Глава 21

СОБРАНИЕ

Эвкор Эпта по обыкновению молча сидел перед собранием в Зале Ста, вглядываясь в лица, точно высматривающий добычу хищник. «Интересно, подумал он. — Ни одного Труллгуна во всем зале». Еще более любопытно, что впервые за много лет пришли все Кранноки, причем не только представители побочных ветвей. С тех пор как Теннебриель объявили регентом, их положение изменилось. Несмотря на то что в зале хватало пустых мест, было очень шумно, и пришлось призвать аудиторию к порядку. Эвкор Эпта тщательно скрывал усталость: почти всю прошлую ночь он провел в размышлениях, обдумывая сегодняшнее собрание. Выводы, к которым он пришел, радовали, и Эпта использовал хорошее настроение в качестве поплавка, чтобы продержаться день. Теперь, когда Оттемар сделал наконец первый открытый ход, должна была начаться настоящая игра. Теннебриель спрятана в надежном месте, где ей не придется вступать в спор о власти, который только понапрасну смутит ее полудетский ум. Девочка неплохо справилась со скучной церемонией произведения ее в регенты. Эпта был уверен, что к концу дня добьется единогласного признания ее Императрицей.

Отарус, Верховный Камергер Дающих Закон, поднялся с места, как только последние разговоры в зале стихли. Он тоже провел бессонную ночь, и по нему это было заметно. Собравшись с силами, он приготовился исполнять свои обязанности, спиной ощущая присутствие повелителя, всегда готового, подобно неведомому и неумолимому богу, нанести смертельный удар. Но Отарус знал, что главное — не терять голову и сохранять спокойствие. В скором времени ему предстояло отдать своим людям тайный приказ, а пока необходимо было сосредоточиться на происходящем и играть по правилам, установленным Эвкором Эптой.

— Мы получили тревожные известия из-за границы, — обратился он к собранию. Он знал, что многие из присутствующих уже знакомы с новейшими слухами и даже составили о них свое мнение. — С тех пор как наши корабли отправились на север в поисках так называемой силы, вскрылись новые неожиданные обстоятельства. Пока мы мало понимаем…

— Прошу прощения, Олигарх-Администратор, — перебил его Толодин. Он сидел на одну ступеньку ниже Эвкора Эпты и теперь вывернул шею, чтобы увидеть его лицо. — Поскольку дело срочное, могу ли я предложить перейти непосредственно к свидетельствам очевидца? Нельзя ли начать прямо с доклада Верховного Главнокомандующего Феннобара?

Эвкор Эпта обратился к Отарусу:

— Думаю, это будет уместно.

Тот поклонился и сел. Появился Феннобар с перевязанной левой рукой. «Отличная постановка», — отметил про себя Верховный Камергер. Главнокомандующий выглядел, как всегда, воплощением воинственности. Недавнее поражение на море сильно его потрясло, однако он был слишком опытным полководцем, чтобы позволить кому-либо заметить его истинное состояние. Поэтому он держался и говорил с видом столь независимым и самоуверенным, будто это он победил Труллгунов, а не наоборот.

— Как вы знаете, я отправился на север в поисках злой силы, о которой тут говорилось совсем недавно. И я ее нашел!

В зале поднялся шум, но тут же стих: всем хотелось послушать, что Феннобар скажет дальше.

— И хорошо, что я поплыл туда! Мне удалось распутать целый клубок заговоров и предательств, однако теперь я колеблюсь, называть ли имя того, кто стоит за ними.

— Будь откровенен, — подбодрил его Толодин. — Нам необходимо знать факты.

— Хорошо. Я обнаружил, что Оттемар Римун, двоюродный брат покойного Императора, жив. — На этот раз реакция зала была куда более бурной, и понадобилось некоторое время, чтобы аудитория успокоилась. — Казалось бы, хорошая новость, — продолжал Феннобар. — Но, к моему большому сожалению, дело обстоит совершенно иначе. Как вы помните, Кванар Римун изгнал своего кузена на восток, а мне удалось выяснить, что там произошло. Восточные послы нас обманули! Оттемар готовил мятеж против своего двоюродного брата, а помогал ему в этом не кто иной, как Моррик Элберон. О да, Варгалоу рассказывал нам, как Элберон спас Империю. Но, останься он в живых, а не сложи голову в какой-то потасовке, добра от него ждать не пришлось бы. Первым делом он принялся бы восстанавливать планы вторжения в Империю и собрал бы под свои знамена множество союзников, которые все до единого враждебны Золотым Островам.

Городом Элбероном правит Руан Дабхнор, предатель, который покинул столицу Империи, чтобы поддержать Моррика Элберона в его черных замыслах. Варгалоу в союзе с ним, а не с нами. После войны на востоке он вместе со своими Избавителями, сражавшимися на стороне Элберона, решил поддержать Оттемара и даже расположился в его городе. И им хватило наглости назвать его Элбероном! Да еще и бросить это оскорбление — а иначе как оскорблением его и не назовешь — в лицо самым именитым и влиятельным гражданам Империи! Вы все помните, как Варгалоу заявил, что его город не считает себя субъектом Империи и оставляет за собой право самостоятельно определять свою судьбу. Именно в этом и заключались условия их черной сделки!

Отарус воспользовался наступившей паузой, чтобы задать вопрос:

— Прошу прощения, Феннобар, но я хочу спросить. Почему Оттемар ждал так долго? Ведь он — наследник престола, не странно ли, что он не пришел к нам открыто раньше? Почему бы ему было не прийти в этот зал и не заявить свои права? Никто из присутствующих здесь не оказал бы ему противодействия. — Камергер избегал взглядов Эвкора Эпты и других Администраторов, а смотрел прямо на слушателей, которые, казалось, поняли его намек. Многие кивали, удивляясь тому, что Оттемар начал плести сложные интриги, вместо того чтобы прийти к своим подданным и поговорить начистоту.

— Я и сам неоднократно задавал себе этот вопрос, — ответил Феннобар, глядя на Отаруса с усмешкой, от которой у того похолодела спина. — Зачем Оттемар прячется за границей? Все мы знаем, что Кванар Римун его недолюбливал, но странности покойного Императора тоже общеизвестны. Однако, отправившись на север, я нашел ответ и на этот вопрос. Правда оказалась связана с тем злом, которое обитает в Теру Манга. Я своими глазами видел его слуг за работой. — И он подробно описал изикленов и других тварей, обитавших на мрачном севере, хотя здесь ему пришлось использовать слухи и сплетни, а не факты. — Где-то в самом сердце той угрюмой земли живет чародей, которому подчиняются все эти чудовища. Как далеко простирается его власть, я не знаю. Могу с уверенностью сказать лишь одно: развращать умы людей он в состоянии. Сомневаюсь, чтобы сила его была так велика, как утверждает этот лжец Варгалоу. Дело в том, что он и этот чародей союзники. А Оттемар поддался их совместному влиянию. Подозреваю, что они заставили наследника видеть вещи в ложном свете.

Раздались крики возмущения, но Феннобара это не смутило: именно на такую реакцию он и рассчитывал.

— Какие у тебя есть доказательства? — выкрикнул один из слушателей. Почти все повскакали с мест, и каждый кричал что-то свое.

Феннобар по-прежнему сохранял спокойствие, что сильно встревожило Отаруса. Слишком уж он хорошо держится, этот солдафон, чересчур уверен в себе. Так обычно ведут себя люди, знающие, что противнику нечего им противопоставить.

Жестом военачальник успокоил аудиторию, что само по себе было для него весьма необычно.

— Я хорошо понимаю, какой страх внушают вам мои слова. Но доказательств у меня достаточно. Оглянитесь вокруг: есть ли в этом зале хотя бы один Труллгун?

Лицо Эвкора Эпты ничего не выражало, но в душе он был искренне удивлен самообладанием Феннобара. Кто бы мог подумать, что он окажется таким превосходным лицедеем! Все, что он говорил, было уместно и по делу, так что наставнику даже не пришлось ни разу его перебивать и возвращать к сути дела, как это обычно бывало.

— Не крутите головами понапрасну. Их здесь нет, ни одного! — продолжал между тем Феннобар. — Они сговорились с Гамаварами и воюют против нас! Да, я слышу недоверие в ваших голосах. Но за стенами этого зала — тысяча моих людей, которые готовы подтвердить мои слова и продемонстрировать свои раны. — И он поднял собственную перевязанную руку над головой. — Живя в Теру Манга, Гамавары стали рабами хозяйничающего там зла. А теперь и Даррабан Труллгун присоединился к ним. И кто, вы думаете, стоит у него за спиной? Кто стоял с ним бок о бок на палубе его флагмана, когда его флот напал на мою эскадру? Варгалоу! Человек, который явился сюда якобы для того, чтобы предостеречь нас.

Труллгуны не с нами. Они предали нас точно так же, как Гамавары предали их самих, когда Лудганна Труллгун сбежала с любовником и родила от него ублюдка. И кстати, Дрогунд, тот самый бастард, тоже был с ними, пока ему не перерезали горло. Даррабан обманывал нас всех много лет подряд. Думаете, он ненавидел незаконнорожденного сына своей сестры? Как бы не так! Он только и ждал удобного случая, чтобы вернуть его в лоно семьи, а теперь, разумеется, поспешил встать под знамена другого своего племянника, Оттемара.

Отарус внутренне содрогнулся. Можно считать, что битва в Совете проиграна, тем более что в зале не было ни одного Труллгуна, который мог бы ответить на обвинения Феннобара. Оставалось только надеяться, что Даррабан знал, что делает. Раз уж он решил выступить в поддержку Оттемара именно сейчас, значит, он полагал, что наступил благоприятный момент. Отарус жалел, что прекратил в свое время всякое общение с Труллгунами, однако он не мог допустить, чтобы кто-нибудь догадался об их связи. Где же они теперь? Какие у них планы? Чем им можно помочь?

Тут заговорил сосед Толодина, Ианан.

— Ты утверждаешь, что видел Оттемара Римуна? А ты говорил с ним?

Феннобар изобразил смущение:

— К стыду моему, да. Он был в моих руках. В море произошло столкновение. Оттемар и его ведьма…

— Ведьма? — переспросил Ианан. — Что ты хочешь сказать?

Феннобар с готовностью принялся объяснять:

— Ее зовут Сайсифер. Она родом с востока, из тех самых земель, о которых мы столько слышали от Варгалоу. Я назвал ее ведьмой потому, что ей тоже подвластна определенная магия, как вы услышите от моего помощника Отрика Гамаля, который пострадал от нее сам. Сайсифер и Оттемар неразлучны, возможно, она даже спит с ним, но, вероятнее всего, именно через нее Варгалоу держит Оттемара под своим контролем.

Так вот, они были у меня в руках, оба! Они плыли на небольшом корабле под флагом Труллгунов, и мне удалось захватить их. Оттемар почти все время молчал, но я видел, что с ним творится неладное. Сайсифер не позволяла моим людям приблизиться к ним, используя свою черную силу. Многие погибли от ее чар. Мне пришлось запереть их обоих в каюте, чтобы обезопасить себя и свою команду. Но тут на нас напал союзный флот Труллгунов и Гамаваров. Несмотря на то что их силы явно превосходили наши (что, кстати, тоже весьма подозрительно: зачем Труллгунам такой громадный флот?), мы наверняка одержали бы победу, если бы они опять не прибегли к колдовству. Им помогали морские жители, изиклены. Многие мои люди видели их во время боя. Наше поражение — во многом плод их усилий. — Это была откровенная ложь, однако у Феннобара было достаточно людей, готовых под присягой подтвердить слова своего командира, так что слушатели против воли начали верить. — К счастью, многим из нас удалось спастись. Но Оттемар остался в руках союзников. Мы не понимали всей силы этого союза, пока не увидели, какая армада надвигается на нас. Их вел Варгалоу: именно он руководил сражением, прикрываясь Даррабаном. Но и Варгалоу у них не самый главный: его тоже совратило зло. Раньше он был Избавителем и занимал среди них очень высокое положение. Закончив свое выступление, Феннобар тяжело опустился на стул, взял специально поставленный рядом с ним стакан воды и начал жадно пить. Одновременно он внимательно следил за аудиторией, которая буквально взорвалась криками и воплями, едва он смолк. Вдруг над шумом и гамом прозвенел холодный голос: это сам Эвкор Эпта просил тишины. Как только все стихло, он повернулся к Феннобару и заговорил. Его слова и мимика были абсолютно естественны, никто бы и не заподозрил, что прошлой ночью они с Главнокомандующим три часа репетировали этот спектакль.

— Многое из того, что ты рассказал нам, не может не вызывать беспокойства, — начал он. — Однако более детально мы обсудим это позже. А сейчас скажи нам вот что: в чем цель злой силы и тех, кого она превратила в своих рабов?

Феннобар отставил стакан и неуклюже поднялся на ноги. Глядя в зал, чтобы не столкнуться со змеиным взглядом Администратора, он ответил:

— Их цель проста. Для начала они хотят посадить Оттемара на престол. Он и сейчас законный наследник, но, если он станет Императором, кто тогда будет контролировать каждый его шаг? Любовница-ведьма? Или сам Анахизер? И сколько времени понадобится на то, чтобы вся Империя покорилась его воле?

Отарус снова встал.

— Ты нарисовал довольно мрачную картину нашего будущего. Никогда раньше не слышал я от тебя столь обстоятельной речи. Конечно, невежливо и наивно с моей стороны сомневаться в твоих словах, но, когда ты говоришь о существе, которое в состоянии подчинять своей воле такое количество людей, я невольно задаю себе вопрос: сколько в твоих рассказах правды, а сколько вымысла? Говоришь ли ты о том, что существует на самом деле, или о том, что существует по твоим представлениям?

Резкая отповедь была уже готова сорваться с уст Феннобара — а именно на это и провоцировал его Отарус, — но тут в разговор вмешался Асканар, третий член Совета Администраторов. Он увидел прекрасную возможность огласить свой тщательно подготовленный отчет и поспешил ею воспользоваться.

— Думаю, мы обсудим сообщение Главнокомандующего позже, — заявил он. А сейчас я хотел бы добавить еще несколько штрихов к той картине будущего, о которой говорил достопочтенный Отарус. С твоего разрешения?

Эвкор Эпта сделал помощнику знак продолжать, и Отарус вынужден был сесть на свое место, понимая, что ловушка захлопнулась. Чувствовалась рука опытного режиссера: наверняка за всем этим стоял Эвкор Эпта собственной персоной. Значит, он нашел способ опорочить Оттемара и теперь будет добиваться его полной дискредитации как наследника.

Асканар указал на пустовавшее сиденье Кромалеха и заговорил:

— Не только Труллгуны блистают сегодня своим отсутствием. Место Кромалеха также не занято, хотя он и здесь, точнее, глубоко под нами, в цепях.

Отарус тут же вскочил и возмущенно начал:

— Почему его не привели сюда? Раз он здесь, значит, имеет право говорить!

— Это я приказал заковать его, — произнес Эвкор Эпта. — Вся ответственность тоже на мне. Говори, Асканар. Асканар поклонился, а Отарус покорно опустился на место.

— Одной из моих обязанностей на протяжении ряда последних лет была забота о воспитании и благополучии невестки Эстрин, Теннебриель, которую Совет совсем недавно произвел в регенты до выяснения запутанных обстоятельств престолонаследия. Как вы знаете, с раннего детства девушка вела уединенный образ жизни, дабы, в отсутствие свекрови, удалившейся в изгнание сразу после Войны Островов, никакое зло не смогло коснуться ее.

И вновь зал загудел, точно улей. Присутствовавшие на собрании Кранноки воспользовались возможностью напомнить о своих незаслуженных страданиях.

— Пока Эстрин находилась в изгнании, Кранноки продолжали оставаться частью Империи. Однако, когда война окончилась, скрыть существование Теннебриель ото всех казалось наиболее справедливым и политически разумным решением. Изначально приказ был отдан самим Кванаром Римуном, но, хотя он только намеревался заключить ребенка в темницу, мы старались сделать жизнь девочки безопасной и комфортной. Выступая в роли опекуна, я нечасто встречался с моей подопечной, дабы не утомлять ее ненужными формальностями. Вместо этого я испросил позволения найти для нее воспитательницу и избрал для этого Улларгу, старую служанку Эстрин. Уверен, что Кванар Римун не одобрил бы мой выбор, но мне хотелось знать, что с девочкой будут хорошо обращаться.

Улларга оправдала мои ожидания. Несмотря на преклонный возраст, она сумела заменить девочке мать. Поставленную перед ней задачу она исполняла с любовью и нежностью и ни разу не дала мне повода усомниться в ее преданности. В тех редких случаях, когда я сам или мои подчиненные беседовали с девочкой, нам становилось понятно, что она не испытывает никаких неудобств от своей изоляции.

Однако даже уединение не смогло защитить Теннебриель от происков той силы, что подобно грозовому облаку нависла над нашей Империей. Феннобар много говорил сегодня о совращении и искушении. По-видимому, именно этими методами пользуется зло для обретения власти. Мы хорошо прятали Теннебриель, но, похоже, этого было недостаточно. К ней стал приходить мужчина. — Тут Асканар сделал паузу, рассчитанную на то, чтобы до слушателей дошел весь смысл последней фразы. — Как он узнал о ее существовании, остается загадкой, но он искал и наконец нашел. Улларга знала, но боялась сказать мне или моим людям. Сначала она надеялась, что ему просто нравится с ней разговаривать, но очень скоро убедилась, что он стремится к большему. Этим мужчиной и был Кромалех.

Улларга решилась сообщить мне о его посещениях после прошлого заседания Совета. Она сказала, что Кромалех не однажды бывал у Теннебриель, взбираясь на башню, в которой жила девушка. Она не отвечала на его сладострастные призывы, но, по словам служанки, был в нем какой-то странный магнетизм, на который она не могла не реагировать. Странный, заметьте себе.

Как вы знаете, Кромалех исчез вскоре после выступления восточного посла в этом зале. Феннобар отправился на север, то же сделал и Варгалоу, без предупреждения скрывшись из города как раз в тот момент, когда его пригласили во дворец. Правда, скорее всего, заключается в том, что они с Кромалехом уплыли вместе. Один из офицеров Феннобара, Отрик Гамаль, который привез Варгалоу в наш город, заметил расположенность Варгалоу и Кромалеха друг к другу еще на пути сюда. Но он сам вам об этом расскажет. Итак, Кромалех исчез. Быть может, Феннобар встречал его в битве на море?

Военачальник знал, как отвечать:

— Если он и был там, то ни я, ни мои люди его не видели.

— Нет, — продолжал Асканар. — Полагаю, он был в другом месте. Сначала он отправился в Теру Манга договариваться о союзе с его обитателями. Улларга подслушала, как он говорил Теннебриель, что поедет на север, к друзьям. По ее словам, он обещал вернуться с большой армией. На тот момент служанка была так сильно напугана, что только эти слова заставили ее преодолеть страх и обратиться ко мне.

Я был готов к возвращению Кромалеха, но предотвратить трагедию тем не менее не сумел. Он и в самом деле вернулся, причем именно так, как предсказывала Улларга. Он вышел из моря. Не приплыл на корабле, а именно вышел из воды на берег. Его доставили сюда под водой те самые гадкие существа, о которых говорил Феннобар: изиклены. Улларга была на берегу, подстерегала его появление, но он пришел слишком неожиданно. Это случилось глубоко под землей, под одним из островов внутреннего моря. Кромалех увидел Улларгу, когда та убегала, нагнал ее и убил, зная, что она неминуемо выдаст его. Но мои люди тоже были начеку. Они застигли его на берегу, прямо возле трупа.

Его заключили в тюрьму и немедленно дали знать Олигарху-Администратору. Тот побеседовал с ним лично и приказал заковать его в цепи. — Асканар поклонился Эвкору Эпте и сел.

