Я был в деревне Успенка Должанского р-на Орловской области. Лето. День ясный, солнечный, ни облачка в небе. Я устал от работы. Собираю свои инструменты, и вдруг узнаю, что кто-то подорвался в поле, на снаряде. Не проходит ни одного года, чтобы кто-то не погиб от взрыва мины и снаряда. Ими здесь земля богата. Здесь проходили когда-то бои.

Здесь находится земля, называемая в годы войны Орловско-Курской дугой. Снаряды выпахивают из земли, даже там выпахивают, где уже не раз проходил плуг. Но не на тех снарядах подрываются и, не случайно столкнувшись. Подрываются те, кто воинскую службу прошел, в минерах побывал. Те, кто разводят костры и снаряды помещают туда, чтобы тол из них выплавить. Спрашиваете, а для чего? Да, для того, чтобы рыбку поглушить в реке. Есть тут речка такая, Тим называется. Голубой ленточкой вьется средь полей, заглядывая на бегу в небольшие рощицы. Лесов тут больших нет, так лесочки, да и породы деревьев не ценные, осина, липа, изредка клен. Речка не широкая, да и глубин больших нет, а вот рыба есть. Конечно, крупной не водится, но есть язи, щука, голавль, да и жерех встречается. С удочкой надеяться на улов большой не приходиться. За день на корм кошке не выудишь. Иное дело, взрыв. Гулким эхом отзовется вокруг, вздрогнет река.

Столб воды взметнется, а на воде заблестят тела рыбок, то боком, то вверх брюхом, тут не зевай, сачком подхватывай, не то унесет прочь река. Есть среди «рыбаков» и химией балующихся, травят рыбу всякой гадостью, не догадываясь, что та гадость и к ним в кровь попадет. Подъезжает машина, сажусь, едем. Километров восемь отъехали. Место ровное, от дороги близкое, да и река тут же, рядом. Три вербы старые, обожженные молниями, их ветви служат топливом для костров. Терпят деревья. Терпят от небес, посылающих огненные молнии, терпят от рук человеческих, с топорами, да пилами. Подходим и мы,

Воронка неглубокая, черную язву напоминает, с жирными, опаленными краями. Ищем то, что осталось от молодого сильного мужчины, только месяц как демобилизованного из армии. Находи метрах в двадцати голень со стопой, в деформированном кирзовом сапоге, наружу кость торчит с красными обрывками мышц. Да находим отломок теменной кости короткими черными волосами. Вот и все, в посылочный ящичек сложено, и будет отправлено близким. Из армии живым вернулся, а тут в мирной жизни… Вблизи меня мельтешит невысокий мужичок в синей ситцевой рубахе и коричневых брюках от лыжного костюма. Догадываюсь, «стукач». Меня за сотрудника милиции принял, поскольку в таких случаях я проявляю самую большую активность. Отхожу чуть в сторону. Он шепчет, оглядываясь: «Вон там в деревне, на отшибе дом, в доме том взрывчатка есть!»

Делюсь сведениями с оперативником. Решено провести обыск, а документа на право проведения обыска нет. Пока в Долгое съездим, да назад вернемся, ночь наступит. Да и уверенности в том, что нас будут ждать, не припрятав взрывчатку, нет. Подъезжаем к указанному дому, Мал домишко, комната, да сени. Около садик небольшой, две вишни, да три яблони. В сенях большая русская печь, в комнате — еще одна. Странно, я пожимаю плечами, такого еще видеть не приходилось. Все выясняется, когда опер отколол часть штукатурки, под ней — куски обычного хозяйственного мыла. К войне хозяин готовится, торговать мылом будет. И соли у него кадки, и спичек — ящики. Вот только неясно, с кем воевать собирается? Опер приглашает понятых. Я читаю с обычного акта судебно — медицинского исследования текст, которого там нет: «Я старший оперуполномоченный Должанского РОВД, капитан милиции Охлопков, согласно 23 и 24 УРК РСФСР постановил произвести обыск в доме Водолазного на предмет обнаружения взрывчатых веществ» Улыбнуться нельзя, делаем работу серьезную.

«Всем ясно!» — говорю я, обращаясь главным образом к понятым.

Поиски долгое время не давали результатов, пока мы не подступили к сундуку, на котором сидела древняя старуха. Попытки ее пересадить на стул не давали результатов. Пока ей не пригрозили отправкой в больницу. Она уступила. Сундук открыли и обнаружили в нем коробку с капсюлями детонаторами, 20 метров бикфордова шнура и 3 десятка динамитных шашек. Мы возвращались в Долгое с задержанным хозяином и его взрывчаткой, а я вспоминал старушку, восседающую на динамите.