Алина, воскресенье

— Ребенок! — яростно ругалась Марина, куря прямо при младшей сестре и стряхивая пепел за окно. — В кого ты такая упрямая?

Старшая сестра сверкала глазами, а пятая принцесса угрюмо ковыряла корешок от книги и молчала. Это молчание, видимо, и выводило третью из себя.

— Почему не посидеть дома пару недель? — спрашивала Марина язвительно. — У меня такое ощущение, что как только кому-то из нас исполняется 16, способность адекватно мыслить отключается! Хватит лыбиться, ребенок, я и себя имею в виду, но сейчас речь о тебе. Ну скажи мне, неужели тебе не страшно? Ты же все видела сама, знаешь, на что способны Темные.

— Страшно, — призналась Алина, — но, Мариш, это эмоции. А рациональное мышление мое говорит мне, что раз Темных ловят лучшие маги континента, кстати, твой Мартин тоже! то бояться глупо. Уж они-то знают, что делают. Согласись.

— Мой Мартин, — усмехнулась Марина. — Скажи-ка, рациональная ты наша, а откуда ты знаешь, кто их ловит? Вася ничего такого не говорила. Или ты мне не все передала?

Алинка покраснела. Ну надо же так неосторожно проболтаться!

— Передала все…Я просто кое-что подслушала у кабинета ректора, — сказала она как можно более честным голосом, — там общались как раз твой Мартин со всеми, кто по телевизору подлинность нашей Ангелины подтверждал…, - она мучительно выдумывала, — говорили, что проверяют студентов и кого-то ловят, я тогда не поняла, а после того, как Васюта сказала, сопоставила…

Марина внимательно смотрела на нее, и Алинка все краснела и думала, что вот сейчас сестра скажет, что поняла, что она врет.

— Понятно, — сказала старшая сестра. — Поговорю-ка я с Мартом все-таки…

— Да что ж вы все пытаетесь меня раскрыть, — взвилась сестричка с косичками. — Мари! Вот тебе лично будет легко работать там, где все знают, кто ты?

— Это совсем другое, ребенок, — Марина затушила сигарету, закрыла окно. — Там мне ничто не угрожает.

— Вовсе не другое! — возмутилась Алина. — Сама понимаешь, что теперь всегда между тобой и другими будет дистанция. Ни поболтать нормально, ни покурить вместе, ни встретиться с кем-то так, чтобы не привлечь внимание.

— А что это ты про «встретиться» заговорила? Неужто у тебя там роман намечается, малышня? — с ехидством поддела ее старшая сестра. — То-то ты дерешься за свой университет, как тигрица. И кто он?

— Друг, — пробурчала пятая принцесса, стесняясь. — Зовут Матвей.

— И какой он? Крутой? Красивый? — полюбопытствовала старшая.

— Добрый, — ответила младшая. — И все, хватит меня воспитывать, Маришка. Я буду осторожной, сказала же. И так на конвои согласилась — в универ — из универа. И Зигфрид мне сегодня переноску дал, — она показала темно-серый кулон на шее. — Если что, сразу сбегу, не волнуйся. Тем более, я зачет пропустила на позапрошлой неделе, и с этой у нас опять зачеты начинаются. Не сдам — как буду нагонять? И так придется в библиотеке после пар сидеть, а я Васе сказала, что сразу после занятий буду возвращаться…

Марина помолчала, серьезно глядя на нее.

— Алин, ты смелый и глупый ребенок. Я, после того, что мы пережили, ни в 16, ни сейчас не пошла бы туда, где есть риск встретить Темного. При всей моей любви к эстриму. И если что-то с тобой случится, мы все просто с ума сойдем. Понимаешь?

— Понимаю, — жалобно проговорила пятая принцесса, поправляя очки.

— Но, с другой стороны, я еще слишком хорошо помню себя в твоем возрасте, — грустно усмехнулась Марина. — И помню, как меня раздражал контроль и нравоучения, и как я делала все наоборот. Это, наверное, надо перерасти. Делай, как считаешь правильным, но знай, что каждый раз, когда ты будешь уходить, мы все будем места себе не находить от беспокойства.

Алинке было очень стыдно. И это еще девочки не рассказали отцу! Разговор с ним только предстоит, а ей и так тяжело, и она и так уже настаивает на своем из чистого упрямства, понимая, что сестры правы.

— Я буду очень-очень осторожна, — в который раз пообещала она. — И вообще, пора спать, Марин, у тебя завтра первый рабочий день.

— Хорошо, мамочка, — передразнила ее суровый тон старшая сестра. — Спокойной ночи.

На следующий день Алину на старенькой машине отвезли ко входу в Университет — она долго ломала голову, думая, где же в здании, где одновременно находятся несколько тысяч человек, найти укромный уголок, чтобы выйти из Зеркала, и поняла, что риск все равно есть. Поэтому остановилась на машине. Вышла, попрощалась с хмурым охранником, и потопала с рюкзачком за спиной ко входу.

Остановилась у доски с расписанием — как раз вывесили даты зачетов, и она аккуратно переписала себе их, пометив подойти к тем преподавателям, пары которых пропустила на прошлой неделе, и спросить, есть ли у нее допуск. Нужно было еще сдавать зачет у Малевской, который она проспала, и ей было очень страшно идти просить. Но это на перерыве, а сейчас — на пары.

Несмотря на все проблемы, на свои неудачи, она просто наслаждалась кипящей вокруг студенческой жизнью. Толпы молодых людей проходили мимо, болтали, смеялись, камены орали, вызывая преподавателей в деканаты или студентов к преподавателям, как всегда, с утра, играл бодрый и торжественный гимн Университета, и она застыла посреди этого шумного и движущегося людского моря, чувствуя себя совершенно счастливой. Пусть она одна, но ее место здесь.

И день проходил удачно — добрая Малевская приняла у нее зачет прямо на перемене, сказав, что уверена, что Алина пропустила по серьезной причине, а не из-за гулянок, как некоторые (тут принцесса покраснела), на занятиях почти все получалось, в группе появилось несколько кадетов из Северной Военной Магакадемии, вполне симпатичных, дружелюбных и носящих военную форму, так что было забавно и весело наблюдать за одногруппницами. Вообще на переменах было очень заметно пополнение с Севера, и нужно было признать, что парень в форме выглядит куда солиднее и привлекательнее парня без формы.

Допуски у нее все были проставлены, серьезные зачеты начинались только к концу ноября — до этого шли либо зачеты по внекурсовым занятиям, либо по общеобразовательным предметам, по которым планировались экзамены. И даже погода радовала и баловала, на улице стоял прозрачно-солнечный осенний день, и Алина специально садилась ближе к окнам, чтобы иногда поглядывать и отвлекаться — если возникала пайза в занятиях.

