Первое апреля по времени Туры, Лортах, Алина

Принцесса Алина проснулась оттого, что ее куда-то несли. По закрытым векам то скользили тени, то ударяли солнечные лучи, слышался звук шагов, шелест пышных крон и крики птиц, а она чувствовала себя словно оглушенной и неспособной ясно мыслить. Приоткрыла глаза — профессор держал ее на руках, и его плечо под щекой было мокрым, как и ее волосы. И она вся была горячая и разморенная.

Пятая Рудлог прижалась крепче, зажмурилась и вздохнула — тут же накатили воспоминания обо всем, что произошло во время погони и после, в твердыне. В груди заворочался холодный режущий ком — горечь и страх с острыми краями.

Она сглотнула. Нет, только не думать. Не хватало еще снова тяготить лорда Макса слезами.

Все, что случилось на берегу родника, всплывало в голове обрывками — так больно ей тогда было. Мелькали в голове уверенные действия Тротта, его тревога, и непривычная ласковость, и то, как холод ее тела вдруг сменялся жаром. Но Алина бы не поклялась, что это ей не привиделось.

После чудесного излечения, в полудреме, принцесса продолжала чувствовать крепкие объятия лорда Макса, а потом и осторожные его касания. Он смачивал ей губы, легко касался головы и ребер, которые наконец-то не болели, кажется, заматывал ей грудь — Алина как сквозь туман вспомнила, что сорочка ее вся была изорвана. Затем она совсем заснула, а профессор, видимо, решил не ждать и понес ее прочь от превращенной в прах твердыни. Сколько же он шел?

Принцесса еще раз втянула носом воздух — пахло мужским потом, мхом, разогретой на солнце корой и смолой. От разнообразия живых запахов, от тепла тела рядом холодный ком в груди замер и перестал ощущаться. Посмотрела на красноватые лучи солнца, наискосок падающие сквозь папоротниковые листья. Вечер… а из твердыни они спаслись до полудня.

— Проснулись? — прозвучал над ее ухом голос Тротта.

— Почти, — сонно и смущенно пробормотала Алинка и подняла на него глаза. Инляндец выглядел уставшим: под глазами залегли тени и губы были сухими. — Профессор, вы целый день так меня несли? Зачем? Надо было разбудить.

Тротт остановился и аккуратно опустил ее на землю, прижимая к себе одной рукой. Заросший, полураздетый — только в полотняных, заляпанных кровью штанах и обуви. Принцесса посмотрела на себя — не пригрезилось: остатки его разодранной кнутом рубахи пошли на то, чтобы перемотать ей грудь и стянуть разорванные штаны полосой ткани наподобие кушака.

— Я пытался, — усмехнулся он незло. — Стойте, дайте я посмотрю. — Пальцы легко прошлись по ее голове и ребрам. От руки его шел холодок, отдающий покалыванием в местах бывших ушибов. — Вы отказывались просыпаться, а нам нужно было уйти подальше. Не беспокойтесь, я делал остановки, да и вы совсем легкая. Ну и пару раз пришлось вынужденно останавливаться, натыкался на лорхов.

— Вы их убили? — растерянно поинтересовалась принцесса, вмиг представив, как она спит на полянке, а рядом лорд Тротт сражается с гигантским голодным чудовищем.

— Ну я же стою тут с вами. — Инляндец невозмутимо приподнял ее подбородок, заглянул в глаза и кивнул удовлетворенно: — Зрачки в норме. Нигде не болит?

Алинка мотнула головой и зажмурилась — он провел исходящей холодком ладонью по подкрылку, нечаянно пощекотав короткие перышки там, где спина соединялась с крылом, и это оказалось очень приятно.

"Крылья"

Принцесса ойкнула, забыв обо всем остальном, завертела головой, затем догадалась вытянуть крылья вперед — они были покрыты черными, блестящими на солнце перьями.

— Думала, мне приснилось, — смущаясь, призналась она отступившему Тротту и потихоньку пощупала кончики. Скользкие, как шелк, плотные и прохладные.

— Я тоже после оперения все время их щупал и осматривал, — усмехнулся профессор и дернул своими — совершенно целыми. — Проверьте, идти можете?

Ноги держали довольно уверенно, немного лишь дрожали мышцы.

— Могу, — хрипло сообщила она и переступила с ноги на ногу, потянулась, оглянулась. Лес здесь был низкорослым и редким, кое-где виднелись отдельные валуны и скалы, покрытые мхом и кустиками ягод. Ягодник стелился под ногами пышным ковром и пах вкусной кислинкой. Алина вспомнила: Тротт называл эти ягоды "оситши", и они вкусом были похожи на туринский крыжовник.

— Тогда пойдемте дальше, принцесса. До темноты доберемся до родника, а пока нельзя терять время.

— Вы думаете, за нами опять будет погоня? — Алинка на ходу передернула плечами. Среди деревьев сгущались сумерки, мерцали тени под кронами — поди пойми, просто это пятно сумрака или затаившийся охонг? А лес такой редкий, и тем страшнее, что полетит раньяр и сможет разглядеть их. Вмиг накатила паника, и холодный ком с острыми краями снова напомнил о себе спазмом в сердце.

— Не исключаю. — Тротт оглянулся, посмотрел на небо и зашагал дальше. — Твердыня расположена недалеко от тракта, волна тления задела и его. Первый же путник увидит, что владений тха-нора больше нет, и доложит в следующей твердыне. Это в лучшем случае, а скорее в крепость вернутся оставшиеся у реки отряды или тот, кто улетел на раньяре, и поднимут тревогу.

— Это гонец к жрецам полетел. Сообщить, что меня поймали, — тихо сказала Алина. Голос сел, и она облизнула губы — опять внутри плеснуло ледяной волной страха так, что кожа покрылась пупырышками. Принцесса даже рассердилась на себя, потому что Тротту досталось не меньше, но он был спокоен, а она никак не могла справиться с эмоциями. Сжала кулаки — руки подрагивали, сердце колотилось…

— Понятно. — Профессор на ходу подхватил с куста несколько желтых ягод, сунул в рот — совсем, видимо, проголодался. — Тем более. К ближайшему городу лететь около половины дня, если гонец направился именно туда, то уже скоро вернется и обнаружит гору праха. И наши следы на нем.

