Пятница, 18 декабря 2015 года,

8 часов 41 минута утра

– Успокойся хоть немного, – прошипел Эдмундс, выбежав из финансового отдела. Теперь он слонялся по коридору, прижимая к уху телефон.

Ему удалось урвать три часа сна, больше, чем в среднем удавалось поспать Тиа, но измученный недавней чередой бессонных ночей организм требовал платить по счетам.

Увидев, что чуть дальше по коридору из лифта вышел начальник, Эдмундс спрятался в закрытом на ремонт туалете и понизил голос до шепота:

– Я уверен, этому есть вполне разумное объяснение.

– Врать мне снова и снова с того самого момента, как я подключилась к расследованию этого дела? – прошептала Бакстер.

Она стояла в просторной спальне арендованного пентхауса Алексея Грина в Найтсбридже. На полу в беспорядке валялась дорогая одежда – гардероб стоял пустой, ящики выдвинуты. Матрац был распорот, из него на коврик у окна вывалились пружины и набивка. Снятый со стены телевизор стоял без задней крышки.

Команда обыска поработала на совесть.

Бакстер слышала, как Руш копается в соседней комнате, тоже перевернутой вверх дном.

– Ты сам подумай – они прямо при мне что-то увидели в машине, врезавшейся в 33-й участок, но, когда я его об этом спросила, он тут же взялся отнекиваться. Токсикологическая экспертиза, которую Кертис… – Эмили на мгновение замолчала. – Я нашла смятую бумажку с ее результатами в кармане его куртки. А теперь он рассказывает мне сказки о том, где был минувшей ночью.

– Откуда ты знаешь?

– Зачем ему всю ночь звонить домой, если он уже приехал?

– Об этом, наверное, надо было спросить его жену, когда ты с ней разговаривала, – риторически предложил Эдмундс.

– Я не успела, – сердито прошептала Бакстер, – учитывая это, ситуация с его семьей кажется как минимум странной. Добавь сюда и то, что он даже не может толком сказать, сколько лет его дочери – то ей шестнадцать, то шесть… Что-то тут нечисто.

– Ну, когда ты так об этом рассказываешь… – сказал Эдмундс и на несколько секунд умолк. – Но быть паршивым отцом еще не преступление. Какое отношение имеет к нашему делу его личная жизнь?

– Не знаю! Может, самое прямое… а может, вообще никакого.

Руш вышел из соседней комнаты в коридор, и Эмили умолкла. Он широко зевнул и потянулся, продемонстрировав рыхловатый живот. Весело помахал Эмили рукой и двинулся в кухню.

– Мне нужно туда проникнуть, – прошептала Бакстер.

– Куда? – спросил Эдмундс. – К нему домой?

– Сегодня вечером. Я уже предложила подвезти его до дома. Скажу, что мне нужно в туалет или что-нибудь такое. Если не получится, вломлюсь силой.

– Это невозможно!

– У меня нет другого выхода. Я не доверяю ему и хочу узнать, что он от меня скрывает.

– Я не допущу, чтобы ты занималась этим в одиночку, – сказал Эдмундс.

– Значит, ты тоже считаешь его поведение подозрительным, да?

– Нет. Но… просто… Давай я тебя там подожду, хорошо? Сообщи только, в котором часу.

– Договорились.

Бакстер дала отбой.

– Какая хорошенькая, – сказал Руш, возникая в дверях.

Бакстер виновато подпрыгнула на месте. В руках агент держал вставленную в рамку фотографию Алексея Грина с красивой женщиной. Они казались самой счастливой парой на свете и без всяких усилий затмевали изумительный пейзаж на заднем плане – залитый солнцем тихий фьорд, – готовый на все, чтобы отнять у них пальму первенства.

– Надо узнать, кто это, – бросила Бакстер и протиснулась мимо него, – я уже здесь закончила.

– Мы только зря теряем время, – сказал Руш, последовав за ней. По пути он заглянул в свободную комнату и положил фотографию на кучу барахла, – столичная полиция под микроскопом изучила здесь каждый дюйм.

– Можно подумать, я не знаю.

– Я просто сказал.

– Неважно, – ответила Бакстер и прошла на красиво отделанную кухню.

В лучах галогенных лампочек сиял разделочный стол с гранитной столешницей, вдали за балконом, подпиравшим верхний этаж здания, простирался серый город.

– Знаете, чего здесь нет? Ответа на вопрос, почему Алексей Грин решил взорвать половину Нью-Йорка. Зачем рисковать всем, что у тебя есть, чтобы… – увидев, что он не сводит с нее глаз, Эмили умолкла. – Почему вы на меня так смотрите?

От того, что он упорно отказывался отводить взгляд, ей стало неловко.

– В чем дело, Руш?

– Это ведь последний этаж?

– Ну да.