Отвлекалась она и на размышления. Очевидно было, что все произошедшее с ней, и непонятные диалоги магов, и вызовы к ректору — это все связано с «ловлей демонов». И, по всей видимости, мэтры и профессоры в поимке не преуспели. Также напрашивался вывод, что беспробудный сон Янки (она, кстати, уже выписалась и сидела тут же, в аудитории) — тоже следствие какой-то нехорошей активности. Раз уж ректор заострил на этом внимание.

А зачит что? Значит, демон или демоны живут в общежитии. Или ночевали в тот день в общежитии. Нет, скорее, живут, потому что профессор Лыськова проверяла общежитие еще во время гулянки.

Алина, внимательно прислушиваясь к объяснениям преподавателя, все-таки не выдержала, достала новый удобный блокнотик, и составила список того, что нужно сделать. Прежде всего — посетить библиотеку и поднять литературу по демонам. В любом случае она, рано или поздно, собиралась это сделать. Очень уж хотелось понять природу существа, которое так изменило их жизнь.

Настроение не испортил даже встретившийся ей перед последней парой — его парой- мерзкий-Тротт. Она как раз проходила мимо лектория, где он должен был проводить урок, и девочки ее группы были уже там. Шла, погрузившись в свои мысли, снова и снова перебирая в голове услышанные разговоры, пытаясь вспомнить какие-то странности в общежитии. Как же жаль, что она поддалась на давление и теперь не может ночевать там! Можно было бы понаблюдать за окружающими уже с имеющейся информацией, поболтать с живущими там. Она даже была готова переступить через свою стеснительность. А спрашивать ведь можно не напрямую «Ты, случайно, демона тут не видел?». Можно было бы узнать, снятся ли кому еще кошмары, или про страшилки общажные…

Она так замечталась, представляя, как ведет расследование, и потом приходит к ректору (и там обязательно должен быть гадский профессор), и указывает им на предмет их поисков, что совершенно растерялась, когда наткнулась на собственно Тротта в реале. Буквально налетела на него, потеряла очки, пробормотала «извините», хотя хотелось гордо отвернуться — но все-таки она была воспитанной девочкой. Присела нащупать очки — по звуку они отлетели куда-то недалеко, но перед глазами все расплывалось, как она ни щурилась, пытаясь сфокусировать зрение. Алина шарила по полу, краснея от глупости ситуации.

— Почему вы не исправите себе зрение? — спросил Тротт холодно, беря ее за руку — она дернулась, ойкнула испуганно и отстранилась. Но он всего лишь вложил в ее ладонь очки. — Вы же беспомощны без них совершенно.

— Спасибо, — снова вежливо сказала принцесса, надевая потеряшек на нос. Тут же стало легче — и было бы вообще хорошо, если б не стоявший напротив рыжий профессор с крайне недовольным лицом. Будто это она виновата в том, что она его боится! — Операции делают только после 20, лорд Тротт, а мне еще шестнадцать.

Не говорить же, что до недавнего времени у них и денег-то на операцию не было. Да и, честно говоря, говорить с ним вообще не хотелось.

— Есть запатентованные магпрепараты, Богуславская, — сообщил он, словно она не знала об этом.

— Они дают временный эффект, и влияют на память, — нашел тоже, что советовать. А еще лауреат Континентальной научной премии! — А мне учиться надо. До свидания, профессор.

Алина отвернулась и пошла своей дорогой, довольная, что не стала заикаться и почти не краснела. Разве что в самом начале.

— Не хотите зайти, Богуславская? — спросил он ей в спину язвительно, судя по звуку, открывая дверь в класс.

Она, не оборачиваясь, помотала головой, и почти бегом двинулась дальше. Чем бы он ни руководствовался в случившемся, ни забыть, ни простить она не могла. Но почему-то очень хотелось утереть нос этому снобу. Взять реванш, так сказать.

Библиотекарь очень удивилась ее просьбе, но все-таки выдала учебник для шестого курса, для специализации «Боевой маг», «Виды и классификация нечисти». Алинка сунула его в рюкзак и пошла к каменам. Дома почитает.

— Козочка наша пришла! — орал Аристарх издалека, и она улыбнулась. Славные они все-таки.

— Бэээээ, — проблеял дребежжащим голосом Ипполит и глумливо расхохотался.

А иногда и не очень славные.

— Я к вам ненадолго, — сказала она, — почитаю чуть-чуть. Что хотите? Могу журнал «Путешественник», а могу новый детектив «Тень за углом».

— Путешественник! — потребовал Ипполит.

— Детектив! — настаивал на своем Аристарх.

— Понятно, — вздохнула она, прислоняясь к стене и расстегивая рюкзак. — Тогда на что рука наткнется, то и буду читать.

«Ночью она услышала чьи-то шаги. Но как? Дом был заперт и поставлен на сигнализацию. Синтия, ощущая, как сильно бьется сердце, взяла пистолет и вышла из спальни…»

— Нет, чтобы запереться в спальне, включить свет и звонить в полицию, — прокомментировал ехидно Аристарх.

— А она, небось, еще и в тонкой сорочке пошла, чтоб прелестями светить? — ожидаемо заинтересовался Ипполит. — Если зовут Синтия, то точно — в прозрачной ночнушке. Хоть бы одна каску и бронежилет надела, а?

Так они развлекались постоянно, и Алина хихикала вместе с ними.

«Кто здесь, — спросила она дрожащим голосом. Она явственно видела тень человека, проскользнувшего мимо нее. Тело сковал ужас, и она не могла пошевелиться. А неведомый взломщик, возможно, посланный ее убить, был тут, Синтия слышала его дыхание»

— А у мужика-то астма, — заметил снова Аристарх. — Или курит, наверное.

— Эй, цыпленочек, смотри, — захихикал Ипполит, — кавалер твой идет, шириной со шкаф, высотой с столб. Ты уж поласковей, гляди, какой смущенный. Чисто девственник в борделе.

Аристарх застонал и закатил глаза.

— Старикашка, тебе когда-нибудь клеем пасть зальют и будут правы.

Алинка оглянулась, улыбнулась.

— Привет, — сказал Матвей гулко, — здравствуйте, уважаемые.

— Привееееееет, — передразнил его Ипполит тонким и манерным голосом, и Алина стукнула его книгой по носу.

— Беспредел! Убивають! — радостно заорал камен, — охамела молодежь совсем, ни стыда, ни совести, да что ж это делается-то, люди…

— Да хорош орать, Полик, — остановил его Аристарх, — дай им поговорить.

И две каменные морды уставились на ребят с жадным любопытством, как две бабки-сплетницы.

— Я тебя сегодня на перерыве искал и не нашел, — Ситников помялся, — думал, ты опять куда-то пропала. Ты в общагу вчера не приехала, а я звонить не стал, поздно уже было.

