Ночь прошла на удивление спокойно. Сон усталых путников, не смог нарушить даже приглушённый шум во дворе постоялого двора, или стрёкот ночных насекомых, надо сказать довольно громкий и назойливый.

Утром спутники наскоро позавтракав решили продолжить путь. Крип долго думал, что-то прикидывал, а потом все же решил, что им необходим пойти на восток. Почему именно на восток, он так и не смог толком объяснить, но девушки не стали с ним спорить. Время от времени на глухой лесной тропке им попадались путники, поодиночке или небольшими группами. Их девушки старались обходить стороной. Им частенько приходилось пересиживать очередных любителей прогуляться по «тайной» эльфийской дороге в кустах, что не прибавляло им настроения.

— И долго мы так будем тащиться. — Недовольно пробурчала Зея. — У меня уже всё чешется от этих кустов. И почему мы каждый раз прыгаем в какие-то колючки, неужели нельзя найти что-нибудь попроще.

Крип виновато развёл руками, но Ксанка видела, что в его глазах вспыхивают искорки тщательно скрываемого веселья и фыркнула.

— Зей, да он над нами просто издевается, ты присмотрись.

— Что, — грозно взревела девушка, — я тут последние штаны по кустам рву, а ему весело?

Крип поторопился вылезти из ставшего таким негостеприимным кустарника, дабы избежать справедливого гнева двух лесных дев.

— О чём вы, девушки. Это чистая случайность. Я же не виноват, что эти путники выходят на нас, в тот самый момент, когда рядом с нами нет ни одного приличного куста. Я, между прочим, тоже пострадавшее лицо. — И мужчина демонстративно продемонстрировал оцарапанную ладонь.

Весь вид девушек говорил, что они ему совершенно не верят, но убивать коварного на месте пока не спешили.

— Говори, почему тянешь время.

Крип посмотрел на Ксанку с некоторой долей удивления и слегка улыбнулся. — Я всегда знал, что ты умница, заметила всё-таки.

— Я не вчера родилась, Крип. Когда ты уже объяснишь, что именно пообещал эльфам? Когда-то, ведь, сказать придётся.

Мужчина неожиданно ласково провёл кончиками пальцев по щеке девушки, за секунду до того, как она сумела отстраниться и тихо сказал. — С моей стороны тебе ничего не грозит. Поверь.

— Ох, Крип. Темнишь ты что-то. Ведь ты знал обходной путь мимо эльфийских стражников и заклинаний. Тебе нужно было избавиться от Валдора?

— Если бы я сделал, как ты говоришь, то вы не отправили бы подругу в безопасное место. И потом, не думаешь же ты, что я преподнесу эльфам их оборотня на блюдечке с голубой каёмочкой. Им ещё придётся за тобой побегать. С моей стороны обмана не будет, к эльфам ты попадешь, но ведь я не говорил, что приволоку тебя к границе и передам остроухим с рук на руки.

— А можно иначе? — Горько сказала Ксанка

— Обижаешь. Если бы было нельзя, я бы не ломал голову ища обходной путь.

Девушки переглянулись и недобро ухмыльнулись

— Крип, на кого ещё ты работаешь? Только не говори, что это твоя собственная инициатива.

— Я всего лишь бедный старый человек. В этом мире слишком много желающих возвысится за счёт других, и мне приходится с этим мириться. В любом случае, я обещал, что вы попадёте к эльфам, значит попадёте. А как, это уже дело десятое.

— Ты ещё скажи, что неважно в каком состоянии. В разобранном виде, знаешь ли, тоже можно пересечь границу, но меня почему-то такой способ транспортировки не устраивает.

Крип покачал головой и двинулся вперёд. Больше они непредвиденных остановок не делали, то ли путники, шастающие по этой части леса кончились, то ли Крип перешёл на действительно тайные тропы, но факт оставался фактом. Перестав нырять в жутко колючие кусты, Зея подобрела, и начала что-то тихонько мурлыкать себе под нос.

Вскоре впереди замаячили верхушки деревьев эльфийского леса. Несмотря на то, что этот лес вплотную прилегал к Древнему, он отличался от последнего как день от ночи. Высоченные кроны эльфийских деревьев имели неповторимый вид. Больше никому не удавалось вырастить таких гигантов, зеленеющих круглый год и таящих под своей сенью живительную прохладу. Даже дриады, несмотря на свои умения, ни в чём не уступающие эльфийским, а в чём-то даже их превосходящими, не смогли вырастить у себя подобное чудо.

