Возле дома Петровича стояли две незнакомые, шикарные «иномарки». Витька скрипнул калиткой и вошел во двор. У кроличьих клеток курили трое: шикарно одетая девушка и двое молодых людей. Они о чем-то лениво переговаривались и сразу замолчали, увидев Витьку.

Один из парней тут же загородил ему дорогу к дому.

— Здесь живая очередь, — строго предупредил он.

У парня было узкое, длинное лицо и такой же длинный нос. Его глубоко посаженные глаза холодно блестели.

«На мафиози похож…» — невольно подумал Витька.

— Вообще-то я здесь живу, — спокойно пояснил он, отстраняя парня в сторону.

— Родственник, что ли?

— Племянник.

Глаза у парня подобрели. Он проводил Витьку до самой двери, безуспешно пытаясь заговорить с ним о погоде.

— Меня Жорой зовут! — крикнул он напоследок, в спину Витьке.

— А меня Виктором Григорьевичем, — не оборачиваясь, представился Витька и закрыл за собой дверь.

На кухне, за столом, сидел Петрович и пересчитывал деньги. О том, что он занят именно этим можно было догадаться только по движению рук старика — самих бумажек в широких, натруженных ладонях старика почти не было видно.

Рядом с ним, на табуретке сидела не молодая женщина в легком и очень дорогом пальто. Она внимательно рассматривала черного, старого кота. Лена стояла у окна и строгим, учительским голосом диктовала инструкции.

— Первую неделю не выпускайте кота из дома, — монотонно вычитывала Лена. — Кот должен привыкнуть к новому месту. Перекормить не бойтесь. Что касается чистоты, то вполне хватит коробки с песком.

— Я уже купила специальный песок, — похвасталась покупательница. — Ароматизированный.

Петрович чуть заметно улыбнулся, но потом посмотрел на деньги, снова нахмурился и принялся пересчитывать их заново.

— Очень хорошо, — продолжала Лена. — Если кот начнет гадить, ткните его носом в этот ароматизированный песок.

Витька поздоровался.

Не прерывая счета, Петрович кивнул племяннику. Лена подошла к мужу и поцеловала его в щеку теплыми, мягкими губами. Витька немного удивился. Раньше таких излишних нежностей на людях Лена никогда не проявляла.

Когда покупательница, наконец, вышла, Витька спросил:

— За сколько отдали кота?

— За тысячу двести, — коротко бросил Петрович.

— Рублей?! — испугался Витька.

— Баксов, племянничек, баксов! — усмехнулся Петрович.

Поцелуй Лены оказался для Витьки совсем не единственной неожиданностью. Словечко «баксы» встречалось в лексиконе Петровича впервые и, надо признаться, звучало в устах старика настолько непривычно и удивительно, что Витька чуть было не сел мимо стула.

— А вчера доходило до полутора тысяч, — Лена обняла Витьку за плечи и лукаво прищурилась. — Муж — ты гений!

— Я всегда тебе об этом говорил, — немного растерянно заметил Витька.

Он был очень удивлен ценой.

— А я-то, дура, не верила, — Лена прильнула к мужу. — Витечка, ты золотко мое ненагляное!

— Сколько наторговали-то?

— Двадцать восемь тысяч триста долларов. Продали двадцать штук. Кстати, рубли мы пока не считали, времени не было…

Витька присвистнул.

Дверь приоткрылась и в щель просунулась физиономия очередного покупателя.

— Можно? — вежливо спросила физиономия.

— Заходи, Жора!

Вошла сразу вся, уже знакомая Витьке, троица. Девушка чарующе и несколько профессионально улыбалась. Боясь показаться нескромной, она часто одергивала чересчур короткую юбочку.

Петрович взглянул на покупателей поверх очков и кивнул на старенькие стулья.

После небольшого торга Витька установил окончательную цену на очередного кота — тысячу триста долларов.

— Виктор Григорьевич, это же грабеж! — возмутился Жора. Тем не менее, в голосе покупателя звучали плохо скрытые нотки восхищения. — Это же только кот!

