Василина все-таки набралась храбрости и подошла к нему, когда Мариан подвязывал яблони в саду. Постояла сзади, понаблюдала, и он, видимо, почувствовал ее присутствие, потому что спина его напряглась.
- Мариан...Барон Байдек, - произнесла она твердым голосом, но получилось как-то жалко и по-детски, - простите нас, пожалуйста. Мы не хотели обидеть вас.
Капитан повернулся, внимательно посмотрел на нее:
- Все в порядке, принцесса. Это я должен извиниться. Я повел себя непростительно.
Но глаза у него оставались холодными, и она спешно заговорила, боясь, что он сейчас отвернется, и ей придется уйти, чтобы сохранить гордость:
- Неправда! Неправда, - уже тише добавила она. - Вы ведете себя безукоризненно. Вы столько делаете для нас, сколько никто и никогда еще не делал. Вы один стали для нас хранителем и спасителем, а мы ...мы повели себя, как глупые девчонки. Окажись мы в другом месте, у другого человека, и нас могли уже убить или выдать убийцам. Ваша верность делает вам честь, капитан. Вы изменили свою жизнь ради нас.
Он снова смотрел на нее, и взгляд этот совершенно точно был не ледяным.
- Делало бы честь, если бы я делал что-то необычное, - наконец сказал он. - Служить вам и есть моя жизнь... моя госпожа.
Люк, наши дни.
За всю свою жизнь лорд Кембритч никогда серьезно не болел. Были переломы, ушибы, сотрясения, ожоги, порезы - короче ,полный набор, который собирает к 12 годам почти каждый мальчишка, вне зависимости от его происхождения. Но банальные простуды и вирусы обходили его стороной.
Но в этот, воистину знаменательный первый раз, вирусы, видимо, решили отомстить ему за долгое уклонение, и вдарили по полной. С температурой сорок сильно не побегаешь, особенно если ломит все тело, голова кружится, а сигаретный дым не имеет вкуса. И как же отвратительно валяться в постели, пялится в телевизор с больной головой, и быть совершенно беспомощным! Люк бы сбежал на работу, невзирая на болезнь и тем более на возможность заразить сослуживцев, но организм, словно подозревая, что хозяина обычным набором не возьмешь, удумал укладывать его в предобморочное состояние еще до того, как тот доходил до двери дома.
Безобразие прекратил семейный врач, который доходчиво объяснил неугомонному мальчишке, что чем больше он дергается, тем дольше продлится болезнь, а если будет смирно лежать, и, желательно, не выплескивать разведенные порошки, а пить их, то на ноги встанет через дней пять. А если нет - заработает себе осложнения. "Неугомонного мальчишку" Люк врачу простил - все-таки дядьке было уже сильно за шестьдесят. И, скрипнув зубами, перестал бегать, смирно лежал в постели, маялся от жара и бесился от собственной беспомощности.
Приглашенный виталист развел руками и сказал, что болезнь уже запущена, что, скорее всего, первые симптомы Люк перенес на ногах, и проще подождать выздоровления, чем тратить огромный магический резерв на выжигание заразы, без гарантии, что в ослабевший, но не получивший иммунитета организм не залетит еще какая-нибудь бацилла. Этот план тоже провалился, и Люку ничего не оставалось, как переболеть.
Через пять дней он действительно встал на ноги, ослабевший, но злой на задержку расследования до безумия. И вот в этом веселом состоянии ему пришлось встречать отца. Папенька и так планировал зайти еще неделю назад, поэтому дальше тянуть Люк не стал.
Старший лорд Кембритч был мужчиной холеным, высоким, с благородной сединой в висках. Этакий вызывающий всеобщее доверие политик и дипломат. Он мог часами разглагольствовать о политике, заложив правую руку за отворот пиджака, но Люк помнил другое - многочасовые нотации о том, как должен вести себя настоящий аристократ, в редкие приезды отца в Инляндию. Его уничижительные реплики в адрес матери, которая была слишком робка, чтобы настоять на своем. Его постоянный шантаж всех всеми - мамы тем, что он заберет себе детей, Люка тем, что увезет его от матери. Удовольствие от доминирования в мелочах - кресло должно было стоять там, где он его поставил, даже если оно всем мешалось, дети должны носить одежду только определенных цветов, жена не подает голос, пока ее не спросят. О нет, он не бил ее - для этого он был слишком хорошо воспитан. Он просто любил уничтожать ее словами, без ругани.
Отца Люк ненавидел.
Поэтому, когда Джон Кембритч вошел в кабинет, Люк нагло дымил уже третьей сигаретой, зная, что сигаретный дым тот не переносит. На столе стояла бутылка конъяка, уже ополовиненная, закуска, неряшливо сваливающаяся с тарелки. И вообще бардак был такой, будто тут сутки гуляла рота солдат. Надо будет потом извиниться перед экономкой, кстати.
