Понедельник, 14 декабря 2015 года,

7 часов 54 минуты вечера

Когда Кертис и Руш вошли в отель, на них обрушилась волна горячего воздуха. Сквозь жужжание обогревателя до их слуха донесся знакомый раздраженный голос. Ориентируясь по звуку, они направились в сторону обшарпанного бара. Через несколько минут по массивному телевизору должны были показывать какой-то спортивный матч. Слишком яркий свет подчеркивал все изъяны интерьера, в том числе пятна от сигарет и напитков на обоях с тридцатилетней историей.

– Я же сказала – сама справлюсь! – заверила Бакстер бармена, расплескивая из большого бокала красное вино.

На нетвердых ногах она прошла в отдельный кабинетик у окна, случайно дернула больной рукой и громко выругалась.

– Вот зачем нужен бандаж, – прошептал Руш, – как думаете, она заметила бы, если бы мы просто повернулись и ушли?

Он понял, что говорит сам с собой – Кертис замерла перед мутным экраном телевизора. Несмотря на неказистую обстановку, она стояла, гордо выпрямившись и прижимая к сердцу руку, пока хор налившихся пивом и набивших брюхо хот-догами фанатов, размером с целый стадион, исполнял гимн США.

– Эти американцы, – неодобрительно процедила Бакстер, когда Руш сел рядом и положил на стол небольшую линялую книжицу, – вам надо было встать вместе с ней, чтобы все увидели, как вы ненавидите родную страну.

Руш бросил взгляд на коллегу из ФБР, в глазах которой стояли слезы гордости.

– Нет, спасибо, в караоке я обычно пою другие песни.

А когда повернулся обратно и посмотрел на Бакстер, «Звездно-полосатый стяг» достиг своего громоподобного апогея под аплодисменты, которые смогли бы вызвать на бис даже Бон Джови.

– Послушайте… – Руш показал на стоявший перед Эмили бокал. – Может, не стоит сейчас пить, вы ведь принимаете обезболивающее?

– А вам не кажется, что я сегодня это заслужила? – парировала Бакстер.

Руш предпочел оставить эту тему. К ним подошла Кертис, села за стол и тоже бросила озабоченный взгляд на огромный бокал. По всей видимости, бармен наполнил его до краев в надежде на то, что за вторым эта хмурая женщина уже не вернется.

– Может, вам не стоит сейчас пить, ведь… – начала было агент, но увидела, что Руш предупреждающе покачал головой.

Тогда она взяла со стола книгу и прочла название:

– «Отец Винсент Бастиан: как из Мэри Эспозито изгоняли демонов»… Вам не надоело?

Руш выхватил у нее книгу, быстро пролистал и нашел заложенную страницу:

– Вы только послушайте – это же письменное свидетельство человека, действительно одержимого дьяволом… «Меня даже днем скрыто преследовала тьма. И хотя над головой пылало солнце, небо оставалось черным, все цвета казались блеклыми, словно в пламени свечи, я была тенью, вынужденной делить себя с ним».

Он поднял глаза и посмотрел на отсутствующие лица собеседниц. Бакстер сделала большой глоток вина.

– Помните, что сказал наш Близнец, когда поднял глаза на потолок Центрального вокзала: «Меня всегда окружает ночь», – объяснил Руш, – и вы будете утверждать, что это не имеет к нашему делу никакого отношения?

– Никакого! – в унисон ответили женщины.

– А сегодня, в том жилом комплексе… преследуя беглеца и ориентируясь по звуку его шагов, я…

Он хотел было рассказать о встрече со злобной псиной, но осекся, увидев выражение их лиц.

– Вы находите несуществующие смыслы, – произнесла Бакстер, явно набравшись мудрости от вина, – и видите взаимосвязи там, где их нет. Не все на свете происходит из-за богов и духов. Иногда виноваты эти придурки люди.

– Вот именно, – кивнула Кертис и опять решила перевести разговор на другие рельсы, – Леннокс полагает, что теперь, пострадав во время выполнения задания, вы нас покинете.