— А… а как у вас это получилось, лорд Макс? — спросила принцесса сухим горлом. Потребность получить ответ оказалась сильнее страха. — Заставить все истлеть? Это же чудо какое-то… мы ведь чудом спаслись, да?

— Да, Алина.

— Нас бы ведь замучили там… если бы не вы, — глухо продолжила она.

— И если бы не вы, — добавил он спокойно. — Вы очень храбры, принцесса.

Она дрогнула, часто заморгала и ничего не ответила.

— Я каким-то образом смог подпитаться от вас, — пояснил Тротт. — От вашего огня. И этого хватило, чтобы уничтожить твердыню.

— Как хорошо, — Алина сглотнула. — Скольких же людей они так замучили, профессор.

— Не надо. Не думайте об этом, — очень мягко проговорил он. — Они уже больше никого не тронут… смотрите, позади собирается дождь. Если он прольется, то смоет наши следы на прахе и позволит выиграть время.

Алинка обернулась и немного приободрилась: в отдалении, там, где в небесах сгущалась вечерняя дымка, действительно погромыхивало.

— А куда мы идем, профессор? — Она подхватила в горсть ягод оситши, догнала Тротта, протянула ладонь: — Вот, поешьте. Пожалуйста. Я еще соберу.

— Ешьте сами, — проговорил он, покачав головой. — Я потом найду что-нибудь на привале.

— И себе соберу, — горячо заверила его принцесса, уже ожидая, что он скажет что-нибудь язвительное. Но инляндец на ходу протянул руку — и она, пересыпав теплые, немного давленые ягоды, улыбнулась, глядя, с какой жадностью он забросил их в рот.

— Нас на раньяре отнесли далеко назад. Теперь нам быстрее и безопаснее вернуться в поселение, под защиту, — объяснил он, прожевав. — За одеждой и припасами. А оттуда снова направимся к долине Источника.

"И нас опять поймают".

Внутри снова провернулся холодный ком, и пятая Рудлог мотнула головой, поспешно переключая мысли на карту, которую рисовал ей лорд Макс.

— Твердыня ведь расположена недалеко от поселения, да? Сколько нам идти?

Тротт внимательно посмотрел на нее, остановился, взял прутик и начал чертить на земле.

— Помните карту? Твердыня и поселение находятся на одной линии, — он поставил две точки и провел между ними короткую прямую, — а излучина реки, у которой нас поймали — далеко справа, — он поставил точку сбоку от линии. — Раньяр от излучины до твердыни летел ночь, а нам, чтобы вернуться туда по пересеченной местности, понадобится не меньше пяти дней, а то и неделя, — а ведь там леса кишат наемниками, и нам от реки нужно еще дойти до прохода меж горами и дальше, по долинам, спуститься к Источнику. А от твердыни до поселения идти с вашей скоростью дня три максимум. Но теперь, надеюсь, мы справимся быстрее.

К роднику они дошли скоро — ключ бил прямо среди ягодника из-под небольшой скалы и в сгустившихся сумерках был почти незаметен. Тротт, пока Алинка жадно глотала воду, а затем обрывала ягоды с щедрой полянки, не сидел без дела — покружил меж папоротников, к чему-то прислушиваясь, и под ее удивленным взглядом направился в высокие кусты. Там суматошно и зло кричали птицы. А через пару минут инляндец вышел, держа в руках несколько крупных яиц.

— Свежие. Вам нужно поесть. — Он протянул их Алине. — Придется сырыми. Не хочу зажигать костер, да и огонь добывать — только время терять.

— Я и слизняка сырым сейчас готова сжевать, — совершенно искренне призналась принцесса и показала сложенные лодочкой ладони — опять заполненные ягодами. — Дайте руку, лорд Макс. Будем меняться.

Он положил яйца — семь штук — на мох, и Алинка ссыпала ему почти всю оситшу. Взяла теплое яйцо в руку и спохватилась.

— А вы, профессор?

— Обойдусь пока. — Он доел ягоды и, склонившись над родником, начал из пригоршни пить воду. Алина посмотрела на его спину.

— Вы целый день меня несли, лорд Макс. Вам они нужнее.

Тротт обернулся. Глаза его в сумерках уже начинали мерцать зеленым. Принцесса замерла — сейчас ведь точно съехидничает, — но он только хмыкнул и потянулся к своей добыче:

— Теперь я верю, что с вами все в порядке, раз вы начали спорить. Я возьму парочку. Остальное вам. Вам понадобятся силы, чтобы лететь.

Алинка, как раз стукнувшая одно яйцо о другое, чуть не подпрыгнула. Тут же забылись все страхи, и холодный ком в душе исчез.

— Лететь?

— Вы оперились, Алина. Теперь точно встанете на крыло.

— А вы научите меня, да? Прямо сейчас?

— Да. Ешьте.

— А если я упаду?

— Не упадете. Устанете, конечно, но мышцы выдержат.

— А все-таки если?..

— Я не допущу этого. Не бойтесь. Удержу.

— И мы полетим ночью?

— Придется. Зато доберемся быстрее и меньше риск быть обнаруженными. Если получится, к утру будем в поселении.

— А как мы сориентируемся?

— По Источнику, вулканам и лунам. Не бойтесь. Я много раз летал ночью.

— А… — она никак не могла замолчать и задыхалась от возбуждения, а крылья за спиной уже ходили вверх-вниз в нетерпении.

— Ешьте, ваше высочество, — сказал он с усмешкой, и это "ваше высочество" прозвучало мягко и совсем не обидно. — Чем быстрее подкрепитесь, тем быстрее начнется практика.

Поначалу Алинка смешно подпрыгивала на полянке, дергая крыльями невпопад, подлетала, старательно поджимая ноги, — и валилась на мхи и кусты, давя ягоды. Она вся взмокла и жутко переживала из-за того, что Тротт снова назовет ее как-нибудь обидно, неумехой или обузой. Но он терпеливо раз за разом показывал, как работать крыльями. У него все получалось легко.

— Вы один раз поймаете нужное ощущение, и мозг сразу поймет, как это делать, — объяснял он. — Вы ходите, не задумываясь, и так же сможете летать. Опирайтесь крыльями на воздух. Пробуйте, ищите усилие, которое поможет вам подняться в небо. — Лорд Макс легко качнул крыльями и взмыл над полянкой. — Не хлопайте так, вы только пугаете себя и взбиваете воздух. Взлететь очень просто. Закройте глаза. Попробуйте. Ррраз — и взмах. Взмах, Алина.

