Фивы, 14 век до н. э.

Уже светало, и горизонт окрасился в приятный розовый цвет, когда осел остановился рядом с приземистым зданием на берегу реки. Они с Ирой скакали всю ночь, чтобы успеть до восхода солнца очутиться в мертвом городе, который живые называли Долиной Царей. Одноэтажные дома из белого камня, в которых, как показалось девушке, никто не жил, молчаливо провожали единственных путников пустыни, которые на исходе ночи ступили на священную территорию.

— Почтенная, вот тут мы и будем жить, — рассказывал осел, чинно вышагивая между гробницами, — пока не зайдет солнце ты проведешь время в доме своего мужа, а ночью сможешь отправляться в город, чтобы узнать новости и однажды положить конец правлению брата.

— Ты так добр ко мне, Сет, — потрепала девушка проводника за ухом.

Она ехала верхом, свесив обе ноги с одно стороны, и уже с нетерпением ждала, когда же божество довезет ее до гробницы убитого несколько лет назад мужа. Совсем скоро солнечные лучи озарят землю, и воскресшему телу придется корчиться от нестерпимых болей, а потом залечивать ожоги на лице, руках и ногах. Но покровитель успел проводить мертвую царевну до последнего пристанища ее мужа.

'Смерть тому, кто нарушит покой правителя', - эту фразу выбивали на усыпальнице каждого фараона. Супруге усопшего нечего было бояться. Она уже один раз умерла, а второго не допустит великий Сет, слава повелителю Хаоса.

Стоило царевне ступить на лестницу, ведущую в комнаты, где покоился фараон, как она вздрогнула, и у нее из груди вылетела птица с коронованной человеческой головой.

— Ай! — взвизгнула Ира, хватаясь за стену, чтобы не упасть.

В тусклом свете фонарей, которые Сет специально зажег, чтобы не сидеть в кромешной тьме, девушка увидела, что лицо у головы фантастического существа словно две капли воды похоже на ее собственное. Пронзительный визг произвольно вырвался из ее горла, и девушка осела на пол.

— Что орешь-то? — шикнул на нее аккуратно спустившийся к ней осел.

Но девушка в ответ лишь ткнула пальцем в ужасающее существо в двойной короне. Птица с женской головой уселась на один из сосудов, стоящих рядом с саркофагом фараона и с любопытством смотрела на истерику, в которой билось ее тело.

— Убери это! Сейчас же! — визжала Ира, вжимаясь в стену. — Я не могу это видеть.

— Ба, скройся, пожалуйста, — учтиво попросил птицу осел, и та покорно спрыгнула с кувшина и ушла за саркофаг.

Когда девушка отдышалась и поднялась на ноги, Сет укоризненно посмел заметить:

— Ну и что ты боишься своей Ба, почтенная?

— Какая я тебе почтенная, длинноухий, — скрестив руки на груди заорала проводница, — и куда ты меня приволок, будь добр объясни.

— Это будет твоим домом, моя милая, пока ты не убьешь младшего брата и не захватишь власть в стране.

Девушка картинно закатила глаза и тяжело вздохнула:

— Опять ты заладил: убей, захвати… Ты что, сто пятой с отягчающими не боишься?

— Тьфу, — сплюнул осел и устроился напротив собеседницы, — получается внутри гробницы ты ведешь себя как Семенова, а за ее пределами в тебя вселяется Ба моей любимой царицы и…

— Так-так, — строго заметила Ира, — кто такой этот Ба?

Коронованная голова птицы высунулась из-за саркофага и робко представилась.

— Эта страхолюдина? — ткнула в ее сторону проводница. — Слушай, осел, давай кончать этот карнавал, отправь меня домой, а сам с этой Ба разбирайся, кого и где убить, ладно?

— Ты согласилась! — сощурился бог. — Назад пути нет. Тем более, Ирой ты будешь только в Долине Царей, а за ее пределами твоя сущность практически не сможет проявить себя. Так что, успокойся, милая, тебе никого и убивать-то не надо.

Недоверчиво глядя то на осла, то на птицу с человеческой головой, девушка подошла к саркофагу и посмотрела на маску упокоенного там фараона. Если мастер смог предельно точно передать черты лица правителя, то он был достаточно красив, оценила Семенова: круглолиц, с уверенным взглядом миндалевидных глаз, широким носом и полными губами. Она коснулась рукой золотой маски и провела холодными пальцами по металлической щеке.

— Бедняжка Сменхкара, — всхлипнула птица, усевшаяся в ногах у мумии. — Ира, будь человеком, помоги мне воскресить мужа.

Девушка уселась на крышку саркофага, благо, она была прочной, и посмотрела на птицу. По ее щекам текли слезы, а в карих глазах читалось столько боли, что Ире стало жаль крылатую душу древней царицы.

Ба быстро смекнула, чем может разжалобить упрямую душу девушки из будущего и заставить ее помочь из женской солидарности. И она принялась рассказывать свою историю.

Так получилось, что обожаемого Сменхкара убили по приказу двенадцатилетнего брата, который все время после смерти отца только и мечтал, что о восшествии на престол. А после того, как правителя не стало, коварный юнец приказал бросить в пустыню на съедение шакалов и ее, супругу фараона.

— Если в двенадцать он был настолько жесток с семьей, то каким он стал в восемнадцать, ты представляешь? — вытаращив глаза якобы от испуга прошептала Ба.

Ира кивнула. В глубине души у нее представлялся малолетний тиран, построивший всех обитателей дворца. Тех, кто ослушался приказа молодого правителя, тут же бросали в реку на съедение крокодилам. Однажды изменившую ему жену приказали избить до полусмерти. А повара, как-то недожарившего гуся, сбросили с городской стены.

Далее девушке представились моменты веселых праздников, на которых деспотичный правитель любовался нагими танцовщицами, праздно раскинувшись в кресле. Его же запуганная супруга покорно сидела рядом, понимая, что эту ночь ее муж проведет в обществе пятерых красавиц, отплясывающих с кастаньетами.

И, наконец, Ира подумала о послах и гостях соседних государств. 'Если ты мне привез дурную весть, — орал правитель на целовавшего землю у его ног странника, — я прикажу тебя казнить немедленно! Один из стражников обнажает кинжал и приставляет его к горлу гонца.

— Я могу рассказать еще много о жизни кровавого брата, — тихо сказала Ба, взмахивая крылом.

Ире хватило и того, что помогла представить ей душа погибшей в пустыне правительницы. Если ее брат на самом деле такой, каким его видела крылатая, то этот изверг заслуживает жестокой смерти.

— С какой стати я должна тебе верить? — Ира решила поставить под сомнения воспоминания души царицы.

Крылатая насупилась, ее пернатое тело нахохлилось, словно на морозе, а потом она заявила:

— С той стати, что я все это видела.

Врала ли Ба или говорила чистую правду, Ира не могла проверить. Но если взять во внимание ее переживания и слезы, то стоило помочь несчастной женщине обрести то, чего ее лишил какой-то малолетний ублюдок.

— Хорошо, я помогу тебе воскресить твоего Смехандру.

— Правда? — глаза птицы от радости сверкнули, а слезы вмиг высохли.

— Но у меня есть несколько условий, — Ира подняла указательный палец, — с какой это стати я должна за бесплатно помогать ослобогу и ненормальной птичке захватить власть.

Девушка на мгновение задумалась, а потом начала перечислять. В первую очередь она оказалась недовольна однокомнатной квартирой, пускай даже и с просторной прихожей. Это так окрестила Семенова скромную усыпальницу последователя Эхнатона. К сожалению, ничего нельзя было исправить, и даже Сет в этом вопросе оказался бессилен.

Далее Ира потребовала в качестве оплаты за эксплуатацию ее души компенсацию — половину сокровищ из гробницы. Узнав, что в сосудах, стоявших рядом с саркофагом, хранятся органы правителя, она добровольно снизила требования и запросила одну треть. Семенова все рассчитала: вернувшись в Москву после всей этой передряги с убийством Владыки Двух Земель, она на деньги, вырученные с продажи золота фараона, купит просторную квартиру для них с Ваней. Вот парень-то удивится, что у белорусской проводницы вдруг появилось столько денег.

— А ты не обнаглела? — остановил Иру после второго пункта осел. — Тебе потом, небось, и на троне сидеть захочется.

— Ну… — протянула проводница, рассматривая изящные ларцы фараона, заполненные различными украшениями, — если бы ты разрешил возвести на престол моего любимого… А ты просишь его забыть. Так что, деньги на бочку. Туда же фотку жертвы. Как мы с Ба найдем правителя, если не знаем, как он выглядит.

— Не знаю, что такое фоткужертвы, — встряла птица, — но я уже шесть лет не видела брата. Вот обознаюсь и убью не того, меня ж потом Ира испилит, что эту… как там ее… нарушила… со сто пятой статьей и отягчающими.

— Так-так-так, девицы-красавицы, — бухтел осел, — как погляжу, вы уже сдружились, одной не мешают крылья, а другую не нервирует, что она живет в кеметской гробнице. Замечательно!

Он шел вдоль стены, разглядывая яркую фреску, на которой художник изобразил дом фараона в разрезе. Чем только там не занимались крошечные фигурки: фараон с женой сидели на троне и принимали в гостях какого-то иностранца в пятнистом платье, рядом в комнате играли маленькие сестры царицы, на кухнях сотни слуг готовили обед, разливали вино по чашам, далее девушки развешивали ткани, высокий мужчина кормил кота, женщина протягивала мальчику папирус и чернильницу…

Осел ткнул в ребенка, обучавшегося письму.

— Вот тебе фотка.

— Прекрасно, — скривилась Ира, — вид в профиль на рисунке из комикса. Да за такое я вправе потребовать все сокровища этой гробницы кроме саркофага и горшков с кишками.

Этой фразой она вывела из себя не только бога-осла, но и крылатую голову бывшей царевны. Оба принялись осуждать проводницу, мол, она неуважительно относится к истории и искусству Кемета, и считает себя незаменимой.

— А как же, — парировала девушка, — не будь меня, вся ваша затея с воскрешением Смехандры, захватом власти и убийствами пошла бы к черту!

— Мдаааа, — протянул осел, — этому рогатому ряженому, родившемуся спустя полторы тысячи лет после нашего теперешнего разговора, моя затея точно не нужна.

— И прекрати называть моего Сменхкара этим непонятным словом! — взмыла вверх головастая птица.

— Надо было выбирать себе мужа с именем попроще, — улыбнулась проводница, — например, моего суженого зовут просто Ваня.

— Девочки, не ссорьтесь! — осел вовремя встал между Ба и Ирой, пока птица не успела надавать своему телу увесистых пощечин упругими крыльями, а проводница не запустила в оппонентку увесистым сосудом с внутренностями фараона.

После долгой паузы, пока птица обижалась на нахальную душу девушки из будущего, Ира не умолкая рассматривала и отвешивала комментарии об утвари из гробницы, а бог терпеливо ждал, пока женщины успокоятся, было решено, что пора бы выбраться в столицу и обследовать все подходы ко дворцу фараона.

Проводница в предвкушении интересной экскурсии рассматривала лицо в зеркало, а девушка-птица принесла и поставила перед ней на ларец несколько баночек с косметикой. В одной была черная сурьма для ресниц, в другой — краска для век, в третьей — румяна, в четвертой — краска для губ, а в самой большой пятой — хна.

— Называется, царица, — фыркнула Ира, попробовав пальцем все предложенные ей вещества. — И я должна накрасить лицо этой гадостью?

Она брезгливо сощурилась и выдала целую тираду о том, что вещество сурьма, вообще говоря, вредное, так что раз уж Ира согласилась помогать богу-ослу и его крылатой союзнице, то пусть они следуют ее маленьким капризам.

— Увы, — перебила ее Ба. — Девушка из высшего общества не может появиться на людях ненакрашенной.

— Красота требует жертв, — тяжело вздохнула проводница, накладывая непривычные ей тени на веки.

После того, как раскраска лица, язвительно названная Ириной боевой, была окончена, птица велела выкрасить хной ладони и ступни.

— Фи! — опять скривилась девушка из будущего. — Это что, специально для ваших кеметских следователей, чтобы побольше отпечатков пальцев везде оставить?

Ба закатила глаза. Она начала представлять, что от случайно появившейся у нее напарницы она еще нахлебается. Стиснув зубы, она прошипела:

— Краска высохнет. А девушкам из высшего общества…

— Трудно избежать оди-но-чест-ва! — закончила гостья из будущего, а потом покорно выкрасила себе ладони и ступни, заметив невзначай:

— А не полагается ли девушкам из высшего общества отращивать себе хвост в черно-белую полосочку и заячьи ушки? А то погляжу, бог у вас осел, душа — птица с человеческой головой… Люди точно хвостатыми быть должны. Стопудово.

— Теперь надень чистое платье, — осел показал лапой на сундук с одеждой.

Ира очень долго стояла и перебирала все предложенные ей наряды. И ее красный потрепанный сарафан с широкими лямками, который ей вполне пришелся по душе.

— Ты наряжаешься еще дольше, чем моя мать при жизни, — фыкнула Ба, приземляясь в груду одежды.

— Да тут сплошная порнография, — недовольно заявила проводница, разглядывая очередной наряд, который надлежало завязать под грудью, а соски оставить неприкрытыми.

Сколько бы ни уговаривали ее Сет и крылатая душа, девушка наотрез отказалась переодеваться. Пока бог не пошел на маленькую хитрость:

— Ира, — слащавым голосом пропел осел, — а ведь тебе поверх платья все равно придется надеть черный плащ и замотать руки и ноги лентами, чтобы их не сожгло солнце.

Получалось, горожане видели бы только подол платья, отделанный золоченым кантом, поэтому девушка согласилась. Она выбрала наряд с самым красивым подолом и облачилась в него. Подвязав лентой упругую грудь, девушка некоторое время еще любовалась себя в зеркало и бормотала под нос, что не представляет, как бы отреагировал на такой наряд Ваня. Несмотря на непривычную для современной женщины моду, Ире нравилось, как тонкий древний лен струился по ее телу, угадывая все его изломы.

Ба подлетела сзади и накинула на девушку плащ. Натянув капюшон, Ира завязала все застежки и принялась обматывать руки и ноги.

— А косы у вас не найдется? — рассмотрев себя в зеркало, спросила она. — А то больно я на смерть в европейском представлении похожа.

Осел рассмеялся. В отличие от крылатой Ба, ему-то были известны все образы, созданные людьми в средние века.

— Не вписывается смерть с косой в нашу действительность, кинжал лучше возьми, — просмеявшись, заметил Сет.

А услужливая Ба уже нашла в оружейном углу красивый острый кинжал и положила его перед своим телом.

— Я не умею колоть, — потупилась Ира, — давайте я сегодня просто схожу в город, посмотрю на ваш Кемет, найду дворец царя, а завтра я позволю Ба вселиться в меня, и мы отправимся убивать ее брата.

— А почему не сегодня, милая? — осел скорчил жалобную гримасу.

— Потому что я хочу посмотреть на город. И вообще, я царица или кто?

— А я бог! — оскалился Сет. — И говорю, что нам надо поторопиться.

— Поспешишь — людей насмешишь! — бросила девушка, поднимаясь по лестнице. — Я буду действовать только по продуманному плану, чтобы не оставить ни одной дурацкой улики. Идем, ослище!

Передо мной открылся древний город. Уасет. Так назвал его мой спутник-осел. Столица кеметского государства… Город расположился за рекой, которая раза в два шире Москвы. Причалы величественных белокаменных домов готовы были дружелюбно встретить меня. Я рассматривала каждый из них, но остановилась на самом большом, рядом с которым была привязана огромная раскрашенная в яркие цвета ладья и несколько более мелких лодок. Сразу от причала начинались заросли густого сада, заканчивающиеся достаточно далеко от реки, на холме, где возвышался белоснежный дом. Два красных флага развевались на ветру перед входом в обиталище, как я понимаю, правителя Кемета. Туда мне и предстояло пробраться, чтобы уничтожить деспотичного родственника крылатой Ба.

Задача предстояла непростая. Пересечь реку не так и сложно. Кажется, у Смехандры в гробнице была припасена небольшая лодочка для путешествий его души по загробному миру. Можно будет ей воспользоваться, чтобы переплыть на тот берег. Но что делать дальше? Причал, как и дорога к дворцу, не могли не охраняться. Два стражника в красных юбках как вкопанные стояли у причала. Мимо них могла бы пройти только невидимка. Получается, нужно выйти на берег где-нибудь за городом, а потом заняться поисками тайной лазейки.

А кто сказал, что легко убить фараона?

Иван окинул уставшим за двое-то суток взглядом сообщение консоли. 'Добро пожаловать в Кемет' — и это все, что сделал этот так называемый Локи с загрузочной флешкой?

— Да уж, так шутить и дети малые умеют, — заключил программист, закрывая окно с приглашением.

— Вместо 'Hello, world! написали другие слова, — добавила Маша.

С такой наукой как программирование девушка знакомиться совершенно не хотела. Самая сложная программа, которую ее заставил написать брат чисто для саморазвития, был обычный вывод строки с приветствием ко всему миру. Остальное показалось девушке таким непроходимым лесом, что она решила прекратить ликбез и не вникать в подробности.

— В общем, надули нас, — Ваня закрыл ноутбук и взял со стола тарелку с салатом.

Он не ел с того вечера, когда поехал с Ирой в Минск, поэтому при виде чего-либо съестного аппетит дал о себе знать.

Программист съел не одну порцию салата и запил ужин газировкой, а Юля все не возвращалась. Странно, что девушке потребовалось столько времени на то, чтобы набрать воду в электрический чайник. С другой стороны отсутствие Шаулиной не могло не радовать. Если она встретила на лестнице какого-нибудь болтуна, то это просто замечательно.

— Как меня всё достало! — Иван поднялся из-за стола и пробрался к кровати, рядом с которой и располагалась старая советская тумба, где и 'поселился' ноутбук.

Но стоило ему усесться на мягкое верблюжье одеяло, как сон дал о себе знать. Парня сморило.

— Эй! — встряхнула его за плечи сестра. — Если собрался спать, проводил бы меня, что ли. А то вахтерша не выпустит.

— Выпустит, спокойной ночи и удачно сдать экзамен! — отмахнулся брат, поворачиваясь к стене.

Его понять, конечно, можно. Ира ждет помощи, а любимого человека обманули подозрительные мошенники, называющие себя богами древности, подсунув шуточную флешку. А он спокойно ложится спать. Прямо как в сказках: 'Утро вечера мудреней'. В этом есть доля правды — решила Маша. Пусть лучше брат соберется с утра и на отдохнувшую голову найдет решение.

Часы, висевшие на стене, отбили полночь. Странно, подумалось девушке. Обычно вахтерша в это время уже успевает обойти все комнаты и вежливо попросить гостей отправиться по домам. Но на этот раз никто не постучал. Тишина и покой, будто все общежитие погрузилось в сон, и одна Маша не может сомкнуть глаз.

Девушка испугалась тишины. Ей начали мерещиться синекожие упыри, вставшие из могил, вампиры, нашептывающие заклинание зова, черные маги, чертящие пентаграммы на всех этажах. Если верить рассказам брата, то все это возможно! Близилось что-то страшное, даже кровь стыла в жилах. Но комната казалась тем небольшим оазисом, до которого по какой-то необъяснимой причине вся происходящая вокруг жуть не смогла добраться.

Маша никогда не боялась темноты. А тишина ее угнетала. Она устроилась на кровати братова соседа Кирилла и закуталась в покрывало. Уйти — страшно, лучше переночевать здесь, а с восходом солнца убежать к себе в Чертаново, забрать зачетку и в университет.

Устроившись с фонариком под одеялом, чтобы не мешать брату, девушка принялась читать параграфы о хеттах. До экзамена оставались считанные часы, а не повторенного материала как всегда целая книга. Строчки пробегали перед глазами с огромной скоростью, сливаясь в одно мельтешащее рябое полотно. Маша не заметила, когда выронила фонарик и уснула.

Во сне она ехала на ишаке по гористой местности, вдоль дороги то и дело встречались современные указатели почему-то на русском. До Хаттусы двести километров, до Каркемиша — тридцать, Библ на юг, а на восток — Вашшуганни, столица митаннийского королевства. Древний мир и современность смешались в этом сне. Осел вез девушку по асфальтовой дороге, но был запряжен так, будто его собирали в путь во времена Хамураппи. Маша никогда не была в Турции, но то ли фотографии и реконструкции из учебника так хорошо осели у нее в памяти, то ли воображение разыгралось, но представленное во сне казалось достоверным. Даже ветер, ласкающий ее щеки, ощущался на самом деле.

— Эй, Кирюха! — резко повернул спящую девушку брат.

— А… Ваня… сколько сейчас времени… я не проспала… — чуть слышно простонала она, поднимаясь на локте.

— Машка?! — программист чуть не подскочил на месте. — Что ты здесь делаешь? Разве не ушла, где Кирилл?

Девушка быстро собралась и, подойдя к зеркалу, принялась переплетать косы и наносить тушь на ресницы.

Брат оставил Машу в покое, пусть поторопится, а то уже полвосьмого, и включил компьютер. Опять с загрузочной флешки Локи. По экрану побежали веселые пингвины, а когда индикатор загрузки дошел до ста процентов, всплыло окно консоли, где сразу же отобразилась надпись: 'Я же говорю, добро пожаловать в Кемет!

— Какие мы умные! Бота написали! — съязвил Ваня, разминая пальцы.

Все, что он делал дальше, понятно лишь продвинутым пользователям, так что Маша стояла у него за спиной и терпеливо ждала, когда у брата выдастся минутка, чтобы проводить ее.

Когда попытки хоть что-нибудь сделать с операционной системой от Локи с треском провалились, Иван нехотя пробормотал:

— Пойдем, пропуск заберу.

— Ага, сейчас, только смс-ку напи…

Девушка недоуменно уставилась на мобильный телефон, будто увидела его впервые в жизни.

— В чем дело, мелкая? — издевательски подколол ее брат. — Опять не ту кнопочку нажала.

— Сеть недоступна, — онемевшими губами прошептала она.

Ваня посмотрел на сестру, как на последнюю неумеху. Вечно заблокирует телефон, или сотрет адресную книгу, что потом ему все восстанавливать. Да куда было ей до студенток факультета информатики, которые не разобрали на запчасти разве что теннисный шарик. И точно, после сборки-разборки у них не осталось бы лишних деталей. Это у Маши из принтера при замене картриджа выпадают пружинки. Причем, после такого вандализма техника продолжала нормально работать.