– Кто бы сомневался, – с издевкой сказала Бакстер, закрывая тему. – Вы куда-нибудь продвинулись?

– Минивэн наверняка взяли на свалке, – ответил Руш, – там полно ДНК, и пока эксперты их рассортируют, пройдет не один день. Жена и дети Иста, похоже, ничего не знают. Пару дней назад он возвращается домой и…

– Уж не тем ли вечером, когда мы начали искать Бентхема? – спросила Эмили.

– Именно, – сказал Руш. – И начинает судорожно распихивать вещи по сумкам, крича, что надо срочно уезжать.

– Он сочинил историю о бывшем пациенте, ополчившемся на него, – добавила Кертис, – хотя жена сказала, что стала замечать за ним странности еще несколько недель назад.

– А ей не пришло в голову спросить, кто вырезал на его груди слово «Кукла»? – небрежно бросила Бакстер.

– По ее словам, они… не были близки после того, как все это началось, – пожала плечами Кертис.

Бакстер тяжело вздохнула и допила вино:

– Пойду в номер. После назойливых прикосновений всех этих врачей мне не терпится принять душ.

– Может, помочь вам раздеться? – спросила Кертис.

– Спасибо, не надо, – нахмурилась Бакстер, словно ей сделали непристойное предложение, – я и сама справлюсь.

В дверь номера Кертис постучали.

– Я бы действительно была благодарна, если бы вы помогли мне снять одежду, – сказала Эмили.

Увидеть ухмылку на лице коллеги она не могла – ей закрывала глаза застрявшая чуть выше головы блузка, которую она стала стаскивать с себя, но довести дело до конца так и не сумела.

– Я сейчас, только ключ возьму, – притворно закашлялась Кертис, чтобы не расхохотаться, и вернулась в номер.

В коридоре послышались голоса.

– Что уставились? – рявкнула кому-то Бакстер.

Кертис прошла с ней в номер, где британский новостной телеканал вполголоса расписывал в деталях очередное непопулярное решение, принятое парламентом.

Немного помучившись, агент, наконец, освободила ее от пут. Бакстер в смущении накинула на себя полотенце.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– Сука!

– Простите? – Кертис остолбенела.

– Не вы, – уточнила детектив, глядя в телевизор и шаря в поисках пульта, чтобы сделать громче.

Поскольку в Англии сейчас стояла глубокая ночь, на экране без конца повторялись новости истекшего дня. Сейчас наступила очередь итогового вечернего выпуска в исполнении Андреа Холл, привлекшего внимание Бакстер после того, как на большом экране за спиной элегантной ведущей возникла ее собственная утомленная физиономия. В рыжих волосах журналистки появилась изумительная белокурая прядка, которую еще до обеда наверняка воспроизведут на собственных головах женщины по всей стране.

– Простите, – сказала Андреа с таким видом, будто от волнения у нее в горле застрял ком, – вероятно, многие из вас не знают, что мы со старшим инспектором Бакстер близкие подруги…

– Сука! – яростно повторила Эмили.

Кертис благоразумно хранила молчание.

– …Я присоединяюсь к остальным членам ее лондонской команды и желаю скорейшего выздоровления после схватки с подозреваемым.

Андреа сделала глубокий вдох и продолжила со стоическим профессионализмом, скрывающим полное равнодушие:

– Ну хорошо. Теперь давайте поговорим с коммандером Джиной Ванитой из столичной полиции… Добрый вечер, коммандер.

На экране появилась начальница Бакстер; за ее спиной виднелся задник с очертаниями Вестминстерского дворца.

– Добрый вечер, мисс Холл.

Прекрасно зная способность сидевшей напротив амбициозной журналистки еще больше усугублять и без того непростую ситуацию, Ванита решила взять оборону на себя.

– Скажите, коммандер, вы считаете себя верующей? – спросила Андреа, бросаясь с места в карьер.

– Я… – весь вид Ваниты недвусмысленно говорил о том, что интервью с самого начала вышло за пределы ее зоны комфорта. – Если вы позволите мне не отклоняться…

– Судя по отсутствию прогресса, можно сделать вывод, что у вас по-прежнему нет ничего конкретного по делу об этих жутких убийствах – по всей видимости, за ними стоит один и тот же нездоровый человек, а совершают их люди, внешне между собой никак не связанные, я правильно понимаю?

