был не больше, чем легкий летний бриз.
Он добрался до его бешено крутящегося основания; к его телу взлетали разнообразные обломки — каменных стен, железных балок, машин, но он отмахивался от них, как от мошкары. Его мощная рука поднялась, ухватила хвост урагана и дернула.
Смерч съежился и в одну секунду потерял свою силу.
Он разогнал остатки туч, и воцарилось спокойствие.
— Super Hombre! — кричали люди внизу, висевшие на флагштоках, вылезавшие из подземных убежищ, с изумлением бежавшие через свои деревни.
Но Супермен еще не кончил свое дело. Он полетел к кофейным плантациям, где все еще лились потоки воды. Прикрыв их сверху завесой, он опустился в реки грязи и воды и включил огни Криптонической силы. Два луча звездного пламени вырвались из его глаз на воду, высушив ее и направив пар из джунглей вниз, так что земля очистилась и кофейные бобы были спасены.
— Super Gringo! — кричали благодарные труженики, кидая в воздух свои шляпы. Теперь им по-прежнему будут платить их 2 доллара 45 центов за месяц и они не умрут с голода!
Супермен поспешил к следующей плантации, потом к следующей, высушивая их беду, как слезы ребенка; для разнообразия он поднял в воздух всю воду, заливавшую одну плантацию, и вылил ее в ближайший кратер, превратив его в прекрасное озеро.
— El Super Comerciante! — кричал местный предприниматель, который, благодаря этому кратеру и прилегающей к нему земле, мог теперь создать там сверхдорогой курорт.
Несчастен был только Росс Уэбстер. Увидев все это в телевизоре, он тяжело упал в кресло.
— Нет, нет, нет!
Он в отчаянии ломал руки.
— Это был превосходный план! Верное дело!
— Мы были дураками, — сказала Вера, у которой поднялось кровяное давление, а розовые пятна, выступившие от волнения, превратили ее лицо в плохо прожаренный гамбургер.
— Он разрушил его! Этот подлый благодетель разрушил его!
Уэбстер погрозил кулаком экрану, с которого Супермен, улыбаясь, взирал на мир.
— Не плачь, Бубба, — сказала Вера.
— Не называй меня Буббой! — Росс потряс головой. Поражение тяжело подействовало на него.
Лорели Амброзиа решила утешить его кружкой глинтвейна, над которой вился пар. Она протянула ее Россу, сперва резко отодвинув горячую кастрюлю и плеснув Вере на руку.
— А-а-а-й! — закричала Вера, тряся рукой.
Росс Уэбстер сердито оглянулся.
— Вера практикуется в каратэ, — сказала Лорели.
Вера могла бы преуспеть в спорте, потому что у нее были несокрушимые колени и однажды, в бешенстве, она прокусила ремешок своих часов. Теперь она попыталась бы добраться до Лорели, но Росс Уэбстер вмешался с более важными проблемами.
— Супермен сунет свой нос и в мой нефтяной план, — сказал он. — Мне нужно от него избавиться. Я должен это сделать!
— Но как? — спросила Вера.
Дверь на террасу открылась, и вошел Гас Горман. Уэбстер накинулся на него:
— Ты видел, что сделал Супермен? Почему ты не предвидел этого?
— Ну, нечего обвинять меня, — возразил Гас. — Супермен — крепкий мужик.
Сказав это, Гас ушел и спрятался за лыжным склоном, чтоб до него не доходил крик Уэбстера. Он не любил таких сцен.
— Это не моя вина, если что-то не удалось. Я сделал то, о чем меня просили. Но так было всегда, даже в школе. Учительница случайно порезала руку открытой бритвой. Кто ее оставил? Гас Горман.
Он взобрался на верх лыжного склона и посмотрел вокруг, а Росс и Вера внизу продолжали жаловаться друг другу на Супермена.
— Должен же кто-то остановить этого здорового самоуверенного болвана, — сказал Уэбстер.
— Как? — спросила Вера. — Застрелить его? Ты знаешь, что он неуязвим для пуль. Не говоря уже о ножах, танках, бомбах.
— Криптонит, — сказала весело Лорели, намазывая на щеки крем для загара.
— Что?! — рявкнул Уэбстер.