Чувствуя, как на него устремились взгляды всех присутствовавших в зале, Администратор откашлялся, коротко кивнул Асканару (толковый помощник, ничего не перепутал) и начал:

— Вряд ли Кромалеху можно чем-то помочь. Совратившая его темная сила вошла внутрь него, стала его частью. В чем это выражается, объяснить трудно. Внешне он все тот же Кромалех, но что-то с ним не так. Похоже, что между ним и изикленами, этими порождениями севера, возникло какое-то странное родство. Как иначе он смог бы преодолевать такие расстояния под водой или взбираться на башню, где жила Теннебриель?

— А какая роль отводится ему в планах Анахизера? — спросил Отарус, не скрывая усталости. Эвкор Эпта еле заметно пожал плечами:

— Видимо, у Кромалеха было два намерения. Первое — подчинить себе Теннебриель, как духовно, так и физически. Она неопытная девушка, не искушенная в интригах. Да и как могло быть иначе?

— А другое его намерение?

— Другое намерение было ему внушено подспудно. Он должен был стать еще одной марионеткой.

— Но, — оживился Отарус, которому показалось, будто он увидел брешь в непревзойденной системе защиты Эвкора Эпты, — мне показалось, что эта роль отводится Оттемару. Разве не через него Анахизер намеревается править Империей?

Администратор кивнул. Лицо его было по-прежнему бесстрастным.

— Да, это наиболее очевидный вывод. Но чародей, вознамерившийся разрушить Империю, не должен пренебрегать ни одной возможностью. А что может быть лучше для исполнения его намерений, чем полный контроль над Оттемаром и Теннебриель вместе?

— Ну да. Но ведь Варгалоу предупреждал нас о войне…

— А теперь сам грозит нашествием.

Аудитория разразилась громкими криками, и Отарусу пришлось умолкнуть. Он знал, что никто не пойдет на мирные переговоры с Оттемаром. Придется снова действовать исподтишка, пытаться переиграть Эвкора Эпту в той игре, в которую лучше него не играл никто.

Один из членов собрания встал и громко спросил:

— Могу ли я задать Верховному Главнокомандующему вопрос: что, по его мнению, планирует Оттемар предпринять дальше?

Феннобару снова предоставили слово.

— Ответ на этот вопрос уже прозвучал. Воевать. Анахизер заставит Оттемара обрушить на нас все силы, которые есть в его распоряжении. Перед нами стоит выбор: покориться и посадить Оттемара на престол — или готовиться к осаде.

— К осаде! — воскликнул любопытный слушатель. Это был один из Кранноков. — Только безумцу может прийти в голову мысль осаждать Медальон.

— Вот именно, — кивнул Феннобар.

— А официальное объявление войны последует? — прозвучал другой голос, принадлежавший, очевидно, более здравомыслящему человеку.

— Разве будет необходимость в каком-то официальном объявлении, когда войска Оттемара окружат нас со всех сторон?

— Но мы должны быть уверены, что он намеревается напасть на нас! закричал Отарус, однако его голос потонул в поднявшемся шуме.

Эвкор Эпта встал. Он никогда этого не делал, за исключением тех случаев, когда требовалось усмирить не в меру расходившуюся публику. Вот и на этот раз его жест возымел желаемый эффект: тишина придавила всех, словно могильная плита.

— Послушайте меня, — снова заговорил он. — Все, что мы здесь услышали, можно обсуждать еще много дней подряд, находя при этом все новых и новых свидетелей. А пока мы заняты болтовней, Оттемар Римун и его союзники плывут сюда на всех парусах. Для меня его намерения абсолютно очевидны. И выбор у нас есть: принять его как наследника или оказать сопротивление. Но, если мы признаем его право на престол, в какую пучину бед и насилия он нас ввергнет?

— Надо действовать! — воскликнул Феннобар, и никто не упрекнул его в нарушении правил. Отарус видел, что объятый ужасом зал готов взорваться, и счел за благо не спорить, боясь, как бы его не убрали под шумок сразу же после заседания.

Кто-то в зале взобрался на сиденье и вскинул к потолку сжатую в кулак руку.

— Смерть предателю! — прозвенел крик. — Смерть Оттемару Римуну!

Снова повисла тишина, но вот к первому голосу присоединился еще один, потом другой, пока своды зала не задрожали от мощного хора. Кранноки с наслаждением выкрикивали проклятия давнему врагу, но Отарус с ужасом увидел, что и многие Римуны присоединились к большинству, считая Оттемара черной овцой в семейном стаде и спеша отречься от него как от предателя. Кстати сказать, немало Римунов поддержало кандидатуру Теннебриель, когда обсуждался вопрос престолонаследия.

Эвкор Эпта сел, сохраняя бесстрастное выражение лица. Однако он узнал юношу-зачинщика: это был Муриддис. Мальчик был отлично вышколен: отец мог им гордиться.

— Мы должны срочно подготовиться к сопротивлению, — снова заговорил Администратор, как только в зале установилось некое подобие порядка. Насколько я понял, собрание придерживается единого мнения по данному вопросу? — Реакция была незамедлительной и однозначной. — Отарус? Нелегко принять подобное решение. Что скажут Дающие Закон? Можем ли мы позволить себе осторожничать и мешкать?

Отарус встал, стараясь не показать слабость, но силы вытекали из него, словно кровь. Придется создать видимость согласия.

— Мы предпочли бы избежать вооруженного конфликта, однако, ради блага Империи, вынуждены согласиться.

— Очень хорошо, — кивнул Эвкор Эпта. — Сегодня же соберем совет военачальников. — И он вышел, не удостоив аудиторию ни словом, ни взглядом. За его спиной поднялся оглушительный шум.

Эвкор Эпта шел по длинному коридору позади Зала Ста, направляясь в одну из своих многочисленных башен. Он уже разработал план обороны, зная наверняка, что Совет поддержит любое его решение. Даррабан Труллгун сыграл ему на руку.

Администратор открыл ящик стола, вытащил из него пергаментный свиток и еще раз пробежал глазами письмо, написанное прошлой ночью. Он не любил рисковать и редко доверял свои мысли, а тем более распоряжения бумаге, однако теперь, когда его многолетний труд близился к завершению, приходилось поступаться принципами.

Письмо было адресовано Эстрин, которая жила в изгнании на острове Скеррин. Женщина хорошо знала его почерк и не стала бы выполнять распоряжений, исходивших не от Эпты. Хитрый чиновник уже давно поддерживал связь с изгнанницей, удерживая ее в своей власти тем, что обещал сделать ее невестку Императрицей. И сейчас только она одна могла собрать впавшие в ничтожество и разбросанные по всем островам Империи семьи Кранноков. Для нее грядущая война была шансом возродить былое величие дома Кранноков, и, как только слухи о начале боевых действий подтвердятся, она поспешит на Медальон во главе собранных ею войск.

Эвкор Эпта криво усмехнулся. Когда война на пороге, сгодится любой союзник, в том числе и Эстрин. Зато потом, когда армия Оттемара разобьется о неприступную твердыню Медальона, Теннебриель будет плясать под его, Эвкора Эпты, дудку, а для ее свекрови уже подыскан наемный убийца.

Однако, пока Администратор готовился отправить свое послание на северо-восточную окраину Империи, морщина озабоченности прорезала его лоб. За последние дни он сплел великолепную сеть интриг и заставил играть по своим правилам великое множество людей — искусство, которым он гордился, и лишь одна маленькая деталь не желала вписываться в его планы, угрожая разрушить столь тщательно возводившуюся постройку: чародей на севере. Эпта не сомневался в его существовании: именно на вере в него и зиждилось все здание лжи и интриг, представленное им сегодня Совету. Но как далеко простиралась его власть на самом деле? Кромалех толковал о нем Асканару взахлеб, словно одержимый навязчивой идеей. Может ли быть, что все его рассказы — правда? Тогда и слова Варгалоу — тоже?

В чем бы ни заключалось могущество этого Анахизера, на сокрушительный удар по Империи его хватит. Династии Римунов придет конец, а Труллгуны и Кранноки будут рассеяны по миру. Поднимется новая сила — носители Истинной Крови. Они придут, чтобы взять то, что принадлежит им по праву, и никто не сможет их остановить.

 

Глава 22

УТМОРН

Была уже середина утра, но туман по-прежнему держался, плотным одеялом окутывая Утморн и скрывая его от всего мира, будто он был не частью Цепи, а одиноким островком, затерянным в бескрайнем океане. Корабли Даррабана уже давно стояли в гавани, над которой возвышались отвесные утесы; остров испокон века принадлежал Труллгунам, и глава династии без труда убедил Оттемара, что здесь, в этом глухом северо-восточном углу Империи, никто не помешает им планировать предстоящую кампанию. Поэтому теперь, несмотря на промозглую сырость, которую принес с собой туман, нависший над островом, как дурное предзнаменование, люди радовались дополнительной защите от любопытных глаз, подаренной им природой. Заговорщики уже знали, что империя готовится к войне; эту новость сообщили им Римуны, которые отплыли на север и предложили Оттемару свою помощь, каковую он с благодарностью принял.

В большой палатке шло совещание, в котором участвовали Оттемар, Варгалоу, Орхунг, Даррабан с сыновьями и Ранновик, чьи люди уже начали обустраиваться бок о бок с Труллгунами. Бой, в котором они сражались против общего врага, помог сближению двух семей. Годами кровоточившая рана начала наконец затягиваться.

Даррабан разложил карту на сколоченном из грубых досок столе, и их глазам предстал лабиринт островов и островков, дугой изогнувшийся с востока на запад. Внизу, на юге, находился самый крупный остров — Медальон.

— Лучше карты не найдете, — похвастался Даррабан. — Во всей Империи нет карт точнее, чем у Труллгунов-мореходов. Нет ни единого островка, который бы мы не нанесли на наши карты.

Варгалоу вежливо кивнул, припоминая карты Ратиллика, великого картографа, который при помощи горных сов до мельчайших подробностей воспроизвел на бумаге весь восточный континент.

— Это Медальон? — спросил он, обводя пальцем контуры самого крупного острова на юге.

— Именно, — ответил Даррабан и пустился в описание особенностей его береговой линии. — Вдоль всего восточного побережья, вот отсюда, от этого мыса, который называется Пика, до этого, мы зовем его Костяшки, возвышаются громадные утесы. Они раза в четыре выше тех детских горок, на которые мы взбирались на этом острове. Море возле этих утесов так и кипит — там нет ни одного места, где можно было бы пристать к берегу, не рискуя разбить корабль в щепки. Но, даже если бы мы это сделали, подняться на эти утесы нет никакой надежды. Конечно, были смельчаки, которым это удавалось, да и в нашей армии такие наверняка найдутся, но это не то место, где вражеской армии следует высаживаться на берег. Дальше, с севера вдоль всего северо-восточного побережья тянется еще одна гряда. Она не так негостеприимна, как первая, но зато хорошо защищена: там выстроено несколько крепостей. К тому же там на каждом шагу по маяку, поэтому, вздумай мы высадиться на берег, организованная защита попросту сметет нас обратно в море, и даже численный перевес нам не поможет.

Варгалоу и Оттемар внимательно вглядывались в карту, пытаясь представить себе местность, которую описывал Даррабан. Остров Медальон напоминал перевернутую шляпу с огромной дыркой в тулье, сквозь которую когда-то хлынули воды океана и образовали внутреннее море. Его внешние берега представляли собой, по сути, один сплошной утес, так что остров возвышался над поверхностью воды наподобие небольшого плато. Именно эти скалы, как Оттемар знал из легенд, и спасли его когда-то от полного затопления.

— Западный берег, — продолжал Даррабан, — ничуть не лучше восточного. Вдоль него выстроились в ряд крохотные островки, и течения, которые переплетаются там между собой, еще страшнее, чем бурное море на востоке. Да и скалы тут тоже опасные: не такие, правда, высокие, как там, но зато крошатся под ногой, и все изрезаны провалами и впадинами. Для высадки места хуже не придумаешь. Даже самые отважные рыбаки никогда не заходят сюда, хотя улов в этих водах наверняка был бы замечательный.

По мере того как побережье закругляется к югу, берег становится все хуже и хуже. Здесь очень глубоко и всегда сильная качка, да к тому же из воды повсюду торчат рифы и скалы, как клыки, в любую секунду готовые вспороть кораблю брюхо. И наконец, южная оконечность острова, до Костяшек. Выступающие из воды скалы, что тянутся вдоль него, не случайно называют Зубы. На них обрушивается вся мощь океанских волн, и ни один корабль, капитан которого был так глуп, чтобы направить свое судно между ними, еще не возвращался оттуда. Поэтому попытаться высадиться на остров здесь было бы чистым безумием.

Варгалоу задумчиво кивнул.

— Ты хочешь сказать, что остров абсолютно неприступен, по крайней мере с моря. А другого пути на него нет.

— Единственный путь во внутренние воды Медальона лежит через этот пролив, Застежку. — Палец Даррабана уткнулся в узкую полоску воды на северо-восточном побережье. Название проливу было дано весьма подходящее: казалось, его берега вот-вот сомкнутся и превратят Медальон в кольцо. Нечего и говорить, что этот проход охраняют две самые мощные крепости на всем острове. Вражеские флотилии не однажды пытались прорваться мимо них, и каждая попытка кончалась одним и тем же: их уничтожали до последнего корабля. Морское дно в этом месте, вероятно, превратилось в настоящее корабельное кладбище.

— А какова глубина самого пролива? — поинтересовался Варгалоу.

— Никто никогда не мерил.

Оттемар покачал головой.

— Мы не будем пытаться пройти здесь. Это чистое самоубийство.

— Согласен, — ответил Избавитель. — Скажи, — обратился он к Даррабану, отрывая взгляд от карты, — а где сейчас корабли Империи?

Андрик тут же положил на стол пергаментный свиток и развернул его. Даррабан бросил на него быстрый взгляд.

— Это последнее донесение. Похоже, они загнали все суда внутрь. В открытом море кораблей — по пальцам пересчитать. — Вдруг что-то в донесении заставило его нахмуриться, и он метнул на сына недоверчивый взгляд. — А это еще что такое? Сведения проверенные?

Андрик кивнул, то же сделал и его брат Рударик.

— Что там? — нетерпеливо переспросил Оттемар. Даррабан помрачнел.

— Эстрин! Мать Кранноков. Еще и она влезла в это дело.

— Эстрин! — эхом откликнулся Оттемар. — Но ведь она скрылась неизвестно где сразу после Войны Островов, шестнадцать лет тому назад.

— Ну так теперь снова возникла. И привела с собой остальных, так что внутренние воды Медальона кишмя кишат объявленными некогда вне закона Кранноками. Поспешили встать под знамена Теннебриель. Что ж, неудивительно, ведь она их крови.

— Как это может повлиять на исход дела? — осведомился Варгалоу.

— Когда Кранноки встают на защиту своих, они превращаются в серьезных противников.

— А где они сейчас?

— В самом безопасном месте на всей Цепи: во внутреннем море Медальона. Оттуда Эвкор Эпта может направлять суда в любое место острова по мере необходимости. Так что, даже если горстке наших кораблей удастся прорваться сквозь Застежку, их тут же отправят на дно многократно превосходящие силы противника. Старая ведьма собственной персоной будет поджидать нас там.

— Значит, войти мы не можем, — продолжал размышлять вслух Варгалоу. С другой стороны, и они не смогут выйти, если мы поставим свои корабли возле пролива, так ведь?

Даррабан ворчливо согласился, однако было видно, что идея Избавителя не произвела на него впечатления.

— Конечно, море у выхода из Застежки довольно спокойное, и мы легко сможем поставить там свои корабли на якорь, а если какое-нибудь вражеское судно высунет нос наружу, мы его тут же перехватим. Да только я сомневаюсь, что они пойдут на такую глупость.

— А что ты имеешь в виду? — переспросил Оттемар у Варгалоу, по опыту зная, что недооценивать Избавителя бывает опасно.

— Мы надеялись, что нам удастся быстро уладить разногласия с Империей, так как нас гораздо больше волнует возможное нападение Анахизера. Однако я уверен, что он сейчас наблюдает за нами, ожидая, чем кончится схватка. До тех пор пока война не закончится, оставив две обескровленные армии, он ничего не предпримет. Времени у него много, так что он может позволить себе ждать. Значит, и мы тоже.

— Ждать? — удивился Даррабан. — Но чего?

— Совершенно очевидно, что у нас нет шансов взять Медальон штурмом. Следовательно, придется тщательно подготовить наше вторжение. Даррабан, ты говорил, что некоторым удавалось взбираться на неприступные утесы на востоке. Возможно, и нам придется посылать людей наверх небольшими группами, день за днем, месяц за месяцем. Пока их не наберется достаточно, чтобы атаковать форты Застежки. Если мы сможем взять их…

— Ты забыл про другие крепости, — возразил Даррабан. — Их полно на этом острове, они повсюду: в горах и на побережье, даже в самых труднодоступных местах. Их задача — оповещать о приближении судов и следить за побережьем. Наверняка гарнизоны этих крепостей уже получили приказ не спускать глаз с прибрежных утесов. Никто всерьез не верит, конечно, что мы будем атаковать оттуда, но на всякий случай меры предосторожности приняты. Даже горстку наших солдат, которые смогут одолеть подъем, — а в моей армии такие, безусловно, найдутся, — встретят сталью. Не думаю, что этим путем мы сможем чего-нибудь добиться.

— Даже в темноте? — продолжал настаивать на своем Варгалоу.

Несмотря на мрачное настроение, Даррабан не смог удержаться от усмешки.

— Ты просто не видел этих скал, так что твой оптимизм простителен. На них и днем-то взбираться — большой риск, а ночью это просто самоубийство! Может, и найдутся, конечно, два или три отчаянных скалолаза, которые на это отважатся, но не больше.

— Но форты необходимо взять, — упрямо твердил Варгалоу.

— Если есть способ сделать это, мы его отыщем, — утешил его Оттемар.

Остальные закивали, однако уныние уже начало овладевать заговорщиками. Империя казалась совершенно недоступной и неуязвимой. Пока они сидели, угрюмо уставившись в карту и прислушиваясь к шуму моря, непрестанно атаковавшего скалы далеко внизу, в палатку вошла Сайсифер. Взгляд девушки омрачился, когда она увидела сосредоточенные лица мужчин. Оттемар и Ранновик встали, улыбаясь, при ее появлении. Остальные тоже медленно поднялись, хотя замедленность их движений была продиктована отнюдь не недостатком уважения.

— Вы не решили задачу, — констатировала девушка.

Оттемар отрицательно покачал головой.

— Если бы здесь были летающие растения, которые так выручили нас под Ксаниддумом…

Сайсифер отвела его в сторонку, все время чувствуя на себе пристальный взгляд Ранновика. Однако он, как и все остальные, не осмелился помешать ее намерениям, не зная наверняка, какую роль играет она при наследнике, но все же не имея оснований сомневаться в ее могуществе. Даже Орхунг, который по мере удаления от берегов Теру Манга снова начал впадать в свой привычный транс, оживлялся в присутствии девушки, словно питаясь ее энергией и переливая взамен в ее хрупкое тело свою силу.

— Оставь их, пусть продолжают обсуждать, и иди за мной, — сказала она Оттемару.

Он не стал ждать второго приглашения, извинился перед союзниками и, оставив их ломать головы над чертежами и картами, вышел из палатки. Один лишь Ранновик провожал их взглядом, когда они вышли на холодный утренний воздух. Туман сгустился еще сильнее, море совершенно скрылось из виду, зато его неумолчный шепот словно стал ближе. Двое вооруженных людей вынырнули из-за туманного полога, готовые сопровождать наследника, куда им прикажут.

— В чем дело? — спросил Оттемар у девушки.

— Надо пройти на другую сторону острова. Пусть стража идет с нами, хотя никакой опасности нет.