Она в очередной раз слишком сильно ударила крыльями — ее потянуло назад, кувыркнуло через голову, бросив спиной на мхи, — и принцесса, переведя дыхание, нервно захихикала, глядя на зависшего над ней Тротта.

— Вы тоже так кувыркались?

— Почти, — губы его дрогнули, и он опустился рядом.

— Расскажите, — Алина поднялась, отряхиваясь от налипших листиков-веточек.

— Я, точнее мой дар-тени, при первом полете застрял в дереве.

Принцесса подняла на него недоверчивый взгляд. Лицо Тротта было совершенно серьезным.

— Вы это говорите, чтобы приободрить меня, — укоризненно сказала она.

— Не-ет, — покачал инляндец головой и усмехнулся. Алинка так озадачилась его настроением, что даже замолчала на несколько секунд.

— Это очень дурацкая ситуация, лорд Макс, — наконец сурово заключила пятая Рудлог. — А вы не попадаете в дурацкие ситуации.

— Ваша вера в меня восхищает, принцесса, но увы. Никто не защищен от фиаско — хотя я всегда могу сказать, что это была моя половинка. Так что смело кувыркайтесь. Рано или поздно вы взлетите.

Алина снова прыгала по поляне, била крыльями по воздуху. Печально заедала неудачи ягодами и опять начинала прыгать.

— Вы хоть бы аналогию какую подсказали, — сказала она тоскливо, в очередной раз глядя, как легко Тротт срывается с места. — Я не могу понять принцип.

— У вас уже должен был сработать инстинкт, — буркнул инляндец, впрочем, без издевки. — Могу в помощь сбросить вас с дерева.

Принцесса посмотрела на папоротник, вспомнила, как такой же способ предлагала Пол, и вздохнула.

— Давайте сначала аналогию, профессор. Тем более что деревья тут такие низкие, что я даже взмахнуть крылом не успею.

— Аналогию, — задумчиво проговорил лорд Тротт. — Понятно. Подойдите, Алина. Встаньте вот так, крыльями ко мне.

Она подошла, сгорая от любопытства, — и остановилась к нему спиной. Тротт положил руки на ее обнаженные плечи — и принцессе подумалось, что сегодня за все время обучения он ни разу к ней не прикоснулся. Словно нарочно.

— Представьте, что под вами пружина, — тихо говорил профессор. Руки его потяжелели, а Алина вдруг вспомнила, как таким же тоном он рассказывал ей про спектральное зрение на свадьбе Четери. — Ноги упругие. Не думайте о крыльях. Чуть присядьте, — он надавил ей на плечи, — и вверх. Вниз и вверх. Вниз и… — он переложил руки ей на талию, — …вверх.

В какой-то момент она, завороженная этим приглушенным голосом, горячими ладонями на коже и темнотой, чуть присела и опять рванулась ввысь. Ноги ее оторвались от земли, а крылья словно сами собой качнулись в момент отрыва, мягко скользнув сквозь уплотнившийся воздух и увлекая за собой тело. Алина стрелой поднялась в беззвездное небо с двумя несущимися по нему лунами — выше папоротников, так, что захватило дух от восторга, и пусть было страшно, пусть. Крылья двигались мягко, удерживая ее в теплом воздухе, — и она устремилась в сторону, сделала небольшую дугу, засмеялась от счастья, закружилась. Да, напрягалось все тело, работали непривычные мышцы, но это было совсем не трудно, нет.

От счастья закружилась голова, и на какое-то мгновение принцесса перестала понимать, где верх, где низ. Рядом в бархатных тенях поднялся лорд Макс, снова придержал ее за талию, заглянув в лицо мерцающими зелеными глазами. Она открыла рот, но только вздохнула судорожно и восхищенно. Не было слов и сил говорить.

— Вот и все, — сказал он глухо и усмехнулся ее неверящей улыбке. — Ваш первый полет, Алина.

Она снова вздохнула и уткнулась носом ему в грудь, чувствуя, как горяч он — и как ласкает кожу прохладный ветер, шелестящий в кронах папоротников. Профессор невесомо прошелся рукой по ее волосам.

— Спасибо, лорд Макс. — Она подняла голову и повторила смущенным шепотом: — Большое спасибо вам за все.

Крылья за его спиной размеренно рассекали воздух, вокруг тихо было и свежо. Лорд Тротт молча смотрел на нее сверху — на то, как двигаются ее губы. Руки его вдруг стиснули ее горячо и сильно — но не успела Алинка удивиться, как инляндец осторожно отпустил ее и отстранился, сделав несколько взмахов.

— Я рад, что вы делаете успехи, ваше высочество.

Лететь оказалось даже проще, чем плавать, — крылья толкали принцессу сквозь упругий воздух, и, набрав скорость и высоту, можно было расправить их и быстро скользить вперед по нисходящей, отдыхая. Профессор держался рядом. Впереди и слева красноватым светили пятна вулканов — наверное, их она и видела, когда летела, привязанная к спине раньяра. А в небесах неслись две яркие луны, и Алина очень боялась, что при таком ярком свете их обязательно разглядят, пошлют в погоню стрекоз и поймают.

Мышцы побаливали, но терпимо, в крови играла эйфория от полета, и Алинка через какое-то время почувствовала себя так уверенно, что обогнала лорда Тротта и ускорилась до свиста в ушах. И была наказана болью в боку и частящим дыханием. Ее, испуганно колотящую крыльями и снижающуюся рывками, через пару секунд нагнал спутник, схватил за руку и опустил на ближайшую скалу.

Скалы, которые, по его словам, назывались Овилла, все чаще виднелись над кронами папоротников.

— Алина, оставьте эксперименты на потом, — ледяным тоном предупредил инляндец, быстро посчитав ее пульс. Пальцы его были прохладными, жесткими, лицо хмурым, и принцесса широко улыбнулась — наконец-то это был знакомый суровый лорд Тротт. — Вы не зачет по физкультуре сдаете.

— Я больше не буду, профессор, — пообещала Алина, чувствуя, что краснеет.

