Мадам де Помпадур сидела в кресле, глубоко задумавшись. С минуты на минуту в ее будуаре должен был появиться Пьер Карон. Она назначила ему аудиенцию, чтобы сделать основательное внушение относительно его поведения при дворе. Впрочем, она сильно сомневалась в том, что ее слова возымеют должное действие на этого бунтовщика, как она про себя называла Карона. Однако ее это мало беспокоило. Настоящая причина этой встречи состояла вовсе не в том, что она хотела поставить на место зарвавшегося простолюдина, волею судьбы оказавшегося в среде сильных мира сего. Ей просто хотелось взглянуть на него поближе. Ее, всегда интересовали люди, которые многого сумели достичь в этой жизни. Люди, которые смогли преодолеть жесткие рамки ограничивающего их социального пространства, достойны всяких высоких похвал. Она бы даже сказала, что они достойны почестей королей. Впрочем, как и она сама. Она тоже из этой стаи, прорвавшихся сквозь все мыслимые и немыслимые ограничения и преграды. Ее отец не был аристократом, он был типичным буржуа, сыном крестьянина, и ей мало, что светило в этой жизни, однако судьбе было угодно распорядиться иначе. Впрочем, не только судьбе. После того, как ей в одиннадцать лет предсказала цыганка, что она станет первой дамой королевства, она так уверовала в это, что на протяжении многих лет упорно преследовала поставленную цель. Получила блестящее воспитание и образование, удалось-таки, выйдя замуж за незнатного дворянина и тем самым проникнуть ко двору. Но здесь ее ожидало поначалу полное разочарование. На скромную «мещаночку» никто не обратил внимания, а когда одна дама в присутствии короля все же восхитилась грацией молодой незнатной особы, официальная фаворитка короля герцогиня де Шатору так наступила ей на ногу, что неосторожная добрая женщина упала в обморок. Впрочем, герцогиня в скорости умерла, и властелин Франции, красавец Людовик заскучал опять. Вот тогда она и сумела воспользоваться, может быть, единственным в ее жизни шансом.

Мадам де Помпадур тяжело вздохнула, взгляд ее, обращенный в свое далекое прошлое, слегка затуманился. Однако печаль ее была недолгой.

Вошла горничная и доложила о прибытие Карона. Мадам де Помпадур распорядилась впустить его. Горничная скрылась за дверь, и в ту же секунду в нее вошел человек в напудренном парике и дорогом камзоле. Мадам де Помпадур, слегка прищурив глаза, с интересом рассматривала его, пока он склонился перед ней в низком поклоне.

— Здравствуйте, господин Карон. — Помпадур улыбнулась ему. — Надеюсь, вас не слишком обременила моя просьба заглянуть ко мне.

— Мадам, я счастлив, что могу лицезреть вас безо всяких помех. — Карон почтительно отступил от нее на шаг назад.

Помпадур слегка рассмеялась.

— Мы с вами одни, поэтому можно обойтись без столь привычной вам лести. Тем более, повод, по которому я хотела вас видеть, достаточно серьезен.

— Я в чем-то провинился? — Карон сделал удивленное лицо.

— Вы провинились во стольких многих вещах, что говорить об этом просто бессмысленно. А знаете, в чем ваша главная вина? — Помпадур изящно потянулась за веером, лежащим на туалетном столике, и раскрыла его. — Она в том, что вы такой, какой есть.

— Я понимаю, мадам, вашу мысль. Но мне легче умереть, чем измениться, — порывисто произнес Карон.

— Не надо крайностей. Никто вас не просит умереть. По крайней мере, пока. — Маркиза многозначительно посмотрела в сторону Карона.

— Это обнадеживает, — произнес он.

Помпадур рассмеялась, Карон присоединился к ней, нисколько не смущаясь уместен или нет в его ситуации этот демарш. Глядя на женщину, он сделал вывод, что она нисколько не рассердилась на него за такую дерзость. Он тут же проникся в ней симпатией.

— Поверьте, вы мне симпатичны, господин Карон. — Помпадур весьма благосклонно посмотрела на него. — Я могу понять вас как никто другой. Но вот смогут ли это сделать другие, я сомневаюсь. Например, господин де Саблиер.

— Ах, вы об этом, — Карон с облегчением вздохнул, он то думал…

Но мадам Помпадур не дала ему возможности продолжить.

— Если бы только он одни. Недовольство против вас охватывает всю большую часть общества.

— Но этим можно только гордиться, мадам!

— Вы очень самонадеянны, господин Карон. — В ее голосе зазвучал металл. — Для человека скромного происхождения это может сослужить плохую службу. Я давно хотела вас спросить: разве Бог, рождая человека тем, кем он есть, не указывает ему тем самым его место?

— Не думаю. — Карон взглянул ей прямо в глаза. — Скорей наоборот. Зачем человеку скромного происхождения он вручает большие способности. Разве не намекает он ему в этом случае, что тому следует воспользоваться ими для возвышения. Иначе, какой смысл в них. Многим кажется, что происхождение важней всего. Но не является ли это той проверкой, которую каждому из нас устраивает господь.

Какое-то время Помпадур молчала, раздумывая над его словами. Не чересчур ли он дерзок и заносчив, пыталась оценить она.

— Да, слухи о вас верны, вы человек в равной степени опасный и честолюбивый, — недовольно произнесла маркиза.