Оттемар сделал им знак, и те с облегчением зашагали след в след за девушкой и наследником. Сверху донеслось хлопанье крыльев, и Оттемар понял, что Киррикри где-то рядом. Сайсифер повела их сначала по узким крутым тропкам, протоптанным некогда овцами, потом свернула в ложбину между двумя унылыми в своей наготе холмами. Весь остров был гол и пустынен, на нем не росли деревья, и даже травы почти не было. Сводившее с ума однообразие каменистых склонов нарушали лишь булыжники, тут и там торчавшие под самыми невероятными углами. Холмы покрывала целая сеть тропинок. По ним давно никто не ходил, так что теперь приходилось тщательно выбирать место, прежде чем поставить ногу, иначе можно было вызвать камнепад, грозивший увлечь за собой и самих путников. На острове никто постоянно не жил, и только на подветренном берегу сохранилось несколько домиков, в которых рыбаки спасались от внезапно налетевшего шторма (что часто случалось в этих широтах). Но Сайсифер вела Оттемара не туда. Они спустились по еще одной тропинке и оказались в зажатой между холмами долине, которая вытянулась к востоку и заканчивалась крутым обрывом. Под ним открылась небольшая бухта. Сайсифер взяла наследника за руку и подвела настолько близко к краю, насколько посмела, помня о его боязни высоты.

Тишина опутала их, как стебель вьюнка, казалось, даже волны умолкли. Утморн словно превратился в живое и дышащее существо, так что Оттемар почувствовал себя букашкой, ползавшей по его спине.

— Вон! — Сайсифер указала куда-то пальцем, — Видишь?

Прищурившись, Оттемар вгляделся в туман и увидел еще одну тропинку, которая вела вниз, к бухте. По ней, еле различимые на таком расстоянии, поднимались наверх какие-то фигуры. Когда наследник понял, кто это такие, у него от изумления дух захватило.

— Земляные Люди! — По мере того как человечки поднимались по крутой тропе, силуэты их все отчетливее выступали из тумана, вот уже стали видны лица, и Оттемар окончательно убедился в правильности своей догадки. — Но как они тут оказались?

— Я их позвала, — невозмутимо ответила Сайсифер. Он удивленно поглядел на нее, потом улыбнулся:

— Ну разумеется! Но где они были? Под морским дном?

— Под землей, на севере. Я почувствовала их отчаяние…

— Господин! — раздался вдруг за спиной Оттемара истошный вопль, полный такого неподдельного ужаса, что наследник от неожиданности едва не свалился в пропасть. Однако на самом краю он все же удержался, и Сайсифер отвела его в сторонку от греха подальше. Затем оба повернулись посмотреть, что же так напугало их сопровождающего.

На самой вершине нависшего над пропастью хребта возник одинокий силуэт. Он был неподвижен, как древний камень, водруженный неведомо какими людьми для поклонения безымянным богам. Туман, омывавший его со всех сторон, еще увеличивал и без того немалый рост. Пока они смотрели, незнакомец начал спускаться к ним. Стражники поспешили вытащить мечи из ножен, однако лица у них стали белые как мел: к ним приближался настоящий великан. Оттемар не верил своим глазам.

— Умлак! — выкрикнул он и бросился вперед. Это и впрямь оказался гигант Камнетес, и наследник велел своим сопровождающим убрать мечи. Те медленно повиновались, все еще не в силах прийти в себя от изумления, однако выражение лица Сайсифер убедило их, что опасности нет.

Умлак нагнулся, сгреб Оттемара в охапку и прижал к своей могучей груди, смеясь от радости.

— Оттемар Римун! — прогудел он. — Наконец-то я нашел тебя. И тебя, госпожа. — С этими словами он выпустил наследника и поклонился Сайсифер.

— Но как? — изумился Оттемар, продолжая взволнованно сжимать ручищу гиганта.

И вновь Умлак улыбнулся, однако на этот раз в его улыбке сквозила грусть.

— Я пришел вместе с моими друзьями, Земляными Людьми, — взмахнул он дубинкой в сторону приближавшихся человечков, — и еще кое с кем из своего народа. Они ждут здесь неподалеку. Мы прошли под землей.

— Из самой Каменной Твердыни? — поразился Оттемар. Гигант побледнел, услышав это название, но утвердительно кивнул в ответ.

— Лучше тебе сразу узнать правду.

— Разумеется. Но пусть твои спутники идут к нам. Наш лагерь в миле отсюда. Там вы найдете друзей.

Умлак повернулся к тому месту, откуда пришел, и что-то крикнул. В ответ на его зов поднялись другие Камнетесы, и солдаты Оттемара снова побледнели, но на этот раз за мечами не потянулись. В это мгновение Земляные Люди ловко, словно ящерицы, перебрались через край обрыва и оказались на ровной земле. Сайсифер, сияя от удовольствия, бросилась к ним. Люди Умлака по-прежнему предпочитали держаться подальше, и Оттемар каким-то шестым чувством ощутил, что под холмом, из которого они вышли, их осталось гораздо больше, чем на поверхности, и это его насторожило. Наконец весь отряд двинулся назад, к лагерю. Оттемар и Умлак шагали впереди. Наследнику не терпелось поговорить с Камнетесом о разных вещах, но он все не знал, с чего начать. Грустный вид Умлака и печаль в его взоре смущали Оттемара.

Труллгуны и Гамавары оцепенели от страха при виде Умлака и его братьев по оружию, однако, заметив, что Сайсифер и Оттемар чувствуют себя в компании гигантов вполне спокойно, оставили свои мечи в ножнах. Первым опомнился Варгалоу. Он встал, чтобы приветствовать вновь прибывших, и теперь с неприкрытым любопытством рассматривал Умлака.

— Камнетес, — сказал он. — Я слышал о твоем народе.

— А ты Варгалоу, Избавитель, — ответил великан. — Мы тоже о тебе наслышаны.

— Нам многое предстоит обсудить, — вмешалась Сайсифер, чувствуя растущее напряжение. — Может, сейчас и начнем?

Люди Умлака мирно расселись подле огня, и их тут же окружили любопытные, которым не терпелось услышать рассказ об их приключениях и перемолвиться парой слов с чудными маленькими человечками. Довольная, что все так хорошо складывается, Сайсифер отвела Умлака в палатку, где проходил военный совет. Там Камнетес уселся прямо на пол, подогнув под себя ноги; похоже, присутствие большого числа незнакомых людей нисколько его не смущало. Зато Ранновик и Даррабан с сыновьями прямо дар речи потеряли, увидев невозмутимого гиганта. Заметив это, Оттемар ехидно усмехнулся.

— Не пугайтесь, — успокоил он их. — Умлак тоже наш союзник, причем отличный, пойдет за нас в огонь и в воду.

— Можете в этом не сомневаться, — серьезно подтвердил Умлак. Тут его взгляд упал на Орхунга, который неподвижно стоял в темном углу палатки, сохраняя абсолютное молчание. Оттемару на мгновение показалось, что Камнетес сейчас бросится на Созданного, но тот, очевидно, передумал и отвел взгляд, хотя сомнение по-прежнему читалось в его глазах.

— Я все еще пребываю в изумлении, друзья мои, — начал Оттемар. — Как вам удалось найти нас здесь, так далеко от ваших родных гор?

Умлак тяжело вздохнул, а его спутники, оставшиеся снаружи, тут же умолкли, будто услыхав слова Оттемара. Угнетавшая Камнетеса тоска сгустилась в по-зимнему холодном воздухе Утморна, замершего в напряженном молчании.

— Расскажи им, — обратилась к Умлаку Сайсифер. Глаза девушки отражали какое-то тяжкое знание, о котором она не хотела говорить сама.

— Хорошо, — кивнул гигант. — Начну с того момента, когда мы расстались возле Вестерзунда. — Даррабан и другие уже знали от Оттемара о том, как они с девушкой бежали из Теру Манга через горы. Мы возвращались домой через горы, когда вдруг заметили, что вокруг творится что-то непонятное. Вдруг навстречу нам прилетел Скайрак со своими братьями и сообщил о нападении Ферр-Болганов. Они не только не прекратили осаду, но с каждым днем их становилось все больше: подземные пещеры изрыгали их, как блевотину, так что и дюжине человек сразу не сосчитать. Каменная Твердыня была окружена ими со всех сторон. Мы понеслись к крепости так быстро, как только могли, но, когда знакомая каменная игла возникла перед нами, мы обнаружили, что не можем к ней подойти. Ферр-Болганы, обычно боящиеся солнечного света, кишмя кишели вокруг. Их сопровождали десятки других, тех, кого мы зовем пастухами.

— Дети Горы, — вставил Оттемар. Варгалоу вздрогнул, услышав его слова. Это была худшая новость за последние дни.

— Земля содрогалась от их топота, — продолжал между тем Умлак. Голыми кулаками колотили они в каменные стены крепости. Бегство Оттемара Римуна привело их хозяина в ярость. До нас уже доходили слухи, что он послал своих прислужников в крепость Гамаваров и они разнесли ее по камешку, а людей, которые не успели скрыться в море, поубивали…

Услышав это, Ранновик взволнованно спросил:

— Никто не выжил?

— Мне жаль, что приходится сообщать тебе печальную новость, если ты один из них. Уцелели лишь те, кому удалось уйти в море. Вашей крепости больше нет. Чудовища разобрали даже стены и сбросили камни в море. На том месте, где стояла цитадель, теперь пустота. — Умлак вздохнул. — Ярость Анахизера была ужасна. Она обрушилась на нас, словно метель в горах. Мы и не подозревали, что у него такая огромная армия! Ферр-Болганов в ней без счета, как песчинок на морском берегу! Анахизер, наверное, думал, что Оттемар все еще у нас, так как Ферр-Болганы не жалели усилий, чтобы проникнуть внутрь.

Вернувшись из Вестерзунда, мы не смогли попасть в крепость и, спрятавшись в скалах, наблюдали за ходом осады. Раз за разом Ферр-Болганы устремлялись на штурм, но их отбрасывали назад. Горы их трупов высотой в человеческий рост устилали землю у подножия башни, но безжалостные пастухи продолжали гнать тварей вперед. Наконец, воспользовавшись затишьем между атаками, мы с моими Камнетесами застали нападавших врасплох и пробились внутрь крепости. Семерых потеряли мы в том бою, но домой все-таки попали. Камнемудр и Землемудр готовились пустить в ход доступную им магию, утверждая, что глубоко под нами Анахизер собирается прибегнуть к помощи чудовищной силы. Они уже чувствовали жар, который скоро должен был подняться из земных недр. Тут небо над крепостью потемнело, и на нас налетел ураган такой силы, что утесы крошились под его натиском и целые лавины камней устремлялись с горных вершин в долины. Но Каменная Твердыня выстояла, скала, из которой она была изваяна, даже не шелохнулась. Ферр-Болганы куда-то убрались, но только на время, пока зло внизу подтачивало самые устои нашей башни.

Беспомощно наблюдали мы за тем, как горные вершины вокруг нас сначала докрасна раскалились, как угли в топке, а потом осели и растаяли, словно внесенный в теплую комнату ком снега, оставив после себя лишь обгорелые пеньки. Но Землемудр и Камнемудр объединили свои усилия в борьбе с новой угрозой, и Каменная Твердыня продолжала держаться. Однако силы наших мудрецов таяли, и подземное пламя продолжало пробиваться наверх, терзая камень. Наконец напряжение достигло предела, и стены, не выдержав, потрескались и начали крошиться вокруг нас. В ту же минуту в образовавшиеся в стенах провалы лавиной устремились Ферр-Болганы. Завязалась кровавая битва. Мы убивали подземных тварей без счета, но место каждого из убитых занимали трое новых. Много моих друзей пало в том бою.

Погиб и Луддак, наш повелитель, даже легендарная мощь его руки не помогла ему. А когда та же судьба постигла и Йанелгона, нашего Землемудра, мы поняли, что крепости пришел конец. Эннис Амродин собрал вокруг себя сильнейших из нас, и все вместе мы проложили путь наружу. Никто из нас не мог поверить, что Каменная Твердыня умирает, однако так оно и было.

Ферр-Болганы продолжали выползать из своих подземных нор. Но мы отбили все их атаки и укрылись на возвышенности. Они оставили нас в покое и обрушили всю свою ярость на крепость. Мы увидели, как она стала малиновой от жара, и вдруг пламя охватило ее всю, и камни начали крошиться, обнажая живую сердцевину горы. Медленно, будто в страшном сне, она начала оседать в свою огненно-красную могилу, и крик боли, исторгнутый из ее недр беспощадным пламенем, долго еще отдавался в ушах каждого из нас. Скайрак и его орлы метались в небе над тем местом, где когда-то стоял наш дом, хрипло крича и то и дело ныряя вниз, но ничего не могли поделать. — Рассказывая свою мрачную повесть, Умлак не мог удержаться от слез, и они свободно текли по его лицу. Но вот он, словно опомнившись, поднял руку, вытер глаза и продолжал: — Перед нами было два выбора: бежать или умереть. Эннис Амродин, лишенный своей волшебной силы, сохранил присутствие духа. Последние оставшиеся в живых Земляные Люди и несколько сотен Камнетесов с семьями окружили его и стали требовать, чтобы он повел их в атаку против чудовищ, готовые пасть все до единого, но отомстить за разрушение живой крепости. Однако Эннис Амродин запретил им даже думать о подобном, и никто не осмелился возразить, хотя откуда у него взялись силы, я до сих пор не понимаю. Камнемудр велел нам рассеяться и уходить по частям. Сам он отправился на запад, в ледяные пустоши Кровавого Рога, откуда когда-то пришли наши предки. Всех, кто хотел, он взял с собой.

Оттемар и Сайсифер тоже плакали, сочувствуя горю Камнетесов. Прошло несколько минут, прежде чем молчание было нарушено. Наблюдая за наследником и девушкой, Варгалоу еще раз подивился, насколько сильна их связь с землей и камнем Омары.

— Значит, ты не пошел с ними? — переспросил наконец Оттемар.

— Нет. Я понимал, что вынужден отступить перед Анахизером и его армией смерти, но дал страшную клятву, что ему не удастся заставить меня прятаться до конца моих дней. Все равно я буду сражаться, не сегодня, так в другой раз. И тогда я вспомнил о Золотых Островах и о наследнике, мужественном человеке, которому я обязан жизнью.

Оттемар потупился; он не говорил о том, как спас Умлаку жизнь, когда рассказывал о бегстве из Вестерзунда, хотя Сайсифер и упомянула об этом. Теперь Камнетес получил возможность поведать слушателям полную версию этого происшествия.

— Так что теперь вы понимаете, — закончил Умлак, — что я пришел сюда отдать долг. Я убедил небольшой отряд Камнетесов с семьями и около ста наших братьев, Земляных Людей, спуститься в недра Теру Манга и отправиться на поиски Цепи. Мы боялись, что нам не удастся отвязаться от Ферр-Болганов, но какое-то безумие нашло на них, и они продолжали атаковать разрушенную крепость, втаптывая в землю ее обломки. Мы прошли через их внешние ряды и скрылись под землей. Вместе с Земляными Людьми, которые в любых подземельях чувствуют себя как дома, мы довольно легко отыскали дорогу. Вы бы не поверили, если бы я сказал, как быстро мы добрались сюда. Конечно, мы и представления не имели, где именно искать Оттемара, но знали, что он где-то здесь, на Островах. Поэтому мы шли сюда, уверенные, что отыскать его будет не так сложно. Скайрак остался со мной, хотя остальные орлы улетели к высотам Кровавого Рога. Когда мы проходили вблизи этого острова, Скайрак и Киррикри повстречались в небе. А потом Сайсифер услышала нас и позвала.

Слышно было, как люди со свистом переводили дух, пораженные словами Камнетеса, но девушка лишь улыбнулась.

— Не сомневаюсь, что наши враги прозвали бы меня за это ведьмой. Но я и в самом деле могу слышать Земляных Людей на расстоянии. Это мой дар. Благодаря ему я узнала, что они здесь, и почувствовала, что с ними приключилась какая-то беда. Киррикри сообщил мне, где они, и я позвала, по-своему.

— Путешествие под морским дном? — продолжал недоумевать Ранновик. Похоже на легенды из допотопных времен.

— Для нас это не составляет труда, — откликнулся Умлак. — А вот плаваем мы плохо, моряки из нас никудышные. Потому-то большая часть моего народа погибла во время Потопа.

— Ваш приход большая радость для нас, — начал Оттемар, улыбаясь, но его улыбка быстро угасла. — А новость, которую вы принесли, — ужасная трагедия. Я никогда не забуду Каменную Твердыню и ее гостеприимство. Слышали бы твой рассказ те глупцы на Медальоне! Нам всем следовало собирать силы там, на севере, а не здесь.

Тут заговорил Ранновик:

— Мне не по себе от всех этих разговоров о силе, да и моим людям тоже. Мы видели, к чему она приводит. А ты говоришь, что твой народ пользуется ею.

— Было время, когда и я сомневался в ее существовании, — вмешался Варгалоу. — Но оно давно прошло.

— Сила на стороне того, кто ею командует, — подал голос Андрик. По-моему, не следует им доверять, хотя они и называют себя союзниками. Юноша демонстративно отвернулся от Умлака, но тут же встретил холодный взгляд Сайсифер и покраснел.

— Ты правильно делаешь, что не доверяешь мне, — согласился Умлак, и юноша и его отец так и подпрыгнули от удивления. — Ни я, ни маленький народ не принадлежим к твоему роду. Однако подумай о ваших раздорах: давно ли Гамавары и вы шли друг на друга войной?

Ранновик усмехнулся.

— Кончай спорить, Андрик. Камнетесы, может быть, и не Труллгуны, но с нашей стороны глупо отказываться от их помощи только по этой причине.

— Если ты боишься силы, — снова заговорил Варгалоу, — то не напрасно. Однако еще больше следует бояться дурных людей, которые обращают ее себе на пользу. Например, Анахизера. Или Эвкора Эпты. — И он обратился к Умлаку: Твой рассказ подтвердил мои худшие опасения. Анахизер только начал атаку. Еще сегодня утром я глупо надеялся, что нам некуда спешить. Теперь боюсь, что времени у нас совсем не осталось.

— Тогда укажите нам ваших врагов, — ответил Камнетес, — и мои люди будут преследовать их как своих.

Варгалоу улыбнулся:

— Вы проделали долгий путь под землей. Согласны ли вы пойти еще дальше?

— Если Оттемар пожелает.

— Что ты задумал? — спросил Даррабан, зная, что Избавитель ничего не упускает.

— Да так, вспомнил разговоры, которые мы вели с Брэнногом, отцом Сайсифер, который потом стал королем Земляных Людей. Он рассказывал мне о чудесах, которые маленький народец творит под землей, например, о том, как они проходят сквозь камни. Прямо как вы, Умлак.

— Верно, — подтвердил тот так спокойно, будто речь шла о способности дышать воздухом.

— А провести под землей людей ты сможешь? — спросил Избавитель.

— Конечно. Я ведь провел Оттемара и Сайсифер сквозь Теру Манга, а там много порченых камней, не то что здесь.

Вдруг Даррабан грохнул кулаком по столу:

— Ну разумеется! Если вы можете покрывать под землей такие расстояния, да еще и путешествовать под дном моря…

— Он может привести нас на Медальон, — закончил за него Варгалоу. — И не придется лазить по утесам. — Он пододвинул к Умлаку карту. — Ты знаешь, что это такое?

Камнетес кивнул.

— Карта. Слова прочесть я не могу, но вижу, что это земля, а это, должно быть, вода. Но мне все это ни к чему. Когда я под землей, то знаю, что у меня над головой. Море легко узнать по запаху. Что я должен сделать?

Варгалоу облегченно вздохнул и улыбнулся Оттемару:

— Ничего особенного, Умлак. Всего лишь добыть трон человеку, который спас тебе жизнь.

Камнетес тоже улыбнулся. Впервые с тех самых пор, как переступил порог палатки.