Витька только развел руками, давая понять, что торг неуместен.

— Еще вопрос, что это за кот! — вмешалась Лена. — Например, те, что по улице бегают, вообще ничего не стоят. А вот наши, — женщина подняла с пола толстенного кота и прижала его к груди, — наши — особенные. Им, может быть, вообще цены нет!

— Все равно это грабеж! — продолжал возмущаться Жора.

Девушка стряхнула с туго обтянутой лайкрой коленки невидимую пылинку и многообещающе улыбнулась Петровичу.

— Дедушка, продайте нам всех своих котов, — неожиданно спросила она.

— Как это всех? — удивился старик.

— Всех значит оптом. А еще напишите нам бумажку, что это ваши коты.

— И сколько дадите? — насторожился Петрович.

— По семьсот за штуку.

«Семьдесят два минус двадцать равняется пятьдесят два кота, — быстро подсчитала в уме Лена. — Если по семьсот за штуку, получается тридцать шесть тысяч четыреста долларов. И всего-то?! Ну и жулье!»

— Еще не известно кто кого ограбить хочет, — уже вслух сказала Лена. — Мы вас или вы нас.

— Хорошо. По восемьсот за штуку.

«Сорок одна тысяча шестьсот, — мгновенно подсчитала Лена. — Какая наглость!»

— У нас три кота осталось, — соврал Витька. — Так что, сами понимаете, граждане, ни о какой оптовой продаже речи быть не может.

— К вам же еще придут, — не унималась девица.

«Вот тебе и конкуренты, черт бы их побрал! — подумал Витька. — Люди пытаются честно прожить своим умом за чужой счет».

— Кошки, как вы знаете, приходят к Петровичу только весной, — уже вслух сказал он. — И, кроме того, у нас нет фермы для их разведения.

— А зря, — довольно прозрачно намекнула девушка. — С таким человеком как Николай Петрович, об этом стоило бы подумать.

«Ох, и умная ты девка! — с неприязнью подумал Витька. — Только ты должна знать, что подражать легко, а вот рожать идею трудно. Так что вали отсюда и рожай!»

— Торг окончен, — сухо объявил он.

Витька незаметно подмигнул Лене. Жена неохотно сбавила цену на кота на пятьдесят долларов. Девушка выложила на стол деньги и, по-прежнему часто и жадно посматривая на Петровича, сказала:

— Вы все-таки подумайте над нашим предложением. Мы вам телефончик оставим.

На этом визит закончился.

До вечера компаньоны смогли продать еще восемь котов и трех кошек. Удивительно, но цены на котов росли и росли. Последнего кота с «фермы» Лена продала за тысячу восемьсот при начальной цене больше двух.

— Своих котов продавать не буду! — вдруг заявил Петрович.

Старик имел в виду Багиру и ее крохотное племя. Лена кусала губы и так жадно смотрела на Петровича, что Витька улыбнулся. Молодую женщину так и подмывало уговорить Петровича продолжить торговлю.

— Ладно, шабаш на сегодня, — согласился с Петровичем Витька.

— Больше двадцати тысяч за день! — Лена хлопала в ладоши и танцевала. — Муж я тебя снова люблю!

— Деньги ты любишь, а не меня, — возразил Витька. — И вообще, деньги могут испортить любую женщину.

— Конечно, могут, — засмеялась Лена. — Но если бы ты только знал какое блаженство женщина в это время испытывает!

Витька и Петрович сидели на диване и сортировали купюры по их номинальной стоимости. Родные, российские рубли компаньоны откладывали в сторону. Впрочем, их было совсем немного. Глава фирмы Петрович предпочитал брать валюту.

— И я тоже пересчитывать хочу, — Лена стала возле дивана на колени, и озорно сверкая глазами, посмотрела на Петровича. — Дядь Коль, дай и мне кучку.

Петрович улыбнулся и пододвинул к женщине целый ворох зеленых банкнот.

— Ты лучше рубли пересчитывай, — сказал Витька.

— Сам их считай! — Лена прильнула щекой к куче банкнот и обняла ее руками. — Ух, ты сколько же тут!