Он бросился к ней. Бакстер машинально сжала кулаки, но тут же расслабилась – Руш обогнул ее и потянул на себя балконную дверь. В просторную квартиру змеей заполз холодный ветер, оживив разбросанные повсюду бумаги и фотографии. Бакстер последовала за коллегой и вышла под дождь.

– Подсадите меня, – сказал Руш.

– Простите? – в голосе Бакстер зазвучали угрожающие нотки.

– Подсадите, – сказал агент, – чтобы я забрался на крышу.

– А-а-а… – облегченно сказала Эмили. – Хорошо… Нет!

Руш закатил глаза и залез на мокрый парапет.

– Господи, Руш!

Он вытянул вверх руки, схватился за край плоской крыши, попытался подтянуться, но безуспешно. Чтобы не получить в лоб его болтающимися ногами, Бакстер бесцеремонно подтолкнула его в нужном направлении; он, наконец, взял высоту и скрылся из виду.

У Бакстер зазвонил телефон.

– Бакстер, – ответила она. – Угу… да… отлично.

Она положила трубку, подняла голову, ощутила на лице острые холодные капли дождя и окликнула Руша.

Из-за края крыши выглянула его голова.

– Что там? – спросила Бакстер.

– Крыша, – немного смущенно ответил он.

– У криминалистов есть новости.

Она тактично сделала вид, что не заметила, как при спуске у него в паху лопнули по шву брюки.

– Ну что, пойдем?

– Да. Очень интересно, – сказал техник Стив. Его окружала мешанина проводов, соединявших ноутбуки с мигающими коробочками, которые, в свою очередь, тянулись к другим мигающим коробочкам, а оттуда – к мобильным телефонам, – я еще раз проверил телефон нашего убийцы с Молл-стрит.

– Что совершенно не понадобилось бы, если бы кое-кто с самого начала хорошо сделал свою работу, – с осуждением сказала Бакстер.

– Не будем показывать пальцем, – неловко улыбнулся Стив, хотя Бакстер ровно это и делала, – в общем, кое-что обнаружилось. Вот это – он указал на дорогой смартфон, лежавший на столе, – принадлежало Патрику Питеру Фергюсу.

Стив быстро напечатал что-то на своем ноутбуке.

Смартфон жизнерадостно пикнул.

– Кажется, вам пришло сообщение, – сообщил Стив с восторгом.

Бакстер закатила глаза, взяла телефон и кликнула по иконке текстового послания:

– Привет, босс, смайлик, – вслух прочла она.

– Погодите, это еще не все, – заверил ее Стив, отсчитывая по часам секунды и с трудом сдерживая волнение. – Ну, вот! Попробуйте прочесть его еще раз.

Бакстер вздохнула, ее все это начинало раздражать. Она опустила глаза на дисплей, но тут увидела, что сообщения больше нет. Она в замешательстве открыла журнал входящих эсэмэсок, но и там ее не нашла.

– Она исчезла!

– Они самоуничтожаются сразу после прочтения, – гордо заявил Стив, – я назвал их «сообщения-самоубийцы». В этом телефоне установлен клон одного из мессенджеров. Выглядит он как обычный. И в 99,9 процента случаев он и ведет себя как самый обычный – пока не получит эсэмэс с определенного номера. И тогда происходит вот это, и восстановить сообщение невозможно.

Бакстер повернулась к Рушу; он изо всех сил старался не упустить нить разговора.

– Что вы по этому поводу думаете? – спросила она его, в то время как Стив, широко улыбаясь, копался в своей технике.

– Я думаю… если он отправит еще одну эсэмэс, то намочит себе штаны от восторга, – прошептал он.

Бакстер хихикнула.

– Хочу уточнить, – громко сказал Руш, окидывая взглядом оборудование. – Получается, что Патрик Питер Фергюс был гениальным шестидесятилетним технарем-Санта-Клаусом?

– Определенно нет, – ответил на это Стив, – это сделал кто-то, кто реально шарит. Приложение впаяли еще на этапе производства.

– Где?

– Я прямо сейчас работаю над этим вместе с американцами, у них таких устройств куда больше, чем у меня.

– Но ты сказал, что у нас уже есть какие-то зацепки, – напомнила ему Бакстер.

– Есть, – улыбнулся Стив, – сервер в штаб-квартире компании «С-С Мобайл» в Калифорнии, через который, каждый раз с нового номера, поступали все эти сообщения-самоубийцы. Прочесть данные с телефонов у нас вряд ли получится, но там они вполне могли остаться. ФБР должно в течение часа прислать нам копии этих сообщений.

Бакстер выглядела почти довольной – во всяком случае, не такой несчастной, как обычно.

Стив набрал еще одно сообщение и ликующе нажал клавишу ввода.

Телефон в руках Бакстер зажужжал:

Пожалуйста)

Принтер в головном офисе заглатывал страницу за страницей, обещая Бакстер и ее команде долгие часы изнурительной работы.