 

Глава 23

ДВОР ПЛАЧА

Теннебриель сидела с блаженным выражением на лице, пока рука служанки, размеренно опускаясь и поднимаясь, проводила гребнем по ее тяжелым шелковым волосам. Со стороны могло показаться, что девушка вся отдалась наслаждению — глаза ее были закрыты, смутная улыбка блуждала по губам, — но на самом деле мозг ее в это время лихорадочно работал. Здесь, в специально отведенных для нее покоях дворца, уже став регентом, она была в не меньшей степени пленницей Эвкора Эпты, чем прежде на острове. Она не видела никого, кроме двух служанок, которых она раньше не знала, да стражников у дверей они впускали и выпускали девушек, когда те приносили еду или выходили по другим надобностям. Ситуация становилась невыносимой.

Теннебриель открыла глаза и улыбнулась Нерине, которая тут же зарделась от смущения. Служанка была по меньшей мере года на два моложе своей госпожи.

— Когда я стану Императрицей… — начала старшая девушка.

— Но, госпожа, ты уже Императрица! — воскликнула другая, ни на секунду не переставая расчесывать ее волосы.

— Я — регент. Это не одно и то же. Так вот, когда я стану Императрицей, то щедро награжу вас за службу, тебя и Имаргу. Вы обе этого заслуживаете.

— Мы только выполняем свой долг, госпожа.

— У меня уже много врагов, — продолжала Теннебриель. — Некоторые из них могут даже попытаться лишить меня трона. Вот поэтому-то Эвкор Эпта и держит меня здесь взаперти, как пленницу.

— О нет, госпожа моя, ты не в плену!

— Ради моего же собственного блага, говорит он мне.

— Ты права, госпожа, сейчас он как раз ловит твоих врагов. Мы с Имаргой точно знаем, что некоторых из них уже казнили. Есть одно место, называется Двор Плача, вот там они и умирают.

— А где это? — оживилась Теннебриель. Девушка поколебалась, боясь показаться чрезмерно болтливой.

— Здесь, во дворце… — произнесла она нерешительно.

— Ты там была? — Хозяйка выпрямилась и изо всех сила сжала руку служанки.

— Да, госпожа моя, но…

— Опиши мне его! — приказала Теннебриель, но тут же поправилась, сообразив, что рискует выдать свои истинные страхи: — Говори, а то мне скучно.

Нерину напугала резкая перемена настроения хозяйки, свирепость ее взгляда, неожиданно сильная хватка.

— Это недалеко отсюда, госпожа. Иногда мы с Имаргой прокрадываемся по коридору к местечку, где в стене есть узкое окошко, выходящее как раз во Двор Плача. Он больше похож на каменный колодец: глубокий, узкий, без единого деревца или травинки, без ничего, абсолютно пустой. Только на самом дне железные кольца вделаны в камни — к ним приковывают осужденных на смерть. В окружающих Двор стенах мы видели всего два или три узких окошка: похоже, кто-то не хочет, чтобы люди видели, как умирают заключенные. Обычно их убивают быстро, мечом.

Теннебриель ослабила хватку, сообразив, что причиняет девушке боль.

— Ты сама это видела?

Нерина потупилась:

— Мне стыдно сознаваться в этом, госпожа…

— Тебе нечего стыдиться. В этой тюрьме и такому развлечению обрадуешься. А скажи, за последнее время многих казнили? Кто там умирал? спросила она небрежным тоном, в то время как сердце ее грохотало, словно кузнечный молот.

Теперь, когда девушка убедилась, что Теннебриель ее не накажет, язык у нее развязался.

— За последние три дня казнили несколько человек. Среди них было двое Имперских Убийц.

— Люди Кромалеха? — Вопрос сорвался с губ Теннебриель помимо ее воли, и она испугалась, что девушка заметит ее возраставшую тревогу, страх за своего возлюбленного.

— Да, госпожа. А Имарга видела, как казнили человека, на груди которого был татуированный орел, Труллгуна. Говорят, они объявили нам войну, а Даррабан оказался предателем и не поддержит тебя. Оттемар Римун жив, и они вместе плетут заговор.

Теннебриель рассеянно кивнула, потом спросила:

— Когда ты снова пойдешь во Двор Плача?

— Может быть, сегодня, по пути на половину прислуги.

— А сегодня кого-нибудь казнят?

— Наверное. С каждым днем Эвкор Эпта находит все больше и больше врагов, и люди умирают ежедневно.

— Я хочу увидеть это место. Сегодня.

Нерина побледнела и чуть не выронила гребень.

— Но как, госпожа моя…

— Где Имарга? Убирает спальню? Приведи ее, быстро!

Через несколько секунд обе девушки, трепеща и склонив головы, стояли перед госпожой. Нерина была невысокого роста, с коротко стриженными русыми волосами, Имарга ростом не уступала самой Теннебриель, и волосы у нее были темные, прямые и длинные, как у госпожи. Хозяйка сделала ей знак приблизиться и несколько раз обошла ее кругом, придирчиво осматривая, будто какую-нибудь редкую вазу.

— Снимай платье, — приказала она, и служанка немедленно повиновалась. Теннебриель тоже начала раздеваться.

Она была немного полнее девушки, но в остальном фигуры мало отличались. — Перестань трястись, я тебе ничего плохого не сделаю. Просто хочу прогуляться немного. — Она с усмешкой натянула платье служанки, а той велела облачиться в свое собственное. — Ничего, сидит неплохо, прокомментировала она. — Если как следует постараться, то ты вполне можешь сойти за меня, а я — за тебя.

Нерина нервно хихикнула, прикрыв ладошкой рот.

— Ну? — обратилась Теннебриель к ней. — Выведешь меня отсюда? Через час вернемся. Стража ничего не заметит, как ты думаешь?

Нерина выпрямила спину.

— Может быть, все и обойдется, госпожа.

Но Имарга была сильно напугана.

— О, госпожа, если вы попадетесь…

— Регент я или нет, в конце-то концов? — рассмеялась Теннебриель. Если что, скажу, что это я вас заставила. Вас не накажут, это я обещаю, Имарга. Даже наоборот, я сама вас награжу.

Девушки переглянулись, обменялись нерешительными улыбками. Раз уж Теннебриель так приспичило увидеть Двор Плача со всеми его ужасами, то лучше было ей не перечить.

— Пойдем, — скомандовала Нерине Теннебриель. — Дай мне вон тот поднос и составь на него пустые тарелки. А я пригну голову.

Немного погодя Нерина постучала в дверь, и до них донесся скрежет поворачиваемого в замке ключа. Дверь распахнулась, Нерина солнечно улыбнулась возникшему в проеме стражнику, и тот дал обеим девушкам пройти. Охранников было всегда двое, они стояли по обе стороны двери, неподвижные, словно столбы, с мечами наголо, и выражение их лиц никогда не менялось. Теннебриель вышла, не отрывая глаз от подноса с посудой, пряди волос падали ей на лицо, скрывая его от слишком внимательных взглядов, однако ее беспокойство было напрасно: стража пропустила ее без единого слова. Правда, пока девушки удалялись, один из охранников долго смотрел ей в спину, а потом, повернувшись к товарищу, произнес:

— Надо же, никогда не замечал, что у этой черненькой такая аппетитная задница. Как бы это перемолвиться с ней словечком после дежурства?

Тот только покачал головой:

— Даже и не думай. Забыл, кто нас сюда поставил?

Пока они обменивались репликами, девушки завернули за угол. Нерина провела свою спутницу через несколько пустынных коридоров, внимательно следя за тем, чтобы никому не попасться на глаза. Это была самая старая часть дворца, с узкими проходами и крутыми лестницами. Наконец девушки поравнялись с лесенкой из нескольких ступеней, на которых толстым слоем лежала пыль, и поднялись по ним, ступая тихо как мыши. Нерина поднесла палец к губам, Теннебриель кивнула. Как тени, скользнули они к тому месту, где узкий луч света, проходя сквозь окошко, разрезал многолетний мрак. Служанка приподнялась на цыпочки, заглянула в проем и кивнула госпоже.

— Солдаты! — шепнула она. — Что-то будет!

— Отлично. Иди к себе. Оставь меня здесь на час, скажи, что я задержала Имаргу до утра. Потом вернемся вместе.

Нерина хотела было воспротивиться, но не могла, а потому поклонилась, взяла поднос и исчезла так же неслышно, как и пришла. Когда девушка скрылась из виду, Теннебриель подошла к окну. Перед ней лежал Двор Плача. По его углам стояли часовые. «Люди Феннобара», — подумала она, так как на них не было формы Имперских Убийц. Несколько минут она наблюдала за стражниками, что было совсем не интересно, так как они не двигались с места. Но вот наконец слева от нее в стене распахнулась дверь, и во двор вышли еще несколько человек. Возглавляли процессию два Администратора, за ними шагали солдаты, которые вели двух закованных в железо пленников. На заключенных не было совершенно никакой одежды, если не считать набедренных повязок. Их сразу же поставили в центр двора и приковали к кольцам.

Никто из пленников не произнес ни слова; судя по их виду, предстоящая смерть нисколько их не страшила, они стояли, гордо вскинув головы и обводя взглядом стены двора, по которым кое-где еще змеились остатки давно высохшего плюща. Тела обоих смертников были покрыты пятнами засохшей крови: похоже, их пытали. Теннебриель не имела представления, кто это такие. Но вот один из Администраторов заговорил, его слова ударились в стены каменного колодца, которые рикошетом отослали их наверх, и девушка услышала:

— Вы помните обвинения, предъявленные вам в Зале Ста. Вы присягнули на верность Оттемару Римуну, предателю. Приговор вам известен.

— Делай свое черное дело! — зарычал вдруг один из приговоренных, словно попавший в ловушку зверь, который чует приближение смерти. — Скоро вам за все воздается!

Администратор сделал шаг назад и взмахнул рукой. Двое солдат тут же выступили вперед, и Теннебриель, к своему невыразимому ужасу, увидела, как их мечи с размаху вонзились в обнаженные тела осужденных. Видимо, удар был хорошо отработан: лезвие вошло в плоть там, где нужно, и пленники одновременно повалились на колени. Еще мгновение, и они распростерлись на каменных плитах двора, содрогаясь в конвульсиях, а под ними расплывались лужи черной крови. Администратор хлопнул в ладоши, и бездыханные тела освободили от оков и оттащили в угол двора, как мешки с картошкой.

Некоторое время во дворе не было заметно никакого движения, но вот дверь отворилась снова, и появились еще солдаты, которые вели одинокого пленника. Когда Теннебриель его увидела, сердце ее подскочило и забилось где-то в горле. Ей захотелось кричать, но звук не шел.

Сбывались самые худшие ее опасения, то, чего она боялась, мысль, которую гнала от себя долгими ночами, на глазах обретала плоть. Она давно подозревала, что Кромалех вернулся на Медальон и попал в плен. Ее догадка оказалась правильной.

Первого Меча приковали к кольцу посреди двора. Он был совершенно наг, ему не позволили даже прикрыть срам. При этом на теле его не было следов крови, да и вообще выглядел он куда здоровее, чем предыдущие жертвы. Взгляд его упал на тела в углу, но, как бы ни был велик его страх, он по-прежнему сохранял полный горделивого достоинства вид. Ручеек крови подтек под его босые ступни, и он переступил с ноги на ногу, но ничем не выдал своего ужаса.

Теннебриель почувствовала подступавший к горлу крик и зажала ладонью рот, чтобы не позволить ему вырваться наружу. Трепеща, словно птичка под взглядом змеи, девушка не могла оторвать глаз от разворачивавшегося внизу жуткого спектакля. Тем временем во дворе появился третий Администратор, в черном плаще, с низко надвинутым на глаза капюшоном, который скрывал его лицо. Чиновник, похоже, не спешил: сначала он подошел к телам, сваленным в углу, внимательно оглядел их, потом сделал по двору круг и наконец остановился перед Кромалехом. Теннебриель показалось, что он заговорил, но на этот раз слов не было слышно.

Между тем на дне глубокого колодца двора Кромалех почуял приближение смертной тьмы. Когда его держали в камере, то кормили сносно и не пытали, так что у Первого Меча затеплилась было надежда, что Эвкор Эпта все-таки внял голосу разума. Сам он раз за разом твердил людям Асканара, что Варгалоу был прав, предостерегая их против севера, но Олигарх-Администратор все не посылал за ним. Теперь, стоя посреди пропитанного запахом смерти двора и ощущая босыми ногами вязкость чужой, еще теплой, крови, он понял, что его постигла самая тяжкая в жизни неудача. Но им его не сломить, не дождутся палачи, чтобы Первый Меч императорской гвардии молил о пощаде. Да и что толку: все, кто окружает его здесь, лишь послушные куклы в руках могущественного врага. И тут он увидел палача.

— Ты готов? — раздался голос из-под низко опущенного капюшона.

Разглядев скрытое под ним лицо, Кромалех задохнулся от удивления. Наконец-то! Олигарх-Администратор.

— Ты все-таки пришел, чтобы выслушать меня, — произнес он еле слышно. — Клянусь, Варгалоу не ошибался. В чем бы ни заключались наши с тобой разногласия, умоляю, выслушай…

— С севера Империи ничего не грозит, — перебил его Эвкор Эпта. — Если нам и следует чего-то опасаться, так это измены внутри.

— Ты должен меня послушать! — зашипел в бессильной ярости Кромалех.

Вдруг Эпта выхватил из-под плаща длинный кривой меч и сжал его обеими руками.

— Нет, Кромалех, сначала ты выслушаешь меня, а затем умрешь. Ты мне кое-что должен. О, я хорошо знаю, чего ты добивался! Ты использовал девочку, ты навязался ей против ее воли! — Он выплевывал слова одно за другим, и они терзали слух пленника не хуже самой острой стали. — Но запомни: когда она сядет на трон, это будет моя победа, и я никому не позволю пожать ее плоды. Неужели ты, гадюка, пригретая Кванаром Римуном, надеялся, что сможешь подчинить себе слабый ум простодушного ребенка? Ты думал, что она отдаст тебе все, в том числе и свою руку, так ведь?

— Простодушного ребенка? — изумился было Кромалех, но вовремя вспомнил, какую игру вела Теннебриель, и умолк. Значит, она победила, и Эвкор Эпта не раскрыл ее хитрость. Однако теперь ему стала ясна причина ненависти к нему Администратора: маска бесстрастия упала с лица серого кардинала Империи, и под ней обнаружился мужчина с такими же страстями, как и у всех остальных. Первый Меч почувствовал, что ему нечего противопоставить безумной ревности, которая давно уже отравляла душу этого человека.

Но Эпта быстро взял себя в руки, и всякое выражение вновь исчезло с его лица, словно он стер его одним движением ладони, как дорожную пыль.

— Под моим руководством из нее выйдет превосходная Императрица. Ну вот, теперь ты знаешь, почему тебе придется умереть. — С этими словами он поднял над головой меч и молниеносным движением послал его вперед и вниз. Кромалех сначала почувствовал, как сталь входит в его тело, пронзая внутренности, и только потом волной нахлынула непереносимая боль.

— ТЕННЕБРИЕЛЬ! — Его вопль заметался меж каменных стен двора, рванулся вверх, и вдруг ему показалось, что из глубин дворца донесся приглушенный ответный крик, точно возлюбленная услышала его последнюю мольбу и откликнулась. Эвкор Эпта сделал шаг назад, выпустив меч из рук. Ладони Кромалеха сомкнулись вокруг торчавшей из груди рукоятки, колени подогнулись, и он упал наземь к ногам палача. Тот безошибочно угадал в последнем крике казненного агонию любви, навсегда расстававшейся с предметом своей страсти, и, с трудом подавив желание пнуть бездыханное тело, круто повернулся и зашагал к выходу.

Губы Теннебриель раскрылись, но ни звука не слетело с них. Не в силах больше смотреть, она отвернулась от окна, прижалась спиной к стене и медленно соскользнула вдоль нее на пол. Сердце ее колотилось так, что, казалось, ребра вот-вот не выдержат и треснут. Через мгновение ее уже сотрясали неконтролируемые рыдания. Ей хотелось вопить, кричать, бить кулаками об стену, но сил не было. Девушка попыталась встать, но ноги отказывались служить ей. Наконец, цепляясь за стену, она кое-как поднялась и снова дотянулась до окна. Солдаты и Администраторы ушли, тела двух казненных ранее забрали, но мертвый Кромалех продолжал, скорчившись, лежать на земле, словно и в смерти не уставая возносить мольбы неизвестному богу.

Слезы Теннебриель частым дождем капали на наклонный каменный подоконник и стекали вниз, оставляя влажные дорожки в пыли. Она снова упала на колени, ее прекрасное тело выгнулось, будто под пыткой. Снова и снова видела она тот страшный замах серебристого меча, слышала голос, выкликающий ее имя, тысячекратно усиленное эхом. Он и впрямь любил ее, его клятвы не были пустыми словами! А она отсылала его на поиски невозможного. Если бы он отказался тогда, то был бы сейчас жив. Ну почему, почему он не отказался!

Вдруг девушка вскочила на ноги. Гнев огненными петлями поднимался из самой сердцевины ее существа, грозя вот-вот захлестнуть горло. Ярость придала ей силы. Она смахнула слезы. Когда палач занес над осужденным свой меч, капюшон едва не свалился с его головы, и Теннебриель удалось разглядеть его лицо, которое теперь вдруг всплыло в ее памяти. Она бросилась бежать, не разбирая дороги.

Тем временем объект ее пламенной ненависти скинул плащ палача и отправился на другую половину дворца, в дальние покои, куда был заказан вход всем, кроме самых ближайших его помощников. Он уже входил в комнату, где его ждали планы обороны Медальона, как вдруг от стены отделился человек и шагнул к нему. В лице его не было ни кровинки, руки тряслись, и вообще он производил впечатление того, кто только что пережил сильнейшее потрясение. Это удивило Эвкора Эпту: он давно знал его и считал одним из самых закаленных своих соратников.

— Прошу прощения, господин. Там вас ждет посетительница, но, как она туда попала, я не знаю.

— Кто это?

— Женщина, господин. Кажется.

— Дай мне твой меч. — Эвкор Эпта взял протянутый клинок и сделал помощнику знак удалится, хотя явный ужас, который тот испытывал, заставил насторожиться и его. Он подошел к двери и осторожно толкнул ее. Тайные покои находились намного ниже тех этажей, где обычно обретались многочисленные мелкие служащие, прислуга и посетители, практически под землей, и Администратор не боялся засады. Он вошел. В комнате было почти темно, только на просторном письменном столе догорала масляная лампа. Эвкор Эпта подкрался к столу и заглянул за него, но никого не увидел.

— Если хочешь говорить со мной, покажись. У меня мало времени. Выкладывай свое дело и уходи.

Ответом ему было молчание. Эпта нахмурился, не желая выказать страх. У него было такое ощущение, будто весь окружающий мир куда-то исчез, точнее, сократился до размеров комнаты, которая вдруг начала вытягиваться и сужаться одновременно, превращаясь в некое подобие тоннеля. Ему стало не хватать воздуха. Он крепче сжал рукоять меча, однако сомнение, будет ли от него какой-нибудь толк, уже закралось в его сознание. Вряд ли сюда мог проникнуть обычный недруг, слишком много преград пришлось бы ему преодолеть.

В дальнем конце комнаты помещался глубокий альков, где Эвкор Эпта хранил старые городские летописи. Сейчас его неудержимо влекло туда, и, вглядевшись во тьму, он различил силуэт. В нем-то, видимо, и заключалась тайна.

Он подхватил со стола лампу и направил луч света в альков. Но, узнав своего загадочного посетителя, он сдавленно вскрикнул от ужаса и со стуком опустил лампу на стол. Опомнившись, он попытался уговорить себя, что ему померещилось, что это обман зрения, не более.