Программист нажал несколько кнопок на телефоне. Сразу видно — девчачья мобилка. На весь экран растянута картинка с белым пушистым котенком, а поверх него надпись — 'Поиск сети'. Парень нахмурился. То ли из-за того, что не получилось в очередной раз приструнить сестренку, то ли… Странно, но у него в комнате прекрасно ловился сигнал от любого московского оператора. Он достал из кармана свою раскладушку и прочитал на ее экране то же самое: 'Сеть недоступна'.

— Что за чёрт? — выругался парень и протянул Маше оба телефона.

— Вот видишь, я не настолько глупа, чтобы не уметь пользоваться телефоном!

Программист почесал в затылке и повернулся к ноутбуку. Подарок Локи оказался тут же выдернутым, а вместо издевательства богов запущена настроенная Ваней система. Он предполагал спросить в локальной сети у соседей о неполадках со связью или хотя бы прочитать на сайте оператора. Около минуты программист усердно ждал ответа сервера, но потом его нервная система явно начала шалить:

— Ай-яй-яй-яй, жил был маленький мальчик Билл, он ручную мышку любиллл, шарик на ночь ей мыл и троянцами кормил!..

За год жизни в Москве и постоянного общения с братом и его друзьями Маша понимала, что если братик или кто-нибудь из его знакомых начинает поминать главу Майкрософта, то дела идут не плохо, а просто ужасно.

— А интернета-то тю-тю! — истерично рассмеялся Иван. — И компьютер от батареек пашет, как я раньше-то не заметил? Никаких благ цивилизации не осталось, кроме лампочки Ильича…

Он нажал кнопку выключателя. Но люстра на потолке не зажглась.

— Завтра студенты убьют Чубайса, — вздохнул программист, — и правильно сделают.

— Вань, может, от жары катаклизм какой случился? — спросила Маша, выпив остатки сока из кружки.

— Грома не слышал. Молний не видел. За окном — солнышко светит, — пожал плечами брат. — Только программа малолетнего божка обрадовала моим переселением в…

Теоретически компьютерная программа не в состоянии воздействовать на окружающую среду, но чем антропоморфы не шутят. А что, если флешка-таки осуществила вполне реальный переход в Древний Египет!? Бредовая идея, но о ней с такой серьезностью на лицах говорили Баст и Локи, что не поверить в происходящее было бы трудно. Хотя разум подсказывал, что, скорее всего, кто-то в коридоре выключил рубильник.

— Так, пойдем отсюда скорее! — Ваня взял сестру за руку и повел к двери.

Но когда молодые люди вышли на порог, они открыли рты от удивления и попятились назад в комнату. Теоретически за ее пределами должен был быть длинный коридор, а не…

Парень огляделся. Яркое солнце освещало кривую очередь из светлых однотипных домов с коричневыми окнами, занавешенными белыми тряпками. Почти на всех крышах росли в горшках не очень крупные пальмы. Так, откуда могли взяться в коридоре жаркое палящее солнце, странная улица? Жилище Ивана снаружи выглядело таким же точно строением из известняка, только с крыши свисали давно засохшие стебли вьюна.

— Что за чертовщина?

— Ваня, где мы? — схватилась за голову сестра, в ужасе понимая, что если вместо коридора общежития она вышла в какой-то другой мир, то на экзамен ей уже не попасть. Второй хвост за сессию — это весьма серьезно.

— Сенеб! — раздался где-то рядом звонкий мужской голос.

Парень повернулся в сторону говорящего. Из дома, что справа, вышел высокий худощавый мужчина с метлой. Из одежды на нем было лишь льняное полотенце, замотанное вокруг чресл и желтая косынка на голове. 'Из бани, вестимо', - подумал программист.

— О! Превед, кросафчег! Это куда я попал-то? — до ушей улыбнувшись, спросил он.

Лицо мужчины вытянулось от удивления. Вопрошающий ждал ответа, хотя, подозревал, напрасно.

— Кро…саф…чег… — пытался повторить сказанное Иваном собеседник. — Тьфу, блин, забыл кодировку поменять.

— Говорили б сразу, что сами не знаете, что происходит в моих глюках! — вздохнул программист и скрылся за дверью.

Мысли этого странного человека, парня уже перестали интересовать.

— Что это значит? — недоуменно спросила Маша, не спуская обеспокоенного взгляда с брата, который запер дверь на все имеющиеся замки.

— Нас двоих глючит! Синхронно! — Простонал он, подходя к окну и раздергивая шторы. — Маша, помнишь, что там за пейзаж?

— Естественно! Парк, там зимой можно на лыжах кататься, рельсы метро, потом кусты, а напротив общаги — стоянка автомобилей и трущобы строителей.

— Так, — остановил ее Иван, — а теперь найди десять отличий!

И он за руку подвел сестру к окну. Маша не понимающе рассматривала рощицу пальм метрах в ста от окна, лазурно-голубую речку, рядом с которой возвышалось несколько больших домов. На пустыре паслись ослы. А к домам у реки вело несколько кривых улиц однотипных строений, очень похожих на железные конуры гастарбайтеров. Правда, дома почему-то были каменными.

Девушка открыла окно и свесилась из него. Сомнений не было: шестой этаж стал первым, а если посмотреть наверх, то над ним не имелось ни седьмого, ни, тем более, восьмого. На земле, прямо под окном стоял горшок с двумя ручками, заполненный чёрной жидкостью, своим видом очень напоминающий ночную вазу производства Бобруйского посудного завода, только глиняную.

Иван высунулся в окно следом.

— Вот тебе и Хургада на халяву! Одна радость, за дверью стоит не Юлька с чайником, а какой-то банный дух. Он говорит нам 'Превед! или… что-то похожее! Нравится?

— Он сказал 'Сенеб'! Это по сути тот же 'Превед', только… — холодно заметила девушка, оглядываясь на стоящего за спиной брата, а потом вдруг вскрикнула: — Он знает древнеегипетский!

Ваня осел на кровать, хватаясь за голову. Это в нелюдей поверить несложно, но когда третьеклассник подсовывает флешку и приглашает в путешествие по Древнему Египту, ожидается максимум экскурсия по сайту, но никак не превращение реальности вне дома в то, что существовало на земле несколько тысяч лет назад.

Парень снова вышел во двор и осмотрелся. В принципе все то, что окружало его, вполне походило под описания и реконструкции из красочных книг. У реки величаво стоял и царский дворец, украшенный яркими флагами. То, что там и жил правитель — сомневаться не приходилось: а кому еще мог принадлежать дом, огороженный высоким забором, вдоль которого ютились крошечные крестьянские домики. Скорее всего, жилища слуг.

Мимо Маши пробежала стайка серых гусей. За птицами гнался маленький голый мальчик с палкой в руке. Он с удивлением оглянулся на стоявшую посреди улицы незагорелую девушку в непривычном для этого города голубом шелковом платье и в шлепанцах на каблуках. Остальные прохожие тоже останавливались или оборачивались, чтобы пристальнее рассмотреть если не блондинку с двумя короткими косичками, то ее спутника — молодого человека в черной футболке со странным зверем на груди и узких юбках для каждой ноги.

— Слушай, а ты культурологию помнишь? — спросила Маша брата, поняв, что эта странная египетская иллюзия не собирается исчезать в ближайшее время.

— Э… Ы… — замялся программист, — было что-то на первом курсе. Прогуливал часто.

Маша с укоризной посмотрела на брата. Ну, как так можно? Страна платит за обучение юного инженера-программиста немалые деньги, а он прогуливает, ничего, кроме кнопок на компьютере, Интернета и сетевого новояза не знает. Как сеть накрылась медным тазиком, так ничего сделать не может и хлопает глазами по сторонам! Конечно, на первом курсе, когда Иван и Кирилл вместо культурологии бегали в ресторанчик 'Кафедра Пива', первый и предположить не мог, что однажды он выйдет из своей комнаты, а там с ним поздороваются на древнеегипетском.

Ну и что теперь Иван-незнайка делать будет? Где-то тут ходит человек, в теле которого живет душа его ненаглядной. И этого человека предстоит найти. Скорее всего, только после этого египетская реальность исчезнет, и Ванина комната вновь станет выходить в коридор факультетского общежития.

Если верить богам, а программист уже понял, что они не шутили и не пытались подставить его, то командировка в прошлое не должна занять больше недели. Не хотелось тащить за собой Машу, но раз так сложилось, придется пройти уготованное испытание вместе с ней.

— Зато у тебя будет целая неделя на то, чтобы выучить египетскую историю с натуры! — подбодрил девушку брат.

Но она не слушала его болтовни и с превеликим любопытством разглядывала проходивших мимо людей. Женщины носили обтягивающие платья, некоторые — прозрачные просторные накидки, а были и такие, что вообще, щеголяли с обнаженной грудью, прикрыв чресла мятой льняной тряпкой.

И тут девушке пришла в голову мысль:

— А если это ролевики?

— Ну да, 'Амарна-2006 в Подмосковье! Хоббиты, горлумы, химеры, гоблины, тысяча с лишком древних египтян на улицах, твоя комната, изнутри нормальная, а снаружи — как землянка феллаха. Кстати, комнату что, ураганчиком, как в 'Волшебнике Изумрудного города' перетащило? — Ваня в душах ударил кулаком по белой известняковой стенке их жилища. — Бюджет организации такой игрушки в пару сотен раз обошел бы даже самый навороченный блокбастер. Кому это надо для нас такое устраивать? Богам? Они с дуба не рухнули часом? Хотя… запереть меня в игре, чтобы решить свои проблемы — это в их репертуаре. Кстати, мелкая, какой, по-твоему, год до нашей эры?

— И сколько градусов ниже нуля! — с издёвкой добавила Маша.

— Сорок градусов со знаком плюс, — ухнул брат, стянул футболку и завязал ее на голове, как практиковали иногда трудотрядовцы или рабочие, — ну что, я похож на Хеопса?

— Самозванец! — констатировала сестренка. — А еще Хеопс жил в Мемфисе, там пирамиды были. Где ты видишь хоть одну малюсенькую пирамидку?

— Это такие четырехугольные, лесенкой, похожие на мавзолей Ленина, да? Песка много, сделать не проблема! И вообще, не Древний Египет это. Там жили картонные человечки: башка в профиль — тело в анфас, а тут…

Маша тяжело вздохнула и покачала головой. Не любила она Ванины шуточки, но прекрасно понимала, что брат сейчас пытается разобраться с тем, что произошло. Это она готова прыгать от восторга, потому что попала в красочную фотографию из учебника истории, который никак не заучивался.

— Эй, девушка! — крикнул вдруг Иван и, размахивая руками, бросился наперерез молодой особе, несущей корзину на голове. — Не подскажете чужеземцу, какой это город?

Она посмотрела на Ивана, как на странное существо.

— Уасет… — она пожала плечами и широко улыбнулась.

— А… — программист загляделся на бюст красавицы, просвечивающий через редкую, похожую на сетку вязку ее платья. — Какой сейчас год до Рождества Христова, не подскажете?

Девушка окинула его подозрительным взглядом и фыркнула:

— Дурак, что ли?

И, обойдя стоящего посреди дороги парня, пошла своим путем, покачивая бедрами.

— Вот и познакомились! А как вы догадались? А что вы делаете сегодня вечером? А почему древние египтяне вдруг стали говорить на русском? А почему они и не похожи на картинки из учебника за пятый класс? — Иван махнул рукой. — Не хочешь говорить — твое дело, мне все равно высокие нравятся.

Зато сестра как нельзя более серьезно восприняла полученную информацию.

— Уасет, — процедил он сквозь зубы, — не знаю я такого посёлка. Маш, это точно Подмосковье, правда?

— Древние Фивы это, — перевела сестра, дернув его за подол футболки. — Одежда времен нового царства… у всех, кроме тебя и меня.

— Полнейший маздай! — рухнул на колени программист, воздев руки к небу. — И как мне тут Ирку найти?

— Она такая же незагорелая, как и мы, рыжая, а не черная, и объясняется как мы, думаю, этого достаточно, — тихо сказала Маша, сев рядом с ним на корточки.

— Остается самое главное, — брат поднялся на ноги, — найти ее в толпе.

И, пожалуй, самое сложное.

— Посторонись! — вдруг раздался громкий голос глашатая, а потом его заглушил пронзительный звук.

Ваня с Машей, стоявшие посреди улицы, переглянулись. Люди, шедшие мимо, остановились и начали медленно отходить к домам, заворожено глядя на дорогу. И вскоре гости из будущего остались там стоять одни.

— Дорогу фараону! — повторил глашатай.

Теперь его голос раздался намного ближе.

Завороженная Маша ахнула. Никогда в жизни человек из двадцатого века не смог бы увидеть настоящего египетского фараона, а ей выпал такой шанс.

— С дороги, с дороги! — теперь уже кричали все.

Пришельцы из будущего не двинулись с места, а только посмотрели, откуда кричали. В их сторону шли два стройных человека в белых платках и красных юбках. Они держали жезлы с полметра длиной и указывали прохожим, где остановиться на время, пока не проедет кортеж фараона. А прямо за ними бежали три лошади в роскошных украшениях, запряженные в колесницу.

— Давай отойдем, пока нас не спихнули, — шепнул на ухо сестре Ваня и отвел ее в сторону.

Девушка кивнула и отошла к краю дороги, где уже толпились местные жители. Прикрыв рот рукой, она не сводила восторженного взгляда с глашатаев и колесницы, в которой ехали два молодых мужчины. Один — с непокрытой головой, без украшений и в короткой белой юбке, скорее всего, слуга, зато насчет второго все было ясно: Владыка Двух Земель собственной персоной. Невысокий худощавый человек махал рукой стоявшим по обочинам прохожим, и те склоняли перед ним головы, когда колесница проезжала мимо них. Только Ваня с Машей стояли как вкопанные, словно у них загипсованы коленки, и смотрели непосредственно на фараона. Лицо его оказалось сложно рассмотреть из-за большого количества косметики на глазах. Но одежда во многом отличалась от того, что изображали древние мастера на фресках: темная пурпурная рубашка с короткими рукавами, прихваченными на плечах двумя золотыми обручами, например, не фигурировала ни на одной иллюстрации в учебниках по египтологии. Золотой пояс с драгоценными камнями туго обтягивал талию правителя, вероятно, служа корсетом. Царская юбка отличалась от нарядов простолюдин, наличием роскошных окантовок и аккуратно заложенных складок. А на голову правитель надел сверкающий на солнце золотой шлем.

— На колени! — рявкнул на Машу с Ваней кто-то, и молодые люди, вздрогнув, подчинились.

— Ну как тебе настоящий фараончик? — шепнул девушке брат, когда они переглянулись, склонив головы.

— Феерично, — ответила она, робко поднимая глаза и смотря вслед уезжающей колеснице, — только личико его все равно не рассмотреть под гримом. Недоступный и далекий от народа.

Девушка тут заметила, что у фараона, оказывается, туго перевязано левое колено. Но несмотря на травму, он все-таки решился отправиться пострелять дичь в пустыне. Неужели он такой фанат охоты.

— Ыыы, — протянул Иван, поднимаясь с колен, — а ты представь, что наш Батька по Незалежному проспекту в такой колеснице проедет. Да его бы пристрелили через пять минут!

— О чем вы там шепчетесь? — вдруг спросил кто-то за спиной.

Обернувшись, программист встретился взглядом с соседом, который держал на руках желтоглазую черную кошку.

— Боги все слышат, — добавил человек, но Ваня уже был у двери в свое жилище. Фараон уехал, и все занялись своими делами. Кому-кому, а программисту предстояло немало работы по поиску самой любимой на свете девушки.

Перед ним склоняют головы, падают на колени и целуют землю, по которой проехала его колесница. Если верить Ба, его боятся и уважают, он страшный человек. Я одна из всего города стою чуть поодаль и не собираюсь отдавать честь Владыке Двух Земель. Он все равно меня не увидит и не узнает под черным плащом, защищающим меня от сжигающих солнечных лучей. Мой верный осел тоже уверенно смотрит на широкую дорогу, ведущую от дворца через весь город в пустыню, где, по всей вероятности, любит охотиться правитель.

Его золотой лук и стрелы с медными наконечниками вызывают у многих зависть, его элегантные одежды сводят с ума девушек, жадным взглядом провожающих его колесницу. Никто из горожан не вправе смотреть в глаза фараону, все должны преклоняться. Наверное, многие из молоденьких дев мечтают стать его наложницами. Девушки во все времена одинаковы, когда видят перед собой такого красавчика как брат моей Ба.

Жаль, что у меня нет пистолета. Стоя в двадцати метрах от дороги, так легко было бы его пристрелить. Когда бы тело с дыркой в груди или голове упало с колесницы, народ сослался бы на кару богов. И моя Ба сияла бы от счастья. 'Бы' мешает, да.

И в тот момент, когда я думала о способах расправы над ним, фараон одарил меня пронзительным взглядом. Издали его глаза казались большими черными, как у загримированного эмо. Только в отличие от представителя субкультуры, брат Ба грустно улыбнулся мне. Узнал свою сестру? Или просто обратил внимание на девушку, что не упала перед ним на колени.

Что-то дрогнуло во мне. Почему-то мне вдруг показалось, что этот человек, по-доброму улыбнувшийся мне, не заслуживает смерти.

Для начала брат с сестрой облазили то, что было их домом, внешнюю оболочку комнаты. Фантастика, да и только! Изнутри жилище оказалось раза в два больше, чем снаружи.

— Если вспомнить любую известную теорию, — начал грузить Иван, — то наша с тобой хата, мелкая, не подпадает даже под утопичные взгляды Грешных Магистров Макса Фрая.

Дураков без сил опустился на камень у входа в 'дом' и поднял глаза к ясному голубому небу. Сестра ожидала от него каких-либо действий и с трудом сдерживала распирающее любопытство и желание отправиться в город, чтобы разузнать все и вся для экзамена по восточной истории и, возможно, помочь Ване в его непростом деле.

— Если мы не найдем Иру, то, чтобы вернуться обратно в Москву, нужно умудриться честно прожить больше трех тысяч лет! Хороша шуточка! Иногда и день прожить трудно без приключений на свою голову, а тут… тысячелетия! — ворчал Иван. — Главное, не забыть сохраниться молодыми и здоровыми.

В рациональном уме программиста, несмотря на веру в нереальное, с которым он сталкивался каждый день в офисе, случившееся не укладывалось ни коим образом. Машина времени невозможна; мгновенные перемещения — сказки из секретных докладов специальных агентов ОСЯ. Оказывается, попасть в прошлое не составляет труда. Так как есть на свете некто, способный вернуть былое, натыкать туда парадоксов типа его, Иванова, присутствия, и переписать историю на свой лад. Но что тогда делать с пресловутым 'эффектом бабочки'?

Зато Маша, не отягощенная присутствием инженерных знаний в голове, довольно легко приняла ссылку и невообразимое переселение. И, пока брат гонял в голове все возможные физические теории, математические выкладки и философские учения, она его нудно перебивала и просила, наконец, заняться делом, а не рефлексировать по поводу и без. Ну, есть 'эффект бабочки', и что с того? А если о появлении Дураковых в Фивах было известно задолго до их рождения, тогда, получается, не надо страдать из-за того, что гости из будущего сейчас отправятся на поиски Иры Семеновой и перепишут всю историю древнего мира.

— Для начала как у нас с деньгами? — спросил Иван.

— У меня горстка десятикопеечных, пара полтинников в кошельке и проездной на метро. Что значит… — взгрустнула Маша.

— …значит, — подхватил брат, — из валюты у нас только моя штука баксов в чёрном носке под матрацем и кредитка.

— Обменный пункт за воо-он тем барханом, — хихикнула Марья, ткнув пальцем в сторону дворцовой стены. — А банкомат за углом.

— Да-да, а единственный биотуалет за пятнадцать рублей находится перед входом в дворец фараона, — программисту понравилась шутка сестры, и он решил продолжить.

Дураков тяжело вздохнул. Вся привычная жизнь теперь стала бессмысленной. Вот, действительно, обещание найти Иру на краю света нашло свое воплощение в жизни! Но где наша не пропадала? Нужно жить — будем жить, выживать — так выживем! Приняв вызов богов, надо идти до конца. Первое — найти любимую девушку. Второе — спасти мир. Третье — написать отчет о невероятном событии начальству. Но для начала не мешало бы разобраться в имеющейся информации, осмотреть город и попытаться найти тот дом, где прячется тело с душой Иры.

— Значит так, мелкая, — вытащив из дома пустую тетрадь с большими листами и фломастер, Ваня устроился на одной из табуреток, которые сестра успела поставить у входа в жилище, — начинаем рассуждать логически и заново познавать историю.

— Зачем все это? Нам надо найти Иру! — возмутилась Маша. — А к экзамену я между делом…

— Нет! — отрезал брат. — Так уж сложилось, что благодаря поискам моей невесты я смогу тебя подготовить к экзамену. А начнем мы с того, что ты скажешь, где, по твоему мнению, в этом городе может обитать человек с душой из будущего.

Маша прикусила большой палец, как она обычно делала, когда думала о чем-нибудь серьезном. Как-то она не ожидала, что решать эту проблему доверят ей. Все-таки Ира — невеста брата, а она очутилась в прошлом совершенно случайно, потому что не успела выйти из комнаты, как Юля. В чем-то это хорошо — брат теперь не один. Но зато он думает не сам, а заставляет рассуждать ее.

Первую версию, что Иру позвал к себе виденный час назад фараон Сметан-ра, Ваня отмел сразу же. Зачем, спрашивается, правителю вытаскивать из далекого будущего душу незнакомой проводницы, если в городе живет такой ассортимент девушек, что глаза разбегаются: и златовласые хатти, и чернокожие красотки из Пунта, и сероглазые митаннийки, и рыжие либу. Фараон со своим статусом мог бы любую позвать к себе в наложницы. Да и к тому же человек не в силах сделать то, что случилось с Ирой.

Тогда под подозрение попали жрецы. В Египте очень много храмов, где люди приносят жертвы и поклоняются нескольким десяткам богов. Если вспомнить, что Баст с легкостью создавала иллюзию магического агентства, Локи написал программу для перенесения во времени, а Асклифенко мог вернуть с того света любого пациента, то магии антропоморфов хватило бы и на переселение души в чужое тело. Оставалось только призвать богов и попросить их о помощи. Кому как не жрецам доступны различные мистерии.

— Отлично, — похвалил Машу брат, когда молодые люди шли по улицам древних Фив, рассматривая окрестности, а заодно вглядываясь в лица прохожих (а вдруг им несказанно повезет, и они натолкнутся на рыжую белорусскую проводницу), — значит, религия. Теперь думаем, а жрецам какого бога могла понадобиться девушка из другого мира и, главное, зачем?