— Я в библиотеке была, Матвей, — сказала Алинка, хватая его за руку, утягивая подальше от любопытных морд и махая им на прощание, — а вчера не приехала, потому что надо дома побыть пару недель. Сестра…сестра помочь попросила.

— Так ты сейчас домой? — спросил он, размеренно шагая с ней к выходу. — А я погулять хотел. Хочешь, провожу до дома? Погода хорошая.

Алина покраснела.

— Меня знакомый на машине заберет, Матвей.

— Парень твой? — полюбопытствовал он легко, но глаза были серьезными.

Она даже растерялась, не поняла, что он спрашивает, потом сообразила, захлопала глазами, было смешно и неудобно.

— Нет, да ты что, ему лет пятьдесят, наверное. Какой парень, Матвей, ты чего?

— Да я так, — пробормотал он.

Они подошли к гардеробной, взяли куртки, оделись.

— Малявочка, — пробасил Ситников, когда они уже вышли на крыльцо, — постой со мной, пока я покурю. Я… знаешь, у меня сегодня день рождения.

— Ой, — Алина растерялась. — Ой. Матвей. Я же не знала. У меня и подарка нет. Ну как же так…

Она так расстроилась, что чуть не плакала. Семикурсник протянул руку, неловко погладил ее по спине, поправил перекрутившуюся лямку от рюкзка.

— Да ничего страшного, я все равно не сегодня отмечать буду. Я, собственно, поэтому тебя и искал. Мы с народом в четверг поедем за город, на турбазу, там и вечеринка будет. А в пятницу обратно. Вот. Приглашаю тебя, в общем. Проведу через Зеркало, ты не бойся, я тебя там в обиду никому не дам.

Алина вздохнула. Ситников курил и поглядывал на нее, и ей было очень трудно отказывать.

— Матвей, так занятия же…

— Какие занятия? — удивился он. — В субботу день рождения королевы, пятницу сделали нерабочим днем, Алиш. Ты что, не слышала?

— Нет, — сказала она и смутилась окончательно. — Я…я спрошу у сестры, если отпустит, завтра тебе скажу. Только ты не обижайся, если не получится, ладно? Хорошо?

— Не обижусь, — успокоил ее семикурсник. — Ты только сама не расстраивайся, малявочка.

— Я постараюсь договориться, правда, — пообещала она, потеребила косичку. — Только это же, наверное, очень дорого, Матвей?

— Нет, — отмахнулся он, затянулся, выбросил сигарету в урну. — У меня там замдиректором братец троюродный, мы каждый год там празднуем. У них в это время народу немного, так что отдает нам целый этаж. А я ему за это помогаю продукты без машины через Зеркало таскать, он экономит сильно. И мне заработок, и ему удобно…а я не понял, — заревел он шутливо, — вообще, поздравлять-то ты меня будешь?

Ситников намекающе расставил свои лапы, и принцесса, посмеиваясь, обняла его, приподнялась на цыпочках, чмокнула в щеку, во вторую. Матвей тоже аккуратно приобнял ее, будто боялся раздавить, но все равно получилось крепко.

— Ты очень хороший, — серьезно произнесла стиснутая принцесса куда-то в очень широкую грудь, — и я тебе желаю удачи, сдать все экзамены, чтобы исполнилась мечта и получилось пойти в армию, и вообще, чтобы все было хорошо. И в жизни, и в любви!

— В любви, — усмехнулся он грустно, и отпустил ее. — Спасибо, Алина. Что, приехал твой знакомый?

Она оглянулась, увидела серую старенькую машину.

— Ага, надо идти.

— Ну пойдем, — сказал Ситников, — хоть в машину тебя посажу.

Матвей стоял и смотрел вслед машине, и Алинка обернулась, помахала ему ладошкой, улыбнулась. Потом откинулась на сиденье и попыталась проанализировать ситуацию. Она ему нравится или нет? А если нравится, то что делать? А если она что-то сделает, а окажется, что не нравится? А если вдруг да, то что, встречаться с этим великаном, который старше ее на 7 лет? А если она все придумала, и он действительно относится к ней, как к сестренке? А она-то сама, Алина, как она к нему относится?

В щеки целовать его было приятно, но в романах описывают дрожь в коленках и закатывание глаз, и сердцебиение при взгляде на объект, и какие-то специфические ощущения в теле, а тут точно такого не было. С другой стороны, вряд ли художественная литература может служить источником достоверных сведений…

Вхдохнув и заключив, что в эмоциональной сфере список вопросов может быть бесконечным, а анализу она практически не поддается, Алинка уставилась в окно. На турбазу ехать, честно говоря, тоже не очень хотелось, но с другой стороны, там ведь будут ребята из общаги, значит, есть шанс понаблюдать. Надо поговорить с Васютой.

Пятая принцесса откинулась на сидении и стала продумывать аргументы.

А дома уже была Полинка, и они повизжали, пообнимались, поплакали — с Полей Алинка всегда была ближе всех. Отец тоже был в покоях четвертой, но уже уходил, обняв нашедшуюся дочку на прощание и напомнив, что она обещала рассказать обо всем, когда Марина вернется со смены. И Каролина уже пришла со школы, а королева, приведшая заблудшее дитятко домой, убедилась, что младшие все на местах, и ушла к детям, по пути попросив помощницу отменить на сегодня все встречи. Вечером планировался семейный ужин, и им всем нужно было отдохнуть.

— Какая ты красивая! — сказала Али восхищенно, наблюдая за вертящейся сестрой — Пол примеряла гардероб, который купили и привезли буквально за два дня. Каролина сидела рядом с Алинкой на огромной кровати, и отпускала с важным видом советы «Не твой цвет», «Это вообще не в моде, как они могли это купить?», «А это ничего, но надо немного ушить». Полина каждый раз строила страшные и удивленные глаза и вопросительно поглядывала на Алинку, словно вопрошая, когда это младшенькая стала такой воображулей.

— Ты в 12 лет была похожа на цаплю, — хихикала Алина, — а сейчас такая взрослая…Эх, а когда же у меня внешность вернется? Хотя… с другой стороны, до конца обучения и не хотелось бы.

— Это да, — сказала Пол, отщипнув виноградину с кисти, лежащей на блюде с фруктами и отправив ее в рот. — Мне вот сейчас не вернуться в универ. С другой стороны, я и не хочу.

Она двигалась порывисто, будто не могла устоять на месте, глаза сверкали.

— Почему? — удивилась Алинка, обхватывая колено и упираясь в него подбородком.

Пол замялась, покосилась на Каролину.

— Ладно, я пойду, — независимо произнесла младшенькая, гордо поднимаясь с кровати. — Уроки надо делать.

Четвертая и пятая глядели ей вслед.