Да и сам Люк вполне вписывался в концепцию кабинета богатого бездельника - небритый, исхудавший после болезни, со стойким запахом алкоголя (пришлось прополоскать рот конъяком) и вселенской скукой во взгляде.
- Оу, папа, - он приподнялся поприветствовать почтенного родителя, но покачнулся, свалился обратно в кресло. - А что, уже вечер?
Лорд Кембритч-старший брезгливо сощурился, подошел к окну, распахнул его, и затем только повернулся к сыну.
- Я же сказал, что ты должен быть трезвым! - зазвенел он хорошо поставленным голосом публичного политика. - Дело, которое я собираюсь с тобой обсудить, требует ясного ума!
- Я трезв, как стеклышко, - с предельной честностью сознался Люк и, глупо улыбнувшись, отсалютовал отцу стаканом. - Говори, я весь во внимании.
Лорд-старший скрипнул зубами, но, видимо, дело и правда было архиважным, потому что он не ушел, хлопнув дверью, а с достоинством уселся в кресло с мягкой витой спинкой, стоящее перед столом Люка.
- Сын, - торжественно начал он, - в нашей жизни рано или поздно приходит время, когда мы должны принимать важные решения, способные изменить все. Менее сильные люди могут побояться ответственности, но ты-Кембритч, а, значит, понимаешь, что такое долг, смелость и достоинство.
"Эк папенька соловьем разливается, - с нехорошим таким предчувствием подумал Люк, - и угораздило же дать обещание принять его предложение..."
- И ты должен понимать, какая ответственность на тебе лежит. Ты - старший сын, наследник Кембритчей. В тебе течет кровь, по древности не уступающая монархической, и ты должен быть достоин своих предков, преумножая наше семейное благосостояние и статус.
Нехорошее предчувствие превратилось в аварийный ор чувства самосохранения, и Кембритч-младший уже совершенно искренне отхлебнул из бокала. Он очень надеялся, что вся эта словесная умасливающая прелюдия предназначена только для того, чтобы затащить его в парламент.
А граф продолжал разглагольствовать:
- К сожалению, я не смог улучшить нашу кровь, женившись на твоей матери.
"Зато ты получил ее деньги и связи, старый козел".
- Но у тебя есть уникальная возможность вписать Кембридчей в элиту страны навсегда, - с пафосом заявил старший Кембритч. - Тогда все забудут про твой образ жизни, и, - лорд-старший высокомерно оглядел сына, - твой моральный облик, а твоя семья получит не только почет и уважение, но и огромный политический вес.
"Да не томи же ты уже, договаривай".
- Конечно, - произнес Люк, звучно отхлебывая из стакана, - что нужно сделать? Я мигом!
- Вот и отлично, - с облегчением произнес лорд, вытирая лоб вышитым платком с анаграммой его инициалов. - Тогда как только найдут наследницу Рудлог, ты женишься на ней.
Люк хорошо умел держать удар, но в этот момент не мог не уловить издевательскую иронию судьбы. Майло обхохочется. Виду не покажет, конечно, но обхохочется.
- Я, конечно, польщен, папа, - сказал он почти нормальным тоном, - но, может, ты объяснишь поподробнее?
Кембритч-старший удовлетворенно блеснул глазами. Видимо, решил, что Люк протрезвел от шока.
- Нам запретили рассказывать об этом, но раз ты будущий принц-консорт, мне дали особое разрешение. Сейчас спецслужбы, - он почти благоговейно прошептал это слово, показывая, что допущен к закрытой информации, - активно ищут принцессу Ангелину, чтобы возвести ее на трон. Партии все договорились, что ради целостности страны мы не будем этому препятствовать. Так бы просто эта девчонка никому и не сдалась, но она, по словам магов, может остановить аномальную сейсмоактивность у нас в стране. Но только при условии вступления в брак, не фиктивный, запомни! с наследником древнего рода, не связанного никакими родственными связями с королевской семьей, и подходящего возраста. И ее инициации. И вот - ты подходишь по всем параметрам!
- Чему я бесконечно рад, - язвительно произнес Люк. - Всегда мечтал быть фоном для блистательной королевы и часами торчать на приемах. Ладно хоть старшенькая Рудлог, судя по портретам, не страшилище, хоть в этом повезло.
Но делегат Высокого Совета Кембритч словно не слышал его тона, он как-то равнодушно- благосклонно кивнул, и продолжил:
- Тебе ничего больше и делать не придется. Ты даже можешь продожать пить и играть, но не в своих плебейских клубах, а во дворце, с первыми лицами королевства! Главное - сделай жене наследничка, чтобы укрепить наши позиции. Будем надеяться, что она невинна, и ты не напортачишь с обрядом. А об остальном позаботится наша партия и я лично. Наберем большинство, поставим своего премьер-министра...