— Крылья окрепнут, легкие разовьются от полетов, и вы сможете летать гораздо быстрее, — объяснил он уже мягче. — Пока не надо спешить.

Алинка раскаянно кивнула, облизав пересохшие губы и подергав переставшими ныть крыльями. Сердце успокаивалось. Она уже и сама поняла, что не надо. Но какое же это удовольствие. Обо всем забываешь.

— Отдышитесь. Еще немного, и перелетим через реку. Там попьете, — сообщил все замечающий Тротт.

Его слова заглушило отдаленное громыхание. За их спинами темно-фиолетовое небо медленно закрывала гроза — Алина с замиранием сердца увидела, как сотни молний высвечивают черные громады туч, перекатываясь в их подбрюшии. Через какое-то время беглецов снова нагнали глухие раскаты грома. Задул свежий, пахнущий озоном ветерок.

— Не догонит нас? — спросила она виноватым тоном — ведь задержка случилась из-за нее.

— Нет, в сторону идет, — лорд Макс снова оглянулся. — Да и мы скоро будем под защитой Источника. Даже если сменит направление, сможем переждать в безопасности. Отдохнули?

— Да, профессор, — она с готовностью поднялась. На миг промелькнуло беспокойство, что опять не получится сразу взлететь — но крылья сделали взмах ровно, уверенно, пружинисто, и принцесса снова зажмурилась от восторга, направляясь вслед за лордом Максом.

Полет длился долго — Тротт периодически спускался к родникам отдохнуть и напиться, то и дело проверяя, не отстала ли принцесса. Он предупредил, что нужно держаться ближе к кронам папоротников, чтобы снизу беглецов не разглядели, и все равно пару раз хватал Алинку за руку и заставлял уходить в сторону — она, замирая от страха, замечала среди древесных стволов костры, а вокруг них наемников с оружием, охонгов и раньяров.

Один раз лорд Макс и вовсе шепотом выругался, потянул ее к земле, в тень от скалы. Алина, приземлившись, недоумевающе посмотрела на него — но профессор прижал палец к губам и показал глазами вверх.

И она сжалась — сначала раздался нарастающий гул, ранее не замеченный ею из-за рокота далекой грозы, а затем чуть левее в лунном свете промелькнули силуэты двух вяло летящих раньяров.

— Это за нами? — испуганно прошептала принцесса.

— Вряд ли, — так же тихо ответил Тротт. — Летят навстречу нам, может быть, возвращаются в твердыню. Возможно, гонцы.

Когда гул затих, лорд Макс сначала поднялся в воздух один, осмотрелся, а затем поманил к себе Алину. Принцесса поспешила к нему.

Теперь эйфория отступила перед страхом — Алинка периодически нервно крутила головой, высматривая врагов. Вал грозового фронта придвинулся и теперь нависал прямо над беглецами. Молнии били совсем близко.

— Не бойтесь, — крикнул ей Тротт сквозь раскаты грома. — Это кажется. Еще далеко.

Она с сомнением оглянулась, увидела, как молния ударила в лес, и усиленно заработала крыльями. Ей снова послышался гул летящей рядом "стрекозы", и принцесса от паники едва не нырнула в крону папоротника. Но то от усилившегося ветра задребезжал сухой ствол дерева. Из-за ветра приходилось прикладывать больше усилий, чтобы не сносило порывами. Алина устала, но страх не успеть до рассвета и быть настигнутой раньярами был сильнее усталости; уже болело все тело, но ощущение приближающегося Источника было сильнее боли. Одно радовало — за всеми волнениями времени вспоминать о том, что случилось, и переживать не было.

Наконец они пересекли реку. Раньше граница Источника проходила прямо по реке, а сейчас пришлось лететь еще минут двадцать, прежде чем их накрыла живая прохлада божественной защиты. Гроза следовала за ними по пятам — и беглецов то окатывало моросью, то стегало порывами ветра, а крохотные разряды играли на кончиках крыльев, заставляя волосы вставать дыбом.

Небо на горизонте уже едва заметно наливалось серым — там дождя не было, — стала видна туманная поверхность далекого моря и рваная линия гор, когда, наконец, вымотанная Алина увидела опустевшее поселение дар-тени. А когда они под грохот грома опустились во дворе дома Охтора, их накрыл проливной дождь.

Принцессе хватило сил только добежать до крыльца, под навес, — и она со стоном привалилась к стене. Тротт, отряхивая крылья — брызги так и летели во все стороны, — открыл дверь. Изнутри пахнуло теплом и сухостью, он взял обессилевшую Алинку за руку и, потянув внутрь, заставил опуститься на кровать и набросил на ее плечи толстое покрывало.

Он затопил печь, достал откуда-то мешок сухарей, сушеное мясо и ягоды, вручил Алине, сходил за водой, поставил что-то вариться… принцессе было очень стыдно, но она не могла пошевелить и краешком крыла.

— Я затопил ванран, — сказал Тротт. — Вам надо прогреться, а то, когда проснетесь, двинуться не сможете от боли в мышцах.

— Ага. Я сейчас. Сейчас, — пробормотала Алина. Глаза ее слипались. Тротт снова вышел — а она буквально на минуточку прилегла на кровать и провалилась в сон.

А потом ее затрясло, и холодный ком в груди снова вырос, заворочался, раня острыми краями — привиделось перекошенное рыло тха-нора Венши, руки, лапающие ее за грудь, боль, окровавленный лорд Тротт и убитые дар-тени, которых пожирали охонги, и она закричала, пытаясь оттолкнуть от себя тяжелую тушу насильника, царапаясь и изгибаясь.

— Алина, Алина… — звали ее, стискивали, а ей все казалось, что это жестокий тха-нор, который сейчас замучает ее. — Все позади, принцесса. Ну все, все, девочка, все, проснись.

Она кричала до визга, до сорванного горла, и никак не могла очнуться — ее колотило без слез, тело покрывалось холодным потом и зубы стучали со страшной силой.

— Алина, — кто-то тряс ее, гладил по лицу, и она, наконец, открыла глаза, увидела близко-близко Тротта, от облегчения обняла его и истерически засмеялась — с подвыванием, с взвизгиваниями. Оборвался смех — и горячим потоком хлынули слезы. Холодный ком в груди разрастался, мешая дышать, и она от невозможности прогнать его вцепилась зубами в руку лорда Макса и зарычала, закричала, пытаясь выплеснуть боль.