Тем временем гость, а точнее, гостья шаркающей походкой вышла из темноты. «Этого не может быть!» — кричал разум Эвкора Эпты. Однако перед ним стояла Улларга, покойница, чье тело давно сбросили в глубокое подземелье в лабиринтах старого города. Но ведь не могла же она выжить в самом деле! Администратор выбросил вперед руку с мечом и обернулся, чтобы позвать своих людей. В это мгновение странная гостья пересекла границу отбрасываемого лампой светового круга, и чиновник убедился, что перед ним стоит именно та, о ком он подумал.

— Ты меня слышишь, Эвкор Эпта, — раздался ледяной, как дыхание северного ветра, голос. Звук явно исходил изо рта старухи, так как губы ее двигались, открывая желтые обломки зубов, но в то же время казалось, что он доносится из невероятного далека. — Видишь, чем я пользуюсь, чтобы говорить с тобой?

— Кто ты?

— Я — сила, Эвкор Эпта. Это лишь слабый пример моего могущества, хотя и довольно наглядный. Ты хорошо понимаешь, в чем смысл силы, иначе и быть не может, ведь ты — Истинной Крови.

От этих слов Эпта окоченел. Клинок по-прежнему был у него в руках, но что в нем проку?

Голос изменился, стал мягче, словно обрел независимость от разлагавшихся голосовых связок Улларги.

— Ты знаешь, что старуха мертва. Но я хотел, чтобы ты своими глазами увидел, как я управляю ее телом.

— Кто ты такой? — повторил вопрос Эпта, изо всех сил подавляя страх.

— Анахизер. Но я не там, где ты, меня нет даже поблизости от ваших островов. Однако я наблюдаю и за тобой, и за твоими врагами. А они между тем приближаются. Ваша война представляет для меня интерес.

— Какой именно?

— Я не хочу, чтобы ваш трон занял Римун. Он уже знает, что я готов сделать с ним и его последователями.

— А если он проиграет?

— Так будет гораздо лучше. Но ты и он — достойные противники. Ваши силы практически равны, а значит, победа достанется кому-то из вас дорогой ценой. Второго нашествия, к тому же куда более мощного, чем первое, вам уже не пережить.

— Ты пришел, чтобы терзать меня разговорами о прошлом?

— Ты стремишься к власти, Эвкор Эпта. К той власти, что передавалась в твоем народе из поколения в поколение вместе с Истинной Кровью. Ты получишь ее, но за это придется заплатить. Так случилось, что я тоже стремлюсь к власти, однако мои стремления не пересекаются с твоими. Я дам тебе то, что ты желаешь. Я могу помочь тебе возродить былое величие народа Истинной Крови. Все, что от тебя за это потребуется, — не мешать мне в осуществлении моих планов. Помоги мне, Эвкор Эпта, и ты получишь власть, о которой даже не мечтал. Вся Империя будет лежать у твоих ног.

«Здесь какая-то ловушка, — подумал про себя Эпта. — Теперь я вижу, что северное зло — не выдумки. Глупо с моей стороны будет поддаться».

— Позволь мне помочь тебе уничтожить твоих врагов. — Голос звучал спокойно и здраво, точно говорил рассудительный и умный человек. Действие его было воистину неотразимым. — А чтобы доказать, что я не собираюсь тебя обманывать, я расскажу тебе, как именно это можно сделать. У тебя есть карта этого острова?

Эвкор Эпта молча достал из ящика стола свиток пергамента, расстелил его перед Улларгой и прижал заворачивавшиеся края тяжелыми книгами. Свет лампы четко обрисовал мельчайшие подробности острова Медальон.

— Где сейчас корабли Империи? — снова раздался голос. Эпта замешкался с ответом, и тогда труп поднял руку и ткнул полуистлевшим пальцем в изображение внутреннего моря. — Здесь! А с ним и Кранноки, флот старухи Эстрин. Тоже хочет кусочек трона! А твоя армия в самом городе.

Эпта понял, что силу, которая столь неожиданным образом предложила ему свои услуги, обмануть не удастся.

— Часть людей я отослал в горы и в крепости Застежки.

— А твои враги снаружи, уже бросают якоря в спокойном море неподалеку от Застежки.

— Внутрь войти они не смогут. Моя оборона слишком сильна для них.

— Разумеется. — Палец исчез из светового круга. — Но есть способ и получше. Пусть войдут. Прикажи своим людям обороняться убедительно, но не слишком отчаянно, чтобы ваши враги смогли проникнуть внутрь.

— Чтобы они всех тут перебили? Возникнет такая сумятица, что победа станет делом случая. Зачем давать им такое преимущество?

— Может, я ошибаюсь, но мне показалось, что Кранноков ты любишь не больше, чем Труллгунов или Римунов.

— Кранноки люди Теннебриель.

— А кто она такая? Девчонка, которая станет бороться против тебя самого и всего, за что ты выступаешь, как только сделается Императрицей.

— Ее я смогу держать в узде.

— Думаешь? Ты до сих пор веришь, что она глупенькая несмышленая девочка?

Черная волна страха и подозрений окатила вдруг Эпту с головы до ног, а когда она схлынула, сознание его прояснилось. Но в этой ясности таилась угроза.

— Умом она не уступит тебе самому, — прозвучал голос. — До сих пор она это ловко скрывала. Я долго следил за ней глазами Улларги, моего послушного орудия. Ах, какие картинки показывала мне старая карга!

Предсмертный крик Кромалеха, крик любви, снова ворвался в сознание Эвкора Эпты.

— Глупо было с твоей стороны доверять девчонке, Эпта. Она и Кромалех были любовниками. И ему вовсе не понадобилось ее соблазнять. Она сама кинулась ему в объятия.

Усилием воли чиновник сохранил спокойствие.

— Может быть, и так, — ответил он, с трудом шевеля пересохшими вдруг губами. — Но теперь у нее нет причин отворачиваться от меня.

— Это ты так думаешь. Но послушай, что я тебе предложу. Пусть враги войдут в лагуну. А когда завяжется битва, мы с тобой уничтожим их всех одним ударом.

Смелое заявление чародея ошеломило Эвкора Эпту, и он вместо ответа озадаченно уставился в карту.

— Как? У меня людей не хватит. А твоих тварей я в город не пущу.

— А зачем нам люди, когда есть море? Твои враги утонут, как новорожденные котята, — злобно проскрежетал голос, и чиновнику показалось, что он услышал в нем далекий отзвук того Потопа, который чуть было не стер Острова с лица земли.

— Как это сделать? — сипло прошептал он в ответ.

— Ты хорошо знаешь старый город под землей. Известно тебе и о древнем заклинании, которое спасло его от затопления. В сущности, оно и до сих пор не утратило своей силы, иначе море хлынуло бы в катакомбы старого города и залило бы их до самого верха. Я поделюсь с тобой своим могуществом, и мы вместе снимем старое заклятие. Морские воды зальют нижний город. В лагуне образуется воронка, и все корабли, которые будут в это время внутри острова, неминуемо засосет на дно. Так ты избавишься от всех своих противников разом: и от Оттемара Римуна с его союзниками, и от Труллгунов, и от Гамаваров, и от Кранноков.

— А флот Феннобара?

— Тебе он не понадобится. Когда все кончится, ты и другие люди Истинной Крови сами решите, что делать с теми, кто случайно уцелеет в катастрофе. Остров Медальон будет вашим, а с ним и вся Империя. А Теннебриель станет цепной собакой у твоего трона.

Эпта продолжал смотреть в карту, напряженно обдумывая услышанное. Отменить старинное заклинание! Что ж, это возможно. И тогда все, что ему было обещано, осуществится.

— А что потом? — поднял он глаза на стоявший перед ним труп старухи.

— А потом я уйду и не буду смущать тебя больше. Единственное, что от тебя потребуется, — не высовывать носа с Золотых Островов и не вмешиваться в мои дела в других частях Омары. Готов ли ты заплатить такую цену?

— Признаюсь, у меня никогда не было желания завоевывать другие земли, — холодно ответил Эпта. — Я только хочу вернуть Золотые Острова законным владельцам. Окружающий мир дик и не представляет никакого интереса. Можешь забрать его себе. Но все же мне непонятно, почему вдруг ты предлагаешь мне свою поддержку? Я не настолько наивен, чтобы поверить, будто твой поступок продиктован исключительно симпатией ко мне.

Чародей усмехнулся:

— Когда привыкаешь жить обманом, невольно начинаешь подозревать всех остальных. Золотые Острова представляют угрозу моим интересам, и я хочу ее устранить. Если Оттемар получит трон, то не пройдет и года, как он начнет посылать против меня эскадру за эскадрой. У меня хватит сил, чтобы с ними справиться, но жалко тратить время на такую ерунду. Помогая тебе, я надеюсь достичь двух целей разом: предотвратить затяжную войну и обрести союзника. Я не собираюсь лезть в твои дела, однако может случиться, что мы снова понадобимся друг другу. Ты убедишься, что я умею быть благодарным, Эвкор Эпта. Так что решай, и поскорее.

— Как сделать то, о чем ты говоришь?

— Собери преданных тебе людей и начинайте творить заклятие. А я добавлю своих сил. Сам поймешь, когда начать.

Эвкор Эпта снова уставился в карту. Никогда в жизни он не принимал решений с ходу, ему всегда требовалось время на обдумывание каждого шага, каждой детали нового плана. А тут от него требовали, чтобы он отказался от привычки всей жизни и кинулся в новое дело как в омут с головой, поставив все на карту. Но он не привык рисковать. Медальон неприступен, и никакая помощь со стороны ему не нужна.

С другой стороны, предложение заманчивое, очень заманчивое! Уничтожить всех врагов разом. Возродить величие народа Истинной Крови! К тому же этот Анахизер рассуждает вполне логично, а его стремление к власти объясняет, почему он решил подкинуть такую жирную наживку. Чиновник медленно кивнул:

— Хорошо. Я подумаю.

— Решай скорее. Я буду ждать. — Голос затих так же неожиданно, как зазвучал. Труп старухи упал на пол. Эвкор Эпта наклонился над ним, осветил лампой его лицо и отпрянул с гримасой отвращения.

Его люди ждали снаружи, боясь войти в комнату.

— Там внутри лежит труп. Унесите его в подземелье и сожгите. Поняли?

— Да, господин.

— Хорошо. И забудьте все, что вы здесь сегодня видели. — Эвкор Эпта прошел мимо остолбеневших от страха и неожиданности слуг и начал подниматься по длинной лестнице, которая вела в верхние этажи дворца. Путь его лежал в коридор, где у дверей покоев Теннебриель стояли словно два каменных изваяния стражники. «С ней надо разобраться, и быстро. Посмотрим, в самом ли деле эта сучка глупа или только прикидывается. Подумать только, а он-то, старый дурак, поверил, будто у нее и впрямь не все дома!»

— С ней кто-нибудь есть? — бросил он страже.

— Нет, господин. Горничные ушли. — Дверь отворилась и вновь захлопнулась за ним. В комнате было мало света, и он сначала не увидел Теннебриель, но потом разглядел ее: она лежала на кушетке спиной к нему и спала.

«Подстилка Кромалеха!» — хотелось закричать ему, но он сдержался. Вместо этого он подошел к спящей и тихо тронул ее за плечо.

— Теннебриель, — позвал он. Девушка пошевелилась, повернулась к нему лицом и вскрикнула от ужаса.

Он резко выпрямился, его лицо исказилось от гнева.

— Что за игру ты затеяла, негодница! — выкрикнул он. — Почему на тебе это платье? Где твоя хозяйка?

Имарга разрыдалась, закрывая лицо руками от страха.

— О, господин! Она заставила меня, сама заставила!

— Где она? — прорычал он, хватая девушку за руку и стаскивая ее с кушетки. Та продолжала лить слезы и лопотать что-то бессвязное, так что Администратор, вне себя от злости, размахнулся и закатил ей звонкую оплеуху.

— Она хотела посмотреть Двор Плача…

Его глаза сузились, голос внезапно стал холодным и таким тихим, что она еле расслышала его слова:

— Что посмотреть?

— Это все Нерина! Это она рассказала ей, как можно увидеть казни. Ей было скучно. Она сказала, что они скоро вернутся…

Отшвырнув девушку с дороги, Эвкор Эпта кинулся к двери и с такой силой хватил по ней кулаком, что она едва не слетела с петель. Стражники тут же ее распахнули. Администратор промчался мимо них не оглядываясь и устремился в противоположный конец коридора. Испуганная Имарга подошла к двери и смотрела ему вслед. На ее щеке горел след от пощечины.

— Что случилось, госпожа? — подступил к ней один из сторожей.

— Идиот! — завопил его напарник. — Ты что, не видишь, это же служанка! Где регент? — И тут он вспомнил соблазнительную фигурку одной из девушек, когда они вышли из комнаты немного раньше.

Тем временем Эвкор Эпта отыскал коридор, который вел к окошку над Двором Плача: его привели туда следы в пыли. Да, две девушки побывали здесь. На подоконнике сохранились дорожки от слез Теннебриель, и, увидев их, он все сразу понял. Она видела! Видела, как он нанес смертельный удар ее любовнику! Начиная с этой минуты все планы, которые он когда-либо строил в отношении нее, рухнули. Эта девушка далеко не дура, и она по-настоящему любила Кромалеха. Пока чиновник стоял у окна и задумчиво водил пальцем по дорожкам в пыли, недостающие части головоломки встали на свои места. Это Теннебриель плела против него заговор с самого начала. Это она пыталась выкрасть Оттемара, и по той же самой причине, что и он!

А теперь она ненавидит его всеми силами души. Эпта увидел следы, уводившие в глубь дворца. Что ж, пусть бежит. С этим покончено.

Он повернул назад. «Это все решает. Я созову людей Истинной Крови. Мы начнем творить заклятие и призовем на помощь силу океана».

 

Глава 24

ПОТОП

Они вышли на поверхность в горах на северо-восточной оконечности острова Медальон. Внутреннее море раскинулось перед ними; напротив, на берегу западной бухты, между полосой прилива и громадными утесами, которые даже на таком расстоянии выглядели непомерно большими, лежал Золотой Город. Умлак со своими Камнетесами и Земляные Люди, как и обещали, проложили дорогу под землей, поочередно пуская в ход то свои каменные посохи, то им одним доступную магию. Люди Даррабана с изумлением взирали, как все новые и новые проходы открывались там, где только что была сплошная стена. Сам Даррабан вместе с Ранновиком и его Гамаварами вышел в море и направился к Застежке, чтобы встать там на якорь и ждать условного сигнала. Вскоре должны были подоспеть и корабли Руана. Варгалоу и Оттемар разработали простой план, основанный на внезапности атаки. Они намеревались обойти форты Застежки с тыла и напасть в самый неожиданный момент. По их подсчетам, солдат противника должно было оказаться в несколько раз меньше, и если все пойдет как намечено, то крепости скоро перейдут в руки нападавших.

А пока, щурясь с непривычки на ярком утреннем солнышке и посматривая на клубившийся над морем туман, интервенты готовились к бою, старательно отгоняя мысли о том, что кто-то из них не увидит сегодняшнего заката.

Люди Умлака отдыхали; он сам сидел в стороне, внимательно разглядывая Высоты Маладора, словно пытаясь выведать их секреты.

Оттемар и Варгалоу подошли к нему.

— Мы многим тебе обязаны, — начал Оттемар. Умлак издал низкий гортанный смешок.

— Как знать, может быть. Но разве это не ты вытащил меня тогда из моря? Однако я все же попрошу у тебя кое-что в награду.

— Разумеется, что именно?

— Когда мы избавим этот остров от злодеев, что засели здесь, и от угрозы, что надвигается с севера, быть может, ты позволишь мне и моим людям назвать Высоты Маладора своим новым домом?

— Вы вольны будете выбрать любое место, какое пожелаете, — ответил Оттемар.

— Камнетесы жили здесь и раньше, много веков тому назад. — Умлак на мгновение нахмурился, потом лицо его снова просветлело. — Чем скорее мы возьмемся за дело, тем лучше.

Пока они беседовали, Орхунг и Сайсифер подошли к самому краю утеса и теперь наблюдали оттуда за городом. Привычно молчаливый Орхунг, мысли которого были настолько непроницаемы, что Сайсифер порой задавалась вопросом, думает ли он вообще или все еще продолжает спать, насторожился. Выражение полного безразличия на его лице сменилось гримасой озабоченности. Девушка чувствовала, что ее присутствие меняет его, пробуждает в нем какие-то скрытые силы, так же как и он сам невольно во много раз усиливает ее возможности. Именно поэтому южанин одновременно притягивал и пугал ее.

— В чем дело? — спросила она.

— Пока не знаю. Но я чувствую присутствие зла. Когда мы подошли к тому месту, откуда начался подъем, я увидел сквозь каменную толщу барьер, стену из заклинаний, воздвигнутую внутри и в глубине острова. Умлак тоже знает, что она там. Он не стал пытаться ее разрушить, а предпочел провести нас над ней.

— Кто ее поставил?

— Силы, корни которых уходят глубоко в прошлое этого острова.

— Они еще существуют?

Орхунг не торопился с ответом.

— Возможно, — произнес он наконец, будто что-то прикинув. — Здесь действует нечто такое, чего я не могу разглядеть. А еще вон там, возле крепостей Застежки, тоже что-то не так.

Нараставшая симпатия к Орхунгу беспокоила Сайсифер больше всего именно в те моменты, когда он делал подобные прогнозы, поскольку она и сама чувствовала присутствие на острове чего-то пугающего и непонятного.

Оттемар подошел к ним, широко улыбаясь.

— Люди отдохнули. Им не терпится поскорее начать. Мы отправляемся к фортам. А ты, Сайсифер, послушай меня: я хочу, чтобы ты держалась как можно дальше от поля боя. Орхунг…

— Я буду там, где понадоблюсь, — отрезала девушка. Их глаза встретились.

Улыбка Оттемара стала еще шире.

— Да, я это знаю. Но будь осторожна.

— Оттемар, — сказала она тихо, — все будет не так просто, как мы надеялись. Здесь какая-то ловушка. — И она пересказала ему соображения Орхунга.

— Понятно, — протянул он. — Придется нам всем соблюдать осторожность.

В полном молчании колонна Камнетесов, Земляных Людей и воинов начала спускаться по уступам Маладора к площадке, нависшей над утесом, где, словно одинокий часовой, возвышался восточный форт Застежки.

Через два часа они уже стояли над фортом. Командиры собрались, чтобы в последний раз обсудить план действий. На горизонте показались корабли Даррабана и Ранновика. Они на всех парусах неслись к острову. Немного дальше, на востоке, показались еще паруса, и обладавший невиданно острым зрением Орхунг подтвердил, что это Руан спешит на помощь.

— Даррабан войдет в пролив и отвлечет на себя внимание обоих гарнизонов, — говорил Варгалоу. — Как только завяжется бой, мы спустимся вниз и возьмем восточный форт. Начнется неразбериха, в которой кораблю Даррабана необходимо будет пробраться сквозь пролив во внутреннее море, держась восточной стороны. Одной крепости не хватит, чтобы удержать весь флот.

Вдруг снизу раздался приглушенный крик, и они поняли, что из форта их заметили.

Андрику, которого отец оставил командовать труллгунской пехотой, пришлось немало потрудиться, чтобы удержать своих людей на краю атаки: они предвкушали легкую победу, да и вид приближавшихся судов внушал надежду, так что они рвались в бой, как борзые со своры. Но Варгалоу не давал команды: он напряженно наблюдал за Орхунгом и Сайсифер, чья взаимная зависимость сделалась настолько очевидной, что они выглядели как две вишни на одной веточке. Избавителю и раньше случалось наблюдать девушку в таком состоянии; казалось, она видит злых духов, которые витают вокруг, незримые для остальных. Он тихо подошел к ней.

— По-моему, нам предстоит довольно простое дело, — произнес он. Девушка вздрогнула и повернулась к нему лицом.