— Ущипни меня, — нервно проговорила Пол, — она что, покачивает бедрами? Кто похитил милого пончика с пухлыми щеками и подменил его вот этой вот барышней с идеальным маникюром и прической? Ей же всего 12! В ее возрасте я была пацанка пацанкой. Да и сейчас…

И она недовольно глянула на свои руки — с короткими ногтями.

— Мы все меняемся, — улыбнулась Алина, с обожанием глядя на сестру.

— Нет, только не ты, — Полли подскочила к ней, обняла. — Ой, мне столько нужно тебе рассказать! Только пообещай, что никому ни слова не скажешь, ладно? Это не для всех, только для тебя.

— Обещаю, — Алина прерывисто вздохнула. — И ты пообещай, Пол. Мне тоже есть, что рассказать…

— Обещаю, — серьезно кивнула четвертая принцесса, зажевывая еще одну виноградину. — Ох, я все время есть сейчас хочу. В этом дворце есть хоть кто-нибудь, кому можно доверить заказ огромной чашки чая с молоком и чего-нибудь сладкого? И мяса, — вздохнула она тяжело.

Алина широко раскрыла зеленые глазищи, покраснела.

— Полиночка, — спросила она тонким голосом, — ты что, беременная?

Сестра хохотала так, что начала икать и повалилась на кровать, стеная «Ааа, у меня живот болит, что ты делаешь!!». А затем, вытерев слезы и дождавшись наконец-то своей еды, рассказала все, что случилось с ней с первого курса, и потом, в замке Демьяна — без прикрас и всяких умолчаний. И показала колечко на пальце — с гордостью и нежностью.

— Он невообразимо прекрасен, Алина, — восхищалась она, не обращая внимания на раскрасневшуюся от пикантных деталей сестру, — если бы ты видела, каким он стал!

— Да я по телевизору видела, — пробормотала Али. Ей живо вспомнилось, как много лет назад Полли так же, почти в тех же выражениях, делилась с ней своей детской влюбленностью и переживаниями, как показывала рисунки — рисовала себя и Демьяна в свадебных костюмах, и как порвала от злости все эти рисунки, когда узнала, что он собирается свататься к Васе.

— Красивый, правда? — спросила Пол и сама же ответила. — Красивый. Сильный. Умный. Очень сильный! Боги, за что мне такое счастье? Алина, я вообще не верю, что он мой, что мы поженимся! Вася настаивает на полугоде, но я с ума сойду за это время. Она-то за Мариана через месяц замуж вышла после помолвки! А теперь суровая такая, обалдеть.

— Ну, честно говоря, есть за что, — рассудительно заметила Алина, поглядывая на валяющуюся на кровати сестру. Та отмахнулась.

— Поверь, я уже сто раз сама себя обвинила и понимаю, что поступила, как идиотка. Хорошо, что все разрешилось, и что я жива осталась. Теперь буду самой правильной из Рудлог. Ну, после тебя, конечно…

Алинка фыркнула и девушки снова захихикали.

— Поля, — острожно спросила пятая принцесса, когда они отсмеялись, — а если бы к Демьяну тогда какая-нибудь другая женщина забралась, как ты думаешь, он бы ее изнасиловал? И…тебе не страшно с ним? Не страшно вообще переезжать в Бермонт? У них очень строгая культура, Полли, и женщины среди берманов в тени находятся. Ты не боишься, что будешь заперта в замке и заскучаешь?

Полина посерьезнела.

— Я хочу верить, что он только на меня так среагировал, Алиш, — ответила она, пожимая плечами. — Во всяком случае, он так говорит. А я не могу ему не верить… И он же остановился…хоть и напугал меня до истерики. А страх этот как-то забылся, я его поняла, и переступила через эти эмоции. Наверное, просто я его люблю больше, чем боюсь. Тем более, что он сдерживается… И, кстати, он мне обещал, что уже через год я смогу перекидываться по своему желанию и не только в полнолуние, так что, если что, смогу тяпнуть. А что касается переезда…знаешь, они совсем не страшные. А с остальным я справлюсь. Я же Рудлог.

Алина поправила очки.

— Ты не обижаешься, что я у тебя такое спрашиваю, Полин?

— Нет, конечно, — сестра протянула руку и дернула ее за косичку. — Я же ни с кем так открыто не могу поговорить, как с тобой. Теперь твоя очередь, Алишка.

Алина вздохнула и начала рассказ. И если Полли рассказывала с шутками-прибаутками, пытаясь смягчить впечатление от своих приключений, то Алина старалась говорить сухо, хоть эмоции и прорывались. Обида на соседок и Эдика, благодарность и доверие к Матвею, злость и непримиримость по отношению к Тротту, радость от общения с каменами, от того, что у нее что-то стало получаться. Она договорила вплоть до сегодняшнего разговора с Матвеем и замолчала. Было почему-то грустно. И Полина уже не лежала, а сидела рядом и гладила ее по голове.

— Да уж, — сказала четвертая принцесса, — никогда не думала, что с тобой подобное может произойти. Думала, шишки и горький опыт — это мой удел. А ты молодец, держишься, прямо не сестра моя, а кремень! Да еще и расследованием собираешься заняться!

— Да какой кремень, Поль, — улыбнулась Али, прислоняясь к ней, — просто хочу докопаться до истины.

— Это да, — кивнула Полина, — ты всегда была ужасающе дотошной. И составляла списки.

— Я и сейчас составляю, — призналась Алина и потерлась щекой об плечо сестры. Та вдруг вскочила, забегала туда-сюда вдоль кровати.

— Нет, ну какой же гад этот твой Тротт! — говорила она возбужденно. — Встретила бы — башку бы разбила! Как я зла, Алина! Бедная моя сестренка, пока я там в сейфы лазила, тебя здесь обижали всякие мерзавцы! Надо ему отомстить!

— Да брось, Пол, — Алинка наблюдала за забавно возмущающейся сестрой. — Плевать на него. Тем более, не все же обижали. Вот, Матвей помогал. И помогает.

— Он влюбился в тебя, что ли? — скептически спросила сестра. — Зачем еще взрослому парню с тобой возиться?

Она слово в слово повторила ее вопрос Матвею, и Алина смутилась.

— Говорит, я ему сестру напоминаю, — объяснила она.

— Хорошо, что не мать, — хмыкнула Пол. — Ну ладно, а ты-то как к нему?

— Да сама не знаю, — протянула Али. — Мне с ним хорошо, спокойно, безопасно как-то. Он веселый, добрый. Симпатичный. Руки не распускает.

— Это я могу про собаку сказать, — отрезала Полина. — Ты по нему скучаешь? Хочется прикасаться постоянно? А когда видишь, вот тут, — она показала на низ живота, — что-то ухает вниз, и по телу мурашки?

— Неа, — повертела головой пятая принцесса. — Слушай, ну какие чувства, он меня знает-то чуть больше недели.

