По утрам Павел Федотович и Галя завтракали вдвоем.
Ровно в семь часов полковник вставал по будильнику, почти никогда не успевавшему позвонить. Он открывал глаза без пяти семь, точно кто-то толкал его под бок, — так он объяснял Гале, — и нажимал на кнопочку звонка, еще только собиравшегося поднять трезвон.
По дороге в ванную дядя Паша тихонько стучал в дверь Галиной комнаты.
— Галка, вставай!
Услышав знакомый приглушенный голос, Галя вскакивала, одевалась. Когда она заглядывала в кухню, там на голубом венчике зажженной горелки уже закипал чайник.
Завтракали они всегда в кухне и очень старались не шуметь, чтобы не разбудить тетю Калю.
Первое время дядя Паша все делал сам: жарил яичницу, резал хлеб, ветчину, сыр. Потом это стала делать Галя. Только к яичнице дядя Паша ее не подпускал:
— Ладно уж! Еще обожжешься.
Гале доставляло огромное удовольствие приготовлять для дяди бутерброды, наливать ему чай — покрепче, как он любил, подвигать поближе вазочку с вареньем. В эти минуты она чувствовала себя взрослой, самостоятельной и очень нужной. Как же! Человек идет на трудную военную работу — надо же его хорошенько накормить.
Сидя за столом, покрытым клетчатой клеенкой, Павел Федотович смотрел, как Галя деловито и усердно хозяйничает, ходит от холодильника к столу, от стола к газовой плите. Все движения ее старательны, осторожны и, надо признаться, изрядно медленны. Украдкой Павел Федотович посматривал на ручные часы.
Если Галя особенно копалась, он говорил мягко:
— Разреши, я тебе помогу?
И через две минуты все было готово.
Отпивая чай, Павел Федотович спрашивал:
— А что, мальчишек в вашем классе по-прежнему больше, чем девочек?
— Конечно! — смеялась Галя. — Куда же они денутся? Дядя Паша, а я получила пятерку по географии.
— Знаю. Ты мне уже говорила.
— Да нет. Я еще одну пятерку по географии получила. Вчера. Об этой пятерке ты еще не знаешь.
— Молодец!
— А по арифметике все равно четверка. — Галя сокрушенно вздыхала. — Да еще с толстым минусом.
— Даже с толстым?! Ай-яй-яй! Тоненький минус еще куда ни шло, а толстый — беда прямо!
Оба хохотали. И оба испуганно закрывали рукой рот, оглядываясь на дверь.
Потом они шли по Московскому проспекту. Остановка автобуса, в котором ездил на службу Павел Федотович, находилась недалеко от школы. Выходило, что каждое утро он Галю провожал.
…К Галиному возвращению из школы вся квартира уже сверкала и блестела. Если бы Галя в каком-нибудь, самом укромном уголке кухни, ванной или передней, не говоря уж о комнатах, наткнулась на мусор, она решила бы, что ей померещилось. Пылинке, и той не было места там, где властвовала Калерия Дмитриевна. Особой метелочкой она смахивала пыль с каждой вазы и фарфоровой безделушки. По шкафам, подоконникам и стульям ежедневно прогуливалась тряпка. По дивану и коврам постоянно шаркал пылесос.
Разве плохая вещь — порядок? Конечно, отличная. Но если каждая вещь, будь то ажурная салфеточка, ваза с цветами или книга, как бы прикована незримыми цепями к строго определенному месту, то порядок может стать мученьем.
Как-то Галя оставила в столовой, на бархатной скатерти, тетрадку по арифметике. Она показывала ее дяде Паше и забыла там.
— Галя! — взволнованно окликнула ее Калерия Дмитриевна. — Чтобы этого больше не было! — Тонкий холеный палец указал на тетрадку. — У тебя есть свой письменный стол.
В другой раз в ящике Галиного письменного стола Калерия Дмитриевна обнаружила какой-то липкий комок в бумаге.
— Что это за гадость? — спросила она брезгливо.
Галя покраснела до слез.
— Это конфеты. Вы мне давали. И дядя Паша. Я отложила…
— Зачем? Тебе хочется сладкого, так спроси. Я тебе дам конфет.
— Я не для себя. Для Валерки, для близнецов Ситниковых… Ведь пойду же я к ним в гости…
— Какие близнецы? А, это ты про детдомовских детей? — догадалась Калерия Дмитриевна. — Пойдешь — так купим специально. А такую антисанитарию разводить немыслимо!
В детском доме Галя считалась аккуратной девочкой. Но Калерия Дмитриевна негромким ровным голосом, как бы вскользь, постоянно делала ей замечания: «Ты не повесила пальто на вешалку, а бросила его на стул. Нельзя быть такой неряшливой», «Галя, хорошенько почисти туфли, не думаешь же ты неряхой идти в школу?», «Пожалуйста, не задень за дорожку, еще уронишь вазу!».
Галя так боялась что-нибудь уронить, сломать, поцарапать, что в отсутствие дяди Паши почти не выходила из своей комнаты. Сразу после школы она обедала вместе с тетей Калей, тоже в кухне, но оттуда уже успевал выветриться утренний уют. Галя помогала тете Кале убрать посуду и сейчас же возвращалась в свою комнату.