— Или Криптонем… или Криптонгаймср… Я забыла, как это называется, — сказала Лорели, снова входя в свою роль дурочки-блондинки, смеси беззаботности и вялости, которой она искусно прикрывала свои незаурядные амбиции: придет время, когда она будет контролировать компанию «Уэбко».
— Во всяком случае, как бы оно ни называлось, есть лишь одно вещество, которое может нанести вред Супермену.
— Откуда ты знаешь? — прошипела Вера.
— Я многое знаю, — небрежно парировала Лорели.
— Это я поняла по настенному рисунку в умывальной, — сказала Вера. На изображенном там ее портрете она нежно обнималась с грубо намалеванным пожарным краном.
— Да прекратите вы! — сказал Росс Уэбстер. — Она права! Криптонит. Я читал об этом в интервью с Суперменом.
На лицо его набежала тень:
— Но Криптонита больше нет. Последний кусок, который был на Земле, исчез пару лет назад.
— А откуда он взялся? — спросила Вера.
— С той планеты, откуда сам Супермен. С Криптона.
— Где этот Криптон?
С вершины склона ответил Гас Горман:
— Он взорвался. Супермена высадили на Землю младенцем.
Гас воткнул в снег лыжную палку и, сняв покрывавшую ее тряпку, обернул ее вокруг шеи, как капюшон.
— С тех пор этот человек летает вокруг…
Он помахал руками, как крыльями.
Вера хотела предупредить Гаса насчет склона, но Уэбстер отвлек се внимание.
— Когда планета взрывается, ее обломки продолжают летать в пространстве. Нам только нужно разыскать этот Криптон. Потом Гас, наш добрый старый Гас войдет в контакт со спутником Вулканом…
Вставляя лыжные ботинки в крепления, Гас посмотрел вниз на Уэбстера:
— Подождите минутку, я кое о чем подумал.
— Хорошо, — сказал Уэбстер, — для этого я тебя и держу.
— Вот об этом-то я и думал. О том, за сколько вы меня держите. За такие дела я получаю недостаточно. Не могу даже купить туфли из рога носорога.
— Гас, — сказал Уэбстер, — если я что ненавижу, так это жадность.
— Жадность? — Гас замахал лыжной палкой. — Позвольте вам сказать о жа-а-ад-но-сти… и… и… и…
Гас заскользил вниз по лыжному склону, лыжи мчались по ледяной поверхности.
— Эй, что происходит? Что за безумная скорость?!
Он мгновенно долетел до конца склона и оказался в воздухе. Он перелетел через столы, стулья и стены террасы. За ним летела большая тряпка, а он уже падал к земле с высоты двадцати этажей.
— Боюсь, что это твой первый и последний прыжок на лыжах, братец! Проклятая тряпка не дает мне сохранить равновесие.
Он справился со своими палками, отбросил капюшон и глянул вниз.
— Я падаю скорее, чем хотелось бы.
Мимо него продолжали пролетать окна. Он так быстро падал, что немногие в здании «Уэбко» могли его заметить. Из-за этой скорости восприятие Гаса обострилось и появилась необычная наблюдательность.
— …хорошенькая секретарша склонилась над своим столом.
— …а вот другая со славными ножками…
— …жаль, что меня не будет там во время перерыва. Ведь когда я достигну земли, я разобьюсь на 220 миллионов кусков.
— …может быть, провалюсь сквозь тротуар…
— …и конец мой придет где-нибудь в метро…
— …дьявольский конец, не правда ли?
— …для человека с моим потенциалом…
Он посмотрел на движение внизу, детали которого с каждой секундой укрупнялись.
Прямо на траектории его полета одна деталь начала вырисовываться яснее. Это была стеклянная крыша, наклонно свисавшая над улицей. Он взмахнул лыжными палками, как крыльями, снова расправил свой капюшон и спланировал на нее.
Его лыжи пролетели по ней до края, этот новый спуск направил его к улице под оптимальным углом. Он соскочил вниз, разбрасывая лыжами искры, и остановился как раз посреди уличного движения, а люди собирались толпой вокруг него.
— Господи, видишь ли ты это?
— Парень спустился с двадцатого этажа на лыжах…
Гас приветственно помахал лыжной палкой, пытаясь выглядеть равнодушным.
— Практика! Я — олимпийский прыгун с трамплина.
Он пошел вперед по улице.