— Что-нибудь наколдовать! — вспоминая сюжеты фантастических романов, рассуждала Маша. — Кровь человека из другого мира должна пролиться на жертвенник, например.

— Не подходит! — отрезал брат.

Если бы неведомому жрецу понадобилась кровь Иры, тогда он бы перенес в прошлое девушку, а не только ее душу.

— Тогда, — догадалась сестра, — жрецу понадобился разум человека из будущего!

Развивая свои рассуждения, Маша пришла к выводу, что тому, кто утащил проводницу в прошлое, оказались нужны свежие идеи и, вполне возможно, какие-нибудь знания о грядущей истории мира.

— Ну и зачем? — опять спросил Иван. — Если жрецу захотелось узнать об истории Египта, то и вытащил бы кого-нибудь из первого-второго века. Тут совсем другое. Словно…

— Кому-то понадобилась информация о развитии мировой истории на тысячи лет вперед! — выпалила Маша.

— Прекрасно! — развел руками Дураков. — И пришли мы к тому, что некий темный властелин похитил разум девушки из далекого будущего, чтобы с ее помощью захватить мир. Я бы на месте жреца, проведшего ритуал, призвал какого-нибудь доктора исторических наук, а не девочку, едва окончившую колледж. Как думаешь, зачем могла потребоваться в прошлом самая обыкновенная девушка из 20 века другой эры?

— Чтобы ответить на этот вопрос, надо в первую очередь узнать, 'в когда' мы попали!

— В смысле? — нахмурился программист, не совсем поняв заявление сестры.

— Элементарно, мой гениальный брат, — попыталась съязвить девушка, она разобралась, что тот пытается научить ее рассуждать, но иногда ей казалось, что Иван сам не всегда все понимал, — какой сейчас год до нашей эры? В какое время правит наш хромой Сметан-ра? Это многое прояснит. Тогда станет ясно, что в это время предпринимали власти, какое положение было у Египта, как к нему относились соседние государства. Когда мы узнаем все это хотя бы в общих чертах, мне думается, нам легко получится найти и место Иры в этой эпохе!

— Супер! — брат подскочил на месте. — И что ты можешь сказать о текущей эпохе?

Девушка некоторое время шла молча, разглядывая все вокруг, а потом заключила:

— Думаю, век тринадцатый-четырнадцатый, новое царство, если верить, конечно, моим учебникам.

И Маша принялась рассказывать об одежде египтян, об их строениях и, самом главном, что привело ее к предположению — о Фивах в качестве столицы египетского государства. Брат то и дело хвалил сестру, мол, хорошая из нее получилась ученица, и чтение учебника ночью не прошло даром: кое-что запомнилось.

— А теперь самый главный вопрос: как там с религией и кому может быть выгодна Ира?

— Честно? — девушка посмотрела на Ваню ясными карими глазами. — Не знаю.

— Значит, будем обследовать храмы, — заключил программист. — А теперь пойдем домой, перекусим, возьмем энергетик и ночью отправимся на поиски.

Легко сказать, пойдем домой. Улицы древних Фив извивались настолько причудливо, что брат с сестрой, не следя за поворотами, окончательно запутались в череде однотипных домов феллахов. Все они были выстроены словно по одному проекту Госплана, и как местные жители находили именно свое жилище, для Ивана казалось совершенно неразрешимой загадкой.

— Какой урод этот город проектировал, — ворчал программист, от злости пиная все попадавшиеся под ноги камни и обглоданные кости. — Хоть бы улицы кто догадался подписать, а то ведь заблужусь, приду в чужую хату как в 'Иронии судьбы'… Совершенно не дружественный интерфейс у этого посёлка городского типа! Не то, что Иру не найти, так еще и свою хату потерять — раз плюнуть! Хорошо еще табуретки у входа оставили…

Маша вдруг выскочила вперед и встала на пути брата, широко расставив руки в стороны.

— Чего? — не понял тот.

— Если гора не идет к Магомеду, Магомед ищет взрывчатку!

— В смысле?

Девушка закрыла глаза и, словно отчитываясь перед осерчавшим начальником, затараторила:

— Я, конечно, уважаю культуру и историю Древнего Египта, но этот город меня достал. Поэтому предлагаю взять краску с кистью и подписать все дома. Обещаю, что когда мы найдем Иру, я собственноручно смою или закрашу все пометки.

— А у тебя начинает развиваться нормальная логика, — похвалил сестру Иван. — Именно этим мы и займемся, а то не хочется ночевать абы где. Только это… нас с тобой тут за гопоту не примут, когда мы будем тушью на стенах названия улиц вырисовывать?

— С чего? — удивилась Маша. — Я тут читала в одной шпоре, будто Эхнатон закрыл много Домов Жизни. Поэтому писать тут мало, кто умеет, читать, собственно, тоже, разве что имя фараона все на зубок знают и какой-нибудь аналог нашему великому и могучему из трех букв. А это значит… что если мы и напишем на углах парочку слов, то коли кто и заметит следы нашей деятельности, вряд ли сможет прочитать, тем более, на русском. А нам будет легче вести поиск, так?

Кто-кто, а Иван прекрасно знал, что такое ночные вылазки по подписыванию предметов. Когда граффити только вошло в моду, они с Кириллом решили попрактиковаться на троллейбусе, оставленном на ночь у Казанского вокзала. Так после того, как двух горе-художников застал за увлекательным занятием сторож депо, они чесали до железнодорожных касс со скоростью, которой позавидовал бы любой олимпиец.

К счастью, в Египте к настенным рисункам относились снисходительно. За время прогулки по городу Ваня с Машей успели заметить немало росписей на домах. Обеспеченные египтяне предпочитали рисовать цветы и животных, а на домах феллахов частенько встречались и похабные комиксы, изображенные только черными контурами. Не важно, что после случая с троллейбусом Иван дал себе зарок, никогда не оставлять память о себе любимом в качестве заборных мудростей. На этот раз его надписи и рисунки обещали не войти в скрижали египетской истории и послужить благому делу.

В первую очередь Ваня нашел в ящике у Кирилла оставшиеся после злополучной авантюры с троллейбусом баллоны с краской и изобразил на двери своего любимого пингвина Тукса.

— В тебе умирает великий живописец, — похвалила сестра, когда рисунок был практически закончен.

— Не издевайся, мелкая, нашему дому нужен отличительный знак, а то, вон, сосед спер одну оставленную табуретку. А если кто-то другой на добро позарится? Прихожу к дому, стоит моя мебель, вваливаюсь внутрь, а там не моя комната! А пингвина на двери не смоешь. Особая, как говорится, примета!

Ваня был прав во всем. Несмотря на Машину нелюбовь к компьютерной тематике, теперь она готова была радоваться любому отличительному знаку на доме. А если им стал довольно симпатичный пингвин, то можно только радоваться.

Пока девушка дорисовывала обводку, брат достал из ящика рабочего стола две банки туши, кисточки и карандаши. Когда-то это все использовалось для черчения. Давно прошли те времена, и он уже пять лет как не первокурсник. После сдачи начертательной геометрии тушь благополучно пережила свой срок годности.

Маша склеила два листа для принтера и наверху написала красивый заголовок, словно в фантастических книжках:

'Карта города Уасет

Составители Иван и Мария Дураковы

Масштаб 1 см =50 м'

На память останется, будет, что бабушке Рамсеса на экзамене показать, если вдруг египетский вопрос попадется, — подумалось первокурснице. Или в качестве материала на диплом оставить можно.

И у самой реки, подписанной, естественно, как Нил, Маша нарисовала большой прямоугольник, который минутой позже Иван подписал понятным ему названием 'Кремль'.

— Начнем с Кремля, — предложил он, — его разукрашивать не будем, кто знает, есть ли у нашего Сметан-ры чувство юмора. Если начальство обидится, то нашу деятельность в этом городе свернут самым неприглядным образом, и о поисках Иры придется забыть навеки. Так! А вот самую большую улицу, ведущую от дворца, по которой сегодня проезжал фараон, назовем 'Проспект Ленина'!

Маша подскочила на месте. Она предприняла немало тщетных усилий, чтобы смешок не вырвался наружу.

— А чего такого? — обиделся программист. — Вспомни хоть один город, в котором бы одна из главных улиц не называлась в честь Владимира Ильича? А в этом долбанном городе улицы остались безымянными по очень простой причине — Ленин, Маркс, Энгельс и остальные деятели, в честь которых принято называть объекты, еще не родились. А у народа фантазия никакая.

Переубеждать настырного братца сестра не стала. Да, она могла бы назвать любой город, например, в Америке, где 'Проспекта Ленина' отродясь не было. Но Иван бы возразил: 'Это исключение, доказывающее правило! Машин брат — некультурное безграмотное создание запущенного типа — 'программист обыкновенный'. Это не лечится. Хотя, надо отдать должное, специалист в своей области он чудесный.

Дождавшись темноты, новоиспеченные картографы, вооруженные фонарями и чертежными инструментами, покинули дом. Да, как бы жарко ни было днем, ночью в стране Кемет больше пятнадцати градусов не пригревало, так что Ваня немного ежился от холода даже в своей любимой черной футболке с пингвинчиком. Маше же в её летнем шелковом сарафанчике, вообще, не составляло труда и легкие застудить, поэтому она нацепила на себя джинсовую куртку брата.

Работать оказалось на редкость удобно. Египтяне, то есть кеметцы, с наступлением темноты быстро разошлись по домам, сидеть при тусклом свете огней. Только в богатых районах были слышны звуки лютней на празднике у каких-то господ. Еще веселые звуки музыки и пьяный хохот доносились от дома, у входа в который располагалась статуя женщины с кошачьей головой, богини Бастет. Клуб 'Веселая Кошь' — отметил на карте данный объект программист. Посетители древнего ночного клуба были так увлечены пивом и весельем, что им и дела не было до двух иностранцев, бредущих по городу с огромным листом бумаги и банкой краски.

— Оказывается, можно тусить и без светомузыки, — хихикнул Иван, когда они с сестрой отходили прочь от увеселительного заведения.

Чем позже становилось, тем реже встречались огоньки в окнах домов. Уставшие за день крестьяне ложились спать, прочитав на ночь молитвы любимым богам. В городе становилось все тише, и только веселые песни, доносившиеся из богатых районов и 'Веселой Коши' летели по улицам спящей столицы.

У входа в Кремль, ой, во дворец фараона, стояли два стражника в корсетах-кольчугах и в красно-зеленых платках. Они стояли прямо, уверенно, не смыкая глаз и не шевелясь. Казалось даже, что это не люди, а статуи, оживленные магией и направленные только на охрану главных ворот дворца. До ближайшего дома оттуда оказалось, к счастью, метров тридцать, поэтому стражники не заметили работ по разметке улиц.

— Вот и проспект Ленина, — прошептал Иван, стоя на дороге, ведущей к входу во дворец. — Я подписываю чётные, ты — нечётные, считаем длину каждого дома, а потом рисуем. Помнишь, что такое нечётные?

Маша сделала вид, будто не обратила внимания, что ее опять держат за дурочку, не сдавшую высшую математику с первого раза, и спокойно кивнула.

Со стороны процесс выглядел несколько смехотворно: по улицам от одного дома к другому бегали два человека, что-то помечали сначала на стенах, потом на своем 'папирусе', освещая его с помощью короткого жезла, иногда советовались, зачастую спорили, но продолжали свое дело.

Через неполные полчаса на карте древних Фив появился проспект Ленина, еще через час — прилегающие к нему улицы Кирова, Маркса, Энгельса и даже Свердлова. После этого полит-просвещенность Ивана сошла на 'нет', и параллельную проспекту Ленина улицу пришлось назвать проспектом В.В. Путина, а продолжение его, маленькую улочку, ведущую к реке, — улицей Билла Клинтона. Несомненно, примыкающий переулок 'начальник разметки', не долго думая, нарек в честь Моники, тем более, на первом же доме там красовалась соответствующая картинка 'из жизни фараонова дворца'. Без улиц Джорджей Бушей первого и второго, кстати, тоже не обошлось.

Сколько ни пыталась Маша убедить брата, что названия нужно давать сообразные эпохе, но добилась она лишь Хеопсовой набережной, проезда Рамсеса II и площади Астерикса и Обеликса. Причем за историческую достоверность последней Иван был готов положить зуб на еще не изобретенные людьми рельсы или голову отдать на отсечение. А еще он очень сильно обиделся на сестру, когда узнал, что та не смотрела кино 'Астерикс и Обеликс. Миссия Клеопатра'.

— Да ладно тебе, мелкая, не помнишь, что ль, Клеопатра этой… фараоншей была, так что, всё в тему, всё в кассу, площадь должна носить достойное название! А Жерар Депардье роль какого-нибудь фуфлового галла играть бы не стал!

Юный востоковед снова не решилась спорить и разводить шум из-за пустяков. Поэтому находящиеся на площади кузницу, пекарню и первых двух сфинксов на аллее храма Аменхотепа III пришлось отмечать длинным названием.

После этого Иван задумал небольшой перекур. Он влез на спину одного из сфинксов и, прислонившись к каменному затылку статуи, задумчиво посмотрел на звезды.

— Эй, слезь с памятника архитектуры! — обиженно крикнула Маша. — Тоже мне, скамейку нашел! Вот перевезут его в Питер, там лазь и фоткайся.

— Надоела, мелкая! Ты что, не устала? — зевая, спросил брат. — А еще припомни, как ты, первый раз приехав в Москву, облазила все скульптуры Зураба Церетели!

Она фыркнула в ответ. Мол, нашел, с чем сравнивать.

— Кстати, братишка, хочешь, я тебе кое-что скажу?

— Ну…

— Помнишь храм Амона. Ну, тот, который воон там?

Маша ткнула пальцем в сторону большого здания, очертания которого виднелись за кузницей. Брат отчуждено ну-кнул.

— Так вот, во времена Рамсеса II к нему достроили аллею бараноголовых сфинксов вдоль канала, а те высокие мачты перед входом — воздвигнуты во времена Аменхотепа III. Так как столица сейчас Фивы, то можно сделать вывод, что… Ты меня слушаешь, идиот?

Последнюю фразу девушка дико выкрикнула, потому что заметила, как Иван, глубоко дыша и похрапывая, начал засыпать. От крика родной сестры, конечно, весь сон как рукой сняло. Зевнув, программист наивными глазами уставился на светящую ему в лицо фонариком Машу и вытащил из кармана как нельзя кстати припасенную банку энергетика. Одного глотка чудодейственного окрылятора оказалось достаточно, чтобы мысли о сне спрятались далеко и глубоко.

— Что ты там говорила про всяких оменов и хотепов? Я не понял.

— Я пыталась додуматься, какой сейчас год до нашей эры, но раз тебе это не нужно, продолжим марать стены.

Иван спрыгнул со спины сфинкса и направился туда, где они с сестрой еще не были. Вскоре на карте древнего города появилась улица, названная в честь чуть ли не самого известного в России и странах СНГ человека, — Василия Пупкина. И на этом работа по приведению, как говорил Ваня, интерфейса в более дружественный вид заканчивалась.

Вроде бы миссия прошла относительно успешно, не считая нескольких перебранок по поводу названий, в которых 'гениальный программист' достойно взял верх над 'мелкой'. Да случилась еще пара встреч с мучившимися бессонницей египтянами, что выскочили из своих домов на шум. Их фразу: 'Хетты в городе! — программист пропустил мимо ушей.

Карта была нарисована, Иван и Маша уже перестали путаться в череде одинаковых домов. И вот, подписывая очередное строение на улице Василия Пупкина, брат услышал шаги в недавно отмеченном на карте переулке Голых Бомжей. Кто-то шел прямо к ним. Неужели нашелся-таки сумасшедший, который гуляет по ночам? Или это те самые хетты, которых так боялись феллахи с Зеленой аллеи…

А кто-то между тем приближался. Переулок, хоть и носящий неприглядное название, был вымощен камнями, и, судя по звуку, направлявшийся к ним человек носил обувь.

— Выследили.

'Кто-то богатый, потому что египтяне не пользовались обувью из-за ее дороговизны! — подумала Маша. Брат же прижался спиной к стене и ждал, когда ночной гуляка вплотную подойдет к перекрестку. И когда странная личность должна была выйти туда, Иван включил фонарик и прыгнул наперерез, освещая переулок.

— Всем выйти из сумрака, Ночной Дозор!

Свет от фонарика попал прямо в лицо идущему. Человек, испугавшийся столь внезапной вспышки, резко закрыл лицо рукой и бросился бежать туда, откуда пришел.

— Ты успела разглядеть его… или её, — скороговоркой спросил Иван у Маши, бросившейся вслед за убегающим.

— Нет, только то, что он ростом с меня, закутан в темное покрывало… и еще чёрную чёлку видела.

— За ним! — скомандовал Иван.

Брат бежал за сестрой достаточно быстро. Да и следивший за ними человек был очень проворен. Только в отличие от преследователей, он все время поправлял на себе накидку, будто боялся потерять.

— А откуда ты знаешь, что оно за нами следило? Почему раньше не сказал… — впопыхах на ходу спросила Маша.

— Мне… чудилось изредка… что неподалеку от нас… кто-то есть… Но когда он своими шлёпанцами…

Все трое бежали так быстро, как могли, а Иван еще успевал сверять подписанные дома с картой. Так бы и настигли они странное существо, если бы не случайность. Освещая подписанных сфинксов у храма Аменхотепа, программист увидел стоявшую рядом с одной из скульптур девушку.

Парень встал как вкопанный. Высокая, ростом почти с него, в длинном платье, как успел заметить он при свете фонаря. Она держалась одной рукой за спину сфинкса и стояла к парню в пол-оборота. Что она делала до того, как он, Маша и таинственный незнакомец пронеслись мимо? Наверное, шла куда-то. Значит-таки, есть местные, которые не боятся ночи. Но не в том дело. Иван медленно провел фонариком снизу вверх и рассмотрел незнакомку…Или знакомую… Густые рыжие волосы, собранные в хвост, бледная кожа, большие грустные глаза, длинный узкий нос, — знакомые черты лица.

— Ира?! — шепотом спросил он, нерешительно шагнув в ее сторону.

Как он и мечтал — быстро и почти без хлопот нашел то, что искал. Воплощение любимой девушки.

— И-ра? — повторила она. — Это не мое имя.

Ее голос. Он показался парню знакомым. Будто слышал его совсем недавно. Но если это просто египтянка, то радость напрасна…

— А как тебя зовут? Ты так похожа на Иру.

— Неважно, — потупив взгляд, буркнула девушка и спрятала за спиной кинжал.

Оружие. Что ночью может делать в городе девушка с кинжалом? Средство самозащиты? Тогда почему она держит его наготове, а не за поясом? Да какое дело ему, пришельцу, до этой девушки. Ну, похожа на Иру, и делов-то!

— Ты мне помешал, — холодно сказала она, отходя от сфинкса.

— Чему помешал? — не понял программист.

— Сделать то, что я хотела. Ты встал у меня на пути.

Она ничего не говорила конкретно, но ее ответы на вопросы Ивана были точными, даже не поспоришь. Ему стало страшно от последних слов девушки. Кинжал в руке, она хотела что-то сделать. Нет, точно не защищаться от гопников или, как бы они тут назывались, слуг Сета. Была бы тут Маша, может, прояснила бы ситуацию. Но сестренка даже не заметила, как он, Иван Дураков, отвлекся от погони за неведомым существом, оставил ее одну в незнакомом городе ночью. И все из-за того, что он случайно увидел особу, словно две капли воды похожую на проводницу из далекого будущего.

— Ну, в следующий раз я тебе не помешаю, Ирочка, — улыбнулся Иван, пытаясь заключить девушку в объятья и расцеловать.

Но она не разглядела его дружелюбную улыбку в темноте, вывернулась, и бросила на приставшего к ней парня злобный взгляд.

— Не смей меня целовать! Никогда! Я не Ира, и если мы еще встретимся, пожалуйста, не называй меня так, — чуть слышно шепнула она. — Но я надеюсь, что впредь наши пути не пересекутся. Я тебя боюсь!

Она повернулась спиной к Ивану и зашагала вдоль аллеи к храму.

— Но… это… церкви по ночам… ну… не Пасха же сейчас… нет ночных бдений… — сбивчиво кричал он ей вслед, но девушка не оборачивалась.

Странная какая-то. Программист нагнал ее и обнял. Холодное тело, она не дышит. Труп? Его зрачки расширились от ужаса. Неужели живой мертвец или упырь?

— Не прикасайся ко мне, — шепнула девушка, сверля парня взглядом.

Красные, словно вишни, глаза зачаровали его, а когда он зажмурился на мгновенье, то обнаружил, что незнакомка пропала, словно растворилась в воздухе.

Иван так и не понял, что это было за видение. Только что он обнимал девушку, а сейчас хватал руками воздух. И нет никого. Только чудится, будто идет кто-то рядом, шурша одеждами.

— Визуальные глюки, — буркнул парень, залезая на своего излюбленного сфинкса.

Он лег на спину магического существа, оглядываясь по сторонам. С высоты лучше видно, однако.

— Ирка, я чувствовал, что это была ты! И ты приходила ко мне!

— Изойди! — раздался вдруг сдавленный визг, и что-то полоснуло парня по щеке.

Он мигом спрыгнул со сфинкса, схватившись рукой за щеку. Что-то теплое липкое согревало его пальцы. Кровь. Только шрама ему не хватало!

Иван в ужасе посмотрел перед собой. Она, та самая, похожая на Ирину, стояла напротив него, сжимая в руке все тот же кинжал, а в ее глазах было столько ненависти, что страх не мог не закрасться в душу парня.

— Ира! — выдавил Иван.

— Ванечка, ты пришел за мной? — чуть шевеля губами, спросила она. — Я чувствую это! У тебя не получится! У меня могущественный покровитель! Я — это не я… Всё… Пока… Ищи… — вдруг ее голос сорвался на визг, и она прокричала, — сгинь из моего тела, дрянь!

Она, не сводя глаз с ухватившегося за рассеченную щеку парня, медленно подняла кинжал. Следующее ее движение могло бы стать последним, что видел московский студент в своей жизни, если бы… он случайно не нажал на кнопку включения фонарика и не осветил лицо девушки. Она вскрикнула, словно от боли и помчалась прочь.

— Ну и делааааа, — протянул программист, пытаясь встать, однако ноги не слушались его.

Обозленная Ира сидела на саркофаге фараона Сменхкара, а Ба летала где-то под потолком. Покровительствующий им осёл крепко спал в углу или просто не хотел вмешиваться в бабьи разборки.

— Ты почему мне не дала обняться с Ванечкой? — возмущалась проводница. — Только один разок, и все.

— В том-то и дело, что всё! — вопила крылатая, не собираясь приземляться.