— Не знаю…

Орхунг вдруг замер, закрыв глаза, хотя последние несколько часов был оживлен как никогда. Жезл, обыкновенно висевший на поясе, теперь был у него в руке и то и дело вспыхивал бледным голубым пламенем. По телу Сайсифер внезапно прошла крупная дрожь, девушка начала хватать ртом воздух, будто задыхаясь.

Варгалоу взял Сайсифер за руку, словно хотел приободрить или поддержать ее. Девушка не сделала попытки отстраниться.

— В чем дело? — спросил он.

Сайсифер покачала головой, крепко зажмурив глаза, как ребенок, который боится увидеть что-то страшное. К ним присоединился Оттемар.

— Еще минута, и можно начинать атаку, — сообщил он. Тут он заметил руку Варгалоу на локте Сайсифер и спросил:

— Что происходит?

— Подожди, — ответил Избавитель. — Задержи наступление…

Но было уже поздно. С громкими воплями Труллгуны все как один поднялись и хлынули вниз. Тут же к ним присоединились Камнетесы, и через несколько минут они неслись к восточной стене форта.

Орхунг открыл глаза и указал жезлом вперед:

— В крепости не больше двадцати человек. На том берегу пролива столько же.

— Что ты хочешь этим сказать? — налетел на него Оттемар.

— Никто не собирается защищаться, — ответила Сайсифер. В это время Труллгуны, подбадривая себя боевым кличем, уже перелезали через стену, как обезьяны. Горстка защитников храбро бросилась им навстречу, но их сопротивление было немедленно смято, и тут же, как и предсказывала Сайсифер, наступило затишье.

Варгалоу почернел.

— Этого не должно быть! — бросил он отрывисто. — Застежка открыта — но почему? — Вдруг его лицо прояснилось. — Может быть, это помощь? Отарус? Его работа?

Оттемар захлопал в ладоши:

— Великолепно! Смотри, корабли Даррабана уже прямо под нами! Еще несколько минут, и они войдут в лагуну. — Однако его радость оказалась недолговечной: бросив взгляд на Сайсифер, он тут же потух.

Девушка яростно трясла головой:

— Нет! Скажи ему, Оттемар, не надо! Не надо! Он бросился к ней, стиснул ее в объятиях и прижал к себе. Девушка ухватилась за него, точно утопающая.

— Кому? Кому сказать?

— Орхунг! — воскликнул Варгалоу, и все глаза устремились на Созданного. Тот держал в вытянутой руке свой жезл, горевший теперь ровным голубым огнем.

— Это он, — выдохнула Сайсифер прямо Оттемару в ухо, — Я поняла. Сила, которая то возвращается ко мне, то исчезает. Она исходит от Орхунга.

— Но как это возможно?

— Он принадлежит Королям-Чародеям. Это часть их силы. А она сродни силе Иерархов, которая живет во мне, и потому две силы притягивают друг друга.

— Но ведь ты израсходовала ее при Ксаниддуме…

— Ты так думаешь? — Она отстранилась от него, злые слезы блеснули в ее глазах. — И я свободна?

— Тогда что же происходит? — настаивал Оттемар. — Объясни!

— Орхунг чует: зло за работой. И хочет найти его. Через меня. — И она снова задрожала.

Оттемар резко повернулся к Созданному и заорал:

— Оставь ее, слышишь, оставь, а не то я тебя прирежу!

— Опомнись! — преградил ему путь Варгалоу. — Не прикасайся к нему, иначе погибнешь. Жезл…

Сайсифер застонала и медленно опустилась на колени. Глаза ее были закрыты. Все звуки отступили и доносились теперь откуда-то издалека, будто из-под воды.

— Я снова вижу, — прошептала девушка. — Дар ясновидения вернулся. — За ее спиной Орхунг направил свой жезл ей в затылок, словно вливая в нее ту силу, о которой она говорила.

Варгалоу встал на колени рядом с ней:

— Что ты видишь?

Оттемар пытался протестовать, но на этот раз Избавитель был неколебим:

— Мы должны знать.

Когда Сайсифер вновь открыла глаза, взгляд ее был совершенно спокоен, но все сразу поняли, что она смотрит в будущее. Страшное будущее.

— Стена заклятий, — прозвучал ее голос. — Ее разрушают.

— Кто? — отрывисто спросил Варгалоу.

— Люди Истинной Крови. Они собрались в потайном месте и совершают обряд. Я вижу их пляску.

Варгалоу и Оттемар переглянулись.

— Отарус рассказывал об этом, — быстро заговорил Избавитель. — Но они хотели сохранить свой старый город. А если заклятий, которые охраняют его, не станет…

— Море опускается! — прозвенел крик Сайсифер. — Море! Оно затопляет город внутри Медальона. И корабли…

В ужасе Оттемар обернулся и бросил взгляд на воды лагуны. Первый из труллгунских кораблей уже прошел через Застежку. Навстречу ему никто не вышел: все суда Империи стояли в доках.

— Корабли! — закричал Оттемар.

— Их засосет вниз, как палую листву… — начал Варгалоу.

— Эвкор Эпта, — произнес наследник обреченно. — Он всех предал.

Избавитель вскочил на ноги:

— Надо немедленно остановить корабли! Не дать им войти в гавань!

Веки Сайсифер снова опустились, и девушка, обессиленная, упала на руки Оттемара. Он прижал ее к себе, гладил по волосам, шептал нежные слова. Орхунг опустил свой жезл и словно очнулся от какого-то забытья. Варгалоу заметил это и прокричал ему:

— За мной! Мы должны остановить их! Понял?

Орхунг деловито кивнул и прыгнул со скалы вниз, как будто ничего особенного не случилось. Варгалоу нагнал его, и они вместе понеслись к крепости.

Оттемар и Сайсифер остались на склоне холма в окружении Земляных Людей, которые, сопереживая девушке, взволнованно столпились вокруг нее. Но вот в ее глазах снова засветилась жизнь, и она, хотя и с трудом, все же поднялась на ноги.

— Сон, — пробормотала она.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Оттемар, поддерживая девушку.

— Голова немного кружится. Но корабли…

— Еще не поздно их остановить.

— Орхунг…

— Ушел.

— Это он. Из-за него я все это вижу. Я не хочу…

— Больше я ему не позволю, даже если мне придется столкнуть его в море, поверь. Выслушай меня, Сайсифер. — Он еще крепче сжал ее руки. Тогда, по дороге в Ксаниддум, я свалял дурака. Я предложил тебе то, на что у меня самого не было прав.

— Это было давно, Оттемар. К тому же ты тогда сам не понимал, что делал…

— Зато теперь понимаю. И потому скажу то, что должен сказать. Если ты мне прикажешь, я брошу и Империю, и этот постылый трон, сяду с тобой на корабль и уплыву куда глаза глядят. Клянусь тебе в этом перед твоим народом!

— Невозможно! — ответила она горько, но без гнева. — Судьба Империи зависит от тебя. Ты должен править ею, ты — ее стержень.

Он долго смотрел на нее, потом запрокинул голову и рассмеялся:

— Ну да! Мне придется стать Императором и снова пойти войной на север.

— Придется, так же как и мне придется использовать мой проклятый дар. У нас обоих нет выбора.

— Тогда раздели со мной мои обязанности. Раньше я предлагал тебе трон из страха, в умопомешательстве, не знаю почему еще, но теперь я делаю это потому, что люблю тебя.

Девушка по-прежнему не пыталась вырваться, но в глазах ее стояли слезы.

— Есть вещи, которых ты не понимаешь…

— Так объясни. Я не отступлю…

— Мне стало известно то, что навсегда должно было остаться тайной. Ты, конечно, знаешь, что дар предвидения я получила в наследство от матери, она — от своей матери, и так далее, вплоть до того момента, когда Иерархи впервые посеяли его в нашей семье…

Вдруг из форта донесся громкий крик.

— Нам надо быть там! — воскликнула Сайсифер. — Я все объясню тебе, когда у нас будет больше времени. А сейчас идем!

— Ладно, — согласился он раздраженно. — Но я от тебя все равно не отстану. — И они пустились к форту, а Земляные Люди поспешили за ними следом. Ворота были широко распахнуты, и, ввалившись внутрь, они застали мрачную картину. Кругом лежали трупы защитников крепости. Все они были зверски умерщвлены, однако поражало не только это, но еще и количество убитых: их было намного больше, чем предсказывала Сайсифер.

— Да их здесь сотни! — выдохнул Оттемар, обозревая картину недавнего побоища. К ним подошел Умлак.

— Господин, когда мы вошли в крепость, почти все были уже мертвы. Мы прикончили остальных, но не больше сорока.

— Ничего не понимаю…

Варгалоу спустился с крепостной стены.

— Это ловушка! — прорычал он. — Нас хотят завлечь во внутреннее море, а потом затопить старый город. Все корабли в лагуне пойдут на дно. И Феннобар, и Даррабан — все погибнут. Выживут лишь избранные, те, кто одной крови с Эвкором Эптой.

— Обряд еще только начался, — сообщил Умлак. — Орхунг знает об этом. Стена заклятий начинает слабеть. Оттемар взбежал на крепостной вал.

— Сколько кораблей прорвалось внутрь?

— Дюжина, — ответил Избавитель. — С Даррабаном во главе.

Сын Даррабана, Андрик, последовал за ними. На лице его был написан ужас.

— Как заставить их повернуть обратно? Варгалоу внимательно оглядел утесы внизу.

— Надо запечатать проход. Закрыть, чтобы ни один корабль больше не мог войти внутрь. Он не такой уж широкий, хотя и довольно глубокий. Что скажешь? — обратился он к Умлаку. — Твой народ ворочает камни, проходит сквозь горы. Хватит у вас сил, чтобы устроить здесь оползень, который закроет проход?

Камнетес широко раскрыл глаза, будто изумляясь уже проделанной работе.

— Для этого нужно время…

— А как же те, кто уже внутри? — накинулся на Варгалоу Андрик. — Мой отец! Как они выберутся оттуда?

— Пусть выходят на берег.

— Где? — выкрикнул юноша. — Где они выйдут, если там везде солдаты Империи? Их же перережут как баранов! Мы должны им помочь!

— У нас нет времени, — раздался бесстрастный голос Орхунга. — Стена заклятий истончается. Струйки воды местами уже прорываются сквозь нее.

Умлак пожал плечами:

— Тогда мы не успеем предотвратить наводнение. Мы не сумеем сдвинуть этот утес всего за один день, точнее, не сумеем сдвинуть настолько, чтобы он смог запечатать такой глубокий пролив.

— Я вам помогу, — сказал Орхунг.

— Что ты имеешь в виду? — изумился Варгалоу.

Взгляд Орхунга был устремлен на узкую полоску воды внизу, но, казалось, он видит не ее, а будущий ландшафт. Его рука судорожно сжимала жезл, будто тот был змеей, норовившей выскользнуть из его хватки.

— Я распоряжусь силой этого жезла, — пояснил он.

— Короли-Чародеи, — догадался Избавитель. — Именно из-за этого жезла Анахизер и уничтожил всех Созданных. Он знал, что при помощи этой штуки вы можете уничтожить его. В этом все дело?

Орхунг кивнул:

— Ты прав. Я стремился найти его и использовать жезл по назначению.

— Неужели этого будет достаточно? — недоверчиво переспросил Умлак.

— Да, — ответил Созданный несколько обиженно. — Но все же Анахизер очень силен. И я начал сомневаться: а что если он найдет способ обратить могущество жезла против меня самого, против нас всех?

— Как, отнимет его у тебя? — не понял Избавитель.

— Я не властен над ним. Наоборот, это он командует мной, так же как и девушкой. — «Я не могу сказать им всей правды, — подумал он. — Я не могу объяснить им, что Анахизер наверняка одержит надо мной верх, если я не забуду обо всех них, о том, за что они сражаются, и не выступлю против чародея с единственной мыслью о его уничтожении.

Беспощадная целеустремленность, заложенная в меня создателями, отличает меня от людей и превращает в раба своей цели. Да, в раба».

Мысль об этом раздула в нем какую-то искру человечности, должно быть, случайно доставшуюся ему в наследство от давно канувших в небытие властителей Ксаниддума.

«Хватит ли мне смелости предстать перед Анахизером сейчас, когда я перестал чувствовать себя простым орудием, придатком могущественного жезла?»

— Орхунг! Говори же! Ты сказал, что можешь помочь. Как? — ворвался в его сознание настойчивый голос Варгалоу.

— Я могу выпустить на свободу силу, которая заключена в жезле, здесь и сейчас.

— Зачем?

— Чтобы сдвинуть утес. Закрыть Застежку. Но тогда он станет бесполезным.

— Значит, и для Анахизера тоже, — быстро сообразил Варгалоу. — Хорошо, действуй. Если мы потеряем оба флота, и наш, и Феннобаров, Империя для нас тоже будет потеряна.

— Феннобар! — завопил Андрик. — И ты еще можешь думать о его спасении?

Варгалоу сделал шаг к юноше. Глаза его горели.

— Когда мы возьмем город, нам придется отстраивать его заново. Поэтому казни пленников не будет, и не надейся. Нам нужны люди, Андрик! Армия. Империя. Надо заставить уцелевших сдаться по-хорошему. Мы договорились с Гамаварами, найдем способ договориться и с Феннобаром.

— Время вышло, — произнес Орхунг.

— Так начинай же! — воскликнул Варгалоу. Оттемар утвердительно кивнул. Какими бы силами ни располагал Созданный, настало время пустить их в ход.

— Вы все должны покинуть это место, — обратился Орхунг к людям. Возвращайтесь обратно на склоны Маладора. — Затем он повернулся к ним спиной и принялся разглядывать пролив у себя под ногами. «Я не имею права быть человеком, — думал он. — Не могу я и нарушить волю моих создателей. Однако я не хочу отворачиваться от людей. Поэтому для Омары будет лучше, если могущество жезла окажется рассеянным. Миром правят другие силы, и как знать, может быть, они окажутся более действенными, чем грубая мощь прошлого. Пусть они и сражаются с Анахизером».

Андрик неожиданно выругался и бросился к крепостной стене. Прежде чем кто-либо успел сообразить, что он задумал, он уже сорвался с ее края и ласточкой кинулся вниз.

Труллгуны, которые были с ним, увидев это, бросились к ступеням, что вели к морю. Варгалоу встал у них на пути.

— Он просто глупый бахвал! — крикнул он, махнув рукой в сторону утеса, за которым только что скрылся молодой человек. — Но его отца надо предупредить. Мы ничего не смогли придумать, и вот этот упрямый недоросль решил взять дело в свои руки. Прыжок не причинит ему вреда. Пусть плывет к вашему властелину и предупредит его.

Поначалу непочтительные речи Избавителя привели Труллгунов в смущение, но, когда в подтверждение его правоты внизу показался плывущий юноша, крик всеобщего ликования вырвался из их глоток, сообщив энтузиазм и остальным.

— Идемте! — обратился Оттемар к людям, Камнетесам и маленькому народу. — Надо подняться повыше, и как можно быстрее. — Держа за руку Сайсифер, он возглавил процессию, которая торопливо миновала ворота крепости и устремилась назад, к Высотам Маладора. В форте остался один Орхунг. Он по-прежнему стоял у пролива и смотрел вниз. На полпути к скалам Умлак, его люди и маленький народ отделились от основного отряда, выстроились полукругом лицом к Созданному и стали ждать его команды.

Орхунг повернул голову и взглянул на своих помощников, но тут же отвернулся опять. Никто не видел, чем он там занят. Вдруг Умлак с выражением глубокой тревоги припустил вверх по склону вдогонку Варгалоу и Оттемару.

— Зло усилилось, — сообщил он. — Мы чувствуем его под землей, словно пробуждающийся вулкан. Камень стонет от боли. Силы людей Истинной Крови для этого недостаточно. Наверняка им помогает сам Анахизер. Это его мощь до краев наполняет созданное ими заклятие.

— Значит, Эвкор Эпта вступил с ним в союз! — воскликнул Оттемар. — Но как ему удалось? Как жители города допустили такое?

— А их никто и не спрашивал, — заявил Варгалоу. — Они предназначены в жертву Анахизеру. Он питает ими свою силу, для него чем больше погибших, тем лучше. Отарус был прав: Эпта задумал наслать на Римунов и узурпаторов Империи, вернее, их потомков, такой же потоп, какой их предки, по его представлениям, наслали на прежних хозяев этой земли. Изящная месть.

Вдруг яркая вспышка голубого света омыла крошечную фигурку на берегу пролива, и из-под земли раздался рокот, словно где-то в ее недрах начиналась гроза. В следующее мгновение туча песка поднялась в воздух и скрыла море от глаз наблюдателей; одновременно сквозь грохот и скрежет крошившегося камня до них долетела песня Камнетесов. Огромный кусок берега медленно пополз вниз, заполняя собою узкий пролив.

Оползень продолжался несколько минут. Когда все наконец стихло и облако пыли рассеялось, они увидели, что западный берег Застежки тоже обрушился. Форт, в котором совсем недавно побывали солдаты Оттемара, исчез, а вместе с ним и кусок крепостной стены в полмили длиной. Такие же разрушения были видны и по ту сторону пролива. Застежка защелкнулась, но от человека, который это сделал, не осталось и следа.

— Мы его потеряли? — спросил наследник.

— Хотелось бы мне сказать, что нет, — ответил Варгалоу без всякого выражения на лице, и окружающие, глядя на него, подумали, что он еще более жесток и беспощаден, чем им казалось сначала. На самом деле ему хотелось кричать от боли и гнева. — Но я не понимаю, как он мог спастись, когда все вокруг рушилось.

— То, что произошло с Застежкой, сущие пустяки по сравнению с тем, что сейчас развернется там, — мрачно произнес Умлак и махнул своей каменной дубинкой в сторону Города. Его люди, закончив работу, уже поднялись по склону и присоединились к остальным.

Одного взгляда на гавань хватило, чтобы понять, какое светопреставление там сейчас начнется. Огромные воронки уже появлялись на поверхности воды, затягивая в себя корабли, оказавшиеся поблизости. Даррабан вошел в лагуну с десятком своих отборных судов; Феннобар, без сомнения озадаченный внезапным появлением Труллгунов, поспешил ответить на вызов противника, выслав ему навстречу свои корабли. Пока Орхунг и Камнетесы обращали в щебень утесы Застежки, два враждебных флота кружили друг вокруг друга, как спущенные с цепи бойцовые псы, которые, прежде чем кинуться на врага, высматривают его уязвимое место. Наконец прямо посреди гавани они сцепились. Эскадра Феннобара численностью превосходила неприятеля, к тому же Труллгуны не знали, что путь к отступлению отрезан.

Андрик плыл вперед со всей скоростью, на которую только способны были его длинные мускулистые руки. Но задолго до того, как отчаянный пловец смог достичь отцовского корабля, что-то вцепилось ему в ноги, дернуло вниз, и водоворот затянул его на дно и выбросил сквозь взорванную магическую стену на улицы старого города. Наверху вода быстро прибывала. Невиданный доселе прилив бился о набережные, размывал стены складских помещений, выбрасывал в море груды зерна и других припасов. Зеваки, собравшиеся на берегу, чтобы поглазеть на морской бой, гибли без счета. Предпортовые улочки затопило. Воды, хлынувшие под землю, быстро заполнили пустую оболочку мертвого города, его крыша не выдержала и начала трескаться, как скорлупа. Целые кварталы в одночасье поглотил кипящий котел. Рев стоял такой, будто десять разгневанных богов выясняли отношения, таская друг друга за чубы. И посреди всего этого хаоса плескались волны силы, от которой дрожала земля и весь остров сотрясался, точно в первый день творения.