— А я в Демьяна влюбилась с первого взгляда, — голосом опытной женщины сообщила Полина. — Ладно, раз парень хороший, ты его не обижай, а уж есть там что-то или нет романтическое, разберетесь. Хороший друг еще никому не помешал. Ты мне вот что скажи. Ты серьезно собираешься демонов этих вычислять?

— Угу, — кивнула Алина. — Собираюсь. И для этого мне надо с Матвеем на турбазу поехать, а как у Васи отпроситься, не знаю.

— Да, Васюша стала совсем грозной, — потвердила Полли. — Но спросить надо. Эх! Жаль, я с тобой поехать не могу, я бы пистолет купила, чтобы тебя защитить…а так буду переживать.

— Самой страшно, — призналась Алинка, — но надо. И еще. Помнишь, что демон сказал маме, когда та спросила, что ему нужно?

— Что-то, что ему нужна справедливость? — наморщила нос Полина. — Я, честно говоря, тогда так трусила, что почти ничего не помню.

— Он сказал, что восстанавливает историческую справедливость, — напомнила Али. — А твой, ты говоришь, сообщил, что ему нужна наша кровь. Вопрос-зачем? Мне вот кажется, что очень важно понять.

— Ты-то точно поймешь, — с уверенностью сказала сестра.

Семейный ужин больше походил на совещание. Полина кратко, умалчивая об интимных деталях, рассказала о себе. Ее поругали, пожалели, взяли обещание всегда делиться проблемами в будущем и выпили за благополучное возвращение. Каролине, как и детям, наливали сок, и она страдала от того, что маленькая, и требовала себе тоже шампанского. А Василина строго сказала «Нет» и младшенькая как-то стушевалась. Мартинка тихо посапывала у королевы на груди. В этот вечер хотелось, чтобы все были вместе.

Затем королева сообщила о договоренности о браке между Бермонтом и Полиной, и тут на Пол снова посыпался шквал вопросов, после которых опять выпили — за счастливое будущее замужество.

После, когда принесли уже десерт, Полинке и заинтересованной Каролине, с которой полной историей никто и не делился, рассказали о том, как их семью обнаружили, о коронации и о поисках Ангелины. Говорила коротко стриженая и уставшая Марина, вернувшаяся с работы и явно вымотанная, но при этом в ней ощущалась какая-то удовлетворенность. Периодами ее сменяла Василина, говорящая мягко, тихо, чтобы не потревожить малышку, но впечатления от рассказа все равно были огромные.

Выпили за то, чтобы старшая принцесса тоже вернулась. Вообще отсутствие Ангелины на этом семейном сборе очень ощущалось, как будто в прекрасно звучащем пианино не хватало клавиши.

Каролина хвасталась успехами в школе, отец рассказывал о своих планах по реконструкции дворца, Василина делилась трудностями в управлении государством, Мариан делился подготовкой парада в честь дня рождения супруги, Марина вставляла ехидные комментарии, Алина рассказывала про жизнь в общаге, Полли любовалась колечком и с умилением наблюдала за родными, мальчишки клевали носами, но упорно отказывались идти спать, а вечер плавно уходил к ночи, а они все говорили и говорили, и им было тепло и уютно. И даже на сообщение Алины о том, что она хочет поехать на праздник к другу, отреагировали с благодушием.

— Только оставишь телефон друга и адрес турбазы, — сказал Мариан, и Алина, радуясь, кивнула. А барон Байдек представил себе лицо Тандаджи, которому спешно нужно будет продумывать тайную охрану отдыхающей принцессы, и не мог не улыбнуться.

Такой уж это был вечер, когда даже самые сильные страхи и тревоги не могли нарушить его мирное течение, и когда сила семьи чувствовалась особо, будто им все по плечу, когда они вместе. И разошлись они поздно, уставшие, но очень довольные, зевающие и умиротворенные. Не хватало только Ани, но все почему-то верили, что она скоро будет дома.

Полина перед сном полюбовалась в зеркало на свои отросшие волосы, затем заплела их в косу, выключила свет и легла в кровать. И уже в полудреме услышала тихий щелчок, почувствовала родной запах, мужское тело, прижавшееся к ней.

— Какое полезное колечко, — сказала она со смешком, чуть двигаясь назад. — И почему ты не дал мне его в Обители?

— Оно работает только, когда рядом есть крупный телепорт, — тихо объяснил Демьян, грея ее затылок своим дыханием. Рука его медленно ласкала ее живот поверх сорочки — вверх-вниз, вверх-вниз. Замерла, чуть коснувшись груди, и снова вниз. Дыхание утяжелялось, он прижался к шее губами, лизнул, еще раз и еще, прикусил кожу — Пол замерла — и тут же отпустил.

— Полгода, — напомнила она.

— Я поговорю с Василиной, — пообещал он. — На ее празднике.

— Ты уже обещал…

Рука переместилась на бедро, и сорочка поползла вверх, Полли пошевелилась, чуть приподнялась, помогая, и пальцы снова скользнули на живот, теперь уже под ночной рубашкой. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Демьян заурчал у ее уха, и она изогнулась, закрыла глаза, улыбаясь.

— А о каких боях ты говорил? — вспомнила. Заговорила, только чтобы отвлечься.

Пальцы подбирались к груди, и он все время одергивал себя, только дышал тяжело в затылок.

— Это традиция, заноза моя, — голос был низкий, приглушенный. — Если Бермонт берет в жены кого-то не из берманских родов, подданные имеют право оспорить его право на трон.

Рука все-таки коснулась соска кончиками пальцев и так и застыла там. Кожу кололо, и ей хотелось, чтобы он продолжил.

— И прямо во время пира, перед брачной ночью и происходят бои, Полюш, — он снова заурчал, стянул зубами ткань с плеча, коснулся его языком. — Боги, какая ты вкусная.

— И что дальше? — Полина не шевелилась, только чтобы не провоцировать. И очень хотелось, но не шевелилась.

— И если я проиграю, то ты станешь женой другого. И именно он взойдет с тобой на брачное ложе…

— Что?!! — она задохнулась, развернулась резко, с яростью. Попыталась встать, обида бушевала внутри, сметая все, и хотелось крушить и кричать. Но он дернул ее за руку, обнял, зафиксировал, навалился сверху, тяжелый, мощный, не давая брыкаться и вырываться, но она все равно пыталась и ругалась громким свистящим шепотом, что пусть проваливает, что он ей не нужен, что она ни за что за него не выйдет теперь, и пусть живет со своими традициями, и как он может так поступать!

— Полюш, — сказал он тихо, — ты не веришь в меня?

И поцеловал. Она затихла, зло поблескивая глазами и сжав зубы.

— А если ты не выиграешь?

Хотелось плакать.

— Никогда не сомневайся во мне, Пол, — прорычал он, нависая над ней и вглядываясь в нее. — Поняла? Это нужно, чтобы кланы признали тебя.