Она бестелесна, поэтому летать не устанет.

— Что всё? Мир рухнет? Вообще, мне ваши затеи не нравятся. И помогаю я вам только потому, что люблю Ваню и хочу побыстрее вернуться к нему. Как он, вообще, тут оказался?

Эта фраза заставила осла подскочить. Он рот открыл от удивления, а потом долго бормотал под нос что-то на неизвестном обеим присутствующим дамам языке. Закончил он свое повествование смачным русским ругательством, в котором цензурными оказались только знаки препинания.

— И что это значит, почтенный ослобог? — с издевкой спросила Ира, поправляя прическу.

— Нам надо убить Ивана Дуракова, пока он не нашел нас, вот! — безапелляционно заявило животное.

— Исключено! — топнула ногой проводница. — Мало того, что моими руками будет убит этот милейший фараон. Которого почему-то почтенная Ба называет злым тираном. Так еще и Ваню?! Не согласна. Действуйте сами, а я дождусь своего суженого в этой халупе рядом с вашей Смехандрой.

Последнее Ира сказала специально, чтобы позлить духа, вселяющегося в ее тело у выхода из гробницы. Ба недовольно фыркнула и опустилась ей на голову.

— Договорились, — пропела она, — тогда у нас к тебе будет другая просьба.

— Кого на этот раз вам уничтожить? Таракана или клопа? — съязвила проводница.

— Нет, ты кое-что выкрадешь из дворца так горячо любимого тобой фараона…

— Не понос так золотуха, — буркнула девушка, — а на день рождения ослобогу я подарю уголовный кодекс!

Маша и не заметила, когда брат откололся. Азарт погони и желание поймать следившего за ними. Страх? Отчаяние? Желание просто взять языка и допросить его? Девушка не могла разобраться в причинах, что подвигли ее во что бы то ни стало схватить убегавшего. Да, он теоретически мог донести фараону или хотя бы номарху о подозрительных иностранцах, рисующих неизвестные знаки на домах. И что если так? Вряд ли бы девушка сумела бы справиться с соглядатаем. Но он словно играл с ней. Изредка оборачиваясь, он не сбавлял темпа и, хватаясь рукой за углы домов, ловко поворачивал в проулки. Пытается завести в заброшенную подворотню — подумалось Маше, но она прогнала мрачные мысли. Нет, скорее, хочет запутать преследователя или вымотать его. Но сколько ж сил у этого древнего. Девушка поражалась: чтобы не уставать после такой пробежки, в груди вместо легких должны стоять батарейки. Окажись она не в древности, а в постъядерном будущем, так бы и подумала.

Догнать. Схватить. Допросить. Эти желания все разогревали ее интерес. Она перестала замечать усталость в ногах. Наверняка и преследуемый тоже мечтал поскорее отвязаться от севшей 'на хвост' и как следует отдышаться. Эти вечные догонялки двух упрямцев продолжались бы и дальше, если бы не случайность. Вдруг закутанное в плащ существо споткнулось обо что-то и растянулось в полный рост на камнях проезда Рамсеса II.

Маша, одним прыжком настигшая сыщика, приземлилась ему прямо на спину и прижала к земле его плечи. Тут же жар охватил ее, и она задрала голову к небу, чтобы вдохнуть прохладного воздуха. Немного отдышавшись, она попыталась разглядеть добычу.

Всё, что сумела увидеть девушка, сидя на спине у пойманного, да еще и в темноте, была модель древнеегипетского плаща: всего лишь покрывало, сложенное вдвое и зашитое с одной стороны, по линии шеи приделана тесьма, отделяющая подобие капюшона от большого куска материи. Маша провела фонарем. Из-под плаща торчали две руки, скорее мужские, нежели женские, с большими кистями и длинными пальцами. На запястьях обеих рук в свете брошенного неподалеку фонарика поблескивали тонкие золотые браслеты. 'Богатенький экземпляр', - подумалось московской студентке. Такие украшения и в двадцать первом веке её эры стоили бы больших денег, а какова была их цена в Кемете, она побоялась и предположить.

— Отпусти, — прохрипел кеметец, пытаясь подняться, и сбросить усевшуюся ему на поясницу девушку.

Мальчишка. Сомнений не осталось. Маша, помнившая одноклассника Кольку, который выслеживал ее в шестом классе по дороге домой; Петьку, который на одном из уроков лезвием отрезал ей косичку, и прочих малоприятных особей мужского пола, решила излить все негодование на так удачно пойманном древнем. И было за что: заставил гоняться за ним по ночному городу.

— Зачем за нами следил всю ночь? — начала она допрос, с силой надавив на плечи парня.

— Жезл, — прохрипел он, — светящийся жезл покажи, хеттская женщина…

Лицо Маши вытянулось от несказанного удивления, и она ослабила хватку.

— И всё? — лишь смогла пробормотать она, а потом смело заметила. — Кстати, Хатти — не моя родина.

— Неужели для тебя эта штука — само собой разумеющееся?

— Ну да. Фонарем зовется. Правда, скоро он уже… — девушка задумалась, подбирая синоним к выражению 'батарейка села', и потом сказала, — отключится… вырубится… сдохнет… он скоро.

— Так ты меня отпустишь?

— Если тебе нужен только мой фонарь. Ночной Дозор, блин, недоделанный.

— Да-да, только фо-нарь, — подтвердил пленник.

— Честно-честно? А то знаю я вас, пацанов!

Странный какой-то человек. Девушке не верилось, что он следил, а потом убегал что есть мочи только ради китайского фонарика на батарейках. Будь пленник лет на десять младше, Маша бы еще поверила в его просьбы. Но сейчас она понимала, что парень играет с ней, ищет нелепые объяснения, чтобы не открывать своей истинной цели.

— Тебе не фонарь нужен, — безапелляционно выпалила девушка, сжимая пальцами плечи пойманного. — А…

— Да отправит меня господин Тутанхамон, разум, здоровье, сила, на каменоломни, если я наврал почтенной хеттской женщине, имеющей фо-нарь.

'Ух ты, какой разговорчивый попался! — улыбнулась про себя Маша, но в это время в душе у нее все перевернулось.

Ее теперь мучил другой вопрос: а где же тогда Сметан-ра, которого звала Ира, теряя сознание? Все их с Ваней предположения не имели смысла, если на троне сидел совершенно другой человек.

'Зато теперь я еще знаю, какой сейчас год! С точностью до пяти-шести лет! И не надо достройки у храма Амона анализировать! Уже лучше! — успокоила она себя, но озвучивать рассуждения не стала, только сказала:

— Ладно, подарю ребеночку игрушку, но при одном условии.

— Выполню, только слезь с меня!

Маша властным взглядом окинула спину прижученного Абрамовича древнеегипетского масштаба, и ослабила хватку, а потом взяла фонарь, и слезла со спины растянувшегося на мостовой парня.

Кеметец сначала оперся на локти, потом встал на колени, немного взвыв от боли и ухнув, похоже он разодрал ногу до крови. Лишь бы не вывихнул и не сломал — вдруг подумалось девушке.

Капюшон неудачного покроя, словно мешок, свисал набок. Лента, удерживающая плащ на плечах, развязалась, и материя свалилась на землю. Странно, на владельце дорогих золотых украшений и большого шерстяного плаща была только обычная короткая юбка с широким светлым поясом. Сандалии же, с легкой руки Ивана названные шлёпанцами, оказались такой тонкой работы, что их можно назвать чуть ли не штучной продукцией. Странно: человек может позволить себе хорошую обувь и дорогие украшения, но покупает дешевую одежду. Хотя, кто знает, может эта льняная юбка — какая-нибудь коллекционная вещь из фиванского бутика госпожи Митшереу, подумалось в шутку московской студентке, для которой до сегодняшнего дня вся египетская одежда представлялась одинаковой.

— И что пожелает хеттская дева в обмен на ее фо-нарь? — переспросил он, проследив за взглядом девушки, изучающей его носки.

То, что египтяне умели вязать, девушка прекрасно знала из прочитанного предыдущей ночью курса истории. Не на четырех спицах, как это делали в далеком будущем, иначе. Так что посмотреть было на что: носки связаны просто, словно два мешка, о том, как делать резинку и пятку, конечно, никто в древности не знал. Да и такой ширины получились эти носки у мастерицы, что в каждый запросто вошло бы две ноги, а не одна. Именно поэтому, сей вязальный беспредел (а Маша иначе не могла назвать этот шедевр древнего рукоделия) смотрелся на парне словно сапожки.

Она бросила пополнять свои энциклопедические знания по теме 'история вязания', испытующе посмотрела на него, опустившего голову, и ненавязчиво сказала, правда, таким тоном, что отказать просто невозможно:

— Гюльчитай, покажи личико!

Парень откинул рукой упавшую на глаза густую челку.

— Только я не Гурь, зови меня просто Неб.

Он наклонил голову, и девушка осветила фонарем его лицо. Молодой человек зажмурился, а потом и вовсе прикрыл глаза ладонью. А ведь симпатичный.

Ему было не больше двадцати. Волосы парень сбривать, как это делали многие древние египтяне, не стал. Он носил причудливую прическу, в стиле Машиных времен: раскинутая на пробор густая чёлка спадала чуть ли не до носа, а на затылке волосы были коротко обрезаны. Интересно бы взглянуть на инструменты древности, которыми возможно создать такую необычную стрижку. Волосы немного вились и поэтому торчали во все стороны. Причем, весь этот хаос на голове смотрелся не как известная прическа 'Я упала с сеновала, тормозила головой', а весьма неплохо. Будь Неб москвичом, Маша бы подумала, что парень посещает хорошего стилиста.

Его смазливое овальное лицо с узким подбородком и миндалевидными серыми глазами не укладывалось в сложившиеся в воображении Маши стереотипы о древних египтянах. Хотя она знала, что особенно во времена Нового Царства у представителей обеспеченной прослойки общества зачастую в родственниках встречались чужеземцы. Да и какая разница, кто родственники ее преследователя, и какой они национальности! Главное, что он сам очарователен.

Гостья из будущего отвела взгляд в сторону. Она чувствовала, как горели ее щеки, когда она еще раз искоса посмотрела на молоденького кеметца, снова осветив его лицо.

— Меня зовут Маша. А вот твой фонарь, — смущенно сказала она, подойдя поближе к парню и протянув ценный артефакт.

— Маш-шу, — повторил Неб, — Маш-шу — кеметское имя, а ты — хеттская женщина.

Он взял подарок, а потом, аккуратно приподнял указательным пальцем левой руки ее лицо и заглянул в ее испуганные карие глаза, чем еще больше смутил девушку. Она неизбежно смотрела в одну точку — на него — и так хотела ну хоть куда-нибудь спрятать недоумение и смущение. Она резко мотнула головой и, остановившись глазами на фонаре, сказала:

— Я не из Хатти. А фонарик… Нажмешь сюда, — она щелкнула по кнопке включения-отключения, — свет исчезнет, еще раз нажмешь — появится. Когда светить перестанет, значит, надо поменять батарейки. Они продаются по двадцать рублей за штуку в любом фотосалоне.

Последнее Маша, сказала тихо, чтобы избавиться от напряжения. Не помогло.

Неб кивнул, наклонившись, поднял плащ и спрятал фонарь в ткань.

— Откуда ты, если не из Хатти, Маш-шу? Ты похожа на хеттскую женщину, но говоришь странные слова, коих я не слышал от северных соседей.

Он так сверлил ее взглядом, что девушка уже не знала, как бы ей подальше убежать от этого общения глаза в глаза.

— Я, — начала она, а потом, смирившись с мыслью, что Древней Руси пока не имеется в проекте мирового устройства, продолжила, — живу далеко на севере, где зимой идет снег, и так холодно, что мы вынуждены приносить в дома огонь и одеваться вместо плащей в шкуры зверей. Ой, да ты не знаешь даже, что такое снег. А в Турцию… то есть, в Хатти, — быстро поправилась она, — мы ездим летом отдыхать на море.

Неб такого явно не ожидал и, услышав заявление Маши, вытаращил глаза настолько, насколько это было возможно. Да уж, его географические познания на севере мира были ограничены Хатти, Месопотамией и Митанни, а дальше только край земли, за которым — хаос.

— И далеко это от Кемета? — то ли в испуге, что такой холод может прийти и в его страну, то ли из любопытства спросил он.

— Месяц на колеснице! — прикинула она расстояние от Москвы до древних Фив.

Бедному (не в смысле денег) кеметскому парню выпала ночь удивлений. Если бы еще собеседница сейчас сказала, что она живет в будущем, на три с половиной тысячи лет вперед, Неб, наверное, умер бы на месте.

— Хм, интересно. Может… — парень замялся, — встретимся завтра, расскажешь подробнее о своей родине, не хеттская женщина? Только этого… своего напарника… не приводи. Только ты и я…

Маша искоса посмотрела на нового знакомого. Все с ним ясно, делает вид, будто интересуется путеводителем по России. Ой-ой, подходит с той же стороны, что и ее соотечественники и современники: несет сначала насчет 'кто ты' да 'откуда', раздевает взглядом. А потом все сводит к тому, что общаться интересно, и не мешало бы встретиться где-нибудь в более 'подходящей' обстановке, в кино приглашает. Хотя, что может значить одно свидание с парнем? Поболтали и забыли.

Кроме того, он разговорчивый, может разболтать много полезного, что сейчас для Маши было крайне важным. Немного подыграть, поулыбаться, подарить несколько занятных вещиц из двадцать первого века, — и парень выложит как на духу все, что ему известно. Тут главное не переиграть и не подпустить его слишком близко к себе, использовать как информацию, не более того. Только в глубине души что-то говорило девушке, мол, окажись преследуемый не таким красавчиком, она бы не стала лелеять планов о хитроумном дознании.

— Ладно, в полдень на площади Астерикса и Обеликса, — немного подумав, согласилась Маша.

— Где? — нахмурился Неб.

Точно! Еще же ни один местный не знал нововведений! Как же Маша могла ляпнуть такое? И почему именно это место? Да просто название это оказалось запоминающимся.

— Нуууу, — протянула она, — у сфинксов там, за поворотом, на такой мелкой площади.

Неб многозначительно кивнул:

— Что же, буду ждать в полдень, чужестранка, на главной площади нашего города, она вовсе не мелкая, — он взял ее за плечи и снова посмотрел в глаза, — еще раз спасибо за фо-нарь, Маш-шу, да хранят боги твой сон.

Он закрыл глаза и… прикоснулся своими губами к её губам. Маша затаила дыхание. Ее руки сами обняли Неба за плечи, и девушка вовсе не хотела, чтобы этот поцелуй так быстро закончился.

— До полудня, — кеметец шепнул на ухо оторопевшей девушке и подмигнул, — буду ждать!

Он повернулся к ней спиной и, прихрамывая, направился прочь.

— До полудня еще так далеко… — прошептала Маша, глядя под ноги.

Что же сделал с ней кеметский парнишка с таким простым именем Неб? Она кокетливо подняла глаза и еще долго провожала взглядом своего нового знакомого, пока тот не свернул на другую улицу.

Уже брезжил рассвет. Начинался новый день. Маша не спала уже почти сутки и не хотела, потому что боялась обмануть того, кого еще так плохо знала, но к кому ее тянула неведомая ей самой сила.

Шорох в проулке заставил девушку заглянуть туда. Но там никого не было, только черная кошка, сидевшая на бревне, сверкала зеленым фосфором глаз. 'Показалось', - подумала Маша и побежала дальше искать брата.

— Мяу, Себек, чуть не спалились! — фыркнуло животное и отвернулось.

— Я, вообще, не понимаю, зачем ты подставила подножку этому пареньку? — пробурчал крокодил, коим на самом деле оказалось бревно.

— Все просто, коллега, — она забралась на край крыши одного из домов. — Мне это надо.

Может, она бы озвучила и более объективную причину, если бы крокодил, клацнув пастью, ее не прервал:

— Неужели ты не знаешь, что нельзя сводить людей из отдаленных друг от друга точек оси времени?

— Я богиня любви, и мне можно все! — она спрыгнула с крыши и, довольная, зашагала в сторону храма Аменхотепа.

Иван открыл глаза. Последнее, что он помнил — убегающая от него Ира, а дальше… Он, наверное, потерял сознание, а теперь на него, лежащего на спине у сфинкса, смотрела Иришка. Странно, но ее фигура будто была подсвечена, словно местная достопримечательность. В ночи не составляло труда разглядеть каждую волосинку на голове девушки, каждую складочку ее платья. Рыжая, настоящая Иришка-проводница, с красным флажком, которым она махала, когда поезд отъезжал от станции, но одетая в платье давешней египтянки, стояла на земле.

Удивленный программист вскочил, удобно усевшись на сфинксе.

— Ты нашел ее, — тихим, но ласковым, в отличие от давешней девушки, голосом сказала Ира.

— Кого? — не понимая, спросил Иван.

— Ее.

Сказка про белого бычка.

— Называй ее моим именем, — попросила девушка, не спуская с парня умоляющих глаз.

— Кого?

— Ее.

Да что такое? Что за недомолвки? Его любимая стояла напротив сфинкса, на котором он восседал, и теребила в руках скрученный флажок.

— Называя ее моим именем, ты даешь свободу моей душе. Той, другой, нужна жизнь. И не только. Она управляет мной.

— Ира, ты на меня сердишься? Почему ты говоришь загадками?

— Нет, Иванушка, прости меня! Я не могу иначе. Спаси меня, пожалуйста. Иначе однажды мне прикажут убить тебя!

Парень, услышав такое, спрыгнул на землю. Ему показалось, что его окатили ледяной водой. Близость смерти от руки любимой девушки ужаснула. Он попытался обнять любимую, но стоило прикоснуться к ее телу, как фигура девушки начала таять, а программист дико крикнул:

— Ира! Останься!

И он подскочил на кровати. В собственной комнате. Сфинксы, Древний Египет, странная девушка, копия любимой проводницы, сама Ира, которая знает про эту особу и ее планы, но ничего не хочет говорить: — не разберешь, где граница между сном и явью. Последние три дня оказались настолько насыщенными, что все перепуталось в голове у московского студента.

Парень встал и подошел к окну. Там была пустыня, а не Измайловский лесопарк. Какая досада.

— Вань, не кричи, — сонным голосом отозвалась Маша, устроившаяся спать на кровати Кирилла.

Вернулась. Это успокоило Дуракова.

Маше, вообще, поутру не спалось, несмотря на то, что устала она до изнеможения, не смыкала глаз почти сутки, но сон не приходил к ней. За окном совсем рассвело, лучи солнца уже давно озарили землю, а девушка все переворачивалась с боку на бок. Она устало посмотрела на часы — девять утра. Неб будет ждать ее через три часа. Есть еще время вздремнуть. И она, завернувшись в покрывало, повернулась к стене. Кто-кто, а Машенька ни разу не усомнилась, что произошедшее вчера — не сон и не компьютерная игра.

Москва, 2007 год

На верхнем этаже офисного здания в центре Москвы не потухал свет. Близился четвертый час ночи, но черноволосая журналистка, не уставая колотила изящными загорелыми пальчиками по клавиатуре. Телекомпания 'Бен-Бен', вещавшая на близлежащие параллельные реальности и аномальности, работала днем и ночью, как и прочие телеканалы большого мира. Только видели трансляцию главного редактора развлекательных программ 'Бен-бен' далеко не все. Госпожа, которую штатные журналисты за глаза называли Бестией, а по российскому паспорту Кошкина Катерина Константиновна, в офисе не скрывала свою божественную сущность. Развлекать — это ее профессия уже больше трех тысяч лет. Женщина перекладывала на столе, словно детали паззла, фотографии: Ваня и Маша в древности, Ира, прислонившаяся спиной к сфинксу, человек в плаще, следивший за гостями из будущего.

Ее помощник, оператор Крокодилов, робко топтался у двери.

— Мяу, Себек? — Кошкина деловито посмотрела на него.

Высокий худощавый мужчина в мятом камуфляже подошел к столу, достал из-за пазухи три папки 'Дело? и протянул их помощнице.

— Анкетные данные на Ивана, Машу и этого, который из-за тебя, милочка, потерял покой. Мне велели не смотреть, доставал все твой отец из архива в Лесу Судеб. Он, кстати, попросил не снимать репортажей.

— Мяу, жалко, — богиня взяла из рук коллеги все материалы и, бегло просмотрев личные дела на сестру и брата Дураковых, с любопытством открыла третью папку. — Так-так, замечательно…

Себек недоуменно покосился на нее:

— Не знаю, что ты там нашла в третьем деле, но отец просил передать, что ты затеяла игру с огнем, которая может дорого тебе стоить! Будь осторожна.

— Ничего, мяу, — отмахнулась она, — у меня все просчитано!

— Кто он?

— Этот-то? — богиня любви, тряхнула досье египетского парнишки и, положив его вместе с остальными документами, заперла в сейфе. — Девятнадцатилетний человек, мяу.

Фивы, 14 век до н. э.

— Сдается мне, мелкая, — пробормотал Иван, глядя в потолок, — что ты просто-напросто влюбилась.

— Нет! — Маша подскочила как на иголках. — Любви ко мне не существует, а с первого взгляда — тем более! Потому что я сама любить никого не умею! Доказано на сайтах знакомств!

Брат лениво повернулся лицом к стене, подминая под себя съехавшую простыню:

— Нашла, блин, истину во всех инстанциях. Эти сайты, да будет тебе известно, в нашей общаге называют выставкой козлов и с…, - он запнулся, словно на полуслове, и скороговоркой добавил: — и собачьих женского пола. Искренности там нет. А ты о доказательствах…

Сестра не стала отвечать на его пассажи. Она лежала, отвернувшись, и перебирала пальцами смятую простыню. Не любил ее никто по-настоящему, все находили повод для общения с ней, не более того. Корыстные мотивы, вечные поиски выгоды от знакомства и продолжения отношений, если подумать, были у всех, кроме одного человека. Но и он ни коим образом не подходил Маше в женихи, потому что жил за три тысячи лет до ее рождения. Так сложилось, что прохладной египетской ночью им довелось встретиться и поговорить, что он подарил ей свой поцелуй и захотел встретиться еще раз. Хотя нет, девушка догадалась, мотив у этого парня все же был: узнать о женщине из неизвестной северной страны как можно больше. Как только он получит исчерпывающую информацию, сразу бросит, решила Маша. И не увидит она больше никогда его обаятельной пленяющей улыбки. Девушка поймала себя на мысли, что думает исключительно об этом человеке и, закрыв глаза, постаралась в очередной раз уснуть. Только тихие, но меткие комментарии брата не давали ей этого сделать:

— Все вы, девчонки, так говорите. Ты только подумай, что получится-то! Про тебя анекдоты распустят: 'Родила Маша сына от древнего египтянина. Живет себе в Москве, поживает, горя не знает. Вот вырос сынок и спрашивает как-то маму, где же папа. Мама говорит, что папа денежки в музее зарабатывает. Ребенок не дурной, перебирает все профессии, но мама в ответ на все предложения качает головой. Нет, говорит Маша, твой папа, сынок, мумией в Каирском музее числится!