— А ты говорил, хватит, мол, ловить, — ворчал на Петровича Витька. — Между прочим, осталось только штук сорок, что ли? Что делать-то будем?

— Пробьемся! — ответила за Петровича Лена.

— И с кормом туговато, — вздохнул старик.

— Корм — ладно! — Витька показал Петровичу стодолларовую банкноту. — Между прочим, это три тысячи пятьсот рублей по курсу. Килограмм мясных отходов стоит пятьдесят рублей. А зерно? Имея такие деньги, мы тысячу котов прокормим!

— Витечка, поехали еще половим? — Лена села рядом с мужем и обняла его за шею — Поедем, да?

— Опасно! — вздохнул Витька. — Ты представляешь, что будет, если все всплывет наружу? Кроме того, ты женщина приметная. Так что, в случае чего, я один поеду.

— Одного я тебя не пущу!

— Почему?

— Мало ли что! Я тебя… Как это? Я тебя на всякий случай прикрывать буду.

— Своим телом, что ли?

На котоферму за следующей партией котов и кошек и для кормежки оставшихся, компаньоны решили отправиться только затемно. Лишний раз мелькать на глазах у соседей Витька не хотел. Чем дальше заходило дело, тем строже следовало хранить тайну существования котофермы.

Лена стала собираться в дорогу вместе с мужчинами.

— А ты куда? — удивился Витька.

— Как куда? С вами, конечно.

— Еще чего!

Но окрыленную успехом Лену было невозможно переубедить. Молодая женщина хотела знать все о вдруг оказавшемся таким прибыльном деле.

Петрович предложил Лене кирзовые сапоги.

— Сыро на улице, — пояснил он и тут же пожаловался. — А вот у меня вот ноги мерзнут. И почему-то не ступня, а икры и коленки. Старею, что ли?

Лена протянула Петровичу колготки. Старик замахал руками:

— Ты что, Лен?! Да не одену я их!

— Дядь Коль, ты пойми, они же греют лучше шерстяных штанов, — уверяла Петровича Лена. — Одевай и нечего тут кокетничать.

— Срамота! — отбивался Петрович. — Старый дед и вдруг в колготках!

— Под штанами все равно ничего не видно.

В конце концов, Петрович нехотя взял колготки и направился в соседнюю комнату. Когда он вернулся, его поджидал еще один подарок. Лена конфисковала у Витьки кожаную куртку.

— Оденем тебя с ног до головы, дядь Коль, — молодая женщина жадно улыбалась. — Одно дело делаем, так что друг к другу поближе нужно быть. Такая теснота делу только поможет.

— Будем жить как в автобусной давке, — пояснил Витька.

— А хотя бы! — с вызовом ответила мужу Лена.

На улице было темно и сыро. Мелкие, похожие на пыль, дождевые капли лезли в глаза и уши. В черных лужах плавали случайные блики света от далеких фонарей. Они были похожи на тусклые, разноцветные бензиновые пятна.

Витька тащил в правой руке тяжелую сумку с кошачьей едой, за левую его цепко держала Лена. Женщина несла на плече узел со старыми тряпками. Лена настояла на том, что кошкам с котятами нужны более уютные места, чем те, которые смогли соорудить для них мужчины.

Петрович шел впереди, подсвечивая под ноги фонариком.

— Витьк, смотри, тут лужа, — предупреждал он.

— Вижу.

— А здесь лучше по обочине пройти.

— Хорошо.

— А-а, черт! — старик взмахнул руками и завалился на бок.

Лена засмеялась.

— Да не спеши ты, дядь Коль! Успеем.

Старику помогли встать.

Дорога вышла в поле, идти стало немного легче. Казалось огромное окружающее пространство еще сохранило остатки тепла и света. Полная луна отмечала свое место на небе едва заметным, светлым пятном.

Под ногой женщины громко вскрикнула кошка. От неожиданности Лена выронила узел с тряпками.

— Боже мой, что это?!

— Кошка, — пояснил Петрович. — Багира. Последнее время она со мной всегда на котоферму бегает.