Ксанка ещё не вошла под сень эльфийских деревьев, а уже ощутила на себе их живительное воздействие. Сердце затопило восторгом долгожданной встречи. Казалось, каждая травинка, каждый кустик в удивительном лесу кричит. — «Здравствуй сестра». И тело отзывалось на приветствие, захотелось встать на четыре лапы, запрокинуть голову к небу и завыть выплескивая свой восторг.

— Ксан, что-то случилось?

Девушка вздрогнула и перевела на Зею недоуменный взгляд.

— В каком смысле?

— У тебя глаза цвет поменяли и уши изменились. Ты чувствуешь какую-то опасность?

Ксанка грустно усмехнулась и перевела взгляд на видневшиеся вдалеке эльфийские деревья.

— Нет Зей, я просто почувствовала запах родины. Ты даже не представляешь, что значит, для такой как я, вернуться туда, откуда я вышла. Это ни с чем непередаваемое чувство. Очень тяжело терять родину, Зей, я даже врагу такого не пожелаю. А нас оторвали от наших истоков, грубо, жестоко. Нас лишили права прикоснуться к святой земле. Это больно, Зей, очень больно. И возвращаться больно, особенно когда знаешь, что это не навсегда.

Дриада потухшим взором посмотрела на подругу. Она, конечно, подозревала, что той нелегко, но даже не догадывалась, что настолько.

Ксанка прикрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, и когда она их снова открыла, то все изменения исчезли, будто их и не было.

— Так лучше?

— Я бы не сказа, что лучше, просто более привычно. — Пробурчала дриада.

Путники прибавили ход, время поджимало и, необходимо было торопиться. Чем ближе они подходили к эльфийскому лесу, тем беспокойнее становилась Ксанка. Зов леса становился просо непереносимым. Казалось лес задался целью, притянуть к себе оборотня буквально канатом, чтобы она не дай то боги, не прошла ненароком мимо. Но, стоило им ступить под сень Древнего леса, как Ксанку отпустило. Она вздохнула с облегчением и расправила плечи.

— Кто-то очень сильно хочет здесь меня видеть.

— И ты даже не догадываешься кто?

Ксанка с удивлением покосилась на Зею, а в следующее мгновение застыла памятником, самой себе.

— Посох.

— Ну, наконец-то, ты начала понимать. Ты нужна артефакту. Пробиться к тебе через границу он не может, а вот притянуть к себе очень даже — да.

— Замечательно, я теперь что буду всегда зависеть от желаний бездушной деревяшки?

— Я бы не стала утверждать, что она бездушная. По определению это не так. И что-то мне подсказывает, что твоя связь с артефактом, слишком сильная. Намного сильнее, чем думают эльфы. Такую связь разорвать не так-то просто.

— И что они, по-твоему, сделают. Прикопают меня под ближайшим кустиком, и найдут нового носителя?

— Я же говорю, всё не так просто и только время покажет, была ли я права.

Крип тонко усмехнулся, и устало проговорил. — Да, ничего они ей не сделают. Эльфам запрещено убивать оборотней.

— С каких это пор? Нет, я, конечно, слышала об указе в человеческих землях, но эльфам людские приказы не закон. Или я не права?

— Не совсем. Людские законы им конечно не указ, но вот те, которые отдаёт лес, они проигнорировать не могут.

— Лес? — Хором воскликнули девушки.

— Именно лес. Или вы думаете, эльфы появились здесь сами по себе. Лес стоял у истоков их возникновения, он же может и устроить им закат их существования. Практически устроил, — тихо проговорил последнюю фразу Крип.

— О чём ты?

— Эльфам многое пришлось изменить в себе со времён Страшной ночи.

— Страшной ночи? Что это за ночь такая.

— Лес долго терпел, но, в конце концов, вынес приговор. Оборотни тоже были его детьми, его частью, а эльфы забыли об этом. Что заставило перворожденных схватиться за оружие и начать повальное истребление оборотней, никто не знает, но вот последствия этого решения были ужасны. Мало того, что они истребили почти всех оборотней, тем самым нарушив природный закон магии. Они вызвали на себя гнев леса, тем самым почти обрекли себя на медленное вымирание. Во время страшной ночи у всех эльфов, умерли дети, младше тридцати. Все. А новые рождаться просто перестали.