– Мы продолжаем активные поиски…

– Азазеля.

– Что, простите?

– Полагаю, вы в курсе теории пастора Джерри Пилснера?

– Разумеется, – ответила Ванита.

Было почти невозможно не знать об этом фанатике, потому что он являлся на все передачи, которые соглашались его позвать.

– И что же?

– В смысле?

– Он привел весьма своеобразное объяснение происходящего.

– Именно.

– Могу я поинтересоваться, уделяет ли полиция какое-то внимание его словам?

– Никоим образом, – улыбнулась Ванита, – это было бы непростительной тратой наших ресурсов.

Андреа засмеялась, Ванита немного расслабилась.

– Вот как, непростительной тратой? – спросила Андреа, погружаясь в мир своих профессиональных деформаций. – Ведь на прошлой неделе и у нас, и в США религиозные организации всех конфессий столкнулись с небывалым наплывом верующих.

Выражение лица Ваниты изменилось. Она увидела, в какую ловушку ее пытаются заманить:

– Полиция Лондона с уважением относится к убеждениям этих людей…

– Не глупо ли с их стороны во что-то верить? Как вы считаете, коммандер?

– Ни в коем случае. Просто…

– Иными словами, теперь вы утверждаете, что теория «падшего ангела» все же заслуживает внимания в качестве одной из возможных ветвей расследования?

Бедная Андреа, казалось, совершенно запуталась.

– Я этого не говорила. Однако…

Ванита пыталась выпутаться.

– Я, конечно, не следователь, – продолжала Андреа, – но разве можно исключать возможность того, что на эти убийства злодея вдохновили Библия и ангел Господний, впавший в немилость?

Ванита застыла, мысленно выбирая наименее вредоносный вариант ответа.

– Коммандер?

– Да… Нет. Мы…

– Так как же? – в отчаянии взмахнула руками Андреа. – Ведь полиция наверняка должна учитывать все…

– Да, – решительно перебила ее Ванита. – Мы действительно рассматриваем подобный вариант.

В эту секунду камера вдруг отъехала назад, явив зрителю простиравшуюся на несколько метров в разные стороны стену мониторов, в самом центре которой сидела ведущая.

– О нет, – простонала Бакстер, чувствуя приближение фирменного момента Андреа Холл, неизменно рассчитанного на сенсационный эффект.

Экраны за столом ведущей театрально мигнули и зажужжали, изображение Ваниты померкло, и на смену ему пришла пара распростертых черных крыльев, будто выросших из плеч журналистки.

– Итак, вы сами только что слышали, – обратилась Андреа к своей огромной аудитории, – полиция Лондона охотится на падших ангелов.

– Что она такое говорит? – спросила Кертис.

– Она всегда так делает, – ответила Бакстер, глядя, как черные перья спрятались под колышущейся пелериной Андреа.

– Но это же бред!

– Неважно – когда это говорит она. Ага, вот оно… – сказала Бакстер, готовясь к худшему.

– …Завтра мы продолжим обсуждать все ужасные и фантастичные перипетии этого дела, которое полиция теперь называет… «убийствами Азазеля».

– О, нет! – сдавленно простонала Эмили. Она выключила телевизор и затрясла головой.

– С вами… вы в порядке? – тихо спросила Кертис.

– Да, – ответила Бакстер, вспомнила, что на ней полотенце, и подтянула его выше, чтобы больше прикрыть обнаженное тело, – я ложусь спать.

После чего умолкла, ожидая, что коллега уйдет и оставит ее в покое. Но вместо этого Кертис села за стол в углу комнаты и сказала:

– Честно говоря, я давно хотела поговорить с вами наедине.

Бакстер застыла в дверях ванной, стараясь не показывать, до какой степени ей неловко. Она постеснялась бы стоять полуобнаженной даже перед Томасом, что уж говорить о едва знакомой ей женщине, с которой к тому же необходимо вести беседу.

