Не велик город Болхов, но хорош. Самый настоящий российский город, где проживало на ту пору, что я описываю, тысяч восемнадцать жителей. В городе до революции было 46 церквей, собор и монастырь. Я побывал в этом городе дважды, оба раза пребывание было кратковременным, связанным с моей профессиональной деятельностью, поэтому не мог знать сколько церквей там функционировало. В первый раз мне предстояло произвести эксгумацию тела, перед этим вскрывавшегося судебно-медицинским экспертом Горелик-Кадашевич. Проверка, проводимая судебно-следственными органами, определила несовпадение материалов дела с данными судебно-медицинского заключения. Следствие зашло в тупик. По заключению Горелик-Кадашевич смерть потерпевшего наступила от удара тупым предметом в голову, сопровождалось внутримозговым кровоизлиянием. Следствие располагало данными о наезде автомобиля. Но привлечь к ответственности шофера с таким заключением эксперта было невозможным. Я, эксгумируя труп, поразился той небрежности эксперта, с какой он подошел к серьезной работе. Череп был вскрыт, но остальные полости тела не вскрывались. Если бы Горелик-Кадашевич вскрыла бы грудную клетку, она бы обнаружила множественные переломы ребер слева, по передне-подмышечной и околопозвоночной линиям тела, что свидетельствовало о наезде, переезда тела не было. Прокурор был доволен результатами моей работы. Мы сидели в его кабинете, когда он позвонил в областную судмедэкспертизу, поблагодарил областного эксперта Жучину Татьяну Ивановну и посетовал на то, что у него в производстве есть еще два нераскрытых дела, тупиком для производства которых является судебно-медицинское заключение. Я понял, что речь идет еще об эксгумациях тел. Жучина ответила: «В чем дело? У Вас находится эксперт, выносите постановления о производстве эксгумаций и приступайте к делу» Да, мне не повезло, возиться с разложившимися останками человеческих тел…
Тут, слово неприятно не может передать всей полноты гаммы чувств эксперта. Результаты эксгумаций были такими же, трупы почти не вскрывались. О результатах было сообщено областному эксперту, та предложила всем трем выехать к ней: прокурору, мне и Горелик-Кадашевич. Вот мы сидим все четверо. Жучина говорит, обращаясь к прокурору: «Что делать будем. По закону судмедэксперт подлежит уголовному преследованию. Вы вправе возбудить уголовное дело!»
Горелик-Кадашевич, черноволосая женщина лет тридцати, побледнела, на лбу ее выступили мелкие капельки пота.
Жучина, обращаясь к Горелик-Кадашевич: «Ты — не эксперт, и никогда им не станешь, я знаю о твоей тяге к хирургии. Вот и занималась бы своей хирургией и не лезла в судебную медицину! Твоя судьба сейчас в руках прокурора. Если он найдет необходимым тебя простить, учитывая твоих двух малолетних детей, то скажи ему спасибо!»
Прокурор: «Я не стану возбуждать уголовного дела против эксперта! У меня сейчас на руках заключения, дающие возможность раскрыть нераскрытые дела»
Жучина предложила Горелик-Кадашевич заявления об увольнении по собственному желанию, что та с облегчением тут же и сделала. А Болхов остался без эксперта, правда, не надолго. Скоро это место занял новый судмедэксперт Макаров.
С именем Макарова связано чрезвычайное происшествие в мирном и спокойном городке.
Около дома, в котором проживал учитель математики местной школы, был обнаружен труп его жены с обширнейшей травмой головы. Топором была буквально снесена крыша черепа. При осмотре происшествия была допущена грубейшая ошибка. В присутствии мужа убитой следователь задал вопрос эксперту: «Как Вы думаете, кто бы мог совершить это убийство?»
«Да, что тут думать, — ответил Макаров, — конечно муж!
В это время все трое двигались к направлению к дом. Оставалось буквально несколько шагов. Учитель вынул из кармана нож и отступал спиной к двери, отбиваясь от наседающего следователя. Следователь милиции маленький, кругленький убеждал рослого учителя: «Брось нож! Я говорю, брось нож!»
Два рядовых сотрудника милиции, вместо того, чтобы помочь следователю, позорно уходили прочь, расстегивая кобуры наганов.
Учитель вошел в дом, закрыл дверь на ключ, зарезал двух своих малолетних детей, а затем всадил нож себе в сердце.
Вот и пришлось вместо одного трупа вскрывать четыре. Не знаю, сделала ли из этого вывод милиция.