— Тихо, тихо, — инляндец аккуратно прижал принцессу к себе, к груди, и начал горячей рукой гладить по волосам, по спине. — Это нормально, Алина. Поплачьте. Это на пользу.

— Почему? — спрашивала она, рыдая. Холодный ком в груди резал острыми краями, ворочался, не желая уходить. — Почему они такие? Звери. Лорд Макс? Как же так?

Это не требовало ответа, и он просто качал ее на руках, напрягая мышцы, когда она снова, как зверек, вгрызалась ему в плечо или грудь.

— И вы из-за меня чуть не погибли, — плакала она, цепляясь за него, вжимаясь в единственного, кто мог сейчас утешить, — а все остальные умерли. Вершу они так мучили, лорд Макс. Боги, как они над ним издевались. Били, го… голову оторвали. А он хороший был.

— Он умер достойно, защищая вас, — тихо сказал Тротт.

— Да, — она никак не могла перестать рыдать, и голос прерывался от горечи и боли, — все из-за меня. Вы правы были, лорд Макс, я настоящая обуза. Извините… извините, что я опять плачу… я сейчас… — и она постаралась высвободиться.

— Алина, — сказал он ей на ухо, прижав к себе и опять щекотно погладив перышки подкрылка, отчего она затихла и прикрыла глаза, вздрагивая, — забудьте всю ту чушь, что я вам наговорил. Это неправда. Вы сильная и отважная девушка. И ничуть меня не тяготите, клянусь. Не каждый мужчина выдержал бы этот путь. Я восхищаюсь вами.

Она слушала, замерев от изумления, — рыдания прекратились сами собой, оставив только всхлипывания. И не могла не спросить сиплым от прошедшего выплеска голосом:

— А зачем вы это говорили, лорд Макс?

— От злости, — глухо объяснил он. — Я поступил крайне неэтично.

Алина покраснела, вспомнив о том, как именно он поступил, поерзала у него на коленях и шмыгнула носом.

— Поэтому злился на себя, — продолжал он, — а выливал это на вас.

— Это не очень-то правильно, профессор, — отрешенно сказала Алина, прижавшись мокрой щекой к его груди. Было жарко и душно, а от Тротта пахло чистотой и дымом. — Вы же умный.

— И умные иногда бывают дураками, — профессор усмехнулся, мышцы под ее щекой вздрогнули. — Простите меня, Алина.

Ей стало неловко и радостно от этого разговора, и сердце заколотилось часто-часто. Пятая Рудлог отклонилась и внимательно посмотрела на собеседника. Инляндец тоже глядел на нее — очень серьезно.

— Хорошо, — торжественно и хрипло произнесла она и вытерла ладонью горячую мокрую щеку. — А вы больше не будете меня ругать?

— Наверняка буду, — губы его дрогнули.

— Ну, если за дело, то можно, — примирительно проговорила Алина и снова прижалась к его груди. — Просто… не обижайте меня больше, пожалуйста, лорд Макс, — пробормотала она, почти касаясь губами его кожи, и он вздрогнул. — Мне очень больно, когда вы меня обижаете.

— Простите. Я очень постараюсь, принцесса, — он погладил ее по голове, и от этого жеста словно спала с плеч душная тяжесть — Алина очнулась. Оглянулась, потерла глаза, потянула носом воздух — пахло вкусно, чем-то мясным. Мышцы расслабились, и холодный ком в груди растаял без следа. Перевела взгляд на плечи инляндца — они все были в следах от ее зубов, и ей стало так неудобно, что запылали щеки. А он еще и на коленях ее держит. Опять ведь будет считать ее ребенком.

— Ой, я правда как маленькая, — смущенно сказала она. — Я в детстве так к отцу на руки забиралась.

— К отцу, — глухо проговорил лорд Тротт.

— То есть не подумайте, что мне неприятно, — поспешно проговорила принцесса, почуяв что-то неладное в его голосе, и снова шмыгнула носом. Профессор пошевелился, аккуратно ссадил ее на кровать и поднялся.

— Вы, наверное, очень голодны.

— Да, — застенчиво призналась Алинка. Ей сразу стало прохладно.

— Сейчас, — он направился к печи. — Поедите и в ванран.

— А потом? — поинтересовалась пятая Рудлог, жадно глядя, как он кладет в миску исходящее паром жаркое.

— Продолжим наш путь. Почти все припасы, одежду и сумки я приготовил, — Тротт поставил еду на стол, приглашающим жестом указал на тарелку. — Пожалуйста, ваше высочество.

Алина поднялась, невольно облизнувшись. Губы были очень соленые, да и щеки стягивало от недавних слез, а лицо пылало. Но есть хотелось безумно, и она торопливо перегнулась через стол, стараясь не задеть тарелку, подхватила сухарь, сунув его в зубы, и, выпрямившись, оглянулась на отошедшего к печи Тротта:

— Сейчас, я только умоюсь, профессор. Сейчас.

Инляндец смотрел в сторону — она еще успела удивиться, почему он так резко отвернулся, но голод не желал терпеть, и Алина, вгрызаясь в сухарь и почти давясь им, побежала на улицу. По пути она мазнула взглядом по смятой кровати — в голове вновь плеснули воспоминания, заставившие ее на мгновение нахмуриться и испытать неловкость оттого, как тесно она прижималась к Тротту, как близок он был с ней… Но слишком много в Алине было других эмоций, страхов и памяти о пережитом, чтобы она могла это обдумать. Слишком много — и она забыла об этом сразу, как отвела глаза.

Во дворе было очень жарко и тихо, на земле подсыхали лужи от прошедшей грозы. Колода с дождевой водой стояла у ванрана, из окошек которого тянуло дымком, и принцесса, направляясь к ней, посмотрела за частокол. Пустое, словно вымершее селение, безмолвные мокрые дома из папоротниковых бревен вдруг показались ей жутковатыми, и она заторопилась, пригибая голову от вновь нахлынувшего страха. А вдруг сейчас появятся преследователи? Несмотря на ощущаемую прохладу Источника?