Девушки смотрели на Крипа огромными от шока глазами.

— Это же страшно. — Тихо проговорила Зея.

— Именно поэтому ночь назвали страшной. Ни до этой ночи, ни после неё, эльфы не знали большей боли и страха. Всё это время они искали выход и, кажется, нашли его, вот только им и в голову не могло прийти, что спасать их будет оборотень.

— Готова поспорить, для них это было неприятным открытием. — Ксанка усмехнулась. — Вот они наверное ругались, мне даже представить страшно, какие многоэтажные конструкции из неприличных слов они выстраивали, для того чтобы выплеснуть, всё что у них внутри накипело.

Пока Ксанка обдумывала слова Крипа, Зея решила послушать лес. Через какое-то время она перевела сияющий взгляд на подругу и с благоговением прошептала. — Это удивительно. Этот лес такой отзывчивый. Я даже предположить не могла, что с ним будет так легко говорить.

— Ничего удивительного, — Крип пожал плечами, — просто лес соскучился по нормальному общению. После Страшной ночи, у него с эльфами установился вежливый нейтралитет, а по мне, так они начали его бояться и от этого лесу очень больно.

Ксанка бросила тоскливый взгляд в ту сторону, в которой, предположительно, её ждал Васька и тяжело вздохнула. Боль больше не возвращалась, что можно было расценивать как хороший знак. Если бы случилось что-то страшное, она бы уже это почувствовала — значит жив. Но идти ещё несколько дней. Продержится ли столько мальчик? Хватит ли ему сил, чтобы противостоять кровожадным эльфам.

* * *

Мальчик лежавший на слишком большой для его тельца кровати, выглядел до того измученным, что глядя на него слёзы невольно наворачивались на глаза. К его виду не остались равнодушны даже перворожденные. Высокий хмурый эльф с зелёными глазами стоял рядом с постелью и что-то сосредоточенно смешивал в стакане. Взгляд его то и дело возвращался к мальчику, и он каждый раз с трудом отводил его. Как целитель, он не мог спокойно смотреть на то, как страдают его пациенты, особенно когда пациентами были дети. Во время страшной ночи, эльф потерял своего единственного ребёнка, только что родившуюся девочку. Его жена не смогла пережить горя и вскоре отправилась вслед за малышкой, несмотря на все старания целителя. С тех пор сердце эльфа ожесточилось. Нет, он по-прежнему лечил своих пациентов, вкладывая в своё дело всю свою душу, но вот доброго слова от него давно никто не слышал.

Когда его вызвали среди ночи в целительское крыло, он явился туда, не скрывая раздражения на лице, но стоило ему увидеть своего будущего пациента, как в его душе словно что-то треснуло и через эту трещину начала просачиваться та, старая сущность зеленоглазого целителя.

Маленький пациент выглядел настолько слабым, что эльфа буквально начала душить ярость. В данный момент, ему было абсолютно всё равно, что его пациент не эльф. Обращаться так с детьми, самым ценным, что может быть в этом мире, он не понимал такого.

— Кто это сделал. — Холодно спросил целитель у черноволосого советника молодого князя.

— Это так важно?

— Нет, сейчас меня больше интересует, к какой расе относится малыш. Мне нужно скорректировать план лечения.

Хазеель недоуменно посмотрел на целителя, и устало потёр лоб.

— Стейф, мальчик человек, разве это не очевидно.

Целитель внимательно посмотрел на маленького пациента магическим зрением и нахмурился.

— Я бы не стал это утверждать. Слишком много непонятного, но ты прав, лечить его всё же придётся как человека.

— Понятно. Что скажешь. Он слишком долго не приходит в себя.

— А чему ты удивляешься, на фоне сильнейшего болевого шока общего истощения организма и психологической травмы, ещё удивительно, что он вообще у вас дышит.

— Истощение? Травма? Ты о чём?

— Хазеель, вы, когда ребёнка в последний раз кормили? Молчишь? А я могу ответить, больше суток назад. Если учесть, что состояние недоедания преследовало его почти всю жизнь, то неудивительно, что даже такой небольшой перерыв после какого-то периода стабильного питания привёл к резкому ослаблению организма.