Девушка в ответ фыркнула, мол, не смешно, к тому же спать охота. Придумает еще этот брат, только ребенка ей не хватало. Да еще и от кого — от древнеегипетского парня. В принципе, любовь как таковую она не отрицала. Но вот любовь к ней — это несуразица. Даже если Неб и смог разжечь в ее сердце огонь любви, сам того не подозревая, то взаимности он явно не испытывает и преследует в знакомстве с девушкой из будущего свои цели.

Странные все эти парни. Ни один не любил. Разве можно было сказать, что Сережка и Толик, которые спрятали ее мешок с кроссовками в раздевалке для мальчиков, когда она училась в первом классе, способны полюбить? Ее или кого-то другого — не важно! А Костя, которого вся школа Дон Жуаном называла? Он еще на каждой дискотеке танцевал с новой подружкой? Был еще Антоха. Он не сделал ничего дурного, но и за что его любить — не ясно. Обычный ухажер. Совсем не принц, и белого коня не имеет. А Васька-одногруппник, который на день рождения Маше кошку-тезку подарил? Об этом молодом человеке, которого она застала на даче в постели у подружки, девушка и вспоминать не хотела. Ровно как и о 'козлах' с Интернет-выставки.

Теперь оставалось подумать, чем отличался от всех них кеметский мальчик? Неужели достаточно одного поцелуя пыльных губ, чтобы изменить свои взгляды на жизнь? Да нет же. Очаровательный? Обходительный? Вежливый? Какой он еще? Последний вопрос распирал Машино любопытство.

— Не достоин он моей любви, если таковая возможна, — пробормотала девушка, закрыв глаза, словно делала себе установку. — Тоже мне, благородного рыцаря нашел!

Иван только усмехнулся и, повернувшись на спину, попытался заснуть. Он снова хотел увидеть Иру или хотя бы ее двойника. Интересно, кем была эта девушка, которой так не нравилось называться именем проводницы? Ира знала о ней всё, но ничего не могла передать! Скорее всего, эта копия любимой и есть 'обратный билет' в двадцать первый век. Только как ее найти и заставить вернуть не принадлежащее ей по праву. И зачем ей понадобилась душа человека из будущего — самый главный вопрос. А что, если таинственная копия Иры охотится за парнем, из-за которого Маша потеряла покой? Нет, вряд ли кому-то кроме грабителей мог понадобиться какой-то идиот, гуляющий по ночному городу.

Еще одна важная новость! Страной-то правит вовсе не Сметан-ра. Значит, злодейка хочет возвести на престол своего фаворита, предварительно уничтожив настоящего правителя. Версия вполне логична, откуда следует, что тело с Ириной душой рано или поздно должно добраться до дворца, убить фараона, назваться его родственницей и…

Иван не заметил, как снова уснул. Он опять стоял на аллее со сфинксами, а двойница-египтянка, появлялась то у одной статуи, то у другой. Он не то, что поймать, а уследить за ней не мог. Что за наваждение!

Разбудил Дуракова свист Машиного мобильного телефона. Да, игрушка не ловит никакой сети, но часы в ней пока идут исправно. Парень лениво открыл телефон. Без пятнадцати полдень, а на экране горело сообщение будильника, записанное хозяйкой в органайзер: 'Свидание'.

— Просыпайся, мелкая, — толкнул девушку в бок Иван, — что там у тебя намечается?

— А? — сонным взглядом она посмотрела на брата. — Что ты сказал? Я сплюююююю!

И она рухнула на подушку.

— Ну, не знаю, не знаю, — тоном отменного хитреца сказал он, крутя мобильник за шнурок, — но ведь опоздаешь ты на свидание с этим египетским Джейсмом Бондом! Как хочешь, конечно, я не заставляю, можешь и проспать, мне на этого чела пофиг!

— А сколько времени?! — вскочила Маша.

— Одиннадцать сорок семь! — по слогам сказал Иван, глядя на экранчик телефона.

— Что же раньше не разбудил? — крикнула она, хватая зубную щетку Кирилла и графин с налитой еще позавчера водой и выбегая на улицу.

Иван лишь многозначительно вздохнул. Через некоторое время почистившая зубы сестренка вбежала в дом, причесалась впопыхах у зеркала и, поправив сарафанчик, в котором ей пришлось еще и спать, убежала.

— Говорю же, влюбилась ты, мелкая! — крикнул он ей вслед.

Она, убегая, повернулась и пригрозила брату кулачком, мол, в глаз тебе обеспечено, Иванушка. Он лишь с укоризной покачал головой.

— Если так дело дальше пойдет, я в одиночку в Москву вернусь, — буркнул он себе под нос.

На площади Астерикса и Обеликса днем толпилась тьма народа всех слоев и сословий: это место превратилось в роскошную ярмарку, на которой при желании можно было достать все, что угодно, почти как в гипермаркете.

Храм Аменхотепа III не пользовался спросом. Только дети играли в прятки на аллее со сфинксами. Древняя пекарня выглядела не ахти. Не сравнить с Макдональдсом. У входа в заведение стояло два камня, накаленных на солнцепёке, и повар местного масштаба, невысокий худощавый мужичок в длинном испачканном яичными желтками переднике, использовал их в качестве сковородки для приготовления лепешек и яичниц. Посмотришь на такой фаст-фуд, и голод как рукой снимет. У входа в кузницу утаптывали землю несколько крепких лысых парней в длинных одеяниях.

И в толпе, как успела услышать гостья из будущего, обсуждали каких-то хеттских лазутчиков, что за ночь на домах оставили странные знаки.

Две женщины, прошедшие мимо Маши, скопировали 'улицу Моники Левински' и 'бульвар лысых сфинксов' на папирус и обсуждали, какую из надписей лучше перерисовать над дверью в качестве защитной, а какой украсить стены в доме. Услышь подобные разговоры Иван, подумалось девушке, он точно бы пополнил ассортимент орнаментов фразами 'Спартак — чемпион! и некоторыми непечатными, но очень популярными словами и выражениями.

Смех смехом, но, похоже, господин Эхнатон приказал закрыть все дома жизни, чтобы поколение выросло безграмотным. Такими людьми легче манипулировать. Каждый символ над дверью воспринимается в качестве защитного. Маше стало немного жаль беспомощных кеметцев.

Подобные разговоры начали увлекать чужестранку. Во-первых, она поняла, что хетты в прошлом были очень похожи на русских (это надо будет поведать в университете бабушке Рамсеса на экзамене, порадовать старушку новыми измышлениями). А во-вторых, стало ясно, что в скором времени странные значки, которые они с Иваном оставили на углах домов, разойдутся по городу в качестве орнаментов.

Жара стояла неимоверная. За неполные десять минут ожидания Маша не раз поклялась себе, что будет ходить на прогулки либо по утрам, либо по вечерам. Она посмотрела на часы на левой руке. Ровно полдень. Неужели ночной гуляка Неб проспал?

И тут девушка вдруг подумала о времени в древности. У жителей Фив нет кварцевых часов — это раз. Два — Маша, вообще, не сверяла время на часах с того момента, как попала в Кемет. Это значило, что сейчас мог быть вовсе не полдень, а два или три часа как до, так и после него. Девушка обошла столб на площади и почесала щеку. Полуденная тень должна указывать точно на север. Маша проследила за черной полоской, падающей от столба куда-то к узенькому переулку, начинавшемуся с двух высоких пальм. Если сравнивать с направлением течения реки — примерно север.

А если она опоздала, и разочарованный молодой человек обиделся и ушел? Эта мысль настолько испугала девушку, что у нее на глазах навернулись слезы. И тут тяжелая рука хлопнула ее по плечу сзади. Девушка обернулась.

— Ровно в полдень, — сказал он, широко улыбаясь.

Взгляд Маши словно приклеился к молодому человеку. Теперь, когда он не стал кутаться в серый плащ и оставил дома смешные носки, он выглядел каким-то другим. Более худым, что ли… Слишком худым для своего не очень большого роста. С другой стороны, вряд ли этот стройный молодой человек когда-то страдал недоеданием, и худоба его была наследственной. Тяжелой работой он, скорее всего, не занимался: слишком хрупкой казалась его фигура по сравнению, например, с мужиками, что заказывали молоты в кузнице.

Неб очень сильно отличался от остальной меднокожей толпы. Хотя да, конечно, на улицах встречались люди с более бледной, как у него, кожей, но они чаще относились к рабам или заморским торговцам, как могла судить о них Маша с первого взгляда. Зато Неб явно принадлежал местной знати.

Глаза парня остановились на кулоне, что висел на шее его новой знакомой, и Маша, поймав этот взгляд, робко попятилась, вжимаясь спиной в столб солнечных часов, рядом с которым она и ждала.

— Откуда у чужеземной красавицы кеметский амулет? — спросил он.

— А что? — пытаясь найти подвох в этом вопросе, поинтересовалась московская студентка.

Нет, она вовсе не собиралась пока рассказывать молодому человеку о том, что лет тринадцать назад брат нашел эту безделушку на берегу Черного моря. Все равно не поверит.

— Мне кажется, что я несколько лет назад видел его где-то.

— Этого не может быть, — отрезала девушка, — потому что амулет я ношу с детства. Мне его подарили, сказав, будто это одно из сокровищ принца из другой страны. А одна колдунья назвала амулетом любви, только я ни во что из этого не верю.

Неб не без разрешения Маши провел пальцем по опаловой спинке скорпиона, а потом впился глазами в девушку. Создавалось впечатление, что амулет не давал ему покоя.

— Что с тобой? Ты веришь во всю эту чушь? — улыбнулась гостья из будущего.

Кеметцы набожны, они берегут каждую личную вещь, и очень серьезно относятся к подобным предметам. Если кулон заряжен любовной магией, значит, рано или поздно он приведет владельца к суженому. Это в разуме девушки из двадцать первого века подобные вещицы рассматривались как фантастика или хотя бы как наивная вера в несуществующее чудо. И надо ж было ей так сглупить, чтобы пренебрежительно высказаться при древнем о волшебном подарке богов, как он запросто мог назвать Машино украшение.

— Если честно, — она поспешила сменить свое мнение, — меня всегда интересовало, кому принадлежала эта подвеска. Листая книги по искусству, я находила похожее украшение только на шее у богини Баст.

— И после этого ты не веришь в то, что этот амулет заряжен любовной магией? — просиял кеметец, и, Маше показалось, что его серые глаза вмиг повеселели. — Глупая чужестранка… Правда, сила наших богов может не действовать на тебя, потому что ты вряд ли веришь в них. Тогда, действительно, скарабей на шее — просто красивое украшение очаровательной девушки.

Последняя фраза смутила Машу, и она потупилась, но парень тут же взял ее за подбородок и, не сводя глаз с чужестранки, резко спросил:

— Неужели тебе никто раньше не говорил, что ты красивая?

Девушка искоса посмотрела на людей, спешащих по своим делам. И ей показалось, что некоторые, услышав столь нахальное заявление ее товарища, остановились, с любопытством ожидая продолжения действия. Кто-то, возможно, недоуменно пожал плечами: и что этот человек нашел в невзрачной светловолосой чужестранке, у которой нет денег, чтобы купить длинное платье. А кому-то, могло и такое оказаться, невысокая блондинка пришлась по душе, как и Небу.

'Сейчас он снова поцелует меня, и я совсем потеряю голову! — подумалось девушке, и она ловко извернулась, выныривая из крепких объятий кеметского знакомого.

Теперь уже Маша разглядывала подвеску на его шее. В ее время так носили крестики, а у Неба это был грубый овальный медальон с выдавленными на нем иероглифами. Способность читать древние письмена не подвела, и девушка с легкостью прочла написанное на кулоне.

— Амулет с именем фараона? — удивилась Маша, разглядывая талисман.

— Э… — Неб зажал украшение в кулаке и посмотрел куда-то в сторону. — Женщина умеет читать?

Правда, девушку интересовало совсем другое — откуда у нее вдруг появились столь странные способности: сначала она с легкостью расшифровала надпись перед входом в магический салон, а теперь смутила парня своими знаниями.

— Немножко, — зарделась она и провела носком по песку у основания столба.

— Спасибо, что просветила. А то я безграмотный, и не знал, что написано на подарке моего господина.

Он так улыбнулся, что Маша поняла — знал он прекрасно содержание своей висюльки, только не ожидал от девушки такой образованности. Просто не мог Неб оказаться безграмотным. Он не выглядел таковым. Как это определяется — неизвестно, просто взгляд у него слишком умный для необразованного. Может, и хотел он слиться с толпой простого люда, но у него не выходило. Мелочи выдавали в нем как минимум царского слугу.

— А кем безграмотные парни в Уасете работают? — заигрывающе посмотрела на своего знакомого московская студентка в надежде раскусить его.

— У меня самая дурацкая работа на свете, — заявил он, лукаво улыбнувшись и подмигнув.

— Странно, в наших краях тоже, чем более дурацкая у тебя работа — тем больше за нее платят. Не шпион ли? Ну… соглядатай.

Последнее Маша добавила, как увидела удивленное лицо парня, вытаращившего глаза после слова 'шпион'.

— Может быть…

Неб грустно улыбнулся и посмотрел на храм. Наверное, представил он девушку на своем месте, и та поняла, что о работе с ним лучше не говорить, а то еще впадет в депрессию, и одним жизнерадостным человеком в этом городе станет меньше.

— Пойдем к Реке, чего печься на солнце как лепешки воон в той пекарне…

— Да уж, — буркнула себе под нос Маша.

А в глубине души подумала: 'Только не приглашай меня туда отобедать!

Девушка вырвалась из объятий и побежала в сторону Хеопсовой набережной.

— Эй, подожди! — крикнул ей вслед Неб. — Забыла, что ли, как вчера уделала меня?

Он улыбался и медленно ковылял, прихрамывая на правую ногу. И только тут Маша обратила внимание на ссадину на колене. Она протянула ему руку, и он схватил маленькую девичью ладошку своей пятерней.

— Сильно болит? — с сочувствием спросила девушка, глядя на перемотанное колено.

— Если не сгибать… ух… то вообще, нет.

Тащить за собой хромающего человека до реки казалось далеко. Правда, Машу изредка посещала мысль, будто Неб просто дурит ее и притворяется покалеченным. Ей казалось, что он так и ищет предлог покрепче обнять за талию, встав отдохнуть посреди дороги. Уткнувшись носом в ее плечо, он гладил ее руки. А еще сердце в его груди колотилось словно бешеное. Она чувствовала это, когда он прижимал ее к себе. Но почему-то ей не хотелось сопротивляться. Назойливого Ваську, когда тот предпринял подобную попытку после измены, она толкнула так, что тот чуть не навернулся с лестницы.

— А вот и Хапри… - вытянул вперед руку Неб, показывая на сверкающую от яркого солнца воду реки.

Берег Нила, а Маша эту реку привыкла называть именно так, зарос камышами на несколько метров, так что двое гуляющих пробирались к воде, раздвигая густую траву и разгоняя прячущихся в зарослях от солнца ибисов. Болот тут не было, ноги совсем не проваливались, а после камыша открывался маленький пляжик.

— Мелочь, — оценила Маша, — Волга под Самарой и то, шире, а тут… ручей какой-то.

Москва-река тогда по ее меркам, вообще, смех посреди долины. Начитавшись красочных описаний в учебниках, девушка ожидала увидеть нечто более впечатляющее. На другом берегу совсем не было ничего интересного, только коричнево-красные скальные породы, бескрайняя пустыня и несколько маленьких домиков, где, скорее всего, жили парасхиты. Скукота. В книжках все было куда более романтично расписано: пирамиды, Долина Фараонов, владения Сета, а на самом-то деле…

— А что такое Вору-га и Сама-ра, Маш-шу?

— Самара — это город, где живет моя бабушка, — тихо заметила чужестранка, — и стоит он на реке с названием Волга.

Чего и говорить, что бабушка еще не родилась, Самару — не основали, а река еще не названа Волгой. Но Маше как-то привычнее было рассказывать о далеком будущем, как о существовавшем нынче.

— А наша Хапри тоже шире. В Мемфисе, допустим, тот берег только благодаря пирамидам виден. Или хотя бы в проклятом городе…

Девушка с большим интересом посмотрела на собеседника, а он, поймав ее взгляд, уточнил, подтверждая догадки московской студентки:

— В Ахетатоне.

— Ахетатон… — повторила она.

Что же про него писали в Википедии — пыталась припомнить девушка. Искусство тех времен очень впечатляло ее: изящные формы, грациозные фигуры на росписях, утонченные статуи царственных особ.

Вроде бы история этого города связана с именем Эхнатона, который сам себе сменил имя, решил за весь народ, будто богов не существует, и на свете есть только один из них — неповторимый Атон, солнечный диск, которому и следует поклоняться. Так началась в Древнем Египте перестройка всего, что было нажито тысячелетиями. Возвели новую столицу, Амарну, или, как называли этот город египтяне, Ахетатон, 'Небосклон Атона'. Всех старых богов объявили 'вне закона', а тех, кто в них верил — 'врагами народа'. Все каноны перевернули с ног на голову. Стали рисовать все 'так, как должно быть'. Много хороших вещей было создано в те времена, шедевры, так сказать. Но искусство искусством, а жизнь — это совсем другое.

Перестройка хороша в лучшем случае для организатора, но не для тех, кто остался после него, рассуждала девушка. Есть фанатики, имеются и оппоненты.

У Эхнатона родилось шесть дочерей от первой жены и два сына — от второй. Было, кому продолжать 'благое дело'. Только не сложилось. Наследников, как писали в энциклопедиях, убили тщеславные приближенные, и настала эпоха безвременья, когда и былое воротить уже тяжело, и от нового стремишься избавиться, как от порождения зла. И нет в душе ничего, кроме желания, отхватить для себя кусочек побольше. С закатом Ахетатона началась эпоха коррупции и жестоких дворцовых интриг. И все это свалилось на плечи молодого фараона. Как это похоже на то время, в котором жила Маша до невероятного перемещения в прошлое.

А предположить, что историю давно минувших дней она сможет увидеть воочию…

— Ты была в Ахетатоне? — поинтересовался Неб.

— Нет, только слышала кое-что. И давно его покинули?

— Мне было тогда… — он прищурил глаз, припоминая, — … четырнадцать лет.

— А сейчас тогда сколько?

Парень — не девушка, чего скрывать.

— Луну назад девятнадцать исполнилось, — сухо ответил он.

— А у меня день рождения через шесть лун примерно. Тоже девятнадцать будет, — улыбнулась Маша и протянула ему руку, — идем, чего стоять как памятникам.

— Издеваешься? — спросил он, как бы специально с трудом пытаясь согнуть ногу и показать, как это больно.

Девушка ответила ему такой заискивающей улыбкой, что не уступить ей было невозможно. Не отвалится же нога, на самом деле. Неб сел, обнял Машу и начал рассказывать:

— Это моё любимое место. Жалко только, что во время наводнения его затопляет. Сейчас-то у нас месяц фармути, конец весны, скоро начнется засуха, станет ещё жарче. Ужасное время. Поверь, сидеть дома, поджав ноги на кровати во время наводнения — куда приятнее, чем терпеть засуху.

— А я люблю, когда жарит!

Видела бы Маша, какими красными стали ее плечи за час прогулки под весенним солнышком, взяла бы слова обратно. Это привыкший к такому пеклу Неб мог не бояться, что его спина сгорит под безжалостными лучами.

— Ничего-ничего, — рассмеялся парень, — если ты в Кемете надолго, то дней через двадцать ты ощутишь, что такое настоящая жара. И сама себе волосы обрежешь, чтоб не мешались. То, что сейчас у нас в полдень — утренняя прохлада по сравнению со временем засухи.

А потом Неб перешел от разговоров о погоде к рассказам о коварных крокодилах в реке, о Долине Фараонов на том берегу. Там 'жили', правда, не только Ка царственных особ, но и других знатных кеметских деятелей. Рассказал он, что как-то ночью увидел на том берегу и своего отца. Да, берег далеко, но Неб прекрасно помнил папин силуэт, несмотря на то, что отец умер, когда мальчику было десять. Тем более, как рассказал парень, отца ни с кем другим спутать невозможно. Он тогда звал сына к себе.

— Гамлет, принц кеметский, — пошутила Маша, не верящая в подобные россказни.

Но когда она поймала на себе ошарашенный взгляд парня, ей захотелось сделать вид, что она поверила каждому слову. Набожные они, эти местные, несмотря на разброд в религии. Неб продолжал рассказ — как он крикнул в ночи: 'Отец, я еще хочу пожить на этом берегу!!! И призрак ушел.

А в ответ Маша рассказала о Москве её времени. Он потерял отца, а она — дом. Получилось у нее так, что она не произнесла ни одного непонятного древнему слова. Пошла на пользу практика по истории, когда студентам задавали написать послание человеку из другой эпохи, не на три тысячи лет в прошлое, конечно, но письма Петру Первому или Екатерине Великой составлять приходилось. Напишешь еще что-то в духе 'Метро рулит! или 'Превед, Наполеончег! сразу к экзамену не допустят.

— Маш-шу, а скажи, почему я ни разу не слышал о твоей стране?

— Наверное, потому что она очень далеко, и вашим путешественникам слишком опасно просить богов о таком долгом покровительстве.

— Но в то же время ваш царь отправил тебя, маленькую и хрупкую, в такой дальний путь!

Маша вздохнула. Она правителей своего времени: и российского, и белорусского только по телевизору видела, да и теперешнего, кеметского, фараона Тутанхамона, помнила только по картинкам из Интернета.

— Мы не верим в богов! Мы сами строим свою судьбу! Поэтому не боимся проделывать столь длинный путь, чтобы увидеть новое и диковинное! — эк, завернула.

Боги, Ваня, вроде бы, их называл четырехмерными, высшими и еще антропоморфами… Они существовали, но никогда не думали о людях и о помощи им. Высшие — это просто один из подвидов обитателей мира. Но рассказывать об этом древнему сродни спиливанию ветки на которой сидишь. Скажи Маша об отсутствии веры лет на пятьдесят раньше, или же наоборот, позже, то ее собеседник бы точно заметил: 'И вы живете в брошенной богами стране? Но тот, кто жил в Кемете времен наследников Эхнатона, не мог ничем возразить. Да и какая Россия брошенная, если в ней, по словам сотрудников одного подозрительного отдела, обитает с три десятка высших.