– Сейчас, когда мы знаем, что пошли по правильному пути, занявшись психиатрами, это, может, и не так важно, – продолжала, ничего не замечая, Кертис, – но мне все равно неприятно это от вас скрывать. Эксперты обнаружили в крови Гленна Арнольдса кое-что необычное.

Услышав это, Бакстер старательно изобразила на лице удивление, хотя уголок того самого документа торчал из папки на столе, за которым сидела Кертис.

– Он не принимал назначенных врачом нейролептиков. Но он пил другие таблетки, от которых его душевное состояние только ухудшилось. По ряду причин… эти сведения от вас утаили, за что я искренне приношу извинения.

– Принято, спасибо, что сказали, – улыбнулась Бакстер.

Разговор по душам в одном лифчике для нее был явным перебором. Ей хотелось только одного – побыстрее со всем этим покончить.

– Ну ладно, я, пожалуй… – сказала она и ткнула пальцем на душ.

– Конечно-конечно, – ответила Кертис и встала, собираясь уйти.

Бакстер испугалась, что на прощание коллеге захочется ее обнять, и внутренне съежилась. Кертис действительно ее обняла.

– Мы ведь команда, правда? – улыбнулась Кертис.

– Разумеется, – согласилась Эмили и захлопнула дверь прямо у нее перед носом.

– Разве того обстоятельства, что ее треснули физиономией об стол, еще не достаточно, чтобы собрать манатки и отправиться домой? – злобно прошептала Леннокс на ухо Кертис, когда они шли в переговорку. Бакстер шла чуть впереди.

Какой-то молодой парень принес кипу запрошенных ей распечаток.

– Вы не могли бы раздать эти материалы, агент?..

– Руш.

– Руз?

– Господи, да попросите кого-нибудь другого, – прикрикнула Леннокс.

Когда все уселись, она тут же перешла к первому пункту повестки дня, демонстративно не упоминая о многочисленных повреждениях, полученных Бакстер.

Висевшая на стене белая доска с написанными Рушем данными на убийц приросла еще одной колонкой:

– Следы ног в Бруклине идентичны тем, которые преступник оставил в доме Бентхема, – сказала собравшимся Леннокс. – Баллистическая экспертиза тоже установила полное совпадение. А еще впервые повторился modus operandi. Рискну предположить, что изначально убивать психотерапевтов не планировалось. Мертвые Куклы… Отсутствие Наживки… Скорее всего, кто-то просто решил зачистить концы. У вас есть что добавить? – спросила она, глядя на Руша и Кертис.

– Только то, что этот «кто-то» не профессионал: во-первых, Бакстер устроила ему хорошую взбучку, а во-вторых, он всадил в Иста три пули, но не задел ни одного жизненно важного органа, и тот умер только от потери крови, что, опять же, возвращает нас к предположению, что убийца действовал по необходимости, а не по плану.

– Как только мы начинаем искать этих людей, их убивают. Это не может быть совпадением, – сказала Кертис.

– Не может, – согласилась Леннокс. – Вернемся к нашему убийце: мы знаем примерный рост и вес, а кроме того, расплывчатое описание «белый мужчина с карими глазами».

Бакстер проигнорировала тонкую издевку в слове «расплывчатое».

– Кому принадлежит квартира, в которой прятался Ист? – спросил кто-то.

Леннокс заглянула в свои бумаги.

– Некоему… Киарану Голдмену. Насколько мы понимаем, он был другом Иста. Жилье пустовало, хозяин как раз копил деньги, чтобы сделать ремонт.

– Значит, у нас по-прежнему ничего нет? – спросил тот же самый агент. – И если криминалисты не назовут нам имени, мы опять останемся с пустыми руками?

– Отнюдь, – сказала Леннокс, – нам известно имя тайного вдохновителя всех преступлений. Теперь мы наконец-то знаем, кто дергает за ниточки.

– Как это?

Все замерли в нетерпении.