Тем временем Даррабан и Феннобар сошлись врукопашную на палубе, а их люди ожесточенно рубили друг друга, не ведая о грозившей им опасности. Так они и ушли на дно, поглощенные огромным водоворотом, не успев понять, что же случилось. Рударик, чей корабль миновал морские ворота последним, увидел, как суда впереди внезапно исчезли, будто провалились в люк. Он тут же дал команду поворачивать к берегу, но было уже поздно: гигантские волны подхватили корабль и начали подбрасывать, переворачивая с боку на бок. Вдоволь натешившись, море пожрало и его вместе со всей командой. Никто не уцелел — ни Труллгуны, ни Гамавары. Корабли Кранноков, стоявшие в порту, были разбиты в щепки как игрушечные и разделили судьбу остальных.

Ранновик и Руан, которые подошли к острову как раз перед тем, как началось обрушение утесов Застежки, с ужасом и изумлением смотрели на гигантский оползень. Предводитель Гамаваров спешно повернул свой флагман к берегу, хотя и знал, что высадиться там невозможно. Остальные корабли стали на якорь в открытом море. Они ничего не могли поделать, оставалось только ждать. Солнце садилось, тяжелые черные облака расселись на вершинах Медальона, точно зрители в театре. Ранновик, уверенный, что катастрофа, свидетелями которой они стали, — дело рук защитников острова, никак не мог собраться с мыслями.

Оттемар остановившимся взглядом следил за тем, как один за другим гибли корабли во внутреннем море. В Городе тоже царил хаос, дома складывались как карточные домики, там, где еще недавно были улицы, кипела морская пена. Мелкие островки, заполнявшие лагуну, исчезли из виду, а один из высоких, как каменные иглы, островов-башен переломился пополам и скрылся в волнах.

— Куда он мог деться? — раздался вдруг голос Варгалоу за его спиной.

Оттемар сразу понял, о ком идет речь.

— Отсиживается где-нибудь наверху, — пробормотал он. — Так же, как и мы.

— Киррикри его найдет, — пообещала Сайсифер и окинула взглядом окрестные утесы в поисках птицы, которая, видимо, не желала наблюдать вакханалию разрушения с близкого расстояния. Никто не отвлекал девушку, пока она разговаривала с совой. Наконец она повернулась к своим спутникам и сообщила:

— Поиск начался.

— Мы потеряли не больше десятка кораблей, — заметил Избавитель.

Оттемар ответил ему тяжелым взглядом. Холодность Варгалоу порой неприятно поражала.

— Ты что, считаешь это победой?

Тот фыркнул:

— Война есть война, Оттемар. Мы еще не знаем, чем все закончится.

Море продолжало бушевать, закручиваясь спиралями, как будто силилось породить ураган. В небе собирались тяжелые тучи. Оттемара затошнило.

— Как мне теперь жить с этим?

— Забыть ты не сможешь. Во всяком случае, пока жив Анахизер. Но эту битву он проиграл. Золотые Острова уплыли у него из рук. Так что свой трон ты получишь.

Оттемар рассеянно кивнул и даже не заметил, как Избавитель покинул его и направился к армии — готовиться к неотвратимо надвигавшемуся спуску в разрушенный Город. Они снова остались вдвоем с Сайсифер. Девушка тоже впала в задумчивость, ослепленная недавними ужасами.

— Скоро все кончится, — попыталась она утешить его. — Море успокоится. А когда мы найдем Эвкора Эпту…

Он посмотрел на нее.

— Так чего я не понимаю?

Она отвела взгляд.

— Зачем ты спрашиваешь?

— Потому что я люблю тебя. Думаю, ты давно поняла это. Сначала я был просто увлечен. Во мне проснулось желание, как в любом мужчине, и ты об этом знала. И Киррикри знал. Я чувствовал твое презрение. А теперь нет. Ты больше не ненавидишь меня. Я почувствовал это под Кровавым Рогом, когда мы шли с людьми Умлака. И тогда я понял, чего хочу больше всего на свете. Чтобы ты сидела со мной на троне Империи. Я уже говорил, что готов отказаться от него…

— Империя — единственная надежда Омары! — перебила его девушка. Почему, ты думаешь, Анахизер потратил столько сил, чтобы разрушить ее и взять в плен тебя? Потому что если ты сядешь на этот трон, то сможешь превратить Золотые Острова в орудие, которого ему придется опасаться. Точно так же он боялся Мировой Стражи Орхунга, потому и поспешил ее уничтожить.

— Да, все это я знаю… Она улыбнулась:

— Тогда нечего и заводить разговоры о дезертирстве! Твое место здесь.

— А твое?

Девушка снова отвела глаза.

— Ты ведь не будешь жить вечно.

— Что ты хочешь этим сказать? — переспросил он озадаченно.

— Взять трон мало, надо обеспечить преемственность. Род Римунов должен продолжаться. Женись на девушке из дома Труллгунов: у Даррабана есть очень хорошенькие племянницы…

— О чем это ты! — рассмеялся он и взял ее за руку, но девушка поспешила вырвать ее. Она явно была чем-то взволнована.

— Я не шучу.

— И я тоже, — серьезно ответил он. — Я не женюсь на девушке из дома Труллгунов, будь она хоть первой красавицей.

— Но и меня ты тоже не можешь сделать Императрицей.

— Никто не посмеет встать мне поперек дороги. Она кивнула, все еще не находя сил взглянуть ему прямо в глаза.

— Но я не смогу подарить тебе наследника. Минуту или две он изучающе вглядывался в ее профиль, а потом вдруг разразился совершенно искренним смехом.

— И это все, что ты хотела мне сказать? Что ты не сможешь родить мне ребенка? А я-то думал, ты скажешь, что не можешь полюбить меня из-за того, что было в прошлом…

— Оттемар, не надо…

Он схватил девушку за плечи и повернул ее к себе лицом:

— Мне не нужно ничего, кроме твоей любви! Я буду править, я буду укреплять мощь Империи, даже если у меня не будет сына, чтобы продолжить мое дело. Это не имеет для меня никакого значения.

Ее глаза наполнились слезами.

— Я знаю, что имеет для тебя значение, — ответила она, нежно проводя рукой по его волосам. — Думаешь, я не чувствую твоей любви ко мне?

— Ты боишься, что я люблю тебя недостаточно сильно?

Она покачала головой.

— Дурачок. Я как раз боюсь, что твоя любовь ко мне слишком сильна. Ты из меня какую-то богиню делаешь и ставишь превыше всего на свете.

— Да! Выше даже собственной жизни! — рассмеялся он в ответ.

— И я люблю тебя не меньше, Оттемар. Его радость угасла, точно свеча на ветру.

— Тогда…

— Я могла бы родить ребенка. Как моя мать. И ее мать. Но это была бы девочка, так предопределили Иерархи. Его лицо омрачилось.

— Как это — предопределили?

— Все дело в даре. Когда мать передает его дочери, она отдает вместе с ним и свои силы. Вскоре после родов женщина умирает. Похоже, Иерархи не хотели, чтобы кто-нибудь знал их тайну. Выживает только ребенок, носящий ее в себе…

— Но ведь с тобой все кончилось! Ты же разбудила Наар-Йарнока, как они и хотели! Какой смысл продолжать все это дальше?..

— Ну и что, ведь дар все равно со мной. Орхунг доказал мне это. И моя дочь унаследует его. Так что я могу родить тебе ребенка, девочку, и она станет прекрасной Императрицей и продолжит твое дело. Если ты этого хочешь.

Он стоял перед ней бледный, как будто увидел призрака.

— А ты умрешь через несколько месяцев! Ну уж нет!

Она вздохнула:

— Тогда ты понимаешь, почему я не могу разделить с тобой трон.

Он кивнул.

— Но ты нужна мне, я ведь говорил.

— А твоей Империи нужен наследник.

Он отвернулся и надолго замолчал, потом снова стиснул ее плечи, но нежно, чтобы не причинить девушке боль. Лицо его просияло.

— Но ведь ты любишь меня?

Она ответила ему улыбкой.

— Я, которая презирала, которая ненавидела тебя. Да, Оттемар, люблю.

Крылья захлопали у них над головами, и на камни подле них белой тенью опустился Киррикри.

— Он что, подслушивал? — покраснел Оттемар. Она улыбнулась, красивая как никогда прежде.

— Нет, он и так все знает. — Сообщение птицы заставило ее посерьезнеть. — Эвкор Эпта, — сказала она отрывисто, точно сплюнула. Нашелся.

 

Глава 25

ЗАНАВЕС

Теннебриель бежала, задыхаясь, петляя по незнакомым коридорам, пронизывавшим весь дворец насквозь. Ей помнилось, что в некоторых комнатах, мимо которых она пробегала, были люди, но никто не выходил ей навстречу, не окликал ее, не пытался остановить. Все выше и выше взбиралась она по крутым лестницам и запутанным коридорам, пока наконец не оказалась в просторном покое со старинной мебелью и выцветшими от времени драпировками. Здесь, по-видимому, редко бывали люди, повсюду толстым слоем лежала пыль. Теннебриель рухнула на кровать, отчего столб пыли тут же поднялся в воздух, и горько зарыдала. Через некоторое время, обессиленная, девушка заснула, подтянув колени к животу, подобно зародышу в материнском чреве.

Несколько часов спустя девушка проснулась и села. Ноги гудели от недавнего безумного бега. Ощущение несчастья нахлынуло на нее волной, и она чуть снова не разрыдалась, но тут же усилием воли взяла себя в руки. Она еще не представляла, как быть и что делать дальше, но твердо знала одно: из дворца, да и из города, надо было убираться любой ценой и как можно скорее. Но как?

Поминутно озираясь по сторонам и останавливаясь, чтобы прислушаться, Теннебриель вышла из заброшенного покоя и оказалась в длинном пустом коридоре, эхом отзывавшемся на каждый ее шаг. В противоположном его конце виднелось окно. Крадучись, девушка приблизилась к нему и выглянула наружу. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, куда она попала: эти покои располагались в самой западной части дворца, которая вплотную примыкала к неприступным утесам, защищавшим город от нападения с моря. Вскарабкаться на них она все равно не могла, да и окошко было слишком узким, даже ей не удалось бы в него протиснуться. Зато теперь она знала, что делать дальше: единственный путь к спасению лежал через окно, значит, нужно было найти другое, пошире, и выбраться на крыши дворца.

Долго еще бродила девушка по коридорам, пока вдруг, повернув за угол, не налетела на Администратора. Тот вздрогнул от неожиданности, и она наверняка смогла бы убежать, если бы не стражники, по пятам следовавшие за чиновником. Они перехватили девушку и поставили ее, лягавшуюся и отбрыкивавшуюся, перед ним.

— А ты что здесь делаешь? Прислуге запрещается… — И тут он изменился в лице. Его рука протянулась к пыльным волосам Теннебриель, узлом схваченным на затылке. Девушка отпрянула, но один из стражников грубо ухватил ее за шею и повернул лицом к Администратору. Тот потянул ее за волосы, и они рассыпались по плечам девушки. Чиновник был явно удивлен, но постарался скрыть это.

— Так вот, значит, как. Теннебриель. Мой хозяин тебя ищет.

Девушка яростно плюнула ему в лицо, но солдаты усилили хватку, заставив ее сморщиться от боли.

— Не трать сил понапрасну, девушка, — холодно произнес Администратор и приказал страже: — Ведите ее за мной.

Он отвернулся и зашагал по коридору, не оборачиваясь, чтобы взглянуть, следует она за ним или нет, как будто она и впрямь была простой служанкой. Солдаты подгоняли ее тычками в спину, и она почувствовала, что теряет надежду. Наконец они достигли лестницы, верхние ступени которой терялись в полумраке у них над головами, и начали крутой подъем. Девушкой окончательно завладело отчаяние, она понимала, что это вряд ли может быть путь к спасению, так что, случись ей даже вырваться из цепкой хватки этих людей, дороги из дворца ей не найти.

Вдруг позади них распахнулась дверь, и двое стражников, вздрогнув, обернулись. Теннебриель тоже бросила взгляд назад. В дверях появились какие-то люди, вооруженные короткими прямыми мечами, их лица скрывали гибкие забрала серебристых шлемов. Их было довольно много. Увидев незнакомцев, Администратор сделал шаг вперед и окликнул их, но они, не реагируя на его слова, длинными мягкими прыжками понеслись вверх по лестнице, как большие хищные кошки. Охрана Администратора, почуяв исходившую от них угрозу, схватилась за мечи.

— Назад! — завопил один из них, но не слишком уверенно. Тем временем люди в масках тоже вытащили из ножен мечи, и на узкой лестнице закипел бой. Скрежет стали, многократно усиленный каменным эхом, разрывал Теннебриель уши, запах разогретого металла щекотал ноздри. Один из стражников упал, пронзенный мечом, и Администратор схватил девушку за руку и попытался утащить ее за собой вверх по лестнице.

Завопив, словно разъяренная фурия, она бросилась на него и выдернула свою руку с такой силой, что он упал, потеряв равновесие, и покатился по ступенькам к подножию лестницы. По дороге он сбил с ног второго своего защитника, и, прежде чем они успели достичь нижней площадки, люди в масках пронзили их своими мечами. Затем один из незнакомцев подошел к ней, но не слишком близко, так как девушка выставила вперед растопыренные пальцы с острыми ногтями и прошипела:

— Не подходи!

Человек в маске рассмеялся:

— Разве так благодарят спасителей?

— Кто вы такие?

— Не важно. Почему они арестовали тебя?

Не зная, что отвечать, Теннебриель только помотала головой.

— Пойдем с нами. Тут кругом полно Администраторов, неровен час еще на кого-нибудь напоремся.

— А что они тут делают?

— Воюют! Пошли быстрее.

Теннебриель повиновалась. Кто бы ни были эти люди, к Эвкору Эпте они явно не имели отношения. Они прошмыгнули в дверь, сквозь которую появились, и оказались в другом коридоре, еще более пыльном и еще гуще заросшем паутиной, чем те, по которым до сих пор блуждала девушка. Вскоре впереди показались древние покои. Они были высечены в цельной скале, как пещера, и освещены факелами. Войдя внутрь, таинственные спасители закрыли за собой дверь и заперли ее на тяжелый засов. Теннебриель подвели к столу, за которым сидел старик с длинной белой бородой.

— Кто ты такой? Что здесь происходит? — отрывисто спросила она.

Человек поднялся из-за стола и устремил на девушку изучающий взгляд. В его лице не было того жестокого бесстрастия, которое отличало людей Эвкора Эпты, но и без того он выглядел достаточно сурово.

— Мы повстречали ее, когда один из мелких Администраторов тащил ее туда, где собрались остальные, — доложил человек в маске.

— Я узнаю тебя! — сказал старик. — Ты девушка Кранноков!

— Я — регент, наследница престола! — высокомерно бросила она, надеясь произвести впечатление. Старик покачал головой.

— Регентом ты можешь быть сколько угодно, но престол не для тебя, ты марионетка Эпты! Теннебриель сверкнула глазами:

— Марионетка! Никогда я не была марионеткой ни в руках этого отребья, ни в чьих бы то ни было еще!

— Может быть, и так. Но разве он не собирался посадить тебя на трон?

— Да. И использовать меня…

— Оттемар Римун жив, — перебил ее старик. — Он идет сюда, чтобы взять то, что принадлежит ему по праву.

Девушка кивнула.

— Знаю. А ты служишь ему?

— Да. Я Отарус, Верховный Камергер Дающих Закон. А закон Золотых Островов гласит, что следующим Императором должен стать Оттемар. Будешь ли ты оспаривать это?

Девушка устало покачала головой:

— Нет. Пусть возьмет свое. У меня нет других желаний, кроме того, чтобы поскорее уйти из этого страшного места, подальше от убийцы.

— Ты говоришь об Эвкоре Эпте?

— Да!

— Он что, предал тебя?

— Я не знаю, каковы были его истинные планы в отношении меня. Но я для него потеряна навсегда, это я знаю точно. Могу поклясться в этом перед кем угодно. Найди его, и я собственноручно вырву его сердце!

Отарус нахмурился. Его поразило как озлобление девушки, так и сам разрыв этого союза.

— Известно ли тебе, что твоя тетка Эстрин вместе с другими Кранноками, находится сейчас в гавани? Или ты будешь делать вид, что и этого не знала?

— Эстрин? — неподдельно изумилась Теннебриель. — Как она сюда попала?

— По приглашению Администратора.

Девушка разразилась презрительным смехом.

— Ну конечно! Надеется на восстановление в своих правах, когда я сяду на трон!

— Эстрин много лет дожидалась этого. Она не отступится так легко, как ты. Обещаешь ли ты дать клятву верности Оттемару Римуну и всем, кто сражается на его стороне?

Теннебриель выпрямилась. Кромалеха не стало, но, если бы его можно было вернуть, она отдала бы все за счастье находится рядом с ним. Но этому не бывать, а без него власть ей была и подавно не нужна.

— Я плюю на Эвкора Эпту, — ответила она. — А если Кранноки предпочитают взять его сторону, то я плюю и на них. Я ничем им не обязана, по их милости я всю жизнь провела в заточении. Да, я клянусь в верности Оттемару Римуну. Перед всей Империей. Пусть он будет Императором.

И вновь Отарус удивился, но не поверить девушке было невозможно такая решимость была написана на ее лице. Должно быть, она пережила какое-то потрясение, которое и заставило ее отказаться от трона и даже от собственной родни.

— Очень хорошо, Теннебриель, с этой минуты можешь считать, что ты под моей защитой. Она тебе пригодится: дворец кишит людьми, которые с радостью перерезали бы тебе горло, если бы услышали то, что ты сейчас сказала мне.

Открылась другая дверь, и в покой вошел бледный как смерть человек, облаченный в мантию Дающих Закон.

— Отарус! Случилось то, чего мы опасались! Все Администраторы до единого покинули Город и укрылись в тайном убежище наверху. Эвкор Эпта с ними. Они заблокировали вход. Их путь туда усеян трупами. Наши люди из подземного города сообщают, что стена заклятий рушится!

Отарус ухватился за стол и покачнулся, как будто в него попала стрела.

— Стена? Хуже ничего и быть не может! Эвкор Эпта намеревается принести нас всех в жертву и оставить в живых только людей Истинной Крови. Надо немедленно выводить жителей из Города. Всех быстро в горы, слышишь? Всех без исключения, Кранноков, Труллгунов, иначе всех ждет один конец.

— А этих, со Скеррина, господин? — спросил человек в маске.

— И их тоже. Варгалоу предупреждал, что скоро нам понадобятся все люди, кто бы они ни были. Эвкор Эпта — наш общий враг. Он и тьма, которой он служит. Быстрее, не стойте тут! Людей надо предупредить как можно скорее. — И он повернулся к Теннебриель. — Девушка, за мной. Город в серьезнейшей опасности, он может просто не пережить того, что ему грозит.

Озадаченная, но покорная, Теннебриель позволила старику взять себя за руку и вывести из комнаты. Присутствие стражи, следовавшей за ними по пятам, на этот раз не пугало, а, напротив, успокаивало ее. Их путь лежал через бесчисленные коридоры и комнаты, вырубленные, так же как и первая, из цельного камня. Наконец они подошли к крутой лестнице, казавшейся снизу бесконечной, и начался долгий трудный подъем. Теннебриель догадалась, что они находятся внутри той самой гряды утесов, которая обнимала город с запада. Пока они лезли наверх, камень вокруг них то и дело начинал гулко вибрировать, так что им приходилось останавливаться и прижиматься к стене, дожидаясь, пока все утихнет. Но грохот в недрах острова не прекращался. Казалось, начинается землетрясение.