— Я тебя не люблю больше, — прошептала она обиженно и отвернулась.

— Полли…

— Чего?

— Посмотри на меня.

— Нет, — она зажмурила глаза.

— Обиженный медвежонок.

— Не подлизывайся.

— Полюш…

— Уходи…

— Я тебя люблю…слышишь? …и никому не отдам.

Молчание.

— Пол…медвежонок мой…ну вот такая твоя будущая страна. И таков обычай. Не сердись.

Молчание. Демьян перевернулся, увлекая невесту за собой, и теперь она лежала на нем, головой на груди, и мстительно, больно сжимала коготками его предплечье.

— Полюш…

— Угу.

— Поля, поцелуй меня.

— С чего бы это? — пробурчала она, но все-таки прикоснулась губами к его коже. Под ухом ритмично билось сердце, мужские руки на спине грели, а запах убаюкивал, успокаивал.

— Спи, заноза моя…

Магуниверситет

Виктория Лыськова расчесывала длинные черные волосы, сидя перед зеркалом в своей комнате в общежитии. Нужно было ложиться спать, но она прокручивала в голове сегодняшний разговор с главой службы кадров инляндского двора.

— Его Величество Луциус недоволен вашим затянувшимся полу-отпуском, — сказал тот, — при всем уважении к вашим регалиям, леди Лыськова, уже почти два месяца вы появляетесь максимум на полдня, а двор обслуживают ваши помощники. Как скоро вы думаете вернуться на полноценную службу?

Она попросила еще две недели, хотя понимала, что вряд ли что изменится. И так она жила на две страны — как и Макс, и Мартин. Утром — читать лекции, проводить семинары, затем в Инляндию, отработать хоть немного по должности, затем обратно — в общежитие. Хотя Мартин вон вообще ухитрялся работать на два учреждения, вести занятия в каждом, и еще держать в тонусе преподсостав в своей, Блакорийской, магакадемии. Плюс и активную личную жизнь вести, с принцессой Мариной-Иоанной. И как ему постоянно удается очаровывать бесконечное количество женщин?

«Как, как, — ответила она сама себе, — во-первых, он беспроблемный и веселый, а во-вторых, признай, что он очень даже привлекателен. Как мужчина. Просто у тебя на него закалка».

Вики хмыкнула. Неудивительно, что ему постоянно теперь хотелось напиться и выспаться.

Они явно зашли в тупик, и Сашин план не работал. Темные пока брали свое во снах, и проявляться не спешили. В аурах живущих здесь студентов она ничего не замечала, а потоки стихий здесь, в этом хаосе молодых и активных будущих магов, так причудливо перемешивались, создавая постоянный магический «белый шум», что выделить кого-то одного просто не было возможности.

Вики вздохнула, отложила щетку, выключила свет и забралась в постель. Похоже, она лично может почуять активность Темных, только если случайно наткнется на демоненка в период «присасывания» к кому-либо лицом к лицу. Но не ходить же ей по комнатам ночами, сканируя каждого спящего студента? Хотя, после почти двух месяцев ее бессмысленного здесь проживания, придворный маг Инландеров была готова и на это.

Виктория согрелась и стала засыпать, и уже почти уплыла в мягкий и приятный сон, когда услышала чье-то дыхание. Но страшно не было, она откуда-то знала, что это кто-то свой. С трудом повернулась, щелкнула пальцами, вызывая «Светлячок». В кресле у кровати сидел Макс и разглядывал ее. Светлячок трепетал, тени плясали на его лице, на одежде, в ванной тихо капала вода, за стенкой был слышен разговор соседа по телефону, кто-то прошагал по холлу, и эти звуки убедили ее, что ей это не снится.

— Ты что тут делаешь? — спросила она, не смея поверить. Слова шли тяжело, будто застревая в горле.

Он пожал плечами.

— Пришел к тебе, Вики. Не могу больше с собой бороться. Все, не могу.

Виктория приподнялась на локтях. Хотелось одновременно и улыбаться, будто ей только что вручили самый дорогой подарок, и хмуриться.

— А как же Мартин?

Тротт поднялся, стал раздеваться, и она сглотнула, рассматривая его жилистое тело с светлой кожей, следя за движением его рук. Он всегда ходил наглухо застегнутый, аккуратный, и видела она его последний раз без одежды давным-давно, когда они всей магкомпанией поехали отдыхать на море.

— Он поймет, — сказал он хрипло, нависая над ней. Закружилась голова, и Вики потянулась к нему, обняла, жадно поцеловала, чувствуя его руки и горячее тяжелое тело, и совершенно слабея от этого. Он пришел. Сам. Он хочет ее.

— Тебя нельзя не хотеть, Вики, — прошептал он горячо, — ты прекрасна.

Он целовал ее так, что она задыхалась и трепетала, приподнимала бедра навстречу ему, сжимала плечи, в ушах звенело, так хотелось наконец-то почувствовать его всего, и, когда, наконец, он начал двигаться, она застонала ему в губы, так прекрасно это было.

— Вики, — шептал он тяжело и снова целовал ее, — Вики…

— Вики! — кричал кто-то над ухом. — Виктория!

Щеку обожгло болью, потом еще раз и еще.

— Виктория! Проснись, немедленно!

Макс начал таять, превращаясь в туман, и она заныла от разочарования, хватаясь за него.

— Виктория! Да что же это такое, — ругань на блакорийском, торопливые шаги, звук льющейся воды, — идиотка безалаберная, — снова шаги, — вот от кого не ожидал, — какой-то скрежет, и на нее обрушился ледяной водопад. Вики взвизгнула, давясь водой, которая все не переставала течь, закашлялась, открыла глаза, перекатилась по кровати, воинственно шипя, как кошка.

Над постелью стоял фон Съедентент с огромным ведром, злой и смеющийся над ее ошарашенным видом одновременно.

— Идиотка, — припечатал он снова, отбросил ведро, — мне, что, каждый вечер самому щиты активировать? Ты зачем их отключила?

В комнате начало проявляться Зеркало, и через пару секунд вышел совершенно невозмутимый Макс в лабораторных перчатках и очках, оглядел комнату, задержал взгляд на Виктории. Ей стало совестно.

— Малыш, — ехидно поддел его блакориец, — а я опять первый. Давай, снимай след, будем искать злодея.

Вики медленно подняла ладонь и вытерла совершенно мокрое лицо, с волос вода текла по спине, по груди, и тело остывало. И с этим приходило осознание того, что только что случилось.

— Дайте мне две минуты, — хрипло попросила она, — нужно переодеться.

Она встала. Ее шатало, голова болела, будто после жесточайшего похмелья. Во рту было сухо, а на душе — противно.

Мокрая сорочка прилипала к телу, и мужчины проводили ее взглядами.