Но Маша уже не думала о правителе, ее голову заполонила мысль о фресках. Интересно, насколько человек похож на свое изображение. Если Неб — сын знатного человека, один из приближенных фараона, то, возможно, она видела сидевшего рядом с ней и нежно обнимающего ее за талию парня на какой-нибудь репродукции.

Она смотрела на него и пролистывала в памяти тома книг по искусству и вспоминала виденные в Интернете картинки. Или желание найти своего друга в исторической хронике, или какое-то внешнее сходство… что-то говорило Маше, что Неб ей, ой, как знаком.

— О чем задумалась, красавица? — спросил он.

Взгляд Маши был настолько серьезным, что можно было решить, не задумывает ли она заговор против власти.

— Да ни о чем, Неб! — рассмеявшись, ответила она.

— Знаешь, что?

— Что? — лицо ее вытянулось, все мысли о фресках и месте Неба в истории страны Кемет куда-то упорхнули.

В ответ он ласково посмотрел на нее и, закрыв глаза, прислонился щекой к ее щеке. Она не заметила, как ее голова коснулась горячего песка. Перед глазами было лазурное небо и… его лицо.

— Ты мне нравишься, Маш-шу…

У девушки перехватило дыхание. Почему-то больше ничего не хотелось сказать. Она только крепко схватилась руками за пояс его короткой юбки. Шуры-муры — еще ладно, поцелуйчики там всякие, байки на свежем воздухе, но большего она ему пока не позволит. Маша закрыла глаза. Сейчас он снова прикоснется своими губами к ее губам. Наверное, и ее все же можно полюбить не корысти ради.

Стайка ибисов, крича, выскочила к реке. Неб оглянулся в их сторону.

— Эти священные птицы ничего не смыслят в человеческой жизни! — возмутился парень, когда они с Машей уже шли по улице в сторону центра города.

— Неб, хочешь ко мне в гости? — вдруг спросила она. — Я тут неподалеку живу!

— Чего же не хотеть? Приглашаешь?

— А то! Ленина, дом 28!

И тут Маша охнула. Опять она вспомнила о разметке, неведомой местным жителям, но в ответ она, в неожиданности для себя, получила:

— Это в новой хеттской записи-то? Тогда я — на Энгеруса-4 живу!

— Ты… можешь… читать по-русски? — девушка чуть не потеряла дар речи.

— Как ты сказала, Маш-шу? Там же по-нашему написано!

— Ты же безграмотный! — подколола она.

— Это только в отношении талисмана! Слишком сложные закорючистые значки…

— Целых три! — охнула девушка, разведя руками.

Фантастика, да и только! Если когда-нибудь Маше скажут, что египтяне — праотцы русских, то она охотно подтвердит сей факт. И после этого надо будет еще отметить, что авторы кириллицы вовсе не Мефодий с Кириллом, а Иван Дураков да Марья-искусствовед из Москвы. Хотя… Кто знает, какие силы замешаны в их странном перемещении. Вдруг просто все русские надписи переводятся на кеметский с помощью иллюзий.

— А у тебя простенький дом, — оценил Неб строение, которое Маша назвала своим жилищем.

— Не говори, пока не зашел, и не удивляйся, у меня там много странного! — предупредила девушка, открывая дверь.

Конечно, она надеялась увидеть Ивана, но брата дома не было. Сначала она, было, опешила, но потом Маше такое стечение обстоятельств пришлось по душе. Никто не станет называть ее мелкой, дразнить, что ее друг старше на три с лишним тысячи лет.

— Стой, это что за оберег? — он уперся рукой в нарисованного давеча пингвина.

— Тукс, — отмахнулась Маша.

— Значит, ты поклоняешься этому богу, — заключил молодой человек, разглядывая черное лысое чудище с белым пузом, огромными глазами и желтым клювом, изображенное в анфас. — Но он не может защитить тебя, потому что у него нет охранных жезлов.

— В смысле? — девушка вышла из дома, закрыв за собой дверь и уставившись на изображение.

Если божество охраняет дом, пояснил Неб, то оно должно держать в руках, да-да, в этих черных обрубках без пальцев, два жезла: 'Анх' — петлю жизни, и скипетр богов с навершием в форме головы жирафа.

— Я бы не хотел заходить в дом, охраняемый безоружным богом, — закончил с ликбезом Неб.

— Не проблема!

Девушка взяла валявшийся у входа баллон с желтой краской и за считанные минуты у пингвина Тукса в лапах появились два жезла. Видели бы это программисты, подумалось Маше. Но она постаралась спрятать плохо скрываемую улыбку и пригласила друга войти в дом.

— Кстати, о жезлах я пошутил, просто привык их видеть в руках у богов.

Эта реплика помогла московской студентке снять напряжение и расхохотаться.

Неб стоял у нее за спиной и молча созерцал комнату, снаружи кажущуюся намного меньше. На потолке висел большой белый шар. Стены завешены если не папирусом, то чем-то подобным, и разрисованы в очень нежные красивые цвета. Таких еще ни один местный мудрец не придумал даже для раскраски стен во дворце. Цветы, изображенные на этих папирусах, и вовсе никогда не росли в Кемете.

Эту красоту нарушали две большие, совершенно неприглядные картины. На одной был изображен ухмыляющийся человеческий скелет, восседающий на какой-то ужасной штуковине с двумя колесами, герой какого-то Асфальта. А на второй — божество Тукс с дырявым флагом из четырех лоскутов разного цвета и подпись: 'Пингвины не летают! Кровати, а в комнате их было две, совсем не походили на кеметские — раза в два шире, и на них лежало несколько слоев материи, верхний из которых мог служить отличной накидкой.

— А ты садись, — пригласила Маша, указывая на кровать Ивана, рядом с которой располагалась тумба с компьютером, уклеенная вкладышами с динозаврами.

Это похоже на столик, но то, что на нем лежало: закрытый ноутбук, мышка на коврике, пестрый компакт-диск — диковинные вещи. Неб с опаской сел, куда ему предложили. Вдруг оттуда, из-под стольких слоев ткани, кто-то выскочит? Но ничего ужасного не произошло.

— Жестче тюфяка! — заключил он. — Но невообразимо удобно.

Рядом располагалось еще одно такое же ложе, и там также стоял стол с подобной диковинной штукой и странной серой вещицей, внешне очень сильно напоминающей сундук.

Это был струйный принтер Кирилла. Ближе к двери в углу ютился кухонный стол, на котором валялся выжатый до конца пакет из-под 'Доброго' сока, пустая банка энергетика, две кружки, а напротив — старичок-холодильник 'Зил', который, будучи проданным одному из студентов в другой эпохе, и не предполагал, что увидит на своем веку и времена фараона Тутанхамона.

— А чего ты сундук боком поставила? — поинтересовался Неб, ткнув пальцем в сторону холодильника.

— С ним так удобнее, потому что это не простой сундук, а холодильник!

— Хоро-диру-ник? — переспросил парень. — А чем он от простого сундука отличается?

Говорить на эту тему можно было долго и нудно. Окажись дома Иван, точно бедный Неб не избежал бы лекции о холодильных установках с подробной демонстрацией разваливающейся на кусочки инструкции 'Зила' и выводом уравнений теплообмена. Маша же, ни бельмеса в технике не смыслящая, всего лишь сказала:

— Это чтобы еду хранить.

— Как же такая хрупкая девушка смогла до Кемета столько дотащить из своей неведомой страны, что севернее Хатти?

Она чуть не рассмеялась, представив себя, переносящей на спине холодильник, две кровати и столы через Кавказский хребет.

— Молча! — лучший ответ всех времен и народов, на который нечем возразить. — А хочешь, я наше искусство покажу?

Глаза парня загорелись от любопытства. А Маша взяла лежавший на столе у Кирилла цифровой фотоаппарат.

— Господин Эхнатон за такое бы полцарства отдал! И царевича Тутанхатона мне в мужья в придачу! — набивала себе цену Маша.

Парень вздрогнул, когда девушка игриво назвала имя теперешнего фараона, каким оно было при атонизме, но решил не показывать вида, что это его сильно волнует.

Она уселась рядом с Небом и, вытянув вперед руку, сфотографировала себя, а заодно и друга. Со стороны выглядит как сумасшествие, но снимки ничего получаются. При дневном свете вспышке не суждено было напугать и без того удивленного донельзя молодого человека.

Оцифровка фотографий — одно из немногих занятий с компьютером, которое Маша отлично освоила даже под Линуксом. Более того, показывать, что она не в состоянии пользоваться утварью из собственной комнаты, девушка вовсе не желала. Конечно, в этот момент ей очень бы помогло присутствие брата, но…что имеем.

Девушка включила Кириллов ноутбук. Ее друг, разинув рот и вытаращив глаза, смотрел как она открыла тоненькую шкатулку, которую, как оказалось, заполнить ничем невозможно: на крышке — светящаяся картинка, обнаженная девушка под водопадом, а вместо полого пространства — добрая сотня квадратиков, помеченных иероглифами. Пока Неб смотрел то на монитор, то на клавиатуру, Маша и переписала фотографию на 'рабочий стол'. А куда еще может скопировать файл 'чайник'? Не прошло и минуты, как парень чуть не вскрикнул он ужаса:

— Я думал, что этот сундук…

Как всегда, раз у тебя в обиходе ничего, кроме столов, стульев, кроватей и сундуков не было, то ты считаешь, что и у других дома не может быть предметов иного функционального назначения. А сундук, издающий не очень эстетичные звуки и выплевывающий тонкий белоснежный папирус…

— Вот! — продемонстрировала Маша распечатку.

Неб открыл рот от удивления. Такой реалистичной графики он еще ни разу не встречал. Никаких канонов, установленных более тысячи лет назад! Не было и типичных орнаментов! Все так, как есть, два счастливых лица на фоне светлых цветов.

— Дарю! — Маша протянула листок обезумевшему парню.

— А сундук этот можешь подарить? А лучше — всё.

Маша посмотрела на фотоаппарат, компьютер и принтер, а заодно и на неподнимаемый аккумулятор под столом, прикидывая, как бы отказать, но ничего дельного в голову не приходило. Если парень хочет заняться фотографией, то ему столько техники отдать придется — ужас просто! К тому же, аккумулятора в лучшем случае на пару часов хватит, а дальше… ищите электростанцию, жители Кемета. И тут она начала плести первый пришедший в голову бред.

— Подарить-то могу, — сказала она, — но божество, что рисует со слепков, вряд ли захочет слушаться кого-либо кроме меня.

— Ну подари, я его уговорю! — Неб жалобно посмотрел на нее, что отказать было очень сложно. — Меня все слушаются. Даже твой фо-нарь.

Эх, если бы он видел, что назвала его новая знакомая божеством — маленькую черную коробочку, которую именуют картриджем и продают во всех компьютерных магазинах.

— Нет! — решительно сказала девушка, осознавая, что чужое разбазаривать она не может. — С этой бестией не договориться! А если и убедишь его что-то нарисовать, то он выпендриваться начнет!

Это Маша вспомнила, как однажды она вызвала печать пробной страницы, когда принтер был не подключен к компьютеру.

— Лучше, — продолжила она, — я для тебя как-нибудь еще разок попрошу нарисовать, идет, Неб?

— Ну ладно, пусть будет по-твоему, — улыбнулся он, не сводя глаз с фотографии.

Неб тогда и предположить не мог, сколько чудес его еще ждет впереди. Как говорится, с кем поведешься, того и наберешься.

А как же Иван? Он не стал отсиживаться дома и ждать, когда Маша вернется с прогулки и доложит обо всем, что успел рассказать ей Неб о своей эпохе. Он подозревал, что местный житель позвал девушку вовсе не для разговоров о дальних странах и своей жаркой родине.

Да и голова столько мыслей генерировала: и мрачных, апокалипсических, и не очень.

Программист подумал, что было бы интересно взглянуть на исходный текст программы, заславшей его в столь далекое прошлое. Но кто его покажет? Жаль, что в древности не было Интернета, даже письма Локи не отправить, не спросить, что к чему. Еще один вариант подсказки, файлы помощи, Ваня отмел сразу же. Он предпочитал разобраться во всем самостоятельно. Только раньше ни одно компьютерное творение рук человеческих не затаскивало его в далекое прошлое. А тут, в этом чёртовом Кемете, без мануала нелегко. Из подсказок втрескавшаяся в какую-то будущую мумию Машка, ее учебник и шпаргалки из Википедии, о которых четырехмерные шипят исключительно матом. В общем, помощи ждать неоткуда.

Иван несколько раз просмотрел исполняемый файл, который был записан на флешку. Хакерские попытки оказались тщетны — 'Доступ запрещен'. А подобрать пароль, который поставил на файл бог, не получалось. В отличие от людей, антропоморфы придумывали куда более изощренные строки. Тут на ключи вроде 'Один — негодяй! или 'Убью Тора! выдавались язвительные комментарии, не очень лестно характеризующие людское племя.

— Ладно! — сказал Ваня сам себе и открыл черное окошко консоли.

Консоль — это такая очень полезная штука для продвинутых пользователей, в которой можно отыскать много интересного, если знать нужные волшебные слова. Так объяснял программист назначение этого окна рядовым пользователям.

Дураков не надеялся ни на что конкретное, когда писал:

/whoami

Парень думал просто от нечего делать выполнить несколько элементарных функций, чтобы не забывать язык команд. Но тут на мониторе появилась длинная строчка, написанная мелкими белыми буковками:

*Ivan Durakov, creation date 10.23.1984, creation place Bobruisk, BSSR =^_^=

Программист несказанно удивился и почесал в затылке. Прямо 'Матрица' какая-то, только Морфеуса с пилюльками не хватает.

Но прежде, чем окончательно начинать сходить с ума, он ввел еще несколько команд:

/who

*Bastet, The Goddess =^_^=

/date

* 1350 BC, Farmuti, 15 =^_^=

/pwd

* Waset, Kemet

/cd — Moscow — Russia

*Command unavailable. Your mission is uncomplete =^_^=

— Консоль, а консоль, — возмутился программист, — если ты надо мной так шутишь, смайлики в каждой строке пишешь, чего ждать от окружающих?

Но компьютер молчал, и Дураков решил поиздеваться над сбрендившей операционной системой:

/mission

* Save Irina Semenova =^_^=

/cheat — Irina

*Get by with it, my precious =^_^=

/hack

* Unavailable command

Увидев имя любимой девушки, Иван передернул плечами. Да что это такое? Заладили об одном и том же! Парень схватился за голову. Зря Вини Пух утверждал, что не бывает безвыходных положений. Просто медвежонок не представлял опилочными мозгами, что однажды программисту Ване маленький рыжий хулиган подсунет программу, которая работает машиной времени, и перенесет Дуракова в прошлое именно когда нужно спасти Ирку и целый мир в придачу. Да ладно еще, спасти, но пока он не сделает этого, его программа не вернет домой. Порочный круг: 'Мы вас не возьмем на работу, ибо прописки нет' — 'Мы вам прописку не дадим, потому что у вас денег нет' — 'Но я не могу заработать деньги, потому что у меня прописки нет' и так далее…

Программист закрыл ноутбук, решив не тратить драгоценный заряд батареек. Еще когда-нибудь пригодятся, чтобы в очередной раз поговорить с обезумевшей консолью. Осталось всего-то на полтора часа работы, если не надеяться на заряженный аккумулятор под тумбой у Кирилла.

Тяготила тяжелая перспектива: размороженные в холодильнике креветки были несъедобны, валюта в кармане неконвертируема, пакет сока выпит до дна, ужинать можно только энергетиком, если не считать брикет 'Роллтона', который Маша не догрызла с утра, и килограммы фруктов в нижнем ящике, которые нужно было растянуть до конца миссии.

Вывод один — нужно не только искать копию Иры, но и добывать на пропитание. Маша совсем голову потеряла, до мелкой еще не дошло, что еда с неба не падает, а буфета с хот-догами за углом не имеется. Так что ему, хозяину комнаты и главе семьи, нужно было срочно искать работу, да не по объявлениям в каких-нибудь газетках типа 'Руки в руки, глаз за глаз' или в Интернете, а в самом прямом смысле, обтаптывать пороги местных предприятий.

Как бы ни старался Иван думать о деньгах, еде и работе, два вопроса не давали ему покоя: кто украл душу Иры и что за существо ее двойник. Она живет тут, в Уасете, боится света и очень жестока. Если бы программист не встал у нее на пути, то она бы сотворила нечто с кем-то. Или чем-то. Не важно, главное, вряд ли ее деяние несло бы добро.

Нужно срочно ее найти. Где?

Предположить, куда она отправится ночью — хорошая мысль.

Идея нарисовать в графическом редакторе фоторобот девушки с указанием e-mail и сотового отпала сразу же из-за отсутствия Интернета, сотовой связи и умения рисовать. А то бы можно было привлечь народ к поискам.

Программист понимал, что девушка должна работать у кого-нибудь. И если он, Иван, пойдет искать вакансию, возможно, отыщет и странную особу, которая бродила по ночному городу с кинжалом в руке. С другой стороны, где могла работать та, что боится света? Раздумья заводили в тупик.

Молодой человек брел по улице, пиная камни, и не заметил, как ноги привели его к порогу увеселительного заведения.

— О! Богатый хетт! — вдруг кто-то обнял его сзади.

С какой стати грудастая девица в красной юбке сделала вывод, что он хетт и довольно обеспеченный, Ваня не понял, но, впечатлившись собеседницей, решил поухаживать за ней, чтобы вытащить побольше информации.

— Да, я хетт, родился в Анталии, — широко улыбнулся парень, — славный город.

— Не знаю таких мест, — девица нахмурилась и состроила милую обиженную гримасу.

— Это на юге Тур…Хатти, — заметил программист, обнимая собеседницу за тонкую талию и увлекая ее под тень крыши 'Веселой Коши', - два гамбургера и пиво, — бросил он тут же пекшей лепешки женщине в белом платье.

— Гам-чего? — подозрительно спросила она.

— Ну, мясо между двумя булочками, с огурчиком, петрушкой и майонезиком, — исправился молодой человек, уволакивая так кстати появившуюся в его жизни девицу за свободный стол.

Ее звали Нехтнефрет. Перевода этого имени, 'Прекрасная сикомора', программист не знал, поэтому воспринял произнесенное собеседницей как череду непонятных звуков.

— Можно обращаться к тебе просто Нех… — улыбнулся парень.

— Нех? — хихикнула девушка, прикрывая рот ладонью. — Никто раньше меня так не называл, прекрасный хетт.

— Когда-то надо начинать, — пожал плечами программист.

Ну почему девица называла его хеттом? Ваня листал учебник сестры. Эти товарищи с ближнего востока — бородатые мужики в длинных халатах, а не парни с выбритым тройным лезвием подбородком в черных джинсах. Впрочем, собеседнице виднее. К тому же, он решил пообедать с ней вовсе не для того, чтобы познакомиться поближе.

— Честно говоря, — он откинулся на спинку стула, — госпожа Нех, богатому хетту хотелось бы побольше узнать о вашей столице.

— Меня еще никто не называл госпожой, — смутилась красавица, сжав кулаками подол своей красивой юбки, — я ткачиха, пару лет назад впавшая в немилость царственных особ, да будут они счастливы долгие годы.

— Каждая красивая девушка — госпожа, — отвесил программист еще один комплимент, — а теперь расскажи мне…

И он начал выспрашивать у случайной прохожей о дворце фараона, о страже на воротах, о храмах, религии и всем, чем жил древний город Уасет.

Девушка охотно рассказывала, правда, знала она совсем немного: о том, что во дворец к фараону можно попасть только по личному приглашению Владыки Двух Земель, либо черные ворота для слуг. Они тоже охраняются денно и нощно.

С религией не только в городе, но и в стране царил полнейший беспорядок, кто во что верил — было большим вопросом.

— Мне кажется, что страной правят жрецы, а не фараон, — шепнула на ухо Ивану девушка и тут же приложилась горячими губами к его щеке.

'Верный враг разведчика — женщина! — говорилось в курсе молодого бойца. Не идти на поводу чувств, не поддаваться разыгравшимся гормонам и желанию потискать в руках неприкрытые прелести египтянки, настраивал сам себя Ваня, хотя и понимал, что собеседница вряд ли просто так отпустит богатого хетта, накормившего ее лепешкой с мясом.

— Почему тебе так кажется? — отодвинувшись от похотливой девицы, поинтересовался программист.

— Фараон взошел на трон в двенадцать лет, и жрец Эйе стал его регентом, — чуть шевеля губами, проговорила красавица, надкусывая лепешку.

— Но с тех пор Его величество Тутанхамон повзрослел и научился принимать свои решения, так? И не всегда они совпадают с мнением слуг богов в лице этого… Эйе?

— Вроде того. Эйе — жрец Амона, и ему нужно укрепить культ своего бога.

— Хорошо, а в кого верит Тутанхамон? — Иван взял девушку за руку, пытаясь найти ответ в ее глубоких черных глазах.

Создавалось впечатление, что Нехтнефрет по какой-то причине отказывалась говорить о правителе, ее что-то смущало. Немилость царственных особ, она упоминала. Ване тут же подумалось, что любвеобильная ткачиха метила на место чуть ли не наложницы, и была с позором выгнана за дворцовые стены потому что… неужели жена фараона застала ее в постели Его величества? Не мудрено, умная смышленая девица с такой обворожительной внешностью запросто могла составить конкуренцию первой леди Кемета.

— Не хочешь, не говори, — решил избавить ее от грустных воспоминаний программист, — давай о тебе… откуда взялась такая мудрая ткачиха?

Девушка смутилась еще больше и пробормотала нечто вроде:

— Когда живешь при дворе, сплетни мимо ушей не проходят. И вовсе я не мудрая.

— Знаю-знаю, — глотнув пива, согласился Иван, — женщина в первую очередь красивая. Так в кого веришь ты и твой народ?

— В сорока двух богов, а Атона проклинаю, — протараторила ткачиха.

— Все же позволь вернуться к моему вопросу. Какой веры придерживается фараон?

— Я не знаю, — в ее пристальном взгляде, казалось, совсем не находилось места лжи. — Мне кажется, что он между двух вер, не может определиться. Этим и пользуется Эйе.

— Спасибо, Нех.

Программист предложил ей пива, а потом долго молча сидел, глядя в окно.

— Кстати, а почему ткачиха не работает. Обед, что ли?

— Я сегодня отдыхаю, — заметила девушка, — три дня работаю, один — гуляю. Но не каждый раз встречаю богатого любопытного иноземца.

— Думаю, такой как я, тебе попался впервые, — улыбнулся Иван.