Травма, это просто, у него так эмоциональные узлы в ауре запутаны, что мне даже касаться их страшно, тут лучше будет, если с ним поработает специалист, но даже у него мало что выйдет. Мальчику слишком часто делали больно и не только физически. А вот с болевым шоком от ранения будет посложнее, он не успел даже мысленно закрыться от той боли и теперь мы можем наблюдать результат.

— Ты сможешь хоть что-то сделать — Неожиданно охрипшим голосом проговорил Хазеель.

Целитель покосился на советника молодого князя и прищурил глаза, очень уж странно вёл себя брюнет для того, кто не виноват. Мальчик явно был для него важен, но он не признавался в этом даже самому себе.

— По-хорошему, мне нужно вывести его из этого состояния, для того чтобы объективно оценить нанесенный организму ущерб, но я этого делать не стану. Он даже сейчас чувствует боль. Родовые заклинания, это вам не просто так. Второго болевого шока он может и не выдержать.

— Я понял, делай что нужно. Я подожду.

Целитель пожал плечами и приступил к лечению. Как оказалось, мальчик плохо воспринимал, заживляющие заклинания. Нет, хуже ему не становилось, но и явного облегчения он тоже не чувствовал. Складывалось полное ощущение, что вокруг мальчика находится какой-то кокон, и он не позволяет магии извне подобраться к его телу. И что именно делал этот кокон, защищал, или напротив, удерживал что-то внутри, целитель сказать не мог. Пришлось действовать с помощью мазей и настоев. Конечно без заклинания, лечение грозило затянуться, но выбирать не приходилось.

Как только Стейф стабилизировал состояние мальчика, Хазеель настоял на том, чтобы переместить его в его комнату. Целитель неодобрительно поджал губы, но перебороть упрямство Хазееля не смог. Побоявшись тащить мальчика порталом, советник применил левитацию и очень скоро Васька медленно опускался на широкую кровать брюнета.

Целитель неотступно следовал за эльфом и координировал его действия. Потерять юного пациента, из-за неловкости советника ему не хотелось.

И вот теперь он стоял рядом с кроватью и размешивал очередное снадобье, которое предположительно могло помочь мальчик, а могло и не помочь. Как оказалось, большинство распространенных зелий, организм мальчика просто игнорировал, даже не собираясь исцеляться. Это ставило в тупик и укрепляло эльфа во мнении, что мальчик не является чистокровным человеком. Ещё больше его напрягало то силовое поле, которое не позволяло применять на мальчике заклинания исцеления. Кто и для чего поставил это поле, можно было только догадываться, но лечить мальчика необходимо было уже сейчас и, целитель старательно подбирал всё новые и новые формулы зелий.

Хазеель появился в своей комнате, как всегда неожиданно. Он какое-то время постоял рядом с кроватью, а потом тяжело опустился в кресло. Только сейчас Стейф заметил, каким усталым выглядит советник молодого князя. Не удивительно, при всём том, что официально он числился советником Сантиона, на самом деле на его плечи нагрузили столько забот по обустройству дворца, что было удивительно, как ему хватает суток, на то чтобы решить все вопросы.

— Вы бы поспали Хазеель. Не дай то боги, свалитесь рядом с мальчиком, кто тогда будет о нём заботиться.

Хазеель устало улыбнулся. Отдохнуть действительно хотелось, но впереди было ещё много дел.

— Вы бы мне лучше укрепляющего чего дали Стейф. Я только дела все доделаю, и обязательно отдохну.

Целитель пристально посмотрел на нерешительно улыбающегося эльфа, а потом достал из своего сундучка, какую-то бутылочку, подумал, отлил треть в стакан, разбавил всё это соком из графина, стоящего на столе и протянул Хазеелю. Брюнет полюбовался на осуждающее выражение лица целителя и со вздохом выпил предложенное зелье. Когда ожидаемого подъёма сил не пришло, он с удивлением посмотрел на мужчину. Через какое-то время в его взгляде появилось понимание ситуации вместе с гневом, но поделать он уже ничего не смог. Глаза брюнета закрылись и, вскоре он уже мирно спал, заботливо прикрытый покрывалом.

Такую картину и застал Сантион, когда отправился искать своего пропавшего советника.

— И что это значит? — Он с удивлением посмотрел на мирно дремавшего друга.