Полная луна, яркая и надменная, взирала на остров Медальон, словно наслаждаясь открывавшимся сверху видом. Когда последний солнечный луч затерялся в волнах океана, земля перестала содрогаться и действие силы прекратилось. Внутреннее море вновь спокойно улеглось на своем каменном ложе, но окружавшая его суша изменилась до неузнаваемости. Остров, казалось, увеличился в размерах, поднявшись, как невиданное чудовище, из морских глубин. Треть Золотого Города была стерта с лица земли обезумевшими волнами, которые, схлынув, оставили позади себя настоящий хаос. Причалы, набережные, жилые дома, казармы, лавки — все превратилось в груду обломков; улицы исчезли, словно их никогда и не бывало. Море слизнуло целые районы столицы с такой же легкостью, с какой прилив обычно смывает песочные замки, которые дети строят на пляжах. Верхняя часть Города уцелела, но тоже была в плохом состоянии. Многоэтажные дома обрушились и погребли под собой строения пониже. Огромные провалы зияли там, где обвалилась, не выдержав давления воды, крыша подземного города. Часть горожан успела спастись, добравшись до гор, но тысячи и тысячи погибли, застигнутые врасплох наводнением.

Внутреннее побережье Медальона тоже изменилось: оно поднялось, его подводная часть обнажилась. Волны сначала хлынули в лишившийся своей магической защиты старый город, а потом, когда суша начала уходить вверх, вновь вернулись в море. Теперь новый город стоял на огромной скале, покрытой илом и слизью морского дна, а лагуна уменьшилась в размерах на две трети. Старый город, вытолкнутый на поверхность чудовищной силой Анахизера, возвышался как мрачный памятник его злой воле. От многочисленных судов, что затонули в гавани в тот день, не осталось ни единого обломка.

Пережившие катастрофу Труллгуны, Кранноки, Римуны и представители других менее значительных династий в смятении и отчаянии обозревали залитую лунным светом картину разрушений с высоты окружавших Город утесов. Насмерть перепуганные произошедшим, они и думать забыли о былой вражде. Эвкор Эпта и его фанатичные братья по крови не достигли главной своей цели: им не удалось спровоцировать междоусобицу.

Оттемар вместе с Сайсифер и другими союзниками поднялся наконец на вершину нависших над самым Городом утесов, где несколько часов тому назад Киррикри видел людей Эвкора Эпты. Разрушение магической стены потребовало значительных усилий, так что они не в состоянии были сопротивляться солдатам армии союзников, которые открыли на них настоящую охоту. Большинство уже переловили. Оставалось найти вожака.

Пока Оттемар горестно созерцал открывшуюся ему во всей полноте картину разрушений, Эвкор Эпта внимательно изучал изменившуюся береговую линию Медальона. Путь его лежал вниз, по острым, покрытым напластованиями осклизлых водорослей камням, еще недавно составлявшим часть морского дна. Далеко впереди ровно горели факелы — Эпта знал, что там его дожидаются верные слуги. Наконец он достиг кромки прибоя (которая была теперь на добрых двести футов ниже, чем прежде), и обнаружил там лодку. Несмотря на недавние катаклизмы, суденышко оказалось пригодным к использованию, хотя и протекало в нескольких местах. Олигарх-Администратор сел на весла и поплыл через потайные тоннели к западному побережью острова маршрутом, намеченным его предками многие поколения тому назад. Грести следовало, однако, с большой осторожностью: бухта была полна острых рифов, которые вспарывали поверхность воды, как клыки хищных чудовищ. В центре покачивался на якоре небольшой парусный кораблик — еще одна предосторожность, предпринятая Эвкором Эптой на случай вынужденного отступления.

Огромная луна, казалось, следила за каждым его движением, но, если бы ночное светило могло проникнуть в мысли Эпты так же легко, как его рассеянный свет проникал в неглубокую воду у берега, его, несомненно, поразило бы царившее в них спокойствие. Администратор отдавал себе отчет в том, что потерпел поражение, однако намеченная цель — изничтожение Римунов — была почти достигнута, а так называемое северное зло по-прежнему продолжало существовать. Оно уже внесло большой вклад в его дело и могло оказаться полезным в дальнейшем, а могущество его ничуть не убыло. Оттемару Римуну удалось в последний момент увернуться от расставленной ловушки, возможно, он даже получит трон, но какой ценой! Ему нечего будет противопоставить натиску Анахизера, когда тот снова соберется с силами.

Эвкор Эпта причалил к кораблю и стал подниматься по веревочному трапу, заботливо перекинутому через борт матросами, неотлучно дежурившими на судне. Однако до чего же сладок вкус власти! Ритуал, который он недавно провел вместе со своими братьями по крови, истощил их, выжал до последней капли, почти выжег нутро, и все же это было ни с чем не сравнимое наслаждение. Он ни перед чем не остановится для того, чтобы испытать это ощущение снова.

Администратор беззвучно ступил на палубу, освещенную лунным сиянием и пламенем факелов, и оглянулся. Все было тихо, однако его люди уже сидели на веслах, словно и им не терпелось поскорее убраться отсюда. «Испугались, подумал Эпта. — Надо настроить их на другой лад».

— Курс на северо-запад, идем к самому дальнему из краннокских островов, — скомандовал он, направляясь к капитанскому мостику. — Нас там ждут союзники. Но держитесь подальше от берега: труллгунские собаки наверняка болтаются там в поисках объедков.

Однако ответа не последовало, и Эпта удивился: кто бы мог подумать, что у этих отчаянных головорезов, по многим из которых плачет виселица, окажется так мало куража. Администратор сам тщательно отбирал команду и всегда отдавал предпочтение людям, за которыми водились какие-нибудь грешки, целиком отдававшие их в его власть и делавшие невозможным возвращение на родину. Он повернулся и пригляделся к ним повнимательнее.

Только тут до него дошло, что выглядят его матросы как-то странно. Эпта медленно сошел с мостика и поравнялся с первым рядом гребцов.

Крайний матрос сидел, уставившись прямо перед собой остекленевшими глазами. Администратор нахмурился и легонько хлопнул его по плечу.

— Эй! А ну давай греби! Пошевеливайся! — скомандовал он. — Никто нас не поймает. Назад в вонючую камеру… — Но закончить ему не довелось: неестественно запрокинув голову, гребец начал заваливаться назад. Горло его было перерезано от уха до уха.

Эпта шагнул к следующему, который сидел, навалившись на весло грудью, и тряхнул его за плечи. История повторилась. Всего на корабле было около дюжины гребцов, все неподвижно сидели на своих местах. Окинув каждого взглядом, Администратор убедился, что живых среди них нет.

— Хочешь выйти в море, — раздался вдруг негромкий голос откуда-то сверху, — греби сам.

Эвкор Эпта резко обернулся и увидел человека, который стоял на мостике, вальяжно облокотившись на перила так, словно ничего особенного не произошло. Его силуэт отчетливо вырисовывался в свете факелов, горевших у него за спиной. Он был один, но Эпта немедленно заподозрил, что его солдаты прячутся где-то поблизости: ему не верилось, что можно в одиночку порешить двенадцать дюжих парней и остаться при этом целым и невредимым. Тем временем человек на мостике медленно выпрямился, отошел от перил и начал спускаться на палубу. Администратор сунул руку под плащ и извлек из ножен свой меч. Лунный луч затанцевал на его обоюдоостром лезвии.

Когда незнакомец достиг подножия лестницы, Эпта наконец разглядел его лицо.

— Варгалоу, — выдохнул он.

— Я ждал тебя, — просто сказал Избавитель. Что-то прошелестело у него за спиной, и Эпта тут же вскинул меч. Но это был не человек: он успел заметить белый силуэт, широкий размах крыльев, ярко-желтые глаза. Огромная сова. Никогда раньше не видел он такой мощной птицы: даже орлы с труллгунских островов не шли с нею ни в какое сравнение.

— Это Киррикри, — заметил Варгалоу небрежно, даже почти дружелюбно. Он-то и нашел твой кораблик. Мы сразу догадались, чей он. Должен сказать, непросто было спуститься сюда по отвесному утесу, но Киррикри и здесь мне помог: он был моими глазами.

Эвкор Эпта незаметно окинул взглядом палубу. У него была единственная надежда на спасение: прыгнуть в море и добраться до берега вплавь. Но люди Варгалоу могли помешать: такой человек, как он, наверняка окружил себя отборными воинами.

— Ищешь моих солдат? — угадал его мысли Избавитель. — Здесь никого нет. Только я, ты и Киррикри.

Сердце Администратора пропустило удар. «Один? Он один угробил двенадцать человек разом?»

— Чего же ты хочешь от меня? — спросил он ровным голосом, решив, что этот кудесник меча в потертом черном плаще, должно быть, сбежал от своих союзников и хочет договориться с ним о чем-то. Тоже жаждет власти? Да, наверное, в этом все дело.

— Немного информации, и только.

— В обмен на мою свободу?

Избавитель улыбнулся ему по-волчьи белозубо:

— Вовсе нет. Ты умрешь так же, как и вся твоя команда.

Усилием воли Эвкор Эпта сохранил видимость спокойствия.

— Скажи мне сначала, — продолжал Варгалоу, — почему ты предал Золотые Острова?

— Предал! Это земля моих предков, народа Истинной Крови. Римуны, как и все остальные, — захватчики. Они даже не омаранцы, их предки явились из Тернаннока! Ты сам это говорил. Так какое право имеют они, какое право все вы имеете на эту землю?

— А как же Камнетесы, Земляные Люди? Они-то истинные омаранцы. Не меньше чем ты и твои сородичи.

Эвкор Эпта не смог скрыть удивления:

— В твоем войске есть Камнетесы?

— Потомки тех, что когда-то населяли Высоты Маладора.

Привычная маска бесстрастия вновь вернулась на лицо Администратора.

— Им следовало принять нашу сторону, а не сражаться бок о бок с захватчиками!

— Чью сторону — Анахизера? Иерарха из Тернаннока, которому ты по глупости доверился?

Эпта надменно рассмеялся:

— Ты меня недооцениваешь. Думаешь, я превратился в его раба? Не больше чем в раба свиней-Римунов! Я использовал Анахизера и его силу. Ты видел…

— Но этого оказалось недостаточно. Где же он сейчас? Почему не поможет?

Медленно и бесшумно, словно паук, Эвкор Эпта сделал шаг вперед. Если этот глупец и впрямь один, то надежда еще есть.

— Он далеко. Придет время, и он снова наберется сил. И тогда вся мощь Империи будет ничто по сравнению с ним. Вы ничего не добились, только отсрочили собственную казнь. Жаль, что ты поддерживаешь Римуна. Столь проницательный человек, как ты, да к тому же не понаслышке знающий, что такое власть, мог бы претендовать на большее. Что тебе за дело до Золотых Островов?

— И в самом деле, что? А тебе?

— Я лишь стремился восстановить справедливость и вернуть эту землю законным владельцам.

— А теперь бросаешь их на произвол судьбы.

— Им выпала плохая карта. Я не философ, и у меня нет желания жертвовать собой ради заведомо проигранного дела.

На этом острове нет больше силы, мы опустошили его, поставив на кон все, и проиграли. Ваш новый Император, без сомнения, будет травить народ Истинной Крови как волков. Не хочу становиться свидетелем их мучений.

— И поэтому ты отправляешься на север.

— Я тебя не понимаю. Когда-то ты вел жизнь Избавителя, поклявшегося извести на корню всех, кто верит в силу. С тех пор ты неоднократно встречался с ней и на востоке, и здесь. Она пронизывает всю Омару. И ею надо пользоваться, а не отрицать.

— Я принимаю ее существование как факт, и так же поступают все нынешние Избавители. Но использовать силу в своих интересах невозможно, она подчиняет себе тех, кто пытается это сделать. Согласен, власть притягательна. Но сила, которая просачивается в Омару сейчас, имеет лишь одну цель — уничтожение.

— Тех, кто оказывает сопротивление…

— Корбилиан, от которого я узнал, что такое сила, много рассказывал мне о ней. Он сравнивал ее с болезнью, которая угнездилась в теле Омары и обживает его. Болезни не нужны слуги: она просто делает свое дело, либо разрушая организм, в котором поселилась, либо погибая сама. Ей недоступны ни доводы разума, ни милосердие. Сила, владеющая Омарой сейчас, наверняка уничтожит ее. Есть только один способ этого избежать.

— Сопротивление?

— Именно. Я тоже не философ, Эвкор Эпта, и не пророк. Я не претендую на то, чтобы служить образцом чести, мудрости или справедливости. Но у меня есть цель, в которую я верю и к которой иду, не останавливаясь ни перед какими жертвами. Не все союзники одобряют мои методы, поэтому ты видишь меня здесь одного. Оттемар Римун, которого ты так презираешь, — человек милосердный. Он не будет без нужды убивать твоих людей. Возможно, он и тебе сохранил бы жизнь. — С этими словами Избавитель решительно шагнул к своей жертве, и из рукава его плаща выскользнуло раздвоенное стальное лезвие. Но я позабочусь об очищении Омары.

Эвкор Эпта сделал выпад, но его меч натолкнулся на сталь. Полетели искры. Он рубанул еще раз, однако Варгалоу двигался непостижимо быстро. Администратору случалось видеть хороших воинов на Золотых Островах: в имперскую армию брали только самых лучших и учили на совесть. Да и сам он всегда поддерживал себя в отличной форме, каждый день находя время для занятий фехтованием со своими братьями по крови, быстрота реакций которых выгодно отличала их от других людей. Однако никто из них не шел ни в какое сравнение с Варгалоу. Легко, словно танцуя, уходил он от самых коварных ударов противника, а его смертоносная сталь, по-змеиному свистя, рассекала воздух так проворно, что глаз не успевал следить за ее траекторией. Время разговоров кончилось.

Дважды сталь ударялась о сталь, рассыпая сверкающие снопы искр в темном ночном воздухе. Варгалоу, изучая возможности противника, позволил ему занять оборонительную позицию. Он сразу понял, что перед ним отличный фехтовальщик. Неожиданный выпад едва не застал его врасплох, лезвие прорезало одежду и прошло на волосок от кожи, но Избавитель успел увернуться, причем так резко, что Администратор чуть не потерял равновесие. Левый кулак Варгалоу врезался в незащищенную шею Эпты, и тот, хватая ртом воздух, отшатнулся.

Не давая противнику опомниться, Варгалоу нырнул вперед и одним скользящим движением перерезал сухожилия под коленями Администратора.

Тот упал как подрубленное дерево. Варгалоу стоял над ним, прижимая тяжелым сапогом к палубе правую руку противника с зажатым в ней мечом. Собрав воедино последние остатки силы, Эвкор Эпта мысленно призвал на помощь Анахизера. Избавитель, немедленно угадав его намерения, нагнулся и довершил начатое. В глазах Эпты потемнело, он попытался что-то сказать, но впившаяся в шею сталь отсекла рвавшиеся наружу слова, и Администратор захлебнулся кровавой пеной. Голова его откинулась назад и Варгалоу, поздравляя себя с успешным завершением дела отступил.

Он уже принялся очищать лезвие от крови, как вдруг позади раздался шелест. Избавитель вихрем обернулся, вскинув готовую к обороне руку, но это Киррикри взлетал в ночное небо, будто вдоволь наглядевшись на происходившее внизу. Варгалоу проводил удалявшуюся птицу взглядом, невольно задаваясь вопросом, не разочарован ли помощник Сайсифер тем, что он вышел победителем в этом бою.

Какой-то кашель снова приковал его внимание к поверженному врагу. Холодея от ужаса, он увидел, как Эвкор Эпта поднимает голову. Кровь ручьями стекала по его шее, пропитывая одежду, черное пятно на груди разрасталось прямо на глазах, но мертвые глаза открылись и задвигались, словно Администратор искал своего убийцу. Еще минута, и Эвкор Эпта сел и попытался заговорить. Кровавая пена выступила у него на губах.

Варгалоу отшатнулся. Ужас и омерзение переполняли его, парализуя сознание.

— Отличная работа, — проскрежетал незнакомый голос, и Варгалоу сразу понял, что это говорит не Администратор и не последние остатки силы, которой он обладал при жизни. Избавитель попятился к лестнице, что вела на мостик. Мертвец поднялся на колени, пошатнулся, встал на ноги.

— Не сомневайся, Варгалоу, — снова раздался скрежет, — твой враг мертв. Но ты слишком опасный соперник, чтобы оставаться в живых.

И тут он понял. Главное было как можно скорее убраться с корабля, ибо тварь, как бы Анахизер ни подпитывал ее своей силой, не могла двигаться достаточно быстро, чтобы угнаться за ним. Но тут через поручни вдоль корабельных бортов на палубу полезли еще какие-то существа. Он никогда не видел их раньше, но догадался, что это изиклены. Их были десятки. Они явно намеревались окружить его со всех сторон и разорвать на части или отдать в руки твари, что, пошатываясь, стояла перед ним.

Варгалоу взлетел на мостик, схватил факел и швырнул его назад, на палубу. Пылающая головня от удара рассыпалась на куски, и кое-где тут же загорелась обшивка и части балюстрады. Это на мгновение задержало изикленов, но Варгалоу видел, как все новые и новые продолжают лезть через борт. Что ж, значит, он в ловушке, которую, как это ни смешно, приготовил себе сам. И он вытащил из-под плаща стальную руку. Изиклены дорого заплатят за его жизнь.

Твари уже окружали мостик со всех сторон, как вдруг Варгалоу услышал голос, который звал его по имени. Он не сразу понял, откуда донесся крик, но потом с удивлением осознал, что голос исходил сверху. Бросив взгляд в ночное небо, он увидел Киррикри.

— Киррикри!

«Подними руки», — приказала ему птица, и Варгалоу пережил еще одно потрясение, сообразив, что слышит ее слова. Но как это было возможно?

— Я слышу твой голос, — пробормотал он изумленно.

«Кто угодно может услышать его, если я захочу. Живее! Руки!»

Сова опустилась к нему, закрыв собой небо, и тут же послышался свист крыльев других птиц, среди которых был такой громадный орел, какого Варгалоу не видал за всю свою жизнь. Изиклены, поняв, что происходит, стаей кинулись на мостик. Но орлы поменьше пикировали на них с неба, рвали их острыми когтями, сея панику. Призвав на помощь все свое мужество, Избавитель поднял обе руки, настоящую и стальную, и отдался на милость птицам. Он почувствовал, как мощные лапы кольцом сомкнулись вокруг его левой руки, а когти другой птицы клацнули о сталь правой. Изиклены уже протягивали к нему свои перепончатые конечности, но он, изловчившись, ударил ближайшего из них сапогом в грудь, и тот кубарем полетел с мостика, увлекая за собой остальных.

Он боялся, что вес его окажется слишком велик даже для двух птиц, но вдруг, к немалому своему удивлению, почувствовал, как мостик ушел у него из-под ног. Еще один изиклен, очухавшись, взгромоздился на мостик, и Варгалоу смазал его на прощание сапогом по затылку. Птицы подняли Избавителя высоко над палубой, но внезапно едва не уронили в море. Сердце его забилось, как кузнечный молот, когда он увидел, что воды бухты буквально кипят изикленами, которые протягивают к нему свои лапы.

— Выше! Выше! — завопил он.

«Скайрак, тяни!» — услышал он натужный окрик Киррикри. В ответ раздался орлиный клекот. Подошвы его сапог уже почти касались воды, как вдруг в лицо ему ударил резкий порыв ветра и он почувствовал птичьи когти, которые впивались ему в бока, в ноги, в волосы, а ярко освещенная костром пылавшего корабля бухта, полная изикленов, начала быстро уменьшаться. Громада утеса нависла над ними, словно преисполнившись решимости не дать птицам поднять необычный груз в небо. Но те продолжали тянуть, и вскоре скала тоже осталась позади.

— А я думал, что ты меня бросил, — сказал Избавитель вслух.

И снова, не веря своему счастью, услышал голос совы.

«Было время, когда я не задумываясь оставил бы и тебя, и Гайла выпутываться из беды самостоятельно. Но теперь, Саймон Варгалоу, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. И предпочитаю, чтобы ты оставался в живых».

Услышав это, Варгалоу, несмотря на боль, которую причиняли ему острые птичьи когти, не смог сдержать улыбки. Неуверенность, так же как и полная изикленов бухта, осталась в прошлом; он упивался новым знанием. Восторг Избавителя мешался с радостью величественных птиц, вновь оказавшихся в своей стихии.