Умывалась Алина дрожащими руками, очень быстро — а когда повернулась, внутри нее, заставив судорожно вздохнуть, плеснули радость, смущение и облегчение. Лорд Тротт стоял на крыльце и ждал ее — он уже надел сорочку, и взгляд его был немного отстраненным. Понятно было, что он вышел присмотреть, чтобы с ней ничего не случилось, — и пятая Рудлог застыла, молча отряхивая с рук воду, разглядывая его, чувствуя, как становится совсем спокойно и хорошо, и повторяя привычные слова. Он ее не бросит. Не оставит одну. С ним не страшно.

Поблизости вдруг озадаченно закудахтала забытая кем-то курица. Принцесса встрепенулась, улыбнулась недоуменно поднявшему брови Тротту и поспешила в дом.

— Нужно выдвигаться как можно скорее, — говорил он, наполняя вторую миску, пока Алина усаживалась за стол. — Источник слабеет и отступает, граница уже близко. С такой скоростью дня через три поселение окажется вне защиты.

Принцесса вежливо подождала, пока он сядет напротив, и принялась есть. Жаркое, пусть из сушеного мяса и местной "картошки", казалось таким вкусным, горячим и пряным — даже какие-то травы профессор туда добавил, — что дыхание перехватывало от удовольствия и голода. Голова после слез побаливала и кружилась, но тяжесть в груди уходила, оставляя печаль и пустоту. Мысли от запаха и вкуса еды, от прошедшего кошмара и слез разбегались, и сосредоточиться на чем-то одном не получалось.

— Очень вкусно, лорд Макс, — похвалила она, вспомнив о манерах. — Вы очень хорошо готовите.

Он усмехнулся, потер бритый подбородок. Алинка задержала взгляд на его длинных пальцах, перевела взгляд на плечи, вспомнив, как она его кусала, и чуть покраснела. Выглядел профессор так невозмутимо и цивилизованно, будто только что вышел из своей лаборатории или лектория.

— Вам сейчас легко угодить, Алина. Но верю, что это вкуснее, чем сырой слизняк.

— Гораздо, — с жаром подвердила принцесса, и лорд Макс улыбнулся — неуловимо, как обычно. Ей очень нравилось заставлять его улыбаться. — Мы снова пойдем… полетим тем же путем? — спросила она.

— Нет, — инляндец встал из-за стола, — теперь нет смысла рисковать. Хотите добавки?

— Да я сама положу, — с неловкостью сказала Алина, но он уже взял ее тарелку, продолжая объяснять:

— Полетим через горы. Вы, конечно, еще неопытны, на высоких местах будет опасно и часто придется делать остановки, но дня за четыре, максимум за неделю мы должны добраться к долине.

— Так быстро, — пробормотала принцесса тихо, чувствуя, как снова сжимается сердце. — Получается, будь у меня перья, нам не пришлось бы делать такой долгий крюк. И наш отряд бы не погиб. Из-за меня…

— Но у вас не было перьев, — ровно напомнил Тротт и поставил перед ней миску. — И я не способен был лететь. На руках вас тоже не унести далеко, тем более в условиях гор. И чтобы вы дальше не придумали, что мы могли бы и по морю пройти к долине — на открытом пространстве нас наверняка бы увидели ловчие на раньярах. Поэтому нам ничего не оставалось кроме как попытаться обойти горы по лесам.

Она горько вздохнула, вяло поковыряв жаркое ложкой. Теперь начала накатывать апатия, снова задрожали руки.

— Не вините себя, — проговорил он немного резко, коснулся кончиком крыла ее обнаженного плеча и тут же отстранился. — Алина. Посмотрите на меня.

Принцесса неохотно подняла взгляд. Профессор стоял рядом, опираясь руками на стол, и хмурился, всматриваясь в нее.

— Они умерли не из-за вас, слышите? — настойчиво произнес он, жестко, словно вбивая слова ей в мозг. — Помните, я говорил им, что вы нужны Источнику и я веду вас к нему? Я сказал это, чтобы обезопасить вас. Они были хорошими бойцами и людьми, и я скорблю о них, но сражались они ради нашего бога, Алина. Вы не виноваты. Лучше подумайте о том, что когда мы вернемся на Туру, вы можете попробовать найти их на Туре и поблагодарить. Ведь их половинки, судя по всему, должны быть живы.

Принцесса слабо улыбнулась и вздохнула.

— Обязательно, — сказала она тихо. — Обязательно найдем. Все в порядке, профессор. Спасибо, что пытаетесь облегчить мою совесть, — и она аккуратно и застенчиво погладила его пальцы, вцепившиеся в столешницу. Тротт отодвинулся, сел на свое место, но она не обиделась. Наверное, после того, что случилось, она больше никогда не сможет на него обижаться.

Вспомнилось, как лорд Макс прижимал ее к себе, как укачивал, — и что-то сложилось в ее голове: ощущение покачивания и безопасности, слова о боге-Источнике, давнишний сон, который она совсем забыла…

— Знаете, — она зажмурилась, чтобы вспомнить побольше, — я ведь не рассказывала вам… Незадолго до того, как вы нашли меня в лесу, мне приснился сон. Странный голос, который называл себя моим отцом… велел идти к нему и предсказал, что появитесь вы. Человек из моего мира, единственный, которому можно доверять. Он называл меня птенцом… — Алина снова открыла глаза. — Это ведь Источник, да? Я только что поняла.

— Да, — сказал Тротт и вдруг улыбнулся с таким явным облегчением, что она уставилась на него в изумлении. Он словно расслабился на мгновение, словно выдохнул после бесконечно долгой задержки дыхания. Вздохнул, потряс головой и снова улыбнулся даже немного растерянно. — Признаться, мне было бы легче, если бы вы раньше рассказали этот сон, Алина.

— Извините, — пробормотала она виновато, недоверчиво глядя на его лицо. — Я вспомнила только раз, когда появились вы, а затем вообще вылетело из головы. Я слишком боялась и слишком уставала.

— Я понимаю, — проговорил он. — Еще что-то помните?

Алина покачала головой.

— Только это.

— Ничего, — сказал Тротт без упрека. — Зато я теперь знаю, что правильно все делаю. Значит, он ждет нас. И пустит в долину.

— Вы не были уверены, что пустит? — насторожилась принцесса.