— Это значит, что у каждого живого существа князь, есть определённый предел прочности, и ваш бесценный помощник только что к нему подошёл. Не стоит так изматывать своего лучшего работника, если ему давать возможность отдыхать, отдача будет намного большей. Поверьте мне.

Сантион бросил на Хазееля внимательный взгляд, от которого не укрылась бледность кожи и тёмные круги под глазами, а так же страдальческая гримаса, то и дело выползающая на лицо.

— Готов поспорить, он даже во сне решает какие-то жутко важные хозяйственные вопросы. — Целитель усмехнулся. — Только обещайте мне, что прикроете от гнева своего советника.

— В каком смысле?

— Он же не совсем добровольно на боковую отправился, пришлось поспособствовать и не совсем с его согласия. А если уж быть совсем честным, совсем без согласия, ну болит моя целительская душа при виде таких вот измотанных физиономий.

Сантион усмехнулся и пообещал, что прикроет целителя и не позволит пасть жертвой мести коварно усыпленного эльфа.

Когда Хазеель проснулся, он долго не мог понять, где собственно находится. Собственная комната оказалась до неожиданности незнакомой. Откуда-то послышался судорожный вздох и Хазеель оказался на ногах раньше, чем успел осмыслить природу звука. Васька метался по постели и тихонько стонал. Хазеель бросился к нему и осторожно потрогал лоб. Жара не было. Под рукой эльфа мальчик на мгновение замер, а потом его лицо разгладилось, из тела ушла напряжённость и он засопел провалившись в сон.

— И что же тебе снится малыш.

Всё же, как бы ни было тяжело, но усилия Стейфа принесли свои результаты. К вечеру мальчик открыл глаза. Какое-то время он молча смотрел в потолок, а потом предпринял попытку повернуть голову, чтобы осмотреться. Но, даже такое простое движение заставило его замереть, закусив губу от боли. Боль прокатилась по телу тягучей волной и затаилась где-то глубоко внутри, не желая без боя сдавать свои позиции. Васька полежал какое-то время, зажмурив глаза и старательно борясь с подступившими к глазам слезами. Он же мужчина, а им не пристало плакать. Отдышавшись, мальчик решился ещё раз открыть глаза. На этот раз вместо потолка над ним склонилось лицо Хазееля. От неожиданности мальчик вздрогнул и с трудом подавил желание шарахнуться в сторону.

— Вы меня прибить хотите. — Хрипло проговорил он, с осуждением глядя на эльфа.

— С чего ты взял?

— А вы бы рады были, открыть глаза и увидеть прямо перед собой мою физиономию?

Хазеель честно задумался, потом видимо что-то сообразив, усмехнулся и отошёл.

— Извини, но ты так долго пытался вынырнуть из сна, что я уже отчаялся дождаться.

— А сколько сейчас времени?

— Если хочешь знать, сколько времени ты в постели, то почти сутки. Наш целитель выяснил, что на тебя почему-то не действуют целительские заклинания. Поэтому ты и провалялся так долго.

— Долго? Да я обычно по несколько дней валялся. Так что один день это вообще очень быстро. — Договаривал Васька уже тихим нерешительным голосом, натолкнувшись на тяжёлый взгляд Хазееля.

— Позволь поинтересоваться, и что же заставляло тебя по несколько дней приходить в себя? — Обманчиво мягким голосом спросил эльф, и Васька весь сжался. Весь его вид говорил о том, что делиться информацией мальчик не намерен.

Хазеель нервно дёрнул плечом, но для себя решил обязательно выяснить обстоятельства плохого самочувствия мальчика.

— Хорошо, оставим этот вопрос на другое время, а сейчас скажи, как себя чувствуешь.

Васька попробовал пожать плечами и тут же зашипел от боли. Да что ж это такое. Никогда так плохо не было. Видимо, эльфёныш швырнул в него что-то совсем уж нехорошее.

— Понятно, сейчас позову целителя.

Целитель явился по первому зову. Он ласково посмотрел на растерявшегося мальчика, осторожно его осмотрел и заявил, что выглядит парень намного лучше и всё идёт как должно.

— Может ему обезболивающего дать. — Тихо спросил его Хазеель.

— Он жалуется на сильные боли? — Стейф озабоченно нахмурился.

— Нет, но в этом то и всё дело. Он никогда не пожалуется.

— Такой терпеливый?

— Такой упрямый.

— Понятно. Можно конечно, но часто его давать нельзя, иначе вызовет привыкание. А мальчику это ни к чему.