Люк неприлично расхохотался.
- Отец, ты что, метишь не место премьера Минкена?
- Минкен - консерватор и тупица, - процедил Джон Кембритч, - и не видит перспектив. Он хочет полностью восстановить монархическую власть! А как будет принимать решения девчонка, которая уже семь лет где-то в бегах? Мы считаем, что нужно оставить королеве представительские функции, а полноту власти отдать премьеру и парламенту.
Кембритч-младший снова расхохотался, теперь про себя. Ситуация начинала становиться донельзя абсурдной. Интересно, как отреагирует Минкен на известие о том, что дав сигнал к поиску принцесс, он тем самым усилил позиции оппозиционной партии? И, скорее всего, потеряет премьерское кресло? Да и сам поиск принцесс для Люка теперь приобрел немного пикантный оттенок, с одной стороны азарт от раскрытия сложного дела, с другой - намекающее, покачивающееся над шеей брачное ярмо. И все, что можно сделать - это попытаться немного отыграть ситуацию в свою пользу.
-- Я все понял, отец. Но что в этой ситуации получаю я?
И с удовлетворением увидел, как настороженно блеснули глаза Кембритча-старшего.
- Я же сказал, - с раздражением начал перечислять он, - ты поднимешь семью наверх, дашь нам власть и вес, сможешь влиять на королеву...
- Нееет, - с удовольствием протянул Люк. - Это нужно тебе. Мне слава, почет и место семьи в иерархии местной аристократии абсолютно безразличны. Вот и получается, что все в плюсе, кроме меня. Ты получаешь кресло премьера, принцесса - трон, страна получает стабильность и безопасность. А я остаюсь в минусе. Или ты считаешь, что я буду в восторге от почтенного статуса принца-консорта, осеменителя королевы? Да на хрен он мне сдался! Все время держать лицо, никакой свободы, ни в клуб, ни в бордель, ни на пьянку...
Старший лорд презрительно поморщился, побарабанил пальцами сложенных "домиком" рук по животу:
- И чего ты хочешь?
- Вот, это другой разговор, папочка, - гадко улыбнулся Люк. Он быстро соображал, что включить в список: - Ты в течение двух дней подпишешь с матерью документы на развод. Оставишь в полное владение ее родовой замок и вернешь ее деньги. И больше никогда не будешь настаивать на встрече с ней. Не звонить, не встречаться, пропасть из ее жизни.
Наступила пауза. Лорд Джон размышлял, а Люк допивал конъяк. Не самый лучший, кстати. Или это у него от новости испоганилось восприятие?
- А если я не соглашусь?
- Будете искать другого осеменителя для королевы, папенька. Мне ваши политические игры неинтересны, а мой образ жизни устраивает. И для согласия мне нужна очень весомая причина.
Он, конечно, блефовал, и хорошо ,что отец не знал, что выбора у Люка нет.
- Хорошо, - нервно сказал Кембритч, поднимаясь. - Через два дня у тебя будут все документы. А ты заверишь мне согласие вступить в брак с будущей королевой, чтобы я мог предъявить его членам партии.
- А вы не подумали, что она уже давно может быть замужем, с выводком прелестных детишек? - ехидно поинтересовался Люк, наблюдая за переживающим свой проигрыш отцом. Но тот только махнул рукой:
- Покойная королева ухитрилась нарожать аж шесть дочерей. Хоть одна незамужняя для тебя найдется. Но мы все надеемся, что это будет Ангелина, самая сильная кровь. И, Люк, - он с нескрываемым отвращением оглядел сына, - перестань уже пить, наконец. И вымойся, от тебя несет, как от бочки с сивухой.
- И я был рад тебя видеть, папочка, - и Кембритч-младший отсалютовал стаканом закрывающейся двери.
После ухода отца он заехал в Зеленое Крыло и подробно рассказал начальнику о состоявшемся разговоре. Майло Тандаджи хмыкал, и непонятно - сочувственно или ехидно.
- Теперь в Лесовину? - спросил он, получив подробный отчет об идущем расследовании.
- Угу, - печально отозвался Люк, в ушах которого издевательски стояли звуки свадебных песнопений. - Послезавтра встреча с Байдеком, и буду искать старого королевского мага. Поймем принцип действия королевского амулета - найдем...мою будущую супругу.
- Не расстраивайся, - с непроницаемым лицом сказал ему на прощание Тандаджи. - Брак, это дело такое. Больно только первые десять лет. Зато получишь иммунитет к пыткам.