— Я надеялся на хороший исход, — Тротт расправил крылья, потянулся ими, расслабленно откинувшись на стуле, и Алине было непривычно и странно видеть его таким простым и незамкнутым. — Тем более, что варианта всего три. Попытаться вам все же уйти на Туру, оставив половинку здесь, просить помощи у бога или идти сквозь армию к порталам, которые открыты на равнине у трех вулканов. Первое по какой-то причине у вас не выходит, третье — это верная смерть, потому что нас убьют еще на подходах к равнине. Остается только второе. И хорошо, что я не ошибся в своем решении. Хотя, конечно, сомневался. Ведь я несколько раз приходил к Источнику после того, как нашел долину. И другие дар-тени прилетали, приносили дары, просили откликнуться. Но он молчал. Только в первый раз поговорил со мной.

— И что он сказал? — поинтересовалась Алина, перемешивая ложкой содержимое миски. Ей очень хотелось расспросить, как профессор искал бога, но сейчас было не время.

Тротт снова потер подбородок и поморщился.

— Что ему никто помочь не может. И чтобы я уходил.

— Но если Источник сам до сих пор не смог вернуться на Туру, то как он поможет нам? — с сомнением спросила принцесса, отправляя ложку жаркого в рот. Аппетит вновь проснулся.

— Хороший вопрос, — проговорил Тротт хмуро. — Я рассчитываю, что неподвластное нам подвластно богу, и он сможет отправить вас на Туру. Раз позвал, значит, что-то ему от вас нужно, Алина. Остается уповать, что это как раз связано с вашим возвращением домой. Доели?

— Да, — Алина с удивлением обнаружила перед собой пустую тарелку. От сытости она повеселела, да и уверенность профессора придавала сил.

— Тогда в ванран, — он, снова порывшись в сундуке, достал оттуда чистую сорочку, положил на кровать. — Прогреетесь, только недолго, иначе на сытый желудок станет дурно, помоетесь, переоденемся в теплое и полетим.

— Так скоро, — с сожалением вздохнула принцесса. Ей было жалко оставлять дом, и в то же время с каждой минутой все страшнее становилось от мыслей, что пока они сидят здесь, к ним уже подбираются враги.

— Как можно скорее, — подтвердил Тротт, снимая со стены несколько ножей и колчан со стрелами. — Переночуем в предгорьях и с утра двинемся дальше.

— Хорошо, — Алина покосилась на пустую улицу и содрогнулась. Там было зелено, солнечно и мирно, в поле зрения паслась выбравшаяся к людям курица, но в виски снова застучал страх, что во время помывки в ванране на них нападут. Она понимала, что паника иррациональна, но очень хотелось попросить спутника побыть рядом, как охранял ее когда-то Матвей.

Но Тротт не был Матвеем. Тротт и так много с ней нянчится, а сам вон какой уставший. Перебирает оружие, разложив его на лавке, пробует острия большим пальцем, а движения замедленные и голова опущена. Он заботится о ней — а кто позаботится о нем?

"Я справлюсь сама", — сказала она себе, расправила плечи, взяла чистую одежду и отважно пошла к двери.

Максимилиан Тротт

Инляндец проследил в окно, как принцесса заходит в ванран. Дверь захлопнулась — а он выбрал два ножа, точильный камень и вышел на крыльцо.

Вжжж… вжииих. Вжиииих-вжих.

Макс, сидя на крыльце и не глядя на нож, с двух сторон быстро обрабатывал его точилом. Звук заостряемой стали успокаивал, приводил мысли в порядок. Он давно уже умел легко отстраняться от тяжелых воспоминаний, и самоконтроль был ему привычен. А вот принцесса наверняка пройдет все этапы посттравматического синдрома, и дай боги, чтобы это ограничилось кошмарами и страхом.

Вжжж… вжииих.

Побаливали укусы на плечах. Тротт не стал их лечить. Их оставила горячая, прижимающаяся к нему девушка в его руках…

Вжиих, — сердито взвизгнула сталь, и Макс потряс головой. Да куда же тебя все несет, а?

Он, сощурившись, посмотрел на дверь ванрана и невесело опустил голову. Куда, куда… Туда, куда нельзя. После случившегося в твердыне в крови до сих пор полно адреналина. На откате и лезут настойчивые ненужные мысли. Телу нужно… нужно… как она прижималась… да хватит, Макс.

"Я в детстве так к отцу на руки забиралась".

Вжжжжу.

Рука сбилась, и Тротт некоторое время тупо глядел на тонкую глубокую рану, распахавшую кисть от указательного пальца к кости запястья. Текла кровь. Боль пришлась как нельзя кстати, и Макс нарочно медленно залечил порез.

Вот только смотрит она на него далеко не как на отца, хотя очевидно не отдает себе в этом отчет. И он может себе хоть тысячу раз твердить "ребенок, девочка" — только видит в ней совсем не ребенка. А тонкую улыбчивую девушку — любознательную, незлобивую, с забавным чувством юмора, необыкновенно стойкую и отважную. С мягкими пухлыми губами и до дрожи притягательными коленями. Девушку, от невинного взгляда зеленых глаз которой он чувствует себя подонком.

Вжжжи-вжжжжух, — снова ровно и быстро запело точило.

Все в порядке, Макс. Понятно, почему ее тянет к тебе, — когда столько пережито вместе, проделан такой долгий путь, девочке сложно не привязаться. Да и ты для нее герой… как не восхититься.

Но это все пройдет, когда Лортах останется позади. Ты вернешь ее на Туру, сам вернешься в лабораторию, и все. Главное — сберечь, довести и спасти из этого мира с его чудовищными богами, инсектоидами и людьми. А на Туре юность возьмет свое. Перед ней целая жизнь. Если, конечно, мы выиграем войну.

Выиграем. Обязательно.

Вжжжууух. Вжжжух.

Кстати… почему так тихо в ванране?

Тротт привычно потянул носом воздух — и тут же обнаружил, что кровный поиск больше не работает. Словно его выжгло впитанным огнем красной принцессы.

Скрипнула дверь. В проеме стояла Алина, обмотавшаяся чистой холстиной, — и Тротт замер и судорожно вздохнул, потому что на миг мелькнула мысль о невозможном.

— Профессор, — сипло позвала спутница от ванрана. Он едва расслышал ее. — П-простите, но мне так страшно. Я думала, что смогу, но… в-вы не могли бы… посидеть ряд-дом?