Эта фраза сняла возникшее напряжение после разговоров о политике, на основании которых Ваня мог выстроить новые версии, куда более логичные и обоснованные, нежели час назад. Значит, есть жрец, который управляет фараоном, и это видят горожане. Не мешает, правда, поспрашивать по этому вопросу еще у двоих-троих, чтобы сделать заключение об истинности суждения. Основное слово в сказанном Нехтнефрет — 'управляет'. Если вспомнить, что Ира ночью перед храмом подчиняла себе его, Ванину, волю, то вполне возможно, что жрец-советник с помощью сильной магии и сотворил себе химеру, которая предназначалась для управления разумом фараона. Безвольный правитель в руках религиозного фанатика — вполне разумное применение сильной магии и души из далекого прошлого. Верша власть руками Тутанхамона, жрец с опытом человека из будущего вполне способен в корне перевернуть жизнь в стране. Вопрос, откуда у обычного смертного нашлись способности к магии четырехмерных, можно также считать закрытым. Жрец напрямую общается с богами, и если он их ублажил, те запросто могли предложить ему воспользоваться душой Иры для достижения цели. Ясно, что о будущем московской проводницы никто из действующих в этой интриге лиц не задумывался.

Так, теперь о целях Иры. Фараон молод, возможно, неравнодушен к прекрасному полу. Выходит, Эйе хочет привести Тутанхамону любовницу, наложницу. Или задумано, чтобы девушка сама пришла во дворец. Но ей мешает слуга фараона по имени Неб, за которым Ира следила прошлой ночью.

Только при чем тут Сметан-ра?

— Ты о чем думаешь? — заглянула в грустные синие глаза программиста Нехтнефрет, — ты обо мне не забыл?

— Ой, — отмахнулся парень, — прости, работа тяготит. Не могу о ней не думать.

— Пойдем, — она вскочила из-за стола, бросив в сосуд от пива медное колечко, — развеешься.

— Извини, — Ваня решительным шагом вышел из увеселительного заведения, а потом, развернувшись к свидетельнице, заявил, — прости, не могу. Моя невеста в беде. Спасибо за помощь.

Обескураженная Нехтнефрет так и осталась стоять на пороге веселого дома, пока повариха не попросила ее отойти с пути.

— О, Себек, не везет мне с мужчинами, — вздохнула ткачиха и побрела прочь.

Программист же тем временем вошел во вкус и познакомился еще с двумя очаровательными горожанками. На этот раз ему попались не слуги фараона, а дочери одного из богатых господ. Девушки увлеченно наперебой рассказывали ему о прекрасном правителе, который не брал себе ни одной наложницы, о том, как они с подружками устроили чуть ли не состязание, победительницу которого собирались отправить во дворец пытать счастье в качестве любовницы Тутанхамона.

Вопрос про жрецов и религию поставил девиц в тупик. Они начали отмахиваться и закатывать глаза, всем своим видом показывая, что интриги их не интересуют. Блондинки, замаскированные под брюнеток, так окрестил их Ваня.

— Этот Эйе, — жеманно заявила одна из красавиц, — нам до Сетовых прихвостней надоел. Зануда! Вечно всякие ритуалы устраивает, взывает к богам, которых нет. Говорят, что он наставник Тутанхамона.

— И вообще, — тут же встряла подружка, поправляя пектораль на груди, — посланник хеттов, давайте не будем о жрецах. Может мы с тобой…

— Вечером, — улыбнулся Иван. — Приходите к моему дому песни петь, а мне пора по делам.

Воодушевленные красотки только ахнули вслед убежавшему ни с того ни с сего парню. А программист просто не мог придумать, как отвязаться от свидетельниц, частично подтвердивших ему версию ткачихи по имени Нех.

Дураков спешил к дворцовой стене. Назваться чужеземным послом и предстать перед фараоном — хороший способ, чтобы проникнуть внутрь. Но это вряд ли поможет. Посла же примут днем со всеми почестями, выслушают его заявления, и к вечеру он по идее должен быть на пути домой. Тело Иры не выносит света и появляется на улицах по ночам. Несостыковка. Выдумать официальное письмо якобы от лица российского президента — не велика проблема. А вот остальное могло очень сильно осложнить поиски. Поэтому светиться в роли дипломата Ваня не захотел.

Стена высотой с два человеческих роста — не велика преграда. Заросли садов лучше стражников, что на воротах, охраняли дворец. Программист, оглядываясь на главные ворота, отошел как можно дальше и принялся искать подход к дворцовой стене, который не просматривался со стороны ворот, а также находящегося чуть поодаль черного хода. Задачка оказалась не из легких. С одной стороны к стене примыкали жилища прислуги, с другой она находилась на обрыве, с третьей — река и охраняемый причал. Оставался только обозримый стражей главный подход. Днем лучше не появляться у стены, чтобы не вызывать подозрений. Ночью же гораздо проще перелезть через стену, имея кое-какое снаряжение.

Подойдя к дому, Ваня с улыбкой уставился на вооруженного скипетрами пингвина: вполне в египетском стиле, если только голову в профиль развернуть.

— Ну, мелкая, ты и креативщица! — громко заметил он, и Маша, отворила дверь.

— Где пропадал весь день? — тут же спросила она.

— Играл в Шерлока Холмса, а ты — в девушку Бонда, да?

— Типа того, пойдем, расскажу кое-что!

Все, что поведала брату Маша, только подтверждало его догадку, которой он поспешил поделиться с сестрой.

— Значит, цель Иры — дворец?

— Именно, — Ваня откинулся на подушке, — и я отправлюсь туда сегодня ночью. А вечером ко мне придут две гостьи песни петь.

— Ха, — возмутилась девушка, — с одной гуляешь, другим серенады поешь!

— Только песни, заметь, — ответил программист, — Ире я изменять не собираюсь, а отблагодарить свидетелей надо.

— Ты это… смотри, чтобы они сами тебя не охмурили, — подтрунивала его сестра.

— Кто бы говорил, — ехидничал брат. — Сколько тебе стоила твоя информация?

— Распечатки фотки на принтере, — ошарашила его Маша.

Разобравшись с сестрой и вкусно пообедав, Ваня достал из-под кровати Кирилла бухту веревки, пару кошек и вышел на улицу, чтобы на свежем воздухе разобраться со всеми замысловатыми предметами, с которыми его одногруппник поднимался на Эльбрус.

Иван сел на обрубок пальмы, что валялся рядом со входом и, раскладывая добытые сокровища, начал бурчать под нос не что иное, как песню Бутусова, старую, еще времен его учебы в школе…

— Эх, недо-рокер из меня какой-то, — вставил между куплетом и припевом программист и продолжил.

Под песню все разбиралось куда легче, и казалось понятнее. Один узел, другой, третий… Не прошло и пяти минут, как шипастая кошка, которую нормальные альпинисты надевали на ноги, оказалась привязанной к концу веревки в качестве крюка. Один предмет из снаряжения для ночного проникновения во дворец готов.

— Какая замечательная песня! — восхитился звонкий девичий голосок, а следом раздались аплодисменты.

Программист поднял взгляд и узнал в своей поклоннице давешнюю свидетельницу, которая явилась к нему, как и обещала, с подругой. Что-что, а петь Иван не умел. Толпа бобруйских медведей еще в детстве прошлась по его ушам. Смутившись, он отвернулся от гостей. Ваня не ожидал, что местные гламурные девицы с такой легкостью найдут жилище любопытного хетта. Хотя, если мыслить логически, сделать это весьма не сложно. Достаточно обратить внимание на пингвина с жезлами. Ни один египтянин не нарисовал бы такого. Чуть поодаль стояла и третья его свидетельница, ткачиха Нех в полупрозрачной красной юбке. Ох уж эти девушки!

Программист попробовал начать скручивать очередную веревку без музыкального сопровождения, но госпожа с подружкой не унималась:

— Ну спой для нас с Тенра еще разок про фараона, пожалуйста!

— Да-да! Ты замечательно поешь! — поддержала подружку Тенра. — И зачем тебе эта дурацкая веревка?

Буркнув под нос не самое приличное ругательство, Иван окинул гостий недобрым взглядом. Столько любви читалось в их глазах, что отказать в пении было невозможно, не то они навяжутся на что-нибудь еще. Он бросил на землю недоделанную веревку и убежал домой, а через мгновение появился на пороге с гитарой.

Музыкальный инструмент Ваня купил из моды, 'чтобы была', и играл на ней только несколько аккордов, не задумываясь о такой дисциплине как сольфеджио. Так что, выходило у него просто невнятное бренчание по струнам. Любопытная Маша, которую гостьи тут же обозвали ревнивой женой, стояла, прислонившись к косяку, решив тоже послушать песни брата.

— Моя любимая сестра, — бросил Иван через плечо, беря аккорды.

Тенра и ее подруга недовольно скривились, а Нехтнефрет окинула конкурентку оценивающим взглядом. Но разворачиваться и уходить красавицы не собирались. Откуда московскому программисту было знать, что в древнем Египте 'сестрой' мужчина чаще называл супругу, а не родственницу. Зато, прочитав разочарование на лицах гостей, Ваня быстро смекнул, что Маша спасла его своим появлением от заигрываний и продолжения вечера романсов в неформальной обстановке. Кеметские девушки устроились на поваленной пальме и с благоговением слушали бренчание парня на неведомом им инструменте. Дураков не стал допевать 'Тутанхамона', а затянул другую песню.

А тем временем еще несколько прохожих остановилось, чтобы слушать первый в истории человечества рок-концерт. Или поп, не важно, потому что после того, как знания слов песен его любимого 'Наутилуса' были исчерпаны, Иван начал перебирать все, что только в голову приходило: и Чичерину, и даже Витаса изобразить попытался, чем только рассмешил очарованных его бездарным пением девушек. Тенра хлопала в ладоши и чуть ли не подпрыгивала на месте от счастья, слушая мотивы, напеваемые чужестранцем. Многое из этих песен было просто-напросто непонятно слушателям времен Тутанхамона. 'Когда эти девушки устанут слушать мои вопли? Мне давно уже на дело пора! — крутилось в голове программиста. Он перебирал одну песню за другой, исполнял творения толкинистов и бардов, но так и не мог придумать, как вежливо отвязаться от фанаток его творчества. Голос уже хрипел, на улицах темнело, но гостьи не понимали намеков: 'Все хватит!

Когда и попса вся из его памяти оказалась перепетой, а поклонницы требовали продолжения концерта, чужестранец решил перейти на дурацкое народное творчество.

— Все, последняя, и до завтра!

— А что есть 'конь-як'? И как коня можно выпить? — поинтересовалась ткачиха.

— Коньяк — это очень крепкий эликсир! — объяснил программист. — На жаре лучше не пить.

— Я хочу попробовать! — требовала Тенра, а подруга поддакивала ей.

Иван призадумался. Еще говорят, что русские — самая пьющая нация в мире. Как бы не так, вон, эти кеметские красотки готовы влить в себя что угодно! Жаль, что у Вани дома не хранилось бутылки с армянским пятизвездочным напитком. Худшее он бы дамам и предлагать не стал.

— Это очень дорогой напиток, — с грустью в голосе заметил парень, — и я не могу рисковать головой, чтобы довезти его из моих северных краев до кеметских земель. Но у меня есть окрылятор! Маш, принеси жестянку…

Удивленная сестра скрылась за дверью, и вскоре бросила брату неоткрытую банку энергетика.

— Ред Бул, знаете ли, окрыляет, — улыбнулся Ваня, откупоривая энергетик и протягивая ее очарованной Тенра. — Один глоток, и можете не спать всю ночь! Хозяйка увеселительного заведения поразится вашей бодрости.

Он обнял девушек по очереди и чмокнул их в щечки.

— Пойдем с нами, в веселый дом! — предложила раскованная ткачиха.

— Простите, у меня ночью есть одно неотложное дело, и мой господин меня не погладит по головке, если я его провалю из-за прекрасных дам. Удачи! Завтра приходите еще!

— Да-да, — подтвердила любимая сестра, — у нас еще уйма дел.

Получив в ответ злобные взгляды от трех девиц, Маша взяла брата под локоть и увела в дом.

— А артист живет богато, без забот и без проблем! — напел он себе под нос строчку из песни 'Фабрики звезд'.

— Бабник ты, а не артист, — укоризненно заметила Маша. — Ладно, уже стемнело, и нам нужно пробраться во дворец!

— Да, конечно, — сказал Ваня, завязывая на голове черную бандану.

А в то время, когда счастливые девушки с банкой энергетика шли от дома Ивана с хорошим настроением, в покои фараона вошел невысокий старичок, лицо которого Дураков и его современники сравнили бы с портретом Хрущева. Старичок, облаченный в длинное платье, действительно, чертами лица во многом походил на советского генсека. Этим все сходство и заканчивалось.

— Ваше величество, разум, здоровье, сила, — начал 'Хрущев', - вы все живете в свое удовольствие, а в городе тем временем хеттский колдун появился.

Тутанхамон стоял спиной к старику, поэтому тот не мог видеть лица своего правителя. В отличие от старика, фараон не стригся, несмотря на то, что выглядел он лохматым, но не так нелепо, как в парике с косичками, в коем приходилось появляться перед народом или на официальных приемах.

— И чего он творит? — сухо спросил фараон, опираясь обеими руками на трость.

— До меня дошли слухи, что у него есть музыкальный инструмент, на котором он играет странные мелодии, и поет под них кошмарные песни. Но не молитвы богам, а что-то ужасное. И одна из этих песен — про вас, разум, здоровье, сила! Как бы это не родственник Сета оказался!

Молодой фараон повернулся к старику, прихрамывая, подошел к нему и положил правую руку на его плечо.

— Эйе, мы с Анхесенпаамон хотели бы слышать песни чародея.

Старик на это заявление скорчил такую мину, что лучше бы его разжаловали, посадили на кол, сослали навеки в Ахетатон, или какие там еще в Кемете были наказания, чем слушать чужестранца.

— А еще, господин, этот человек женщинам дал какой-то эликсир, от которого сна ночью нет!

— Интересно, — улыбнулся правитель. — Завтра же приведите ко мне этого чародея!

— Но, господин Тутанхамон, — попытался воспротивиться Эйе.

— Приведите!

Темная безлунная ночь спустилась на улицы Кемета. Только звезды, переливаясь перламутром, сверкали на небосклоне. Робкий прохладный ветерок прятался в тяжелых листьях пальм, словно подглядывая за теми, кому не спалось. Огни в окнах уже давно потухли, и как всегда только в 'Веселой Коши' слышались пьяные крики и задорный смех. Но стоило отойти чуть подальше, создавалось впечатление, что некий призрак набросил на голову мешок. Глаз способен привыкнуть к темноте за некоторое время. Бредешь сначала словно слепец, а потом постепенно начинаешь видеть заснувший город: на фоне темно-синего, почти чёрного неба становятся различимы мрачные силуэты домов и деревьев. Хапри же — словно пропасть, волны на воде не имеют серебряного отблеска, какой бывает при луне. Все устали после тяжелого дня, все спят, и только Ка мертвецов одиноко гуляют по ту сторону реки да стражники, не смыкая глаз, следят за подступами к царскому дворцу.

Две фигуры резко метнулись и словно приклеились к стене. Один из стражников повел глазом, но потом отвернулся. Скорее всего, почудилось.

— Я ничего не вижу, включим фонарик, — чуть шевеля губами, прошипела Маша, копаясь в темном целлофановом пакете.

— Мелкая, тогда увидят нас. Сидим тихо! — шикнул на нее одетый во все черное брат.

Раскидистые кусты, росшие у самой дворцовой стены, пришлись как нельзя кстати. Сразу и не заметишь, что в них прячутся, если сидеть тише воды ниже травы.

— Может, мы не там ее ждем? — не унималась сестра, когда Ваня распутывал веревку с привязанной к одному концу кошкой.

— Больше негде, — буркнул в ответ программист. — Причал охраняют. К тому же бесшумно подобраться по воде — невозможно. Ира не кошка, чтобы карабкаться по обрыву, и не настолько глупа, чтобы пытаться найти путь через дома прислуги.

— А если подкупит?

— Ночью? Ты как это представляешь? 'Я твой ночной кошмар, гони бабки и проводи к фараону, не то убью! — скорчив страшную гримасу, Иван попытался импровизировать, чем только рассмешил сестру. — В общем, ждем.

Глоток энергетика, и сон как рукой сняло. Только ночная тишина и пустынная улица угнетали отсутствием движения. Ваня от нечего делать принялся рассуждать, что устройся он на работу охранником, он бы на вторые сутки положил начальству на стол заявление. Скучная однообразная работа его угнетала. Хотелось, чтобы мир вокруг хоть как-то изменялся. Например, раздался бы цокот копыт где-то вдалеке.

Мышцы программиста напряглись, и он пристально уставился вдаль улицы, по которой кто-то ехал на осле. То ли это был ночной путник, то ли долгожданная Ира. Но Ваня вскоре разочаровался в ожиданиях. Странник свернул в один из переулков, и вскоре топот стих. Однако через считанные минуты вдруг из-за росшей неподалеку пальмы выскочила высокая женщина в коротком платье, за ней выбежал осел и встал, растопырив ноги. Словно на гимнастический снаряд, женщина прыгнула ногами ему на спину. Животное сгруппировалось и помогло хозяйке подскочить настолько высоко, чтобы ухватиться руками за край стены.

Далее — дело техники: женщина подтянулась, и уже в следующее мгновение стояла в полный рост. Она оглянулась, поправила ленту, стягивающую волосы на затылке, и спрыгнула вниз.

— Циркачка! — шепнул Ваня, высовываясь из куста.

Осел рысцой семенил прочь в ближайший переулок.

— Мелкая, свяжи зверя!

— Что? Осла? — лицо Маши вытянулось от удивления.

— А что такого? С лошадьми у тебя получалось, с этим тоже выйдет. И приведешь его к нам во двор.

— Ладно, попробую… А ты…

— А я схвачу Иру. Если, — он тяжело вздохнул, — если я не вернусь, мою девушку придется ловить тебе вместе с… отрядом влюбленных дур.

Программист понимал, что ситуация напряжена до предела, но все же натянуто улыбнулся кончиками губ. Умирать, тем более, от руки любимой девушки, он не собирался. Раскрутив кошку над головой, он забросил ее за стену, а когда понял, что шипастая железяка прочно зацепилась, принялся перелезать через стену.

— Удачи, мелкая! — подмигнув ей перед тем, как спрыгнуть, кинул брат.

Такой он, этот Иван, если что-то вбил себе в голову, то с дороги не свернет. Эту черту брата Маша прекрасно знала.

Девушка огляделась. Стражники верно несли свою службу, не спали на посту. А что они не заметили возни метрах в двухстах от ворот, легче всего списать на несказанную удачу. Прокравшись до ближайшего дома, Маша выскочила на широкую улицу, пытаясь разыскать дрессированного осла, который помог своей хозяйке столь ловко очутиться в саду фараона.

То, чем занималась сейчас московская студентка, напомнило ей игру в прятки. Правда она уже давно не третьеклассница, и ищет она по углам вовсе не хитрых подруг, норовящих во что бы то ни стало оставить ее галящей еще на один кон, а парнокопытное. Ясно, что осел не стал уходить далеко, ему еще нужно встретить хозяйку. Девушка зажгла фонарик и пробежалась лучом света по двум переулкам. Тишина, никакого движения. Словно осел провалился сквозь землю. Кошку можно было бы легко выманить корнем валерьянки, но на парнокопытного спутника Иры эта трава не подействует точно. Маша, отчаявшись, брела по улице, название которой в темноте было не прочитать. Она бросила тусклый луч фонаря на ближайший дом — 'Энгельса' — прочитала девушка корявый почерк брата.

Вроде бы здесь живет Неб, вспомнилось ей, и она почувствовала жар на щеках, и сердце дрогнуло в груди. Но девушка одернула себя, незачем будить друга из-за всякой ерунды. Сбежал осел, а ему-то какое до этого дело. Тем более, молодому человеку не очень хотелось общаться с Ваней. Вряд ли он с пониманием отнесется к просьбе Машиного брата.

Из этих рассуждений девушку вывел тихий окрик знакомого голоса. Все же Небу не спалось, он стоял на пороге своего не очень большого дома, в считанных шагах от задумавшейся московской студентки.

— Маш-шу, тоже не спится? — стараясь говорить как можно тише, спросил он, ласково улыбаясь.

— Типа того, — холодно ответила она, не решаясь подойти к кеметскому другу. — У меня тут… осел сбежал.

Небольшая ложь не страшна, раскрывать дело брата девушке не хотелось, но с другой стороны она понимала, что Неб решит ей помочь и вдвоем им будет легче найти и схватить животное.

— Рыжий? — вдруг спросил парень.

— Э…, - Маша оторопела.

До этого дня она считала, что ослы бывают только одного цвета — серого, и как-то особо не обратила в темноте внимания на окрас фантастически сильного животного. Если оно способно забросить хозяйку на двухметровую стену, то не удивительно, если оно может иметь и шкуру необычного окраса. Но если девушка сейчас скажет 'нет', а Неб видел именно рыжего осла и знает, где тот прячется, то ей придется искать другое животное, совершенно не нужное их с братом следствию. Сказать 'Да' — вполне логично. Если парень сам предложил вариант с рыжим ослом, значит, он не является диковинкой.

Но Неб поспешил сказать сам:

— Я тут только что отвел к себе на задний двор рыжего осла, одиноко бредущего по улице. Да, он упрямился и сопротивлялся, на его морде читался неподдельный ужас, будто перед ним Амт, готовый сожрать его сердце. Но когда я привязал его к столбу рядом с сеном, он успокоился.

— Рыжий… осел… — повторила обомлевшая Маша. — Я никогда не видела рыжего осла…

— Я тоже, — Неб хлопнул ее по плечу. — А еще я раньше не встречал девушек, одетых в платье из такой нежной материи.

Он провел рукой от плеча до талии, аккуратно, ласково, немного задержавшись на упругой груди девушки. Покраснев от смущения, она подняла взгляд на молодого человека и тут же оказалась в его крепких объятьях.

— Осел переночует у меня, и ты оставайся.

— Не могу, — отвернулась Маша.

Брат просил ее дождаться у стены после того, как она найдет и свяжет осла. Животное, к ее превеликому счастью, оказалось связано и обезврежено, к тому же находилось в безопасном месте, куда вряд ли кто смог бы пробраться и отвязать необычное парнокопытное. А вот о безопасности Вани Маша сказать не могла. Чего стоил его тонкий шрам на щеке, полученный предыдущей ночью. Ира, вселившись в чужое тело, оказалась вовсе не пай-девочкой и могла запросто и покалечить, и убить.

— Ты чего-то боишься? — спросил Неб, когда девушка вырвалась из его объятий.