Когда она вернулась, одетая в сухое и протирая волосы полотенцем, в комнате уже было трое мужчин. Алекс с тревогой смотрел на нее, хотел что-то спросить, но она сжала зубы, качнула головой. Села в кресло.

— Читай, — сказала Максу. — Надо уже поймать этих гаденышей.

Когда она открыла глаза, Макс уже поднялся. Он не смотрел на нее, но был бледнее обычного, и желваки на скулах ходили туда-сюда.

— Бесполезно, — сообщил он сухо, — он уже проснулся, и я не вижу ничего конкретного. Рядом, на нижних этажах, мужчина.

Он пошел мыть руки, а Мартин сунул ей чашку горячего настоя.

— Алекс успел сходить к себе, взять максов тоник, — пояснил он, — пей, а то на тебе лица нет. Что тебе снилось, Вик? — спросил он тихо, и она покраснела, наблюдая, как Тротт выходит из ванной.

— Один человек, — Тротт уселся в кресло, упорно не глядя на нее, — я не поняла, что это не сон. Поэтому и не среагировала.

— А щиты зачем отключила? — поинтересовался Алекс. Он выглядел едва ли не более изнеможденным, чем Виктория.

— В Инляндию сегодня моталась, проверяла защиту дворца, отключила, чтобы не фонили…и забыла включить, — призналась Виктория, — и не надо на меня так смотреть, Март, я замоталась совершенно.

Тоник был противным, но действенным, и она медленно пила напиток, ощущая, как отступает головная боль и слабость. Снова посмотрела на Макса, тот глянул на нее и опустил глаза.

— Ясненько, — блакориец со злостью пнул злополучное ведро, и друзья посмотрели на него с удивлением. — Алекс, сообщаю тебе, что твой план — туфта. Мы имеем старого и немощного тебя, немного подвыпитую Вики, и ценную информацию о том, что в общаге живут демоны. Надо что-то другое придумывать и выманивать их, когда они бодрствуют. Сегодня один из них подзакусил Викой, на прошлой неделе насосались от тебя, так они помаленьку, не выходя из тени, наберутся сил, и будет нам всем очень хорошо. Что делать-то будем?

Алекс поморщился.

— Не оставим им другого выхода, кроме как попытаться напасть на меня. Надо подождать еще неделю максимум, пока я сливаю внешний резерв, чтобы выглядеть истощенным. Не хочется оставаться без защиты, но если демон обнаглел настолько, что напал на сильнейшую Викторию, то скоро его, точнее, их будет не остановить. Потом сообщу, что по состоянию здоровья не могу больше занимать пост ректора, и что собираюсь уезжать. Должно сработать.

— Бред, — резко возразил Тротт, — ты, похоже, решил доконать себя, Данилыч? Я скорее взломаю каждого из живущих в этой общаге и отсижу лет сто, чем соглашусь на этот план. Да и зачем ты им нужен будешь, без резерва?

— Внутреннего им вполне хватит обожраться досыта, — сказал Свидерский тихо. Макс выругался, и теперь уже на него смотрели с удивлением.

— Внутренний тебе нужен, чтобы жизнь поддерживать, — зло напомнил инляндец, — и если его опустошат, никто тебе помочь не сможет. Надо что-то еще придумывать. Если не придумаем — подождите еще хотя бы две недели, а лучше месяц, я закончу реагент на кровь Темных, просто возьмем анализы у студентов и выясним все научным путем. Быстрее не получится, слишком много доз надо, но и рисковать никем из вас не будем.

— Кроме нас еще есть студенты и преподаватели, — тихо и скрипуче произнес Алекс. — Не думаю, что Темные будут ждать месяц.

— А, я понял, — жизнерадостно оповестил всех Мартин, — у нас началась благотворительная неделька «Отдайся демону». Макс, ты как, не хочешь тоже попробовать вкусить ощущений? Заодно используем тебя как тайное оружие — Темные посмотрят, что у тебя в голове творится, и сами издохнут от потрясения и ужаса.

— Спасибо, — открестился рыжий профессор, мрачно глянув на стиснувшую стакан Вику, — я уже сегодня вкусил. Тем более, что на меня их ментальные атаки не подействуют, сам же знаешь. Те, в ком есть кровь Белого, все защищены, в той или иной степени. Может пробить только сильный, и только если лично столкнемся.

Виктория чувствовала себя жутко неловко, но все-таки спросила:

— Макс, объясни мне, каким образом они узнают о наших воспоминаниях или желаниях и насылают такие сны? Как у Алекса и меня?

— Темные — сильные менталисты, Вики, а это обычное эмоциональное воздействие, направленное на то, чтобы человек расслабился и раскрылся, — уже совершенно спокойно и даже занудно пояснил Тротт, — для него не нужно ничего знать. Наш мозг сам выстраивает картинку под внешний раздражитель, как, например, бывает в обычном сне — рядом кто-то может включить музыку, а тебе приснится, что ты на концерте. А тут к тебе, к твоей ауре «присасываются» и сознание само подкидывает сны, объясняющие эти ощущения. Менталист же уже постфактум картинку видит, и, если силен, может ею манипулировать, включая туда какие-то воспоминания или наведенные образы. Но, если он напрямую вмешивается в сон, его можно и перехватить. Если б ты вместо «Светлячка» запустила бы в …в того, кто тебе приснился, боевым заклинанием, то убить бы не убила, но боль бы он испытал вполне реальную. Поэтому так рискуют редко.

Вики поколебалась.

— А ты так можешь?

— Если захочу — смогу, — равнодушно ответил инляндец. — Но зачем? Питаться могут только Темные, а подглядывать за чужими снами — сомнительное развлечение.

— Ему куда веселее водоросли на составляющие разделять, — хохотнул неугомонный Мартин. — И с растениями разговаривать. Макс, а правда, что ты зачаровал деревья вокруг своего дома, чтобы они к тебе гостей не пускали?

— Правда, — зло процедил Тротт. — Откуда узнал?

— От графини Кьельхен, — весело пояснил Съедентент. — Она раньше была любовницей вашего посла в Блакории. А тот ранее возглавлял комитет по здравоохранению Инляндии. Говорит, делегация к тебе пыталась добраться, так вернулись все ободранные, в занозах. Якобы деревья их блокировали, злобно шуршали и кололись веточками. Сказала, что любовник, пообщавшись с питомцами Максика, тут же продал прошение о переводе на другую должность. Так и попал в Блакорию.

Вики чуть расслабилась и даже улыбнулась. Мартин глянул на нее и ободряюще подмигнул.

— Вот видишь, Кусака, откуда появляются легенды о злобных лесных колдунах. С нашим Малышом по извращенности ни один демон не сравнится.