Луч фонарика осветил кошку. Она была мокрой и жалкой. Сильно прихрамывая на левую переднюю лапу, Багира выбралась на высокую обочину. Она села и осуждающе посмотрела на людей.

— Ты зачем с нами пошла, глупая? — спросил Витька Багиру. — Иди домой!

Кошка слабо мяукнула.

— Пошли! — Лена потянула мужа за руку. — Не чего время терять.

— Вы потише-то ногами, — предупредил Петрович. — Кошку замнете.

— Дядь Коль, так ведь ее в темноте не видно!

Через два десятка шагов Петрович оглянулся и посветил фонариком. Багира тащилась следом, сильно припадая на переднюю лапу. Судя по всему, кошка устала, ночной переход давался ей с трудом.

Старик подождал Багиру, взял ее на руки и втиснул за отворот куртки.

— Тебя мне еще не хватало! — ворчал старик. — Сидела бы дома возле батареи.

Кошка почувствовала тепло человеческого тела и благодарно замурчала.

— Петрович, не отставай! Светлое будущее — не социализм, ждать не будет.

— Да иду я… Иду!

Кормить кошачье стадо при свете фонарика оказалось не таким уж простым занятием. Витька вляпался ногой в ящик с кошачьим туалетом. Лена чуть не опрокинула на себя кастрюлю с кашей. Супруги то переругивались, то весело смеялись. Петрович подманивал животных куском копченой рыбы, осматривал их, как осматривал своих кроликов — не заболели ли? — и отбирал нужных.

— Жутковато тут без света, — жаловалась Лена. — И эхо какое-то странное. Вот послушайте: а-а-а!

— А-а! Ао-ао! Ао-ао!.. — ответило эхо. Последние звуки чем-то напоминали голосок мультфильмовского злого гнома.

Закончив раскладывать по мискам еду, Витька осмотрел темные углы. Мертвых животных нигде не было. Племянник подошел к Петровичу.

— Что, дядь Коль? Не болеют коты?

Старик кивнул.

— Нет, все нормально.

Витька потянулся к ближайшему коту.

— Пасть не забудь посмотреть, — предупредил Петрович. — И шерсть повороши… Вы котов с улицы брали, так что какую-нибудь заразу запросто принести сюда могли.

Лена снова громко крикнула. Эхо охотно отозвалось.

— Не занимайся ерундой — посоветовал Витька жене, внимательно осматривая очередного кота. — А это что? Ничего не понимаю… Ленка!!

— Ну?

— Гну! Откуда у нас кот с желтыми глазами?!

— Не знаю.

— Ты мне зубы не заговаривай! Ты его в машину подкинула? — Витька стал надвигаться на жену, держа перед собой за шиворот толстенного кота. — Лучше по-хорошему признайся!

— Отстань, дурак!.. — отбивалась Лена. — И убери кота. Он мне сейчас глаза выцарапает! Ма-а-а-ма-а-а!

«Ну, чисто грачи галдят», — улыбаясь, думал Петрович.

Работа была закончена только через долгих два часа. На обратном пути, едва выйдя из диспетчерской, Лена поймала Витьку за локоть и жарко зашептала ему в ухо.

— Вить, а Вить, там, на котоферме, на меня кто-то смотрел… Честное слово, смотрел!

— Кто?

— Откуда я знаю?!

— Тогда я ничего не понял.

— Ну, как тебе объяснить… Знаешь, вот иногда кажется, что тебе в спину кто-то смотрит. Оглянешься, а там действительно кто-нибудь стоит. Вот и на котоферме у меня такое же ощущение было.

— Глупости, — отмахнулся Витька.

— Ой, Вить, честное слово, я не выдумываю! Мы когда по коридору шли, я оглянулась, а там сзади чьи-то глаза красные… У Петровича за спиной. Может быть, это домовой был?

— Ага. От военных остался. Домовой в погонах!

— И все-таки там что-то есть. Что-то не хорошее, — настаивала Лена. — Я ведь почему в коридоре оглянулась? Потому что на руках у Петровича кошка зарычала. А еще там…

Договорить Лена не успела, Витька поскользнулся и сел в лужу.