В эту ночь столичное подполье особенно отличилось; почти все сотрудники уехали по вызовам, и мало кто мог помочь с сортировкой груды сообщений, изъятых ФБР с сервера компании «С-С Мобайл». Бастер сумела задействовать только шестерых, большинству из которых пришлось выйти на работу в свой выходной.

Она сняла с маркера колпачок:

В отличие от нас, Эйден, они тебя не понимают.

Знай – ты не один.

– Это еще что за хрень? – прошептала она, откладывая листок в отдельную кучку.

Через четыре часа все пришли к единому мнению, что подобных пустопорожних фраз, провокаций и наставлений самих по себе еще недостаточно, чтобы поработить даже самый восприимчивый рассудок. Эти коварные сообщения, будившие пациентов по ночам, чтобы тут же исчезнуть, преследовали несколько иную цель – вкрасться в их мысли в долгие часы одиночества между сеансами, чтобы впоследствии превратить слабость в оружие.

– Это еще что за хрень? – громко произнес сидевший за соседним столом Руш и поднял глаза на доску, куда заносились извлеченные из эсэмэсок подробности трех собраний по обе стороны Атлантики. Они уже успели запросить соответствующие записи камер видеонаблюдения.

– У меня такое ощущение, что он зондировал паранойю своих пациентов, определял, насколько никчемными они себя ощущают, – сказала Бакстер, выделяя маркером еще одно послание. Она прекрасно понимала, что эти слова звучат как пустопорожняя психобредятина, которой ее так когда-то бесил Эдмундс. – Он обещает каждому из них величие и жизненную цель, которые они никогда бы не смогли обрести собственными силами.

Руш ждал, когда она соберется с мыслями.

– Это секта, – сказала она ему. – Не в привычном смысле слова, но все равно налицо массовая истерия, которая служит целям и желаниям одного человека.

– Нашего Азазеля, – отозвался Руш, – доктора Алексея Грина.

– Шеф! – крикнула из противоположного угла комнаты одна из детективов, возбужденно размахивая над головой листком бумаги. – Я, кажется, кое-что нашла!

Бакстер ринулась к ней, а следом за ней и Руш. Она выхватила страницу и прочла короткое текстовое сообщение:

Отель «Сикомор», 20 декабря, 11 часов утра,

Джулиус Теллер приглашает вас на последнюю встречу.

– И что? – спросил Руш.

Бакстер с улыбкой протянула ему сообщение, которое якобы не подлежало восстановлению.

– Джулиус Теллер? – переспросил он.

Фамилия показалась ему знакомой.

– Под этим именем он прилетел на их последнее собрание, – уточнила Бакстер, – вот оно. Это Грин. Теперь нам точно известно, где его искать.

– Что это? – спросил Руш, бросив взгляд на заднее сиденье машины.

Бакстер везла его домой по пробкам.

– Домашнее задание.

– Давайте я помогу, – предложил Руш, потянувшись к коробке.

– Нет! Я сама.

– Да это на несколько часов работы!

– Я же сказала – справлюсь сама.

Руш сдался и стал смотреть в окно на наспех оформленные рождественские витрины. Потрепанный механический Санта-Клаус махал ему останками правой руки. Агент подавленно повернулся к Бакстер.

– У нас в запасе два дня.

– Что?

– Если верить эсэмэскам, до намеченного Грином собрания у нас два дня. Что вы планируете делать? Нагрянете утром в место сбора?

– Не думаю, что есть смысл что-нибудь делать завтра, – ответила Бакстер.

– Что вы хотите этим сказать?

Эмили пожала плечами, немного помолчала и продолжила:

– До воскресенья туда не сунется ни одна живая душа.

Руш не сводил с нее внимательного взгляда, прокручивая в голове этот простой ответ.

– Мы впервые опережаем его на шаг, – сказала Бакстер, – Грин понятия не имеет, что мы обнаружили эти сообщения. Это наш единственный шанс. Главное – не спугнуть.

– Здесь налево! – напомнил ей агент.

Бакстер вывернула руль, машину на усыпанной листвой дороге занесло, и она ударилась о бордюр тротуара.

Чуть впереди она заметила ветхую «Вольво» Эдмундса, проехала мимо и остановилась у дома Руша – такого же ветхого.

– Спасибо, что подбросили. Завтра утром я могу сам добраться, если так удобней.

– Хорошо.

– Тогда пока, – улыбнулся Руш.

Он вышел из машины, неуклюже махнул рукой и двинулся по скользкой подъездной дорожке.

В зеркало заднего вида Бакстер смотрела, как Эдмундс выбирается из автомобиля. Подождала, пока Руш исчезнет внутри, и вышла и стылую ночь. Она кивнула другу, глубоко вздохнула и двинулась к видавшей виды входной двери.