— А с тобой по болтливости, — огрызнулся Макс. — Алекс, — Свидерский поднял глаза, — если ты все решил и убедить тебя не заниматься суицидом нельзя, то нам нужно подготовиться. Брать надо сразу, второго шанса не будет. Тебе нужна активная переноска, Мартин, ты сможешь сделать за это время?

— Зигфрида попрошу, — легко пообещал тот, — буду еще на фигню время тратить. Я бы вообще Данилыча твоим антидемоническим репеллентом обработал, чтобы наверняка.

— Нельзя, — сказал Алекс, — почуют. Но взять с собой могу, если Макс сделает в виде капсулы с жидкостью, например. Чтобы можно было быстро раскусить и проглотить. Март, а что с обратным щитом, про который Алмазыч говорил?

— Будет вам щит, главное, чтобы никто посторонний под него не попал, иначе и его опустошит, — поделился блакориец. — Откачивай потом. Викуля, а ты готовь источники, как поймаем и нейтрализуем, надо будет Алексу сразу докачивать. В остальном, будь милой девочкой, и не лезь под руку.

Все хорошее отношение к нему у Виктории сразу же пропало.

— Я вообще-то дипломированный боевой маг, Съедентет, — отчеканила профессор, — и стоять в стороне…

Мартин выставил ладони вперед.

— Боевой, боевой, — произнес он со смешком. — Самый боевой из всех боевых магов.

Вики хотела сказать что-то резкое, язвительное, но моральных сил ругаться не было, и она просто махнула рукой и плотнее запахнулась в теплый халат. Алекс укоризненно покачал головой.

— Давайте расходиться спать, господа маги. Я завтра набросаю план, и после занятий обсудим. Хорошо?

— Я только за, — сообщил Тротт. — Давай, я тебе Зеркало открою, Данилыч, и провожу.

Они исчезли в Зеркале, и в комнате осталась только угрюмо молчащая Виктория и глядящий на нее Мартин.

— Эээй, — позвал блакориец тихо. Виктория поморщилась. — Эй, Вики…ну не обижайся…

— Иди уже отсюда, — устало ответила она. Но вместо того, чтобы уйти, Март подошел к ней, сел на корточки, и начал заглядывать в лицо и корчить противные и смешные рожи, косить глазами, приговаривая: «Ну посмотри на меня. Посмотри», пока она не рассмеялась. А потом заплакала.

— Ну что ты, — сказал он растерянно. — Кусака… испугалась, да?

Приобнял ее неловко, выдерживая дистанцию, похлопал по спине, и она зарыдала еще громче.

— Понятно, — произнес он, хватая ее на руки и открывая Зеркало. — У меня как раз стоит коньяк. То, что нужно испуганным боевым магам.

— Я с тобой спать не буду! — возмутилась Вики сквозь слезы.

— А тебе никто и не предлагает, — с комической серьезностью ответил блакориец, выходя в своей спальне. — Даже если очень попросишь. Даже если умолять будешь.

— Да прекрати, — всхлипнула она и засмеялась.

— Вот-вот, — тоном доброго доктора подтвердил маг. — Типичная истерика. Сейчас я тебя напою и уложу спать. А сам скромно прилягу где-нибудь рядом, на тумбочке. Один, понимаешь, боюсь спать, очень мне страшно, так что будешь меня охранять. Ты-то ничего не боишься, правда? Поэтому и не попросила остаться и побыть с тобой?

Он нес какую-то чушь, и уже разливал коньяк, и Вики, закутавшись в одеяло и подтянув на его огромную кровать ноги, сразу опрокинула стакан, потом другой, и только на третьем отпустило.

— Боюсь, — ответила она через какое-то время. Из-за алкоголя на голодный желудок язык заплетался. — А еще мне ужасно противно. Будто кто-то взял самое сокровенное, самое дорогое, и извратил и испоганил его так, что я теперь всегда буду помнить об этом. И это дорогое теперь всегда будет с привкусом этой погани.

— Все будет хорошо, — заявил Мартин уверенно и тоже чуть пьяненько. — Это всего лишь сон, Вики. Что бы тебе не приснилось, ты и только ты управляешь своей жизнью, и только ты решаешь, как относиться к тому или другому.

Она кивнула, откинулась на кровать. Голова кружилась.

— А у тебя здесь миленько, — пробормотала она, — такой мужской минимализм.

Март расхохотался.

— Опять удар по моей гордости, Вики, вот меньше всего я хочу, чтобы моя спальня выглядела миленькой.

Она кивнула и вдруг зевнула, отвернулась, уткнувшись в постель. Пахло Мартином, и никаких бабских запахов. Что-то вспомнила, подняла голову — блакориец пил коньяк и смотрел на нее печально и задумчиво.

— А ты, — она пыталась уловить убегающую мысль, — ты точно не хочешь…? То есть, ты вполне можешь спать со мной, Март.

— Нет-нет, — он мотнул головой, — меня ждет прекрасная и удобная тумбочка, — и уже совсем другим голосом добавил, — это плохая идея, Вики.

— Угу, — сказала она неуверенно. — Тогда я спать. Не выключай пока свет, ладно?

— Конечно, — ответил он, вставая и прихватывая с собой стакан и бутылку. — Конечно, Вик.

Мартин вышел в гостиную, глянул на себя в зеркало, отсалютовал пустым бокалом.

— Поздравляю, парень, — пробормотал он Мартину-в-зеркале, глаза которого пьяно блестели, — второй раз ты отказываешься от женщины, которую хочешь. Точно Макс заразил.

Посмотрел на себя, ухмыльнулся и добавил:

— Глупостью.

Лорд Максимилиан Тротт оставил Алекса и перенесся к себе, в свой защищенный лес. Он отдавал себе отчет в том, что другу не нужна была помощь в открытии Зеркала, и что он воспользовался этим, чтобы просто трусливо сбежать и не видеть глаз Виктории. Каждый раз, когда она смотрела на него, он видел в ее взгляде либо чувство вины, либо совершенно неприкрытый вызов. И реагировал, не мог не реагировать.

В его небольшом доме было темно и свежо, и он вздохнул с облегчением. Сразу разделся, пошел в душ, включил очень горячую воду на полный напор, подставил голову и плечи под жалящие струи.

Тело постепенно расслаблялось, а боль позволяла отвлечься. Тело раскраснелось, спина горела, и он выключил горячую, вывернул кран холодной, сжался весь, застучал от холода и злости на себя кулаками по стенам, зашипел сквозь зубы. Затем повторил снова и снова.

Не помогало, и он, не вытираясь, быстро вышел в спальню, достал из шкафчика собственноручно изготовленное убойное снотворное и выпил его.

Максимилиан Тротт терпеть не мог средства, которые не позволяли контролировать себя. Но сон был безопасен, а иначе избавиться от тихого голоса в голове, спрашивающего, почему он не остался там, с ней, на ночь, и почему бы ему не вернуться к ней сейчас, не мог.