— Типа того, есть одно дело… — она отошла от него на безопасное расстояние — ни обнять, ни поцеловать, ни утащить ночевать.

Маша поймала себя на мысли, что ей нравится идея провести время наедине с этим человеком, только противная тетка совесть грызла ее изнутри, вечно напоминая, что брат в опасности, и не время терять голову.

— Какая-то ты запуганная, — Неб подошел к ней и попытался обнять, — что с тобой?

Нет, рассказать о секретной миссии агента отдела странных явлений она не могла. От этого зависела жизнь ее брата. К тому же ее собеседник работал на фараона, и мог доложить правителю обо всем, что ни скажет ему таинственная гостья с севера. И эти мысли угнетали девушку все больше и больше.

— Завтра утром приду за ослом, я устала.

— Переночуешь у меня.

— Мой дом без присмотра.

— Да покарает священный Тукс того, кто пройдет мимо охранного знака и захочет ограбить жилище иноземцев, — улыбнулся Неб, беря девушку за руку.

— Почему-то на моей родине, — нашлась она, — священный Тукс не покарал ни одного домушника, так что я пойду.

— Проводить?

Какой он настойчивый — мелькнула мысль в Машиной голове. Отказать, значит, обидеть. Согласиться — выставить себя легкой добычей. А еще многие мужчины любят, когда женщина сопротивляется и отказывается от заманчивых предложений, это как бы разжигает их интерес. От подобных советов для юных невест пестрели глянцевые страницы многих девичьих журналов.

— Давай, — все же согласилась Маша, взвесив все 'за' и 'против'.

На своей территории она сможет легче справиться с любвеобильным кеметцем и вежливо попросит его уйти. А потом вернется к дворцовой стене ждать брата с пойманной проводницей. Но добраться до дома ей не довелось.

Проходя мимо ночного заведения, Неб резко остановился и развернулся.

— Но, — пыталась противиться Маша.

— А пойдем посидим! — тоном, не вызывающим возражений, заявил молодой человек, направляясь в 'Веселую Кошь'.

Только этого Дураковой сейчас и не хватало. Обнаженные танцовщицы, грациозно изгибались в такт мелодии, исполняемой музыкантшей в прозрачном платье на систре. Несколько молодых людей подбадривали очаровательных темнокожих красавиц восторженными возгласами. Где-то в глубине просторного увеселительного заведения у статуи полноватого рогатого уродца устроились ткачиха с двумя подружками, компания влюбленных в Ивана девиц. Они мелкими глотками пили подаренный им энергетик, который за столь долгое время все еще не закончился, и что-то раскладывали на столе. Гадали на объект своих обожаний, подумалось Маше.

— О, привет, Неб! — хлопнул вошедшего в клуб парня по плечу высокий мускулистый мужчина в красной юбке. — А у тебя есть девушка, не знал — не знал.

Услышав этот комментарий, Маша насупилась и покраснела, готовая провалиться сквозь землю и желательно очутиться в Москве 21 века. Но подобных перемещений в пространстве и времени обычной смертной осуществить было не дано.

— Да ты ей и кулон как невесте подарил! — заигрывающе глядя на скарабея, уютно устроившегося на груди у девушки, продолжил внезапно появившийся собеседник.

— Геф, — укоризненно протянул Неб, — не смущай девушку. — И, обратившись уже к Маше, он показал на свободный деревянный стол. — Идем, не бери в голову.

— Эх, красивая у него иноземочка, — скорее всего, завидуя парню, протянул мускулистый мужчина, поворачиваясь к стойке, за которой стояла губастая толстая дама лет сорока от роду.

— Хеттка, — небрежно бросила она, подхватывая мысль Гефа. — Понаехали тут всякие.

Хорошо, что Маша уже не слышала долгого разговора Гефа с хозяйкой заведения об иностранцах и о том, что Кемет только для кеметцев, что нет жизни за морем и Пунтом, а хетты, семиты, митаннийцы и прочие северные народы — дети Сета, несущие в Священную Черную Землю смуту и разруху.

Сладкое белое вино 'Кеметкие ночи' пилось за милую душу. Оно по вкусу чем-то напомнило московской студентке горячо любимое ей немецкое 'Молоко мадонны', но отдавало специфичным ароматом, и от нескольких объемных чаш не кружилась голова. Неб, не переставая, рассказывал о том, как следует привязывать осла, чтобы тот не сбежал, девушка делала вид, что внимательно слушала, но все время поглядывала на дверь. Она перебирала все возможные варианты, но не могла отыскать подходящего: как бы уйти, но не обидеть друга.

— Ты хоть слушаешь? — подловил он отвернувшуюся девушку.

— А… да, конечно, — она улыбнулась и положила ему голову на плечо.

Заряд энергетика заканчивался, и ее клонило в сон, но она стремилась не показывать усталости, не то Неб живо донесет ее до постели и устроится спать рядом.

— И ты на Гефа не обращай внимания, — гладя девушку по ее золотистым волосам, напевно говорил Неб. — Просто его все девушки обманывают. Не верит он вам.

'Правильно, и мне не надо верить, — думала Маша, — ты мне нужен только для того, чтобы адаптироваться в этом мире, мы с Ваней найдем его невесту и вернемся домой, а ты будешь страдать из-за меня… если, конечно, сам не ведешь никакой игры и не используешь знакомство со мной ради выгоды!

— О чем задумалась, красавица, — он поцеловал ее в губы, но девушка предпочла не отвечать.

Слишком натурально играл Неб, если он и задумал воспользоваться московской студенткой, то делал это настолько искусно, что девушка не замечала подвоха в его действиях. Мысли, что молодой человек просто влюбился, она не допускала. Очень хитрым и расчетливым казался ей верный слуга Тутанхамона.

— Да так… уеду я скоро, навсегда, а ты скучать будешь, так?

— А если я тебя не отпущу и приведу в свой дом? Тогда не уедешь.

Жениться, что ль предлагает? Машу словно кипятком обдало. Ну и артист! Сказать бы такое, чтобы навек эти мысли прогнать из его головы. Но опять фантазия подводила московскую студентку. Или она просто ничего не хотела отвечать на его заявления, и ей нравилось лежать головой на его груди и слушать ритмичные звуки систра.

— Устала, — он взял ее за руки. — Поспи, маленькая, да хранит твой сон Мут…

'Нет, я не хочу! — чуть было не вырвалось у Маши, но она опять промолчала.

— Молодые люди, вы тут спать собрались! — грубый голос хозяйки заведения разбудил девушку.

Сколько она спала — две минуты, час или всю ночь — разницы не ощущалось. Маше почудилось, что прошли считанные секунды. Она провела пальцами по растрепанным волосам. Рядом с ней заснул, положив голову на стол, Неб, а Геф с несколькими молодыми людьми пел что-то непотребное под музыку чернокожей женщины, игравшей на арфе.

— Утро уже! — рявкнула грудастая хозяйка, набрав полные легкие воздуха.

Эти слова подействовали как заклинание не только на Машу, но и на ее товарища.

Неб подскочил на месте, словно его ужалила оса. Причем не куда-нибудь, а в пятую точку.

— Кошмар! — хватая Машу за руку, крикнул он и кинулся прочь из заведения.

— А заплатить? — оторопевшая хозяйка ничего не поняла.

— Вот! — московская студентка вытащила из кармана мятую сторублевую купюру и сунула ее в руки женщине.

Когда они очутились на улице, уже светало. Горизонт на востоке окрасился в приятный розовый оттенок, но колесница Ра еще не начала свой бег по небосклону.

— Маш-шу, прости, — крепко обняв девушку, прошептал Неб, — я опаздываю к фараону, встретимся вечером.

— Тебя как будто подменили, — поймала она его на слове.

— Вроде того, до встречи.

Поцеловав ее в щеку, он бросился прочь. А Маша тут же кинулась домой. Открыв дверь, она с порога крикнула:

— Ваня!

Но ей никто не ответил. Только скелет и пингвин Тукс укоризненно смотрели на нее со стены. Недоброе предчувствие закралось в душу девушки.

В садах царского дворца стояла напряженная тишина. Где-то в глубине зарослей в кустах резвились мелкие животные, среди листьев пальм стрекотали ночные насекомые и бессонные птицы. Их тихие тонкие голоски пугали Ивана, заставляли то и дело оборачиваться на каждый незначительный шелест или хруст.

По-кошачьи гибкая женская фигурка в коротком темном платье перемещалась от одного дерева к другому, всем телом прилипая к стволам. Всматриваясь в темноту, она словно ждала кого-то, а потом продолжала свой путь небольшими перебежками. Ваня открывал для себя новые особенности, свойственные любимой девушке. Или не в своем теле она просто вела себя не так, как раньше. Это еще предстояло узнать. Но технику перемещения по ночному саду, агент ОСЯ с легкостью позаимствовал у преследуемой.

Добравшись до неприметной двери у невзрачного низкого дома, она скользнула внутрь. Выждав с полминуты, Ваня кинулся туда же. Судя по отсутствию какой-либо отделки, это было одно из помещений для слуг. Оно не охранялось, несмотря на то, что через него вел сквозной коридор на балкон, усаженный изящными невысокими деревцами. Девушка решительно шла вперед, словно ей был прекрасно известен не только план дворца, но и цель визита.

Резиновая подошва Ваниных кроссовок пришлась как нельзя кстати. Его шаги не были слышны не только Ире, но и самому программисту. Словно большая черная пантера он крался за своей добычей. Он мог бы ее схватить и повязать сразу же в саду, но, зная колдовскую силу девушки, он не мог представить, как ему с ней справиться. Достаточно одного промаха, неверного шага, и сложнее окажется поймать и остановить ее, реши она, например, убить фараона или его супругу. Черт из табакерки, то есть Иван Дураков из-за угла, будет кстати, только что ему потом делать с околдованной Ирой? Если уничтожить оболочку, душа отцепится от нее. Правда, не гарантировано, что она вернется в будущее, в свое родное тело. К тому же Ваня чувствовал, что если он попал в эту эпоху с помощью ноутбука и флешки, то и возвращаться придется так же. Значит, девушку как минимум надо поймать, связать и привести домой до утра, пока солнце не сожгло ее.

Вдруг преследуемая остановилась и оглянулась. Ваня вжался в стену, словно барельеф. Ему казалось, что девушка смотрит сквозь стены и видит его. Но она не менее решительно продолжила свой путь через помещения дворца. Отделка на стенах и полу отличалась своей роскошью. Длинные мозаики с изображениями сцен из жизни то ли богов, то ли предыдущих правителей очаровывали. Вот Машка бы тут просидела, перерисовывая все эти украшения, целую вечность! Ваня шел по мозаике, выложенной синими, красными, черными самоцветами: бутоны лотосов словно раскрывались под его ногами, а мелкие желтые цветочки сверкали бы золотом под лучами яркого египетского солнца.

Отметив роскошь убранства, программист понял, что девушка почти добралась до своей цели — в покои правителя. Выбравшись из-за очередного угла, он, изображая оживший рельеф, мелкими шагами крался за Ирой, как вдруг его нога наступила на что-то маленькое и крикливое.

Мышь ли то была, или другая живность — уже вряд ли интересовало парня. Мигом в голову пришла мысль о шапке-невидимке, одном из древних артефактов Лесоморья. Но, увы, этот предмет хранился в московском офисе, а не в кармане брюк. Девушка резко обернулась на писк и сразу же заметила нечто черное, выпирающее из стены, чего, когда она проходила мимо, там не было.

На фоне лазуритовой мозаики, изображающей речных обитателей, появился черный человек, уставившийся огромными от страха синими глазами прямо на девушку.

— Ты? — прошипела она. — Снова…

Она провела рукой по талии и бедру, словно ища висящий там кинжал, но, увы, оружия там не нашлось. Легкая улыбка скользнула по лицу девушки, когда она взялась за его плечи и назвала по имени.

— Ира, что ты тут делаешь? — чуть шевеля губами, прошептал Ваня, вжимаясь в стену.

— Надо, не мешай, — шыкнула девушка, но еще сильнее прижалась к нему.

Где-то вдалеке раздались шаги, и в конце коридора вышел охранник. Он направил свет факела туда, где стояли агент ОСЯ и преследуемая им. Но этого не хватило, чтобы различить в глубине коридора две фигуры, одетые в темное. Решив, что показалось, мужчина ушел прочь.

— Это все из-за тебя! — резко толкнув Ваню, прошипела девушка и бросилась туда, где только что стоял стражник.

— Стой! — крикнул программист, и девушка обернулась.

Она не ожидала, что молодой человек вот так просто нарушит тишину и выдаст обоих. Добежать до развилки и кинуться в другой темный коридор стало теперь для преследуемой делом номер один. Сломя голову, не заботясь о тишине, она мчалась куда глаза глядят, но и Ваня не отставал. Изредка оглядываясь назад, он заметил, что дворец начал оживать, и из некоторых комнат стали выходить стражники. То тут, то там раздавались крики. Чужаки во дворце! Убийцы! Демоны! Схватить живыми либо мертвыми! Отдаваемые приказы пугали, но программист не бросал преследование. Схватить Иру надо как можно скорее. Пока вооруженный стражник не стал у них на пути.

Коридоры дворца напоминали уровни горячо любимого Ваней на первых курсах квейка. Только на месте монстров оказались охранники фараона, сокровищем стала девушка, а автоматы заменили на кинжалы, которых у программиста, кстати сказать, не имелось. Как отсутствовала и возможность взлома, установки статуса бога, или хотя бы приобретения надежного доспеха.

Ира вдруг резко остановилась. Перед ней стоял мужчина в красной юбке, в одной руке он держал факел, а в другой — сверкающий в бедном свете огня нож. Она шагнула назад и оглянулась. Ваня, как вкопанный замер прямо за ней. Скрываться некуда. Попалась. Точнее, попалась бы, знай стражник намерения программиста. Довольная улыбка озарила лицо девушки. Она и не ожидала, что ей удастся так просто уйти.

— Ты? — вдруг выпалил мужчина, отшатнувшись. — Ты мертва! Зачем… пришла?

А со спины к Дуракову подходил второй стражник. Как нельзя более кстати. Глаза Иры налились красным, и она пристально посмотрела сначала в лицо одному стражнику, а потом и другому. Мужчины замерли на месте, а девушка принялась тихо говорить:

— Никто меня не убивал, мои верные слуги. Я шесть лет ждала момент, чтобы вернуться. Помогите мне, уничтожьте преследующего меня прислужника Сета.

Голос не повелевал, он просто делал установки, противиться которым не представлялось возможным. Оба стражника, благоговейно глядя на девушку, кивали ей. А Ваня понимал, что если она очарует двух сильных вооруженных мужиков, ему не спастись. Они с Ирой окружены, и если последняя обладает даром убеждения, то он не сможет уйти от получивших установки стражников.

— Я не могу убить, — кажется, один из слуг нашел в себе силы противиться гипнозу таинственной ночной гостьи.

— Почему это? — подойдя к нему поближе, девушка сорвала с его шеи шнурок с кулоном. — Ах, да, несанкционированное убийство.

Пока она занимается внушением — можно потихоньку уйти в более безопасное место, подумалось программисту, и он начал медленно пятиться к стене, чтобы просочиться мимо стражника.

— Тогда заточите его в темницу, а утром отдайте на суд фараону! — отдала окончательный приказ Ира.

'Сейчас или никогда! — искрой проскочила мысль в голове у Вани, и он кинулся прочь, не разбирая дороги. Но был сразу же остановлен резким ударом под дых. Два сильных стражника, получившие приказ, тут же исполнили его. Перед глазами у программиста все поплыло, он видел, как ухмыляющаяся девица удаляется по коридору, и понимал, что он нелепо потерял единственную дарованную ему жизнь.

Более менее он пришел в себя, уже сидя за решеткой в одной из подвальных комнат. Весь долгий путь до места заточения, у Вани в животе болело, напоминая о недавнем сильном ударе. Временами он останавливался, чтобы отдышаться, и стражники покорно выполняли все его просьбы за исключением одной — отпустить.

Интересно, сколько по времени действует магия Иры? Час, два, сутки, всю жизнь? Как только стражники придут в себя, они поймут, что совершили нечто против своей воли. Правда, надежды на чудесное освобождение Ваня тут же отмел. Вряд ли сидевшие по ту сторону решетки мужчины переменят свое мнение. Да они и не заметят, когда спадут чары. Они схватили человека, пробравшегося во дворец, что и должны были сделать. Значит, поутру его приведут к фараону, где и решится дальнейшая судьба программиста.

Ваня крутил в руке мобильный телефон. Еще два дня назад он мог бы запросто написать сестре сообщение: 'Мелкая, я в тюрьме, найди мне адвоката', - и сестра тут же бы помогла. А теперь Маша, скорее всего, стояла у дворцовой стены и ждала, когда ее горемычный брат вернется к ней. Должно быть, она видела Иру, которая добилась своего и возвращалась домой. Интересно, что ей понадобилось во дворце? Хорошо, если не убить фараона. Правда, под шумок из-за смерти правителя можно было бы легко сбежать из-под стражи.

Ваня достал из набедренного кармана банку с энергетиком и отпил несколько глотков пробуждающего зелья. Ни в коем случае не спать! До аудиенции с фараоном остаются считанные часы, и надо придумать, что бы такое сказать воплощению бога на земле и выпросить у него помилование. Надежда на спасение практически отсутствовала, не придавали оптимизма и грубые высказывания стражников, распивающих пиво по ту сторону решетки. Фараон — зверь, не помилует проникшего в дом. В лучшем случае бросят в пустыню на съедение шакалам, в худшем — велят закопать заживо.

Программист вжался спиной в стену и посмотрел на потолок. 'Даже если тебя съели, у тебя есть два выхода! — пронеслась спасительная мысль. 'И они противоположные', - продолжил рассуждения молодой человек, вспоминая строение тела млекопитающих. Если трепетать, ползать на коленях и просить о снисхождении — ничего не получится. Но у Вани в рукаве был козырь, спасибо девушкам из отряда влюбленных. Оставалось правильно им воспользоваться. Да, пускай нет безупречного оружия и статуса бога, но квейк можно пройти, не зная чит-кодов, если на плечах — голова, а не забитая мозгами кастрюля.

Москва, 2007 г.

Родители Коли уже давно спали, старший брат с головой погрузился в дебри каунтер-страйка, а мальчик все никак не отходил от своего ноутбука и занимался программированием. Все думали, что примерный Рыжов ложится спать в десять, а в семь утра просыпается бодрячком. Однако только с наступлением темноты скандинавский хитрец Локи и мог заняться своими прямыми божественными обязанностями. Больная нога пока делала его не очень подвижным, и это было на руку антропоморфу в человеческом теле. Пока не имеется всяческих людских обязанностей вроде 'поехали в сад' или 'а не отдохнуть ли нам в Тайланде пару недель', и не приходится прикладывать уйму усилий, чтобы скрыть свою истинную сущность.

В комнате поселилась ночная тьма, и только благодаря тусклому свету монитора можно было различить очертания мебели, силуэт мальчика и кучу игрушек, которыми еще несколько месяцев назад баловался московский третьеклассник Коля Рыжов. Мальчик вдруг услышал, как в окно стучат, и посмотрел туда.

На карнизе сидела черная кошка. Острыми коготками она скребла по стеклу. А рядом с ней гордо стояла южная птица ибис. И это на двадцать первом этаже! Любой человек бы несказанно удивился, но Коля открыл окно и предложил животным войти в его комнату.

Прокостыляв до двери, он запер ее на замок. На всякий случай, а вдруг брат-геймер явится на шум и увидит то, что людям знать не следует. Ясно, что в час ночи Рыжов-старший воспримет это как плоды разыгравшейся фантазии, но скандинавский бог решил перестраховаться.

Пока он возился с замком, кошка и птица успели перекинуться в невысокую черноволосую женщину с янтарно-желтыми глазами и старика, одетого по моде Чеховских рассказов, в пенсне и с потрепанной папкой 'Дело? в руках.

— Что вам нужно на ночь глядя? — возмутился Локи, устроившись на диване. — Я часть своего договора выполнил и жду платы.

— Во-первых, здравствуйте! — улыбнулась кончиками губ женщина.

— А во-вторых? — хитрец почувствовал неладное, но старался не подавать вида.

— Как раз об этом я и пришел поговорить, — учтиво заметил старик, — Тот, архивариус кеметского клана, если мы с вами не знакомы.

Недобрые нотки чудились в голосе этого человека, но Локи и боялся предположить, в чем кроется подвох. Он сделал все, как и просила его янтароокая Баст: во что бы то ни стало написал программу, когда пришло время отдал ее агенту и стал терпеливо ждать. Ради заказа кеметской богини он лишился тела питерского программиста и теперь вынужден был жить в теле ребенка. Он не стал разбираться в мотивах представителей античной когорты, почему они именно так поступили с ним. Было и так ясно, что они против затеи Баст. И этого мотива хватало, чтобы объяснить все, произошедшее с Локи.

— Так вот, господин, — продолжил тем временем Тот, открывая папку и вынимая оттуда пожелтевший листок, — мои программисты проверили копию написанного вами кода. Ведь он запущен на ноутбуке у Дуракова! Там есть одна досадная ошибка с адресом возврата.

Локи поймал недобрый взгляд богини-кошки, словно из-за этой оплошности она готова была не только разорвать договор, но и уничтожить его на месте прямо сейчас.

— Ты понимаешь, из-за этой ошибки Иван не сможет вернуться обратно! — крикнула она, не заботясь о том, что геймер в соседней комнате может услышать ее вопль.

— И что делать? Сколько времени на исправление?

— Теоретически, — рассуждала женщина, — час в нашем времени равен суткам в Кемете. Ивану отведено 7 дней, два из которых он уже прожил. То есть, у тебя могло бы быть пять часов, но…

Непреодолимое обстоятельство, не иначе, догадался Локи, когда богиня сделала паузу после 'но'.

— Но, — подхватил ее Тот, — каким образом мы сможем перезаписать запущенный файл в операционной системе, написанной людьми?

— У Дуракова на ноутбуке, вроде бы, Линукс, — насупился хитрец.

— И что с того? Те же окна, только без форточек! — раздосадовано крикнул Тот. — Эту систему писали люди, Тукс — не бог, а символ, к Интернету в четырнадцатом веке до Рождества нас не подключит.

— Тогда как быть? — Локи чуть не плакал от досады.

Радужное будущее рушилось словно карточный домик. Он был так близко от бессмертия, но пара неверных строк кода испортили все. И если Ивана не вернуть из древности, с миром может случиться нечто непоправимое.

— Есть один запасной выход, — вздохнула Баст, — но я не очень хорошо представляю, как через него смогут пройти люди.