— Уй, черт! — громко выругался он. — Да отстань же ты от меня свой ерундой! Итак, проблем полно, так ты еще новые выдумываешь!

Но Лена не отпустила руку мужа до самого дома.

После ужина Петрович, пряча улыбку, посмотрел на Лену.

— Слышь, Лен, это самое… Спасибо тебе.

— За что, дядь Коль?

— Да ведь и в самом деле хорошо греют колготки.

Ночью, в кровати, Витька подвергся со стороны жены долгому сексуальному насилию. Лена была как никогда страстной. В конце концов, порядком вспотевший Витька уткнулся головой в подушку и прошептал:

— Все! Не могу больше.

Лена рассмеялась. Она приподняла ногу и толкнула мужа в бок.

— Вить!

— Ну?

— Посмотри какая у меня ножка красивая.

Витька посмотрел. Ножка у Лены действительно была очень красивая.

— Что скажешь, а?

— Скажу, что завтра вставать рано…

Лена прильнула к мужу.

— Будем деньги зарабатывать?

— Вообще-то, если честно, с помощью кошек мы не зарабатываем…

— А что же мы делаем?! — удивилась Лена.

Муж лег лицом в подушку и ничего не ответил.

Утром Петрович потерял три тысячи долларов. Всю ночь старику снился уютный деревенский дом и, едва встав с постели, он еще раз решил пересчитать деньги. Петровичу нравилось не спеша перекладывать бумажки из одной кучки в другую, рассматривать деньги на свет или смотреть на них просто так, удивляясь их количеству. Но денег оказалось ровно на три тысячи меньше, чем было вчера. Старик пересчитал еще раз. Денег не прибавилось.

Забыв надеть штаны, Петрович направился в комнату племянника. Супруги спали. Витька улыбался даже во сне. Лена тихо посапывала, уткнувшись носом в плечо мужа. Ее белая, полная нога лежала поверх одеяла, крепко обнимая Витькины колени.

— Витьк… — тихим, подрагивающим голосом позвал старик.

— Ну-у-у? — не открывая глаз, отозвался племянник.

— Витьк, деньги пропали…

Супруги одновременно, как по команде, открыли глаза.

— Все?!

— Нет…

Старик смотрел на голую женскую ногу и чуть не плакал от горя. Лена спрятала ногу под одеяло и посмотрела на мужа. Тот потер заспанное лицо ладонями:

— Ну, если не все, то сейчас найдем. Никуда они не денутся.

Пропавшие деньги искали втроем. Лена забыла надеть халат и ползала по полу на коленях в ночной рубашке.

— Тут нет, — бормотала она, заглядывая под шкаф. — И тут тоже нет…

Деньги нашли быстро. Скатанные в упругий рулончик доллары лежали за ножкой дивана.

— Вчера уронил, наверное, — виновато улыбнулся Петрович.

Лена вернулась в спальню. Она упала на кровать и прижалась лицом к подушке. Ее душил смех.

— Ты чего? — удивился Витька.

— Дядя Коля… Ой, не могу! — смеялась в подушку Лена — В моих колготках… Ха-ха-ха!

Витька улыбнулся.

— Одевайся. Работы много.

Работы было действительно много и ее хватало всем.

За два последующих дня компаньоны продали еще тридцать семь котов и кошек. Лена скучала по детям, но визит в деревню, ввиду крайней занятости, пришлось отложить. Петрович пустил под нож половину кроликов — старик явно берег деньги и не хотел тратиться на корм. Растянутые на скорняжных рамках кроличьи шкурки до предела заполнили сарай. Запах от них был совсем не райский.

— Между прочим, это тоже деньги, — пояснял Петрович Витьке. — Пусть маленькие, конечно, но нам и они сгодятся.

— Я понимаю, дядь Коль, — ворчал Витька, вытаскивая очередной мешок зерна из кладовой Петровича. — Только я твоими «шкурными» химикатами уже насквозь пропитался. От меня даже Багира шарахается. Наверное, боится, что я с нее шубку сниму.

