В аэропорту Дамаска они застряли еще на два часа. Кристиана решительным быстрым шагом направляется к телефонам. Под ногами грязный пол, клочковатыми пятнами на нем лежат блики света, ограниченные странными углами. Она набирает ряд цифр, потом еще один и начинает блуждать по бесконечному лабиринту гудков и пауз до тех пор, пока в динамике не раздается сочный голос Русского.

— Потому что правила есть правила, — говорит она.

— Это никогда не было твоим девизом.

— Нет, не было, но мне все же очень его не хватает.

— Почему вдруг тебя стало так задевать будущее человечества, дорогая моя?

— Мне нужно, чтобы ты сделал для меня одну вещь. — Вероятно, впервые в жизни, думает Кристиана, она вообще просит другого человека об одолжении.

— Ты хочешь, чтобы я помог Койоту.

— Да, — говорит она, она знала, что он знает.

— Я ждал твоего звонка и уже сделал все, что мог.

— Что это значит?

— Я помогу ему выбраться, хотя я не могу помочь ему войти.

— Почему?

— Потому что есть правила.

— Потому что правила есть правила.

— Посмотрю, что можно сделать, — обещает он наконец.

Кристиана нервно проводит рукой по волосам.

— Я собираюсь в Рим, приезжай, если хочешь пригласить меня на объявленный танец.

— Я был бы от этого в полном восторге, но, может быть, стоит предпочесть Грецию. Там очень мило в это время года.

— Может быть, но потом.

— Может быть. Ты не была в музеях Ватикана?

— Нет, ни разу.

— Феноменальные собрания, в стороне от любопытных, туристов мало, частный вход и выход.

— Благослови Бог, — говорит Кристиана.

— Удачи.

Она вешает трубку, и он остается один стоять у замолчавшего телефона, звук тишины почему-то проникает в самые глубины его души. Его трогает пустота, гулкая пустота. Какой долгий вечер ему предстоит, и он решает сделать несколько телефонных звонков.