Голос ее дрогнул, и она, замолчав, потерянно провела ладонью по глазам.

Вжжииих.

— Конечно, — сказал он ровно и встал, прихватив с собой ножи. Подошел. Принцесса была совсем бледной — хотя из ванрана дышало жаром, — и зрачки были крошечными от ужаса, и пальцы на ткани сжимались слишком крепко. — Вам нужно было сразу сказать мне, Алина, — настойчиво проговорил он. — И не стыдитесь страха. Он пройдет, но пока нормален. Идите. Я побуду здесь.

— Спасибо, — прошептала она с неловкостью и шагнула назад, в ванран. А он, оставив дверь открытой, сел на пороге, крыльями к принцессе — спину сразу нагрело, и по контрасту жаркий воздух во дворе показался холодным.

Вжииих. Вжи-и-и-и-х.

Плеск. Шаги. Вздохи.

Он столько раз видел ее тело, что это не может его волновать.

Вжииииих.

Михей бы точно набил ему морду. И он, Макс, не стал бы сопротивляться. Да ей шестнадцать. Всего шестнадцать.

Вжжжи-вжух.

Звук текущей воды. Запах травяного мыла.

Вжжжж-ииииих.

Боги, дайте мне сил.

Принцесса из ванрана вышла раскрасневшейся, в сорочке до колен, улыбнулась ему, обошла и побежала в дом — а Макс бессильно и тяжело смотрел ей вслед. Ножи были заточены до чрезмерности, точильный камень разогрелся в его ладонях — и Тротт, ядовито назвав себя последним из идиотов, тоже направился в дом.

Собирались они быстро — немного времени потребовалось, чтобы подогнать под Алину теплые штаны Далин, поискать в соседних домах женскую меховую нагху — куртку до колен, предназначенную для походов в горы, и сделать в ней разрезы для крыльев. Припасы и запасную одежду сложили в одни сумки, теплые вещи в другие, хитро пошитые так, чтобы, расстегиваясь, превращаться в одеяла. Макс оставил соседям пометку и золото, дабы вернувшись, не держали зла и не называли его вором, еще раз проверил собранное, велел принцессе взлететь и посмотреть, может ли она удержаться в воздухе с таким грузом, и когда оказалось, что это не составляет труда, взмахнул крыльями и поднялся к ней.

До заката оставалось часа два. Как раз успеют долететь до предгорий.

— Готовы? — спросил он, еще раз внимательно осматривая ее — все ли в порядке, не забыл ли чего. Подергал ремни надетых крест-накрест под крыльями сумок — проверил, как они прилегают.

— Да, лорд Макс.

— Тогда вперед. Видите, — он поднялся выше и на лету указал на два дальних пика, вершины которых на фоне стального неба отдавали голубоватым, и сами горы были покрыты дымкой. — Мы летим к ним. Между ними — перевал, который нам нужно преодолеть, это самая высокая точка нашего полета. Ночью за ними вы увидите еще один ориентир — пятно вулканического света на облака. Запомните на случай, если останетесь одни. Нужно мысленно соединить седло перевала и вершину вулкана, и лететь в том направлении. Через часов двенадцать увидите долину с горячими источниками и красными скалами. А за ней еще полдня в том же направлении — и будет долина Источника. Запомнили?

— Да, — сказала Алина серьезно, следуя за ним. Светлые вихры ее трепетали на ветру. — Но я надеюсь, что вы больше не оставите меня одну, профессор.

* * *

Гонец, посланный за жрецами, вернулся в твердыню поздно вечером того же дня, сопровождаемый двумя раньярами со служителями четверых богов. Сначала он решил, что каким-то невероятным образом ошибся и пропустил твердыню, — но рядом дугой уходил в сторону столицы тракт, виднелись в папоротниковом лесу далекие скалы Овилла, да и вырубка была на месте — рубили лес для отопления и костров. А на месте бывшей крепости, размытое потоками дождя, лежало гигантское пятно каменной грязи и истлевшей земли. И ни следа тха-нора Венши, ловчих и инсектоидов. И ни следа пленников.

— Все это проклятый колдун сделал, — бормотал гонец, в страхе осеняя себя защитными знаками, — он в прошлый раз оружие заставил истлеть, а сейчас камень.

Жрецы осмотрели то, что осталось от владений тха-нора Венши и, захватив с собой испуганного до полусмерти ловчего, полетели сначала в ближайшую крепость, где именем императора оставили приказ прочесывать леса от Аллипы до поселений дар-тени. А также попробовать пробиться в сами поселения в поисках беглецов — если они живы, то куда им еще направляться? Затем служители устремились к далекой твердыне Орвиса, что находилась недалеко от переходов в новый мир и в которой разместился на время войны император Итхир-Кас.

Через три дня император принял двоих измотанных служителей, выслушал их и безжалостно выпотрошил память единственного выжившего из твердыни, узнав о колдуне и беловолосой дар-тени все то, что знал гонец. А знал он немного — нор Хенши привез пленников поутру, колдуна принялись пытать, девкой же собирался побаловаться тха-нор, а затем отдать ее жрецам.

Ловчий после вторжения в его сознание не выжил, а жрецов от гнева императора спас только их сан и принадлежность богам. В тот день приказал Итхир-Кас принести в соседнем храме в жертву своим господам еще сотню рабов, дабы умилостивить — и спросить, что велят боги делать дальше.

Боги откликнулись — давно они уже не погружены были в сон, творя в недрах храмового холма новое оружие. Впитали кровь и заговорили: поиски девки не прекращать, потому что сами они не могут ее найти — ее прикрывает враг, затаившийся в горах. Слова старой провидицы можно трактовать по-разному, но ясно, что беловолосая является угрозой для перехода в новый мир. Главное — выиграть войну и удерживать порталы, чтобы больше ни одного с той стороны не закрыли.

— Скоро ли будет подкрепление от вас? — спросил император, поднимая вымазанные кровью руки к небу. Кровь стекала меж трупов рабов по огромному каменному алтарю в местном храме и испарялась, не достигая земли.

"Очень скоро, — сказали ему. — Жди. А следом придем и мы".

Их взоры давно уже были обращены к открывшимся порталам. Вот-вот должны были раскрыться они настолько, чтобы пропустить богов в новый мир. И тогда никакие предсказания и никакая девка им не смогут помешать.