Во вторник и среду Витька и Лена, уже ночью, съездили на охоту. На этот раз Витька не решился на похищение одомашненных животных и предпочитал действовать возле рынков и новостроек. Обе вылазки оказались довольно удачными и больше двух десятков диких котов, кошек и котят (правда, уже не такого стерильно-черного цвета как предыдущие) отправились на котоферму.

После вылазки старик снова взялся за кроликов. А покупатели шли и шли… В четверг, в одной из областных газет, появилась статья о не совсем обычных случаях исцеления детей в областной больнице. Автор статьи довольно прозрачно намекал на то, что возможной первопричиной этих чудес является черный и зеленоглазый кот, недавно поселившийся в больнице. Той же ночью кота украли. Его разыскивала вся городская милиция. Дело не обошлось без введения в действие пресловутого плана «Перехват» и даже погони. Возвращение кота Анекдота в больницу происходило довольно торжественно. Заместитель мэра города прежде, чем отдать кота детям долго позировал с Анекдотом перед фото— и видеокамерами.

Цены на живой товар «от Петровича» резко взлетели вверх. А покупатели словно сошли с ума. Их было так много и они так охотно соглашались с растущими ценами, что все происходящее вдруг стало похоже на финансовую сказку…

Петрович метался по двору то встречая гостей, то снова направляясь к кроличьим клеткам. Доходило до смешного: одну покупательницу, даму с бледным, нервным лицом, старик встретил у калитки с окровавленным ножом в руках. Дама посинела от ужаса и попятилась к машине. Если бы не торопливые объяснения Витьки сделка наверняка бы не состоялась.

У Лены то и дело подгорала на плите кошачья каша с тушенкой. Молодая женщина страдала. Ей искренне казалось, что без ее участия в торгах цены на волшебных котов начнут падать.

— С такой поварихой как ты выгоднее «Кити Кэт» покупать, — ругал жену Витька. — Попробуй сама что ты наварила!

— Сожрут и такую, — отмахивалась Лена.

— Я тебя сейчас саму эту кашу есть заставлю! — бушевал Витька. — Валютный товар мне испортить хочешь?!

Азартно поблескивая глазами, Лена смело вступала в очередную перепалку с мужем. Чем яростнее и веселее была ссора, тем более страстно Лена вела себя ночью в постели. Ее ласки были настолько жаркими и жадными, что порядком измученный Витька сделал неутешительный вывод:

— В тебя, Ленка, и в самом деле словно черт вселился.

Лена тихо смеялась и нежно шептала:

— Весело же, Витечка, ой, как весело! И заткнись, пожалуйста. А то я тебе ухо откушу!

Суета большого бизнеса затянула Витьку, как в трясину — с головой. Впрочем, как бы это странно не звучало, он все еще умел находить время для поэтической грусти. По ночам, когда жена усыпала, он выползал из кровати и брел на веранду. Раскрыв там тетрадку Витька долго смотрел на чистый лист бумаги. Мысли шли по кругу и вновь возвращались к текущим проблемам кошачьего бизнеса. Витька тряс головой, грыз ручку, курил сигарету за сигаретой, но ничего не помогало. Ручка тянулась к бумаге и выводила неуверенные строчки:

Витька перечеркивал написанное, писал и снова перечеркивал. Иногда он вздыхал и долго смотрел в темное окно…

Один раз, уже порядком разозлившись на самого себя, Витька быстро, почти без исправлений, написал следующие строчки:

«А нож-то тут откуда? — растерянно подумал Витька, перечитывая стихи еще раз. — Прямо как Петрович я у кроличьих клеток…»

Он уже в который раз вспомнил жутковатые строчки, об «истине в пыли у ног» написанные им однажды зимним вечером. Как и раньше эти сточки казались ему чужими, пришедшими извне, но они были искренними… И они не давали покоя.

«И откуда такая бесовщина в голову лезет? — Витька морщился, как от боли. — Словно иудой себя чувствуешь…»

Спал Витька без сновидений, чего с ним никогда раньше не было.