— Я понял. Прослежу.

— Тогда я сейчас отправлю к вам одного из своих помощников, и он всё принесёт. Инструкция будет прилагаться.

Через несколько мнут, после ухода целителя, в комнату бесшумно вошёл один из эльфов целительского крыла отдал брюнету несколько скляночек. Тот быстро прочитал инструкцию, нахмурился, но всё же отлил немного из одной бутылочки. Разбавленное соком лекарство перекочевало к Ваське. Так как держать стакан в руках он не мог, пришлось Хазеелю его поить. Мальчик жутко смущался, но послушно пил горьковатое зелье.

Боль потихоньку отступала, шаг за шагом, она сдавала свои позиции. Мальчик несмело покачал головой, шевельнулся, а потом осторожно сел, откинувшись на подушку.

— Лучше? — Хазеель пытливо посмотрел на мальчика.

— Да.

— Замечательно, тогда я тебя слушаю.

Васька удивлённо моргнул и уставился на эльфа.

— Во-первых, ты зачем из комнаты вышел?

— Я есть хотел. — Тихо пробормотал мальчик. К слову сказать, он и сейчас бы не отказался. Вылечить его почти вылечили, а вот покормить так и не удосужились. — Вас всё не было, ну я и пошёл поискать кого-нибудь.

— Нашёл? — Голос у Хазееля был недовольный, но это скорее было недовольство на себя. Сам он частенько пропускал обеды и ужины, совершено без последствий для своего самочувствия, а вот слабый организм мальчика воспринял эту ситуацию как угрозу себе любимому и попытался хоть как-то компенсировать потраченную энергию.

— Нашёл. — Васька вздохнул, а потом весь как-то подобрался. — Я же ничего. Они первые начали. Чего они ко мне цеплялись.

— Полуголый человеческий мальчик с аурой волка в сердце эльфийского дворца. Действительно, и чего они к тебе прицепились.

— Надо было запереть меня в темницу, проблем было бы меньше. — Тихо проговорил Васька, старательно отводя глаза.

— Может быть и лучше. Вот только в данном конкретном случае стопроцентно был не прав молодой княжич. Хорошо, с этим разобрались. А что с твоими реакциями. Ты двигался, будто вареная рыба. От того заклинания, что применили наши эльфята, уйти довольно просто, но ты даже не попробовал.

— Я пробовал, — как то устало проговорил Васька, — только мне плохо стало

— Понятно. Так сиди здесь и никуда не уходи. Залезешь ещё куда-нибудь, выпорю.

Мальчик проводил мужчину удивлённым взглядом.

— И куда я, по-вашему, денусь? Плюну на всё и поползу знакомиться с ближайшими соседями?

Хазеель вернулся очень быстро, как и обещал. В руках его был большой поднос и, судя по запахам, которые исходили из-под него, заставлен он был чем-то очень вкусным.

В животе заурчало с тройной силой. Организм требовал своего и, ему было плевать, что шевелится хозяин с трудом, и на насмешливый взгляд черноволосого эльфа. Он молил только о том, чтобы его покормили.

Глазами Васька съел бы всё, но на самом деле наелся довольно быстро.

— Теперь понятно, почему ты такой мелкий. Ещё бы поклевал что-то и сделал вид, что сейчас лопнет от обжорства.

Васька обижено посмотрел на него. Он действительно не мог съесть много, так всегда было, вот только никто не собирался обеспечивать мальчика частыми перекусами и, потому приходилось чаще голодать, даже если в доме случались обильные обеды или ужины.

— Не дуйся, это я так к слову. Как только проголодаешься, вызовешь слуг, они тебя накормят.

— Как вызову? — глаза Васьки широко распахнулись.

— Молча. Вот видишь, шнурок. Дёрнешь за него, и тебя услышат.

— А, понятно. — Васька с сомнением покосился на вышеупомянутый шнурок. Что-то ему плохо верилось, что по его требованию слуги не просто придут, а ещё и согласятся его покормить.

Хазеель с аппетитом доел всё, что осталось на подносе после мальчика, то есть практически всё и потом, отставив тарелки в сторону уставился на Ваську внимательным взглядом.

— Я по делам. Скоро вернусь. А ты ещё поспи.

Мальчик пробурчал что-то непонятное и прикрыл глаза.