– Представляю вам нашего Азазеля…

С легкой руки Андреа Холл с каждой минутой это имя входило в обиход все большего числа журналистов; даже в ФБР дело называли только так, как будто действительно виной всему был меняющий тела падший ангел.

Когда Леннокс показала фотографию пропавшего британского психиатра, у Кертис сжалось сердце. Она не только убила ни в чем не повинного человека, но и флиртовала, как глупая девчонка, с самым разыскиваемым ФБР злодеем. Встретившись с ним лицом к лицу, она его упустила.

– Алексей Грин, – произнесла Леннокс. – Только в прошлом году этот человек пять раз пересекал Атлантику, чтобы встретиться с Бентхемом и Истом. Как мы уже знаем, он оказывал в тюрьме психологическую помощь Доминику Барреллу. Но ранее нам не было известно, что у клининговой компании, где работал Патрик Питер Фергюс, был заключен контракт на обслуживание офисов Грина. Это давало Грину массу возможностей, чтобы завербовать его и манипулировать им по неофициальным каналам.

– Но… каким мотивом он руководствовался? – спросила Бакстер.

Леннокс окатила ее ледяным взглядом, однако ответила профессионально-сдержанно:

– Мы работаем над этим вопросом. Как бы там ни было, этот человек выступает в роли того звена, которое связывает воедино всех наших Кукол. Это он, коллеги, и арест Алексея Грина отныне становится для нас главным приоритетом.

– Меня все это не убеждает, – возразила Бакстер. – Он безусловно замешан. Но главный руководитель… почему?

– Согласен, – поддержал ее Руш.

– В самом деле? – нетерпеливо спросила Леннокс. – Тогда я сообщу вам один факт, который, вероятно, заставит вас изменить мнение: после нашего допроса Ист, на обратном пути в Проспект-парк, сделал из такси один-единственный звонок. Кто-нибудь рискнет высказать предположение, кому он был адресован?

Никто ничего не ответил, вероятно, полагая, что в данном случае лучше промолчать.

– Да, вы угадали: Алексей Грин. Ист решил выйти из игры и спрятаться, чтобы спасти себя и семью. Сначала у него неплохо получалось, но в итоге он положился на неправильного человека. Он звонит Грину, чтобы спросить совета. Полчаса спустя у его двери появляется киллер.

Руш явно был озадачен:

– Но если Грин до сих пор пользуется телефоном, почему мы не можем его найти?

– Он им не пользуется. Номер был «левым», а звонок слишком коротким, чтобы его как-то отследить.

Руш удивился еще больше:

– Тогда откуда нам вообще известно, что он звонил Грину?

– Мы поставили телефон Иста на прослушку, – пожала плечами Леннокс, – неужели вы правда думаете, что мы бы дали просто так уйти нашему самому перспективному фигуранту, испугавшись его модного адвоката?

Тайная тактика старшего специального агента произвела на Руша впечатление. Во время допроса она устроила весьма убедительное представление, но теперь ему вспомнилось, как Ритчер негодовал на то, что у них с Истом отобрали личные вещи.

– Теперь уже совершенно ясно: Алексей Грин держит в руках все ниточки, и мы бросим все силы на то, чтобы отыскать…

Леннокс осеклась, заметив, что собравшихся что-то отвлекло. Проследив за их взглядами, она посмотрела в офис через стекло переговорки, и увидела, что там царит необычайное возбуждение.

Она открыла дверь и спросила у пробегавшего мимо молодого агента:

– Что происходит?

– Пока не знаем. Поступила информация о трупе в…

Казалось, все телефоны в офисе звонят в унисон. Леннокс подбежала к ближайшему аппарату, подняла трубку и стала внимательно слушать. С каждой секундой ее глаза округлялись все больше и больше.

– Кертис! – крикнула она.

Специальный агент вскочила и выбежала, Бакстер и Руш ринулись за ней.

– Церковь на Таймс-сквер, рядом с Бродвеем! – без лишних объяснений бросила Леннокс.

Они послушно поспешили на выход, позади них Леннокс объявляла, стараясь всех перекричать:

– Внимание! Только что нам сообщили о чрезвычайном происшествии.