— Но разве это грех — быть честолюбивым? — нисколько не смущаясь ее тоном, спросил Карон.

— Иногда — да. Ваши отношения с принцессой Викторией…, — Помпадур не стала продолжать и многозначительно замолчала.

— Ах, вот в чем дело? — с облегчением вздохнул Карон. Наконец-то он понял причину желания мадам поговорить с ним.

— Разговоры приняли слишком неприятный оборот. Неужели вы всерьез надеетесь возвыситься таким образом? — Помпадур осуждающе посмотрела на Карона, — Я симпатизирую вам, и только потому решила предостеречь от любых ошибок. Есть поступки, которые при всей их вредности и ошибочности могут быть прощены. Но есть поступки, которые при всей их привлекательности губят человека их совершившего. Я вовсе не осуждаю ваше стремление возвыситься над тем положением, в которое поместила вас судьба при рождении. Но будьте благоразумны, ставьте достижимые цели.

— Поверьте, мадам, это сплетни, которые распускают мои недоброжелатели. — Карон притворно потупил глаза, но тут же его взгляд вырвался из плена этой лжи и смело встретился с глазами Помпадур. — Да, я честолюбив, но не безумен. Мои чувства не восходят выше уровня почтения, которое я питаю к принцессе и всей королевской семье. Я знаю тот предел, выше которого мне никогда не подняться. И если я и сумею чего-то в жизни достичь, то, прежде всего, благодаря своим способностям, а не чему-то иному.

— Благодарю вас, это я и хотела от вас услышать. Мы с вами в чем-то похожи, мы оба нарушаем принятые каноны. Но есть вещи, которые не следует делать ни при каких обстоятельствах.

— Что же, например? — поинтересовался Карон для приличия. Хотя он прекрасно знал, что не нуждается в подобных советах, по причине их нецелесообразности для себя, ведь он из тех, кто никогда не знал и не будет знать преград ни в чем.

— Желать недостижимого, даже, несмотря на то, что оно манит более всего.

— Если бы вы знали, как иногда от этого трудно удержаться, — вздохнул Карон.

— В этом залог ваших будущих успехов. Смирить гордость — это равносильно созданию фундамента будущего, — назидательно произнесла Помпадур. — Меня подкупает в вас то, что вы в равной степени талантливы, умны и честолюбивы. Печально смотреть на людей, которые имеют лишь одно из этих двух качеств. Первые остаются ни с чем, и от того всю жизнь пребывают в печали, другие раздражают своей пустотой, незаслуженным выдвижением.

— О, поверьте, мадам, я вас не разочарую, вы всегда будете смотреть на меня с удовольствием, — горячо произнес Карон.

Госпожа Помпадур слегка коснулась Карона веером.

— Именно для этого я вас и пригласила. Я не хочу, чтобы вы исчезли из света ни по причине невостребованности, ни по причине излишнего превосходства. Я знаю, как вам трудно удержать его в себе, когда оно так и рвется наружу. Но что же делать, милый Карон, вы же не захотите меня разочаровать.

— Ни за что на свете, мадам!

При этих словах Помпадур от души рассмеялась.

— Вы нравитесь мне. Ваша любовь к женщинам всем известна. И это мне импонирует. Мужчина, равнодушный к женским прелестям, вызывает во мне подозрение.

— О, будьте спокойны, вам не в чем меня подозревать. Что совсем не мешает мне испытывать по отношению к вам чувство глубочайшего почтения, — Карон слегка склонил перед ней голову.

— И к королевской семье — тоже, — продолжила его мысль Помпадур.

— И к королевской семье — тоже, — как прилежный ученик повторил за нею Карон.

— Я вам завидую, ваша судьба — в ваших руках. В то время как моя, зависит не от меня, — произнесла Помпадур, слегка обмахивая свое лицо веером.

— Вы добились всего, чем может добиться женщина. Я добьюсь всего, чего может добиться мужчина.

— Это наглость с вашей стороны, но я ее вам великодушно прощаю. Слишком много людей и без меня пожелают вас наказать. Тем более ваш подарок — эти часы выглядят великолепно. Я не забываю, кто их сделал. Я сказала вам все, что должна сказать. И даже больше.

Мадам де Помпадур сложила веер и протянула Карону руку, которую он почтительно поцеловал.

— Этот разговор будет жить в моем сердце до конца моих дней, — разжимая ее пальцы, произнес Карон.

— Не обманывайте ни меня, ни себя. Вы его забудете, как только мое положение изменится. Но в этом не будет вашей вины. Мир таков, каков он есть, — печально произнесла Помпадур.

— Иногда я думаю, что он даже еще хуже, — поправил ее Карон. — Но бывают минуты, когда он мне кажется лучше. Только что я пережил как раз такие минуты.

— Вы свободны, прощайте, — произнесла Помпадур. Карон поклонившись, удалился.

Помпадур задумчиво смотрела ему вслед, пока он не исчез за дверью. В этой позе она оставалась еще несколько минут. Ее не покидало ощущение, что только что она прикоснулась к чему-то вечному, к тому, что переживет века. Или ей это только показалось?

Он опасный человек, он или погибнет или его ждет великое будущее, подумала маркиза Помпадур, зябко поведя плечами, если он сумел ввести в смятение даже такую прагматичную женщину, как я.